Чародей в ярости. Чародей-странник

Вольмар

— Нет, папа! Я уже взрослый! И мне ни капельки не нужно, чтобы кто-то за мной присматривал и охранял меня!

Род решительно покачал головой:

— Вот когда тебе исполнится пятнадцать — может быть. Может быть. Но даже тогда ты не будешь достаточно взрослым для того, чтобы позаботиться о восьмилетием младшем брате, да и десятилетнем, если на то пошло. Не говоря уже о тринадцатилетней сестренке.

— Мне уже десять! — Девочка подбоченилась, сжав кулаки, и дерзко взглянула на отца, строптиво вздернув подбородок.

Род повернулся к ней, с трудом удерживаясь от улыбки, но Гвен уже ласково ворковала:

— Ну, пожалуй, когда тебе будет четырнадцать, моя милая, а твоему братцу Магнусу — шестнадцать, я, быть может, дерзну оставить остальных на ваше попечение. Но пока… — она повернулась к старшему сыну, — тебе, Магнус, всего двенадцать.

— Не так уж это мало! — набычился Магнус. — Уж о себе я точно могу позаботиться. — Он оглянулся на Рода. — Многие другие мальчики, мои ровесники, уже помогают своим отцам во время пахоты и…

— А другие твои ровесники — пажи и получают уроки фехтования у местных рыцарей, — кивнул Род. — Но ты все-таки обрати внимание: и в том, и в другом случае рядом с ними находятся взрослые, и уж эти мальчики точно не хлопочут о младших братишках и сестренках!

— Ну, хватит уже языками-то чесать! — Из-за колена Рода вынырнул эльф росточком в полтора фута, поставил руки в боки и, свирепо нахмурив брови, уставился на детей. — Ишь, разговорились! Ведите себя, как полагается, и слушайтесь меня, а не то вам же хуже будет!

Род вдруг на миг представил, как возвращается домой и застает вместо своих детей четырех крошечных лягушат в ночных рубашечках и колпачках. Дети сразу умолкли. Они, конечно, метали глазами молнии и дулись, но молчали. И хотя даже самый маленький из них, Грегори, был вдвое выше Пака, они все отлично знали, что невинные шуточки эльфа порой могут оказаться куда суровее, чем любые наказания, которые были бы способны измыслить их родители.

— Ваши родители желают провести вечерок наедине, — сердито проворчал Пак, — чтобы им никто не мешал. И между прочим, это для вас же лучше, а не только для них. И вы должны понимать, не маленькие уже: как они могут спокойно побыть наедине, ежели то и дело переживают, как бы с вами чего не стряслось? А вот когда с вами на вечерок останусь я, у них душеньки будут спокойны.

Все четверо детей стыдливо потупились. Корделия вычерчивала на полу круги мыском туфельки. Род промолчал. Он смотрел на эльфа с уважением — тот его здорово удивил своими воспитательскими способностями.

— А теперь пожелайте папе с мамой доброй ночи, — распорядился Пак, — да скажите им, что вам будет хорошо и весело, покуда вы будете вверены, так сказать, моему попечению.

Дети неохотно друг за дружкой подошли к родителям, не слишком искренне торопливо поцеловали их в щеку (что касалось Корделии и Грегори), а Магнус и Джеффри по-мужски пожали руку отца и чмокнули мать.

— Ну, теперь ступайте, — сказал Пак Роду и Гвен, — и не тревожьтесь за судьбу ваших детишек. Я позабочусь о том, чтобы с ними ничего не случилось, даже если против них дерзнет ополчиться целая дюжина рыцарей, потому что тогда на их защиту выступит целый легион эльфов!

— Не говоря уже о том, что ты самолично без особого труда сумел бы одолеть эту самую дюжину рыцарей, — понимающе кивнул Род. — Спасибо тебе, Пак.

— Будь благословен, Робин, — едва заметно улыбнувшись, произнесла Гвен.

Пак вздрогнул:

— Леди, вы бы поосторожнее! Нельзя же так шутить!

— Но это же я тебя благословляю, — успокоила его Гвен, — и больше никто. Но я тоже благодарна тебе, добрый дух.

— Да мы с радостью, чего уж там. — Пак снял колпачок и галантно поклонился Гвен. — Особенно когда такая красотка просит. Ну, ступайте, ступайте, да поторопитесь, уже вечереет!

Супруги последовали совету эльфа. Род закрыл за собой дверь, и они с Гвен прошли пять шагов по тропинке, считая про себя.

— Шесть, — тихо проговорил Род. — Семь…

Как по команде, из окошка за их спиной высунулись четыре мордашки и послышалось:

— Счастливо прогуляться!

— Доброй ночи, мам!

— Пока!

Род усмехнулся, а Гвен сдержанно улыбнулась. Они помахали детям руками, отвернулись и зашагали дальше по тропинке.

— Нам с ними повезло, — улыбнулся Род.

— Это верно, — вздохнула Гвен. — Но будет так приятно еще разок хоть несколько часов побыть наедине.

Они вошли в сумеречный лес. Род обнял жену. Она довольно улыбнулась, чем несказанно его порадовала.

— И куда же ты меня поведешь, супруг мой и господин? — проворковала она.

Род улыбнулся ей:

— Я тут как-то раз встретился с одной сухонькой, маленькой старушкой — она шла из лесу и несла тяжеленную вязанку дров. Спотыкалась, бедняжка, ругалась на чем свет стоит, каждые десять футов от усталости опускала вязанку на землю. Вот я и предложил ей сесть верхом на Векса, а дрова донес сам до скрещения дорог, где старушку поджидал сын. Она была так рада, что и не передать, и чтобы хоть как-то отблагодарить меня, устроила мне небольшую прогулку и показала маленькую полянку с чудесным озерцом. — Он вздохнул. — Признаюсь, никогда не видел ничего более красивого неподалеку от нашего дома — исключая, конечно, тех, кто в нем живет.

Гвен удивленно взглянула на мужа, но он заметил в ее взгляде мечтательность и погрозил ей пальцем:

— Нет-нет, только не говори мне, что теперь все точно так же, как в те дни, когда я за тобой ухаживал! Ведь мы познакомились в разгар маленькой гражданской войны!

— Верно. Но мне вспомнились те дни, что за ней последовали.

— Сразу после окончания войны мы поженились.

Она потерлась щекой о его грудь:

— Вот это самое мне и вспомнилось.

Род взглянул на жену, улыбнулся, опустил голову, прижался щекой к ее легким, пушистым волосам.

Неожиданно лесная тропинка оборвалась. Раздвинув ветви, супруги вышли на поляну, и перед ними предстало прекрасное озеро, вода в котором сверкала как драгоценный камень. Камни пологими уступами спускались к берегу, поросшему цветами. Ветви деревьев смыкались над озером подобно зеленому куполу.

У Гвен вырвалось:

— О, как красиво!

И тут она увидела единорога.

Он вышел из тени у края пруда, опустил голову к воде и стал пить.

Род затаил дыхание, но даже при том, как он был очарован этим зрелищем, разум его автоматически отметил, что вода в озере, судя по всему, необыкновенно чиста, если ее рискнул пить единорог.

Но вот сказочный серебристый зверь поднял голову и посмотрел на людей.

Гвен изумленно ахнула и медленно, зачарованно пошла к озеру.

Род пошел за ней, едва смея дышать.

Стоило Гвен подойти ближе к берегу, как единорог отступил в тень деревьев. Гвен растерялась.

— Прости, милая, — прошептал Род.

— Я никогда не буду жалеть об этом, — негромко отозвалась она. — Но, господин мой, в его глазах был не только испуг. В них была мольба. Не могло ли быть так, что он нуждался в нашей помощи?

— Что он нас нарочно разыскал, ты это хочешь сказать? — Род нахмурился. В глубинах его сознания сработала сигнализация. — Гвен… но даже на Грамерае единороги не водятся.

Гвен покачала головой:

— Не забывай о «ведьмином мхе», милый. На Грамерае стоит только какой-нибудь старенькой тетушке вообразить такого зверя, когда она рассказывает сказку, — он тут же возникает, а она и не догадывается, что она — колдунья.

Но Род ничего не ответил жене. Он оглядывался по сторонам, насторожив все чувства, и старался понять, что здесь не так. Он не упускал ничего и быстро, но внимательно осмотрел всю поляну целиком, пригляделся к тому, в какие краски закат окрасил колючие кусты, прислушался к шелесту листвы и наконец различил поскрипывание кожи и звяканье металла у себя за спиной…

Он резко развернулся и выхватил из ножен меч, и брошенная кем-то пика просвистела около его плеча и упала на землю.

— Берегись! — крикнул он, но как только Гвен обернулась, ее ударили по голове дубинкой. Она рухнула на землю, и Род гневно взревел, наполнившись безумием берсеркера. Ему казалось, что чудесная лесная поляна окрасилась в цвет крови. Дико крича, он бросился вперед и принялся размахивать мечом, лезвие которого разгорелось подобно пламени. Его противник отскочил назад. Глаза у него сверкали, он был настороже, но явно не испытывал страха.

С трех сторон подступали его напарники. Род догадывался, что позади него — еще один негодяй, и позволил себе оглянуться и бросить на того взор, пылающий яростью. Вспыхнуло пламя, кто-то вскрикнул. Род отразил удар, нанесенный первым мерзавцем, и зыркнул на того, что наступал на него слева. Тот отлетел назад, стукнулся спиной о ствол дерева и упал на землю, но тут справа на Рода бросился другой разбойник и нанес Роду сокрушительный удар по макушке. Ощущение у Рода было такое, словно весь мир наполнился его болью. Видя все сквозь кроваво-красную дымку, он пошатнулся, но все же заставил себя поднять руку и взмахнуть мечом, и мерзавец взвыл и рухнул наземь. Его щека, рассеченная лезвием меча Рода, обагрилась кровью. Но Род забыл о том, что есть еще один негодяй — у него за спиной. Просвистела в воздухе веревка, наброшенная петля обожгла шею Рода, он не удержался на ногах и упал. Сверху на него рухнуло чье-то мягкое тело и прижало к земле с такой силой, что Род чуть не задохнулся. Потом его и того, кто лежал на нем, поволокли по земле, и Род не без труда догадался, что лежит на нем Гвен. Род взвыл и попытался разрубить мечом опутавшую его и жену сеть, но лезвие запуталось в ней. Он яростно вцепился в сеть, попробовал разорвать ее и тут услышал, как кто-то прокричал:

— Ага, попались! А теперь тащите их! Еще два метра!

Род отчаянно пытался упереться в землю ногами и встать. Что бы там ни находилось — в двух метрах, он знал, что это ему вряд ли понравится.

И тут он увидел… странную ребристую конструкцию на выдвижных опорах, обрамлявшую треугольную арку, в проеме которой сверкал слепящий солнечный свет. Род узнал эту конструкцию. Это были те самые ворота или точно такие же, как те, через которые однажды он и все его семейство, за исключением Грегори, угодили в альтернативную вселенную, на планету под названием Тир-Хлис. Род яростно и испуганно взревел, направив всю силу своего гнева на эту мишень…

Он опоздал всего на мгновение. Сеть врезалась ему в спину, его рывком подняли на ноги и швырнули вперед, и только тогда конструкция межпространственных ворот позади него озарилась пламенем.

Рода замутило. Он наконец сумел упереться ногами в землю и встал. Сорвал с себя сеть, ошарашенно огляделся по сторонам.

До самого горизонта тянулась поросшая травой равнина. Пахло свежестью, приятно грело солнце. Место явно находилось не на возвышенности — земля была ровной, как шахматная доска. Род повернулся, потрясенный царившей здесь тишиной, которая тем более изумляла, что нарушали ее только щебетание птиц да жужжание насекомых. От того места, где Род оставил опутанную сетью Гвен, земля постепенно шла на подъем и переходила в цепь холмов. Вдалеке, на самом горизонте, синели вершины горного кряжа. И повсюду, повсюду росла трава — высокая, до пояса.

Это был не Грамерай.

Род в отчаянии осматривал окрестности, мучаясь от осознания собственного бессилия. Все было очень ловко задумано. Его и жену заманили в ловушку и…

Злость сменилась страхом. Да, засада была превосходно спланирована. Первым делом отключили Гвен… Жива ли она?! Род опустился на колени рядом с женой, распутал сеть, осторожно приподнял голову Гвен, бережно пошлепал ее по щекам:

— Гвен! Очнись! Приди в себя, пожалуйста! Гвен, ты жива? Очнись!

Род прижал губы к губам жены, ощутил ее дыхание и облегченно вздохнул. Она была жива. Все остальное было не так уж важно — главное, она была жива!

С опозданием Род вспомнил о своих экстрасенсорных способностях, но это было неудивительно — ведь он овладел ими по-настоящему всего-то два года назад. Он замер, напряг сознание — и услышал сон Гвен. Род улыбнулся, добавил свой образ в этот сон и попросил жену проснуться и заговорить с ним — что она и сделала.

— Нет-нет, мне уже хорошо, — пробормотала она. — На миг только стало дурно, а…

— Да не на миг, пожалуй. — Род бережно прикоснулся кончиками пальцев к ее макушке. Она какое-то время лежала неподвижно… и вдруг ахнула. Род кивнул. — Шишка величиной с гусиное яйцо. Ну… пока с яйцо малиновки, но будет с гусиное, это точно.

Гвен подняла руку, опасливо потрогала шишку и, поморщившись, спросила:

— А что случилось, господин мой? Я помню только, что ты обернулся и издал боевой клич…

— На нас напала шайка разбойников. Сначала они одним Ударом лишили чувств тебя, а меня превзошли числом. Потом нас опутали сетью и швырнули в проем межпространственных ворот.

Гвен улыбнулась:

— Сетью опутали, вот как? А твоя голова, видно, оказалась для них слишком крепкой.

— Ну, спасибо, — усмехнулся Род. — И потом, не исключено, что им был дан приказ не убивать нас, а драться куда труднее, когда тебе велено только оглоушить кого-то, но при этом оставить в живых.

Гвен нахмурилась:

— А почему ты решил, что они не хотели нас убивать?

— Потому что они орудовали не пиками, а дубинками. Но живыми им нас взять не удалось, и тогда они решили вышвырнуть нас из нашего места и времени. — Род сдвинул брови, огляделся по сторонам. — А это означает, что где-то поблизости запросто может сидеть в засаде еще кто-нибудь из наших врагов, выжидая возможности совершить вторую попытку.

— Верно, господин мой. Если они желали сохранить нам жизнь, стало быть, у них для того была веская причина. — Она пристально посмотрела на мужа. — А что это за «межпространственные ворота», о которых ты говоришь? Почему-то при упоминании о них мне вспомнился Тир-Хлис.

Род кивнул:

— Не зря он тебе вспомнился. То самое и есть. Но как футурианцы узнали, где подстеречь нас? Ведь ворота, должно быть, были установлены заранее.

— Та старуха… — пробормотала Гвен.

Род стукнул себя кулаком по лбу:

— Конечно! Все было подстроено! На самом деле она вовсе не нуждалась в моей помощи… а была агентшей футурианцев!

— Они знали, что ты никогда не откажешь человеку в подмоге.

Род кивнул:

— А я, всегда готовый прийти на выручку ближнему, помог старушке и проглотил наживку. Она показала мне дорогу к западне, которую сама же и расставила. — Он покачал головой. — Напомни мне, чтобы я больше никому никаких услуг не оказывал.

— Никогда такого не пожелаю, — решительно заявила Гвен. — Однако впредь следует задумываться о том, что может сулить доброта.

— Верно, — согласно проговорил Род. — Подарки судьбы лучше распаковывать, держа их под водой. — Он огляделся по сторонам и нахмурился. — Интересно, в какую альтернативную вселенную нас забросили на этот раз?

Вдруг прозвучало залихватское улюлюканье, и три десятка лиловокожих мужчин в юбках из звериных шкур поднялись из травы в ста ярдах от Рода и Гвен.

Род и Гвен вытаращили глаза от изумления.

В воздухе просвистело копье и вонзилось в землю в полуметре от ног Рода.

Род охнул и выпалил:

— Где бы мы ни очутились, нас тут явно не ждут с распростертыми объятиями. Бежим, милая!

Они вскочили, развернулись и побежали прочь. Гвен на бегу подхватила подол юбки.

— Наши похитители могли бы нам позволить хотя бы метлу с собой захватить!

— Да, это они плохо придумали, — бросил Род и закусил губу. Но между прочим, ты, пожалуй, права, милая. Давай-ка попытаем счастья… Ты готова? — Он обнял жену за талию. — Полетели!

Они взмыли ввысь. Род употреблял все старания для того, чтобы сохранять вертикальное положение. Аборигены стали маленькими и далекими. Род и Гвен парили на высоте футов в двадцать.

— Развернись, — посоветовала мужу Гвен.

Род последовал ее совету, оставив вопрос «зачем» на потом. Покуда он еще был новичком в левитации и потому согласен был оставить за Гвен роль штурмана.

А у Гвен появилась дерзкая мысль. Супруги Гэллоугласс помчались вниз, прямо на аборигенов, словно разъяренные фурии.

Дикари замерли в неподвижности — отчасти от удивления, но больше от страха. Тем, кого они рассматривали как добычу, атаковать было не положено.

— Издай-ка боевой клич, — предложила Гвен.

Род ухмыльнулся и произвел вопль, которым с легкостью посрамил бы мятежников в Дикси[2].

Это было ошибкой. Что-то родное и знакомое, видимо, послышалось дикарям в этом вопле. Оправившись от потрясения, они сомкнули ряды перед летящими на них Гэллоуглассами.

— Неверная тактика, — проговорил Род. — Держись покрепче. — Он всеми силами пожелал оказаться выше и пролетел над головами дикарей, значительно перекрыв расстояние полета стрелы. А потом они с Гвен опустились ниже.

— А зачем так низко, супруг мой? — поинтересовалась Гвен.

— А вдруг горючего не хватит, — пошутил Род.

Гвен побледнела:

— Если нам предстоит удариться о землю, господин мой, я бы предпочла не лететь так быстро.

— Не волнуйся, малышка. Если что, я приторможу…

Земля шла под уклоном вверх. Род, естественно, летел параллельно земле, а развопившиеся дикари быстро уменьшались в размерах. Все дальше и дальше улетали Род и Гвен, и вскоре аборигены остались за изгибом горного кряжа.

— Они остались в полумиле, не меньше, позади, господин мой, — возразила Гвен. — Разве не время им отказаться от попытки захватить нас в плен.

Род кивнул:

— Как скажешь, милая. Надеюсь, они слышали, что ты сказала.

Он сбавил скорость, и они с Гвен плавно опустились на землю. Коснувшись ее ступнями, Гвен улыбнулась:

— Ты делаешь большие успехи в использовании своего дара, мой господин.

— О, знаешь — все дело в практике, — с наигранной небрежностью ответил Род, однако от него не укрылось, что похвала жены несколько насмешлива. — Должен, однако, признаться: я сильно удивлен, что не вызвал законного ужаса у этих охотничков.

— Верно, — нахмурилась Гвен. — Что же они за люди?

— Ну… Похоже, дикари средней руки.

— Но они… они лиловокожие!

— Люди вообще очень разные, — философски изрек Род. — Но с другой стороны… как знать: не смоется ли эта красочка с них после первого дождя?

Гвен вытаращила глаза:

— Не желаешь ли ты сказать, что они красят себя с головы до ног?

Род кивнул:

— Не так уж это необычно. На самом деле, если бы не их цвет, я бы сказал, что мы с тобой угодили по ту сторону Адрианова вала в стране под названием Британия, где держали оборону племена пиктов году примерно в сотом до нашей эры.

— И что же, они вправду были такие?

— Были, были, милая, можешь удостовериться в этом, заглянув в любой учебник истории — если, конечно, тебе удастся его раздобыть. Пикты размалевывали себя синей краской. — Род сдвинул брови. — Правда, это было невероятно давно, и тема, казалось бы, должна быть закрыта…

Ветер снова донес до них боевые вопли.

Род обернулся.

Они появились на вершине цепи холмов — точно такие же лиловые, вооруженные копьями и орущие, как эвмениды[3].

— Пора сматываться! — заключил Род и снова крепко обнял Гвен за талию.

— Только на этот раз не так высоко, господин мой, прошу тебя.

— Чего не сделаешь, лишь бы тебе было приятно, — отозвался Род и сосредоточился. На несколько мгновений перед глазами у него поплыло, и они с Гвен снова взмыли ввысь.

— Вперед, — пробормотала Гвен.

Они полетели вперед, никуда не сворачивая, быстрее, чем летает копье (так, на всякий случай).

— С техникой у них явно не шибко, но тактика явно терранская. Похоже, они решили зайти с тыла.

— Именно так. И долго ли они будут так себя вести?

Род обернулся, оценил обстановку:

— Поглядим… Они не в кольцо нас взять пытаются, а пустились следом за нами.

— Неприятно. И долго они смогут бежать?

Род пожал плечами;

— Думаю, столько же, сколько мы будем лететь.

— А мы сколько сможем лететь, господин мой?

Род снова пожал плечами:

— Я недавно поужинал. Часов шесть-семь, по меньшей мере. — Он взглянул на Гвен. — Какие будут предложения относительно направления?

Гвен покачала головой:

— Наверное, все равно, когда не знаешь, куда хочешь попасть.

Род кивнул:

— Это я понимаю. Я тоже когда-то был молод.

Гвен глянула на него:

— Ты, похоже, не очень-то испуган, господин мой.

— Нет, не очень. Эти ребята пока не изобрели противовоздушную артиллерию… А ты как? Боишься?

— Нет, — ответила Гвен, запрокинула голову и умиротворенно вздохнула.

На горизонте появились яростно вопящие размалеванные дикари.

Род выпучил глаза:

— Интересно, как они ухитрились так быстро сюда добраться?

— Нет, это другое племя. Эти выкрашены в желто-зеленый цвет.

— По-моему, это называется «салатный» — но ты права. — Род нахмурился. — Что-то неохота снова идти в атаку. Ты тоже так думаешь?

Гвен кивнула:

— Поверни в другую сторону, господин мой. Не хотелось бы кровопролития.

Род развернулся на сто восемьдесят градусов, и как раз в это мгновение с этой стороны, из-за холмов, показались их предыдущие преследователи.

— Разворот, еще разворот, — скомандовал сам себе Род. — Пилот — навигатору: взять курс перпендикулярный направлению преследования. Вперед, согласно вычерченному вектору!

Гвен оглянулась назад:

— Они объединились в погоне, господин мой.

— Плохо дело, — невесело усмехнулся Род. — А я-то надеялся, что они друг на дружку накинутся.

— Нет, все вместе бегут, — вздохнула Гвен. — А почему мы не повернули налево, супруг мой?

— Я либерал. Сторонник правых взглядов.

— И что?

— Почему бы не направо? Я ведь не знаю, куда лететь… Погляди-ка, а что это там впереди, на возвышенности, а?

— Еще дикари, — ответила Гвен.

— Вполне веская причина для того, чтобы сделать правый поворот, — заключил Род, что и сделал.

— А эти какого цвета были, дорогая?

— Оранжевого, господин мой.

Род пожал плечами:

— Да, цвета тут у них разнообразные… Между прочим, если у нас на пути попадется еще одно племя, считай, нас окружили.

— Молю тебя, лучше не говори об этом, господин мой.

— Ладно, не буду. Но на всякий случай приготовлюсь к восхождению по горам. Ты уверена, что не можешь лететь сама?

Гвен сокрушенно покачала головой:

— Без метлы не смогу.

— Ох уж этот мне устав профсоюза, — вздохнул Род.

Над его головой просвистело копье и вонзилось в землю в десяти футах впереди. Род проводил его взглядом:

— Пожалуй, хорошо, что ты рядом со мной. Целятся они паршиво, так что для нас с тобой плюс, что мы представляем собой раздвоенную мишень.

Гвен проводила взглядом второе копье, описавшее дугу у них над головами. Оно пролетело футах на двадцать выше.

— Сдается мне, что они нас слишком низко ценят как врагов, господин мой. Не отборные войска послали они драться с нами.

— Отборные не отборные, но уж отменно размалеванные — это как пить дать. Не возражаешь, если я прибавлю скорость, милая?

— Нисколько не возражаю, — оглянувшись, отозвалась Гвен. — Копий в воздухе нет, господин мой.

— О’кей, вперед! — выкрикнул Род, и они помчались вперед над высокой травой так, словно за ними гнался призрак Карактака[4]. Вопли дикарей, быстро стихая вдали, сменились разочарованным воем.

— Ну, ладно, — облегченно вздохнул Род. — Из западни мы, можно сказать, выбрались — если только никто не выскочит из-за следующей горы.

Они поднялись выше, перелетели через холм и увидели ровную, прямую линию, протянувшуюся поперек равнины вдоль горизонта.

— Стена! — воскликнула Гвен.

— Не может быть! — вытаращив глаза, вскричал Род и задумчиво сдвинул брови. — Кто знает, как близко могут находиться параллельные вселенные? Гвен, я буду наблюдать за тем, чтобы по нам не выпустили каких-нибудь летающих зарядов, а ты попробуй заглянуть в мысли тех, кто находится за стеной, и попытайся выяснить, на каком языке они разговаривают.

Взгляд Гвен на миг стал отстраненным, но тут же прояснился, и она сообщила:

— Они говорят на нашем наречии, господин мой.

Род еще сильнее нахмурился:

— Странно… но стены строили не только римские завоеватели. Еще их строили китайцы… а если задуматься, то стены возводили и на некоторых планетах Терранской Сферы в пору их освоения…

— Кажется, я догадываюсь, о чем ты говоришь…

— Все объясню подробно, когда за нами не будет погони. Видишь что-нибудь, с виду напоминающее ворота?

— Вон там, — указала Гвен. — Бревенчатые, похоже.

То, на что указывала Гвен, оказалось темным прямоугольником посреди камней. Вскоре стали видны перемычка и створки.

— Точно, ворота. Туда и направимся. Забавно, что там, за стеной?

— Вот и узнаем, — пробормотала Гвен.

Стена неумолимо приближалась.

— Снижаемся, — сказал Род. — Сделай вид, будто бежишь, — посоветовал жене Род и усиленно заработал ногами, как опытный бегун на длинные дистанции.

Гвен подобрала юбки и весело «побежала» рядом с ним.

Род снизился окончательно и, опустившись на землю прямо перед воротами, забарабанил кулаком в бревенчатую створку:

— Эй! Помогите! Откройте! Впустите нас! Погоня! Стреляют! Враги!

Он опустил руку и прислушался. Тишина. Никакой реакции. А вопли дикарей позади приближались к пределу Допплера[5], да и просто приближались.

Род отступил назад и посмотрел вверх, на край стены:

— Тут что-то не так. Не вижу ни одного дозорного.

Гвен сдвинула брови, и ее взгляд снова стал задумчиво-отстраненным.

— За стеной — люди, господин мой. Но они очень осторожны.

— С чего бы это? Только из-за того, что никогда раньше нас не видели, и теперь боятся, что наше появление — уловка, рассчитанная на то, чтобы заставить их открыть ворота? — Он склонил голову набок. — Вообще-то, если задуматься, я слегка смахиваю на Улисса…

— Не знаю, кто это, господин мой, но может, и так. Однако не мог бы ты попытаться убедить их в нашей честности?

— А как насчет того, чтобы не тратить так много слов? — Род изо всех сил стукнул по воротам сапогом. — Эй! За нами гонятся дикие индейцы! Откройте же! Выпускайте кавалерию!

— Хватит стучать, трусливый сосунок! — послышался сверху зычный бас.

Род отошел от ворот и задрал голову.

Сверху вниз на него и Гвен смотрел свирепого вида мужик в просторной рубахе, небритый и явно с жестокого похмелья. Он прижал ладонь к виску:

— Вот так-то лучше. А то барабанит, барабанит, а у меня башка раскалывается.

С этими словами небритый детина исчез за стеной.

— Вот это здорово! — взревел Род. — Вернись и впусти нас, а не то я сейчас разнесу эти ворота в щепки!

— Придется подождать, пока мы доиграем кон, — послышался приглушенный бас из-за стены. К нему присоединилось еще несколько грубоватых мужских голосов, явно выражавших согласие.

— Но… но… но… — Род сдался и обратился к жене: — Но что же там, за стеной?!

— Мы уже не одни, господин мой, — сообщила Гвен.

Род обернулся и увидел разноцветных дикарей, выстроившихся в шеренгу на горизонте. Аборигены стояли опершись на копья и наблюдали за развитием событий.

Издав тягучий стон, створки ворот распахнулись. В проеме стоял, осклабясь, тот самый небритый тип, который разговаривал с Родом со стены.

— Фул хаус, — сообщил он. — Я сцапал неплохой куш.

— Оно и заметно, — многозначительно отозвался Род и оценил взглядом внушительное пузо незнакомца. Подняв взгляд к его физиономии, он разглядел багровый нос, яснее всяких слов говорящий о том, что его обладатель — страстный любитель рома, а рядом с носом — лиловый шрам. Голову детины венчала густая черная шевелюра. Рубашка на нем была белая — вернее, со следами былой белизны. Пузо подпоясывал черный ремень, поддерживавший зеленые форменные штаны, заправленные в черные ботинки, отчаянно нуждавшиеся в чистке.

— Ладно, — пробасил детина. — Чего торчать тут да лаяться. Входите, ежели уж вам так приспичило.

— О да, — только и ответил Род и, из предосторожности обняв Гвен за талию, вошел в ворота.

Глазки детины при взгляде на Гвен зажглись, но все же он махнул рукой, дав знак кому-то, находившемуся на стене. Ворота начали закрываться, но до того, как они захлопнулись, детина успел еще раз махнуть рукой — на этот раз он дал знак дикарям. Огромный дубовый засов, которому следовало бы водвориться в тяжеленные железные скобы, валялся на земле у ворот, но детина и не подумал на него взглянуть. Он обернулся к гостям и снова уставился на Гвен. Похмелье немного отступило перед интересом к женщине, и он оценивающе смерил ее взглядом с ног до головы. Гвен покраснела и одарила детину гневным взором.

Род громко кашлянул.

Детина глянул на него и заметил его возмущение. Похмелье вступило в сражение с похотью и проиграло. Чтобы спасти чувство собственного достоинства, детина проворчал:

— Где это вы разжились этими обносками?

— А ты где разжился спиртным? — парировал Род.

Во взгляде детины появилась осторожность. Его глаза стали непрозрачными.

— Ладно, считайте, мы вас впустили, — буркнул он и отвернулся.

Род недоуменно вытаращил глаза:

— Эй, минутку!

Детина остановился, обернулся, в отчаянии воззрился в небо:

— Ну, чего еще?

— Куда нам идти?

— Куда хотите, туда и топайте, — проворчал детина и снова отвернулся.

Род несколько секунд простоял, открыв рот от изумления.

Наконец он пожал плечами и посмотрел на Гвен:

— Наверное, стоит пойти за ним.

— Наверное, — согласилась Гвен, и они зашагали по длинному наклонному пандусу, который вел к стене.

Поднимаясь по пандусу, Род обратил внимание на то, что он изготовлен из литого пластикрита — полимерного бетона. Как, впрочем, и сама стена. Пластикрит был местами выщербленный, местами в заплатах, но от этого не переставал быть пластикритом.

— Да… хороши римляне, ничего не скажешь, — пробормотал Род.

— Господин мой?

— Этот материал называется «пластикрит», — ответил Род. — И изобрели его не раньше две тысячи сорокового года нашей эры. Значит, мы никак не в Британии времен ее завоевания римлянами. Это было на тысячу шестьсот лет раньше.

— Я об этом ничего не знаю, — нахмурив брови, отозвалась Гвен. — Верю тебе на слово. Но что же это за мир, если так?

Род потер подбородок, огляделся По сторонам:

— Может быть — только может быть, — мы находимся в нашей вселенной, Гвен. Нет, это, конечно же, не Грамерай. Это другая планета, обращающаяся вокруг другого солнца. — Он взглянул на жену. — Но безусловно, это не может быть Терра.

— Что такое «Терра»?

Род изумился не на шутку. Чтобы женщина-терранка даже не знала названия планеты, давшей жизнь ее роду!.. Но он сдержался, вспомнив о том, что на Грамерае историческая наука никогда не была особенно развита. На самом деле обитатели этой планеты не имели понятия о том, что существуют другие миры, помимо их собственного.

— Терра — это мир, откуда родом твои предки, милая, — планета, откуда изначально родом все люди. Эта наша родина.

Гвен несколько мгновений молчала, переваривая эти сведения.

А пока она молчала, они с Родом поднялись на самый верх Стены. Во все стороны, насколько хватало глаз, тянулся этот высокий крепостной вал. На четыре фута ниже края пластикритовых стенок лежал бетон.

Несколько мужчин стояли на коленях или сидели у костра неподалеку от того места, где на Стену выводил пандус. Как тот детина, что открыл Роду и Гвен ворота, эти мужчины тоже были в белых рубахах, зеленоватых штанах и черных ботинках, но на большинстве из них также были зеленые куртки, застегнутые на все пуговицы. На рукавах курток виднелись у кого нашивки, а у кого — более светлые пятнышки на тех местах, где нашивки были прежде.

«Военная форма, — догадался Род, а следующая догадка была такая: — Это солдаты!»

Гвен широко открыла глаза. Она прекрасно слышала мысли мужа.

Однако эти солдаты не производили впечатление слишком вымуштрованных. Либо тут действительно никто не требовал от них соблюдения строгой воинской дисциплины, либо в данный момент не велось военных действий. Род услышал шелестение карт и щелканье фишек.

Солдаты обернулись, заметили Гвен и выпучили глаза.

Она улыбнулась — вежливо, но неприступно.

Солдаты разразились звуком, похожим на мурлыканье изголодавшихся котов. Сидевший ближе других к Роду и Гвен сержант поднялся. Ростом он оказался дюймов на восемь выше Рода и дюйма на четыре шире его в плечах. На три четверти он состоял из мышц’ а в остальном — из жира. Физиономия у сержанта красотой не блистала. Неприятно, по-хозяйски ухмыляясь, он шагнул навстречу к Гвен.

Род предостерегающе поднял руку. Его ладонь коснулась груди надвигающегося сержанта. Тот удивленно зыркнул на Рода, на пробу несколько раз подряд попытался продвинуться вперед, после чего изумленно заявил:

— Не пускает! — И одарил Рода одобрительным взглядом. — А ты крепыш, хоть и коротышка!

— Ну, спасибо, — чуть насмешливо улыбнулся Род. — А теперь… почему бы вам не вернуться к игре?

Остальные солдаты с неподдельным интересом наблюдали за происходящим.

Сержант злорадно осклабился и покачал головой:

— Не надо грубить, малый. — Он смерил Рода взглядом с головы до ног, присмотрелся к камзолу и лосинам. — Актер, видно. Или клоун. Ну так я вот что тебе скажу, парень: бабы у нас тут, на Стене, общие.

С этими словами он развернулся к Гвен, попытавшись отбросить руку Рода.

Но это у него не получилось.

Род ухватил сержанта за куртку:

— Вернитесь к игре, сержант. Будьте хорошим мальчиком.

— Гостям так себя вести не положено, — послышался откуда-то сбоку голос небритого детины.

— А хозяевам — тем более, — возразил Род. — Это что же, называется, гостеприимство, когда ты в гостях, а хозяева намереваются изнасиловать твою…

— Изнасиловать??? — выпучил глаза сержант-здоровяк. Он запрокинул голову, разразился раскатистым хохотом, а потом согнулся в поясе и обхватил трясущийся живот. — На Стене — баба, и ее надо изнасиловать!

— Они не такие, — пояснил небритый. — Они явились… ну, добровольно — да, добровольно, скажем так.

Род приподнял сержанта и оттолкнул его. Здоровяк попятился назад, продолжая хохотать. Род тоже отступил и принял боевую стойку.

— Эта женщина, — проговорил он мрачно, — ни в чем таком не нуждается.

Сержант резко перестал хохотать и зловеще прищурился.

— Поучи-ка его хорошим манерам, Талер, — басом прорычал небритый.

«Господин мой, — прозвучал в сознании у Рода мысленный голос Гвен. — Тут неподалеку на земле валяются камни. Я могла бы…»

«Ни в коем случае! — мысленно воскликнул Род. — Не хочешь же ты, чтобы здесь началась „охота на ведьм“! Аборигены видели, как мы летали. Наверняка они верят в чудеса. А эти парни цивилизованные! Эти привыкли убивать все, что им непонятно!»

Вслух он проговорил:

— Что останется, можете собрать с помощью аптечки первой помощи.

Глазки Талера весело сверкнули. Он хохотнул раз, другой, третий… и повалился наземь. Несколько мгновений он катался по бетону, держась за живот, но вскоре издал боевой вопль, вскочил, как на пружине, продолжая хохотать, и поддел Рода макушкой под подбородок.

Род отлетел назад и ударился спиной о стенку.

Талер наступал, размахивая кулаками.

Род увернулся, нырнул в сторону и повалился на спину.

Талер осклабился и кинулся к нему.

Род приготовился врезать ему сапогами в нижнюю челюсть. Он вложил в удар всю силу, но Талер в последнее мгновение вывернулся, отступил и сам заехал успевшему вскочить Роду ботинком по челюсти. Род пошатнулся, но удержался на ногах, отступил в сторону и, сделав Талеру подножку, успел заметить, как ладонь сержанта летит прямехонько к его переносице.

Род пригнулся, и удар пришелся ему по лбу. При всем том он оказался необычайно силен. Род, у которого помутилось в глазах, в ужасе догадался: этот удар был первым из двух, а второй мог оказаться смертельным.

Да, похоже, тут и вправду недолюбливали чужаков.

Талер снова замахнулся и ударил. Его удар предназначался для того, чтобы перебить Роду гортань, но в последнюю секунду Род все же отскочил в сторону, и удар Талера пришелся по пластикриту. Тот взвыл от боли, а Род, вновь приняв боевую стойку, врезал ему в солнечное сплетение каратистским ударом. Но Талер успел разгадать его тактику и в последнее мгновение отпрыгнул назад. Это избавило его от силы удара, но все же ее хватило для того, чтобы он на миг задохнулся, а Роду только и нужен был этот миг.

Он заработал кулаками. Талер еле успевал отбиваться и отступал так быстро, как мог. Успех придал Роду лишнюю уверенность, и в какое-то мгновение он слишком широко расставил ноги. Талер этого момента не упустил и сделал Роду подножку, одновременно въехав ему по уху кулаком размером с двойную порцию телячьей грудинки.

У Рода закружилась голова, он пребольно ударился о пластикрит, но он успел опустить подбородок и потому ударился не так сильно, как мог бы.

Мир бешено проносился перед его глазами, но он все же успел заметить подошву опускавшегося на него ботинка Талера. Род ухватил противника за ногу, вывернул ее и отшвырнул верзилу. Талера отбросило назад. Чертыхаясь и воя, он пытался удержать равновесие.

Род сгруппировался, рывком вскочил на ноги. Треклятый ботинок вновь устремился к его лицу.

Что и говорить — видок у Талера был такой, что можно было четко определить: высоких баллов при определении КИ он явно не получал, но зато драчуном был опытным и потому вряд ли бы стал применять тот же прием во второй раз. Однако такое уже имело место. Род схватил его за ногу, но приготовился к уловке, и уловка незамедлительно воспоследовала: Талер врезал ему кулаком по затылку.

Род отпустил его ногу, шагнул вперед и, выставив перед собой руки, сжал их в «замок».

Удар пришелся Талеру снизу по челюсти.

Глаза у того остекленели, он закачался.

Род отступил и нанес ему сокрушительный апперкот с правой.

Голова у Талера запрокинулась, ноги подкосились, и он плашмя рухнул на пластикрит.

Род стоял над ним, тяжело дыша. У него болела голова от полученных ударов. Он быстро огляделся по сторонам, в любое мгновение ожидая нападения со стороны товарищей Талера.

Но те сидели на своих местах — только злобно поглядывали на Гвен и потирали щеки.

Род недоверчиво посмотрел на жену.

Гвен возмущенно обернулась.

«У них нет ни совести, ни чести, господин мой! Они были готовы напасть на меня, покуда ты меня защищал!»

Как ни было Роду больно, он не удержался от усмешки. Ему было искренне жаль любого мужчину, который дерзнул бы прикоснуться к его любимой жене.

— И что ты с ними сделала?

— Всего лишь отвесила каждому по пощечине, господин мой.

По пощечине, сила которой значительно возросла за счет телекинеза, догадался Род. Он удивился, как это никто из мужиков еще не отправился в больницу.

— Превосходно, — прозвучал холодный, удивленный голос.

Род резко обернулся.

Высокий стройный молодой мужчина стоял, прислонившись к наружной стенке. Его форма была аккуратно отглажена, на голове красовалась фуражка с блестящим черным козырьком. Нашивок на рукавах не было, но на погонах блестели маленькие медные бритвочки.

Этот явно был офицером.

Он повернул голову и обратился к небритому типу:

— Сержант.

— Сэр!

Невероятно, но небритый вытянулся по стойке «смирно».

— Вы одеты не по форме, а то, что на вас надето, и одеждой не назовешь. К тому же вы совершенно непотребно выглядите.

— Да, сэр, — согласился детина и добавил, защищаясь: — Но все-таки я тут.

— Это верно, и потому вы получаете десять минусов, а не пятьдесят.

Небритый дрогнул:

— Сэр! Да это же все мое следующее жалованье!

— Вам так мало платят? Жаль, жаль. Однако наберитесь мужества, старина. Приведете себя в порядок, начистите до блеска ботинки и через несколько месяцев вернете с лихвой все, что потеряли. — Он отвернулся и, подойдя к поверженному Талеру, легонько пнул того носком ботинка. — Бедняга. Но что от него было ожидать? — Наконец офицер повернулся к Роду. — А вы профессионал, должен вам заметить.

Род пожал плечами:

— Просто немного специальной подготовки. А дисциплина тут у вас, я бы сказал… исключительная.

Офицер пожал плечами.

— В принципе не так уж она плоха, если учесть, что наш Вольмар еще девять лет назад был тюремной планетой. Почти все, кого вы здесь встретите, осужден за то или иное преступление.

Род остолбенел от удивления. Отчасти это было связано с известием о том, что все эти люди — преступники, а отчасти — с названием планеты. Он знал о ней не слишком много, но название помнил из учебников истории. В конце концов он был агентом АБОРТ — Ассоциации по борьбе с нарождающимися ростками тоталитаризма, и пока его не отправили на поиск планет, некогда колонизированных Террой, где местные власти склонялись к этому самому тоталитаризму, с ним провели краткий инструктаж, в ходе которого рассказали понемногу обо всех колониях, связь с которыми была утрачена в то время, когда к власти на Терре пришла ПИСК — Пролетарская изолированная социалистическая коммуна. Вольмар был одной из этих планет и одной из самых далеких от Терры. Вольмар оставался ссыльной тюрьмой до тех пор, пока ПИСК не прекратила с ним всяческие контакты и отказала планете в снабжении.

Это означало, что они с Гвен угодили не только в свою вселенную, но и за пятьсот лет до того, как родились на свет.

Гвен, естественно, слышала его мысли. Она шагнула ближе к нему, взяла ее за руку. Род порадовался этому — близость жены сейчас была как нельзя кстати. Вдруг их с Гвен маленький уютный домик на Грамерае стал таким далеким, и их души обдало ветром одиночества.

Талер со стоном пошевелился, с болью приоткрыл глаза. Офицер, глядя на него сверху вниз, покачал головой и поцокал языком:

— Стыд и позор, сержант! Двое невооруженных гражданских лиц ищут у нас защиты, а что делают их спасители? Беззастенчиво нападают на них!

Талер сел и простонал:

— Он не был… невооружен, лейтенант.

Лейтенант глянул на меч Рода и округлил глаза:

— Вы про эту гигантскую зубочистку? Не смешите меня, дружище! Отправляйтесь в казарму и ждите вызова с рапортом!

Талер побледнел, но, всеми силами стараясь сохранять достоинство, с трудом поднялся на ноги и развернулся. Проходя мимо Рода, он зыркнул на него, вложив во взгляд всю ненависть, на какую только был способен. Род проводил его взглядом и решил для себя, что впредь всегда будет оглядываться по сторонам — нету ли где Талера.

Он посмотрел на лейтенанта и позволил себе немного расслабиться. Оговорки, высказанные Талером, были вполне естественными. Так повел бы себя любой сержант при разговоре с заносчивым юнцом-лейтенантом, вот только этот лейтенант уже не был неоперившимся юнцом и держался так уверенно, как может себе позволить только очень опытный человек. Было что-то такое в том, как он себя вел, что яснее всяких слов говорило: его приказы исполняются вовсе не потому, что подчиненные считаются с его званием.

— Примите мои извинения, сэр и госпожа, — сказал он и учтиво поклонился Роду, а затем — чуть более учтиво — Гвен. — Прошу у вас прощения за это недоразумение. Прошу вас, рассчитывайте на наше гостеприимство независимо от того, с чем вам довелось столкнуться.

— Ну, спасибо. — Род склонил голову, гадая, почему лейтенант не вмешался в драку, не прекратил ее. Может быть, потому, что все выглядело так, что соперники не собирались, того и гляди, прикончить друг друга?

— Вы очень учтивы, — проговорила Гвен и сделала едва заметный реверанс.

Глаза лейтенанта столь же едва заметно сверкнули. Род прибавил ему очко за самодисциплину, задумавшись, насколько эта дисциплина принадлежала самому лейтенанту.

— Не могли бы вы сообщить мне ваши имена, сэр и госпожа?

— Родни Гэллоугласс, — ответил Род. Было у него искушение назвать свое настоящее имя — Родни д’Арман, но он решил этого не делать. Взяв Гвен за руку, он добавил: — А это моя жена, Гвендилон.

Гвен удивленно глянула на него, и Род услышал ее мысль, не высказанную вслух:

«Почему ты не назвал своего титула, господин мой?»

«Разные страны, разные обычаи, — безмолвно ответил ей Род. — Люди такого сорта скорее отвергнут лорда, нежели окажут ему подобающую честь».

— Лейтенант Корриган, к вашим услугам. — Молодой офицер прищелкнул каблуками и склонил голову. — А теперь, гражданин Гэллоугласс, я был бы вам крайне признателен, если бы вы объяснили мне причину присутствия наших уважаемых противников. — Он указал в сторону главных ворот. Род посмотрел туда и увидел толпу дикарей, которая дружно выкрикивала одно и то же слово. Род в ужасе понял, что это за слово.

— Спра-вед-ли-вость! Спра-вед-ли-вость! Спра-вед-ли-вость!

— Нельзя сказать, что они негостеприимны, — объяснил Корриган, — но мне хотелось бы знать, какой вопрос я буду с ними обсуждать.

— Боюсь, я и сам не знаю, — признался Род. — Мы просто… стояли посреди равнины, говорили о своем, и тут они выскочили из-за гор и погнались за нами.

— Ага, — понимающе кивнул лейтенант. — Значит, дело всего лишь в требовании выкупа, можно не сомневаться. Надеюсь, вы извините меня. Я сейчас же пойду и выясню с ними этот вопрос.

Он слегка поклонился, прищелкнул каблуками и зашагал вниз по пандусу.

В сознании Рода прозвучал мысленный голос Гвен:

«Так значит, он дворянин?»

«Нет, — отозвался Род. — Не думаю, что тут вообще есть дворяне. Но кто-то должен брать на себя дела, которые исполняли бы дворяне, имейся они здесь. Он облечен подобной властью. Он кто-то вроде рыцаря».

«И что же дает ему такое право?»

«Подготовка, — ответил Род, — знания и ум. А порой всего лишь опыт».

Тяжелые створки ворот распахнулись, и молодой офицер вышел к дикарям.

Скрестив руки на груди, он коснулся плеч кончиками пальцев и слегка поклонился. Вперед вышел один из желто-зеленых дикарей и ответил таким же жестом.

— Наверное, это у них такое приветствие, — заключил Род.

До него и Гвен донесся голос лейтенанта:

— Приветствую тебя, мастер-следопыт.

Мастер-следопыт ответил:

— Желать тебе солнечный, значит, день, Лейтенант.

— Благодарю за пожелание. — Голос лейтенанта зазвучал четче. — Однако хотя я и польщен вашим визитом, он меня удивляет. С каких это пор благородные воины нападают на гражданских?

— Они, значит, не быть гражданский. И еще они от нас… упорхнуть!

— Я бы тоже, пожалуй, упорхнул, если бы увидел, как твои свирепые воины меня преследуют. Так почему они стали преследовать этих людей?

Мастер-следопыт осклабился, а его воины захохотали.

— Мы же не взаправду. Просто, значит, для шутка.

— Ничего себе шутка! — вырвалось у Гвен.

— Ну же, будь справедлива, — пожал плечами Род. — На самом деле так ведь оно и было.

— Вот как? — В тоне лейтенанта появилась холодность.

Мастер-следопыт заискивающе усмехнулся:

— Мы когда они увидать, подумать: вот, значит, парочка зеленушки. Почему, значит, думать, не пошутить с они?

Лейтенант холодно улыбнулся:

— Стало быть, вы не намеревались причинить им зло?

— Какой зло? Никакой зло! — нахмурившись, воскликнул мастер-следопыт. — Но им не бывай чего делать за Стена! Они не бывай торговцы!

— Это ты верно заметил, вынужден признать. И все же, должен заметить, ваша манера контакта с этими людьми была далека от уважительной.

Аборигены начали бормотать, переговариваться друг с другом, а мастер-следопыт только пожал плечами:

— Моги быть и хуже — по законы. Что, значит, будет сказать Шаклар?

Лейтенант помолчал и вздохнул:

— Губернатор-генерал сказал бы: если не причинено большого вреда, следовательно, не стоит слишком сильно обижаться.

Род нахмурился:

— «Губернатор-генерал»[6]? Не ослышался ли я?

— Так и быть, — торжественно произнес мастер-следопыт и поднял вверх руку с вытянутым указательным пальцем. — Уговоры есть уговоры. Только все равно я обращаться с жалобы — с официальный жалобы! За нарушение граница владения!

Лейтенант снова помолчал и снова вздохнул. Он вытащил из кармана блокнот и стал что-то записывать.

— Хорошо, если ты так настаиваешь. Однако речь идет о гражданских лицах. Придется посетить генерала-губернатора.

— Отлично, значит, — осклабился мастер-следопыт. — Он завсегда угощай хороший кофе. — С этими словами он развернулся к своим воинам и замахал на них руками. — Ступай, ступай, ходи опять в дозор!

— Скукотища бывай эта дозор, — проворчал один из воинов.

— А ты, значит, очень сильно хотеть, чтобы, значит, солдаты топтайся, значит, по вся, значит, наша планета? — рявкнул мастер-следопыт. — Дозор — очень полезный занятий! В дозор закаляйся характер!

Воин вздохнул, и все войско дикарей развернулось и понуро зашагало прочь от ворот. Мастер-следопыт повернулся к лейтенанту и вновь довольно ухмыльнулся:

— А мы ходи к Шаклар, значит?

Лейтенант провел гостей в кабинет размером тридцать на тридцать футов с большими окнами, которые, как заметил Род, снаружи закрывались стальными ставнями. У одной стены стоял письменный стол, у другой — мягкие кресла. Вся мебель имела несколько топорный вид, словно ее сработал из местных материалов столяр-любитель. Между тем мебель была изготовлена из настоящего дерева. Род подумал было, что это говорит о высоком статусе владельца кабинета, но тут же вспомнил о том, что на фронтирных планетах дерево куда дешевле пластика. Пол в кабинете также был деревянный, полированный. Большую его часть покрывал тканый ковер, сплетенный из оранжевых, лиловых, желто-зеленых и ярко-синих нитей. Род задумчиво прищурился.

Мужчина, сидевший за письменным столом, казался здесь как бы не на своем месте. Он был одет по форме, его стол был завален множеством бумаг, но выглядел он чересчур молодо для важного начальника: на вид ему было никак не более сорока. Он был поджарый, долговязый, темноволосый. На вошедших он взглянул с мягким любопытством и приятной улыбкой. Между тем во взгляде его явно обнаруживался недюжинный интеллект, и именно поэтому он так странно выглядел на фоне непрезентабельной обстановки своего кабинета.

«Он — здешний правитель», — услышал Род мысленный голос Гвен.

«Пожалуй, она права, — подумал Род. — Может быть, младший сын младшего сына?»

— Генерал Шаклар, — сообщил лейтенант. — Губернатор.

Ах вот как. Этим и объяснялось, почему звание произносилось шиворот-навыворот.

Генерал поднялся, гостеприимно улыбнулся и, обойдя стол, направился к гостям. Лейтенант встал по стойке «смирно» и откозырял. Генерал ответил ему тем же и, остановившись перед местным жителем, скрестил руки на груди и поклонился:

— Да будет твой день солнечным, мастер-следопыт.

— И твоя тоже, — осклабился абориген. — Кофе, значит?

— Конечно! Лейтенант, будьте так добры, принесите кофе. — Но как только молодой офицер отвернулся, генерал окликнул его: — Минутку! Вы забыли представить мне наших гостей.

— Да, сэр. — Лейтенант вернулся. — Мистер Род Гэллоугласс и его супруга, Гвендилон.

— Очень рад. — Генерал взял руку Гвендилон и отвесил ей поклон. Та улыбнулась, довольная его обходительностью.

Лейтенант занялся приготовлением кофе.

— Не припомню, чтобы я был оповещен о вашем прибытии, — пытливо взглянул на Рода генерал.

Род догадывался, что этот человек должен знать о каждом, кто прибывает на его планету — тем более что он здесь был в некотором роде начальником тюрьмы. Начальником тюрьмы размером с целую планету. И не сказать, чтобы Род и Гвен были так уж свободны от подозрений.

— Мы… совершили вынужденную посадку, генерал. Приземлились посреди равнины. У нас не было никакой возможности вернуться домой.

Шаклар нахмурился:

— Не припоминаю ни единого сообщения о сигнале бедствия.

— Мы не могли подать сигнал бедствия.

До сих пор по большому счету Род не врал и надеялся, что это сработает.

Сработало. Шаклар снова одарил его пытливым взором. Он явно усмотрел в объяснениях Рода погрешности, но указывать на это не стал.

— Примите мои соболезнования. Это случилось сегодня Утром?

— Вскоре после зари, — объяснила Гвен. — Только мы пришли в себя, как эти…

Она растерялась, и Шаклар помог ей:

— Вольмарцы. Так они себя называют. Их предки были романтиками, противниками цивилизации, которые бежали с Терры, чтобы зажить жизнью благородных дикарей. Они придумали свой вариант туземной культуры. Она основана большей частью на романах и киносценариях.

Понятно. Этим объяснялись многие странности в поведении аборигенов.

— Насколько я понимаю, они обнаружили вас практически сразу и устроили за вами погоню?

— Верно. А мы умчались от них. Полетели быстрее ветра.

Род напрягся. Зачем Гвен понадобилось говорить так буквально? Но с другой стороны, Гвен была права. Теперь, если вольмарец примется утверждать, что видел, как они «летали», Шаклар решит, что тот выражается образно. Какая же умница у него жена. Род просто засиял от гордости.

К счастью, Шаклар этого не заметил. Он печально покачал головой:

— Как неудачно! Очень вам сочувствую. Видите ли, согласно нашему договору с вольмарцами, ни один колонист не имеет права находиться за пределами Стены, кроме как по официальным или торговым делам. Вы должны понять, почему они отреагировали на ваше присутствие на своей территории столь резко. Но вреда они вам не причинили — они лишь высказали свое право на территорию, не более.

— Да, это вполне понятно, — пожала плечами Гвен. — Я не могу их слишком сильно винить.

— Вот и чудесно, — лучисто улыбнулся Шаклар. — Ну а теперь… Надеюсь, вы извините меня, но теперь я желал бы послушать, что мне скажет мастер-следопыт.

Он отвернулся. Гвен негромко обратилась к Роду:

— Не хотел ли он сказать, что эти люди просто играют в дикарей, господин мой?

— Нет. Но вот их предки играли, а у них это уже успело войти в плоть и кровь. Однако у меня такое чувство, что здесь закипела самая настоящая война, когда Терранское правительство вознамерилось устроить здесь ссыльную тюрьму. Скорее всего терране не посоветовались предварительно с вольмарцами, и те возмутились. И не просто, а с применением силы. — Он пожал плечами. — А кто бы их в этом обвинил?

Генерал повернулся к ним:

— Мастер-следопыт понимает ваше неведение, но тем не менее обвиняет вас в нарушении территориального права. — Он вздохнул. — На самом деле он проявил чрезвычайную терпимость в этом вопросе. Он мог бы применить к вам целый ряд более или менее суровых мер наказания, а вместо этого вместе со своими людьми гнал вас к Стене.

Гнал?!

«Гвен, ты знала, что нас гнали?»

«Нет, но теперь понимаю, что это так и было».

Генерал озабоченно нахмурился:

— В чем дело, дружище? Вы и не догадывались, что вас подгоняют в определенном направлении?

— Представьте себе, не догадывался, — ответил Род и против воли улыбнулся. — И… генерал, прошу вас, передайте мастеру-следопыту мои извинения и самую искреннюю признательность.

— О, вы ему сами сможете все это передать прямо сейчас! Хотя… — Генерал потупился, потер нос кончиком указательного пальца. — Но откровенно говоря, я бы вам этого не советовал. Просто извиниться и выразить благодарность — нет, мастер-следопыт воспримет это исключительно как свидетельство слабости.

— О. — Род поджал губы. — Понимаю. И в каком же выражении он предпочел бы принять мои извинения?

— Прекрасно, мистер Гэллоугласс, — тепло улыбнулся генерал. — Всегда приятно иметь дело с человеком, понимающим истинную природу дипломатии!

— Так в каком виде он желает получить дипломатию? Золотом или Терранскими купюрами?

— Золото — это, конечно, было бы неплохо, но думаю, будет достаточно обычных квачасов[7]. — Генерал невесело усмехнулся. — А вот денежные единицы ПИСК, боюсь, вряд ли подойдут. Вольмарцы им не доверяют.

— Понимаю, — улыбнулся Род. — Примитивные цивилизации отличаются консерватизмом.

— Верно. — И снова — пытливый взгляд. — Итак! В данном случае извинения могут быть приравнены к… — Шаклар вынул из кармана небольшой кожаный блокнотик, открыл его. — К пятистам квачасам.

Род вытаращил глаза:

— К пяти…стам?

«Это очень много, господин мой?»

«Не так уж много, когда располагаешь такой суммой. Как у тебя с превращением свинца в золото, милая?»

Взгляд Гвен вдруг стал задумчиво-отстраненным.

Генерал внимательно наблюдал за супругами, но по-прежнему приятно улыбался.

— Насколько я понимаю, вы несколько обескуражены? У вас сложности с деньгами? — спросил генерал. — Мы могли бы устроить вам беспроцентную ссуду, мистер Гэллоугласс. У нас на Вольмаре есть банк, и он сейчас открыт.

— О нет, с деньгами у нас никаких проблем. А, Гвен?

Род запустил руку в кошель, притороченный к поясу. Там лежало всего-то несколько грамерайских монеток. Они были из чистого серебра, вот только было бы сложновато объяснить наличие на монетках портретов Туана и Катарины.

— Да, деньги нас никогда не тревожили, — согласилась Гвен и искоса глянула на мужа. — Я их так давно не видела, что даже забыла, как они выглядят!

Род остолбенел и с трудом сглотнул подступивший к горлу ком. Конечно, Гвен не могла и понятия иметь о том, как выглядят денежные знаки Межзвездной Федерации. Она никогда не видела никаких денег, кроме грамерайских.

Но если на то пошло, Род тоже понятия не имел о том, как они выглядят. Межзвездная Федерация приказала долго жить за пять лет до его рождения.

— Вы знаете, генерал, — проговорил он, — пожалуй, я соглашусь насчет ссуды. Не могли бы вы ссудить мне купюру в двадцать квачасов… на пару минут.

Генерал непонимающе нахмурился, но все же достал бумажник и подал Роду купюру:

— Пожалуйста.

— Благодарю, — кивнул Род и передал купюру Гвен. — Это деньги, милая.

Гвен вытаращила глаза. Она была не на шутку потрясена:

— Бумага, супруг мой? Это деньги?

— Ну… да, милая, — подтвердил Род. Гвен, естественно, никогда не видела никаких денег, кроме монет. В Средневековье на экономику смотрели иначе. — Это деньги. Здесь это деньги. — Род усмехнулся. — Гм-м-м… Прошу прощения, генерал. Знаете, мы не привыкли пользоваться наличными.

— Вы пользуетесь кредитными карточками, — понимающе кивнул генерал.

Роду очень не хотелось развеивать эту иллюзию.

— Господин мой, — пробормотала Гвен, — я не могу…

— Ничего, ничего, милая, просто попробуй, — прошептал Род и погладил руку Гвен. — Никогда не узнаешь наверняка, что можешь, а чего не можешь, пока не попробуешь… Уж я-то знаю…

Род снова запустил руку в кошель — так, словно это была шахта глубиной десять миль. На лбу у него выступили бусинки испарины.

Что-то зашуршало. Его пальцы коснулись бумаги. Бумаги было много.

Он медленно вытащил купюры из кошеля, облегченно усмехнувшись:

— Вот, пожалуйста, генерал, двадцать пять купюр по двадцать квачасов. — Он взял из онемевших пальцев Гвен оригинал. — О, и, конечно же, та, которую вы мне одолжили.

Генерал слегка округлил глаза, но наличность принял без комментариев.

— Я не любитель возить с собой крупные купюры, — объяснил Род.

— Но ведь вы вроде бы сказали… — Шаклар поджал губы. — Нет-нет, ничего. Это вовсе не мое дело… — Он снова одарил Рода пытливым взглядом. — Но разве удобно таскать с собой такую кипу денег?

— Неудобно, — согласился Род, — но не было времени поменять.

Генерал сложил купюры в аккуратную стопку:

— Насколько я понимаю, вы покидали дом в спешке.

— Можно и так сказать.

Генерал развернулся к лейтенанту и мастеру-следопыту. Последний улыбнулся от уха до уха и поспешил крепко пожать руку Рода:

— Рад я видеть, что ты бывай из хорошие парни!

— О, ничего особенного, — пробормотал Род. — Спасибо за понимание.

— Конечный, конечный! Гуляй теперь, значит, за Стена, в любой время. — Мастер-следопыт сложил руки на груди, отвесил Роду поклон и, отвернувшись к двери, возле которой стоял лейтенант Корриган, послюнявил палец и принялся пересчитывать купюры. — Славный было гоняйся за тебя! — добавил он, обернувшись.

— Когда вам будет угодно, — небрежно махнул рукой Род, ощущая себя до некоторой степени глупо.

Лейтенант с нескрываемым облегчением закрыл дверь за аборигеном.

Род обернулся к генералу и покачал головой:

— Забавно — как это получается, что сообщества, стоящие на ранних ступенях развития, первым делом постигают один и тот же аспект нашей цивилизации, правда?

— Совершенно верно. — Генерал вернулся к своему столу. — Итак! По крайней мере с этим недоразумением покончено.

— Да. И это радует, верно? — Род взял Гвен за руку и направился к выходу. — Спасибо, что все устроили, генерал. Если мы когда-нибудь сможем быть вам чем-нибудь полезны…

— На самом деле, — негромко проговорил Шаклар, — вы могли бы ответить на несколько вопросов…

У Рода препротивно засосало под ложечкой. Он остановился, но по инерции наклонился к двери и глянул на Гвен.

— Нам следует соблюдать правила хорошего тона, господин мой.

— В следующий раз лучше останавливай меня словами, ладно? — укоризненно проговорил Род и развернулся. — О, конечно, генерал? Какие вопросы вы хотели нам задать?

Генерал поджал губы. Было видно, что он с трудом удерживается от улыбки.

Род сдвинул брови и заметил кое-что, что упустил ранее. Он шагнул к столу генерала и вгляделся в нашивку на рукаве форменной куртки Шаклара. На ней был изображен посох Асклепия.

— Вы — врач!

— Точнее — психиатр, — улыбнулся генерал. — Несомненно, это вполне соответствующая профессия для начальника бывшей исправительной колонии, правда?

— А-а-а… да, пожалуй, — промямлил Род и нахмурился. — Я просто не ожидал ничего настолько логичного.

— А я и не уверен, что изначально в этом была какая-то логика. — Улыбка Шаклара стала менее приятной. — Но думаю, в итоге все оказалось к лучшему. У меня ощущение, что я здесь на своем месте.

— Да-да, конечно, это так очевидно. — Род выпрямился, кашлянул. — Ну, так какие у вас к нам вопросы, генерал?

— Вопросы такие… Не откажетесь ли вы поведать мне о том, как вы потерпели крушение на Вольмаре?

— Не откажусь, — кивнул Род и подумал: «Если придумаю как».

Шаклар сплел пальцы:

— Легкая амнезия?

— О нет, нет, — поспешно проговорил Род. — Никакой амнезии, просто… гм-м-м… — Он вдохнул поглубже и принялся со страшной скоростью импровизировать: — Я понимаю, это может показаться странным, но… мы летели на костюмированный бал пассажирским лайнером с… — Он отчаянно пытался вспомнить название какого-нибудь корабля, пропавшего без вести ближе к окончанию эры Межзвездной Федерации. На память пришел только самый знаменитый. Род мысленно выругался и поспешно мысленно извинился перед Гвен. — Мы летели на «Альфреде» с Фидо — ну, вы знаете… это четвертая планета в созвездии Гончих Псов. Корабль направлялся на Туонелу, пятую планету шестьдесят первой Лебедя…

— Но до цели не добрались?

Род кивнул. В конце концов «Альфреда» покинула Фидо, Унося на своем борту кучу знаменитостей, но с тех пор об этом звездолете не было ни слуху ни духу. Это давало Роду возможность излиться в лирических отступлениях.

— Мы ощутили жуткий толчок — просто страшный! У меня весь камзол был перепачкан черной икрой… а потом члены экипажа всем велели забраться в спасательные капсулы и запрограммировали их как попало, в надежде, что рано или поздно мы доберемся до каких-нибудь терранских колоний.

— Что вам, к счастью, удалось. — Шаклар вынул трубку и сжал губами ее мундштук. Улыбался он или нет, видно не было, но около уголков его глаз собрались морщинки.

— Вот так мы сюда и угодили, — заключил свое повествование Род. — Наша капсула приземлилась на территории вольмарцев, и… а-а-а… но вы… мне не верите.

— Да нет, я этого вовсе не говорю, — тепло улыбнулся Шаклар. — Просто таких фильмов по трехмерным телеканалам давно не транслируют.

— Что ж, если вы сомневаетесь, можете проверить записи. «Альфреда» исчезла по пути из созвездия Гончих Псов к шестьдесят первой Лебедя…

— Да, этот случай я прекрасно помню. На борту звездолета находилось столько политических бонз, что возник нешуточный скандал. — Шаклар очаровательно улыбнулся Роду. — Это по крайней мере чистая правда. Что же до остального… Гм… Я не собираюсь оказывать на вас давление, мистер Гэллоугласс. Мы тут, на Вольмаре, вообще не имеем обыкновения копаться в чужом прошлом. Однако я высоко ценю любой творческий потенциал. Особенно меня впечатлил фрагмент относительно костюмированного бала.

— О да! Моя супруга должна была исполнять роль Нелл Гвин[8], а я… Сирано де Бержерака!

— В таком случае я — король Англии, — пробормотал Шаклар, с трудом удерживаясь от улыбки. — Однако, как я уже сказал, чужое прошлое на Вольмаре никого не интересует. Без причины сюда никто не попадает, и, как правило, все желают, чтобы эта причина оставалась никому не известной. В конечном счете я здесь не только потому, что я — психиатр, а еще и потому, что я — мазохист.

Род вытаращил глаза, но тут же взял себя в руки:

— Вот как?

— Да, — улыбнулся Шаклар. — Я умею сдерживать свои наклонности, но все же они вызывали определенные сложности с вышестоящим начальством. А здесь моим людям, похоже, до этого особого дела нет.

Род медленно кивнул:

— Я начинаю догадываться, почему вам здесь нравится.

— Да, что-то есть в том, когда тебя положительно оценивают, — лучисто улыбнулся Шаклар. — Однако даже в том, что я рассказал вам об этом, присутствует легкий налет эксгибиционизма. Безусловно, от других я этого не требую. — Он наклонился к столу и взглянул на дисплей компьютера. — Однако я вас слишком долго задержал. Наверное, вы страшно проголодались после долгого пребывания в анабиозе. Тут неподалеку есть превосходная кафешка.

— Ну… спасибо, генерал, — вымученно улыбнулся Род.

Он повернулся к двери и открыл ее, дав дорогу Гвен.

— Если вам что-то будет нужно, дайте только знать.

— На самом деле, мистер Гэллоугласс, ваша супруга могла бы сделать мне маленькое одолжение.

Род застыл на пороге. У него снова жутко засосало под ложечкой.

Он развернулся. Гвен оглянулась и в испуге уставилась на Шаклара.

— И чем же я могла бы вам помочь, сэр?

— Отстегать меня.

Род поставил на столик небольшой поднос и подал Гвен тарелку с вареными сосисками и булочками и кружку пива.

— Негусто, милая, но боюсь, это самое лучшее, что подают в этой забегаловке под названием «У Чолли». — Он сел и, пригубив пиво, удивленно вытаращил глаза. — А знаешь, совсем недурно.

Гвен сделала маленький осторожный глоток:

— И — вправду недурно! Но почему он такой холодный, этот эль?

— А? — Род удивленно взглянул на жену. — О… ну, просто тут любят пить его холодным, дорогая. Вот и все. — Он откинулся на спинку стула, обвел взглядом кафешку. Дощатый пол, грубо сработанные столы и стулья. — Да-а-а… — протянул он. — Уж конечно, не так я собирался провести с тобой свободный вечер.

Гвен улыбнулась:

— О, конечно, нет! И все же… о господин мой! Это все так ново и так удивительно!

— Да?

— Да. — Гвен склонилась к столу. — Но скажи мне — что означают все эти странные здешние манеры и вещи? Кто здесь правит? Почему все тут носят леггинсы, а доспехов совсем не носят? И что за дивные предметы висели на поясах у мужчин на Стене? И почему здесь ни у кого таких нет? Как загораются огни в этой таверне? И где бочонки, из которых наливают эль?

Род заслонился рукой:

— Погоди, дорогая. Начнем по порядку. — Он не успел подумать о том, каким удивительным, странным и новым покажется Гвен мир, полный всевозможных чудес техники. Но в конце концов его жена была детищем Средневековья. Втайне он благодарил судьбу за то, что они оказались на фронтирной планете, а не одной из суперцивилизованных, ближе к Терре.

Но как же все это ей объяснить? Он вдохнул поглубже, гадая, с чего начать.

— Начнем с власти.

— Ну, тут ничего нового нет, — пожала плечами Гвен. — Как только ты сказал мне о том, что здесь нет господ, мне стало ясно, что здешние крестьяне делятся на более и менее властных, как эти вольмарцы, что преследовали нас поутру. Такое принято даже у диких народов, которые нападают на города — как те зверолюди, что напали на наш остров Грамерай десять лет назад.

Упоминание об истекшем с тех пор времени налетело на Рода подобно ударной волне.

— О господи! Неужели это действительно было целых десять лет назад? — Он судорожно вдохнул. — Ну конечно. Тогда у нас был только один ребенок, а теперь четверо, а Магнусу уже двенадцать. — Он внимательно вгляделся в лицо Гвен. — А ты совсем не изменилась.

Она покраснела и потупилась:

— Приятно слышать от тебя такие слова, господин мой, однако порой я замечаю морщинки то здесь, то там на моем лице и проседь в моих волосах.

— Что же тут удивительного, с нашими-то четырьмя сорванцами? Но видимо, седых волос у тебя совсем немного — я пока ни одного не замечал! Что же до морщин, то у меня своих полным-полно.

— Ты же не женщина, — пробормотала Гвен.

— Как мило, что ты мне об этом напомнила… Но давай вернемся к разговору о планете, на которую нас занесла судьба. Теперь поговорим о силе, которая…

— О силе? — Гвен изумленно посмотрела на него. — О волшебстве?

— Нет-нет, не о волшебстве. О той силе, которая заставляет предметы двигаться.

Гвен непонимающе нахмурилась.

Род набрал в легкие побольше воздуха:

— Послушай. В Грамерае есть четыре разновидности силы, которые выполняют работу для нас: сила мышц — наших собственных или домашних животных, сила ветра, которая движет по морю корабли и вращает крылья ветряных мельниц, сила воды, которая вращает мельничные колеса, и сила огня, который обогревает наши дома, на котором мы кипятим воду и готовим еду. Вот, собственно, и все, что мы там имеем.

Гвен нахмурилась:

— Но что же тогда за сила дана арбалету, из которого вылетает стрела, способная убить человека?

Род покачал головой:

— Это та же мышечная сила, только сохраненная. Видишь ли, когда лучник натягивает тетиву, он просто-напросто передает силу своей руки и своего плеча пружинящей древесине, из которой изготовлен лук. Но лучнику нужно несколько минут для того, чтобы его арбалет вновь приобрел эту силу, — он Делает это, наматывая тетиву. Затем, когда он нажимает на рычаг, с помощью которого натягивается тетива, вся эта сила высвобождается резко и быстро — и потому стрела, пущенная из арбалета, летит быстрее и бьет сильнее, чем стрела, выпущенная из обычного лука.

Гвен медленно кивнула. Она жадно впитывала каждое слово мужа.

— И потому простой лучник быстрее пускает стрелу, чем воин бросает копье?

— Конечно! — Род расправил плечи, удивленный тем, как быстро Гвен уловила суть того, о чем он говорил. — Конечно, и к тому же стрела легче копья. Это тоже важно.

Гвен опять сдвинула брови:

— А также важно и то, что сам лук длиннее рук копейщика, да? Я замечала, что чем длиннее лук, тем дальше летит пущенная из него стрела.

— Ну… да, — ошеломленно проговорил Род. — Чем длиннее рычаг, тем больше он умножает силу… А концы лука и рука копейщика — это все рычаги.

— И хотя более длинный лук крепче, его все равно можно согнуть?

— А-а-а… да, верно. — У Рода по спине побежали мурашки. Гвен соображала слишком быстро. — А арбалет более мощен, потому что намного более крепок.

— Но тот, кто из него стреляет, затрачивает на выстрел меньше собственной силы, — кивнула Гвен. Казалось, она чуть ли не сердится на себя за то, что так сосредоточилась на этих мыслях.

— Правильно, — подтвердил Род и сглотнул подступивший к горлу ком. — Ну, так вот… На этой планете существуют другие источники силы, но самый главный из них — тот, что зовется электричеством. Это как… — Он запнулся, задумался, ища объяснение. — Оно невидимо, но течет, как вода. Только оно течет по металлу. Это… — Он снова умолк, и вдруг его осенило. — Это почти так же, как тогда, когда ты заставляешь предметы двигаться силой своего сознания. — Он взмахнул рукой. — Ты этого не видишь, но можешь почувствовать, если прикоснешься к проводу, по которому течет электричество. Еще как почувствуешь! — Род нахмурился. — Хотя с другой стороны, я не совсем прав, говоря, что увидеть электричество нельзя.

Ты когда-нибудь видела молнию, дорогая? О, конечно же, видела! И зачем я спрашиваю! — Один случай помнился Роду очень живо… Они с Гвен спрятались в Пещере и смотрели, как грозовые молнии раздирают небеса. А когда гроза их окончательно ослепила… Он кашлянул. — Молния — это электричество. Один из видов электричества, точнее.

— Не может быть! — выдохнула Гвен, широко раскрыв глаза. — Эти люди приручили молнию?

Род кивнул, не на шутку потрясенный догадливостью жены:

— И придумали, как заставить электричество делать множество работ.

Гвен смотрела на него, не отрывая глаз.

— Так, стало быть, огни в этой таверне — это прирученные молнии?

— Можно и так сказать, — медленно кивнул Род. — Но электричеством пользуются и для многого другого. Те предметы, которыми были вооружены солдаты на Стене, называются «бластеры». В них электричество заставляет драгоценный камень — рубин производить огненный луч, подобный клинку.

Гвен, не моргая, смотрела на мужа. Род снова кивнул:

— Электричество можно употреблять для многого, очень многого. Какую работу ни возьми, дорогая, — и скорее всего окажется, эти люди придумали, как ее делать с помощью электричества.

— Забота о ближних, — немедленно проговорила опытная мать.

Род несколько мгновений молчал, не отрывая от нее взгляда. А потом улыбнулся и взял Гвен за руку:

— Ну, конечно, мне следовало догадаться, что ты скажешь именно о том единственном, на что электричество не способно. Нет, нет, только пойми меня правильно: у них тут есть множество машин, которые могут заботиться о человеческом теле — обо всех физических потребностях человека. Электричество питает машины, которые стирают белье, готовят пищу, прибирают в домах. Но чтобы возникло такое чувство, что кто-то заботится о тебе, что о тебе заботится другой человек… — Он покачал головой. — Нет. — Машины, конечно, могут создать такую иллюзию… но в глубине души все понимают, что это не так. О людях по-настоящему могут заботиться только другие люди. Пока никакой замены для такой заботы не придумано.

Гвен долго смотрела на мужа, и ее взгляд был полон волнения и согрет самой важной заботой — заботой о нем.

Может быть, поэтому ее глаза всегда так завораживали Рода. Казалось, они занимают целиком все поле зрения, зовут, ласкают…

— Что-то мне вдруг вспомнилась история насчет обезьяны и питона, — негромко проговорил он.

— Правда? — пробормотала Гвен.

— Ага. Вот только не могу понять, кто из них — я… — Неожиданно поле его зрения расширилось, и он заметил коренастого широкоплечего, сутулого мужчину неподалеку от входа. — Кто это?.. Вот этот, который только что вошел?

Гвен испустила мученический вздох и обернулась:

— Ты про того воина с каштановой гривой? О боже! Быть не может!

— Почему же — не может? Мы же знаем, что он странствует во времени, и не говори мне, что такого не бывает, потому что я этим тоже занимаюсь!

— Ничего я тебе такого не говорю. Но как он здесь оказался?

Род пожал плечами:

— Место как место, не хуже и не лучше других. В конце концов два года назад он сложил с себя полномочия наместника — вице-короля страны зверолюдей.

— Это верно — хотя Туан возмущался и твердил, что он ему все еще нужен.

— Да… Жаль только, что сам вице-король этого не слышал, — вот бы посмеялся!

— А как он мог об этом узнать? — пожала плечами Гвен. — Он ведь попросту исчез.

Человек с физиономией гоблина медленно обшаривал взглядом зал кафешки, свирепо нахмурив кустистые брови. Наконец он заметил Рода и, радостно осклабившись, затопал к нему, раскинув руки:

— Господин!

Половина завсегдатаев кафешки обернулась. Мысли бешено метались у Рода в голове. Следовало что-то предпринять. Он вымученно улыбнулся, встал и протянул руку Йорику.

— Господи, Йорик! — произнес он, как бы вторя старому знакомцу. — Как же я рад тебя вдеть!

Завсегдатаи, ворча, вернулись к прерванному занятию — распитию пива. Вопрос о присутствии в зале «господина» был снят с повестки дня. Конечно, им попросту послышалось. Род похлопал Йорика по плечу и кивком указал на свободный стул:

— Садись! Выпей пива! И расскажи нам, что ты тут делаешь?

— Вот спасибо! Отчего же не сесть? Можно и сесть. — Неандерталец придвинул стул к столу. — Небось здорово удивились, увидев меня здесь, а?

Род неторопливо уселся на свое место, стараясь оправиться после пережитого шока.

— Честно говоря — да, очень удивились. Ведь до твоего исчезновения с Грамерая — еще добрых пять сотен лет… — В голову ему пришла неожиданная мысль, и он нахмурился. — Но с другой стороны, минуло и почти сорок тысяч лет с тех пор, как вымерли все твои сородичи.

Йорик кивнул:

— Ну, так почему бы мне не объявиться здесь? Какая разница?

— Вот-вот, какая разница? — подхватила Гвен и склонила голову набок. — Как ты оказался именно здесь?

— Не без труда, — ответил Йорик. — Прямо скажем, не без труда. Понимаете, когда вы в ту ночь не вернулись домой, ваши ребятишки разволновались, но Паку все же удалось уложить их спать. Но когда вы не появились и утром, разволновался и он и обо всем доложил своему боссу.

Род мысленно содрогнулся. Бром О’Берин был не только королем эльфов, он еще был отцом Гвен — вот только об этом никто не знал, кроме него самого и Рода. Удивительно, как это, узнав о пропаже дочери, Бром О’Берин послал в эту забегаловку не всю эльфийскую рать, а неуклюжего неандертальца в единственном числе.

Гвен улыбнулась:

— И Бром забил тревогу?

Йорик кивнул:

— Он отправил на разведку отряд эльфов. Сотня этих малюток-ищеек без труда напала на ваш след. Эльфы быстро добрались до озера и там обнаружили неопровержимые свидетельства драки, после которой двоих сначала куда-то волокли, а потом они попросту исчезли.

Род не слишком довольно усмехнулся:

— Приятно узнать о том, что эти ребята, футурианцы, не догадались замести следы. Самоуверенность порой творит великие чудеса.

— Да нет, следы-то они замели, — возразил Йорик. — Травку притоптанную приподняли, распушили, и все такое прочее. Разве их можно винить в том, что они не подумали про то, какие эльфы классные следопыты?

— Это было бы несправедливо, — согласилась Гвен.

Йорик согласно кивнул:

— Я готов об заклад побиться: даже если бы муха посидела на травинке, эльфы бы нашли ее след.

Роду вспомнилось, как Пак всегда настаивал на том, чтобы пить нектар только из тех цветов, на которых собрали взяток дикие пчелы, — и само собой, цветы эти он находил уже после того, как пчелы улетели.

— Это просто фантастика. Но как же они догадались, куда мы подевались?

— Следы выглядели слишком похоже на те, которые вы оставили в последний раз, когда растворились в воздухе.

Род понимающе кивнул, вспомнив о недобровольном путешествии своего, семейства на Тир-Хлис.

— Вечно я недооцениваю Брома. Ну и как он себя повел?

— Так же, как в прошлый раз, — меня вызвал.

Род нахмурился:

— Но ведь ты тоже числился пропавшим без вести.

Йорик пожал плечами:

— Он все Коригу сказал. Помните его? Верзила такой, со здоровенной нижней челюстью.

— Твой заместитель. — Род кивнул. — А он знал, как с тобой связаться?

— Ну, само собой, знал, а как же? Неужто вы думали, что я вот так возьму и брошу бедного малого на произвол судьбы? А если бы ИДИОТ или ВЕТО снова попытались учинить произвол в неандертальской колонии?

— Футурианские подразделения, занимающиеся путешествиями во времени, — понимающе склонил голову Род и сделал мысленную заметку о том, что в стране зверолюдей по прежнему существует машина времени. Она принадлежала Обществу охраны прав индивидуумов — ООПИ, компании, которая также занималась странствиями во времени, но ею управляли демократы. Как бы то ни было, при этом агрегат оставался машиной времени. Мог и пригодиться в один прекрасный день.

— И Кориг вызвал тебя?

Йорик кивнул:

— А я связался с Доком Ангусом. На самом деле Док первым получил известие — меня на месте не было. Улаживал одно небольшое недоразумение. Понимаете, у короля Карла Лысого[9] появились нехорошие замашки — прямо скажем, деспотические…

— И как ты уладил это недоразу… Нет! Лучше не говори! Давай ближе к нашим делам.

Йорик пожал плечами:

— Как скажете. Ну, в общем, Док Ангус провел небольшое расследование.

Род вспомнил, как однажды мельком увидел этого ученого — белогривого коротышку, горбуна, изуродованного болезнью — главу корпорации ООПИ и еще одной организации — ЗУБ — общества защиты униженных бизнесменов.

— Какое такое расследование?

— Пришел, увидел и понял, что вас победили. По крайней мере победы вашим врагам хватило для того, чтобы вас похитить. Конечно, вы могли и погибнуть, но Док — любитель смотреть на вещи оптимистично. Вот он и решил, что вас забросили в прошлое.

Род нахмурился:

— А почему не в будущее? Почему не в альтернативную вселенную?

— Можно было и просто передатчик материи употребить, — пожал плечами Йорик. — На самом деле случиться могло все, что угодно, но для начала он проверил гипотезу о применении машины времени, поскольку это для него было самое легкое.

Род медленно покачал головой, не отрывая взгляда от Йорика:

— Но ведь ему пришлось переворошить восемь тысяч лет истории человечества, не говоря уже о доброй сотне тысяч лет доисторического времени, а до этого еще миллиард лет… Как же ему удалось?

Йорик снова пожал плечами:

— Да очень просто. Он велел своим агентам, которые у него расставлены везде и всюду на линии времени, выяснить, не появлялись ли вы где-то — ну и конечно, оказалось, что у нас и на Вольмаре свой агент имеется. И этот агент обратил внимание на то, что отряд вольмарцев гонится за какой-то парочкой в костюмчиках тюдоровской эпохи. Агент тут же послал весточку, попросил помощи — ну и как только я разобрался с франками, Док отправил меня сюда.

— Да… Но все-таки давай по порядку. Почему нас забросили сюда? На Вольмар? На эту заштатную маленькую планетку на задворках Галактики? И зачем доктору Мак Арану понадобилось держать здесь своего агента?

— Потому что эта планета крайне важна для возрождения демократии, — объяснил Йорик. — Генерал Шаклар понимает, что выжить здесь можно только при том условии, что вольмарцы и колонисты будут сотрудничать.

— Я уже начал догадываться об этом, — кивнул Род. — Добиться того, чтобы два столь разных сообщества достигли стадии мирного сосуществования — это поистине грандиозный успех.

— Особенно если учесть, что всего-то десять лет назад они были готовы друг дружке глотки перегрызть.

Род и Гвен дружно вытаращили глаза.

Йорик кивнул:

— Да-да, милорд и миледи. Тут шла всамделишная, неприкрытая, кровопролитная война. Она продолжалась с десяток лет, а потом сюда прислали Шаклара.

— И как же ему удалось остановить ее?

— Ну… у него было преимущество, — пожав плечами, ответил Йорик. — Обе стороны к тому времени жутко устали воевать. И ему оставалось только придумать веское оправдание для прекращения войны, а прекратить огонь противники были готовы. Безусловно, Шаклар и не пытался уговорить их сложить оружие — это было бы чересчур.

Гвен нахмурилась:

— Но ведь тогда получается, что война в любое мгновение могла бы вспыхнуть вновь?

Йорик, кивнув, сказал:

— Этому препятствует система, которую Шаклар здесь внедрил для разрешения любых противоречий.

— Угу, — буркнул Род. — Мы ее нынче в некотором роде испытали на себе. — Он переглянулся с Гвен. — Но у меня возникло такое ощущение, что система несколько… хрупкая.

— Определенно. Шаклару предстоит еще многое сделать, пока обе стороны окажутся в безопасности друг от друга. Ему нужно слить их в единое политическое сообщество, в котором все были бы равны и уважали бы друг друга.

— Означает ли это, что у вольмарцев и у воинов будут общие суды чести? — спросила Гвен.

— Что ж, наверное, это было бы очень недурно, если бы удалось объединить их под эгидой единой системы юриспруденции, — задумчиво проговорил Род и поджал губы. — Но для этого нужно создать и единый законодательный орган.

Гвен непонимающе сдвинула брови:

— Что значат эти слова, господин мой?

— Гвен, понимаешь, ты — послушная подданная их величеств, но… милая, бывает так, что люди сами издают для себя законы.

— Не может такого быть!

— Может, может. Конечно, нужно быть заранее уверенным в том, что люди с этими законами согласятся, а иначе их будет крайне трудно провести в жизнь.

— «Ни один князь не может править без согласия подданных», — процитировал Йорик.

Род раздраженно зыркнул на него:

— Большое спасибо, Ник Макиавелли.

— А между прочим, не такой уж плохой он был малый. Он просто пытался смотреть на вещи реалистично, вот и все.

— О? И когда ты с ним последний раз беседовал по душам?

Йорик раскрыл рот и уже был готов дать ответ на этот вопрос.

— Нет! Не желаю этого знать, — остановил его Род, предостерегающе подняв руку. — Скажем так, милая: наилучший способ добиться того, чтобы люди не возражали против новых законов, — дать им возможность самим выбирать законодателей.

Гвен молча смотрела на него.

— Это возможно, — пробормотал Йорик. — Знаю, звучит невероятно, но это возможно.

Гвен перевела взгляд на него:

— И ты сумел свыкнуться с этим?

— Кто, я? — . Неандерталец развел руками. — Да у нас и законов-то никаких не было совсем. Просто все были во всем согласны…

— Стало быть, — Гвен снова перевела взгляд на Рода, — на этой планете нет короля.

Род покачал головой:

— Только генерал Шаклар — со стороны колонистов. Думаю, у вольмарцев тоже имеется какой-нибудь вождь, вот только навряд ли они наделяют его королевскими полномочиями.

— И все же они сами правят своей страной?

— Ну… думаю, Шаклар над этим работает. Но такое происходило и в других местах — правда, их было очень немного. Фактически люди выбирают короля, но на его долю достается только подписание законов, придуманных законодателями. Он даже не судит людей, повинных в преступлениях, не разрешает споры. Для этого существует система судов и судей.

— Вот как, стало быть… — Гвен задумчиво уставилась в одну точку. Род прекрасно слышал ее мысли. Мало-помалу они выстроились в стройную логическую цепочку. — И все это для того, чтобы не начался мятеж, — негромко проговорила она.

— Верно, милая. Именно это я и стремлюсь сделать на Грамерае.

Гвен пристально посмотрела на него. В ее взгляде появилось понимание.

— Однако ты долго медлишь!

— Приходится, — покачал головой Род. — В таких делах быстро не получается. Нужно, чтобы люди сами до этого додумались, иначе долго никакая демократия не продержится. Есть тысяча различных способов, как этого добиться, — по одному для каждого общества, которое добилось самоуправления. Самоуправление должно вырасти, как дерево. Его нельзя навязать людям.

— То, что навязано, не прививается, — негромко добавил Йорик.

— А если и прививается, то только тогда, когда порочная система близка к гибели. На самом деле отчасти именно это ее и добивает.

— А мы присутствуем при самом начале ее гибели, — ухмыльнулся Йорик. — О коррупции пока не может быть и речи — она еще не зародилась.

— Но все же удивительно, сколь многое уже удалось сделать Шаклару, — обратившись к неандертальцу, сказал Род. — И каким же образом он намеревается сплотить обитателей планеты в единый политический союз?

— Как он добился того, чего добился? — Йорик пожал плечами. — Прошу прощения. Я не досконально ознакомлен с информацией о Вольмаре. Краткий брифинг — и я уже в кабине машины времени. Но наши ребята с линии времени говорят, что он непременно сделает все, что задумал, если мы одолеем агентов ИДИОТ и ВЕТО, которые пытаются уничтожить его самого и его систему.

Род вытаращил глаза. «Инициаторы движения за искоренение объединения телепатов» — это была организация, возглавляемая путешествующими во времени анархистами, а «Верные тоталитаристы», само собой, были верными тоталитаристами. Именно из-за них он и оказался в свое время на Грамерае, именно они и не давали ему покоя все это время, постоянно строили всяческие козни.

— Они и за ним охотятся?

— Конечно. Ваша планета — не единственная, имеющая особо важное значение для становления демократии в будущем, милорд.

— Но чем так уж важен Вольмар?

— Большей частью тем, что он является одним из немногих островков демократии, которому суждено продержаться на протяжении всех лет правления ПИСК. По крайней мере благодаря Вольмару не погибнет сама идея демократии. Но его важность объясняется так же и тем, что здесь находится штаб системы образования.

Род несколько мгновений не сводил глаз с Йорика. Потом зажмурился, тряхнул головой и снова открыл глаза.

Йорик кивнул:

— И поэтому нам непременно нужен здесь свой агент — чтобы не допустить саботажа системы Шаклара со стороны ИДИОТ и ВЕТО.

— Теперь понятно!

— Но если тут есть кто-то из твоих соратников, — возразила Гвен, — почему он не может позаботиться о нас?

— А кто сказал, что это «он»?

— Но… — Гвен быстро взглянула на Рода. — Я думала, что…

Йорик покачал головой.

— Нам нужно только, чтобы агент делал свое дело.

— Стало быть, ваш агент — женщина?

— Нет, я этого не говорил, — предостерегающе поднял ручищу Йорик. — И говорить не собираюсь. Главное, что наш агент долго работал для того, чтобы обеспечить себе надежное прикрытие, и снимать это прикрытие вовсе ни к чему. Ну, сами подумайте, можете вы догадаться, кто это такой?

Род несколько секунд пристально смотрел на неандертальца.

— Ты прав, — покачав головой, отозвался он. — Я догадаться не могу.

Гвен обвела взглядом зал, уставилась в одну точку.

— Эй, эй, миледи! — запротестовал Йорик и укоризненно покачал пальцем. — Мысли читать — это нечестно. Для нас всех лучше, если вы не будете знать, кто это. В конце концов, чего не знаешь, про то и не проболтаешься.

— Итак, сюда послали специального агента — тебя, — заключил Род. — Ведь если слетит твое прикрытие, большой беды не будет.

— Я так или иначе больше своим прикрытием пользоваться не собирался, — согласно кивнул Йорик.

— Значит, ты здесь для того, чтобы помочь нам вернуться домой!

Йорик снова кивнул:

— Собираюсь попробовать по крайней мере. У меня с собой временной маячок. Мне нужно только кнопочку нажать — и по всей линии времени зазвучит сигнал. Как только он доберется до штаба Дока Ангуса, он точно узнает, где мы и в каком времени, и сумеет переправить нам запчасти для сборки машины времени. Ну а потом я ее соберу, нажму кнопочку и… ѵоііа[10]! Вы окажетесь дома!

Род сдвинул брови:

— Но почему он не может нажать кнопочку и вытащить нас отсюда? Тебя-то он сюда забросил без приемной машины времени?

— Верно, но в обе стороны эта система не работает. — Йорик пожал плечами. — Только не спрашивайте почему. Я в этих штуках ничегошеньки не смыслю, милорд.

— Ты бы лучше перестал называть меня «милордом», — попросил Род Йорика, окинув зал нервным взглядом. — Думаю, здесь этого не поймут.

— Заметано. — Йорик, правда, пожал плечами. — И как вы желаете, чтобы я вас называл?

— Ну, скажем… «майор». И между прочим, это чистая правда — только я служу в другой армии, вот и все.

— Как пожелаете, майор.

— Благодарю. — Род склонился к столу и сдвинул брови. — А теперь вернемся к путешествиям во времени. Почему они срабатывают только в один конец?

— Я же сказал: не спрашивайте меня об этом, — болезненно скривился Йорик. — Что я могу об этом знать? Я — всего-навсего необразованный пещерный человек. Но на мой взгляд, это может выглядеть примерно как… Ну, скажем, если вы бросили копье, вы же не станете ждать, что оно к вам возвратится, правильно? Понятно?

— К копью можно и веревку привязать, — возразил Род. «Моби Дика» он помнил почти что наизусть.

— Веревку, да? Длиной в пятьсот лет? Слабовато придумано, майор. К тому же пятьсот лет — это ерунда в сравнении с тем, откуда меня перебросили.

Род почувствовал, что им овладевает приступ упрямства.

— Все равно это должно быть возможно.

— О’кей, но даже если это возможно, Док Ангус до этого пока не додумался. И у меня такое впечатление, что до этого никто никогда не додумается.

— Поосторожнее с такими опрометчивыми заявлениями. — Род покачал указательным пальцем. — Может быть, ребятишки, которые находятся на линии времени впереди нас, пока просто-напросто не просветили тебя на этот счет.

— Возможно, — признал Йорик, — но маловероятно. Мы боремся с одними и теми же врагами, и если бы умники из ИДИОТ увидели шанс переплюнуть ВЕТО, можно не сомневаться: они бы этого шанса не упустили. А ежели бы такая возможность представилась парням из ВЕТО, они бы ею тоже наверняка воспользовались.

— И они, наверное, чрезвычайно возрадовались бы, получив преимущество перед этим вашим ООПИ, — добавила Гвен.

— Зуб даю, вы правы, леди!

— Что ж, видимо, придется поверить Мак Арану на слово. — Род отодвинул стул от стола и поднялся. — Пойдемте, ладно? Думаю, будет непросто разыскать в этой колонии местечко, где мы сможем остаться втроем на пару часов.

— Ну, скорее, не на пару, а часов эдак на шестнадцать, — уточнил Йорик. — Нужно примерно такое время, чтобы перебросить запчасти. Не говоря уже о сборке машины. — Он повернул голову к Гвен. — Надеюсь, вы извините нас, миледи…

— Нет, не извиню, — твердо объявила Гвен, которая уже поднялась и обошла столик. — Куда идет мой муж, туда иду и я.

— О. Думаешь, я не в состоянии сам о себе позаботиться, да? — усмехнулся Род. — Или просто боишься выпустить меня из поля зрения?

— Пожалуй, и то и другое, — улыбнулась Гвен и взяла его под руку. — Как бы то ни было, я тебя одного никуда не отпущу. Ведите, господин Йорик.

— Как прикажете, миледи, — учтиво кивнул пещерный человек и, положив на столик несколько купюр Межзвездной Федерации, развернулся к выходу.

Род одобрительно взглянул на деньги:

— Ты прибыл сюда подготовленным по всем статьям, как я погляжу.

— А? — Йорик обернулся и увидел, куда смотрит Род. — О, это всего-навсего джентльменский набор для выживания, майор. У нас такие имеются для любого времени и места.

Род направился к двери следом за Йориком.

— А знаешь, вообще-то это довольно странно, что на этой заброшенной планетке до сих пор пользуются бумажными деньгами Межзвездной Федерации, в то время как правительственная организация, выпускавшая их, давным-давно померла.

— А что тут странного? Между прочим, это не бумага, а очень прочный пластик. Он вечный — ну, или по крайней мере способен сохраниться пару столетий.

— Ну, допустим. Но все равно сами по себе эти бумажки никакой ценности не имеют. Цена им — как тому правительству, что их печатало.

— Да, но пока все верят в эти деньги, они и имеют хождение — а в них верят. Этому в немалой степени помогает то, что эти денежные единицы основаны на энергии. Основной денежной единицей в Межзвездной Федерации была BTU[11]. Сколько-то BTU равняются квачасу — одному киловатт-часу, а сколько-то квачасов — одному терму. Как только становится больше энергии в межпланетном масштабе, увеличивается и денежная масса.

— Ну да, если правительство не запускает печатные станки на повышенных оборотах!

— Верно, но правительства больше не существует, — подняв указательный палец, заметил Йорик. — Так что инфляция никому не грозит.

— Шутка хороша, — отметил Род с улыбкой. — Валюта Межзвездной Федерации более прочна теперь, когда правительство, выпускавшее эти деньги, исчезло, чем тогда, когда оно было живо и трепыхалось.

— Большей частью трепыхалось — по крайней мере ближе к концу своего существования. Это я к тому, что они пытались сделать все возможное для того, чтобы вышвырнуть сюда Чолли — и только из-за того, что он высказывал кое-какие бредовые идеи.

— Чолли? — Род обернулся и посмотрел на бармена. — Неужто такой записной «мистер Славный Малый» мог кому-то навредить? И зачем властям Межзвездной Федерации понадобилось его вышвыривать?

— Да не то чтобы это были, строго говоря, власти… Только партия ЛОРДов — та самая, которая, став парламентским большинством, устроила переворот и создала Пролетарскую Изолированную Социалистическую Коммуну.

— Еще до того, как они пришли к власти?

Йорик кивнул:

— А ИДИОТ и ВЕТО до сих пор пытаются завершить начатое ЛОРДами дело. И одна из самых важных обязанностей нашего агента состоит в том, чтобы защищать Чолли и его заведение.

— А что такого важного в этой забегаловке?

— О, кафешка — это всего-навсего фасад. Главное — это идея Чолли и метод, основанный на опробованной системе. Люди, которым нужен смысл жизни, пользуются его методом, а потом сами занимаются тем же делом. — Йорик усмехнулся. — ПИСК из-за этого просто с ума сходит. Они пытаются допетрить, как работает его организация — кто дает распоряжения, как эти распоряжения передаются, — но никакой организации нет! Только идеи…

— Звучит просто фантастически. И в чем же состоит его настоящая работа?

— В массовом просвещении — при том, что массы и не догадываются о том, что их просвещают. Чолли — это Чарльз Т. Бармэн, майор.

Род застыл на месте, не спуская глаз с симпатяги бармена.

— Это он?! Это… тот самый человек, который создал систему образования, которая в итоге породила Децентрализованный Демократический Трибунал?

— Он самый, но пока он ее только начал создавать, а до возникновения ДДТ еще должно пройти пятьсот лет. Если что-нибудь стрясется с Чолли, «революция», которая приведет к зарождению ДДТ, может никогда не произойти. Вы должны понять, почему мы ни в коем случае не можем подвергать риску нашего здешнего агента. Не надо так таращиться, майор, — это может вызвать подозрения. Так мы идем?

— А-а-а… да, конечно. — Род отвернулся. Он чувствовал себя не в своей тарелке. — Да, пойдем.

— Вот это вряд ли, — буркнул сержант.

Сам по себе он не производил такого уж внушительного впечатления, но группа солдат, сопровождавших его, целиком заполнила дверной проем. Род от удивления выпучил глаза: это был детина со Стены, дружок Талера. Правда, с ним произошла поистине невероятная метаморфоза. Скорее всего он даже душ принял. Форма на сержанте была чистенькая, аккуратно выглаженная, его щеки были гладко выбриты, а шевелюра — причесана.

— Поразительно, — пробормотал Род.

Чолли, трудившийся за стойкой, обернулся и заметил, что происходит у двери.

— Эй, там! — крикнул он, и в кафешке сразу стало тихо. — Тут драться запрещено!

— Это ты ему скажи, — проворчал преобразившийся сержант. — Пойдет к генералу подобру-поздорову, так и драки никакой не будет.

Род нахмурился:

— К генералу?

— Ага. Вы арестованы.

Род не двигался с места. Сержант ухмыльнулся.

— Не сказал бы, чтобы это входило в мои планы, — пробормотал Йорик.

— А за что мы арестованы? — спросила Гвен.

Сержант пожал плечами:

— Это вам генерал скажет. Ну так пойдете тихо-мирно или как?

Судя по блеску его глаз, он ожидал отрицательного ответа.

Род вздохнул и капитулировал:

— Пойдем. Я всегда готов к сотрудничеству с властями.

— Вернее — почти всегда, — еле слышно проговорил Йорик.

— С генералом было очень приятно беседовать, — спокойно сказала Гвен.

Солдаты дружно злорадно ухмыльнулись.

— Ну, тут у вас, как я погляжу, женщине ничего нельзя сказать просто так, чтобы вы не поняли ее слов превратно, — вздохнул Род. — Вам, конечно, и в голову не пришло, что это за женщина, если ей общество вашего генерала-мазохиста могло показаться приятным.

Ухмылки исчезли. Солдаты в ужасе выпучили глаза.

Род довольно кивнул:

— Думаю, тебе тут нечего бояться, дорогая. Ну а теперь пойдем.

Может быть, эти солдаты и были, в военном смысле, отбросами, однако строевым шагом ходили неплохо. Конвой, сопровождавший супругов Гэллоуглассов и Йорика, браво прошагал по улице до здания штаб-квартиры губернатора. Конвой остановился у двери кабинета Шаклара. Сержант постучал в дверь, и секретарь (человек, поскольку это была фронтирная планета, и мужчина, поскольку это была военная тюрьма) официально сообщил ему о том, что он может войти. Затем конвойные все тем же строевым шагом протопали в кабинет и остановились перед письменным столом генерала.

Генерал оторвал взгляд от бумаг, разложенных на столе, и тепло улыбнулся.

— Отлично, сержант, — откозырял он главному конвоиру. — Вольно. Вы свободны.

Сержант выпучил глаза:

— Но, генерал… эти люди… они же…

— Они очень приятные собеседники, — заверил его генерал. — Я уже имел удовольствие беседовать с ними нынче утром. Уверен, никаких проблем не будет — в особенно при том, что здесь присутствует Верховный Вождь.

Он кивком указал на лилового вольмарца, стоявшего рядом с письменным столом.

Сержант оценивающе смерил вольмарца взглядом с головы до ног, но, похоже, не удовлетворился этим зрелищем.

— Если вам, конечно, не все равно, сэр…

— Боюсь, действительно не все равно, — резковато, но не выходя из рамок вежливости, оборвал подчиненного Шаклар. — Это все, сержант. Благодарю вас за заботу.

Сержант и конвоиры обвели вольмарца, Рода и Йорика опасливыми взглядами, а на Гвен глянули чуть ли не с испугом. Однако сержант рявкнул:

— Кру-у-гом! Ша-гом марш!

Конвойные четко исполнили — его команду и маршевым шагом покинули кабинет! Сержант на миг задержался на пороге и бросил на задержанных еще один злобный взгляд, но Шаклар этот взгляд поймал, и сержант тут же развернулся и исчез за дверью.

Но дверь при этом за собой не прикрыл.

Шаклар на это ровным счетом никакого внимания не обратил. С лучистой улыбкой он приветствовал супругов:

— Чрезвычайно рад вновь видеть вас; мистер Гэллоугласс и миссис Гэллоугласс. — Йорика он одарил вопросительным взглядом. — А с вами я, пожалуй, не имел удовольствия познакомиться?

Род указал на неандертальца:

— О, это…

Но Йорик опередил его:

— Андер Таль, генерал. Но в свое время я выступал в одной не слишком известной комической труппе, и там меня прозвали…

— Йориком, — закончил за него Род и сглотнул подступивший к горлу ком. — А-а-а… скажите, генерал, вам не кажется, что вы поставили себя в несколько опасное положение?

— Не обеспечил себе численное преимущество, в смысле? А вы оба вооружены? — Шаклар кивнул. — Это мне известно.

— И тем не менее… вас это не пугает.

— Не особенно. Я полагаюсь на вашу порядочность, дружище.

Род смотрел на генерала широко раскрытыми глазами. Наконец он произнес — таким тоном, словно желал сообщить Шаклару новость:

— Между прочим, вы дурак.

— Это мне также известно, — с улыбкой ответил ему Шаклар.

Йорик в упор уставился на Рода. Его мысли читались без труда.

«Этот человек — крайне важная фигура для становления демократии, майор. И если вы его хоть пальцем тронете…»

Затем мысли Йорика нарисовали Роду очень и очень неутешительную картину его будущего.

В принципе никакие угрозы Роду были не нужны. Он взглянул в открытое, дружелюбное лицо Шаклара и вздохнул:

— Я не имею обыкновения убивать дураков до ужина — плохо, знаете ли, сказывается на пищеварении.

Род с тоской вспомнил о том, как сам не раз разыгрывал точно такой же гамбит, но у него это получалось, и он таки действительно завоевывал доверие… Вот и теперь получилось.

Он решил, что в этом кабинете дурак не только Шаклар.

Легкая улыбка тронула краешки губ генерала. Он расслабился:

— Полагаю, вы не знакомы с этим человеком? Это вождь Гвун из племени «лиловых». В данное время он также является Верховным Вождем всех вольмарцев.

— Нет, не имел счастья познакомиться, — отозвался Род, мучительно пытаясь вспомнить, как вольмарцы здороваются. Вроде бы следовало скрестить руки на груди, коснуться плеч кончиками пальцев…

Но прежде чем он успел изобразить приветствие, рослый вольмарец заявил:

— Они, значит, это сделать — эти мужчина и эти женщина в потешный, значит, одежда.

Род непонимающе уставился на вождя.

— С любезностью у него не ахти, верно? — выговорил он наконец.

— А… — Йорик оглянулся на Рода и быстро перевел взгляд на генерала. — Я понимаю, дело, конечно, не мое… но о чем таком говорит этот вождь? Что такое, по его мнению, сделал ма… мистер Гэллоугласс?

Род обратил внимание на то, что Йорик чуть не проговорился и не назвал его «майором», но все же поправился, за что род добавил ему очков за сообразительность. Неандерталец, видимо, понял, как опасно будет, если Шаклар решит, что может командовать Родом, как старший по званию.

— Да мы нарушили вольмарскую территорию, — объяснил Род Йорику и обратился к Шаклару: — Однако этот вопрос, если не ошибаюсь, мы уже благополучно выяснили и закрыли пару часов назад.

— Это верно, но Верховный Вождь снова выдвигает против вас обвинение.

Род нахмурился:

— А это, случаем, не называется «повторным привлечением к ответственности по одному и тому же делу», а?

— Вовсе нет, поскольку в этом преступлении вы прежде не обвинялись.

— И что же это за преступление?

— Убийство.

Род поставил кружку пива на столик перед Гвен и вернулся к стойке.

— Пару порций пойла, которое тут у вас считается виски. Двойной.

— Есть такое дело, — кивнул Чолли и, водрузив на стойку два стакана с толстым дном, стал наливать в них из бутылки коричневатую жидкость. — Так, выходит, он вас отпустил под честное слово?

— Угу, — ответил Род и пожал плечами. — Мы просто пообещали никого не убивать до завтрашнего рассвета, а он сказал: «Отлично. Почему бы вам не осмотреть город, покуда вы здесь…» Хватит!

— Как скажете, — отозвался Чолли, но стаканы наполнил почти до краев и только потом поставил бутылку на стойку. — Следовательно, судить вас будут завтра на рассвете, я так понял?

— Если это можно так назвать, — ответил Род и сдвинул брови. — А вам не кажется, что с нами обошлись слишком милостиво? Все-таки нас подозревают в убийстве.

Чолли кивнул:

— Слишком, пожалуй, — даже для нашей планеты. Думаю, генерал не верит в вашу виновность.

— И что же — надеется, что мы деру дадим или еще что-нибудь в этом роде вытворим?

— А куда вам бежать?

— Верно подмечено, — сказал Род и поджал губы. — Стало быть, нам действительно позволили расслабиться и насладиться жизнью, так, что ли?

— Либо так, либо это время вам дано для того, чтобы вы постарались найти доказательства своей невиновности. Когда сидишь в камере, это, знаете ли, сделать трудновато.

Род нахмурился:

— Вообще-то да, если честно. Мы, кстати, и сами об этом подумывали.

— Ну вот! — просиял Чолли. — Генерал в людях отлично разбирается, верно? Скажите, если я чем-то смогу помочь.

— Спасибо, всенепременно, — поблагодарил его Род и вернулся к столику. Один стакан он поставил перед Йориком, сам уселся напротив Гвен и сделал смелый глоток. Затем несколько минут он сидел неподвижно, дожидаясь, пока голова перестанет кружиться.

— Из чего они это делают? — наконец сумел выдохнуть Род.

— Из чего-то почти соответствующего терранским ингредиентам по биохимическим показателям, я так думаю, — глубокомысленно изрек Йорик, взгляд которого тоже на несколько мгновений помутился.

Род вдохнул поглубже и на этот раз глоток сделал очень осторожный. Поспешно поставив стакан на стол, он медленно выдохнул и откинулся на спинку стула.

— Итак! — изрек он и по очереди глянул на Гвен и Йорика. — Вы были рядом со мной и слышали все то же, что слышал я. Что значило то, что мы услышали?

Гвен пожала плечами:

— Мы случайно оказались неподалеку от того места, где был убит человек, господин мой.

— Да, но все же я сильно сомневаюсь, что мы действительно были где-то рядом с этим «Местом Приветствия Солнца», или как оно там еще называется. Кроме того, я не верю в совпадения — особенно если они настолько удобны.

Гвен нахмурилась:

— И для кого же они удобны?

— Для наших врагов.

— Я за это выпью, — заявил Йорик, подняв и кружку, и стакан.

— Ты за что угодно выпьешь, — проворчал Род, но с Йориком чокнулся. — Выпьем за врагов — чтоб им пусто было.

— Кем бы они ни были, — добавил Йорик, прикончил виски, стукнул стаканом по столу и склонился ближе к Роду. — Но я с вами согласен, майор. Кто-то действительно пытается до вас докопаться.

Род вытаращил глаза:

— Когда это я такое говорил?

— Когда мы возвращались из замка, — ответила Гвен.

— О, вот как… — Род покачал головой. — Да, вроде бы я и правда что-то такое сказал.

— С ним часто такое бывает? — осведомился Йорик.

— Время от времени, — ответил Род, а Гвен заверила Йорика:

— Только тогда, когда он думает о важных делах.

— Ага, понятно, — кивнул Йорик. — И в такие моменты вами еще и паранойя овладевает?

Гвен нахмурилась:

— Что означает это слово?

— Подозрительность, — объяснил Род. — Он хочет сказать, что мне кажется, будто все ополчились против меня.

— О! — воскликнула Гвен. — Нет, я была неправа. Он всегда такой.

— Но на этот раз он не ошибается.

Все трое в изумлении обернулись, услышав незнакомый голос.

Та, что произнесла эту фразу, была худенькой и стройной, и хотя одета была в ту же самую форму, которую тут носили все солдаты, ухитрялась выглядеть в ней женственно. При этом волосы у нее были подстрижены очень коротко, по-мальчишески, и все же и в этой стрижке, и в том, как она держалась, и в мягких чертах лица безошибочно угадывалась женщина.

— Это мое профессиональное мнение, — добавила незнакомка. — За вами действительно охотятся.

— Кто? — требовательно вопросил Род, а Йорик негромко осведомился:

— А какая у вас профессия?

— Секретный агент, — небрежно бросила женщина. — Шпионка. — Вновь обратившись к Роду, она сказала: — А на свой вопрос вы могли бы ответить лучше меня. Кто желает вам смерти? В принципе это не важно. На этой планете всякий, кто попал в беду, — мой друг.

Род смотрел на женщину, раскрыв рот. Гвен подвинула к ней стул:

— Садись, в ногах правды нет.

Женщина села и усмехнулась:

— Забавно вы разговариваете.

Род наконец обрел дар речи:

— Не хотелось бы выглядеть невежей, но все-таки — кто вы такая?

— Меня зовут Шерши Чорной, и вам лучше выслушать меня от начала до конца. Пять лет назад я была правительственной шпионкой.

— Пять лет назад… — сосредоточенно сдвинул брови Род. — Это значит — примерно в то время, когда произошел переворот, устроенный ПИСК, если я верно помню… — Он сумел исправить ошибку вовремя: — Нашу историю.

— Вы верно помните историю, — кивнула Чорной. — Я была секретным агентом партии ЛОРДов. Собирала для них информацию и помогала им в устранении кое-кого из самых заклятых врагов. Я понимала, что пособничаю убийцам, но своими глазами я ни одного убийства не видела, и потому это меня не очень волновало. И не думала, что когда-нибудь станет волновать. — Ее лицо стало бесстрастным, равнодушным. — Но после переворота мне вдруг стало ясно, что я — сотрудница тайной карательной полиции. Однажды мои боссы дали приказ моему подразделению арестовать одного профессора. — Она болезненно скривилась. — Это был симпатичный старичок, тихий и робкий. Стоило только войти к нему в дом — и сразу стало ясно, что они с женой обожали друг друга и нежно друг о друге заботились. А мы вытряхнули его из постели посреди ночи, выволокли из дома и засунули в темную кабину флайера. Он был напуган, просто дрожал от страха, но нас ни в чем не винил. Не ругался, не возмущался, только смотрел на нас широко раскрытыми испуганными глазами. Было видно, что он все знает, все понимает… — Чорной поежилась. — Ну а мои подчиненные из-за этого так жутко разозлились, что принялись колотить его и жестоко избивали всю дорогу до штаб-квартиры. Мне еще повезло: я вела флайер, но все равно, конечно, все слышала…

Потом мы приземлились на крышу здание нашей базы, и мне пришлось помочь подчиненным внести профессора внутрь. Его лицо так распухло и было залито кровью, что я бы его не узнала. Мы уложили его на стол и приготовили к пыткам. — Она снова скривилась. — .О, у них это называлось «допросом», но это самые настоящие пытки. Верно, они не пользовались пыточными тисками, а подсоединяли к телу электроды, но муки оставались муками. Мне не нужно было оставаться и смотреть на это, но настроение у меня было препаршивое: казалось, я участвую в чем-то жутком, бесчеловечном. Мне сказали, что я могу вернуться к себе, но я пошла к боссу и объявила ему, что ухожу в отставку.

А он откинулся на спинку стула в своем кабинете с пластиковыми стенами и столом из нержавеющей стали и расхохотался мне в лицо.

— Уволиться из тайной полиции нельзя, Шерши, — заявил он. — Отсюда уходят только вперед ногами. Я все сказал.

И я пулей вылетела из, его кабинета и направилась к главному входу. Я шла быстро, но не бежала — это могло вызвать подозрения. Босс между тем не шутил: я была уже недалеко от выхода, когда дорогу мне загородил человек с бластером… Я продолжала идти, а он прицелился и взял меня на мушку, но я в последнюю долю секунды метнулась в сторону. Он упустил время, а когда выстрелил в меня, то промахнулся. Я развернулась и врезала ему ногой в нижнюю челюсть. Его голова запрокинулась назад, послышался хруст костей, но я мигом перепрыгнула через него и выбежала из двери.

Чорной умолкла, чтобы отдышаться. Йорик негромко спросил:

— И долго бежали?

— Около километра. По крыше. Я заметила, что курьер сажает флайер, бросилась к нему, вышвырнула его из кабины, плюхнулась на сиденье и подняла машину в воздух. Успела перелететь через парапет и быстро спустилась в город, пока за мной не послали перехватчик. Я оказалась в Старом Городе, где улицы образуют лабиринт. Иногда это очень удобно, и я этим воспользовалась. Скоро я затерялась в улицах.

— Но задерживаться там вы наверняка не стали, — тихо проговорил Род.

— Естественно. — Чорной пожала плечами. — Хотя это было все равно. К рассвету повсюду были выставлены кордоны, а по городу за мной охотились копы из тайной полиции. Я стояла у стойки в кафе. Только успела поставить на нее миску с соевым супом, как на меня набросились.

— Тяжко пришлось? — участливо спросил Йорик.

— Еще как, — зыркнув на него, ответила Чорной. — Но я выжила, — добавила она, поглядев на Рода. — Когда меня через пару часов приволокли к судье, у меня еще кровь текла тут и там. Ну и конечно, копы разыскали шестерых свидетелей, которые поклялись, будто видели, как я убила того, с бластером, хотя никого из них там и близко не было. Наверное, кто-то из них следил за всем происходящим по монитору. Но это, в общем, не имело значения: прокрутили запись с монитора, и судья вынес приговор: «Реформировать ее».

Гвен непонимающе нахмурилась, а Род побледнел:

— Они намеревались стереть вашу память и записать в ваш мозг параметры другой личности?

Чорной кивнула:

— А какая мне была разница? Что умереть, что так… Но до этого не дошло. Меня запихнули во флайер и уже были готовы везти в центр реформации, но флайер даже в воздух не поднялся. В кабине сидел курьер с неким документом. Видимо, все то время, пока шел суд, подонки из тайной полиции осаждали Генерального Секретаря и убеждали его в том, что тайная полиция — это военная организация. Поэтому от реформации было решено отказаться. Меня погрузили на каторжный звездолет и отправили на Вольмар. — Она поджала губы. — Еще тот был полетик, между прочим. Он продолжался целых две недели, а женщин среди осужденных было только три. Мужики, естественно, пытались к нам приставать, но три — это как раз столько, сколько нужно, чтобы суметь постоять за себя. После того как мы прикончили парочку негодяев, остальные поутихли. Остальные, правда, пытались уговорить ребят из экипажа корабля связать нас, но те заявили, что их дело — управлять звездолетом, а дела осужденных — это исключительно дела осужденных и их нисколечко не касаются. — Она поежилась. — Пришлось спать по очереди, но в итоге все-таки нас никто и пальцем не тронул.

— А здесь? — широко раскрыв глаза, спросила Гвен.

Чорной пожала плечами:

— Теперь уже полегче. Две другие женщины, как только поняли, что на этом можно заработать, открыли, мягко выражаясь, собственное дело. Теперь у них собственные дома и они обе богаче любого человека на этой планете.

Гвен побледнела. Дрожащей рукой она подняла кружку и тут же поставила на стол.

— А ты не стала… как ты сказала…

— Открывать собственное дело, — сверкнув глазами, кивнула Чорной. — Но отбиваться поначалу приходилось каждый день. Двое-трое за сутки подваливали ко мне, и так продолжалось до тех пор, пока я не заработала репутацию неприкасаемой. Теперь только двое-трое в неделю отваживаются до меня докопаться. Но те, кто тут живет, — парни смекалистые и при малейшей опасности сваливают, так что убивать мне пока никого не пришлось.

— А… они не пытаются… объединиться против тебя? — испуганно спросила Гвен.

— А я потому и сидела вон там, — объяснила Чорной и кивком указала на столик в дальнем углу. — Оттуда видны и входная дверь, и весь зал, а со спины ко мне никто не подкрадется. Да и не пытались, между прочим. — Она отхлебнула пива, но сморщилась так, словно оно оказалось горьким. — Можно сколько хочешь ругать мужской шовинизм, но когда нас, женщин, так мало, каждая — на вес золота. Всякий из мужиков может подвалить ко мне один, но при этом не пожелает, чтобы кто-то из его дружков увидел, как его отошьют.

— А дружки, само собой, начеку, — негромко проговорил Йорик.

Чорной кивнула, залпом допила пиво и грохнула кружкой по столу:

— Ну, вот так, значит. Сама я по этому городку шагу не могу ступить без того, чтобы ко мне кто-то не полез, и потому всякий, за кем тоже охотятся, — мой товарищ. А особенно женщины. — Она кивнула Гвен. — К тому же твоему мужику я могу доверять. На что ему сдалась я, когда у него есть ты, правильно я говорю? — Она скривилась. — Ой, только не надо на меня так сочувственно глядеть! Я про себя сама все знаю. Я — горячая штучка. — Она повернула голову к Роду. — Может, даже слишком горячая. Я хочу сделать ноги с этой планетки — так сильно хочу, что даже ни о чем другом думать не могу. Вы тут прежде не бывали, а значит, вы не осужденные и, стало быть, можете и смыться отсюда. Пожалуй, вы могли бы и меня прихватить.

Род сдвинул брови:

— Я так понял, что здесь — военная тюрьма и Шаклар — ее начальник, только и всего. Как он может отпустить вас?

— Он может сделать все, что пожелает — теперь, — сказала Чорной и злорадно усмехнулась. — ПИСК бросила нас на произвол судьбы четыре года назад — примерно в то самое время, как я здесь оказалась. Эти подонки заявили, что торговля с дальними планетами убыточна — а она действительно убыточна. Речь шла о триллионах термов. А эта каторжная планетка — и вообще сплошные убытки. Куда как дешевле было бы просто поубивать всех преступников. Короче говоря, Вольмар просто-напросто перестали снабжать. Эта новость поступила к нам, как только прибыл очередной грузовой звездолет.

— Что значит «очередной»? — непонимающе вопросил Род. — Вы же сказали, что торговля прекратилась.

— Мы и раньше вели небольшую собственную торговлю с рядом дальних планет, но потом Терра перестала нас снабжать новым оборудованием и запасными частями. Так что наш славный губернатор-генерал очень вовремя заключил мир с туземцами.

— Но теперь вы не в состоянии прожить на самообеспечении?

Чорной кивнула:

— Вольмарцы поставляют нам продукты и пряжу, а наши люди занимаются добычей полезных ископаемых и трудятся на производстве. Но главное, что теперь Вольмар — не каторжная планета, а колония. А Шаклар — не только генерал, но и губернатор, поэтому с нами может делать, что его душеньке угодно. Захочет отпустить — отпустит. Весь вопрос в том — куда? — Она махнула рукой. — За этой треклятой Стеной нет ничего, кроме травы и вольмарцев.

— А планету покидать он не позволяет?

— Да нет, почему — не позволяет… Может и позволить, если решит, что можно, и если это будет кому-то по карману. — Чорной пожала плечами. — Задаром на звездолеты не сажают, сами понимаете.

Род переглянулся с Йориком.

— Ладно, с этим разберемся. В нужное время мы раздобудем наличные.

Йорик кивнул:

— Думаю, эта дама нам пригодится, майор. Очень даже пригодится.

— Прочисти мозги, парень, — огрызнулась Чорной. — Я вам помощь предложила, а не сервис.

— А я ни о чем таком и не думал, — невинно возразил Йорик. — Я имел в виду помощь в плане информации. Я кое-что знаю об этой планете и о ПИСК…

— А кто не знает? — скривила губы Чорной.

— Да, но… Ладно, давайте поговорим о Вольмаре. Вы тут прожили несколько лет и знаете, что здесь и как, и при случае могли бы сориентироваться на местности. Всегда полезно иметь на своей стороне местную жительницу.

Чорной пожала плечами:

— Я такая же местная, как все прочие. Но по крайней мере знаю, кто здесь кто и где тут принято хоронить покойников. И вдобавок я общалась с вольмарцами.

Гвен сдвинула брови:

— Как это вышло?

— А просто они показались мне безопаснее солдат — и между прочим, это подтвердилось за тот год, что был назначен мне в качестве испытательного срока. За год я побывала во всех местных племенах и смогла ощутить почву под ногами и немного успокоиться. — Чорной пожала плечами. — Что еще сказать? Получилось.

— Итак, — задумчиво проговорил Род. — Вы готовы помочь нам — если мы поможем вам?

— Да, если вы поможете мне смыться с этой планеты.

— Если получится.

— Да, само собой — если получится. — Чорной нетерпеливо мотнула головой.

— Но если нам удастся покинуть планету, — столь же задумчиво продолжал размышлять вслух Род, — из-за вас мы станем, в некотором роде, мечеными. Это я к тому говорю, что у ПИСК наверняка есть хотя бы один агент на Вольмаре, и если вы исчезнете, он непременно дунет в свисток. И тогда… не успеете вы отлететь дальше одного светового года, как вам «на хвост» сядет наемный киллер.

— Я это отлично понимаю, — резко отозвалась Чорной. — И не стану вас винить, если вы не пожелаете рисковать.

Род пожал плечами.

— Это меня не слишком волнует, — сказал Род и мысленно добавил: «Тем более что мы собираемся смыться отсюда с помощью машины времени». — По крайней мере пока мы на Вольмаре, киллеров нам опасаться нечего, а без вашей помощи мы вряд ли сумеем покинуть планету.

Чорной согласно кивнула:

— Пожалуй, что так. Вы же сами сказали: убийство вольмарца уж больно здорово подгадано. Вполне возможно, что это специально подстроено для того, чтобы вы и ваша жена оказались за решеткой… или безвременно отправились на тот свет.

— Да, у нас есть враги, — согласился Род. — И их гораздо больше бы устроил второй вариант.

— Нас чрезвычайно возрадует твоя помощь, — вступила в разговор Гвен.

Чорной опять одарила ее подозрительным взглядом.

— Благодарю вас, — проговорила она. — Ну, так что мы имеем? — прищурившись, спросила она у Рода.

Род пожал плечами:

— Лиловый труп. — Он с невеселой усмешкой добавил: — И это — подумать только! — при том, что все «лиловые» на месте и сосчитаны по головам.

Йорик развел руками:

— Вот и все, что нам известно. Не сказать, чтобы много.

— Не то слово, — согласилась Чорной. — Нужно узнать побольше, чтобы можно было хотя бы строить догадки о том, чьих это рук дело.

Йорик откинулся на спинку стула, скрестил руки на животе, в глубокой задумчивости пошевелил большими пальцами:

— И все-таки, по сравнению с нами, вас можно считать местным экспертом. Скажите, где мы могли бы раздобыть больше сведений?

— На месте преступления, естественно, — не задумываясь, ответила Чорной.

— О, это не так уж срочно, — протестовала Гвен. — Наверняка у вас много своих забот!

Вероятно, именно слово «заботы» заставило молодого рядового удвоить старания.

— Ой, да будет вам, мэм! Я же с Браксы родом! Мы там только то и делали, что метлы да веники вязали с утра до ночи. — Он оглянулся через плечо и улыбнулся Гвен. — А то как бы еще наши мамаши в домах прибирали? — С этими словами он продолжил работу по изготовлению метлы для Гвен. — Вот тут она… одна веревочка развязалась… а нужно хороший квадратный узел завязать. А вы прижмите вот тут, пожалуйста, пальчиком… Ага, вот так…

Гвен сделала, как ее попросил рядовой. Конечно, для этого ей пришлось наклониться и оказаться в непосредственной близости от молодого человека. Рядовой шумно сглотнул скопившуюся слюну и так дёрнул веревку, закрепляя узел, что та чуть не порвалась.

Покуда Гвен таким образом отвлекала часового, Род бесшумно подбросил вверх веревку так, чтобы петля на ее конце обхватила один из кольев в дюйм толщиной, которыми щетинился край Стены. Проверив крепость веревки, Род поманил к себе Чорной. Та, ловко и проворно перебирая руками, взобралась наверх. За ней последовал Йорик, а за ним — Род. Вниз первым спустился Йорик, за ним — Чорной. Род напоследок обернулся, гневно зыркнул на стоявшего к Стене спиной дозорного, развернулся и спрыгнул вниз, крепко сжав веревку. Приземлился он удивительно легко, и Чорной вытаращила глаза:

— Как это вам удалось? В смысле — ноги не переломать?

— Опыт у него большой, — пробурчал Йорик. — Пошли, надо убираться отсюда.

Он быстро зашагал от освещенной полосы земли рядом со Стеной к небольшой темной рощице, расположенной футах в пятидесяти. Сигнализация не сработала — рядовой был явно увлечен своим занятием и дамой, ради которой так старался. Род затаил дыхание, стараясь справиться с охватившей его жгучей ревностью. Но тут послышались шелест и шуршание, и, обернувшись, Род увидел, как Гвен идет на посадку, сидя верхом на метле.

Чорной развернулась и повторила слова, которые только что говорила Роду:

— Как это вам удалось?

Род не стал ей отвечать и, дождавшись, когда она ушла вперед, процедил сквозь зубы:

— Надеюсь, этот юнец впоследствии будет считать себя полностью отмщенным за свою доброту.

— Муж мой, умоляю тебя. — Гвен нежно коснулась его руки. — Какой у нас был выбор? Он ведь ни за что не поверил бы барышне Чорной, если бы она попросила его изготовить для нее метлу.

— Что верно, то верно, — коротко отозвался Род. — Позволь поздравить тебя с успешным флиртом — вернее говоря, с образцово проведенным отвлекающим маневром. Но если я еще раз увижу этого сосунка, я ему самолично вспорю печень и кишки выпущу.

— Воистину, супруг мой, ты несправедлив, — укоризненно покачала головой Гвен. — Не забывай, что этот юноша говорил с грамерайской колдуньей, которая, помимо всего прочего, умеет навевать людям нужные мысли и чувства. Так что он не смог бы сделать мне ничего дурного, при всем его желании.

— Во всех смыслах, — вздохнул Род. — И тебе даже не стоило упоминать о своих способностях. Так у меня нет никакого права на него злиться, да?

— Конечно же, нет, — выдохнула Гвен и теснее прижалась к нему. — Однако мы медлим.

— Интересно, откуда это она, черт бы ее побрал, знает, куда идти? — негромко проговорил Род на ухо Йорику. — Понятное дело, у этой планеты есть парочка лун, и потому почти всю дорогу было более или менее светло. Сначала взошла первая, большая луна, и Чорной заставила нас ждать, пока не взойдет вторая, поменьше. Но даже при этом я вижу не дальше, чем на двадцать футов впереди!

— Ну, я-то, положим, вижу получше, — ухмыльнулся Йорик. — Просто вы, sapiens, разнежились порядком, вот и все. Слишком много веков прожили в городах с освещенными улицами.

— А Чорной что же, — проворчал Род, — неандерталка, да?

Йорик покачал головой:

— Телосложение неподходящее. Тощая. Да и лицо плоское и угловатое. Правда, похоже, несмотря на такую внешность, малышка она славная.

Что касалось Рода, то он считал, что Чорной обладает классической красотой — вернее, обладала бы, если бы ее лицо непрерывно не искажалось враждебными гримасами. А уж назвать ее «тощей» — ну уж нет! Между тем Род понимал, почему она не соответствовала неандертальскому идеалу женской красоты. Относительно же характера и истинной сути этой дамочки он пока сомневался и с Йориком соглашаться не торопился.

— Наверное, ты видишь глубже, чем я.

Йорик пожал плечами:

— Ну, тогда вы, sapiens, почти совсем слепые.

Род задумался: уж не вложил ли Йорик в это высказывание Двойной смысл?

— Пошли поскорей, — сказал Йорик и зашагал быстрее. — У нас куча важных дел.

Чорной размашисто и легко шла впереди — так легко, словно даже не замечала, что поднимается по склону под углом в тридцать пять градусов. Когда она наконец остановилась, мужчины догнали ее, задыхаясь и пыхтя. Гвен молча прижалась к плечу мужа.

— Это здесь, — коротко проговорила Чорной и махнула рукой.

Они стояли на вершине гряды холмов, протянувшейся с востока на запад. Вокруг на многие мили под луной раскинулись равнины — бесконечные степи, посреди лишь кое-где темнели бугры небольших рощиц да тянулась линия невысоких деревьев, отмечавшая берег реки.

Род глубоко вдохнул:

— Прекрасное зрелище.

Чорной кивнула:

— Да, днем тут красиво, но думаю, этого дожидаться не стоит. — Она указала в сторону. — Вон оно — то самое Место Приветствия Солнца.

В нескольких шагах от того места, где они стояли, начиналась вырубленная в камне лестница длиной футов тридцать. На ее вершине была установлена здоровенная каменная глыба. Чорной вынула из кармана куртки небольшой электрический фонарик и направила его луч на этот камень. Сверху камень оказался гладким, с наклонной поверхностью. Дальний его конец поднимался вверх зубцом с восемью глубокими расщелинами. Первая, четвертая и восьмая были глубже остальных.

— Шаманы разных племен приходят сюда по очереди каждое утро, чтобы приветствовать солнце, — объяснила Чорной. — Ритуал это, безусловно, религиозный, но служит весьма практической цели. Каждое утро Шаман Дня следит за тем, насколько близко солнце к одной из более глубоких прорезей. Средняя из них обозначает равноденствие. Здесь год длится шестнадцать месяцев, а две луны за год обращаются вокруг Вольмара по восемь раз. Они по очереди управляют месяцами. Допустим, первая прорезь в камне обозначает день зимнего солнцестояния. Солнце восходит здесь, а здесь оно бывает в день весеннего равноденствия, а к восьмой прорези перемещается ко дню летнего солнцестояния, а потом вновь возвращается к средней прорези во время осеннего равноденствия и вновь уходит к первой прорези.

— Новогодней, — присвоил название первой щели Йорик.

Чорной кивнула:

— Тут настает очередь шамана племени «лиловых» наблюдать за солнцем. Когда оно восходит на уровне четвертой щели, он возвращается домой и возвещает, что пришла пора начинать весенний сев. А когда он видит солнце на уровне восьмой щели, он говорит, что настала пора праздника.

— «Сон в летнюю ночь»? — усмехнулся Род.

— Можно и так назвать, — кисло отозвалась Чорной. — Потом солнце начинает обратный путь, и когда оно снова оказывается напротив четвертой щели, шаман говорит своим соплеменникам, что им пора готовиться к уборке урожая.

— А потом — опять зимнее солнцестояние, и так далее, — понимающе кивнул Йорик и опустился на корточки около каменной плиты. — Не могли бы вы посветить своей штуковиной вот сюда, мисс?

— Это можно. Только зови меня «Чорной», ладно? Мы же теперь соратники.

Луч фонарика осветил шероховатую каменную ступень. Йорик провел рукой по камню. Его пальцы замерли около темного пятнышка.

Все на миг застыли и притихли.

Йорик вскоре обнаружил еще одно пятнышко и еще одно.

— Кровь, — негромко произнес Род.

— У меня нет при себе оборудования для химического анализа, — задумчиво проговорил Йорик, — но думаю, ваша догадка очень даже верна. Не поможете мне осмотреть тут все получше, мисс Чорной?

— Ну вот, уже лучше, — проворчала Чорной и медленно повела лучом фонарика вокруг каменной ступени. Тут стояла трава высотой дюйма три.

— Приятно отметить, что траву недавно косили, — сказал Йорик. — Но это практически все, что я вижу.

Род кивнул:

— Никаких следов борьбы. Кем бы ни был настоящий убийца, он сработал на редкость аккуратно.

— Я бы сказал: не по-человечески аккуратно, — уточнил Йорик.

— Не скажите, — поджав губы, возразила Чорной. — Некоторые из моих бывших коллег проявляли потрясающую аккуратность. Я и сама в этом смысле отличалась.

Йорик оглянулся:

— Но кровь на камне указывает на то, что вольмарец встретился со своим убийцей, когда пришел сюда встретить восход солнца.

Род нахмурился:

— Ну да… И что же это… О!

— Вот-вот, — кивнул Йорик. — Кто поднимается к «Месту Приветствия Солнца», чтобы встретить восход?

— Шаман, — выдохнула Чорной.

— Но никто из шаманов не пропал, — заметил Род.

— И что из этого? — пожал плечами Йорик. — Из вольмарцев вообще никто не пропал. Почему тогда речь не может идти о непропавшем шамане?

— А если еще точнее, — негромко добавила Чорной, почему речь не может идти о самом Гвуне? В конце концов он — шаман племени «лиловых», а они живут ближе всех к этому месту.

— Какая о нем может быть речь, когда он живой? Даже, я бы сказал, слишком живой — на мой вкус, — пробурчал Род и сдвинул брови. — И как, интересно, Гвун может быть одновременно Верховным Вождем вольмарцев и шаманом племени «лиловых»? Слыхал я о работе по совместительству, но слишком ли очевидно это выглядит?

— Тут как раз — никаких проблем, — покачала головой Чорной. — Система правления у вольмарцев — примитивная форма демократии, майор. Очень примитивная. Они просто-напросто садятся в кружок и обсуждают, кому быть вождем. И когда большинство из них соглашается по той или иной кандидатуре, тот человек и становится вождем. Так поступают в каждом клане, и как только клан выбирает себе вождя, он становится лидером. И когда кланы сходятся на собрание племени, в выборах вождя племени принимают участие вожди кланов.

Йорик кивнул:

— И это означает, что вождем всех вольмарцев затем становится вождь одного из племен.

Чорной подозрительно глянула на него:

— У тебя что же, опыт в этом деле имеется?

— Мы, можно сказать, были в этом деле первыми. Ну и, насколько я понимаю, вольмарцы в свое время провели национальное собрание, дабы объединить силы против солдат?

— Нет, ты точно подсматривал. Верно, было такое собрание. Все племена объединились для того, чтобы вести войну.

— Разумно, — понимающе кивнул Йорик. — В конце концов в их истории впервые возник момент, когда им предстояло биться с кем-то еще, а не друг с дружкой.

Гвен поежилась:

— О, неужто мужчинам непременно нужно вечно сражаться?

— Конечно. А как еще мужчине вынудить женщину обратить внимание на него, а не на кого-то другого? — ответил Йорик и снова обратился к Чорной: — Я верно понимаю, что так вольмарцы впервые объединились для чего бы то ни было?

Чорной вытаращила глаза и медленно кивнула:

— Точно. До тех пор, как сюда не начали прибывать заключенные, вольмарцы только тем и занимались, что сражались друг с другом — именно так, как ты сказал.

Йорик кивнул:

— Очень любезно было с вашей стороны помочь вольмарцам в этом плане.

— Вот-вот. Принесли цивилизацию бедным-разнесчастным дикарям, — сверкнул глазами Род. — Меня всегда приводила в бешеный восторг унификация.

Что-то в том, как это было сказано, заставило Чорной скривиться.

— Не заблуждайтесь, майор. Вольмарцы сами решили объединиться, чтобы воевать с нами. Колонисты тут были ни при чем. Это был всего лишь брак по расчету, не более того.

— И наверняка этот брак оказался столь же непрочен, как все подобные союзы. Между тем Шаклар и Чолли, я так думаю, всеми силами старались этот союз упрочить.

— О, само собой, а как же иначе? Шаклару определенно предпочтительно иметь дело с вождем всей нации. Но вольмарцы выбрали вождем Гвуна, а не Шаклара.

— На национальном совете?

Чорной кивнула:

— Сошлись вожди племен — ну, и конечно же, выбрали человека из числа собравшихся. Вот так Гвун, вождь племени «лиловых», стал Верховным Вождем всех вольмарцев.

— Ясно, — кивнул Род. — Но почему вождем избрали шамана, а не генерала… прошу прощения — не полководца? Разве из знахаря может получиться хороший стратег?

Чорной покачала головой:

— Медицина — это только одна часть деятельности шамана, майор. Главное, чем они занимаются, относится к области духовной, ритуальной. Шаман считается избранным, посвященным.

Род брезгливо поежился:

— Не нравится мне, как это звучит. Религия в сочетании с политикой — не самая приятная комбинация.

— Однако именно она очень эффективна, когда стараешься объединить народ, — заметила Чорной. — Это и есть главное занятие Гвуна. А когда дело дошло до войны, к услугам Гвуна были четверо полководцев — по одному от каждого племени. Тактику они взяли на себя, так что за Гвуном осталось последнее слово в плане стратегии.

— Умно, — скривил губы Род. — На самом деле, на мой взгляд, даже чересчур умно.

— Однако избиратели могут в любую минуту взять да и лишить Гвуна его полномочий, — отметил Йорик.

Чорной раздраженно зыркнула на него:

— Все правильно. Но откуда ты знаешь?

— Поглядишь на одну первобытную культуру — считай, что все повидал, — уклончиво ответил Йорик. — Это, конечно, не совсем так, но между ними действительно много общего. Правление по общему согласию — одна из таких общих черт, так же, как и мгновенное переизбрание.

— Точно, мгновенное — с помощью всех имеющихся в арсенале средств. По крайней мере — иногда. На самом деле мне только что пришло в голову, что, вероятно, мы тут имеем дело с импичментом.

Йорик покачал головой:

— Вам, конечно, виднее, но все-таки мне в это верится с трудом. В подобном обществе не одобрили бы столь предательского убийства. Если бы кто-то пожелал вызвать на поединок главу племени или рода, этот человек так бы и поступил. На самом деле, чем больше было бы у такого человека свидетелей, тем большей поддержкой он бы смог заручиться.

Род кивнул:

— Похоже на правду. К тому же вы сами сказали, Чорной, что некоторые из ваших коллег просто-таки нечеловечески ловки. Дело провернуто настолько аккуратно, что так и хочется назвать это профессиональной работой.

Чорной медленно кивнула:

— Верно. И вооружен убийца был явно неплохо.

Род нахмурился:

— Но при этом не воспользовался бластером. Воспользуйся он этим оружием, крови не было бы.

Чорной покачала головой:

— Киллер-профи ни за что не стал бы применять бластер, майор. Не забывайте, все произошло на рассвете. Вспышка бластера была бы заметна. Кроме того, из-за выстрела мог начаться пожар, и тогда уж люди точно бы призадумались. — Она пожала плечами. — Порой гораздо лучше себя зарекомендовывает самое древнее оружие.

— Что ж… — задумчиво протянул Йорик, — в одном можно не сомневаться. — Он встал, выпрямился, отряхнул пыль с ладоней. — Убийца — не вольмарец. Конечно, они — люди вспыльчивые и к тому же ловкие и опытные воины, но в деле убийства они сущие дилетанты. — Он кивнул Чорной. — Это сделал кто-то из солдат. И притом — спецназовец.

— Может быть, и так, — проговорила Чорной, не отрывая взгляда от темных пятнышек на каменной ступени. — Но все же не стоит недооценивать вольмарцев. С тех пор как они начали сражаться с солдатами из числа осужденных, они поднабрались военного опыта. А с тех пор, как Шаклар одержал победу и заключил с ними мир, они и с бластерами неплохо управляются.

— Ничего не понимаю, — пробормотала Гвен. — Никак не возьму в толк: зачем же Шаклар отдает вольмарцам свое оружие, если для него намного выгоднее оставлять такое оружие только у своих воинов?

Чорной пожала плечами:

— Похоже, он думает, что если дело дойдет до войны, колонистов в любом случае сотрут с лица земли — рано или поздно. Вольмарцы настолько превосходят нас числом, что единственная надежда выжить — это надежда на мир с ними.

— А единственный способ обеспечить этот мир, — продолжил ее мысль Род, — состоит в том, чтобы слить две цивилизации в единое, унифицированное общество.

Чорной кивнула и добавила:

— А иметь при этом все бластеры на одной стороне — не самый лучший путь к завоеванию доверия вольмарцев.

— Может быть, так оно и есть, — рассеянно проговорил Йорик, оглядываясь по сторонам. — Но у меня такое чувство, что мы что-то упускаем. Какие-то следы борьбы здесь обязательно должны были остаться. Либо еще какие-то улики, которые ночью не найдешь.

— Совершенно верно, — рассудительно изрек Род. — Если искать с фонариком в темноте, ни за что не разыщешь больше того, что мы уже разыскали. Нужно дождаться утра, чтобы получить ясную картину и увидеть какие-то улики, о которых мы пока не догадываемся.

— Тут есть проблема, — заметил Йорик.

— Верно, господин мой, — подхватила Гвен, устремив взгляд на мужа. — Поутру мы должны явиться к губернатору, в его большой зал. На рассвете.

Род пожал плечами:

— И что? Мы ведь уже удрали из города, верно?

— Верно-то верно, однако он даровал нам свободу, заручившись нашим словом чести.

Чорной остолбенело уставилась на Гвен:

— О чем это она говорит?

— Она хочет сказать, что Шаклар отпустил нас только потому, что мы обещали с утра вернуться, — ответил Род и недовольно поджал губы.

— Это будет бесчестно — если мы не возвратимся.

— Все правильно, но здесь — не Грамерай. Честь тут не очень-то в почете.

Гвен одарила его оскорбленным взглядом. Мало этого, но у Рода мерзопакостно засосало под ложечкой из-за того, что он вдруг почувствовал: он и сам так думает.

— Ладно! Ладно! Придется вернуться в город. Кроме того — одно дело удрать из города, но совсем другое — с планеты.

Гвен нахмурилась:

— Что такое «планета», господин мой?

Чорной не мигая смотрела на Гвен. Род набрал в легкие побольше воздуха.

— Ну… Планета — это мир, милая. Она не плоская, понимаешь? Она круглая, как мяч.

— Не может такого быть! — вскричала Гвен.

Род пожал плечами.

— Пожалуйста, можешь так думать — но прошу, поверь мне на слово. Я явился на Грамерай на «падучей звезде», если помнишь, и уж я-то видел планету с высоты. С очень большой высоты. И она круглая. О, поверь мне, она круглая!

— Он говорит вам правду, — все еще довольно озадаченно подтвердила Чорной. — Мне тоже доводилось видеть планеты из космоса. Они круглые, это точно. Вот как эта, к примеру. — Она указала на одну из лун, которая до сих пор еще светилась на небосклоне. — Это луна, спутник этой планеты. Сама по себе она тоже планета, только очень маленькая. А спутником называется потому, что все время путешествует по небу вокруг Вольмара.

— Вот как… — Гвен сосредоточенно сдвинула брови, стараясь усвоить прежде чуждые для нее понятия. — Но ведь есть и иные миры, верно? Звезды, что тоже странствуют.

— Верно, — кивнул Род. — Это тоже миры. Но большинство звезд — те, что остаются на своих местах. Они называются солнцами, и они похожи на то солнце, что дает нам свет и тепло днем.

— Разве такое возможно? — выдохнула Гвен, широко открыв глаза. — Ну уж нет! Ведь они — всего лишь светящиеся точки!

— Это потому, что они очень далеко, — объяснила Чорной.

— О нет, не может этого быть, — нахмурившись, посмотрела на нее Гвен. — Ведь тогда они должны быть так далеко, что…

Она не договорила. Видимо, у нее голова пошла кругом, когда она осознала, насколько далеко должны находиться звезды.

Чорной, наблюдая на Гвен, медленно кивнула:

— Да, мэм. Это очень далеко. Так далеко, что свет этих звезд доходит до нас за несколько лет.

— Но как же это? — Гвен изумленно переводила взгляд с Рода на Чорной. — Неужто свету нужно время, чтобы странствовать от одного места до другого?

— Все правильно. Свет тоже путешествует. Ты просто поверь нам, милая. Доказать это нелегко. Я хочу сказать… На самом деле это доказано, но доказать это было очень трудно, очень непросто. Свет путешествует со скоростью около ста восьмидесяти шести миль в секунду. За год получается шесть триллионов миль. — Гвен напряженно задумалась. — Не пытайся, милая. Мы не можем себе представить такого огромного расстояния — ни разумом, ни чутьем. От таких попыток только чувствуешь себя униженным и впадаешь в уныние. — Он развернулся к Чорной. — А самая ближайшая к Вольмару звезда отсюда видна очень плохо, правильно?

— Точно. Третья звезда в созвездии Бластера — одного из тех, что мы тут сами наименовали. — Чорной встала рядом с Гвен и указала на небо. — Видите вон там — шесть звездочек образуют неправильный параллелограмм — ну… наклонный прямоугольник.

Гвен посмотрела туда, куда показывала Чорной:

— Да, я вижу эти звезды.

— Это «рукоятка». А от нее под прямым углом тянутся четыре звездочки, видите? Это дуло. Третья звезда от края — наша ближайшая соседка. — Чорной пожала плечами. — На самом деле она никак не называется, у нее просто есть номер на звездных картах. А солдаты прозвали ее «Соседской девчонкой».

— И далеко до нее? — спросил Род.

— Чуть меньше семи световых лет.

— А это значит… — Гвен сглотнула подступивший к горлу ком, — что та звезда, которую я сейчас вижу, на самом деле и не звезда вовсе? Это тот свет, который покинул ее семь лет назад?

— Правильно, — обрадованно кивнул Род. — Мы видим звезду не такой, какая она сейчас, а такой, какой она была семь лет назад. Ты права, права, милая. Может быть, именно сейчас эта звезда взорвалась, но мы об этом не узнаем еще семь лет. — Его жена смотрела в ночное небо, захваченная грандиозностью того, о чем сказал Род. — А планеты, — негромко добавил он, — вращаются вокруг своих солнц, и их путь по форме подобен яйцу.

Гвен обернулась и в изумлении уставилась на Рода:

— О нет! Ведь все наоборот. Это солнце ходит вокруг земли! Я каждый день вижу, как оно восходит и заходит!

Род покачал головой:

— Просто все так выглядит. На самом же деле вокруг солнца вращается планета. — Он описал пальцем кружок. — А теперь представь, что ты вертишься и вертишься вокруг своей оси. Тогда тебе будет казаться, что Йорик вертится вокруг тебя, хотя на самом деле он не двигается.

Гвен посмотрела на Йорика и начала медленно поворачиваться на месте. Сделав два оборота, она сказала:

— Так и есть, — и, остановившись, посмотрела на Рода. — Но если просто смотреть, как же я смогу уразуметь, кто из нас двоих движется — он или я?

Род ахнул. Он знал, что Гвен сообразительна, но все же изумился тому, как быстро она перешла к следующему вопросу. Он не сводил с жены глаз, восторгаясь ее смекалистостью. Наконец он вяло усмехнулся:

— Ну… есть и другие доказательства, милая. Например, если мы посмотрим в телеск… Если мы посмотрим на другие планеты поближе, мы увидим, как вокруг них обращаются их луны. Тогда становится понятно, почему наша луна вращается вокруг нашей планеты. А уж тогда мы понимаем, что наша планета вращается вокруг солнца — в особенности это становится ясно тогда, когда мы обнаруживаем, что солнце намного больше любой из планет. — Он пожал плечами. — И чем оно больше, тем сильнее оно притягивает к себе.

Гвен долго молча смотрела на него, затем медленно проговорила:

— И по этой самой причине нам столь трудно покинуть эту… планету?

У Рода дыхание перехватило. Он разжал губы, набрал в легкие побольше воздуха и наконец изрек:

— Да. Планета притягивает к себе предметы точно так же, как солнце притягивает к себе планеты.

— А почему же тогда планета не падает на солнце?

— Потому что вращается слишком быстро. Как… — Рода осенило. — Как ты, когда пытаешься поймать Джеффри. Он пробегает мимо тебя, ты успеваешь схватить его, но не можешь притянуть к себе из-за того, что он бежит слишком быстро. С другой стороны, ты держишь его достаточно крепко, и он не может убежать от тебя, и ты держишь его на вытянутой руке. А теперь представь, что он продолжает бежать по кругу, а ты все держишь его. Ты его притягиваешь, и твое притяжение подобно тому, каким солнце воздействует на планеты, а планеты — на предметы на их поверхности. Конечно, с нашей точки зрения это притяжение выглядит падением. Эту силу мы называем гравитацией. Планета притягивает к себе объекты… вот так. — Он притянул Гвен к себе и крепко обнял. — И не желает их отпускать.

Гвен улыбнулась, кокетливо опустила ресницы:

— Но скажи, не притягивает ли и… объект к себе планету?

— Послушай, а ты все схватываешь налету! Верно, и объект тоже обладает притяжением, но оно слишком слабо, поскольку объект мал. А мы с тобой не слишком различны по размеру.

— Верно, — мурлыкнула Гвен. — Мы хорошо друг другу подходим.

Род успел потерять интерес к лекции по астрономии, но нельзя было забывать о том, что они с Гвен сейчас не одни.

— Ну, так вот… — рассеянно проговорил он. — Ты спросила, почему предмету так трудно покинуть пределы планеты?

Гвен улыбнулась ему:

— А зачем ему этого желать?

— Я и сам не могу придумать зачем, — признался Род. — Но давай представим, что он этого хочет — чисто теоретически. Ну, попробуй.

— Ну, если ты так желаешь… — вздохнула Гвен и рывком отстранилась.

Род немного расслабил руки и позволил жене отойти на несколько дюймов.

— Видишь? Тебе пришлось с силой оттолкнуться от меня. Вот так люди покидают планеты. На летающих кораблях, которые способны с очень большой силой оттолкнуться от планеты.

— Между прочим, они называются «космическими кораблями» или «звездолетами», — вставил свое слово Йорик. — Вы бы, миледи, не позволяли ему говорить с вами как с маленькой.

— У меня и в мыслях такого не было! — с деланным возмущением воскликнула Гвен.

— Корабль, — как ни в чем не бывало продолжал Род, — должен не только с огромной силой оттолкнуться от планеты, но и набрать огромную скорость. Ее называют «скоростью убегания». И как только ты наберешь скорость убегания… — он отпустил руку Гвен, и она покачнулась и по инерции отступила на несколько шагов, — считай, что ты обрела свободу, избавилась от притяжения. Вот так покидают планеты. Понятно?

— Понятно. — Гвен вернулась, пригладила растрепавшиеся волосы. В глазах у нее загорелись боевые огоньки. — Однако не могли бы мы полететь с такой «скоростью», господин мой? Ты и я, вместе?

Род невольно попятился. Еще секунда — и он понял, что Гвен говорит о телекинезе.

— Ну…

За ними со все более нараставшим волнением наблюдал Йорик.

— А-а-а… вырвалось у него. — Майор, миледи, прошу вас, не принимайте поспешных решений!

— Это возможно, — сказал жене Род. — Мы бы смогли это сделать, милая, если бы соединили наши силы, но тут возникла бы еще одна маленькая проблема. — Он тактично кашлянул и указал на звезды. — Видишь ли, планета притягивает к себе не только нас с тобой. Она притягивает также и воздух, которым мы дышим. — Гвен растерянно смотрела на него. — На высоте около двадцати миль, — указав вверх, продолжал Род, — атмосфера заканчивается. Там — пустое пространство, без ветра, без воздуха. Вот почему Чорной сказала о том, что видела планету из космоса. «Космос» — это и означает пространство. Безвоздушное пространство.

Гвен медленно перевела взгляд на звезды:

— Между ними так много черноты… Но как же там может быть «пространство» без воздуха? Разве воздух — это и не есть пространство?

Род покачал головой:

— Воздух — это вещество, как вода, — только легче и не такое плотное. Воздух покрывает всю поверхность планеты, но только потому, что его удерживает сила притяжения. И чем дальше ты уходишь от поверхности, тем слабее сила притяжения, и в конце концов она становится настолько слабой, что не может удержать даже воздух. И когда это происходит, когда в пространстве нет совсем ничего, такое пространство называется «вакуумом». Это значит также, что в вакууме нечем дышать. Поэтому, милая, даже если бы мы смогли взмыть в такую высь, долго бы мы там не протянули.

Гвен оторвала взгляд от неба и посмотрела на мужа, но в глазах у нее словно бы остались звезды.

— Как дивно, — выдохнула она. — Я готова поверить тебе, господин мой. И все же я верю и в то, что вместе мы могли бы что-то придумать.

Чорной раздраженно покачала головой:

— Неужели вы не можете придумать ничего получше, чем слишком доверять мужчинам?

— Нет, — с улыбкой взглянула на нее Гвен и прижалась к Роду. — И думаю, другим мужчинам мне доверять не придется.

Роду ее слова были очень приятны, тем более что ему стало весьма не по себе из-за того, насколько быстро Гвен схватывала такие сложные понятия. Уж слишком она была сообразительна при том, что все, о чем они сейчас говорили, было совершенно чуждо тому миру, в котором жила Гвен. Роду даже начало казаться, что Гвен умнее его. Одно дело, что он понимал средневековую цивилизацию, но совсем другое — то, что Гвен, женщина Средневековья, понимала его мир.

— Ну, все, хватит болтать про космос, вакуум и преодоление гравитации, — проворчала Чорной. — У нас другая проблема: здесь надо бы осмотреться днем, а вы, майор, и ваша жена должны до рассвета вернуться в город.

— Ну, тут-то как раз все ясно. Должны остаться либо вы, либо я, — вмешался Йорик. — И если вы извините меня за мой мужской шовинизм…

— Не извиню, — резко бросила Чорной. — Я вам уже говорила: у меня есть опыт общения с вольмарцами. Со мной все будет в порядке, можете мне поверить — тем более что я никогда не скрывала от туземцев, что мне не очень-то нравится, как ведут себя колонисты. Вольмарцы меня слушали и мало-помалу стали относиться ко мне теплее. Нет-нет, не то чтобы они стали ко мне подкатываться, не переживайте. У них свои понятия о красоте, и я их идеалу не соответствую.

Род прикусил язык, чтобы ничего не сказать.

— Однако вольмарцы стали смотреть на меня как на возможную союзницу в лагере Шаклара. Нет, конечно, я бы ни за что не предала солдат, — заверила своих новых товарищей Чорной, и по ее лицу пробежала тень, — и надеюсь, этого не произойдет. А еще больше я надеюсь на то, что меня не заставят это сделать… Но как бы то ни было… — Она выпрямилась, ее глаза сверкнули. — Короче говоря, можете быть спокойны: со мной ничего дурного не случится. Увидимся в городе.

— С точки зрения дипломатии это выглядит несколько странно, — нахмурившись, проговорил Род. — С их стороны, в смысле. Подобная государственная изворотливость как-то плоховато сочетается с обычными понятиями о необразованных дикарях.

— Шаклар и Чолли со страшной силой стараются их просвещать, чтоб вы знали, — фыркнула Чорной. — Торговцы Чолли — на самом деле замаскированные учителя.

— Вот оно что! — Род запрокинул голову. В сознании у него начали укладываться на места многие кусочки головоломки. — Вот почему он не слишком много выручает от своего фармацевтического бизнеса.

Чорной кивнула:

— Вроде того. Его торговцы держат очень низкие цены на свои товары, а вольмарцам платят очень хорошо, поэтому те с превеликим удовольствием снова имеют с ними дело и всегда готовы поговорить о том о сем. Торговцы приохотили их к учебе и дают им весьма современное образование, в курс которого входят и политические науки. Начинают они с Макиавелли.

Род заметил, что Йорик открыл рот, и поспешно проговорил:

— Стало быть, вольмарцам открыта сущность технически развитой цивилизации — включая возможность предательских ударов сзади?

Чорной снова кивнула:

— И еще многое, чего от них и не ожидаешь. Но в этом есть определенное преимущество: перед вольмарцами открывается долгосрочная перспектива.

— И поэтому они проявляют прозорливость и оберегают потенциальную союзницу.

— Верно — покуда сохраняется перемирие. А оно сохранится как минимум до тех пор, пока не завершится суд над вами.

— А вы вернетесь до этого времени?

— Да, — ответила Чорной. — Как только станет немного светлее, я осмотрю окрестности. А сразу после рассвета возвращусь на цивилизованную сторону. Если опоздаю и не смогу присоединиться к вам до того, как вы войдете в зал суда, то приду прямо туда. — Ее улыбка стала строже. — Я вернусь, не переживайте. Вернусь обязательно. А теперь идите, ребята… Ну, чего вы ждете? Ступайте же! Вперед!

Гвен, Род и Йорик медленно развернулись и стали спускаться с холма.

— Как думаете, ей вправду ничто не грозит? — озабоченно спросила Гвен.

Йорик пожал могучими плечами:

— Как знать… Все-таки эти парни — дикари, хоть и синтезированные… А вы что скажете, майор?

— Я думаю, что они — мужчины, — ответил Род. — И еще думаю, что Чорной хорошо понимает, насколько она — женщина, что бы она там ни говорила насчет их понятий о красоте.

— Это верно, — согласилась Гвен. — Кроме того, я не испытываю сомнений в том, что она способна одолеть любого воина, который осмелился бы напасть на нее.

— Да, пожалуй, их силы будут равны.

— Я бы так не сказал, — осклабился Йорик. — Она, как-никак, профессионал.

Гвен оглянулась назад, озабоченно сдвинув брови, и вдруг ахнула и застыла на месте.

Йорик и Род взволнованно обернулись.

Чорной стояла на вершине холма, раздевшись догола. Ее тело блестело, озаренное луной. Она провела кончиками пальцев по плоской коробочке и чем-то намазала предплечье. Кожа сразу стала темнее.

— Краска… — пробормотал Йорик. — Готов побиться об заклад — лиловая, майор.

— А я готов утверждать, что это мы выясним только завтра. — Род отвернулся и покачал головой. — Вперед, друзья. Почему-то теперь я уверен, что с ней действительно все будет в порядке.

— «Говорила ртуть водичке: упардонь, что я плотней», — усмехнулся Йорик, прищурился, посмотрел на Рода, потом — на Гвен и снова — на Рода. — Но позвольте все-таки поинтересоваться: если можно было перебраться таким способом, зачем понадобилось устраивать этот спектакль с дозорным, когда мы выбирались из города?

— Ради того, чтобы Чорной не узнала, что мы — волшебники, — пояснила Гвен и решительно взяла Йорика под руку.

— Вот-вот, — подтвердил Род. — Ты-то знаешь, кто мы такие, а Чорной, наверное, даже не верит в экстрасенсорную перцепцию. Тем более она не догадывается о том, что мы с Гвен ею обладаем.

— Понятно, — кивнул Йорик. — Не стоило шокировать бедную малютку, верно? А то она еще подумала бы, что угодила к врагам.

— И конечно, ее добровольное желание остаться — необычайная удача…

— Еще бы. Теперь я понял. Я вообще-то сообразительный.

— Кое в чем ты очень сметлив, — подтвердила Гвен.

— Ладно, ладно, у всех нас есть свои слабые места, — торопливо проговорил Род. — Ну а теперь, скажи мне, Йорик, как агент агенту: как ты думаешь, удастся ли Чорной разузнать больше того, что мы уже знаем?

Йорик неуверенно пожал плечами:

— Трудно сказать. Честно говоря, я и не особенно рассчитывал на то, что мы обнаружим какие-то улики на месте преступления, но кто знает?

— Верно, верно, — кивнул Род, не отрывая глаз от верхнего края стены. — С другой стороны, она явно решила опросить нескольких вольмарцев.

— Ну да, по крайней мере — Гвуна, — рассудительно произнес Йорик. — Он ведь обязательно должен явиться туда на рассвете, чтобы приветствовать солнце.

Род болезненно поежился:

— Как подумаю про этого малого — так мурашки по коже.

— Верно, от него веет холодом, — подхватила Гвен.

— А ведь это странно — для человека из родоплеменного общества, — отметил Йорик. — Что-то в нем есть такое… не совсем человеческое, я бы так сказал.

— Кто бы говорил, — хмыкнул Род.

— Может, обойдемся без расовых намеков, а? — буркнул Йорик. — Но я так думаю: кто бы он ни был, хоть и рыба, Чорной выудит из него все, что он знает, до последней унции. В конце концов мужчина есть мужчина.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать, — согласился Род, — и ни на секунду в этом не сомневаюсь. Я всего лишь опасаюсь, что ей не придется слишком долго выуживать из него информацию только потому, что ее слишком мало, вот и все.

— И то правда, — кивнул Йорик и, задрав голову, посмотрел вверх, на Стену. — Главная информация находится там. Вот только бы узнать, где ее искать. Но давайте подумаем, майор и миледи, кто, кроме вас двоих, мог желать смерти вольмарца?

— Прежде всего замечу, что как раз у нас-то никаких причин желать ему смерти не было, — фыркнул Род. — Но самый очевидный ответ: ВЕТО или ИДИОТ.

— А может, и те и другие, — буркнул Йорик.

— Словом, какие-то футурианцы. Они попытались прикончить нас с Гвен, но мы оказали им настолько достойное сопротивление, что в итоге они решили забросить нас в прошлое.

— И это не самое неразумное решение с их стороны, — заметил Йорик. — В том смысле, что без посторонней помощи вам очень трудно вернуться в будущее.

— Ну уж нет! — возразила Гвен. — Рано или поздно мы бы непременно вернулись в тот год, из которого нас похитили. Но вернувшись, мы были бы людьми, умершими пять сотен лет назад…

— Ну, согласитесь, это создает определенные проблемы, — кивнул Йорик. — В таком состоянии веселенького мало. Но тут возникает вопрос о том, почему вас зашвырнули именно сюда и именно в это время.

— Вольмар, — сосредоточенно сдвинул брови Род. — Сразу после переворота, учиненного ПИСК… — Он уставился в одну точку. — Хороший вопрос…

— Ежели ты спрашиваешь, стало быть, у тебя имеется ответ, — не спуская глаз с Йорика, проговорила Гвен.

Йорик искоса глянул на нее:

— И где вы ее только раздобыли, майор?

— Мне просто повезло, наверное… Ну, так каков твой ответ?

— Это было проделано для того, чтобы легче было предпринять еще одну попытку покончить с вами, — сказал Йорик и усмехнулся. — А для этой цели как нельзя лучше подходят первые годы правления ПИСК. Межзвездная тоталитарная администрация только-только взяла бразды правления в свои руки, она полна сил. Множество агентов состоит на службе у этой власти, но пока они не собраны в организацию типа тайной полиции, подчиняющейся центральным планетам.

Род кивнул и, запинаясь, проговорил:

— Верно… При таком раскладе… преимущества на их стороне… Но почему они выбрали одну из фронтирных планет? Почему не Терру?

— Там намного труднее было бы скрыть покушение на вашу жизнь. Слишком много лишних свидетелей.

— Допустим, но кому на Терре какое дело до нас?

— Правильно подмечено, — рассудительно изрек Йорик, — но следует обратить внимание и на то, что чем больше народу на планете, тем легче вам было бы там затеряться. А вас футурианцы слишком хорошо изучили для того, чтобы полагаться на вашу неосмотрительность.

— Хорошо, пусть так, — согласился Род. — А здесь, среди бескрайних степей, нам затеряться намного труднее.

— И даже в городе, — добавил Йорик, — каким бы он ни был.

— Однако они уже пытались нас убить, — отметила Гвен, — но это им не удалось. Не разумно ли им было бы испытать нечто похитрее?

— Типа обвинения нас в убийстве? — кивнул Род. — Пожалуй, ты попала в точку, милая.

— Само собой, хорошенький маленький смертный приговорчик их устроил бы на все сто, — глубокомысленно протянул Йорик, — тем более что банда дикарей наверняка будет настаивать на том, чтобы казнь ни в коем случае не заменяли чем-нибудь погуманнее — типа пожизненного заключения.

Род фыркнул.

— Дело ваше, — чуть обиженно проговорил Йорик. — Но гипотезы лучше этой у меня нет. А у вас есть на примете какие-нибудь кандидатуры, майор? Кто еще мог бы стоять за инсценировкой этого убийства?

Род не отрывал гневного взора от верхнего края Стены. Наконец он выдавил:

— Шаклар.

По Стене прошел часовой. Его силуэт на фоне звездного неба казался непроницаемо черным.

Все трое замерли и молча следили взглядами за часовым, покуда тот не скрылся за поворотом Стены.

— Вперед! — прошипел Род и, закрыв глаза, сосредоточился на ощущении легкости. Через пару мгновений его ступни оторвались от земли. Гвен, стараясь не отставать от мужа, поднялась вверх, сидя верхом на метле. Они набрали скорость и поднялись выше… еще выше. Йорик скрипнул зубами.

Вскоре они перелетели через стену и пошли на посадку, крепко держа Йорика под руки. Как только ноги неандертальца коснулись земли, он поспешно отдернул руки — так, будто его держали раскаленными щипцами. Затем он встряхнулся, шумно выдохнул и повернулся к Роду с радостной улыбкой:

— Ну вот! Так почему вы заподозрили генерала Шаклара?

— Давай поговорим об этом тогда, когда отойдем подальше от Стены, — предложил Род и бросил опасливый взгляд в сторону пандусу, ведущего наверх. — Пошли, скорее!

Троица быстро пересекла пятьдесят ярдов открытого пространства и оказалась в густой тени, отбрасываемой зданием. Здесь спутники остановились, чтобы отдышаться, и прижались спинами к стене.

— В конце концов, — запыхавшись, выговорил Йорик, — из-за этого дурацкого убийства могло пойти прахом все, чего Шаклар достиг за десять лет. Еще бы чуть-чуть, и он смог бы собрать две стороны под эгидой единого правительства. Зачем бы он стал рисковать и подстраивать это убийство?

— Для того, чтобы завершить свой труд, — усмехнулся Род. Йорик и Гвен недоуменно вытаращили глаза. — А вы подумайте, — предложил им Род, чрезвычайно довольный собой. — Мы с Гвен предоставили ему прекрасную возможность ускорить создание объединенного правительства. Мы тут новички, и никто не станет сильно горевать, если нас отдадут на растерзание вольмарцам. И если это произойдет, доверие дружественно настроенных вольмарцев к Шаклару еще более укрепится, и он сможет переговариваться с ними, как со сплоченной нацией. Ему нужно будет сделать единственное: показать вольмарцам, что они имеют такое же право на участие в судилище над нами, как колонисты. Вот и будет у Шаклара первый опыт применения объединенной власти, которую он всеми силами старается сформировать.

— Ну хорошо, допустим, что все так, — кивнул Йорик и поджал губы. — Но что, если затея провалится? Что будет, если вам удастся исчезнуть, или вы вдруг ухитритесь доказать, что невиновны, или — мало ли еще что? Тогда он получит гражданскую войну.

— Не сказать, чтобы такую уж гражданскую, — усмехнулся Род. — Думаю, если бы ему это было нужно, он бы смог протащить приговор «невиновны». Сейчас на Вольмаре достигнуто более или менее пристойное равновесие. В некотором роде колонисты и туземцы даже нуждаются друг в друге, в том, что им может предложить противоположная сторона. Шаклару только нужно найти подходящее оправдание для того, чтобы все было забыто.

— Ну да, что-то такое, чтобы спасти лицо, — задумчиво кивнул Йорик. — А вы о дипломатической карьере никогда не задумывались, майор?

Род был готов ответить, но его опередила Гвен:

— Быть может, Шаклар приказал своему наемнику переодеться вольмарцем?

— Да, это не исключено, — отозвался Род, не отрывая глаз от Йорика, и кивнул. — И футурианцы такое вполне могли изобразить.

Йорик кивнул в ответ:

— Очень может быть, майор.

— Что ж, — проговорила Гвен, подбоченилась и глянула поочередно на обоих мужчин. — Мы имеем два заговора, и каждый из них может быть истинным. Но как же мы выясним, какой из них истинный, господа?

— Вполне может оказаться и так, что мы ошибаемся и в первом, и во втором случае, — пожал плечами Род. — Нужно раздобыть побольше информации.

— Вот-вот, мы снова к этому вернулись, да? — рассеянно произнес Йорик и почесал висок указательным пальцем.

— Но как же ты намереваешься изыскать потребные тебе сведения, господин мой? — вопросила Гвен.

— Надо отправиться туда, где люди разговаривают, само собой, — ухмыльнулся Йорик. — Выпить не желаете, майор?

— Очень хочу, но… — Род обменялся взглядом с Гвен. — Даже не знаю, стоит ли нам втроем показываться у Чолли.

Йорик развел руками:

— Ну, тогда придется мне взять это на себя. И что же? Я разве боюсь? Я разве робею из-за того, что кровожадные вояки могут принять меня за шпика? Нет! А разве я жажду славы? Разве я прошу благодарности?

— Просишь, просишь. Просишь в десятой степени. О’кей, мы тебе несказанно благодарны. Мы тебя будем восхвалять, превозносить до небес! Мы даже будем готовы написать тебе похвальное рекомендательное письмо! Но как ты думаешь, что такого ты сможешь там услышать, что будет достойно внимания?

Йорик пожал плечами:

— Если бы я это знал, мне бы не пришлось никуда ходить. Но никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. А вдруг кто-то неожиданно разбогател? А если так, то откуда бабки? О, жизнь полна неожиданностей!

Род покачал головой и усмехнулся:

— Все может быть. Но не забывай: все это пока только догадки. Могло быть и так, что вольмарец попросту покончил с собой. О нашем гипотетическом киллере даже слухов не ходит.

— Не волнуйтесь. Со слухами я буду особенно осторожен, — осклабился Йорик. — Ну, все, отбываю в кафешку, майор. С вами встретимся, как только начнет светать.

Он учтиво поклонился Гвен, развернулся и исчез в темноте.

— Надеюсь, то будет свет истины, — пробормотала Гвен.

— Славно подмечено, — признал Род. — Как ты думаешь — не последовать ли нам за ним? Тайно, само собой.

— Несомненно, — решительно кивнула Гвен. — Кто еще способен последовать за человеком более тайно, как не мы с тобою? — С этими словами она взяла мужа под руку, и они углубились в ночную тьму и пошли по мысленному следу Йорика.

— Но нет ли тут великой опасности, господин мой? Ведь, если на то пошло, мы могли бы преспокойно устроиться в каком-нибудь убежище и слушать разумом своим.

— Это верно, — кивнул Род и, подняв голову, на миг заглянул в окно кафешки «У Чолли». — Но понимаешь… не могу удержаться — ужасно хочется поглядеть на этого клоуна-здоровяка в действии. К тому же мы находимся по другую сторону от входа и скрыты темнотой. Здесь нас никто не увидит. Здание оборудовано канализацией… Я хотел сказать: помои тут на улицу не выливают и уборная тоже внутри, так что вряд ли кто-то выйдет из задней двери.

А Йорик тем временем мало-помалу подводил разговор все ближе и ближе к теме политики.

— Выпьем за наших вольмарских братьев! — предложил тост широкоплечий капрал и поднял кружку.

— Ага, и за наших вольмарских сестер, — подхватил рядовой.

Капрал пожал плечами:

— Считай их сестрами, ежели тебе так охота. Что до меня, то я предпочитаю более близкие отношения.

Его шутка была встречена общим дружным хохотом, только пожилой сержант пробурчал:

— Отношения, не отношения… Понимал бы чего! Насчет случайных связей у этих вольмарцев ой как строго! Соблазнителей пристреливают на месте.

Йорик воспользовался моментом и предложил свой тост:

— Выпьем за женщин. Да не откажутся они от тех, кто их достоин!

Кто-то хихикнул, но тут же умолк. Наступила гробовая тишина. Солдаты молча переглянулись.

— Да ты, видать, не знаешь тут ни хрена? — хмуро проговорил сержант.

Йорик сдвинул брови, пожал плечами:

— Я тут недавно. Ну распсихуются вольмарцы маленько — и что с того?

— Что с того? Он спрашивает — что с того! — проворчал один из рядовых постарше. — Не было тебя здесь, приятель, когда мы взаправду воевали, вот что я тебе скажу. Не видал ты, как эти паршивцы шли против нас со своими треклятыми копьями и выпускали нашим ребятам кишки!

— Во-во, и руку тебе не отрубали, — проворчал безрукий ветеран.

— Вот именно, — кивнул седоватый сержант. — А еще ты не слыхал, как они дико вопят — так вопят, что уши закладывает. И не доводилось тебе уйти в бой с сотней ребят, а возвращаться за Стену с десятком. Возвращаться! Позорно драпать, а кругом копья да стрелы свистят!

— Так что не надо их недооценивать, — буркнул капрал. — Дерутся они как звери.

— Да уж, и не трусы они, это точно, — пробасил другой. — А стрелами и копьями вольмарцы людей убивают так же верно, как можно прикончить лучом бластера, парень. И не увернешься от них, когда они налетают тучей.

— Какие у нас были потери? — рассеянно проговорил седой сержант и уставился в свою пивную кружку. — По десятку в день? По шестьдесят человек в неделю? Или по сотне?

— Вот так и тянулось — год за годом, год за годом! — воскликнул другой сержант, которому на вид было под сорок, и брякнул кружкой по стойке. — И мы не желаем, чтобы это жуткое время вернулось. Ни за что на свете, не желаем! Ни за какие деньги!

Род в ужасе узнал в нем Талера.

— Ну… — задумчиво протянул седой сержант, — даже я бы не стал такого заявлять. Я бы, пожалуй, от кое-каких бабок не отказался бы.

— Да и я бы тоже, — признался сорокалетний. — Но чтобы вся эта жуть не повторилась, не грех кое-что и приплатить. — Он огляделся по сторонам. — Что такое какие-то две жизни в сравнении с теми тысячами, которые отнимет война? А? Я вас спрашиваю: что такое какие-то две жизни?

В зале стало тихо. Наконец голос подал седой ветеран.

— Верно-то оно верно, — протянул он. — Да только отвертятся они на суде, как пить дать.

— Ну, это только ежели они невиновны, — поспешил вставить Йорик. — Я, само собой, Шаклара, в отличие от вас, знаю недавно, но надеюсь на его справедливость.

— Виновны они, не виновны, кому какое дело? — прорычал Талер и развернулся к Йорику. — Если их отпустят, вольмарцы взбесятся и тут же ополчатся против нас. И уж на этот раз у каждого из них в руке будет бластер, а не копье!

По бару пробежал взволнованный ропот. Большинство вояк поежились. Стало тихо.

А потом кто-то заявил:

— Убить их надо, вот что.

И снова наступила сдавленная пауза.

— Точно, — нарушил тишину еще кто-то.

— Верно, прикончить их — и дело с концом!

— Что такое какие-то двое замухрышек, когда будут спасены тысячи!

— Да! Отдадим вольмарцам поутру их трупы, и они уберутся прочь!

Седой сержант нахмурился и покачал головой:

— Но когда Шаклар узнает…

— Не станет он шуметь, — злорадно осклабился Талер. — Что такое мертвецы в сравнении с живыми? Ну побледнеет наш Шаклар, но сказать — не-a, ничего не скажет.

— Но они же ни в чем не виноваты! — горячо возразил Йорик.

— И те, кто во время войны погибнет, тоже не виноваты ни в чем! — гаркнул Талер. — И сравни-ка сам, малый: два невиновных или тысяча? Смекаешь?

— Но как же справедливый, беспристрастный суд? — не унимался Йорик. — Вы что же, самосуд решили учинить?

— Они — это не я, — осклабился Талер. — И никто из нас.

Ответом ему был дружный, согласный гомон.

— Но… — постучал по стойке пальцем Йорик. — Если вы их продадите ради мира, что же будет, если в один прекрасный день в чем-то обвинят кого-то из вас?

— Ой, вот заладил… — проворчал седой сержант.

— Ну, ты чего, хмурик, нарываешься, да? Войны захотел? — Талер смерил Йорика взглядом с головы до ног, словно хотел понять, какой длины тому потребуется гроб. — Ага, небось повоевать захотелось — мочи нет как охота. Ты ж никогда пороха не нюхал, да? Желаешь, чтобы кровь тебе пустили?

— Ничего я такого не желаю! — огрызнулся Йорик. — Мне самому тоже досталось по полной программе. Повалялся по больницам не с одной царапиной, а что получил я их во время «полицейских операций» — так это только так называется.

— А я ни одному твоему словечку не верю, — заявил Талер, спрыгнул с табурета возле стойки и подошел к неандертальцу вплотную. Его глазки налились кровью. — Что-то мало ты смахиваешь на драчуна. А вот на того, который пожелал бы, чтобы за него другие передохли, ты очень даже смахиваешь.

— Хватит болтать! — крикнул кто-то. — Пойдем схватим их! — Да!

— Ага! Схватим и поджарим!

— И поднесем вольмарцам на тарелочке!

— Точно!

Ты попался, малый, — процедил Талер сквозь зубы, сверля Йорика глазами. — Пошли с нами, а иначе мы посчитаем, что ты против нас, что ты готов предать всю колонию!

— С вами? — вытаращил глаза Йорик, но тут же проворно слез с табурета. — Да я не только с вами пойду! Я видел эту парочку, когда сюда шел. Они искали, где бы им спрятаться. Пойдемте, и я покажу вам, где их искать.

Талер выпучил глаза, но в следующий миг расплылся в улыбке:

— Пошли!

Йорик протолкался сквозь толпу и направился к выходу.

Род и Гвен быстро обменялись ошеломленными взглядами, вскочили и припустили от кафе на полной скорости.

«Куда, господин мой?» — прозвучал в сознании у Рода встревоженный голос Гвен.

«Куда угодно, — мысленно отозвался Род и в отчаянии огляделся по сторонам. — Вон туда! — Он указал на две большие пустые бочки, лежавшие на боку. — Сядь на корточки!»

Гвен послушно опустилась на корточки, прижала к себе метлу, зажмурилась. Род поднял бочку и бережно накрыл ею Гвен. Затем он присел рядом и, уставившись на вторую бочку, сосредоточился на ней, напрочь забыв обо всем остальном. Бочка медленно оторвалась от земли, поднялась в воздух и накрыла собой Рода. Род расслабился, уселся поудобнее, прислонился спиной к стенке бочки. Закрыв глаза, он весь обратился в мысленный слух. На происходящее он смотрел как бы глазами одного из не самых смышленых солдат.

Йорик выбежал из кафешки во главе толпы линчевателей.

— Пошли! — крикнул неандерталец. — Я покажу вам, где видел их в последний раз!

В сознании у Рода зазвучали мысли Гвен:

«Как только он мог так быстро предать нас и переметнуться на сторону врагов?»

«Не знаю, — угрюмо отозвался Род, — но я уже придумываю для себя новое увлечение. Резьбой, к примеру, можно заняться…»

Гомон толпы стих вдали, но мысли вояк продолжали звучать в сознании у Рода и Гвен. Солдаты некоторое время очумело бежали вперед, но затем замедлили шаг — порыв энтузиазма начал иссякать. В мыслях у «среднего» солдата появились сомнения типа: «Что это я такое творю? Куда-то бегу посреди ночи, а зачем?»

Но тут впереди прозвучал голос Йорика:

— Вон они! Скорее, за ними!

«Средний» солдат тут же приободрился. Горя от волнения и кровожадно вопя, он бросился следом за своими товарищами. Они свернули влево, выбежали на темную улицу и бежали по ней еще несколько минут. «Средний» солдат изможденно, хрипло дышал. В голову ему снова полезли сомнения.

Йорик прокричал:

— Туда! Между вон теми двумя домами! Я видел, как они туда побежали! За ними, быстрее!

Солдат снова взбудоражился и помчался вперед вместе с соратниками. В крови его бушевал раж погони.

Толпа бежала по улице… и бежала… и бежала…

Род направил поток мысли на бочку. Бочка приподнялась. Род повернул голову и увидел, как бочка, под которой пряталась Гвен, тоже взлетела вверх и, упав, опрокинулась набок. Супруги виновато переглянулись.

— Как только мы могли в нем усомниться? — смущенно пробормотала Гвен.

— Легко. Я никогда не доверял тем, у кого всегда хорошее настроение. Но в данном случае я ошибся. Смертельно ошибся.

— О, хвала Небесам, не смертельно!

— Но уж точно глупо. — Род поджал губы. — Что же со мной станет, если я буду продолжать сомневаться в своих истинных друзьях?

— Мы отплатим ему, — заверила мужа Гвен, — тем, что останемся в безопасности.

— Верно, — согласился Род. — Ведь именно этого он сейчас и добивается. И кстати говоря… — Он обернулся, посмотрел на кафе, и его глаза задорно сверкнули. — А ведь он, можно сказать, купил для нас время, верно?

Гвен в первое мгновение удивилась, но тут же улыбнулась:

— Верно, супруг мой. Однако не слишком ли ты петушишься? Стоит ли так искушать наших врагов?

— Насчет «петушиться», — усмехнулся Род, — это ты хорошо сказала. Знаешь, что-то во рту пересохло ужасно. Давай промочим горло, а?

— Конечно, если ты так хочешь, господин мой, — отозвалась Гвен и решительно взяла мужа под руку.

— Ведь, если на то пошло, все, кто жаждал нашей крови, оттуда убрались, правильно?

Супруги Гэллоугласс обошли здание бара, подошли ко входу, расправили плечи и одновременно, твердо и бесстрашно переступили порог. Бармен, возившийся за стойкой, поднял голову, чтобы посмотреть, кто вошел, и вытаращил глаза от изумления.

Пятеро-шестеро завсегдатаев, оставшихся за столиками, дружно обернулись, чтобы выяснить, что могло так удивить Чолли — ну и, само собой, глаза у них тоже полезли на лоб.

Чолли же тем временем справился с собой и возобновил прерванное занятие: принялся протирать стойку.

— Рад вас приветствовать, мистер и миссис! Чего желаете?

— По пинте пива, — ответил Род и забрался на высокий табурет возле стойки. Гвен устроилась рядом с ним, положила руки на стойку: ни дать ни взять — воплощенная невинность. Род с ухмылкой обвел взглядом посетителей, и у тех явно дух перехватило. Они ухитрились, правда, ответить ему вымученными усмешками и поспешно возобновили процесс распития спиртного.

Чолли водрузил на стойку перед Родом и Гвен кружки с пышными шапками пены, и Род устремил свой взгляд на пиво, которое в этот миг казалось ему намного приятнее и важнее, нежели что-либо и кто-либо еще. Он отпил чуть не полкружки одним глотком и, довольно выдохнув, осведомился:

— Ну, какие тут у вас новости?

Завсегдатаи еще более сосредоточенно стали употреблять заказанное пиво и виски.

— О, — пожал плечами Чолли, — ничего такого особенного. Те ребята, что дежурят на Стене, поговаривают, будто бы вольмарцы подтягиваются и встали лагерем на расстоянии выстрела из бластера… Ну, что еще? Человек эдак двадцать — тридцать из них вопят, крови жаждут… Генерал отправил к Стене командиров, чтобы те напомнили ребятам, где их боевые позиции…

Род кивнул:

— Ночь богата событиями, да?

— Не то слово, — хмыкнул Чолли. — То и дело приходят новые слухи.

— Да-да, вот, кстати, о слухах… — Род многозначительно поднял указательный палец. — О Шакларе ничего не слышно?

Чолли озадаченно глянул на него:

— О генерале-то? А что про него должно быть слышно?

Род пожал плечами:

— Ну, так… Если вы меня спросите, так я скажу, что он довольно-таки спокойно, даже, я бы сказал, хладнокровно все воспринимает.

— А мы — нет, — встрял в их беседу молодой солдат.

Род снова пожал плечами:

— Это понятно. А он что, всегда такой хладнокровный в пору кризисов?

— Вообще-то да, — медленно протянул Чолли. — Помнится, я видел, как он раз здорово распсиховался, когда не мог найти свою плетку, а так, в целом — нет, не замечал, чтобы он сильно тревожился по какому-нибудь поводу.

— Плетку? — переспросил Род и сдвинул брови. — Ведь вы вроде бы говорили, что он запретил телесные наказания.

— Запретил, — глядя на него в упор, ответил Чолли. — Да только кто же может арестовать губернатора-генерала, a? Quis custodiet ipsos custodes[12], молодой человек?

— Ну да, ясное дело — кто станет судить судью, и так далее… — Род понимающе кивнул. — Это я понимаю.

— Но без веской причины генерал никогда никому ничего плохого не сделает, — поспешно заверил его Чолли.

— Никому, говорите? — задумчиво повторил Род. — Это, я бы сказал, радует.

— А как же иначе-то? — осклабился капрал лет пятидесяти.

— Он всегда справедлив, — на всякий случай добавил Чолли.

— Угу. Я бы даже сказал, чересчур справедлив, — проворчал пятидесятилетний капрал.

— И все, что он делает, он всегда делает ради наибольшего счастья почти что всех — как говаривал Иеремия Бентам[13].

Роду не очень понравилось ограничение «почти что».

— А мне казалось, что у Бентама было написано о «наибольшем счастье наибольшего числа людей», — возразил он.

— Ну, так ведь это и означает: «почти что всех», разве нет?

— Пожалуй, это даже лучше, чем то, на что надеялся Бентам, — признал Род. — Лишь бы все были живы.

— Прогресс без жертв не обходится, — вздохнул Чолли.

— А прогресс имеется, — пробасил седой ветеран. — Как же с нашим генералом, да и без прогресса? Каждый год наша жизнь все лучше и лучше.

— У вас — это понятно. А вот у вольмарцев как?

— И у вольмарцев тоже! — не без удивления, вызванного невежеством Рода, воскликнул молодой солдат. — Вообще-то и правда, поверить трудновато, да только он действительно заставляет нас, солдат, ладить с этими дикарями! Постоянно, то и дело!

— Не пойму, почему мне в это с трудом верится? — покачал головой Род.

— Да потому, что скептик — он и на Вольмаре скептик, — вздохнул Чолли.

Род повернул к нему голову:

— Готов побиться об заклад: эта маленькая история с убийством может несколько отсрочить выполнение грандиозных замыслов вашего генерала.

Взгляд Чолли тут же переключился в режим тревоги.

Молодой солдат мотнул головой:

— Вот уж нет!

А пожилой ветеран подтвердил:

— Уж наш генерал придумает, как выкрутиться. Он обязательно сделает так, что всем будет хорошо.

— И колонистам, и вольмарцам? — скептически вздернув бровь, уточнил Род.

— Можете даже не сомневаться! — торжественно кивнул пожилой капрал.

— Да я и не сомневаюсь, — негромко проговорил Род. — Ни капельки не сомневаюсь.

— Ну так что же? — удивленно уставился на него молодой солдат. — Вы сдаетесь или как?

— Да, вы меня целиком и полностью убедили, — подтвердил Род.

Седой ветеран смотрел на него с нескрываемым сомнением. Чолли только округлил глаза, а молодой рядовой радостно улыбнулся.

— Ну что ж, вот и славно! — Он хлопнул ладонями по стойке и решительно спрыгнул с табурета. — Пойду, пожалуй. Если через пятнадцать минут я не брякнусь на койку, не встать мне с утра на дежурство, как пить дать. Правда, у меня на посту тоже гамачок имеется, так что…

— С утра? — Род навострил уши. — Это в котором же часу вам в дозор заступать? Ведь сейчас только… — Он взглянул на висевшие на стене за стойкой часы, — ровно двадцать пять…

Молодой рядовой подмигнул Чолли и кивком указал на Рода.

— А он, видать, совсем ни фига тут не знает? — В нем пробудилось всегдашнее стремление молодых поговорить со старшим в покровительственном тоне. — На Вольмаре день длится двадцать шесть часов, приятель, — охотно сообщил он Роду. — И ежели я лягу спать в двадцать пять, то до пяти утра, когда мне на пост заступать, у меня, считай, шесть часиков — можно и выспаться.

Род сочувственно покачал головой:

— Не самое приятное время для дежурства. Скажите… а вы, случайно, не заметили, чтобы вчера с утра кто-нибудь выходил за Стену?

Парень покачал головой. Он почти не обращал внимания на отчаянные знаки, которые ему делал Чолли.

— Никто не выходил, кроме сержанта Талера. — Солдат приветственно поднял кружку с остатками пива. — Твое здоровье, Чолли.

— И твое, Спар, — вздохнул бармен.

Спар допил пиво, поставил кружку на стойку и направился к двери, по пути утирая губы рукавом. На пороге он остановился, обернулся, помахал всем рукой и удалился.

Род обратился к Чолли:

— А ведь это странно, не правда ли? Насколько я понимаю, Талер не входит в число ваших торговцев?

Чолли уже открыл рот, чтобы ответить, но пожилой капрал опередил его:

— Нет. Да и то, к слову сказать: они-то ближе к полудню возвращаются.

— О, — с полной невинностью воскликнул Род, — правда?

— Талер — сержант, человек ценный, — предупреждающе проговорил Чолли. — Шаклар ему доверяет целиком и полностью, до подошв его ботинок.

— Ну да, — кивнул Род. — Вот как раз это-то меня больше всего и тревожит.

— Господин мой, — заботливо проговорила Гвен и накрыла его руку своей. — Сдается мне, ты уже достаточно выпил эля нынче.

— А? — Род удивленно посмотрел на жену, понял по ее глазам, что она хотела ему сказать, и усмехнулся: — О! — Он на миг нацелил свой мысленный радар на то, что происходило за стенами бара, и услышал недовольные, смятенные мысли людей с пересохшими глотками. Толпа линчевателей возвращалась. — Да-да. Пожалуй, нам пора. — Он выпил остававшееся в кружке пиво, поставил ее на стойку. — Запишите на мой счет, ладно? — сказал он Чолли, слез с табурета, подал Гвен руку и развернулся к выходу. — Спасибо за все, — бросил он через плечо, на ходу обернувшись.

Чолли поднял руку в знак прощания:

— Сохраняйте веру.

«Интересно какую?» — подумал Род, но решил не спрашивать. Как только они с Гвен переступили порог, они проворно обежали бар и уселись под окном со стороны черного хода. Здание бара отделило их от возвращавшихся из неудачного набега линчевателей. Род приподнялся и осторожно заглянул в окно. Через пару мгновений его примеру последовала Гвен.

Толпа ворвалась в кафешку и разделилась на отдельных солдат и отдельные мысли.

— Столько времени даром потеряли! Это ж сколько выпить можно было бы! Эх…

— Да уж… За вымершими зверями — и то, пожалуй, легче гоняться!

— А помнится, когда я в последний раз рыбачил…

— Они, видно, колдуны раз так ловко исчезать умеют! — пробурчал дородный капрал, вперевалочку шагая к стойке.

— Колдуны, как же! — осклабился сержант Талер. — Ну уж нет, тут все как раз очень даже натурально, безо всякого там колдовства. — Он обернулся и злобно зыркнул на Йорика. — Подстава самая натуральная, вот что это такое! Здорово ты нас поводил за дикими гусями, а?

— Кто, я? — Йорик энергично помотал головой — ну просто-таки воплощенная невинность. — Не про ту птичку речь, сержант.

— Да что ты говоришь? — притворно проворковал Талер, соскользнул с табурета и шагнул к Йорику.

Неандерталец прижал руку к сердцу:

— Ни разу в жизни не гонялся за дикими гусями. Я обычно поджидаю, когда они мимо полетят. И кстати, гусятинка очень даже недурна под апельсиновым соусом, с грушами.

— Хватит языком трепать! — рявкнул Талер. — На этот раз твои шуточки не пройдут! — Он ухватил Йорика за куртку на груди и рванул к себе. — Тыс ними в сговоре, ведь так?

Те солдаты, что стояли или сидели ближе, насторожились, враждебно зароптали.

— А я видал его тут вместе с ними ближе к вечеру, — объявил один рядовой.

— Во-во, — подхватил другой. — И между прочим, они, как завзятые дружки, болтали.

— Точно-точно, как старые приятели!

Талер выхватил из-за голенища ботинка нож и приставил кончик его лезвия к животу Йорика.

Я им бреюсь, между прочим, перышком этим, так что смотри, говори правду. Ты с ними заодно, да? По самые уши, так? И ты хочешь только одного: помочь им бежать.

— Ох. Ой! Тише, тише! — Йорик замахал рукой. — Требую справедливого суда. Давайте во всем разберемся справедливо!

— Не-а, — прорычал пожилой капрал. — Ты че, не соображаешь, что ли? Тут и говорить не о чем! Нам нужны мертвые преступники, а не живые подозреваемые!

— Да я не о них говорю! Я о себе, только о себе!

— А на что тебе сдался суд? И за что тебе такая роскошь? — оскалился Талер. — Ты пытаешься помочь им смыться, а если они смоются, мы получим войну на наши головы! — Он крикнул остальным солдатам: — Он изменник! Он предал колонию и всех нас в придачу!

— Да!

— Да!

Солдаты стали подступать ближе к Йорику:

— Ты что же, хочешь, чтобы все мы подохли?

— Небось ни разу не видал, какого цвета кровь?

— Точно, не видал он! Так давайте ему покажем, какого цвета она у него!

— Есть у кого-нибудь веревка?

— Эй! Не надо! Сдаюсь! — Йорик замахал обеими руками — так, словно стирал написанное на доске. — Сознаюсь! Виноват! Только не наваливайтесь всем скопом, ребята! — Он тяжко вздохнул. — Считайте, поймали вы меня. Ладно. Что угодно, только не веревка и не нож. Я покажу, где они на самом деле.

Род и Гвен оторопело переглянулись и поспешно бросились к пустым бочкам.

— Сюда, за мной! — завопил Йорик и бросился к двери. Солдаты от неожиданности расступились и дали ему дорогу. Неандерталец выбежал на улицу, крича: — Теперь мы их изловим с первой попытки! Скорее! Изловим колдунов!

Толпа, дружно взревев во все глотки, устремилась за ним. Шаги прогремели совсем рядом с бочками и затихли вдали.

Бочки взлетели вверх. Род и Гвен встали и выпрямились. Род покачал головой:

— Я должен это увидеть своими глазами. Обязательно должен увидеть.

— Верно, — весело сверкая глазами, кивнула Гвен. — Как же он проведет их на этот раз?

— Не знаю, но что-нибудь придумает, это точно. — Род взял ее за руку. — Он человек с неисчерпаемыми способностями. Да, он не умеет манипулировать образами, но люди — это совсем другое дело. Пошли, а то они далеко убегут!

Супруги на цыпочках, бесшумно пошли в темноте в ту сторону, куда умчалась жаждущая крови толпа.

Своих преследователей Род и Гвен увидели, когда толпа выбежала на широкую площадь, за которой на фоне звездного неба чернела громада Стены.

Йорик резко затормозил, и поднял руку.

— Тихо! — проорал он во всю мощь своих могучих легких. — Я слышу, они приближаются! Надо устроить засаду! По местам, быстрее!

Все солдаты на миг остолбенели от удивления, но тут же бесшумно разбежались и мгновенно исчезли за пластикритовыми домами, окружавшими площадь.

По спине у Рода побежали мурашки.

«Неплохо они подготовлены, эти парни, — передал свою мысль Гвен Род. — Нам тоже лучше было бы подготовиться ко всяким неожиданностям. Не хотим же мы, чтобы они нас изловили, правда?»

«Конечно, нет! — мысленно отозвалась Гвен и растаяла в темноте, и из поглотившего ее мрака донеслась мысль: — Господин мой? Что же ты медлишь?»

«Минутку, — мысленно проговорил Род и поднял руку. — Зачем упускать такую возможность? Давай-ка позабавимся. Передай мне мысли сержанта Талера!»

Губы Гвен тронула медленная улыбка, и она поманила мужа за собой.

Они на цыпочках пошли вперед за домами, позади солдат, чье внимание было приковано к главному проходу к площади со стороны города.

Гэллоуглассы ушли в сторону, затем вернулись и остановились позади главарей. Род выхватил нож, взял его за лезвие, намереваясь стукнуть Талера по голове рукояткой, но Гвен подняла руку и остановила его. Она сдвинула брови и уставилась сержанту в затылок. Талер неожиданно дернулся и застыл с выпученными глазами и разбухшей шеей. В следующее мгновение глаза у него закатились, и он рухнул на спину, но шума при этом не произвел, поскольку не успел коснуться земли — Род подхватил его в последнее мгновение, поднял, взвалил на плечо, развернулся и на цыпочках пошел прочь.

Гвен почти невесомо коснулась кончиками пальцев плеча Йорика. Неандерталец в испуге обернулся и довольно ухмыльнулся. Гвен поманила его пальцем, и он на цыпочках пошел следом за ней. На площади, озаренной луной, царила тишина.

Через некоторое время кто-то из солдат что-то пробормотал. Другой солдат что-то пробормотал в ответ. Подал голос третий, четвертый, пятый. Голоса зазвучали громче. Затем, один за другим, солдаты начали выходить на площадь и свирепо оглядываться по сторонам.

— Куда же они подевались? — прорычал капрал.

— Очередной дикий гусь, — буркнул великовозрастный рядовой.

— Опять он нас одурачил, — прошипел третий солдат и крикнул: — Сержант! Сержант Талер! Надо прикончить этого подонка!

Солдаты замерли, ожидая звука удара, злобного выкрика Талера — хоть какого-нибудь звука, но на площади воцарилось безмолвие.

— Где же сержант? — оторопело вымолвил рядовой.

— Он вон там прятался, — сказал капрал и указал на тень, отбрасываемую приземистым одноэтажным домом.

Все бросились туда, на ходу набирая скорость.

— Нету никого! И след простыл!

— Не хочешь же ты сказать, что Талер нас предал?

— Да нет, ничего я такого не хочу сказать. — Младший сержант указал на землю. — Гляньте-ка сюда. Тут возня была.

— Он на него набросился! — воскликнул рядовой. — Этот вшивый зубоскал, этот тупоголовый ублюдок вырубил нашего сержанта!

— Небось башку ему проломил, — сверкая белками, уточнил капрал. — Надо найти его.

— Точно! Найдем эту кровожадную мерзкую обезьяну!

— Врассыпную, парни! — взревел младший сержант. — Найдем ублюдка и вздернем его!

— А что толку-то будет? — с сомнением проговорил рядовой и поскреб макушку.

— А хоть душу облегчим — так я думаю, и то дело, — бросил на ходу сержант, и вдруг глаза его хитро блеснули, и он довольно осклабился. — Кстати говоря, чем один труп хуже другого, а? Мы просто скажем вольмарцам, что они ошиблись, обознались, стало быть, а мы, дескать, провели подобающее расследование и точно установили, кто кокнул их распрекрасного воина!

Рядовой расплылся в понимающей улыбке. В глазах его вспыхнул сатанинский блеск.

— Тебе бы, сержант, еще одну нашивочку за твои мозги надо дать! — выкрикнул другой рядовой.

Сержант самодовольно осклабился.

— Быть тебе лейтенантом, сержант! — гаркнул тот капрал, что был помоложе.

Сержант смущенно пожал плечами:

— Да будет вам, парни. Не надо делать из мухи слона. — И тут же проорал: — Вперед! Найдем засранца!

Солдаты издали боевой клич и бросились за сержантом, размашисто зашагавшим в сторону проема между двумя домами. Видимо, сержант почему-то решил, что искать пропавших Талера и Йорика надо именно в той стороне.

— Добро пожаловать в список объявленных в розыск, — усмехнулся Род и похлопал Йорика по плечу.

— Благодарю, майор, — издав могучий вздох, отозвался Йорик. — Немного стыдно, правду говоря, за то, что пришлось так горько разочаровать этих резвых гончих.

Род сочувственно кивнул:

— Трудно найти след, когда добыча упорхнула у тебя из-под носа — в буквальном смысле упорхнула.

— Ага, — обрадованно улыбнулся Йорик. — Спасибо, что подвезли, миледи.

— Не стоит благодарности, — ответила ему с теплой улыбкой Гвен. — Мое помело — всегда к вашим услугам.

— Боюсь, моя летная практика не слишком велика, так что… — Йорик вымученно усмехнулся. — Но было… очень забавно, правда.

— И теперь мы там, где им никогда не придет в голову нас искать, — прошептал Род и, запрокинув голову, прислушался к шагам, звучавшим над головой.

Йорик прислонился спиной к стене и выпустил изо рта кольцо сигарного дыма.

— Следует отдать вам должное, майор. Уж если вы беретесь за дело, так делаете все, как надо.

Род пожал плечами:

— Это все — результат многолетней практики. — Он поддел ногой неподвижное тело Талера, лежавшее на земле между ними. — Как думаете, что нам с ним делать, Чолли?

— Будьте милосердны, — посоветовал бармен. — Если у вас еще есть какие-то кровожадные намерения, то лучше уходите и уносите эти намерения с собой во мрак ночи. Я вас сюда пустил только потому, что не желаю, чтобы пролилась невинная кровь.

— Это Талер-то невинен? — выпучив глаза, вопросил Йорик.

— Не менее, чем вы, — с укоризной глянул на него Чолли.

— Протестую, — прижав руку к груди, заявил Йорик. — Я невиновен! Я чист! Я…

— …весь такой, — закончил за него Чолли. — А мне нужно быть за стойкой к тому моменту, когда развеселая солдатская компания вернется в бар с последней неудачной охоты. — Он развернулся к Роду. — Как вы ее провели на этот раз?

— Не я. Его спросите. — Род кивком указал на Йорика.

Чолли перевел взгляд на неандертальца. Пещерный человек развел руками:

— Я, любезный хозяин, всего-навсего дал им то, чего они так сильно хотели. Вот вы разве не тем же самым занимаетесь?

— Это верно, этим самым, да еще и добавляю капельку такого, о чем они и не догадывались. — Чолли покачал указательным пальцем. — Но не забывайте: это мое призвание. А за эту ночь я почти израсходовал все свои ресурсы. Так что теперь сидите тихо, не высовывайтесь. Если они услышат шум и поймут, что вы здесь, внизу, я больше ничем не смогу вам помочь.

— Будем как мышки, — пообещал Род.

— Рядом с котом, — добавил Йорик.

— Не услышите даже скрипа половицы, — заверила бармена Гвен.

Чолли развернулся было к лестнице, но остановился и бросил опасливый взгляд на Талера.

— Он тоже не будет шуметь, — сказал Род с невеселой усмешкой. — Мы же не дураки. Зачем нам так рисковать?

— Это верно, — согласно кивнул Чолли. — Уж в чем вам не откажешь, так это в хитрости. Постарайтесь уснуть. Вам это совсем не повредит.

Лучше бы он этого не говорил. Стоило ему отвернуться и подняться вверх по лестнице, как Род зевнул во весь рот. Он помотал головой, поморгал:

— Ладно, ладно, уж как-нибудь… не заснем. Верно?

— Верно, господин мой. Дать тебе…

— …мягкое тонизирующее средство? — Йорик порылся в кармане и извлек небольшую коробочку с таблетками. — Берите, майор. Не яд и не наркотик, уверяю вас.

Род подозрительно осмотрел коробочку, вздохнул и проглотил одну таблетку.

— Чего уж там, — проворчал он. — Если бы ты захотел, ты бы мог как минимум четыре раза сдать нас этим мерзавцам сегодня.

Гвен испытующе смотрела на пещерного человека.

Йорик пожал плечами:

— Я на вашей стороне, или вы забыли? Чем я должен это доказать? Сделать так, чтобы вы смертельно захворали, и вылечить вас — так, что ли?

— Нет, не надо, — улыбнулась Гвен, а Род сказал:

— Не то чтобы мы не доверяем твоим поступкам. Было бы намного лучше, если бы мы в них не нуждались.

Гвен посмотрела на Талера:

— Только, молю тебя, не награждай этого человека никакой долгой и тяжкой хворью.

— О, конечно же, нет! — возмущенно воскликнул Род.

— Да нет, это ненадолго, — покачал головой Йорик и легонько пнул ногой бесчувственное тело сержанта. — Ну же, солдат, рога трубят, и все такое. По-о-о-дъем! — Он поддел Талера носком ботинка и перевернул на спину, словно мешок с песком.

Род вздохнул и посмотрел на жену:

— Милая, уж если за дело берешься ты, то ты все делаешь, как надо. Разбуди его сама, хорошо?

Гвен сдвинула брови и устремила взгляд на Талера. Веки у того дрогнули и разжались. Он оторопело огляделся по сторонам, хмурясь и моргая, облокотился о пол, протер тыльной стороной другой руки глаза.

— Как… — вырвалось у него. — Где…

— Я сказал «устроим засаду», — напомнил ему Йорик. — А на кого засада — этого я не говорил.

Талер запрокинул голову и злобно зыркнул на пещерного человека:

— Ты с ними… в сговоре!

— Да нет, всего лишь в подполе. Как и ты, между прочим.

— Угу, — по-волчьи оскалившись, добавил Род. — Теперь ты тоже во всем этом замешан.

Взгляд Талера отчаянно метался между Родом и Гвен.

— Что это вы такое несете? Как это, спрашивается, я могу быть в этом замешан? Это ваших рук…

Он не договорил. Дар речи покинул его, когда он заметил, как смотрит на него Род. Талер, не задумываясь, отполз назад и наткнулся на ботинки Йорика. Сержант в отчаянии запрокинул голову, и его дикий взгляд встретился с непроницаемым взглядом неандертальца. Пещерный человек ухмыльнулся. Зубов у него оказалось немало.

— Не хотелось бы причинять вам неудобства, сержант. Но просто вы говорили о том, что не прочь застегнуть на мне потуже верхнюю пуговицу рубашки. Вот я и подумал, что, вероятно, вы не будете против, если я отвечу вам любезностью на любезность.

— Ублюдки! — прорычал Талер, но при этом побледнел от страха.

Наверху что-то хлопнуло, послышались громкие шаги. Род скорчил гримасу и глянул на потолок.

— То возвратились воины из набега, — сообщила ему Гвен и уточнила для Талера: — Вернулись твои соратники.

Талер сразу приободрился, взгляд его стал не таким затравленным. Он набрал в легкие побольше воздуха, но тут же сглотнул подступивший к горлу ком и, выпучив глаза, уставился на нож, который Йорик приставил острием к его кадыку.

— Тише, тише, спокойнее, — ласково проговорил неандерталец. — Ты же не хочешь, чтобы твои дружки узнали о том, что тебя сцапали, как молокососа-новобранца, а? Да и кто сцапал-то? Те самые ребята, за которыми ты охотился, вот ведь какая незадача! Неужто ты думаешь, что приказам такого сержанта-недотепы впредь будет повиноваться хоть самый последний рядовой?

Во взгляде Талера возникла задумчивость. Он закрыл рот.

— Задние мыслишки сработали? — Йорик кивнул. — Похвально. Мудро. Я всегда догадывался, что ты парень благоразумный.

— Вот-вот. Он своего главного шанса никогда не упустит.

— Ага, — подтвердил Йорик и немножко — совсем немножко — отодвинул нож от горла Талера. — Вот и хорошо, вот и умница, сержант. А теперь, голубчик… вот тут майор говорит, что желает познакомиться с тобой поближе…

— Совершенно верно, — сказал Род и шагнул чуть ближе к Талеру. — Знакомство с вами, сержант, само по себе оказалось на редкость поучительно, но мне бы хотелось отказаться от риторики в пользу получения большего объема информации.

— Он хочет сказать, что желал бы, чтобы ты ответил на несколько вопросов, — перевел для Талера Йорик.

— Вот видите? Он меня отлично понимает, — сказал Род и кивком указал на Йорика. — Поймете и вы. Итак: что вы делали на Месте Приветствия Солнца вчера утром?

— Насчет времени дня я ничего не скажу, — буркнул Талер, но Род ощутил готовый ответ в мыслях сержанта. На подробности сейчас времени не было, тем более что мыслями Талера явно не на шутку занялась Гвен.

Йорик ухватил Талера за запястье, вывернул кисть градусов на сорок пять и завел за спину. Талер дико дернулся, но вырваться от неандертальца не смог.

— Что за манеры, что за манеры! — укорил его Йорик. — Нужно вести себя повежливее. Ну-ка, скажи хорошему, добренькому майору то, что он желает от тебя услышать.

Талер выпучил глаза, но рта не раскрыл. Он крепко сжал зубы и издал стон.

— Да-да. По-дружески было бы лучше, конечно, — проговорил Род и задумчиво воззрился в потолок. — Хорошо, поставим вопрос так: что вы делали, сержант, вчера утром за Стеной?

— Отвяжись, сопляк, — процедил Талер сквозь стиснутые зубы.

Род нахмурился.

«Сопляк»… Уж больно древним было это оскорбление. Он решил попозже выяснить, что оно означает на местном сленге.

— Однако согласитесь, это способно вызвать законное удивление — когда сержант вдруг ни с того ни с сего посреди ночи покидает город. В том смысле, что он, никому ничего не объясняя, проходит мимо часового и направляется в сторону холмов. Невольно задаешься вопросом: куда он идет? Зачем? И кто велел ему туда пойти?

Йорик чуть сильнее вывернул руку Талера. Тот раззявил рот от боли, но в ответ только простонал:

— Не… льзя… говорить…

Однако ответы были видны как на ладони — они всплывали на поверхность сознания сержанта, как только Род задавал очередной вопрос.

— Что ж, в этом ты, может быть, и прав, — рассудительно проговорил Род. — Но все-таки забавно, зачем тебе это вообще понадобилось? Посреди ночи? Почему бы до утра не подождать?

Йорик поводил кончиком ножа перед самыми глазами Талера. Лезвие зловеще сверкнуло. Талер как зачарованный следил глазами за ножом, но ответил только:

— Катитесь вы к черту со своими расспросами.

— Не уверен, что получу от него больше сведений, чем от вас, — усмехнулся Род. — А, что ты сказала, милая?

Гвен потянула мужа за руку, передавая ему свои мысли:

«Я выведала все, что ему известно».

А вслух она сказала:

— Нет смысла долее подвергать его пыткам, господин мой.

— Ты называешь это пытками, дорогая? — ухмыльнулся Род и мысленно добавил: «Это была всего лишь легкая разминка, милая, дабы показать ему, что мы не шутим. Само собой, мы не собирались доводить дело до конца. Но если бы собрались, тогда мы бы…»

«Избавь меня от подробностей, — поспешно оборвала его Гвен. — Однако его следует связать, господин мой».

— Ну-с, ладно, — вздохнул Род. — К чему тратить время попусту, если вы не желаете беседовать. Советую вам перевернуться и притвориться мертвым, сержант, чтобы нам не пришлось сделать так, что вам и притворяться не придется. Договорились?

Йорик отпустил руку Талера и принялся заботливо массировать его плечо. Талер отшвырнул его руку и злобно зарычал. Глаза его были полны неприкрытой ненависти.

— Не переживайте, мы собираемся всего-навсего связать вас, — с непоколебимой учтивостью объяснил Род. — Мы можем это сделать сейчас, когда вы бодрствуете, а можем и отключить вас — это дело ваше. Ну, давайте же, не будем создавать сложностей. Будьте хорошим мальчиком, ложитесь на животик. Руки за спину… Вот так.

Талер гневно зыркнул на него.

А в следующее мгновение он неожиданно вскочил на ноги и замахнулся на Рода кулаком. Род успел увернуться в последнее мгновение, но этого оказалось недостаточно. Кулак Талера задел-таки его скулу, и Род покачнулся и попятился, автоматически встав в оборонительную стойку. Злоба и ярость полыхнули в его сердце, разогревшись до белого каления, но он ухитрился направить эти чувства на Талера и блокировать его следующий удар. Род умело уклонился от удара ногой, отскочил в сторону, сгруппировался и пошел в атаку. Талер закрылся, но Род нашел огрех в его обороне и врезал ему кулаком в солнечное сплетение. Талер согнулся в поясе, выпучил глаза, издал беспомощный стон. Йорик подтолкнул его сзади, и сержант рухнул ничком на земляной пол. Неандерталец проворно пригвоздил его к полу коленом, свел вместе его запястья, а Род быстро обмотал их веревкой.

— Вы бы потише, сержант, — с притворным участием проговорил он. — Сами же понимаете, мы хотели бы по-хорошему.

— Но с другой стороны, — заметил Йорик, — могли бы и по-плохому. Между прочим, майор, я еще не развлекся как следует.

Род отрезал еще кусок веревки от мотка, что лежал на полке.

— Странно, как это Чолли не приберег тут магнитофонных кассет.

— Зачем? — пожал плечами Йорик. — Это не из его оперы. Он таким не занимается, в смысле.

— Ну да, пожалуй, ты прав. — Род наклонился, чтобы связать лодыжку Талера. Тот попытался лягнуть Рода, но Гэллоугласс этого удара ожидал. Он ловко ухватил сержанта за ногу и, согнув ее в колене, прижал к ягодице.

— Ну-ну, будет вам, сержант! Неужто вы вправду полагаете, что мы так глупы? Будь так добр, Йорик, затяни потуже веревку, которой связаны его руки.

Неандерталец притянул запястья Талера к лопаткам. Сержант взвыл и выпрямил ноги. Род обмотал их веревкой и соединил ее конец с той, которой были связаны руки. В итоге пятки Талера снова оказались прижатыми к ягодицам.

— Ну а теперь я завяжу пару-тройку узелков из числа тех, в которых я последнее время практиковался.

— Перемены! Нововведения! Рационализация! Все бы вам развиваться, — проворчал Йорик. — Все вы, sapiens, такие! Не уж, спасибочки, я ограничусь добрыми старыми, испытанными узелочками.

Род краем глаза глянул на работу Йорика:

— Ну, знаешь, если это у тебя называется «старые узелочки»…

— Так я же про самые старые говорил! Вы-то, sapiens, их вязать так и не выучились! Вот… так! Теперь, можно сказать, все у нас аккуратненько упаковано. Ну-ка, красавчик, перевернись-ка на спинку! — Он сам перевернул Талера и ущипнул за то место, где у сержанта было побольше мышц. Сержант от одного только изумления раззявил рот, и Род проворно сунул туда смятый носовой платок. Йорик обхватил голову Талера, а Род быстро обвязал его губы еще одним носовым платком и скрепил его на затылке квадратным узлом.

— Прости, что тебе придется помучиться от жажды. Обидно, правда, когда наверху — море пива. Но ты не переживай сильно. Кто-нибудь непременно тебя разыщет. После завтрака.

Йорик подсунул руки под плечи Талера, Род — под колени, после чего они подняли сержанта и перенесли под лестницу, где было темно и прохладно.

В сознании у Рода зазвучал расстроенный голос Гвен:

«Неужто вправду нужно было вести себя так жестоко?»

«Боюсь, что так, милая, — мысленно ответил ей Род. — Разве ты не видела, что стала вытворять его психика, как только ты его пробудила?»

Гвен, минуту помолчав, отозвалась:

«О да, истинно так. Им овладело чувство беспомощности, полной беззащитности».

Род кивнул:

«Вот-вот. Так что так ему будет безопаснее, нежели от твоего ментального нокаута, хотя для нанесения оного ты и не пользуешься никакими наружными средствами. Это он переживет. Это для него привычнее. — Род пожал плечами. — Но надо же было, чтобы все выглядело убедительно, понимаешь?»

«Что тут скажешь. Надеюсь, ты прав, — вздохнув, мысленно произнесла Гвен. — Ну, рассказать тебе, какие у него были мысли?»

«С превеликим удовольствием послушаю», — отозвался Род, перешел к Гвен и, поманив пальцем Йорика, уселся на почтительном расстоянии от Талера. Неандерталец устроился рядом с ним, и Род прошептал:

— Говори вслух, но тихонько — так, чтобы наш дружок слышал, а его жертва — нет.

— С чего это вдруг — моя жертва? — возмутился Йорик.

— Я, кстати, кое-что засек во время допроса, — невозмутимо продолжал Род, — но детали упустил.

— Ах, так вот вы чем занимались! — усмехнулся Йорик. — А я еще диву дался, что это вы так быстро сдались.

Гвен непонимающе посмотрела на мужа.

— Я тебя не обманывал, милая, — покачал головой Род. — Мы действительно обошлись с ним крайне милосердно.

— Ну.-., относительно да, — согласился Йорик. — Но если на то пошло, все на свете относительно, правда? Вот, к примеру, согласно мнению антропологов, мы с вами состоим в родственных отношениях.

— В дальних. В очень дальних, — торопливо прервал это лирическое отступление Род.

— А-а-а, понятно, — кивнул Йорик. — Вам подавай исключительно прямые родственные связи!

— Конечно, — пожал плечами Род. — Это же моя родословная, как-никак. У нас был общий предок, но вы, ребята, отпочковались от древа человечества, и ваша ветвь зачахла, не дав плодов. Это был тупиковый путь развития…

— Ну, если мы сто тысяч лет «чахли»… — фыркнул Йорик. — Что же касается «тупикового пути», то мы, перед тем как вымереть, хотя бы Терру в приличном состоянии оставили.

— Господа! — прошептала Гвен и закрыла ладонями рты спорщиков. — Не желаете ли вы узнать о том, что делал наш сержант за Стеной вчера поутру?

— Да-да, неплохо было бы наконец узнать об этом. — Род перевел все внимание на супругу. — Он ведь и близко не подходил к Месту Приветствия Солнца, верно?

— Верно, — кивнула Гвен. — Он и на лигу к этому холму не приближался. Даже на десять лиг, если на то пошло.

Йорик сдвинул брови:

— Если можно, без хождений вокруг да около. Так что же он делал за Стеной?

— Он был кем-то вроде гонца, — пояснила Гвен. — Губернатор-генерал послал его с вестью к племени «салатных». — Она задумалась и, покачав головой, сказала: — Все-таки очень странное название для племени.

— Как захотели — так и назвались, — пожал плечами Род. — И что же он сказал вождю?

— Вот-вот, — заинтересованно кивнул Йорик. — Из-за чего он поперся туда посреди ночи?

— Из-за того, что вождь племени «салатных» взял взаймы крупную сумму денег у генерала… «из банки» — он ведь так говорил, да?

— Не «из банки», а «из банка», дорогая. Банк — это место, где люди хранят свои сбережения.

— Банк… Странное слово, да и сама мысль очень странная, — проговорила Гвен и, повернув голову к мужу, сдвинула брови. — Почему же эти люди не хранят свои деньги при себе? Зачем они отдают их другим, дабы те хранили их?

— Слишком велика вероятность быть обворованными, — объяснил Род. — А когда деньги лежат в банке, воров бояться нечего. Тревожиться можно только за банкира, а где банкир, вкладчики всегда знают.

— Почти всегда, — уточнил Йорик.

— Да, да, ты прав, — кивнул Род. — Но все равно так надежнее.

— Ну ладно, если ты так говоришь, — недоверчиво пожала плечами Гвен. — Но пожалуй, я быстрее пойму про эту вашу «гравитацию», нежели про «банки».

— Ты просто думай о настроении вольмарцев. Итак, племя «салатных» задолжало вольмарскому банку крупную сумму, да?

— Да, но при этом у них в банке хранились деньги, которыми они могли бы расплатиться. И они послали в банк человека, дабы тот узнал, какова разница в про… центах по ссуде и в про… центах по вкладу. — Гвен непонимающе нахмурилась. — Что это за «проценты» такие, господин мой? Не связаны ли они как-то со степенью уважения между вождем и банкиром?

Род сглотнул подступивший к горлу ком.

— Пожалуй, можно и так сказать, милая. Но если точнее, то значит это то, сколько банк платит племени «салатных» за то, что пользуется их деньгами.

Гвен вытаращила глаза:

— Но зачем же банку пользоваться чужими деньгами?

— Да за тем же самым, зачем ими пользуются все остальные, — со вздохом сообщил Йорик.

— Для вложений капитала, — объяснил Род. — Ну, вот, например… Скажем, капитан собирается в торговое плавание и хочет отправиться не через десять лет — а именно за это время он бы скопил денег на путешествие сам, — а сейчас. Вот банк и вкладывается в его предприятие.

— Чтобы потом получить от капитана больше денег, чем было вложено?

— Совершенно верно. Намного больше. И к тому же банк имеет дело со многими капитанами, а не с одним.

Гвен, сдвинув брови, долго изучала мужа испытующим взглядом. Наконец она вздохнула и сказала:

— Хорошо, как скажешь. Смысл слов, которые ты говоришь, мне понятен, но неясна мысль, вызывающая эти слова.

Род признался:

— Я и сам в этих банковских дебрях путаюсь.

— Но почему же банк платит племени «салатных» за то, что использует их деньги, а племя «салатных» платит банку за то, что пользуется деньгами банка? Это же все равно что ходить по кругу вновь и вновь, господин мой. По моему разумению, это лишено всякого смысла.

— Честно говоря, мне тоже так кажется, — кивнул Род. — Но я думаю, все выглядит примерно так: если вольмарцы имеют двенадцать процентов — по двенадцать BTU за каждую вложенную в банк сотню, а платят всего десять процентов за ссуженные им деньги, то за счет вложений в банк они получают двухпроцентную прибыль, но при этом не используют свои вложения для выплаты ссуды.

Гвен вытаращила глаза, глубока вдохнула и сказала:

— Но ведь тогда выходит, что банк теряет эти самые два процента, про которые ты говоришь! Зачем же он платит больше, чем получает?

— И в этом я тоже ничегошеньки не понимаю, — сокрушенно проговорил Род. — Единственное, что приходит в голову, так это то, что Шаклару нужно держать банк и он сознательно идет на убытки, чтобы вольмарцы от него зависели. В конце концов, если кто-то держит под замком все твои денежки… трудно пойти… против такого человека войной! — воскликнул Род и широко раскрыл глаза. — Ну конечно же! Он их просто-напросто покупает!

— И все же, если вольмарцы решили поинтересоваться насчет этих своих… процентов, не значит ли это… — Гвен тоже округлила глаза. — Они решили забрать свои деньги, чтобы затем свободно объявить войну!

— Да так, чтобы не прогадать, — мрачно добавил Род. — Что ж, у Шаклара была вполне веская причина отправить к «салатным» гонца посреди ночи. Но что этот гонец должен был сказать «салатным»?

— Что процентная ставка выросла на пять единиц, — ответила Гвен, не понимая, о чем говорит.

— Пятипроцентный подскок ставки, это надо же! — изумился Род, а Йорик присвистнул:

— Что ж, вождь «зеленых» умеет торговаться! Только угроза войны могла заставить генерала так щедро раскошелиться.

— Щедро — это не то слово, — кивнул Род. — И чем ответило на это предложение племя «салатных»? Вежливым «да» или расходным ордером?

— Сержант Талер должен был от их имени поблагодарить генерала Шаклара за его честность, и более ничего «салатные» не передали.

— А это значит, что денежки свои они таки оставили на депозитном хранении, — заключил Род и с чувством выдохнул. — Между прочим, должен заметить, что и Шаклар тоже поторговаться не дурак. Что такое какие-то пять процентов по вкладам по сравнению с войной? Думаю, он был очень прав, когда в свое время решил приобщить вольмарцев к благам современной цивилизации.

Правда, Род не думал, что к этим самым благам стоит приобщать Гвен.

— Сюда, сюда! — послышался со стороны лестницы голос Чолли. — Осторожнее, мистер и миссис! Тут кое-кто с вами поговорить желает!

Род почувствовал, как хлынул по жилам адреналин.

По лестнице спускалась Чорной. Ее щеки заливал яркий румянец.

Гвен улыбнулась:

— Тебя как будто щеткой отскребли.

— Само собой, — буркнула Чорной. — А чем же еще?

— У-у-у! — расстроенно протянул Йорик. — А тебе так шел этот цвет!

Род расслабился. Концентрация адреналина пошла на убыль.

— Ага, — кивнул он, — он сочетался с вашей истинной сущностью.

— Ой, заткнулись бы вы! — сверкнув глазами, рявкнула Чорной.

Род на миг опешил и вытаращил глаза:

— Да что такое, не пойму? Вам не понравилась роль вольмарки?

— А вы как думаете? — фыркнула Чорной. — Не так-то просто быть женщиной из племени «оранжевых».

Йорик ногой подвинул к Чорной пустой ящик.

— Садись. Расскажи нам, что происходит под открытым небом, на воле.

— Не обращай внимания на их издевки, — посоветовала девушке Гвен. — На самом деле они безмерно радуются, видя тебя целой и невредимой.

— Ну, значит, они очень умело скрывают свою радость, — проворчала Чорной.

— Благодарю, — церемонно склонил голову Род. — А теперь расскажите нам, что случилось.

Чорной фыркнула и села на ящик:

— Ничего. Ровным счетом ничего.

Остальные несколько мгновений молча смотрели на нее.

Наконец Род вздохнул и прижался спиной к стене:

— Наверное, нам и не стоило ожидать чего-то другого. Но ведь кто-то должен был явиться на Место Приветствия Солнца!

— Да явился он, явился. Гвун и явился, кто же еще?

— Но сразу заподозрил неладное, да? — Род стукнул себя кулаком по лбу. — Конечно! Что же это я! Он ведь знает в лицо каждого члена своего племени! И почему только я не…

— Не переживайте. Я это предусмотрела, — спокойно проговорила Чорной. Уголки ее губ опустились вниз. — Он — вождь племени «лиловых», потому я и выкрасилась оранжевой краской. И разыграла я все, как по нотам. Он явился в предрассветных сумерках — только-только начало розоветь небо на востоке, а я в это время стояла на коленях и горько плакала. — Она уставилась в одну точку, медленно, с улыбкой кивнула. — Да, это у меня здорово получилось. Ну, пришел он и несколько минут стоял, ничего не говорил, ничего не делал. Я сделала вид, что не замечаю его. Тогда он наклонился и положил руку мне на плечо. — Она поежилась. — Вернее говоря, схватил меня за плечо, и надо сказать — крепко. Просто-таки стальные пальцы у него!

— Надеюсь, он не причинил тебе боли? — заботливо осведомилась Гвен.

Чорной покачал головой:

— Не думаю, что он этого хотел. Наверное, с его точки зрения, он так проявил сочувствие ко мне. «Женщина, — сказал он, — почему ты плачешь?»

— Минуточку! — прервал ее Йорик и поднял указательный палец. — Он даже не спросил, как тебя зовут?

Чорной покачала головой:

— Это для него не имело значения. Я была из другого племени — вот и все, что ему нужно было знать. И чужих владений я не нарушила, потому что пришла на священную землю, открытую для всех. И я ответила ему, что плачу о том человеке, которого убили вчера утром. А Гвун сказал: «Но ведь он — не из твоего племени».

— Так и сказал? — нахмурившись, переспросил Род и медленно запрокинул голову. — А это означает, что в то время, как Гвун нашел труп, на том еще сохранилась краска.

— А уж это, в свою очередь, означает, что затем Гвун смыл с несчастного краску, — свирепо сдвинув брови, добавил Йорик.

— Точно. Для того, чтобы никто не узнал, из какого племени жертва, — подхватил Род и нахмурился. — Но зачем это ему понадобилось?

Но Чорной покачала склоненной головой и помахала руками, выставив их ладонями вперед:

— Нет! Хватит! Помолчите! Вы оба упускаете главное!

— То есть? — насторожился Род.

— То, что Гвун старается объединить все племена, а мертвый вольмарец для этого — чуть ли не идеальное средство. Но для этого намного лучше, чтобы никто не мог определить, из какого он племени.

Пару мгновений все молчали. Наконец Род медленно кивнул:

— Да… Это вероятно.

— Это более чем вероятно, — фыркнула Чорной.

— И все же он сказал тебе, что ты не из одного племени с погибшим? — уточнила Гвен.

Чорной кивнула:

— Ну да. Так почему, спрашивается, я плачу? Мне нужно было соображать с бешеной скоростью, сами понимаете! И я сообразила. Я сказала ему, что плачу обо всех вольмарцах сразу, что я плакала бы о любом, кто пал бы от рук подлых колонистов! — Она сдвинула брови. — Потом я ждала, что он велит мне подняться, но он молчал.

— Ну, и еще вы, конечно же, ждали, что его сердце дрогнет при виде плачущей женщины.

Чорной сердито зыркнула на него:

— Я вам, кажется, уже говорила, что я не соответствую вольмарским идеалам красоты!

Род и на этот раз в это не поверил.

— Пусть так. Все равно: вы были женщиной, и притом — женщиной, искренне горюющей. К тому же молодой. Вы же ожидали чего-то вроде рыцарской реакции, или я не прав?

Чорной задержала на нем взгляд, скривила губы и призналась:

— Да, ожидала. Но никакой реакции не последовало. Даже намека на реакцию не было.

Йорик усмехнулся:

— Ну, ты же знала, что вольмарцы — это большая шайка мужчин-шовинистов.

— Точно, — вмешался Род. — Любая первобытная культура патриархальна.

— Не любая, не надо, — подняв руку, возразил Йорик. — Но у этих ребят здесь точно патриархат. И проистекает такое общественное устройство, вне всякого сомнения, из попыток имитировать дешевое чтиво. — Он развернулся к Чорной. — Ну, я так понимаю, что ты еще немножко поплакала и встала, да?

Чорной раздраженно пожала плечами:

— А что было делать? У меня шея затекла.

— Итак, ты поднялась, — поторопил ее Род. — Наверняка ты проделала это медленно, скорбно, картинно поеживаясь, правильно?

Глаза Чорной сердито полыхнули, но она промолчала.

— Не сработало, да? — негромко спросил Род.

Чорной немного сбросила злость и не очень охотно кивнула:

— Он только начал меня уговаривать. Сказал, что мне не стоит это принимать так близко к сердцу, что я, как благоразумная женщина, должна понять, что для меня пользы от колонистов куда больше, чем вреда.

Род усмехнулся:

— Это он с насмешкой говорил или серьезно?

Чорной покачала головой:

— Нет… Судя по тону, каким он разговаривал, он просто констатировал факты, рассуждал логически, понимаете?

— Ох, уж чего-чего, а здравого смысла представителям первобытных цивилизаций не занимать, — вздохнул Йорик. — Ну и как ты на это ответил Шерши? В конце концов женщин на Вольмаре больше, вследствие чего здесь царит полигамия. — Он нахмурился. — Хотя это странно, честно говоря — чтобы вождь столь беззаботно предлагал женщинам из своего народа вступать в любовные связи с врагами.

— Вот-вот, и я об этом же самом с ним заговорила. Я устроила грандиозную сцену, стала кричать про то, что ни одна истинная вольмарка не пожелает иметь мужчину только для себя одной, если этот мужчина не вольмарец, а колонист. Но Гвун продолжал бесстрастно разглагольствовать и убеждать меня в том, что гораздо разумнее иметь одного, личного мужа, если уж подворачивается такая возможность.

Род покачал головой:

— Надо же… А я думал, что Гвун старается всячески препятствовать связям вольмарцев с колонистами.

— Я тоже так думала. Я шагнула чуть ближе к нему и гневно заявила, что на Вольмаре было бы гораздо больше мужчин, если бы солдаты-колонисты не перебили бы такое число наших сородичей во время войны. Но Гвун возразил мне и сказал, что смертность среди девочек в младенчестве всегда на два процента ниже, чем среди мальчиков… Хотела бы я знать, кто у них тут ведет такую статистику?

Йорик покачал головой. Вид у него был озадаченный.

— Да, странные тут, однако, представители родоплеменного строя…

— Вероятно, все дело в Чолли и его просветительской деятельности, — пожав плечами, предположил Род. — Я еще удивляюсь, как это Гвун не процитировал вам итоги последней переписи населения в Межзвездной Федерации.

— Нет, этого он не сделал, но в конце концов принялся восхвалять мой патриотизм. А потом довольно долго распространялся на тему о том, как дописьменные культуры всегда погибают под давлением тех сообществ, где развита письменность. Первые либо поглощаются вторыми, либо их представители гибнут в сражениях.

Род на несколько мгновений лишился дара речи. Обретя его, он, запинаясь, выговорил:

— Не сказал бы, чтобы я признал в этих словах призыв к войне.

— Да нет, можно было бы и признать, если бы Гвун не вещала, будто бы какой-то треклятый профессор!

Род гадал, с чего бы это Гвун так раздражалась. Нет, она всегда была резка, но…

— Ну, так что же он сказал, чтобы утешить вас?

— Ничего, — буркнула Чорной и с отвращением отвела взгляд в сторону. — Он вдруг резко развернулся и взбежал вверх по каменной лестнице. И знаете, что я вам скажу: из него получился бы превосходный спринтер!

— Представители примитивных цивилизаций всегда поддерживают хорошую физическую форму, — заверил ее Йорик.

— Но не настолько хорошую! Клянусь, он бы на скачках выиграл у лошади! — Чорной в отчаянии покачала головой. — Но поспел он — тютелька в тютельку! Только он приблизился к ритуальному камню, как взошло солнце.

— Он, видимо, обладает природным чувством времени, — понимающе кивнул Йорик.

— Которое у некоторых людей напрочь отсутствует, — хмыкнул Род и одарил Йорика недвусмысленным взглядом.

Чорной обреченно посмотрела на Рода:

— Считаете, ночь потрачена даром?

— Ну, это как сказать, — поджав губы, отозвался Род. — По крайней мере теперь мы точно знаем о том, что Гвун не желал, чтобы люди знали, из какого племени убитый. А это что-то да значит.

— Не так уж много, — бросила Чорной, а Гвен прищурилась и мягко улыбнулась:

— Тебе не стоит так сильно горевать только из-за того, что он не поддался на твои женские чары.

Род, изумленно вздернув брови, взглянул на супругу.

Чорной замерла и побледнела:

— Ну ладно, все так и есть. Моя женская гордость была уязвлена. А вам-то про это откуда знать, мэм?

Гвен пожала плечами:

— По тону твоего голоса, по наклону головы. Ты ведь хорошо владеешь искусством дамских чар, верно?

— Да, я его неплохо освоила, — согласилась Чорной, — с тех пор, как обнаружила, что у вольмарцев в отношении женщин существуют очень строгие моральные законы — в особенности в отношении незамужних женщин. Знаете, это было на редкость приятно — такой контраст с моими собратьями, колонистами!

— С вольмарцами вы чувствуете себя безопаснее, да? — догадался Род.

Чорной энергично кивнула:

— Ко мне относились с уважением, и не только потому, что я проявляла к ним равнодушие. Вероятно, вольмарцы размышляли о том, что из меня могла бы получиться неплохая лишняя жена… Трудно сказать. Но так здорово, когда впервые за столько лет к тебе относятся как к леди. Ну, вот я и научилась флиртовать по полной программе, — закончила она объяснение таким тоном, словно сама удивилась сказанному.

Род нахмурился:

— Но если их моральный кодекс настолько строг, что они даже не пытались соблазнить вас…

— О, я же этого не говорила! — воскликнула Чорной и одарила Рода ледяным взором. — Конечно же, пытались все и каждый! Это-то как раз и было самое приятное! Я могла флиртовать с ними сколько моей душеньке угодно, а потом взять и сказав: «Нет!» — и они с этим мирились! И даже если им этого совсем не хотелось, они тут же прекращали свои поползновения.

— А Гвун вас соблазнить не попытался?

— Ни капельки. В его манере обращения со мной не было и намека на флирт. Он не улыбался, не подмигивал мне, не строил глазки.

Род склонил голову набок:

— И это при том, что вы его, похоже, заинтересовали.

— О да! Ему было очень интересно, кто я такая и почему оказалась на Месте Приветствия Солнца, но кроме этого… Честно говоря, у меня было такое ощущение, что он даже не замечает, что я — женщина!

Йорик покачал головой:

— Странно. Очень странно. Я бы даже сказал: ненормально. Такого поведения можно было бы ожидать от человека цивилизованного общества, но не от…

— Тише! Молчи! — подняв руку, раздраженно воскликнула Чорной. — С чего это ты взял, что вольмарцы нецивилизованные?

— С того, что слово «цивилизация» предполагает наличие городов, — дерзко ответил Йорик. — Давай уж хотя бы с терминологией определимся, что ли.

— Однако почему же такое поведение скорее надо искать в городах, нежели в деревне? — удивилась Гвен.

— Потому, что для того, чтобы строить города, нужна более высокая степень развития техники, — ответил ей Йорик. — Пожалуй, мне следовало сказать «технически развитое» общество, а не «цивилизованное». Разве можно назвать поселение городом, если в нем живет сто тысяч человек, но при этом нет ни одной фабрики.

— Это верно, — убежденно подтвердил Род.

Йорик пожал плечами:

— Ну ладно, мы все-таки скатились к определениям. Лично я под словом «город» подразумеваю индустриальное уродство: ну, знаете… паровые двигатели, электростанции-гиганты, сети проводов, железные дороги, заводы…

— Нет, не знаю, — прервал его Род и покачал головой. — Я не настолько глубоко изучал археологию. Но я могу поставить вопрос ребром: с чего ты решил, что представитель промышленно развитого общества не должен признавать в женщине женщину?

Йорик нахмурился:

— Ну, я не то чтобы прямо так уж «решил», но по крайней мере я бы такому не удивился. Прогресс индустриально развитой цивилизации, майор, происходит за счет того, что там любая вещь укладывается на свое место на полочке, дабы в случае необходимости ее можно было с полочки снять и использовать в сочетании с другими вещами при сборке какого-либо нового устройства. Но все, что можно сделать с помощью инструментов, орудий, то можно сделать и мысленно. И вот человек индустриального общества начинает рассматривать «эмоции» как одно свойство сознания, а «интеллект» — как другое, и для первого, и для второго отводит полочку в своей душе. Эмоции и интеллект полеживают на этих полочках и друг дружке не мешают. Поэтому не следует удивляться, что вождь, которого в данный, конкретный момент занимала куда более важная проблема, не подумал заглянуть на ту полочку, где у него хранятся сексуальные запросы.

— Но неужели же он рассудителен до такой степени, что даже в женщине женщину не признал? — возмущенно воскликнула Чорной.

— Признать-то он признал, наверняка, но при этом проигнорировал.

— Так проигнорировал, что даже не отреагировал на присутствие женщины как мужчина?

Йорик пожал плечами:

— Ну, что я тебе могу сказать? Это возможно. Однако вольмарская цивилизация не промышленная. Здесь царит родоплеменной строй, и техникой вольмарцы обладают самой примитивной, в основе которой лежат принципы целостности и индивидуальности. Для этих людей все на свете сплетается в единую огромную конструкцию, и секс для них — столь же естественная часть жизни, сколь и любая другая. Мысли и чувства у членов такого общества натуральным образом сливаются. Одно ведет к другому, а из другого вытекает третье. Это бесконечный круг.

Род поджал губы:

— Ты хочешь втолковать мне, что Гвун вел себя как образцовый верховный вождь племени?

Йорик застыл с разинутым ртом. Закрыв его, он, запинаясь, вымолвил:

— Ну да. Вроде того. Точно.

— Ладно, допустим, что в этом ты не промахнулся. Но есть еще кое-что, что тревожит меня в поведении этого типа. — Род уставился в одну точку и на несколько минут предался мысленному пережевыванию собственных соображений. В конце концов он сокрушенно вздохнул и пожал плечами. — Увы, не могу поймать смысл.

— Не горюй, — посоветовал ему Йорик. — Погуляет-погуляет, да и вернется домой.

— Это уж точно, — кивнул Род. — И вдобавок к тому времени у него хвост вырастет.

Наверху стукнула дверь. Род тут же вскочил и сжал в пальцах рукоятку кинжала.

— Нет-нет, господин мой, — взяв его за руку, возразила Гвен. — Это скорее друг, нежели враг.

На лестнице первым делом появились ботинки, в которые были заправлены просторные зеленые штаны. Потом — белый фартук, повязанный поверх внушительного живота, затем — грудная клетка размером с добрый пивной бочонок и могучие плечищи и, наконец, усмехающаяся физиономия Чолли, который спускался к «подпольщикам» со здоровенным подносом, уставленным всякими аппетитными дымящимися вкусностями.

— Вот, подумал да решил, что вы проголодались. Как-никак, ночь того и гляди истает.

— А с ней и наше время, — вздохнул Род и протянул руки, чтобы помочь Чолли с подносом.

— Нет-нет! Не надо мне помогать! — Чолли отвел поднос в сторону. — В нашем деле на дилетантов полагаться нельзя! Садитесь, садитесь! Для того чтобы получить удовольствие от еды, мало, чтобы она была вкусная и приготовленная по всем правилам. Важно и то, как ее подают.

Род поднял руки.

— Я невиновен, шериф! — театрально поклялся он и сел.

— Вот так. Так-то лучше будет, — усмехнулся Чолли и подвинул ногой на середину подпола перевернутый ящик. На него он и водрузил поднос, после чего принялся накладывать на тарелки яичницу, колбаски, оладьи, тосты, отбивные и жареную картошку. — Эти яйца несут местные птицы, а не какие-нибудь стандартные терранские курицы. Славные пташки и очень гордятся своим трудом. Кстати, и холестерина в этих яйцах поменьше, чем в куриных будет. — Чолли поставил тарелку на колени Йорику. — А кем была в прошлой жизни эта отбивная, я вам рассказывать не буду. Расслабьтесь и кушайте на здоровье.

— М-м-м… вкусно, — пробормотал Йорик, прожевав кусок мяса.

Род проводил подозрительным взглядом колбаски на тарелке, отправившейся мимо него к Чорной:

— А что за колбаски?

— Свиные, — ответил Чолли, нагружая едой тарелку для Рода. — Добрая старая свининка, майор. Где люди, как говорится, там и свинки. А почему бы нет? — Он передал тарелку Роду и принялся накладывать еду на следующую. — Они вкусные, не слишком большие, а питаются нашими пищевыми отбросами. Ну и что с того, что они не слишком опрятны и отличаются дурным нравом? Обеспечьте их парой-тройкой грязных луж, и они будут счастливы и благодарны вам. — Он передал тарелку Гвен и обернулся к Чорной и Йорику, чтобы подложить тем еды, но оказалось, что они уже сами себя обслужили. — Ну, вот и славно, — вздохнул он и устремил любовный взгляд на Гэллоуглассов, с аппетитом уплетающих обильное угощение. — Люблю глядеть, когда кто-то хорошо кушает. Это зрелище согревает мое старое сердце.

— Да будет вам, Чолли, — укорил его Род. — Какой же вы старик? Вам наверняка всего на несколько лет больше, чем нам.

— «Наверняка» — это ты зря, парень, — шутливо погрозил ему Чолли указательным пальцем. — Мне уже пятьдесят, так-то вот.

— О, он на десять лет старше меня! — обрадованно воскликнула Гвен.

— Да, это, конечно, жуткая древность, — усмехнулся Род. — Но готовите вы отменно, и потому, так и быть, мы станем называть вас дряхлым старикашкой.

— Ну, это как пожелаете, а мне все равно приятно глядеть, как люди с аппетитом угощаются моей стряпней, — заключил Чолли и тут же нахмурился. — А вы, как я погляжу, беззаботная парочка.

— Что? — удивленно уставился на него Род. — О, это вы так подумали из-за того, что мы не выглядим чересчур обеспокоенными? — Он пожал плечами и вернулся к процессу поедания содержимого тарелки. — На самом деле это не так.

— Но почему мы должны беспокоиться? — невинно, широко раскрыв глаза, спросила Гвен.

— Ну… — Чолли деликатно кашлянул в кулак. — Есть такая малость, как то, что вашей крови жаждет примерно миллион обезумевших дикарей.

— Дорогая, тебе не кажется, что он чересчур бесстрастно описывает сложившееся положение дел?

— О да, господин мой. Сухо и безо всяких эмоций.

— А вас это не волнует, — заключил Чолли, наклонился ближе к Гэллоуглассам, вздернул брови.

— А что нам волноваться? — пожал плечами Род. — Если на то пошло, мы всегда можем удрать.

— Да, мы большие мастера по части быстрых исчезновений, — подтвердила Гвен. — Главное — улучить время.

Чолли явно изумился не на шутку:

— Так почему же вы не удираете прямо сейчас?

Род покачал головой:

— Не хотелось бы создавать неприятности.

Гвен согласно кивнула:

— Мы бы предпочли обратиться в бегство, уверившись в том, что здесь не начнется война.

Если мы не явимся на суд, — продолжал Род, — что станет с политическими взаимоотношениями между вольмарцами и колонистами?

Чолли пару секунд молчал, глядя в одну точку перед собой. Наконец он изрек:

— Это хорошая мысль. И с вашей стороны крайне любезно проявлять заботу об этом. Но разве вам не стоит и о себе позаботиться?

— Мы заботимся, заботимся, — заверила его Гвен.

— Мы сказали вам чистую правду, — добавил Род. — Если нас здорово прижмут, мы всегда можем исчезнуть, превратиться, образно говоря, в деревья. Но остается маленькая проблема — как убраться с этой планеты.

Чолли уселся поудобнее, почесал щеку на месте былого бакенбарда.

— Угу. Тут, конечно, кое-какие сложности имеют место быть. Ведь по большому счету именно поэтому целую планету сделали тюрьмой — это я так, к слову говорю. Имейте в виду, на Вольмаре полным-полно мест, где можно надежно спрятаться, — к примеру, кое-где в горах, куда не наведываются даже вольмарцы. А дичи там водится предостаточно для того, чтобы прокормилась супружеская пара и даже семейство с детишками.

Гвен покачала головой и сглотнула подступивший к горлу ком.

— Нет. Дело как раз в детишках, раз уж вы о них упомянули. Поймите, я должна вернуться к нашим детям.

Чолли некоторое время молча смотрел на нее, выпятив нижнюю губу.

— Да, — кивнул он в конце концов. — Это мне понятно. Но где ваши детки, миссис?

Гвен уже разжала губы, готовясь ответить ему, но Род опередил ее:

— На другой планете, далеко отсюда.

— Как все дети на свете! — вздохнул Чолли, подбоченился и уставился на потолочные балки. — Что тут скажешь? Это дело серьезное. Но в плане отлета с Вольмара мне вам помочь нечем. Мои ребята делают только черную работу.

— Да чего там, — пожал плечами Род. — Мы ведь и не ждали ничего такого.

— И все же с вашей стороны было очень любезно предложить нам помощь, — заметила Гвен.

Чорной оторвала взгляд от тарелки и передвинула кусок отбивной языком за щеку.

— Кстати говоря, насчет тех, кто прячется на вольмарской территории…

Чолли вперил в нее пронзительный взор.

— Говори, — в командном тоне произнес он.

— Дело касается чужаков. — Чорной прожевала кусок и проглотила. — В последний месяц я много времени провела среди вольмарцев…

— Это мне известно, — оборвал ее Чолли. — И я не стану спорить с тем, что они более участливы и более тактичны, нежели наши колонисты, и если дама говорит «нет», они не настаивают — все так. В конце концов у них хватает женщин. Но как ты разузнала про чужаков?

— Для этого вполне достаточно хотя бы одного увидеть, — пожала плечами Чорной. — Уверена, вольмарцы их не раскусили, а вот я увидела, можно сказать, насквозь. Может быть, потому, что смотрела со стороны.

— Да… — протянул Чолли. — И чем же занимались эти фальшивые вольмарцы?

— Да ничем таким особенным. Являлись в племя, просили поесть и дать им приют на несколько часов. Вольмарцы, естественно, проявляли законное гостеприимство…

— Причем пришельцы наверняка были с той же окраской, что и те, у кого они просили приюта, — выдохнул Чолли.

— О, конечно. Если бы они были из другого племени, это выглядело бы, как если бы лошади одной масти наведались к лошадям другой! А вольмарцев одной и той же окраски всегда усадят для беседы на зеленый ковер…

— То есть на траву? — уточнил Род.

— Естественно. — Раздраженная тем, что ее прервали, Чорной сердито зыркнула на него. — Гости попросту усаживались на траву, пили, ели и обсуждали с хозяевами мировые проблемы.

— Они проводили в гостях нескольку часов?

— Два-три. Потом они куда-то уходили, продолжали свой путь. Но после их ухода мне случалось слышать, как тот или иной вольмарец дурно отзывается о генерале Шакларе или колонистах вообще.

— Я бы не назвал это позитивным симптомом, — заметил Йорик.

— Уж это точно, — покачала головой Гвен.

— Что же их не устраивало? — спросил Чолли. — Ведь чуть ли не с самого начала вольмарцы нарекли Шаклара «голосом разума». Им недовольны только на Терре, да и Терра-то возмущалась только из-за того, что генерал перестал в ней нуждаться!

— Вот так всегда с женщинами, — вздохнул Йорик, а Чорной одарила его одним из самых презрительных взглядов, на который только была способна.

— Правда, в последнее время Терра ни на что не жалуемся, — уточнил Чолли. — Да и как она может жаловаться, если она порвала с нами окончательно и бесповоротно?

Йорик был готов что-то сказать, но Чорной опередила его.

— Может. Она все может, — буркнула она.

Род пожал плечами:

— О’кей, итак, за Стеной имеется энное количество нытиков. Но почему это должно тебя беспокоить? Недовольные есть всегда и везде.

Однако, судя по виду Йорика, эта новость и его навела на нехорошие подозрения, а Чолли, покачав головой, сказал:

— Недовольные, как правило, посиживают в своих деревнях, а мисс Чорной видела таких, которые шастают из поселения в поселение.

Чорной кивнула:

— Именно так. И ко всему прочему, они были из разных племен. То из одного, то из другого.

Чолли снова покачал головой:

— Попахивает организацией.

— Ага, — согласился Род. — И еще — ведрами краски, которой тут принято мазать тело. Вполне вероятно, что это — одни и те же агенты, только они каждый раз перекрашиваются.

— Очень даже может быть, — кивнул Чолли. — Надо будет непременно оповестить об этом генерала.

— Если надо — оповести, конечно, — отозвалась Чорной и вдруг напряглась, натянулась как струна. — Только не уточняй, кто тебе об этом рассказал, ладно?

— Расслабься, — успокоил ее Чолли. — Я всегда говорю «сообщили мои осведомители», и генерал мне больше никаких вопросов не задает.

— Ну… понятно, — кивнула Чорной и, вняв совету Чолли, успокоилась и расслабилась. — У тебя такая уйма торговцев. Какая разница, кто из них принесет ту или иную новость?

— Для генерала разницы никакой, — нахмурившись, ответил Шаклар. — А для меня кое-какая есть. — Он посмотрел на Рода и Гвен. — В общем, я понял, о чем она говорит. Это не пустяк, на мой взгляд. Я так думаю, для вас это может иметь значение.

— С какой стати? — глянул на него Род. — Из-за того, что тогда можно было бы объяснить наличие трупа при том, что никто из вольмарцев не погиб и не исчез?

Чорной покачала головой:

— Погибший был самым настоящим вольмарцем.

Род нахмурился:

— А как это можно определить? По татуировкам?

— Да, по татуировкам и еще по кое-каким племенным знакам.

Чолли согласно кивнул:

— Есть такие знаки. Они, если их не искать специально, незаметны. И тем не менее для вас есть шанс использовать эти сведения, дабы отсрочить вашу казнь. Попробуйте потребовать, чтобы Гвун доказал, что убийство совершено не кем-то из его людей и не кем-то из самозванцев-подстрекателей.

Губы Рода расплылись в улыбке, а Гвен сказала:

— Но они точно так же могут потребовать от нас, чтобы мы доказали, что к этому могут быть причастны фальшивые вольмарцы.

— Естественно, — согласился Род. — Но зато никто не станет требовать от нас дать показания против настоящих вольмарцев, верно? — Он улыбнулся Чорной. — Спасибо вам, леди. Это поможет нам выиграть время.

— Никакая я вам не леди, — фыркнула Чорной.

Но прежде чем Род успел произнести следующее слово, стало слышно, как наверху хлопнула входная дверь бара и над головами всей компании протопала дюжина пар армейских ботинок.

— Ох, — вздохнул Чолли и посмотрел в потолок. — Боюсь, прибыл ваш эскорт.

Солдаты отвели Гвен и Рода не в кабинет Шаклара, а в здоровенный деревянный дом, стоявший между кафешкой Чолли и административным зданием.

— Это что? — спросил Род у лейтенанта. — Городское собрание?

— Типа того, — проворчал лейтенант и распахнул дверь. Род и Гвен вошли в дом, расправив плечи и горделиво подняв подбородки. Конвойные вошли следом за ними.

Род быстро огляделся по сторонам. Находясь внутри, трудно было бы сказать, что дом выстроен из бревен. Стены были затянуты панелями и отштукатурены, а мебель отполирована до такого блеска, что казалась пластиковой.

Гвен и Род оказались прямо перед красивым столом высотой футов шесть. Шаклар, несомненно, оказался бы под ним, если бы не восседал на высоченном резном стуле, обитом, как успел отметить Род, самой настоящей, натуральной кожей. Что ж, колонистам приходилось работать с теми материалами, которые имелись в их распоряжении.

По обе стороны от стола судьи, за которым восседал Шаклар, стояли столь же натуральные деревянные столы, но на фут ниже. За тем столом, что стоял слева, сидели пятеро вольмарцев, а за правым — пятеро военных с офицерскими лычками на погонах.

Внимательнее осмотрев зал суда, Род обнаружил подставку для конституции.

Перед столом Шаклара появился лейтенант, ударил об пол дубовым шестом с меловым наконечником и возгласил:

— Встать! Суд идет!

Поскольку суд в лице Шаклара уже находился на месте, вставать смысла не имело — тем более что Род и Гвен и так уже стояли. Уловив мысли мужа, Гвен с трудом удержалась от улыбки.

— Обвиняемые, пожалуйста, подойдите, — спокойно проговорил Шаклар.

Род посмотрел на Гвен. Гвен посмотрела на Рода. Супруги дружно пожали плечами и одновременно сделали шаг вперед.

— Каковыми вы себя признаете? — полюбопытствовал Шаклар.

— Виновными или невиновными? — подсказал лейтенант.

— Невиновными, — твердо и решительно объявил Род.

— Доказательства! — вскочив на ноги за вольмарским столом, возопил Гвун. — Какой такой они представлять доказательства? Пусть давай доказывай, что не они совершай убийство!

— Честно говоря, если на то пошло, я что-то не припомню, чтобы я упоминал о совершении убийства, — задумчиво произнес Шаклар. — Это чудовищное упущение с моей стороны. Но на самом деле, старина, если вы желаете выступать от имени пострадавшей стороны, вам следует выйти из-за стола и встать перед судьей.

Гвун несколько секунд таращился на Шаклара, затем кивнул и изрек:

— Это, значит, разумный быть.

Род не спускал заинтересованного взгляда с вольмарца, а тот вышел из-за стола и занял место перед ним. Практически добровольное согласие исполнить указание Шакрала как-то плохо вязалось с образом строптивого и враждебного вольмарского Верховного Вождя. Почему он так быстро согласился поступить так, как ему велел Шаклар?

Позади, ближе к двери, послышались шаги. Род скосил глаза в ту сторону и заметил, как в зал тихонько вошли Чорной и Йорик. Род недовольно закусил губу. Ему не хотелось, чтобы эти двое так открыто демонстрировали свою поддержку. Военные запросто могли заподозрить заговор.

И все же, как ни крути, появление товарищей Рода порадовало.

Гвун шагнул к Роду и Гвен и одарил их гневным взором:

— Вы говорить, что вы быть невиноватые! Давай, значит, доказательства!

Род неожиданно понял, что ему и Гвуну следовало незамедлительно решить, каким было вольмарское право в своей основе — наполеоновским или британским. Если оно было наполеоновским, то суд должен был исходить из презумпции о том, что обвиняемый изначально виновен и должен, оправдываясь, доказать свою невиновность. Сие означало, что права человека не станут самым важным элементом грядущей конституции на Вольмаре.

— Нет, — негромко отозвался Род. — Мы не обязаны доказывать, что невиновны. Это вы должны доказать, что мы виновны.

Гвун не мигая смотрел на Рода, и взгляд его был настолько холоден, что Род готов был поклясться: он ощутил симптомы обморожения.

— Это верно.

Верховный Вождь резко развернулся к столу, за которым сидели военные-колонисты. Один из них, стройный молодой офицер, поднялся. Род не без изумления узнал в нем того лейтенанта, что был так любезен с ним и Гвен на Стене прошлым утром.

— Лейтенант Корриган, — вмешался Шаклар, — на каком основании вы высказываете согласие с обвиняемыми?

— Почему бы и не высказать? — добродушно улыбнувшись, пожал плечами Корриган. — В конце концов обычный здравый смысл подсказывает, что это логично. Нам ничего не известно об этих людях, кроме того, что к городу их пригнал вольмарский патруль. Если это о чем-то и говорит, так только о том, что вольмарцы были настроены против них. Мы обязаны со всей ответственностью углубиться в поиски причины, из-за которой они могли бы быть обвинены в совершении уголовного преступления.

— Ваша точка зрения мне ясна и представляется справедливой, — кивнул Шаклар и обратил взор к столу, за которым сидели вольмарцы.

— Те из нас, кто присутствовал на слушании дела вчера утром, с соображениями такого рода ознакомлены, но тех, кто на слушаниях отсутствовал, неплохо было бы с этими соображениями ознакомить. Давайте все вместе послушаем еще раз.

Род испустил вздох облегчения — победил британский вариант. Все же вольмарские законы базировались на презумпции невиновности, и суд обязан был доказывать вину подсудимого. А это означало, что права человека займут достойное место в зарождающейся конституции этой планеты. Неожиданно термин «отцы основатели» наполнился совершенно новым значением.

Шаклар перевел взгляд на Корригана:

— Однако и вам, лейтенант, я вынужден сделать такое же замечание. Если вы решили выступать от имени обвиняемых, прошу вас выйти из-за стола.

Тем самым, как заметил Род, было установлено численное равновесие, а также распределены функции обвинения и защиты. Оставалось только надеяться на то, что Шаклар окажется столь же осторожен в суждениях, как в установлении прецедентов.

Корриган вдохнул, выдохнул, расправил плечи и вышел из-за стола.

Шаклар обратился к Гвуну:

— Прошу вас, представьте ваши доказательства, Верховный Вождь. Почему вы считаете, что эти двое людей убили вольмарца?

Гвун довольно-таки тупо таращился на генерала и молчал.

Шаклар откинулся на высокую спинку стула, сложил руки на животе. Вид у него был самый что ни на есть безмятежный.

Наконец Гвун изрек:

— Они быть там, — Род облегченно вздохнул. Английский вариант работал на все сто. — Вчерашний утро, — продолжал Гвун. — Они быть за Стена. За Стена, значит, посередине равнина. А кто знать, где они бывай раньше?

— Совершенно верно, — подхватил Корриган. — Кому это известно в точности?

Гвун его вопрос напрочь проигнорировал.

— Вольмарец быть найден, значит, мертвый. Мертвый на Место Приветствия Солнца. Я, значит, самоличный находить труп! Кто бы стать убивай вольмарец? Только колонист! — Он ткнул пальцем в сторону Рода и Гвен. — Только этот двое люди бывай за Стена безо всякий надобность. А потому… — Он горделиво сложил руки на груди. — Они, значит, убивай вольмарец.

— Послушайте, послушайте, — заторопился Корриган. — Так дело не пойдет! За Стеной находились и торговцы, и вольмарцы из других племен. Даже если предположить, что этого несчастного убил не его соплеменник… — Корриган развернулся к столу генерала и многозначительно покачал указательным пальцем. — А между прочим, такой вопрос еще не ставился, сэр! — Затем лейтенант снова обратился к Гвуну: — Так вот, если — повторяю: если этого человека не убил кто-то из его же племени, это вовсе не значит, что его не мог убить вольмарец из другого племени!

Гвун все это время не сводил глаз с Шаклара.

— Вольмарцы мирный люди. Не кровожадный.

Шаклар сидел почти неподвижно. У других офицеров лица стали как каменные. Род готов был поклясться, что слышит сдерживаемый ими смех, а уж их мысли-то он слышал точно:

«Вот уж никогда бы не подумали!»

— Вольмарец не убивай другой вольмарец! — громоподобным голосом возвестил Гвун.

Лица офицеров так и остались каменными.

«Интересно… А чем же тогда вы таким занимались здесь, когда мы сюда прибыли, а? Товарищеские пикнички устраивали?»

Шаклар ухитрился выразить все свои чувства шумным вздохом и склонился к столу:

— Пусть так… Обвиняемый!

— Гм. Да? — с любопытством взглянул на генерала Род.

— Были ли вы или ваша супруга на Месте Приветствия Солнца вчера утром?

Род покачал головой:

— Я ничего не знал об этом месте и не видел его вплоть до вчерашней ночи, когда мы отправились туда с целью самостоятельного поиска улик.

Гвун взметнул голову и гневно зыркнул на Рода, а Шаклар резюмировал:

— И при этом вчера ночью никто убит не был. — Он повернул голову к столу, за которым восседали вольмарские вожди. — Не знает ли кто-то из вас, случайно, где были впервые замечены эти двое людей?

— Посередине Лошадиный Равнина, — ответил вождь племени «ЛИЛОВЫХ».

— Они шли пешком? — поинтересовался Корриган.

— Пешком, — подтвердил вождь.

— А ведь это в добрых десяти километрах от Места Приветствия Солнца. В какое время твои воины заметили обвиняемых, вождь?

Вождь пожал плечами:

— Солнце тогда, значит, совсем недавно всходи.

— То есть вскоре после рассвета, — перевел Корриган. — Солнце уже целиком появилось над горизонтом?

Вождь кивнул.

— Насколько высоко?

Вождь показал руками:

— На две пальцы.

— На два пальца над горизонтом при замере вытянутой рукой. — Корриган воспроизвел жест вождя, прищурился. — Пожалуй, это было через полчаса после рассвета… — Он опустил руку и перевел взгляд на Гвуна. — Я утверждаю, что моим подзащитным было бы крайне затруднительно убить человека на Месте Приветствия Солнца и через полчаса после этого оказаться посреди Лошадиной Равнины — то есть в десяти километрах от места совершения преступления.

Гвун, пару мгновений помолчав, буркнул:

— Они могли убивай раньше.

— Верно, могли, — кивнул Корриган, сделав ударение на последнем слове. — Но сделали ли они это, вот вопрос! Есть ли у вас хоть мало-мальски достоверное доказательство того, что мои подзащитные вообще встречались с погибшим, не говоря уже о том, что они причастны к его смерти?

Гвун одарил его долгим ледяным взглядом, развернулся к своим собратьям, вождям, приосанился и проговорил:

— Военные говорить неправда. — Он снова указал пальцем на Рода и Гвен. — Это два убивать человек! Ясный, значит, как день, для все и каждый! — Гвун развернулся к Шаклару. — И все и каждый смотри и понимай, что военный не бывай честный и справедливый с вольмарцы! О, они честный, когда продавай нам товар и плати деньги за трубочник, но только не тогда, когда мы, значит, говори про жизнь и смерть! Тогда никакой солдат не бывай честный!

Другие вожди вытаращили глаза, начали перешептываться и бросать злобные взгляды на Шаклара и стол, за которым сидели офицеры. Те напряглись, и лица у них опять стали непроницаемые.

— Отдавать! — прогрохотал Гвун, подняв руку и развернув ее ладонью вперед. — Отдавать эти двое люди вольмарцы! Отдавать убийцы наш брат в наши руки, чтобы мы подвергай их справедливый казнь здесь и сейчас!

— Справедливость! Это ты говоришь о справедливости, лживый святоша? — воскликнула, вскочив на ноги, переполненная праведным гневом Чорной. — Не справедливости ты жаждешь. Ты жаждешь найти козла отпущения! Ты отлично знаешь, что если ты перестанешь нравиться вождям племен, тебя быстренько сбросят! А ты им точно разонравишься, если выяснится, что это вольмарец убил своего собрата вольмарца! Потому что если это окажется так, то племя, из которого родом убийца, станет выгораживать его, а то племя, из которого убитый, возжаждет мести! И тогда настанет конец вашей симпатичной маленькой Конфедерации!

— Не бывай так!

— Вольмарский закон!

— Все племена поднимайся!

Но Гвун быстро утихомирил вождей.

— Справедливость! Мы желай только справедливость!

— Спра-вед-ли-вость! — передразнила его Чорной и стремительно подошла к нему. — Как же это тиран может желать справедливости? А ведь ты именно тираном мечтаешь стать, правда? Королем всех вольмарцев! Тираном! Диктатором! А на самом деле ты всего лишь машина, движимая жаждой власти.

Род вздрогнул, напрягся. У него было такое ощущение, будто его позвоночник превратился в раскаленную проволоку. В сознании у него мгновенно соединились, сплавились друг с другом разрозненные факты.

— Машина! — дерзко выкрикнула Чорной.

Гвун взмахнул рукой настолько проворно, что она словно бы растаяла в воздухе. Сильнейший удар тыльной стороной ладони пришелся по подбородку Чорной. Та отлетела назад и ударилась спиной о стол, за которым сидели колонисты.

Род взревел. Потаенная ярость вырвалась наружу, и он бросился на Гвуна. На счастье, в последний момент Род успел вильнуть в сторону, и кулак Верховного Вождя просвистел рядом с его ухом. Род похолодел при мысли о том, что от этого удара он мог и погибнуть. Началась драка не на жизнь, а на смерть!

К черту правила и кодекс чести!

Род разогнулся, крутанулся на месте и заехал Гвуну коленом в пах. Удар был сопровожден…

Негромким треском.

Род взвыл: колено у него словно бы огнем обожгло.

Все, кто присутствовал в зале суда, вскочили и замерли в неподвижности, наэлектризованные этим звуком.

Рука Гвуна метнулась к горлу Рода, но Род не устоял на ногах и рухнул на пол. Пальцы Гвуна сжали воздух. Рода охватил страх, и в ответ на это чувство из его сердца бурным потоком наружу хлынула мощная, всепобеждающая ярость. Род сосредоточил ее силу в правой руке, приподнялся, встал на одно колено, транслировал всю энергию ярости в ребре ладони, пожелал, чтобы его ладонь уподобилась мечу или боевому топорику и при этом нанесла удар настолько быстро, что никто бы не заметил, что она приобрела характерный блеск вороненой стали. Удар пришелся по подбородку Гвуна. Вольмарца подбросило вверх, и приземлился он прямо перед столом, за которым находились вожди.

Род опустился на колени, его рука безжизненно повисла. Тяжело дыша, широко раскрыв глаза, он дивился своему поступку.

«Я не мог ударить его так сильно!»

«О нет, мог!»

Род оглянулся и увидел, что в глазах его жены отражается блеск стали.

Но Гвун поднялся на ноги…

…и к его голове устремился тонкий алый луч, и рассек ее.

На мгновение, показавшееся неимоверно долгим, все как бы замерло вокруг. Род только успел проследить за лучом и понял, что тот соединяет голову Верховного Вождя с бластером в руке Шаклара. Бластер выглядел настолько же органично, как безупречная аккуратная военная форма генерала.

Мгновение наконец закончилось. Луч света угас. Гвун рухнул на пол.

Вольмарцы смотрели на него, не в силах вымолвить ни слова.

А в следующий миг они выбежали из-за стола и выхватили из-под балахонов бластеры.

— Пролитый кровь! — вскричали они.

— Справедливости!

— Измена!

— Убивай!!!

Но Шаклар пулей вылетел из-за своего судейского стола и в одно мгновение оказался рядом с телом Гвуна и сорвал с того набедренную повязку. Остальные вольмарцы глухо, злобно взвыли, однако возмущение их быстро улеглось, они остолбенели и вытаращили глаза. Несколько секунд в зале суда царила абсолютная тишина.

А потом из глоток четверых вольмарцев вырвались стоны. В ужасе смотрели они на тело своего Верховного Вождя. Никакие выпуклости не нарушали гладкую, ровную линию паха. У Гвуна не было гениталий.

Род бросился к Гвуну, выхватил кинжал. Собрав волосы поверженного вождя в‘пучок, он ловко надрезал кожу и оттянул назад. Он не увидел ни крови, ни подкожной жировой клетчатки. Перед ним предстал безупречной формы бежевый череп с лобными прорезями, образующими правильный квадрат.

Вожди все еще не в силах были пошевелиться и стояли, не отводя глаз от погибшего Гвуна.

Род просунул кончик лезвия кинжала в одну из трещинок и поддел теменную кость. Квадратик, хоть и не сразу, приподнялся, подобно хорошо пригнанной крышечке. Перед изумленным взглядом Рода предстало созвездие бриллиантов, сверкающих в темноте черепной коробки.

— Это, естественно, молекулярные микросхемы, — объяснил Род. — Каждый из этих «бриллиантов» был компьютером, с помощью которого можно было бы управлять системой жизнеобеспечения небольшого городка.

Он поднял кружку, чтобы глотнуть пива, а Чолли осведомился:

— И как же вы догадались, что он — робот?

— Легко, — с хитрой усмешкой ответил Род. — Честно говоря, я сам удивляюсь, как это я раньше не догадался. Начнем сначала. Был убит вольмарец, так? Но при этом никто из вольмарцев не пропал. Что бы это могло значить? Только одно: что откуда-то взялся один лишний вольмарец. — Род развел руками. — Но это невероятно. Затем мы знакомимся с Гвуном. Он не выказывает никаких эмоций, кроме злости, но при этом, обратите внимание, его злость характеризуется необычайной холодностью. Таков Гвун во всем: очень холоден, очень прагматичен. Видимо, именно его странная логика и сбила меня с толку.

— Угу, — кивнул Йорик и почесал макушку. — Ума не приложу, как же это компьютерные мозги могли измыслить такую глупость, что вы с леди Гвен виноваты только потому, что в то утро находились за пределами Стены!

— Тем более что в это же самое время за пределами Стены находилось полным-полно всякого другого народа, — уточнил Род и многозначительно поднял указательный палец. — Во-первых — Талер, во вторых — торговцы. Сколько их там бродило по деревням — кто знает?

— Точно. Ну и как же могло так получиться, что Гвун не понял, что подозревать вас попросту глупо?

Род пожал плечами:

— Он мог мыслить только в рамках заложенной внутрь него программы, по системе «что заложишь, то и получишь». А мне следовало еще тогда заподозрить неладное, когда Чорной рассказала нам о том, что Гвун никак не отреагировал на ее попытки пококетничать с ним в то время, как любые другие вольмарские мужчины обожали ее кокетство и отвечали ей ухаживаниями, а она могла не опасаться за свою честь. Такое холодное поведение Гвуна должно было меня насторожить. А уж главной уликой против него, естественно, было то, что он прервал разговор с Чорной и помчался к камню с прорезями буквально за мгновение перед тем, как взошло солнце.

Йорик сдвинул брови:

— Ну и?..

— Как он мог знать, что солнце, того и гляди, взойдет? — вырвалось у Гвен.

Йорик несколько мгновений молчал и смотрел в одну точку, потом медленно запрокинул голову.

Род кивнул:

— В его программе был заложен календарь восходов солнца. Следовало, следовало обратить на это внимание! Но все эти факты не соединялись у меня в сознании в связную картину до того, как Чорной в суде обозвала Гвуна машиной. Вот тогда-то я понял, чем могут объясняться все странности в его поведении.

— И тогда ты догадался, что убийство совершено роботом? — спросил Чолли.

Род снова согласно кивнул:

— В этом нет ничего невероятного, если робот запрограммирован на убийство. Вот почему столь суровы законы, лежащие в основе промышленного изготовления роботов. Но наши приятели футурианцы на эти законы, как видно, поплевывают с высокой колокольни.

— Использовать бластеры для убийства людей тоже противозаконно, — проворчал Йорик. — И все же среднему убийце не по карману использовать робота в качестве киллера. Часто тебе встречались киллеры-андроиды?

— Этот — первый, — ответил Род. — Все прочие роботы, которых я когда-либо видел, были запрограммированы на защиту людей.

— Быть может, именно поэтому, господин мой, — растерянно проговорила Гвен, — ты и не заподозрил с самого начала в убийстве того, которого ты назвал… «роботом»?

Род, немного помедлив, скованно кивнул:

— Да, дорогая. Наверное, как раз поэтому. Ты ведь меня хорошо знаешь, правда? — Он улыбнулся Гвен. — И ты совершенно правильно произнесла это слово. «Робот» в буквальном переводе означает «работник». Это машина, которой специально придана форма человеческого тела. Роботы служат для того, чтобы выполнять вместо людей разные работы.

— Но как же вышло так, что этот робот настолько походил внешне на настоящего Гвуна?

— Вот тут-то мы с вами и добрались до разговора о подлинном злодее, — сказал Род и поджал губы. — Кто-то, очевидно, спланировал все заранее — и следует отметить, спланировал самым старательным и предусмотрительным образом. Некто — вероятно, один из тех самых фальшивых вольмарцев, которых заприметила в деревнях Чорной, — сфотографировал Гвуна, а затем изготовил точно такую же голову для робота. Затем злоумышленник отправил робота туда, где тот наверняка мог встретиться с Гвуном наедине.

— На Место Приветствия Солнца, — подхватил Йорик. — А потом мерзавцу нужно было только позаботиться о том, чтобы программа, заложенная внутри робота, включала не только само убийство, но и шумиху вокруг него.

— Итак… — брезгливо скривившись, проговорила Чорной. — Настоящий Гвун отправился на гору, чтобы произнести утренние молитвы, и как только он встал лицом к восходящему солнцу, робот нанес ему удар. — Она поежилась. — По крайней мере Гвун умер быстро.

Йорик опустил голову:

— Все было проделано предельно аккуратно.

—; Очень профессионально, — согласилась Чорной. — Но кто же тот подонок, что запрограммировал робота?

— Боюсь, этого мы не узнаем, — с сокрушенным вздохом проговорил кто-то.

Все удивленно обернулись и увидели, что к их столику шагает Шаклар.

— Похоже, мой выстрел вышиб у этого андроида память вместе с жизненно важными функциями и даже саму программу.

— Не сказал бы, что я изумлен до глубины души, — хмыкнул Род. — Программа для робота и есть жизненно важная функция.

— Именно так. — Шаклар опустил руку на спинку стула. — Позволите присоединиться к вам?

— Конечно, мы будем только рады, — улыбнулась генералу Гвен.

Род бросил на нее свирепый взгляд.

Шаклар отодвинул от стола стул и сел.

— Имейте в виду: я не извиняться за содеянное пришел. Это чудовище следовало остановить немедленно, а для этого существовал один-единственный способ. Нам еще повезло, что главная компьютерная деталь размещалась у него в голове, куда я первым делом и выстрелил.

— Нам не просто «повезло», — улыбнулся генералу Род. — Вы ведь были почти уверены в том, где именно располагается его компьютерный мозг, да?

Шаклар усмехнулся:

— Как правило, телеология не подводит. Если мы производим машину в образе и подобии человека, ее компьютерный мозг мы помещаем в черепную коробку, потому что именно там находится наш собственный головной мозг, несмотря на то что в грудной клетке для него места куда как больше. На самом деле второй выстрел я намеревался сделать именно в грудную клетку робота.

— Но к счастью, это не потребовалось, — с улыбкой кивнул Род. — Имейте в виду, генерал, лично я особенно рад, что вы так поступили, поскольку именно меня пыталась убить эта треклятая электронная тварь.

Шаклар ответил ему добродушной улыбкой и понимающим кивком.

— Боюсь, что теперь мы никогда не узнаем, что же за программа была в него заложена. Ну и, естественно, не сумеем догадаться, кто запрограммировал робота таким образом и зачем.

Род пожал плечами:

— Можно поразмышлять на этот счет.

— Верно. — Шаклар улыбнулся шире. — Поразмышлять всегда можно. Но следует помнить, что мы всего лишь строим гипотезы.

— Тем не менее, — напомнила ему Гвен, — наша неповинность доказана.

— О, совершенно верно, — подтвердил генерал. — Это не вызывает ни малейших сомнений. А стоявшая передо мной проблема, заключавшаяся в необходимости усмирения вольмарцев, благополучно разрешена.

— Угу, — осклабился Йорик. — Как только майор показал им, что под черепушкой у Гвуна, так они тут же уверились в том, что убийство — дело рук робота.

Шаклар согласно склонил голову:

— А «мертвого» андроида можно было вернуть вольмарцам, что я и сделал. Так что теперь, если у них и были какие-то сомнения, они могут покопаться в нем и разделить между собой его детали, убедившись в том, что он — всего лишь машина.

— А уж это они всенепременно сделают, — заверил своих посетителей появившийся Чолли и поставил на стол перед ними полные кружки пива. — И только представьте себе: сколько они при этом узнают о кибернетике!

— Я уже подумал об этом. — Шаклар с улыбкой поднял кружку. — Более того, «убив» андроида, я, похоже, стал героем в глазах вольмарцев.

— «Истребитель злых духов» — что-то в этом роде, да? — ухмыльнулся Йорик.

Шаклар кивнул.

— Ну, тогда все в ваших руках, — объявил Род и деловито хлопнул ладонями по столу. — Можно считать, что уже создана Вольмарская Федерация — прообраз будущего правительства, состоящего из вольмарцев и колонистов, которые будут, оставаясь независимыми, решать общие проблемы. Собственно говоря, сегодня нечто в этом духе уже произошло.

Шаклар удивленно уставился на него:

— Мистер Гэллоугласс, вы чрезвычайно наблюдательны. Уж не занимаетесь ли вы сами чем-то подобным?

Род только успел рот открыть, как его опередила Гвен:

— Случалось, он сталкивался с подобными обстоятельствами. Стало быть, его догадка верна?

— Еще как верна, — ответил Шаклар. — На самом деле я уже давно набросал первый, предварительный вариант конституции. Он у меня в файлах давно томится. Я все ждал подходящего момента.

— Ну а мы в некотором роде этот момент ускорили, — усмехнулся Род.

Генерал кивнул:

— Экземпляры проекта конституции уже разосланы во все четыре вольмарских племени, а также офицерам и рядовым — членам нашего парламента.

— А с вашим новым статусом, полученным благодаря расправе над роботом, — вставил Йорик, — вы можете сильно не переживать за то, примут или не примут вольмарцы новую конституцию.

— Да, пожалуй, я приобрел в их глазах кое-какой авторитет.

— Да будет вам прибедняться-то, — усмехнулся Йорик. — Вы теперь для них — полубог.

— Само собой, — расплылся в улыбке Чолли. — Наш союз будет тем крепче, при том что вдохновителем и организатором всего, что случилось, были не вольмарцы и не колонисты.

— Мы вам очень признательны, — сказал Род и церемонно склонил голову.

Чорной возмущенно глянула на него:

— А откуда вам знать, что думает по этому поводу ваша жена?

Род смутился и не знал, что ответить, а Гвен шутливо проговорила:

— Не сомневайтесь, он точно знает, что я думаю.

Чорной обрушилась на нее:

— А вы, если на то пошло, откуда это знаете?

— Знаю, и все, — улыбнулась Гвен. — Просто он ответил первым.

— А я жалею, — поспешно вмешался Род, — о том, что так и не понял, к чему стремился тот злодей, что запрограммировал робота: к саботажу вызревающей республики губернатора-генерала или к тому, чтобы разделаться с нами?

— А почему бы не предположить, что он желал и того и другого одновременно? — развел руками Йорик.

Чорной кивнула:

— Вот-вот. И какое это имеет значение, по большому счету?

— Ну, в принципе никакого. Но если бы мы узнали, чего этот тип хотел, тогда мы бы поняли, зачем ему это понадобилось.

— Здорово подмечено, — похвалил Рода Шаклар. — Однако, на мой взгляд, лучше сосредоточить наши помыслы на практическом аспекте сложившейся ситуации. Какова бы ни была истинная цель этих мерзавцев, я бы, старина, сказал так: вас кто-то пытается отправить на тот свет.

— А я бы… сказал… что ваша догадка… вполне логична, — не сводя глаз с Гвен, с паузами проговорил Род и медленно, понимающе кивнул.

— И поэтому, — продолжил свою мысль генерал, — нам разумнее как можно скорее отправить вас с Вольмара, пока ваши потенциальные убийцы не подстроили такую ситуацию, при которой туземцы таки разорвут с нами отношения.

Род кисло улыбнулся генералу:

— Ради нашего с вами общего блага, да?

— Скажем так: в этой точке наши с вами интересы пересекаются.

— Мы не в обиде, генерал. Мы и сами мечтаем о том же. Не подскажете ли, каким образом можно дать деру с каторжной планеты?

— О, здесь больше не тюрьма, — напомнил Роду Шаклар и покачал указательным пальцем. — С тех пор как Пролетарская Изолированная Социалистическая Коммуна на Терре лишила нас благ своего централизованного правления, мы, волей или неволей, стали самостоятельной, независимой государственной единицей. Безусловно, я отдаю себе отчет в том, что среди тех, кто здесь живет, имеется некоторое количество самых что ни на есть подлинных маньяков-человеконенавистников, и я не имею права выпустить их на волю — они представляют нешуточную опасность для Галактики. То же самое относится и к любому из моих подопечных — садомазохизмов. — Он поежился, глубоко вдохнул. — Ну и особо закоренелых, преданных своему любимому дело грабителей. Между тем, как вы уже, наверное, знаете, мы ведем кое-какую торговлю сырьем для фармацевтической промышленности…

— Генерал говорит о местном растении под названием «трубочник», — пояснил Чолли.

— Да-да, именно о нем. И оказалось, что мы действительно можем иметь, пусть и небольшую, прибыль, торгуя с другими планетами, которые, как и мы, оказались брошенными на произвол судьбы.

— И этой торговли хватает для того, чтобы вы обеспечивали себя тем немногим, что вам действительно необходимо?

Шаклар кивнул:

— Наши главные торговые партнеры — Гаскервиль и Отранто.

— Отранто? — нахмурился Род. — Но ведь это же планета-курорт! — Даже пятьсот лет спустя, в то время, когда родился и жил Род, эта планета сохранила свою славу и репутацию. Но через мгновение он понимающе усмехнулся. — А-а-а, так вот о какой фармации вы говорите…

— Нет, не совсем так, — улыбнулся Шаклар. — Просто дело в том, что к Отранто летит очень много кораблей — туда направляются любители отдыха и удовольствий со всей Терранской Сферы. Эти корабли обычно всегда готовы захватить небольшой груз. Одна фармацевтическая компания открыла на Отранто фабрику, сырье для которой доставляется с нескольких дальних планет. На фабрике из привозного сырья выделяют нужные химические вещества, после чего их переправляют на центральные планеты для дальнейшей обработки и последующего экспорта. Вот так нам и удалось сохранить кое-какой объем торговли.

— Отверженные ухитрились остаться цивилизованными людьми, невзирая на изоляцию, так? — Род не смог удержаться от улыбки.

— Ну, если вам так уж необходимо говорить банальности… — вздохнул Шаклар. — На самом деле один из грузовых кораблей и привез нам весть о перевороте на Терре, устроенном ПИСК…

Род вдруг понял, к чему ведет этот разговор.

— Думаю, я не ошибусь, если предположу, что в данный момент грузовой корабль — на приколе?

Шаклар кивнул:

— На нашей луне. Вы должны понять, что из-за местной специфики — из-за того, что у нас здесь все-таки тюрьма, добраться от нашего космопорта до луны не так просто. На самом деле еще со времен ПИСК здесь сохранился целый ряд изощренных мер предосторожности, которые я счел за лучшее сохранить. Однако, поскольку я не имею сведений о том, что кто-то из вас является преступником, я не вижу причин вас удерживать на Вольмаре.

— И наоборот, имеете массу причин помочь нам тронуться в путь, так?

— Так вы поможете нам отправиться в странствие? — спросила Гвен.

— Почту за честь, — церемонно склонил голову Шаклар.

Род на миг затаил дыхание, собрался с духом и решил испытать судьбу:

— Безусловно, мы не сможем согласиться покинуть планету без нашей… проводницы.

Йорик сначала сделал удивленные глаза, но тут же улыбнулся:

— Вот-вот. Пожалуй, мы не обойдемся без ее опыта, куда бы мы ни отправились.

Шаклар устремил на Чорной долгий, испытующий взгляд и неторопливо кивнул:

— По большому счету ей с самого начала здесь было не место.

В глазах Чорной вспыхнули искорки надежды.

— Несомненно, я не вижу причин долее удерживать здесь и вас, мадемуазель, — еще более учтиво поклонился Шаклар. — А для того чтобы к вам не имели претензий другие официальные лица, я снабжу вас легальными документами.

Род со вздохом облегчения откинулся на спинку стула.

— Генерал, ваша помощь поистине неоценима. — Неожиданно он сдвинул брови. — Однако имеет место такая маленькая неувязочка, как плата за проезд. Боюсь, у нас не хватит денег на билеты.

Йорик хотел было что-то сказать, но Шаклар, глядя в одну точку, закивал и проговорил:

— Уверен, это можно будет устроить. Я же вам говорил, что мы имеем какую-никакую прибыль от торговли. Уверен, Банк Вольмара сможет выделить сумму, необходимую вам для следующего этапа вашего путешествия.

— Примите нашу глубочайшую благодарность, — сверкнув глазами, с чувством произнесла Гвен.

Генерал несколько мгновений не в силах был отвести от нее взгляд. Пусть он всегда был холоден и спокоен, но иммунитета против женских чар у него явно не было.

А Род сидел и гадал, так уж ли сильно Шаклар жаждет от них избавиться или все-таки не очень?

Отранто

Гвен, озадаченно сдвинув брови, расстегнула страховочные ремни.

— О, ну это было совсем не страшно! То есть… совсем не страшно в сравнении с тем ужасом, какой собой явило странствие с планеты до ее луны. — Она повернула голову к Роду. Ее глаза светились от волнения. — Воистину ли мы в небесах, господин мой?

— Воистину, — заверил ее Род.

— А тот огромный пустой зал, в который мы попали, выйдя из корабля, воистину ли он был на луне? Вправду ли мы опустились на светящийся в ночных небесах круг?

— Все так и было, дорогая. Но на самом деле этот «светящийся круг» — это каменный шар пять тысяч миль в поперечнике.

Гвен откинулась на спинку кресла и зачарованно покачала головой.

— Как дивно! — воскликнула она, опустила глаза, внимательно рассмотрела кресло. — А этот трон! Сколь невероятно мягок он и какой чудесной тканью обит! — Она снова взглянула на Рода. — Эти корабли — они не только для аристократов?

— Ну… в принципе нет, — ответил Род и нахмурился. — Хотя… всякий, кто способен позволить себе космический перелет, должен быть богат, как аристократ.

— Или как преступник, — с усмешкой добавил Йорик, сидевший по другую сторону от прохода между креслами. — В таком случае вообще ничего платить не надо.

— Верно, но только тогда не будешь лететь с таким комфортом. Кроме того, преступников везут совсем не туда, куда бы желали направиться они сами.

— И то правда, — рассудительно проговорил Йорик. — А вообще-то, когда сматываешь удочки из тюрьмы, выбирать особо не приходится.

— На самом деле это далеко не самый роскошный корабль, — объяснил Род жене. — Это помещение — всего лишь небольшая каюта внутри огромного, вместительного грузового корабля. Пассажиров на таких судах перевозят, только по необходимости.

— Или по возможности, — добавил Йорик. — От нас дохода на один кубический метр пространства гораздо больше, чем от любого груза.

— Это радует, — кивнула Гвен и устремила взгляд на мужа. — Однако поясни мне еще раз, откуда взялось то странное ощущение, которое мы только что испытали, когда казалось, что низ стал верхом, и когда мне на миг показалось, что мы оказались в небе, снаружи корабля?

Род покачал головой:

— Даже не знаю, удастся ли мне объяснить это, дорогая. Слова, которыми пользуются для описания этого явления, мне знакомы, но что они означают — в этом у меня уверенности нет.

— Ну, так скажи мне эти слова, — умоляюще проговорила Гвен.

— О’кей. Ты, надеюсь, помнишь, что самая большая скорость — это скорость света, да? Но единственная причина, по которой свет движется настолько быстро, состоит в том, что он состоит из бесконечно малых частиц, называемых фотонами…

— Они поистине ничтожны, — вставил Йорик.

Род кивнул:

— Можно и так сказать. Фотоны ничего не весят, у них нет содержимого, «массы». Если мы с тобой забрались в космический корабль и попытались лететь все быстрее и быстрее — так, чтобы в конце концов достичь скорости света, наш корабль стал бы укорачиваться все сильнее и сильнее и становиться все тяжелее и массивнее. И чем больше бы становилась масса корабля, тем больше энергии ему требовалось бы для того, чтобы увеличивалась скорость его движения.

— И в конце концов случилось бы так, что из каждой частицы энергии получалось бы столько единиц массы, что корабль не смог бы лететь быстрее?

— Совершенно верно! — воскликнул Род, потрясенный сообразительностью супруги. При этом у него засосало под ложечкой. Как она могла так быстро все схватывать при том, что в ее времени, в той культуре, продуктом которой она была, никто не располагал необходимыми для подобных размышлений базовыми понятиями. — Фактически, правда, мы будем все время лететь чуть быстрее, и еще немного быстрее, и еще самую малость быстрее, но скорости света достичь так и не сможем.

— Да, это и вправду очень трудно понять, — сокрушенно вздохнула Гвен и откинулась на спинку кресла. — Но раз ты так говоришь, господин мой, я верю тебе на слово.

— Ну вот и славно. Но если я не ошибаюсь в твоих способностях, милая, ты очень скоро хорошо поймешь это. А уж потом сама будешь решать, веришь ты в это или нет.

— Но ты, Йорик и барышня Чорной говорили про «другое пространство», в которое мы якобы перешли. Что же это за пространство такое?

— О… — Род округлил глаза и поджал губы. — Видишь ли, какое дело, милая… Отранто, та планета, к которой мы отправляемся, находится примерно в сорока пяти световых годах от Вольмара. Расстояние, которое свет способен преодолеть за год, — это около пяти миллиардов восьмисот восьмидесяти миллионов миль. Умножим это расстояние на сорок пять — и получим что-то около двухсот шестидесяти пяти триллионов миль. Вот приблизительно каково расстояние от Вольмара до Отранто.

Гвен ошеломленно повела головой из стороны в сторону, вытаращила глаза:

— В это нет сил поверить!

— Совершенно с тобой согласен. Даже представить себе столь громадное расстояние невозможно. Это всего лишь цепочка цифр.

— Однако самое главное здесь то, — вмешался Йорик, — что даже если мы будем лететь почти что со скоростью света, нам все равно придется тащиться до Отранто около пятидесяти лет.

— И я уж не знаю, как вы, — хмыкнула Чорной, — а лично я нашла бы себе дела поприятнее, нежели пятьдесят лет торчать внутри звездолета и резаться в шашки.

— Поверь мне, я бы тоже предпочла заняться чем-либо иным, — поежившись, отозвалась Гвен.

— Но быстрее мы лететь не можем, — напомнил ей Йорик. — Не можем, если хотим остаться целыми. Нельзя превышать скорость света.

— Поэтому мы движемся, как принято говорить, со скоростью близкой к скорости света.

Гвен крепко зажмурилась, потрясла головой:

— Нет! Просто в голове не укладывается!

— У меня тоже, — признался жене Род. — Но в задней части корабля установлено устройство под названием «изоморфер». Как только пилот включает это устройство, мы становимся изоморфными — то есть одинаковыми по структуре — с гиперпространством. Что такое гиперпространство — этого я в точности не знаю, но догадываюсь, что это некое пространство, не вполне являющееся частью этой вселенной.

Гвен нахмурилась:

— И мы — часть этого… гипер… пространства?

— Ну, нет, не то чтобы его часть… — Род откинулся на спинку кресла, прищурился, уставился в потолок салона, поджал губы. — Мы просто отождествляемся с ним — точка к точке, атом к атому. Вот где мы сейчас находимся, — сказал он и обвел взглядом салон.

— Но я не ощущаю никакой разницы! — вскричала Гвен. — И во мне не произошло никаких перемен!

— Ни в ком из нас никаких перемен не произошло, — покачав головой, успокоил жену Род. — Мы нисколько не изменились — относительно этого корабля и относительно друг друга, потому что мы все сейчас изоморфны, однородны с гиперпространством. Но как только корабельный компьютер решит, что пора выбираться из гиперпространства в обычное пространство поблизости от Отранто, он отключит изоморфер, и тогда мы станем обычными частицами обычной вселенной.

— Это просто чудо, — решительно заявила Гвен.

— Лично я с тобой целиком и полностью согласен, — кивнул Род и вздохнул, — но тот человек, который все это втолковывал мне, уверял меня в том, что все это совершенно естественно и доступно для понимания.

— Как, — усмехнулась Гвен, — и мой магический дар.

— Только на Грамерае, милая, помни об этом. — Род сжал руку жены. — А тут, я так думаю, всем ясны и понятны такие вещи, как изоморфизм и гиперпространство. — Он повернул голову к Йорику. — Думаю, вряд ли доктор Мак Аран способен перебросить нам детали для сборки машины времени, покуда мы пребываем в таком состоянии?

Йорик покачал головой:

— Он не смог бы определить наше местонахождение, майор. Как бы они ни работали — его машины времени, но уж что не через гиперпространство — так это точно.

— Я так и думал, — со вздохом проговорил Род. — И это очень печально, потому что в гиперпространстве мы будем пребывать почти полпути — то есть дня два, не меньше. Но как только мы окажемся в обычном пространстве, он мог бы нам помочь.

— Что ж, он может предпринять такую попытку, — нахмурившись, кивнул Йорик. — Но как раз об этом я и пытался с вами заговорить у Чолли, когда вы толковали с губернатором-генералом. Переброска чего бы то ни было на движущийся объект размером меньше планеты — это очень рискованная операция. Если Док Ангус промахнется, то те детали для сборки машины времени, которыми он будет пытаться нас снабдить, пропадут зря, а стоят они столько, что мало не покажется. Даже для Дока Ангуса это очень чувствительно.

Несколько мгновений Род не сводил глаз с Йорика и молчал. Наконец он изрек:

— Ты пытаешься сказать мне, что несмотря на то, что у нас будет пара дней между точкой выхода из гиперпространства, сорок восемь часов чистого времени, безо всяких помех, ты все равно не сможешь собрать для нас эту треклятую машину времени?

Йорик покачал головой:

— Простите, майор. Это не по правилам. Так не принято.

— И наверное, никогда не будет принято, — горестно вздохнул Род. — А ведь когда мы торчали в ангаре в ожидании «челнока» на Вольмаре, который тоже в некотором роде движущийся объект, ты не сомневался, что там это было возможно!

— Да, но это был стационарный объект, неподвижный относительно громадной массы планеты. Двигалась только сама планета, а на планету детали можно перебросить без труда и без риска. Вся проблема только в том, чтобы верно нацелиться на небольшой объект, находящийся в неподвижности относительно крупного. — Йорик пожал плечами. — Вы же знаете, майор, что гравитационное поле планеты выделывает с пространством-временем. Это поле искривляет пространство и выполняет большую часть фокусировки за вас. Вам нужно только приноровиться к вращению планеты, а дальше — никаких проблем. А здесь… — Он развел руками, как бы охватив весь корабль. — Да весь этот грузовик — не более километра в длину!

— Ну а ты чего ждал, собственно? — буркнула Чорной. — У дальних планет больших кораблей в арсенале не имеется, знаешь ли.

Йорик ее замечание проигнорировал.

— Полкилометра, два километра — какая разница? Все равно это — пылинка в сравнении с размерами целой планеты. Этого недостаточно для того, чтобы произвести хотя бы минимальное искривление пространства! — Он помотал головой. Вид у него стал печальный, чуть ли не обреченный. — Нет, простите меня, но я ничем не смогу вам помочь, покуда мы в пути.

— Ну ладно, можно было это предвидеть, — проворчал Род и вздохнул. — Хорошо, если мы не можем обзавестись портативной машиной времени здесь, придется разыскать какое-нибудь укромное местечко на Отранто, где можно будет ее собрать.

Йорик кивнул:

— Там с этим никаких проблем не будет, майор.

— Так ведь и на Вольмаре с этим, по идее, никаких проблем не должно было быть, — буркнул Род и укоризненно глянул на Йорика. — Вряд ли на Отранто где-нибудь стоит стационарная машина времени, которая только и ждет, чтобы мы ею воспользовались.

Йорик покачал головой:

— Я по крайней мере о такой не знаю. На самом деле я знаю о единственной стационарной установке в этом времени… — Он вдруг сдвинул брови. — А ведь нельзя сказать, что я о ней знаю…

— Да где же она, проклятие? — взорвался Род.

— Хорошо, хорошо! — Йорик примирительно поднял обе руки, заслонился ими. — Только не надо так орать, ладно? Мы почти на все сто уверены в том, что партия ЛОРДов, то есть тех, кто правит Пролетарской Изолированной Социалистической Коммуной на Терре, воспользовалась помощью и поддержкой неких футурианцев в подготовке правительственного переворота. Весьма вероятно, что на всем протяжении периода пребывания этой группировки у власти связь между ЛОРДами и футурианцами сохранялась. Я это к тому говорю, что ПИСК могла и случайно заранее знать о том, на какой планете должен был вспыхнуть мятеж и когда, но почему-то, как ни странно, всегда так получалось, что боевая флотская эскадра всякий раз оказывалась в непосредственной близости от мятежной планеты.

— Да, пожалуй, это действительно странно, — согласился Род. — Следовательно, напрашивается такой вывод: где-то в штаб-квартире ПИСК на Терре стоит стационарная машина времени?

— Точно, — едва заметно улыбнулся Йорик. — Но подобраться к ней не так-то просто. Она принадлежит оппозиции, и ее охраняют как зеницу ока.

— Ох… Что и требовалось доказать, — сокрушенно проговорил Род. — Плюс на минус, как говорится. Но между прочим, я всегда мечтал посетить древнюю прародину человечества.

— Ой, это так здорово! В том смысле, что вам там так понравится, майор! Да это же… — Неандерталец вдруг в ужасе выпучил глаза. — О господи! Чорной! Нам не следовало обсуждать все это при ней!

— И я так подумала, — согласно кивнула Гвен. — Бедняжка так ужасно устала. Вот я и решила, что ей лучше будет немного вздремнуть.

Йорик, выгнув шею, обернулся, заглянул за спинку своего кресла и увидел, что Чорной, уронив голову набок, ровно и медленно дыша, крепко спит.

— О, какое счастье! — выдохнул Йорик. — Вот спасибо вам, леди Гэллоугласс! А мне надо не спускать глаз с моего языка. — Он нахмурился. — Ой, нет, кажется, я что-то перепутал, надо бы не так сказать…

— Не важно, не переживай, смысл мы уловили, — успокоил его Род.

— Вы должны мне рассказать про эту вашу «Терру», — напомнила спутникам Гвен.

— Иначе эта планета называется «Земля», — отозвался Род. — Это то самое место, откуда родом твои самые далекие предки — да и мои, конечно. Всех людей, всего человечества. Это планета, где человечество зародилось и прошло свой эволюционный путь. Это единственное место, где просто-таки кожей ощущаешь, что ты — дома.

— Да нет, теперь уже нет, — горько вздохнул Йорик и покачал головой. — Теперь там все сплошь одето в бетон и сталь, — Он сдвинул брови. — Ну, есть, правда, пара-тройка парков…

— Стало быть, мы отправимся туда? — взволнованно спросила Гвен.

— Сразу не получится, — ответил Род. — Этот грузовой звездолет летит к Отранто. Но вероятно, там нам удастся разыскать корабль, стартующий к Терре.

— Но вполне может быть, что нам это и не понадобится, — заметил Йорик. — Если нам удастся хотя бы на время удалиться на Отранто в укромное местечко, Док Ангус сможет перебросить мне детали для сборки машины. — Он вздохнул. — Правда, есть еще одна маленькая сложность…

Род испытал привычное при таких словах ощущение: по спине у него побежали мурашки.

— О? Что же это за сложность?

— Футурианцы. Не следует забывать о том, что, во-первых, они вас похитили. Затем они воплотили в жизнь хитроумнейший замысел, согласно которому на Вольмаре почти все участвовали в попытке казнить вас.

— Да, но это было на Вольмаре, — возразил Род. — К тому же в этом времени люди еще не изобрели сверхсветового радио, поэтому скорость передачи информации здесь ограничена и нужные сведения доставляют лично курьеры, летающие на сверхсветовых кораблях.

Йорик согласно Кивнул:

— Но у ВЕТО и ИДИОТ есть машины времени. Поэтому они запросто могут послать сообщение с Вольмара на Отранто и получить его там на следующий день. — Он нахмурился. — Или днем раньше, если на то пошло, — тоже не исключено. — Род вытаращил глаза. — Это я к тому говорю, майор, что нас, быть может, будут встречать.

Род откинулся на спинку кресла, попытался расслабиться:

— Погоди… Мне нужно время, чтобы привыкнуть к этой мысли.

— Понятно. — Йорик тоже уселся поудобнее, сцепил руки и принялся вертеть большими пальцами. — Времени у вас навалом. Двое суток как минимум.

— Сил нет ждать. С ума можно сойти, — проворчала Чорной.

— Ах, ожида-а-а-а-нье! — пропел Йорик.

Мир вывернулся наизнанку.

А потом вернулся в первоначальное состояние. Гвен охнула и схватилась за живот. Род прикрыл рот ладонью. С болью сглотнув слюну, они обвели взглядом небольшой пассажирский салон. Чорной слегка позеленела, Йорик хватал ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба.

— Да, — выдавил он наконец. — Ну… чудеса… современных путешествий… во всей красе, верно я говорю?

Род кивнул:

— Плата за скорость и все такое прочее.

Неандерталец выбрался из кресла и прошел по проходу к монитору:

— Ну вот, теперь мы снова там, где можно что-то увидеть, так давайте посмотрим, что там, снаружи, вместо этой сладенькой мелодрамы, которую все равно и так никто из нас не смотрел.

С этими словами Йорик нажал на кнопку, и программа трехмерного телевидения сменилась видом неба, усеянного немигающими звездами.

— Эй! — возмущенно крикнула Чорной. — А как же я теперь узнаю, помешает ли Чак Элисон выйти замуж за Тони, потому что у нее должен родиться ребенок от Томми, но она не желает, чтобы Карен заполучила Тони, хотя на самом деле та мечтает выскочить за Чака?

Однако она тут же умолкла, завороженная великолепием панорамы, представшей перед ее глазами. Компьютер, естественно, приглушил яркость солнца, иначе люди не смогли бы смотреть на него даже при том, что оно сейчас выглядело маленьким диском посередине огромного экрана. Крошечные шарики, вращавшиеся вокруг солнца, были подсвечены и подкрашены с помощью электронных средств, и в целом впечатление возникало просто потрясающее. Гвен ахнула от восторга:

— Ах, господин мой! Так вот как воистину выглядит солнце и окружающее его миры!

Род кивнул:

— Это все настоящее, милая. Конечно, если бы ты посмотрела на солнце невооруженным взглядом, оно оказалось бы намного ярче, и планет из-за его сияния видно не было бы. Не так просто их сосчитать, поскольку они вращаются вокруг солнца с разной скоростью и не могут быть вытянуты в одну линию, но все же попробовать можно. Давай-ка поглядим… Вот одна — маленькая точка рядом с солнцем. Скорее всего это планета. А вот и вторая — чуть дальше от солнца, а вот и третья…

— А что же это за точка, которая вырастает столь быстро?

Род нахмурился:

— Да, это, прямо скажем, забавно…

— Вот уж ничего забавного! — вскрикнул Йорик, развернулся и проворно бросился к своему креслу. — У этого шарика полным-полно шипов! Пристегивайтесь все, да поскорее. Нас хотят перехватить!

Род выпучил глаза, но, придя в себя, бросил озабоченный взгляд на Гвен. Напрасно он волновался: она еще не успела расстегнуть страховочные ремни после перегрузок, связанных с выходом в обычное пространство. Да и он, между прочим, тоже их расстегнуть не удосужился.

— А чего это вы так переполошились? — недоуменно вздернув брови, обвела всех взглядом Чорной. — Ну, допустим, нас решили перехватить. А ведь это означает, что нас не пристрелят.

— Это бабушка надвое сказала, — процедил сквозь зубы Род. — Они уже дважды пытались нас прикончить, или ты забыла?

Чорной уставилась на экран, округлив глаза.

Гвен, непонимающе сдвинув брови, посмотрела на мужа.

— Что происходит, супруг мой? — озабоченно спросила она.

— Другой корабль, — объяснил ей Род. — И пока невозможно понять, кто им управляет.

Йорик, заметно нервничая, выговорил:

— Думаю, этот же вопрос сейчас пытается выяснить наш капитан.

Светящаяся точка приобрела очертания космического корабля, летевшего навстречу грузовому. Неожиданно встречный корабль «выплюнул» луч ярчайшего света, сиянием которого залило весь экран. Грузовик тряхнуло. Где-то в недрах корабля послышался звон гигантского гонга.

— Мать твою! — не удержался Йорик. — Ничего себе сигнальчик тревоги! У них что тут, радио не работает?

Род почувствовал, что его желудок неумолимо отползает в сторону левой почки.

— Всем оставаться на местах! — выкрикнул он. — Наш пилот не желает получить второй удар!

Атакующий корабль на экране переместился в верхний правый угол. Он снова выпустил слепящий луч — но траектория выстрела прошла где-то за пределами экрана.

— Мимо! — воскликнул Род и довольно сжал кулак. — А теперь сматывайся, шкипер! Увиливай!

Его желудок провалился вниз и устремился, как показалось Роду, к копчику. Гвен ахнула, Чорной застонала. Атаковавший грузовое судно звездолет сместился в нижний левый угол. Влево сместилось и солнце.

— Крепись, дорогая, — проговорил Род, сжав руку жены. — Когда-нибудь это закончится. Будем надеяться, что в нашу пользу…

— Не так уж… это… невыносимо, — выдохнула Гвен. — Я привыкну к этому, господин мой.

— Надеюсь, у тебя не хватит на это времени…

Вражеский корабль выпустил еще один огненный луч. Сияние озарило верхний правый угол экрана. Диск солнца уплыл вправо.

— Опять промахнулся, — удовлетворенно кивнул Род. — У нас отличный пилот!

— Скорее, отличный компьютер, — буркнул Йорик. — Ни одно человеческое существо не способно реагировать так быстро. Так что пилоту нашему скорее всего приходится только нажимать на кнопку с надписью «обходной маневр».

Род недовольно зыркнул на неандертальца:

— Вот обязательно тебе надо было это сказать? Промолчать никак не мог?

Йорик усмехнулся:

— Ну что тут скажешь? И у homo sapiens есть свои пределы.

— Я бы на твоем месте не стал так уж сильно радоваться по этому поводу… О-о-о! Держитесь!

Нападающий корабль метнулся к центру экрана, диск солнца совсем исчез.

— Что он вытворяет, этот маньяк?

— Пытается занять позицию между вражеским кораблем и планетой. — Род поднял руку, заметив, что Гвен хочет прижаться к нему, но это у нее не получилось — страховочные ремни удержали.

— Молодец! — невольно вырвалось у Чорной. — Умно придумал. Если ему удастся оказаться достаточно близко к поверхности планеты, этот мерзкий бандит, быть может, не осмелится стрелять, опасаясь поджарить невинных людей.

— А я… не думаю… что это его… остановит, — процедил сквозь зубы Род. — Но он может привлечь к себе внимание местного констебля.

— Ты что же, думаешь, я должна обрадоваться встрече с копами? — возмутилась Чорной.

— А почему бы и нет? Ты же служила в полиции…

Пиратский корабль на экране снова выпустил огненный залп. Превратившись в гриб, огонь залил весь экран ослепительной белизной. Обшивка зазвенела, как рояльная струна. Сквозь рваную дыру в потолке стали видны звезды.

— Надо прыгать за борт! — вырвалось у Йорика. — Или… как там еще говорится в подобных случаях?

Но Род не ответил ему. Он уставился в одну точку и сосредоточился на своей псионной энергии. Он пытался представить себе пассажирский салон не таким, каким он стал после выстрела, а таким, каким желал его видеть. Перед мысленным взором Рода предстала небольшая капсула, отделившаяся от грузового корабля. Затем он представил себе, как тонкая мембрана затягивает пробитую обшивку и тот бок, которым салон соединялся с кораблем.

Йорик в ужасе вертел головой:

— Эй! Ничего не понимаю! Я почему-то до сих пор дышу! Как же так? Почему мы до сих пор не в вакууме? Почему у нас кровь не вскипела и не хлынула носом из-за отсутствия давления воздуха?

Чорной бросился в глаза отстраненный взгляд Рода:

— Майор! Чем вы занимаетесь?

Для Рода ее голос прозвучал как бы издалека. Осторожно, боясь потерять достигнутый успех, он ответил:

— Я… удерживаю воздух… внутри…

Чорной так выпучила глаза, что стали отчетливо видны белки.

— Гвен?

— Да, господин мой?

— Мы… падаем.

— Наш корабль направлялся к планете в то время, как пиратское судно отстрелило наш салон от грузового звездолета, — объяснил Йорик. — Так что мы продолжаем движением планете.

Гвен перевела взгляд на мужа, снова посмотрела на Йорика:

— Но разве мы не желаем туда попасть?

— Да, желаем… но не так… быстро, — ответил Род. — Опусти нас, дорогая… вниз… но медленно-медленно…

Гвен огляделась по сторонам и наконец взглянула вверх.

— Но… — ахнула она, — тут никакого «низа» нет, господин мой. Только есть над нами какая-то огромная выпуклость… какой-то голубой купол с белыми пятнами!

— Это и есть… Отранто, — скрипя зубами от напряжения, вымолвил Род.

— Пока мы не так близко к планете, чтобы она казалась нам находящейся внизу, — объяснил Йорик. — Но мы неумолимо движемся к ней. Просто сейчас она наверху, только и всего.

Гвен широко раскрыла глаза:

— Но как же можно падать вверх?

— Гравитация, — коротко отозвался Йорик.

Гвен еще шире открыла глаза:

— Это примерно так, как тогда, когда я подбрасываю вверх мячик? Он падает, потому что земля притягивает его к себе?

Йорик кивнул:

— Что-то вроде того. Но и мячик притягивает к себе землю.

Гвен улыбнулась:

— Полет может получиться не таким уж гладким, — предупредила его Гвен.

— Ну и пусть! Я все равно очень доволен, леди Гэллоугласс! — Йорик поднял руку. — Как бы резко у вас ни получилось с посадкой, она наверняка будет намного лучше той, какую я уже успел себе представить.

На самом деле с этого мгновения всем, можно сказать, даже стало скучно. Замедление движения кабины у Гвен получалось как нельзя лучше, но нужно было значительно сбросить скорость, и потому на это ушло немало времени. Время от времени предметы в салоне начинали разогреваться, и Гвен хмурила брови и сильно сосредоточивалась до тех пор, пока предметы не остывали. Йорик обследовал салон и обнаружил парочку аварийных генераторов кислорода, но даже несмотря на это, Род уже предполагал, что в самое ближайшее время ему, вероятно, придется попытаться заняться расщеплением двуокиси углерода на углерод и кислород, а ему не очень-то хотелось, чтобы воздух наполнился черной угольной пылью, которая могла испачкать золоченую вышивку на его новеньком камзоле.

В какое-то мгновение Род проговорил:

— Милая… планета… вращается… под нами… Надо… уравнять… скорости…

— Он говорит о том, что надо приноровиться к скорости вращения планеты вокруг ее оси.

— А как же я могу этого добиться? — озабоченно спросила Гвен.

— Найдите какую-нибудь подробность рельефа, — посоветовал Йорик и устремил взгляд на экран монитора. — Трудно что-то сделать. Энергетическое обеспечение отключилось, как только мы отвалились от корабля. Остался только небольшой аварийный запас энергии для освещения, воздухоснабжения и обогрева. Для настройки видеообрудования ничего не остается.

Гвен, сдвинув брови, в упор уставилась на экран, и… экран ожил! По нему с огромной скоростью помчался рельеф планеты, из-за быстроты подернутый дымкой, и к тому же в значительной степени спрятанный под покровом темноты.

Йорик вытаращил глаза:

— Как же вам это… удалось? — Однако он тут же зажмурился и помотал головой. — Нет-нет, не надо ничего говорить.

Думаю, мне не стоило спрашивать. А теперь постарайтесь найти на планете что-нибудь большое, леди Гэллоугласс, и сбрасывайте нашу скорость до тех пор, пока этот объект не окажется посередине экрана.

Картинка пейзажа планеты «замедлила» ход. На экране появились озаренные лунным светом горные хребты, за ними — темное пространство. Видимо, то была равнина.

В центре нее светилось множество точек.

— Цивилизация! — вскрикнула Чорной. — Это, наверное, город! Столько света может быть только там, где живут люди! Скорее, леди Гэллоугласс, сажайте нас там!

Гвен сосредоточила свое внимание на экране:

— Сейчас попытаюсь…

Чорной наклонилась к самому уху Йорика:

— А как же так получается: она может разговаривать во время… работы, а он — нет?

— Просто она лучше владеет своим мастерством, только и всего, — ответил Йорик и развел руками. — Что я могу тебе сказать? Она-то в этих делах упражнялась с тех пор, как появилась на свет, а он только три года назад обнаружил, что владеет псионной энергией.

Чорной запрокинула голову, устремила на неандертальца вопросительный взгляд:

— А как это получилось, что тебе так много известно о них?

— Я друг семейства, — ответил ей Йорик. — И если бы ты увидела их ребятишек, тебе тоже захотелось бы оказаться с ними на дружеской ноге.

— Вот так… — с напряжением произнесла Гвен. На лбу у нее выступили бусинки пота. — Господин мой Йорик, все так, как вы желали?

— Красотища… — вырвалось у Рода, по-прежнему занятого проблемой удержания атмосферы в дырявом пассажирском салоне.

Йорик посмотрел на экран. А на экране картинка замерла в неподвижности — ну, как будто кто-то повесил поверх монитора карту. Неандерталец заморгал:

— Ничего себе… Как это вам удалось, леди Гэллоугласс? А я ничегошеньки не почувствовал!

— А я замедлила не только наше судно, но и нас вместе с ним.

Йорик оторопело глянул на Гвен:

— Понятно… — Он встряхнулся. — Ну, ясное дело. Что такое инерция, в конце концов? Она существует только в рамках относительности…

— Ну, тогда взгляните на эту рамку, — сказала Гвен и указала на экран. — Там посередине темное пятно с ровными краям. Что это такое?

Йорик наклонился вперед, прищурился, но покачал головой:

— Пока сказать трудно, леди Гэллоугласс. Может быть, когда поближе подлетим.

Маленький темный квадратик стал вырастать в размерах и разбухал, покуда не заполнил собой весь экран. В свете луны стали видны детали.

— Это верхушки деревьев! — воскликнула Чорной.

Йорик вытаращил глаза:

— Вы… опустились ниже или просто картинку увеличили?

Чорной ткнула пальцем в сторону экрана:

— Видите — вон там? Серебристая полоска, извивающаяся среди деревьев. Это скорее всего река.

— Я так думаю, это парк, леди Гэллоугласс, — заключил Йорик.

— Стало быть, там не может быть слишком много людей, — обрадованно проговорила Гвен, — и это — хорошее место для посадки.

Изображение парка на экране выросло в размерах. Стали видны отдельные деревья, которые, по мере увеличения в размерах, сдвигались к краям экрана.

Гвен сосредоточила на экране все свое внимание.

Река становилась все шире и шире. Она заполняла собой уже всю середину экрана. Затем она сместилась вправо и окончательно исчезла из поля зрения.

Чорной и Йорик несколько секунд, не мигая и затаив дыхание, глядели на монитор. Дырявый салон вдруг очень сильно тряхнуло, и всех четверых прижало к спинкам кресел. Некоторое время все сидели неподвижно.

А потом заговорила Гвен. Голос ее в полумраке, нарушаемом только огоньками аварийного освещения, прозвучал негромко и глухо.

— Прошу прошения. Я не думала, что мы ударимся оземь с такой силой.

— Нет-нет, все отлично! — подняв руку, заверила ее Чорной.

— Превосходно! — с нескрываемым энтузиазмом кивнул Йорик. — Поверьте мне, леди Гэллоугласс, посадка получилась куда более мягкой, нежели мы ожидали.

— На самом деле любая посадка в данных обстоятельствах — чудо, — добавила Чорной.

Йорик отстегнул ремни и встал с кресла.

— Позвольте за вами поухаживать, — сказал он и подал Гвен руку. Она, опершись на его руку, поднялась:

— Весьма вам признательна, господин Йорик.

— Да что вы, не за что. А… Ой! Майор? С ним все в порядке?

Род сидел откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза.

Грудь его тяжело вздымалась.

— О да, он здоров.

Род приоткрыл один глаз.

— Ага, — проговорил он, открыл второй глаз и скосился на Йорика. — Все нормально. Просто я немного устал.

— Он помогал мне в движении нашего судна, — пояснила Гвен.

— «Немного устал», — понимающе проговорил Йорик и кивнул. — Само собой, майор. А-а-а… кстати, как на, счет того, чтобы немного вздремнуть до того, как мы что-либо предпримем?

Род покачал головой, расстегнул ремни и не без труда выбрался из кресла:

— У нас нет времени на сон. Нужно убраться отсюда до рассвета.

Йорик попытался удержать его:

— Нет, майор. Вам не стоит…

Но Род уже прошел мимо него и решительно направился к люку.

Йорик, пожав плечами, поднялся:

— Ну что ж — в чем-то он прав. Мы приземлились неподалеку от терминатора, если судить по последней картинке на экране монитора.

Чорной поспешила следом за Родом.

— Но, — взволнованно проговорила она, — откуда нам знать, пригоден ли здешний воздух для дыхания?

— Оттуда, что им дышат около двух миллионов колонистов, — отозвался Йорик, догнав ее. — Да и потом, у нас в крыше дыра. Попытка недурна, леди, но нашего майора такими подножками не остановишь.

Род навалился всем весом на рычаг запорного устройства люка. Крышка подалась, открылась и утащила с собой Рода. Наполовину выпав, наполовину выпрыгнув наружу, он почувствовал себя так, будто летит сквозь патоку. Как только его ступни коснулись земли, рядом с ним оказалась Гвен и поддержала его под локоть:

— Осторожнее, господин мой, прошу тебя!

— Осторожнее? О чем мне беспокоиться, если ты смягчаешь мои приземления? Спасибо, дорогая.

Гвен улыбнулась и покачала головой:

— Не стоит ли тебе отдохнуть, господин мой? Но если ты говоришь, что нам нужно уйти, мы, конечно, уйдем отсюда. Однако не забывай о том, что ты очень устал, молю тебя!

Род ласково улыбнулся жене:

— Ну, если я стану валиться с ног от усталости, ты всегда сможешь подхватить меня и понести по воздуху, милая. Сам-то я в воздух подняться не смогу… — Он обвел взглядом окрестности. — Эй! А тут совсем не плохо!

Одна луна стояла высоко в небе, вторая только-только поднялась за горизонтом. Света обеих лун было достаточно для того, чтобы можно было разглядеть аккуратно подстриженные газоны, обрамленные древесными «скульптурами». На клумбах-партерах благоухали цветы, на ночь закрывшие лепестки. В нескольких сотнях ярдов сверкало зеркало пруда.

— О… как тут красиво! — вырвалось у Гвен, когда она огляделась по сторонам.

Йорик, спрыгнув на землю, встал рядом с Родом и, поддев его локтем, указал на Чорной. Та молчала и стояла неподвижно. Лицо ее исказила гримаса боли, смешавшейся с радостью. Затравленным взглядом она впитывала окружавшую ее красоту.

Род оглянулся, посмотрел на Чорной и понимающе кивнул:

— Угу. Я рад, что нам удалось вызволить ее с каторжной планеты.

— Ах, бедная девочка! — не сдержалась Гвен. — Такая дивная красота обрушилась на нее после стольких лет жизни посреди жалких окрестностей…

— Мы все снова можем оказаться посреди этих самых жалких окрестностей, — буркнул Род, — если в самое ближайшее время не уберемся отсюда. — Род обвел придирчивым взглядом деревья и кусты колючих живых изгородей. От слабости он был готов рухнуть на землю, но на ногах его удерживал выброс адреналина. — Трудно сказать, за каким кустиком здесь установлена потайная видеокамера. Может быть, она даже оборудована звукоулавливающим устройством.

Йорик кивнул в знак согласия с опасениями Рода:

— Кто-то мог заметить нашу посадку.

— Ну, так давайте сматываться, покуда сюда не направили комиссию по встрече, — предложил Род. — Йорик, будь так добр, пробуди Чорной, ладно?

Йорик осторожно, бережно прикоснулся к руке Чорной. Она вздрогнула, резко обернулась. Йорик на всякий случай предусмотрительно отступил назад.

— Не хотелось бы отвлекать вас, мисс, — вновь перейдя на «вы», смущенно проговорил Йорик, — но нам пора идти, иначе очень скоро мы обзаведемся компанией, и вряд ли это будет самая приятная компания.

Чорной крутанулась на месте, обозрела парк широко раскрытыми глазами.

— Вот-вот, — подтвердил Йорик. — Откуда они могут нагрянуть — никто не знает. Но что они спешат сюда — это факт.

— Мы не можем быть в этом уверены на все сто, — возразила Чорной. — Но рисковать было бы, конечно же, глупо. В какую сторону пошел майор?

Йорик указал, и Чорной устремилась следом за Родом и Гвен с такой скоростью, что неандертальцу пришлось чуть ли не бежать, чтобы не отстать от нее.

На мощенную булыжником улицу они вышли, когда начало светать. Все вокруг залил тусклый свет, исходивший неведомо откуда. К уличному освещению примешивался остаточный лунный свет. Это было то самое время, когда ночь еще не умерла, а день еще не народился, время между двумя реальностями, когда все на свете неопределенно и все на свете возможно. Время фантазий, когда случиться может что угодно.

Да и пейзаж был для этого самый подходящий. Туман поднимался от земли выше колен спутников, его щупальца тянулись вверх, пытаясь обхватить цепочку домов, нижние этажи которых были сложены из бревен, а верхние, нависавшие над мостовой, оштукатурены. Вывески магазинов позвякивали на ветру. Вдали слышалось тявканье какого-то зверя.

— О, совсем как у нас дома, — широко раскрыв глаза, проговорила Гвен.

— Да, пожалуй, — кивнул Род и сдвинул брови. — Но я гадаю: что же здесь не так?

— А почему мы так тихо разговариваем? — шепотом спросила Чорной.

— А кто бы в таком месте стал разговаривать громко? — еле слышно отозвался Йорик.

— Помимо всего прочего, мы можем разбудить горожан, — сказал Род, размял и распрямил плечи и решительно добавил: — А нам не нужно, чтобы они нас увидели. По крайней мере пока.

— А почему?

— Потому что скоро будет обнаружена капсула, в которой мы добрались до поверхности этой планеты, а не в наших интересах, чтобы какой-нибудь праздный зевака, наделенный любовью к драматическим переживаниям, объявил властям, что видел нас неподалеку от парка нынче утром.

— Вас понял, — кивнул Йорик. — А то ведь кто-то посообразительнее может, чего доброго, заключить, что мы-то в этом самом дырявом обломке корабля и прибыли.

— Но почему нам следует это скрывать, никак не пойму? — удивилась Гвен и, пожав плечами, добавила: — Мы ведь и вправду на нем прилетели.

— Верно, дорогая, но тот, кто палил в наш корабль, решил, что мы погибли. Мы же не хотим развеивать его иллюзии, правда?

— Его. Или ее, — вставила Чорной.

— Но когда найдут пустое судно, они же поймут, что мы выжили!

— Да, но они не будут знать, как мы выглядим.

— Камуфляж, леди Гэллоугласс, — пояснил Йорик. — Скорее всего тот мерзавец, что напал на нас, не знает, каковы мы собой — ну разве что в самых общих чертах. Он поймет, что мы уцелели и сбежали, но больше он ничего не выведает до тех пор, пока нас не увидит кто-то на Отранто. Но вот если наш враг сумеет разжиться детальным описанием нашей внешности от непосредственного свидетеля…

— Погодите! — Чорной подняла руки, словно футбольный судья. — Хватит! Время поджимает! Вы оба предполагаете, что пират охотился за нами. Но ведь он вполне мог охотиться и за самим кораблем!

Род взглянул на Йорика. Йорик — на Рода.

— Ладно! Хорошо! Я все поняла! — проворчала Чорной и подняла руки — на этот раз в знак того, что сдается. — Пошли’ отсюда!

С этими словами она размашисто зашагала по улице.

Род пошел за ней:

— Ну что я могу поделать, если я циник?

— Неужто тебе вправду хочется им быть? — покачала головой Гвен.

Когда позади осталось четыре квартала, Род неожиданно резко остановился:

— Нет, вы только полюбуйтесь! Полное впечатление, будто бы планировщик городской застройки провел тут черту, а городской совет объявил это место границей зоны.

— Может быть, так и было, — строптиво проговорила Чорной.

— Здесь кончаются окраины, — вздохнул Йорик.

— И начинаются деловые кварталы, — закончил его мысль Род.

— Но какие тут вершат дела? — с интересом вымолвила Гвен.

— Древнейшие женские, — буркнула Чорной.

— О, не только, — поджав губы, возразил Род. — Я вижу как минимум три казино и пять салунов.

— А также пять эротических театров, три танцевальных зала, две опиумных курильни и ломбард, — добавил Йорик, более пристально всмотревшись в дома, стоящие дальше вдоль улицы. — Я ничего не упустил.

— Ты, может, и упустил. А вот они — нет.

На всем протяжении улица представляла собой единую массу сверкающих, извивающихся, шевелящихся голографических картин в ярких, кричащих тонах. Эти картины, а вернее говоря — голографические шоу, рекламировали все мыслимые и немыслимые виды развлечений, предназначенных для смертных мужчин и женщин.

— А интересно, как выглядят сами дома? — задумчиво произнес Йорик.

— Кто знает? — пожав плечами, отозвался Род. — Даже если бы удалось увидеть настоящий дом, трудно было бы сказать, настоящий он или нет.

Чорной утвердительно кивнула:

— И между прочим, насколько я слышала, это относится ко всей планете.

— А я думал, это курорт, планета для отдыха.

— Так и есть. Но поистине удивительно, какой отдых выбирают люди при наличии денег.

— Отранто… — рассеянно проговорил Род, вспомнив о том, какой репутацией славилась эта планета даже в его время, то есть через пятьсот лет. — Не здесь ли родился девиз: «Наше дело — делать вам приятно»?

— Еще нет, но этот девиз здесь непременно родится, — заверил его Йорик и, вдохнув поглубже, предложил: — Ну что ж, братцы, придется пройти через все это, а?

— Да, — кивнул Род, расправил плечи и мужественно шагнул вперед. — Советую дышать через каждые пять шагов, друзья.

Это оказалось не так легко. Вывески и витрины были рассчитаны не только на визуальные эффекты. Некоторые из них были озвучены, а некоторые даже снабжены запахами. Мало того: кое-какие были и вполне осязаемы. Спутники продвигались через ассорти звуков и ароматов, а на их органы чувств обрушивались изысканнейшие атаки, предпринимаемые по последнему слову техники и искусства. Зазывно покачивали бедрами и манили к себе голографические мужчины и женщины, отовсюду струились запахи благовоний, всевозможные символы богатства и роскоши кружили голову. Голографические торговцы вразнос хватали спутников за рукава. Род, Гвен, Йорик и Чорной скрипели зубами и заставляли себя идти вперед, отмахиваясь от любых соблазнов, любых желаний, которые ими когда-либо владели.

Стройный, невероятно красивый молодой человек переступил порог. Под его смокингом дыбились натренированные мускулы. В одной руке он держал букет роскошных штамбовых роз, а в другой — сверкающее алмазное колье. Чорной потянулась к нему, словно иголка к магниту.

— Погоди, сестренка, — удержал ее Йорик. — Это всего лишь иллюзия, или ты забыла? К тому же он стоит немалых денежек.

Чорной встряхнулась, очнулась от наваждения и ахнула:

— Ой… Спасибо. Знаешь, я почти купилась.

— Почти, — согласился с ней Йорик. — Будьте мужественной, леди. Осталось совсем немного.

— Откуда ты знаешь? — удивилась Чорной.

— На самом деле я ничего не знаю, но не может же такое продолжаться вечно!

— Оптимист, — фыркнула Чорной.

Однако Йорик был прав: колония на Отранто была еще молода, и потому квартал развлечений пока раскинулся здесь всего на четверть мили. Оказавшись за пределами этого миража, этого облака ароматов и звуков, друзья с наслаждением вдохнули свежий утренний воздух.

— Я бы, пожалуй, больше не выдержал, — признался Род, прислонившись к фонарному столбу.

— А ведь у тебя даже денег не было, в отличие от меня, — заметил Йорик, решившийся наконец вынуть руку из кармана штанов. — У меня, похоже, пальцы затекли — так крепко я сжимал бумажник. У-у-у, больно как!

— Вы страдаете, друг мой? Вам доставляет боль этот бренный мир, полный мещанских радостей?

Спутники дружно вздрогнули и оглянулись.

Перед ними стоял монах — самый настоящий, подлинный монах в коричневой сутане, подпоясанной витой веревочкой. Правда, тонзура у него на макушке выбрита не была.

— О, да он совсем такой же, как наши монахи! — воскликнула в изумлении Гвен.

— Гм… На самом деле не совсем такой, дорогая. — Род смущенно почесал кончик носа. — Он просто похож на наших монахов.

— Да нет же! Погляди, у него точно такой же знак, как у наших! Разве ты не видишь?

Род присмотрелся получше. И действительно, сутана была снабжена нагрудным карманом, а из кармана торчала желтая рукоятка маленькой отвертки.

— Вы — катодеанец!

Монах приветственно склонил голову:

— Брат Джозеф Смиренный. Но мои знакомые обычно называют меня братом Джоуи. А вас, позвольте полюбопытствовать, как зовут?

— Гвен и Род Гэллоугласс, — указав на супругу, представился Род. — Гвен, моя жена. А это, — представил он остальных, — Йорик и Чорной.

— Рад знакомству с вами, — отвесив легкий поклон, сказал брат Джоуи. — Полагаю, никто из вас не жаждет обращения в веру?

— М-м-м, — смущенно протянул Род и опасливо посмотрел на Гвен. — Мы… скажем так… уже давно обращены, благодарю вас. Насколько я понимаю, вы священник?

— Нет, но стремлюсь стать им.

Род пристально взглянул на монаха. Тот был не так уж молод.

— Вы, видимо, дьякон?

— О да, почти. Правда, я еще не успел дать последний обет. — Брат Джоуи вздохнул и покачал головой. — Просто… я не совсем уверен, что я гожусь для этого.

— Для чего? Для жизни священнослужительства?

Брат Джоуи кивнул:

— Понимаете.:, я — непоседа. Я уже посетил девять планет, но как миссионер не преуспел. Покуда на моем счету всего двое обращенных, но и первого и второго можно назвать религиозными рецидивистами. — Вдруг он просиял. — Но я — отличный инженер.

— Ваши сложности мне понятны, — сочувственно проговорил Род. — Но вам не кажется, что Отранто — довольно-таки странное место для проповеднической деятельности?

— Естественно, странное, но я подумал, что тут интересно будет «поохотиться». Надеюсь, вы меня понимаете? В том смысле, что здесь девственная целина в плане духовности. И уж если есть планета, где люди нуждаются в религии, так это Отранто!

— Готов с вами согласиться, но если учесть, сколько денег большинство этих людей тратят на то, чтобы прилететь сюда и искупаться в удовольствиях, а также и то, какие деньги зарабатывают те, кто их этими удовольствиями обеспечивает, то мне не кажется, что Отранто — то место, где от людей можно ждать угрызений совести и покаяния.

— Что сказать? Вероятно, вы прозорливее меня, — вздохнул монах. — А мне показалось, что это — такая превосходная идея!

— Но ведь не всем же священникам обязательно становиться миссионерами, — мягко, заботливо проговорила Гвен. — Быть может, вам больше подошла бы деревенская церквушка.

— Послушайте, — вмешался Род, — а вы не могли бы продолжить свой разговор на ходу? — Он оглянулся назад. — Нет, я согласен: для того чтобы выследить нас посреди этого моря ароматов, надо обладать талантом и нюхом бладхаунда, но все же мы будем слишком бросаться в глаза, стоя здесь в столь ранний утренний час. Мне хотелось бы где-то отдышаться на вольном воздухе.

— Что ж, здесь поблизости непременно такое место отыщется, уверяю вас, — пообещал Роду брат Джоуи и устремился за ним.

Род был вынужден с ним согласиться. Жилые дома, если их можно было так назвать, стояли на большом расстоянии один от другого, и каждый из них был окружен несколькими акрами земли. За безупречными зелеными лужайками белели подъездные дорожки. Ближайшей постройкой оказался довольно мрачного вида особняк в тюдоровском стиле, а следующим — готический замок. Напротив размещалось довольно небрежно выстроенное поместье в стиле георгианской эпохи. Достаточно далеко от него белели средневековые развалины.

— Странные у них тут соображения о градостроительстве, — заметил Род. Сдвинув брови, он огляделся по сторонам и принюхался. — Похоже, дождь собирается.

— Здесь всегда в это время собирается дождь, — заверил его брат Джоуи. — И небо всегда затянуто тучами. Они развеиваются только на полчаса перед рассветом. Как раз хватает для того, чтобы те, кто обожает рассвет, успели им насладиться.

— Да, удивительные вещи теперь вытворяют с управлением погодой, — сказал Род и восхищенно покачал головой. — Но ради чего — вот вопрос?

— Для того, чтобы сделать Отранто особенной планетой, — объяснил брат Джоуи. — Развлекательных планет пока всего полдесятка, но даже при этом между ними — жестокая конкуренция. В конце концов число очень богатых людей в Терранской Сфере ограничено.

Чорной кивнула:

— И большая часть из них предпочитает летать на Орландо.

— Да, Орландо — почти монополист в области развлекательного туризма. Их девиз — «понемножку для каждого», и все такое. Насколько я понимаю, у них там каждый вид развлечений сосредоточен на отдельном континенте.

— Скорее, речь идет о довольно крупных островах, — уточнила Чорной. — Но на Орландо их великое множество.

Брат Джоуи кивнул:

— Поэтому другим развлекательным планетам тоже приходится специализироваться. Они привлекают к себе небольшой процент посетителей, но этот небольшой процент за год вырастает в миллиард. Привлечение же клиентов осуществляется за счет специализации, разработки какой-то одной тематики, но уж эту тему разрабатывают во всех вариантах, насколько позволяют размеры планеты.

— О… — Род обернулся, посмотрел на готический замок, на мрачноватые особняки, на тяжелое серое небо, нависшее над постройками. — Насколько я понимаю, Отранто специализируется на готической романтике.

Брат Джоуи кивнул:

— Ради этого даже саму планету переименовали[14]. Раньше она называлась проще: четвертая планета звезды Дзейн.

Чорной добавила:

— Здесь выстроили дома с привидениями, залили зловещие трясины, разбили псевдостаринные кладбища с мрачными склепами. Туристам предоставляется полная возможность осуществлять любые фантазии, одеваться в средневековые костюмы, бродить по взятым напрокат фамильным особнякам и слушать, как звенят цепи и стонут призраки.

— Следовательно, — сделал вывод Род, — здесь нам может встретиться орда аристократов-декадентов, за которыми гоняются фамильные привидения?

Чорной кивнула:

— А также собрание скупых домоправительниц, горстку напыщенных деревенских сквайров, обуреваемых Weltschmerz[15], а еще — широкий выбор всевозможных монстров.

— Но самые роскошные из здешних аттракционов, конечно, — добавил брат Джоуи, — это так называемые дома сновидений.

— Верно, — подтвердила Чорной и устремила вдаль мечтательный взгляд. — Ложишься, принимаешь таблетку, которая вводит тебя в транс…

Род резко остановился, в ужасе уставился на нее:

— Зомбирующее зелье?

— Нет, нет! От этой таблетки просто-напросто отключаются физические ощущения, а психические, суггестивные усиливаются. Зомбирующее зелье рассчитано на полное отключение передних долей мозга, и тогда у клиента не остается никакой свободы выбора! А выбор в этом деле играет очень важную роль — ведь клиент должен реагировать! Безусловно, все его реакции укладываются в рамки сюжета, если только это не какой-нибудь жуткий извращенец…

— Сюжета, вот как? — нахмурился Род. — А я думал, что речь всего лишь о собственных снах клиента!

— Верно, клиент спит и видит сон, но этот сон передается в его головной мозг прямо из компьютера. Сон запрограммирован, и клиент играет роль героя или героини. Я слышала, что это потрясающее развлечение — волнующее, эмоциональное, яркое, наполненное живым звуком, всевозможными ароматами и вкусами. Даже прикосновения — и те ощущаются как реальные. — Чорной поежилась. — Но телесные сны стоят баснословных денег.

Гвен слушала ее, не веря собственным ушам.

— А насколько мне известно, — вставил брат Джоуи, — в этих снах все происходит еще более живо, нежели в реальности.

— О нет! — воскликнул Род и зажмурился. — Почему мне вдруг стало так жалко тех, кому довелось пройти через такое?

— Вероятно, потому, что большинство из посетителей «домов сновидений» не удовлетворяются собственной жизнью после того, как переживут подобный сон. В результате им нестерпимо хочется снова погрузиться в это состояние, и снова, и снова… — Брат Джоуи зябко поежился. — В этих обстоятельствах их вполне можно назвать наркоманами, хотя их зависимость и не носит физического характера.

— Никогда и ни за что, — решительно объявила Гвен, — я не пожелаю испытать подобное.

— О, но в этом нет никакой опасности, — воскликнула Чорной. — И не может быть опасности, иначе «дома сновидений» давно лишились бы посетителей!

Род покачал головой:

— Давайте забудем о самих сновидениях. Там что же, приходится лежать по нескольку часов?

— Нет, — ответила Чорной. — В реальном времени минует всего несколько минут. Ну, час — максимум.

— Час. — Йорик повернул к ней голову, задумчиво сдвинул брови. — И во сколько же влетает такая эмоциональная конфетка?

— Всего-то в пару сотен квачасов…

— В пару сотен? И это меньше, чем за час?

— Я же о реальном времени говорю, — пылко возразила Чорной. — А в сновидении ты проживаешь, бывает, и несколько недель, а порой и несколько месяцев.

— Следовательно, платишь фактически за несколько недель наслаждения, — заключил Род и скептически скривился. — Но заведение на твое обслуживание тратит всего несколько минут. Прибыльное дело.

— А при круглосуточной-то работе… — мечтательно проговорил Йорик и уставился в одну точку, подсчитывая барыши. — Веселье, волнение, любовь — и все в одном сновидении…

Род помотал головой:

— Да что у нас тут такое, а? Бюро рекламы «домов сновидений»? Главное в том, что покуда твой разум наслаждается обманом, иллюзией, твое тело лежит на кушетке совершенно беззащитное!

Чорной кивнула:

— Вот именно поэтому в «домах сновидений» клиентам гарантируется безопасность.

— Да как она там может гарантироваться? Ведь покуда ты спишь, с тобой можно сделать… — Он в ужасе вытаращил глаза. — Тебе в разум можно вложить какие угодно мысли, тебя можно как угодно обработать!

— Нет, это невозможно, — поспешно проговорила Чорной. — То есть возможно, но это противозаконно. Законы, регламентирующие деятельность «домов сновидений», очень суровы.

— И очень тонки, — добавил брат Джоуи.

Род пожал плечами:

— И что из того? По-моему, не так давно я упомянул о том, что убийство противозаконно, но при этом людей почему-то убивают.

— Но исполнение этих законов обеспечивается! И притом очень строго!

— Как и исполнение законов, запрещающих убийство, — упорствовал Род. — Трупам от этого не холодно и не жарко.

Чорной строптиво запрокинула голову:

— Говорите что хотите. Эти «сновидения» безопасны. Даже полицейским не разрешается беспокоить «спящих».

— Вот оно как? — Род лучисто улыбнулся. — Следовательно, «дома сновидений» — идеальные убежища для беглых преступников.

— Покуда у них есть денежки, — констатировал Йорик.

— Церковь в свое время являлась лучшим убежищем, — с печалью в голосе заметил брат Джоуи.

— Не станете же вы отрицать, что «домом сновидений» можно было бы вполне воспользоваться для отдыха! — указав на Рода пальцем, требовательно проговорила Чорной.

Род парировал:

— А вы не станете отрицать, что у нас напряженно с наличностью. На самом деле мы вряд ли наскребем сумму, которой нам хватит на полет до Терры.

— Конечно, — поджав губы, задумчиво произнес Йорик, — мы могли бы добиться того, чтобы местные власти очень пожелали поскорее избавиться от нас…

— Ну, не то чтобы очень, — торопливо возразил Род.

— Прошу прощения, — послышался вдруг чужой голос, и компанию обогнал высокий, темноволосый и жутко бледный молодой человек. — Нам надо поспешить, — взволнованно шепнул он своему спутнику, — иначе мы опоздаем к началу.

— Не слишком ли рано ты так вжился в роль? — спросил его спутник, едва поспевая за ним.

Чорной выгнула шею, глядя им вслед.

— А вам не показалось, — оторопело проговорила она, — что у того парня — слишком длинные зубы?

— Мне показалось, — вырвалось у Йорика, — что я уже видел его раньше.

— Граф Дракула?! — выдохнул Род. — А тот, второй, что был с ним, — это кто такой?

— Тот, с морщинистой физиономией? — уточнив Йорик. — На какой-то миг я подумал, что это какой-то его родственник.

— То был оборотень, — ахнула Гвен.

— Причем еще не успевший окончательно превратиться из волка в человека, — заметил Род и вдруг очень ярко вспомнил о своей встрече с оборотнем на Грамерае. Тогда ему пришлось сражаться с чудовищем, и это было несладко. — Брат Джоуи, вы вроде бы говорили, что туристы здесь любят облачаться во всевозможные костюмы?

— Да, но не в такую же рань!

— Тем более что малый, нарядившийся вампиром, старательно пытался вжиться в роль, — подхватил Йорик. — В конце концов, того и гляди может взойти солнце, которого вампиры жутко боятся.

— Я хочу узнать, куда они направляются, — заявил Род и решительно устремился вслед за парочкой. — Как хотите, можете называть меня доверчивым глупцом, но я должен увидеть, куда они идут!

Гвен и Чорной переглянулись и одновременно пожали плечами.

— Почему бы и нет? — сказала Чорной.

— И я такого же мнения, — сказала Гвен.

— Я пойду с вами, если вы не возражаете, — предложил брат Джоуи. — В конце концов особо важных дел в данное время у меня нет…

— А у кого из нас они есть? — вздохнул Йорик.

Вскоре они оказались на городской площади, к которой с трех сторон примыкали полубревенчатые магазинчики. Впереди, в нескольких сотнях ярдов на искусственном возвышении стоял мрачноватого вида замок. Дорога к нему вела по каменистому холму, кое-где поросшему живописными корявыми деревьями.

— Тут потрудился талантливый ландшафтный архитектор, — отметил Род.

— Или декоратор, — уточнил Йорик. — Поглядите.

— Господин мой, что это за люди? — изумленно спросила Гвен.

— Это называется «массовка», милая, — ответил жене Род. — Похоже, тут снимается фильм.

Площадь была запружена народом. Большинство людей разгуливало в баварских крестьянских костюмах. На паре-тройке красовались деловые костюмы девятнадцатого века. Среди них попадались и одетые в самые современные платья. Большинство из них собрались около длинного стола, буквально ломящегося от всевозможных угощений.

Мимо спутников торопливой походкой шла женщина, которой на вид было чуть более двадцати лет. Голова ее была повязана платком, а глаза закрывала прозрачная лента. Похоже было, что она в очках, — и в самом деле прозрачная лента исполняла ту же функцию, что очки, только вместо них работали энергетические линзы, сгущавшие и фокусировавшие воздух около глаз женщины. В левой руке она сжимала портативный ноутбук. На ходу она искоса глянула на спутников и вдруг резко остановилась и, нахмурившись, уставилась на Рода и Гвен:

— Почему костюмер выдал вам это тряпье? На триста лет не соответствует эпохе! Это же елизаветинские костюмы, если я не ошибаюсь! Ступайте к костюмерам да скажите, что вам нужна баварская одежда девятнадцатого века. — Затем женщина развернулась к брату Джоуи и смерила его взглядом с ног до головы. — Вы смотритесь сносно, но монахи все одинаковы. — Брат Джоуи собрался было возразить, но женщина остановила его жестом. — Нет, не вздумайте со мной спорить. — Монах — значит, монах, и все тут. Хватит, наслушалась. Правда, не могу припомнить, чтобы я заказывала монаха.

— Может, кто-то другой?.. — подсказал ей Йорик, широко улыбнувшись.

Женщина обреченно вскинула руки:

— Продюсеры! Ну чего они ждут от ассистентки, когда делают, что им только в голову придет, и сами заказывают людей для массовки? Стро-га-нов! — выкрикнула она, умчалась и исчезла среди толпы.

— Строганов… — растерянно проговорил Йорик. — Может быть, бефстроганов? — Он обвел взглядом стол. — Немного странновато — на завтрак.

— Думаю, это чья-то фамилия, — возразил брат Джоуи и указал вперед. — Видите, она с кем-то разговаривает. Ну, с толстяком, вон там? В пальто из серой фланели.

Йорик кивнул:

— Наверное, отчитывает его за то, что тот запросил монаха, когда по сценарию никакие монахи не нужны.

— Ты, похоже, в восторге, — с укором проговорила Чорной.

— А что такого-то? — хихикнул Йорик. — Обожаю чужие ошибки!

— У вас нет ощущения, что мы угодили на съемочную площадку? — спросил Род у брата Джоуи.

— Конечно, есть, — подтвердил монах. — Где бы еще столько людей, наряженных в разные исторические костюмы, могли чувствовать себя в своей тарелке?

— Что такое «съемочная площадка»? — поинтересовалась Гвен.

— Место, где снимают трехмерные телефильмы, — автоматически отозвался Род. — Всякий бред, основанный на фантазиях, взятых из реальности, которой никогда не существовало. Понимаешь… — Он задумался, как бы объяснить попроще. — Кино — это как бы рассказ… Вернее — показ всяких историй. Тебе показывают историю, и тебе кажется, что ты видишь ее наяву.

— Да, но эти истории куда более интересны, — сказал брат Джоуи и весело улыбнулся, глядя на перемещения актеров. — Я за этими людьми уже дня три-четыре наблюдаю. Просто удивительно… Они тратят так много времени на то, что, казалось бы, настолько просто!

— Что ж, если они добиваются простоты, то это сделать и впрямь непросто, — заметил Род. Ему довелось управлять войском, и он отлично знал, что организовать даже сотню людей — это маленький ночной кошмар.

— Господин мой, — спросила Гвен, — а что это за люди со странными устройствами, которые они держат на плечах?

— Это операторы, дорогая, — ответил Род. — А эти пластиковые штуки — голографические камеры. Когда начнется съемка, операторы наденут особые очки, которые улавливают мельчайшие движения актеров. Сигналы с этих очков будут передаваться в глазные мышцы операторов, а с них — в камеры. И камеры будут автоматически «смотреть» туда, куда смотрят операторы.

Чорной сдвинула брови:

— А я думала, что эти исторические фильмы снимают на Луне.

Брат Джоуи удивленно посмотрел на нее.

— О нет! — покачав головой, воскликнул он. — Уже не снимают — с тех пор как режим ПИСК захватил власть на Терре и отказался от неприбыльных планет. Но те, на которых еще велись торговые операции, сумели приспособиться к новым условиям, и притом очень быстро! И покуда они приспосабливались, они нашли способы сами создавать для себя всевозможные развлечения. А вы действительно ничего не знали об этом?

— Дело в том, что я… на некоторое время отошла от дел, — уклончиво отозвалась Чорной.

— Вернее говоря, ее отодвинули, — уточнил Род.

Чорной свирепо зыркнула на него, но брат Джоуи кивнул с таким видом, будто бы все понял:

— О, временное отступление? Что ж, тогда позвольте, я вам объясню, как было дело. Видите ли, мне тоже в свое время все растолковали знающие люди из числа тех, что сейчас трудятся здесь. Нет, это была не юная дама с компьютерным блокнотиком. Она вечно занята и всякий раз меня не узнает. Просветили меня ребята из массовки — так называются те, что наряжаются крестьянами и толпятся около съемочной площадки и ждут, когда их позовут.

— Им что же, платят за это?

Брат Джоуи кивнул:

— У них всегда полно времени, и они рады поболтать с кем угодно.

— Но как же компания может себе позволить такие расходы? — изумился Род. — Это ведь, должно быть, очень дорого.

— Так и есть, — подтвердил брат Джоуи. — Очень дорого! Поэтому когда ПИСК отказала киношникам в финансировании, им пришлось придумывать, на чем сэкономить. Главным источником экономии им представилась специализация: каждая кинокомпания, снимавшая голографические телефильмы, стала работать в определенном жанре. В итоге одни киношники обосновались на одной из развлекательных планет, другие — на другой, и так далее. В зависимости от антуража.

— Следовательно, эта кинокомпания снимает готические ленты — фильмы ужасов, — заключил Род. — Но неужели ПИСК не пожелала сохранить за собой развлекательные планеты?

— Нет. Развлечения стоят денег, и потому это не прибыльно.

— Для посетителей таких планет — конечно, нет, — сухо улыбнулся Род. — Но каковы барыши у хозяев…

— ПИСК этим не интересуется. Этот режим, знаете ли, отличается пуританством.

— Как большинство диктатур на раннем этапе.

— ПИСК обратила внимание только на то, сколько денег жители Терры тратят на этих «иноземных» планетах, и потому власти прервали всякие отношения с ними. Они решили так: если терране не смогут посещать развлекательные планеты, деньги останутся на Терре.

Улыбка Рода стала по-настоящему теплой.

— Насколько я понимаю, это привело всего лишь к росту цен на перевозки до этих планет?

— Верно понимаете. Из-за этого число людей, которые могут добраться до курортов с Терры, действительно уменьшилось.

— Погодите, позвольте мне угадать: большинство счастливчиков — большие шишки из бюрократического аппарата ПИСК.

— Точно. Но как вы догадались? Как бы то ни было, вы правы. Самые богатые люди всегда сохраняют свои привилегии, кто бы ни восседал на троне. Но тем, кто здесь живет, пришлось туго. Времена тут не самые легкие.

— Но вряд ли тут кто-то голодает, — заметил Род.

Брат Джоуи покачал головой:

— Нет. Дела идут — за счет горстки терранских богачей и еще некоторых завсегдатаев, прибывающих с каждой из планет фронтира.

Получается, что Отранто — что-то вроде одного из немногих связующих звеньев между дальними планетами и сжавшейся Терранской Сферой.

— Да, — ответил брат Джоуи, глядя Роду прямо в глаза. — Кое-какой бизнес сохраняется. Торговля еле теплится, но все же она есть. Двусторонняя.

Йорик усмехнулся:

— Неудивительно, что наш грузовик летел на Отранто.

— Курорты стали центрами торговли. — Род медленно кивнул, начиная осознавать происходящее. О том, чем были развлекательные планеты в его время, у него было совсем другое мнение: Род считал их логовами греха и источниками обогащения торговцев наслаждениями. Ему и в голову не приходило, что все началось совсем иначе.

— И поэтому, — продолжал Йорик, — мы оказались здесь.

— О… — удивленно проговорил брат Джоуи. — А вы хотели попасть на Терру?

Род только собрался ответить монаху, как невысокий поджарый мужчина с морщинистым лицом и седыми волосами вдруг громко крикнул:

— Мирейн!

— Я здесь, Вайти! — откликнулась девушка с ноутбуком, нырнула в толпу статистов и стала проталкиваться к старику.

Когда она добралась до него, он проворчал:

— Не пора ли начинать, а?

— Восемь часов, — кивнула Мирейн. — Все либо на местах, либо сообщили о том, что опаздывают.

— Опаздывают? — вздернув брови, недовольно проговорил Вайти. — И много опаздывающих?

— Всего-то парочка статистов, — ответила Мирейн и нажала несколько клавиш на панели микроноутбука. — Пожилой крестьянин и бабуля.

— Ну, без них можно и обойтись, — заявил Вайти и устремил взгляд в небо. — А вот тучки явно не желают с нами сотрудничать. О чем, интересно, думает этот малый, что управляет погодой? Ведь договорились же! Он обещал нам сплошную облачность, грозовые тучи, а мы что имеем? Пасмурно — не более!

— Да, а заплатили мы за эту услугу предостаточно, — проворчал толстяк по фамилии Строганов. — Мирейн, будь так добра, справься, выясни, что там такое с облаками.

Девушка снова забарабанила по клавишам, а потом вынула из сумки на поясе мобильный телефон и, недовольно поглядывая на небо, стала с кем-то разговаривать.

Толстяк нервно ходил из стороны в сторону.

— Проклятие! — ругался он. — У нас снимаются три звезды, пять актеров второго плана и еще сотня статистов! Мы не можем себе позволить тратить время на какого-то кондиционерщика, который не смыслит в своей работе!

— Ну так подай на него в суд, — посоветовал Вайти, прислонился спиной к стене магазинчика и сунул руки в карманы куртки. — Ты слишком много нервничаешь, Дейв.

— Должен же кто-то нервничать, — зыркнул на него Дейв. — Тебе хорошо говорить, ты не продюсер!

— Зато я сценарист и режиссер, — напомнил ему Вайти. — Мы тратим мои денежки. Так что будет тебе, Дейв. Расслабься.

Дейв горестно вздохнул:

— Ох, Вайти, как у тебя все просто! Но елки-палки, мне же надо не выбиваться из графика съемок! Если мы будем каждый день даже самую малость запаздывать, в конце концов наберется целый съемочный день, и тебе это обойдется в пару термов! Кроме того, после двадцать седьмого улетает Гавейн.

— Ну и что? — пожал плечами Вайти. — Надо просто будет позаботиться о том, чтобы до этого срока были отсняты все сцены, в которых он занят.

— Хорошо, хорошо! Так позаботься же об этом, ладно?

— Договорились. — Вайти со вздохом поднялся и подошел к женщине лет пятидесяти, стоявшей за некоей сложной конструкцией. Пару минут он вел с ней деловой разговор, затем развернулся и выкрикнул: — О’кей! Гавейн, Герман и Клайд! Пока мы ждем погоды, давайте-ка пройдем первую часть сцены — до того, как толпа бросается на вампира.

— С того места, где я бросаю платок? — осведомился коротышка в темно-синем балахоне и остроконечном колпаке, украшенном знаками зодиака.

Вайти кивнул:

— Давайте вернемся немного назад, к тому эпизоду, когда Гавейн выходит из гостиницы и видит Германа, который ждет его на противоположной стороне площади.

— Хорошо. — Светловолосый молодой человек в твидовом костюме подошел к Вайти. — Я только что проснулся и обнаружил, что завтрак еще не готов, верно?

— Все правильно, Гавейн. А такому благовоспитанному юноше, как доктор Вейлин, и в голову не придет будить кого-нибудь, чтобы ему приготовили чашку кофе.

— Поэтому я выхожу из дому перед рассветом, чтобы подышать свежим воздухом.

Вайти кивнул:

— Все верно. Вы выходите слева от камеры, делаете глубокий вдох, оглядываетесь по сторонам и замечаете графа Дракулу.

— Вон там. — Молодой человек указал на вампира и нахмурился. — Ну, хватит тебе читать, Герман! Ты всю ночь штудировал этот сценарий!

— Просто хочу еще раз пробежать глазами текст. — Вампир захлопнул крышку микроноутбука и передал его брюнетке в рабочем комбинезоне, после чего развернулся к Гавейну и поправил высокий воротник. — Итак… Не правда ли, как он хорош? Воздух моей Трансильвании?

— Ближе к рассвету воздух чище, — согласился Гавейн. — Но не проявляете ли вы излишнюю беспечность, милорд? В самом скором времени вас могут коснуться первые лучи восходящего солнца.

— Что такое существование без риска? — усмехнулся вампир. — Всего лишь скучный, бесконечный круг абсурдности. Однако пока мне нечего страшиться. Немного времени у меня еще осталось.

— Тринадцать с половиной минут, — буркнул коротышка в синем балахоне.

— О, мой коллега всегда точен, — проворковал Дракула. — Вы, кажется, незнакомы? Доктор Вейлин, позвольте представить вам знаменитого колдуна, Ванескина Плошайе.

Гавейн отвесил колдуну легкий поклон:

— Очарован.

— Пока нет, — ухмыльнулся колдун. — Пока еще нет.

— И никогда не буду, — решительно заявил Гавейн с самым серьезным видом. — Слова Аристотеля защитят меня от ваших иллюзий, магистр Плошайе.

Колдун-коротышка каркающе расхохотался, а Дракула осклабился:

— Неужто вы и вправду верите, что ваши никчемные науки могут сравниться с нашим могуществом, молодой человек? Вы теперь не в своей родной Германии, она далеко отсюда, на северо-западе! Вы также и не в Италии, этом средоточии Веры, и не в Греции, родине Разума! О да, обе эти страны… — Он вдруг умолк и развернулся к режиссеру. — Проклятие, Вайти! Неужели я должен говорить так, чтобы это звучало реалистично?

— Нет, конечно, — отозвался Вайти. — Это фантастическая история, в конце концов. Лишь бы было более или менее правдоподобно.

Герман вздохнул и развернулся к Гавейну.

— О да, — продолжал он, — обе эти страны граничат с моей, и надо сказать, что они — довольно-таки беспокойные соседки. Но теперь вы находитесь в Трансильвании, на родине колдовства и ужасов! На северо-востоке мы граничим с Австрией, на юго-западе — с Россией. Мы сдавлены странами, где правит Разум, но здесь, в стране феодального мрака, ваша наука бессильна!

— Вот уж нет, — чуть ли не весело улыбнулся доктор Вейлин. — Наука правит вселенной даже здесь, в этом крошечном, всеми забытом уголке, ибо наука — это описание Порядка, и Порядок исходит от Добра. И ни одно порождение Зла не выстоит против символа Добра! — С этими словами он извлек из нагрудного кармана распятие и торжественно поднял его. Граф Дракула взвизгнул и закрылся руками, чтобы не видеть священный крест. Однако его приспешник, колдун, проворно забежал вперед, закрыл собой вампира, выкрикнул заклинание и что-то бросил на мостовую.

Это был шелковый шарф. Он упал к ногам колдуна.

— Стоп! — прокричал Вайти и обратился к женщине, управлявшей замысловатым оборудованием: — Ну, в чем дело? Это был волшебный платок. Что случилось, Хильда? Он должен был пролететь над площадью и накрыть собой распятие!

Хильда ожесточенно нажимала на кнопки пульта. Вид у нее был самый что ни на есть разнесчастный.

— Прости, Вайти. Все дело в генераторе статических разрядов. Десять минут назад он исправно работал, клянусь тебе!

— Не надо, — посоветовал женщине Вайти. — Это дурной тон. Лучше поскорее выгони из генератора гремлинов, ладно?

— Тучи! — Дейв ударил Вайти по плечу и указал на небо.

Зловещие черные облака плыли по небу во всем своем величии и великолепии.

Вайти обернулся и одарил Мирейн лучистой улыбкой:

— Ты таки дозвонилась!

Девушка кивнула:

— Это была всего лишь ошибка служащего. Они пообещали, что через пятнадцать минут будет настоящая предгрозовая картина.

— Отлично, — усмехнулся Вайти. — Наконец можно приступить к работе! — Она развернулся к Хильде. — Как скоро ты сможешь отладить этот треклятый статический генератор?

Хильда насупилась:

— Вайти, между прочим, я — оператор спецэффектов, а не ремонтный рабочий!

— Специалисты! Сплошные специалисты! — Вайти сделал большие глаза. — Упаси меня от них, господи… или Девид. Ты ближе. Поговори с ней, ладно? — Он снова обратился к Мирейн: — Что еще мы можем сейчас снять?

Строганов испустил вздох и направился к Хильде:

— Ты разве не знаешь, как работает эта штуковина?

Хильда пару секунд молча смотрела на Строганова, а потом покраснела и покачала головой:

— Прости, Дейв. Я только нажимаю на кнопки.

Вайти отвернулся от Мирейн и прокричал:

— Всем занять места для сцены номер сто двадцать три!

К Мирейн подошел Строганов:

— Где тут можно быстро найти инженера-электроника?

— Их тут полным-полно, — отвечала Мирейн. — Должен же кто-то следить за тем, чтобы работали все эти голографические эффекты. Но все инженеры получают зарплату, Дёйв, и работают по часам. Вряд ли нам удастся разыскать инженера быстрее чем через день.

— Проклятие! — выругался Строганов. — А я-то надеялся, что сегодня мы закончим съемку с участием Германа и Клайда! Что ж, ничего не поделаешь. Придется отказаться от этой сцены. Доснимем ее завтра.

Мирейн нажала несколько клавиш и хмуро уставилась на экранчик микроноутбука.

Еще один съемочный день Клайда и Германа будет тебе стоить по полтора терма на каждого. А оплата лишнего дня работы съемочной бригады — восемьсот сорок три квачаса.

Строганов побледнел:

— Так мы выбьемся из бюджета.

— Гм-м-м… Прошу прощения, — смущенно проговорил брат Джоуи, подойдя к Строганову. — Я невольно подслушал ваш разговор.

— Ничего удивительного, — проворчал Строганов. — Мы не секретничали.

— Быть может, я смог бы вам помочь, — сказал брат Джоуи и вытащил из кармана отвертку. — Я неплохо разбираюсь в электронных устройствах.

Строганов испытующе уставился на него и улыбнулся улыбкой мученика.

— Вряд ли с такой работой может справиться любитель, парень.

— Между прочим, когда-то я этим на жизнь зарабатывал, — заметил брат Джоуи. — Чинил голографическое оборудование на космических лайнерах.

Тут уж Строганов откровенно вытаращил глаза. Его губы расплылись в радостной усмешке.

— Но вы — не член профсоюза! — недовольно выкрикнула Хильда.

— И не обязательно ему быть членом профсоюза, — торопливо успокоил ее Строганов. — Мы теперь не на Луне. — Он злорадно усмехнулся. — И вообще ни на одной из планет Терранской Сферы, если на то пошло. Нет у нас пока никаких профсоюзов.

— А жаль, — буркнула Хильда.

— Почему, Хильда? — поинтересовался один из операторов. — Если бы у нас был профсоюз, то ты бы не получила эту работу. Да и никто из нас не получил бы — ну разве что Гарве. Он единственный, у кого в профсоюзе киношников дядюшка.

— Взяточники, — фыркнула Хильда. — Вшивые профсоюзные бонзы.

— Да нет, жертвы, — злорадно осклабился Гарве. — Нас тут не так много, Хильда. Так что можем требовать премии.

— Похоже, здесь, — заключил брат Джоуи, открыв панель доступа и засунув туда голову. — В смысле, здесь поломка. Чип сгорел.

— Но как вы догадались? — поинтересовалась Гвен, опустившись на колени рядом с открытой панелью и с неподдельным любопытством заглянув внутрь генератора.

Род с нарастающим трепетом слушал, как брат Джоуи объяснял его супруге принцип работы тестера. Интерес Гвен к технике начал его пугать.

— Обострение паранойи? — осведомилась Чорной, выглянув из-за плеча Рода.

— Я хроник, что поделать, — проворчал Род.

— Отключите генератор, будьте так добры, — попросил брат Джоуи, выбравшись из люка и глянув на Хильду. — Пусть он остынет.

Строптиво поджав губы, Хильда нажала на кнопку. Контрольные лампочки погасли.

Брат Джоуи встал, отряхнул руки и обратился к продюсеру.

— Этот чип, — объяснил он, — выходит из строя при перегреве. Нужно отнести блок к специалисту по микросхемам, пусть вставит новый чип.

Строганов схватился за голову:

— Вы хотите сказать, что нам все-таки придется отказаться от съемок этой сцены?

— Нет, конечно. Можно решить эту проблему проще. Пошлите кого-нибудь в супермаркет, пусть купят там микрофризер. Знаете, есть такие маленькие электрические палочки для охлаждения мартини? С его помощью я охлажу этот чип до того, как вы приступите к съемкам. День продержится, я так думаю.

— Мой спаситель! — Строганов с чувством обнял монаха.

— Нет-нет, какой же я Спаситель. Спаситель — мой босс, — покачал указательным пальцем брат Джоуи. — Но я не тружусь даром, знаете ли. Приходится подрабатывать. Наша контора слишком далеко отсюда, чтобы выплатить мне жалованье.

— Получите по штатному расписанию профсоюза с доплатой! — пообещал Строганов и развернулся к Мирейн. — Пошли курьера за фризером, пожалуйста!

— Уже послала.

— Вот умница, девочка моя! — Строганов отвернулся слишком быстро и потому не заметил, как зарделась Мирейн. — С этой сценой придется немного подождать, Вайти.

— Я и так собирался отложить ее съемку, — кивнул Вайти и обвел взглядом толпу крестьян-статистов. — Эй, минуточку! Кто это поставил монаха посреди крестьян?

Мирейн, нахмурившись, подошла к режиссеру:

— Он в костюме. А его костюм годится для любой эпохи — начиная с тысяча сотого года, естественно.

— Да, но наш бедолага вампир ни за что не выстоит, если в толпе будет священнослужитель. А ты полюбуйся на эту желтую отверточку в его нагрудном кармане! Откуда возьмется отвертка в Трансильвании в девятнадцатом веке? — Вайти устремил испытующий взор на Строганова. — Кто нанял его для этой сцены?

Строганов только успел открыть рот, а брат Джоуи ответил:

— Никто.

Мирейн снова принялась терзать клавиатуру своего микроноутбука.

— Он прав. Я проверила список статистов, его там нет. — Она, сдвинув брови, посмотрела на Рода. — И никто из вас там не значится, между прочим.

— Мы этого и не говорили, — подтвердил Род.

Строганов нахмурился:

— Гм-м-м… Будьте настолько добры, подойдите сюда.

Род и Гвен переглянулись и подошли к продюсеру.

— Не хотелось бы выглядеть невежливым, — пробормотал Строганов, — но если вы не должны участвовать в съемках, что вы здесь делаете?

Род пожал плечами:

— Просто смотрим.

— Туристы! — мученически простонал Строганов. — Как же нам от них избавиться? Послушайте, братцы, мне очень лестно, что вы проявляете такой интерес к нашей работе, но мы не можем позволить, чтобы вы слонялись по съемочной площадке среди актеров и статистов. У нас тут и так правовых проблем по горло.

— Ну, ясное дело, — понимающе кивнул Йорик. — Шоу-бизнес.

— Наша карьера кинозвезд оказалась недолгой, — картинно вздохнул Род.

— Однако она была приятной, — возразила Гвен.

— Гм-м-м… Не подумайте, что я вас прогоняю, тем более что мы только что взяли на внештатную работу вашего приятеля, — вежливо проговорил Строганов и кивком указал на брата Джоуи. — Если желаете, можете и дальше наблюдать за съемками. Только, пожалуйста, встаньте позади операторов, ладно?

— Всенепременно понаблюдаю! — решительно заявила Гвен, подошла к брату Джоуи, снова опустилась на колени рядом с ним и стала внимательно следить за его работой.

У Рода от волнения по спине побежали мурашки.

— Разобрался? — спросил подошедший к Строганову Вайти.

— Да. И назначил этих людей нашими гостями, — улыбнулся Строганов и представил Вайти: — Это наш режиссер. Его зовут Тод Тамбурин.

Чорной вытаращила глаза. Род тоже. Даже Йорик, похоже, впечатлился.

— Да-да, — вздохнул Строганов. — Тот самый Тод Тамбурин.

— Поэт, лауреат самой престижной литературной премии Терранской Сферы? — ахнула Чорной.

— Уже нет, — успокоил ее Вайти. — ПИСК отняла у лауреатов все лавры. Им мои стихи не нравятся. Лидеры ПИСК считают, что я восхваляю индивидуализм. А также такие ужасные, аморальные понятия, как «свобода» и «права человека».

Чорной побледнела:

— ПИСК дошла до такого?

— Эй! — окликнул ее Йорик и сочувственно положил руку на ее плечо. — Не принимай этот на свой счет. Не ты же это сделала.

— Нет, и я тоже, — выдохнула Чорной. — И я.

— Как все, кто проголосовал за наделение Первого Секретаря чрезвычайными полномочиями, — фыркнул Вайти. — Но не стану же я винить каждого из избирателей. — Он пожал плечами. — Кроме того, теперь они за это расплачиваются. Несчастные сосунки, вот и все.

— Верно, — прошептала Чорной. — Все правильно. Поделом нам.

— Ой, да будет вам сокрушаться! Если слишком усердно ругать себя за то, что сделал вчера, не останется сил на завтра! И потом… — Вайти опять пожал плечами. — Мне никогда не было особенно уютно под именем «Тод Тамбурин». Всегда предпочитал свое прозвище — Вайти Вино.

Чорной удивленно уставилась на него. Немного помолчав, она расправила плечи и решительно поджала губы.

— Что ж! Всегда рад поклонникам! — Вайти развернулся к Роду и пожал его руку. — Ну, что скажете о моем шоу?

— А-а-а… — Род искоса глянул на Гвен. — Вы написали сценарий этого фильма?

— Да, я, — нахмурившись, подтвердил Вайти. — А что? Вам не нравится?

Род сделал глубокий вдох и уклончиво проговорил:

— Несколько многословно, на мой взгляд.

— Гм, — хмыкнул Вайти, не спуская с Рода недовольного взгляда. Затем он повернул голову к Мирейн. — Позови сюда Гавейна, Клайда и Германа.

Он рассеянно уставился в одну точку.

Род уже был готов принести Вайти извинения, но Строганов жестом остановил его:

— Тс-с-с! Он работает!

Подошли актеры. Вайти ожил.

— Герман, ну-ка начни с фразы: «Вы теперь не в своей родной Германии, она далеко отсюда, на северо-западе», будь так добр.

Герман нахмурился:

— «Вы теперь не в своей родной Германии, она далеко отсюда, на северо-западе! Вы также и не в…»

— Хорошо, стоп! — Вайти рубанул рукой воздух. — Остановимся здесь, Герман. Что там дальше сказал бы твой герой?

Герман недоуменно уставился на режиссера, но тут же улыбнулся и процитировал:

— «Неужто вы и вправду верите, что ваша никчемная наука способна противостоять мне, молодой человек?»

Мирейн озадаченно глянула на актера и вывела на экранчик текст сценария.

— «Вы теперь у меня, в Трансильвании, а не в своей родной Германии, где царствует логика! — продолжал Герман. — Теперь вы угодили в промежуток между западными Верой и Разумом и восточными колдовством и предрассудками…»

— Отлично. — Вайти вновь остановил актера резким жестом. — Я все понял. Я переусердствовал с географией. Давай-ка попробуем вот как… М-м-м… Вот так будет лучше: «Вы угодили в ловушку, молодой человек, в трансильванскую ловушку. С запада — немецкая логика, с востока — русские суеверия».

— Дракула непременно сказал бы «моя Трансильвания», — негромко возразил Герман.

Вайти кивнул:

— Пожалуй. Да, верно. — Он пылко взглянул на Рода. — Всегда не грех прислушаться к актерам, потому что они знают своих героев лучше, чем сценаристы.

— Но ведь сценарист создал этих героев! — возразила Чорной.

— А актеры их по-своему воссоздают, — поправил ее Вайти. — Если я прошу актера создать характер моего героя, он перестает принадлежать мне. Он становится характером этого актера, иначе плох актер, — Он с усмешкой посмотрел на Германа. — И все-таки последнее слово за мной.

— Только потому, что ты нанял продюсера, — фыркнул Клайд. — Между прочим, это аморально, старина, чтобы исполнительный продюсер сам ставил собственный фильм.

— Деньги мои, и тратить их я буду, как пожелаю, дружище. Итак… «Вы угодили в ловушку в Трансильвании… в моей Трансильвании, в стране суеверий… нет, не так… в стране Суеверий и Колдовства… Нет, не так… Суеверий и Черной Магии… где наука бессильна!»

Несколько минут работа продолжалась в таком духе. Вайти снова и снова вносил коррективы в текст. Когда наконец он удовлетворился качеством диалога, Мирейн напомнила ему:

— Мы собрались пройти сцену с крестьянами.

— Ах да, конечно! — Вайти стукнул себя кулаком по лбу. — Сколько времени мы потратили зря?

— Ни секунды, — заверил его Строганов. — Мы все переснимем заново, потому что так будет лучше. Но нам нужно снять все сцены, запланированные на сегодня, Вайти.

— Отлично! Все по местам! — Вайти порывисто подошел к операторам. — Джордж, ты пойдешь к южной стене. Гарве, ты встань вот здесь, рядом со мной!

— Вот один из недостатков совмещения должностей сценариста и режиссера, — сокрушенно вздохнул Строганов, откровенничая с Родом. — Будь у нас отдельный режиссер, он бы снимал другую сцену, покуда Вайти проходил с актерами эту.

— Но как же он может! — воскликнула Чорной. — Как же он может позволять, чтобы его бессмертную прозу вот так кромсали!

Вайти услышал ее, вернулся и протестующе поднял руку.

— Каюсь, — театрально признался он. — Признаюсь в том, что время от времени пишу бессмертную прозу, и даже порой — нетленные стихи. Но когда я этим занимаюсь, я делаю это в одиночестве — ну разве что в компании с хорошим красным вином, и занимаюсь этим для себя, исключительно для себя. Безусловно, это носит характер выдачи индульгенций самому себе, «искусства ради искусства». Для меня это — возможность доказать самому себе, что я действительно на что-то способен. О, я вовсе не имею ничего против того, чтобы это читали другие люди, и хорошо, если им нравится. Да, я ценю похвалы в свой адрес. В конце концов я тоже человек. А это… это всего лишь побочный продукт, отходы производства. — Он обвел взглядом толпу актеров и киношников. — Это совсем, совсем другое дело. Ничего похожего. Этот сценарий я написал для других людей, и потому я для них в некотором роде хозяин. Если никто этого творения никогда не увидит и не услышит, будем считать, что оно не удалось. Более того, без зрителей это абсурдно, нелепо. — Он развернулся к Герману и Гавейну. — О’кей. Мирейн все отшлифует и распечатает для вас новый текст. Но сейчас давайте отснимем все так, как было сначала, — просто на всякий случай.

Вампир и главный герой радостно кивнули и вернулись на свои места. Колдун-коротышка, довольно бормоча, поплелся за ними.

— По местам! — проговорила Мирейн в микрофон, вмонтированный в перстень на указательном пальце, и ее голос послышался из динамиков. — Тишина на площадке!

— Туман, — негромко распорядился Вайти.

От земли начали подниматься клочья искусственного тумана, окутали Германа и Клайда.

— Свет, — дал следующую команду Вайти.

Одновременно вспыхнули шесть высоких софитов. Двое операторов отошли в сторону и развернулись к актерам.

— Повтор, — выкрикнул Джордж.

— Камеры, — кивнув, отозвался Вайти.

— Есть камеры, — подтвердил мужчина за пультом рядом с Вайти.

— Мотор! — крикнул Вайти.

Еще мгновение на площадке царила тишина. Гавейн вышел из гостиницы, огляделся по сторонам с мечтательной улыбкой и блаженно вдохнул.

— Хорош, не правда ли? — послышался надтреснутый голос человека, говорившего с сильным акцентом. — Воздух моей Трансильвании?

Туман начал рассеиваться. Проступили фигуры высокого человека в плаще и уродливого коротышки рядом с ним.

— Ближе к рассвету воздух становится чище, — согласился Гавейн.

Сцена пошла по сценарию.

Вайти не двигался с места — спокойный и подтянутый.

Наконец Клайд шагнул вперед и подбросил шелковый платок. Хильда напряженно, нервно следила за своим пультом. Она сдвинула несколько рычажков, нажала на кнопку, и платок полетел к Гавейну и накрыл распятие. Герман осклабился и обнажил свои клыки. Все замерли. На площадке снова стало тихо.

А потом Вайти вздохнул и распорядился:

— Стоп.

Все расслабились. Из тумана вышел Герман, усмехаясь и болтая с Клайдом. Гавейн довольно улыбнулся и отвернулся, чтобы перекинуться словом с какой-то девушкой. Поднялся невообразимый шум — будто бы заговорили все разом, освобожденные от обета молчания.

Вайти обернулся к Роду, вздернул брови:

— На этот раз немного лучше?

— А? Да, да! — потрясенно проговорил Род. — Со спецэффектами гораздо лучше!

— Это верно. — Вайти кивнул и огляделся по сторонам. — Но с новым диалогом будет еще лучше. — Он с улыбкой взглянул на Рода. — Ведь это намного натуральнее — когда чары не разрушаются.

Род отозвался не сразу:

— Не понимаю… Вы хотите сказать, что при старом диалоге зрители чувствовали бы, что они просто смотрят шоу?

— Вероятно, — согласился Вайти. — Если в качестве среднего зрителя рассматривать вас, то можно прогнозировать, что фильм получится развлекательный. Тогда можно было вообще сюда не прилетать и не начинать съемок. — Неожиданно Байта улыбнулся. — Но я не думаю, что новая версия получится развлекательной. Нет. Люди будут полностью захвачены, вот как будет!

Род нахмурился:

— Почему это вас так волнует? Разве не достаточно просто знать, что вы хорошо выполнили свою работу?

Вайти покачал головой:

— Если зрители заскучают, просматривая фильм, пойдут слухи, что он гроша ломаного не стоит, и никто не будет покупать голографические кубики с его записью, а если их никто не будет покупать, мы не получим прибыли. А если мы не получим прибыли, мы не сможем снять новые фильмы.

— Но главная причина не в этом, — догадался Род.

— Нет, конечно же, не в этом, — с усмешкой отозвался Вайти. — Давайте вернемся к началу: если никто не будет смотреть фильм, не имеет смысла его снимать.

— О каком смысле вы говорите? — вспылил Род. — Вы были лучшим поэтом своего времени! Вам гарантировано место в истории, и наверняка у вас хватает денег, если вы можете себе позволить тратить их на киносъемки! Зачем же вам ронять свою репутацию, стряпая третьеразрядные голографические киношки?

— Затем, что люди должны приобретать знания, — просто ответил Вайти. — Иначе они сами не заметят, как станут добычей рабовладельцев — как стали фактически терране при режиме ПИСК. А меня эта мысль угнетает, потому что мне хочется, чтобы все имели право читать то, что я пишу. Мне вовсе не улыбается такая перспектива, чтобы какой-то цензор арестовал мою рукопись и не позволил никому ее читать. Вот я и хочу научить людей тому, что им следует знать, дабы они стремились к свободе.

— С помощью фильма ужасов? С помощью очередной жуткой истории о графе Дракуле? — воскликнул Род.

— Совершенно верно, — не моргнув глазом подтвердил Вайти. — Даже с помощью такой дешевой развлекательной работы этого можно добиться. Что из этого фильма могут почерпнуть зрители? Отвечу? Минимум разрозненных знаний о географии Терры. В конце концов многие даже не знают, где находилась Трансильвания, откуда взялась легенда о Дракуле, и потому мы снабжаем зрителей этими фактами. Помимо этого, в фильме присутствует, в качестве фона, история феодальной Европы на Терре, представлена борьба крестьян за то, чтобы сбросить оковы феодализма. Совсем немного фактов — всего-то десяток за два часа. Но если люди будут получать по десятку фактов за два часа каждый день в своей жизни, они научатся кричать «Нет!», когда кому-то вздумается въехать на лошади в Сенат.

— Так вы… учитель!!! — воскликнул Род. — Это просто… такой хитрый прием! Подспудное просвещение!

— Вынужден вновь признаться и покаяться, — усмехнулся Вайти. — Но признаюсь и в том, что честь этой выдумки принадлежит не мне. Большую часть данной методики я почерпнул у одного старого изгнанника с фронтирной планеты.

— У Чолли!

— О, так вы с ним знакомы! — снова улыбнулся Вайти. — По-настоящему его зовут Чарли Т. Бармэн.

— Да-да, я слышал…

— Просветитель-изгой, — кивнул Вайти. — Единственный из ныне живущих профессоров, кого не волнует прибыль. Бизнес, пожалуй, волнует — но не прибыль. Мы с Дейвом прожили год у него, на Вольмаре. Очаровательный малый. Просто не поверите, сколькому я у него научился — в моем-то возрасте! — Он покачал головой. — Но не сказать, чтобы и он от меня ничего не взял. Мы с Дейвом тоже кое-чего напридумывали.

Но Род вдруг перестал его слушать. Он вспомнил о том, что человек по прозвищу Вайти Вино был одним из отцов основателей массового просветительского движения на этапе становления ДЦТ — Децентрализованного Демократического Трибунала. Именно эта деятельность в конечном счете привела к свержению ПИСК и приходу к власти ДДТ в то время, откуда родом был Родни. Однако в учебниках истории не слишком подчеркивался тот факт, что Вайти Вино и прославленный талантливый поэт Тод Тамбурин — один и тот же человек.

Род слишком долго молчал, и Вайти вернулся к работе. Отвернувшись, он созвал массовку, велел статистам выстроиться полукругом и встать лицом к камерам. Полный мужчина в коричневом комбинезоне засновал между статистами, стал раздавать им кнуты и вилы.

— А вы двое в данный момент продолжаете вашу беседу, — крикнул Вайти, махнул рукой и расставил по местам актеров. — Давайте, по местам! Вот так… Ну, вы помните: вы должны стоять вполоборота друг к другу! Тот, что стоит дальше, говорит первым. Давайте пройдемся по тексту!

— Не знаю даже… Может, не стоит… — шевеля пышными, как у моржа, усами, проворчал актер, игравший роль трактирщика.

— Надо попытаться, — мотнув головой, напористо проговорил старик крестьянин и потрогал зубец своих вил. — Оу! Острые!

— Что попытаться-то? — раздраженно спросил трактирщик. — Уколоть его в задницу? Какой от этого вред вампиру, а?

— Ты говоришь как старуха, — фыркнул крестьянин. — Подцепим его вилами да веревкой свяжем.

— А он кусаться станет, — предупредил трактирщик.

Крестьянин пожал плечами:

— Да? А Люгорф уже будет наготове с сачком для ловли бабочек. Рано или поздно мы проткнем этому злодею сердце осиновым колом.

— А что потом? — Трактирщик развел руками. — Ну пролежит он в своем гробу лет двадцать — тридцать. Раньше ли, позже ли, явится какой-нибудь молодой остолоп, спустится в склеп, крышку откроет. Ну и что с нами тогда станет? То же самое, что и теперь.

— Мы раньше так делали, — упорствовал крестьянин. — И опять сделаем.

— Опять, опять и опять, — простонал трактирщик. — Сколько же раз нам придется это пережить?

— А нашим предкам сколько раз пришлось? — проворчал крестьянин. — Пятьсот лет на них горбатили!

— Пятьсот лет? — Трактирщик сдвинул брови. — Ты про первого Дракулу говоришь. Тогда то был титул, а не фамилия.

— Ну да, это слово означало «дракон», так ведь? Не повезло драконам — и за что их так обозвали!

— Драконы хотя бы людей ради забавы не убивали, — согласился трактирщик. — По крайней мере, говорят, первый Дракула убивал.

— Владом его звали. А потом стали звать «Посаженным на кол».

— Помню, — кивнув, проговорил трактирщик. — А наша горная страна тогда была горсткой маленьких королевств, верно?

— Точно говоришь. Каждое королевство — сто миль в одну сторону, сто — в другую, но все-таки их правители называли себя королями. — Крестьянин сокрушенно покачал головой. — Ну и жизнь была у наших бедных предков! Приходилось трудиться на крошечных клочках земли, чтобы хоть как-то прокормиться — да и то время на труды выдавалось не часто, а только тогда, когда их король не гнал их на очередную войну!

— Да, то и дело дрались, — проворчал трактирщик. — Да и сто лет спустя было не лучше, когда Дракулу в первый раз пробудили…

Род слушал как зачарованный, а актеры за время трехминутной болтовни вкратце пересказали историю Балкан, увиденную глазами двух трансильванских крестьян. Это выглядело глупо, даже безумно… но это работало!

— Так что если мы насадим его на осиновый кол, то получим… лет двадцать мира и спокойной жизни, — напомнил крестьянин трактирщику. — Может, для тебя это и ерунда, а вот мой скот начинает хиреть, когда мало народу, кто желает покушать мяса.

— А ты как думаешь, куда не заглядывают эти самые люди, желающие покушать мяса? — буркнул трактирщик. — Ко мне в трактир они не заглядывают! Что ж, пожалуй, ты прав. С какой стороны ни погляди, а нашему делу граф — помеха.

— Вот-вот, так что надо его сызнова проколоть, — вздохнул крестьянин и поднял вилы. — А как минует двадцать лет с этой поры, придется нашим сыновьям то же самое сделать. Ну? Чтобы жить, надо что-то делать, верно я говорю?

— Верно, — согласился трактирщик. — Каждому поколению приходится убивать своего собственного вампира. Не перестанешь же ты сеять из-за засухи, правда?

— Правда, — кивнул крестьянин. — И ежели…

Краем глаза Род заметил, как размахнулся актер, игравший роль крестьянина, как швырнул вилы…

— Пригнись! — крикнул Род, бросился к Чорной и повалил ее на землю. Та возмущенно вскрикнула и принялась колотить Рода кулаками. Ему наконец удалось приподняться и схватить Чорной за руку. Повернув голову, Род увидел воткнувшиеся в землю вилы. Их рукоятка еще вибрировала.

Род отпустил руку Чорной и прокричал:

— Остановите его!

Он вскочил на ноги, развернулся к толпе статистов и успел увидеть, как «крестьянин» исчезает среди них. Род свирепо взревел и бросился за ним.

Толпа почтительно расступилась, и Род увидел, как «крестьянин» нырнул в проулок между домами.

Гвен выхватила метлу из рук зазевавшегося статиста, оседлала ее и, взмыв в воздух, устремилась в погоню за «крестьянином».

Хильда проводила ее изумленным взглядом, помотала головой и уставилась на кнопки пульта:

— Интересно, как это у нее получилось?

Род промчался сквозь толпу, вбежал в проулок и успел заметить, как «крестьянин» скрылся за углом. Род набрал скорость и бросился в ту сторону.

«Крестьянин» неожиданно развернулся и побежал ему навстречу. Род не сразу понял почему, но мгновенно взмыл в воздух, намереваясь напасть на врага сверху. Однако «крестьянин» заметил его маневр и в последнее мгновение отскочил в сторону, и Род с яростным воплем упал на мостовую. Он успел сгруппироваться и падение совершил по правилам дзюдо, но все равно сильно ушиб бок.

— Пригнись! — послышался крик Гвен.

Род старательно изобразил лежащий на тротуаре блин. Гвен верхом на метле пронеслась над ним.

Род порывисто поднялся, тряхнул головой и, прихрамывая, устремился следом за женой.

Он успел оставить позади квартал, когда увидел идущую навстречу с метлой в руке Гвен.

— В чем дело? — крикнул Род. — Почему ты возвращаешься? И почему ты несешь метлу? Мне казалось, что она должна была нести тебя?

— Не хотелось пугать тех, кто тут живет, — объяснила Гвен.

— Милая, пойми; это — единственная изо всех планет Терранской Сферы, где таким никого не удивишь. Тебя просто могут спросить, как ты произвела подобный спецэффект. Насколько я понимаю, этот тип смылся?

Гвен кивнула:

— Там дальше — большая площадь. От нее во все стороны расходятся улицы.

— Так… Надо взглянуть.

Род захромал рядом с женой. Улица изгибалась дугой и выводила на площадь, от которой между приземистыми домами вились пять узких улочек.

— Все верно, леди, — кивнул Род. — Он мог побежать по любой из них.

— Да, — сокрушенно проговорила Гвен. — Мы его потеряли.

Род, сверкая глазами, переводил взгляд с одной улочки на другую, вспоминая о воткнувшихся в землю вилах.

— Этот подонок чуть было не прикончил Чорной. И ведь как быстро нас разыскал, а?

— Успокойся, муж мой, — ласково сказала Гвен и накрыла руку Рода своей. — Дело не в нем. Ты мог бы убить его, но потом появилась бы еще дюжина таких же, как он.

— Ну да, как воины из зубов дракона, — согласился Род. — А нам надо найти того, кто их на нас натравливает… Но ведь мы даже не знаем, на кого они работают!

— Но разве это не наши старые враги из завтрашнего дня?

— ИДИОТ и ВЕТО? Я думал, что это так, но этот псевдостатист охотился не за нами, а за Чорной.

Гвен широко раскрыла глаза:

— Кто-то из ее бывших хозяев?

— Из тайной полиции ПИСК, — кивнул Род. — Очень может быть. Я был прав, когда говорил, что мы станем клеймеными, если возьмем ее с собой.

Гвен крепко сжала руку мужа:

— Но мы не могли ее бросить.

— Не могли, — признал Род. — Кроме того, нам по-прежнему нужен проводник, знающий это время. Допустим, мы могли бы найти кого-нибудь, за кем не гоняются, как за Чорной, но все равно у нас на хвосте ИДИОТ или ВЕТО, а может, и те и другие сразу.

— Но ведь ты желаешь узнать, почему за нами гоняются, — с укором проговорила Гвен, — И ты ни за что не бросишь человека в беде.

— Вероятно, — хмыкнул Род. — Порой мне хотелось бы быть о себе столь же высокого мнения, какое обо мне имеешь ты.

Гвен улыбнулась и взяла мужа под руку:

— Тут я не ошибусь, господин мой. Можешь мне верить.

— Придется, — улыбнулся Род. — И постараюсь ответить тебе взаимностью.

— Не переоценивай меня, — проворковала Гвен, прижавшись к Роду. — Слишком велика ответственность, когда тебя так высоко ценят.

— Ну так спустись с пьедестала на минутку, — негромко проговорил Род, и их губы слились в долгом поцелуе.

Через пару минут Гвен пробормотала:

— Нам нужно спасти этих бедных людей от Йорика.

— Верно, — со вздохом отозвался Род и, крепко сжав руку жены, тронулся в обратный путь. — Следует уберечь этих несчастных горожан от гнева разбушевавшегося пещерного человека.

На подходе к съемочной площадке супруги услышали протестующий голос:

— Но мы вовсе не собирались…

— Допустим, не собирались, и что теперь? — мрачно ответствовал Вайти. — Что-то мало верится в ваши запутанные объяснения. Давайте-ка еще разок, только теперь говорите правду.

— Как хотите, — со вздохом проговорил Йорик. — Только вы все равно не поверите.

— Ну, говорите. Интересно, что нового я услышу на этот раз.

— Понимаете… Двое моих друзей… они… Они родились примерно через пятьсот лет. Существует межзвездная организация, которая за ними охотится. Их похитили в их времени и забросили сюда.

Вайти вытаращил глаза.

— Вы правы, — обретя дар речи, вымолвил он. — Я вам не верю.

— Тогда давайте так, — процедила сквозь зубы Чорной. — Я была шпионкой партии ЛОРДов. Да, да, в частности, из-за меня началась вся эта заварушка! Но после переворота я поняла, какие это аморальные, беспринципные типы, и я попробовала выйти из игры, и меня сослали на Вольмар. Гвен Гэллоугласс и ее муж помогли мне выбраться с этой планеты, и теперь я пытаюсь помочь им попасть на Терру.

Вайти не мигая смотрел на нее. Он, будучи альбиносом от природы, и так-то был бледен, но теперь его лицо покинули какие-либо следы окраски. Наконец он проговорил:

— Вот в это я верю. — Он развернулся к Строганову. — Дейв, пора сворачивать работу. Что-то мне вдруг захотелось размяться.

— Знаешь, и меня тоже что-то в дорожку потянуло, — признался бледный как плат Строганов и поискал глазами Мирейн. — Отправь всех по домам.

— По домам? — ахнула Мирейн. — Да вы что, с ума посходили? Ведь у каждого из них контракт, по которому с ними следует расплатиться за полный съемочный день!

— Вот и расплатись, — угрюмо проговорил Вайти. — Это выйдет дешевле, чем гроб.

Мирейн несколько секунд ошарашенно смотрела на него, а потом в отчаянии швырнула в сторону свой микроноутбук. Развернувшись к актерам и массовке, она прокричала:

— О’кей, на сегодня съемки закончены! Все свободны!

Пара-тройка статистов встретили это объявление обрадованными выкриками, но актеры и технические работники не сразу поняли, в чем дело. Однако в конце концов и они, ворча, принялись собираться и упаковывать аппаратуру.

Мирейн на некоторое время задержала на них взгляд. Обернувшись к Вайти, она сказала:

— Хорошая у тебя команда. Впервые в жизни вижу, чтобы киношники предпочли работать, нежели получить выходной.

— Они славные ребята, — согласился Вайти. — Но я бы предпочел поработать с ними завтра, чем принять их на собственных похоронах. — Одарив Рода, Гвен, Йорика, Чорной и брата Джоуи серьезным взглядом, он заявил: — Думаю, вам лучше отправиться со мной.

— Знаешь, Мирейн, даже не знаю, что тебе посоветовать, — смущенно проговорил Строганов. — Не знаю, где безопаснее: с нами или без нас.

— Я тоже не знаю, — отозвалась девушка, — но одной боязно.

Строганов кивнул:

— Понимаю. Тогда пойдем с нами.

И они поспешили, чтобы догнать остальных.

— Почему вы считаете, что нам следует пойти в казино? — спросил Род у Вайти, когда с ними поравнялись Строганов и Мирейн.

— Самое надежное и безопасное место, — объяснил Вайти. — За исключением «дома сновидений». Понимаете, там мы будем на людях, а хозяева таких заведений не любят неприятностей.

— Мне кажется, лучше было бы пойти в «дом сновидений», — высказала свое мнение Чорной и устремила вдаль мечтательный взор.

— Мне тоже так кажется, — проворчал Вайти. — Кто бы там за вами ни гонялся: агент ПИСК или еще кто-то, он в данный момент находится на свободной планете и обязан соблюдать местные законы. А хозяева «домов сновидений» очень хорошо умеют избавляться от нежелательных клиентов. — Он обратился к Роду: — Мы со Строгановым тоже не пользуемся большой любовью ПИСК.

Строганов кивнул:

— Они знают про наши съемки. И еще они знают, что система просвещения — злейший враг диктатуры.

— А самый простой способ прекратить ваши съемки — это остановить вас.

— Вот-вот, — вздохнул Вайти. — Как часы. Так что если какой-то агент охотится за вашей подружкой Чорной, он, вероятно, и нас не упустит.

Чорной резко остановилась.

— Ну все, всем пока, — сказала она и развернулась в противоположную сторону.

— Вернись, — позвал ее Йорик, протянул руку, но тут же отдернул, потому что Чорной ударила его. — Ну вот, видишь? Я же знал, что сумею остановить тебя.

— Не стоит вам разгуливать в одиночестве, мисс, — сказал Вайти. — Если по планете бродит наемный убийца, мы все в опасности. Если вы будете с нами, мы хотя бы сможем догадаться, где он.

Чорной растерялась.

Строганов кивнул:

— Легче пригнуться, когда знаешь, откуда в тебя полетят ножи.

— Вот речи истинного революционера, — пробормотал Йорик.

— Между тем «дом сновидений» исключается, — заявил Вайти. — Есть, видите ли, такая маленькая проблемка, как наличность. У меня ее при себе недостаточно.

Строганов кивнул:

— Все деньги вложены в съемки.

— У нас тоже с деньгами туговато, — признался Род.

— Когда ПИСК захватила власть на Терре, — продолжал Вайти, — они наложили лапу и на мои сбережения. Нет-нет, не то чтобы они их присвоили, нет, но мою переписку просматривают, и если я попрошу моего агента выслать мне чек, ему этого сделать не позволят. Так что денежки мои преспокойно полеживают на Терре, и, несомненно, моим потомкам они очень пригодятся лет эдак через пятьсот, но сейчас мне от этого, как вы понимаете, не холодно и не жарко.

Род задумчиво уставился в одну точку и проговорил:

— Вы предлагаете пойти в казино?

— Выбирайте, — с сухой усмешкой обернулся к нему Вайти. — Отранто ими, можно сказать, кишит. Как любая развлекательная планета. — Однако от него не укрылось выражение глаз Рода, и он вдруг усмехнулся и шлепнул себя по бедру. — Ну конечно! Если ваш дружок, священнослужитель, способен наладить статический генератор, он и рулетку расщелкает как нечего делать!

Брат Джоуи побледнел:

— Вы предлагаете мне испортить колесо рулетки? О боже, но ведь это будет воровство!

— А вы думаете, чем занимается это заведение? — требовательно вопросил Вайти. — Пойдемте, брат. Мы вас о многом не попросим. Лишь бы эта машина пару раз сыграла в нашу пользу, и все.

— Нет, — ответил брат Джоуи и решительно вздернул подбородок. — Я ни за что не совершу ничего такого аморального.

— Ну хорошо, сохраняйте свою безгрешность, — вздохнул Вайти. — Это очень похвально, брат, что вы держитесь своих принципов. Но тогда у нас нет никаких шансов попасть в «дом сновидений».

— Вовсе не обязательно. — Род устремил взгляд на жену. — На самом деле на уме у меня было вовсе не это.

Взгляд Гвен стал отстраненным.

— Речь о том, чтобы заставить какое-то вращающееся колесо остановиться тогда, когда мы этого пожелаем? Или чтобы пара костей упала так, как мы захотим?

— Да, милая, только и всего. Как думаешь, ты справишься?

— Буду рада попробовать, — ответила Гвен с улыбкой; из-за которой Род поежился. В конце концов он отлично знал, на что способна его супруга, если приняла решение.

Вайти сдвинул брови:

— Она что же, владеет телекинезом?

— Помимо всего прочего, — негромко проговорил Йорик.

— Славно, славно! — разулыбался Вайти и предложил Гвен руку. — Позвольте сопровождать вас, миссис Гэллоугласс!

— «Леди», — поправила его Гвен.

— А разве я могу появиться в обществе с кем-то еще? По крайней мере в таких местах, где меня могут увидеть репортеры. Пойдемте?

С этими словами Вайти под руку с Гвен направились к ближайшему казино. Род, Чорной, Йорик и брат Джоуи устремились за ними. Строганов и Мирейн переглянулись и пошли следом.

— Les jeux sont faits, — объявил крупье с широченными пышными бакенбардами, одетый в атласный смокинг. На плече у него красовалось чучело черного ворона. По крайней мере Роду показалось, что это чучело, а не живая птица, хотя она поворачивала голову и следила за ним рубиновой бусинкой глаза. Наверняка это был робот. Может быть, глаз был объективом камеры наблюдения?

— Les jeus sont faits, — повторил крупье. — Ставки сделаны.

— А может, «кости брошены»? — предложил Род.

— Non, monsieuer[16], — чопорно отозвался крупье. — За этим столом мы играем в рулетку, а не в кости.

— О, прошу прощения. — Род прикусил губу. Меньше всего на свете он желал, чтобы крупье его узнал.

Колесо рулетки завертелось, и Род зачарованно уставился на него. Он успел проиграть большую часть из тех десяти термов, что ему дал Йорик, к тому времени, как начал осваиваться с тем, как управлять шариком с помощью мысли. Но мало-помалу он начал отыгрываться и теперь уже выиграл семь игр из тринадцати. Этого хватило для того, чтобы вернуть проигранное и даже немного получить в плюс. Медленно, но верно Род увеличивал выигрыш, но не настолько резко, чтобы привлечь к себе внимание.

Поскольку этот кон Род решил проиграть, он обвел взглядом зал в поисках своих спутников. Их было легко разглядеть в толпе «оборотней», «вампиров», «фамильных привидений» и «аристократов-декадентов». Больше всего в казино оказалось последних. Похоже, в этом году они были в моде. Род не мог понять, что более привлекательно для туристов — аристократизм или декадентство.

А спутники Рода были одеты обычно — не считая Гвен, красовавшейся в платье эпохи Возрождения. Безусловно, это выглядело подозрительно, и это тревожило Рода, но поделать с этим он ничего не мог.

Однако его товарищи вели себя осмотрительно и крупных сумм не выигрывали. Вайти всех заранее самым тщательным образом проинструктировал. «Почаще проигрывайте, — сказал он. — Но время от времени выигрывайте столько, чтобы покрыть проигрыш и в целом не остаться внакладе. Но выигрывайте не более десятка термов за один раз. Когда мы сложим все наши выигрыши, нам хватит для того, чтобы купить себе надежное убежище».

Все старательно следовали заветам Вайти, и пока все вроде бы шло хорошо. Гвен была одной из множества игроков за столом для игры в кости. Стопка фишек у нее росла, пожалуй, немного быстрее, чем у других, но на это никто не обращал особого внимания. Йорик устроился за покерным столом и неплохо выигрывал. Вайти играл в вист и старательно доказывал, что игрок из него лучше, чем банкомет. Строганов и Мирейн резались в парный бридж и при этом отчаянно проигрывали — должен же был кто-то из компании проигрывать. Брат Джоуи с рассеянным видом расхаживал по залу.

Род с довольным видом развернулся к столу. Все шло по плану.

— Двадцать один, красное, — выкрикнул крупье, и Род устремил взгляд на стопку фишек, которую тот подвинул к нему лопаточкой. Затем он пожал плечами, сгреб фишки в пригоршню и отвернулся от стола.

— Мсье? — вежливо окликнул его крупье.

— Хочу остановиться, пока я в плюсе, — объяснил Род. — Я сейчас не рассчитывал на выигрыш. — С этими словами он удалился. Крупье проводил его взглядом. — Двадцать один, красное, — пробормотал Род, и это число ему кое о чем напомнило. Он направился к столу для игры в «блэк-джек». Его всегда интересовало, по-честному ли играют в эту игру в казино. Вот и представился шанс выяснить это. Кто еще мог лучше сыграть в «блэк-джек» против заведения, чем телепат?

За стойкой бара в дальнем конце зала вдруг погас экран большого головизора, что вызвало бурный протест у тех немногих посетителей, которые смотрели на редкость занудную мелодраму. Затем экран вспыхнул вновь, и на нем появилось огромное — три фута высотой — лицо красивого добродушного мужчины с сединой на висках.

— Сограждане, — с самым серьезным видом проговорил мужчина. — Власти Отранто получили предупреждение о том, что четверо опасных преступников совершили нелегальную посадку на поверхности нашей добропорядочной планеты вчера, под покровом ночи.

Род запрокинул голову, несколько секунд смотрел на экран, затем оправился от неожиданности и устремил взгляд к столу для игры в «блэк-джек». Боковым зрением он заметил, что его спутники сделали то же самое — все, кроме Гвен и Вайти, которые были настолько поглощены игрой, что, похоже, не услышали объявления.

— Эти преступники — беглые заключенные с каторжной планеты Вольмар, — продолжал диктор. — Верховный Вампир только что подтвердил это сообщение. Он полагает, что преступники беспрепятственно разгуливают по Отранто.

На экране появилось изображение Рода. Сходство было потрясающим. Наверняка его засняли в тот момент, когда он куда-то бежал. Слева в профиль он всегда на фотографиях получался неважно, однако Род, сердце которого учащенно забилось, вынужден был признать, что вышел он на снимке вполне узнаваемо.

— Этот человек, — продолжал диктор, — главарь банды беглых преступников. — В настоящее время он скрывается под именем Гэллоугласс.

Изображение Рода сменилось снимком Гвен. Даже на фотографии она была необыкновенно хороша.

— А это, — продолжал диктор, — его сообщники: женщина, выдающая себя за его жену…

Род быстро обвел взглядом зал и с облегчением убедился в том, что остальные завсегдатаи казино все свое внимание уделяют играм — вернее говоря, почти все. Никто из крупье на экран не смотрел. Банкомет за столом для «блэк-джека» сидел цепко сжав губы, но смотрел исключительно на карты. Наверняка служащие казино имели четкие распоряжения на случай подобных отвлекающих моментов и понимали, что могут вытворить шулеры, стоило бы им отвести взгляд от карт, рулетки или костей.

На экране тем временем возникло изображение Чорной.

— …молодая женщина, — продолжал диктор, — которая, без сомнения, не понимает, в какую компанию угодила…

— Двадцать одно, — признал банкомет и передал Роду фишку.

— А-а-а… благодарю вас, — отозвался Род, сложил фишки в кошель и встал. — Пожалуй, стоит выпить по такому поводу.

— …и наконец, четвертый член банды беглых преступников — мужчина на редкость отталкивающей внешности, — закончил перечисление диктор, как только на экране появилось изображение Йорика. — Пожалуй, он даже похож на животное.

— Между прочим, это о тебе говорят, — шепнул Род на ухо Йорику.

— Ни слова правды, — автоматически отозвался пещерный человек. — Не хотелось бы обижать вас, майор, но у меня такие карты пришли, что… А? Что вы сказали?

— Судя по всему, преступники вооружены и очень опасны, — сурово и торжественно объявил диктор, вновь появившись на экране. — Прошу вас, если вы считаете себя добропорядочными гражданами, ценящими собственную безопасность и безопасность нашей любимой планеты Отранто, немедленно сообщите в службу Общественной Безопасности, как только заметите кого-то из этих опасных преступников.

Диктор продолжал дальше вещать в том же духе. Йорик мрачно проговорил:

— Кажется, я начинаю схватывать…

— Он тоже, — заметил Род. — Схватить могут нас обоих не говоря уже о…

— И не говорите, — оборвал его Йорик и быстро обвел взглядом зал, выпрямился. Губы его тронула едва заметная усмешка.

— Проклятие! — прошипел Род. — Ты, похоже, ловишь кайф от всего этого!

— Нет, но меня это будоражит. Будь у меня другой характер, я бы сменил работу. — Он, прищурившись, посмотрел на Рода. — Послушайте: моя физиономия красовалась на экране. Меня могли узнать, вас тоже, а также Чорной и леди Гэллоугласс. Придется положиться на наших местных приятелей — надеюсь, они помогут нам выбраться из этого дерьма.

Род пристально уставился на Вайти, сидевшего за столом для виста:

— Думаешь, ему можно доверять?

— Вам история его жизни известна не хуже, чем мне, майор. Кроме того, как упоминали они со Строгановым, они тоже на крючке, как и мы.

— Ну, хорошо. Значит, мы им можем доверять — настолько же, насколько любому другому из здешних. — Род хлопнул Йорика по плечу. — Пожалуй, тебе стоит обналичить свои фишки.

Йорик кивнул:

— В конце игры. Не хотелось бы вызывать подозрения.

Это было все равно как если бы волк объявил, что не желает выделяться посреди стада овец, но Род смирился и перешел к столу для виста, где Вайти в это время страстно торговался. Его глаза горели боевым огнем. Род наклонился к нему и еле слышно пробормотал:

— Вечеринка закончена.

— Вы с ума сошли, — пылко возразил Вайти. — Мне такие карты пришли!

— Скоро сюда придут местные полисмены. Только что меня и троих моих спутников продемонстрировали в экстренном выпуске новостей, назвав опасными преступниками.

— Понял. Я заканчиваю игру, — объявил он партнерам, положил карты на стол «рубашкой» вверх, собрал фишки и встал. Банкомет одарил его изумленным взглядом, но Вайти уже решительным шагом направился к кассе, по пути бросив Роду: — Вам бы лучше собрать свою команду. А я позову Дейва и Мирейн..

Род кивнул:

— Встретимся у выхода. — Он направился к столу для игры в кости и протиснулся к красивой женщине, не спускавшей глаз с игральных кубиков. Она стояла прикусив нижнюю губу. Прядь волос прилипла к взмокшему от испарины лбу. — Прости, что отвлекаю тебя, милая, но, пожалуй, тебе пора закругляться.

— Я и сама хотела, но у них тут так много денег, что даже не знаю, как их все собрать.

— Вот слова настоящей хозяйки дома. — Род глянул на гору фишек на столе рядом с Гвен и в ужасе вытаращил глаза. — О боже! Нас ни за что не выпустят отсюда со всем этим!

— Уж конечно, ты мог бы сделать так, чтобы эти кружочки исчезли, а потом появились в другом месте, где мы могли бы их найти, — беспечно проговорила Гвен и потрясла кубики в кулаке.

— Нет! — прошипел Род. — Ты забыла, что говорил Вайти: если мы выиграем слишком много, у нас все отберут!

— Не отберут, пока я жива!

— Они справятся. Да им и напрягаться не придется. Только что в казино передали сообщение о том, что наша компания — беглые каторжники. И показали наши портреты.

Гвен побледнела и замерла:

— А почему же я не слышала этой вести?

— Ты… немного отвлеклась.

Гвен пару секунд помолчала, кивнула и проговорила:

— Верно.

Свободной рукой она резко подвинула половину фишек на середину стола. Крупье несколько мгновений изумленно таращился на нее. Но тут Гвен разжала пальцы, кубики покатились по столу и остановились. На кремовой слоновой кости чернели одинокие черные пятнышки.

Крупье шумно выдохнул и проговорил:

— Змеиные глаза!

— О! — С притворным отчаянием Гвен сжала кулаки. — Я проиграла! — Она шагнула ближе к столу и сгребла фишки в фартук. — Что ж, разумнее остановиться, пока это возможно.

— Да нет же, вы можете отыграться. Удваиваю ставку, — стал подначивать ее крупье.

Гвен решительно покачала головой:

— Благодарю вас, но я бы желала попытать счастья в той игре, где маленький шарик катается внутри колеса.

Крупье облегченно вздохнул, едва заметно улыбнулся:

— Ясно, леди. Хотите сыграть в рулетку. Ну, удачи вам.

И он осклабился, обнажив длинные клыки.

Гвен поспешила прочь рука об руку с Родом.

— Но почему же этот человек не узнал меня, если показывали наши портреты, как ты говоришь?

— Служащие казино предусмотрительно не обращали внимания на экран. Они могли подумать, что это чья-то уловка, что кто-то запустил фальшивую запись, чтобы другие в это время обчистили столы. — Род заметил, что Йорик отходит от зарешеченной кассы, убирая в карман куртки несколько чеков. — Ты должна отдать свои фишки человеку, который сидит за зарешеченным окошком, дорогая. Он даст тебе вместо них чеки.

Но почему он в заточении?

— Решетка защищает его от нас, а не наоборот. Как только получишь деньги, ступай к выходу, я встречу тебя там. А мне нужно вывести Чорной.

Род провел жену к кассе и оставил там, после чего отправился на поиски четвертого члена команды, но вскоре заметил около Чорной Йорика, который что-то шептал ей на ухо. Чорной выслушала его сообщение не моргнув глазом, но решила закончить кон. Род оценил ее поведение: Чорной не желала привлекать к себе внимание, невзирая на опасность. Обернувшись, он увидел Вайти, разговаривавшего с Мирейн, которая на глазах становилась все бледнее. Строганов задумчиво осматривал зал, делая вид, что его крайне заинтересовал рисунок обоев. Наверняка он искал взглядом выход.

И тут на глаза Роду попался брат Джоуи. Монах махал рукой, стараясь привлечь внимание Строганова. Судя по всему, катодеанец разыскал служебный выход. К Роду подошла Гвен, обескураженно покачивая головой и глядя на полученные у кассира чеки.

— Не могу поверить, что эти бумажки с чернильной надписью чего-то стоят, — призналась Гвен.

— Не сомневайся. Главное — успеть их потратить, пока нас не поймали. — Род взял жену под руку. — Давай пойдем к брату Джоуи, милая. Похоже, он обнаружил черный ход.

Гвен нахмурилась:

— А почему мы не можем выйти там же, где вошли?

— Ты говоришь о главном входе? Нельзя. Не исключено, что он охраняется. И потом, помнишь привратника? Ну, этого парня, наряженного призраком, с выбеленной физиономией и скучающим взглядом? Очень может быть, что он-то как раз видел выпуск новостей, даже если больше его никто не смотрел. Нет, лучше нам удалиться тем путем, какой нашел наш благочестивый брат.

Они были уже в десяти футах от двери, когда кто-то у них за спиной вдруг ахнул и вскричал:

— Это они! Те самые, которых по ящику показывали! Хватайте их!

— Все-таки нашелся кто-то особо наблюдательный! — простонал Род.

С десяток псевдо-Рочестеров и псевдо-Джен[17] оглянулись и уставились на Рода и его спутников, но повели себя на редкость учтиво и пальцами тыкать в них не стали. А вот их соседи — несколько дюжин псевдо-Байронов[18] и Уолстонкрафт[19] оказались не настолько вежливыми. Они дружно оскалились и принялись выкрикивать:

— Кто это такие?

— Преступники! Мы только что видели их в выпуске новостей!

— По головидению?

— В выпуске новостей?

— Преступники?

— Скорее! Нельзя дать им улизнуть!

— Держите их!

— Вон они!

За пару секунд компания лощеных, утонченных посетителей казино превратилась в вопящую толпу, бросившуюся на Рода и его товарищей.

— Следовало бы предположить, — процедил сквозь зубы Род, — что со скуки люди и не на такое способны. Нужно что-то делать!

Гвен, успевшая уйти вперед, вернулась к мужу:

— Но им не устоять против нас, господин мой. Их всего-то сотня, не более!

— Но этого слишком много для того, чтобы мы случайно не убили кого-то из них! Кроме того, если мы начнем усыплять их, они могут, падая, задеть тех людей, которые пытаются нам помочь!

Род заметил, что жена растерялась.

— Мне не по нраву бежать от подобных типов, господин мой.

— Понимаю, что ты имеешь в виду, но в данном случае осторожность превыше всего. Нам надо упорхнуть, дорогая!

К счастью, Гвен не поняла его буквально, но у выхода они оказались так быстро, как будто они действительно пустились в полет. Супруги Гэллоугласс остановились между Чорной и Мирейн как раз в то мгновение, когда брат Джоуи нажал на стенную пластину с надписью: «Посторонним вход воспрещен».

— Никогда так не мечтал оказаться посторонним! — воскликнул Род и подтолкнул к двери Мирейн и Чорной.

Мирейн остановилась у входа в «дом сновидений».

— Не нравится мне это, — недовольно проворчала она.

— Мне тоже не очень. На мой взгляд, тут слишком переусердствовали с элементами рококо, — проговорил Вайти, нахмурившись разглядывая фасад здания. — А уж все эти жирные ангелочки и вообще вне какого бы то ни было стиля. Но мы намерены купить услуги этого заведения, а не его декор.

— Ты прав. Мне в высшей степени безразлично, как это заведение выглядит. Мне не нравится эта идея, — Вайти. Мне нестерпима мысль о полной беззащитности!

— Угу, — буркнул Вайти. — Я понимаю, что ты имеешь в виду. Но увы, выбор у нас невелик.

— Да нет же никакой опасности! — возмущенно зыркнула на Вайти Чорной. — Можете считать, что в «доме сновидений» вы будете под такой же надежной охраной, как любой из служащих! Не сомневайтесь, мисс!

— Но почему же тогда меня бросает в дрожь при одной только мысли об этом?

— Потому что ты боишься развоплощения, — объяснил Строганов и заботливо обнял Мирейн. — Мы все этого порой боимся. Но в данном случае бояться глупо. Законы, оберегающие клиентов «домов сновидений», Мирейн, очень строги, и их соблюдение обеспечивается со всем старанием.

— Прости, что ты угодила в переделку вместе с нами, — сокрушенно проговорил Вайти, — но если агенты ПИСК и вправду попробуют обрушиться на нас, не исключено, что и тебе достанется.

— Ну, честное слово, вам не о чем волноваться, — лучисто улыбнувшись, заверила девушку Чорной. — Будет здорово, вот увидите! Если хотя бы половина того, что я слышала о «домах сновидений», правда, то вы поймете, что никогда в жизни еще так не развлекались.

Мирейн явно еще терзали сомнения, но она решительно прижала к груди свой микроноутбук и вместе с остальными переступила порог «дома сновидений».

Сотрудница заведения, одетая весьма легкомысленно, встретила компанию в фойе, весело улыбнулась, оценила гостей опытным взглядом профессионала и осведомилась:

— Вам отдельные сны или групповой?

Йорик нахмурился:

— Что такое «групповой сон»?

— Вы все будете подсоединены к одному компьютеру, — объяснила сотрудница, — и будете смотреть один и тот же сон. Прототипами героев будут только двое из вас, но участвовать будете вы все.

Вайти с опасением глянул на своих спутников.

— А как компьютер решит, кто из нас будет героем, а кто — героиней. Путем случайного выбора?

— Нет, компьютер производит выбор в соответствии с характером клиента. Но когда сны заказываются на группу, это стоит дешевле, в пересчете на каждого клиента.

— Дешевле? — насторожилась Мирейн. — И как же у вас определяется стоимость?

— За персональный сон каждому из вас придется уплатить по девятьсот тридцать семь квачасов, — пустилась в объяснения сотрудница. Не обратив никакого внимания на то, как при этом известии ахнул Род, она продолжала: — За всех получится около семи тысяч пятисот квачасов. А вот групповое сновидение стоит три тысячи квачасов на компанию до тринадцати человек.

— А нас восемь, — негромко сказала Мирейн Строганову. — Если мы закажем групповое сновидение, пожалуй, нашим беглецам еще и на полет до Терры останется.

— Не волнуйтесь за нас, — прошипел Род.

— Вот спасибочки, Дон Кихот, — фыркнул Вайти. — Не забывайте: чем скорее вы уберетесь с Отранто, тем безопаснее ситуация для нас.

— Ну почему об этом говорят всюду, где бы я ни оказался, — жалобно вздохнул Род.

— Размышления оставим на потом. Вайти учтиво кивнул сотруднице. — Мы решили остановиться на групповом сновидении, мисс.

Сотрудница взяла деньги и препроводила их в просторное помещение с низким потолком, где стояли десять кушеток с обивкой на разные вкусы, и предложила всем лечь, что спутники и сделали, бросая опасливые взгляды на установленное рядом с кроватями сложное электронное оборудование.

— Лежите спокойно, — посоветовала сотрудница. — Не бойтесь, больно не будет.

Все замерли в неподвижности, а сотрудница надела всем по очереди шлемы.

— Не волнуйтесь, — успокаивала она клиентов по ходу дела. — Никакие электроды вам в мозг не вживляются. Они только прикасаются к коже. Сновидения будут проникать в ваш мозг через черепные кости.

Не сказать, чтобы эти объяснения звучали вдохновляюще, однако все члены компании послушно выполнили рекомендации сотрудницы и приняли снотворное снадобье как хорошие мальчики и девочки. Снадобье оказалось густым и вязким, как сироп, а на вкус напоминало гранат.

— Теперь постарайтесь расслабиться, — распорядилась сотрудница. Однако снадобье подействовало настолько быстро, что все расслабились еще тогда, когда она еще не успела закончить эту фразу. Всех охватила приятная дремота. Спутники погрузились в блаженный сон.

Девушка огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что никто не подсматривает, и проворно шагнула в тень, отбрасываемую раскидистым деревом, что-то пряча за спиной.

— Сюда! — крикнула она. — Этот мерзкий насильник вырвался на волю! — Она вышла из-под дерева, и стало видно, какая у нее немыслимо большая грудь. — Проклятие, Девиз, и за что только мне достались такие здоровенные груди? Ведь у некоторых девушек их почти совсем нет!

Ее скотчтерьер смерил ее оценивающим взглядом и согласно гавкнул.

Девушка нервно осмотрелась:

— Проклятие, Девиз! Наверное, нам не стоило уходить с нашей улицы! Ох, не нравится мне эта старая окраина! — Она сглотнула подступивший к горлу ком. — Может быть, я бы не так боялась, если не была девственницей. Но все эти дома с привидениями стоят далеко от дороги… А как страшны эти костлявые деревья с коричневыми и грязно-серыми листьями, которые отрываются от ветвей и летят к земле, как призраки тоски. — Она нахмурилась и стукнула себя по лбу кулаком. — Да что это со мной? Никогда в жизни так не разговаривала!

Послышался заливистый лай. Девушка порывисто обернулась и увидела, что Девиз скачет за тусклой призрачной белкой.

— Девиз! — вскричала девушка и бросилась за собакой. Ее пышные юбки развевались на ветру. — Нет, Девиз! Туда нельзя!

Но пес, не разбирая дороги, мчался за скачущей белкой, а та, прыгая по толстому слою подгнившей опавшей листвы, добралась до полуразрушенного забора, перескочила через него и запрыгала дальше, по растрескавшимся камням извилистой дорожки, ведущей вверх по склону холма к дому весьма зловещего вида.

— Нет, Девиз!

Девушка попробовала открыть заржавевшие ворота. Это у нее не получилось, и она перелезла через забор. Подол ее юбки зацепился за один из ржавых железных кольев, но она отцепила юбку и, спрыгнув вниз, устремилась вдогонку за собакой.

Она уже почти нагнала пса около крыльца, но неожиданно распахнулась дверь, и белка юркнула в дом, а собака вбежала туда следом за зверьком. Девушка бросилась было за ними, но резко остановилась, увидев даму, стоявшую в дверях.

— Добрый вечер, милочка, — проговорила дама — высокая, стройная и бледная. Пожалуй, на щеках у нее было слишком много румян. Ее блестящие черные волосы каскадом падали на плечи, их кончики едва заметно изгибались кверху. Девушка вытаращила глаза, зажмурилась, снова открыла глаза. Возможно, она ошиблась, но ей показалось, что клыки у дамы чуть длиннее, чем следовало бы. И к тому же они были очень острыми.

— Входи же, — мурлыкнула дама и отступила назад.

Девушку охватил страх, но в доме находилась ее любимая собака, поэтому выбирать ей не приходилось. Медленно, неохотно она переступила порог.

Хозяйка дома закрыла дверь, пожалуй, чересчур проворно.

— Меня зовут Ль’Аж д’Ор[20], — представилась она. — А тебя?

— Петти, — смущенно, неуверенно ответила девушка. — Петти Пьюр[21]. — Она огляделась по сторонам. — Вот это да! Сколько у вас тут всяких старинных диковинок!.. Мамочки! А эта диковинка… пошевелилась!

— О? Да, это мой дядюшка. — Ль’Аж взяла за руку скрюченного, горбатого старика с редкими желтоватыми волосами, в блестящем черном костюме. — Петти Пьюр, позволь представить тебе Сукара Блютштайна[22].

Старик уставился на Петти выпученными глазами и широко ухмыльнулся. С одного из его длинных клыков стекла струйка слюны. Петти поежилась.

— Ах, как я посмотрю, ты обратила внимание на его прикус? — с улыбкой проговорила Ль’Аж и обнажила собственные клыки. — Это у нас семейное.

— А-а-а… ну… Рада познакомиться с вами, — промямлила Петти.

— Я тоже очень, очень рад, — прошамкал Блютштайн.

— Не раскрывай пасть слишком широко, старый тупица, — прошептала старику на ухо Ль’Аж, — не то отпугнешь ее. — Обратившись к Петти, она сказала громко: — Быть может, присядешь и отдохнешь? Сейчас я прикажу, чтобы принесли чаю.

Довольно скоро вошел дворецкий, и Петти ахнула от ужаса. Это был великан ростом футов семь, не меньше, и все, что на нем было надето, ему было мало. Ноги у него тоже были неимоверной величины, а его квадратную физиономию покрывали шрамы. Волосы свисали скомканными клоками разной длины. Веки великана были полуприкрыты, по обе стороны от шеи тянулись электрические проводки. Он угрюмо ухнул.

— Чаю, — резко распорядилась Ль’Аж и лучисто улыбнулась Петти. — Тебе со сливками или с лимоном, милочка?

— А-а-а… со сливками, пожалуйста. И с сахаром.

Петти в страхе прижалась к спинке высокого стула.

— А мне… мне томатного сока, — велела Ль’Аж. — И пирожных к чаю, конечно. Да… это все, Франк.

Дворецкий рыкнул и, шаркая, вышел из комнаты.

Петти опасливо, медленно отстранилась от спинки стула и выпрямилась.

— Кто… он такой? — дрожащими губами спросила девушка.

— О, всего лишь игрушка, которую я изготовила в часы досуга, — ответила, небрежно махнув рукой, Ль’Аж. — Ну а теперь, милочка, расскажи мне о себе. Есть ли у тебя родственники?

Дворецкий, шаркая и ворча, вошел в кухню. Тетушка Дилювиэн — потная толстуха в ярком, вырви глаз, платье до пола, оторвала взгляд от котла, в котором помешивала какое-то варево.

— Что, говоришь, она велела принести… Чаю? С чего бы это? Гостья? Невинная девушка? Ну еще бы! Конечно, они встретили ее с распростертыми объятиями! За много лет наконец-то — настоящая еда. А то ведь госпожа наша своим сынком сколько времени питалась, а уж чем господин, и подумать страшно… Родерик!

Дядюшка Родерик, старик горбун, занятый выдавливанием сока из помидоров, обернулся:

— А?

— Сбегай наверх да нацеди мне парочку унций.

— Но он уже давал вам пить сегодня, — возразил дядюшка Родерик.

— Особый случай, — буркнула Тетушка Дил. — Придется еще немножко нацедить.

— Она его вконец обескровит, — проворчал Родерик, но все же взял с полки небольшой кувшинчик и поплелся вверх по лестнице.

Одолев первой пролет, от миновал дверь, ведущую в спальню хозяйки, и вошел в соседнюю комнату. Комната была просторная и обставленная по-спартански. Дощатый пол без ковров, пустые бежевые стены. В углу стояла засохшая, всеми забыта я рождественская елка с разбитыми и растрескавшимися шарами и потускневшей и порванной мишурой.

Посередине комнаты стояла покрытая пылью старая кровать с пологом, а на ней лежало чье-то желтушное тело. Глаза человека были закрыты, его грудь едва заметно вздымалась и опадала.

— Бедняга, — проговорил со вздохом дядюшка Родерик, подойдя к кровати. Он уселся на стул с высокой спинкой и повторил: — Бедняга. — Затем он взял беспомощную, вялую руку молодого человека и повернул рычажок на канюле, вставленной в вену. Темно-красная жидкость закапала в кувшинчик. Как только стеклянный кувшинчик наполнился до отметки «2 унции», дядюшка Родерик перевел рычажок в первоначальное положение, вытер канюлю носовым платком и уложил руку юноши на кровать.

— Ну, ну, — проговорил он, хотя отлично понимал, что Мак Черч[23] его не слышит.

Когда горбун поднялся, его кости захрустели. Он со вздохом направился к двери, но на пороге обернулся, чтобы бросить взгляд на необыкновенно красивого молодого человека, чьи мускулистые плечи облегала простыня. Тот по-прежнему лежал с закрытыми глазами. Дядюшка Родерик вздохнул, сокрушенно покачал головой и закрыл за собой дверь.

Когда он спустился вниз, там его уже поджидал Сукар Блютштайн. Он чуть ли не набросился на горбуна. Жадно сверкая глазами, он вопросил:

— Набрал? Она у тебя?

— О да, господин Блютштайн, — горестно вздохнув, отозвался Родерик.

— О, счастье! О, блаженство! — вскричал Сукар Блютштайн и, роняя слюни, протянул к кувшинчику изогнутые пальцы с длинными ногтями. — Дай-ка я погляжу! Дай попробую… — Он умолк, когда Родерик поднял кувшинчик повыше и продемонстрировал хозяину две унции темно-красной жидкости. Блютштайн уставился на содержимое кувшинчика, в страхе поджал губы, заслонился руками. — А-а-а-а-ай! — вырвалось у него. — Унеси ее прочь! Унеси скорее прочь!

С этими словами он развернулся и, пошатываясь, направился к гостиной.

— Эх, бедолага, — вздохнул Родерик. — Тяжко ему приходится. Каково это — быть вампиром и чтоб тебя выворачивало при виде крови!

Сокрушенно качая головой и прихрамывая, Родерик вошел в кухню.

— Набрал? — осведомилась тетушка Дил.

— Само собой, — проворчал Родерик и подошел к жене. — Что, ты думаешь, он бы вскочил и принялся со мной драться, да? Уж два года, как он лежит без чувств. Бедный малый!

— «Бедный малый»! Нет, вы только послушайте! Чья бы корова мычала! Не ты ли нанес ему удар, от которого он похолодел, а? Не ты?

— Ну я, да только кто же думал, что он никогда не очнется? И потом, что же мне было делать, когда его матушка и его дядя явились к нам в дом и объявили, что теперь это их дом и что теперь мы им будем прислуживать?

— Ну и само собой, ты врезал по башке дубинкой как раз тому, кто нам и не думал угрожать!

— Так ведь он показался мне единственным из троих, кто мог быть опасен, — продолжал оправдываться Родерик. Он подтащил к двери стремянку и забрался на нее, держа под мышкой две доски и шнурок.

— А теперь ты что удумал, старый дурень? Сам ведь знаешь, от твоих ловушек толку чуть!

— Но надо же попробовать-то, а? — Родерик многозначительно глянул на варево, которое продолжала помешивать жена. — Или может, ты бросишь варить свое колдовское зелье?

Тетушка Дил подбоченилась и встала, закрыв собой котелок.

— А что же мне еще делать-то, как не зелье варить? Я же колдунья, как-никак!

— Вот и нет. Ты гадалка. — Родерик уложил одну доску поверх другой. — Всего-навсего старая цыганская гадалка. Вот почему небось от твоих зелий толку никакого нету. Но ежели ты не будешь хулить мои ловушки, так и слова не скажу про твои зелья. Ну, что ты туда подмешала на этот раз?

— Серебряную соль, — буркнула тетушка Дил. — А что в ведре у тебя?

— Вода, — ответил Родерик, поднялся повыше и водрузил ведро на импровизированную полку. — Всего лишь вода.

— Ну и что от нее проку?

— Может, и никакого, но все остальное я уже перепробовал. — Родерик привязал бечевку к ручке ведра и прижал другой ее конец к дверному косяку кнопкой. — И потом, в детстве я читал одну историю, так там…

— Там была ведьма, тупица ты старый, а не вампир!

— Ах, так вот почему ты подсыпала в свое варево соль серебра! А почему бы просто серебра не положить?

— Осторожно! — выкрикнула тетушка Дил, но створка двери уже распахнулась, и дядюшка Родерик рухнул на пол. Упало и ведро. Воды из него вылилось совсем немножко, после чего оно нахлобучилось на голову переступившего порог великана. На миг тот озадаченно замер, а потом с возмущенным ревом сорвал с себя ведро.

— Ох, ох, вот беда! — заахала тетушка Дил и бросилась к великану, стараясь заслонить собой Родерика. — Ты, племянничек, не обижайся. Понимаю, Франк, не больно-то приятно, когда тебя вот так окатывают водой, но она предназначалась не для тебя, а для старой злыдни и ее дядьки.

Монстр ворчал и рычал, протирая контакты на шее.

— Да, конечно, я понимаю, могло получиться короткое замыкание. Не сомневаюсь, дядя очень сожалеет, что все так вышло. — Тетушка Дил обернулась через плечо. — Ты сожалеешь, Родерик, да?

— Еще как… сожалею, — пробормотал Родерик, кряхтя, поднялся и принялся растирать ушибленную спину.

Монстр одарил его гневным взором и что-то неразборчиво прорычал, затем развернулся к тетушке Дил и проревел нечто вопросительное.

— Томатный сок? Да-да, он готов.

Тетушка Дил вылила содержимое кувшинчика в небольшой стаканчик и поставила его на поднос с чайными принадлежностями. Затем она взяла шейкер и уже была готова чего-то подлить в стаканчик, но Франк схватил ее за руку и, покачав головой, прорычал нечто отрицательное.

— Ну ладно, ладно, обойдемся без мышьяка, — проворчала тетушка Дил. — Но нужно еще лимонные дольки положить. Будь умницей, Франк, возьми их в холодильнике, ладно?

Монстр отвернулся, а тетушка Дил проворно схватила аптечный пузырек.

— Вот так! Крошечную щепоточку нитрата серебра… — Она вдруг замерла и прижала ладонь ко лбу. — Нет! Что это со мной? Почему я так себя веду? Я бы ни за что до такого не додумалась!

— Угу, — мрачно кивнул ее супруг. — Я понимаю, о чем ты. — Он зажмурился, немного постоял и снова открыл глаза. — Знаешь, — признался он, — у меня почему-то такое чувство, что я как бы и не Родерик. Как будто меня зовут как-то похоже, но не так…

— Ох, порой у всех нас бывают такие ощущения, — прозвучал вдруг ровный, аристократического звучания голос. — На самом деле тревожиться положительно не о чем. Это всего лишь фокус, который выделывают наши нейроны, только и всего. Нечто вроде deja vu[24].

— О нет! — воскликнул Родерик и в страхе закрыл лицо руками. — Это же старина Ник[25]!

— Не так уж я стар, — учтиво возразил весьма доброжелательно настроенный демон, поглаживая козлиную бородку. — К тому же я не сам старина Ник, а сын старины Ника. Но вы можете называть меня «Баззабиз».

— Что ж, тебе очень даже подходит, — заключил Родерик и сосредоточенно сдвинул брови. — А вот мне как себя называть?

— Родериком, — ответил дьявол, и в голосе его послышалась сталь. — И не смей даже думать о каком-нибудь другом имени! — Он тут же усмехнулся и смягчился. — Я хорошо знаю, как это бывает: каковы эти вспышки, проблески чувства, будто ты — кто-то другой. Не позволяйте этим ощущениям овладевать вами. Это всего лишь проявления внутреннего конфликта. У меня и у самого они случаются. Вы не поверите, но время от времени я ловлю себя на том, что говорю на церковной латыни!

— Что верно, то верно, — проворчал Родерик. — Слабо верится.

— Верите вы в это или не верите, значения не имеет! Вы будете делать то, что вам положено! — вскричал Баззабиз и обвел всех Т(#ИХ свирепым взглядом. — Я желаю, чтобы одно осталось ясным: вы — в моей власти и будете поступать, как я вам велю!

— Чертовски верно, — фыркнул Родерик.

— Хватит, наслушался! — проскрипев зубами, воскликнул Баззабиз, наставил на Родерика указательный палец, и на лбу и щеках у того появилось множество мелких красных точек. Родерик взвыл от боли, попятился и закрыл лицо руками, а Баззабиз расхохотался. — Псевдошершни! — довольно констатировал он. — И так будет всякий раз, когда ты посмеешь меня ослушаться. Ну да не переживай. Немного уксусных примочек и льда — и ты избавишься от боли… Эй, эй! — окликнул он тетушку Дил, которая пыталась незаметно выбросить шейкер в мусорное ведро. Наставив на нее указательный палец, демон велел: — Ну-ка, иди сюда и брызни-ка немножко в стаканчик! — Он повел пальцем, и, повинуясь этому движению, рука тетушки Дил против ее воли подняла шейкер и опрокинула часть его содержимого в стаканчик с кровью. Баззабиз довольно кивнул и похвалил старуху: — Вот умница. Теперь ты! — Он наставил указующий перст на Франка. — Неси немедленно поднос дамам!

Франк, что-то нечленораздельно бормоча и стеная, потоптался на месте, но поднос все-таки взял и развернулся к двери.

— Вот так-то лучше, — довольно кивнув, отметил Баззабиз. — Намного лучше. Итак, с этих пор вы все делаете, как вам говорят. И чтобы больше никакого этого тайного индивидуализма, понятно? Потому что я смотрю за вами и все вижу!

С этими словами он описал рукой круг над собой и исчез. Несколько мгновений в кухне слышалось приглушенное жужжание, но вскоре оно затихло. Франк вышел из кухни.

Родерик, испуская жалобные стоны, обклеил лицо маленькими пластырями, после чего вновь приставил к двери стремянку и поднялся по ней, держа ведро и две доски.

— Ты воды налить забыл, — ворчливо напомнила ему тетушка Дил.

Родерик простонал и спустился со стремянки.

Громко шаркая, Франк вошел в гостиную и поставил поднос на маленький столик, за которым сидели Ль’Аж и Петти.

— Хорошо, — бросила Ль’Аж. — Можешь идти.

Франк, ворча, удалился.

Дядюшка Сукар наклонился к столику, облизывая губы.

— Спокойствие, дядя, — строго остановила его Ль’Аж. — Ты получишь свое угощение. Но сначала — наша юная гостья.

— О, конечно, — еле сдерживаясь, кивнул Сукар. — Конечно…

— Какая красивая посуда, — восхищенно проговорила Петти. — Фарфор, да?

— О, благодарю, ты очень любезна, милочка, — улыбнулась Ль’Аж, наливая сливки в чашку Петти. — Да, это фарфор. Серебро, знаешь ли, это так безвкусно… — Она подала Петти тоненькую, почти прозрачную фарфоровую чашку и блюдце. — Пей, угощайся. А я, прости, чай пить не стану.

— Она должна выпить свой томатный сок, пока он не свернулся, — пояснил дядюшка Сукар.

— А, понятно, — кивнула Петти и тут же нахмурилась. — Чего-чего?

— Гм. Франк! — поспешно окликнула Ль’Аж.

Дворецкий, как всегда, немилосердно шаркая, вошел в гостиную.

— Дай мне огня, распорядилась Ль’Аж и вставила длинную сигарету в еще более длинный мундштук из слоновой кости.

Неприятно скалясь, Франк взял с каминной полки старинное огниво и кремень. Он ударил стальным огнивом о камень, искра попала на пучок ликоподия, и тот загорелся магниевой вспышкой.

Яркий свет озарил поверхность томатного сока в стакане, и подсыпанная туда соль преобразилась в картинку, изображавшую юношу прекрасного телосложения, который лежал на кровати в комнате наверху. Петти уставилась на дивное лицо этого Адониса и ахнула.

— А-а-а… — пробормотала она. — Надеюсь, вы меня извините, мне нужно… в туалет, попудриться.

Она отставила чашку и встала из-за стола.

— О, но здесь, внизу, у нас тоже есть туалет, — сообщила ей Ль’Аж.

— Почему-то мне кажется, что тот, что наверху, лучше, — отговорилась Петти и торопливо пошла к широкой витой лестнице, которая начиналась за аркой на выходе из гостиной.

— Франк, что же ты стоишь?! Скорее! Догони ее! — вскричала Ль’Аж.

Франк взревел, развернулся и неуклюже побежал следом за Петти. Но Петти оглянулась, в страхе вскрикнула и опрометью бросилась вперед.

Ль’Аж, однако, вовсе не имела намерений пассивно наблюдать за происходящим. Она поспешила вслед за медлительным Франком и, вбежав в коридор, ухватилась за рычаг, укрепленный на стене возле лестницы. Как только Петти ступила на лестницу, Ль’Аж нажала на рычаг, и первые три ступеньки провалились — под ними открылась потайная панель. Крик падающей в глубокий подпол Петти вскоре стих внизу.

— Вниз! — скомандовала Ль’Аж, устремив на Франка пылающий гневом взор и указывая на отверстие в полу.

Протестующе бормоча, Франк уселся на край дыры и свесил туда ноги — одну за другой.

— Быстрее, чудовище! Поторопись!

Франк проворчал что-то наподобие «нехорошо».

— Не смей меня поучать! — взвизгнула Ль’Аж и отвесила Франку пинок по заднице. Франк взвыл и исчез в дыре.

Он грохнулся на пол как раз в то мгновение, когда Петти в ужасе начала взбираться по лесенке, ведущей вверх из подпола. Франк испустил тяжкий вздох, с трудом поднялся на ноги и похромал к лесенке. Он добрался до нее тогда, когда Петти уже была наверху. Она, крича, стала барабанить в дверь и дергать засов. Франк дождался, пока она отдышится, и прорычал:

— Поверни.

— Что? — Петти уставилась на свою руку и поняла, что дергает дверную ручку. — О! Вот спасибо! — выкрикнула она, повернула ручку и выбежала в прихожую. Франк в это время добрался до середины лесенки.

— Лови ее, Франк! Держи, хватай! — неистовствовала Ль’Аж, но Петти уже повернула за угол и, добежав до лестницы, сиганула через дыру в полу. — Неужели никто здесь не способен сделать хоть что-то, как надо? — заорала Ль’Аж и изо всех сил навалилась на второй рычаг.

Со страшным грохотом ступени пришли в движение. Конечно же, они задвигались вниз. Петти в отчаянии вскрикнула и побежала вперед с удвоенной скоростью, но эскалатор успел набрать скорость, и девушке, при всех ее стараниях, удавалось только оставаться на месте.

— Лови ее, Франк! — вопила Ль’Аж. — Хватай же ее!

Франк наконец выбрался из подпола, страшным рыком выражая свое отвращение к погоне, и, повернув за угол, устремился к лестнице. Неловко перескочив через отверстие люка, он угодил на движущиеся ступени и предпринял отчаянную попытку взобраться по ним вверх. Он шагал широко, размашисто, но догнать девушку не мог, как ни старался. К слову сказать, старался он не то чтобы очень.

— Неумехи! Дилетанты! — возопила Ль’Аж. — В этом сюжете все сплошные дилетанты!

Она задрала голову и устремила взгляд на тяжелую бронзовую люстру, висевшую над лестницей, метнулась к стене и рывком открыла черную дверцу. Злобно скалясь, Ль’Аж нажала на рычаг рубильника и вдела руки в металлические перчатки. Заработали потайные электромоторы. Бронзовые гербы, служившие украшением люстры, вдруг превратились в две огромных руки, которые опустились вниз на цепях и потянулись к Петти. Вдруг бронзовые руки рванулись к девушке. Металлические пальцы скрючились. Петти с криком отскочила в сторону, и пальцы схватили воздух. От страха у Петти открылось второе дыхание, и она одолела еще две ступеньки. Великан беспомощно протягивал к ней руки.

А в кухню тем временем вбежал скотчтерьер и принялся ожесточенно лаять и рычать на Родерика. Родерик, стоявший на стремянке, нахмурился и глянул на пса сверху вниз:

— Что-что? Как ты сказал?.. Логическое несоответствие? Это в чем же оно, к примеру, проявляется?

Пес оскалился и один раз отрывисто тявкнул.

— Ага! — Родерик глубокомысленно вздернул брови, выпятил нижнюю губу. — Ну, если так рассуждать, то и мне, пожалуй, кажется, что…

Пес трижды гавкнул и зарычал.

— Франк не может долго работать без подзарядки, это ты верно говоришь, — согласился Родерик. — И действительно: очень странно, что парочка вампиров не закусала насмерть тетушку Дил и меня в то время, как они безраздельно завладели нашим домом…

Девиз отчаянно и гневно залаял.

— Проснуться? — Родерик нахмурился, покачал головой. — О чем ты толкуешь, не пойму? Мы вроде и не спим.

Лай скотчтерьера стал душераздирающим.

— Да о чем ты? Что это значит — «мы просто спим»? — Родерик опять озадаченно помотал головой. — Никак в толк не возьму.

— Не понимаешь, да? — язвительно проговорила его жена. — А вот я очень даже хорошо понимаю!

С этими словами она выбежала из кухни, а Девиз с победным лаем устремился за ней.

Тетушка Дил выбежала в прихожую, крича:

— Франк! Франк! Ох, кто бы ты ни был на самом деле! Ты должен проснуться! Ты слышишь меня? Слышишь! Так послушай! Франк, ты должен проснуться!

— Он занят делом! — взвизгнула Ль’Аж. — Зачем ты его отвлекаешь? Что это ты вздумала?

Франк продолжал рычать и беспомощно топтаться на движущейся лестнице.

— Он — очень примитивный андроид, — объяснил, появившись ниоткуда, Баззабиз. — Он не способен выполнять одновременно более одной команды. А вот ты — можешь! Сейчас же возвращайся на кухню, твое место там!

И он указал на дверь, ведущую в кухню.

— Мое место? — возмущенно вскричала тетушка Дил. — Только потому, что я — женщина? О нет! Ты узнаешь, кто я такая! Я леди и владею огромной силой!

— Вот повезло-то, — фыркнул Баззабиз. — Кухарка-активистка! Ну ладно, давай. Попробуй!

— Сгинь, провались! — выкрикнула тетушка Дил и швырнула в Баззабиза огненный шар.

Демона окутали синеватые искры. Он спокойно выдержал атаку, дождался, пока искры угаснут, и шагнул к кухарке, на глазах вырастая в размерах и приобретая все более угрожающий вид.

— Но… как же… Почему… — вскрикнула тетушка Дил и попятилась к дверному проему.

— Да потому, что ты всего-навсего…

Дверь кухни качнулась.

— Ой! — взвизгнул Баззабиз, когда дверь ударила по его физиономии. Улучив удобный момент, он переступил порог. Потирая ушибленный нос, он вперил взор в тетушку Дил. — Так вот.;. Все потому, что ты всего-навсего колдунья, старая ты крыса!

— Это неправда! — возмущенно вскричала тетушка Дил.

— Да-да, ты всего-навсего колдунья, а я — демон. Стопроцентный дьявол в расцвете лет и сил, и я намного более злобен, чем любая обычная колдунья… — Он вдруг прижал ладонь ко лбу и пошатнулся. — Что я такое говорю? Я не могу быть злобным… Я не Должен! Я не должен поддаваться… О нет, я должен! Если кто-то и обязан творить здесь всяческие переполохи, так это я! — Он опустил руку и уставился на… Гвен. — На чем остановился-то?.. Ах да! — Баззабиз довольно осклабился. — Демон более злобен, чем любая колдунья, и потому я более силен. Вот, черт подери, в чем все дело!

Но тетушка Дил и не подумала устрашиться. Она выпрямилась, горделиво запрокинула голову и устремила на демона гневный взгляд.

— О нет! Зло не может быть источником силы! Я по крайней мере черпаю силу не у Зла! Ибо я — никакая не тетушка Дилювиэн, а Гвендилон Гэллоугласс, самая могущественная из колдуний Грамерая!

Родерик вздрогнул и уставился на нее. Зажмурился, энергично помотал головой.

— Я — Гвен Гэллоугласс, — вскричала старуха гадалка, — и я не потерплю подобных выходок и…

— Заткнись, идиотка! — взвизгнул Баззабиз. — Ты угробишь всю систему!

Он поднял руку, и в его пальцах возникла шаровая молния.

— Осторожнее, Гвен! — выкрикнул старик горбун, бросился к жене и оттолкнул ее плечом в сторону. Огненная сфера просвистела в воздухе, а кухарка нырнула головой вперед в кухонный лифт.

Родерик взвыл, вскочил на ноги, ухватился за веревку лифта. Кабинка поплыла вверх.

— Нет уж, за эту веревку ухвачусь я! — рявкнул Баззабиз и оскалился, но тут зазвенел колокольчик, а Родерик прокричал:

— Второй этаж! Постельное белье и мебель для спален! Все выходят! Лифт дальше не идет!

— Прочь с дороги! — проорал Баззабиз. — Пусти меня к этому лифту!

Родерик захлопнул дверцу лифта и, развернувшись, встал лицом к лицу с демоном, выпрямился и сложил руки на груди.

— К какому такому лифту?

— А вот к этому, к этому лифту! К тому самому, к которому ты прислонился!

Родерик покачал головой:

— Сроду тут никакого лифта не бывало. Это всего лишь плод твоего воображения.

— Что ты несешь?! — взвыл Баззабиз. — Я его видел своими собственными глазами!

— Да? Но разве можно доверять ощущениям? Это ведь могла быть всего-навсего галлюцинация, понимаешь?

— Странно… — озадаченно нахмурился демон. — Но если так рассуждать, то потом ты заявишь, что вся вселенная — это майя, иллюзия!

— А разве нет? — требовательно вопросил Родерик. — Так и есть — если ты, конечно, праведный индуист.

— А я не индуист! Я праведный католик! — Баззабиз застыл на месте, ошарашенный собственными словами. — Что я такое… говорю?

— Что ты праведный католик, — спокойно ответил Родерик.

— Да, да! Я праведный католик!.. Да нет же! Я хотел сказать, что я — неправедный католик! Нет!!! Я хотел сказать…

— Ты хотел сказать, что ничего не существует. — подсказал демону Родерик.

— Вот-вот! Ничего не существует! Никого из вас! Вы все — всего лишь продукты моего воображения! И все это — только сон! НЕТ! Я не мог такого сказать!

— Вот видишь? Даже твои собственные слова — и те не существуют! — покачав указательным пальцем, сказал Родерик. — Если на то пошло, и тебя самого не существует!

— Что ты болтаешь? Конечно же, я существую!

— Да? А откуда ты знаешь, что существуешь?

— Да оттуда, что я думаю! Я мыслю! Cogito, ergo sum[26]! — Баззабиз испуганно прижал ладони к губам. — Ой, мамочки! Это же… латынь!

— Прикуси язык! — посоветовал ему Родерик. — И рот прополощи!

— Какое там — «прополощи»! — махнул рукой Баззабиз. — Сказал бы лучше: «известью почисти». Ну или раскаленными угольями, на худой конец… Как ангел очистил уста пророка Исайи[27]… О черт! По-мо-ги-те!!!

Баззабиз в ужасе бросился наутек и растаял в воздухе.

— Запашок, доложу я вам, — брезгливо поморщился Родерик. — Тьфу! Теперь я понимаю, почему в храмах используют благовония… Ладно! За работу!

С этими словами он весело захромал в прихожую, где все еще грохотал эскалатор и где Франк по-прежнему безуспешно старался догнать Петти, а та усиленно бежала на месте, то и дело уворачиваясь от бронзовых лап, болтавшихся на цепи, тянувшейся от люстры.

Родерик, прихрамывая, подбежал к лестнице, открыл дверцу сбоку от нее, сорвал с ноги деревянный башмак и прокричал:

— Долой господ!

Затем он проворно швырнул башмак в отверстие за дверцей, захлопнул ее, и внутри механизма что-то взорвалось со звуком, напоминавшим пушечный выстрел. Эскалатор остановился.

Петти стрелой преодолела оставшиеся ступени и влетела в комнату на втором этаже.

Франк с размаху рухнул на ступеньки во весь рост.

Вбежав в спальню, Петти захлопнула за собой дверь. На шнуре рядом с дверным косяком висел засов с погнутым штырем-предохранителем. Петти вставила засов в скобы и ухитрилась засунуть в отверстие штырь.

— Беги за ней, идиот! — бушевала внизу Ль’Аж.

Франк с трудом поднялся на ноги и зашаркал вверх по лестнице, бормоча проклятия.

— Взломай дверь! — взвизгнула Ль’Аж. — Вытащи ее оттуда!

Франк послушно забарабанил в дверь кулаком.

Предохранитель держался.

Петти развернулась и прижалась спиной к двери. Она тяжело дышала, ее грудь высоко вздымалась и опадала.

Свет керосиновой лампы озарил лицо Сукара. Он стоял на коленях около кровати, гладя руку Мак Черча и стеная:

— Очнись! Очнись же! О, я знаю, это бесполезно, я столько лет пытался пробудить тебя, и все же я не оставлю попыток сделать это! Быть может, в один прекрасный день ты откроешь глаза. Проснись, Мак Черч! Твое имя должно послужить тебе защитой. Признаю, я очень дурно поступил, когда так сильно ударил тебя! Но я никак не думал, что от моего удара ты лишишься чувств! Я не хотел, чтобы так вышло, и заверяю тебя: я не отведал ни единой капельки твоей крови! Я никогда не желал становиться вампиром, но у моей матушки на этот счет были свои планы. Понимаешь, это не моя истинная роль, это не я, я не такой! Нет, я ничего не имею против вампиров, но я не выношу вида крови! По крайней мере мне неприятен вид крови тех людей, которые мне нравятся. — Он вдруг задумчиво склонил голову набок. — А ведь это мысль! А как насчет крови тех людей, которые мне не нравятся? Ну вот взять хотя бы Ль’Аж, для примера, — может быть, она пришлась бы мне по вкусу? Быть может, я возжаждал бы ее крови? Что бы я ощутил, если бы мне представился шанс укусить ее? О, это было бы совсем, совсем другое дело!

Петти не отрывала глаз от прекрасного, мускулистого юноши, лежавшего на кровати без чувств. Она восхищенно ахнула. Крючки и петли на ее корсаже не выдержали, застежка треснула, и ее пышная грудь предстала на всеобщее обозрение.

Мак Черч, похоже, услышал треск и пошевелил головой.

Петти этого не заметила, хотя и глядела неотрывно на свой идеал мужской красоты.

Мак Черч заспанно заморгал и вперил взор в полуобнаженную девушку. Наконец осознав, кто перед ним, он проворно скатился с кровати, алчно сверкая глазами. Он был голый, и Петти это заметила, но в следующее мгновение она оказалась в его объятиях. Она не видела ничего, потому что впервые в жизни испытала сладость долгого страстного поцелуя.

Вдруг в стене со стуком открылась дверца лифта, и в комнату влетела тетушка Дил. Она подбежала к Мак Черчу и Петти, принялась трясти их и кричать:

— Проснитесь! Вы должны проснуться! Разве вы не понимаете, что вы спите? Это всего лишь сон, сон!

— Если это сон, то я готова не просыпаться вечно, — пробормотала Петти и крепче обняла возлюбленного.

— Нет! Говорю вам — нет!!! — Тетушка Дил схватила Мак Черча за руку и потянула изо всех сил, пытаясь оторвать его от девушки. Но Мак Черч стоял непоколебимо, словно скалы Гибралтара — как будто его коматозное состояние стало из горизонтального вертикальным. — Нет, нет! — заливаясь слезами, кричала тетушка Дил. — Неужели вы не знаете, как близко страшное мгновение, когда сюда, взломав дверь, ворвется это чудовище, Франк!

— Ну все, все, побаловались и хватит! — крикнул Баззабиз, выбравшись из кабинки кухонного лифта. — Оставьте в покое это тело!

Тетушка Дил развернулась к нему и встала, раскинув руки, заслоняя собой влюбленную парочку.

— А ты как оказался в этих покоях?

— Материализовался, чтобы оказаться подальше от твоего муженька, — ответствовал Баззабиз и направился к ней походкой крадущегося тигра, злобно сверкая глазами. — А теперь ступай на кухню! Твое место там!

— А ты ступай к дьяволу, ибо твое место — там!

— Ах-ах-ах! Конец сцены! — Баззабиз помахал руками перед лицом, крутанулся на месте и указал пальцем на дверь. — Следующая сцена!

Изогнутый штырь засова согнулся окончательно. Дверь с треском упала внутрь комнаты. Франк прошаркал по ней, следом за ним в комнату ворвалась Ль’Аж, глянула на Петти и Мак Черча и, визжа, метнулась к Петти. Запустив длинные скрюченные ногти в руку девушки, она оттащила ее от Мак Черча и нацелилась клыками в ее нежную незащищенную шею.

Ее подбородок ударился о выставленную руку Мак Черча. Он грубо оттолкнул Ль’Аж:

— Прошу тебя, мама, не надо! Уж лучше я это сделаю сам.

И он вновь прижал к себе Петти.

— Ах, юная любовь! — вздохнул Родерик, заглянув в комнату, и нахмурился. — Однако эта сцена мне что-то напоминает. Хотелось бы вспомнить, что именно…

— Не стоит напрягаться, — поспешно проговорил Баззабиз. — Это всего лишь минутная аберрация…

Обводя взглядом присутствовавших, Родерик остановил его на тетушке Дил. Он изумленно покачал головой:

— Понимаю, звучит забавно, но почему-то мне захотелось сейчас оказаться рядом со своей старушенцией.

Он шагнул в комнату как раз в тот самый момент, когда Ль’Аж, злобно взвыв, бросилась на Петти с кинжалом в руке.

Девиз с лаем кинулся ей под ноги.

Ль’Аж запнулась и рухнула на пол с воплем такой громкости, что от него проснулись бы летучие мыши, пребывающие в спячке.

Родерик, спеша к тетушке Дил, зацепился за высохшую елку. Елка закачалась.

— Нет! — яростно завопил Баззабиз. — Держите елку! — Он бросился к качающемуся деревцу, но оно упало и обрушилось на Ль’Аж. Голова у той запрокинулась, глаза выпучились, рот открылся, но она даже крикнуть не успела — замерла в неподвижности.

— Ну кто бы мог подумать, — пробормотал Родерик во внезапно наступившей тишине. — Мишура-то, оказывается, серебряная была.

— Еда! — вскричал Сукар и радостно бросился к Ль’Аж. — Наконец-то! Наконец появилось нечто, во что я могу запустить мои зубы! — Он схватил безжизненное тело Ль’Аж за плечи, запрокинул голову, обнажил клыки… и застыл в изумлении. — Ой! — вырвалось у него. — А… как же это делается-то? Столько времени прошло, что я не могу вспомнить!

— Да как раз так, как вы делаете, — поторопил его Родерик. — Обнажите ее шею да кусайте!

— Не надо ему подсказывать! — крикнул Баззабиз, накрыл когтистой лапой рот Родерика, и Родерик брезгливо поморщился от неприятного запаха. — У тебя ничего не выйдет, — заверил он Сукара, — …без приправы.

— Без приправы? Ах, ну да! Конечно! Я вспомнил! — Сукар сунул руку в карман пиджака и победно извлек оттуда солонку. — Я всегда ношу ее с собой, чтобы подсаливать мой томатный сок!

— Нет! — взвыл Баззабиз. — Не смей касаться ее этим!

— Это почему же? — полюбопытствовал Родерик.

— Потому… потому… — весь дрожа, отозвался Баззабиз, — да потому, что этого нет в сценарии!

— А что такое «сценарий»? — нахмурившись, поинтересовалась тетушка Дил.

— Всего-навсего предсказание, — заверил ее Родерик. — Ничего такого, что нельзя было бы изменить.

— Нельзя, нельзя ничего менять! — завопил Баззабиз. — Как написано, так и должно быть!

— Но мы не обязаны этому следовать. Мы — хозяева собственных поступков.

— Ересь! — взвизгнул Баззабиз.

Девиз подскочил к Родерику и загавкал.

— Что говоришь?.. Он боится? Да-да, это я вижу… А это значит… что? А-а-а, на самом деле он не должен бояться? А почему?.. Потому, что если бы он и в самом деле обладал властью над нами, у него не было бы никаких причин для страха? Гм! Славно сказано!

Родерик просиял.

Баззабиз уловил ход его мыслей и содрогнулся:

— Я запрещаю тебе думать! Это аморально! Тут за всех думаю я! И буду думать!

— Нет, не будешь, — рассудительно проговорил Родерик и покачал головой. — Ты будешь следовать сценарию. — Он сдвинул брови и уставился на демона. — А что это ты так напрягся-то?

— Не знаю, — ответил Баззабиз, дрожа с головы до ног. — Правда не знаю.

Родерик поджал губы:

— А не может ли быть так, что на самом деле ты хочешь, чтобы Сукар воспользовался этой солью?

— Лично я предпочитаю селитру, ответил Баззабиз. — Ведь я как-никак демон.

— Спасибо за подсказку, — успокоил его Родерик, — я возьму это на заметку. Подумаю.

— Вот этого я и боюсь?

— Чего? Того, чтобы люди думали? — Родерик понимающе кивнул. — Разумно. Ведь тогда трудно предвидеть, что произойдет. Жизнь становится совершенно непредсказуемой. А я как раз сейчас думаю.

Баззабиз, продолжая дрожать, кивнул:

— Ага. И проявляешь собственную волю.

— Ну да, — кивнул Родерик.

— И очень скоро проснешься, — подсказала ему тетушка Дил.

— Похоже, — снова кивнул Родерик и нахмурился. — Просто никак не могу вспомнить, кто же я на самом деле.

— Родерик, — торопливо проговорил Баззабиз. — Всего-навсего старый горбун Родерик.

— Тепло, — сдвинув брови, отозвался Родерик. — Тепло. И даже, пожалуй, слишком тепло.

Сукар прижал ладонь ко лбу:

— А если подумать… Я ведь тоже был кем-то…

— Ты и сейчас такой, — буркнул Баззабиз.

— Нет, — возразил Родерик. — Сейчас он такой, каким ты его желаешь видеть. И делает то, чего ты от него хочешь. Ты, следуя сценарию, желаешь, чтобы все мы просто-напросто выполняли твои приказы.

— Да! Какая дивная жизнь, а? Такая спокойная! Такая гармоничная!

— НЕТ! — вскричали все хором — все, кроме Ль’Аж, которая уже окоченела, и кроме Петти и Мак Черча, губы которых снова слились в продолжительном поцелуе.

Баззабиз в отвращении скривился:

— Какое… возмутительное развитие событий!

— Неплохая мысль! — вскричал Сукар. — Давайте возмутимся! Давайте учиним революцию!

— Заткнись! — прошипел Баззабиз.

Но Сукар не унимался:

— Лично я начинаю вспоминать, что я — на самом деле не я. По крайней мере — не Сукар Блютштайн.

— Заткнись! — вновь выкрикнул Баззабиз.

— Нет, это ты заткнись, — поправил его Родерик. — Слово имеет Сукар.

— А кто тут назначил тебя председателем собрания? — осклабился Баззабиз.

— Я сам и назначил.

— А я требую импичмента для Баззабиза! — прокричал Сукар. — Требую его отстранить!

Девиз отрывисто тявкнул.

— Он говорит, что ведет протокол, — пояснил Родерик. — Все согласны?

— Да! — выкрикнули хором тетушка Дил, Родерик и Сукар. Девиз весело залаял.

— Единогласно, — заключил Родерик, — за исключением Ль’Аж, которая не в состоянии принять участие в голосовании, а также за исключением Петти и Мак Черча, которые пребывают в забвении. Решение прошло, и твое время, Баззабиз, тоже.

Вы не можете этого сделать! — пискнул Баззабиз.

— Насколько я помню, мы только что это сделали.

— А я помню кое-что еще! — крикнул Сукар. — Я помню, что тот, кто меня накормил какой-то гадостью, должен был всего-навсего усыпить меня и повысить мою чувствительность к гипнозу! Но получилось нечто большее: вышло так, что я стал желать поступать так, как мне диктует этот свергнутый тупица!

— Без оскорблений! — возмутился Баззабиз, но тетушка Дил подхватила:

— Я тоже это поняла!

— Присоединяюсь, — подтвердил Родерик.

Девиз тявкнул и зарычал.

— Он говорит, — перевел Родерик, — что тот препарат, который производит такое действие, обычно называют «зомбирующим».

— Я отрицаю это! — выкрикнул Баззабиз и замахал руками. — Все отрицаю! Я этого не делал! Я не давал такого приказа! Никто мне не велел…

— В это я склонен поверить, — кивнул Родерик. — Вероятно, ты — такой же несчастный зомби, как все мы. Но почему-то ты оказался более готов к тому, чтобы все делать согласно сценарию.

— Но ведь это значит, что он выступает в роли того, кто озвучивает сценарий! — воскликнул Сукар.

— Верно, — согласилась тетушка Дил и задумчиво сдвинула брови. — Но на самом деле мы не знаем, что прописано в этом «сценарии», и не понимаем, чего он хочет от нас.

— И потому, — с радостной улыбкой проговорил Сукар, — если нам удастся проснуться, нам не придется больше слушать всяческие глупости про этот сценарий!

— Нет! — возопил Баззабиз с пеной у рта. — Вы не можете! Так вы уничтожите всякое подобие порядка! Это неразумно! Это все равно что играть в кости со вселенной!

— Но зато мы обретем способность поступать так, как сами считаем правильным.

— Ну вот! Договорились! Это же будет полный хаос!

— Но мы все проснемся и перестанем быть зомби, — заметил Сукар.

— Анархия!

— Хватай его!

Все дружно набросились на Баззабиза, а тот слишком поздно осознал, что происходит, и не успел отскочить в сторону. Демон метался, выл и пытался вырваться, но Сукар и Родерик прижали его в полу, а тетушка Дил уселась ему на ноги. Родерик крепко ухватил демона за руки, а Сукар приготовил солонку.

— Вы… не можете… — вопил Баззабиз. — Это… аморально! Это неэтично! Это против всех…

— Желательно, чтобы он рот раскрыл, — заметил Родерик.

— Я не промахнусь, — заверил его Сукар и не промахнулся.

Баззабиз конвульсивно сглотнул, выпучил глаза, замер, начал дико дрожать — и вдруг исчез без следа.

Тетушка Дил шлепнулась на пол и в изумлении уставилась на то место на полу, где только что лежал демон.

— Ой, — вскрикнула она. — Куда же он подевался?

Девиз радостно залаял.

— Он говорит, — объяснил Родерик, — «туда, откуда пришел».

— Но куда именно? — спросила тетушка Дил.

— Этого никто из нас не знает, — сказал ей Сукар и посмотрел на Родерика. — А ты знаешь, откуда ты взялся?

Родерик уставился в потолок, нахмурился и покачал головой:

— Точно не знаю. Никак не могу вспомнить до конца… Он говорит, что про себя все знает, — перевел Родерик. — Он говорит: «Я — нотем-модем четыреста девять, компьютерный блокнот, и я знаю, откуда я взялся. Но откуда взялись вы все, зомби?»

Сукар пожал плечами:

— Честно говоря, я понятия не имею.

— Я тоже, — признался Родерик.

— И я, — подхватила тетушка Дилювиэн. — Однако я знаю, что мы должны проснуться.

— Славно подмечено. — Родерик поднял руку, вытянул указательный палец, указал на раскрытый рот Ль’Аж. — Маэстро, будьте так добры…

— С превеликой радостью, — кивнул Сукар и отсыпал немного соли в рот Ль’Аж.

Вампирша мгновенно испарилась, и все остальные в изумлении уставились на опустевший пыльный дубовый паркет.

— Получилось! — восторженно воскликнул Родерик. — Теперь примемся за более тяжелую работу. — Давай-ка, старушка, хватай его, а я возьму на себя ее, — распорядился он.

— Почему-то мне не нравится, как это звучит, — проворчала тетушка Дил, но ухватилась за бицепсы Мак Черча, а Родерик — за плечи Петти.

— Так, Сукар, — распорядился Родерик, — приготовь солонку к бою. — Давайте… На счет «три»… Раз, два, три!!!

Они с тетушкой Дил одновременно рванули на себя влюбленных. Послышался звук наподобие того, который издала бы большущая присоска, оторванная от гладкой поверхности. Петти и Мак Черч, раскрыв рты, уставились друг на друга.

— Есть контакт! — вскричал Сукар и щедро попотчевал их солью.

Влюбленные оторопело закрыли рты, одновременно сглотнули соль и… начали таять. Обиженная Петти потянулась к исчезающему Мак Черчу, но и сама через мгновение пропала, как не бывало.

— Получилось! — потирая руки, прокричал Сукар. — А теперь вы, все трое, в шеренгу — стройсь! Смирно! Рты от-крыть!

Родерик и тетушка Дил вытянулись по струнке рядом друг с другом. Девиз пристроился у ног старушки. Шукар прошествовал вдоль шеренги, угощая всех по очереди солью. С той же очередностью все, включая собаку, исчезли. Сукар с некоторым испугом обвел взглядом опустевшую комнату и впервые услышал, как завывает ветер в пустых углах огромного дома. Оставшись один, Сукар шмыгнул носом, утер набежавшие на глаза слезы и с грустью проговорил:

— Как мне всех вас не хватает…

С этими словами он запрокинул голову, открыл рот, насыпал себе на язык соли и исчез.

Один за другим спящие начали пробуждаться. Они открывали глаза, жмурились от яркого света, а потом стали пытаться подняться с кушеток.

Служащая «дома сновидений» в ужасе смотрела на них. Наконец, оправившись от потрясения, она вскочила и выбежала из комнаты, крича:

— Позовите хозяина! Эти клиенты только что проснулись… Они проснулись до того, как сон закончился!

Род застонал и свесил ноги с кушетки:

— У меня такое чувство, будто в меня только что угодил метеор!

Мирейн, часто моргая, сползла с кушетки и попыталась встать на ноги, но у нее подогнулись колени, и она вцепилась в обивку. Строганов с испуганным криком соскочил со своей кушетки, но Мирейн остановила его:

— Нет-нет, со мной все в порядке. Но… но спасибо тебе, Дейв…

Она смущенно покраснела.

Род нахмурился, гадая, к чему бы этот румянец, но одернул себя и занялся более насущными проблемами.

— Всем вести себя спокойно! — крикнул он. — Помните: шлемы надо снимать осторожно! Думаю, их можно было бы без особых опасений и сорвать с себя, но лучше не рисковать.

Брат Джоуи последовал совету Рода и осторожно снял с головы шлем, подержал его в руках, с отвращением глядя на него, и брезгливо отшвырнул.

А Чорной шлем сняла с явным сожалением.

— А здорово было, между прочим, — проговорила она со вздохом.

Род удивленно уставился на нее:

— Наверное, ты была Ль’Аж д’Ор.

В комнату вбежал приземистый коротышка в рабочем комбинезоне:

— Так, что у нас тут происходит?

Род почувствовал, как волосы в него на затылке встали дыбом.

— А вы кто такой, черт бы вас побрал?

— Я Рокса, директор. Как это, интересно знать, вы проснулись до окончания сновидения?

— О, на этот вопрос ответить очень легко, — отозвался брат Джоуи. — Видите ли, согласно общепринятым суевериям, можно снять заклинание с зомби, насыпав ему в рот соли. Безусловно, затем следует заштопать его губы, чтобы он не выплюнул соль. А когда он очнется от заклятия, он может попытаться убить тебя. Но потом он должен как можно скорее вернуться туда, откуда пришел, — то есть в могилу.

Рокса нахмурился:

— Какое это имеет отношение к вашему пробуждению, хотел бы я знать?

Брат Джоуи пожал плечами:

— Сны — это фантазии, поэтому символы суеверий срабатывают внутри структуры мира снов. Когда мы во сне осознали, что нас напичкали зомбирующим зельем, мы насыпали соли в рот друг другу — и символика сработала: мы вернулись туда, откуда пришли, — то есть сюда.

— «Зомбирующее зелье»? — переспросил директор «дома сновидений», переводя взгляд с одного клиента на другого. — А кто хоть слово сказал о «зомбирующем зелье»?

— Я.

Все изумленно обернулись. Тоненький голосок доносился с кушетки Мирейн, где лежал ее микроноутбук.

— Я — нотем-модем четыреста девять, и я имею возможность налаживать беспроводную связь с большими компьютерами и взаимодействовать с человеческим мозгом. Я установил симбиоз с моим оператором.

Мирейн побледнела и вытаращила глаза.

Строганов схватил ее за плечи:

— Спокойно, детка. Понимаю, в это трудно поверить, но у любого художника со временем развивается особая связь с его инструментами.

Мирейн схватила с кушетки микроноутбук и прижала его к груди.

— Соответственно, — продолжал разглагольствовать маленький компьютер, — когда мой оператор погрузилась в состояние сна, я участвовал в этом сновидении вместе с ней. Однако, будучи электронным устройством, я оказался неуязвимым к действию вышеупомянутого препарата и потому был способен осознать, что данное сновидение небезопасно и отнюдь не является приятным убежищем, какого искали мой оператор и ее спутники.

— Ну, это я не знаю… — проворчала Чорной.

Строганов покачал головой:

— Грязные игры. Не говоря уже о персонажах.

Рокса вздернул подбородок, сощурился:

— Если вам, гражданин, не нравятся мои сны, то можете создать свои собственные.

— Могу, это точно, — кивнул Строганов.

— Смею вам напомнить о том, что зомбирующие препараты не слишком законны, — заметил Род. — А клиентам, просматривающим сновидения, должен гарантироваться определенный уровень безопасности.

Рокса нетерпеливо пожал плечами:

— Ну, хорошо. Допустим, я не совсем точно выполнил пару-тройку правил.

— «Не совсем точно выполнил»?! — взорвался Йорик. — А как насчет их нарушения, а?

Но Вайти предостерегающе поднял руку:

— Спокойнее, пожалуйста. Законы, нарушенные этим человеком, на самом деле не имеют значения.

— Не имеют?!

— В сравнении с тем, какой эффект производят его сновидения сами по себе. — Вайти развернулся к Рокси, угрожающе нагнул голову и, сверкая глазами, проговорил: — Данный сценарий был основан на том, что люди должны выполнять приказы, не задумываясь о них. Если бы мы пробыли внутри этого сновидения подольше, мы бы проснулись обработанными настолько, что стали бы послушно исполнять все, что нам навязывают власти. У нас не возникало бы никаких вопросов, ни единой мысли о сопротивлении!

Йорик присвистнул:

— Вау! Так это же получается… идеальная система промывания мозгов за наши собственные денежки!

Рокса побледнел и попятился:

— Вы не сможете этого доказать.

— О, пожалуй, я смогу это доказать, — возразил Вайти, одарив директора «дома сновидений» ухмылкой, сделавшей бы честь акуле. — Семиотический анализ сюжета, неврологический анализ альтернатив выбора… Да, думаю, это можно было бы доказать очень даже убедительно.

— И что? — На всякий случай Рокса снова вздернул подбородок. — В этом нет ничего противозаконного.

— Только потому, что пока др этого никто не додумался. А скажите-ка, у вас сны такого сорта?

— Я не обязан отвечать на этот вопрос!

Йорик ухмыльнулся и шагнул к Роксе, потирая одной рукой другую, сжатую в кулак:

— Это почему же?

— А потому! — выкрикнул Рокса и распахнул дверь.

В комнату ввалилось двенадцать здоровяков. Восьмеро из них были вооружены дубинками, а четверо — бластерами.

Род указал на их предводителя:

— Ты… ты был крестьянином на съемках! Тем самым, с вилами!

Предводитель мерзавцев шутливо поклонился:

— Берлин Ивз, к вашим услугам.

— Он слишком скромен, — хихикнул Рокса. — Берлин Ивз, доктор философских наук.

— Доктор философских наук? — озадаченно нахмурился Род. — И что вы, с вашего позволения, делаете, руководя шайкой головорезов?

— Не смог, видите ли, устроиться на преподавательскую работу. Да и платят тут получше.

— И в какой же области вы специализируетесь? — поинтересовался Род. — В политических науках?

— Зачем же, — зловеще усмехнулся Ивз. — Как доктор философии, я и специализируюсь в философии.

Род вытаращил глаза от изумления:

— Вы — дипломированный философ?

— А что в этом такого странного?

— Но… вы убиваете людей!

— Это вы верно подметили.

— Но как философ может оправдывать такие ужасные деяния?

— А чем еще занимается философия в наши дни?

— Но какими причинами ваша философия может обосновать убийство людей?

— Да самыми элементарными, — ухмыльнулся Ивз… — Это выгодно.

— А я считал, что философия по своей природе этична.

— А вы про экзистенциализм никогда не слышали? — пожал плечами Ивз. — Кстати говоря, моя позиция вполне этична. Просто вы не согласны с моей этикой, вот и все. — На миг он стал серьезен. — Но если вам действительно так интересно, прежде чем я вышибу вам мозги, я вам все же скажу. Это способ осуществления власти в моей субъективной вселенной.

— Так вы солипсист, — простонал Род. — Я думал, вы действительно философ, а вы — палач. Погодите, еще один, последний вопрос! — Он поднял руку, как только Ивз шагнул к нему, и бандит остановился. — А что произошло бы, если бы мы досмотрели сон до конца?

— О, вы бы проснулись, как все просыпаются, — пожав плечами, ответил Ивз. — Просто, проснувшись, вы бы не увидели нас рядом и были бы связаны по рукам и ногам.

— Однако вышло так, что посетители устроили бунт в вашем приюте, да?

— ’Как видите, руководство заведения и это предусмотрело, — ухмыльнулся Ивз. — Взять их!

Он поднял бластер.

Гвен нацелила взгляд на бластер и сосредоточилась.

Ивз, победно скалясь, нажал на кнопку разряда. Однако его усмешка сменилась гримасой изумления и испуга. Он вновь нажал на кнопку, еще раз и еще.

Трое его приспешников вскинули бластеры и тоже нажали на кнопки с тем же успехом — вернее говоря, с полным отсутствием успеха.

— Что вы вытворили с нашими бластерами? — ахнул Ивз.

— Вряд ли вам стоит это знать, — заверил его Род. — Это может вас очень огорчить, поскольку в корне подорвет вашу философскую систему.

Ивз злобно сощурился.

— Ладно, тогда используем старый, испытанный способ. Взять их! — снова скомандовал он, и его пособники стали наступать на Рода и его спутников, размахивая дубинками и бластерами. Они быстро окружили компанию.

Вайти закричал и ударил кулаком одного из бандитов. Тот взвыл и выронил дубинку. Чорной свирепо рявкнула и собралась ударить второго мерзавца ногой в пах, но тот закрылся дубинкой, а в следующее мгновение замахнулся на девушку. Чорной увернулась и врезала третьему бандюге ребром ладони по шее. Он камнем рухнул на пол, а Чорной все-таки осуществила задуманное: пребольно стукнула своего первого противника ботинком в пах, после чего, присев, избежала удара от третьего головореза и, издав боевой клич, резко ткнула его кулаком в солнечное сплетение. Затем ей пришлось отбить удар первого бандита, которого Чорной окончательно вывела из строя, врезав ему апперкотом в подбородок. Тот отлетел, ударился о стену, а Чорной уже развернулась к четвертому врагу.

Йорик вел бой гораздо более консервативно. Он пригнулся, когда атаковавший его верзила замахнулся на него дубинкой, ухватил того за запястье и вывернул его руку назад и вверх. Верзила взвыл, а Йорик выхватил у него дубинку и треснул верзилу ею по макушке, после чего толкнул его на следующего киллера, ухватил третьего за шею и стукнул головой о стену. Развернулся Йорик как раз в то самое мгновение, когда первый из его противников, пошатываясь, поднялся на ноги, и снова уложил его на пол прямым ударом в подбородок.

Получив увесистый удар по голове от Ивза, Род, невзирая на то, что у него на миг потемнело в глазах, ответил ему таким же, и предводитель бандитов выронил бластер и стал обходить Рода слева, закрывшись кулаками и мотая головой. Род врезал ему в живот, в скулу, снова в живот, а потом нанес сокрушительный удар в нижнюю челюсть. Ивз попятился, но Род настиг его и стукнул так, что тот отлетел к стене.

Гвен не спускала гневного взора с троих наемников, сбившихся в кучку и пытающихся защититься от облака летающих в воздухе шлемов и дубинок. Время от времени кому-то из них все же доставалось.

Мирейн спряталась за спину Строганова и лихорадочно нажимала кнопочки на клавиатуре своего компьютерного блокнота. Строганов стоял как скала, раскинув руки в стороны и заслонив собой Мирейн. Он во все глаза следил за сражением и лихорадочно повторял:

— Я должен все запомнить! Я должен все это запомнить и использовать, когда мы следующий раз будем снимать драку! Надо все запомнить!

— Это еще не все! — Род втолкнул в комнату Роксу и его сотрудницу и захлопнул дверь.

Женщину он подтолкнул к Чорной, а та пошла ей навстречу, сверля ее взглядом. Подчиненная Роксы в страхе прижалась спиной к стене. Рокса хотел развернуться и вступить в бой с Родом, но тот успел ухватить его за воротник и рвануть на себя. У Роксы выпучились глаза — с такой силой воротник врезался ему в шею. Задыхаясь, он все же повернул голову вбок и увидел, что на полу без чувств валяются двенадцать человек.

— Не пугайтесь так сильно, — успокоил его Род. — Только один из них мертв. — Он укоризненно глянул на Чорной. — Ты немного переусердствовала.

Она нетерпеливо пожала плечами:

— Я торопилась.

— Да я тебя не виню.

Йорик покачал головой и поцокал языком:

— Да… непорядочек. И что же нам с ними делать?

— Можно было бы уложить их на кушетки и подсоединить к аппаратам для сновидений, — предложила Чорной.

— Нет! — вскричал Рокса, а страх его подчиненной сменился неподдельным ужасом.

— Да вы не переживайте, ничего страшного с ними не случится, — заверила их Мирейн. — Я внесла кое-какие изменения в программу вашего компьютера.

Рокса и его подчиненная в изумлении выпучили глаза.

— Изменения относятся к проникновению в сознание людей, — пояснила Мирейн.

— Но это невозможно!

— Ничего невозможного. Я дала компьютеру команду ввести новые сюжетные альтернативы, подчеркивающие индивидуальность и скептицизм.

Роксу это явно не порадовало.

— Но ведь мы проснемся в полном замешательстве!

— Нет. Вами всего-навсего будет владеть любопытство, — возразила Мирейн. — Вы станете подвергать сомнению политику властей. У вас возникнет множество вопросов, и вы не успокоитесь, пока не найдете на них ответы.

— Но тогда у нас не останется времени на то, чтобы наслаждаться жизнью! — воскликнула женщина.

— Учиться — это очень здорово, — заверил ее Йорик.

— Или вы предпочли бы не жить? — спросила Чорной, испытующе глядя на женщину.

— Я… пожалуй, соглашусь посмотреть этот сон, — нерешительно проговорила женщина.

Род кивнул.

— Очень мудрое решение, — сказал он и повернул голову к Роксе. — Вы тоже посмотрите этот сон. Весь вопрос в том, сделаете вы это по доброй воле или нет.

Рокса уставился на него и в следующее мгновение, когда Род этого совсем не ожидал, изо всех сил ударил его кулаком под ложечку.

Род от боли согнулся в поясе, а Рокса бросился к двери, но стал удобной мишенью для Йорика, который не замедлил остановить его ударом в скулу сбоку. Директор «дома сновидений» аккуратно рухнул на пол.

— Потерпи, муж мой, — сочувственно проговорила Гвен, подбежав к Роду. Гладя его по спине, она приговаривала: — Понимаю, тебе больно, но боль скоро кончится.

«И я тоже кончусь», — хотелось сказать Роду — по крайней мере так ему подсказывала боль в диафрагме. С превеликим трудом ему наконец удалось сделать вдох. Он медленно распрямился и посмотрел на Мирейн.

— А ты не могла бы загрузить им ночной кошмар?

— У нас тут нет ночных кошмаров! — поспешно вмешалась женщина-сотрудница.

Строганов недоверчиво зыркнул на нее:

— Пожалуй, следовало бы просмотреть весь ваш каталог.

— У нас нет на это времени, — одернула его Мирейн.

Род кивнул:

— Боюсь, она права. Нужно выдать им самый долгий сон, какой только есть у них в программе, и сматывать удочки. — Он обратился к сотруднице: — Нам нужно что-нибудь для двенадцати человек.

Женщина на пару секунд задумалась:

— Как насчет «Летучего Голландца»?

Род кивнул:

— Как раз то, что надо. Надеюсь, Ивз терпеть не может Вагнера.

Род и Чорной подхватили Ивза и уложили его на кушетку. Чорной нахлобучила ему на голову шлем. Мирейн взяла с полки маленький безыгольный шприц-инжектор с дозой препарата, прижала его к запястью Роксы и надавила на плунжер, после чего развернулась к пульту и уже была готова нажать на клавишу «пуск», но Род остановил ее, взяв за руку:

— Погоди секундочку. Мне кажется, он сейчас вполне готов к внушению. — Он легонько шлепнул Ивза по щеке. — Очнись, очнись, старина! — окликнул его Род. — Сеанс связи. Докладывай обстановку.

Веки Ивза дрогнули и разжались, но глаза не мигали и были мутны.

Род отошел подальше, чтобы Ивз его, не дай бог, не увидел.

— Итак, — продолжал он беседу с Ивзом как бы от имени его начальника. — Вы следовали за Гэллоуглассами и их компанией от Вольмара на вашем звездолете и перехватили их на развлекательной планете Отранто. Какие меры вы предприняли для их задержания?

Ивз медленно кивнул:

— Они укрылись в «доме сновидений». Я подкупил директора этого заведения и уговорил его дать им зомбирующий препарат.

Спутники Рода в изумлении следили за происходящим. Род с мрачной удовлетворенностью кивнул и задал Ивзу следующий вопрос:

— Где ты оставил свой корабль?

Ивз нахмурился — видимо, вопрос показался ему странным, однако он все же ответил:

— Около дворца «Монтрезор».

— Какой твой пароль?

Ивз нахмурился еще сильнее, но послушно ответил:

— «Эксельсиор».

— Ну просто-таки последователь святого Бернара, — прошептал Вайти.

Ивз смежил веки. Его губы тронула едва заметная усмешка.

— И когда же ты стал двойным агентом? — негромко спросил Род. — Когда ты начал работать на ИДИОТ?.

Ивз удивленно вздернул брови:

— Никогда я на них не работал. Я — агент ВЕТО.

Черты его лица затем смягчились, и он задышал медленно и ровно.

— Тоталитарист, — пробормотал Род. — Можно было догадаться. Они работают командами.

— А что такое ВЕТО? — поинтересовался Вайти.

— Тайная организация, состоящая на службе у ПИСК, — ответил Род и обвел взглядом неподвижные тела киллеров. — Давайте примемся за работу. Пора отправить этих молодчиков в страну сновидений.

Вайти нахмурился, но отошел, и они вместе со Строгановым принялись укладывать на кушетки одного головореза за другим.

Через несколько минут все двенадцать были благополучно водворены на кушетки, получили свою дозу «снотворного» и погрузились в сон.

Род развернулся к женщине-сотруднице. Та попятилась, испуганно глядя ему в глаза.

— Есть пожелания? — осведомился Род.

Девушка смотрела на него, не мигая. Наконец она сумела отвести глаза, и во взгляде ее появилась мечтательность.

— Джен Эйр, — ответила она чуть смущенно. — Всегда мечтала побывать в роли Джен Эйр.

— И чтобы он был Рочестером?

Взгляд женщины снова стал серьезным. Она опустили глаза, глянула на Роксу и выдавила:

— А нельзя ли предоставить нам отдельные сны?

Род и Гвен переглянулись, и жена мысленно обратилась к Роду:

«Будь как можно более милосерден, умоляю тебя!»

Род кивнул в знак согласия:

— Почему бы и нет? Пожалуйста, распределяйте сны сами. Я не возражаю.

Женщина немного помедлила в растерянности и медленно, понимающе улыбнулась, после чего направилась к пульту. Мирейн, все время пока женщина работала с пультом, не спускала с нее глаз. Взгляд Мирейн был полон искреннего изумления.

Женщина обернулась, весело усмехаясь:

— Я готова. Ну, попробуем?

С этими словами она улеглась на свободную кушетку, нахлобучила на голову шлем и сама сделала себе инъекцию. Затем она бросила шприц на пол, блаженно вытянулась на кушетке и закрыла глаза.

Род смотрел на нее, с сомнением покусывая губы.

— Вообще-то трудно сказать, так ли уж мы были к ней милосердны. Помоги-ка мне поднять этого мерзавца, Йорик.

Когда через несколько минут компания покинула «дом сновидений», Род спросил у Мирейн:

— И какой же сон она ему подсунула?

— «Данвичский кошмар».

— Поторопитесь, а? — проворчал Йорик. — Время мы себе купили, но оно не бесконечно. Нужно как можно скорее сматываться с этой планеты! Не думаю, чтобы после сегодняшнего кавардака Вайти, Мирейн и Строганову безопасно было бы тут задерживаться.

Вайти поджал губы и кивнул:

— Да. Боюсь, вы правы.

Строганов жалобно простонал:

— Нет! А как же «Дракула пробуждается вновь»?

— Потом отправим кинокомпании наши рекомендации по завершении съемок.

— Но они же все испортят! — воскликнул Строганов. — Они угробят картину! Ее потом никто не купит!

Мирейн побледнела:

— Вайти, это же все равно что выбросить деньги на ветер! Подумай! Семьсот пятьдесят тысяч термов!

— Могилы обойдутся нам дороже, — невозмутимо отозвался Вайти. — Особенно — на Отранто. Лично я после смерти работать не собираюсь.

Мирейн и Строганов, бледные и расстроенные, последовали за остальными.

Род сжал зубы:

— Это все из-за нас. Если бы мы не свалились вам на голову, вам бы не пришлось улетать отсюда. Мне очень жаль, Вайти. Очень.

— Да ладно вам, не извиняйтесь, — проворчал поэт. — Есть у меня подозрение, что я об этом не пожалею.

Через некоторое время их остановил гид и указал на узкую винтовую лестницу, уводящую под землю:

— Мы как раз собираемся на экскурсию в темницы. Понимаете, дворец «Монтрезор» выстроен над катакомбами.

— Которые были вырыты специально для дворца «Монтрезор», — еле слышно пробормотал Вайти.

— Обратите внимание на солевые отложения на стенах, — предварил экскурсию гид. — Чуть дальше вы увидите груду костей. Мы уберем часть костей, и тогда вы увидите свежую кирпичную кладку. За ней, само собой, замурован Фортунато[28]. Все готовы? Отправляемся!

С этими словами он зашагал вниз по лестнице с горящим факелом в руке. Стены вскоре стали сырыми и темными. Тут и там виднелись пятнышки мха.

Вайти шепнул Роду на ухо:

— Вот если бы По смог разбогатеть, пока был жив!

— Он бы прожил дольше, — кивнув, отозвался Род.

Вайти нахмурился:

— Да… Трудно сказать, что лучше.

Они шли и шли вниз по длинной винтовой лестнице. Время от времени у туристов вырывались восторженные восклицания по поводу антуража подземелий, а Гвен прижалась ближе к Роду, чему тот был несказанно рад.

— Господин мой, — прошептала Гвен. — Тут не очень-то приятно.

— Верно, — подхватила Чорной, бросив опасливый взгляд на стены, покрытые испариной. — Просто мурашки по коже, — призналась она.

— Ну так ведь на то и рассчитано, — объяснил ей Строганов.

— Вы хотите сказать, что люди платят за то, чтобы им стало страшно?

Вскоре экскурсионная группа оказалась в каменном туннеле с низко нависающим потолком. Гид беспечно тронулся вперед, держа в руке факел и весело насвистывая на ходу. Экскурсанты шли следом за пляшущим пламенем. Через некоторое время каменная кладка стен сменилась горной породой. Род и его спутники миновали вырубленную в стене нишу, в которой лежало нечто, завернутое в полуистлевшую мешковину.

Гвен в страхе заглянула в нишу:

— Что это там такое?

— Фальшивый труп, милая. Мы в «катакомбах».

Остальные туристы отреагировали на содержимое ниши приличествующим зрелищу оханьем и аханьем. А одна дама сдавленно захихикала.

Род негромко проговорил:

— Я вот думаю: если бы я был Берлином Ивзом, где бы я спрятал свой корабль?

Туннель, постепенно расширяясь, вывел экскурсантов в небольшой зал — метров десять на десять, от которого уходили еще три туннеля. У одной стены до потолка была навалена груда скелетов весьма натурального вида.

Одна из дам-экскурсанток уставилась на кости. В ее взгляде причудливо смешались отвращение и восторг.

— А это… — вырвалось у нее.

— Да, мэм, — торжественно кивнув, удовлетворил ее любопытство гид. — Это — личный склеп Фортунато.

Род вздернул подбородок. Глаза его сверкнули.

— Что вы учуяли, о наш прозорливый вождь?

— Послушай-ка, — проговорил Род, — будь ты Велином, ты ведь наверняка пожелал бы, чтобы твой кораблик был невидим для посторонних, но при этом находился бы там, где ты мог в любое время найти его, так?

— Они ушли вперед, — предупредила товарищей Чорной.

— Пусть идут, — махнул рукой Род. — Мне здесь интереснее.

Йорик уже ощупывал стену за грудой костей.

— А тут кнопка, — вскоре сообщил он.

— Нажми ее, — кивнув, распорядился Род.

Послышалось урчание заработавшего механизма, и груда костей поползла вперед. За ней открылось довольно обширное неосвещенное помещение.

— Спички есть у кого-нибудь? — тихо спросил Род.

— Мы не во времена Шекспира живем, — проворчал Вайти, достал зажигалку и зажег ее. — Иногда полезно иметь пагубные привычки, — усмехнулся он.

Пляшущий огонек зажигалки осветил бездействующих роботов-уборщиков, выстроившихся вдоль одной из стен, груду стройматериалов и… нос изящного звездолета, замаскированного под судно, предназначенное для полетов в атмосфере.

— Вот это да! — ахнул Род.

Он и его спутники зачарованно осматривали корпус звездолета. Он был не так уж велик, но в замкнутом пространстве его размеры казались просто гигантскими.

— «Эксельсиор», — негромко произнес Род.

Вокруг корабля вспыхнули огни. Довольно крякнув, Вайти убрал зажигалку в карман.

— Вы не Берлин Ивз, — послышался голос изнутри корабля.

Род кивнул:

— Ивз не смог вырваться. На самом деле он не сможет вырваться, если мы не позовем кого-то на помощь.

Мгновение было тихо, затем изнутри корабля донеслось:

— К связи готов.

Род закусил губу, не зная, что делать.

— Код, — подсказала ему Чорной. — Враги взломали код.

Род облегченно кивнул:

— Правильно. Мы не можем выйти на связь. Наше сообщение перехватят, а нас возьмут в плен. Нам нужно вернуться на базу и лично попросить о помощи.

Корабль молчал.

— «Эксельсиор», — повторил Род. — Ивз дал нам этот пароль. Откуда бы еще мы его узнали?

В борту корабля медленно открылся люк.

Облегченно вздохнув, Род дал знак своим спутникам следовать за ним.

Терра

Если какие-то детекторы и заметили старт корабля, они никак об этом не заявили. Как бы то ни было, Род не успокоился окончательно до тех пор, пока корабль не вышел в гиперпространство. Только тогда он облегченно вздохнул и на ватных ногах вышел из отсека управления.

Когда она вошел, Гвен недоверчиво покачала головой:

— Я не понимаю. Как же это людей можно превратить в цифры?

— Не превратить, — поправил ее брат Джоуи. — Всего лишь описать. Я ведь могу описать вас словами, верно? И уж вы мне поверьте, еще более точно я могу описать вас цифрами.

Гвен вздохнула и снова покачала головой:

— Придется поверить тебе на слово, Йорик, ибо мне недостает знаний, чтобы я могла сама судить об этом.

— Понимаю, — хитро улыбнулся брат Джоуи. — В этом и секрет успеха духовенства.

— Но этот «изоморфер», о котором вы толкуете, по вашим словам, превращает меня в цепочку цифр в милю длиной, которую он рисует на стене вечности, именуемую вами «гиперпространством», а затем убирает эти цифры с этой стены, чтобы снова воссоздать меня. Разве это не означает, что я как бы умираю, а затем возрождаюсь?

Род обратил внимание на то, что его супруга не ощутила особого дискомфорта из-за перехода корабля вместе с пассажирами в гиперпространство.

Но брат Джоуи покачал головой:

— Нет. Вы просто изменили форму, вот и все.

Гвен в отчаянии всплеснула ладонями.

— Давайте поговорим о чем-нибудь более спокойном, — предложил Род. — Понимаю, — посмотрев на брата Джоуи, усмехнулся он, — для вас эта тема как раз и есть более спокойная. А остальным приходится непросто. — Род прикоснулся к основанию установки для фильтрации воздуха, и на ее панели зажглись контрольные огоньки. — Можно курить, — объявил он. — Все, кто желает заняться загрязнением воздуха, может приступить к этому процессу. Вайти, прошу вас.

Поэт усмехнулся и пересел в кресло рядом с воздухоочистителем, вытащил из пачки длинную, довольно устрашающего вида сигарету, щелкнул зажигалкой.

— Еще бы винца, если вы не возражаете.

Род просмотрел меню пищевого синтезатора:

— Вам «Шабли», «Либфраумильх» или «Рислинг»?

— «Рислинга», если можно.

— Для меня это всего-навсего разные сочетания клавиш, — отозвался Род и набрал нужную комбинацию. — А тебе чего хотелось бы, Чорной?

— Бурбон. А кто, интересно, вас назначил барменом?

— Так уж как-то само получилось. Йорик?

Через несколько минут, когда все были обеспечены спиртным, а брат Джоуи — минеральной водой, Род с блаженным вздохом водрузил ноги на столик.

— Наконец-то мы в безопасности — хотя бы на время.

Чорной пожала плечами:

— Во время сновидения нам тоже особая опасность не грозила.

— Ну да, не грозила. За исключением того, что в это время банда головорезов готовилась захватить нас и погрузить на этот самый кораблик.

— Но какое это имело значение, покуда мы спали?

— Все сны когда-нибудь заканчиваются, — хмуро заметил Йорик. — Вот интересно, а как же был должен закончиться этот — по сюжету?

— О, на мой взгляд, там у них не слабо было все закручено, — отметил Вайти и оценил цвет вина в своем бокале, взглянув через него на свет. — В конце концов парень заполучил девушку.

Гвен не спускала глаз с Мирейн, но у той взгляд был рассеянный.

— А было бы забавно узнать, что случилось со всеми остальными, — мечтательно вздохнул Йорик. — Но как все же в сновидение угодил компьютерный блокнот Мирейн?

— Да он был собакой. Девизом.

— Это я понимаю, — взглянув на Чорной, кивнул Йорик. — Я в том смысле спрашиваю, что не понимаю, как он подсоединился к компьютеру с программой сновидения?

— Через Мирейн, — заключила Гвен, по-прежнему пристально глядя на девушку. — А знаете, милая барышня, похоже, вы наделены кое-какими способностями.

— Моя супруга говорит о психосенсорных способностях, — пояснил Род и успокоил Мирейн. — О, не надо так пугаться! У уймы людей имеются зачатки тех или иных способностей. Просто так уж вышло, что у вас их достаточно для того, чтобы они оказались полезными для всех нас.

Мирейн покачала головой:

— Но как можно прочесть мысли компьютера?

— Ты же сама сказала, что этот… компьютер наделен способностью подсоединяться к разуму человека, — проговорила Гвен. — Не это ли означает ваше мудреное словечко «интерфейс»?

— Да, но для этого я должна была напялить шлем — передающее устройство.

Йорик покачал головой:

— Вероятно, вы способны передавать свои мысли и без всякого вспомогательного устройства. Проективная телепатия — так это называется, майор?

Род кивнул:

— В какой-то мере телепатия имела место. Ведь сказал же микроноутбук, что была беспроводная связь. Но и для беспроводной связи нужно оборудование.

— Верно подметили, — подхватил брат Джоуи. — Но тут следует обратить внимание на то, что этот самый микроноутбук имеет встроенный конвертер, который преобразует его рабочую частоту в частоту мышления человека. Но лучше не будем гадать, а спросим. — Он громко спросил: — Что скажешь, нотем-модем четыреста девять? Правильно мы говорим?

— Предварительный анализ имеющихся данных указывает на то, что вероятность верной догадки составляет восемьдесят восемь процентов, — послушно ответил компьютерный блокнот.

Мирейн побледнела и крепко прижала к груди свой драгоценный инструмент.

— Итак, — глубокомысленно изрек Йорик, откинувшись на спинку кресла и покачивая стакан, который он держал двумя пальцами. — Мирейн была Петти Пьюр, верно? То есть тем самым персонажем, который был наиболее близок к Девизу.

Мирейн покраснела, но утвердительно кивнула.

— Я так и думал. А я, конечно же, был Франком.

Гвен непонимающе сдвинула брови:

— Почему ты сказал: «конечно»?

— Одному чудищу отвели роль другого, леди Гэллоугласс, только и всего. Легче всего было назначить на эту роль меня.

Род кивнул:

— Видимо, программа сновидений, заложенная в компьютер, подбирала для нас персонажи по складу характера. Но ты вовсе не чудище, Йорик.

— Это вы своему фольклору расскажите, майор.

Гвен снова нахмурилась:

— Но что общего у меня с этой ворчливой старушенцией?

— Она была колдуньей, — объяснил Род. — Или считала себя таковой. Но ты не переживай, дорогая. Мне тоже не больно-то приятно было изображать горбуна-недотепу.

— А мне — демона, — покраснев как рак, признался брат Джоуи.

Род пожал плечами:

— Ну, этот образ по крайней мере имеет хоть какое-то отношение к религии.

— И что еще более важно, — еле слышно пробормотал монах, — я был голосом власти.

Вайти фыркнул:

— Ну, если вам не по душе идея ортодоксальности, брат, то вы уж лучше бы хорошенько подумали, прежде чем давать последний обет. А мне, честно говоря, не очень пришлась по душе роль вампира-неудачника.

— Но при всем том у вас оказалось золотое сердце, — утешил его Род. — Хотя бы в этом вы сошлись с дядюшкой Сукаром, господин поэт.

— Ага, — хмыкнул Вайти. — Вот только вампирские клыки даром пропали. — Он обратился к Чорной: — А неужели вам так уж приятно было играть роль злодейки?

— Представьте себе, да, — печально призналась Чорной. — Жаль, что я на самом деле не такая. Злым людям в этой жизни больше везет.

— Ты слишком долго вращалась в кругах близких к тирании, — нахмурившись, проговорил Род. — Но между прочим, мне казалось, что ты от такой жизни устала.

Чорной, не спуская глаз с собственных рук, поджала губы:

— Эта жизнь стала мне нестерпима. Это верно.

— Ну вот, — вздохнул Род. — И насколько я понимаю, в душе ты готова стать другим человеком. Добрым.

— Получается, — заключил Вайти, — что остался один-единственный персонаж. — Он испытующе взглянул на Строганова.

Продюсер смущенно заерзал в кресле:

— Ну ладно. Я был Мак Черчем. Валялся без чувств на кровати и только этого хотел. Разве это преступление?

— Не преступление, пока у тебя не возникло кровной тяги к другим людям, — негромко ответил Вайти.

Мирейн напряглась и сердито уставилась на него:

— Это совсем неплохое качество.

— Неплохое, покуда эта тяга не выражается в желании высосать у кого-то всю кровушку, — уточнил Вайти. — Но у меня такое чувство, что и ты, Мирейн, и ты, Дейв, уходите от ответа.

Мирейн и Строганов переглянулись и поспешно отвели взгляды.

— Не твое дело, Вайти, — пробурчал Строганов.

— Конечно, не мое. Вот потому-то я в таком восторге, — ухмыльнулся Вайти и откинулся на спинку кресла. — Просто все остальные в некотором роде пооткровенничали, излили душу, и теперь — ваша очередь. Почему Мак Черч втюрился в Петти с первого взгляда, а, Дейв?

— Мы действовали в рамках сценария, — пробормотал Строганов.

— Как и все мы, — укоризненно глянула на него Чорной. — Все остальные оказались способны в той или иной мере противостоять сюжетному плану — кроме меня. Мне моя роль понравилась. А вот вы с Мирейн… Вы могли бы и не вкладывать столько чувств в…

— Да о каких чувствах вы говорите, когда я был в коматозном состоянии? И потом…

— Строг, прекрати ходить вокруг да около! — оборвал его Вайти. — Ты влюблен в эту даму или нет?

Мирейн еще сильнее побледнела. Строганов тоже изменился в лице, но выпалил:

— Тебя это совершенно не касается, Вайти! Помимо всего прочего… я — старый толстый урод и тупица к тому же, а она… она слишком молода.

— О, благодарю за комплимент, — смущенно выговорила Мирейн, бледность которой сменилась очаровательным румянцем. — Тем более что не так уж я и молода: мне уже тридцать пять. И ты бы это заметил, если бы увидел меня без платка и линз. А вот я считаю, что ты — очень красивый мужчина!

Строганов таращился на Мирейн, совершенно сраженный. Наконец он быстро огляделся по сторонам, встал, подошел к Мирейн и немного отодвинул от столика кресло, в котором она сидела.

— Гм-м-м… — растерянно и смущенно промямлил он. — Не откажетесь ли пройти ко мне… в кабинет. Нужно переговорить с глазу на глаз.

Мирейн не спускала с него изумленного взгляда. Поднявшись, она горделиво вздернула подбородок, расправила плечи и впереди Строганова зашагала к дальней стене салона. Строганов последовал за ней, пантомимически изобразил, будто закрывает отсутствующую дверь. Прислонившись к стенке, он сунул руки в карманы брюк и начал что-то быстро говорить. Мирейн на спускала с него глаз.

Губы Гвен тронула улыбка — радостная и удивленная одновременно.

«Прекрати подслушивать!» — мысленно одернул ее Род и обратился к Йорику:

— Ну, что ж… Будем считать, нам здорово повезло.

Йорик усмехнулся, хотя смена темы разговора его явно не порадовала.

— Да, — кивнул он. — Мы летим на Терру, и притом — не уплатив ни гроша за доставку.

— Последняя часть вашего высказывания мне особенно греет сердце, — заметил Вайти.

— К несчастью, новости скорее всего летят впереди нас, — вздохнул Род. — Думаю, ПИСК нас уже ждет с распростертыми объятиями и наручниками.

— Но как же это? — непонимающе проговорил брат Джоуи. — Ничто не может опередить сверхсветовой звездолет.

— Кроме еще более скоростного звездолета, — поправил его Род.

Брат Джоуи покачал головой:

— Время, которое мы проводим в гиперпространстве, не является, строго говоря, временем полета, господин Гэллоугласс.

— Просто Род.

— Род. Благодарю вас, — учтиво кивнул монах. — Так вот, как я говорил: на самом деле это не совсем время полета, а скорее поиск и трансляция.

— Ну, тогда можно сказать, что более крупные корабли ведут поиск скорее, чем маленькие.

Брат Джоуи нахмурился:

— Вынужден признать: запасы энергии имеют значение…

— И в итоге более крупные звездолеты быстрее добираются от старта до финиша, — добавил Род. — Наверняка Ивз отправит следом за нами курьерский звездолет, как только прочухается.

Брат Джоуи расслабился:

— Ну, тогда у нас — солидная фора.

— Не спорю. Если только за нами не прислеживал еще какой-нибудь шпик и сам не отправил, куда следует, соответствующее донесение. О, старые добрые деньки азбуки Морзе! — сокрушенно вздохнул Род. — Вот были времена… — мечтательно проговорил он, забросив руки за голову. — Когда-то пилоты могли переговариваться по радио, и их переговоры можно было засечь…

— Да, я помню азбуку Морзе, — усмехнулся Йорик. — Можете себе представить, я ее однажды выучил!

Чорной кивнула:

— Я ее тоже знаю. На самом деле мы ею никогда не пользовались, но она входила в базовый курс подготовки специальных агентов.

Род склонился к столику и забарабанил пальцами по его крышке.

— Спокойствие, ребята, — утешил всех Вайти. — Мне знакомы люди, которые работают над созданием сверхсветового радио.

Брат Джоуи изумленно уставился на поэта:

— И каким же образом они намереваются это осуществить?

Род начал незаметно постукивать краем сапога по ботинку Йорика. Тот сделал вид, что его крайне интересует разговор Вайти с братом Джоуи.

Вайти покачал головой:

— Хоть убейте, не знаю. Я говорю о моей внучке — она у меня компьютерный гений — и о парне, за которого она выскочила замуж. Некоторое время мы вместе путешествовали.

«Как думаешь, власти ПИСК на самом деле могут знать о нашем прибытии?»

— Они, — продолжал Вайти, — обосновались на большом астероиде под названием «Максима» и там нашли уйму родственных душ, которые обожают возиться с компьютерами и при этом терпеть не могут ПИСК.

Род замер. Максима была его родовым гнездом.

«Это совершенно невозможно, — простучал в ответ Йорик азбукой Морзе. — Если бы существовал другой агент, он бы попытался прикончить нас».

— Стало быть, ваша внучка и ее супруг пытаются соединить одно с другим? Они хотят изобрести сверхсветовое радио, чтобы использовать его против ПИСК? — спросил брат Джоуи.

Вайти кивнул:

— Они думают, что это было бы очень логично. Понимаете, они решили, что главная причина, по которой Терранская Сфера погрузилась в пучину диктатуры, состоит в том, что ее территория слишком велика и из-за этого представители Терры на других планетах не смогли своевременно уследить за тем, что происходит дома.

«Ну, тогда, по идее, мы могли бы без особого труда обойти их систему безопасности, — выстучал Род. — В том смысле, что мы летим на одном из терранских кораблей».

«Здорово подметили…»

— И, не зная о том, что происходит дома, эти представители властей напридумывали законов, которые не пришлись по нраву властям, которые их делегировали?

Вайти кивнул:

— И потому эти самые власти пожелали скинуть их.

— Что вполне естественно, — пробормотал брат Джоуи.

«А на Терре есть машина времени?» — простучал Род.

— И единственным способом удержать власть был ее захват, — резюмировал Вайти.

Брат Джоуи понимающе кивнул:

— И с такой глупостью, как демократические выборы, было покончено, да?

«Сколько раз можно повторять, — сердито отстучал в ответ Йорик. — Если бы у ВЕТО не было машины времени в штаб-квартире ПИСК, они бы не могли оказывать помощь этим диктаторам!»

— А, я вижу, вам знакомы эти симптомчики! Ну и естественно, тираны не смогли заставить дальние планеты повиноваться им, поскольку не имели возможности вовремя передать туда свои приказы. Вот и приняли разумное — для себя — решение: прервали с фронтирными планетами дипломатические отношения.

— А при себе оставили только те планеты, на которых они действительно могут править, — вздохнул брат Джоуи. — Что ж, вынужден признать, определенный смысл во всем этом есть.

Вайти улыбнулся:

— Вот и получается, что вся проблема сводится к одному: территория стала слишком велика для скорости связи.

«А если ВЕТО не пособничает ПИСК, — отстучал Йорик, — то я — дядюшка обезьяны!»

«Я думал, что все как раз наоборот», — выстучал в ответ Род.

«Хорошо, хорошо, Дарвин вы наш. Поживем — увидим, в кого еще вы эволюционируете».

— Погодите минутку, — вдруг вмешалась в разговор Вайти и монаха Чорной. — Не хотите ли вы сказать, что если вашей внучке удастся придумать сверхсветовое радио, ПИСК автоматически отомрет?

— Ну, не то чтобы автоматически, и не думаю, чтобы это было так уж легко и просто, но что-то в этом есть, — подтвердил Вайти.

Брат Джоуи, широко раскрыв глаза, откинулся на спинку кресла.

— Боже мой! — вырвалось у него. — Какой дерзкий замысел!

Вайти посмотрел на него, склонив голову набок.

— Такое ощущение, что вы не прочь присоединиться к ним, а?

— Так и есть, вы угадали!

Род, расслышав последние фразы, включился в беседу:

— В принципе мы могли бы вас там высадить по пути.

Брат Джоуи задумчиво уставился в одну точку:

— Инженер-то я получше, чем миссионер, если рассудить…

— Что до нас, то мы намерены на Терру проникнуть путем взлома, — объяснил Род. — По идее, такой шанс у нас есть, поскольку мы летим на одном из терранских кораблей.

Чорной нахмурилась:

— Шанс есть, если только ПИСК не получила сообщение о том, кто на борту этого корабля.

Род пожал плечами:

— Жизнь полна маленьких неожиданностей.

Вайти печально покачал головой:

— Боюсь, я не смогу отправиться с вами, братцы. На Терре я считаюсь персоной, объявленной в розыск.

— Так ведь и мы тоже, — кивнул Род. — Вот только у нас выбора, можно считать, нет.

— А у меня есть, и на этот раз я поведу себя умно и воспользуюсь этим, — вздохнул Вайти. — Высадите меня на Максиме, ладно? — Он посмотрел на возвращающихся к столику Строганова и Мирейн. Те держались за руки и радостно улыбались. — Ну а вы что скажете? Хотите сойти на Максиме?

Мирейн остановилась в нескольких шагах от своего кресла:

— Это там, где веселая компания инженеров и физиков собирают роботов, да?

— Именно так.

Мирейн опустилась в кресло.

— Хотелось бы там побывать, да. Мне следует узнать о компьютерах все, что только можно.

— Вот как? — насторожился Вайти. — Интересно… Что же вы такое задумали, а?

— Первым делом — пожениться, — ответил Строганов и так улыбнулся Мирейн, что от этой улыбки лед бы растаял. — А потом отправимся в свадебное путешествие по развлекательным планетам.

— Правда? — Вайти удивленно вздернул брови. — А чем вы собираетесь пользоваться в качестве денег, извините?

— О, нам не придется за это платить, — оскорбленно отозвалась Мирейн. — Платить будет компания.

— Компания? Какая компания?

— Кинокомпания, — уточнил Строганов. — Моих накоплений достаточно для того, чтобы учредить собственную корпорацию, Вайти. Мы будем снимать три-четыре фильма на каждой из развлекательных планет, потом будем перелетать на следующую. Не желаешь ли написать для нас пару-тройку сценариев?

— В принципе можно было бы и настрочить чего-нибудь — все зависит от того, чем вы намереваетесь заниматься на этих планетах помимо съемок.

Мирейн глянула на Строганова:

— Ну, в общем… Мы подумали, что можно было бы посетить все, какие есть, «дома сновидений» и вдоволь наглядеться снов на двоих.

— На троих, насколько я понимаю, — ухмыльнулся Вайти.

Строганов кивнул:

— Верно. Я, Мирейн и нотем-модем четыреста девять.

— Ага! — Вайти откинулся на спинку кресла и понимающе усмехнулся. — Додумались, значит?

Мирейн улыбнулась:

— Из-за происков властей ПИСК компьютер в каждом из «домов сновидений» запрограммирован так, чтобы настраивать клиентов на подчинение властям, а это означает, что в конце концов ПИСК приберет к рукам дальние планеты и без помощи военного флота.

— Но ведь нам удалось «испортить» только один сон в одном компьютере, — возразил брат Джоуи.

— Верно, брат, но если удалось так напортачить в одном компьютере, должно сработать и с другими, — заметил Вайти.

— Короче говоря, почему не попытаться? — сказал Строганов. — И как только мы будем выяснять, что к тому или иному «дому сновидений» приложила руку ПИСК, мы с Мирейн будем перепрограммировать этот компьютер.

— А вот я гадаю, какие же мысли будут у господина Ивза, как только он очнется, — задумчиво произнесла Гвен.

— Очень может быть, что такие же самые, — проворчал Род. — Есть у меня такое подозрение, что он с ПИСК связался из чисто личных интересов. — Он повернул голову к Чорной: — Ну а ты как? Желаешь сойти на Максиме?

Чорной жутко побледнела, но покачала головой:

— Там мне будет не более безопасно, чем где бы то ни было еще. — Она пожала плечами. — Почему бы не вернуться на Терру? Уж если агенты ПИСК где и будут искать меня, так там — в последнюю очередь.

Род сокрушенно покачал головой:

— Простите, что втянули вас в эту передрягу.

— Не надо просить прощения. Мы ни о чем не жалеем, — заверил его Строганов и устремил любовный взгляд на Мирейн.

Вайти усмехнулся:

— А я жду не дождусь, когда снова увижу Лону и Дара. Если бы не вы, так я бы еще неизвестно когда нашел время к ним выбраться. Поглядим, как-то они встретят нежданного гостя!

— Должен признать, я тоже очень рад, что все так обернулось, — проговорил брат Джоуи, рассеянно глядя прямо перед собой. — Если бы не вы, неведомо, сколько лет я бы еще слонялся по галактике в поисках своего истинного призвания.

— И вы не будете страдать из-за того, что перестанете обращать людей в свою веру? — сочувственно поинтересовался Род.

— А я не перестану, — улыбнулся монах. — Я буду обращать людей в другую веру. И при этом — в гораздо более крупных масштабах…

— Их столько?

Чорной кивнула:

— Сотня спутников безопасности, майор, на ста различных орбитах. Они на самом деле там летают, и каждый оснащен всеми видами оружия — от лазерных пушек до небольших тактических ядерных установок.

— Ну ладно, то же самое говорят наши детекторы. Но зачем все это? Чего они так боятся?

— Всего, что бы ни вознамерилось приблизиться.

— Снаружи или изнутри? Для чего предназначены эти спутники? Для того, чтобы отражать атаки интервентов, или для того, чтобы не выпускать жителей с Терры?

— И для того, и для другого.

Род в отчаянии закатил глаза.

— Ну, допустим, пробьемся мы через эту оборонительную сеть, — задумчиво проговорил Йорик. — А где мы могли бы совершить посадку, спрашивается?

Род сдвинул брови. На экране появился бело-голубой шар.

— Должны же где-то быть поля, фермы. Ну, парки, на худой конец!

— На фермах орудуют роботы, — сообщила Чорной, — а в любом парке на каждом квадратном футе стоит камера наблюдения, а то и две.

— Что ж, придется вернуться к первоначальному плану, — печально вздохнул Род. — Похоже, придется блефовать.

Это оказалось не так уж и сложно — вплоть до самой посадки. Как только очередной спутник вызывал корабль на связь, бортовой компьютер совершенно честно и откровенно идентифицировал себя как официальное правительственное судно. Он даже предоставлял сведения о разрешении на беспрепятственный пролет: будучи шпионским звездолетом, этот корабль имел право миновать Луну, где обязаны были садиться все торговые и пассажирские корабли. Оттуда челноки доставляли пассажиров и грузы на Терру. Такая система изобиловала запутанностью, но зато позволяла властям ПИСК держать под контролем всех, кто прибывал на Терру и отбывал с нее.

Ну, вернее — почти всех. Власти никак не могли рассчитывать на то, что враги явятся на одном из принадлежащих им кораблей, и уж тем более — на шпионском звездолете. Поэтому спутник передал запрос о разрешении на посадку некоему человеку, начальнику отдела, а тот распорядился, чтобы корабль приземлился в космопорту, отведенном ПИСК на Терре для служебных судов. И все прошло гладко, без задоринки, и даже сама посадка, — до тех пор, пока четверо спутников не сошли с корабля.

Коротышка в серой рубашке и коричневом плаще, с приклеенной улыбочкой, поспешил им навстречу, протянул руку. Явно это был какой-то чиновник.

— С возвращением, агент И… — Он вдруг остановился, ошарашенно глядя на компанию.

Род не без труда скорчил зловещую гримасу.

— Ну, привет, — выдавил он.

Чиновник развернулся и, прищелкнув пальцами, подозвал одного и мужчин более внушительного телосложения, топтавшихся позади него. Их было шестеро, и все имели вид весьма угрожающий. Физиономии у всех шестерых, одетых в военную форму верзил были самые что ни на есть свирепые. Тот, которого подозвал чиновник, вынул из кармана маленький плоский квадратик и нацелил его на Гэллоуглассов и их спутников.

Чиновник развернулся к четверке с самым бесстрастным видом.

— Где агент Берлин Ивз? — спросил он.

— Гм-м-м… — промычал Род. — Понимаете, он не смог вырваться, — выдавил он, сглотнув подступивший к горлу ком. — Там все вышло непросто. Ивзу пришлось столкнуться с жуткими преступниками на планете Отранто, не говоря уже о парочке вампиров и женщине-оборотне, а также и об испорченном компьютере в «доме сновидений»…

Чиновник обернулся к первому молодчику.

— Ты заснял их? — осведомился он. — Отлично. Отправь на идентификацию. — С этими словами он развернулся к остальным и кивком указал на Рода и его спутников. — Арестовать их.

— Погодите! Минуточку! — Род протестующе поднял руку. — Вы ведь о нас ничего не знаете! Мы официальные агенты — все, кроме моей супруги, а я не усмотрел ничего противозаконного в том, чтобы взять ее с собой в деловую поездку. Просто мы случайно наткнулись на этот корабль, а надо же нам было как-то вернуться домой, а корабль стоял пустой, ну вот мы и… — Он запнулся и добавил: — Конечно, плохо, что так вышло с Ивзом, но он действительно угодил в переделку.

Верзила, державший в руке плоский квадратик, прижал к уху наушник переговорного устройства, на несколько мгновений замер, глядя прямо перед собой, затем кивнул и сообщил:

— Получено подтверждение. Женщина, подстриженная «под мальчишку», — бывший специальный агент, изменница, подлежащая казни.

— «Под мальчишку»?! — взорвалась Чорной. — Да я тебе башку оторву за твой мужской шовинизм, скотина ты эдакая!

Молодчик проигнорировал ее оскорбления.

— Другая женщина и тот мужчина, что вам отвечал, считаются врагами общества номер один, а коренастый мужчина — главный злодей.

Йорик вытаращил глаза:

— А почему я?

— Это мне неизвестно, — равнодушно бросил чиновник, — но, видимо, у моего начальства были веские причины так вас классифицировать.

— Не переживай, — утешил Йорик Рода. — Веские причины еще появятся.

Чиновник прищурился, глядя на него, и на миг растерялся — но только на миг. Надменно поджав губы, он снова щелкнул пальцами, дав знак другому молодчику, у которого на груди висел портативный пульт управления. Тот нажал на клавишу, и воздух вокруг четверки друзей словно бы сгустился. В следующее мгновение они оказались внутри сферы, которая из-за постоянной смены окраски напоминала мыльный пузырь.

— Теперь вы окружены силовым полем, — сообщил чиновник. — Мое начальство уведомило меня о том, что все вы — большие мастера по части избежания поимки, но из этого поля вам не выбраться.

Йорик попробовал пнуть радужную сферу силового поля, но его ступня наткнулась на непреодолимую преграду. Чорной прищурилась и нанесла резкий рубящий удар. Ее рука отскочила, и ребро ладони ударило ее по носу. Чорной взвыла от боли и обиды.

— Я должен сам попробовать, чтобы поверить! — воскликнул Род и произвел прямой удар кулаком. Ощущение у него было такое, будто он стукнул по матрасу. А радужной сфере — хоть бы что.

Чиновник улыбнулся — вполне искренне. Его губы едва дрогнули, но все же это была улыбка.

Гвен прикоснулась к силовому полю кончиками пальцев и задумчиво сдвинула брови.

Чиновник отвернулся и подозвал к себе молодчика с пультом управления.

— Пойдем, — сказал он.

Оператор последовал за ним.

Сфера силового поля покатилась по залу космопорта. Четверо спутников, сбитые с ног, катались внутри нее, крича и взвизгивая.

Чиновник снова улыбнулся.

Гвен с трудом поднялась на ноги, стала передвигать ими, приноровившись к качению шара. Касаясь рукой невидимой стены, она сосредоточенно хмурилась.

Заметив это, Род зябко поежился.

Гвен наклонилась и с необыкновенной легкостью помогла подняться Чорной.

— Откуда берется эта невидимая стена? Как ее производит та блестящая штуковина, которую держит тот мужчина?

— Ну, детали мне неизвестны, — тяжело дыша, выговорила Чорной, — но то, что он держит, — это что-то вроде передатчика. Он создает небольшое магнитное поле, из-за которого возникает локализованное сгущение гравитационного поля. Оно окутывает крошечную сферу магнитного поля, а затем расширяется, в зависимости от того, какой мощностью оператор наделяет исходное магнитное поле.

Гвен кивнула и на несколько минут сосредоточила взгляд на затылке оператора. Потом она закрыла глаза — и радужная оболочка исчезла.

Оператор резко остановился и начал лихорадочно нажимать на клавиши и рычажки на пульте.

— Пульт отключился! — в ужасе воскликнул он.

Чиновник развернулся, побледнел, вытаращил глаза. Развернулись и все молодчики, сопровождавшие его.

Род встал в боевую стойку. Он точно знал, что ему и мечтать нечего о том, чтобы разобраться в принципе действия пульта управления силовым полем, — а тут его жена, которая несколько недель назад и не слышала о существовании электронов, в мгновение ока расщелкала, как работает сложнейшее устройство. По крайней мере расщелкала настолько, чтобы ухитриться отключить пульт на расстоянии в двадцать футов.

Гвен весело улыбнулась, щелкнула пальцами, и поле снова окутало ее, Рода, Йорика и Чорной. Род в изумлении вытаращил глаза, протянул руку — невидимая стена снова окружала их.

— Не пугайтесь, — утешила чиновника Гвен, — мы снова внутри оболочки.

Чиновник бросил взгляд на оператора. Тот продолжал нажимать на клавиши и дергать рычажки. Лоб у него покрылся испариной. Он обескураженно помотал головой.

Чиновник обернулся и устремил на Гвен взгляд полный неподдельного страха.

Гвен самодовольно кивнула:

— На сей раз это было мое деяние. И теперь полем управляю я. — Она лучисто улыбнулась Роду и быстрой, ровной походкой направилась к чиновнику.

Чорной и Йорик вскрикнули — сфера покатилась, и они снова не удержались на ногах. Поднявшись, они приноровились к шагу Гвен и Рода.

Чиновник отпрыгнул в сторону, крича:

— Остановите их!

Молодчики тут же выстроились в шеренгу.

Гвен направила сферу силового поля прямо на них.

От удара здоровенные мужики разлетелись в стороны, как пушинки. Двое-трое попадали на пол, но остальные выхватили бластеры и принялись палить из них.

Йорик нахмурился и пощупал невидимую стенку.

— А она вроде попрочнее стала, — с изумлением отметил он.

Гвен, поджав губы, кивнула:

— Мое поле впитывает огонь, испускаемый их оружием. Я это чувствую.

Род резко повернул голову, взглянул на жену.

— Будь осторожна! — крикнул он.

Невзирая на напряжение, Гвен улыбнулась и взяла его за руку:

— Не бойся, господин мой. Я могу удерживать это поле.

— Может быть, объяснишь, — осторожно поинтересовался Род, — как тебе удалось состряпать этот маленький фокус?

Гвен довольно улыбнулась:

— Я прикоснулась к этому «пульту управления», как вы его называете, своим разумом. Давным-давно, супруг мой, ты научил меня тому, как заставлять крошечные частицы материи ускорять или замедлять движение. Потому для меня не показалось слишком странным ощутить течение частиц еще более мелких. Я направила свой разум по их потоку и поняла, как этот поток образует небольшое поле силы, подобное крошечному шарику, которое затем увеличивается и творит силу более могущественную, проистекающую из самой земли.

У Рода закружилась голова. Все кувырком — и в том числе его эго. За счет одного лишь чутья, руководствуясь минимумом знаний, Гвен догадалась, как создать электромагнитное поле, как использовать его для образования силовой сферы, надежно окружившей всю компанию. Он погладил пальцы Гвен и сказал:

— Я очень рад, что ты — на моей стороне.

Гвен тепло улыбнулась ему:

— Я тоже.

— Она только слегка нагрелась, — отметила Чорной, коснувшись невидимой стенки кончиками пальцев. — Нас обстреливают энергетическими разрядами сумасшедшей мощности, а стенка только самую малость нагрелась!

— Она вскоре разогреется намного сильнее, а мы все еще не нашли себе более надежного укрытия, — проговорила Гвен, у которой от напряжения на лбу выступили капельки испарины. — Ты должна помочь мне, направить меня туда, где мы могли бы обрести безопасность.

— Укрытие? — Чорной в отчаянии оглядывалась по сторонам. Но вдруг ее озарило, и она довольно усмехнулась. — В конце зала надо повернуть налево!

Йорик стал обмахиваться ладонью:

— Постарайтесь выбрать самый короткий путь! Тут становится жарковато!

— У них скоро должен иссякнуть запас энергии в бластерах, — процедил сквозь зубы Род.

Вскоре радужный шар с четверкой спутников внутри докатился до конца зала и повернул налево, откуда уводил широкий коридор. Люди в серых, невзрачных комбинезонах сновали туда-сюда. У большинства из них за спиной болтались ранцы.

Навстречу дерзкой четверке бросились еще шестеро молодчиков, размахивающих бластерами.

— А я-то надеялся, что у них сядут аккумуляторы… — проворчал Род. — Но не станут же они палить здесь, где такие толпы налогоплательщиков!

— Персоналу космопорта и пассажирам срочно укрыться в безопасных местах! — послышался голос из развешанных по стенам динамиков. — В переходе — опасные преступники! Сотрудникам Службы Безопасности отдан приказ стрелять на поражение! Персоналу космопорта и пассажирам срочно укрыться в безопасных местах!

— Ну вот, и с налогоплательщиками разобрались, — буркнул Род.

Все, кто находился в переходе, с испуганными криками бросились врассыпную.

— Туда! Скорее! — крикнула Чорной и указала на широкую лестницу.

Гвен развернулась и быстро зашагала к эскалатору. Всем удалось поспеть за ней, кроме Йорика, который снова не сумел удержать равновесие и упал, но тут же поднялся и заработал ногами.

Оставшиеся позади мужчины в военной форме разразились паническими воплями.

— О! Движущиеся ступени! — восторженно воскликнула Гвен. — Так это был не просто сон!

— Что? Вы про какие ступени? А, про тот эскалатор, в «доме сновидений»… — Чорной недовольно наморщила нос. — Ох, он меня просто вывел из себя. Но вы не обращайте внимания на то, что лестница движется, миссис Гэллоугласс. Продолжайте идти. Они попытаются нас опередить.

— Я готова исполнить твое пожелание! — крикнула в ответ Гвен и весело побежала вниз по эскалатору. Род оступился, но силовое поле помогло ему совершить мягкую посадку. Ухватившись за руку жены, он поднялся на ноги и выпрямился.

— Почему они так кричат? — спросила Гвен, оглянувшись на охранников и сдвинув брови. Те наконец добежали до эскалатора и ступили на него.

— Потому что то, что мы делаем, опасно, — объяснила Чорной. — Ну вот, наконец мы внизу! Видите эту прозрачную стену, миссис Гэллоугласс? Бегите туда, ладно?

Род только теперь осознал, что происходит, и побледнел.

— Туда, — показала Чорной. — К дверям… Верно! Теперь будем ждать.

Оказавшись в просторном зале, где одна стена была ровная, пластикритовая, а остальные — вырубленными в твердой горной породе, Гвен обернулась и бросила опасливый взгляд на эскалатор:

— А почему мы больше не должны бежать?

Вооруженные охранники, грохотавшие тяжелыми ботинками по ступеням эскалатора, увидели четверку беглецов возле дверного проема, вырезанного в пластикритовой стене, и вдруг в ужасе застыли на месте и выпучили глаза.

— За дверью начинается туннель, прорытый в скальной породе, — линейный ускоритель, — объяснила Чорной. — Он оборудован кольцевыми электромагнитами, которые последовательно включаются и отключаются. Получается, что по туннелю как бы постоянно движется магнитное поле.

Гвен задумалась, осознавая услышанное, и наконец понимающе кивнула.

— Прекрасно придумано, — отметила она. — Но для чего служит этот туннель?

— По этому туннелю, миссис Гэллоугласс, курсируют… скажем так, вагоны. Они имеют форму продолговатых труб и лишены колес. Их называют капсулами. Внутри них имеются сиденья, и пол там покрыт коврами. В одну капсулу умещается до сотни людей.

Гвен нахмурилась:

— Необычный способ странствия.

— Не такой уж необычный. Понимаете, эти капсулы мчатся по туннелю со скоростью в несколько сотен миль в час, а туннелей — великое множество, и с помощью этой сети можно добраться практически до любого места на Терре. Если мы войдем в капсулу здесь, на острове Мадейра, мы окажемся в Пуэрто-Рико, откуда рукой подать до обеих Америк, через четыре часа. А дотуда несколько тысяч миль.

— Это невероятно! — ахнула Гвен. Взгляд ее обрел ясность, она сдвинула брови. — И сколько народу сейчас в таких… капсулах?

— Наверное, миллион, не меньше.

— И что, — медленно продолжала Гвен, — произойдет, если эти воины так воспламенят удерживаемое мною поле, что оно утратит свою форму?

— Тогда вся эта энергия мгновенно высвободится, — еле слышно ответила Чорной. — Будет жуткий взрыв. Все мы, естественно, погибнем, но будет повреждена и эта станция, и ближайший отрезок туннеля.

Гвен медленно кивнула:

— Тогда сила перестанет течь по туннелю.

— Верно, — подтвердила Чорной.

— И все вагоны со всеми людьми внутри них остановятся?

— Да. Медленно, постепенно, но остановятся. В них погаснет свет, отключатся системы, подающие внутрь капсул прохладный воздух. Капсулы в пути разогреваются, миссис Гэллоугласс.

— Значит, получается, что все люди погибнут? — тихо спросила Гвен.

— Не все и не сразу. Но некоторые из них в это мгновение окажутся в сотнях миль от ближайшей станции, и даже в тысячах, под толщей океанской воды. Уйдет много времени, прежде чем их сумеют вызволить, и многие могут умереть от голода. Но еще вероятнее то, что они впадут в панику и перебьют друг друга. Или съедят.

Гвен охватила дрожь:

— Я не способна погубить столько людей.

— Их погубите не вы, а эти охранники. Но они не станут рисковать, потому что понимают, что с ними сделает их начальство. Они ни за что не решатся на такое: ведь сейчас, очень может быть, по какому-то туннелю мчатся в скоростной капсуле важные шишки из правительства ПИСК.

Охранники, естественно, начали ожесточенно переговариваться, при этом продолжая держать четверку беглецов на прицеле.

— А вы встряхните их маленько, — посоветовала Чорной. — Расширьте поле.

Гвен сосредоточенно нахмурилась, и радужная оболочка равномерно отодвинулась от тех, кто находился внутри нее. Поравнявшись с прозрачной стеной, невидимая граница поля прошла сквозь нее.

Охранники остолбенели и вытаращили глаза. Один из них все же прокричал какой-то приказ, и все начали отступать к эскалатору, ведущему наверх. Медленно, один за другим, охранники скрылись из поля зрения.

Когда исчез последний из них, Гвен обессиленно выдохнула:

— Скажите мне, если кто-то знает ответ на этот вопрос: как мне удалось увеличить эту оболочку, наполненную силой, без взрыва, про который ты говорила, Шерши?

Чорной сдвинула брови:

— Не знаю… Может быть, просто вы расширяли поле медленно? А можете вы вот так же медленно высвободить всю энергию?

— Да, могу. Но куда она денется, когда я выпущу ее на волю?

Чорной испустила вздох облегчения.

— Она уйдет в стену, миссис Гэллоугласс. Слава богу, в этом ничего опасного нет. Вы просто подведите нас к стене там, где она сложена из горной породы, и там можете отпустить энергию, как вы сказали, «на волю».

Гвен, судя по сомнению в ее взгляде, не слишком поверила Чорной, но медленно тронулась к ближайшей скальной стене, увлекая за собой своих спутников.

— Надо, чтобы граница поля едва коснулась стены, — взволнованно руководила действиями Гвен Чорной. — Вот так. Сейчас размеры шара, внутри которого мы находимся, уменьшаются. Подведите сферу ближе к стене. Вот так. Теперь попробуйте разрядить поле.

Гвен напряглась, сдвинула брови, закусила губу. В тех местах, где граница силового поля соприкасалась со скальной стеной, брызнули искры.

Род восхищенно и немного испуганно наблюдал за тем, как постепенно понижается мощность силового поля. Он гадал, сможет ли теперь когда-нибудь без страха обнять жену.

— Это — скальное ложе, толща породы, — объясняла Чорной по мере того, как радужный пузырь все уменьшался и уменьшался в размерах. Энергия уходит сквозь эту стену к самым глубоким недрам земли. Слой породы большой, миссис Гэллоугласс, очень большой. Его хватит, чтобы поглотить энергию.

— Пожалуй, она поглощается не слишком быстро, — нахмурилась Гвен. — Камень светится.

Приглядевшись, ее спутники заметили, что скальная стена раскалилась докрасна.

— Думаю, стена все равно выдержит, — с надеждой в голосе проговорила Чорной. — В конце концов от сферы почти ничего не осталось, а камень пока еще не начал плавиться.

Род кивнул:

— Да. Пока он только красный, бояться, похоже, нечего.

— Все, — со вздохом сообщила Гвен. Последние остатки энергии ушли в стену со вспышкой и треском, подобным пистолетному выстрелу. — И куда мы теперь пойдем?

— О, конечно же, в скоростную капсулу! — обрадованно улыбнулась Чорной. — Ну, пошли?

Пять минут спутники ожидали около пластикритовой стены. Эти пять минут показались Роду вечностью. Он то и дело с опаской оглядывался на эскалаторы. Но вот наконец к дверям подкатил поезд, створки разъехались в стороны, и из вагона повалил людской поток.

— Пусть выходят, пусть выходят, — бормотала Чорной. — Чем больше выйдет, тем для нас больше места останется.

Наконец настал долгожданный момент, и все четверо смогли войти в вагон. Там оказалось всего около двух десятков пассажиров, поэтому друзьям удалось сесть парами напротив друг друга, и притом — на почтительном расстоянии от других пассажиров.

Гвен нервно оглянулась на двери:

— А когда мы тронемся?

— Мы уже тронулись, — с улыбкой ответила Чорной. — Плавно едет, правда?

— О да, очень плавно! — восхищенно воскликнула Гвен. — Но скажи, как же так вышло, что мы уехали? Почему те, кого тот коротышка называл «начальством», не остановили все… капсулы поблизости от нас?

— Они не смогли бы этого сделать, — объяснила Чорной. — Тогда бы им пришлось отключить энергию во всем этом секторе, а это означало бы, что тысячам людей пришлось бы томиться в вагонах, пока бы копы нас отыскали. А я так думаю, они понимают, что если бы оставили нас в полной темноте в такой запутанной системе туннелей, они бы нас ни за что не нашли.

Род сидел с каменным лицом. Им вдруг овладели смутные опасения. Краем уха слушая, как Чорной объясняет Гвен сложившееся положение дел, Род принялся искать взглядом то, что стало источником его опасений. Уж наверняка то не была ревность.

И очень скоро он нашел этот источник. Это был всего-навсего маленький, диаметром в дюйм, блестящий кружочек в передней стенке капсулы.

— Улыбайтесь, — порекомендовал своим спутникам Род. — За нами следят.

Гвен, Йорик и Чорной повернули головы в ту сторону. А Род прищурился, уставившись на кружочек. Через пару мгновений из-под небольшой панели в стенке рядом с ним выползли струйки дыма. Пассажиры, сидевшие на передних сиденьях, стали принюхиваться, недовольно хмурясь.

— Прекрасно исполнено, — несколько озадаченно проговорила Гвен. — Но зачем ты сделал это, муж мой? Какой вред был от этого кружочка?

— Это был электронный глаз, — объяснил Род. — Камера слежения. А мне бы не хотелось, чтобы на выходе из этой скоростной сосиски нас встретили вооруженные охранники.

— Вот как? Ты замечательно поступил! — Гвен задумчиво обвела взглядом вагон. — Нет, более я ничего подозрительного не ощущаю.

Род вытаращил глаза. Час от часу не легче! Неужели она и электромагнитные поля могла ощущать?

Гвен решительно покачала головой:

— Нет, был только один такой… глаз.

— Похоже на то, — кивнула Чорной. — Вряд ли бы эти жлобы из ПИСК раскошелились на установку более чем одной камеры и микрофона в каждом вагоне.

Род поджал губы. У него, правда, мелькнула мысль о том, что Чорной, вероятно, просто хочет сказать им с Гвен приятное. Как бы то ни было, он раздраженно пошарил взглядом по стенкам и потолку и обнаружил маленькую решетку, на потолке. Вперив в нее сосредоточенный взгляд, Род дождался мгновения, когда из нее тоже показался дымок, и только тогда расслабился.

— О’кей, — довольно проговорил он и откинулся на спинку сиденья. — Теперь и микрофон вырублен.

Йорик удовлетворенно кивнул:

— Теперь им ни за что нас не вычислить.

Роду вдруг пришла в голову неожиданная мысль, и он нахмурился.

— Но ведь им и не надо этого делать, кстати. Они могут просто-напросто выставить отряд охранников на каждой станции. — Сколько станций нам предстоит миновать?

Чорной побледнела:

— Только одну. На Канарских островах. А следующая остановка — в Пуэрто-Рико.

— Так, значит… — Род задумчиво пожевал губы. — Значит, у нас единственный шанс.

— Чего переживать? — ухмыльнулся Йорик. — Мне всегда нравилось Западное полушарие.

Род смущенно улыбнулся:

— Что ж, на самом деле любое место подойдет. — Его вдруг озарило. Ощущение было такое, словно внутри у него из бутылки шампанского вылетела пробка. — Эй! — воскликнул он. — Мы дома! Это же Терра! Самая настоящая, истинная прародина человечества! Планета, откуда родом все мы!

Йорик удивленно вздернул брови:

— Вы тут прежде ни разу не бывали?

Род покачал головой:

— Нет. Зато много слышал. Очень много.

Гвен переводила взгляд с одного из своих спутников на другого. Ею, похоже, овладела сильнейшая растерянность.

— Это планета, где зародились люди, миссис Гэллоугласс, — объяснила Чорной. — Наши предки улетали отсюда на космических кораблях во всех направлениях и основывали колонии на тех планетах, где вы живете теперь.

Глаза Гвен наполнились неподдельным восторгом.

— Однако перед нами по-прежнему стоит маленькая проблема, — напомнил всем Йорик. — Как выйти из этой капсулы, чтобы нас не арестовали.

Чорной обвела взглядом вагон.

— У большинства пассажиров с собой багаж, — глубокомысленно изрекла она.

— Да? — Йорик выпрямился, пробежался взглядом по вагону. — Где? Ты считаешь, что эти заплечные мешки заменяют чемоданы?

— Естественно. Для того чтобы уложить одежду на выходные, вполне достаточно таких небольших рюкзачков.

— Никогда не привыкну к этой малогабаритной одежонке, которой вы пользуетесь, — вздохнул Йорик. — Я всегда считал, что плетение паутины стоит оставить на долю пауков.

Чорной улыбнулась:

— Ну ты даешь! С какой же первобытной планеты ты родом, а?

— Узнаешь — будешь очень сильно удивлена, — буркнул неандерталец, нахмурился и пробормотал: — Хотя вообще-то должен признать, что это очень удобно: иметь костюм, который можно сложить так, что он будет плоский, как дощечка.

— А что такое дощечка? — недоуменно осведомилась Чорной.

Род поспешно вмешался:

— Итак, у всех пассажиров с собой багаж, пусть и небольшой. Только не говори, что я думаю о том же самом, о чем думаешь ты.

— А похоже, так и есть, — хитро усмехнулась Чорной и кивком указала на одного из тех пассажиров, что сидели ближе к компании. — Вот этот примерно вашей комплекции, и у него явно при себе есть лишняя одежда.

— Не забывай, его придется отключить, чтобы ограбить.

Чорной кивнула и скривилась:

— Вот это мне меньше всего нравится. Но я ему ничего ужасного не сделаю. Просто, когда он очнется, он ни за что не вспомнит, что его обокрали вы.

— Мы расплатимся за позаимствованную одежду, — заверил Рода Йорик, вынув из кармана бумажник.

— У тебя есть кредитки ПИСК? — изумился Род.

— А как же? — пожал плечами Йорик. — Что же я был бы за путешественник, если бы отправился из дому без наличных денег той страны, куда намереваюсь попасть?

«Что же я был бы за путешественник во времени», — мысленно поправил неандертальца Род, но вынужден был признать, что Йорик прав. Тому, кто отправлялся в хронологическое путешествие, непременно следовало собираться в путь точно так же, как тому, кто ехал в соседнюю страну. Вот только нельзя было рассчитывать на удачу в плане обмена валюты по прибытии на место назначения…

— Так почему же мы терпели такие муки в казино? — требовательно вопросила Чорной и тут же нахмурилась. — Ах да, совсем забыла. На фронтирных планетах никто уже не принимает денежные единицы ПИСК.

— Почему? Потому что они свободны от тирании ПИСК?

— Нет. Потому что они не стоят ни шиша. Законодательство никогда не было слишком прочной базой для курса валюты, майор.

— Вот она, цена скупости, — вздохнул Род, а Йорик смущенно проговорил:

— Не хотелось бы об этом упоминать, но все же придется: а другие пассажиры не заметят, когда мы будем красть пижамку у этого малого?

Гвен на миг расправила плечи и сосредоточенно уставилась в пространство. Один за другим пассажиры мирно засопели. Наконец Гвен расслабилась и с довольной улыбкой ответила на вопрос Рода:

— Нет.

Чорной пару секунд ошеломленно поглядела на Гвен, закрыла глаза, помотала головой и снова открыла глаза.

Йорик шумно выдохнул и облегченно проговорил:

— Есть! — Потом добавил: — Вот это да. — А потом: — Может быть, в один прекрасный день мне удастся привыкнуть к тому, что вы вытворяете, леди Гэллоугласс.

Род очень надеялся на то, что и ему это тоже в один прекрасный день удастся, но вслух он ничего не сказал.

Йорик рывком поднялся с сиденья:

— Давайте поскорее покончим с этим, ладно?

Через несколько минут, после коротких визитов в туалет, все четверо снова уселись на свои места. Четыре рюкзачка значительно похудели, а их хозяева значительно обогатились, пока — сами того не зная.

Гвен потрогала тонкую серую ткань:

— Она настолько легка, что я чувствую себя почти раздетой.

— Я вас очень хорошо понимаю, — кивнула Чорной. — Я тоже себя странновато чувствую после брюк в обтяжку и кожаной куртки.

— Значит, ты не шутил насчет пижам?

— Ни капельки не шутил, — печально отозвался Йорик. — Понимаете, на Терре теперь выход на улицу — работа для профессионалов, так зачем еще кому-то морочить себе голову и одеваться в неудобную шерстяную и клеенчатую одежду?

— Вероятно, у меня еще не все в порядке со здравым смыслом, — проворчал Род и с тоской оглядел свою тускло-серую пижаму. — Но почему все одеваются одинаково?

Йорик пожал плечами:

— Стандартный правительственный ход. Ведь это же — Пролетарская Изолированная Социалистическая Коммуна, майор… Эй, Чорной, ну что ты насупилась? Не принимай этого так близко к сердцу! Ты же не знала, до чего они тут додумаются!

— Могла бы и додуматься, если бы повнимательнее слушала их речи, а не выбирала только то, что мне нравится, — прошептала девушка.

Род и его спутники вышли из капсулы вместе с остальными пассажирами — еще четверо в одинаковых легких серых костюмах. Род был очень рад тому, что пижамы были скроены с капюшонами, — это обеспечивало беглецов лишним шансом в пользу того, что их не узнают в лицо. Все четверо взошли на эскалатор и поплыли наверх. Род рассеянно скользил взглядом по рыжевато-коричневой пластикритовой стене. Неожиданно он удивленно нахмурился:

— А ведь уже не пластикрит!

— Верно, — искоса взглянув на него, бросила Чорной. — Пластикрит более тусклый. А этот материал красноватый.

— Да это же камень! — воскликнул Род. Ему нестерпимо хотелось протянуть руку и прикоснуться к стене, но она была в четырех футах от эскалатора. — Самый настоящий камень! Но почему… камень? — Он присмотрелся к пологим ступеням, высеченным в склоне рядом с эскалатором. — И откуда здесь эти ступени?

— Их тут вырубили испанцы, — ответил Йорик.

— Испанцы? — Род обернулся к неандертальцу, недоуменно вздернул брови. — А я думал, что правительство ПИСК международное.

— Все верно, но здешние власти — жуткие скупердяи, если вы не забыли. Зачем отваливать бешеные деньги на постройку новой станции, когда можно воспользоваться тем, что уже построено. Тут добавили, там убавили — и готово.

Род огляделся по сторонам:

— Ты хочешь сказать…

— Все правильно, — угадав ход его мыслей, проговорила Чорной. — Мы в Пуэрто-Рико, майор, где когда-то была испанская колония. Испанцы выстроили на острове множество укреплений. И сейчас мы находимся внутри крепости Эль-Морро, воздвигнутой в семнадцатом веке[29].

— Четырнадцать столетий назад?!!

Чорной кивнула:

— И до сих пор стоит. Тогда строили надежно. На совесть.

Дневной свет ударил по глазам спутников подобно иглам.

Эскалатор плавно перенес их на движущуюся дорожку. Гвен глубоко вдохнула теплый, напоенный благоуханием воздух.

— О, да это просто рай! — воскликнула она и, увидев темно-синюю полосу за невысокой каменной стеной, спросила: — А что это за лазурное поле?

Род посмотрел в ту сторону и от восхищения широко раскрыл глаза:

— Дорогая, это океан. Вода. Очень много воды.

Гвен некоторое время восторженно смотрела на океан и призналась:

— Редко мне доводилось видеть столь синюю воду.

А Род уже смотрел в другую сторону. Красная стена уходила вверх. Кое-где она обрушилась, но все же производила впечатление неприступной. Огибая мыс, она тянулась дальше — насколько хватало глаз.

— Это соорудили великаны! — прошептала Гвен.

Род огляделся по сторонам. Почему-то ему вдруг стало тесно здесь. Стена была настолько высока, что он ощутил себя беспомощным муравьишкой.

— А ведь это строили люди… — вырвалось у Чорной.

— Да, люди, — кивнул Йорик. — Великое множество людей. И особого выбора у них не было.

Движущаяся дорожка доставила спутников к началу другого эскалатора, и он повез их по туннелю, поднимающемуся под уклоном вверх. Рода привели в изумление его размеры.

— Ты сказала — семнадцатый век?

Чорной кивнула.

— Но для чего был нужен этот туннель? Ведь тогда не было никаких эскалаторов?

— Он был нужен для пушек, майор. Для огромных пушек, длиной десять футов, отлитых из железа. Они стреляли железными ядрами величиной с вашу голову и имели огромный вес. Несколько тонн. Заметили шестифутовые бойницы в крепостной стене, обращенной к морю?

Род утвердительно кивнул.

— Вот они как раз и были предназначены для пушек. Но для того чтобы доставить туда пушки, их спускали по настилу, устроенному в этом туннеле. А для подъема использовали лошадей. — Чорной мрачно огляделась по сторонам. Когда эскалатор довез их почти до самого конца туннеля, она кивком указала на нишу в стене, закрытую кованой решеткой. — Там карцер. Когда какой-нибудь несчастный раб или воин нарушал приказ, его там на некоторое время запирали. Там невозможно выпрямиться во весь рост, не говоря уже о том, что негде справить нужду.

— Да еще и видеть, как на тебя глазеют все те, кто спускается, — понимающе кивнул Род. — Славные ребята были эти испанцы.

— Угу, — буркнула Чорной, обвела взглядом стены красного камня и поежилась. — Наверное, тогда солдатам казалось, что они — в аду. У них не было ничего, кроме этого каменного островка, а офицеры были их хозяевами.

— Узаконенное рабство, — скривившись, проговорил Род.

Вскоре они снова оказались снаружи. Яркое солнце озаряло просторный внутренний двор. В стенах чернели десятки дверных проемов. Посередине двора стояли два огромных цилиндра.

Чорной кивком указала на них:

— Это цистерны для пресной воды. Они тут всегда были готовы к длительной осаде.

— Осады, пушки… — нахмурилась Гвен. — Зачем такие предосторожности?

— Затем, миссис Гэллоугласс, что остров Пуэрто-Рико служил воротами Карибского моря, ключом к сокровищам всех тех стран, что лежали вдоль его берегов. Там простирается Атлантический океан, и на другом его берегу — Европа, а за излучиной береговой линии — Карибское море. Другие государства пытались отвоевать у испанцев этот остров и богатства, которые они стерегли. Первыми попытку предприняли голландцы, потом — англичане, вот испанцы и воздвигли эту крепость для защиты от врагов.

Гвен понимающе кивнула:

— Видимо, она послужила им хорошей защитой.

— Это верно, — подтвердила Чорной. — Она была выстроена для того, чтобы отбивать атаки средневековых каравелл. Ну а сегодня она может послужить столь же надежной защитой от любой шайки мятежников, которые попытались бы овладеть скоростным трансатлантическим туннелем.

Род медленно запрокинул голову:

— Так вот почему здесь — конечная станция!

Чорной кивнула:

— А также здесь легко остановить тех, кто попробовал бы проникнуть с диверсионными целями из Европы. Для этого вполне достаточно закрыть вон те большие ворота и открыть пальбу с укреплений — вон оттуда. — Она указала вверх. Отверстия бойниц снизу были едва видны, зато расхаживающие по стене вооруженные солдаты просматривались очень даже отчетливо.

Род поежился и отвел взгляд:

— Не слишком приятная мысль, учитывая наше положение.

— Зря вы так расстраиваетесь. — Со старательно наигранной беспечностью Чорной зашагала к главным воротам. Остальные последовали за ней, облегченно вздыхая.

— А куда мы направляемся? — осведомился Род.

— Туда, — ответила Чорной и указала вперед.

На горизонте возвышалась еще одна крепость.

Гвен смутилась, но все же решительно расправила плечи.

— Надо — значит, надо, — сказала она и ступила на движущуюся дорожку.

— А это единственный скоростной туннель из Европы? — спросил Род.

Компания вошла в ворота в стене, сложенной из красного камня, и оказалась во внутреннем дворе другой крепости. Гвен огляделась по сторонам и заключила:

— Этот замок похож на первый, только он гораздо меньше.

Чорной кивнула:

— Так и есть. И ведь это разумно, не правда ли? В том смысле, что если получилось с Эль-Морро, почему было не попробовать еще разок. Эта крепость называется Сан-Кристобаль[30], миссис Гэллоугласс. Да, майор, туннель, заканчивающийся под замком Эль-Морро, — единственный, ведущий из Европы.

— Ко всему Западному полушарию?

Чорной кивнула:

— Конечно, это сопряжено с возникновением «пробок», но зато ПИСК имеет полную возможность держать под контролем всех, кто сюда прибывает.

— Так почему же тогда нас никто не остановил? — недоуменно пробормотал Йорик.

Чорной сдвинула брови:

— Я и сама об этом подумала, и меня это тоже удивило. Ведь наверняка они установили, что мы покинули Канарские острова.

— Зато они не в курсе, что мы вырядились во все серое, — напомнил ей Род.

Чорной покачала головой.

— У всех охранников уже должны быть на руках наши фотографии или голограммы. Мы только одежду сменили, но не внешность.

Движущаяся дорожка медленно везла их по внутреннему двору крепости Сан-Кристобаль. Все четверо размышляли над этой мыслью. Первым подал голос Йорик:

— А не кажется ли вам, что местные охранники вряд ли радуются приказам ПИСК?

Движущаяся дорожка доставила четверку спутников в очередной темный туннель.

Этот туннель оказался низким и не слишком широким. Только в том месте, где движущаяся дорожка плавно перешла в эскалатор, появилось освещение — мягкий, рассеянный свет.

— Похоже, тут обходились без освещения, — пробормотал Йорик.

Чорной резко зыркнула на него, прищурилась.

— Здесь через равные промежутки были заложены пороховые заряды. Вот для чего вырублены эти канавки, — сказал Йорик и указал на прямые ложбинки в дюйм шириной, бежавшие вдоль стен и поперек потолка. — Если враги поджигали дальний конец туннеля, ближний выдерживал. Так что если какого-нибудь несчастного солдатика отправляли сюда посреди ночи, ему не позволялось брать с собой факел.

Род обвел взглядом темные стены, посмотрел вперед, оглянулся назад. Дневного света видно не было — мешал поворот туннеля. Род неприязненно поежился.

Эскалатор закончился, и спутники, пройдя через низкий дверной проем, оказались в небольшом туннеле, уходившем от главного под прямым углом. Род обратил внимание на то, что по пути они миновали еще одну нишу, но только здесь дверь-решетка была открыта.

Вскоре они вышли в длинное помещение, напоминавшее изолированный отрезок туннеля. В дальний конец помещения через небольшой прямоугольник проникал дневной свет.

— Подождем здесь, — сказала Чорной. — Когда придет следующий поезд, спустимся вон по тому эскалатору и сядем на него.

Она указала на пластикритовый портал, который из-за своей геометрической правильности выглядел довольно зловеще на фоне каменной кладки.

Род огляделся по сторонам, заметил отверстие в пластикрите и подошел к нему. Перед ним предстала часть стены туннеля, на которой были грубо нарисованы пять кораблей темно-коричневого цвета. Над ними было нацарапано какое-то слово.

Йорик заметил, что Род с интересом рассматривает рисунок.

— Это нарисовал один молодой офицер. Он возглавил мятеж, и его упрятали сюда на шестьдесят дней и только потом вывели наружу и казнили.

Род быстро обвел взглядом темницу. На миг он вдруг отчетливо ощутил — какова это: оказаться запертым здесь на такое долгое время. День за днем, день за днем, не зная, когда тебя выведут на казнь… Проклинать судьбу и костерить себя за то, что совершил такую глупость… Род покачал головой и отвернулся от дыры в стенке:

— А что означает это слово?

— А вы бы что написали, если бы вас тут заперли на шестьдесят дней?

Чорной подозрительно уставилась на Йорика:

— Интересно, откуда тебе так много известно об этом местечке?

Но Йорик только покачал головой, сдвинув свои косматые брови так, что его глаз не стало видно, и пробормотал что-то неразборчивое.

Около эскалатора зажглась зеленая панель.

— Объявили посадку, — негромко проговорила Чорной.

Когда четверка спутников совершала пересадку в Атланте, на станции вдруг вспыхнул экран головизора, и на нем появилось их цветное изображение.

— Эти люди — преступники, — сообщил гулкий голос диктора. — Они угрожают безопасности государства и соответственно безопасности каждого гражданина.

Род возмущенно вытаращил глаза:

— Фу! Никогда не выглядел хуже!

— Просто у вас тут затравленный, испуганный взгляд, — успокоила его Чорной. — Ну а меня, пожалуй, и изловили бы, если бы я не воспользовалась косметикой.

Йорик кивнул:

— У меня вид законченного гангстера.

Гвен ничего не сказала, но ее взгляд был выразительнее любых слов.

— Если вы увидите кого-то из них, — продолжал диктор, — немедленно сообщите в Службу Безопасности.

— Видите — там на заднем плане звездолет, на котором мы прилетели с Отранто? — указала Йорик. — Наверное, тот самый снимок, который велел сделать своему прихвостню тот мерзкий коротышка, крикучий подколодный змей.

Род кивнул:

— Вот только не пойму, почему этот снимок показывают только теперь.

— А кто говорит, что это так? — возразил Йорик. — Может быть, мы подоспели к сотому повтору.

— Не исключено, — согласился Род. — Как бы то ни было, нам лучше сматывать удочки. Пойдем, Гвен. Чорной… Чорной?

Но Чорной уже стояла возле стены и, глядя на опустевший экран, тараторила не своим — противным, пронзительным и гнусавым голосом. При этом она демонстрировала необычайное радостное волнение.

— Ага, я их только что видела! — чуть только не приплясывая от восторга, пискляво прогнусавила она. — Ну да, да, я человек… Я сейчас в Атланте, и я… А? Чего вы говорите? Не-а, я не знаю, почему вы меня не видите. Я вас тоже ни фига не вижу, промежду прочим. А я откуда знаю, эй? Чего вы ругаетесь-то? Я что, виноватая, что у вас тут такой непорядок? Еще ругаются… Чего? Они-то? Ну да… Я, значит, только что вышла из капсулы, из Флориды примотала, стало быть. Ну, когда я, значит, в Джексонвилле садилась, они выходили!.. Да нет, нет же, я вам говорю! А как, спрашивается, я могла вам раньше звякнуть? В капсуле же нету никаких таких пунктов связи! Да и не слышала я, чтобы чего-то такое объявляли, покуда вот тут в Атланте не оказалась… Чего? Чего?.. А, ну это само собой, само собой! Всегда рада, как говорится, помочь. Еще бы. Я всегда стараюсь быть добропорядочной гражданкой… Ага. Ага. Ну, все, бывайте.

— Это, — отметил Йорик, ухмыльнувшись и покачав указательным пальцем, — поистине гениальная идея. — С этими словами он подбежал к другому пульту связи, накрыл ладонью глазок видеокамеры и сказал: — Соедините со Службой Безопасности. У меня срочное сообщение.

А Род уже тоже занял позицию около соседнего пульта.

— Что говорите?.. Да, я сейчас нахожусь в Атланте… Но понимаете, я этого вашего экстренного сообщения не слышал и не видел до тех пор, пока не пришел на станцию в Пуэрто-Рико, а когда я там ожидал поезда, как раз и увидел, но тут как раз поезд подошел… Проклятие, что вы на меня орете? Я что, должен был… Ну, да, да! Я их видел! Когда-когда! Да как раз перед тем, как в капсулу вошел!.. Да все я понимаю… Да, это было восемь часов назад… Да уверен я, уверен, говорю же вам!.. Да как я мог ошибиться, когда они так разодеты? Нет, их ни с кем не перепутаешь! У того малого пиджачишко… ну как будто он в тухлых яйцах вывозился!

Гвен накрыла ладонью глазок видеокамеры в соседней будке и сосредоточенно уставилась на сеточку микрофона. Неожиданно она улыбнулась и проговорила:

— Срочное сообщение. — Затем она немного помолчала и заговорила низким, чуть хрипловатым голосом: — Алло?.. Да-да, это были они… Нет, нет, те четверо, которых показывали! Те самые, в жуткой одежде… Да, да, конечно же, я уверена… Где? Да прямо здесь, откуда я с вами разговариваю… А где это, вы спрашиваете? Ой, даже не знаю. Где-то в Мексике… Ой! Моя капсула подошла, извините!

Она прервала связь и обернулась. Род стоял рядом с ней.

— Что ты устроила, рассказывай? — прошептал он.

Гвен лучисто улыбнулась ему:

— Я мысленно проследила за течением… электронов и заставила каждый из них на секунду задержаться в устройстве, которое стоит за тысячу миль отсюда, а потом разрешила им побежать снова.

Род вытаращил глаза:

— Ты хочешь сказать, что за несколько секунд поняла, каким образом переправить этот разговор через терминал, который стоит на таком расстоянии отсюда?!

— Вовсе нет. С тех самых пор, как нас похитили, я старательно изучаю эти самые «электроны», как ты их называешь.

— Это от меня не укрылось. — Род сглотнул подступивший к горлу ком. У него вдруг жутко пересохло во рту. — Ну и откуда же, как решат полицейские, поступил этот звонок?

— Кажется, это место называется «Акапулько».

Род отвернулся, с трудом скрывая дрожь:

— Похоже, ты уже успела освоиться с местным диалектом. А это тебе как удалось, если не секрет?

Гвен небрежно пожала плечами:

— Это сущая чепуха для того, кто умеет читать мысли.

К счастью, как раз в это мгновение рядом с Родом оказался Йорик, всеми силами старавшийся снова собрать всех вместе.

— Ну все, все! — приговаривал Йорик. — Хватит с нас этих звонков, честное слово! Давайте поскорее найдем какое-нибудь укрытие, пока никто не разгадал нашу маленькую шутку. А то ведь сложат два и два, а получат три! Нужно нам спрятаться или нет?

— Нужно! — кивнул Род, быстро огляделся по сторонам и напряженно задумался. — Туда! — объявил он.

Йорик повернулся в ту сторону, куда указывал Род.

— То, что надо, — заключил он. — Пошли, братцы. Давайте поторопимся.

И он возглавил процессию и направился к витрине с мигающими надписями, ослепительно яркими, кричащими голограммами и анимационными манекенами зазывал. Вход в заведение был оформлен в виде огромного рта. На верхней губе под пиратскими усищами красовалась вывеска: АРКАДНЫЕ ИГРЫ.

Чуть ниже — там, где должны были бы располагаться зубы, висело объявление:

ВХОД С КАЛЬКУЛЯТОРАМИ

И ПЕРСОНАЛЬНЫМИ КОМПЬЮТЕРАМИ ЗАПРЕЩЕН!

ОНИ МЕШАЮТ НАШИМ ИГРАМ

Как только спутники переступили порог, они едва не оглохли от жуткой какофонии: свиста, визга, писка, скрежета, звона, взрывов, злорадного хохота, зудения и лязга. Гвен зажала уши ладонями.

— Ой! — вырвалось у нее. — Зачем же здесь так шумно? И почему так дымно?

Зал был заполнен дымом, сквозь который едва виднелись огни точечных светильников, направленных на игровые автоматы.

— Наверное, это помогает сосредоточиться, — прокричал ей в ухо Род. — Игроки не отвлекаются на соседние автоматы, потому что почти не видят их.

Гвен только ошеломленно покачала головой в ответ.

Пробираясь по залу, спутники слышали со всех сторон выстрелы из оружия самых разных исторических эпох: буханье мушкетов, резкий треск дробовиков, длинные очереди многозарядных карабинов, стрекотание пулеметов, свист разрядов бластеров. По мере того как Род, Гвен, Йорик и Чорной почти вслепую пробирались между игровыми автоматами, мимо них проплывали названия знаменитых битв. Наконец, охая и тяжело дыша, они вышли к островку относительного спокойствия. Здесь на полу сидели кружками по нескольку человек. Они болтали и посмеивались. Один мужчина вел беседу с компьютером.

— Слава богу! — выдохнула Гвен. — У меня такое ощущение, будто я только что прошла через самое страшное в человеческой истории!

Неподалеку ровный, бесстрастный голос задал вопрос:

— Каково ускорение свободного падения на планете Терра?

— Тридцать два фута поделить на секунду в квадрате! — выпалил игрок.

В строке счета на дисплее появилась цифра «двадцать».

— Ответ верный, — промурлыкал компьютер. — Как назывался первый английский роман?

— «Памела» Ричардсона!

Компьютер проворковал:

— Ответ верен. Почему погибла империя Александра Македонского?

Род поинтересовался названием игры. Оно гласило: «Что вы знаете о вселенной?»

— Неверно, — выпалил один из тех, что сидели в ближайшем кружке. — Он не мог воспользоваться двуручным мечом в Британии во времена до ее завоевания римлянами.

Другой игрок нахмурился:

— Это почему же?

— Потому что двуручный меч был изобретен только в начале тринадцатого века.

— И чем же, по-твоему, дрались британцы до этого времени?

— Боевыми топорами.

Молодой человек недоверчиво покачал головой:

— Нет уж. Он мой герой, и он дерется мечом.

— Номер не пройдет, Вольфбей, старина. Игра предусматривает историческую достоверность. Это правило номер три.

— Это кто сказал?

— Это я сказал. А правило номер один тебе известно.

Молодой человек вздохнул и сказал:

— О’кей. Вольфбей выхватил свой боевой топор весом в двадцать фунтов…

— Полегче, полегче! — остановил его, подняв руку, руководитель игры.

— Ну ладно, ладно! Весом в два фунта!

Гвен наклонилась и что-то негромко проговорила одному из игроков. Тот ей ответил. Гвен выпрямилась, кивнула, но вид у нее при этом все равно остался озадаченный.

— В чем дело? — осведомился Род.

— Я хотела узнать, почему правила диктует тот невысокий мужчина, — пожав плечами, отозвалась Гвен. — А этот человек сказал мне, что это потому, что он… господин мой, что означает «диэм»?

— «Диэм»? — нахмурился Род. — По-моему, это латинское слово, и означает оно «день».

— Продул! — в сердцах стукнув кулаком по клавиатуре стоявшего рядом игрового автомата, воскликнул Йорик. — Вот ведь зловредная машина! Три попытки — и три проигрыша подряд!

В следующую секунду рядом с ним оказался аккуратно одетый, подтянутый мужчина:

— Меня зовут Элкин Ларн, я менеджер. У вас проблемы с нашими играми, гражданин?

— Еще бы не проблемы! — возмущенно откликнулся Йорик. — Эта машина должна давать три попытки на каждом уровне, а она мне после первой же попытки заявляет: «Игра окончена»! Я так думаю, джойстик сломан!

Менеджер подошел к автомату и сунул купюру в щель:

— Давайте посмотрим…

Он начал игру.

— Ничего себе — терранское гостеприимство! — фыркнул Йорик. — Я-то тащился сюда из черт знает какой дали — с Вольмара на Отранто, оттуда — сюда… Ну, встретил в баре одного малого, так он мне присоветовал наведаться в этот зал игровых автоматов, и что же я тут, спрашивается, нахожу? Треклятая машина меня враз побивает!

Род отчаянно делал Йорику знаки, умоляя замолчать.

Менеджер замер, глядя на экран, затем перевел взгляд на Йорика, вежливо ему улыбнулся:

— Похоже, вы правы насчет этого автомата, сэр. Я непременно выплачу вам все, что вы истратили. Для нас крайне важны хорошие отзывы. Не желаете ли пройти в следующий зал, где установлены более продвинутые игровые автоматы?

— Отлично, — ухмыльнулся Йорик. — Отведите меня туда.

Род сомневался, что Йорику удастся набрать много очков даже на детском уровне.

Но менеджер укрепил на забракованном Йориком автомате табличку «НЕ РАБОТАЕТ» и развернулся. Йорик последовал за ним.

Чорной и Род недоверчиво и испуганно переглянулись.

— До сих пор мы ему доверяли, — напомнила им Гвен. — Так почему же мы должны думать, что теперь он совершает ошибку?

— Верно подмечено, — вздохнул Род. — К тому же должен обратить ваше внимание на то, что пока тут не видно отряда вооруженных копов. Пошли.

Они дружно развернулись и поспешили за Йориком и Ларном.

— Игровые автоматы там более совершенные, — говорил на ходу Ларн. — Но должен вас предупредить, что и стоимость игр более высокая.

— Ну, это ясное дело, — пожав плечами, отозвался Йорик. — Тут-то у вас так — для маленьких машинки стоят. А нужно же правительству и обогатиться, правильно я говорю?

— Оно и обогащается, — хмуро подтвердил Ларн. — Отбирает у нас шестьдесят процентов прибыли.

Йорик сочувственно кивнул:

— Но тех сорока процентов, что остаются, вам на жизнь-то хватает?

— Хватает, хватает. На очень даже неплохую жизнь. — Ларн открыл дверь, что вела в дальний зал. — Но у меня помощников нет. Только двое ночных менеджеров. Так вы говорите, что только что прибыли с Отранто и прямиком направились в зал игровых автоматов? Честно говоря, немного странно.

— Ну, что тут сказать? — Йорик, пожав плечами, вошел в зал следом за Ларном. — Обрыдла уже эта наша готика, если честно.

Род отступил и пропустил вперед женщин, затем следом за ними вошел в дальний зал с таким ощущением, что добровольно входит в западню. Ларн закрыл за ним дверь.

Гвен обвела взглядом стены:

— Как много книг!

Чорной ахнула:

— Но зачем? Разве не проще хранить книги в виде кубиков с записями?

— Книги во многом более удобны, — ответил Ларн, обошел гостей и указал на удобный стул, стоявший возле стола с настольной лампой. — Но главное здесь — сама атмосфера. Здесь можно спрятаться от всего мира — и двадцать процентов наших посетителей так и делают.

Род все еще оглядывался по сторонам:

— Я не вижу ничего, кроме книг. Где же игровые автоматы?

— Игра состоит в том, поймают нас или нет, — ответил Ларн и, пройдя мимо четверых спутников, поманил их за собой.

Они последовали за ним и вскоре миновали шестерых людей, сидевших за круглым столом. Старший из них проговорил:

— Хорошо, Джерри, но ты исходишь из предположения о том, что замечательная, справедливая политическая система, предлагаемая Платоном, представляет все население.

Тот, кого звали Джерри, нахмурился:

— Но он ведь именно так и говорил. Разве нет?

— Так, — вступил в дискуссию второй студент. — Но на самом деле город выглядел вовсе не так — тот город, на основе которого он создавал модель своей «Республики».

Джерри непонимающе сдвинул брови:

— Как это?

— В составе населения было множество рабов, — дал ответ третий студент. — А они в модели Платона представлены не были.

Ларн провел Рода и его спутников к кубу размером шесть на шесть футов, с прозрачными стенами, небольшим столиком и одним-единственным стулом. Когда все вошли туда, он закрыл дверь и объяснил:

— Это учебная кабинка. Она звуконепроницаема, поэтому учащегося здесь не отвлекают дебаты, которые ведут дискуссионные группы.

— Так здесь все — добровольцы?! — удивился Род.

Ларн кивнул:

— Им всем прискучили игры. Извините, но вам придется пройти обязательную процедуру. — Он вынул из кармана маленькую прямоугольную пластинку и, держа ее на расстоянии примерно шесть дюймов, провел ею вдоль тела Рода, с головы до ног. — Повернитесь спиной, пожалуйста.

Родом овладело недовольство и возмущение, но он все же повиновался. В конце концов помощь нужна была ему, а не наоборот.

— О’кей? — заключил Ларн. — Благодарю вас. — Он повернулся к Гвен. — Если не возражаете, мэм, — обратился он к ней.

С губ Рода уже были готовы сорваться гневные возражения, но Гвен бросила на него решительный взгляд, и возражения так и остались невысказанными.

Ларн с помощью пластинки осмотрел Гвен спереди и сзади, затем осуществил ту же процедуру с Йориком и Чорной. Наконец он кивнул и убрал пластинку в карман.

— Отлично, — сказал он. — Жучков нет.

Гвен непонимающе наморщила лоб.

— Подслушивающие устройства, — объяснила Чорной. — Надзор.

Губы Гвен сложились в безмолвное «О».

— Ну, теперь-то вы должны понять, что это за декорация, майор, — в упор глядя на Рода, проговорил Йорик.

Род встретился с ним взглядом и сосредоточенно сдвинул брови. Но вдруг он широко раскрыл глаза и резко развернулся к менеджеру.

— Господь всемогущий! Вы — ученик Чолли Бармэна!

Менеджер кивнул:

— А великие и могучие правители Пролетарской Изолированной Социалистической Коммуны на Терре издали декрет о том, что никому нельзя получать образование выше уровня ликбеза — только чтение, письмо и арифметика, вот и вся наука. Нет, конечно, крайне ограниченному числу наиболее одаренных учащихся позволяется получить законченное среднее образование и, пожалуй даже, окончить колледж. В любом обществе всегда нужны люди, которые могли бы управляться с техникой и грамотно собирать налоги, но при этом подавляющее большинство населения никогда не прочитает ничего более содержательного, нежели инструкции по приготовлению на пакете с продуктами.

Йорик кивнул в подтверждение слов Ларна.

— И, что интересно, детки высших чинов ПИСК уже почти поголовно включены в этот самый ограниченный перечень «особо одаренных».

— Невзирая на то, что некоторые родители этих детишек — законченные идиоты, — процедила сквозь стиснутые зубы Чорной.

Род не сводил глаз с менеджера:

— Но ведь вы подвергаете себя очень большому риску.

Ларн улыбнулся:

— Думаю, грамотный адвокат смог бы меня выручить. В конце концов тут стоят игровые автоматы — машины. Может быть, посетители нашего зала и обучаются, но ведь никто же их не обучает, верно? И пока знания, которые они получают, весьма и весьма скромны.

— Понимаю, но ведь они проводят здесь по многу часов, и за это время чему-то научиться можно!

Ларн кивнул:

— И они будут продолжать учиться до конца своих дней — я очень на это надеюсь. А это все-таки намного лучше, нежели на всю жизнь остаться на уровне азов, дозволенных законом.

Род нахмурился:

— И многие ли допускаются из игрового зала сюда?

— Всего около двадцати процентов. Большинство вполне устраивают игры, и поэтому нам приходится придумывать все более и более интересные и сложные. Но на фоне игр, исторических фильмов и записей музыки нам, пожалуй, все же удается обеспечить хорошим, качественным элементарным образованием примерно треть населения.

— Это превосходно, конечно, — отметила Гвен. — А больше ничему вы своих посетителей обучить не можете?

Ларн покачал головой:

— Пока, с помощью той методики, что мы разработали, ничему, хотя мне известно, что некий поэт-пьянчужка, знакомец Чолли, выдвинул какой-то новый подход к съемке исторических фильмов, и за счет этого подхода вроде бы можно вводить абстрактные понятия. Но главным в образовании является обучение думать — а для этого нужен живой учитель, который бы вами руководил.

— А для того чтобы руководить учениками, их нужно приводить сюда.

Ларн снова кивнул:

— Тех немногих, кто проявляет неподдельную интеллектуальную любознательность, мы тихо и незаметно препровождаем в этот зал с книгами, где преподаватели определяют для них круг чтения и в процессе дискуссий постепенно наращивают способность учащихся к самостоятельному мышлению. В конце концов курс образования всегда приводит к общению учащегося с живым учителем. Ничто не заменит человеческого разума.

— И как только ваши посетители начинают мыслить, — заключил Род, — у них не возникает жгучего желания заложить вас с потрохами?

Менеджер усмехнулся:

— Особо жгучего — нет, не возникает. Но если и случается такое, у нас есть классный адвокат, как я уже говорил.

— Но если дело вообще не дойдет до суда, вам никакой адвокат не поможет, — негромко заметила Чорной.

Ларн вздохнул:

— Есть такое дело. Власти ПИСК стремятся осуждать людей даже тогда, когда они не уверены в их виновности. И если на трех по-настоящему виновных за решеткой оказывается один невиновный, кому какое дело?

— Во всяком случае, не тому, что ведет этот счет, — проворчал Род.

— А это значит — властям ПИСК, — мрачно проговорила Чорной.

— Позвольте внести еще одно маленькое уточнение, — вставил Йорик. — Насчет решетки. Никто никого за решетку не сажает. Тюрьмы — это слишком дорого. Гораздо дешевле казнить.

— Верно, — с печальной улыбкой подтвердил Ларн. — И старый термин «исполненение наказаний» в этом смысле приобретает новое значение. И все же надежда есть — если, конечно, можно так сказать. По-прежнему сохраняются работы, которые дешевле делать вручную, нежели с помощью техники — да еще при том, что рабочему не надо платить.

— Каторжный труд, — кивнул Йорик, поджав губы. — Что ж, в каком-то смысле он похуже казни.

— Не стоит так думать. Лично мне не хотелось бы это выяснять на собственном опыте. Давайте-ка лучше поразмыслим над вашим положением. Судя по содержанию экстренных выпусков новостей, за вами гонятся вооруженные вояки, а мне вовсе не хотелось бы принять их здесь в качестве посетителей.

— Гонятся, это верно, — подтвердил Йорик. — А по пятам за ними идут шпионы ПИСК. Они хотят нас уничтожить.

— Добро пожаловать в наш клуб, — фыркнул Ларн.

— Я в этом клубе состояла, — с каменным лицом вымолвила Чорной. — Но когда начала понимать, что лозунги типа «более эффективная система власти» в конце концов приведут к полному угнетению людей, я ушла из этой системы.

Ларн покачал головой:

— Из Службы Безопасности можно уйти одним-единственным путем.

Чорной кивнула:

— Они и пытаются предоставить мне этот путь.

Ларн задержал на ней взгляд и вяло усмехнулся:

— Что ж, тогда все понятно. Правда, не могу придумать, как бы я мог вам помочь. Мы не можем прятать вас здесь долее нескольких часов: это слишком рискованно. Как насчет быстрого косметического сеанса?

— Это было бы очень даже неплохо, — согласился Йорик. — Но на самом деле наша цель состоит в том, чтобы проникнуть в штаб-квартиру правительства ПИСК.

— Что?!

— Понимаю ваше изумление, вполне понимаю, — сказал Йорик и предостерегающе поднял руку. — Но дело в том, что мы угодившие в ловушку путешественники во времени, и мы так думаем, что у ПИСК имеется машина времени, спрятанная где-то в лабиринтах их змеиного гнезда.

С минуту Ларн молча таращил глаза. Наконец он пожал плечами и проговорил:

— Почему бы и нет? Верю же я в возможность массового просвещения… Но у них, ребята, там есть наружная стена и внутренняя стена, и на всех воротах установлены лазерные пушки, которые начинают палить, если вы нажмете не ту кнопочку. Посадочная площадка на крыше тоже окружена лазерными пушками по всему периметру. Кроме того, там круглосуточно дежурит десяток вооруженных бластерами охранников. Я мог бы и дальше продолжать в таком же духе, но думаю, основная мысль вам ясна. Единственный способ попасть внутрь штаб-квартиры ПИСК — это… войти туда в качестве пленников.

Йорик посмотрел на Рода. Род посмотрел на Гвен. Гвен и Род посмотрели на Чорной. Все четверо тяжко вздохнули.

— О’кей, — проговорил Йорик, выражая общее мнение. — Ну и какое же преступление мы совершим, братцы?

— До этого мы могли бы и сами додуматься, между прочим, — проворчала Чорной в то время, когда все четверо шагали по переходу.

— Но не додумались, — напомнил ей Род. — Что доказывает: нам нужна была помощь.

Чорной покачала головой:

— Все равно — не нравится мне это. Добровольно дать себя изловить — это противоречит всем принципам полученной мной подготовки.

— Правильно, но это — принципиальное нововведение, — отметил Йорик. — В данном случае поимка позволит нам взять ситуацию под контроль.

— Говори, говори, — проворчала Чорной. — Может, тебе в конце концов удастся меня убедить.

Йорик покачал головой:

— На убеждение нет времени. Если мы хотим осуществить то, что задумали, это надо делать сейчас. — Он остановился, дал друзьям немного уйти вперед, и прежде, чем те поняли, что он делает, неандерталец прокричал: — Вон они! — и указал на них.

Все люди, шагавшие по переходу в обе стороны, как по команде, остановились и обернулись.

У Рода привычно засосало под ложечкой, а по спине побежали мурашки — такие ощущения он испытывал всегда, когда знал, что в него целятся из бластера.

— Слишком поздно, — прорычал он. — Придется пройти через это! Бегом!

И они с Гвен и Чорной дали стрекача.

А Йорик, отставший от них, продолжал вопить:

— Хватайте их! Это враги общества номер один — эта парочка. А вторая женщина — враг общества номер два! Разве вы не видели их в экстренном выпуске криминальных новостей?

Но прохожие с места не двигались. Они пялились на Йорика, провожали взглядом беглецов, и глаза их были полны страха.

— Ох, до вас, видно, не докричишься! — проскрипел зубами Йорик. — Вот и делай тут добрые дела… — Он припустил следом за Родом, Гвен и Черной, продолжая выкрикивать: — Держите их! Хватайте!

Ему удалось догнать беглецов еще до того, как наконец в переходе появились полисмены из Службы Безопасности. Но никто из прохожих и тогда не подумал вмешаться, а большинство из них зашагали чуть быстрее, втянув головы в плечи.

Копы из Службы Безопасности выбежали из-за угла. Те, что бежали первыми, остановились, присели и прицелились из бластеров.

— Вот это уже ни к чему! — выкрикнул Род, и Гвен успела задержать взгляд на бластерах ровно настолько, чтобы ее спутники успели пойти в атаку.

Полицейские, оторопев от изумления, вызванного тем, что оружие отказалось стрелять, уже были готовы отступить, но натренированные рефлексы заставили их защищаться, когда Йорик въехал одному из них кулаком в солнечное сплетение, а Чорной размахнулась, намереваясь врезать второму ребром ладони по ключице. Полисмены автоматически приняли защитные стойки, а их товарищи вступили в бой.

Гвен догнала остальных, развернулась, прижалась спиной к спине Рода. Тот ожесточенно оборонялся и атаковал, то закрываясь, то нанося удары. Гвен удавалось противостоять всем попыткам полицейских напасть на Рода сзади, и если, что удивительно, хрупкая женская рука оказывалась способна отбросить здоровенную ручищу, сжимавшую бластер, то кто мог это заметить в пылу сражения?

Чорной вовсю орудовала ногами и руками, и трое здоровяков, окруживших ее, держались от нее на почтительном расстоянии, но выжидали момента, когда она раскроется, чтобы сразить ее метким ударом. Порой на долю Чорной выпадали удачи, но ее соперники тоже были профессионалами.

Йорик ухватил одного из полицейских за руку и за ворот и швырнул на одного из его напарников, но третий коп подскочил к нему сзади и, поймав за шею рукой, согнутой в локте, рванул к себе. Йорик опустился на одно колено и резко приподнялся, согнув спину — слишком резко для того, чтобы его соперник смог что-то предпринять в ответ. Он перелетел через голову Йорика, но как только тот распрямился, то получил апперкотом по физиономии от еще одного копа.

Краем глаза Род заметил, как пошатнулась от удара Чорной. От злости у него свело скулы. Он передал жене мысленный приказ:

«Держись, милая. Помни: надо отключать их, если они будут пытаться убить нас и даже если просто начнут наглеть!»

«Хорошо, господин мой», — мысленно отозвалась Гвен и отказалась от обороны: опустила руки и стала опадать на землю еще до того, как ее настиг удар. Род получил кулаком по виску. Страшная боль сменилась темнотой в глазах.

Род очнулся от жуткой головной боли и от страшной жажды. С трудом разлепив веки, он увидел только белые кафельные плитки и почувствовал, что под ним — что-то холодное, очень холодное. Повернув голову набок, он увидел Йорика и Чорной, привязанных ремнями к стальным плитам. Их руки был;, пакованы в наручники, прикрепленные к стене у них за головой. Веки Чорной вдруг дрогнули. Она зажмурилась и с усилием открыла глаза. Йорик лежал с открытыми глазами и смотрел на Рода. Взгляд у него был самый что ни на есть виноватый.

Род подождал секунду, ощущая огромное, ни с чем не сравнимое облегчение. Потом он посмотрел на Чорной и вопросительно выгнул бровь. Кривясь от боли, та кивнула. Йорик пожал плечами.

Так… Они в порядке. Это хорошо. Но за радостными мыслями в голову тут же полезли тревожные. Где Гвен? Ведь она должна была все время оставаться в сознании, только притворяясь лишившейся чувств.

Позади послышался негромкий стон.

Род быстро запрокинул голову и поморщился от боли, но глаза открыл шире.

Гвен лежала с закрытыми глазами. Род в отчаянии потянулся своим сознанием к ее сознанию, пытаясь ощутить его. Разум Гвен был одурманен огромной дозой наркотиков.

Жуткая, всепоглощающая ярость овладела Родом, но он постарался сдержать это чувство. Пока рано. Скоро ему потребуется эта огненная злоба. Но не сейчас. Не сейчас.

Гнев немного унялся, и Род расслышал неподалеку чей-то голос:

— А почему же никто из них не выкинул никаких штучек, на которые, как мы слышали, они способны?

— Как же «не выкинули», — ответил кто-то другой. — Еще как выкинули! Они ж бластеры заморозили!

— Ну ладно, значит, один номер откололи. Но только один! А я вот слышал про эту шайку, что у них сотня таких номеров в программе!

— Ну струхнули, поди, — насмешливо проговорил второй собеседник. — А может быть, все их так называемые номера — это всего-навсего действие каких-то хитрых устройств, что бы тебе там ни наболтали разные суеверные тупицы.

— Ну и где же тогда, спрашивается, все эти их хитрые устройства, а? — с пристрастием полюбопытствовал первый.

— Где, где… Да батарейки небось у них сели, вот и повыкидывали они их в дезинтеграторы! А теперь тебе бы лучше заткнуться и попробовать выяснить, что им известно об этих самых хитрых штуковинах!

Первый из разговаривавших что-то недовольно буркнул и, развернувшись к пленникам, обнаружил, что четверо из них пришли в себя и смотрят на него.

— Бруно! — крикнул охранник.

Бруно развернулся:

— Чего? А, они очухались! Вот и славно. О’кей, ребята, сейчас я вам все популярно растолкую… Сейчас вы нам быстренько все-все расскажете про все свои хитрые машинки — а особенно про генератор силового поля и про ту штуку, с помощью которой вы стали, так сказать, невидимками. Ну и, само собой, нам очень желательно было бы послушать про революционеров-подпольщиков, на которых вы работаете. А если вы не пожелаете отвечать, то вам придется запастись терпением, потому что вам будет очень, очень больно. Так или иначе — вы нам все равно все выложите, не сомневайтесь.

— Но… Но почему бы вам просто не напичкать нас наркотой? — кривясь от боли, осведомилась Чорной.

— Потому что это не так интересно, — ухмыльнувшись, ответил Бруно, глянул на Рода, заметил, куда тот смотрит, и добавил: — Нет, ты от нее никакой помощи не жди, дружок! Были у нас на ее счет кое-какие сомнения, вот ее мы и накачали наркотиками. Она еще часиков так десять продрыхнет. — Он умолк и, сощурившись, уставился на Рода. Немного помолчав, Бруно удовлетворенно кивнул и шагнул к Гэллоуглассу. — Начнем с тебя. Используем старые, испытанные методы.

Род почувствовал, как охранник снимает с него наручники, и предпринял отчаянную попытку нырнуть в недра собственного сознания, чтобы отыскать там образ своего двойника, которым он обзавелся во время краткого странствия по пространству между мирами, когда они с Гвен и детьми возвращались на Грамерай из Тир-Хлиса. Род понимал, что до того, как его начнут избивать, осталось всего несколько секунд. На фоне такой стимуляции чувств крайне трудно было войти в транс.

Но это ему все-таки удалось. Он утратил ощущение собственного тела в то самое мгновение, когда Бруно рывком поднял его на ноги. Сквозь окруживший его туман Род попытался разыскать сознание Гвен, и наконец увидел его — хрупкую скорлупку на волнах реки забвения, отстраненную и далекую. Род осторожно приблизился к сознанию жены, слился с ним, проник внутрь него.

«Очнись, — обратился он к Гвен с мысленной мольбой. — Нам всем конец, если ты не очнешься. Может быть, я и сумею одолеть их один, но, может быть, мне это и не удастся».

Ему больно было так говорить, но сказать это он был должен.

«Они могут убить нас, — продолжал мысленно взывать к жене Род. — Мы можем никогда не проснуться».

На этот раз он получил ответ, и ответ этот был выражен одним-единственным коротким словом:

«Вместе».

Ни с чем не сравнимое отчаяние охватило Рода, но он одернул себя и сдержался, напомнив себе о том, что женский романтизм все же поддается излечению. Если уж даже в полном забытьи Гвен была способна на романтику, значит, до нее еще можно было достучаться с помощью мысли, которая ей покажется нестерпимой. Род мысленно создал образ Магнуса, обнимавшего горько плачущую Корделию, рядом с которой сидел несчастный Джеффри, прижимающий к себе испуганного Грегори.

«Они останутся совсем одни без нас с тобой, — вновь мысленно обратился к супруге Род. — Неужели ты готова оставить их чужим людям?»

На этот раз он, похоже, пробился. Перед ним тут же предстал образ Титана, вынырнувшего на поверхность вод и гневно оглядевшегося по сторонам. Затем гнев Титана взмыл ввысь и обрушился лавиной.

Род поскорее выбрался из сознания жены. Абстрактный транс вдруг показался ему куда как безопаснее.

Гвен очнется — вот о чем думал Род в эти мгновения. Она очнется и одна покончит с этими садистами. Род заставил себя вновь ощутить собственное тело.

И ощутил. Боль. Дикую боль, которая немилосердно терзала каждый дюйм кожи, мышц, костей. В некоторых местах чувствовалось жжение, как от ожогов. Род обрел сознание и зрение в тот миг, когда Бруно с отвращением вновь швырнул его спиной на стальную плиту.

— Это все бесполезно! — крикнул Бруно. — У этого типа, похоже, и нервов-то нету!

В душе у Рода воспламенилась ослепительная ярость, злость на двоих мерзавцев, которые так поиздевались над его беспомощным телом. И ведь они намеревались подвергнуть таким же мукам его друзей. И его жену! Ярость всколыхнулась, и Род радостно приветствовал ее вспышку. Она была так нужна ему сейчас, потому что только она, эта ярость, могла дать ему столь необходимую силу…

Но в это мгновение рядом с ним со звуком, подобным взрыву гранаты, треснули наручники, и Гвен вскочила на ноги, пылая праведным гневом.

Бруно и Гарри отлетели к стене, впечатались в нее спинами. На какой-то миг Роду показалось даже, что их тела стали плоскими. В следующее мгновение оба палача, лишившись чувств, оползли на пол.

Гвен развернулась. Ее глаза метали молнии.

— Эти негодяи… Они… Они избивали тебя! — вскричала она, бросилась к Роду и стала нежно и бережно прикасаться к его коже руками. От ее прикосновений боль сразу же отступала, жжение в нервах прекращалось. Покуда она занималась целительством, неожиданно в камере послышались дикие, испуганные вопли, а потом все стихло.

Чорной в страхе вытаращила глаза.

— Что, черт побери, это было? — прошептала она.

— Это кричали те люди, что тайком наблюдали за нами, — ответила ей Гвен. — Их голоса донеслись сюда из устройства, которое они использовали для того, чтобы переговариваться с теми двумя мастерами пыточных дел. Но теперь все они крепко спят, конечно.

— Конечно, — ошеломленно, автоматически повторила Чорной.

— Супруг мой, будь у нас время, я бы занималась исцелением тебя целую неделю, — нежно проговорила Гвен. — Но времени у нас нет, и потому ты должен подняться и помочь мне.

— О нет… Ой… В смысле — нет проблем. Нет, не надо… сам встану. — Род бережно отвел руку жены и поднялся на ноги. Боль, конечно, осталась, но по сравнению с прежней была более или менее терпимой. Но руку Гвен Род не отпустил.

Гвен уставилась на наручники Чорной, и те с громким звоном разлетелись на части. Чорной выпучила глаза от изумления и опасливо пошевелила руками, дабы убедиться, что та сила, что взорвала наручники, их не затронула. Покуда она разминала руки, разлетелись вдребезги кандалы, сковывавшие ее лодыжки.

— Вы бы приглядели за шрапнелью, — тихонько посоветовал Йорик.

— Я приглядела, — немного обиженно отозвалась Гвен. — Ведь тебя не затронули осколки?

— Ни чуточки не затронули, — заверил ее неандерталец.

Гвен кивнула и вперила взгляд в его наручники. Они послушно взорвались, а следом за ними — ножные кандалы.

Йорик поднялся, повертел руками.

— Ну, вперед?

Гвен снова кивнула и развернулась к двери камеры:

— Куда мы направим свои стопы, супруг мой?

Род сдвинул брови и, сосредоточившись, пробежался сознанием по мириадам мыслей, клубившихся в недрах запутанного лабиринта огромного комплекса, внутри которого они находились. А их цель, конечно же, должна была находиться где-то внизу — глубоко под землей, в целях безопасности… Вот она! Он нащупал сознание какого-то человека, который в эти самые мгновения размышлял о том, что нечто следует послать вперед. Род сосредоточился изо всех сил… Ну, точно! «Вперед» означало «в будущее», а именно — три тысячи пятьсот одиннадцатый год, а значит — во время после жизни Рода. Род довольно кивнул, соединил свое сознание с сознанием Гвен и показал ей дорогу к источнику этих мыслей.

Гвен согласно кивнула.

— Да, я вижу, — проговорила она. — Теперь пойдем, супруг мой.

Дверь с грохотом сорвалась с петель. Петли и болты со звоном разлетелись в стороны. Йорик и Чорной стояли остолбенев и вытаращив глаза.

— Она очень сердится, — объяснил Род. — Не отставайте от нас, ребята.

Чорной и Йорик бросились следом за Родом и Гвен, и вскоре их окутал знакомый радужный муар силового поля. Гвен сотворила его очень вовремя: четверо охранников, стоявших на посту в коридоре, встревоженно глянули на четверку бывших пленников пыточной камеры и тут же в страхе завопили, отскочили назад и выхватили бластеры.

Бластеры воспламенились у них в руках.

Охранники взвыли от боли, выронили бластеры, превратившиеся в факелы, и сжали здоровыми руками обожженные. Гвен, не обращая на них внимания, зашагала дальше. Род, Чорной и Йорик едва поспевали за ней.

Чорной на ходу оглянулась, бросила взгляд на охранников, потом посмотрела на Рода:

— Но она… Ведь я добрее ее человека никогда в жизни не встречала!

— Я же сказал вам, — нетерпеливо буркнул Род. — Она очень сильно сердится.

Дорогу беглецам преградила стальная решетка. Гвен устремила на нее взгляд, и решетка рассыпалась на мелкие кусочки. Гвен, не останавливаясь, зашагала дальше. Коридор впереди раздваивался, С обеих сторон была открыта пальба из бластеров. Лишь на краткий миг оболочка силового поля, окружавшего четверку друзей, полыхнула, а в следующую секунду загорелись бластеры в руках у тех, кто осмелился в них стрелять. Охранники разразились воплями и пустились наутек. Гвен неумолимо шла вперед.

— Не хотелось бы, чтобы вы поняли меня превратно… — смущенно пробормотал на ходу Йорик. — Но…

— Потому что она любит меня, — угадав его мысль, ответил Род. — К тому же я и сам кое-какими способностями наделен. Будь я один, я смог бы довольно долго продержаться целым и невредимым, неуязвимым для выстрелов.

Вскоре они добрались до лестницы. Наверху выстроились около десяти охранников и загородили беглецам путь с помощью стальных сеток. Гвен прищурилась, и ячейки сеток раскалились добела, и их объяли язычки пламени. Охранники, чертыхаясь на чем свет стоит, побросали сетки. Гвен пошла вверх по лестнице, и граница силового поля настигла охранников и разметала их в стороны. Некоторых прижало к стене, и они стали дико кричать, но Гвен не обращала на них ровным счетом никакого внимания.

Повернув за угол, спутники оказались в просторном вестибюле. Двадцать человек выстроились в две шеренги перед высокими двустворчатыми дверями. Первые стояли, опустившись на одно колено, вторые — во весь рост, и все держали бластеры на изготовку.

Бластеры расплавились у них в руках.

Охранники выронили их, испустив жуткие вопли, а в следующий миг дверь позади них развалилась на куски. Охранники разбежались в стороны, от страха сверкая белками выпученных глаз. Куски стали бесшумно опустились на пол.

Гвен переступила порог.

Около пульта со множеством клавиш, рычажков и кнопок, рядом с вмонтированным в стену кубом шириной шесть футов, стоял один-единственный оператор. При виде вошедших его физиономию исказила гримаса ужаса, но он проворно развернулся и принялся ожесточенно нажимать на кнопки и клавиши.

Гвен вперила в него гневный взгляд. Невидимая десница оторвала оператора от пульта и подбросила на три фута в воздух, после чего он, лишившись чувств, рухнул на пол бесформенной грудой.

— Он спит, — хладнокровно объяснила Гвен. Радужный муар, окружавший беглецов, растаял.

Йорик подбежал к пульту и принялся орудовать рычажками и кнопками.

Род на всякий случай принял оборонительную стойку. Лишь раз прежде ему доводилось видеть Гвен в состоянии всепоглощающего гнева, но тогда и в помине не было такой мощи, которая была выставлена против нее теперь.

— Ты вправду ведаешь, как работает это устройство? — требовательно вопросила Гвен.

— Не бойтесь, — бросил через плечо Йорик. — Стандартные параметры я знаю наизусть.

Но ведь это же не ваша модель, — возразил Род.

— Не наша, — подтвердил Йорик. — Копия. А вы как думаете, кто изобрел эту хреновину? — Он повернул последний регулятор. — Ага! Это установка даты! А это… — Йорик взялся за рычажок. — Это установка места назначения! — Затем он проворно набрал комбинацию клавиш. — А это у нас пароль! И инструкции, которые следует забыть после прочтения! — Он нажал на кнопку. — А эта, ребята, кнопочка задает время переброски. Скорее, все внутрь! Переброска начнется через минуту!

В дверном проеме вдруг появилось какое-то громоздкое устройство.

— Лазерная пушка! — вскричала Чорной.

— Быстрее, в кабину! — вскрикнул Род и силком столкнул Чорной внутрь тесного куба. Йорик вбежал следом за девушкой, за ней в куб шагнула Гвен, а потом — Род. Он обернулся в то мгновение, когда здоровенное жерло лазерной пушки нацелилось на них. Род в ужасе смотрел в лицо собственной гибели.

Однако эта самая «гибель» неожиданно затянулась пеленой радужной дымки, по которой и пришелся выстрел. Гвен сжала руку мужа в своих руках:

— Более прочного поля я сотворить не могу. Ну же, супруг мой, одолжи мне свою силу!

На это ушел всего один краткий миг. На пути досюда от пыточной камеры они столкнулись с такой энергетической мощью, и вся она теперь металась, можно сказать, без привязи в пространстве. А Гвен уже успела так поднатореть в электронике! Но миг оборвался, и Род вспомнил прекрасную девушку в стогу, и любящую мать с младенцем на руках, и нежную возлюбленную, и его мысли слились с мыслями Гвен.

— Тридцать секунд… — простонал Йорик.

Поток рубинового света озарил силовое поле.

Дверной проем превратился в полотно пламени. Пламя ревело и извивалось. Не было и в помине выстрела или взрыва — это было бесконечное яростное пожарище.

По лбу Гвен бежали струйки пота. Она крепче сжала руку Рода.

Род отдал ей всю свою силу, всю, какая у него только была.

Гвен побледнела, задрожала.

Рода охватила тревога и передалась Гвен — тревога, нежность, любовь.

На смену тревоге пришел жар — ну просто как в полдень в Сахаре, в жерле доменной печи…

Чорной ахнула. Йорик простонал:

— Десять секунд.

Эти десять секунд показались им вечностью. Это были десять секунд агонии, десять секунд страшных мыслей о том, что на этот раз они могли потерпеть неудачу. Пламя немилосердно палило и завывало. Но именно за эти десять секунд сознания Рода и Гвен окончательно слились воедино, и посреди этой огненной преисподней Род ощутил, что рядом с ним — все та же прекрасная возлюбленная…

Пол у них под ногами дрогнул, их швырнуло друг к другу, и откуда-то вдруг хлынул благословенно прохладный воздух. Род пошатнулся, выпрямился, прижался к Гвен и не сразу осознал, что пламя исчезло и что перед ним — просторная комната, где повсюду расставлено электронное оборудование, огромные шкафы, высокие стеллажи…

А прямо перед удачливыми беглецами стоял невысокий мужчина в белом лабораторном халате, с ослепительно белой гривой седых волос и орлиным лицом. Казалось, его голова непропорционально велика. Его взгляд был настолько пытлив и зорок, что Роду стало не по себе, и он поежился, хотя взгляд этот он чувствовал на себе не впервые.

Но он сумел выпрямиться и расправить плечи. Сделав глубокий вдох, Род осторожно вышел из кабины машины времени и проговорил:

— Доктор Мак Apart, я полагаю?

Они все сидели за круглым столом и пили самые настоящие, не синтезированные бодрящие напитки. Вокруг стояло множество столов, а за ними вели жаркие дебаты самые разные люди. Древнеегипетские писцы здесь соседствовали с паладинами из девятого века, шумерские крестьяне восседали бок о бок с чиновниками, служившими императорам династии Мин. Исторические эпохи и одежды причудливо перемешались тут, в этой комнате, где одни века встречались с другими и где не смолкали оживленные беседы, ведущиеся на странном наречии. Род не сразу распознал в нем тот язык, что предшествовал английскому его времени.

Выслушав последнее замечание Мак Арана, Род энергично кивнул.

— Да, конечно, — сказал он. — Конечно, я понимаю, что Грамерай имеет первостепенное значение. Если тамошний государственный строй со временем преобразится в конституционную монархию, можно будет наладить ту самую систему связи, которая так нужна ДДТ для поддержания демократии.

— Более того, — улыбнулся Мак Аран. — Ваши сограждане не будут сидеть на месте, майор. Они непременно станут покидать родную планету, и притом — во множестве, и они будут влюбляться, выходить замуж и жениться, где бы они в конце концов ни осели. Пройдет тысяча лет — и половина населения Терранской Сферы будет телепатами. И все из-за жителей Грамерая.

Род изумленно вытаращил глаза. Гвен незаметно сжала его руку, и он ответил ей тем же.

Мак Аран небрежно махнул рукой:

— Но это по большому счету вторично. Главный вклад Грамерая в историю человечества будет состоять в стирании той искусственной грани, которая пока разделяет интуицию и интеллект, людей и технику. Краеугольным камнем этой революции является ваша местная церковь — Орден святого Видикона, но она всего лишь формализует то, что жители Грамерая успешно развивают с тех самых пор, как высадились на этой планете. Безусловно, члены этого монашеского ордена рассматривают то, о чем я говорю, как магию и механику, но они не видят никаких причин, почему бы один и тот же человек не мог бы быть наделен и тем и другим одновременно.

Род перевел взгляд на Гвен.

Та растерянно огляделась по сторонам, взглянула на мужа.

— Господин мой? — непонимающе проговорила она.

— Да нет… ничего. Попозже поговорим, — пробормотал Род, но взял Гвен под руку и крепко сжал ее пальцы другой рукой, после чего снова обратился к Мак Арану: — О’кей, — сказал он. — Следовательно, Грамерай необыкновенно важен для будущего демократии и, пожалуй, даже для будущего всего человечества, и так далее, и тому подобное. Но не для этого же вам понадобилось отправляться на одиннадцать веков вперед? Не только же для того, чтобы повидаться со мной?

Мак Аран явно немного смутился.

— Ну… На самом деле я просто подошел к той машине времени, которая доставила вас сюда, вот и все. А вы сейчас в двадцатом веке, майор. Технически.

Род не без труда закрыл рот.

Йорик вмешался, чтобы снять напряжение:

— Да какая разница по большому-то счету, майор? Эта база для путешествий во времени могла бы находиться в любом столетии. Да так оно и есть на самом деле. Пара тысяч лет туда, пара тысяч — сюда. Так же просто было установить эти временные параметры, как и те, в которых мы находились. Вернее говоря — еще проще. Эти я отлично помнил. А когда сильно торопишься, легче набрать те параметры, которые знаешь как свои пять пальцев.

Род ошеломленно покачал головой:

— Ну ладно, раз ты так говоришь… Но все же…

— Вам безумно хочется узнать, почему мне так захотелось встретиться с вами? — Мак Аран, по обыкновению невесело, усмехнулся. — Да потому, что я очень много слышал о вас, майор!

— Восхитительно. А я имею право выразить свое мнение?

— Нет. Потому что если Грамерай имеет первостепенное значение для развития демократии в галактике, вы имеете первостепенное значение для развития и становления самого Грамерая.

Род окаменел.

Гвен, широко раскрыв глаза, смотрела на него.

— Я?!

Мак Аран кивнул.

— А почему не она?! — воскликнул Род и указал на Гвен. — Она как минимум столь же могущественна, сколь я! И она сделала не меньше меня для того, чтобы Грамерай встал на путь к свободе!

— Верно, но я связала свою судьбу с делом твоей жизни только потому, что связала ее с тобой, — негромко проговорила Гвен. — И я готова и впредь продолжать это дело, даже если… не дай господь! — если бы тебя отобрали у меня. Но если бы я никогда не встретилась с тобой, мне бы и мыслей подобных в голову не пришло.

Мак Аран кивнул.

— Ваша супруга родилась и выросла в средневековой монархии, майор, — сказал он. — И она не имела ни малейших понятий о демократии. Да и никто не имел — за исключением тоталитаристов и анархистов, которые вернулись назад во времени, чтобы овладеть Грамераем.

А еще ваша замечательная жена не узнала бы ничегошеньки о современной технике, если бы футурианцы не похитили вас и не зашвырнули на пятьсот лет назад.

Гвен покачала головой:

— Тут уж ничего не поделаешь, господин мой. Быть может, ты и не тот человек, которому суждено увидеть плоды своих деяний, но ты уж точно тот, на чью долю выпало бросить в почву семена, из которых эти плоды произрастут. — Она зарделась, улыбнулась и посмотрела на Мак Арана. — Знаете, я вдруг подумала… А какое место отведено нашим детям в будущем?

— Очень важное и значительное, — заверил ее Мак Аран. — Но их жизнь станет лишь продолжением того, что делаете вы с мистером Гэллоуглассом. Продолжением и расширением — я бы так сказал. Их четверо, и каждый из них, когда вырастет, превзойдет могуществом каждого из вас. И все же повторяю: им суждено только продолжить то, что начато, что заложено вами. — Холодноватая усмешка вновь тронула его губы. — Даже при том, — добавил он, — что они далеко не всегда будут это осознавать.

Разговор Мак Арана с Гвен дал Роду возможность немного оправиться от потрясения и прийти в себя. Глубоко вдохнув, он выпалил:

— И все равно я не понимаю, почему я здесь и зачем мы с вами беседуем.

— Хотите, чтобы я вам все выложил? — проворчал Мак Аран. — Для этого мне следует знать, на какой вы стороне.

— То есть как — на какой я стороне?! На стороне демократии, естественно!

Мак Аран, сверкая глазами, смотрел на Рода в упор.

— Нет, — медленно выдавил Род, наконец осознав те изменения, которые произошли с им за годы. — Я — на стороне Грамерая.

Мак Аран кивнул.

— Но демократия согласуется с насущнейшими интересами Грамерая!

— Если вы так уверены в этом, — проворчал Мак Аран, — ничто не помешает вам стать членом ЗУБ — возглавляемой мной организации.

Несколько секунд Род сидел неподвижно, пытаясь совладать с очередным ударом. Наконец, обретя дар речи, он осторожно выговорил:

— Но я уже являюсь агентом АБОРТа. Разве это не превращает меня автоматически в члена вашей организации?

Мак Аран покачал головой:

— Между двумя этими организациями нет официального союза и соглашения. У нас всего лишь общие интересы. Мы даже не привязаны формально к Децентрализованному Демократическому Трибуналу. Если на то пошло, никто из тех, кто возглавляет ДДТ, даже не подозревает о нашем существовании, и, честно говоря, нас это очень устраивает. Безусловно, одна из ответственностей для членов ЗУБа — сохранение членства в нашей организации в тайне.

— Само собой, — добавил Йорик, — мы практикуем и внедрение наших соратников в другие организации. Не в вашу, конечно же.

Мак Аран кивнул:

— Некоторые из наших лучших агентов являются оперативниками ИДИОТа. У нас даже в ДДТ есть несколько чиновником и пара-тройка ораторов.

— Да уж… — изумленно прошептал Род.

— Ну, так что скажете вы? — не спуская с Рода испытующего орлиного взора, вопросил Мак Аран. — Вы за нас или нет, майор?

Род встретился взглядом с Мак Араном, вдохнул поглубже и ответил:

— Я за вас, но не при вас. Можете считать меня внештатным членом вашей организации.

Мак Аран на миг замер и кивнул:

— Покуда вы за нас, вы не против нас.

С этими словами он поднялся из-за стола и протянул Роду руку. Род тоже встал и пожал руку великого изобретателя и поразился тому, какой тонкой и хрупкой оказалась его рука.

А Мак Аран снова кивнул и улыбнулся своей прохладной улыбкой:

— Приятно было повидаться с вами, майор. Ну а теперь, не желаете ли вернуться туда, откуда вас похитили?

— Я бы очень желала! — вмешалась Гвен. — Как-то там мои малыши!

Род согласно склонил голову и усмехнулся:

— Да. Пожалуй, этой дозы технически развитой цивилизации мне хватит лет на десять. Отправьте нас домой.

Мак Аран обратился к Чорной:

— Ну а вы чем желали бы заняться, о червячок-древоточец?

— Червячок?! — Чорной возмутилась и порывисто вскочила. — Какого черта? За кого вы себя принимаете, что плюетесь такими оскорблениями, как лавой?

— Я принимаю себя за вулкан, на склонах которого проживают тираны, — сверкая орлиными глазами, проговорил Мак Аран.

Чорной прищурилась:

— Я совершила ошибку. Жестокую ошибку. И я навредила многим людям. Но все же мне кажется, за время этих приключений я кое за что расплатилась — даже при том, что Гвен и ее муж помогли мне настолько же, насколько я помогла им.

Усмешка Мак Арана стала саркастической.

— О… Так вы больше не любите диктаторов?

— Нет, — буркнула Чорной. — И у меня на то есть личные причины.

— Докажите это, — предложил Мак Аран. — Вступите в ЗУБ.

Чорной ошеломленно уставилась на него, напрочь сраженная этим предложением.

— Он не шутит, мисс, — негромко заверил девушку Йорик.

— Но… но… как вы можете? — взорвалась Чорной. — Ведь если судить по тому, что вам обо мне известно, я, может быть, самая худшая из агентов ПИСК, пытающаяся внедриться в вашу организацию!

Мак Аран кивнул:

— Вероятно. Весьма вероятно — но если бы это действительно было так, вы бы не стали на каждом углу способствовать борьбе с тоталитаризмом.

Чорной непонимающе сдвинула брови:

— А когда это, интересно, я этим занималась?

— Когда помогла предотвратить войну на Вольмаре, — напомнил ей Йорик. — И когда помогла нам одолеть Ивза и его прихвостней на Отранто. Послушай, Шерши, если бы ты и в самом деле была агентшей ПИСК, ты бы всадила нож под ребра Вайти Вино при первой же возможности. Ведь он не менее важен для становления демократии, чем мы.

Род кивнул:

— И Чарли Бармэн тоже, а ведь тебе никогда не приходило в голову поднять на него руку.

— Но я… я… я не знала! Я понятия не имела о том, что эти двое так важны для демократии!

— Верно. А вот если бы ты до сих пор была агентом ПИСК, это тебе было бы очень даже хорошо известно. Помимо всего прочего, ты помогла Гэллоуглассам выбраться из переделки, в которую они угодили.

— Только потому, что они мне понравились — как люди!

Гвен лучисто улыбнулась Чорной.

— И он тоже! — выкрикнула Чорной, ткнув пальцем в Йорика. — Дело не только в Гэллоуглассах!

— Понимаю, — серьезно проговорил Мак Аран. — И готов поспорить: впервые в жизни вы встретились с людьми, которым понравились вы.

Чорной застыла в молчании и неподвижности.

— Я ценю личную верность людей друг другу, — сказал Мак Аран. — Я ставлю ее выше верности идее в любые времена — даже если это верность не мне, а компании.

— Другие ваши люди могут мне и не понравиться так, как мне нравится он, — медленно проговорила Чорной.

— А могут и понравиться, — возразил Мак Аран, и его губы вновь тронула холодная усмешка. — Почему бы вам не задержаться здесь немного и не познакомиться с нашими людьми поближе?

— Вот-вот! — подхватил Йорик. — Погости тут у нас маленько, Шерши, правда! Есть тут у меня приятели, которые, так я думаю, придутся тебе по сердцу.

— Приятели? — ледяным тоном вопросила Чорной. — Не женщины?

— Само собой, — пожав плечами, отозвался Йорик. — Я же не сказал: «подружки».

— Не сказал, — кивнула Чорной и усмехнулась.

— Вернее, даже не приятели, а друзья, — поправился Йорик. — У меня здесь есть друзья. И я думаю, ты им понравишься. О’кей? Ну так почему бы тебе с ними не познакомиться?

— Да, — протянула Чорной нерешительно. — Да, — сказала она более уверенно и кивнула. — Да, пожалуй, я так и сделаю.

Йорик довольно ухмыльнулся и предложил ей руку.

Чорной взяла его под руку и обратилась к Роду и Гвен:

— Майор… миледи… Очень рада была знакомству с вами.

Она даже отвесила супругам легкий поклон и улыбнулась.

Род усмехнулся и подал ей руку на прощание.

— До встречи в зонах времени, — шутливо сказал он.

Чорной улыбнулась, горделиво вздернула подбородок и, держа Йорика под руку, развернулась. Они остановились, миновав два стола, возле того, за которым сидела компания татаро-монгольских воинов. Йорик представил им Чорной, и они обменялись рукопожатиями.

Мак Аран проводил парочку победной улыбкой, а потом развернулся к Гвен и Роду и пригласил их следовать за ним.

— Вот одна из основ нашей организации, — пояснил он. — Неудачники. Ни у кого из моих людей никогда не было настоящих друзей, они никогда не чувствовали себя кому-то нужными — до тех пор, пока не оказались среди нас. — Он склонил голову набок и добавил: — К вам это, конечно, не относится.

— Ну, я бы так не сказал, — рассеянно проговорил Род.

— Просто ты никогда не был грамерайской колдуньей или чародеем, — возразила Гвен.

— А мог бы, — с обычной холодной усмешкой заметил Мак Аран. — Очень даже мог бы.

Изобретатель привел Рода и Гвен в просторный зал размером тридцать на тридцать футов, где вдоль стен стояли кабины машин времени. Над одной из них висела табличка с надписью готическими буквами:

ГРАМЕРАЙ

Род вздернул брови:

— Нам предоставлена персональная машина времени?

Мак Аран кивнул:

— Я же говорил вам, как важен для нас Грамерай. Она заведена на реальное время, начиная с… — он смущенно кашлянул в кулак, — с того небольшого происшествия с неандертальцами. Ну, вы помните.

— Еще бы не помнить, — нахмурился Род. — Между прочим, я собрался вас расспросить об этом происшествии.

— Как-нибудь в другой раз, ладно? — торопливо проговорил Мак Аран. — А сейчас лучше вспомнить о том, что кое-кто дожидается вас уже целых две недели подряд.

— Верно! И нам нужно как можно скорее вернуться к ним! — воскликнула Гвен и вбежала в кубическую кабину машины времени. — Отправьте нас к ним поскорее, доктор, умоляю вас!

— О, я могу это сделать даже немного скорее… — Мак Аран внимательно вгляделся в показатели на пульте. — Я могу установить параметры времени, соответствующие вечеру того дня, когда вас похитили.

Глаза Гвен радостно сверкнули, а Род сдвинул брови:

— И долго ли нам придется ждать?

— Всего минуту, пока я переустановлю параметры, — ответила Мак Аран. — Но само путешествие займет пару часов, потому что временная матрица должна будет перестроиться на новую конфигурацию.

— Я не смогу ждать так долго! — воскликнула Гвен и сжала руку Рода. — Хотя и не сомневаюсь, что за ними хорошо присматривали в наше отсутствие. О, я сгораю от нетерпения — так хочется снова увидеть наших детишек!

Род пожал плечами:

— Думаю, деткам даже на пользу было то, что они немного пожили без нас. Наверняка няньки их немилосердно баловали.

— О! — Гвен прижала ладонь к губам, широко раскрыла глаза. — Робин будет ужасно сердиться на нас за то, что нас так долго не было.

— Верно. Но зато как он обрадуется, когда мы возвратимся!

— Правда, — кивнула Гвен и порывисто обернулась к Мак Арану. — О, отправляйте же нас домой поскорее, доктор, заклинаю вас!

Мак Аран пожал плечами:

— Желание клиента — закон для нас.

Он протянул руку и нажал на кнопку.

Род и Гвен ощутили неровный толчок, и только успели справиться с подступившей дурнотой, как оказались в сумеречном лесу. Перед ними простиралось ровное, блестящее зеркало озера.

Род заморгал и изумленно огляделся по сторонам:

— Вот это да! Да ведь это то самое симпатичное лесное озерцо, про которое я тебе рассказывал!

— Но, надеюсь, ты не станешь на меня сердиться за то, что я не стану им любоваться? — спросила Гвен и добавила: — Тем более что я не верю в добродетельность той старой карги, что рассказала тебе об этом райском местечке. — Она порывисто обвила руками шею Рода. — О муж мой! Мы дома!

— Верно! — воскликнул Род и с нескрываемым облегчением крепко обнял жену.

Но тут он неожиданно вспомнил о той могущественной энергии, которая оказалась подвластной Гвен, и о том, сколько она успела узнать об электронике, и ощутил, как крадется к сердцу холодок опасений. Страшновато было обнимать женщину, которая была способна устроить такой жуткий кавардак — тем более в мире, напичканном техникой. Роду стало не по себе.

Гвен это почувствовала.

— Супруг мой? Господин мой?

Род нежно отстранил ее:

— Ведь мы теперь не совсем те, какими нас отсюда похитили, верно?

— Почему же? — с испугом и болью заглянула ему в глаза Гвен. — Мы по-прежнему — мы, господин мой. Кем же еще мы можем быть?

— Ну, хорошо, мы это мы, — проворчал Род. — Но мы изменились. И скажем так: в процессе этих изменений ты кое-чему научилась, верно?

— Однако это не помешало мне остаться самой собой и нисколько не изменило тех чувств, которые я питаю к тебе, — горячо возразила Гвен. — Нет, господин мой! Не думай — никогда не думай! — что только из-за того, что, обретая новые познания, умения или могущество, я стану любить тебя хоть на толику меньше!

— Да, но… Понимаешь… Это ведь как бы не совсем твои познания. — Род в отчаянии раскинул руки. Он никак не мог подобрать нужные слова. — Это… это мои познания!

Гвен замерла, пристально глядя на него.

— Вот как… — ошеломленно проговорила она и повторила: — Вот, стало быть, как.

— Да, — пристыженно признался Род. — Те знания и навыки, которыми прежде обладал только я… Понимаешь, мне казалось, что только из-за них ты меня и ценишь и считаешь достойным тебя.

— О, как же плохо ты себя знаешь, Род Гэллоугласс! — воскликнула Гвен, жарко обняла мужа и притянула к себе его голову. — Твоя доброта, величие твоей души столь дивны в сравнении со всеми твоими познаниями и умениями, и даже с твоим могуществом чародея! Я полюбила тебя за твою нежность и заботу и за ту силу решимости, благодаря которой я чувствую себя в безопасности рядом с тобою! Я люблю тебя, а не твои знания! — Она немного отстранилась и склонила голову набок. — И кроме того, ты от меня тоже позаимствовал кое-какие навыки и познания, а не только я от тебя.

Это верно, — признал Род. — Но это — другое.

— Другое лишь в том, что я несказанно радуюсь этому, а тебя это, похоже, страшит, — возразила Гвен. — Но тебе не стоит ничего бояться, ибо я люблю тебя — я люблю то необъяснимое, неописуемое, невыразимое, что зовется Родом Гэллоуглассом, — и только это! И ни при чем тут твое могущество и твои знания!. — Но тут Гвен нахмурилась, озадаченная новой догадкой. — Или ты любишь меня меньше теперь, зная, что я овладела кое-чем из твоей магии?

Род в страхе уставился на жену, но его губы тронула улыбка.

— О нет, я люблю тебя не меньше, но… я действительно боюсь. Надеюсь, правда, что я с этим справлюсь. — Он взял Гвен за руки. — Уж если тебе удалось соединить магию с высокоразвитой техникой, то я научился применять технику в магии!

Гвен запрокинула голову и серебристо рассмеялась. А потом прижалась к груди Рода, и их губы слились в долгом поцелуе.

Наконец Род не выдержал и отстранился, чтобы отдышаться. Он обнял Гвен за талию и указал на тропинку, что вилась между деревьями.

— Нужно вернуться к детям, — с улыбкой проговорил он. — Да и кровать у нас в доме такая удобная…

Гвен лучисто улыбнулась мужу:

— Думаю, нынче ночью дети уснут пораньше, господин мой.

Рука об руку супруги зашагали по лесной тропинке. Рука об руку, соединив сознания и останавливаясь лишь время от времени, чтобы проверить, нет ли поблизости мысленного следа врагов.

Они подошли к дому и распахнули дверь, готовые произнести слова радостного приветствия, но слова застыли у них на губах. Род в ужасе вытаращил глаза. Стол и стулья валялись у стен. Большую часть пола в гостиной занимал поверженный великан ростом не менее восьми футов, а рядом с ним лежали еще двое более обычного роста. На одном из них был темно-синий балахон, вышитый знаками зодиака, и такого же цвета остроконечная шляпа. Второй была красивая девушка лет двадцати, волосы которой были повязаны платком. Все трое были крепко-накрепко связаны друг с другом веревкой из пеньки и выглядели в точности как мумии, которых приготовили к укладке в один саркофаг на троих.

Джеффри стоял рядом с великаном, помахивая дубинкой. Корделия сидела на полу у ног женщины, весело напевая и вышивая носовой платочек. Магнус, подбоченившись, стоял подле колдуна — видимо, следил за тем, как бы тот не выкрикнул какое-нибудь заклинание. А Грегори, скрестив ножки, восседал на каминной доске, задумчиво озирая эту картину.

У камина сидел весьма и весьма озабоченный Пак. При звуке голоса Рода он вскинул голову, увидел его и Гвен, застонал, прыгнул в камин и с отчаянным воплем исчез в дымоходе. Гвен в ужасе стояла, не в силах пошевелиться.

Но Род поспешно приступил к воспитательному процессу:

— Чем это вы тут, интересно бы узнать, занимались, а? — гневно вопросил он.