Чаровница

Глава четвертая

Я проснулась будто бы от толчка. Холод пробирал до костей и пришлось, быстро открыв глаза сесть, обняв себя руками, чтобы хоть немного согреться. Память услужливо подсказала последний момент перед тем как я потеряла сознание. И от этих воспоминаний мне стало ничуть не лучше. Ведь предупреждала же та блондинка на «Увеселительной улице», что в городе работорговцы бесчинствуют, а я по своей глупости вместо того, чтобы скорее найди гостиницу, решила прогуляться по ночному городу, как делала это в Нэй' кеве.

— Какая же я дура! — схватившись за голову простонала.

От дальнейшего самобичевания меня отвлек шорох в углу. Света практически не было, кроме того, что лился через маленькое зарешетчатое окно. Поднявшись, медленно пошла в ту сторону, откуда доносился звук. По дороге чуть не наткнулась на стол, но, когда глаза немного привыкли к такому тусклому освещению, ориентироваться в комнате стало легче.

Подойдя к дальнему углу, я увидела сидящую девушку, которая обнимала свои колени и затравленно смотрела на меня темными тусклыми глазами, под которыми были синяки. Черные волосы сильно спутанные обрамляли лицо с острыми чертами, распухшими губами и носом с горбинкой. Тоненькие руки покрыты синяками и ссадинами.

— Привет, — присела на корточки перед ней. — Меня зовут Эма, а тебя?

Я протянула к ее ладошке руку, но девушка дернулась и отвернулась, будто приготовившись к удару, загрохотав цепями, надетыми на ее запястья. В этот момент моему взору предстала чудовищная картина — спина была вся исполосована страшными рубцами, где-то уже зажившими, а где-то кровоточащими.

— Не бойся, — сказала дрожащим голосом. — Я тебя не обижу.

Девушка не ответила мне, лишь повернулась лицом и уставилась в одну точку, вновь обняв разбитые колени. Звук скрипнувшей железной двери испугал меня, из-за чего я обернулась и, потеряв равновесие, неловко села на пол. В комнату вошел мужчина, несущий в одной руке факел, а во второй какой-то сверток.

— Уже пришла в себя? Жаааалко, — протянул он, подойдя ко мне, приблизил факел, чтобы лучше рассмотреть меня.

У меня глаза заслезились от непривычки и я поспешила отвернуться, но мужчина отбросил сверток, грубо схватил меня за подбородок и заставил посмотреть на себя.

— Я бы с таким удовольствием тебя переодел, — дыхнул он на меня перегаром.

Задержав дыхание, гулко сглотнула. Как же мне теперь выбираться из этой ситуации?!!

— Отпустите меня, пожалуйста, — чуть дрожащим голосом попыталась сказать это убедительно, но как-то плохо получилось.

— Ишь, чего захотела! Да мы за тебя столько золота получим! — рассмеялся он.

— За мной придут! Я сопровождаю Правительницу Илерису Солнцеликую!

— Да ладно, — ехидно проговорил мужчина. — А почему ты тогда одна ночью шлялась по городу? И кстати, если и будут искать, то не найдут, не зря же Бурый отвалил магу столько золота? Нет… мы хорошо спрятаны… Одевайся, — в меня полетел сверток.

— Мне и в своем не прохладно, — прошептала я откровенную ложь, ведь в этой комнате было очень холодно и пахло плесенью.

— Одевайся! Бурый приказал тебя привести к нему, — мужчина достал из-за пояса ранее не замеченную мной плеть. — Или ты переоденешься в то, что я принес, или будешь идти голой по всей башне.

Я поднялась на ноги, обошла стол, стараясь скрыться в наименее освещенной части комнаты, потому что, судя по всему, наш надсмотрщик не собирается уходить. Нагло разглядывая меня.

— Может быть, вы хотя бы отвернетесь? — тихо спросила я, разворачивая сверток.

— Нет, если я не могу тебя поиметь тут, то хотя бы оценю, что упустил, — хмыкнул мужчина, обнажая гнилые зубы.

«Хранительница, спаси!» — мысленно взмолилась я, но ответа ожидаемо не было.

Зажмурившись попыталась успокоиться и утихомирить бешено колотящееся сердце.

— Я долго ждать не буду, — и в воздухе рядом со мной хлестнула плеть.

Дернувшись, повернулась к мужчине спиной и стала развязывать шнуровку платья. Затем, аккуратно сняла его, оставшись в одной тонкой сорочке.

— Мать моя золотая жила, — пораженно выдохнул он. — А ты часом не наемница с Черного леса?

Я только собралась ответить, что, мол, да, наемница. Потому, что при упоминании о них, у работорговца проскользнул в голосе страх.

— Нет, не из них, — сам опроверг он. — У тех еще железяки в тело впаяны. Поторопись! — и плеть вновь хлестнула совсем рядом, да так, что обнаженной кожей я почувствовала движение воздуха.

Развернувшись в пол оборота, рукой прикрыла грудь и вытащила какой-то кусочек из прозрачной ткани, обшитый бисером.

— Что это? — вопросительно посмотрела на работорговца.

— Это на грудь напялишь.

«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Кто-нибудь!»- мысленно взмолилась.

Отвернувшись, спустила до пояса сорочку и надела на себя это подобие одежды. Этот кусочек ткани, оказывается, застегивается на спине на какие-то крючочки. С ними я провозилась довольно долго, из-за чего мужчина стал нервничать.

— Быстрее, — прорычал он. — Иначе я тебя сейчас сам раздену, поимеею прямо на этом столе, даже наплюю на приказ Бурого.

Я вновь вздрогнула и поторопилась надеть на себя такую же прозрачную как и верх, юбку, состоящую из большого количества лоскутков.

— Готова? Пошли! Итак, слишком много на переодевание времени потрачено, — мужчина стремительно подошел и схватил меня за руку, потащил к двери, из-за чего я чуть не упала.

— Обувь сними! — закричал он на меня.

Я расшнуровала свои сапожки и быстро сняла их. Оглянувшись на стол, спросила:

— Что мне обуть?

— Босиком пойдешь! — меня вновь схватили за руку и потащили за собой.

Я успела лишь обернуться и заметить обреченный взгляд, прикованной к стене девушки.

Шли мы по темным коридорам, освещаемым лишь факелом, который нес мужчина в своей правой руке. Везде господствовали сырость, холод, проникающий до самых костей. Одной рукой я прикрывала свою грудь, боясь, что могу кого-нибудь встретить в таком виде.

Испуганно озираясь по сторонам, пыталась сообразить, что можно сделать в этой ситуации, как бы выбраться отсюда, и, желательно, вытащить ту избитую девушку. Потому, что я не могу бросить эту, практически, судя по внешнему виду, ребенка, несчастную. Но это потом, а сейчас необходимо сделать все, чтобы спасти собственную шкуру. Самое удивительное, что страха практически не было. Видимо, Гаральд все-таки хорошо вбил в меня это правило, что страх убивает.

Когда мы поднялись на самый верх длинной винтовой лестницы, я уже совсем продрогла и практически не чувствовала ног ниже колен. Мы приблизились к массивной деревянной двери и мой конвоир со всего маху ударил по ней ногой.

— Плеть, руки у тебя не из того места растут, что ты сам открыть не можешь? — раздалось с той стороны.

— Открывай, Бурый, я нашу новенькую привел, — хмыкнул мужчина и рывком приблизил меня к себе, грубо сжав место пониже моей спины.

— Отпустите, мне больно, — тихо прошептала я.

Дверь перед нами с грохотом распахнулась и в дверном проеме появился высокий широкоплечий мужчина с короткими ежиком очень светлых волос. Цепкий взгляд практически черных глаз меня испугал даже больше, чем цепи на девушке и плеть в руках моего конвоира. В них я увидела обещание того, что со мной будут делать все, что этому мужчине захочется. Неосознанно отступив на шаг назад, чуть не оступилась и не полетела вниз по винтовой лестнице. Но Бурый, проявив невиданную для своего роста и телосложения сноровку, вдруг появился около меня, схватил за талию. Перебросив через плечо, он по-хозяйски погладил мои бедра.

— Бурый, ты аккуратнее, она молчать не будет, — предупредил Плеть перед тем, главарь с силой захлопнул многострадальную дверь.

— Не таких ломали, — хмыкнул мужчина, в три шага преодолев комнату, и швырнул меня на кровать.

Мне повезло, что постель оказалась мягкой. Но когда я приземлилась на нее, вся импровизированная юбка разметалась в разные стороны, явив главарю мои обнаженные бедра. Бурый улыбнулся, зло, как-то предвкушающе, и в его взгляде появилось странное выражение.

— Я — сопровождающая Верховной Правительницы Илерисы Солнцеликой! Меня будут искать! — стараясь сдержать дрожь в голосе, проговорила. «Главное, не показывать страх»…

— Не найдут, — кратко ответил он и стал расстегивать ремень на брюках, при этом пристально глядя мне в глаза. — Боишься? Правильно… бойся, я тебя научу всему, что надо знать для того, чтобы удовлетворить любого желающего.

Я ползла по кровати до тех пор, пока не уткнулась в изголовье. А Бурый наслаждался зрелищем моего испуганного лица, разделся и совершенно голый присел на кровать. Он схватил меня за ногу и с силой рванул к себе. Нависнув прямо надо мной, он провел по моей ноге рукой от колена и до бедра, сжал последнее с такой силой, что я вскрикнула.

— Не смейте! — закричала я и почувствовала, как слезы текут из глаз.

— Да… — простонал он, наклонился ко мне и провел носом по моей ключице, уже губами по шее, а затем, отпустив бедро, грубо схватив за подбородок, начал жестко целовать.

Это было не так как с Гаральдом. На этот раз меня целовали жестко, подчиняюще, врываясь в мой рот своим языком. Что-то во мне воспротивилось против всего происходящего и я с силой прикусила его.

— Шлюха! — закричал Бурый и со всей силы ударил меня по лицу.

Щеку и висок будто обожгло, а из глаз хлынули слезы.

— Запомни, теперь будешь молча подчиняться любому моему приказу! А если нет, то ты же видела в подвале вторую? — спросил он и положил свою руку мне на шею, сжав пальцы.

Дышать стало тяжело, но вместо страха и паники внутри меня стала разрастаться злость. Яростное сопротивление всему, будто это не должно со мной происходить.

«Ты же не будешь это терпеть… не подчиняйся!» — тихий шепот обратился ко мне. — «Освободись… наконец…»

Подчиняясь голосу, ярости, которая полыхала внутри меня, я вытянула руки в попытке оттолкнуть от себя этого мужчину. И не успела даже прикоснуться к нему, как странная сила вырвалась наружу, и Бурого снесло от меня невероятно мощным порывом ветра. Снесло и прижало к противоположной стене.

Все, что произошло дальше, я никаким образом объяснить не могу. Просто, никак не ожидала от себя такой ярости, жестокости и хладнокровия.

Удерживая на весу, прижатого к стене, Бурого, поднялась на ноги с вытянутой правой рукой и широко растопыренными пальцами. Я чувствовала, как через меня течет сила, ощущала силу вокруг себя и каким-то странным образом соединяла их, образуя потоки воздуха. Заметив краем глаза фиолетово-синее сияние, опустила взгляд и увидела, как свет от моего кулона начинает разрастаться, окутывая мое тело прозрачным коконом. Подойдя к вороху одежды и, не сводя взгляда с бандита, на ощупь нашла рукоять кинжала, и достала оружие, сверкнувшее холодным блеском в свете факелов. Магия — это, конечно, хорошо, но ей я управлять не умею, а вот с кинжалом как-то спокойнее себя чувствую.

Подойдя ближе, приставила к горлу холодное лезвие, так, на всякий случай, чтобы он не только магией моей был прижат к стене, но и боялся порезаться, заглянула в глаза мужчине. Бурый был испуган, более того, практически был в ужасе.

— Нравится? — с упоением спросила я. Даже голос мой изменился сейчас, стал таким жестоким, с нотками превосходства.

— Да кто ты? — прохрипел мужчина и попытался дернуться, от чего по его шее потекла струйка крови.

«Чаровница», — прошептал голос, и сияние кулона стало ярче.

— Слышал что-нибудь о чаровниках? — приблизила свое лицо к нему и злобно усмехнулась. В ответ лишь полный дикого ужаса взгляд. — Поздравляю, всю твою шайку заметили.

— Что? — вытаращил он глаза на меня, а я провела кончиком кинжала по плечу. Из не глубокой царапины появилось несколько алых капель. Мне не хотелось быть такой, но в этот момент я поняла, что лучше его запугать и он перестанет воровать девушек, чем просто используя спою силу сбежать.

— Я — чаровница. Надеюсь не надо объяснять, кто это? — отрицательный кивок. — Так вот, если еще когда-нибудь узнаю, поверь, я узнаю, что ты или кто-нибудь из твоей банды стали вновь заниматься работорговлей, то клянусь — найду тебя, и «научу всему, что надо знать для того, чтобы удовлетворить любого желающего». Тебе понятно?

— Отпусти, — Бурый даже попытался вырваться, от чего порезался еще сильнее.

«Сожми руку», — вновь шепот.

Чуть-чуть сжав пальцы руки, заметила, как сияние перенеслось на шею Бурого, уплотнилось и мужчина стал задыхаться. Он страшно захрипел, его глаза закатились, а тело забилось в судорогах.

«Закрой глаза, увидь ауру».

Вокруг Бурого было будто бы облачко, состоящее из переплетенных между собой разноцветных нитей.

«Возьми красные и обрежь их».

Я просто потянулась к красивым переливающимся нитям и представила, как они разъединяться. Все красные просто истаяли и, судя по всему, аура стала заполнять пробелы желтыми.

«Ты просто убрала все, что вызывало у него возбуждение, — голос смеялся. — А теперь на выход, у тебя еще нет столько сил, чтобы противостоять всем разбойникам. Но, если что, мы вернемся».

Я опустила руку, и Бурый рухнул на пол. Он пытался откашляться и смотрел на меня полными ужаса глазами. Присев перед ним на корточки, все еще держа наготове кинжал, спросила:

— Где твой плащ?

Мужчина поднял дрожащую руку и показал на дверь, возле которой висела черная ткань.

— Замечательно, — я поднялась и направилась к выходу. — Вот это, — показала кинжал, — заберу с собой. Помни, что если ты проигнорируешь мое предупреждение, он вернется к тебе острием вперед.

Уже накинув себе на плечи огромный плащ и завязав его, подумала о том, что не следовало бы оставлять Бурого сейчас в сознании. Все-таки я его опасалась, пусть даже и получилось запугать.

«На краткий миг лиши воздуха. Не убьешь, но он потеряет сознание.» — ответил мне шепот.

Да чтобы я знала, как это делается!

«Сожми еще раз.»

Я выставила вновь свою правую руку ладонью вперед, а затем немного сжала пальцы. Бурый захрипел, схватившись за горло. Через какое-то мгновение он бессознательно повалился на спину.

Вот теперь я могу уходить, главное, никого не встретить по дороге к подвалу. Взяв один из факелов, аккуратно приоткрыла дверь и выглянула наружу. На винтовой лестнице никого не было, что безмерно меня порадовало. Спускаясь тихонько вниз, стараясь не издавать ни единого звука, я дошла до самого низа и остановилась перед тремя дверьми. Из-за одной доносился звук громыхания цепей.

Подойдя на цыпочках к двери, постаралась, как можно тихо приоткрыть ее. Однако, у меня это не получилось — дверные петли громко заскрипели. Плеть обернулся на звук, и я увидела, что штаны мужчины уже приспущены, и он удобно устроился между ног, лежащей на столе девушки.

— Тварь, — прошипела я и взмахом руки припечатала его к стене.

Плеть попытался выбраться из захвата, но, как и у Бурого, у него ничего не получилось. Я же прикрыв глаза, вновь увидела цветной кокон, потянулась к красным нитям и просто их растворила. Этот разбойник оказался слабее своего главаря — в отличие от него, Петля сразу же потерял сознание и, когда я опустила руку, съехал по стене вниз. Подбежав к нему, обыскала карманы в поиске ключа от цепей, сковывающих девушку. Было мерзко, отвратительно, — судя по запаху, Петля вообще мылся в прошлой жизни. Видимо, я была слишком испугана, когда мы шли по лестнице, раз не чувствовала эту вонь.

Ключи оказались во внутреннем кармане кожаной жилетки. И, достав связку, я приблизилась к испуганно сжавшейся под столом девушке.

— Тише, не бойся, все будет хорошо, — протянула ей руку.

От моего движения она отшатнулась, и попыталась забиться дальше под стол. У нее это не получилось — цепи не пустили. В итоге, пленница затравлено подняла на меня свои черные глаза. Я попыталась ей улыбнуться и еще раз протянула руку, при этом второй рукой позвякивая ключами, показывая, что все хорошо.

— Тебя больше никто не будет обежать. Обещаю, — прошептала и мне в ладонь легли тоненькие пальчики девочки, практически ребенка.

Необходимый ключ пришлось подбирать на глаз, из-за чего ушло несколько минут. Благо на связке ключей было не очень много. Когда замочек щелкнул и оковы спали, меня посетила мысль, что в это подземелье могли быть не только мы, но и еще какие-нибудь девушки.

— Кроме нас тут кто-нибудь есть? — спросила я.

Девушка лишь отрицательно покачала головой.

— Ты уверена?

Утвердительный кивок.

— Всех содержали только тут?

Вновь кивок.

— Хорошо, пойдем, — поддерживая девушку, направилась к выходу.

Но она остановилась, обернулась к лежащему без сознания Плети и показала указательным пальцем на него.

— Что ты хочешь?

Девушка потянула меня к мужчине.

— Мне надо что-то у него забрать?

Кивок в ответ.

— Плеть? — наугад спросила я.

Кивок.

Морщась от отвращения, подошла к мужчине, подняла рядом лежащую плеть и прошенный мной кинжал.

— Держи, — протянула их девушке.

Она взяла дрожащей рукой и вновь умоляюще посмотрела на меня.

— Уходим, — кивнула и, подхватив ее, обняла за тоненькую талию, повела к выходу.

Шли мы медленно и, выйдя из комнаты, я стала оглядываться в поисках выхода. Вдруг мой кулон засиял фиолетовым, и от него протянулась тонкая нить, указывающая на крайнюю левую дверь. Мы направились туда. За ней оказалась неосвещенная каменная лестница. Поднимаясь лишь при свете моего кулона, я ощутила легкое дуновение свежего воздуха.

— Давай поспешим, — попросила девушку. — Знаю, тебе тяжело, но там выход.

Она лишь кивнула и у нее на лице появились слезы. Слова застряли у меня в горле. Маленькая, сколько же она провела в этом подземелье?

Деревянная дверь с трудом, но открылась, и мы вышли на волю в ярко освещенном лесу. Радоваться я не спешила, понимая, что еще ничего не законченно, теперь главное спрятаться так, чтобы нас не нашли.

Убедившись, что никого нет поблизости, мы прошли с десяток шагов. И вдруг, девушка остановилась, обернулась к башне. Мне ничего не оставалось, как повернуться вместе с ней. Перед нами была не только башня, но и какая-то длинная деревянная постройка, полагаю, что это дом для остальных членов банды. Протянув мне плеть, моя спутница, отошла от меня. Бедная пошатывалась на слабых ногах, но стоило попытаться к ней приблизиться, как она жестом показала отойти. Я не сделала ни шага назад, оставшись стоять на месте и наблюдая за ней.

Девушка поднесла к указательному пальцу правой руки кинжал, уколола острием кончик, и, бросив оружие, стало что-то странное выплетать в воздухе. Башню и прилегающий дом окутал черно-красный свет, который превратился в своеобразную сеть. Она опутала все строения и будто бы впиталась в камень и древесину. И в тот же момент, до нас донесся оглушительный ор нескольких десяткой мужчин, но никто даже не пытался оттуда выбежать на улицу.

Вдруг все стихло, а девушка, пошатнувшись, упала на землю. Я, отбросив плеть, подбежала к ней, перекинула ее руку через свое плечо и, поддерживая за талию, аккуратно подняла с земли. Фактически неся на себе, поняла, что она такая легкая, практически невесомая.

— Зачем же ты так себя мучаешь? — спросила у бессознательной. — Я хорошо пригрозила Бурому. За нами бы не пошли.

В свои слова я не верила, но мне было жаль эту девушка. И вдруг поняла, что сейчас, этот практически ребенок, отомстил всем, кто издевался над ней. Отомстил жестоко, страшно. Так, чтобы никто из них больше не смог навредить кому-нибудь еще.

Как бы я не тренировала выносливость с Гаральдом, и какой бы легкой не была эта девушка, но после достаточно долгого пути босиком по лесу, выйдя к берегу небольшой речки, со стоном опустила все еще бессознательную спутницу. Затем сняла плащ, расстелила его прямо на земле под деревом и переложила ее. Сразу же стало очень холодно. Глупостью с моей стороны было забыть засхватить с собой сапоги и свою одежду. Теперь приходиться обнимать саму себя за плечи в попытке согреться. Да и ногам без обуви очень плохо. Я не привыкла ходить по устланным сосновыми и еловыми иглами тропинкам.

Подойдя к речке, села на берег и опустила в воду руку. Вода оказалась неожиданно теплой, поэтому я первоначально умыла лицо, а затем с помощью зубов оторвала кусок ткани с юбки. Все же, как же можно было забыть об одежде? Да и кинжал я так неосмотрительно бросила у башни. А ведь он очень бы сейчас пригодился.

Намочив тряпку, подошла к девушке. Сейчас, в предрассветных сумерках, я могла досконально изучить черты ее лица. Она наверняка была красивым ребенком, но все пережитое оставит свой отпечаток на ее облике. Хотя, если постараться, то можно попытаться помочь ей, может не забыть весь ужас, но, по крайней мере, затмить его более приятными воспоминаниями.

Вытирая влажной тканью ее руки, заметила на них татуировки, выполненные в черном и красном цвете. Такие же рисунки были и на шее с левой стороны — точки, лини, и какие-то знаки. Неужели эта девочка одна из чаровников? Вполне возможно, ведь у меня тоже есть татуировки. Может быть, они показывают предназначение наших сил? Ведь, как рассказывал Дивет, чаровники — это маги Жизни и Смерти. Если вспомнить те вопли, которые доносились из башни, то эта девочка определенно как-то связанна со Смертью. Тогда возникает вполне закономерный вопрос: а какая сила у меня?

— Голос… — шепотом позвала я, — ты меня слышишь?

В ответ тишина. Может надо как-то по-другому к нему обращаться?

Вернувшись опять к воде, села на землю, опустила уставшие ноги в воду и сразу же почувствовала невероятное облегчение. Сняла с шеи кулон и принялась его рассматривать. Определенно все дело в этом украшении. Ведь не зря оно так сияло, когда я слышала шепот. Значит, надо попытаться наладить обратную связь.

— Отзовись, пожалуйста, — попросила и прикоснулась губами к фиолетовому камню, почему-то захотелось это сделать. Какое-то подсознательное желание, но именно этот средний камешек меня очень манил.

Из-за налетевшего вдруг ветра кожа покрылась мурашками. Вновь обняв себя за плечи, задумалась над тем, что мне делать дальше. Сразу стоит признать, что этого леса я не знаю, значит, нужно дождаться пробуждения моей спутницы и попытаться ее расспросить. Вполне возможно, что она знает, где мы вообще находимся. Если, конечно, станет отвечать, ведь пока мы выбирались из логова работорговцев, девушка не проронила ни слова.

А еще эта магия… как мне с ней научиться обращаться? Сначала меня направлял шепот, я чувствовала силу. А теперь просто пустота, как внутри, так и снаружи. Лишь холодное прикосновение ветра. Судя по всему, мне надо искать чаровников… или… вдруг я вспомнила кое-что. Илериса ведь рассказывала, что в Эланийской империи есть Академия для одаренных. Значит, нужно идти туда и попытаться затеряться. Да так, чтобы Илерисе на глаза не попадаться, после того как выйдет замуж за императора Раанана. И хотя, я не виновата в той истории, но слабо верю в то, что она простит мне размолвку между братьями.

Так, решено, сейчас отдыхаем, определяемся с местом нахождения и идем в империю. Думаю, что девушка согласиться и дальше меня сопровождать. В противном случае, помогу ей с поиском родственников, удостоверюсь, что все будет хорошо и отправлюсь поступать в академию. Мне ведь необходимо как-то разобраться со своей силой, а искать чаровников боюсь. Слишком много неприятных историй я о них слышала.

Поднявшись, поморщилась, зря опускала ноги в воду, без обуви мне сразу же стало еще холоднее, да и грязь только сильнее стала налипать. Взглянув на посветлевшее небо, почему-то прошептала:

— Хранительница, если ты меня слышишь, пошли мне сил, чтобы не сломаться и дружеское плечо, которое не придаст.

Подошла к девушке, прислушалась к ее дыханию и поняла, что она спит. Устало выдохнула:

— Уже легче.

Легла рядом, прижавшись к ней, все-таки так можно будет согревать друг друга теплом наших тел. Набросила один край плаща на нас. Повезло, то у Бурого оказались такие широкие плечи, а моя спутница такая маленькая.

Под звуки просыпающегося леса, я провалилась в глубокий сон.

Зато просыпаться пришлось резко — что-то мокрое тыкалось мне прямо в лицо. От испуга открыв глаза, отшатнулась назад. Больно ударилась спиной и затылком о дерево, громко взвыла, схватившись за поврежденные места, и закрыла глаза, чтобы слезы не побежали. Вдруг мне на колени кто-то ступил. Резко дернувшись, опять ударилась, но на это раз я не пыталась сдержать слезы, а просто выругалась наиболее отборными фразами, которые как-то слышала, когда с Илерисой выбиралась в город, а что-то вновь ткнулось мне в щеку. Открыв глаза, увидела перед собой белоснежную морду какого-то зверя. Я бы сказала, что это животное похоже на кошек, которых видела на улицах, если бы оно было поменьше раз так в десять.

На меня посмотрели каким-то осмысленным взглядом желтых глаз, а затем облизали мою щеку. Мне было щекотно, и я попыталась увернуться. Зверь сошел с колен, но сел рядышком с любопытством наблюдая за дальнейшими моими действиями, даже голову чуть склонил к влево.

— То есть, ты не будешь меня есть? — осторожно спросила у зверя.

На меня посмотрели очень выразительным взглядом. Так иногда смотрел Дивет, когда я в бессилии билась над основами магии. Создавалось впечатление, что он был крайне разочарован в моих умственных способностях.

— Значит, нет?

Кивок в ответ.

Я сдула упавшую на глаза прядь и оглянулась, в поиске своей спутницы. А потом поняла, что мне этот зверь отвечал. И пусть только жестами и взглядом, но отвечал же!

— Ты меня действительно понимаешь?

Вновь утвердительный кивок.

— Со мной девушка была, ты ее случайно не видел? — осторожный вопрос.

Вместо ответа, зверь поднялся и пошел влево, я последовала за ним. Мы двинулись вдоль речки. И вдруг я увидела, как моя спутница, сидя на самом краю, раскачивается взад-вперед. В этот момент в мое сердце закрался страх за нее. Неужели она решила что-то с собой сделать.

Я побежала, очень быстро побежала, но зверь оказался еще быстрее и в несколько стремительных прыжков преодолел разделявшее нас расстояние, схватил зубами за оборванный рукав и потянул девушку на себя. Она упала на спину, но даже не среагировала на произошедшее, лишь сжавшись, прикрыла голову руками.

— Тише… — погладила ее по волосам, от чего она дернулась. — Это я — Эма. Не бойся, никто тебя не обидит.

Она не пошевелилась, все так же прикрываясь, будто опасалась, что я ее ударю. Бедный ребенок.

— Извини, что напугали… — я села рядом с ней, и посмотрела на водную гладь. — Просто, мне показалось, что ты вот-вот упадешь в воду, что ты что-нибудь с собой сотворишь…

Я замолчала, не зная, что еще можно ей сказать, чтобы она не боялась меня. Рядом со мной сел зверь и уткнулся своим лбом мне в ладонь.

— Погладить тебя? — спросила у него.

Отрицательный взмах.

— А что?

Зверь кивнул по направлению к все еще лежащей девушке.

— Я не знаю, что сказать.

На меня опять выразительно посмотрели. А затем он отвернулся и стремительно побежал к тому дереву, под которым мы ночевали. Схватив зубами наш плащ, зверь смешно стал пятиться, чтобы притянуть его к нам.

— Знаешь, не могу даже представить, что ты пережила, но я буду очень надеяться, что весь этот кошмар забудется. — зверь притащил, наконец, плащ, бросил его на мои колени, а затем вновь боднул меня лбом. — Что ты хочешь?

Кивок в сторону девушки.

Понятно, он хочет, чтобы я ее укрыла. Может зверь и прав… девушка почему-то все равно мне не доверяет.

— Смотри, какой у нас тут красавец появился, — улыбнулась я в попытке привлечь внимание и укрывая. — Давай имя ему придумаем?

И вопреки моим ожиданиям она поднялась и удивленно посмотрела на зверя. Закутавшись дрожащими руками поплотнее, она протянула ладошку, чтобы прикоснуться в морде этой большой «кошки».

— Нравится? — с улыбкой спросила, внимательно следя за реакцией животного — он вообще не шевелился, будто боялся спугнуть.

Девочка мне улыбнулась, уставше, вымученно, но улыбнулась. И я поняла, что есть еще шанс ей помочь. Теперь, главное, найти место, где мы могли бы обосноваться.

— Как бы ты хотела его назвать? — попыталась вытянуть из нее хотя бы слово.

Но она лишь посмотрела на меня, а затем перевела взгляд на зверя. Он же вопросительно взглянул в мою сторону.

— Вы оба предлагаете мне самой придумать имя?

Слаженный кивок.

— А может быть, кто-нибудь со мной заговорит? — заговорщическим тоном посмотрела на них.

Зверь отрицательно покачал головой, а вот девочка отвернулась, уставившись вновь на водную гладь. Я закусила губу, раздумывая над тем, что же мне делать. Сразу же, как мы где-нибудь осядем, понадобиться раздобыть денег на лекаря и найти того, кто специализируется на эмоциональном состоянии. У нее так быстро изменяются эмоции, что сложно предугадать, как она поступят дальше.

— А что, если назвать его просто… эммм… например «Белый»? — предложила я, вопросительно глядя на девочку.

Она вновь обернулась и внимательно посмотрела на зверя, я так же к нему повернулась. Он кивнул в ответ на наши вопросительные взгляды. Ну вот, одной проблемой легче, по крайней мере, теперь меньше одним безымянным.

— А теперь думаем, как же тебя называть?

Слезы, горькие слезы появились в глазах девочки. Она смотрела прямо на меня, в ее взгляде было столько боли, что я невольно сглотнула. Что же мне придется сделать, чтобы в этих черных глазах зажегся хотя бы лучик счастья?

— У меня есть идея. А давай, мы тебя будем звать «Лучик»?

Она так активно закивала в ответ, что я рассмеялась.

— Вот и решили. Я рада, что тебе нравится, — обернувшись к Белому спросила: — Правда, у нее замечательная улыбка?

Зверь не ответил, лишь обошел нас, подошел к Лучику справа и потерся о ее щеку носом. Девушка подняла руку и погладила его по голове. От такой замечательной картины я улыбнулась и смахнула непроизвольную слезу с глаза. Создалось такое ощущение, что теперь я на своем месте. Не знаю даже как лучше описать… наверно, если бы память вернулась, я бы смогла понять, что ощущаю.

Внезапно заурчавший живот нарушил всю идиллию.

— Ох, как есть же хочется, — пожаловалась я.

Белый вскочил, отбежал на пару метров и, сообразив, что никто за ним не спешит, обернулся. Опять такой взгляд, будто бы мы глупые и ничего не понимаем. Затем последовал рык. Нет, он был не угрожающим, скорее выражающим негодование.

— И куда ты нас поведешь? — спросила я, хотя, в принципе, не ожидала ответа.

Вместо этого Белый, закатив глаза, вернулся к нам и опять посмотрел мне в глаза, проникновенно так, с намеком. Я же проявила чудеса сообразительности, спросила:

— Ты ведешь нас к месту, где мы может перекусить?

Зверь закатил глаза, но кивнул.

— Уверен?

Скептическое выражение на морде. А Лучик поднялась, закуталась плотнее в плащ.

— Ладно, пойдем, — встала я на ноги и обняла себя за плечи, — холодно тут.

Шли мы довольно долго. Повезло, что наш путь лежал по берегу речки, по мягкому песку. Просто тут нет ни иголок, ни шишек, ни веток. Итак, удивлюсь, как у меня получилось ночью пройти по лесу и практически не оцарапать ноги.

Я шла и наслаждалась окружающей природой: деревья в зелени и поющие в их ветвях птицы; ласковое солнце, которое не припекало, а нежно пригревало; тихое журчание воды и редкие всплески, когда лягушки прыгали. Все веяло спокойствием и настраивало на то, что дальше будет только все самое лучшее, а плохое осталось позади. Да и зверь этот. Откуда-то я понимала, что ему можно доверять. Не представляю даже почему, но было точное осознание того, что Белый не причинит нам никакого вреда, а наоборот, будет заботиться и защищать.

Зверь привел нас к водопаду, на берегах которого росли желто-оранжевые цветы, и стоял большой валун, огненно переливающийся под лучами солнца. Над водой протянулась арка радуги. Что примечательно, здесь берега заросли высокой травой, а в воде были кувшинки и камыши. Названия я этих растений знала, потому что часто гуляла по берегу озера Нэй вместе с Илерисой или же кем-то из братьев. Кадаган даже один раз специально для меня нырял, чтобы принести букет белоснежных кувшинок.

От воспоминаний о Кадагане внутри стало очень пусто и одиноко, будто солнце перекрыла черная туча. Интересно, увижу ли я еще когда-нибудь их, смогу ли посмеяться над шутками Гаральда, улыбнуться Кадагану, посплетничать с Илерисой. У меня не было на них обиды — сама виновата.

Белый остановился около валуна и ткнул носом в каменную поверхность. В тот же миг вода разошлась в разные стороны, образуя проход.

— Ох, Хранительница, — ошарашено выдохнула я.

А наш провожатый уже уверенно побежал вперед, но стоило нам двинуться следом, как вода вновь сошлась, образуя сплошную водную завесу, отрезая нас от Белого. Мы остановились и изумленно выдохнули, глядя друг на друга. Лучик на миг задумалась, а затем подошла к валуну и положила на его огненную поверхность руку, однако, ничего не получилось. Всплеск воды, и рядом с нами появился Белый, отфыркиваясь и отрясая влагу с белоснежной шерсти.

— Ты знаешь, что нужно сделать? — спросила я. — Лучик уже ладонь прикладывала.

Кивок и зверь подошел к камню, будто указывая на что-то. В траве, около валуна лежал странного вида нож — красное, будто пылающее костяное лезвие и простая деревянная рукоять. Я взяла в руки его в руки, повертела, рассматривая и поражаясь, мастерству с каким выточены рисунки и узоры.

— Нам стоит порезать палец?

Кивок.

— Зачем?

Белый ничего не ответил, лишь подтолкнул носом мою руку с ножом.

— Ты уверен?

На меня вновь посмотрели с явным сомнением в моем умственном развитии.

— Хорошо-хорошо, — вздохнула я. — Нам придется тебе довериться.

Уколола палец самым острием и дождалась, когда появиться капля крови, приложила ладонь к валуну. Вода вновь разошлась в стороны.

— Лучику тоже лучше так сделать?

Кивок.

Я с опаской обернулась к девушке. Она стояла и испуганно смотрела на меня. Ее лицо стало белое-белое, в черных глазах застыла паника. А я посмотрела на ее руки, испещренные царапинами и холодная ярость вспыхнула еще. Если бы Лучик не убила их, точно бы вернулась и своими руками каждого придушила, просто за то, что они с ней сделали.

— Не вариант, — повернулась к Белому. — Может быть, ты сходишь и приведешь кого-нибудь? Кому ты доверяешь, — уточнила после нескольких секунд тишины.

Белый ничего не ответил, только развернулся и пошел к проходу.

— Мы тут подождем, — крикнула вслед и села на берегу, обхватив колени.

Лучик села рядышком и мы стали молча рассматривать воду, разноцветные камешки на дне, цветы, покачивающиеся на поверхности. Молчание как-то затянулось и я просто стала говорить, ни к кому не обращаясь:

— Теперь главное — это жить и стараться найти свое счастье. Тяжело сознавать себя в этом мире. Он так жесток и не справедлив. Вот кажется, что все хорошо, ты нашла половинку своего сердца, как вдруг, резко все меняется и из почитаемой леди, становишься изгоем. — повернулась к Лучику — она внимательно за мной наблюдала. — Я сейчас больше всего мечтаю о том, чтобы вернуть себе память. Знаешь, такое ощущение, что что-то очень важное ускользает от меня. И магия… скажи, ты можешь контролировать свою силу?

Девушка кивнула. Она протянула ко мне руку, но не притронулась. Повернула ладонью вверх и на коже проступили рисунки татуировки. Только сейчас я заметила, что никаких изображений на ее шее нет, хотя отчетливо помню, что их видела. Черные узоры поползли верх и верх по руке — предплечье, плечо, затем шея. В самом конце рисунок вспыхнул красным и потух, вновь чернея.

Я рассматривала ладонь, пытаясь хоть что-то понять в кружочках, прерывистых линия, найти систему, разобраться, что они значат. А затем осмелела и прикоснулась к запястью, проведя пальчиком по одной из черточек. Резкая боль обожгла левое плечо и часть спины, где был золотой рисунок. Я вскрикнула и отшатнулась, упала назад и зашипела. Лучик испуганно подползла ко мне и, не прикасаясь, всмотрелась в лицо.

— Что вообще это такое? — поднялась, кончиками пальцев притрагивалась к горящему огнем месту. — Я же тебя ночью несла, все нормально было.

На миг девушка задумалась, а затем легла прямо на песок, закрыла глаза и притворилась спящей.

— Вчера после того, как убила Бурого и банду, ты была без сознания. Думаешь, поэтому и ничего не произошло?

Энергичный кивок.

— Странно все это. Да и я не понимаю природу магии. Кто-то меня вчера направлял, давал четкие указания. И Белый… ты знаешь, кто он такой?

Лучик неопределенно пожала плечами. Я уже думала ее лучше расспросить, как поняла, что звук падающей воды затих. Подняв взгляд, увидела, стоявшую перед нами прекрасную лошадь кремового окраса, а черные глаза с любопытством рассматривали нас.

— Ее зовут — Лаэви, — раздался мелодичный голос, подобный на шелест ветра в листьях садов.

Из-за крупа лошади вышла женщина. Невероятно красивая обликом, она была гибка как прибрежный тростник, длинные черные волосы заплетены в тугие косы, а ярко-синие глаза, смотрели весело и лаского, однако, вместе с этим в них читалась вековая мудрость. Легкий ветерок развивал тонкую ткань сине-фиолетового платья. На острых к верху ушках, сияли причудливые серьги из золота и прозрачных камней.

— А вы… — вышла из минутного ступора я.

— Меня привел Леусетиус, — эльфийка наклонилась и уже собиралась погладить Белого, как он зашипел, отскочил от нее и подошел к Лучику. — Мое имя — Танариана Адори Ясевита, но можете называть — Танариана или Тая.

— Эту девушку я называю «Лучик», а меня люди зовут Эматрион, ну, или Эма, — поднялась на ноги и отряхнула свою импровизированную юбку.

Танариана укоризненно покачала головой, поджав губы, а затем, подойдя к лошади, что-то достала. Приблизившись ко мне, она протянула сверток, который оказался темно-синим плащом с серебристой оторочкой.

— Возьми. Наши мужчины не признают легкодоступных женщин.

— Эм… вы не правильно поняли, — смущенно проговорила. — Я не из этих. Мы с Лучиком сбежали от работорговцев.

— Что? — эльфийка недоверчиво прищурилась. — В это слабо верится. На тебе нет оружия, а у девочки сила магии почти на исходе.

Я задумалась, стоит ли говорить Танариане о странном шепоте и проснувшихся способностях.

— А что Вы скажите обо мне? — решила все же ответить вопросом на вопрос.

— Ты странная, но зла точно не несешь. Да и Леусетиус тебя признал, а ведь он единственный имрит, который в таком возрасте всех чурается. Значит, тебе можно пройти в Дентивирелл.

— Лучику со мной можно? — на языке вертелось множество вопросов, но это был самым главным.

— Несущей огонь смерти можно ли пройти на территорию светлого эльфийского государства? — задумчиво проговорила Танариана.

Я уставилась на эльфийку, но почувствовала, как Лучик спряталась за мою спину. А Белый, подойдя ко мне, грозно зашипел на эльфийку. Но самое поразительное было то, что кремовая лошадь, боднув в спину, подтолкнула Танариану к нам.

— Лаэви, мы уже один раз нарушили закон и впустили наемника на территорию Дентивирелла. Но тогда был особый случай.

Лошадь фыркнула и кивнула на меня.

— Вот это и считаю странным, — задумчиво проговорила эльфийка. — Я не чувствую опасности, но такое ощущение, что магия вокруг тебя клубится. Скажи мне, Эматрион, ты случайно не чаровница?

— Не знаю, — честно ответила я. — Вполне возможно, что и чаровница. Пока нет памяти, ничего не могу с уверенностью о себе сказать.

— Так ты еще и ничего не помнишь, — Танариана отвернулась от нас, приложила руку к камню, который при прикосновении сверкнул радужным, и бросила через плечо: — Ну, что? Пойдем, проведу вас в Дентивирелл.

— А Лучик?

— Ей тоже можно. Если я не ошиблась, то она найдет кое-что интересное для себя у нас.

Я задумалась — стоит ли нам доверять Танариане? Она очень странно себя ведет, говорит какими-то полунамеками. Если в истории с Правителями все было более или менее понятно, но мотивы этой женщины совершенно невозможно разобрать. Прошедшие события научили меня не надеяться в полной степени на людей, но жить — то мне все-таки где-то надо, да и Белый привел эльфийку, а этому зверю, почему-то хотелось верить безоговорочно. Кстати, о нем.

— Значит, «Леусетиус»? — спросила посмотрев на него. Он же просто кивнул и потянул меня за край плаща, уцепившись зубами, следом за эльфийкой и лошадью.

— Да, — ответила Танариана, как только мы сделали несколько шагов, — Каждый имрит, будучи еще котенком, выбирает себе «хозяйку» и является для нее «защитником». Оберегает, помогает, советует, она же дает ему им и заботиться. Как видишь, с ними очень легко общаться, даже при том, то они сами говорить не умеют. Но Леусетиус — удивительный имрит. Он особенный. Ему уже 20 лет — пора зрелости, но он так и не нашел свою «хозяйку». Всех чурается, на контакт совершенно не желает идти. Иногда, правда, мне помогает. Из-за всего этого, его и отправили на границу с Фиртрикой.

— Вот ты у нас какой необычный, — с улыбкой сказала я, глядя в желтые глаза.

Белый лишь фыркнул, а затем кивнул, чтобы я подняла взгляд и посмотрела вверх. Вода расходилась над нами в обе стороны и плавно стекала, будто по невидимой глазу полусфере. Сразу же за водным покровом начиналась пещера, своды которой были сплошь усыпаны драгоценными камнями, переливающимися в редких лучах солнца всеми возможными оттенками. Свет с другого конца этой небольшой, но удивительной пещеры, определенно солнечный, но немного не таким, как позади нас. Он будто бы немного более золотистый, более теплый, ярче.

Мы вышли на поляну и за нашими спинами высокие ели как по волшебству закрыли проход в пещеру своими пушистыми ветками. А впереди мирно жевала траву еще одна лошадь, а точнее — жеребец. Черной масти, он не был похож ни на Темногрива, ни на кого-либо другого подобного окраса. Грива и хвост заплетены в тонкие косички, сбруя дорогая и украшена прозрачными камнями, похожие украшают серьги Танарианы. Он подошел к эльфийке и гордо поклонился, глядя на нее странными белыми глазами без зрачка.

— Не скучал, Атаназ? — она погладила жеребца между глаз, а он в ответ фыркнул, выражая удовольствие от поглаживания. Танариана обернулась к нам и с улыбкой произнесла: — Добро пожаловать на территории Дентивирелла. Надеюсь, что вам тут понравится.

Я осмотрела окружающее пространство и поняла, что надежде эльфийки суждено сбыться. Вся зелень вокруг нас будто сияла, и цветы были ярче, а небо намного более голубое, чем на территории Фиртрики. Нежное пение птиц ласкало слух, а гудение пчел создавало уют. И так тепло-тепло, что сразу же позабылся рассветный холод.

— А теперь, лучше вам позавтракать, — строго сказала эльфийка. — А то путь до Вирельского чертога неблизкий. И да, — спохватилась она, — лучше вам переодеться. А то не ровен час, еще не то поймут, как я в самом начале. Не все же могут видеть и замечать.

— Мама! — с ветки ближайшего тополя к нам спрыгнул эльф. — Кого ты привела в наши земли?! Наемники запрещены!

Какие еще наемники? Это он о нас?!

Я обернулась к Лучику. Она виновато опустила глаза. Замечательно, много нового узнаю о своей спутнице. Хотя, если приглядеться к ней, то сложно подумать, что эта маленькая тощая девушка с большими черными глазами может оказаться Наемницей, а точнее, одной из жительниц мрачных территорий, на которых обитают бездушные убийцы. Дивет рассказывал, что там с раннего детства воспитывают детей, для того, чтобы они могли выполнять заказы разной степени сложности. Убийства, мучения, грабежи, насилие, разбои… Они ни чем не гнушаются, лишь бы заработать денег. И находятся территории Наемников слишком далеко от нас. Если мне память не изменяет, то к югу от Элании, через Срейницкие топи, на жарких землях граничащих с пустыней. Как Лучик попала тогда в Фиртрику? И если слухи правдивы, то каким образом Бурый удерживал ее?

— Это правда? — спросила я тихо, чтобы эльфы не услышали.

Но у меня было мало познаний об этой расе, и я совершенно не знала, что у всех эльфов идеальный слух. Они даже прекратили спор, который мне, в сущности, нужно было слушать, ведь сейчас очень многое решалось.

А Лучик лишь еще ниже опустила голову и едва заметно кивнула. Значит, эта девочка — убийца. Профессиональный, хладнокровный убийца.

Я закрыла глаза, вздохнула, а затем выдохнула. Все, что доводилось мне о них слышать: это то, что эти люди, отдавшие себя в услужение культу Смерти — одиночки, не терпящие помощи от других. Каждого, кто прикоснется к Наемнице, без ее разрешения, ждет страшная смерть. Теперь понятно и происхождение силы Лучика, и ее татуировки. Единственное, что еще вызывает вопросы, так это то, почему моя татуировка так отреагировала на ее магию.

— Эматрион, — обратилась ко мне Танариана. — Стражи пропустят нас, накормят, и вы сможете переодеться. Пойдемте, здесь недалеко.

Я же не шелохнулась, все так же потрясенно глядя на Лучика. И вдруг, посетила одна мысль: да, она могла убить в любой момент, но не сделала этого, а наоборот ищет у меня помощи и защиты. И неужели я вот так просто отвернусь от нее, только потому, что мне жутко страшно из-за ее происхождения и силы? Как там сказала Танариана? Несущая смерть? Ну и пусть, этот ребенок нуждается во мне, и у меня просто не хватит сил, чтобы отвернуться от нее. А страх всегда можно перебороть, в конце концов, Дивет и мог ошибиться, говоря, что они приносят чужаков в жертву и поедают их сердца.

— Лучик, пойдем. Ты же тоже проголодалась? — протянула ей руку, а затем со смехом дополнила: — Только, давай без твоей магии, а то реально обжечься можно.

— Так это ваш выброс был? — спросил эльф.

— Да, эээ… простите, не знаю вашего имени, — повернулась к нему и, наконец, удосужилась рассмотреть стража.

Тоже очень красивый, с прямыми чертами лица, он был очень похож на Танариану. Такие же синие глаза и длинные черные волосы, правда, у него они были заплетены в высокий хвост. В утонченной фигуре чувствовалась выносливость и сила. Из одежды на нем был зеленый плащ с вышитыми листиками, который не позволял ничего рассмотреть, кроме обуви — коричневых сапог на плоской подошве. За левым плечом был колчан со стрелами и большой искусно вырезанный лук.

— Эматрион, этого молодого эльфа зовут Аувелесий Летеро. И он нас пропустит, — последнюю фразу Танариана произнесла с нажимом, а Аувелесий посмотрел на нее с откровенным скепсисом.

— Нет, законы есть для всех. Я не имею права пропустить их. На это есть ряд причин, и одна из них — Несущая смерть!

— Сын, — прозвучало откровенно угрожающе. — Мне кажется, что мы уже договорились!

— Мама, был выброс темных сил смерти, я не могу это пропустить безнаказанно.

— Выброс был не на нашей территории и даже не тут, в приграничье, а на землях Фиртрики, вот пусть их пародии на магов и разбираются со всем. И вообще, они тебе ничего плохого не делали! Тем более, что Эматрион выбрал Леусетиус, а значит, она имеет право быть в Дентивирелле.

— Она пусть идет, в конце концов, все кто имеют родственную связь хотя бы с кем-то из тех, кто живет на наших землях, может пройти в Вирельский чертог. А связь между «хозяйкой» и имритом даже более прочная, чем родственная. Но темную девочку я не пропущу.

— Сынок, ты у меня такая умничка, — широко улыбнулась Танариана, блезнув белоснежными зубами. — А теперь присмотрись и ответь мне честно: ты никого не узнаешь, глядя на эту Наемницу?

Страж приблизился, даже сощурился.

— Быть не может такого! — после пяти минут пристального вглядывания в лицо и фигурку Лучика, выдохнул Аувелесий.

— Законы мы не нарушаем, — победно усмехнулась эльфийка. — А если будут проблемы с Дойринителлом, то можешь сказать, что за ними моя личная защита.

— Я все равно против, — сложил на груди руки страж.

— А, не обсуждается! — зеркально сложила руки Танариана. — Все девочки, пойдем.

Эльфийка двинулась мимо Аувелесия, следом за ней жеребец и кремовая кобыла. Белый укоризненно помотал головой, посмотрел на меня, как бы намекая, что и наш путь лежит за этой процессией. Я потянула Лучика следом, а проходя мимо эльфа, услышала оброненное как бы невзначай:

— Владыка мне голову оторвет. Нам и одного Мертвеца хватает.

Лучик, услышав это, обернулась к Аувелесию и умоляюще посмотрела на него. Однако, эльф сделал вид будто ничего не говорил, хмуро осмотрел нас еще раз и сказал громко:

— Пойдем, но ничего! Слышите, ничего! Не трогать без спроса!

Я и Лучик испуганно сделали шаг назад, но синхронно кивнули, и двинулись дальше, а страж двинулся за нами, будто боялся, что мы сбежим. Смешной он. Куда нам бежать-то?

Импровизированный дом для стражников находился высоко на дереве. Мы видели лишь дощатый пол, выкрашенный все в такую же зелено-коричневую краску. Вообще, это цветовое сочитание очень распространенно у эльфов. Лишь Танариана выделялась в своем синем платье.

Понятное дело, никто не приглашал нас в дом на дереве. И я не уверена, что мы смогли бы так же легко забраться наверх, перепрыгивая с ветки на ветку, как это делал Аувелесий. Он скинул плащ, оставшись лишь в зеленой рубашке, кожаной жилетке и суконных коричневых брюках. Оружие эльф не снимал, хотя меня очень заинтересовал короткий меч, висящий на бедре стража.

— Присаживайтесь, — сказала Танариана, растилая плащ сына. — Сейчас Аувелесий принесет еды и вы, наконец, утолите голод, а то развели тут душещипательные песни, — рассмеялась эльфийка.

А мне стало неловко. Действительно журчание наших животов стало уже откровенно громким. Но что поделаешь, если ни у меня, ни у Лучика не было возсможности перекусить.

Аувелесий принес не только еду, но и одежду. Мне зеленые рубашка и брюки подошли практически без проблем. Благо, эльф не на много был выше и шире меня. Кое-где подвернув, где-то подвязав, и все получилось наилучшим образом. С Лучиком было сложнее — девочка очень худая, да и в росте уступает мне, не говоря уже про Аувелесия. Я и Танариана намучались, пока привели одежду в более-менее приемлимый вид. И только закончив со всем, приступили к еде.

Было вкусно. Мы ели ягоды, травы, какие-то крешки. Мяса, что примечательно, не было. Эльфы объяснили, что они вообще не едят ничего животного происхождения, разве что кроме молока. Эх… жаль. Пока я жила в Нэй'кеве, мне очень полюбились мясные продукты.

Занятая едой, я как-то упустила из вида тот момент, когда Танариана и Аувелесий отошли от нас. Видимо, им нужно еще многое обсудить, но мне хотелось бы знать, к чему они придут. Танариана уже дала четко понять сыну, что уступать она не собирается, но и страж пока еще настаивает на своем.

Понаблюдав какое-то время за тем, как Лучик вычесывает свои волосы принесенным гребнем, поразилась цвету ее локонов. Первоначально, они казались чисто черными, но с прошествием времени, я заметила, что в них очень много фиолетовых прядей.

— Интересные у тебя волосы, — потянулась, чтобы прикоснуться к локону. — Это от рождения они такие?

Лучик лишь кивнула, а затем почему-то отвернулась. Я же хотела поподробней разузнать, чтобы привнести хоть какую-то ясность в свои познания об ее народе. Но вдруг до меня донеся звук ругани. Заинтересовавшись, поднялась и направилась в сторону доносившихся приглушенных споров. Идти пришлось аккуратно и очень медленно. Во-первых, потому, что шла я босиком, а во-вторых, потому, что не хотела быть пойматой на подслушивании.

Каким-то невообразимым образом Белый оказался около меня, отбежал чуть дальше и остановился около дерева с практически черной корой. Выжидательно глядя, он кивнул мне, будто подзывая. Я подошла тихонько и выглянув, увидела, что Танариана спорит с сыном, при этом пытаясь делать это не слишком громко:

— Аувелесий, послушай меня, мы может их спокойно пропустить.

— Неужели ты невидишь, что вокруг нее клубиться магия, мам? — Аувелесий расхаживал между деревьями.

— Я еще не так стара, чтобы не заметить такого. Но повторяю, она ничего нам не сделает. Ни она, ни девочка с силами Несущих огонь смерти. — Танариана стояла на месте со сложенными на груди руками и наблюдала за сыном.

— Несущие огонь смерти… — проговорил эльф. — Сильный род, вырезанный одним из наемников, гением своего народа. Подумай, мама, как эта девочка смогла выжить?

— Мертвец тоже выжил. Поэтому, думаю, что мы должны поспособствовать единению семьи.

— Он слаб. Раны слишком сильные. Магия чаровников потрепала его. Кто даст нам гарантии, что эта Эматрион не одна из них? Что она не пришла за ним?

— Сила. Та сила, которая клубиться вокруг нее. — убежденно сказала Танариана.

— Какая сила? — закричал Аувелесий, но затем резко замолчал. — Когда пришли чаровники, мы не заподозрили за ними никаких плохих намерений, но как итог — маленькая Данария и отец мертвы! Твоя дочь и муж убиты!

— Я знаю об этом… сын… — сказала Танариана. В этой одной фразе мне показалось столько боли, столько горя, столько невыплаканных слез. Стало очень жаль ее, ведь теперь у этой прекрасной эльфийки остался один лишь сын. — Тридцать пять лет прошло. Данария и Валеот были последними магами с силой земли. После их смерти стихия оставила нас!

— А теперь ты пытаешься провести в Дентивирелл ее. Более того, нарушив закон! Мертвеца пустили потому, что он спас мне жизнь!

— И я ему благодарна. Но эту девочку принял Леусетиус, значит, она ровня нам. Не приютить ее было бы кощунством, тем более, что Эматрион ничего не помнит о себе.

— Она может лгать, а имрит мог ошибиться, — но прозвучало это недостаточно убедительно.

— Просто посмотри на то, какая магия вокруг нее. Ты был мал, а я помню, что когда появились чаровники, меня пригласили на тот прием. Сила, которая клубилась вокруг них была другой. В ней в равной степени были и Жизнь и Смерть. Вокруг же Эматрион только светлые силы, дарующие исцеление. — Танариана подошла к сыну и обняла его за плечи. — Родной, послушай, эту девочку нужно обучить, направить. Кто знает, что ждет ее впереди? Уже то, что она выбралась с логова работорговцев и вытащила Наемницу с собой, показывает ее силу и доброту.

— Я боюсь, что ты можешь ошибиться, мама.

— Посмотрим… наш народ утерял возможность предсказывать, поэтому осталось лишь ждать и надеяться.

— Лучше действовать, — упрямо сказал Аувелесий.

— Я сама обучу ее, — мягко ответила Танариана. — И с Дойринителлом поговорю. А там брат может сам повлиять на решение старейшин. Поверь мне, сынок, ничего плохого эти девушки нам не сделают.

Эльф ничего не ответил, лишь кивнул, и, предложив матери руку, двинулся к тому месту, где они нас оставили. Танариана последовала за сыном и через несколько мгновений я осталась одна. Надо было бы скорее вернуться к Лучику, чтобы эльфы не заподозрили, что я могла их подслушивать. Белый потянул меня в сторону от тропинки, по которой ушли Танариана и Аувелесий. Получается, что делаю крюк. Значит, можно сказать, что мне срочно требовалось уединение, поэтому я ушла в сторону.

— Белый, — обратилась к зверю, — мне стоит беспокоиться по поводу себя и Лучика?

Отрицательный кивок.

— Но меня определенно тут не ждут. — проговорила, вспоминая подслушанный разговор.

Значит, эти чаровники успели и тут появиться, и навести свои порядки. Но почему они истребляют магов с силами стихий? Для чего нужна их смерть? Странно это все…

Странная догадка вдруг возникла в моей голове. Я еще раз вспомнила те ощущения, когда оттолкнула от себя Бурого. Ведь это не было просто энергетическим выплеском. Такие всплески я видела, когда Дивет пытался пробудить спящие во мне силы. Там это выглядело, будто вещь толкнули в нужном направлении, а в ситуации со мной, Бурый отлетел к стене, и я ощущала, как вокруг движется воздух, как моя сила сплетается с окружающим меня пространством.

— Нет… нет… — прошептала я резко остановившись. — Такого быть не может.

Закрыв глаза, постаралась спокойно вдохнуть и выдохнуть, привести мысли в порядок. Легкий порыв ветра закружился вокруг меня, будто подбадривая. Нет! Этого быть не может! Мне показалось. И вообще, все это лишь мои выдумки. Не могу же я быть одной из этих магов стихий!

А воздух вокруг меня будто проявил собственную волю. Меня вдруг погладили по голове, но распахнув глаза, увидела лишь, как порывы ветра шелестят в листве, покачивая деревья, как цветы пригибаются к земле. И я чувствовала все это. Каждый порыв, каждое движение воздуха. Значит, все же могу. А точнее, я, оказывается, одна из носителей стихийной магии. Только этого мне не хватало. А если эльфы узнают об этом и прогонят меня. Куда тогда следует идти? Куда бежать?

И как-то само по себе вспомнилось то, что и сюда в Дентивирелл я попала вообще-то случайно. И если бы не Белый, то мы бы вполне возможно долго скитались бы с Лучиком.

— Эматрион, — позвали меня.

Я испуганно огляделась и увидела приближающегося Аувелесия. Он настороженно смотрел на меня и, подойдя, остановился примерно в десяти шагах.

— Это ты сделала? — жестко спросил он.

— Да, — ответила прямо. — Но не спрашивате как.

— Ты действительно ничего не помнишь?

— Меня не пускают к моим воспоминаниям, — не вижу смысла ему врать. Аувелесий все равно видел этот выброс. — Будто стена стоит, о которую я просто безнадежно бьюсь. Дивет в Нэй'кеве месяц пытался помочь мне.

Вдруг эльф приблизился, сел на корточки рядом и глядя прямо мне в глаза, жестко произнес:

— Выброс слабый, засек его, только благодаря тому, что амулет нужный есть. Мама заступилась за тебя. Если она тебе верит, значит, и я буду, но запомни: кем бы ты ни была, мы не позволим отнять у нас то, что осталось. Поняла?

Белый поднялся и зло зарычал, предупреждая, а я кивнула. Его тоже понять можно. Чаровники забрали почти всех, кто ему дорог, оставив лишь маму. Он бережет ее как может. А еще, судя по всему, Аувелесий не понял, что я владею именно магией воздуха. Он скорее всего подумал, что просто сила, о которой говорила Танариана, вырвалась на свободу. Так даже лучше. Чем меньше людей знает, тем проще будет.

— Аувелесий, а вы с нами отправитесь? — пытаясь подняться с земли спросила я. И когда только успела на колени упасть?

— Нет, у меня служба, — сухо ответил эльф, но руку, чтобы мне помочь, протянул. — Поспеши, тебя уже все ожидают.

— Да… — промямлила я, — А можно вопрос?

— Какой?

— Вы же видите магию других? — кивок — Что вы видите, глядя на меня?

— Ничего, — честно ответил страж. — Кроме того, что энергетическое поле вокруг тебя белое. Даже у девушки, которую ты привела с собой, оно не настолько однотонно.

— Мне же смогут здесь помочь?

— Смотря для чего тебе нужна помощь? — ответил вопросом на вопрос Аулесий.

А действительно, зачем мне помощь? Точнее не так, для чего нужно пробуждение моих сил? Ответ напрашивался лишь один — моя память. Воспоминания, которые были утеряны. Потому что я чувствую, что мои способности и возврат моей память связанны.

Хотя, стоит ли мне возвращать все на «круг своя»? Кто знает, что кроится в этих воспоминаниях? А вдруг за моей спиной такой же уничтоженный род, как и у Лучика? А если еще что-нибудь пострашнее?

Одни вопросы, ответы на которые пока я не могу найти. В первую очередь стоит четко прояснить для себя самой, что мне на самом деле необходимо.

— Эматрион, ты и Лучик едите на Лаэви, а я на Атаназе, — сказала уже восседающая на черном жеребце Танариана.

Я неопределенно кивнула, все так же поглощенная своими мыслями. А затем подошла к кремовой лошади и меня неожиданно подхватили мужские руки. Подняв над землей, Аувелесий посадил боком в седло. Я пошатнулась, но удержалась, перекинула ногу, удобнее устраиваясь. Эльф уже потянулся помочь Лучику, как девушка замахала головой и руками, а затем побежала от него.

Моментально спрыгнув обратно на землю, я устремилась следом за ней, не понимая причину такого поведения. Все же было хорошо, она даже почти стала улыбаться.

— Лучик! — прокричала я, когда девушка исчезла из вида.

— Что с ней? — спросил Аувелесий, который в мгновение ока оказался рядом.

— Не знаю, но можно порассуждать логически. Я вытащила ее из плена у работорговцев, — отвратительные воспоминания, но приходиться их пробуждать в своей памяти. — Она была там постельной игрушкой.

— У нее осталось «особое» отношение к мужчинам? — спросил нахмурившийся Аувелесий.

— Как видите, — вздохнула я, заметив мелькнувшего между деревьями Белого. — Вы, наверное, тут постойте.

— Нет.

— Хорошо, пойдемте, но близко не подходите. Насколько я поняла, у нее очень опасные магические силы.

— Наемники сами по себе опасны.

— Не знаю, не встречала, — сказала я.

Лучик сидела в центре небольшой поляны, заросшей травой и желто-синими цветочками. Девочка сидел, носом уткнувшись в колени, и вновь раскачивалась взад-вперед. Белый был рядом с ней, выжидательно смотря на нас.

Я подошла к ним и сила рядышком. Лучик никак на меня не среагировала, все так же глядя в одну точку.

— Аувелесий не хотел тебя обидеть, ты не правильно его поняла. Он подумал, что тебе потребуется помощь, чтобы взобраться на Лаэви. Вот и все, — улыбнулась я, а затем заметила, что Лучик плачет. Слезы текли по ее щекам, а она не проронила ни слова, ни единого всхлипа. М-да… видимо, зря я сказала про эльфа. — А знаешь, что нас ждет в Вирельском чертоге?

Лучик не ответила.

— Я в книгах читала, что эти чертоги огромны, и стены там не из камня, а из веток. Представляешь, много-много покрытых листиками и цветами веток? Красиво, правда?

Никакого внимания на меня. Я решила еще что-нибудь рассказать из того, что изучила в библиотеке Замка Звезд.

— Еще, говорят, что в центре, в самой главной роще, есть большое строение, которое увивают лианы разноцветных цветов и вокруг бродят странные звери с цветной шерстью. Ты бы хотела их видеть?

На меня подняли заплаканные черные глаза и кивнули. Ну, наконец-то, хоть какой-то отклик! Окрыленная этой маленькой удачей, продолжила уговоры:

— Представляешь, вот гуляешь ты по этой роще в окружении изумрудной листвы, цветы самые разные вокруг, и звери, много-много зверей. А ночью по этой роще летают светящиеся бабочки. Ты же, правда, хочешь это увидеть?

Очень грустная, но все же улыбка. Лучик тыльной стороной ладони вытерла слезы, а подошедший Белый ободрительно боднул ее в плечо лбом.

— Значит, мы едем? — осторожно спросила.

Утвердительный кивок.

— Тогда, пойдем, — поднялась я на ноги и протянула руку, чтобы помочь Лучику. — Я тебе сама помогу на Лаэви забраться.

Стоявшему неподалеку Аувелесию, отрицательно покачала голову. Эльф не стал приближаться к нам, а повернулся уже уходить, но увидел, так же как и я, Танариану. Эльфийка стаяла как раз на той тропинке, на краю поляны, по которой мы собирались уходить. Вопросительный кивок в мою сторону — удостовериться, получилось ли успокоить Лучика; мой ответный — да, все хорошо.

Лошади все так же стояли на своих местах. Мы вновь к ним подошли, и я уже приготовилась поднять Лучика за талию, как наша Лаэви опустилась на землю. Удивленно отступив на несколько шагов назад, обернулась к Танариане и Аувелесию, и спросила:

— Если я посажу Лучика, то она сможет подняться?

Эльфы ответить не успели, как я услышала лошадиное фыркание и возмущенное ржание. Лаэви смотрела на меня своими черными глазами, и во взгляде четко читалось, негодование по поводу моего вопроса.

— Лошади из табунов Листа хоть и отличаются изяществом, то при этом очень выносливы. Поэтому, Эматрион, вам не следует беспокоиться, — Аувелесий подошел к черному жеребцу, помог матери сесть в седло и сам следом запрыгнул.

Я пожала плечами, обернулась к Лучику и увидела ее уже сидящей на спине поднявшейся кремовой кобылы.

— Вот же шустрые, — улыбнулась, устроилась за девушкой, аккуратно взяла поводья, и мы двинулись в путь.

Ехали уже довольно долго. Когда выезжали, был полдень, а сейчас оно уже светило низко над горизонтом. Мы практически не разговаривали, каждый был погружен в какие-то свои мысли. Не знаю кому как, но мне сейчас не хотелось думать о чем-то плохом, грустном, строить какие-то планы на будущее, беспокоится о том, что ждет в Вирельском чертоге. Вокруг было так спокойно, свежо. Шум ветра в ветвях высоких деревьев навевал на добрые мысли. Казалось, что теперь-то уж точно все получиться, за что бы ни пришлось взяться.

Сейчас совершенно не ощущала воздух. Нет, я дышала, слышала шум ветра, ощущала его прикосновение, но не было того чувства окружающего пространства, невероятной силы, наполнеющей меня изнутри. Значит, все это появляется только при определенных условиях. Если взять во внимание оба раза, когда магия имела место быть, то их объединяет только одно — эмоциональный всплеск. В первом случае — это сначала страх, а затем и ярость; во второй раз — паника от осознания того, что я могу быть магом стихий. Необходимо по этому поводу поговорить с Танарианой, правда, при этом не рассказывать всего, потому что это может быть чревато для меня.

Я задумалась над этим вопросом так сильно, что не заметила обращенного ко мне вопроса:

— Эматрион, где бы тебе хотелось жить?

Спохватившись, затрясла головой, сбрасывая задумчивость.

— А где нам можно будет?

— Девочку, мы можем отвести к брату. Вполне возможно, он будет рад ее увидеть, а вот ты можешь остаться жить у нас, — улыбнувшись пригласила Танариана.

В противовес матери, Аувелесий еле заметно скривился, не сдержав эмоций, но быстро исправился. Заметив эту его реакцию, я попыталась как-то загладить ситуацию:

— А будет ли это уместно?

— А почему нет? — удивилась эльфийка. — Дом у нас большой, и тебе местечко найдется.

— Если вас это не потеснит, — улыбнулась я.

— Все хорошо, — ответила Танариана.

Она хотела еще что-то сказать, но вдруг перед нами будто из-под земли возникло еще шестеро эльфов, одетых точно так же как и Аувелесий — зеленые плащи, коричневые сапоги. За плечами лук и колчан стрел. Но в отличие от Танарианы и ее сына, у них были очень светлые волосы. Эльфы осмотрели нас придирчивыми взглядами, уделив особое внимание мне и Лучику, а затем один из них вышел немного вперед, поклонился Танариане:

— Вауда Танариана Адори Ясевита, мы рады, что вы вернулись, наконец, на территорию Вирельского чертога. Вас ожидают в цетральном зале — сегодня совет старейшин и короля нашего. — эльфийка кивнула стражу и задумчиво потерла подбородок, а это время эльф обратился к ее сыну, — Вауд Аувелесий Летеро, доложите о состоянии границ, почему покинули вверенную вам территорию, и на каком основании вы пропустили и сопровождаете двух человеческих девушек?

— Первый страж Западного приграничья, за период несения стражи, мной был замечен выброс магии, источником которой была вот это черноволосая девушка. Именно по этому поводу, обнаружив на наших территориях этих молодых дев, я решил сопроводить их к старейшинам и королю. Полнейший отчет предоставлю через час после приезда на земли чертога.

— Как они смогли проникнуть за загораживающий заслон? — спросил Первый страж, еще пристальнее вглядываюсь в лицо Лучика. Мне в его взгляде почулась даже некая неприязнь. Интересно, почему эльф к нам так относиться? Хотя, на нас так смотрел не только он, но и остальные эльфы. Неприязнь, граничащая с ненавистью.

— Имрит Леусетиус выбрал одну из них как свою заэноритту, — спокойно ответила за сына Танариана.

Все стражи вновь посмотрели на нас, только во взгляде читалось идивление, интерес, а у некоторых почему-то откровенный страх, а эльфийка продолжила:

— И я, на правах вауды, пропустила девушек.

Тихий ропот прошел среди эльфов, а Первый страж, наконец, вернув своему лицу беспристанное выражение, уточнил:

— Вауда Танариана Адори Ясевита, вы же понимаете, что этого быть не может? — в голосе откровенно была насмешка.

Но ответом на этот вопрос был тихий рык от Белого, который подобрался будто для прыжка. На его загривке поднядась шерть, хвост перестал нервно бить по задним лапам, просто повиснув, а пасть злобно ощериласьи — верхняя губа приподнялась, обнажая острые клыки.

— Мне кажется, что вы, Первый страж Эдоутель Понеисер, несколько забываетесь, с кем говорите, подозревая меня в скудоумии, — высокомерно заявила Танариана. — Старческими болезнями болеют лишь люди, в то время как эльфы с течением лет лишь накапливают мудрость.

— Простите меня, — поклонился эльф, не глядя на эльфийку. — Я не сомневаюсь в вашей мудрости, вауда, лишь выразил изумление в выборе имрита.

— Имриты выбирают не разумом, но инстинктами, — кивнула Танариана, — и не нам оспаривать этот выбор, пусть он и идет в разрез с законами природы. — затем продолжив уже более дружелюбно: — Первый страж, мне бы хотелось и далее продолжить обсуждение исключений из правил, но в виду того, что сегодня, как вы сказали, собрание старейшин, думаю, что нам следут поторопиться. Есть вопросы, которые мне бы хотелось обсудить с королем и старейшинами.

— Еще раз прошу простить меня за некорректную формулировку вопроса, что вызвал ваше недовольство, вауда Танариана Адори Ясевита, — низкий поклон, — вауд Аувелесий Летеро, жду вашего отчета, — на этот раз лишь кивок головы. — Ровной дороги, девы.

— Спасибо, — тихо буркнула я.

Аувелесий же так же склонил голову в знак прощания, а вот Танариана лишь что-то прошептала своему жеребцу, и он отправился дальше по дороге, наша Лаэви последовала за ним, а я, стоило нам отъехать, обернулась, чтобы посмотреть исчезли ли эльфы. Но они все так же стояли и смотрели нам в след. Я перевела взгляд на Первого стража и заметила, как мужчина сев на траве, поджал ноги под себя, а руками закрыл глаза. Губы его шевелились, будто он что-то говорил кому-то невидемому. Вдруг, он отнял руки от лица и внимательно посмотрел на меня. Я испуганно сглотнула и отвернулась, стараясь сделать вид, что ничего не видела, и вообще не оборачивалась.

— Эдоутель взял на себя слишком много, — возмущенно, но тихо говорила Танариана. — Ему нет еще и трехсот лет, а он уже пытается мне хамить. Мал еще для этого. Знаешь, Авелесий, молодые эльфы стали забывать, кто такие вауды и для чего мы необходимы. Раньше ни одно наше слово не подвергалось оспариванию даже в мыслях. А теперь мало того, что Эдоутель мне дерзит, так он еще так пренебрежительно относиться и к тебе, забываясь, что ты тоже одаренный.

— Мама, — тихо позвал Аувелесий, — с утратой магии земли, и силы вауд стали меньше. И хотя это произошло относительно недавно, не стоит забывать, что сейчас очень многое изменилось. А относиться Первый страж согласно тому, как стоит относиться к младшему по званию. Я это принимаю и признаю.

— Ты не просто эльф, — оспорила суждение сына Танариана.

— Я осознанно отказался от знаний и умений вауд, — жестко ответил Аувелесий, а затем будто вспомнил, что они едут ни одни и, скосив на мгновение на меня взгляд, сказал: — Мы давно все это обсудили мама, и я не вижу смысла продолжать давний разговор. Все равно каждый останется при своем мнении.

Танариана промолчала. Видимо, тоже сообразив, что у их спора имеются невольные свидетели. Я же ехала молча, пытаясь отыскать в памяти то, что знаю об эльфах.

Они в основном обитают в лесу, волосы у них светлые, а глаза преимущественно зеленые, реже карие. Высокие, стройные, очень ловкие, прекрасные бойцы, но в оружии предпочитают луки, мастера лесной маскировки. Ну, это все было заметно по стражам, которые пропустили нас, а вот, кем тогда являются Танариана и Аувелесий? Они разительно отличаются от ранее увиденных эльфов. Черные волосы, синие глаза, Танариана очень доброжелательно к нам отнеслась сразу же, не считая того момента, когда она подумала, что я гуляющая девушка. Необходимо будет распросить эльфийку о ее происхождении, потому, что мне кажется, она не относиться к племени лесных эльфов, про которое я ранее читала в книгах в замке Звезд.

Сильно задумавшись, перестала наблюдать за дорогой и окружающей нас природой. В какой-то момент Лучик обернулась ко мне и, заметив мой расредоточенный взгляд, замахала рукой прямо перед моим носом, указывая куда-то вперед.

— Вот это и есть сердце Дентивирелла — Вирельский чертог, — торжественно скзала Аувелесий.

В его голосе звучала гордость, а сам эльф с насмешкой и неким затоенным ожиданием смотрел на нас. Я, пожав плечами, перевела взгляд со стража на открывающийся перед нами вид… Мгновение, и от увиденной картины я задержала дыхание. Когда впервые мне довелось увидеть столицу Фиртрики — Нэй'кеву, утопающую в зелени садов, думала, что ничего прекраснее больше не доведется лицезреть в жизни. Но теперь понимаю, как ошибалась.

Вирельский чертог произростал на большом холме. Именно так — произростал, потому что тут не было ни каменных стен, ни черпичной крыши, которая была в замке Звезд. С того места, где мы выехали из леса, было отчетливо видно, что могучие ясени растут очень тесно, переплетая свои ветви между собой. На фоне заходящего солнца листва была невероятно зеленой, резко контрастируя с желто-багряным небом позади, а светлые стволы деревьев отливали золотом.

То, что мне довелось увидеть собственными глазами, не шло ни в какое сравнение с тем, что было когда-то прочитано в книгах. Поистинее, следует самостоятельно один раз увидеть, чем сто или тысячу раз услышать или же прочесть.

— Поспешим же, — сазала Танариана и Аувелесий тронул поводья. — Нас уже заждались.

И вправду, на широкой тропе, по которой мы стали спускаться в низину, чтобы подняться на холм Вирельского чертога, уже стоял десяток светловолосых эльфов в сверкающих кольчугах, при длинных мечах. Все невероятно прекрасные, но вместе с этим высокомерные, и во взгляде их зеленых, реже карих глазах, читались пополам гордныня и удивление. Они были, судя по всему, ошелемлены тем, что рядом с Лаэви размеренно бежал Белый. Это только убедило меня в том, что такой выбор зверя — неслыханное событие для эльфов.

Я постаралась не сильно вертеть головой по сторонам, чтобы не было повода для насмешек. Лишь один раз опустила глаза и наткнулась на спокойный взгляд имрита. Он будто поддерживал и успокаивал, придавая уверенности. И тогда я решила, что если мне сужденно остаться в Дентивирелле жить, то будет еще возможность осмотреть вблизи и высокие ясени, и резные статуи, и необычные витые лестницы, которые скрывались в густой листве. А сейчас лучше сосредоточиться и унять собственное волнение. Я устремила свой взгляд строго вперед, смотря в пространство между подрагивающих кремовых ушек лошади.

Лучик так же лишний раз не шевелилась, опустив глаза и глядя на переливающуюся гриву. Ей, наверно, очень хотелось рассмотреть все пристальнее, найти взглядом родственника. Надо будет распросить Танариану об этом Мертвеце лучше, как он попал к эльфам, и что вообще случилось с родом Лучика. Ведь из подслушанного мной можно сделать вывод, что почти всех перебили. И врагу такой учести не пожелаешь — знать о гибели всех своих родных и при этом жить с этим.

Так, что-то не туда меня понесло. Не время думать о таком, сейчас будет решаться вопрос о том, оставят нас в Дентивирелле или нет. И хотя, Танариана уверена, что мы можем тут жить, но насколько я поняла, все решиться сейчас на собрании старейшин и указом короля.

Наши лошади остановились, и если мне помог слезть с Лаэви очередной светловолосый эльф, то Лучику помогала спускаться уже я, памятуя о той истерики, когда Аувелесий прикоснулся к девочке. Когда мы повернулись к ожидающему нас эльфу, он склонил голову и представился:

— Меня зовут Веретас, вауда Танариана Адори Ясевита попросила сопроводить вас в зал собраний, когда придет момент. А пока прошу следовать за мной, чтобы вы могли немного отдохнуть, перекусить и умыться с дороги, — при этом он удивленно скосил взгляд на имрита.

Про умыться и перекусить, это он очень даже вовремя. Мою мысль об еде подтвердило и голодное урчание живота. Но не стоит забывать о приличиях. Поэтому я присела в реверансе и вежливо представилась:

— Меня зовут Эматрион, но если хотите, можете называть просто Эма. А это Лучик, — приобняв девушку за плечи улыбнулась я.

— Очень рад познакомится, девы, — поклонился еще раз эльф. — Прошу следовать за мной.

Мы брели по переходам, но я старалась вести себя достойно и лишь украдкой разглядывала всю обстановку и встречающихся нам по дороге эльфов и эльфиек. Могу точно сказать, что книги не врали по поводу того, что стены чертока составляют довольно таки плотно растущие деревья, и это никакая не иллюзия. Зато в книгах нет упоминания того, что на многих деревьях есть вверху платформы, на которые как раз и ведут лестницы с резными перилами, и от одного дерева к другому существуют арочные переходы, так же изяжно украшенные резьбой, лианами цветов и диковинными светильниками.

Насчет эльфов могу точно сказать, что все как один были светловолосые. Цвет волос варьировался различными оттенками золотого, желтого, а подчас и белого. Одежда для меня вполне привычная. Так же как и в Нэй'кеве представители мужского пола носили брюки в сочитании с туниками, рубашками, жилетами и камзолами. А встреченные нами эльфийки были одеты в платья из легчайших тканей всевозможных оттенков зеленого. И с многими из них были рядом такие же имриты как и тот, что шел рядом со мной. Большинство удивленно останавливались и смотрели несколько мгновений на нас. Для них это была удивительная картина — эльф, показывающий дорогу двум человеческим девушкам, и идущий рядом с одной из них белоснежный зверь.

И вновь вспомнилось то интересное отличие Танарианы и ее сына. Они хоть тоже эльфы, однако, никого темноволосого на протяжении всего нашего пути я не встретила, и мне стало еще интереснее узнать, так кто же такие «вауды»?

— Веретас, извините, а вы можите ответить на некоторые наши вопросы? — задала вопрос провожатому, когда он привел нас на небольшую платформу, окруженную резными колонами и перилами.

— Я немного позже отвечу на все ваши вопросы, — склонил голову эльф. — А сейчас просто отдохните.

Веретас удалился, и стоило ему уйти, как появились другие эльфы, которые принесли круглый столик на изящной ножке, стулья, посуду и в самом конце нашу пищу. И да, вся еда была растительного происхождения, то есть: фрукты, овощи, орехи и какие-то корешки.

Я печально выдохнула, хотелось чего-нибудь существеннее того, что нам сейчас предложили, но не стоит превередничать, спасибо, что вообще дали отдохнуть и размять ноги. Мы настолько проголодались, что ели очень быстро, не особо отвлекаясь на происходящее вокруг, поэтому не заметили в какой момент на нашей площадке появился еще один эльф.

Я откучила кусочек невероятно вкусного фрукта, оранжевого цвета, сладкого, тающего во рту. Было, правда, одно неудобство — липкий сок стекал по пальцам, а затем и по ладони. Занимаясь облизыванием уже запястья, услышала сдавленный смешок и повернулась на звук.

Он стоял у самого края нашей площадки, оперевшись плечом о колонну. Внешне этот эльф был похож на всех остальных — высокий, светловолосый, глаза зелено-карие. Но вместе с этим было что-то, что отличало его от увиденых мной ранее. Было ли это в расслабленной позе, или же в спокойном величии, которое шло от него — сказать сложно. Однако, на каком-то интуитивном уровне я поняла, что передо мной не просто эльф, а сам Дойринителл ол Энорэш — король Дентивирелла. А затем заметила подтверждение своей догадке — венец, украшавший голову правителя. Ярчайший центральный изумруд, переливавшийся в сиянии светильников, был вдет в массивный резной обруч.

Я подавилась, но быстро откашлявшись, вскочила и присела в реверансе, низко склонив голову.

— Поднимись, дитя, — сказал эльф. Голос у него был невероятный — низкий, бархатный, завораживающий. — Скажи, как твое имя?

— Эматрион, ваше Величество, — поднялась я и не знала, что дальше мне делать, — то ли остаться стоять, то ли сесть на место.

— Красивое имя, — улыбнулся мужчина и приблизился к нам. — Так вот, Драгоценная, надеюсь, что ты без происшествий добралась к Вирельским чертогам?

— Ну… — замялась я. — На территории Дентивирелла нас сопровождали Танариана и Аувелесий. Поэтому все замечательно.

— А на территории человеческого государства Фиртрика? — спросил Дойринителл и всмахнул рукой. В тот же момент вашел слугаа и принес еще один стул.

Король со звериной грацией сел, аккуратно расправил длинную ткань своего костюма, состоявшего из камзола странного кроя под горло с золотой вышивкой, изображавшей переплетения растений, и собственно некоего подобия юбки, длинной до пола. Все так же зеленого цвета. Это у них мода такая, что мужчины носят платья и юбки, что ли? Мужчина, заметив мой ошеломленный взгляд, лишь улыбнулся и пояснил:

— Не беспокойся, это всего лишь мужское платье, оно разительно отличается от того, что носят эльфийки и человеческие женщины. — после этой фразы мне стало неловко и я опустила глаза, почувствовав, что краснею. — Итак, как же тебе удалось так быстро добраться до границ Дентивирелла от Певра за два дня, если в среднем уходит около четырех дней пути на лошади?

Задумавшись, подсчитала и удивилась. Чем можно было меня опоить, какой дурман-травой, раз я эти два дня провела бессознания? Да и еще за полтора дня проделать такой путь? Вот точно не обошлось без магии!

— И еще ты успела где-то найти этого ребенка. Твое путешествие наверняка было очень занимательным?

— Ну… как вам сказать, — протянула задумчиво. — Как за эти два дня я преодалела такое расстояние, ответить затрудняюсь. — удивленно приподнятая бровь короля. — Понимаете, ваше величество, мне не посчастливилось наткнуться в Певре на работорговцев и побывать в их логове, которое, кстати, не слишком далеко находиться от ваших границ.

— Работорговцы? — задумался эльф. — Странно, а у меня совершенно другая информация, и я ждал тебя дней через пять-шесть, беря во внимание, что ты можешь не очень хорошо ориентироваться в картах.

— Подождите, — затрясла протеснующе я головой. — Какая «другая информация»? Откуда вы вообще обо мне знаете? И почему ждали?

— Слишком много вопросов, дитя, — улыбнулся Дойринителл. — Но думаю, что вот это ответит на всех их.

И мне протянули два листа. Один был исписан убористым мужским почерком с наклоном, второй аккуратным витиеватым — так пишет Илериса.

— Что это? — поинтересовалась я, беря в руки первый лист — желтоватую бумагу с синими чернилами.

— Я как король, веду переписку с многими правителями различных земель. И вот это письмо пришло мне позавчера, — он показал на другой лист, лежащий на столе — белый с фиолетовыми чернилами, — а то письмо, которое ты держишь, появилось в Дентивирелле сегодня утром. Прочти и поймешь, почему я тебя ждал. Правда, не успел предупредить старейшин и эльфов — стражей Восточной границы. За это прошу прощения, — король слегка поклонился.

— Да нет, что вы… — моментально спохватилась я, а затем вспомнила уроки Амиты и с улыбкой проговорила: — Большое спасибо за такой прием. Все просто замечательно. Мне приятно, что меня пропустили в Вирельский чертог.

— Наши границы закрыты для любого, кто попытается проникнуть в Дентивирелл. Как магически, так и в физичеком плане. — строго сказал Дойринителл.

— Да, мы видели, — взглянула украдкой на Лучика, которая сидела сжавшись в комочек и опустив глаза. — Очень красивая магия и бдительная стража.

— Если бы вы не выстретили Танариану, то никогда бы не смогли пройти самостоятельно восточными вратами.

— А я думала, что нас пропустили из-за Белого, — задумчиво посмотрела на выход к лестнице.

— Белого? — переспросил король.

— Имрита, — поянила я и отпила глоток сока. — Танариана сказала, что он выбрал меня своей хозяйкой.

— А… Леутиус выбрал тебя своей заэноритту, — выдохнул эльф.

В этот момент как раз на пороге возник Белый и с очень довольной мордой направился к нам. Подойдя, встал мне на колени и ткнулся мокрым носом прямо в мою щеку, я же непонимающе посмотрела в желтые глаза. А имрит лишь фыркнул, отошел от меня и направился к Лучику, которая сразу же стала его гладить и чезать за ухом. Из-за чего Белый стал громко урчать от удовольствия.

— Хотя… вы уверены, что он меня выбрал? — скептично спросила я. — А еще, что это за имя «Леусетиус» и кто такие заэноритту?

— Много вопросов задаешь, дитя, — покровительственно улыбнулся Дойринителл.

— Сложившаяся ситуация обязывает, — пожала плечами и отпила еще немного сока. — Как мне еще познавать окружающий мир, если не наблюдая и спрашивая?

— Но ведь могут солгать, — король устроился удобнее на стуле и судя по движению ткани перебросил одну ногу через другую.

— Могут, — не стала спорить я. — Именно поэтому приходится много спрашивать, а еще больше запоминать. И вот затем все это сказанное сопоставлять и выявлять, где кроется истинна.

— Ты можешь ошибаться, — спокойное замечание.

— Могу, — кивнула, а затем задала осторожно: — Но вы же, отвечая на мои вопросы, врать мне не будете?

— А это зависит от того, что ты будешь у меня спрашивать, — улыбнулся король.

Я даже выдохнула, просто, хотя пока и не познакомилась близко с эльфами, думала, что мой вопрос вызовет возмущение, негодование, а тут лишь приятная улыбка. Причем она была не только на губах, но и в глазах правителя. В этот момент мне подумалось, что мой собеседник намного старше, чем выглядит. Было что-то в пронзительных глазах. Я бы это назвала чем то вроде «вековой мудрости прожитых лет».

— Ну… в таком случае, я буду задавать, а вы отвечать. Если вопрос по каким-то причинам не понравится, то так и скажите, — величественный кивок. — Начнем с того, что это за имя такое «Леусетиус»?

— В этом нет никакой тайны, — покровительственная улыбка. — «Леусетиус» означает «белый свет», это с языка эльфов.

— Ну да, мы же на всеобщем разговариваем, — потерла лоб ладонью и подумала, что не сильно я ошиблась с выбором имриту имени. — А почему вы решили, что он выбрал именно меня?

— Имриты редкие существа, но всегда находят своих заэноритту. Правда, Леусетиус в какой-то степени уникален. Он лишь на двадцатом году нашел тебя, хотя все его сородичи нашли хозяев еще котятами. А еще, ты — человек, — вот тут я недоуменно посмотрела на короля, он правильно понял мое возмущение, поэтому пояснил: — Еще ни разу имриты не выбирали в качестве заэноритту людей. Лишь эльфы удостаивались этой чести.

— Так, подождите, я немного не успеваю за вашей мыслью. Еще раз — С чего вы взяли, что Леусетиус выбрал меня? Вон как они понимают друг друга с Лучиком, — кивнула я на девушку и имрита.

Они уже отошли от нашего столика, оставив меня наедине с королем. Сами же сидели около одной из корон. Лучик смотрела на переплетение лестниц и переходов чертога, на то, как там толпой и в одиночестве ходят эльфы. При этом она гладила по спине имрита, который устроился рядом с ней и громко урчал.

— Имрит всегда в первую очередь подходит к своей заэноритту, чтобы удостоверится, что с ней все впорядке. А девочку он оберегает потому, что ты взяла ее под свою опеку. А теперь отвечу на следующий твой вопрос. Заэторитту — кто они? Тут все просто и одновременно сложнее. Заэноритту — считаются те эльфы или эльфийки, в нашем случае та девушка, — небольшая оговорка и выражительный взгляд на меня, — которых выбрал имрит и создал с ними особую связь. — я нахмурилась, а затем кивнула. — Тебе необходимы тренировки, чтобы ее ощутить. Со временем ты научишься понимать своего имрита без слов. Уже сейчас вы неплохо общаетесь, — как бы между прочим заметил Дойринителл. — Вершиной же этой связи является способность заэноритту перемещаться в сознание своего имрита и видеть происходящее его глазами. Раньше еще можно было подпитывать свою магическую силу. Но сейчас, как ты вероятно уже знаешь, магов с силой земли нет, так что это способность считается утерянной.

Перспектива меняться сознанием с животным меня откровенно пугала. Поэтому я попросила:

— А может, не следует этому тренироваться?

— Не бойся. Эта способность была только у магов земли, а ты не имеешь их сил. Иначе бы Зеленый лес приветствовал тебя. — сказал с грустью король. — Теперь уже нет тех, кто мог управлять стихиями.

В его голосе уже отчетливо слышались печаль, горечь утраты — все то, что было у Танарианы, при упоминании о муже и дочери. Вижимо, король эльфов так же кого-то потерял с приходом чаровников. Я уже хотела спросить его о том, как же все-таки они допустили, чтобы их родных и близких убивали, но на нашу площадку поднялся Веретас и с поклоном сказал Дойринителлу:

— Владыка, старейшины и вауда Танариана Адори Ясевита ожидают вас в центральной роще.

— Хорошо, я иду.

— Извините, — поднялась и я, — а мне с вами не надо?

— Зачем? — удивился король. — Вопрос о твоем проживании уже решен.

— Правда? — выдохнула ошеломленно.

— Конечно, за тебя поручились не только Правители Фиртрики, но и сама вауда. Мне принятия для решения большего не надо. Веретас. — обратился Дойринителл у эльфу, — проводите Эматрион и эту девочку к покоям, которые занимает вауда Танариана Адори Ясевита. — затем мужчина задумался и, приняв какое-то решение, продолжил: — И, если Мертвец пришел в себя, скажите ему, что его ожидает сестра.

Веретас удивленно посмотрел сначала на меня, но, видимо, не увидив в моем облике никаких сходств с этим таинственным «Мертвецом», устремил свой взгляд на Лучика. Девочка же, услышав повеление короля, повернулась к нам и с надеждой посмотрела на короля.

— Да, дитя, твой брат у нас, — сказал он, а затем склонил голову в прощании и удалился.

Я же собрала со стола письма, которые оставил Дойринителл, повернулась к Веретасу и сказала:

— Все. Мы готовы идти.

— Тогда идемте, — улыбнулся эльф, а затем вспомнил: — Эма, вы что-то хотели у меня спросить.

— Точно. — спохватилась я. — Веретас, а вы можите объяснить мне, кто такие «вауды»? И почему вы так называете Танариану и Аувелесия?

Лучик быстро подошла ко мне, когда мы переходили через очередной арочный мост, и крепко сжала мою ладонь, а Леусетиус шел рядом и почему-то высокомерно смотрел на каждого встречного эльфа.

— Эммм… — замялся наш провожатый. — Я думаю, что об этом лучше вам самой спросить у Танарианы Адори Ясевиты.

— Понятно, — нахмурилась.

Вдруг Лучик потянула меня за руку и указала вперед пальцем. К нам шла красивая высокая эльфийка. Только эта в отличие от остальных была облачена в брюки, жилет и рубашку, неизменных зеленого и коричневого цветов, и конечно же мягкие кожанные сапоги на ногах. За ее спиной был большой лук, даже на вид очень тугой. Но самое поразительное было в том, что рядом с ней шел имрит — белоснежный красавец. Правда, у этого зверя, в отличие от моего, были красные глаза и в левом ухе серьга.

— Так вот ты какая, человечка — принятая — имритом? — весело спросила она, когда подошла ближе.

— Здравствуйте, — вежливо поприветствовала я. — Меня Эматрион зовут.

— Я — Бьетеория, — мне протянули руку. — Значит, это о тебе все говорят?

— Надеюсь, что хорошее, — пожала протянутую ладонь.

— Все в откровенном шоке, — усмехнулась Бьетеория. — Как же! Имрит и выбрал человечку!

Мне стало откровенно неприятно от этой фразы. Что плохого в том, что я человек?!

Видимо что-то отразилось на моем лице, поэтому эльфийка еще раз усмехнулась:

— Слишком много возомнили о себе те, у кого нет имритов.

— А те, у кого они есть, что говорят? — спокойно, даже строго, спросила я.

— Нас мало, и поэтому мы одна большая семья. И принимаем каждого, — улыбнулась Бьетеория. — Хотя людей у нас точно не было.

— Мне уже даже неловко за свое происхождение. — заметила я.

— Все в порядке. Главное, чтобы ты с честью оберегала доверие, которым наградил тебя этот замечательный зверь, — эльфийка с радостью и лаской погладила своего имрита. — Его зовут Файтиус. «Красный».

— Очень приятно познакомится, — улыбнулась я. — Полагаю, что Леусетиуса вы знаете.

— О да, — смешок, — он знаменит.

Вот на такую реакцию я обидилась. Ее имрита никто даже не думал оскорблять, а вот она смеется над моим зверем. Именно по этому, я вежливо поклонилась и попрошалась с эльфийкой:

— Нам отдыхать пора, а то сегодня был очень тяжелый день… да и ночь предшетствующая тоже.

А про себя подумала: «В ванну хочу. Смыть, наконец, все с себя, но в первую очередь надо письма прочесть.»

— Не буду задерживать, — эльфийка склонила голову. — Если что-то понадобиться, то спроси у Аувелесия, где можно меня найти.

— Неприменно, — ответила я с трудом пытаясь скрыть недовольство. — Пусть Хранительница оберегает ваш сон.

— Доброй ночи.

И наши дороги разошлись, а я попросила Веретаса поторопиться, чтобы мы как можно быстрее добрались то покоев Танарианы. Слишком многое сегодня произошло, что требует осмысления, да и любопытство меня мучало, что же там написано в этих письмах. Судя по словам короля, это рекомендации от Правителей Фиртрики. Ну, почерк Илериса я заметила, а вот кто второй отправитель? Практически полностью уверена, что это Гаральд. Ведь Кадаган меня и знать не хочет после того случая в подвале. Уф, кажется, что целая жизнь прошла с тех пор, а на самом деле каких-то четыре дня.

Покои Танарианы поражали роскошью и изыском. Между тонкими резными колонами развивались под легкими порывами ветра вышетые золотом ткани; везде множество цветов и светильников, создающие таинственную атмосферу; вверху, там, где в человеческих домах должен быть потолок, ветки деревьев очень плотно сплелись, не пропуская лунный свет. Мебель так же была будто бы невесомой, вырезанной из дерева, а порой даже камня, что лично меня очень удивило.

В комнате, которую выделили мне, была необычная статуя девушки, которая держала в руке гроздь винограда, увитую листьями. Неяркий свет, льющийся из золотистого плота, освещал лик девушки. Ее лицо казалось невероятным — легкая улыбка тронула каменные губы, голова слегка наклонена, а глаза смотрели прямо на виноград. Девушка будто бы любовалась огоньком.

Комната лучика располагалась рядом с моей, но девушка очень долго не хотела уходить, даже руку не отпускала мою. Еле удалось ее убедить идти отдыхать. Я пообещала, что приду к ней рано утром, и мы впесте пойдем распрашивать Танариану. С девушкой я отправила и Леусетиуса, чтобы ей лучше спалось.

Устроившись в кресле около небольшого письменного столика, я разложила два листика, которые мне дал король Дойринителл. Рассматривая оба письма, думала, с какого следует начать. Решила, что с первого, того, почерк в котором был мне не знаком:

— Значит, вот так, — проговорила я и отложила письмо.

Я будто разделилась на две части. Одна была безумно благодарна за то, что Кадаган написал это письмо и благодаря ему меня без особых проблем приняли в Дентивирелле. Но с другой стороны, почему он ничего не сказал про мою «ссылку» к эльфам? Захотел проучить за мою ложь? Или же эта мысль, отослать меня подальше и от сестры, появилась у него еще позже?

Устало потерев лицо, откинулась в кресле и посмотрела на статую девушки с виноградом. Негодование, вот, что боролось с чувством благодарности. Он, конечно, попытался позаботиться о моем благополучии, но прямо сейчас перед моими глазами, будто еще раз я переживаю это, встал момент, когда Бурый разделся и подтянул меня к себе. Даже не хочется представлять, что со мной случилось бы, не проснись моя сила. Еще один странный нюанс заключается в том, что, зная о работорговцах, Кадаган отправил не только меня, но и свою сестру в Бориманский замок, который не так уж и близко находиться. Да, стражу н выделил, но на нас же могли напасть, перебить всю охрану и… нет, хватит домыслов. Я сейчас думаю о плохом. Лучше прочту второе письмо, может быть, хотя бы оно прольет свет на поведение этой семьи.

Письмо я просто бросила на стол. Как же меня злит эта леди Варгелия. Все же не так было на самом деле! Она же сама меня унижала, да еще и отправила к гуляющим девушкам. И еще хочет прикрыть свои грязные делишки. Повезло, что Илериса хотя бы решила самостоятельно разобраться, а не поверила ей сразу и безоговорочно.

В том, что Илериса не лжет, я была уверена. Не могу сказать точно, но на каком-то подсознательном уровне точно знаю, что не будет она лгать. Конечно же, я ей отвечу, но вот не хочется жаловаться. Однако, все необходимо быть осторожнее, ведь нашу переписку могут и читать, а судя, по рвению леди Вагелии, вполне возможно, что и вообще заменить. Чувствую, что эта дама так просто не остановится, если она пошла на такую наглую ложь не только мне, но и совей Правительнице! Лично для меня это просто непостежимо, как можно так грязно оговаривать другого человека? Это низко и подло!

На эмоциях я поднялась и стала расхаживать по комнате, пытаясь себя успокоить. Остановившись возле кровати, села, а затем и вовсе легла поперег, уставше прикрыв глаза, задумалась.

А ведь, если бы леди Вагелия сказала мне все как есть, а не придумывала, то я бы осталась в свите, никуда не поехала бы. Меня бы не схватили разбойники… не было бы Плети и Бурого… угроз… страха… ярости… презрения… ненависти… А ведь это было только вчера. И перед глазами, будто вьявь, вновь предстала обстановка полуподвала со столом и насилующем мужчиной.

Звон упавшего стекла заставил вздрогнуть от испуга и вынырнуть из круговорота мыслей и воспоминаний.

— Неужели это все я сделала? — прошептала, рассматривая погром в отведенной мне комнате.

Листы бумаги, письменные принадлежности были разбросанны по полу, кресло и стол — перевернуты, подушки сброшены с кровати, да и покрывало уже не лежало так идеально ровно. Ткани, расвешанные в пространстве между колоннами, свисали изорванными кусками. А осколки виноградной грозди, которая освещала комнату, расбросаны у ног девушки, которая, казалось, смотрела на меня пристально и сейчас как-то оценивающе. Хотя улыбка и доброжелательное выражение не сошли с ее лица.

— Эматрион, все в порядке? — спросила зашедшая Танариана. — Я слышала…

Эльфийка остановилась в дверном проеме, придерживая рукой рваный край зеленой плотной ткани, заменяющей здесь дверь. Танариана молча разглядывала мою компану и меня, находящуюся посередине всего этого бардака.

— Таааак, — протянула она недобро, — кто-то не может справиться со своими силами?

— Это произошло непроизвольно, — стала я оправдываться и, попутно поднимая опрокинутое кресло, чтобы эльфийка могла сесть. — Просто задумалась.

— И о чем же ты задумалась? — Танариана удобно устроилась в кресле, перекинула ногу на ногу, расправила складки платья и приготовилась внимательно меня слушать.

— Да так… о работорговцах… о том, как я Лучика нашла… — подняла я письма и положила на стол.

— Стоп, — резко сказала эльфийка. — Блокируй эмоции. Иначе, сейчас опять начнется.

— Да, чтобы я знала, как это делается! — крикнула я и топнула ногой. — Ой, извините…

— Ну, у тебя же получалось себя раньше сдерживать.

— Нет! Понимаете, я вообще ничего не знаю о своей силе. Она-то появилась только вчера. Откуда мне знать, как ее сдерживать?!

Я почему-то нервничала. Было страшно от того, что эльфы могут меня прогнать из-за этой проснувшейся силы. Эмоции бурлили внутри. Круговорот страха заполнял сердце, мешая адекватно мыслить, даже более, я не слышала, что говорит мне Танариана.

Эльфийка подбежала и схватила меня за руки, пытаясь, докричатся до моего сознания. А у меня было ощущение будто я тону, будто надо мной толща воды и нет возможности выплыть, будто что-то тянет меня ко дну. И ощущение отчаяния. Безграничного, затягивающего, уничтощающего все светлое, что было внутри… Все, кроме боли потери.

— Эматрион! — мне на лицо сбрызнули воды.

После чувства того, что тону, капли влаги меня безумно испугали. Расспахнув глаза, пронзительно завищала и попыталась отползти назад. Меня кто-то схватил за плечи, но я принялась вырываться, махая руками и отпихивая ногами державшего меня.

Глухой стон и мои плечи отпускают, а затем щеку обожгла боль. И паника сразу же исчезла, сознание прояснилось, и я смогла сконцентрировать перед собой взгляд. Стоявшая рядом Танариана трясла ушибленную руку. Авелесий стоял недалеко от кровати, прислонившись спиной к стене и пержась за живот. Ой…

А в комнате был не просто погром! Из уцелевшего осталась только кровать, на которой я лежала и статуя девушки! Все остальное было сломано, разбито, разорвано. Даже одежда на Танариане была изорвана и висела безформенным балохоном, волосы эльфийки переутаны, а на скуле красовался порез.

— Что же со мной? — схватилась я за голову.

— Успокойся, — строго сказала эльфийка. — Еще один подобный вихрь эта комната точно не переживет.

— Что? — спросила я у нее.

Но вместо того, чтобы ответить мне, Танариана обернулась к сыну и усмехнулась:

— Вот теперь. ты видишь, что она не из чаровников?

— Она как Данария и папа?

— Именно, — эльфийка обернулась ко мне и села на край кровати, протянув руку, сжала мою ладонь, показывая свою поддержку и участие. — Ты не бойся, — сияющая ласковая улыбка, — все в порядке. Такое бывает, если маг стихий не умеет еще своей силой управлять. Если эмоции зашкаливают, то контроль спадает и магия вырывается на свободу, безуудержно уничтожая все вокруг.

— Значит, вы меня не выгоните? — спросиал с надеждой я.

— Не говори глупости! — возмутилась Танариана, а затем погладила меня по волосам. — Эматрион, я наоборот еще больше хочу тебе помочь. Учитывая, что ты ничего не помнишь, то попробуем еще и память тебе вернуть. А пока, пойдем в другую комнату, тут будут убирать.

Я поднялась и уже собралась уходить, как вспомнила, что не извинилась перед Аувелесием:

— Извини, очень больно?

— Сам виноват. Нечего было так несмотрительно открываться. — сказал эльф, выпрямляясь.

— Мне очень жаль, сама не понимаю, что на меня нашло, — оправдывалась, все так же ощущая вину.

— Все в порядке.

Я уже вобралась выйти из комнаты следом за Танарианой, как услышала:

— Эматрион, я рад, что мои подозрения не подтвердились.

Обернувшись, посмотрела на него. Неужели Аувелесию хватило моей истерики и вихря, чтобы поверить в то, чтоя не собираюсь ничего плохого делать ни ему, ни всему Дентивиреллу впринципе. Эльф лишь улыбнулся уголками губ, поклонился мне и, пройдя мимо, направился к лестнице.