Цемесская бухта

ОДНАЖДЫ НОЧЬЮ НА «НОВОЙ ГОЛЛАНДИИ»

«Новой Голландией» называли петроградскую радиостанцию военно-морского порта: дом радиостанции стоял на острове Новая Голландия, а остров так назвал еще царь Петр в память о своей поездке в заморскую корабельную страну — Голландию. Голландия, как вы знаете, вся стоит на каналах. Глубокий канал окружает и Новую Голландию — отсюда и название…

В дни Октября радиостанцию захватил отряд революционных матросов, и тогда же радист отстучал на весь мир:

«…Правительство Керенского низвергнуто и арестовано. Керенский сбежал».

Радист дежурил подряд двое суток и очень устал. То и дело ему приносили листочки с текстом радиограмм.

— Срочно! Быстро! Вне очереди!

И радист прижимал к ушам жесткие наушники, и пальцы его легонько ложились на головку ключа: точка, точка, тире…

Радисту хотелось спать. «Заварю-ка я чаю, — решил он, — может, сон и пройдет…» И принялся растапливать печку. «Скорее бы кончилась война, — думал радист, разделывая полено на щепки. — Поехал бы я домой, в деревню… Только войне-то конца не видно…»

В это самое ночное позднее время к радисту вошли три человека. Матроса из охраны радиостанции радист знал. Другие ему были незнакомы. Один совсем штатский человек, в пальто и потертой кепке, а второй — трудно сказать кто: военной выправки, в офицерской шинели, но без погон.

Штатский незнакомый человек спросил разрешения присесть к столу и начал быстро-быстро писать на листках тетради.

— Чаю не хотите ли? — спросил радист.

— Чай — это хорошо, — сказал штатский человек. — Но сначала, товарищ, пожалуйста, передайте вот это…

Радист включил передатчик, и человек начал диктовать.

— «Радио всем! — сказал он. — Солдаты! Дело мира в ваших руках. Вы не дадите контрреволюционным генералам сорвать великое дело мира…»

Человек говорил о бедствиях войны и что армия должна любой ценой добиваться перемирия на фронте… Точка, точка, тире, тире, точка…

Невидимые искры слетали с проволочных антенн, и сигналы летели над всем земным шаром…

Совсем уже расхотелось спать радисту.

— Чья подпись под радиограммой? — спросил он.

— Мы с товарищем Крыленко и подпишем, — сказал человек. — Пожалуйста: Председатель Совета Народных Комиссаров Ульянов (Ленин). Нарком по военным делам Крыленко…

Дрогнула было рука у радиста. Шутка ли! Сам Ленин стоял с ним рядом! Но радист службу и дело знал исправно. Рука его довершила текст радиограммы. И подпись — «Ленин»…

Дом, где была радиостанция «Новая Голландия», цел и поныне, и его можно отыскать. В Ленинграде, неподалеку от Невы, на сильно заросшем теперь кустами и лопухом канале Круштейна. Карл Яковлевич Круштейн был матрос-революционер. Погиб от руки эсера в 1921 году…

Так вот, дом я разыскал. И мостик, по которому на радиостанцию когда-то вместе с Крыленко быстро прошел Ленин. И комнату ту с высокими сводами, где была историческая радиостанция, нашел. Но вот о радисте, который говорил с Лениным и передал его радиограмму, ничего узнать не смог! И кто был этот радист — неизвестно.

И если вам случится о нем хоть что-нибудь узнать, сообщите мне непременно. Я любитель исторических подробностей…