ЦЕРКОВЬ БЕЗ ГРАНИЦ: СВЯЩЕННОЕ ПРЕДАНИЕ ИЛИ МОДЕРНИЗМ?

Святитель Петр Могила, вынужденный, по меткому выражению о. Валентина Асмуса, «чтобы победить врага… перенять у врага фабричное дело»,[423] воспользовался, например, в своем «Требнике» некоторыми униатскими чинопоследованиями, ввиду утери в Малороссии соответствующих православных, разумеется, в надежде, что в этих униатских последованиях сохранились важные элементы древнеправославного (до–униатского) периода. К сожалению, наряду с чинами, свт. Петр заимствовал и латинский взгляд на действительность таинств вне Церкви, если они совершены по правильной формуле, что послужило одной из причин настороженного отношения Русской Православной Церкви к «Требнику» свт. Петра Могилы. Это, однако, нисколько не умаляет выдающихся достоинств св. Петра, на деле явившего себя непримиримым борцом с Римом и унией.

Не может быть «истиной в последней инстанции» частное богословское мнение даже такого великого святителя как митрополит Филарет (Дроздов). К нему особенно часто апеллирует о. Андрей. Но если уж быть последовательным, то надо согласиться и с практическими выводами свт. Филарета: что «о живом лютеранине можно петь молебен», и что за некоторых умерших лютеран можно совершать даже «поминовение на проскомидии».[424] Поминовение лютеран на проскомидии — шаг, на который пойдет не каждый современный экуменист.

В то же время не понятно, зачем о. А. Кураев ссылается на известную фразу свт. Филарета: «Никакую Церковь, верующую яко Иисус есть Христос, не дерзну я назвать ложной»? Ведь еще в 1995 г. сам о. Андрей писал, что фразу эту «св. Филарет сказал лишь в первом, кстати, анонимном, издании… своей брошюры (1815), в позднейших же изданиях он предпочел изъять это суждение, слишком зависящее от иллюминатски–масонского духа эпохи Александра I».[425] Между прочим, свт. Филарет как–то упомянул, что не все его взгляды на отношение к инославным согласуются с «синодальным правилом», и что однажды некоторые его воззрения в этой области вызвали осуждение «ревностных о Православии».[426]

Что ж, неоднократно бывало, что частные воззрения некоторых отцов расходятся с учением Церкви. Хрестоматийный пример — «Катехизис» святителя Григория Нисского. Поэтому истину надо искать не в личных воззрениях нескольких, пусть очень почитаемых, святых, но в согласном учении отцов Церкви. Если святые Августин, Петр Могила, Филарет Московский и, возможно, еще один или два отца думали иначе, чем учили святые Ириней Лионский, Киприан Карфагенский, Дионисий Александрийский, Кирилл Иерусалимский, Афанасий Великий, Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Агафон, Кирилл Александрийский, Иоанн Дамаскин, Феодор Студит, Феодосий Печерский, Марк Ефесский, Иона Московский, Иосиф Волоцкий, Максим Грек, Гермоген Московский, Никодим Святогорец, Паисий Величковский, Амвросий Оптинский, Иосиф Оптинский, Игнатий Брянчанинов, Феофан Затворник, Иоанн Кронштадтский, Андроник Никольский, Иларион Троицкий, Николай Сербский, Иустин Попович и весь VII Вселенский Собор, то допустимо ли, без предвзятости, становиться на сторону частного мнения первых? Как не вспомнить здесь знаменитый риторический вопрос святителя Фотия Константинопольского: «Кто будет оскорблять Отцов, не те ли, которые, заключая все благочестие немногих тех Отцов в немногие слова и поставляя их в противоречие соборам, предпочитают их бесчисленному сонму, или те, которые защитниками своими избирают многих Отцов»?[427] Ошибочное частное мнение нескольких отцов, может быть, и не ново, но когда его пытаются представить в качестве учения Церкви — это уже модернизм.

Нельзя обойти стороной такой пассаж о. А. Кураева: «Каноническое правило (1 правило св. Тимофея Александрийского) запрещает совершать Литургию в присутствии еретиков: они должны покидать храм при возгласе "Оглашенные изыдите" — "аще не обещаются покаятися и оставити ересь". К счастью для России, это правило не соблюдалось повсеместно».[428] Искреннюю радость по поводу несоблюдения богодухновенного канонического правила оставим на совести отца диакона, очевидно, приносившего перед хиротонией диаконскую присягу. Оговоримся, однако, что даже если кто–либо из святых отцов когда–либо нарушал то или иное каноническое правило, то необходимо следовать не человеческим ошибкам, увы, иногда сопутствующим и великим светочам веры, но утвержденному Вселенской Церковью Христовой канону. Какие же примеры приводит о. Андрей в качестве обоснования своего утверждения о повсеместном несоблюдении в России 1 правила святого Тимофея Александрийского? Первый пример — наставление святителя Иннокентия Московского священнику–миссионеру: «Инородцам, не приявшим Крещения, если не предвидится, что от них может произойти какое–либо оскорбление святыни или нарушение благопристойности, не только не возбранять быть при отправлении наших Богослужений, но даже приглашать к этому. Что же касается до Литургии, то хотя по правилам церкви и не должно допускать их к слушанию Литургии верных, но так как некогда и послы святого Владимира в Константинополе, будучи язычниками, были допущены к слушанию всей литургии, и сие послужило в неизъяснимую пользу целой России, то и ты, по усмотрению, можешь оказывать подобное снисхождение в надежде спасительного действия святыни на сердца еще омраченные».[429] Выражение: «по усмотрению», и слова: «в надежде спасительного действия святыни на сердца еще омраченные», — ясно показывают, что свт. Иннокентий говорит не о нарушении правила, а как раз наоборот, о его верном исполнении. В некоторых случаях, священник, видя, что иноверец уже находится в сомнении и для его окончательного обращения необходимо продемонстрировать ему неземную красоту православного богослужения, может допустить такого иноверца к присутствию на православном богослужении и даже Литургии. Само сомнение, возникшее в сердце иноверца, его тяга к Православию может рассматриваться, как готовность «покаятися и оставити ересь». Что и произошло как с послами св. равноапостольного князя Владимира, так и с дальневосточными язычниками, вывод о чем можно сделать из потрясающих успехов миссии свт. Иннокентия и его соратников в Сибири и на Аляске.

Второй пример — приглашение свт. Тихоном, епископом Североамериканским, будущим Московским Патриархом, методистского пастора Джона Мотта, одного из основателей экуменического движения, присутствовать при совершении Божественной Литургии. Не оценивая соответствия церковным канонам такого шага будущего великого Первосвятителя Русской Церкви, отметим лишь, что, как и всякая действительно великая личность, святитель Тихон имел мужество пересматривать свои ошибочные поступки или суждения. Так, приняв 7 октября 1923 года постановление о переходе на «новый» григорианский богослужебный стиль,[430] святитель Тихон вскоре его отменил, осознав неканоничность подобного решения. Другой случай — включение святым Патриархом, под давлением большевиков, в состав Высшего Церковного Совета обновленца и агента ГПУ В. Красницкого.[431] Сделано это было из благих побуждений — желания уберечь епископат от расправы, но вызвало справедливое неприятие православным духовенством, и под воздействием самоотверженных слов священномученика митрополита Кирилла Казанского святитель Тихон не допустил Красницкому проникнуть в Высшее Церковное Управление Русской Православной Церкви. Оба упомянутых шага свт. Тихона были продиктованы заботой о благе Церкви, но, безусловно, являлись ошибочными. И даже если бы по какой–либо причине свт. Тихон не успел их пересмотреть, по существу это ничего бы не изменило — они, все равно, остались бы не соответствующими каноническим нормам и церковной традиции. То же можно сказать и о приглашении Д. Мотта на Литургию, которое, безусловно, было продиктовано отнюдь не желанием нарушить каноны Церкви.

Оканчивая рассматривать ссылки о. А. Кураева на богословские авторитеты, хотелось бы остановиться на нескольких цитатах, приводимых о. А. Кураевым в подтверждение своих богословских построений из не–святоотеческих источников.

Цитата из А. Хомякова: «Вопрос вовсе не в том, лишаются ли протестанты или латиняне надежды вечнаго спасения? Так ли ужасен их грех, что осуждает их на вечную погибель? Вопрос недостойный и узкий, обличающий сомнение в милосердии Всевышняго (вопрос, о котором однако часто, долго и горячо спорили). Весь вопрос заключается в том, обладают ли они истиною? Сохранили ль церковное предание во всей его чистоте? Если окажется, что нет: то возможно ли согласие»?[432] Приводится она в подтверждение следующих рассуждений о. Андрея: «Неполнота страшна, если она отрицает Полноту, если она воинственно невежественна. Вопрос о Традиции не может сводиться лишь к вопросу о ее вершине. Не менее важно для нас знать, где ее нижняя граница. У всех ли нас и всегда ли — право–славящая молитва? Все ли приступающие к Чаше смогут отличить арианство от православия? Скорее наоборот — достаточно хотя бы раз поприсутствовать на экзамене по догматическому богословию в секторе заочного обучения Московской семинарии (где отчитываются в своих знаниях приходские священники, не имеющие возможности учиться на стационаре), чтобы навсегда избавиться от иллюзий легкого и строгого определения границ Церкви. Всегда ли фатально влияет неверное богословское мнение на духовную жизнь? Особенно такое мнение, которого придерживаются иерархи и богословы, но которое совершенно неизвестно рядовому прихожанину»?[433]

Каждый, кто знаком с богословскими трудами А. Хомякова, прекрасно знает, что он и мысли не допускал о возможности нечеткого определения границ Церкви и вхождении в эти границы еретиков и раскольников. Опровержению подобного воззрения он посвятил большую часть своего творчества. Действительно, он признавал возможность спасения еретиков, но исходя из совершенно иной посылки, чем о. Андрей. Последний рассуждает так: да, «вне Церкви нет спасения», но «где границы Церкви»? Отсюда на вопрос: «Так "спасутся ли католики?"», — ответ (в форме риторического вопроса): «Они ушли от нас — ушли ли они тем самым от Христа? Они не поняли глубины мысли восточных отцов. Понимаем ли мы ее? Были ли в Церкви те, кто жил до каппадокийцев»?[434] Кстати, в последнем умозаключении звучит совсем уж странная для православного богослова мысль. «Мы», т. е. Православная Церковь — это нечто само по себе, а Христос — Сам по Себе. Напомним, что католики ушли не просто «от нас», как от кружка любителей каппадокийского богословия, но отпали от Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви, Тела Христова, неотделимого от Христа, как и Христос неотделим от Своего Тела. Хомяков же, не ставя под сомнение спасение католиков и протестантов, исходил из того, что, хоть они и не пребывают в лоне Церкви Христовой, но спасение возможно именно вне Церкви, и вопрос этот зависит вовсе не от принадлежности к Церкви, но исключительно от «милосердия Всевышнего». Такая точка зрения не менее абсурдна, потому что в таком случае: а) если можно спастись только по причине всепрощающего милосердия Божия, без усвоения плодов Крестной Жертвы Божественного Искупителя, то к чему вообще пришествие в мир Спасителя и Его Крестная Смерть (в которой–то, как раз, и проявилась вся бесконечная глубина Божественного милосердия); б) если милосердие Божие в деле спасения действует помимо даруемой в Церкви благодати, то почему же ограничивать круг спасаемых только католиками и протестантами — необходимо включить в него и мусульман, и евреев, и атеистов, да и падших ангелов — в конце концов, «недостойно» и «узко» ограничивать действие Божьего милосердия (это уже — оригенизм); в) к чему столько усилий по сохранению Единой Церкви, если ее единство никак на дело спасения не влияет?

Рассуждения о. Андрея о богословской неграмотности некоторых православных священнослужителей и прихожан как критерии определения (или не–определения) границ Церкви не выдерживают критики. Несмотря на любое свое неправильное и даже еретическое мнение, человек остается членом Церкви до тех пор, пока не отлучен от Церкви церковной властью, либо пока сам не покинул Церковь, войдя в евхаристическое общение с еретиками и раскольниками.[435] Это фундаментальное каноническое положение. Логика о. А. Кураева ясна: если некоторые православные христиане, придерживаясь еретических мнений, при этом остаются членами Церкви, то почему не считать находящимися в пределах Церкви (выше ее «нижней границы») не знакомых с еретическими мнениями своих иерархов инославных христиан, о которых в таком случае следует сказать, что «меру гибельности для них их еретичества нам знать не дано»?[436] В качестве доказательства о. Андрей цитирует Болотова, который таким образом рассуждал о несторианах и монофизитах: «И когда в VI и VII вв. персидские мученики проливали свою кровь, они умирали не за несторианские еретические тенденции, а за Христа апостолов и кафолической церкви… Глубоко прав высокопреосв. Вениамин, что опровергать несторианство, теперь самим айсорам неизвестное, значило бы сперва учить их несторианству… Эти айсоры и армяногрегориане нуждаются не в обращении, а в церковном общении».[437] Первое предложение звучит для светского слуха красиво, но мы помним твердое святоотеческое учение: грех раскола не смывается даже мученической кровью. Со второй мыслью перекликается мнение еще одного цитируемого о. Андреем, на сей раз безымянного, авторитета (его собирательное имя «сподвижники св. Игнатия (Брянчанинова)»): «Армяне не понимают евтихиевой ереси, следовательно, не понимают того существенного догматического различия, которым отделяется их Церковь от Церкви Восточной. Разъединение они приписывают разности в обрядах. К обрядам они не имеют той особенной привязанности, которая заметна в русском народе. Обряд свой, когда объяснится его несовместность, армяне оставляют легко. Так, они имеют обычай разговляться в Великую Субботу, по окончании богослужения сего дня. Некоторое лицо из их духовенства представило им странность сего обычая, указав на основательность обычая православных, и армяне с любовию, без всяких споров согласились разговляться в день Св. Пасхи, после литургии. Вообще в них заметно непритворное, сердечное влечение сблизиться с православными, с русскими. Если б Провидение благоволило, чтоб армяне соединились с Православною Церковию, для чего нужно единственно объяснение недоумений с обеих сторон, то государственная польза их в здешнем крае была бы неисчислима».[438]

Кого из неравнодушных русских православных людей не волнует судьба действительно героического, дружественного России армянского народа? Тем более болит сердце при мысли, что, выстояв столько веков в борьбе с воинствующим исламом, армянская церковь по–прежнему придерживается монофизитской ереси, не принесла в ней покаяния, признает святыми анафематствованных Вселенскими Соборами ересиархов. И независимо от того, знаком или нет тот или иной монофизит с учением своей еретической церкви, он является еретиком, поскольку является частью тела этой церкви, принимает от нее обряды и «таинства», находится с ней в молитвенном общении. И будет он оставаться еретиком до тех пор, пока, каким угодно чином, не присоединится к Церкви Апостольской, Церкви Православной. Что же касается того, что вопрос разъединения с армянами лежит в плоскости каких–то «недоумений», нуждающихся лишь в разрешении с обеих сторон, что армяне нуждаются «не в обращении, а в церковном общении», то приведем свидетельство о современном состоянии монофизитских церквей иерарха Константинопольской Патриархии, которого никак уж нельзя заподозрить в излишнем «ревнительстве» — митрополита Пергамского Иоанна (Зизиуласа): «Мы согласились по многим догматическим вопросам, но трудно разрешить некоторые проблемы экклезиологического порядка, а с моей точки зрения экклезиология очень важна… Мы не решили проблему святых. С обеих сторон есть святые, которые были анафематствованы другой стороной… Одна из сторон должна изменить свою позицию. И не похоже, чтобы Восточные Церкви (монофизиты — А. Н.) были готовы изменить свою позицию, но и мы не намерены менять позицию. Я не знаю, как это противоречие можно преодолеть, а потому я не очень оптимистичен. Есть и другие проблемы, например, вопрос авторитета Вселенских Соборов. Мы признаем семь Вселенских Соборов, а они — три…».[439] Даже в этих весьма осторожных словах опытного экумениста красной нитью проходит мысль: как были монофизиты упорными еретиками, так ими и остаются, и меняться не собираются. Решительнее высказывается видный современный греческий богослов профессор Салоникского университета протоиерей Феодор Зисис: «Были созданы предпосылки к тому, чтобы в сознании Церкви монофизиты, всегда бывшие нераскаявшимися еретиками, без покаяния и обращения стали бы сонаследниками Православия… Следует ли православным двадцатого столетия воспринимать антихалкидонитов иначе, чем все прочие поколения православных на протяжении пятнадцати веков? Богословие — вещь не слишком удобная для манипулирования ею в целях личных амбиций. Ибо если в этом здании разрушить что–то одно, то рухнет и все здание целиком. Святые отцы прекрасно об этом знали, и поэтому единственным путем примирения с еретиками считали покаяние и принятие Православия. Так зачем же закрывать им этот путь, сразу признав их православными, и поместив их в ограду Православной Церкви, откуда справедливо и по вдохновению Божию были они некогда изгнаны Святыми Отцами»?[440]

Судя по рассматриваемой работе диакона А. Кураева, о. Андрей признает излишнюю логичность одним из существенных недостатков рассуждений своих оппонентов. Однако сам он не гнушается прибегать к аргументам, построенным сугубо на собственных логических выводах и мнениях.

В частности, о. диакон заявляет: «В общем, я полагаю, что надо Богу оставить Его свободу. Ведь именно Он является источником духовного опыта — этот истинный и чистый духовный опыт встречи с Собою Он может подарить и "овцам иного двора", чтобы соединить их со Своим Телом»[441]. Если речь идет о предваряющей благодати Божией, то, безусловно, с о. Андреем нужно согласиться. Но, судя по контексту «Мнимого модернизма», его автор имеет в виду не только это. Ограничивает ли свободу Бога вера в Церковь Православную, как в единственный на земле сосуд освящающей благодати? Прежде всего, дабы развеять всякие сомнения: евангельские «овцы иного двора» и современные еретики — совсем не одно и то же. Далее: свободу Бога нельзя понимать в смысле произвола, этим понятием нельзя спекулировать. Ведь если свободе Господа противоречит ограничение действия благодати Церковью Христовой, то, точно таким же образом, этой свободе противоречит и, например, ограничение действия благодати традиционными конфессиями и вообще христианством. Не свободен ли Бог подавать освящающую благодать в радениях хлыстов, пятидесятнических вакханалиях, мистериях неоязычников? Кстати, именно такой аргумент: оставьте Богу Его свободу, — автору данных строк уже приходилось слышать от кришнаитских уличных проповедников. Остается лишь надеяться, что о. Андрей имел в виду в данном случае именно предваряющую благодать.

Далее диакон А. Кураев приводит такой несколько неожиданный аргумент: «Трудность, которую создает модель о. Рафаила, связана с нашей собственной психологией. Понимаете, православные живут и действуют так, как если бы они верили в то, что Господь может спасти людей, несогласных с православной верой. Ведь человек, убежденный в том, что согласие именно с его мировоззрением есть для всех других людей необходимое условие для избавления от вечной гибели, должен был бы проявлять хоть какое–то миссионерское беспокойство. Только наша проповедь может бросить другим людям канат спасения. Но отчего же тогда мы его не бросаем? Отчего же так миссионерски пассивны "ревнители православия"? Хорошо, их не волнуют человеческие судьбы. Но как они надеются оправдать самих себя, свое молчание перед лицом Того, Кто вменил проповедь Евангелия в долг всем христианам? Или всё же себя самих они втайне утешают робким помышлением о том, что Господь сможет какими–то Одному Ему ведомыми путями не отдать аду и неправославное большинство жителей нашей планеты»?[442] Как видим, здесь у о. Андрея явное противоречие с его собственными словами о том, что «вне дискуссии — вопрос о том, можно ли спастись вне Церкви». По сути же, данный аргумент очень сомнительный, в нем принципы православного миссионерского подхода рассматриваются с точки зрения психологической, причем весьма субъективно, исходя из личного восприятия психологии православных о. А. Кураевым. О. Андрей, по случаю, цитирует двух своих единомышленников — англиканина Палмера (мнение которого вряд ли представляет авторитет для православного читателя) и протоиерея Н. Афанасьева. Последний говорит о том, что, якобы, «христианская совесть современного человека не мирится с тем, чтобы отрицать в инославных вероисповеданиях их церковную природу».[443] Что тут сказать? Разве что, попросить о. Н. Афанасьева говорить от имени лишь своей совести, не делая громких недоказуемых обобщений. О. Андрей также ссылается на одну из «американских» проповедей свт. Тихона, будущего Патриарха Московского и всея России, но выше уже говорилось, что ранние мнения свт. Тихона не всегда разделялись им впоследствии.

Отвечая на аргумент о. Андрея по сути, можно сказать следующее. Православная Церковь не так уж «миссионерски пассивна», она проявляет «хоть какое–то миссионерское беспокойство» в еретической среде. Именно факт наличия противолатинской миссии в дореволюционной Русской Церкви выдвигал свщмч. Иларион (Троицкий) в качестве доказательства полного отпадения римской церкви от Церкви Вселенской: «Мы имеем противокатолическую миссию, у нас в духовной школе есть и кафедра обличения латинства».[444] Потрясающим успехом увенчалась православная миссия среди восточных еретиков — несториан в 1913 г. Довольно большую миссионерскую активность проявила крупнейшая ветвь Русского Православия в эмиграции — Русская Православная Церковь Заграницей. Святитель Иоанн (Максимович), архиепископ РПЦЗ, много потрудился для создания во Франции и Нидерландах приходов, состоящих исключительно из новообращенных католиков и протестантов. Он даже пытался создать Французскую и Голландскую Православные Церкви. Им же был рукоположен испанский священник для Мадридской миссии.[445] Не менее важны труды по обращению в Православие голландских протестантов и католиков епископа Русской Православной Церкви Московского Патриархата Дионисия (Лукина).[446] Потрясающих успехов уже в наши дни добивается в деле миссионерства среди инославных в Америке Антиохийский Патриархат. Но не всегда имеется возможность развернуть миссионерскую активность на должном уровне. Причины различны: иногда, действительно, неоправданная пассивность, поощряемая внутрицерковным экуменическим лобби, иногда отсутствие походящей миссионерской базы. Есть и другие нюансы. В конце концов, не свидетельствует же о благодатности и спасительности ислама и конфуцианства отсутствие сильной православной миссии в Иране или Китае. Что–то не слышно о высокой миссионерской активности православных в штате Юта — говорит ли это о наличии церковной природы в мормонстве? Так ли активно сегодня православные занимаются проповедью среди буддистов? Если идти путем такой логики, то можно дойти до полного абсурда.

«Вопрос, на который не дает ответа "ревнительская" модель, — продолжает о. А. Кураев, — обращает нас к тому, чего не было в истории Церкви (а по "ревнительской" логике должно было бы быть). Если границы Церкви нам хорошо известны и если эти границы точно совпадают с каноническим Православием — то отчего же за 1000 лет своего разделения с католическим Западом православные Церкви никогда не давали католикам "симметричного ответа"? Католики создавали на Востоке свои "параллельные" иерархические структуры, назначали латинских патриархов в Константинополь и в Иерусалим. И это было логично: раз католики лишь самих себя считали настоящими христианами (Церковь — там, где есть Римский папа), то тут уж не до тонкого чувства такта: надо спасать людей, погрязших в том, что католики именовали "восточной схизмой". Так почему же не был нанесен "ответный удар"? Почему никто и никогда не дерзал рукоположить православного епископа для города Рима? Пусть даже такой епископ никогда не мог бы добраться до своего города. В конце концов, в последние века Византийской империи немалое число людей, в Константинополе нареченных в патриархов Александрийских, Антиохийских и Иерусалимских, так никогда и покидали пределов Константинополя и не доезжали до своих кафедр, плененных мусульманами. Казалось бы, можно было бы рукоположить и номинального епископа для города Рима… Но этого не было сделано ни в древности, ни в современности. Что стоит за этой воздержностью? Простое нежелание поставить над собою хотя бы номинального начальника (по православным канонам православный епископ Рима обладает первенством чести пред всеми другими патриархами и епископами — и этот канон, отмерший с уклонением римских пап в ересь, ожил бы при появлении православного епископа с титулом "Римский") или же ощущение того, что на Западе все же еще есть какая–то церковность»?[447]

На вопрос о. Андрея ответить не сложно. Поставление титулярных епископов, не имеющих реальных кафедр не только не «логично», но потому и осуществлялось исключительно латинянами, что является сугубо латинской практикой. В Православной Церкви епископ рукополагается всегда в конкретную епархию, в конкретный «предел». Если епископ в современной Церкви и получает титул древнего православного центра, ныне не существующего, то не в качестве «титулярного» — ему дается реальная епархия, которую он возглавляет. Что же касается епископа Рима, как и многих других городов Запада, то он не мог быть поставлен по таким причинам: а) политическая и дипломатическая невозможность православному епископу добраться до кафедры или утвердиться на ней; б) отсутствие надлежащего числа паствы и самой возможности создать ее ввиду агрессивного противодействия на католическом и протестантском Западе православному миссионерству. Хотя сегодня эти обстоятельства осложняются еще и экуменическими мотивами, определенные успехи в данном вопросе появляются. На Западе, в том числе и в католических странах, создается все больше православных епархий и, соответственно, архиерейских кафедр. Причем среди верующих этих епархий все больший процент составляют урожденные католики (или протестанты), обращенные в Православие. Может быть, кое–кто по данному поводу и скорбит, но думается, о. Андрей согласится, что это радостное явление, которое необходимо только поощрять. Доказательством того, что отсутствие православных кафедр на латинском Западе в прежние времена объясняется чисто физической невозможностью создать их, является тот факт, что греческие Церкви не могли учредить епархию даже для солидной диаспоры православных греков в Италии, в некоторых городах, особенно Венеции, составлявших заметную часть населения. Что же касается Александрийского, Иерусалимского и Антиохийского Патриархов, то пример явно неудачен. Ведь в пределах этих Поместных Православных Церквей всегда была православная паства, вынужденная лишь иногда, в силу также политических обстоятельств, быть оторванной от своего Патриарха. Однако в этих Церквах продолжали функционировать православные епархии, совершали свое служение православные архиереи и священники. Кстати, и сегодня не назначаются епископы на древние православные кафедры в некоторых исламских странах, как и на относительно недавно славные Харбинскую и Шанхайскую кафедры в Китае. И это происходит вовсе не причине признания наличия «какой–то церковности» у мусульманских имамов или мао–дзе–дуновских политработников…

Недолжное смешение наблюдается в следующих рассуждениях о. Андрея: «Богослову же вообще не стыдно говорить: "Не знаю". Да, вопрос о границах церкви неясен. Но разве само православие не учит нас жить с неясными ответами. Наши вероучительные догматы разве ясны? Есть ли хоть один православный человек, которому "ясен" догмат о Триединстве? Укажите мне хоть одного философа, который вполне "уяснил" бы себе, как совместить веру в Бога как во Вседержителя, без воли Которого и волос с головы не упадет и слово с языка не сорвется, и Который еще до творения вселенной предвидел все, что в ней произойдет — и веру в нашу свободу и ответственность»[448]? Несомненно, до конца уяснить догматы веры человеческому разуму не под силу. На то она и вера. Но при чем же здесь вопрос о границах Церкви? Для Православия это не вопрос. Символ веры учит нас верить в единство Церкви, и мы верим. Мы верим, что эта единая Церковь есть Церковь Православная, и границы Церкви — это границы Православной Церкви. Аргумент о непостижимости разуму догмата о Триединстве, догмата о согласовании воли Божией и свободы человеческой, других догматов нашей веры нельзя использовать волюнтаристски. Иначе можно ниспровергнуть все православное богословие. Нам непостижима тайна троичности Бога, но мы несомненно веруем, что Бог есть Единый в Трех Лицах. И утверждение, что Троичность Лиц Божества — тоже вопрос, так как невозможно постичь тайну Божества, несомненно, будет еретичным. Во многом тайной является то, каким именно образом согласуется в деле спасения благодать Божия и свобода человеческая, но отрицать участие в деле спасения того или другого — значит неизбежно противоречить учению Церкви. Как можно уяснить, каким образом две природы во Христе сочетаются одновременно неслитно и нераздельно? Но отрицать, что они сочетаются именно так — значит ниспровергать православную христологию. Точно так же, вряд ли когда–либо удастся полностью уразуметь догмат о единстве Церкви, но расшатывать священные границы Церкви — значит, как минимум, выйти за пределы православного богословия. Догматы веры не нужно «вполне уяснять». Нужно в них верить.

«Надо искать полноту, — продолжает свою мысль диакон А. Кураев, — но не отвергать неполноту. Может ли быть, что не только совершенная, но и ущербная тяга ко Христу приемлется Им? Если полноту духовного опыта мы обретаем в православии — означает ли это, что остальные — вне Христа? Приемлет ли Христос лишь чемпионов»?[449] И опять — Символ веры учит нас верить в единую Церковь, и ничего не говорит о полу–единой, или четверть–единой Церкви. Неполной Церкви не может быть, как не бывает неполного Христа. И приводит ко Христу не тяга к Нему сама по себе, но благодать, даруемая Богом в таинствах единой, святой, соборной и апостольской Церкви. Кому Церковь не Мать, тому Бог не Отец. Поэтому говорить о чемпионах и вторых и третьих местах на ристалище спасения уместно лишь в границах Церкви Христовой, еретики и раскольники в этом состязании не участвуют.

Вновь и вновь о. диакон вступает в противоречие с первоначальным тезисом о невозможности спасения вне Церкви: «Так "спасутся ли католики?" В качестве "римо–католиков" — вряд ли. В качестве просто христиан — возможно. Спасти их могло бы не то, что есть в латинстве "специфического", не вера в папскую непогрешимость, в чистилище или Filioque. Их может спасти то, что осталось в западной церкви от древнего ее православного наследия. То есть — западный христианин мог бы быть спасен именно вопреки тому, что он "римо–католик". В конце концов, по верному слову о. Георгия Флоровского, "Папизмом Рим не исчерпывается"».[450] Сюда же: «Зачем в своих видеть лишь хорошее, а в оппонентах видеть лишь дурное? Я говорю, что некоторый опыт благодати может быть у неправославных христиан. А мне в ответ восклицают — "Можно ли назвать, не оскорбляя Православие, благодатным опытом визионерство католических аскетов, экстазы пятидесятников с их сумеречным состоянием…?" Но ведь не сводится вся жизнь католиков к "визионерству", а жизнь пятидесятников — к экстазам. А экстазы пятидесятников и мистические опыты католических визионеров я и сам постоянно обличаю (причем в той же самой книге "Вызов экуменизма")… Но в моем понимании жизнь католиков не растворяется всецело в бредовых видениях некоторых несчастных монахинь».[451]

Очень жаль, что, пытаясь обосновать свое положение о размытости границ Церкви, диакон А. Кураев дошел до признания существования неких «просто христиан». В советское время был такой «денационализированный элемент». О. Андрей, в лучших традициях экуменизма, провозглашает «деконфессиональный элемент» (это не цитата), христианина без конфессиональных признаков. Православному богословию, святым отцам о существовании «просто христиан» ничего не известно.

«Не сводится вся жизнь католиков к "визионерству", а жизнь пятидесятников — к экстазам». Одно дело, когда в Церкви Христовой отдельные члены совершают ошибки на духовном пути, впадают в прелесть. И совсем другое, когда еретические лжецеркви официально узаконивают чудовищные бесовские прельщения в качестве нормы христианского богообщения. Произнося: «Верую во единую, святую, соборную и апостольскую Церковь», — католик имеет в виду именно свою, именно католическую церковь, а значит верит во все, что та повелевает ему верить, в т. ч. и в визионерство католических аскетов, как в благодатный духовный опыт. Но даже если бы этого визионерства в латинстве не было, отпав от Церкви, оно лишило себя благодати, а своих последователей — спасения. Пятидесятничество же и не отпадало от Церкви, оно к ней никогда не имело отношения.

«Папизмом Рим не исчерпывается». Используя эту красивую фразу, можно оправдать какую угодно ересь. Даже крайние секты сохраняют какие–то элементы церковного учения или религиозной практики. Так, и адвентисты почитают Священное Писание, и у совершенно диких русских сект XIХ века практиковалась Иисусова молитва. Проблема в том, что человек спасается не просто своими, пусть самыми благочестивыми, религиозными практиками, но освящающей благодатью Божией, которая действует только в Церкви, основанной Христом—Спасителем. А благодать — это не наследство и не какая–то магическая субстанция, которую, как ни извращайся, уже не потеряешь. Благодать проистекает от Главы Церкви Христа по всему Телу Церкви, сообщаясь каждому его члену. И воспринять благодать Божию возможно, только став членом Тела Христова.

«Поскольку спасаем не мы, а спасают нас, то до конца знать критерии и условия спасенности нам не дано».[452] Многие догматы нашей веры нам до конца знать не дано. Но это не значит, что если мы не можем до конца уяснить тайну Божественного Триединства, нам позволено сомневаться в именно троичном числе Ипостасей, или развивать учение о возможности четвертой ипостаси. Точно так же, «до конца знать критерии и условия спасенности нам не дано», но это не повод расшатывать священные границы Матери—Церкви. И то, что «спасаем не мы, а спасают нас», не имеет к данному вопросу никакого отношения. Таким приемом можно запретить всякое богословие. Но богословствуем и учим не мы, а Церковь, Тело Христово, Столп и Утверждение Истины, нам лишь надлежит смиренно следовать Ее всеспасительному учению, которое есть учение Христово. Так что в корне неверен вывод о. А. Кураева: «Порой стоит выдрать себя из рукодельной ризы, обрамляющей меня в позе "человека, владеющего истиной" и напомнить себе: "пытаться овладеть истиной столь же нехорошо и неприлично как женщиной"».[453] Не мы, сами по себе, владеем истиной, но Святая наша Мать Церковь, в уникальную благодатность и спасительность которой (а не себя) мы веруем. И если о. диакон предпочитает следовать за католическим профессором Шрейдером, уподобляющим познание истины мерзкому блудодеянию, то автор данных строк призывает читателя последовать, все же, за Иисусом из Назарета, сказавшим однажды: «Познайте Истину, и Истина сделает вас свободными».[454]

«МНИМЫЙ МОДЕРНИЗМ» И «НЕПРАВДА МОСКОВСЬКИХ АНАФЕМ»

Некоторые строки рассмотренной работы диакона А. Кураева «Мнимый модернизм (Еще раз к вопросу о границах Церкви)», к сожалению, находят параллели у современных раскольников, стремящихся доказать благодатность своей схизмы. Мне приходилось неоднократно убеждаться в этом лично, дискутируя, в частности, с представителями так называемой «украинской православной церкви киевского патриархата», и, в особенности, с перебежчиками в этот раскол из среды духовенства канонической Церкви, уводящими за собой десятки, а то и сотни человеческих душ. Таким образом, «Мнимый модернизм» может принести и сугубо церковно–практический вред, особенно фразы типа: «да — "вне Церкви нет спасения", но где границы Церкви?», или: «не всегда то, что земная церковная власть отделила от Церкви здесь, отделено и для Бога» и т. п. Понятно, что о. Андрей ни в коей мере не намерен поощрять расколы, и что зачастую, используя одни и те же обороты, о. диакон и раскольники имеют в виду разные понятия — но все же! Это не упрек, а лишь тревожный сигнал церковному писателю, чей талант и блистательный ум столь часто восхищают. Однако, дабы не быть голословным, приведу пример.

В 1999 г. в Киеве филаретовцами был издан сборник «Неправда московських анафем», в котором раскольники попытались собрать все изыскания и достижения своей «богословской» мысли в области апологетики раскола. Разумеется, сердцем данного сборника стала статья возглавителя и главного идеолога раскола лжепатриарха Филарета (отлученного от Церкви бывшего митрополита Киевского и всея Украины, ныне — М. А. Денисенко) «К вопросу о церковных анафемах». Касаясь вопроса об автокефалии Русской Православной Церкви, мы уже отмечали схожесть в отношении к ее провозглашению у г-на Денисенко и автора «Мнимого модернизма». Приведем еще несколько сравнений.

«Экклезиология св. Киприана оказывается несовместимой не только с позднейшими канонами, но и с житиями позднейших святых. Как, оставаясь в рамках логики о. Рафаила, объяснить, что в истории нашей Церкви были святые, принимавшие хиротонии от еретиков?»; «Сам св. Василий хотя бы порою признавал арианские хиротонии»; «На Седьмом Вселенском Соборе св. Тарасий, патриарх Константинопольский, предложил принять клириков, принявших священный сан из рук иконоборческих епископов (и самих этих епископов) в сущем сане — через покаяние» [455] и т. д. Из приведенных примеров вытекает признание о. Андреем благодатности еретических (раскольнических) таинств.

Практически, на тех же примерах, что у о. А. Кураева, основывает свои рассуждения и Филарет (для удобства будем так называть его в дальнейшем): «Епископы, бывшие в общении с еретиками–арианами, были приняты в общение с Церковью в епископском сане без всякого наказания. Точно также было дозволено принимать донатистов в епископском достоинстве. Седьмой Вселенский Собор (787 г.), состоявшийся в Никее, позволил принимать в Церковь еретиков–иконоборцев в сущем сане. При этом не надо забывать, что все еретики были преданы анафеме и, следовательно, отлучены от Церкви (как тут паки не вспомнить о. Андрея: «Не всегда то, что земная церковная власть отделила от Церкви здесь, отделено и для Бога» — А. Н.). Церковь не совершала над еретиками повторных хиротоний».[456] Вывод, исходя из логики экуменизма и учения о благодатности еретических и раскольнических таинств, Филарет делает вполне последовательный: «На это следует обратить внимание архиереям Московского Патриархата, совершающим повторно хиротонии над православными»[457] (понятно, речь идет о филаретовцах).

Общий взгляд у о. Андрея и Филарета и на благодатность униатских таинств. Напомним, что на Брестском Соборе 1596 г. униатская иерархия была лишена священного сана. О. Андрей, стремясь доказать благодатность еретических таинств вообще, в частности, ссылается на пример приема униатов в Православие: «Московские патриархи XVII века белорусских униатов, рукоположенных униатскими же епископами, принимали через простую замену ставленых грамот»; «А история Русской церкви говорит: без перекрещивания в сущем сане были приняты в православие униатские священники, воссоединявшиеся на Украине и в Белоруссии (массовый переход — 1839 г.)».[458] Филарет: «Свидетельством недействительности лишения епископства и священства Соборами или отдельными иерархами является воссоединение греко–католиков с Русской Православной Церковью на Львовском Соборе 1946 года. Униатское духовенство было принято в сущем сане. Причем греко–католики принимались без рукоположения не только после Львовского Собора, но и в XVIII–XIX веках как на территории бывшей Российской Империи, так и в других странах Европы, США и Канады».[459] Филарет делает вывод, единственно возможный в рамках идеи признания благодатности таинств еретиков, в частности, их хиротоний: «Все это говорит о том, что Церковь не признает сакрального лишения благодати священства».[460]

Диакон А. Кураев: «Можно ли сказать, что в период греко–болгарской церковной распри в XIX–XX веках благодать была заложницей фанариотских толкователей канонов (которые были на стороне Константинополя ("Епископ–грек, который раньше без зазрения совести жег болгарские манускрипты, едва болгары начинали просить себе "своего епископа", начинал ссылаться, что по постановлению такого–то собора "этого быть не может, ибо этим нарушается евангельский закон любви, закон единства церкви, не знающей разделений национальных и государственных". Пример этот важен, чтобы показать, как "правила любви" мало–помалу трансформировались в какую–то работу стряпчих над текстами о любви; и из них мало–помалу сплелась удушительная веревка, тем более ненавистная, что она вся намылена "любовью" и особенно ловко обхватывает шею удавленника (в данном случае — болгарина, но при случае и всякого другого)" (В. Розанов. Публикация: Леонтьев. Письма к Василию Розанову. London, 1981. С. 87). Но каноны–то действительно на стороне греков: раскол начался с того, что 3 апреля 1860 г. болгарин, макариопольский епископ Иларион, не возгласил на литургии имя Вселенского Патриарха, а вместо этого по настоянию толпы произнес многолетие султану… Конечно, он был запрещен в служении. Но в 1872 г. еп. Иларион по разрешению султана же, но без благословения патриарха дерзнул сам литургисать — и был константинопольским собором отлучен от Церкви, а болгарами избран первым экзархом, и в Болгарии Церкви в это столетие (а схизма длилась 80 лет) просто не было»?[461]

Филарет: «После распада Оттоманской империи на Балканах одна за другой стали появляться автокефальные Церкви… Константинополь не добровольно согласился отпустить эти Церкви из–под своей юрисдикции. Для их удержания он использовал все средства, в том числе и анафемы. В этой борьбе выделяется Болгарская Церковь. Константинопольский Патриарх с Собором архиереев объявил болгарских митрополитов Иллариона Ловчанского и Панариота Филиппольского низложенными, а Иллариона Макариопольского отлученным от Церкви, т.е. преданным анафеме. Болгары отреагировали на это церковное прещение избранием экзарха Болгарии, каковым стал митрополит Виденский Анфим. 11 мая 1872 года митрополит Анфим объявил недействительными низложение и отлучение болгарских архиереев. В их сослужении он совершил Божественную литургию в Константинополе в болгарской церкви и после чтения Евангелия объявил Болгарскую Церковь независимой… Болгарская "схизма" продолжалась 74 года… Следует отметить, что все 70 лет Болгарская Церковь жила благодатной жизнью. Болгарский народ не сомневался в каноничности своих архиереев».[462]

«Вопрос о наличии благодатного Божия действия вне православия не является риторическим»; «первая проблема, которую создает слишком прямолинейное следование тезису о тождественности канонически правильной Православной Церкви области действования благодати Христовой, возникает, при соотнесении теории с канонической практикой»; «древнее и устойчивое церковное предание, признающее церковные таинства совершающимися и вне Церкви», — мы уже имели возможность ознакомиться с этими и подобными им высказываниями о. диакона. Той же проблемой озадачивается и Филарет. Один из разделов его статьи так и называется: «Есть ли благодать в церквах, находящихся в расколе?».[463] Раздел начинается так: «При изучении вопроса о церковных расколах и анафемах возникает вопрос: происходит ли после анафематствования и возникновения церковного раскола сакраментальное отлучение от Церкви Христовой, как богочеловеческого организма, и действует ли в отлучениях благодать Божия? Этот вопрос является актуальным в наше время».[464] Как видим, актуальным его считает не только глава украинских раскольников. Вопрос Филарета подразумевает ответ, который ниже и находим: «Сохранение благодатных таинств в церковных расколах признается самым решительным образом»; «человек и в отделении от Церкви до известной степени может являться носителем благодати».[465] Последнее предложение можно сопоставить с такими словами диакона А. Кураева: «Модерново скорее желание "отлучити толиких от христианства", нежели признание наличия ниточек, все еще связующих инославных христиан со Христом»; «неправославные христиане — тоже христиане. И опыт благодати Христовой может быть им знаком — но не в такой полноте, в какой этот опыт доступен человеку, решившемуся идти по Православному пути». Соотнесем и такие фразы о. Андрея и Филарета: «И единственное, что мы можем засвидетельствовать, — так это то, что в таинстве, совершаемом еретиком, таинство происходит, благодать его совершает не "условно"» (о. Андрей); «В тех Церквах, где таинства совершаются, они являются подлинными таинствами, т.е. благодатными»[466] (Филарет).

Для обоснования защищаемых положений и о. А. Кураев, и Филарет прибегают к ссылке на точку зрения блаженного Августина, оба почитая его взгляды выражающими точку зрения всей Церкви. О. А. Кураев говорит: «Не Киприан, а Августин с его тезисом — "святость крещения не нарушается как нечестием еретиков…" (О Крещении 3,16) — оказался в этом вопросе более убедителен для Церкви». И Филарет называет учение блаженного Августина «ответом Церкви» на тот самый пресловутый вопрос: «Есть ли благодать в церквах, находящихся в расколе?».[467]

Конечно, практических выводов Филарета диакон А. Кураев не разделяет (в этом, думается, можно быть твердо уверенным). Но все же пример Филарета должен открыть некоторым богословам глаза на то, сколь опасными являются все эти рассуждения о неопределенности границ Кафолической Церкви и благодатности инославных «церквей».

Священник Андрей Новиков,

Одесса, апрель 2006 г.

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

1. Библия. М., 1992.

2. Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве Высшей Церковной Власти. 1917–1943. Сборник. (Сост. Губонин М. Е.). М., 1994.

3. Амвросий Оптинский, преп. Ответ благосклонным к латинской церкви о несправедливом величании папистов мнимым достоинством их церкви / http://stopoikumena.org.ru/oblichit/obl002.htm.

4. Андриевский П., свящ. Экуменический богослов отец Илларион Алфеев // Благодатный огонь. 2000 г. № 5.

5. А. Погосов. Как не надо издавать богословские книги. Церковный вестник. 2003, № 20.

6. Асмус В., прот. История Церкви. Курс лекций. Лекция 14 / http://pravosludm.narod.ru/lib/asmus/hist_church/14.html.

7. Асмус В., прот. К оценке богословия святителя Петра Могилы, митрополита Киевского // Богословский сборник ПСТБИ. М., 2002.

8. Афанасий Великий, свт. К Серапиону, епископу Тмуисскому, послание 1 // Творения. Т. III. М., 1994.

9. Афанасий Великий, свт. На ариан слово 1 // Творения. Т. II. М., 1994.

10. Афанасий Великий, свт. На ариан слово 2 // Творения. Т. II. М., 1994.

11. Афанасий Великий, свт. Послание о Соборах, бывших в Аримине италийском и в Селевкии исаврийской // Творения. Т. III. М. 1994.

12. Афанасий (Сахаров), свт. Письмо епископу Угличскому Исаии (Ковалеву) от 12 февраля 1958 г. // Собрание писем. М., 2001.

13. Болотов В. В. Лекции по истории Древней Церкви. Т. II. М., 1994.

14. Болотов В. В. Лекции по истории Древней Церкви. Т. III. М., 1994.

15. Болотов В. В. Лекции по истории Древней Церкви. Т. IV. М., 1994.

16. Булгаков С. В. Настольная книга для священно–церковно–служителей. Т. II. М., 1993.

17. Ватикан и Россия — пять веков дипломатических отношений / http://www.catholic.ru/lib/vat_russ.html.

18. Вейсман А. Д. Греческо–русский словарь. С. — Пб., 1899, с. 598.

19. Волконский А. Католичество и Священное Предание Востока. Париж, 1933.

20. Воронов Л., прот. Конфессионализм и экуменизм. Отношение Православия к инославию. / http://www.ecumenism.ru/books/book01/ch23.html.

21. Гегель. Философия религии. Т. I. М., 1975.

22. Григорий (Афонский), архиеп. Введение в каноническое право Православной Церкви. Киев, 2001.

23. Григорий Богослов, свт. Надгробное слово Василию, архиепископу Кесарии Каппадокийской // Собрание творений. Т. I, 1994.

24. Григорий Богослов, свт. Слово против ариан и о самом себе // Творения. Т. I. Свято—Троицкая Сергиева Лавра, 1994.

25. Дворкин А. Л. Очерки по истории Вселенской Православной Церкви. Нижний Новгород, 2005.

26. Дворкин А. Л. Сектоведение. Тоталитарные секты. Нижний Новгород, 2002.

27. Деяние Освященного Юбилейного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви о соборном прославлении новомучеников и исповедников Российских ХХ века // Под покровом новомучеников. М. 2001.

28. Деяния Вселенских Соборов. Т. I. С-Пб., 1996.

29. Деяния Вселенских Соборов. Т. IV. С-Пб., 1996.

30. Доброклонский А. П. Руководство по истории Русской Церкви. М., 2001.

31. Душеполезные поучения преподобных Оптинских старцев. Т. II. Введенская Оптина пустынь, 2000.

32. Ефрем Сирин, преп. Толкование на 1–е послание апостола Павла к Коринфянам // Творения. Том 7. Свято—Троицкая Сергиева Лавра, 1995.

33. Жития святых. Кн. 5. Ч. 2. М., 1904.

34. Зейде Г. Русская Православная Церковь Заграницей // Юбилейный Сборник в память 1000–летия Крещения Руси. Джорданвилль, 1988.

35. Зисис Ф., прот. О «Православии» антихалкидонских монофизитов. М., 1995.

36. Знаменский П. В. История Русской Церкви. М., 1996.

37. Игнатий Богоносец, св. Послание к филадельфийцам // Писания мужей апостольских. Сборник. Рига, 1994.

38. Игнатий (Брянчанинов), свт. О невозможности спасения иноверцев и еретиков / http://pravbeseda.ru/library/index.php?page=book&id=608.

39. Игнатий (Брянчанинов), свт. Понятие о ереси и расколе / http://stopoikumena.org.ru/voprosy/vop003.htm.

40. Иероним Стридонский, блаж. Разговор против люцифериан // Творения. Ч. 4. Киев, 1880.

41. Иероним Стридонский, блаж. Четыре книги толкований на Евангелие от Матфея. М. Б/г.

42. Иларион (Троицкий), свщмч. Единство Церкви и всемирная конференция христианства // Творения. Т. III. М., 2004.

43. Иларион (Троицкий), свщмч. Очерки из истории догмата о Церкви // Творения. Т. I. М., 2004.

44. Иларион (Троицкий), свщмч. Христианства нет без Церкви // Творения. Т. II. М., 2004.

45. Иларион (Троицкий), свщмч. Христианство или Церковь? // Без Церкви нет спасения. М. — С-Пб., 1998.

46. Иоанн Дамаскин, преп. Точное изложение православной веры. Ростов–на–Дону, 1992.

47. Иоанн (Зизиулас), митр. Богословие — это служение Церкви // Церковь и время. 1998, № 3.

48. Иоанн Златоуст, свт. Беседы на Евангелие от Иоанна Богослова. LXV, 1. Т. I. М., 1993.

49. Иоанн Златоуст, свт. Беседы на послание к Ефесянам // Творения. Т. XI. Кн. 1. С-Пб., 1905.

50. Иоанн Кронштадтский, св. Живой колос с духовной нивы. С-Пб., 1909.

51. Иоанн Кронштадтский, св. Мысли о Церкви и православном богослужении. С-Пб., 1905.

52. Иоанн Кронштадтский, св. Слова и поучения, произнесенные в 1896 году, с прибавлением статей 1897 г. С-Пб., 1897.

53. Иоанн (Митропольский), еп. История Вселенских Соборов. М., 1995.

54. Иоанн (Снычев), митр. Одоление смуты. С-Пб., 1995.

55. Иона (Боголюбов), иером. Вне Церкви — вне благодати / http://stopoikumena.org.ru/psekum/ps005.htm.

56. Иона, свт. Послание к литовским епископам о непризнавании лжемитрополита Григория // Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви. Кн. IV. Ч. 1. М., 1996.

57. Иосиф Волоцкий, преп. Просветитель. Слово 12. М., 1993.

58. Иосиф Оптинский, преп. Ответ на письмо, полученное из–за границы от русской православной, состоящей в замужестве за протестантом / http://stopoikumena.org.ru/oblichit/obl004.htm.

59. Иустин (Попович), преп. О Православии и экуменизме / http://stopoikumena.org.ru/psekum/ps001.htm.

60. Иустин (Попович), преп. Православная Церковь и экуменизм. М., 1997.

61. Каллист (Уэр), еп. Православное понимание экуменизма. Беседа с корреспондентом журнала «Церковь и время» // Церковь и время. 1998, № 3.

62. Карташев А. В. Вселенские Соборы. М., 1994.

63. Карташев А. В. Очерки по истории Русской Церкви. Т. I. С-Пб., 2004.

64. Кирилл Александрийский, свт. О поклонении и служении в Духе и истине // Творения. Кн. 1. М., 2000.

65. Кирилл Иерусалимский, свт. Огласительные и тайноводственные поучения. М., 1900.

66. Киприан Карфагенский, свщмч. О единстве Церкви / http://www.pagez.ru/lsn/0046.php.

67. Клеман О. Беседы с патриархом Афинагором. Брюссель, 1993.

68. Козлов М., свящ. Курс лекций по сравнительному богословию / http://www.teolog.ru/lib/t2.php?pid=64.

69. Кураев А., диак. Мнимый модернизм (Еще раз к вопросу о границах Церкви) / http://www.kuraev.ru/eku9.html.

70. Кураев А., диак. Традиция, Догмат, Обряд. Москва — Клин, 1995.

71. Лебедев А. П. История разделения церквей в IX, X, и XI веках. С-Пб., 2001.

72. Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви. Кн. 4. Ч. 1. М., 1996.

73. Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви. Кн. 6. М., 1996.

74. Макарий (Булгаков), митр. Православно–догматическое богословие. Т. II. С-Пб., 1857.

75. Максим Грек, преп. О святых иконах / http://www.nesusvet.narod.ru/ico/books/philos/grek.htm.

76. Максим Грек, преп. Против армянского зловерия / http://stopoikumena.org.ru/oblichit/obl003.htm.

77. Максим Грек, преп. Слово на латинов, яко нелеть есть ни единому приложити что, или убавити в Божественном исповедании непорочныя християнския веры // http://oldrus.canto.ru/index.php?id=istina.maximg12.

78. Максим Грек, преп. Слово против лютеран / http://stopoikumena.org.ru/oblichit/obl005.htm.

79. Максим Грек, преп. Слово противу льстиваго списаниа Николая немчина, егоже списал о совокуплении православным християном и латыном // http://oldrus.canto.ru/index.php?id=istina.maximg11.

80. Марк Ефесский, свт. Диалог, которого название «Латинянин», или о прибавлении в Символе // Амвросий, архим. Святой Марк Ефесский и Флорентийская Уния. Джорданвилль, 1963.

81. Марк Ефесский, свт. Изложение о том, каким образом он принял архиерейское достоинство, и разъяснение о соборе, бывшем во Флоренции // http://www.pagez.ru/lsn/0240.php.

82. Марк Ефесский, свт. Силлогические главы против латинян // Амвросий, архим. Святой Марк Ефесский и Флорентийская Уния. Джорданвилль, 1963.

83. Михайлов А., диак. Церковь и модернизм // Сети «обновленного православия». М., 1995.

84. Назаров М. Миссия русской эмиграции. Т. I. М., 1994.

85. Никодим (Милаш), еп. Правила Православной Церкви с толкованиями. Т. II. Свято—Троицкая Сергиева Лавра, 1996.

86. Николай (Велимирович), свт. Вера Святых. Катехизис Восточной Православной Церкви // http://pagez.ru/olb/243.php.

87. Николай Кавасила, свт. Изъяснение Божественной Литургии // http://www.pagez.ru/lsn/0244.php#29.

88. Церковный вестник. 2003, № 8.

89. Никон (Рклицкий), архиеп. Жизнеописание Блаженнейшего Антония, митрополита Киевского и Галицкого. Т. VII. Нью—Йорк, 1961, с. 81.

90. Новиков А., свящ. Русская Зарубежная Церковь на пути к церковному единству // Благодатный огонь. 2004, № 12.

91. Огицкий Д. П. Православие и западное христианство. МДА, 1995.

92. Окружное послание Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви ко всем православным христианам (1848). § 18 // Догматические послания православных иерархов XVII – XIX веков о православной вере. Свято—Троицкая Сергиева Лавра, 1995.

93. Перепелкина Л. Экуменизм — путь, ведущий в погибель. С-Пб., 1992.

94. Полтавская Е.И. Великие люди — библиотекари // http://www.booksite.ru/department/center/vel/iki/yel/udi/20.htm.

95. Послание Патриархов Восточно—Кафолической Церкви о Православной вере (1723) // Догматические послания православных иерархов XVII – XIX веков о православной вере. Свято—Троицкая Сергиева Лавра, 1995.

96. Поснов М. Э. Гностицизм II века и победа Христианской Церкви над ним. Киев, 1917.

97. Поснов М. Э. История Христианской Церкви. Брюссель, 1994.

98. Православная газета «Екатеринбург». Интернет–версия/ http://orthodox.etel.ru/2002/33/k_5iriney.shtml.

99. Православное исповедание Кафолической и Апостольской Церкви Восточной. М, 1996.

100. Пространный Христианский Катехизис Православной Кафолической Восточной Церкви. Киев, 1995.

101. Рафаил (Карелин), архим. Вызов новомодернизма. Об искажениях истины в богословских опытах диакона Андрея Кураева / http://www.wco.ru/biblio/books/rafail3/h-08. htm.

102. Святитель Тихон — Патриарх Московский и всея России. (Сост. Орлова О. В.). М. 1995.

103. Святые отцы о ереси латинства // Современное обновленчество — протестантизм «восточного обряда». Сборник. М., 1996.

104. Селищев Н. Скрываемые страницы истории папства // Русский Вестник. 2005, № 20.

105. Серафим (Роуз), иером., Герман (Подмошенский), игумен. Блаженный Иоанн Чудотворец. М., 1993.

106. Серафим (Роуз), иером. Место блаженного Августина в Православной Церкви // Приношение православного американца. Сборник трудов отца Серафима Платинского. М., 2003.

107. Сергий (Рыбко), иером. Осторожно — ересь! [О книге «Преподобный Исаак Сирин. О Божественных тайнах и о духовной жизни: Новооткрытые тексты. Перевод, примечания и послесловие иером. Илариона (Алфеева)»] // Благодатный огонь. 1998, № 2.

108. Сергий (Спасский), архиеп. Полный месяцеслов Востока. Т. III. М., 1997.

109. Сидоров А. И. Преподобный Максим Исповедник: эпоха, жизнь, творчество // Творения преподобного Максима Исповедника. Кн. I. М., 1993.

110. Смолич И. К. История Русской Церкви. 1700–1917. Ч. 2. М., 1997.

111. Скурат К. Е. История Поместных Православных Церквей / http://www.sedmitza.ru/index.html?did=4690.

112. Тальберг Н. История Русской Церкви. Т. I. Jordanville, N. Y., 1959.

113. Толстой М. В. История Русской Церкви. Спасо—Преображенский Валаамский монастырь. 1991.

114. Триодь Постная. М., 1992.

115. Феодорит Кирский, блаж. Письмо епископу Антиохийскому Домну // Творения. Ч. VII. Сергиев Посад, 1907.

116. Феодорит Кирский, блаж. Церковная история. М., 1993.

117. Феодор Студит, преп. Письмо к Дорофею сыну // Творения. Т. II. С-Пб., 1908.

118. Феодор Студит, преп. Письмо к Никите игумену // Творения. Т II. С-Пб., 1908.

119. Феодор Студит, преп. Письмо куратору Константину // Творения. Т II. С-Пб., 1908.

120. Феодор Студит, преп. Письмо чаду Игнатию // Творения. Т II. С-Пб., 1908.

121. Феодосий Печерский, преп. Завещание Киевскому Князю Изяславу о Православной Христианской Вере // http://pagez.ru/olb/015.php.

122. Феофан Затворник, свт. Вступили в Церковь? — Держитесь Церкви; иного спасения нет. Слово 24 августа 1864 г. // О Православии, с предостережениями от погрешений против него. М., 1991.

123. Феофан Затворник, свт. О неизменности православного исповедания. Слово в 12–ю неделю по Пятидесятнице, 11 августа 1863 г. // О Православии, с предостережениями от погрешений против него. М., 1991.

124. Феофан Затворник, свт. Письма к разным лицам о разных предметах веры и жизни / http://www.wco.ru/biblio/books/feofanz10/main.htm.

125. Феофан Затворник, свт. Письма о христианской жизни. М., 1908.

126. Феофан Затворник, свт. Раскол — не старина, а новшество. Слово 16 июня 1864 г. // О Православии, с предостережениями от погрешений против него. М., 1991.

127. Феофан Затворник, свт. Раскольники не могут исполнить условий спасения; а то, чем они хотели заменить недостающее, никакой силы и цены не имеет. Слово 31 августа 1864 г. // О Православии, с предостережениями от погрешений против него. М., 1991.

128. Феофан Затворник, свт. Собрание писем. Вып. 7. М., 1900.

129. Феофан Затворник, свт. Толкования посланий апостола Павла. Первое послание к коринфянам. М, 1998.

130. Феофилакт Болгарский, блаж. Толкование на первое послание к коринфянам Святого Апостола Павла / http://www.pagez.ru/lsn/0223.php#015.

131. Филарет (Гумилевский), архиеп. Историческое учение об отцах Церкви. Т. I. С-Пб., 1859.

132. Филарет Денисенко. К вопросу о церковных анафемах // Неправда московских анафем. Сборник. Киев, 1999.

133. Флоровский Г., прот. Восточные отцы IV-го века. М., 1992.

134. Флоровский Г., прот. Восточные отцы V – VIII веков. М., 1992.

135. Фотий Константинопольский, свт. Окружное послание к Восточным Архиерейским Престолам / http://www.pagez.ru/lsn/0090.php.

136. Цыпин В., прот. История Русской Церкви. 1917–1997. М., 1997.

137. Цыпин В., прот. Церковное право. М., 1996.

138. Чин како приимати приходящих ко Православней Церкви от римско–латинского вероисповедания // Требник в трех частях. Часть 3. Киев, 1997.

139. Юбилейный Архиерейский Собор Русской Православной Церкви 2000 г. Принципы отношения к инославию. 1.15 / http://mospat.ru/index.php?mid=197.

140. http://www.patriarchia.ru/db/text/27203.html.

141. http://www.pravmir.ru/article_316.html.

142. Treadgold W. The Problem of the Marriage of the Emperor Theophilos // Greek, Roman and Byzantine Studies, 1975. Vol. 16.