Цена победы

Глава 4

10 июня 1607 г., о. Монерон, острог-порт Мгачи, 11:49

– Мастер Евстафий, докладывает комендант гарнизона острога Мгачи лейтенант Катальский. Отдельная сотня пограничной стражи по вашему приказанию построена! – невысокий плотный крепыш чётко отсалютовал.

– Вольно, – вернул воинское приветствие маг. – И прошу обращаться не ко мне, а к секунд-генералу Морозову – как к командующему островной армией.

– Так точно, – нехотя протянул погранец и повернулся к Аристарху, начав неприязненно сверлить его взглядом. Мысль подчиняться бывшему арестанту лейтенанта ни капельки не радовала.

– Доложите обстановку более подробно – какие силы в нашем распоряжении, что с артиллерией, укреплениями, кораблями…

– Да, господин генерал, – всё так же нехотя ответил Катальский, и начал доклад.

– Гарнизон острога составляет сотня погранстражи, приписанная к Южно-Монеронску. Укрепления второго класса, каменные. Один приданный маг Воды. Артиллерия представлена восьмью 127-мм эмиттерами файерболов и крепостными огнестрелами. О кораблях вам лучше разузнать у исполняющего обязанности командира 6-ой эскадры фрегаттен-капитана Сомова…

– Эмм… А не родственник ли он… – начал было Евстафий.

– Сын, – коротко отрезал лейтенант. – Но лучше ему не напоминать об этом.

– Хорошо, – кивнул Морозов. – В принципе всё понятно. Более подробно рассмотрим ситуацию на совете, а пока займитесь размещением прибывших для вашего усиления войск.

– Но… господин генерал! – резко возразил Катальский. – У нас нет ни помещений, ни припасов для размещения такого количества людей!

– Всё необходимое у них уже есть, а разместятся они в полевом лагере – просто укажите для него подходящее место.

– Есть, ваше высокпревосходство, – нехотя пробурчал лейтенант. – Разрешите исполнять?

– Идите.

…Провожая взглядом удаляющегося погранца, Евстафий заметил:

– Вы ему не понравились, Аристарх Борисович.

– Это несущественно, – слегка усмехнулся генерал. – Да и не я лично ему не понравился, а скорее необходимость подчиняться такому как я лейтенанту не по нраву пришлас

– А что вы вообще думаете относительно возможности отражения морского десанта? И почему вы решили, что высадка будет производиться именно здесь? – поинтересовался мастер.

– Я разъясню эти вопросы на военном совете, – уклончиво ответил Аристарх.

– Хорошо, – не стал спорить маг. – На совете, так на совете.

– Господа офицеры, думаю, вы все уже в курсе относительно сложившейся ситуации, – издалека начал генерал. – А теперь мы совместно должны выработать тактику предстоящих действий…

– Ваше высокопревосходительство, – поднялся из-за большого круглого стола достаточно молодой офицер в чёрно-синем морском мундире. – Временно исполняющий обязанности командующего 6-ой эскадрой Великоокеанского флота фрегаттен-капитан Сомов. Прошу меня простить, что перебиваю вас, но могу ли я кое-что прояснить?

Аристарх сверкнул глазами, но вполне миролюбиво произнёс:

– Да, разумеется. Что вас интересует?

– Господ офицеров в первую очередь интересует, по какой причине вы считаете, что целью атаки будет именно наш острог. А во вторую – почему вы считаете, что мы сможем отразить эту атаку.

Морозов побарабанил пальцами по краю стола, немного подумал и начал:

– Итак, начнём… Почему я решил, что атака будет проведена именно на Мгачи? Потому что это очевидно. Рекомый острог является наиболее выгодным плацдармом для высадки морского десанта.

– Но господин генерал!.. – вклинился лейтенант Катальский. – Ведь, например, Таранай гораздо удобнее в тактическом плане, и он практически беззащитен. Так почему же…

– Ваше благородие, извольте для начала меня дослушать, – осадил излишне наглого погранца Аристарх. – Почему, вы спрашиваете? Да очень просто! Да – порты, расположенные на западном побережье острова чрезвычайно привлекательны для удара из-за своего удалённого от крайцентра расположения и, как следствие – уязвимости. Но. Использовать их как морские базы невозможно из-за их небольшого размера и отсутствия необходимой инфраструктуры. То, что подойдёт в качестве перевалочного пункта для гражданских судов, для военных целей не годится. Сам знаком с этой проблемой не понаслышке – в Даргхаймскую кампанию с такими крохотными портами у нас было больше мороки, чем пользы. Ладно, не будем излишне вдаваться в прошлое… Итак, Таранай и Горноводск отпадают. Тамь и Орха слишком далеко. Остаётся только Мгачи – как самый крупный и развитый островной порт – с его захватом открывается фактически прямая дорога на столицу острова. Конечно же, в условиях превосходства противника (а оно будет – можете даже и не сомневаться) долго этот форт не продержится, но и так просто отдавать его врагу я не намерен…

А теперь отвечу на вторую часть вопроса.

Несмотря на всю умелость и храбрость наших солдат и матросов, я не считаю, что острог удаётся отстоять…

…Офицеры тут же зашумели, и неугомонный Катальский всё же не удержался:

– Господин генерал, но как же так!.. Зачем же тогда…

– А затем, – отрезал Морозов. – Естественно мы не выстоим, если ниаронцы приведут сюда тяжёлые артиллерийские корабли или бросят против нас авиацию. Другое дело, что я не считаю, будто они сделают так с самого начала – у них сейчас, наверняка, есть и другие места, где рекомые силы будут более востребованы. Так что наша задача – нанести противнику максимальный урон и задержать его. Конечно же мы должны и обязаны надеяться на поддержу нашей армии и флота с материка, но что-то мне подсказывает, что пока что лучше рассчитывать исключительно на себя… По имеющимся у нас данным, бой нам предстоит очень серьёзный – противник будет превосходить нас количественно и качественно: около тридцати тысяч десанта, маги и драконы при поддержке флота…

Но это ещё не повод для капитуляции.

Никто не требует от вас героической победы ценой собственной жизни. Самое главное – это хотя бы задержать противника, сковать его действия и приковать внимание к себе. Каждый батальон ниаронцев, увязший в партизанской войне на Монероне – это минус один батальон на материке и ещё один шаг к победе наших войск там. А тем временем, глядишь, уже и до нас дело дойдёт…

Ещё раз повторяю, самое главное – заставить противника умыться кровью при высадке. Будем стараться именно нанести максимальный урон, а не сорвать десант, но о подробностях чуть позднее…

Так, теперь о флоте… Фрегаттен-капитан!..

– Да, господин генерал!

– Можете озвучить нам информацию о вашей эскадре?

– Разумеется, – офицер немного скривился. – На данный момент в составе шестой эскадры флота Великого океана находятся минный крейсер, три корвета, девять канонерских лодок и два субкорабля. Всё.

– Всё? – удивился Аристарх. – Не густо, однако… Отчего-то я думал, что 6-ая эскадра будет несколько… посерьёзнее, что ли… Ну да ладно. Я вот что хотел узнать – насколько корабли эскадры боеспособны?

– Ваше высокопревосходительство, вам что-нибудь говорят слова «минный крейсер»? – уклонился от ответа Сомов.

– Насколько мне известно – тип боевого артиллерийского корабля-рейдера, приспособленного к несению минного оружия. Я прав?

– Так точно, господин генерал. Вот только… Такие корабли в большинстве стран мира, да и в Рардене тоже, уже давно сняты с вооружения.

– Вы хотите сказать… – протянул Морозов.

– Именно, – кивнул Сомов. – В основной массе корабли 6-ой эскадры – устаревшие и малопригодные к современному бою суда. На упомянутом мною минном крейсере «Рассвет», например, до сих пор стоят установки ВВП первого поколения… Да-да, те самые «трубы Вайтхеда» с мизерной дальностью, скоростью и убойной силой магического снаряда. Именно из-за этого «Рассвет» даже к лёгким крейсерам не причислили… Остальные корабли не слишком лучше флагмана.

– Хреново, – не сдержался Евстафий. – Прошу меня простить, господа офицеры – вырвалось.

– Да ничего… – задумчиво протянул генерал. Было видно, что новости относительно флота его не слишком огорчили.

– Вот что, фрегаттен-капитан… Каков состав артиллерии минного крейсера?

– Полтора десятка трёхдюймовок – говорю же, старьё невообразимое…

– Ага… А «Рассвет» – корабль достаточно крупный?

– Ну, в принципе – да. Полторы тысячи тонн водоизмещения и около полутора сотни метров в длину… А что?

– Вам будет очень жалко, если он затонет? – неожиданно спросил Аристарх.

– Э… – немного растерялся Сомов. – Ну да, конечно же… Хотя как боевая единица он большой ценности и не представляет, но…

– Вот и отлично. Тогда, как командующий всеми островными силами, приказываю – снять всё полезное с данного корабля, нагрузить чем-нибудь и затопить на фарватере. Да, и все имеющиеся гражданские суда уничтожить таким же образом – и врагу не отдадим, и насолим заодно.

Судя по перекошенному лицу фрегаттен-капитана, ему даже и в голову не пришла столь варварская идея использования кораблей – всё же просто так уничтожать свои суда в мире было не принято… Ну, или хотя бы уничтожать столь крупные и мощные – в период Второй всемирной Аристарху хоть и приходилось пользоваться такими методами, но дальше затопления барж или рыболовецких судов его фантазия и возможности не простирались. Здесь же на наличие крупных гражданских судов можно было и не рассчитывать, всё же Мгачи – порт не слишком высокого ранга…

– Так, теперь двинемся дальше… Мне нужна карта укреплений острога. Лейтенант Катальский?..

– Магической нет, – развёл руками погранец. – Только бумажная.

– Без разницы, давайте сюда.

Из длинного высокого сейфа на свет Божий был извлечён чёрный кожаный тубус, а затем из него была вытряхнута и развёрнута на столе искомая карта. Прижав норовящую скрутиться бумагу, господа офицеры наклонились над схематичным изображением острога Мгачи.

– Ага, планировка вполне стандартная… – проговорил генерал, водя по карте указательным пальцем. – Центральный форт, пара выносных бастионов, укреплённый брекватер… Так, с флангов нас прикрывают сопки, обходить долго – это хорошо… Какие тут у берегов глубины, в основном?

– Места, где крупные корабли могут подойти вплотную к берегу, можно по пальцам пересчитать. А так ничего крупнее катера к берегу не подойдёт.

– Это тоже хорошо… Теперь насчёт артиллерии. Маловато будет стволов-то, господа офицеры…

– А что тут поделать-то? – спросил кто-то.

– Идеи у меня есть, – ответил Аристарх. – Предлагаю использовать корабельную артиллерию. Корабли вот только нужно будет для остойчивости притопить у берега и снять команды, кроме необходимых смен канониров и механиков. Акватория за брекватером пристреляна?

– Так точно, ваше высокпревосходство.

– Добро. Ещё вот что – выгребите все арсеналы флота и заминируйте подход к порту, так чтобы ниаронцы задолбались это всё тралить…

– Но, господин генерал… – неуверенно спросил Сомов. – А как же нам самим выходить в море, мимо наших же мин?

Морозов удивлённо посмотрел на фрегаттен-капитана.

– А вы что ещё до сих пор не поняли? В море вы уже не выйдете – большая часть кораблей вашей эскадры будет потеряна при отражении морского десанта, а те, что уцелеют, я прикажу уничтожить, дабы они не достались враг. Так что рекомендую всем вашим людям, кроме канониров и механиков, надевать доспехи и учиться сухопутному бою.

Судя по унылому выражению лица Сомова, данная перспектива его ни капельки не радовала.

– К демонтажу орудий с «Рассвета» приступайте немедленно. Насколько я помню крепостную трёхдюймовку и её питающий аккумулятор, то особых проблем возникнуть не должно. Возьмите сколько нужно солдат из приведённого мной подкрепления и начинайте готовить позиции для эмиттеров – они не будут лишними в обороне. И вообще, займитесь дополнительными укреплениями. Да, кстати, что у вас с зенитками?

– Четыре спаренных установки, в данный момент на плановом ремонте, – отрапортовал Катальский.

– Это прям диверсия какая-то… – пробормотал Евстафий. – Здесь – на ремонте, в Южном – на ремонте… А по драконам из гаубиц и арбалетов приходится стрелять…

– С ремонтом заканчивать, – отрезал Морозов. – Хотя… Восемь стволов – это капля в море… Ну да ладно, пускай будут. И вот ещё что, подготовьтесь к вывозу всего ценного из острога – часть обоза уже прибыла, остальные подводы прибудут позже. Всё что будет невозможно вывезти – уничтожить на месте, чтобы не досталось врагу. И заминировать тут всё к едреней матери. Я хочу, чтобы ниаронцы дрались за крепость, но получили в итоге только кучу трупов своих солдат и груду развалин. Но без лишней необходимости не рискуйте – живые вы будете гораздо полезнее, чем героически погибшие. Сейчас мне массовый героизм от вас не нужен, мне нужна качественно сделанная работа.

Ну да ладно, в сторону лирику и высокие слова…

С теорией мы более-менее разобрались, теперь пойдём всё осмотрим ещё раз, но уже в натуре. Пройдёмте, господа офицеры…

10 июня 1607 г., о. Монерон, г. Южно-Монеронск, 16:00

– Господин старшина, а зачем это мы делаем? Ерундой ведь же какой-то, прости Сотер, занимаемся… – молодой ополченец с кислым видом нашивал себе на плащ небольшие верёвочные петли. С иголкой в руках он чувствовал себя не слишком комфортно – подобная работа была для бойца в диковинку, вот и полезло недовольство.

– А-атставить разговорчики, – на корню зарубил пререкания уже знакомый седоусый старшина. – Ты мне, дурило, ишо потом спасибо скажешь и в ножки поклонишься за енту ерунду…

Старшину звали очень потешно – Клавдий Юрьевич Пихтин, но никто из ополченцев над этим не ржал. Седоусый хоть и разменял уже шестой десяток, но был бойцом всё ещё хоть куда, и удар у него был хорошо поставлен, в чём кое-кто уже имел несчастье убедиться.

…Новобранцы даже и не подозревали, каких трудов стоило капитану Бондарю заполучить этого бойца в свою роту.

Дед Пихто, как иногда его называли, был не просто хорошим, а очень хорошим солдатом, даже, несмотря на свой возраст. Он не очень любил распространяться о своём прошлом, но Павел знал, что Клавдий успел немало послужить в егерях – уж больно у него характерные знания и навыки были.

Другое дело, что старшина не особо любил демонстрировать их – нехорошие, видать, у него были с этим связаны воспоминания. Всё же егеря род войск хоть и элитный, но… слишком уж одиозный что ли… Их же основной профиль – лесная война. Это старались не афишировать, но первоначально их затачивали исключительно на котрэльфийскую борьбу, а сражаться против Перворождённых на их же территории могли только или настоящие профессионалы, или настоящие маньяки.

В егеря брали и тех, и других.

Это уже потом, когда вялотекущие войны с ушастыми (кстати, очень неточная характеристика – практически у всех иных рас уши иной, чем у людей формы) затихли, «охотников» начали использовать и в других целях. Например, для выкуривания из лесов взбунтовавшихся крестьян и иных мятежников. Именно тогда, егеря и заполучили свою неоднозначную славу – уж слишком они не стеснялись в выборе методов и средств ведения войны.

Так что было неудивительно, что Дед предпочитает помалкивать о своём прошлом – мало ли что, вдруг случайно столкнёшься с чьим-то кровником. Это официально в Империи вендетту отменили много веков назад, но кое-кто до сих ведь придерживается старых принципов…

– …Объясняю. Ломаешь ветки всякие, в петли енти втыкиваешь и готово. Не абы что, но как маскировка в лесу – сгодится. Всё лучше, чем кирасой в кустах отсвечивать. Будет время, я вообще всех вас заставлю нормальный плащ-лохматку сшить – нас такие здорово выручали…

– Хосподин старшина, а хде вы раньше-то служили? – спросил долговязый громила-Анжей. – Вы столько всякого знаете…

Клавдий помялся, но всё же решился ответить честно:

– В егерях я, бойцы, служил. Такие вот дела…

С облегчением старшина понял, что ни у кого не было в глазах ни страха, ни ненависти – слишком уж далеко был Монерон от тех мест, где Клавдию пришлось воевать… Наоборот, на него теперь стали смотреть с ещё большим уважением и почтением – всё-таки элита, как-никак!..

– Так, харэ языком чесать уже. Шоб через полчаса всё готово было – с каждого лично спрошу. Понятно?

– Так точно, господин старшина! – хором ответили новобранцы.

– То-то же, – старшина грозно пошевелил усами. – Я не я буду, если из вас нормальных солдат не сделаю.

10 июня 1607 г., о. Монерон, острог-порт Мгачи, 21:04

Хоть день уже и клонился к закату, но в районе острога Мгачи всё ещё кипела напряжённая работа.

Многого за неполный день добиться не удалось, но кое-где уже начали появляться заготовки для редутов, откапывались рвы и волчьи ямы, местами начали вырастать бревенчатые частоколы и леса заострённых кольев.

Деревянные постройки сноровисто разбирались буквально по брёвнышкам, чтобы потом их можно было применить при постройке полевых укреплений. Обнажённые по пояс легионеры махали лопатами и кирками, громко и нецензурно сетуя на непомерно расплодившихся комаров и собачьи условия работы.

В море всё ещё виднелись силуэты тройки корветов, занятых постановкой минных заграждений. Около брекватера стоял заякоренный минный крейсер, загружаемый камнем и песком – его затопление было назначено на послезавтра. Прямо у причалов стояли полупогружённые в воду канонерки – их уже успели посадить на дно, дабы повысить их устойчивость при стрельбе и живучесть, а теперь на них пытались поставить дополнительную защиту. Старенькие корабли за исключением слабой броневой палубы и лёгких орудийных щитов бронированы не были, и теперь эмиттеры канлодок спешно обкладывались мешками с песком – не бог весть что, но всё лучше, чем есть… Для морского боя такой метод вряд ли бы прошёл – слишком уж велика неустойчивость конструкции, но вот в условиях неподвижной артиллерийской платформы – почему бы и нет? Помнится, при подавлении Равельского мятежа Аристарх изрядно нагляделся на кустарные самоделки повстанцев – тогда дарги переделывали в боевые корабли обычные самоходные баржи. Премудрость была невелика – поставить питающие аккумуляторы, пару эмиттеров, обложить всё это безобразие мешками с песком и эрзац-канонерка готова.

…Морозов сейчас находился за второй линией намеченных укреплений и, пользуясь свободной минуткой, с интересом наблюдал за работой прибывших с ним колдунов.

– Успеете доделать-то? Не так уж и много времени у нас времени-то…

– Надо – значит, успеем, – ответил генералу мастер, меланхолично покусывая сорванную травинку.

Прямо перед ними на небольшом холмике дюжина магов возилась с рулетками, полевыми циркулями, линейками и транспортирами. Из-под их рук вырисовывалась сложная геометрическая фигура, являющаяся ещё одним элементом магической защиты острога.

– А выдюжите? Так ли уж сильно всё это вычерчивание? Сколько ни воевал, а наши полковые маги таким никогда не занимались…

– Сила в магическом искусстве – понятие растяжимое, – философски заметил Евстафий. – Волшебник ранга магистра – это уже фактически человек-армия, но при наличии времени и знания даже слабо подготовленный маг-ученик может шибануть так, что мало никому не покажется. Магия – это вам, господин генерал, не просто рубка тяжёлых пехотинцев без всяких выкрутасов. Магия, это скорее изящное фехтование, и тут имеет значение множество факторов – от подготовки магов, как индивидуальной, так и командной, до банальных резервов Силы и разнообразных артефактов… Короче, сам демон лапу сломит в этой высокомудрой тактике, – рассмеялся мастер.

– Ну, так всё-таки?

Евстафий внимательно посмотрел на генерала, помолчал и уже более серьёзно ответил:

– Считаю, выдержим. Сколько бы ниаронцы не привели сюда колдунов, у нас всё равно будет преимущество обороняющейся стороны. Они будут вынуждены атаковать с ходу, без предварительной магической разведки, иначе потеряют инициативу. Мы же можем обстоятельно изучить местные условия, рассчитать потенциальный арсенал заклинаний и тактику их применения… Несколько дней по меркам магических боёв – это невероятно много. Другое дело, что и рассветные – не дураки, и у них наверняка есть какой-то план атаки. Но всё равно, при любом раскладе лёгкой прогулки у них не получится. Могу в этом поклясться силой моей стихии.

– Я думаю – это лишнее, – произнёс Морозов. – Мне будет достаточно и вашего слова.

Евстафий занёс в походный блокнот последнюю цифру и со стоном разогнулся, отрываясь от монокуляра специального теодолита, применяемого для магической съёмки местности. Мастер потянулся, разминаясь и хрустя суставами – на сегодня работа была окончена, и теперь ему требовался хотя бы короткий, но отдых.

Маг захлопнул толстенькую записную книжку в прочной кожаной обложке и сунул её в висящий через плечо планшет. Крякнув, он сел прямо на ещё тёплую землю, поправил за спиной уставной посох-протазан и скрестил ноги.

Отгорел закат, и солнце уже скрылось за грядой сопок, но именно это время всегда нравилось Евстафию. В воздухе разлилась тишина и приятная прохлада, на небе не было ни облачка, ветер стих – ещё один чудесный вечер на этом острове… Сколько таких закатов мастер уже встретил, и сколько ещё встретит? Кто знает… Хорошо бы, конечно, побольше – боевому магу нравилась эта тихая, необжитая, но красивая провинция. Здесь было то, что он так долго искал…

Здесь был долгожданный покой…

Евстафий прикрыл глаза.

Так не хотелось вновь погружаться в кровавый омут войны, но избежать этого уже было нельзя – место, ставшее вторым домом для мастера, оказалось под ударом врага. Врага нового, безжалостного, от которого не получается скрыться… Евстафий больше не хотел воевать, именно из-за этого он когда-то и попросился в какой-нибудь дальний и спокойный гарнизон. Тогда Монерон казался замечательным местом, и кто же знал, что всё так обернётся…

Евстафий даже и не заметил, как задремал…

– …Там «контры» просто тьма – каждый дом, что твоя крепость! Если попытаемся зачистить по обычной тактике – туеву хучу солдат потеряем, так что я испросил у командование разрешение просто и без затей заровнять тут всё к Чёрной Матери…

В голове всё ещё звучал голос молодого полковника-орка, отдавшего приказ штурмовать этой несчастный городишко.

Мастер резко, с разворота вскинул правую руку вперёд, ладонью вверх, выпуская на волю разрушительное боевое заклятье.

Над головами солдат Революционной армии пронеслось что-то призрачное. Резко взвыл ветер, и один из ближайших домов оказался просто-напросто сметён потоком воздуха. Евстафий не пожалел сил – когда пыль и обломки осели, стало видно что от крепкой двухэтажной избы остались лишь только груда брёвен, да куски каменного фундамента.

Мастер коротко выдохнул, опустил руки и последовал за продолжившими движение солдатами.

Захват города проходил крайне медленно – здесь и вправду в крепость был превращён почти каждый дом. В ревсолдат летели стрелы и болты, камни и снаряды пращ, самодельные гранаты и фляны с зажигательной смесью. Единственно эффективной тактикой действительно оказалось планомерное сравнивание этого проклятого города с землёй.

Евстафий сейчас шёл практически на острие атаки – он оказался самым старшим по званию (и, соответственно, самым сильным) ревмагом, и именно ему выпала сомнительная честь возглавить наступление. К сожалению, времени на правильную осаду не было – того гляди могли подойти коалиционные войска, и в городе требовалось укрепиться как можно быстрее. Было бы, конечно, здорово вдумчиво подготовиться, начертить пару-тройку магических фигур, собрать имеющиеся артефакты и шарахнуть чем-нибудь мощным, но… Не судьба.

Хорошо хоть ещё пехотную поддержку соизволили предоставить и о таких вещах, как контроль за окружающим пространством, можно было временно забыть. Всё-таки все эти заклинания поддержания колдовского зрения, воздушные щиты для отражения стрел и камней, и прочее – отнимало неслабое количество отнюдь небесконечных сил боевого мага. Да и внимание рассеивалось порядочно. Держать хотя бы даже пару-тройку простых заклинаний одновременно – это задача не из лёгких или приятных…

Но, слава Сотеру, такими проблемами на текущий момент можно было не заморачиваться – хорошо, когда есть кому тебя прикрыть. Так что можно было целиком и полностью сосредоточиться на атакующей волшбе. Цели были не шибко сложные, и ничего особо изощрённого придумывать не приходилось – хватало простого «воздушного тарана», а после него обычно любое сопротивление прекращалось…

Не так-то просто сопротивляться, лёжа под обломками рухнувшего дома.

Шаги по разбитой городской грунтовке, хруст деревянных и каменных обломков под армейскими сапогами ревсолдат, тела на обочине – и наши, и чужие… Хотя какие к демонам чужие – здесь убивали и умирали только свои же, рарденцы…

Сигнал тревоги, грохот смыкаемых щитов.

Остановиться, сплести заклинание, швырнуть его во врага, отдышаться продолжить движение – всё просто.

Как просто убивать вас, люди!..

– …Ваше волшебничество!.. – к Евстафию подбежал легионер из какого-то другого подразделения и торопливо отсалютовал. – Тут ваше колдунское искусство потребно… Можете подсобить, а то наш маг грит, шо не сдюжит?

– А в чём проблема-то? – поинтересовался мастер. Намеченные рубежи взяты, солдаты занимаются обустройством позиций в ожидании подхода основных сил, так что время для братской помощи есть, отчего бы и не помочь – все равно одно дело делаем…

– Да тут невдалеке костёл униатский есть, так там лучников куча засела и шмаляют почём зря. А церква-то на площади стоит, три улицы оттуда простреливаются – пройти никак дальше не может. Костёл каменный, маг наш приданный грит, шо не по силам евойным его порушить.

– Хорошо. Посмотрим, что можно сделать, – кивнул солдату Евстафий и пошёл следом за ним.

Обходя развалины разрушенных домов, трупы солдат и мятежников, маг шёл вперёд. Местами полыхали огни пожаров – работа огневиков, кое-где растекались лужи – остатки боевой магии водных волшебнико. Адепты же Земли работали грубее и эффективнее – провалы и трещины, беспорядочно вспученная земля на месте разрушенных домов, ровный слой некрупных камней, ещё недавно смерчем бивших по мятежникам…

Позади мастера глухо топал полудесяток сопровождающих бойцов.

– Вон он, – вытянул руку в направлении униатской церкви солдат-провожающий.

Евстафий приложил ладонь ко лбу, прикрывая глаза от солнца.

Костёл был не слишком большой, но весьма основательный – прямоугольная каменная коробка с четырьмя башенками-колокольнями, практически настоящий форт. С этих самых башенок по солдатам Ревармии как раз и били, и подобраться невредимыми к церкви, высадить мощные двери и ворваться внутрь они не могли, о чём свидетельствовал с десяток распростёртых тел бойцов.

– А маг ваш где? – поинтересовался мастер.

– Да здесь где-то был, – неопределённо пожал плечами солдат. – А! Вот же он!..

Рекомый волшебник оказался ещё сущим пацаном, не старше лет восемнадцати, с короткой булавой-жезлом ученика и нашивкой мага Воды. Робея и отчаянно пытаясь придать себе серьёзный и бравый вид, он подошёл, старательно печатая шаг, к Евстафию и отсалютовал.

– Господин мастер! Ученик Георгий…

– Вольно, ученик, – отмахнулся Евстафий. – Докладывай, в чём проблема.

Георгий покраснел.

– Ваше волшебничество…

– Давай-давай, я спешу, – подбодрил его мастер. – Ближе к делу.

– Да это… Сил не хватает просто… – ещё больше покраснел Георгий. – У меня же ледяная специализация, вот я мощными водными заклинаниями и не владею… По людям-то всё нормально, а вот с постройками проблемы.

– Не беспокойся, разберёмся, – слегка усмехнулся Евстафий, шагая вперёд и разминая пальцы.

…Да… Объект серьёзный, «тараном» здесь не обойтись… Ну, так и мы не лыком шиты…

На этот раз быстро сплести заклинание не получилось – сначала пришлось поломать голову над выбором чар, потом общее плетение, дополнительное, стабилизация, накачка Силой…

Посох-протазан затанцевал в руках мастера, одновременно выписывая замысловатый узор в воздухе и достаточно простую гексаграмму в круге на земле. Острие оставляло за собой хорошо различимый серебристо-голубоватый след, отчего-то не торопящийся гаснуть. Губы Евстафия безостановочно шептали что-то бессвязное, глаза были крепко закрыты – мысль, слово, жест и чертёж сплетались воедино, образуя мощное заклинание.

Отзвучали последние такты заклятья, маг открыл глаза и с усилием, словно бы швырнул висящий в воздухе узор в сторону костёла. На невыносимо высокой ноте взвыл ураганный ветер, развевая поношенный и выцветший голубой плащ мастера, в его волосах заплясали короткие электрически разряды. Евстафий, совершенно обессиленный и опустошённый, тяжёло осел там же, где и стоял, к нему на помощь тут же рванули несколько солдат.

Прямо из ничего в воздухе на высоте пары-тройки метров возник не слишком крупный, но достаточно мощный столб торнадо, словно бы положенный на бок. В мгновение ока небольшой зародыш превратился в полноценный вихрь разрушительной энергии – один конец укоренился бы в земле, а второй хлестнул по униатской церкви.

Словно бы беззвучный взрыв в мгновенье ока разметал крепкое каменное здание, разрушая его до основания, в воздухе мелькнули поднятые обломки и по площади хлестнул настоящий каменный дождь. Разрушительный вихрь бесновался в неистовстве, яростно вгрызаясь в неподатливый гранитный фундамент церкви, как будто бы пытаясь добраться до чего-то запретного…

Солдаты торопливо прикрылись скутумами, защищаясь от града мелких камней, от крупных же, весом в несколько десятков килограмм, не спасало ничего.

Исполнив свою роль, торнадо тут же рассеялся.

На площади воцарилась тишина.

Опершись на плечи солдат, Евстафий тяжёло поднялся на ноги и оглядел деяние рук своих. Судя по довольной гримасе, результат его вполне удовлетворил.

…Мастер сидел, привалившись к какой-то полуразрушенной стене и неторопливо прихлёбывал горячий чай из помятой солдатской кружки. Последнее заклинание выпило из него слишком много сил, как душевных, так и физических, так что в завершающей фазе зачистки он уже не участвовал.

Мастер почувствовал, как на него упала какая-то тень и, прищурившись, поднял голову. Перед ним стоял уже знакомый ученик Георгий, отчего-то прячущий глаза.

– Ученик?..

– Господин мастер… – замялся Георгий, тщательно подбирая слова. – Понимаете, тут такое дело… Та церковь, что вы разрушили…

Он резко замолчал.

– И что та церковь? – поторопил ученика Евстафий.

– Мятежники, что в ней засели… – Георгий с плохо скрываемой болью в глазах, взглянул на мастера. – Не мятежники это были вовсе. Там дети были… И несколько женщин-лучниц… Больше никого.

– Выжившие?.. – помертвевшим голосом спросил Евстафий.

Георгий резко мотнул головой и отвернулся.

– Ученик, помоги встать, – тихо произнёс маг. – Я должен это видеть.

…Маги телекинетически разбирающие обломки. Простые солдаты, занимающиеся тем же самым.

Не слышно привычного солдатского трёпа, традиционных шуток и подколов. Лица всех занимающихся разбором завалом напряжены и мрачны.

На относительно чистой от обломком территории перед тем, что ещё недавно было костёлом, лежат тела, накрытые грубой мешковиной. По мере того, как продолжается работа магов и солдат, их число увеличивается.

…Десять, двадцать, тридцать…

Видно, что почти все погибшие – это не взрослые, а дети не старше десяти-двенадцати лет.

…Сорок, пятьдесят, шестьдесят…

Изломанные и исковерканные тела, от вида которых выворачивает наизнанку даже уже успевшим повидать в своей жизни множество самых страшных вещей ветеранов. Тяжёлый запах крови, висящий над площадью. Алчные крики воронов, парящих в небе.

…Семьдесят, восемьдесят, девяносто…

Какой-то солдат, не выдержав всего увиденного, просто сидит, обхватив колени, и тихо плачет. Молодой черноволосый маг Воздуха с перекошенным лицом раз за разом разряжает в парящих над площадью ворон «цепные молнии». Не выдержав, куда-то прочь убежал Георгий.

Сто, сто десять, сто двадцать…

Час проходит за часом.

Мастер Евстафий стоит, тяжело опершись на свой посох и смотрит, смотрит, смотри, не отрывая взгляда…

Он хочет, нет, он ДОЛЖЕН запомнить всё произошедшее сегодня. От начала и до конца, не отворачиваясь и не убегая.

Сегодня он перестал быть просто солдатом. Сегодня он стал просто убийцей.

Побелевшие пальцы, судорожно стискивающие протазан. До хруста сжатые зубы. Абсолютно сухие глаза.

Хочется плакать и кричать, но не получается…

Это были не враги, это были просто дети. И не дети врагов, а такие же рарденцы, как и он сам… Будь проклята та война, где приходится убивать своих! Будь ты проклята, Гражданская война!!!

Хочется отвернуться и не смотреть, но нельзя. Теперь Евстафий – это твой крест, теперь это твой несмываемый грех. Придёт день, и ты ответишь за совершённое, неважно здесь ли, на земле, или на Небесах, но ты ответишь.

Это будет справедливо.

Такое не прощают.

Проклятье! Проклятье! Проклятье!!! Как же он не почувствовал, кто находится в церкви! Должен был, обязан был почувствовать! Что толку с того, что гранит значительно притупляет колдовское зрение, что с того… Это не оправдание…

…Вечер. День клонится к закату.

К мастеру подходит осунувшийся и сгорбленный командир солдат из поисковой партии.

– Сколько? – тихо спрашивает Евстафий, неотрывно смотря на длинные ряды накрытых мешковиной тел.

– Сто девяносто два, – каким-то нечеловеческим, надтреснутым голосом отвечает как будто постаревший на лет десять только за сегодня, лейтенант. – У меня две дочки чуть старше дома остались…

Солдат быстро отворачивается, пряча глаза и слёзы.

Евстафий всё так же стоит.

Ярко-алая повязка с белым кругом и чёрной руной «Р» нестерпимо жжёт левую руку. Мастер срывает её и швыряет себе под ноги, рядом с ней падает выпущенный из рук протазан.

Маг разворачивается и устало бредёт прочь, тихо шепча себе под нос:

– Я больше в этом участвовать не собираюсь… Можете считать меня дезертиром и предателем… Можете меня повесить… Но я ухожу.

Ослепительно-яростная вспышка света бьёт по глазам, и…

Евстафий просыпается.

Тяжёлый стук сердца в ушах. Воздух с хрипом выходит из лёгких. Скрюченные пальцы рвут траву и вцепляются в землю. В груди снова поселился полярный холод.

Этот сон, снова этот сон… Который на самом деле нечто гораздо большее.

Это не сон – это прошлое.

Страшное, чудовищное, о котором хотелось бы забыть, которое хотелось бы исправить даже ценой собственной жизни, но, увы…

Столько лет, столько лет уже прошло, но всё так же отчётливо, как будто это произошло только вчера…

…Евстафия не повесили, и, что удивительно, даже не отдали под Трибунал. Наоборот, его поблагодарили за образцово выполненное задание, даже вроде чем-то наградили… Мастер выбросил эту медаль сразу же после награждения и больше о ней никогда не вспоминал.

Но на передовую он уже больше не возвращался и до окончания Гражданской перевёлся на преподавательскую службу в Академию. И уже потом Евстафий попросил перевода в какой-нибудь дальний и тихий гарнизон, со службы боевого мага в звании мастера так просто бы не отпустили, а так хоть что-то…

Евстафий просто не мог больше убивать, что-то в нём надломилось после того боя.

Привасланский край, город Жмадь, костёл Святого Якова.

Там, вместе с почти двумя сотнями погибших, осталась и частичка жизни мастера…

Куда-то исчезло всегдашнее честолюбие и стремление к росту в магической табели о рангах, молодой и перспективный маг так и остался на отличном уровне мастера, но ведь для него это был отнюдь не предел… За эти годы Евстафий уже вполне мог бы примерить нашивки если уж не командора, то магистра уж точно, но нет же. Он отдалился от своих друзей и сослуживцев, от мастера ушла жена, но ему было уже как-то всё равно… Евстафию хотелось простого покоя, душевного спокойствия – не более, но и не менее того.

И вот, когда он уже, казалось бы, обрёл желаемое, ему вновь приходиться воевать. И опять противник не какие-нибудь там демоны или мертвецы, а точно такие же люди. Но на этот раз всё проще – гораздо легче воевать не против своих же братьев, а против иноземцев. Это уже, образно говоря, не драка двух братьев под одной крышей из-за каких-то разногласий, а отражение угрозы извне.

Будем надеяться, что всё будет именно так…

…Евстафий разогнул ноги, и встал.

Прошлое прошлым, но сейчас нужно думать о настоящем.

Завтра нужно будет доделать магическую съёмку местности, и уже затем заниматься построением полноценной магической защиты… Будем надеяться, что времени на это хватит.

Магсъёмка – вещь полезная, но уж больно муторная.

Конечно же, в архиве крепости нашлись стандартные магические карты, с нанесёнными естественными энергопотоками, стоячими местами, завихрениями и источниками. Другое дело, что особой тщательностью эти карты не отличались: всё-таки стандартная работа – есть стандартная работа…

Но при нынешнем раскладе нельзя пренебрегать никакими мелочами. Своих-то сил маловато будет, так что возможностью хоть как-то сэкономить магическую энергию, снизить откат и так далее – разбрасываться не стоило.

…Мастер поднял теодолит, сложил треногу, взял измерительный прибор подмышку и зашагал по направлению к острогу.

11 июня 1607 г., о. Монерон, г. Южно-Монеронск, 12:15

– …И хрен ли, что ты мечник? – наставлял неразумных на путь истинный старшина Пихтин. – В лесной войне стрельба никогда лишней не была, наоборот – это ж первейшее дело. Охотники есть?

В воздух взметнулись руки.

– Чем владеете – лук, арбалет? Лук, понятно – чего ещё ожидать-то было… Тэк-с, ну, значит, переучивать вас не будем – тут учить, только портить… Сбегаете до арсеналов, скажете интендантам, что старшина Пихтин требует выдать луки и стрелы. Не скажете, хрен вам эти хомяки чего дадут – интендант это ж целая философИя, а не должность… Да смотрите получше там, сами всё выбирайте, а то ещё подсунут чего-нить не то. Ну, чего вылупились, головастики? Бегом, марш! Во-от… То-то же… А остальные быстро берём арбалеты и на стрельбище. И в темпе, в темпе!..

…Упереть арбалет дулом вниз, просунуть ногу в стремя, зафиксировать. Тремя рывками зарядного рычага взвести тугой механизм, поднять, поставить на предохранитель. Достать болт из жёсткой коробчатой обоймы, зарядить, изготовиться к стрельбе.

Терентий упёр грубый деревянный приклад арбалета в плечо и припал щекой к ложу. Закрыл левый глаз, совместил кольцо диоптрического прицела с мушкой, щёлкнул предохранителем и вдавил указательным пальцем спусковой крючок.

Сухой щелчок спускаемой тетивы, короткий свист рассекаемого болтом воздуха и громкий стук от попадания в ростовую мишень.

Шеин облегчённо выдохнул и опустил арбалет. В первый раз за тренировку он смог не запнуться и более-менее чётко выполнить весь требуемый порядок стрельбы.

А теперь, пожалуй, стоило подумать об улучшении точности стрельбы…

– Стыд, срам, позор и поношение! – возмутился старшина. – И это доблестные рарденцы, истинные потомки патрициев-греадорцев, с колыбели не расстающиеся с оружием?! Да ни хрена!!! Толпа троллей-паралитиков на выезде! Всем тренироваться, пока не научитесь хотя бы попадать в мишени!!!

Шеин вынужден был признать, что возмущение Пихтина имеет под собой вполне реальные основания – многие из ополченцев действительно стреляли очень хреново. Сам Терентий тоже особой практики в стрельбе из арбалета не имел – дома тяжёлого оружия не было, а большинству самострелы были попросту не по карману. Тем более что армейский самострел был значительно сложнее и тяжелее разрешённых к продаже гражданских образцов. Например, запрет на оснащение неармейских арбалетов прицельными приспособлениями, поставил большую часть рекрутов в тупик при знакомстве с мушками и целиками – те, кто умел стрелять из арбалетов, привыкли стрелять исключительно навскидку.

По ростовым мишеням, конечно же, большинство попадало без проблем, но дальше дело обычно застопоривалось. О всяких фокусах в стиле Вильяма Теленна мечтать даже и не приходилось…

Тренирующиеся невдалеке несколько десятков гоблинов служили словно бы немым укором титульной нации Империи. Спокойно и без затей, они упражнялись со своим излюбленным оружием – пращой, испытывая новые свинцовые снаряды. Судя по радостным воплям, найхэ результаты нравились и очень даже. Всё же есть разница, чем стрелять – или простым камнем, или тяжёлым свинцовым снарядом. В имперской армии пращами-то пользоваться перестали достаточно давно, но для различных иррегулярных и ополченческих подразделений запасы снарядов всё ещё держали.

Старшина ругался и грозил всяческими карами неуспевающим…

Новобранцы постепенно учились стрелять…

Всё текло своим чередом…

Надолго ли?..

– Анжей – кабан, мля!.. Харэ задницей светить! – шёпотом рявкнул десятник-ветеран, непосредственный командир Терентия.

Да уж, думать, что Дед заставит весь день заниматься исключительно стрельбой из арбалета, было непростительной ошибкой…

После того как рекруты стали более-менее попадать по мишеням (с – дцатого раза), Пихтин немного успокоился и как всегда решил разнообразить обучение. Лично ему очень нравилась идея с масштабными учебными манёврами (взвод на взвод), а что хотелось ополченцам – его волновало мало.

Для тренировки была выбрана небольшая роща на восточной окраине города. Находчивый старшина даже из выдвижения к месту учебного боя не преминул сделать ещё один урок на тему «вступление в бой из походного порядка», чем несказанно «обрадовал» личный состав.

Роли распределили по жребию, Терентию выпало быть в засаде – как раз появилась возможность испытать самодельные маскировочные плащи в полевых условиях. Да, в принципе и не только их, но вообще всё штатное оружие, на которое перед учениями были приделаны дополнительные затупляющие кромки, а боевые стрелы заменены учебными.

…Терентий лежал в «засаде», неподалеку находились другие бойцы его взвода. Вскоре по этой лесной тропе должен был пройти некий «караван», который надлежало разгромить. Командовать этим «караваном» вызвался лично лейтенант Утхаг, старшина же в бою не участвовал, приняв на себя пассивную роль наблюдателя.

Где-то на тропе послышался шорох солдатских сапог. Шеин, стараясь не особо шуршать свежесорванными ветками, воткнутыми в петли на плаще, подтянул к себе поближе арбалет и замер.

«Караван», памятуя о разыгрываемой ситуации, шёл крайне насторожено, тем самым здорово усложняя задачу атакующим. Хотя командирам-то, в принципе, всего-то и нужно было, что просто посмотреть, насколько всё плохо с подготовкой, а уж победа какой-либо стороны их особо и не волновала.

Терентий совсем как до этого на стрельбище, плотнее прижал приклад арбалета к плечу, навёл прицел на грудь идущего первым солдата, положил палец за спусковой крючок…

Над рощей разнёсся резкий залихватский свист. Шеин вжал скобу.

Щелчок спущенной тетивы и «караванщик» пошатнулся от мощного удара учебного болта.

– Качинский убит, – раздался зычный голос старшины, наблюдавшего за всем происходящим откуда-то из-за кустов.

Обиженно сопя, здоровяк улёгся на землю, старательно изображая искомый труп.

Шеин выпустил из руки арбалет, схватил лежащее рядом копьё и вскочил, стараясь, чтобы всё прошло без сучка и задоринки, потому как фокус с «появлением» у него выходил хорошо один раз из трёх…

Слава Сотеру, вышло!.. Ничем незакреплённый маскировочный плащ слетел с плеч, Терентий мотнул корпусом, и, закреплённый на плечевом ремне, скутум послушно сполз со спины, прикрывая левый бок. Перехватив щит за ручку, и стараясь не споткнуться, Шеин рванул вперёд.

Из кустов всё ещё продолжали лететь болты – ровного залпа не получилось, а голос Пихтина всё продолжал называть убитых. Правилами настоящих тактических игр, по принципу ранение-ранение-смерть решили не заморачиваться – только лишняя трата времени получилась бы. Попадание – смерть, и ладно…

Хоть это и был всего лишь учебный бой, но Терентия охватил лёгкий мандраж. Он начал лихорадочно вспоминать всё, чему их успели обучить за эти несколько дней…

В максимально быстром темпе Шеин пробежал разделяющих их с «противником» метры, стараясь не попасть под огонь караванных стрелков. Несколько болтов, с обмотанными тряпками тупоголовыми наконечниками, промелькнули совсем рядом, но обошлось… Так, теперь ещё один последний рывок и…

Сшибка!..

Кое-кто в суматохе забыл про копья и рванул в ближний бой, выхватив мечи, но Терентий про основное оружие пехотинца не забывал.

Вражеское копьё скользнуло по подставленного щиту, отозвавшись болью в руке, и пика Шеина-младшего ударила в грудь чуть приоткрывшегося противника.

– Сёмин убит!..

Мельтешение справа – поворот всем корпусом, вскинуть копьё, отвести удар вражеской пики… Получилось! Пригодился-таки опыт баловства с посохами и дубинками! Сократить дистанцию, ударить щитом, опрокидывая не слишком крупного бойца на землю… Копьё в свалке бесполезно – выхватываем меч. Оп! И «враг» добит…

Терентий быстро оглянулся по сторонам – вокруг шла настоящая драка стенка на стенку. Какой там строй, какие там действия в паре!.. Все новоприобретённые знания быстро улетучились из молодых голов, и наверх всплыли обычные приёмы драки – вон, те двое, например, так вообще по земле катаются, вцепившись друг в друга, не иначе как…

Удар! Шеин чудом устоял на ногах, закрываясь щитом и вскидывая меч.

…Вот тебе, ворона, будет впредь урок – хочешь в боя выжить, клювом не щёлкай…

Красивого поединка не получалось – схватка больше напоминала поединок полена с топором. Удар – закрыться щитом, самому нанести удар, попасть по щиту, и всё сначала… Блин, хорошо ещё, что это настоящий боевой скутум, а не учебный, сделанный по образцу древнегреадорского – тем бы ты, Терентий, так не помахал…

Внезапно противник Шеина наступил на обронённое кем-то копьё и на миг едва не потерял равновесие. Терентий, рискуя, бросился вперёд, отбивая щитом в сторону меч противника и нанося удар в мелькнувшую щель в его обороне.

– Кудрин убит.

Есть!..

Бамм!.. От сильного удара по шлему в ушах аж зазвенело – так вот почему говорят «ошеломить»… Находясь в некотором ступоре, Терентий попытался закрыться щитом, но практически сразу же полетел на землю от могучего удара копьём в грудь.

– Шеин убит.

…Остаток боя Терентий провалялся в дорожной пыли, старательно изображая павшего в неравном бою воина. Получалось неплохо – пусть и лёжать приходилось на жёсткой земле, зато можно было отдохнуть и перекинуться парой слов с другими представителями «нежити», лежащими неподалёку.

– …Равняйсь! Смирна!..

Запыхавшееся и запылившееся воинство, замерло, щеголяя изрядно помятыми рожами, кое у кого под глазом уже расплывался хорроший синяк…

– Ну что я вам могу сказать, бойцы? – довольно скалясь, произнёс лейтенант Утхаг, от боя уклонившийся (мол, нечестно с детьми воевать). – Дерётесь вы хорошо, а вот солдаты из вас пока ещё хреновые… Ладно уж, про то, что действовали вы не как бойцы доблестной рарденской армии, а скорее как толпа разбойников с большой дороги, я говорить не буду… Для начала пойдёт, сами такими же были, – жизнерадостно заржал орк. – Но если после этих слов вы думаете, что вас будут гонять меньше, то крупно ошибаетесь. Гонять вас ещё и гонять, пока дурь из головы не выбьём. Может кому-то и вместе с мозгами, – осклабился лейтенант. – Молодец, старшина – за такой срок слепил из этих салаг хоть что-то, отдалённо похожее на имперских солдат!

– Служу Отечеству! – браво гаркнул Пихтин, вытягиваясь по стойке «смирно».

Рядом с ним стоял и флегматично курил трубку человек в длинном чёрном плаще с белой каймой и небольшой зелёной нашивкой в виде геральдического щита на левом рукаве. Был это ни много, ни мало, а маг из Тайной Канцелярии, благодаря которому старшина и умудрялся сразу же узнавать о «погибших». Он же после учебного боя оказал нуждающимся первую медицинскую помощь, тем самым избавив солдат от последствий собственного или дружеского энтузиазма…

– Ну и чего стоим, кого ждём? – прищурился старшина. – Думаете на сегодня всё? Хе, размечтались, желторотики… А ну, ноги в руки и бегом марш! Счас будет отрабатывать быстрое перебазирование опосля боя… Живо-живо-живо, вперед! Кто отставать будет, того пинками до Южного гнать буду!..

Горестно вздыхая и потирая ушибленные места, рота начала выдвижение…

– А будете ныть, как девки, ещё что-нить вам придумаю!..

– …Они отступают, отступают!.. Вперёд, легионеры! Уничтожим врага!..

Стеи действительно бежали так, что только пятки сверкали, хотя вообще-то на них это похоже не было – бойцами северяне были очень хладнокровными и рассудительными, но тут уже видать не выдержали и они…

– Вперёд, вперёд!.. – лейтенант Морозов всё подгонял свою полуроту, ему не терпелось ворваться в форт прямо на плечах его защитников. За такое дело неплохо награждали, а если ещё и потерь будет немного, можно вполне рассчитывать на следующий чин…

Белоснежные плащи воинов Стеахорна мелькали прямо перед глазами – казалось ещё один решительный рывок, и врага можно будет полностью разгромить.

– Ваше благородие, послушайте старика – что-то недоброе стеи замыслили, давайте подхода основных сил дождёмся, а? – иссеченный шрамами орк-старшина обращался к своему командиру почти умоляюще.

– Чушь! – фыркнул молодой лейтенант. – Будем ждать – они смогут организовать оборону, так что вперёд и только вперёд!..

Орк неодобрительно покачал головой и тихонько пробормотал:

– А кто его знает – может они УЖЕ её организовали?..

Тяжёлый топот чуть меньше, чем полусотни человек по мощёным камнем улицам. Красивые и опрятные бревенчатые домики горожан, крытые красной черепицей, проносились мимо. Ещё совсем недавно тихий и аккуратный, стейский городок стал ареной столкновения двух государств – огромного Рардена и маленького Стеахорна. Жаль, что стейский Парламент отклонил предложение о передаче Саамарских рудников, теперь-то Империя ими уже не ограничится…

Но, несмотря на тотальное превосходство рарденцев, стеи не сдавались. Огромному, более чем стотысячному корпусу вторжения под командованием маршала Эйдельманна, противостояла крохотная десятитысячная армия Стеахорна и ополченцы, которых поначалу никто даже и в расчёт не брал.

Но северяне не сдавались.

Имперцы имели чудовищное превосходство в авиации, сверхтяжёлой кавалерии и магах. Внутренний флот Рардена полностью блокировал побережье Стеахорна и вёл обстрел прибрежных городов…

Но северяне, демон их всех забери, не сдавались!..

Конечно, нужно признать, что они даже и не пытались дать Империи генеральное сражение, предпочтя вместо этого тактику тотальной партизанской войны. Для страны, большая часть которой покрыта лесами, а также болотами и озёрами – очень даже разумный выход…

Война, начатая ещё в ноябре, длилась до сих пор, хотя на дворе был уже март-месяц. Рарденские генералы отводили на завоевание Стеахорна месяц, но к исходу уже пятого месяца территория страны контролировалось едва ли наполовину. В Ставку летели просьбы прекратить слать тяжёлую пехоту и боевых мамонтов, и предоставить взамен пару легионов егерей или эльфов, но эти призывы уходили, словно бы в никуда… Небоевые потери оказались весьма высоки – даже ко всему привычные рарденцы, не страшившиеся суровых зим и умеющие вести войну в условиях тайги и тундры, пасовали. Огненные и ледяные маги всё чаще оказывались задействованы не по профилю, а в качестве инженерных войск, облегчающих условия жизни простых солдат.

И всё это на фоне ни днём, ни ночью непрекращающихся обстрелов войсковых колонн и налётов летучих отрядов лыжников на базы и патрули, продолжающихся даже в самые лютые метели и морозы.

Лейтенант Аристарх Морозов, оказался на этом фронте совсем недавно, как впрочем, и все его сослуживцы из состава 37-го легиона лёгкой пехоты и, естественно, не имел полной картины происходящего. А бесценным опытом, накопленным за пять месяцев этой неожиданно тяжёлой войны, никто с ними делиться не собирался. Нет, дело было не в каком-то противоестественном сволочизме местных ветеранов по отношению к вновь прибывшим, а просто из-за отсутствия таковых ветеранов.

Три свежих легиона, прибывших прямиком из центрального Рардена, в числе которых было и подразделение Морозова, оказались оторваны от основных сил. Предназначались оные легионы для штурма ряда приграничных городов, до которых у командования раньше всё никак не доходили руки, а подразделения, занимавшие эти позиции прежде, были отведены в тыл для отдыха и переформирования. Так что учиться приходилось исключительно на собственных ошибках.

Солдаты всеми правдами и неправдами добывали неуставное снаряжение и нужные вещи. Особо тёплая одежда и обувь ручной работы взамен армейского стандарта, специальные смазки для оружия (обычные очень быстро замерзали в этих собачьих условиях), искусственные тетивы и пропитки для дерева, необходимые лучникам и арбалетчикам… В чудовищном дефиците оказался крепкий алкоголь, применяемый не только внутренне, но и внешне. Походные печки и утеплённые спальные мешки, специальные лекарства и средства от обморожения, фрукты и витамины… Всего и не перечислишь.

Хорошо ещё, что с наступлением весны (хм, достаточно спорное определение для времени года, мало чем отличающегося от рарденской зимы) погода немного улучшилась. Но командование решило немедленно воспользоваться этим, и отдало приказ о начале Тавастландской наступательной операции.

6-й и 7-й батальоны 37-го легкопехотного легиона получили приказ взять штурмом небольшой городок Куусамо, а также привести к покорности близлежащие деревеньки. Особых проблем с этим городком не должно было возникнуть – укрепления чисто символические, гарнизон крохотный. Прогулка, а не боевая операция…

Маги без особых проблем рассадили простенький бревенчатый частокол и через бреши в городской стене потоком хлынули легионеры.

Полусотня Морозова всего лишь несколько раз столкнулась с вялым подобием сопротивления и лишь уже практически на подходе к центру города столкнулась с превосходящими силами противника.

Стеев было больше раза в полтора, но лейтенант был абсолютно уверен в победе, так что, не колеблясь, отдал приказ к атаке. Аристарх не считал стеев стоящими особого внимания в ближнем бою, как лучники они да, были просто неподражаемы. Но вот серьёзными доспехами и тяжёлым оружием они обычно пренебрегали – это был не их стиль, да и сталь была здесь всё ещё дороговата…

…Полусотня рарденцев с ходу атаковала хлипкие баррикады стеев и, разметав их в мгновенье ока, вступила в ближний бой. Грязноватый мартовский снег тут же обагрился красной кровью северян – легионеры прошли сквозь ряды стеев, даже особо не замедляя хода. За пару дюжин убитых белоплащников, рарденцы заплатили едва ли парой собственных жизней – выгодный размен…

Теперь же Морозов был не намерен останавливаться на достигнутом, и организовал преследование противника. Тяжеловооружённые легионеры постепенно сбавляли темп, но чётко держались на хвосте стеев. Несколько раз северяне пытались огрызаться стрелами из своих мощных охотничьих луков, но очень быстро поняли всю тщетность подобных затей – прочные латы и большие щиты надёжно защищали рарденцев. Зато несколько имперских арбалетчиков время от времени разряжали своё оружие прямо в спину убегающих, умудряясь перезаряжаться прямо на ходу. Деревянные щиты, перевешанные на спину, стеев не спасали – мощные легионные арбалеты прошибали такие насквозь…

Очередной хлопок, и ещё одна фигура в когда-то белоснежном плаще, нелепо взмахнув руками, падает навзничь, чтобы через несколько мгновений оказаться втоптанной десятками солдатских сапогов в снег.

– Проклятье! – выругался Аристарх, увидев, как противник скрылся в каком-то проулке. – Быстрее, за ними!

Полусотня рарденцев нырнула в узкий проулок, где едва могла разойтись пара широкоплечих людей. Куда же бегут эти безумцы?..

Над городом разнёсся громкий крик на стейском языке, чем-то похожий своей певучестью и мелодичностью на эльфийский, и бегущие впереди северяне… внезапно упали навзничь.

Проулок почти закончился и впереди уже виднелся выход на какую-то небольшую площадь, а на ней…

На ней были стеи.

Мужчины и женщины, старики и подростки. Они держали в руках свои излюбленные луки, но попадались и трофейные арбалеты, и даже несколько лёгких самодельных баллист.

Аристарх бежал вместе со всеми, но в середине строя, и поэтому вначале просто не понял секундной заминки солдат, бегущих первыми… А затем, он увидел, что их поджидало их впереди.

– Назад, все назад!!! – истошно заорал он, но было уже поздно.

По скучившимся рарденцам ударили болты, выпущенные из арбалетов и баллист, от которых не спасали ни щиты, ни крепкие латы. А сверху начали падать пущенные навесом обычные стрелы, находя уязвимые места в броне тяжёлых пехотинцев.

Стрельба стеев оказалась ОЧЕНЬ организованной – выучке этих, по большей части ополченцев, могли бы позавидовать даже отборные имперские стрелки. Чтобы получить звание мастер-лучника от бойца требовалось сделать дюжину выстрелов за минуту, ни разу не промахнувшись. Стеи сейчас же многократно перекрыли этот норматив – при залповой-то стрельбе можно было особо и не целиться.

Теснота и узость проулка не позволили имперцам быстро и правильно отойти – тяжёлые доспехи и большие щиты на этот раз только мешали своим владельцам. Один за другим рарденцы падали, пронзённые множеством стрел, ряды имперцев стремительно таяли. Легионеры пытались отступать, но у них ничего не выходило…

Над головами солдат пролетело полдюжины оставляющих дымный след снарядов, и где-то позади рвануло несколько несильных взрывов, надёжно запирая легионеров в проулке. По рядам рарденцев хлестнул град из лёгких осколков; некоторые из снарядов оказались начинены горючей смесью, которые, разбиваясь о подставленные щиты, расплёскивали вокруг себя едкое алхимическое пламя. Послышались крики раненных и вопли заживо сгорающих солдат.

По всей видимости, кто-то из стеев воспользовался пращами для метаний каких-то самодельных гранат.

Около лейтенанта упал один солдат, следом другой. Аристарх всем телом ощутил, как его скутум оказался пробит насквозь тяжёлым болтом, которых лишь по счастливой случайности отскочил от нагрудника. По шлему и наплечникам барабанили тяжёлые бронебойные стрелы, но доспех пока держался. Внезапно Морозов понял, что перед ним уже больше никого и прямо ему в лицо летит туча стрел. Левую руку лейтенанта пронзила острая боль – в незащищённую наручем часть вонзилась стрела. Тяжёлый болт ударил в шлем, заставив Аристарха пошатнуться и на минуту замереть, пытаясь совладать со звоном в голове. Ещё один болт пробил бедро, третий подсёк икроножную мышцу, а последний разворотил кирасу на правом боку.

Истекая кровью, Морозов рухнул в холодный мартовский снег, которых уже начал таять от горячей человеческой крови, пролитой сегодня…

Через несколько секунд он потерял сознание от боли и кровопотери.

…Продуваемый холодным майским ветром военный плац. Солдаты, стоящие ровными коробками. Будничный и равнодушный голос экзекутора. Ледяной холод, исходящий от сковывающих руки браслетов…

– …За преступную халатность, повлекшую за собой смерть тридцати двух солдат имперской армии… но, учитывая смягчающие обстоятельства… Аристарх сын Бориса из рода Морозовых приговаривается к десяти ударам кнута, лишению всех наград и понижению на одно звание, и переводится в дисциплинарную роту. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит, будет исполнен сразу же после зачтения приговора. Храни нас всех Сотер…

…Ядовитый свист экзекуторского кнута. Невыносимая боль обжигает спину. Из плотно сжатых губ вырывается яростное шипение. Стальные браслеты больно врезаются в плоть после резкого рывка.

– Раз!..

Свист кнута…

– Два!..

Свист кнута…

– Три!..

Свист кнута… Сил сдерживаться крик уже нет…

– Четыре!..

Свист кнута… Хотя, сил на крик тоже уже нет…

– Пять!..

Свист кнута… Всё тело скручивает невыносимая боль, перед которой отступает даже ледяной ветер, пробирающийся сквозь рассечённую и окровавленную рубаху…

– Шесть!..

Тело безвольно обмякает, прикованное кандалами к столбу. Сознание покидает Аристарха…

– …Держи, старина. Должно помочь, – хмурый и небритый сержант протягивает Морозову небольшую плошку с терпко пахнущей мазью.

– Спасибо… – тихо шепчут его губы.

День проходит за днём. В госпиталь его снова не положили, а просто временно освободили от несения службы. Так что всё лечение сводится к отлёживанию в холодной казарме и замазыванию ран какой-то ядрёной дрянью, которую регулярно притаскивает Лёха.

Но Морозову наплевать на всё это, ведь каждую ночь его мучает один и тот же сон. Нет, не холодный майский ветер на плацу и свист кнута. Ему снятся летящие в лицо стрелы, и льдисто-спокойные, красивые лица стеев, мечущих эти самые стрелы.

– Клянусь, – тихий шёпот во тьме спящей казармы. – Я больше никогда и никого не подведу. Я больше никогда не брошусь вперёд, очертя голову. Я стану настоящим командиром. Я стану им. Клянусь…

– …Клянусь.

Алый серп стареющиё луны на небе. Тёмный силуэт около на фоне узкой бойницы в центральном форте острога.

– Я никогда и никого больше не подведу. Я никогда не брошусь вперёд, очертя голову…

Плотно сжатые кулаки. Закрытые глаза. Губы, раз за разом повторяющие эту странную мантру.

– Клянусь.

Генерал Морозов открывает глаза, его взор устремлён на тёмную водную гладь мгачинского порта.

– Скоро это начнётся. Но я больше не совершу ошибок. Клянусь.

16 июня 1607 г. от Р.С., о. Монерон, острог Мгачи, 4:02

Главный форт острога был выстроен по стандартному плану и напоминал невысокую двухъярусную ступенчатую пирамиду, со слегка скошенными вовнутрь стенами. Кроме дежурной смены часовых, обходящих дозором стены, никакого движения в крепости не было.

Негромко потрескивала ажурная тарелка морского локатора, закреплённая на вершине форта. При постройке военно-морской базы в Мгачи выяснилось, что вращающаяся система для него будет избыточна – всё равно порт был прочно зажат между сопок, и сигнал радара надёжно блокировался. Так что сканирование пространства велось только в одном-единственном направлении, с которого вообще было возможно нападение. Дополнительный радар воздушного обнаружения ставить не стали – мощный опять-таки был бы ограничен в своих возможностях, а слабый не имел особых преимуществ перед обычными солдатами-наблюдателями. Дальность практически та же, зависимость от метеоусловий та же, слишком уж несовершенен стандартный армейский образец – так зачем же лишний раз переводить силы и средства?..

…В небольшой аппаратной комнате управления радаром, расположенной в глубине крепости, перед небольшим четырёхугольным монитором в одиночестве сидел один-единственный оператор. Потирая красные от недосыпа глаза и попивая уже надоевший до тошноты скверный кофе из армейского сухпайка, молодой сержант напряжённо пялился в экран.

С равномерностью бьющегося сердца, раз в две секунды по поверхности монитора пробегала тускло-оранжевая полоса искр, обновляя показания радара. Хотя показывать особо было и нечего – ничего кроме низких грозовых облаков локатор не показывал.

…Слава Сотеру пока всё было тихо, хотя… Уж лучше бы уже что-то началось, а то напряжённое ожидание последних двух недель уже начинало понемногу сводить с ума… Нельзя быть наготове всё время – таким темпом рано или поздно можно и перегореть…

Народу-то, не хватает – сокращённые штаты, ептыть… Ещё и Генка-напарник заболел – угораздило же его рыбой этой проклятущей отравиться. Второй день один на посту безвылазно сижу, когда же этот кретин уже из госпиталя выйдет? Так же и умом двинуться недолго… Спать охота, трындец, и кофе этот гадкий уже не спасает – надо было у колдунов чего-нить выпросить для бессонницы…

Разве что… А, плевать!..

Сержант по привычке воровато огляделся по сторонам, хотя и точно знал, что никто его не видит. Открыл самый нижний ящик рабочего стола, сдвинул в сторону потрёпанный журнал наблюдения и достал небольшую фляжку.

Потряс ею в воздухе. Удовлетворённо улыбнулся, услышав плеск. Открутил крышку и, выдохнув, сделал пару глотков.

– Фух… – выдохнул оператор, поспешно занюхав выпитое рукавом. – А крепка, зараза…

Сержант убрал фляжку, расслабленно вытянул ноги, откинулся на спинку жёсткого стула и, скрестив руки за головой, удовлетворённо улыбнулся.

– А не так-то уж всё и плохо… – весело заметил оператор тускло мерцающему монитору. – Главное, чтобы на нас ниары не…

Он резко замолчал, секунду напряжённо вглядываясь в экран…. А потом резко метнулся вперёд.

Мерцание, мерцание, мерцание…

Но нет, никуда это не исчезало, и это явно были не помехи…

– Млять, сглазил!.. – выкрикнул сержант и ударил кулаком по большой клавише сигнала тревоги.

– …Удаление тринадцать миль, азимут 276, скорость двенадцать!

– Сколько их? – послышался в трубке связного амулета голос генерала Морозова.

– Надводных – около полусотни и ещё примерно столько же воздушных. Точнее сказать не могу, артефакты больно неточные…

– Хорошо, продолжайте наблюдение и докладывайте обо всём происходящем, – связь оборвалась.

Сержант положил тяжёлую трубку крепостного телефона на рычаг-держатель. Сплёл пальцы, подпёр руками подбородок и уставился в экран радара.

Сон и скуку как рукой сняло.

Низкие слоистые облака, мелкий моросящий дождик, прохладный ветер, накатывающийся с моря.

– Живей, живей! Шевелитесь, если хотите жить! – подгоняли солдат десятники и сотники.

Гарнизон пограничной стражи покидал крепость, стремясь укрыться там же, где и присланные легионеры – в полевых укрытиях. В форте и выносных бастионах оставались только дежурные расчёты зенитных магострелов и канониры береговой артиллерии. Укрываться в крепости сейчас было бы крайне неразумно, слишком уж было неравно соотношение сил. Это не пиратский набег и не рейдерская атака – это полноценное вторжение.

Поэтому генерал Морозов избрал тактику рассредоточения сил – подавляющая часть солдат укрылась в свежеоткопанных окопах и блиндажах. В поле же была перенесена и большая часть пороховой артиллерии – всё равно от неё было бы мало толку после массированного обстрела с моря.

В движение пришли спаренные зенитные установки, в низких цилиндрических бастионах зашевелились стволы пятидюймовых эмиттеров. На стоящих в порту кораблях в срочном порядке расчехлялись и приводились в боевую готовность палубные орудия. Где-то в тылу начали свою непростую работу легионные маги, Астрал зазвенел от прокатывающихся волн магии.

Где-то там, в море, на расстоянии тринадцати морских миль или же двух дюжин километров от Мгачи, были обнаружены корабли Рассветной империи…

Началось.