Чапаёнок

Над картой

Теперь на всех приказах, рапортах и донесениях стояли две подписи: «Начальник дивизии В. Чапаев» и «Военный комиссар Д. Фурманов».

Фурманов был в дивизии недавно, с февраля месяца, но уже заслужил общую любовь и уважение. Командиры и красноармейцы считались с каждым его словом, а Чапаев не принимал без него ни одного решения.

Когда Петя Исаев позвал Митю к Чапаеву, он не знал, что у него находится военный комиссар.

На большом столе у окна была раскинута карта… Чапаев стоял спиной к двери с циркулем в руках. Косые лучи утреннего солнца пробивались сквозь деревья за окном. И пятна света на столе, на руках Чапаева казались чуть зеленоватыми.

За этим же столом сидел и Фурманов, записывая короткие, отрывистые замечания Чапаева и цифры, которые он называл.

Чапаев и Фурманов обдумывали предстоящий поход на Уральск. И оба, глядя на карту, уже видели на ней не извилисто нарисованные линии речек и дорог, не зеленоватые пятна кустов и лесов, не коричневую окраску гор и пригорков, а настоящие бескрайные уральские степи, пересохшие от июньской жары речушки, колодцы, засыпанные и уничтоженные отступающим врагом, поломанные мосты, сожжённые селения, овраги, бугры…

То заложив руки за спину, то вновь берясь за циркуль, Чапаев всё возвращался к карте, вымеривая и прикидывая, а Фурманов сидел, не поднимаясь, поглощённый своими вычислениями, то и дело заглядывая в записную книжку.

Заранее и совершенно точно всё должно было быть предусмотрено в предстоящем походе: где будут привалы, не велики ли переходы, не рано ли выйдут части, не поздно ли придут, успеют ли грузовые машины подвозить снаряды и воду…

И перед их глазами уже двигались колонны войск, лязгая, ползли пушки, тянулись обозы со снаряжением.

С привала до привала, с привала до привала, через степь — всё ближе и ближе к Уральску, осаждённому белоказачьими войсками.