Целый осколок.

Глава 9

Глава девятая.

О ночном сне тех, кто спать не должен, о интриге в интриге и предательстве предателя, о разговорах с желающими разговаривать, о конце и начале.

В доме стояла звенящая тишина. Ни звука, ни шороха, ни лязганья заточенного и бронированного железа охраны, стеклянного перестука расставляемой посуды служанками. Ни приглушенного гула пламени в печах на кухне, потрескиванья поленьев в каминах. Нет шагов и голосов, потому что некому ходить и говорить. Бруно и Себастьян замерли на лавках у стены неподвижными статуями, обвешанные смертоубийственной сталью – кресла и стулья с трудом выдерживают их вес. Заря дышит невесомо и неслышимо, только трепещет ресницами и не сводит своих бездонных синевой глаз со своего Повелителя. Она, одетая в дорожный костюм и спрятавшая густую волну омытых мраком волос под бархатным беретом с одиноким пером какой-то яркой перьями птицы, устроилась в уголке просторной софы, оставляя все оставшееся место для своего Владыки. Издалека ее с можно принять за юного мальчика-пажа, но с очень большим трудом. Слишком совершенны линии тела, слишком ярки кармином губы и ясны голубым небом глаза. Мальчики такими красивыми не бывают. Или это уже не мальчики.

Сам Леонардо сидит ровно по середине софы, наклонившись вперед, опершись локтями на колени и сложив пальцы в «замок». Тишину дома усугубляет многовесовыми слоями тяжелый запах. Запах застарелой крови, разлагающихся нечистот, гниения. Пока еле заметный, он все больше и больше ощущает себя хозяином, уверенно поднимается из подвала по ступеням лестницы плотными слоями. Он проникает в комнаты и залы, пока робко трогает плотно закрытые окна и двери в поисках щелей, щелинок, щелочек. Настойчиво и назойливо обнаглевшей скотиной касается он ноздрей Ситх’ари, Зверей, Слуги. И подпитывается, все больше и больше набирается сил и веса из извергшего его лона – из подвала дома. Там, в темноте погасших светильников на полу лужи засыхающей крови, что-то слизистое, рванное мясное. Сахаром белеют обломки костей из красноты неприятных на вид куч. Что-то мерзкое, бугристое, смотрит остекленелыми «яблоками» глаз. Блестят странной каменной пленкой редкие пятна неизвестной жидкости, хотят хрустеть под ногами острыми осколками безжалостно разбитые реторты и колбы. Изломанной грудой возвышается в центре разрушенный алтарь с расплющенными ударами кувалды, вырезанными на нем рунами. Смятыми, ранее глубоко прочерченными линиями меридианов. Все это потом уберут люди Кребса. Блюя, сквернословя, с трудом сдерживая тошноту, непрестанно осеняя себя знаком Круга. Сожгут, переплавят, зароют.

Предыдущую ночь Леонардо «работал» небрежно, торопился, расходуя «материал» варварски, отбраковывая неудачное творение без сожалений, благо «мяса» накопилось предостаточно. Так ему казалось. А когда «материала» до необходимого количества вдруг стало не хватать, Бруно и Себастьян приволокли в подвал всю охрану особняка. Затем служанок и повара, пару мальчишек-посыльных. Закончили древним садовником, казалось ни на что не годившемся, но он пришел в воняющий кровью и дерьмом подвал сам, сам лег на алтарный стол. Добровольное пожертвование неумолимо востребовало награды, и он ее получил – чаши весов Равновесия не стоит раскачивать по пустякам. Неплохой вышел младший Зверь, он стал страшим над младшими.

Но до «правильного» числа, до двадцати одного, численность «мяса» не дотянуло, но семнадцать тоже хорошее число, в нем есть и единица и «волшебная» семерка. И количество вышедших из-под его рук не простых зверей так же устраивало – тринадцать, эльдарова дюжина. Очень непростых зверей, лучших из худшего «мяса». Некий, даже его самого ввергающий в некоторое недоумение – как удалось, как смог? -эксклюзив.

Леонардо превзошел сам себя, под конец сплавляя воедино пары тел. Женское и мужское. Силу самца и выносливость самки, взрывную хищность мужчины и бессердечие, жестокость женщины. Он творил, не лепя безобразную четырехрукою и двухголовую пародию на индуских богов, а сливая в целое невероятно разное, сминая сопротивление плоти давлением Силы. Он никогда бы не подумал, что способен на такое и ему это позволят строгие условия ритуала, уравнивающие потоки бушующей в неистовстве Силы, но получилось. У него получилось. Преодолена еще одна ступень. Сделан еще шаг к становлению великим киссай, великим магом и темным алхимиком.

Да, пока не очень умные, но великолепные во всем физическом, в плотском. Совсем не много дотягивающие до уровня Бруно или Себастьяна. И потенциальные в своем развитии, правда с изъяном. Они получились бесплодными и выхолощенными. И сведущие с ума вскрывшего их патологоанатома своим упорядоченным хаосом внутренних органов. Два сердца, двойной мышечный каркас, каналы семенников, туго переплетенные с маткой. Упорядоченный хаос, если такое возможно.

Литые фигурами, бугрящиеся валунами мышц, с покатыми черепами, с плотными тяжелыми костями и массивными ногами-колоннами. Легконогие бегуны и скоростные пловцы из них были отвратительные, а вот марафонцы непревзойденные.

И что? Важен и значим только потребный от зверей функционал, а он Леонардо удовлетворял. Заставлять плыть как глиссер и куда-то бежать со скоростью ветра своих зверей он не планировал. И да, только с виду они самцы и самки низших. Леонардо не ломал и не правил своей волей свободное течение силы в трансформируемых телах. Если внутренняя сущность зверя желала выглядеть внешне мужчиной или женщиной, на самом деле вытворившись в нечто противоестественное и аномально странное, то и Сила с ней. Ему же их не на племя разводить и демонстрировать на выставках? А дуальность естества зверя, это нечто посильнее «Фауста» Гете – какой-то Фауст, какой-то Гете, кто или что это? – привычно забыть и отложить на дальнею полку памяти. Гораздо важнее то, что его звери уже покинули дом и город, еще ранним утром пересекли городскую стену и растворились в лесу, выполняя волю своего Повелителя.

В лесу растворилось пятнадцать зверей. Двое зверей – один самец и одна самка, исполняли другую его волю – сопровождали Сюззи и ее мать, Паккету, в городок Дижон. Не такой буйно цветущий и яркий летом как Нуэлл, но тоже со своими достоинствами – уютный, так же стоит на реке, в меру большой, чтобы новые жители не привлекли нездорового любопытства старожилов, в меру малый, чтобы в нем не потеряться в растерянности. Документы для бывшей семьи арбалетчика были настоящими, не изготовленными клейменным фармазоном-фальшивоментчиком, а заверенные бургомистром и выборным Главой Совета ратманов города Нуэлл. И для чего-то на них красовалась малая печать Наместника императора без его подтверждающей подписи. Никакого важного значения это не имело, но смотрелось внушительно и серьезно – печать переливалась на свету толченной стеклянной крошкой и лоснилась серебристой пудрой, подмешанной в фиолетовую краску. У Леонардо тоже было целых четыре комплекта документов. На него, на Слугу и на его Зверей.

Все зарегистрированные, индексированные, вписанные в реестры. И на них тоже была печать Наместника, но большая и уже с его подписью – благородному сословию невместно подтверждать свою личность только лишь подписями бургомистра, выборного Главы Совета ратманов и малой печатью.

И полновесные флорины были упакованы столбиками в вощённую бумагу, уложены в специальные пеналы, плотно набиты в поясные кошели. Остатки эликсиров, декоктов и ингредиентов перелиты в малые флаконы, разложены по деревянным коробам, спрятаны в дорожных сумках-баулах. На Розовых воротах сегодня дежурили обязанные чем-либо старшине Ночной гильдии Кребсу городские стражники, кавалькада барона Пампо, ленивой змеей уже выползала из ворот ограды его особняка, и они вскоре присоединяться к ней на углу улицы Тюльпанов и Зеленого крыжовника как временные спутники барона. Впрочем, того, что его опознают, Леонардо не опасался – постоянно поддерживаемая Вуаль теней надежно скрывала его… Гм-м, выдающийся облик. Да и мэйнд-трик никто не отменял. В общем, «Это не те дроиды, что вы ищете».

Если все заитоговать и обсуммировать, то все и вся было подготовлено, предусмотрено, продумано. Эта страница с рваными, замаранными и обрывистыми строками, кроваво-чернильными пятнами и не поставленными точками, зато переполненная знаками восклицания и двоеточия, ждала только перечёркивания и перелистывания. Рубикон перейден, жребий брошен, что тут думать – прыгать надо!

-Ну все! Посидели на дорожку и хватит!

Леонардо одним текучим движением встал, накинул на голову капюшон гардкорпа, монашеской туники, поправил нагрудную цепь баронета из плохого, нечистого серебра с разжиревшим вепрем на подвеске. Не совсем уместное одеяние для мирянина, но у благородных многое не как у людей. Да и санаторской «звездный» шелк туники, прошитый толстой золотой нитью вдоль швов рукавов и по дуге воротника как бы намекал – это каприз и причуда владетельного господина.

-По коням, господа домуазо! Прекрасные дамы – вперед!

Барон Пампо был обаятелен, смешлив, огромен пузом, мясист натренированными мышцами и издевательски медлителен. Он медлил везде и всюду, останавливаясь по любому поводу. Встревал в разговоры, перепалки, разборки буквально со всеми, не делая различие между благородными сэрами, владетельными господами, горожанами и говорящим скотом – пейзанами. Но с ними задержаться надолго у него не получалось – землееды бухались на колени, опускали голову и на все вопросы барона о прогнозах на урожай, их житье-бытье и их господине - милостив ли, гостеприимен ли, лишь нечленораздельно мычали или непочтительно немели. Барон махал на них рукой, оглядывался по сторонам, и не найдя новую жертву, возвращал своего коня к жеребцу Леонардо и легко продолжал прерванную беседу – с любого места, на любую тему пришедшею ему внезапно в голову. Одновременно он постоянно одергивал своего злобящегося коня, пытавшегося затеять драку с жеребцом Леонардо. Конь же Леонардо надменно игнорировал задиристое ничтожество – все понимают кого именно он везет и злая зависть жеребца барона естественна.

Леонардо барон Пампо забавлял и откровенно веселил. Открытый и откровенный, довольно неглупый низший с чувством юмора, не чуравшийся емкого и соленого словца, это великолепный собеседник и отличный способ скрасить скуку долгой дороги.

-А вот револьверы у вас, Дарт Серенус… Все же имя вам папаша подобрал, просто упаси меня Господь! И святой Круг тоже! Бесконечно, ха-ха-ха!

Леонардо вновь услышал в своих мыслях переливчатый смех Зари, что скромно ехала чуть позади и справа от него. Да уж пошутил, так пошутил. Сам над собой. Что дернуло его за язык велеть вписать Кребсу именно это имя в его документы, Леонардо не понимал до сих пор. Не иначе шутка Великой Силы! Барон покрутил ус, погымкал и продолжил:

-Так вот, эти самые, револьверы ваши, они какого мастера работы?

-Гранд-мастера Грольта, уважаемый барон.

-А, этого нелюдимого неменца! Знаю такого. Хороший мастер, руки золотые и голова варит на всякое добро стреляющее, но берет дорого! Сколько вы заплатили, баронет, за ваши игрушки?

-Почти золотом по весу, барон.

-Ага, гм-м, да. Хм-м… Дорого, эльдар меня подери! Очень дорого!

-Они стоят того, барон. Уверяю вас.

-И все равно они не ровня моей винтовали от маэстро Микеле Лорненцони! Какой калибр, а? Какая мощь! И десять выстрелов в минуту! Ровно десять! А бывает и больше!

Леонардо покосился на чехол винтовали у седла барона.

-Это та самая винтоваль, для перезарядки которой ствол надо резко наклонять вниз, а потом вращать барабан туда-сюда? Хорошая вещь, но требует в изготовлении немалого мастерства и тщательной подгонки деталей. И несколько… Небезопасна. Тоже платили золотом по весу, барон?

-Ну… Почти. Если пересчитать, то ровно за половину веса заплатил. Но оно того стоит. Уверяю вас!

И барон оглушающе рассмеялся. Когда он отсмеялся, то чуть понизив свой сочный звуком голос, что, наверное, должно было обозначать вкрадчивость, он поинтересовался:

-А ваша спутница, барон, прекрасная и восхитительная, леди Заря, интересуется стреляющими и грохочущими игрушками?

-О нет, милый барон! – уловив мысленное разрешение Леонардо на любой ответ барону, пропела Заря – Моя страсть – яркий блеск и ослепительное сверкание!

-Драгоценностей, полагаю, моя несравненная леди?

-Ну что вы, барон! Это так банально! Меня радует блеск и сверкание данатаской стали. Что по сравнению с ней какие-то изумруды, рубины, бриллианты и пошлые жемчуга?

-Кха-дкху-рга… - закашлялся от неожиданного ответа барон, но с честью вышел из создавшегося положения – Но на них можно купить оружие из так вами любимой данатаской стали! На все эти рубины-алмазы! Даже на пошлый жемчуг, моя великолепная леди!

Не просто неглупый, а даже довольно умный низший.

Когда они расставались на развилке дороги, то ставший внезапно серьезным барон непререкаемым жестом отослал свою охрану, боднул взглядом своего вечно хмурого слугу-телохранителя, желая остаться с Леонардо один на один. Леди Зарю он проигнорировал.

-Я знаю только одного человека, это сын Раннийского герцога, что владеет парой револьверов гранд-мастера Грольта, что сделаны лично для него и прекрасно разбирается в оружии. Я слышал, с ним приключилась странная и неприятная история. Вы не слышали об этом, баронет Дарт Серенус?

Леонардо молчал не отвечая, продолжая смотреть на барона и не снимая с лица равнодушного выражения и легкой улыбки. Барон прервал молчание первым:

-Так вот, баронет Дарт Серенус, если вы… Ну знаете, так, случайно, встретите его, сына герцога, то… - барон выдержал паузу глядя прямым взглядом в глаза Леонардо – То передайте ему, что он желанный гость в моем замке.

-Хорошо, я обязательно передам ему ваше приглашение, барон. Если, разумеется встречу его.

Барон молча поклонился в ответ и дернув поводья, послал своего жеребца к терпеливо ждущим его своим людям.

Леонардо недолго посмотрел ему в след, а потом мысленно махнул рукой – да и Сила с ним, с бароном! Пусть живет.

Место, где по договоренности с примархом Ангел Астратес Робаутом Жиллиманом должен из-за подстроенной поломки остановиться конвойный поезд, ему не понравилось. Слишком открытое и одновременно закрытое. Слишком вдавленное в глубь окружающим рельефом. Вон с тех пологих, заросших кустарником пригорков, можно атаковать набирая при спуске вниз скорость и вкладывая в удар всю массу и набранную инерцию. Или дать массированный залп из пулевых винтовалей и малых мортирок. Вряд ли примарх сумеет протащить через лес полноценную артиллерию, только что-то мелкое, переносимое на руках. А вон та каменная гряда, резко вздымающаяся вверх на середине, наоборот, не даст быстро и без потерь отступить. Перестреляют на подъеме как куропаток их с «крупняка», все «двухсотыми» полягут, никто не уйдет.

Леонардо долго и протяжно вздохнул, еле удержался, чтобы не взвести глаза к небу, сильно похлопал ладонью руки по костяшкам другой – ну сколько можно, великая Темная Мать? Откуда в нем возникает это? Неизвестные слова, фразы, образы? И что очень существенно, они не имеют абсолютно ничего общего с его прошлым. Но они им не отторгаются. Да, не знакомы и чужды, но родны и близки, как… Как подогнанный под себя старый удобный «бронник». Леонардо еще раз вздохнул и продолжил осмотр места для засады на конвойный поезд. В бездну! Все в бездну!

Крутой поворот дороги тоже не радовал – перекрыть его дело нескольких минут. В итоге - расширенная в середине кишка с одним входом и выходом. Откровенная ловушка, но… Но это то самое место – лоскут тряпки, обмотанный вокруг кривого ствола дерева, не позволял в этом усомниться.

Нет, с точки зрения засады и последующего нападения, место отличное и подходящее, вот только если на нападающих не нападут в свой черед другие нападающие. Тогда охотник в одно мгновение превратиться в жертву. Вдвойне беспомощную, так как в один миг осознать, что уже не ты охотишься, а охотятся на тебя, практически невозможно. Для низших. Но если рассмотреть это место с учетом условий плана в плане, все идеально и превосходно. Лучшего места и не найдешь. Примарх Робаут Жиллиман поручил поиск подходящего места весьма неглупому человеку и цена за это не велика – всего три дня ожидания вестей от будущего предателя-примарха.

В том, что примарх его предаст и без раздумий нарушит их договоренность, Леонардо не сомневался. По условиям их сделки Леонардо получал Совершенного, примарх малую вероятность пленения неизвестного количества проклятых эльдар и обещание Леонардо покинуть империю. Незначимо и недостаточно для сохранения союза с опасным и непонятным существом. А вот если в качестве добычи, кроме эльдар, будет еще и он, Леонардо, то соблазн становился слишком велик, чтобы не поддаться ему. И примарх ему однозначно поддастся. Низшие все и всегда предают, это неизменно.

Они плохо просчитывают линии вероятностей, совершенно не учитывают возможные переменные и постоянно недооценивают или переоценивают противника. Выбрать золотую середину им не дано. И они всегда ослеплены своей неоправданной уверенностью в своих силах. Собрать много-много, навалиться всеми-всеми, не взирая на потери и последующий урон – материальный, людской, репутационный, что может легко перевесить все достигнутые ими успехи. Они наивно полагают, что количество всегда перевешивает качество. А потом недоуменно и неверующе смотрят на то, что они натворили и объясняют все это отсутствием им помощи от высших сил. Или же чьими-то коварными происками – врагов, чужих богов, предателей, идейных или продавшихся недругу вредителей. Своей вины они никогда не признают.

-Владыка?

-Да, Бруно?

-Ваше повеление выполнено младшими зверями, Владыка.

-Нашел их?

-Я виновен пред тобой, Владыка – я не смог их найти – Бруно низко склонил голову, олицетворяя собой вину и понимание этого - Их нашел Себастьян.

-Ты и не должен был найти их, Бруно, иначе это было бы неисполнением моей воли. А вот то, что их нашел Себастьян, это странно. Он тоже не должен был их найти. Себастьян!

Леонардо позвал своего второго зверя, не повышая голоса и не открывая глаз, сохраняя медитационную позу – зачем попусту терять время? Стремительная тень метнулась к нему со стороны гряды, замерла рядом. Перед Леонардо, но чуть-чуть сбоку. Никогда, нигде и никто – ни Зверь, ни Слуга не сможет встать напротив своего Владыки, это вложено в них еще на первых ступенях ритуала. Напротив него может встать только равный ему, его Ученик и его Враг. Не враги, врагишка и прочее с малой буквы, а только Враг.

-Я здесь, Владыка!

-Как ты нашел младших зверей, Себастьян?

-Мне указала на них Заря, Владыка.

Леонардо распахнул глаза, медленно заполняющиеся золотым расплавом, каким-то быстрым, хищным движением, как приценивающийся к добыче ящер, повернул голову в сторону девушки:

-Слуга?

Девушка мертвенно побледнела и одним махом упала на колени, с силой утыкаясь лбом в мокрую хвою. Яркое и длинное перо диковиной птицы на берете легло перед ней хвостом сказочного животного:

-Простите меня, мой Повелитель! Бруно и Себастьян были так удручены, что не могут выполнить вашу волю, Владыка, что я не смогла сдержать себя и помогла им!

-Это не ожидаемый мной ответ, Слуга! – лед голоса Леонардо хлестнул шрапнелью осколков торосов по напряженной спине девушки, заставив ее испуганно вздрогнуть всем телом и вжать лицо и ладошки еще глубже в опавшую прошлогоднюю хвою.

-Мне нужен от тебя другой ответ, Слуга!

Между кончиков пальцев Владыки мелькнули фиолетовые искорки, золото глаз любопытной пастью предвкушающее всмотрелось в Зарю.

-Я… Я обратилась к Великой Силе, Владыка. Она помогла мне. Простите меня, Владыка! Любая ваша кара будет для меня наградой!

-Молодец, Слуга. Я доволен тобой – голос Леонардо стал вновь мягок и ласков – Встань, Заря. Земля еще недостаточно прогрелась, ты можешь замёрзнуть. Себастьян, ты все закончил?

-Да, Владыка.

-Чудно – Леонардо вновь закрыл глаза.

Когда конвойный поезд состоящий из трех клеток на колесах плотно укрытых грубой тканью и трех же повозок со всем необходим для долгого пятидневного пути, въехал в низину, солнце нехотя покидало апогей. Светило капризничало, прячась за облаками и склоняло день как неверного мужа ко второй половине суток, что родная сестра веселого и скучного, хмурого и наполненного нетерпеливым ожиданием ночи, вечно нетрезвого вечера. Неожиданно громко треснула ось одной из повозок, заглушая топот копыт, унылое бряканье железа, монотонный скрип ступиц колес и невнятные голоса переговаривающихся конвоиров. Поезд встал, встал на ноги и Леонардо.

Люди в низине сперва свились злыми осами в раздраженно жужжащий клубок, затем рассредоточились по кругу, занимая оборону вокруг клеток. Главный ос в сияющем панцире остался у сломавшегося транспорта и хмурым взглядом подгонял возниц, приподнимающих длинными слегами сломанную повозку.

-Пора! – сам себе шепнул Леонардо и вскинул обе руки ладонями вверх. Вербальные жесты признак неумения и слабости адепта Пути, но иногда это получается само по себе, естественно, как дыхание. Разложенные Себастьяном возле дороги туго скрученные суровой нитью пакетики со смесью пороха и ярко красного порошка воспарили вверх. Еле видимые, чрезвычайно короткие витые фитиля вспыхнули бенгальскими огнями, раздалось множество чуть разных по времени хлопков и на изумленно за этим наблюдающих людей пролился сухой красный дождь. Это было красиво.

-И раз, и два, и три. Падайте.

Солдаты у клеток, возницы, командир конвоя, кто-то непонятный в кирасе поверх сутаны, пятерка отцов-инквизиторов и пара монахов-четников, восседающих на мулах, медленно осыпались, повалились на землю. Глухо, мешком, или грохоча сталью доспеха, люди падали со скакунов на землю. Животные громко всхрапывали, тонко и испуганно ржали, дробно переступали копытами, выкатив глаза изгибали шеи и шумно обнюхивали своих неподвижных хозяев. Впрочем, трое из конвойных все еще слабо ворочались на земле, очумело тряся головой и постоянно опадали на спины в тщетных попытках подняться. Неуверенно опирались на постоянно подводящие их подламывающиеся и разъезжающиеся в стороны руки.

-Бруно, Себастьян. Свяжите всех. Рты заткнуть.

Звери за его спиной обратились в стремительные тени, гигантскими шагами мчащиеся к одурманенным людям.

-Идем, Заря. Нас там с нетерпением ждут.

Леонардо сорвал грубую ткань с повозки в середине. Материал выстрелил в пространство звуком переламываемого сухого дерева, заставив испуганно заржать пару скакунов, сполз рваными лохмотьями с прутьев клетки. Он не искал, он знал где тот, кто ему нужен.

-Здравствуй, Совершенный. Вот и мы встретились. Прости, что заставил тебя ждать. Знаешь, разные там случайности и нелепые препятствия. Но вот мы и вместе – ты и я. Ты рад? Или ты не рад? Кстати, ты играешь в шахматы или в тритрак?

Леонардо говорил и говорил всякую ерунду и пустую чушь, внимательно вглядываясь в глаза Совершенного. И наконец увидел, то, что искал.

-Ты ждал меня, Совершенный? И твои хозяева ждали меня?

-Мы ждали тебя, Чужой.

Леонардо не торопясь развернулся к ответившему ему вместо Совершенного. Нарочито тяня движение, приложил к подбородку подушечку указательного пальца, плавно повел головой к левому плечу, к правому. Почему-то захотелось сложить пальцы рук в неведомую ему «рамку» и поднять их на уровень глаз.

-Ваш облик всегда столь невнятен или это что-то приобретенное, неконтролируемая мутация, нарушение генокода?

Стоящее перед ним существо было мужчиной? Женщиной? Ребенком? Стариком? Оно было никаким. Да, грациозным в движениях, высоким, с утонченными плывущими чертами и абсолютно черными глазами, но… Но существо было пустым, пыльным, пресным и скучным.

-Наш облик не менялся в течении тысячелетий, в отличие от вас, мон-кев.

-Бесконечная стагнация - путь к вымиранию, эльдар. Кстати, у тебя есть имя?

-Я аутарх Слау Ра, член кабала Нефритового ножа!

-Очень рад за тебя, аутарх Слау Ра. Член кабала — это твой ранг? Или титул? Что это?

-Ты тянешь время, Чужой. Ты так хочешь продлить мгновенья своей жалкой жизни? Ты так слаб духом?

За спиной эльдара беззвучно и неощутимо, тенями возникли Бруно с Себастьяном. Бруно наложил на горло эльдара клинок, Себастьян занес над его головой клевец. Заря была где-то рядом и далеко, как ядовитая змея в полной темноте. Леонардо вначале недоуменно вскинул бровь, а затем громко и заразительно рассмеялся. Он смеялся долго, с удовольствием, часто вытирая слезы в уголках глаз и вдруг в один момент перестал. Полыхнули золотом зарниц его глаза, он как-то весь стал выше, больше, всеподавляюще. Правая рука Леонардо невидимой хваткой вцепилась в горло эльдара, резко вздергивая его вверх:

-Та квонджу иту, гроттху! Ты оскорбил меня, раб! Хочешь что-то сказать своему сыну перед тем, как я раздавлю тебя?

Извивающийся в воздухе эльдар хрипел, рвал себе горло в кровь прозрачными когтями, бешено и бессильно вращал наполненными темнотой глазами. Через некоторое время он дрогнул, движения его ослабли и сквозь хрип просочилось выпускаемым из камеры воздухом:

-Дшшш-ааа…

Леонардо всплеснул пальцами, небрежно роняя эльдара на землю, как стряхивают мусор с рук:

-Все вы ничто пред Великой Силой – ты тварь, низшие, высшие. Только тот, кто идет по пути овладения ей велик и велико его милосердие. Живи пока, раб. И да, ты что-то хотел сказать своему сыну, эльдар. Говори, я позволяю.

Леонардо сделал пару коротких шагов вперед, не обращая внимания на возившегося на земле эльдара, осторожно трогающего свое горло прозрачными когтями. Трое младших зверей из пятнадцати скрывающихся в лесу, небрежно бросали вдоль дороги связанные, с ломанными линиями фигур, тела. Трое эльдар, четверо Совершенных, пятеро, наверное, их прислужников. Взяли как детей. Вросли бесшумной травой за спиной, оглушили, сломали пальцы, заткнули рты и обмотали глаза тканью. Где ваша магия, где ваша сила? Низшие, низшие. Беспомощные и жалкие. А Примарх Робаут Жиллиман будет невероятно счастлив. Возможно. Леонардо обернулся к так и не встающему с земли эльдару:

-Всего четверо? Четверо вас и четверо Совершенных? Вы вымираете, аутарх Слау Ра член кабала Нефритового ножа.

Леонардо не спрашивал, он утверждал. Тем не менее эльдар ему ответил:

-Да, мы вымираем, Чужак. Варп проклял нас бесплодием. И… И бессилием. Я безгранично сожалею, что тебя не встретили наши воины-призраки с телами из прозрачной кости и могучие воители аспектных храмов. Ты познал бы их бесконечную мощь и был бы ими повержен. Радуйся этому, наслаждайся победой над жалкими остатками великого народа!

Аутарх Слау Ра, член кабал Нефритового ножа с пожирающей его самого бессильной ненавистью смотрел на Леонардо.

-Варп? Что это такое, эльдар? – все остальное Леонардо пропустил мимо своего внимания. Воины-призраки, какие-то прозрачные кости, аспектные храмы.

Где это? Где-то там, не здесь? Так зачем же тогда сотрясать воздух бесплодными угрозами?

Глаза эльдара стали еще больше, хотя куда уже?

-Тебе неизвестно, что такое Варп, Чужак? Как такое может быть? Как ты тогда явился в этот мир?

-Неизвестно.Может. Именно явился.

-Тогда… Тогда у меня есть то, чем выкупить наши жизни и жизнь моего сына, чужак!

-Ты и так хотел мне это рассказать. Не как выкуп. А как плату за то, что я больше не встану у вас на пути и не буду «выпивать» ваших Совершенных. Говори или начать мне?

Выстрел наугад, внаскидку, но не стреляют в пустоту. Стреляют на звук, на шорох, стреляют по наитию. Эльдар долго молчал, смотря на Леонардо черными нечитаемыми глазами, затем медленно заговорил:

-Тебе нужно идти на другую сторону океана. Там ты найдешь то, что ты ищешь.

-И что же я ищу, аутарх Слау Ра?

-Как все сильные, еще больше силы. Как все могущественные, еще больше могущества. Как все знающие, еще больше знания.

-Почему же вы сами не идете за океан, не обретете ту силу, могущество и знания? Почему вы здесь, а не там? Зачем вы ведете осознанно проигрышную войну с людьми? Почему ты уверен, в то, что я поверю тебе? И куда-то пойду?

-Потому, ман-ке, что ты чем-то похож на нас в рассвете нашей славы – голос эльдара постепенно переставал хрипеть, становился все более различимым и сильным.

-Ты также используешь ментал, как наши колдуны. Ты различаешь правду и ложь, как наши ясновидцы. Но ты Чужой и этим сильнее нас, а мы уже окончательно слабы. На тебе нет меток демонов варпа и принцев Хаоса, ты чист, но непрозрачен. Наша иссушенная этим миром ментальная магия обтекает тебя, бьется об тебя как волна об скалу, избегает тебя. Я уже долгое время пытаюсь воздействовать на тебя… Но... Но ты не просто чужой, а совершенно чуждый. Не только нам, но и этому миру. Миру не ограниченному этой планеткой. И тварная магия низших против тебя безуспешна – убитый тобой наш брат передал нам перед гибелью свои мыслеобразы. А насчет людей и войны с ними…

Эльдар растянул губы в чем-то, что должно обозначать усмешку или ухмылку:

-Более тысячи лет назад боевая баржа легиона космодесанта с ротой Дочерей Битвы на борту столкнулась с нашим миром-кораблем Биель-Тан у этой планеты. Мы проиграли, мы были ослаблены после схватки с тиранидами, мы упали на эту планету. Но и люди не смогли покинуть этот мир. То, что началось между звезд, продолжилось на земле. И будет продолжаться пока жив хоть один эльдар. Мы не отступаем, мы не прощаем, мы не забываем.

-Как много «не». Как мало «да».

Леонардо повел пальцами по лицу, будто что-то стирая, отбрасывая и одновременно принимая. Взглянул на солнце, щелкнул, открывая, крышкой часов – время истекало, время торопило.

-Я понимаю ваше виденье Пути и своего места в этом мире, аурах. Это ваш Путь и ваш выбор. Я согласен взять плату за ваши жизни знанием. Где то место силы?

-За океаном. На другом материке. В горном разломе.

-Конкретнее.

-Ты найдешь, ты почувствуешь – эльдар вновь изобразил подобие кривой усмешки – Оно позовет тебя. Ты услышишь. Ты не сможешь не услышать. Когда ты…

Но Леонардо уже не слышал и не слушал его. Нити струн Силы вздрогнули, загудели тревожно, предостерегая и предупреждая. А вот и его высокопревосходительство примарх Адептус Астартес Робаут Жиллиман. Реальность мира дрогнула, небо стремительно потемнело, вначале слабые, но постепенно набирающий силу ветер попытался сбросить капюшон с головы Леонардо. Ощутимо похолодало. Примарх явился в силах тяжких.

Леонардо отошел от клетки с Совершенным, от лежащего эльдара на открытое место, посмотрел в сторону зарослей кустов, гряды, леса:

-Ты пожертвуешь этими людьми, примарх? – его голос, усиленный Силой, обрушил гром раскатов на лес, на заросли кустарников, на отблеск металла доспехов, обнаженного оружия, зачерненную серость стволов пулевых винтовалей, сытый глянец стали стволов мортирок – Ты пожертвуешь, своей честью, примарх? Нарушишь договор и станешь предателем? Это твой окончательный выбор, примарх Робаут Жиллиман?

-Мы, люди, не заключаем договора с тварями противными Господу. А обман врага не является предательством! Положи оружие на землю и встань на колени, именующий себя Леонардо! И Адептус Астартес пощадит тебя!

Голос примарха также усиленный магией низших прокатился по низине низким, заставляющим заныть зубы, долгим гулом. Он поднимал лошадей на дыбы, принуждая рвать поводья, испуганно ржать и полузадушено хрипеть. Связанные и уже очнувшиеся люди возле повозок и на дороге, болезненно морщились, скручивались телами, пытаясь прижать, прикрыть плечами нежные барабанные перепонки.

-Да-да, это просто военная хитрость… Что ж, это было вновь ожидаемо – негромко пробормотал Леонардо, пытаясь выявить, найти колдунов низших. Все эти огненные шары, ледяные иглы, огненные штормы, все это незначительно и не очень опасно. Но вот разверзшаяся под ногами земля, скала падающая на голову или несущийся на тебя вал огня заставляет принять меры предосторожности. Есть, нашел! В лесу, локально, сжато, что-то закручивалось в тугой жгут стихий и постепенно набирало мощь.

-Бруно, Себастьян, Заря! На два часа, триста метров! Убить всех! – он поймал взглядом замершие в движение тела, непонимающие взгляды и проворчал - Чуть правее от меня, триста шагов. Бе-гом!

И махнул рукой указывая направление, одновременно воздвигая Щит Силы. От поворота до въезда в низину, от земли и до неба. И тут же в щит грохнули маленькими снарядиками, тугими снопами картечи, взрывающимися гренадками мортирки. Вонзились огромными злобными шершнями тяжелые пули винтовалей. Что клубастое, иглистое, со шлейфом как у кометы бухнулось в щит, заставляя его на мгновение дрогнуть и побежать сине-белыми разводами. Следом за кометой в щит вплавилось около десятков раскаленных метеоров, прилипших к щиту и принявшихся его медленно прожигать. Снизу, от земли, всплыли прозрачные клубы зеленного едкого тумана. Пленка щита начала истончаться, терять плотность. Низшие сумели удивить.

Леонардо пожал плечами и поставил второй щит - нет необходимости экономить силу, вон сколько, благодаря стараниям примарха, у него появилось «батареек». Правда слабеньких, «мизинчиковых», но много. Леонардо оглянулся на Совершенного в клетке – от него просто несло запахом Силы. Чистой, вкусной, обильной.

-Скоро, скоро, моя прелесть… Вот сейчас мои зверята съедят плохих низших, и ты станешь моей!

И его слова оказались пророческими. Вначале редкие, а затем сливающиеся в один бесконечный вопль ужаса, крики вырезаемых людей слились в один безмерно громкий кошмарный рев. Так одуревший от крови хорек, ворвавшийся в курятник, режет бессильно мечущихся в панике птиц. Ловушка на охотника захлопнулась и принялась медленно и неумолимо перемалывать его кости, рвать в клочья мясо, выдирать кишки, перерезать горло беспощадными, неостановимыми, бритвенно острыми клыками его младших зверей.

В глубине леса оглушительно грохнуло и медленно, словно нехотя над вершинами деревьев взлетела… Ракета? Или спеченный в конус пласт земли, вздымающийся в высоту неба на широком столбе ослепительно яркого пламени. Вспыхнуло звездой, дрогнуло под ногами, обжигающая волна покатилась из эпицентра огненным валом, заставляя деревья вспыхивать как спички. Даже тут, у повозок, стало невыносимо горячо, земля высыхала, рисуя на себе горячим воздухом сеточку мелких морщин. Леонардо ощутил тень волнения за Первых Зверей и особенно за Слугу и тут же отбросил неправильное чувство – если они не справятся, если они не выживут и не принесут ему голову примарха, то такие звери и такой Слуга ему не нужны. Это позор для Владыки, иметь столь слабую свиту.

Леонардо широко раскинул руки и принялся их медленно сводить. Тяжело, напрягая мышцы в разрывающем связки и гнущем суставы усилии. Щедро расходуя Силу и что-то свое, самое себя.

На висках выступила испарина, зубы вдавились друг в друга, заставляя истираться в порошок эмаль. Что-то внутри Леонардо не переносило, не терпело, ненавидело такой огонь.Это всепожирающее и неконтролируемое пламя. Таких бешенных зверей пристреливают, дабы не разносили далее чудовищную своей бессмысленностью гибель всего и всех. Эта слепая стихия должна быть покорна и управляема. Монстр должен сидеть в клетке, на привязи и в строгом ошейнике.

Ахнуло, словно рухнула скала. Толкнуло в тело горячим воздухом и пламя опало вниз. Побежало, спотыкаясь, редкими длинными, стремительно выстреливающими вверх и по земле, языками варанов. Убегая от своей гибели, затихания и никак не успевая.

Леонардо ощутил приближение своих Зверей и Слуги. Закопченные, где-то даже обугленные. С обгоревшими лицами и полностью без волос, бровей и ресниц, тем не менее они шли твердо, ступали мягко, смотрели на него с трепетным ожиданием похвалы. Трепетно смотрела Заря, ожидающе Бруно и восторженно Себастьян. Бруно нес что-то на плече. Дымное, большое, переломленное в середине. Вслед за ними шли младшие звери. Такие же обгорелые, практически голые, покрытые спекшейся коркой крови. Три… Всего пятеро. Но старик-садовник, ныне старший над младшими выжил. Хуже, чем он надеялся, но лучше, чем ожидал. Леонардо щедро плеснул Силой, омывая ее потоками своих зверей. Всех, младших, старших, Первых. И особенно Слугу – ему очень не нравился ее внешний вид, ведь он обещал ей, что она будет прекрасна. Он щедро лил Силу, исцеляя, залечивая, стирая ожоги. Рубцуя тонкими ниточками шрамов развалы рубленных и резаных ран. «Штопая» огромные дыры с почерневшими опаленными краями на груди, животах, бедрах, плечах. Пулевые винтовали наносили страшные раны своими «бочонками» свинцовых пуль. «Если бы низших было в два раза больше, то из младших никто бы не вышел из леса. Да и со старшими под вопросом…» мелькнула сполохом плохая мысль.

-Владыка!

Кто-то зовет его?

-Владыка! Что с вами!? Вы, вы… Вы…

-А что со мной, Заря? – недоуменно спросил Леонардо. Небо и земля менялись местами в завораживающем калейдоскопе, тучи ложились под ноги, парящие в высоте комья земли, стволы деревьев медленно уплывали резвящимися китами в закат. Мир обнимал его, принимая в свои уютные объятья, заботливо укутывая теплыми пледами тишины и пустоты, подставляя под вдруг ослабшие ноги скамеечку сна.

-Владыка! Вы… Вы истончаетесь! Владыыыы-ка!

Оглушающий, неприятно будящий от сладостной неги, наполненный неописуемой тревогой и страхом, голос Зари вырвал Леонардо из сна-кошмара, выдернул как рыбак рыбу, рвя острыми жалами крючка его тело. Боль. Боль — это хорошо, боль отрезвляет, не дает заснуть. Леонардо почувствовал, как руки зверей, надежные и сильные, как якорь в дурном тумане грез, подхватывают его.

«Контроль, он потерял контроль! Он слишком много отдал и продолжает отдавать. Он слился… Он сливается с Силой!».

-К.. Кх-хы.. К клетке… Где… Совер.. – сил завершить произносить слово уже не было, но его поняли. Он чувствовал, как его несут, придерживают, накладывают его пальцы на виски Совершенного, что лежит недвижим под непреодолимыми прессами рук его зверей. Он чувствовал, как Сила такая восхитительная на вкус, пьянящая, дарующая силы, бурным потоком вливается в него, возвращая его в реальный мир. Он начинал ощущать себя прежним.

-Ты взял плату и обманул. Ты убил моего сына.

Леонардо распрямился, откинулся всем телом от высушенной до невесомости мумии Совершенного – когда только его звери успели разнести на части клетку? - обернулся к жалкой твари так и лежащей на земле, как там ее? А, аутарх Слау Ра, кабал чего-то там.

-Я не обещал сохранить жизнь твоему сыну. Только ваши жизни, жизни эльдар. Да и не сын он тебе, так, приемыш.

-Ты взял плату и обманул.

-Повторяешься, эльдар.

-Ты умрешь.

-И вновь ты… - начал говорить Леонардо, но не договорил. Тело бессильной твари вспухло, надулось неровным пузырем и всплеснулось в его сторону чем-то…

Леонардо не разглядел, не понял, чем – его опутала тьма.