Чапек. Собрание сочинений в семи томах. Том 4. Пьесы

Предисловие

За время недолгого существования комедии «Из жизни насекомых» о ней написано столько хулы и хвалы, что авторам трудно что-нибудь добавить к этому многоголосому, нестройному хору. Говорят, что это «потрясающая сатира на любовь, богатство и войну», но вместе с тем «отвратительная, циничная и пессимистическая драма, в которой нет правды» («Крисчен сайнс монитор»[27]), что это «великое откровение», «пьеса Иоанна Крестителя» («Фрисинкер») и «жестокое и отвратительное порождение символизма» («Шеффильд дейли телеграф»[28]), что эта пьеса «создана на потребу фривольно настроенным зрителям», а также, что она — «допотопная аллегория». «Убейте их!» — написал об авторах некий берлинский критик, а Керр[29], наоборот, сердечно приветствовал «первую парочку братьев». И так далее. Можно было бы долго выбирать изюминки из критических куличей, испеченных для нас дома и за границей.

Ну что ж, авторы мало что могут добавить. Лишь одно они решительно отвергают: их комедия, быть может, и отвратительна, но не пессимистична. Некий американский критик[30] написал, что зритель, смотрящий эту пьесу, задается вопросом, не лучше ли ему повеситься, если мир так плох, как он изображен здесь. Авторы убедительно просят зрителей и читателей не вешаться, они совсем не собираются истреблять род человеческий. Кто вам, черт возьми, велит отождествлять себя с бабочками или навозными жуками, со сверчками, муравьями и однодневками?! Что с того, что эти твари представлены у нас тунеядцами и себялюбцами, рвачами и стяжателями, милитаристами и паразитами? Разве из этого неизбежен вывод, что под ними подразумевается все человечество? Разве примеры того, что собственнический, семейный или государственный эгоизм — качество низменное, насекомье, жестокое и гнусное, доказывают, что все человеческое гнусно? Разве насекомым не противопоставлен пусть хоть один человек — Бродяга, который все видит, все оценивает и ищет правильный путь? Каждый читатель и зритель мог бы узнать себя в этом образе ищущего Бродяги; вместо этого он, взволнованно или возмущенно, отыскивает свой портрет или изображение своего общества в насекомых, которых мы — правда, явно несправедливо — сделали носителями некоторых пороков. Вот этот-то оптический обман и свидетельствует о том, что «отвратительная и циничная драма» написана не зря.

Нашим намерением было написать не драму, а мистерию в старинной наивной манере. Как в средневековых мистериях выступали олицетворенные Скупость, Эгоизм или Добродетель, так и у нас некоторые моральные категории воплощены в образах насекомых просто для большей наглядности. Правда, в нашей пьесе нет Добродетели. Выпусти мы на сцену, скажем, Пчелу, как воплощенное Послушание, или Паука, олицетворяющего Скромность, пьеса, наверное, показалась бы менее пессимистической. Но мы не сделали этого по вполне определенной причине: зеркало, которое мы подставили жизни, было умышленно кривым и тенденциозным, оно исказило бы облик самой достойной человеческой Добродетели. И вот, представьте себе, коварный трюк удался сверх всяких ожиданий — множество людей узнало в этом гротеске человека и поняло: низменное, жестокое и ничтожное есть и там, где его обычно не ищут. Мы не писали ни о людях, ни о насекомых, мы писали о пороках. А показать, что пороки низменны и подлы, это, видит бог, никак не скверный пессимизм. Правда, это и не ново и не воодушевляюще, но мы в данном случае не стремились ни к новизне, ни к воодушевлению.

Таким образом, правы скорее те, кто назвал нашу пьесу «изношенной аллегорией». Право же, она страшно изношена: как говорится, куплена на толкучке, да еще перелицована. Но поверьте, трудно провозглашать Добродетель, облачившись в смокинг. «Смокинговая добродетель» выглядела бы совсем иначе — вовсе не так, как мы хотели показать людям в нашей пьесе.

Действующие лица

Пролог.

Бродяга.

Педант.

I акт. Мотыльки.

Апатура Ирис.

Апатура Клития.

Отакар.

Виктор.

Феликс.

II акт. Стяжатели.

Куколка.

Навозный жук.

Жучиха.

Другой Навозный жук.

Жук-наездник.

Его личинка.

Сверчок.

Сверчиха.

Паразит.

Жуки-грабители.

III акт. Муравьи.

Первый инженер, диктатор.

Второй инженер, начальник генштаба.

Слепец.

Изобретатель.

Гонец.

Генерал-квартирмейстер.

Корреспондент.

Сборщик пожертвований.

Телеграфист.

Военачальник желтых муравьев.

Муравьи — рабочие, солдаты, чиновники.

Вестовые, офицеры, санитары, раненые и т. д.

Воины желтых муравьев.

Эпилог. Жизнь и смерть.

Первая, Вторая, Третья — бабочки-однодневки.

Однодневки-плясуньи.

Первый слизняк.

Второй слизняк.

Дровосек.

Тетка.

Школьница.

Путник.

Персонажи одеты в общем как люди: мотыльки в вечерних туалетах, жуки в обычных штатских костюмах, муравьи в простой черной — или, соответственно, желтой прилегающей рабочей одежде с поясом, однодневки в газовых покрывалах. «Насекомье» начало в персонажах выражается главным образом в жестикуляции и мимике, но они все время остаются людьми, если не считать тех свойств насекомых, что есть в человеке.

Пролог

Зеленая лесная поляна.

Бродяга (пошатываясь, выходит из-за кулис, спотыкается, падает). Ха-ха, ха-ха, ха-ха-ха, вот так штука! Ну, ничего. Нечего смеяться, я даже не ушибся. (Приподнимается на локтях.) Вы… вы, может, думаете, что я выпивши? Вот уж нет! Поглядите, как покойно я лежу. А как я падал! Как подкошенный. Как герой на поле брани! Я изобразил падение че-ло-ве-ка! Вот это зрелище! (Садится.) Вы не думайте, я не пьян. Это все кругом пьяно, все шатается из стороны в сторону и кружится, словно карусель. Ха-ха, ну, хватит, хватит, мне уже дурно. (Озирается.) Ну, как? Все вертится вокруг меня. Вся земля, вся вселенная. Слишком много чести! (Оправляет на себе одежду.) Извиняюсь, я не так одет, чтобы быть центром гармонии сфер. (Бросает шапку на землю.) Вот он где, центр. Вращайтесь вокруг моей шапки, ей хоть бы что… На чем бишь я остановился?.. Ага, помню. Я упал под бременем пережитого. А ты, былинка, думала, что я пьян? Ты, подорожник, хоть и трезвый, но не важничай. Твои листья кладут на раны. Вот погоди-ка, я положу на твои листья свое сердце. Я не говорю, что я не выпил… Будь у меня корни, как у тебя, я не бродил бы по свету, словно неприкаянный. Вот оно что. А кабы я не бродил по свету, я не увидел бы так много. Ведь я и на великой той войне был, и латынь знал, и нынче умею все: возить навоз, мести улицы, быть сторожем, пиво цедить и делать все прочее. Все, за что не берутся другие. Вот видишь, какой я… На чем бишь я остановился? Ага, вспомнил! Да, так, значит, это я, и меня знают всюду. Я, стало быть, человек, иначе меня и не зовут. Только и говорят: «Эй, человек, я вас отправлю в кутузку». «Человек, приберите здесь, сделайте то-то и принесите мне то-то», — или: «Проваливайте отсюда, человек». Но я не обижаюсь на то, что я человек. А вздумай я сказать кому-нибудь: «Человек, дайте мне пятак!» — то-то было бы обиды! Ладно, коли ему это не по вкусу, буду считать его мотыльком, или навозным жуком, или муравьем, кому что нравится. Мне-то ведь все равно, человек он или насекомое. Я никого не хочу наставлять, ни насекомых, ни человека, я только смотрю. Будь у меня корни или луковица в земле, я бы смотрел в небо (поднимается на колени), в небеса. До самой своей смерти я бы смотрел прямо в небо (встает), но я человек и должен смотреть на людей. (Оглядывается вокруг.) И я их вижу.

Педант (вбегает с сачком). Ха-ха. Ого-го-го, ха-ха-ха, какие превосходные экземпляры. Апатура Ирис. Апатура Клития… Хамелеон радужный и мотылек глянцевосиний. Великолепные особи! Ого-го, а ну-ка, погоди, вот я тебя сейчас в сетку! Ого, ах, обида, опять улетела. Ага, а вот я потихонечку, осторожно, и-сс, внимание, тихо, тихо, эх, эх! Потихонечку, полегонечку. Ага, ого-го, внимание, внимание… Хоп! Ого-го-го-го!

Бродяга. А зачем вы их ловите? Мое почтение, ваша милость.

Педант. Тихо, тихо, не мешайте. Не шевелитесь, они садятся на вас. Бабочки, мотыльки, нимфалиды[31]. Замрите, не двигайтесь! Они садятся на все, что дурно пахнет. На грязь, на испражнения, на падаль. Внимание, они садятся и на вас! Ого-го! Ого-го, эх!

Бродяга. Не троньте их, они играют.

Педант. Играют?! Игра есть лишь прелюдия к спариванию. Да-да, сейчас период размножения. Самец гоняется за самочкой, она улетает, манит его ароматом, преследователь щекочет ее усиками, опускается в изнеможении, самочка летит дальше, появляется новый, более сильный и более храбрый самец, она дразнит его ароматом, улетает, он за ней… Ага, ага! Вы уже поняли в чем дело? Закон природы, вечный круговорот и состязание в любви, вечное спаривание, всемогущий пол, извечный секс! Ш-ш-ш-ш, тише!

Бродяга. А что вы с ними сделаете, когда поймаете?

Педант. Что сделаю? Определю вид, обозначу дату поимки и помещу в коллекцию. Будьте осторожны, не сотрите пыльцу! Сачок должен быть из тонкой марли. Бабочку надобно осторожно умертвить, сжав ей брюшко. Насадить на булавку! Расправить крылышки бумажными полосками! В коллекцию поместить хорошо высушенной! Коллекцию надо беречь от пыли и моли. В ящичек вложить губку, смоченную в формалине.

Бродяга. А ради чего все это?

Педант. Ради любви к природе. О, человек, вы не любите природу!.. Ага, вот они опять прилетели. Внимание, тихо, тихо! Э-хе! Не-ет, теперь вы от меня не уйдете! Хе-хе, о-го-го, э-хе-хе! (Убегает за бабочками.)

Бродяга

(Закрывает глаза.)

Темнота.

Поднимается задник.

(Открывает глаза.)

Куда же я попал?!

Действие первое Мотыльки

Лазурное, лучезарное пространство, везде цветы и диванные подушки. Зеркала, столик, уставленный цветными бокалами с прохладительными напитками и соломинками для питья. Высокие сиденья, как в баре.

Бродяга (протирает глаза, осматривается). Смотри-ка, вот так красота! Ну, прямо… прямо рай. Художник лучше не нарисует! А пахнет как славно!

Клития вбегает со смехом.

Отакар (преследует ее). Люблю вас, Клития!

Клития, смеясь, убегает. Отакар за ней.

Бродяга. Мотыльки. Ей-ей, мотыльки играют. Полюбоваться бы на них, не будь я в таком виде. (Отряхивает одежду.) Ну что ж, пускай меня выгонят отсюда… пока что я полежу. Ей-богу, полежу! (Собирает подушки, стелит себе на просцениуме.) А если мне все это будет не по душе, закрою глаза и вздремну часок. (Ложится.) Вот так!

Феликс (входит). Где же Ирис? Только что я видел ее, она пила нектар… Ирис, Ирис! Вот бы найти рифму на это имя. (Садится на подушки.) «Пленительная Ирис — единственная в мире-с»… Нет, не то. Лучше бы иначе: «Тотчас всё мое существо преобразилось в клирос…» Ага, клирос — Ирис, роскошная рифма. В предыдущей строке должно быть нечто совершенно отчаянное: распад, мука, смерть, а потом внезапный поворот: «Тотчас все мое существо преобразилось в клирос, ангельский хор воспевал божество… Ирис, Ирис, Ирис!» М-м-м, это недурно. Но где, однако, Ирис? Как может она вечно проводить время с этим Виктором? О-о! «Победна на устах твоя улыбка, Ирис!» Когда разочаруюсь в ней, напишу элегию правильным александрийским стихом. Увы, страдание — удел поэта.

За сценой смех.

Это Ирис. (Отворачивается, принимает позу изящной грусти, подперев голову ладонью.)

Вбегает Ирис, за ней Виктор.

Ирис. Феликс, мой мальчик, вы тут в одиночестве? И такой интересно-грустный?

Феликс (оборачивается). Ах, это вы, Ирис? А я и не заметил…

Ирис. Почему вы не участвуете в играх? Там столько девушек.

Феликс (вскакивает). Вы же знаете, Ирис, что… что они меня не интересуют.

Ирис. Бедняжка. Почему же?

Виктор. Девушки вас еще не интересуют?

Феликс. Уже не интересуют!

Ирис (садится на подушки). Вы слышите, Виктор? И он говорит это мне в лицо. Подите-ка сюда, господин невежа. Сядьте рядом. Ближе, еще ближе. А теперь скажите, миленький: вас, стало быть, женщины уже не интересуют?

Феликс. Нет. Я пресыщен ими.

Ирис (глубокий вздох). О, мужчины, какие вы циники. Только бы пользоваться, только бы наслаждаться, а потом каждый говорит: я пресыщен женщинами. Как ужасно быть женщиной!

Виктор. Почему?

Ирис. Мы никогда не пресыщаемся! Расскажите мне о своем прошлом, Феликс. Когда вы полюбили впервые?

Феликс. Не помню… Это было слишком давно. Да и тогда уже не впервые. Я еще учился в гимназии.

Виктор. Ну да, вы еще были гусеницей. Зеленой гусеницей, объедающей листья…

Ирис. Она была брюнетка, Феликс? Хороша собой?

Феликс. Хороша, как день, как небесная лазурь. Прекрасна, как…

Ирис. Как что? Отвечайте быстро.

Феликс. Как вы!

Ирис. Феликс, дорогой мой, она любила вас?

Феликс. Не знаю. Я никогда с ней не говорил.

Ирис. О, боже, что же вы с ней делали?

Феликс. Смотрел на нее издали…

Виктор. Сидя на зеленом листе!

Феликс. И писал стихи, письма, мой первый роман…

Виктор. Поразительно, сколько листов способна извести этакая гусеница!

Ирис. Вы противный, Виктор. Взгляните на Феликса, его глаза полны слез. Разве не мило?

Виктор. Слезы? Это у него слюнки потекли из глаз. От того, что он может увидеть…

Ирис. А ну вас! Феликс, разве вы ничего не видите?

Феликс. Неправда, что у меня слезы на глазах. Честное слово, нет!

Ирис. А ну, покажитесь. Взгляните-ка мне в глаза, быстро.

Виктор. Раз, два, три, четыре… Так я и знал, что он долго не выдержит.

Ирис (смеясь). А ну-ка, Феликс, быстро, какого цвета у меня глаза?

Феликс. Лазурно-голубые!

Ирис. Скажете тоже! Карие. Ах, кое-кто уверял меня, что они золотистые. Терпеть не могу голубых глаз. Такие холодные, бесчувственные. Вот, например, у бедняжки Клитии голубые глаза. Вам они нравятся, Феликс?

Феликс. У Клитии? Не знаю. Да, у нее красивые глаза.

Ирис. Ах, бросьте, ведь у нее такие тощие ноги, просто ужас! Как плохо вы, поэты, разбираетесь в женщинах.

Виктор. Вы читали последнее стихотворение Феликса? (Вынимает из кармана журнал.) Оно напечатано в альманахе «Весна».

Ирис. А ну-ка, поскорей прочтите его вслух.

Феликс. Нет, нет, я не позволю читать. (Пытается встать.) Это плохие стихи, старые. Это уже давно пройденный этап.

Ирис (удерживает его). Сидите смирно, Феликс.

Виктор. Стихотворение называется «Вечное грехопадение».

Феликс (затыкает уши). Я не хочу, не хочу, чтобы вы читали.

Виктор

(декламирует с пафосом)

Ирис. Это остроумно, правда, Виктор? Фу, Феликс, и откуда вы это взяли?

Виктор

Ирис. «Упасть» — это мне понятно. Но что значит «паденье — consummata». Как это понимать?

Виктор. Это значит, что любовь… м-м… достигла своей цели…

Ирис. Какой цели?

Виктор. Ну, самой прямой…

Ирис. Фу, это неприлично! Феликс, и вы написали такую фривольность? Я вас боюсь! Вы так испорчены. И всегда ваша латынь безнравственна?

Феликс. Смилуйтесь, Ирис. Я же говорил, что это очень плохие стихи.

Ирис. Чем плохие?

Феликс. В них нет самого… самого… самого главного…

Ирис. Ага!.. Слушайте, Виктор, поищите-ка в саду мой веер, я его где-то потеряла.

Виктор. О, пожалуйста, не стану мешать. (Уходит.)

Ирис. Живо, Феликс, скажите мне то, самое главное. От меня можете ничего не скрывать.

Феликс. Ирис, Ирис, как вы можете терпеть его около себя? Этого старого фанфарона, этого мышиного жеребчика, этого истаскавшегося сатира!

Ирис. Это Виктора-то?

Феликс. Как низок его взгляд на вас, на любовь, на все в мире. Такой циничный, такой… такой… такой жестокосердный! Как вы все это можете терпеть?!

Ирис. Бедняжка Виктор, он так не любит себя утруждать… Нет, Феликс, поговорим лучше о поэзии. «Все клонится куда-то»… (Опускается на подушки.) Феликс, у вас громадный талант. «Мамзель, упасть бы вместе!» Боже, сколько страсти в этих строках! У поэтов бешеный темперамент, не правда ли, Феликс?

Феликс. О Ирис, эти стихи для меня уже давно пройденный этап.

Ирис. Если б только эта латынь не была такой вульгарной! Я все, все стерплю, Феликс, только не грубые слова. С женщинами нужно быть деликатным. Вот если бы вы меня сейчас поцеловали, разве вы назвали бы это каким-нибудь страшным словом?

Феликс. Поцеловать вас! Разве я осмелился бы, Ирис!

Ирис. Молчите! Вы, мужчины, на все способны. Нагнитесь ко мне, Феликс. Скажите: кому вы посвятили эти стихи? Клитии?

Феликс. О нет, уверяю вас…

Ирис. Кому же?

Феликс. Никому, честное слово, никому. Вернее, всем женщинам в мире.

Ирис (приподнимаясь на локтях). О, боже, вы столько их… con… con… как это называется?

Феликс. Клянусь вам, Ирис…

Ирис (опускается на подушки). Феликс, вы страшный соблазнитель. Скажите, сколько у вас было любовниц?

Феликс. Вы никому не расскажете, Ирис? Честное слово?

Ирис. Никому.

Феликс. Так знайте же… ни одной.

Ирис. Ка-ак?

Феликс. Пока ни одной. Клянусь честью.

Ирис. О, лжец! Сколько женщин, должно быть, уже попалось на эту приманку?! Невинный младенец! Феликс, Феликс, я вижу вас насквозь. Вы опасны.

Феликс. Не смейтесь надо мной, Ирис. Я знал потрясающие переживания… но только в воображении. Ужасные разочарования, бесконечные увлечения, но все лишь в грезах. Мечты — это реальность поэта. Я знаю всех женщин и не знал ни одной. Честное слово, Ирис.

Ирис (приподнявшись на локоть). Почему же вы говорите, что пресытились женщинами?

Феликс. Ах, Ирис, люди умаляют достоинства того, что больше всего любят.

Ирис. Вы имеете в виду брюнеток?

Феликс. Нет, грезы, вечные грезы.

Ирис. «Прильнуть и слиться — вот…» У вас такие пылкие глаза. Вы замечательный талант, Феликс. (Откидывается на подушки.) О чем вы сейчас думаете?

Феликс. О вас. Женщина — это тайна.

Ирис. Раскройте ее. Но только, пожалуйста, нежно, Феликс.

Феликс. Я не вижу дна в ваших глазах.

Ирис. Тогда начните с другого…

Феликс. Я… Ирис… в самом деле…

Ирис (быстро садится). Ах, Феликс, какое у меня странное настроение! Глупо быть женщиной! Сегодня мне хотелось бы стать мужчиной, завоевывать, совращать, лобзать. Феликс, я была бы страстным мужчиной, диким, неукротимым. Жаль, что вы не девушка. Давайте играть, хотите? Вы будете Ирис, а я буду ваш Феликс.

Феликс. Нет, Ирис, ото слишком трудно — быть Феликсом. Это значит желать, желать…

Ирис (томно). Ах, Феликс, желать всего.

Феликс. Есть нечто большее, чем желать всего.

Ирис. И это значит…

Феликс. Желать невозможного.

Ирис (разочарованно). Вы правы, вы всегда правы, бедняжка Феликс… (Встает.) Где же Виктор запропастился? Не позовете ли вы его?

Феликс (вскакивает). Чем я обидел вас, Ирис? Ах, я сказал слишком много.

Ирис (вертясь перед зеркалом). Не очень-то.

Феликс. Желать недостижимого! Я был безумцем, Ирис, что сказал вам это.

Ирис. Или невежей. Удивительное дело, сколько я с вами вожусь, мой мальчик. В обществе женщин нельзя делать вид, будто вы жаждете того, чего здесь нет.

Феликс. Недосягаемое здесь!

Ирис (оглядываясь). Где же?

Феликс (показывая на зеркало). Ваше изображение, Ирис!

Ирис (смеется). Мое изображение? Вы влюблены в мое изображение? (Раскрывает объятия.) Смотрите, мое изображение услышало вас! Обнимите же его, целуйте его, живо!

Феликс. Оно так же недоступно, как и вы.

Ирис (поворачивается к нему). Я недоступна? Откуда вы это знаете?

Феликс. Иначе я не любил бы вас.

Ирис. Как жаль, Феликс, что я так недоступна.

Феликс. Ах, Ирис, подлинная любовь должна быть недоступной.

Ирис. Вы так думаете? (Треплет его за волосы, напевая.)

Феликс. Не повторяйте эти стихи.

Ирис. Тогда сочините для меня другие. Быстро! И чтобы в них была страсть.

Феликс

Ирис. Ирис — клирос!.. Прелестно!

Клития (за сценой). Ирис, Ирис!

Ирис. Опять она здесь! И с этим своим противным женихом. Как раз когда мы…

Клития (вбегает со смехом). Ты только подумай, Ирис, Отакар сказал… А-а, ты тут с Феликсом? Как поживаете, молодой человек? Ирис, ты, наверно, его изводишь? Смотри, он весь красный.

Отакар (вбегает). Ага, попались, Клития… Ах, пардон! Мое почтение, Ирис. Привет, старик.

Феликс (садится на подушки). М-м…

Ирис. Как ты разгорячилась, Клития.

Клития. Отакар гонялся за мной…

Отакар. Клития летела во весь дух, а я не мог от нее отстать…

Виктор (входит). Алло, я вижу, собралась милая компания. (Кланяется Клитии; Отакару.) Жениху всего лучшего!

Клития. Ах, как я хочу пить! (Пьет из бокала через соломинку.)

Ирис. Береги себя, моя дорогая. Вы замечаете, Виктор, что она опять похудела? У тебя ужасный вид.

Клития. Спасибо, милочка! Ты обо мне заботишься, как родная мать!

Виктор. Вы были вчера на балу под открытым небом?

Клития. Вчера! Вы просто ходячий учебник истории!

Отакар. Какая чудесная погода!

Ирис (Клитии). Постой, постой, милочка. (Поправляет ей лиф.) Что это ты делала? У тебя порван лиф.

Клития. Это, наверное, Отакар наступил.

Ирис. Наступил? Но ведь это почти возле шеи!

Клития. Взгляни на него, ведь он — сплошная нога. Эй, нога, разве не так?

Отакар. Пардон?

Виктор. А что такое я?

Клития. Вы — сплошной язык. Когда вы на меня глядите, мне кажется, меня облизывают. Фу!

Ирис. Клития! А что ты скажешь о Феликсе?

Клития. Бедняжка так грустен. (Наклоняется к Феликсу.) Что с вами, принц?

Феликс. Я думаю.

Клития. А ну вас! К чему вечно о чем-то думать?

Феликс. Разум дан мужчинам для того, чтоб с пользой его употреблять.

Клития. А женщинам?

Феликс. Для того, чтобы злоупотреблять им.

Ирис. Превосходно, Феликс!

Клития (встает). Этот несносный Феликс меня ненавидит.

Виктор. Радуйтесь этому, Клития, от ненависти до любви один шаг.

Отакар. Пардон?

Ирис. Чтобы Феликс да полюбил! Вот уж скажешь. Да ведь он написал такие стихи о женщинах… Погоди-ка, я прочту.

Феликс. Ирис, умоляю вас…

Ирис

Клития. К чему?

Ирис. К пастели…

Виктор. Феликс, святоша вы этакий, неужто в вашей постели и вправду перебывало столько женщин?

Отакар. Ха-ха-ха! К постели! Великолепно! А я думал — к пастели!.. Ха-ха-ха!

Ирис (продолжает). Все клонится куда-то…

Клития. Погоди, Отакар еще не насмеялся.

Отакар. Га-га-га-га!

Феликс. Я не позволяю читать эти стихи. Это уже пройденный этап!

Ирис. У Феликса громадный талант. Никто из вас не найдет рифму на Ирис, а он…

Клития. Ирис, таких, как я, четыре-с!

Феликс. Молчите, о господи!

Отакар. Га-га-га, это здорово! Ирис… Четыре-с!

Ирис (сдерживаясь). У тебя, милочка, своеобразное понимание поэзии.

Виктор. Что вы хотите? Вся ее поэзия — в прозе.

Ирис. Вы правы, Виктор!

Отакар. Ха-ха-ха, в прозе! Блестяще!

Клития. Феликс, вы втиснули Ирис в стихи? По-моему, ей там тесно!

Ирис. Вы не представляете себе, господа, какую прекрасную рифму Феликс придумал к моему имени. Угадайте!

Виктор. Сдаюсь.

Клития. Ну, говори же, Ирис. Только чтобы это было поэтично.

Ирис (торжествующе). Клирос!

Виктор. Что-о?

Ирис. Клирос.

Клития. Боже, какое святотатство! Феликс, вы действительно так сказали?

Ирис. Что в том плохого?

Клития. Приплести сюда клирос! Женщина — и вдруг клирос!

Отакар. Ха-ха-ха! Клирос! Ну потеха!

Феликс. Но ведь это все мое существо как бы преобразилось в клирос! (Вскакивает.)

Ирис. Ступайте, незадачливый виршеплет! Бездарь! Противный! Вы мне надоели, слышите!

Виктор. Феликс — велик-с!

Ирис (аплодирует). Отлично, Виктор, вы страшно остроумны!

Клития. О, господи, Виктор родил рифму!

Отакар. Ха-ха-ха, Феликс — велик-с! Это здорово!

Виктор. Прошу прощения, Клития. Я не любитель поэзии, для меня эта богиня слишком светловолоса.

Клития. Смотрите, у этого влажные глаза. Не глядите на меня, а то я промокну.

Отакар. Писать стихи — это чепуха.

Виктор. Стихи пишут только для того, чтобы обмануть или поразвлечь.

Ирис. О нет, стихи пишут, чтобы волновать. Я страшно люблю переживания.

Отакар. Дар!

Клития. Какой дар?

Отакар. Рифма к «Отакар». Ха-ха. Неплохо, а?

Виктор. Так называемая мужская рифма.

Отакар. Ха-ха-ха, еще бы, уж конечно, мужская!

Клития. Виктор, придумайте какую-нибудь мужскую рифму.

Виктор. Зачем?

Клития. Чтобы хоть раз от вас исходило что-то мужское.

Отакар. Любовный жар! Еще одна мужская рифма к «Отакар». Ха-ха-ха!

Ирис. У вас огромный талант, Отакар. Почему вы, собственно, не пишите стихи?

Отакар. Я-то? Гм… А какие?

Ирис. О любви. Я обожаю поэзию.

Отакар. Буйство форм и чар…

Ирис. Каких чар? О ком вы?

Отакар. Ха-ха-ха! Да это просто рифма!

Ирис. Отакар, вы ужасно поэтическая натура!

Клития (зевает). Хватит вам о литературе. Надоело. Претит до колик в сердце.

Ирис. В сердце? Вы слышите, бедняжка Клития воображает, что у нее есть сердце.

Клития. Ну и ладно. Зато ты — сплошное сердце. Ты и сидишь-то на нем!

Отакар. Га-га-га, сплошное сердце!

Клития. Хорошо еще, что оно у тебя не камень.

Ирис. Не беда, моя дорогая. Зато я не столь легкого поведения, как некоторые.

Клития. Что верно, то верно, ты тяжелый случай.

Ирис. Берегись, Клития!

Виктор. Ах, Ирис, не сердитесь на нее. Дух — это ведь единственный козырь Клитии… за неимением плоти.

Ирис (аплодирует). Отлично, Виктор!

Клития. Вам, Виктор, я показала кое-что еще.

Виктор. Не может быть! Что же именно?

Клития. Спину и двери.

Виктор. Сплошные доски, пхе!

Ирис. Ха-ха-ха, Виктор, какой вы мастер пикироваться! Я готова расцеловать вас. Люблю находчивых мужчин. Догоняйте меня! (Выбегает.)

Виктор. По-по-погодите! (Торопится за ней.)

Клития. Ты гусыня! Жаба!.. Бочка!

Отакар. Гм-гм!..

Клития (Отакару). Уходите от меня, вы, бездарность!.. Феликс!

Феликс (вскакивая). Да?

Клития. Как вы только могли влюбиться в нее?

Феликс. В кого?

Клития. В эту престарелую бабу. В этого солдафона в юбке.

Феликс. В кого?

Клития. В Ирис.

Феликс. Я-то? Да что вы! Это уже в прошлом.

Клития. Я вас понимаю!.. Ирис страшно глупа. Страшно, говорю вам. А ноги у нее как тумбы. Ах, Феликс, в вашем возрасте так естественно заблуждаться. (Садится на подушки.)

Феликс. Я… Уверяю вас, Клития… Честное слово, все это для меня уже пройденный этап!

Клития. Нет, Феликс, вы не знаете женщин. Хотите, садитесь рядом со мной. Вы и представления не имеете, каковы они. Что за взгляды у них, до чего узок кругозор! А тела какие, бр-р-р-р! Вы так молоды…

Феликс. Это неверно. Я уже не молод. Я много пережил.

Клития. Нет, вы должны быть молоды, это так модно. Быть молодым, быть мотыльком и быть поэтом, — что может быть прекраснее в мире?

Феликс. О нет, Клития, удел молодости — страдание. А удел поэта — страдать во сто крат больше других. Честное слово.

Клития. Удел поэта — находить радость во всем и прославлять жизнь. Щедрую, вечно цветущую. Ах, Феликс, вы напоминаете мне мою первую любовь…

Феликс. Кто же это был?

Клития. Никто. Ни одна моя любовь не была первой… Ах, этот Виктор… Такой противный! Мужчины так несносны! Давайте будем подружками, Феликс. Согласны?

Феликс. Подружками?

Клития. Ну да, вы ведь не признаете любви. Любовь так низменна. А мне хочется чего-то особенного, чистого, необыкновенного. Чего-то нового!

Феликс. Стихов?

Клития. Может быть. Вот видите, как я вас люблю!

Феликс. Погодите!

(Вскакивает в экзальтации.)

Клития (встает). Это что такое?

Феликс. Поэма. Начало.

Клития. А дальше?

Феликс. Конец я тотчас же сочиню. (Устремляется прочь.) Все, что я написал прежде, — отныне пройденный этап! (Улетает.)

Клития. Уфф! (Здоровяку Отакару, который, эффектно облокотившись, покручивает ус). Ну что, Большая Нога? Да оставь ты свои усики!

Отакар. Будь моей! Будь наконец моей!

Клития. Руки прочь!

Отакар. Будь моей! Ведь мы обручены! Я… я… уже…

Клития. Отакар, вы красавец!

Отакар. Я люблю вас страстно!

Клития. Знаю. Как сильно стучит ваше сердце. Скажите «га».

Отакар. Га!

Клития. Еще!

Отакар. Гы-га!

Клития. Как гудит у вас в груди! Словно гром. Отакар, вы страшный силач, а?

Отакар. Кли… Кли… Кли…

Клития. Ну, что еще?

Отакар. Будьте моей!

Клития. Вы однообразны!

Отакар. Я… вас…

Клития. Я вас тоже.

Отакар (ловит ее). Будь моей!

Клития (убегая). Уж не хотите ли вы, сударь, чтобы я вам откладывала яички?

Отакар. Я вас обожаю, я сгораю от страсти…

Клития (убегает). Ни за что, ни за что! Не хочу портить себе фигуру!

Отакар (гоняясь за ней). Я… я… хочу…

Клития (смеясь, улетает за сцену). Потерпите, потерпите. Не будьте нетерпеливы!

Отакар (летит за ней). Будь моей, Клития!

Исчезают.

Бродяга (поднимается)

Ну их!.. Подумаешь — невидаль! Будто мы сами не знаем, что такое любовь на поверку!

Клития (влетает с другой стороны, подкрашивается и пудрится перед зеркалом). Уф! Все-таки я от него удрала! Ха-ха!

Бродяга

Клития (подлетает к нему). Вы мотылек?

Бродяга (отмахивается шапкой). Кш-ш-ш!

Клития (отлетает). Так вы не мотылек?

Бродяга. Я человек.

Клития. Что это такое? Оно живет?

Бродяга. Да.

Клития (подлетает). Любит?

Бродяга. Любит. Это такой же мотылек.

Клития. Какой вы интересный. А почему вы носите черную пыльцу?

Бродяга. Это грязь.

Клития. Ах, чем это от вас так приятно пахнет?

Бродяга. Потом и грязью.

Клития. Твой запах пьянит меня. Он такой непривычный!

Бродяга (замахивается шапкой). Прочь, бесстыдница!

Клития (улетает). Лови меня, лови!

Бродяга. Ишь, беспутная игрунья! Дрянь этакая!

Клития (снова устремляется к нему). Вдохнуть твой запах. Изведать новое! Ты очень оригинален!

Бродяга. Такая же распутница, как ты, мне уже раз встретилась в жизни. За что я ее, собственно, полюбил? (Хватает Клитию.) Помню, держал я ее за такие же вот тонкие лапки и умолял, а она смеялась мне в лицо. И я отпустил ее. Эх, лучше было бы убить… (Отпускает Клитию.) Лети, ты, ветреница, не хочу тебя видеть.

Клития. Какой вы странный! (Пудрится перед зеркалом.)

Бродяга. Надушенная бесстыдница, франтиха, тощая коза, дохлятина, скелет…

Клития (приближается). Еще, еще! Это так прекрасно, так жестоко, так сильно!

Бродяга. Тебе и этого мало, липучка? Дать тебе коленкой под зад, бесстыжие твои глаза?

Клития. Люблю тебя! Обожаю!

Бродяга (отмахивается от нее). Иди, иди, проваливай, мерзость.

Клития. С вами скучно. Противный! (Причесывается перед зеркалом.)

Ирис (возвращается, разгоряченная). Пить, скорее пить.

Клития. Где ты была?

Ирис (пьет через соломинку). Там, в саду. Ах, как жарко!

Клития. А где ты оставила Виктора?

Ирис. Виктора? Какого Виктора?

Клития. Да ведь ты улетела с ним.

Ирис. С Виктором? Нет, нет… Ах да, припоминаю. (Смеется.) С ним вышел комический случай.

Клития. С Виктором?

Ирис. Вот именно. Послушай, обхохочешься. Бежит он за мной и все свое «по-по-постойте!». Ха-ха-ха, ты только представь себе!

Клития. Ну, и где же он?

Ирис. Вот я и говорю: летит за мной как очумелый… И вдруг — ха-ха-ха! — налетела птица и сожрала его.

Клития. Быть не может!

Ирис. Честное слово! Так, понимаешь ли, фр-р-р, Виктора — и конец… Уж я смеялась! (Падает на подушки, закрывая лицо.)

Клития. Да что с тобой?

Ирис. Ха-ха-ха… Ах, эти… эти… эти мужчины!

Клития. Виктор?

Ирис. Нет, Отакар. Виктора сожрала птица… И представь себе, в этот момент влетает твой женишок, глаза вытаращены, весь красный и сразу… Ха-ха-ха…

Клития. Что сразу?

Ирис. Сразу ко мне: «Будьте моей! Я люблю вас страстно, га-га!»

Клития. Ирис! Как же ты поступила?

Ирис. Ха-ха-ха, отстань, отстань от меня! Люблю-люблю, говорит, вас страстно, и вы дол-должны быть моей, моей… моей!

Феликс (влетает со стихами в руке). Клития, стихи готовы. Слушайте! (Читает с невыразимым чувством.)

Ирис (уткнувшись лицом в подушки, истерически смеется). Ха-ха-ха!

Феликс (перестав читать). В чем дело?

Ирис (всхлипывая). Этакий скот! Фу! Бесстыдник! Убить его готова!

Клития. Отакара?

Ирис (сквозь слезы). Теперь… теперь… теперь мне придется откладывать яички. Этакий скот! Я… я… яички! И я буду безобразно выглядеть. Ах, какой он… Ха-ха-ха!

Феликс. Вы только послушайте, Клития. Это совсем в новом духе:

Ирис (встает). Я не очень растрепана, нет?

Клития. Очень. Погоди, милочка. (Поправляет ей волосы, шепотом.) Ах ты, мокрица!

Ирис. Ты сердишься? Ха-ха-ха! Отакар ве-ли-ко-ле-пен в любви! (Улетает.)

Феликс. А теперь, Клития, самое главное.

Клития. Ах, отстаньте! Эта мокрица! (Улетает.) Неужели нет никого нового?

Феликс (за ней). Да погодите! Вот теперь-то и начнется про любовь!

Бродяга. Дурачок.

Феликс. Что это? Тут кто-то есть. Вот хорошо. Я прочитаю вам последнюю строфу:

Бродяга (замахивается на него шапкой). Кш-ш-ш!

Феликс (отлетев в сторону)

Бродяга (гонит его). Кш-ш, кш-ш-ш!

Феликс (отлетев еще)

Вы понимаете, все это она — Клития, Клития, Клития, Клития! (Улетает.)

Бродяга (простерши руки к залу). Ха-ха-ха. Ах, мотыльки!

Занавес

Действие второе Стяжатели

Песчаный холмик, поросший редкими стеблями травы, толстыми, как стволы деревьев. Слева нора Жука-наездника, справа щель Сверчка. На просцениуме спит Бродяга. К одному из стеблей привязана Куколка. На Куколку нападает банда насекомых-разбойников: слева выбегает мелкий Жучок и отвязывает Куколку от стебля. Справа выбегает другой Жучок, отгоняет первого и пытается утащить Куколку. Из суфлерской будки выскакивает третий, отогнав второго, тащит Куколку.

Куколка. Я… я… я…

Третий Жучок-разбойник спрыгивает в суфлерскую будку. Первый и второй жучки выбегают справа и слева, дерутся и стараются отнять друг у друга Куколку. Из суфлерской будки выскакивает третий Жучок, отгоняет обоих и тащит Куколку к себе.

Лопается земля! Я рождаюсь на свет!

Бродяга (поднимает голову). Что случилось?

Третий жучок с перепугу кидается в будку.

Куколка. Свершается нечто великое!

Бродяга. Ну и хорошо. (Опускает голову.)

Пауза.

Мужской голос (за сценой). Как ты катишь!

Женский голос. Это я-то?

Мужской голос. Ты!

Женский голос. Я?!

Мужской голос. Ты!!

Женский голос. Я???

Мужской голос. Ты!!! Дурында!

Женский голос. Хам!

Мужской голос. Недотепа!

Женский голос. Болван!

Мужской голос. Неряха, пустомеля!

Женский голос. Навозник!

Мужской голос. Полегче с шариком. Аккуратней.

Женский голос. Не спеши!

Мужской голос. Ос… ос… осторожно!!

Появляются два навозных жука, они катят перед собой большой навозный шарик.

Жук. Не повредился он?

Жучиха. Что ты! Нет-нет! Слава богу, нет. Уж как я перепугалась. Шарик мой миленький, не правда ли, ты целехонек? Ах… ты… ты… ты наша радость!

Жук. Га-га, наш капиталец, наш навозик, наше золотце, наше… все!

Жучиха. Наш чудесный катышек, наш клад, наше сокровище, наше возлюбленное состояньице!

Жук. Наша любовь и единственная отрада! Уж как мы экономили и копили! Сколько навозу насобирали, вонючих катышков наберегли, во всем себе отказывали…

Жучиха. Сколько ходили, бродили, ножки намаяли, в дерьме рылись, пока мы тебя собрали да скатали…

Жук.…и закруглили, наше солнышко!

Жучиха. Наше сокровище!

Жук. Наша жизнь!

Жучиха. Дело всей нашей жизни!

Жук. Ты только понюхай, старая. Что за прелесть! Ты только прикинь, какой он увесистый.

Жучиха. Послал-таки господь!

Жук. Благословил нас.

Куколка

Бродяга поднимает голову.

Жучиха. Жучочек!

Жук. А?

Жучиха. Хи-хи-хи-хи!

Жук. Ха-ха, ха-ха!.. Жена!

Жучиха. Что?

Жук. Ха-ха-ха. Как приятно иметь свое добро, а? Свое состояньице. Свою мечту!

Жучиха. Наш навозный катышек!

Жук. Плоды нашего труда!

Жучиха. Хи-хи-хи!

Жук. С ума можно сойти от радости… И… и от забот! Ей-богу, голова идет кругом.

Жучиха. Отчего?

Жук. От забот о катышке. Так мы о нем мечтали, а теперь, когда он у нас есть, надо заводить другой. Сколько трудов на это уйдет.

Жучиха. А зачем нам другой?

Жук. Дурочка! Чтобы было два.

Жучиха. Два-а? А ведь верно!

Жук. Га-га! Ты только представь себе: два шарика! Не меньше двух. А то и три. Понимаешь, каждый, у кого есть шарик, должен делать новый.

Жучиха. Чтобы стало два.

Жук. Или, лучше, три.

Жучиха. Слушай, муженек!

Жук. Ну что?

Жучиха. Мне боязно: как бы у нас его не украли.

Жук. Что-о? Кого?

Жучиха. Наш катышек. Нашу отраду. Наше… все!

Жук. Наш ка… катышек? Ради бога, не пугай меня!

Жучиха. Ведь… ведь… не сможем же мы повсюду таскать его за собой, когда будем собирать новый.

Жук. А мы его положим, поняла? Спря-чем! Зароем как полагается. Куда-нибудь в яму, в ямочку, в надежное место. Свои сбережения нужно откладывать.

Жучиха. Только бы его не нашел кто-нибудь.

Жук. Нет, нет, только не это. Не говори таких ужасов. Да как же можно, чтобы у нас его украли! Наш катышек, наше золото, наш кругленький капиталец!

Жучиха. Наше драгоценное дерьмецо! Нашу жизнь! Предмет всех наших помышлений!

Жук. Вот что, ты останься тут с шариком и стереги его, гляди во все глаза! (Убегает.)

Жучиха. Куда ты опять торопишься?

Жук. Искать ямку… ямочку… глубокую яму. Чтобы закопать наш шарик… нашего любимчика… наше золотце. В надежное место! (Уходит.) Гля-ди в оба!

Жучиха. Жучок! Муженек, поди сюда! Постой-ка! Вон там как раз… Жучок! Уже не слышит! А вот там как раз хорошая ямка… Муженек! Ушел! Такая отличная ямка. Вот растяпа! Дурной! Осел! Пойти, что ли, осмотреть эту ямочку… Нет, нет, катышек, я от тебя никуда не уйду. А впрочем… Только поглядеть! Катышек, мой миленький, подожди меня одно мгновеньице, я сейчас, я тотчас вернусь, только взгляну… (Бежит и возвращается.) Катышек, ты меня жди, веди себя смирненько, я сейчас. (Спускается в нору Жука-наездника.)

Куколка. Родиться! Родить Новый мир!

Бродяга встает. Чужой Навозный жук выбегает из-за кулисы, где он поджидал удобный случай.

Чужой жук. Ушли! Мой час настал! (Катит шарик дальше.)

Бродяга. Только не задавите меня.

Чужой жук. С дороги, гражданин!

Бродяга. Что это вы катите?

Чужой жук. Га-га, навозный шарик. Капитал! Золото!

Бродяга (отступает). Воняет оно, ваше золото.

Чужой жук. Золото не пахнет. Пошевеливайся, шарик, катись. Катись, капиталец, оборачивайся! Счастлив, кто богат! Ха-ха-ха, приятель!

Бродяга. Чему вы радуетесь?

Чужой жук. Знаете, так приятно иметь свое добро. (Катит шарик налево.) Ах ты, мое сокровище, мое состояньице, моя драгоценность, мое… все! (Скрываясь из виду.) Собственность — вот что самое главное! Надо его упрятать, зарыть понадежней. Эй, бе-ре-гись! (Уходит.)

Бродяга. Собственность? Что ж, почему бы и нет? Каждому хочется иметь свой катышек.

Жучиха (возвращается из норы). Ай-я-яй, там живут. Какой-то Жук-наездник. Там его личинка. Нет, катышек, туда мы тебя не спрячем… Да где же? Где, где, где мой катышек? Где ты, мой миленький?

Бродяга. Только что…

Жучиха (кидается к нему). Ворюга, жулик! Куда ты дел мой катышек?

Бродяга. Я же говорю: только что…

Жучиха. Отдай, злодей, отдай!

Бродяга. Только что его укатил какой-то господин…

Жучиха. Какой такой господин? Кто он?

Бродяга. Этакий толстопузый, зажиревший тип…

Жучиха. Это мой муж!

Бродяга. Кривоногий, жадюга, грубиян…

Жучиха. Это мой муж!

Бродяга. Он сказал, что приятно иметь свое добро и упрятать его в укромное местечко…

Жучиха. Он, точно он! Видно, нашел какую-то ямку… (Зовет.) Жучок! Миленький!.. Где же этот болван?

Бродяга. Да вот в ту сторону покатил.

Жучиха. Вот олух! Не мог меня позвать? (Бежит влево.) Жучок! Муженек, погоди! Катышек! (Скрывается из виду.) Катышек!

Бродяга

Куколка (кричит)

Бродяга (поворачивается к ней). А что же?

Куколка. Я рождаюсь на свет!

Бродяга. Это хорошо. А что из тебя, собственно, выйдет?

Куколка. Не знаю, не знаю. Нечто великое.

Бродяга. Ага. (Поднимает ее и прислоняет к стеблю.)

Куколка. Я совершу небывалое.

Бродяга. Что именно?

Куколка. Появлюсь на свет.

Бродяга

Куколка

Бродяга. Ну что?

Куколка. Ничего. Я еще не знаю. Хочется совершить что-нибудь великое.

Бродяга

Куколка

Бродяга

Куколка

Бродяга

(Садится.)

Из глубины сцены длинными бесшумными шагами выходит Жук-наездник, таща труп сверчка.

Жук-наездник. Агу, моя личиночка! Папочка несет тебе что-то вкусненькое. (Исчезает в норе)

Куколка (кричит)

Бродяга. Родись же!

Куколка

Бродяга. Родись же!

Жук-наездник (выползает задом из своей норы). Нет, нет, доченька, кушай, а из дому не вылезай, ни-ни! Ни в коем случае! Сиди, моя крошечка, папенька придет и принесет тебе еще ам-ам. Чего бы тебе хотелось, лакомка?

Личинка (у входа). Папенька, мне скучно.

Жук-наездник. Ха-ха, ну не прелесть ли она, не правда ли? Дай я тебя поцелую, малюточка. Папенька принесет тебе что-нибудь еще по-нежней. Что ты хочешь? Сверчка? Ха-ха-ха, у тебя губа не дура!

Личинка. Я хочу… не знаю чего!..

Жук-наездник. Господи, какая ты у меня умница! Я тебе за это принесу подарочек. Ну, пока, деточка, папеньке надо идти на работу, заботиться о своей доченьке, о своем чудесном червячке. Иди, иди домой, маленькая. Кушай вволю.

Личинка уходит в нору.

(Большими шагами подходит к Бродяге.) Кто такой?

Бродяга (вскакивает и отступает). Я…

Жук-наездник. Съедобный?

Бродяга. Кажется, нет.

Жук-наездник (обнюхивает его). Недостаточно свеж. Кто вы такой?

Бродяга. Бродяга.

Жук-наездник (слегка кланяется). Жук-наездник. Дети у вас есть?

Бродяга. Нет. По-моему, нет.

Жук-наездник. Ага. А вы видели ее?

Бродяга. Кого?

Жук-наездник. Мою личиночку. Хороша, а? Такая смышленая девочка. А как растет! Какой у нее аппетит! Ха-ха-ха! Дети — большая радость, а?!

Бродяга. Все так говорят.

Жук-наездник. Правда? Ну конечно, по крайней мере, знаешь, для кого живешь. Раз у тебя ребенок, значит, хлопочи, трудись, пробивайся вперед. Вот она, реальная жизнь, а? Дитя растет, оно хочет кушать, лакомиться, забавляться. Верно, а?

Бродяга. Ребенку многое нужно.

Жук-наездник. Вы не поверите: каждый день я приношу ей двух-трех сверчков.

Бродяга. Кому?

Жук-наездник. Моей доченьке. Хороша, а? А какая умница! Вы думаете, она глотает целого сверчка? Как бы не так! Выбирает самые мягкие части и обязательно ест его почти живым. Ха-ха! Образцовый ребенок, а?

Бродяга. Ничего не скажешь.

Жук-наездник. Я горжусь ею. Честное слово, горжусь. Вся в меня, моя кровь, сударь. Мда-с! Однако ж я тут заболтался, вместо того чтобы заниматься делом. Ах, сколько хлопот, сколько беготни! Не беда, было бы для кого стараться, не правда ли?

Бродяга. Говорят.

Жук-наездник. Жалко, что вы несъедобный. Очень жалко. Надо же что-то принести ей, не так ли? (Ощупывает Куколку.) А это что такое?

Куколка (кричит). Я возвещаю обновление мира!

Жук-наездник. Еще незрелая. Никуда не годится.

Куколка. Я создам нечто невиданное!

Жук-наездник. Такая это забота — воспитывать детей. Большая забота, не так ли? Серьезная ответственность, сударь. Подумайте только: содержать семью, заботиться о малышах, выкормить их, обеспечить им будущность. Это не пустяки, а? Ну, мне пора. Мое почтение, будьте здоровы. Слуга покорный. (На ходу.) Агу, агу, доченька, я скоро вернусь. (Уходит.)

Бродяга

Что ж это получается?!

Личинка (вылезает из норы). Папа, папа!

Бродяга. Так ты и есть личинка? Ишь ты!

Куколка. Вы противный!

Бродяга. Почему?

Куколка. Не знаю. О-о, как мне скучно. Я хочу… хочу…

Бродяга. Чего?

Куколка. Не знаю… Разорвать на куски что-нибудь живое. Ах, я бы замирала в упоении.

Бродяга. Да что с тобой?

Личинка. Противный, противный, противный! (Залезает обратно в нору.)

Бродяга

Выходит Навозный жук.

Навозный жук. Пошли, старая, я нашел ямку. Где же ты? Где мой катышек? И где моя жена?

Бродяга. Ваша супруга? Этакая старая карга? Толстая, уродливая, болтливая?

Навозный жук. Это она! А где мой катышек?

Бродяга. Злющая, грязная растрепа?

Навозный жук. Она, она! У нее был мой катышек. Куда она дела мой драгоценный катышек?

Бродяга. Ваша половина пошла искать вас.

Навозный жук. А где мой катышек?

Бродяга. Большой вонючий шарик?

Навозный жук. Да, да, мое золото, мое состояние, мое все! Где этот прекрасный катышек? Я оставил при нем мою жену. Где же моя драгоценность?

Бродяга. Какой-то господин уволок ее. Сделал вид, будто это его собственность.

Навозный жук. Пусть делает с моей женой, что хочет, но где катышек?

Бродяга. Я вам говорю, его уволок какой-то господин. А вашей супруги в то время тут не было.

Навозный жук. Где же она была? Где она сейчас?

Бродяга. Она пошла за ним, думала, что это вы. Звала вас.

Навозный жук. Кто звал? Моя драгоценность? Мой катышек?

Бродяга. Нет, ваша жена.

Навозный жук. Да не в ней дело! А где же катышек?

Бродяга. Его уволок тот господин.

Навозный жук. Ка-ак уволок? Мой катышек? Всемогущий боже! Ловите же его, хватайте! Воры! Убийцы! (Бросается наземь.) Мое честно нажитое добро! Убили, зарезали! Лучше умереть, чем лишиться любимого моего катышка! (Вскакивает.) Помогите! Ловите! За-ре-за-ли! (Убегает налево.)

Бродяга

(Садится в стороне.)

Голос за сценой. Осторожно, женушка, тихонько, смотри не оступись. Вот мы и пришли, вот мы и пришли, вот она, наша квартирка, наш новый домик. Тихонько! Не ушиблась?

Женский голос. Нет, Сверчок. Какой ты смешной.

Мужской голос. Тебе нужно беречься, милочка. Ведь ты ждешь маленького…

Входят Сверчок и беременная Сверчиха.

Сверчок. Ну, теперь гляди во все глаза. Вот он… Нравится?

Сверчиха. Ах, Сверчок, я так устала.

Сверчок. Сядь, скорее сядь, душечка. Погоди, не торопись, потихоньку, вот так, отдохни, пойдем потихонечку. Вот так.

Сверчиха (садится). Экая даль! Да еще возня с переездом. Нет, Сверчок, не вовремя ты затеял это дело.

Сверчок. Хи-хи-хи, маменька, ку-ку! Мама! Мамулечка! Маменька!

Сверчиха. Да не дури ты, смотреть противно!

Сверчок. Хи-хи, я молчу, я только так. И я не говорю даже, что госпожа Сверчиха в интересном положении. Ничего подобного. Фу, как вы могли подумать!

Сверчиха (слезливо). Ты злой. Как можно шутить этим!

Сверчок. Ах, милочка, да ведь я от радости. Ты только подумай, у нас будут маленькие. Сколько будет писку, крику! Хи-хи-хи! Женушка, я просто с ума сойду от радости.

Сверчиха. Ты… Глупый ты, папка! Хи-хи!

Сверчок. Хи-хи-хи! А как тебе тут нравится?

Сверчиха. Очень красиво. Это наш новый дом?

Сверчок. Наше гнездышко, наш особнячок, наша лавочка, наша — хи-хи-хи — резиденция.

Сверчиха. А тут не сыро? Кто его строил?

Сверчок. Господи, да тут, матушка, жил другой сверчок.

Сверчиха. Да? Почему же он выехал?

Сверчок. Хи-хи-хи! Уж так выехал, никому не дай бог. Знаешь куда? Угадай, угадай, угадай-ка!

Сверчиха. Не знаю. О, боже, всегда ты меня мучаешь, прежде чем сказать. Да говори же. Скорей, Сверчок!

Сверчок. Так вот: вчера сорокопут насадил его на колючку. Честное слово, дорогуша. Проткнул его насквозь, ты только подумай. Торчит там и дрыгает ножками. Вот так, видишь? Хи-хи! Все еще жив. Ну, а я сразу смекнул: квартирка-то его, стало быть, пустая. Нам она сгодится. Вот это удача, а? Что скажешь, а?

Сверчиха. Ты говоришь, он еще жив? Какой ужас!

Сверчок. Представляешь, как нам повезло? Тру-ля-ля, тра-тра-тру-ля-ля, тра-ля-ля-тра. Погоди-ка, надо повесить тут мою вывеску. (Вынимает из котомки табличку «Нотный магазин Сверчка».) Где же ее повесить? Вот тут? Или правее? Или немножко левее?

Сверчиха. Чуточку повыше… Так, говоришь, он еще дрыгает ножками?

Сверчок (прибивает табличку и одновременно изображает). Ну да, я ж тебе сказал. Вот этак!

Сверчиха. Бр-р-р-р! А где он торчит?

Сверчок. Ты хочешь поглядеть?

Сверчиха. Хочу… Нет, не хочу. Это очень страшно?

Сверчок. Хи-хи-хи. Да уж конечно. Ну как, ровно висит?

Сверчиха. Ровно. Сверчок, мне как-то не по себе…

Сверчок (подбегает к ней). О, господи, уж… не начинается ли?

Сверчиха. А ну тебя, ой-ой, я так этого боюсь!

Сверчок. Есть чего бояться! Что ты, мамочка! Хи-хи-хи. Все женщины с этим справляются.

Сверчиха. Как ты можешь так говорить! (Расплакалась). Сверчок, ты всегда меня любить будешь?

Сверчок. Конечно, моя душечка. Ну, не плачь! Не надо, мамочка.

Сверчиха (всхлипывая). Покажи еще раз, как он дергает ножками.

Сверчок. Вот так.

Сверчиха. Хи-хи. Это, наверное, забавно.

Сверчок. Ну, ну, вот и высохли слезки. (Подсаживается к ней.) Увидишь, как мы здесь уютно устроимся. А как поднакопим денег, повесим тут…

Сверчиха. Занавесочки?

Сверчок. И занавесочки тоже. Хи-хи-хи. Ты у меня умница. Дай я тебя расцелую.

Сверчиха. А ну тебя, отстань, ничего ты не понимаешь!

Сверчок. А вот и понимаю! (Вскакивает.) Угадай, что я купил?

Сверчиха. Занавески!

Сверчок. Нет, кое-что поменьше. (Роется в карманах.) Куда же я дел?..

Сверчиха. Скорей покажи, покажи!

Сверчок (вынимает из каждого кармана по детской погремушке и трясет их в обеих руках). Цвирк, цвирк, цвирк!

Сверчиха. Какая прелесть! Дай-ка их сюда, Сверчок.

Сверчок (гремит и напевает)

Сверчиха. Дай сюда. Скорее! Ах, папочка, уж как я жду!

Сверчок. Так вот что, старушка…

Сверчиха (трещит и напевает). «Сверчок, сверчок, сверчок…»

Сверчок. А теперь мне надо пройтись, постучаться к одним, к другим…

Сверчиха (трещит и напевает). «Сверчали, сверчали, сверчали».

Сверчок. Представиться, завязать знакомства, оглядеться. Дай-ка мне одну погремушку, я буду трещать по дороге.

Сверчиха. А мне что пока делать? (Слезливо.) Ты оставляешь меня одну?

Сверчок. А ты тоже потряси погремушкой. Может быть, зайдет кто-нибудь из соседей. Поговоришь о том, о сем, спросишь, есть ли у них дети… или еще о чем-нибудь. А… а рожать погоди, ладно? Дождись меня.

Сверчиха. Ты бяка!

Сверчок. Хи-хи-хи! Всего, душенька! Будь осторожна. Я скоро вернусь, скоренько. (Убегает.)

Сверчиха (трясет погремушкой, за сценой ей отвечает Сверчок). «Народился маленький…» Ох, я боюсь!

Бродяга (встает). Нечего бояться. Все малое родится легко.

Сверчиха. Кто тут? Гм… жук. Ты не кусаешься?

Бродяга. Нет.

Сверчиха. Как поживают твои детки?

Бродяга

Сверчиха. Ах, у тебя нет детей? Жаль. (Снова трясет погремушкой.) Сверчок, Сверчок, Сверчок! Не отзывается! Почему же ты, жук, не женился?

Бродяга

Сверчиха. Ох уж эти мужчины. (Трещит.) Сверчок, Сверчок, Сверчок!..

Куколка (кричит). Я — предвестник грядущего! Я… Я…

Бродяга (идет к ней). Да родись же!

Куколка. Я совершу нечто великое!

Жучиха (вбегает). Нет тут моего мужа? Где этот дурак? Где наш катышек?

Сверчиха. Это что же, сударыня, игрушка? Покажите!

Куколка. Никакая не игрушка. Это наше будущее, наше имущество, наше все. Мой муж куда-то запропастился вместе с катышком, балбес этакий!

Сверчиха. Ах боже, не сбежал ли он от вас?

Куколка. А ваш где?

Сверчиха. Пошел по делам. (Трещит.) Сверчок, Сверчок!

Куколка. Как это он оставил вас одну? Ведь вы, бедняжка, в положении.

Сверчиха. Угу!

Куколка. Такая молоденькая. А вы разве не делаете катышки?

Сверчиха. Для чего?

Куколка. Для семьи. Катышек — это будущее. Это вся жизнь.

Сверчиха. О нет, жизнь — это собственный домик, свое гнездышко, своя лавочка. И занавески. И детки. И — собственный муж… И домашнее хозяйство. Больше ничего и не нужно.

Куколка. Как, вы можете жить без катышка?

Сверчиха. А что с ним делать?

Куколка. Катали бы его всюду перед собой. Говорю вам, милочка, вы ничем так не привяжете мужа, как катышком.

Сверчиха. Ах нет, домиком!

Куколка. Катышком!

Сверчиха. Домиком!

Жучиха. Я бы охотно поболтала с вами еще… Вы такая милая…

Сверчиха. А как поживают ваши деточки?

Жучиха. Только бы отыскать мой катышек. (Уходя.) Катышек! Ка-а-ты-шек!

Сверчиха. Ну и неряха. А муж-то от нее сбежал! (Трясет погремушкой.) «Малыша баюкали, сверчали, сверчали…» Мне… мне как-то не по себе. (Подметает и калитки.) Хи-хи-хи, как этот наколотый дрыгает ножками…

Жук-наездник (выбегает из-за кулис). Ага! (Длинными шагами беззвучно подкрадывается к Сверчихе, вытаскивает из-за пояса кинжал, вонзает ей в спину и тащит к себе в нору.) С дороги!

Бродяга (отшатываясь). О… о! Убийство!

Жук-наездник (уже у входа в нору). Ау, моя доченька, поди-ка, погляди, что тебе принес папочка.

Бродяга. Убил одним ударом! А я… я тут стоял, как столб. Боже мой! Она даже не пикнула. И никто не закричал от ужаса, никто не кинулся на помощь!..

Паразит (подходит сзади). Браво, приятель. Вот и я того же мнения.

Бродяга. Погибла! Такая беззащитная!

Паразит. Вот именно. Я уж давно наблюдаю за всем этим. Но я бы так не поступил. О нет, я на это не способен! Каждому хочется жить, ведь верно?

Бродяга. А вы кто такой?

Паразит. Я-то? Да, собственно, никто. Так, неимущий сиротка. Зовут меня Паразит.

Бродяга. Слушайте, можно ли терпеть такие злодеяния?

Паразит. Вот и я говорю. Вы думаете, Наезднику так уж это нужно? Думаете, он голодает, как я? Куда там. Просто запасается впрок. Скопидом! Безобразие, не правда ли? Где же справедливость! Почему он собирает запасы, а у других брюхо подвело? Потому что у него кинжал, а у меня только вот эти голые руки? Разве я неверно говорю?

Бродяга. Похоже, что так.

Паразит. Вот видите. Где же равенство? Вот, например, я. Я никого не убиваю… У меня для этого слишком слабые челюсти… я хочу сказать, слишком чувствительная совесть. У меня, стало быть, нет этих, как бишь их… проза… производство… средств… производства. У меня есть только голод. Разве это справедливо?

Бродяга. Нет, нет, убивать нельзя.

Паразит. Вот и я так говорю, приятель. Или, по крайней мере, нельзя создавать запасов. Нажрись, и точка. А копить — это значит грабить тех, кто копить не может. Нажраться досыта, и баста. Вот тогда бы хватало на всех. Верно, а?

Бродяга. Не знаю.

Паразит. Вот и я так говорю.

Жук-наездник (вылезает из норы). Кушай, деточка, кушай. Выбери себе по вкусу. Что, заботливый у тебя папочка?

Паразит. Почет и уваженьице, ваша милость.

Жук-наездник. Привет. Приветик. Съедобный? (Обнюхивает его.)

Паразит. Хе-хе. Шутить изволите, ваша милость. Какой там съедобный!

Жук-наездник. Тогда проваливай, гнусь! Шаромыжник! Чего тебе тут надо? Катись!

Паразит. Хе-хе, вот и я так говорю, ваша милость… (Отступает.)

Жук-наездник (Бродяге). Почтение. Видали, а?

Бродяга. Видел.

Жук-наездник. Здорово сработано, а? Ха-ха, так не всякий сумеет! Для этого нужно (постукивает себя пальцем по лбу) знание дела. Предприимчивость. И-ни-ци-а-ти-ва. И кругозор. И трудолюбие, уверяю вас.

Паразит (приближаясь). Вот и я так говорю.

Жук-наездник. Кто хочет жить, тому надобно пошевелиться. От этого зависит будущность. От этого зависит благополучие семьи. Да и честолюбие играет известную роль: сильная личность должна себя проявлять, не правда ли?

Паразит. И я так говорю, ваша милость.

Жук-наездник. Вот именно, вот именно. Честно делать свое дело, воспитывать новых жуков-наездников, целиком использовать свои врожденные способности — вот это я называю прожить жизнь с толком, а?

Паразит. Совершенно верно, ваше благородие.

Жук-наездник. Заткнись, гнуснец, не с тобой разговор.

Паразит. Вот и я так говорю, сударь.

Жук-наездник. Как отрадно сознавать, что выполняешь свое жизненное призвание! Трудишься, как тебе положено, живешь не зря. Это вдохновляет, а?.. Ну ладно, привет, мне пора. Почтеньице! (На ходу.) Пока, моя личиночка! До свидания (Уходит.)

Паразит. Ах, старый кровопийца! Поверите ли, я с трудом сдерживался, чтобы не вцепиться ему в глотку. Ведь и я бы трудился, кабы это имело смысл. Но с какой стати трудиться, ежели у других больше жратвы, чем они могут съесть? У меня тоже есть инициатива, ха-ха, она у меня вот тут сидит. (Хлопает себя по животу.) Жрать хочется, понимаете, жрать? Эх, что за жизнь!

Бродяга. Все ради куска мяса?

Паразит. Вот и я так говорю. Все только ради куска мяса, а бедняку нечего жрать. Это же против законов природы, правда? Каждому хочется поесть.

Бродяга (поднимает погремушку и гремит ею). Эх, бедняжка, бедняжка, бедняжка!

Паразит. Вот и я говорю: каждому хочется жить.

За сценой отзывается погремушка Сверчка.

Сверчок (вбегает, гремя погремушкой). Я уже тут, женушка. Тук-тук-тук! Где же ты, душечка? Ну-ка, угадай, что отыскал твой муженек.

Жук-наездник (появляется у него за спиной). Ага!

Бродяга. Берегись, эй, берегись!

Паразит (удерживает его.) Стоп, гражданин, не мешайтесь не в свое дело. Чему быть, того не миновать.

Сверчок. Мамочка, где же ты?

Жук-наездник (с размаху пронзает его кинжалом и несет в нору). Доченька, личиночка, папочка опять принес тебе что-то вкусненькое. (Спускается вниз.)

Бродяга (сжав кулаки). Всевышний, и ты терпишь все это?

Паразит. Ну, прямо мои слова. Этот кровопийца зарезал уже третьего сверчка, а я ни одного. Можно ли спокойно глядеть на это?

Жук-наездник (выбегает из норы). Нет, нет, деточка, некогда. Папенька опять спешит на работу. А ты кушай, кушай, ам-ам! Молчи, я через часок вернусь. (Убегает.)

Паразит. Во мне прямо-таки все кипит. Ах, старый разбойник! (Приближается к норе). Какая несправедливость! Какое бесстыдство! Я… я ему покажу. Погоди только… Ушел? Но мой долг туда заглянуть. (Лезет в нору.)

Бродяга

Куколка (вздрагивает). Я предчувствую нечто великое. Нечто великое!

Бродяга. А что значит — великое?

Куколка. Родиться и жить!

Бродяга. Куколка, куколка, мне надоело тебя слушать.

Паразит (вываливается из норы, страшно раздутый, икает). Ха-ха-ха! Ха-ха-ха. Ик, ха-ха-ха-ха-ха! Ик… ха-ха-ха, ик… Этот старый скряга… здорово обеспечил свою… ане… ик! — анемичную девчонку. Ик, ха-ха-ха-ха, ха-ха-ха, ик. Мне даже дурно… ик, и я вот-вот лопну. (Рыгает.) Но это… ик! Ик! Проклятая икота! Однако ж я тоже не лыком шит: не всякий сумел бы так управиться. Столько сожрать, а?

Бродяга. А личинка?

Паразит. Ха-ха-ха, ик, я, ха-ха, ее, ик, я и ее сглотнул. Стол природы накрыт для всех. И-и… ик! и-и…ик!

Занавес

Действие третье Муравьи Зеленый лес

Бродяга (сидит, задумавшись)

(Пауза.)

Куколка (кричит)

Бродяга

Куколка

Бродяга (вскакивает)

(Садится.)

Куколка

Бродяга

Куколка

Бродяга. Как же мне, однако, выйти к ближайшей деревне? Ой, кто-то меня укусил. Ах, это ты, муравьишка! А вот и другой… и третий. Батюшки, никак, я сел на муравейник? (Встает.) Что вы на меня лезете, дурные?! Ишь, бегут: один, два, три, четыре. И там тоже один, два, три…

Задний занавес поднимается, виден вход в муравейник — многоэтажное красное здание. У входа сидит Слепой муравей и непрерывно считает вслух. Муравьи с ранцами, бревнами и лопатами входят и разбегаются по этажам, двигаясь в ритме, который задает им Слепец.

Слепец (безостановочно). Один два три четыре, один два три четыре…

Бродяга. Что это тут делается? Зачем вы считаете, папаша?

Слепец. Один два три четыре…

Бродяга. Что тут такое? Похоже на склад или фабрику. Что здесь делают?

Слепец. Один два три четыре…

Бродяга. Господи, что же это за фабрика? И зачем он считает, этот слепой? Ага, задает темп, понимаю. Он считает, а они двигаются в такт счету. Один два три четыре. Как машины. Фу, даже голова идет кругом.

Слепец. Один два три четыре…

Первый инженер (выбегает на сцену). Быстрее, быстрее! Один два три четыре!

Слепец (ускоряет темп). Один два три четыре, один два три четыре.

Все начинают двигаться быстрее.

Бродяга. Да что же это такое? Скажите, господин, для чего эта фабрика?

Первый инженер. Кто здесь?

Бродяга. Я.

Первый инженер. Из какого муравейника?

Бродяга. Из людского.

Первый инженер. Вы в Муравении. Что вам тут нужно?

Бродяга. Да гляжу вот.

Первый инженер. Работу ищете?

Бродяга. И работа нужна.

Второй инженер (вбегает). Открытие, открытие!

Первый инженер. Какое?

Второй инженер. Новое ускорение темпа. Надо считать не «один два три четыре», а «раз два три четыре». Раз два три четыре. Это короче. Эк-ко-номия времени. Р-раз два три четыре… Эй, с-слепой!

Слепец. Один два три четыре…

Второй инженер. Плохо! Раз два три четыре!

Слепец. Раз два три четыре. Раз два три четыре.

Все двигаются еще быстрее.

Бродяга. Не так быстро! У меня уже рябит в глазах.

Второй инженер. Кто это?

Бродяга. Чужеземец.

Второй инженер. Откуда?

Первый инженер. Из людского муравейника. А где он находится?

Бродяга. Кто он?

Первый инженер. Где человеческий муравейник?

Бродяга. А, вот оно что. Он там. И там тоже. Всюду.

Второй инженер (с лающим смехом). Ха-ха, всюду. Вот кретин!

Первый инженер. А многочисленны люди?

Бродяга. Очень. Их называют хозяевами земли.

Второй инженер. Ха-ха! Хозяева з-земли!

Первый инженер. Хозяева земли — это мы.

Второй инженер. Наша Муравения.

Первый инженер. Величайшее государство муравьев!

Второй инженер. Великая держава.

Первый инженер. Величайшая демократия!

Бродяга. Это как же понимать?

Первый инженер. Все должны повиноваться.

Второй инженер. И работать. Все — для него.

Первый инженер. Только его воля — закон.

Бродяга. Кто же это?

Первый инженер. Общество. Государство. Нация.

Бродяга. Видали, прямо как у нас. У нас, к примеру, есть депутаты. Депутаты — это демократия. У вас они тоже есть?

Первый инженер. Нет. У нас есть целое.

Бродяга. А кто выражает его волю?

Второй инженер (первому). Совершенный невежда. Ха-ха!

Первый инженер. Тот, кто приказывает. От лица нации можно только приказывать.

Второй инженер. Нация олицетворена в законах, вне их она не существует.

Бродяга. А кто правит вами?

Первый инженер. Разум.

Второй инженер. Закон.

Первый инженер. Интересы государства.

Второй инженер. Вот именно!

Бродяга. Это мне нравится. Так сказать, целое превыше всего!

Первый инженер. Все для его величия.

Второй инженер. И на погибель его врагам. Бродяга. А кто же враги?

Первый инженер. Все!

Второй инженер. М-м-мы окружены врагами! Первый инженер. Мы разгромили Черных муравьев.

Второй инженер. И истребили Рыжих.

Первый инженер. И покорили Серых. Остаются только Желтые. Надо истребить Желтых.

Второй инженер. Надо истребить всех.

Бродяга. Зачем?

Первый инженер. В интересах нации.

Второй инженер. У н…н-нации высшие интересы!

Первый инженер. Расовые…

Второй инженер. П-п-промышленные…

Первый инженер. Колониальные…

Второй инженер. М-международные…

Первый инженер. Общественные!

Второй инженер. Да, да, это так!

Первый инженер. У нации множество интересов!

Второй инженер. Ни у кого не может быть столько!

Первый инженер. Интересы поддерживают целостность нации.

Второй инженер. А войны укрепляют ее!

Бродяга. Ах, вот оно что, стало быть, вы — воинственные муравьи?

Второй инженер. П-хе, он ничего не знает о нас!

Первый инженер. Муравения — самое миролюбивое государство на свете.

Второй инженер. Мирная нация.

Первый инженер. Государство труда.

Второй инженер. Мы только хотим м-мирового господства…

Первый инженер.…исключительно в интересах всеобщего мира…

Второй инженер. И с-своего мирного труда…

Первый инженер. В интересах прогресса…

Второй инженер. В интересах наших интересов! Когда мы покорим весь м-мир…

Первый инженер. Мы начнем покорять время! Мы хотим властвовать над временем.

Бродяга. Над чем?

Первый инженер. Над временем! Время больше пространства.

Второй инженер. У времени еще н-нет в-власте-лина!

Первый инженер. Властелин времени будет властелином всего.

Бродяга. Не так быстро, ради бога, не так быстро, дайте мне сообразить. Властвовать над временем? Стать господами времени? Только вечность — властелин времени.

Первый инженер. Быстрота — властелин времени!

Второй инженер. Покорение времени!

Первый инженер. Кто определяет скорость, владеет временем.

Второй инженер. Р-раз два три четыре! Р-раз два три четыре!

Слепец (еще быстрее). Раз два три четыре. Раз два…

Муравьи двигаются быстрее.

Первый инженер. Надо повысить темп.

Второй инженер. Темп производства.

Первый инженер. Темп жизни.

Второй инженер. Ус-с-корить все движения…

Первый инженер. Сократить…

Второй инженер. Рассчитать…

Первый инженер. С точностью до секунды!

Второй инженер. До с-сотой доли секунды!

Первый инженер. Беречь время!

Второй инженер. Чтобы увеличить производство!

Первый инженер. До сих пор у нас работали слишком медленно. Неповоротливо. Муравьи гибли от усталости…

Второй инженер. А эт-то нерасчетливо.

Первый инженер. И негуманно. Теперь они умирают только от быстроты

Бродяга. А зачем так спешить?

Первый инженер. В интересах нации.

Второй инженер. Проблема производства — проблема силы.

Первый инженер. Сейчас мир. А мир — это состязание.

Второй инженер. Мы ведем мирную битву.

Слепец. Раз два три четыре.

К обоим инженерам подходит Муравей-чиновник и что-то докладывает.

Бродяга

Слепец

Первый инженер. Быстрей, быстрей!

Один муравей (падает под тяжестью). Ох!

Второй инженер. Это что так-кое? Вс-с-стать!

Другой муравей (наклоняется к первому). Мертв.

Первый инженер. Первый и второй муравьи! Унести! Быстро!

Два муравья поднимают мертвого.

Второй инженер. Какая чес-сть! Пал на поле битвы за скорость.

Первый инженер. Как вы его поднимаете! Копаетесь! Тратите лишнее время. Отставить!

Муравьи бросают труп.

Надо брать сразу за ноги и за голову. Раз два три! Плохо, отставить!

Муравьи бросают труп.

За голову и за ноги, р-раз два три четыре… Унести, шагом марш! Раз два, раз два! Раз…

Второй инженер.…два три четыре! Быстрее!

Бродяга. Хорошо хоть, что умер.

Первый инженер. За работу, за работу! Кто больше имеет, тот должен больше трудиться.

Второй инженер. У него возрастают потребности…

Первый инженер. Ему приходится большее защищать…

Второй инженер. И большее завоевывать!

Первый инженер. Мы мирная нация. А мир — это труд!

Второй инженер. А труд дает с-силу…

Первый инженер. А сила ведет к войне!

Второй инженер. Так, так!

Голоса. Берегитесь, дорогу ему, дорогу!

Появляется Изобретатель, он идет как бы ощупью.

Первый инженер. Хэлло, наш изобретатель.

Изобретатель. Осторожно, осторожно, не натолкнитесь на мою голову, она хрупкая, она из стекла. Она больше меня самого. Посторонитесь! Иначе моя голова разобьется. Бах! Берегитесь, я несу голову. Не толкните меня. С дороги!

Второй инженер. Хэлло, как дела?

Изобретатель. Болит голова, прямо разламывается.

Стукается о стены.

Дзинь! Нет, нет, мне никак не охватить ее даже обеими руками. Нет, нет, нет сил нести! Берегитесь! Слышите? Уф, уф, уф!

Первый инженер. Что это?

Изобретатель. Машина. Новая машина у меня в мозгу! Слышите, как она работает? Она разнесет мне голову. Ox… Ox… Ox-ox-ox… Ox… какая громадная машина! С дороги! С дороги! Я несу машину!

Первый инженер. Какую машину?

Изобретатель. Военную. Еще небывалая, стремительнейшая, эффективнейшая машина истребления всего живого. Венец прогресса! Высшее достижение науки! Уф, уф, уф, слышите ее ход? Десять тысяч, сто тысяч трупов! Уф, уф, она работает без остановки. Двести тысяч мертвых! Уф! Уф! Уф! Уф!

Первый инженер. Гений, а?

Изобретатель. О-хо-хо, какая боль! Голова лопается. С дороги, с дороги! Осторожно, не столкнитесь со мной. Уф, уф, уф. (Уходит.)

Первый инженер. Выдающийся ум. Великий ученый.

Второй инженер. Н-ничто так не с-служит г-го-сударству, к-как наука.

Первый инженер. Наука — великая сила. Быть войне.

Бродяга. Почему?

Первый инженер. Потому что у нас скоро будет новая военная машина.

Второй инженер. П-потому, что ч-часть м-мира еще не завоевана…

Первый инженер. Часть мира от сосны до березы…

Второй инженер. И дорога между двумя с-стеб-лями травы…

Первый инженер. Единственный путь на юг.

Второй инженер. Это вопрос прес-стижа…

Первый инженер. И торговли…

Второй инженер. Это наша величайшая национальная идея!

Первый инженер. Или мы — или Желтые!

Второй инженер. Никогда еще не было более п-праведной и необходимой войны…

Первый инженер.…чем та, которую мы вынуждены будем начать.

Второй инженер. М-мы готовы!

Первый инженер. Нужен только повод

Слепец. Раз два три четыре…

Гонг.

Первый инженер. В чем дело?

Голоса. Гонец, гонец!

Гонец вбегает.

Гонец. Разрешите доложить. Дозорный Южной армии.

Первый инженер. Докладывайте.

Гонец. Согласно приказу мы перешли границу Желтых.

Первый инженер. Дальше!

Гонец. Желтые захватили меня в плен и привели к своему командующему.

Первый инженер. Дальше.

Гонец. Вот письмо от него.

Первый инженер. Подай сюда. (Берет письмо, читает.) «Правительство Желтых муравьев предлагает Муравении в трехминутный срок вывести свои войска с территории между сосной и березой на дороге между двух стеблей травы…»

Второй инженер. С-слушайте, с-слушайте!

Первый инженер. «Наши священные права на эту территорию исторически неоспоримы. Она нам жизненно необходима для обеспечения наших экономических и стратегических интересов…»

Второй инженер. Оскорбление Муравении. Мы не п-потерпим!

Первый инженер. «Одновременно мы отдаем нашим войскам приказ о наступлении». (Отбрасывает бумагу.) Война, наконец-то война!

Второй инженер. Наконец-то война… навязанная нам!

Первый инженер. К оружию!

Новый гонец (вбегает). Желтые перешли нашу границу!

Первый инженер (бежит в муравейник). К оружию, к оружию!

Второй инженер (бежит в другой коридор). Мобилизация! К оружию!

Оба гонца (в других коридорах). К оружию! К оружию!

Вой сирен. Со всех сторон сбегаются муравьи.

Слепец. Раз два три четыре! Раз два три четыре!

Шум в муравейнике усиливается.

Бродяга

Куколка

Под грохот барабанов проходят шеренги муравьев в стальных касках, с винтовками и пулеметами и становятся в строй. Появляется Первый инженер в регалиях главнокомандующего, его штаб, Второй инженер в роли начальника генштаба, офицеры свиты.

Бродяга (проходя вдоль строя).

Первый инженер (с возвышения). Солдаты! Мы вынуждены призвать вас под знамена нации. Коварный враг предательски напал на нас, чтобы сорвать наши мирные приготовления. В этот грозный час я объявляю себя диктатором.

Второй инженер. С-слава диктатору! Ребята, кричите славу, не то…

Солдаты. Слава диктатору!

Первый инженер-диктатор (берет под козырек). Благодарю. Вы поняли требование времени. Солдаты, мы с оружием в руках отстаиваем свободу и право…

Второй инженер — начальник генштаба. И в-величие нашей д-державы…

Диктатор. И величие державы. Будем же биться за цивилизацию и воинскую честь. Я с вами, солдаты, до последней капли крови!

Начальник генштаба. Да здравствует наш обожаемый полководец!

Солдаты. Слава!

Диктатор (берет под козырек). Я знаю моих солдат. Мы будем сражаться до окончательной победы. Да здравствует наш бравый воинский материал. Ура!

Солдаты. Ура-а! Ура-а!

Диктатор (начальнику генштаба). Первая и вторая дивизии атакуют позиции неприятеля. Четвертая дивизия обходным маневром, мимо сосны, вторгается в муравейник Желтых. Истребить самок и личинки. Никого не щадить!.. Третья дивизия в резерве.

Начальник генштаба (берет под козырек). Есть!

Диктатор. Помоги нам, боже. Солдаты, напра-во, марш!

Грохот барабанов.

Начальник генштаба. Направо кругом, марш! Раз два, р-раз два, ррраз два! (Во главе муравьев уходит направо.)

Диктатор. Рраз два, нам навязали войну! Раз два, раз два, за правое дело! Не щадить никого! За родные очаги! Раз два! Раз два! Мы только защищаемся! Война за мировое господство! За расширение наших пределов. Раз два! Исконние враги! Воля нации! В бой, руби, коли! Наши требования освящены историей! Мои солдаты рвутся в бой! Раз два! Раз два!

Все новые шеренги проходят под грохот барабанов.

Здорово, ребята! Позже я присоединюсь к вам. Слава пятому полку, победителю под шишкой! Великая эпоха! Вперед, к победе! Завоюем мир! Небывалый подъем духа! Раз два! Раз два! Седьмой полк, ура! Сражайтесь доблестно, мои солдаты. Желтые — трусы! Рубите их и колите, герои!

Гонец (вбегает). Желтые ворвались в лощину между валуном и корнем сосны.

Диктатор. Все идет по плану. Быстрей быстрей солдаты! Раз два! Войну нам навязали за честь и славу отечество зовет никого не щадить идеалы справедливости будьте стойки солдаты победа за нами исторический момент марш марш марш!

Вдалеке канонада.

Битва началась. Призвать еще один возраст. (Смотрит в полевой бинокль.)

Слепец. Раз два три четыре. Раз два…

Канонада усиливается.

Куколка (кричит)

Диктатор. Призвать второй возраст! Третий возраст! К оружию, к оружию! (Генерал-квартирмейстеру.) Опубликуйте коммюнике.

Квартирмейстер (выкрикивает). «При благоприятной погоде началось долгожданное генеральное сражение. Наш героический материал сражается с исключительным подъемом».

Под грохот барабанов из муравейника выходят новые шеренги.

Диктатор. Левое плечо вперед! Марш! Раз два. Раз два! Шире шаг, ребята!

Гонец (вбегает). Наш правый фланг отступает. Пятый полк полностью уничтожен.

Диктатор. Все идет по плану! Шестой — занять его место!

Гонец убегает.

Бродяга

Пробегают санитары с носилками.

Раненый (кричит). Пятый полк… наш полк… все убиты! Прекратите же!

Стучит телеграфный аппарат, офицер у аппарата читает депешу.

Офицер. «Пятый полк уничтожен. Ждем приказаний».

Диктатор. Шестой на его место. (Квартирмейстеру.) Опубликуйте коммюнике.

Квартирмейстер (громко). «Боевые операции наших войск разворачиваются успешно. Особенно отличился пятый полк, геройски отразивший все неприятельские атаки, после чего он был заменен шестым».

Диктатор. Отлично сформулировано. Награждаю вас большим крестом ордена «Виртути».[37]

Квартирмейстер. Благодарю. Выполню свой долг.

Хромой журналист (подходит с блокнотом). Я из редакции, разрешите вопрос. М-мо-мо-мо-можно уже объявить о по-по-по-победе?

Диктатор. Да. Наши операции проходят успешно благодаря заблаговременно подготовленному стратегическому плану. В войсках невиданный подъем. Безудержное наступление. Противник деморализован.

Хромой журналист. Оп-оп-оп-оп-оп… Оп… Оп-оп, оп… Оп-оп…

Диктатор. Что такое?

Журналист. Опубликуем все слово в слово!

Диктатор. Хорошо. Рассчитываю на содействие прессы. Не забудьте о невиданном подъеме.

Журналист. Пресса вы-вы-вы… в-в-в-выполнит свой до-до-до… долг. (Поспешно уходит.)

Сборщик пожертвований (с кружкой). В пользу раненых! В помощь раненым! Все для раненых! Жертвуйте на раненых! Помощь инвалидам. Все для инвалидов. Помогите раненым!

Диктатор (офицеру). Вторая дивизия — в атаку. Во что бы то ни стало прорвать линию противника. Любой ценой!

Сборщик. Жертвуйте на наших героев. Помогите нашим братьям. В пользу раненых!

Бродяга. Все для раненых. Война тоже для раненых! Все — во имя их ран!

Сборщик. В пользу раненых! Жертвуйте на раненых!

Бродяга (отрывает у себя пуговицу, опускает ее в кружку сборщика). Все для раненых. Отдадим для войны последнюю пуговицу!

Раненый (на носилках, стонет). Ой, ой, ой! Добейте меня! Ой, ой, ой!

Сборщик (удаляется). Поможем раненым!..

Стучит телеграф.

Телеграфист. Правый фланг Желтых отступает…

Диктатор. Преследовать их! Добивать! Пленных не брать!

Квартирмейстер (громко). Противник обратился в беспорядочное бегство! Наши войска, пренебрегая страхом смерти, преследуют его по всему фронту.

Диктатор. Призвать четвертый возраст!

Квартирмейстер бежит в муравейник.

Телеграфист. Шестой полк уничтожен до последнего человека.

Диктатор. Все предусмотрено. Девятый на его место. Призвать запасных четвертой очереди!

Маршируют новые шеренги.

Бегом марш!

Муравьи бегут на поле боя.

Телеграфист. Четвертая дивизия обогнула сосну и с тыла вторглась в муравейник Желтых. Гарнизон уничтожен.

Диктатор. Сровнять с землей. Истребить самок и личинки!

Телеграфист. Неприятельский фронт на центральном участке поколеблен. Противник оставил подножье хвоща.

Диктатор. Мы победим. (Опускается на колени, снимает каску.) Великий бог муравьев, ты послал победу правым. Произвожу тебя в полковники! (Вскакивает). Третья дивизия, на врага! Все резервы — в бой! Никого не щадить. Пленных не брать. Вперед! (Опускается на колени). Праведный боже силы, ты знаешь, что наше святое дело… (Вскакивает.) На врага, вперед! Вперед! В атаку! Гоните их, истребляйте всех поголовно! Господство над миром — наше! (Становится на колени.) О бог муравьев, в этот великий час… (Тихо молится.)

Бродяга (наклонившись над ним, тихо). Господство над миром? Жалкий муравей, ты называешь миром этот кусок земли и клочок травы, дальше которого ты не видишь? Вот эту жалкую, грязную пядь земли? Растоптать бы весь твой муравейник вместе с тобой, даже листва на дереве не шелохнулась бы, ты, маньяк!

Диктатор. Кто это?

Бродяга. Сейчас я только голос. Вчера я, быть может был солдатом в другом муравейнике… Что ты ощущаешь, завоеватель мира? Хватает тебе величия? Не кажется ли тебе слишком маленькой эта грудка трупов, на которой зиждется твоя слава, презренный?

Диктатор (встает). Все равно я объявляю себя императором.

Стучит телеграф.

Телеграфист. Вторая дивизия просит подкрепления. Солдаты изнурены боем.

Диктатор. Что-о? Приказываю держаться. Примите крутые меры.

Телеграфист. Третья дивизия в панике.

Mуравей-солдат (бежит через сцену). Драпаем!

Диктатор. Пятую очередь! Тотальная мобилизация!

Крики (за сценой). Остановитесь!.. Нет, нет!.. Назад!!

Пронзительный возглас. Спасайся кто может!

Диктатор. Пятая очередь! Инвалидов на фронт. Всех на фронт!

Солдат (вбегает слева). Нас бьют! Бежим!

Два солдата (вбегают справа). Нас окружают, бежим!

Солдат (слева). На запад, бегите на запад!

Солдат (справа). Нас обошли с запада, бегите на восток!

Диктатор (орет). Назад! По местам. В бой!

Толпа (панически бежит справа). С дороги! Нас поливают из огнеметов.

Толпа (врывается слева). На запад! Спасайтесь! Прочь с дороги!

Толпа (справа). Бегите, нас преследуют! На восток!

Толпа (слева). На запад! С дороги! Противник уже здесь!

Обе толпы сталкиваются. Паническая свалка.

Диктатор (бросается в толпу и бьет кого ни попадя). Назад! Трусы, скоты, я ваш император!

Один из солдат. Заткнись! (Закалывает его штыком.) Драпаем!

Начальник генштаба (вбегает, раненный, взбирается на возвышение). Город в руках противника. Погасить огни!

Желтые муравьи (врываются со всех сторон). Ур-ра! Ур-ра! Муравения наша!

Свет тухнет. Тьма, шум, возня.

Голос начальника генштаба. В бой… О-о-ох!..

Голос военачальника Желтых. Вперед, в коридоры! Преследовать противника. Не щадить никого! Убивать всех мужчин!

Вопли убиваемых мужчин: «А-а-а-а-а!»

Слепец. Раз два! Раз два! Раз два!

Военачальник Желтых. Истребить самок и личинки.

Вопли женщин: «И-и-и-и-и-и-и-и-и!»

В погоню! Не щадить никого!

Шум удаляется.

Слепец. Раз два! Раз два! Раз… а-аах!

Военачальник Желтых. Дайте свет!

Зажигается свет. Авансцена пуста. Желтые проникают в верхнее этажи и сбрасывают врагов вниз. Всюду горы трупов.

Молодцы, Желтые. Убивай всех!

Бродяга (блуждая среди трупов). Генерал, хватит уж, а?

Военачальник Желтых. Мы, Желтые, победили! Во славу справедливости и прогресса. Дорога между двумя стеблями наша! Желтые — властелины мира! Провозглашаю себя владыкой вселенной!

Куколка (вздрагивая). Я… я… я…

Военачальник Желтых (опускается на колени и снимает каску). Всемилостивый боже, ты знаешь, что мы сражаемся за справедливость! Наша история, наша национальная гордость, наши торговые интересы…

Бродяга (шагнув к нему, пинает ногой, давит и растирает подошвой). Ах ты, насекомое! Тупое насекомое!

Занавес

Эпилог Жизнь и смерть

Лесная чаща. Беспросветная ночь. На авансцене спит Бродяга.

Бродяга (сквозь сон). Довольно, генерал!.. (Просыпается.) Ах, вот оно что, я спал… Где же я? Ну и темень! Ни-че-го не видать, даже собственной руки. Куколка, куколка! (Встает.) Отчего такая тьма? В двух шагах ничего не видно… Чей это голос? Кто здесь? (Кричит.) Кто здесь? Нет, это только я сам. Но почему же я ничего не вижу? (Шарит руками.) Ничего, ничего… ровно ничего! (Кричит.) Есть тут что? Существует вообще что-нибудь? Пропасть, вокруг бездонная пропасть. В какую сторону я свалюсь? Хоть бы за что-нибудь ухватиться! Не за что, не за что! О, господи, мне страшно! Куда делось небо? Хоть бы оно осталось! Или блуждающий огонек, или вспышка спички! Хоть бы какой-нибудь… выход! Где же я? (Опускается на колени.) Мне страшно! Света, чуточку света!

Голос в темноте. Да ведь светло. Света достаточно.

Бродяга (ползет по земле). Хоть бы один огонек! Единственный луч света!

Другой голос. Есть хочу! Пить хочу!

Третий голос. Зову тебя, приди! Ищу тебя, приди!

Голосок. Пить, пить, пить!

Бродяга. О, господи, хоть бы проблеск света! Что это, где я?

Голос Навозного жука (издалека). Мой катышек! Где мой катышек?!

Бродяга. Света!

Голос. Пить хочу, есть хочу!

Замирающий голос. Добейте меня! Добейте!

Другой голос. Будь моей!

Третий голос. Аг-га, аг-га, попался!

Бродяга. Света! Что это? Ах, камни!

Голос. Пить хочется, пить!

Другой голос. Сжальтесь!

Бродяга. Хоть бы искорку высечь! (Ударяет камнем о камень.) Одну-единственную искру. Последнюю!

От камней сыплются искры. Чаща леса озаряется призрачным сиянием.

(Встает.) Свет!

Голоса (пропадающие). Спасайтесь, свет! Бегите!

Бродяга. А-ах! До чего красиво!

Голоса (за сценой; приближаются). Свет, свет!

Куколка. Кто меня звал?

Бродяга. Слава богу, свет!

Свет становится ярче. Тихая музыка.

Куколка

На колени! Все на колени!

Я… я… я сподобилась высшего благоволения,

я рождаюсь на свет!

Голоса (приближаясь). Глядите-ка, свет!

Куколка

На ярко освещенную сцену вылетает хоровод однодневок и кружится.

Бродяга. Откуда вы, прозрачные букашки?

Первая однодневка (кружась, выступает из хоровода). О-о-о! (Останавливается.)

(Кружится.)

Хор однодневок

Первая однодневка

(Падает мертвая.)

Вторая однодневка

Бродяга (шатаясь, подходит к ней). Ка-ак? Как это так: вечна?

Вторая однодневка

(Кружится.)

Хор однодневок

Бродяга

Хор однодневок

Вторая однодневка

(Падает мертвой.)

Бродяга. Глядите-ка, она мертва!

Третья однодневка (выступает и кружится). О-о-о!

(Останавливается.)

(Падает мертвой.)

Бродяга (поднимает руки и кружится). О-о-о!

Хор однодневок

Бродяга. Ты нас околдовала, жизнь! И даже я, усталый, старый жук, кружусь, крича: «О жизнь!»

Хор однодневок

Бродяга. Будь с нами, жизнь, со всеми нами! Смотри, каждому хочется жить. Каждый защищается, каждый борется сам за себя. А если бы попробовать всем сообща! Если бы ты сама повела нас против гибели, против смерти.

Хор однодневок

Одна за другой падают мертвыми.

Бродяга. Мы все пошли бы за тобой! Все мушки и все люди, все идеи и творения, водяные жуки и муравьи, даже трава — все присоединилось бы к тебе! Но прежде надо объединиться нам всем, всему живому, стать одним воинством. И ты поведешь нас, всемогущая жизнь!

Хор однодневок

Куколка (пронзительно вскрикивает). Место мне! (Разрывает кокон и предстает в виде однодневки.) Вот я!

Бродяга (пошатываясь, подходит к ней). Ты, Куколка? Ты? Покажись. Наконец-то ты родилась!

Куколка-однодневка (выбегает на авансцену и кружится). О-о-о!

Бродяга (за ней). Только-то и всего?

Куколка-однодневка (кружась). О-о-о!

(Останавливается.)

(Кружится.)

Несколько последних однодневок

(Падают замертво.)

Куколка-однодневка

(останавливается)

(Падает мертвой).

Бродяга (наклоняется к ней). Встань, мушка. Почему ты упала? (Поднимает ее.) Мертва! Мертва! О, нежное личико, о, ясные и чистые глаза. Мертва! Послушай, Куколка, что же ты хотела сказать? Ну, говори. (Несет ее на руках). Мертва! Какая легонькая, о, боже, какая красивая! Почему ей суждена смерть? Что за ужасная бессмыслица! Мушка! (Кладет ее на землю.) Мертва! (Ползает на коленях, осматривает мертвых однодневок, приподнимает их головы.) И ты мертва, плясунья…. И ты, певунья… И ты, девчушка… Уже не зашевелятся эти губы. Мертва! Слушай, зеленая мушка, ну, открой же глаза! Погляди, как хороша жизнь! Проснись же, живи! «О, будь благословенна, жизнь!» (На коленях ползет на авансцену.) Будь благословенна… Ой!.. Кто это меня трогает? Уйди прочь!

Свет тухнет, только Бродяга освещен ярким лучом.

Кто это? Ох-ох. Отойди, меня бро… бросает в дрожь! Кто ты? (Машет руками в пустоте.) Убери эту холодную руку! Я не хочу… (Встает.) Не прикасайся! Кто ты? (Отбивается.) Пусти, зачем ты меня душишь! Ха-ха, постой-ка, я тебя знаю! Ты… Ты — смерть! Сегодня я не раз видел тебя. Но я не… не хочу… Отпусти меня, скелет! Отпусти, безглазый, гнусный! Я еще не… (Машет руками в пустоте.) Перестань!

Справа выползают два слизняка.

Первый слизняк. Поштой-ка, тут кто-то ешть.

Второй слизняк. Ну так обойди его, дурень.

Бродяга (борется). Получай, зубастая! Ха-ха-ха, досталось тебе! (Ударом поставлен на колени.) Отстань! Не души! Отпусти! Я хочу жить, только жить! Ведь это так немного. (Поднимается, отбиваясь руками.) Не отдам тебе жизнь, костлявая, не отдам! Вот тебе! (Спотыкается.) Ах так, подножка!

Первый слизняк. Эй, шлижняк!

Второй слизняк. Што?

Первый слизняк. Он боретшя шо шмертью.

Второй слизняк. Поглядим, а?

Бродяга (приподнявшись). Дай мне жить! Ну, чего тебе стоит? Еще хоть немножко, хоть до завтра… Дай мне вздохнуть еще разок! (Борется.) Пусти… не… души! Я не хочу умирать! Я так мало видел радости! (Вопль.) О-о-о!! (Падает ничком.)

Первый слизняк. Потеха, а?

Второй слизняк. Шлушай-ка, шлижнячок.

Первый слизняк. Што?

Второй слизняк. Он уже подох.

Бродяга (поднявшись на колени). Ты и лежачего душишь, трусиха! Пусти-ка меня, я всем… расскажу… Я хочу… Еще минутку… (Встает и шатается.) Дай мне жить! Только жить! (Кричит.) Нет! Уйди! Я еще должен так много сказать. (Падает на колени). Теперь я знаю… как… надо жить! (Валится навзничь.)

Первый слизняк (медленно ползет вперед). Вот ему и крышка!

Второй слизняк. О, боже, боже, какая утрата! Ах, какое горе! На кого ты наш покинул!

Первый слизняк. Што это ты рашчувштвовалшя? Нам-то какое дело?

Второй слизняк. Видишь ли, так принято говорить, когда кто-нибудь помер.

Первый слизняк. Ах, вот оно што! Ну ладно, полжем дальше.

Второй слизняк. М-да, такой уж порядок…

Первый слизняк. Главное: штобы было поменьше шлижняков и побольше капушты.

Второй слизняк. Эй, шлижнячок, погляди-ка!

Первый слизняк. Што?

Второй слизняк. Школько тут мертвых однодневок!

Первый слизняк. Кабы их можно было жрать!

Второй слизняк. М-да, так полжем дальше, што ли?

Первый слизняк. Лишь бы мы были живы.

Второй слизняк. Ну яшно. Шлушай-ка, приятель.

Первый слизняк. Што?

Второй слизняк. А ведь жизнь прекрашна[38]!

Первый слизняк. Во-во! Да ждравштвует жизнь[39], верно?

Второй слизняк. Ну, пополжли дальше.

Ползут за кулисы.

Первый слизняк. Хороша была потеха, а?

Второй слизняк. Факт! Главное, што мы живы.

Уползают. Пауза. Рассвет. Пробуждаются птицы.

Дровосек (с топором на плече выходит из глубины сцены. Заметив под кустом труп Бродяги, наклоняется к нему). Это кто же? Эй, дяденька, проснитесь! Слышите? Что с вами? (Встает, снимает шапку и крестится.) Помер. Помер, бедняга! (Пауза.) Ну что ж — отмучился.

Тетка (входит слева, несет крестить новорожденного). Доброе утро, бог в помощь! Что там такое, земляк?

Дровосек. Доброе утречко, тетка. Вот, помер бездомный человек.

Пауза.

Тетка. Бедняга!

Дровосек. А вы куда, тетка? Крестить?.. Крестить?

Тетка. У сестры родился мальчишка. (Ребенку.) Тш-тш-тш-тш.

Дровосек. Кому рождаться, кому умирать.

Тетка. А людей все хватает.

Дровосек (щекочет ребенка). Агу-агу, малыш! Погоди, вырастешь большой!

Тетка. А что, земляк, ему небось будет житься лучше, чем нам?

Дровосек. А нам-то чем худо? Лишь бы всегда было к чему приложить руки.

Школьница (с ранцем за плечами выходит справа). Хвала господу богу.

Дровосек. Во веки веков!

Тетка. Во веки веков!

Школьница проходит.

Дровосек. До чего кругом хорошо, а, тетя? Словами не опишешь!

Голос школьницы (за сценой). Хвала господу богу!

Мужской голос. Во веки веков!

Тетка. Погожий будет денек.

Путник (выходит из леса). Добрый день!

Тетка. Добрый день!

Дровосек. Счастливый, добрый день!

Занавес

Дополнение для режиссера

В эпилоге Путник тождествен Бродяге. Если режиссер ощущает потребность смягчить концовку, он может использовать нижеследующий вариант (после ухода слизняков). Пауза. Рассвет. Пробуждаются птицы. Слышен стук топора.

Бродяга (просыпается). Стук?.. Стук! Раны Христовы! (Садится.) Что это?

Тишина.

Ну, и дурной сон мне приснился!

Стук топора.

Первый голос. Ах, боже!

Второй голос. Да все ничего, быть бы только живу!

Бродяга

(Пауза.)

Первый голос. Ох, и уморился я.

Второй голос. Помалкивай, было бы чем занять руки.

Бродяга

Выходят оба дровосека.

Первый дровосек. Доброе утро, папаша!

Второй дровосек. Работа нужна?

Бродяга. Что?

Первый дровосек. Ну, ищете работу?

Бродяга

Первый дровосек. Хотите нам подсобить? Бродяга. Что?

Второй дровосек. Ну, помочь нам рубить лес. Бродяга. Помочь?

Первый дровосек. Так ведь если б люди не помогали друг другу…

Бродяга

Второй дровосек. Так что, пошли с нами?

Бродяга. Пошли!

Входит Путник.

Путник. Доброе утро. На работу, что ли?

Первый дровосек. Да, на работу.

Второй дровосек. Как и каждый день.

Путник. А до чего хорошо сегодня!

Бродяга. Да, погожий будет денек.

Путник. Ну, так счастливо! Добрый день!

Первый дровосек. Добрый день!

Бродяга. Добрый день.

Весь мир. Счастливый добрый день! Счастливый… добрый день!

Занавес