Час волка

Глава 3

С наступлением темноты Иосип, верный своему слову, вывел меня за пределы Джзана. Он провел меня по почти пустынным улицам, через широкую долину за деревней, а затем на скалистый мыс. Через несколько часов мы остановились, и под укрытием из валунов он развел костер и сварил кофе. Используя остроконечную палку, он вычертил земле карту и объяснил мне сеть путей, по которым мне нужно было пройти, чтобы добраться до Афона.

«Это отличается от того, что было намечено раньше», — сказал я, вспомнив маршрут, указанный мне Хоуком.

— Да, — ответил он. — Но ты сейчас выходишь из другого места. Я покажу тебе кратчайший путь отсюда, и даже таким путем тебе потребуется много часов, чтобы добраться до задней части Аптоса.

— Сзади?

«К сожалению, мой друг, — объяснил он мне. «Я не волшебник. В Аптос ведут только две дороги, и они не связаны между собой. Вы должны помнить, что есть веская причина, по которой Apthos труднодоступен. Когда-то это была тюрьма для рабов и гладиаторов, а теперь. .. -- Он вздохнул, дрожа. «Вы были бы должны вернуться к Метковичу, если хотите приблизиться к Афтосу спереди», — мягко добавил он.

— Покажи мне дорогу, Иосип, — сказал я, внутренне простонав. Это была уже сотая ошибка. Хоук сказал мне, что жена Милана ждет меня, но определенным образом и в определенное время. Я уже опаздывал, что само по себе было подозрительно, и когда я наконец доберусь туда, это будет не с той стороны . Партизаны могли быть очень чувствительны к этим точкам, особенно с пальцем, который они держали на спусковом крючке.

Когда Иосип закончил свое объяснение и я повторил ему маршрут по памяти, он стер карту и снова собрал вещи. Затем, крепко обняв меня, он скользнул в ночь и исчез.

Я был один. Жена Иосипа привела мою одежду в порядок, а Арвия приготовила для меня пакет с едой, чтобы я мог продолжать путь. Моя газовая бомба была единственным оружием, которое у меня осталось. Я потерял свой стилет, когда соскользнул вниз с акведука: «Бомба теперь была у меня в кармане. Семья Иосипа сняла ее с моей ноги, когда я был без сознания, и тщательно высушила вместе со всеми моими вещами. Она стала почти бесполезна, и в Джзане не было ничего, что я мог бы использовать вместо утерянного оружия.

Я начал идти медленным, уверенным шагом, чтобы сохранить свою энергию, и никогда не отклонялся от направлений, которые дал мне Иосип. Это была долгая прогулка. Пока я шел по темным долинам, ветер завывал среди сухих деревьев, щипая мое лицо. Я шел по высоким хребтам, а у моих ног лежал огромный мертвый мир, а крики ночных зверей вселяли в меня надежду, что у волка Милана не слишком много родственников в этом районе. Земля быстро начала подниматься, превращаясь в массивные скалы, и, наконец, когда горизонт окрасился в розовый цвет зари, я достиг Афона.

Хоук не преувеличивал. Аптос был орлиным гнездом где-то высоко в горах. Природа создала поистине неприступную крепость, окруженную непроходимыми горами и неприступными скалами. Это было похоже на остров в небе, а черный вход представлял собой не что иное, как узкий проход около семи метров длиной, соединенный с дорожкой головокружительной лестницей, вытесанной вручную.

Я стал подниматься к лагерю, чувствуя себя голым и незащищенным, легкой добычей для всего и вся… Я поднялся по винтовой лестнице и дошел до прохода. Прямо впереди я увидел старое укрепление. Оно было залито серым светом без теней. Единственным звуком был шепот ветра над плато.

Было слишком тихо, подозрительно слишком тихо. Стандартная процедура заключалась в том, что выставили часовых , а меня бы уже окликнули. Когда я шел по узкому проходу, я чувствовал на себе взгляды из скрытых щелей, но ничего не видел. Я стал осторожнее разъяренной пумы, и мои нервы напряглись, когда я почувствовал что-то еще: я почувствовал, что иду прямо в ловушку.

Я прошел примерно половину прохода, когда передо мной из скалы появились две огромные фигуры. В тусклом свете я не мог разглядеть их лиц, и они пригнулись ко мне. Я развернулся вокруг своей оси, думая, что смогу вернуться к выходу. Но сзади ко мне также приближались две темные тени. Мы сошлись в диком переплетении рук и ног.

Кулак врезался мне в живот. Я автоматически парировал его с помощью приема Tie Sjow Shemg Sjie, схватив левой рукой левое запястье нападавшего и заблокировав его левую руку своим правым предплечьем. Я сжал обе руки и вытащил силу из его атаки. Прежде чем он успел что нибудь придумать в ответ, я опустил левую руку и убрал правую, надавливая предплечьем, заставляя его потерять равновесие. Тогда я ударил его ногой в коленную чашечку.

Если все сделано правильно, это может отключить его на время. Но я сдерживался, потому что не хотел гасить их навсегда. Боже мой, эти парни должны были быть на моей стороне. Проблема была в том, что я был единственным, кто это знал... Мужчина потерял сознание, врезавшись в человека позади него.

— Эй, — закричал я. "Эй, подожди минутку. я . .. '

Это было все, на что у меня было время. Второй мужчина прыгнул мне на шею сзади. Его руки потянулись ко всем частям тела, до которых он мог дотянуться. Я применил прием Шань Сьен Тенг Шое, затем пригнулся и сильно пнул его в живот подошвой левого ботинка, притворившись, что ударяю его левой рукой по лицу, чтобы убедиться, что он не будет парировать мой удар.

Он издал хриплый крик и упал.

Я продолжил. Человек, упавший под тяжестью моего первого нападавшего, вскочил на ноги и моментально вцепился моими пальцами в горло.

Четвертый мужчина сильно ударил меня по ногам, и я упал. Мгновенно он прыгнул на меня сверху, и несколько секунд я не был уверен в том, что что то вижу. Должно быть, он был одним из самых больших людей, с которыми я когда-либо сталкивался. Это был гигант, не менее шести футов, ровных пропорций. Его плечи были настолько огромными, что казалось, что он носил наплечники для регби. Может быть, это потому, что он съежился, но его голова с квадратной челюстью на плечах не выглядела так, будто у нее есть шея. Его ноги были созданы для того, чтобы держать бильярдный стол, а руки были немногим тоньше. Его левая рука должна была быть шириной не менее фута. У него не было правой руки. Вместо этого у него был трехконечный крюк. Все, что ему нужно было сделать, это направить этот крюк в определенном направлении, и я был бы разрезан, как рыба.

Он попытался низко, резко нырнуть. У меня не было времени попробовать бросок животом; Я был уже слишком занят, переворачиваясь и блокирая его смертоносный крюк. Левой рукой я схватил его запястье, похожее на бревно, а правой рукой схватил его за левое плечо, прижав свои ботинки к его лодыжкам. Его ноги отлетели в сторону, и он пролетел надо мной по дуге. Когда он ударился о землю, он содрогнулся.

Я тут же вскочил и закружился вокруг своей оси, чтобы ни на мгновение не терять его из виду. Он приземлился на ноги кувырком и снова атаковал. Я выпустил ногу и снова схватил эту руку, используя всю ее чудовищную силу, чтобы повернуть ее наполовину. Затем, согнув его руку, я рубанул его ладонью. Должен был произойти резкий перелом кости, после которого его крюк стал бы бесполезным. Но вместо этого моя рука онемела от боли. Его рука была металлической до самого локтя.

Ха, он фыркнул. — Сейчас я тебя убью. Его глаза были размером с блюдца, сияющие ненавистью и злобой.

Он замахнулся на меня своим крюком и зарычал от гнева. Я парировал удар левой, и его удар отразился вниз. Затем я отступил в сторону, чтобы ударить его по диафрагме суставами правого кулака. Но он был таким же быстрым, как и высоким. Он схватил мой кулак ладонью левой руки и начал его сжимать. Я чувствовал, как напряглись сухожилия и кости, как будто они вот-вот взорвутся и сломаются, как растопка.

Мои силы иссякли. Он сжал сильнее, его рука сжимала мою как тиски. Мои ноги дрожали, уже ослабленные многочасовым переходом. Еще мгновение, и трое других мужчин прыгнут на меня, и все будет кончено. Моим единственным шансом был удар Djöe Feng Sjie pi, но это оставило бы меня незащищенным от этого ужасного крюка.

Моя левая рука метнулась вперед, отбивая его запястье. Моя правая рука теперь была свободна, но в этот самый момент его правая рука взмахнула и острые концы его крюка вонзились в мою куртку. Я изо всех сил толкнул его в плечи. Он споткнулся, и раздался треск, когда кожаный рукав отделился от плеча.

Жгучая боль пронзила мой мозг, и темная кровь хлынула сквозь мой потертый свитер. Тем не менее, я позволил себе напасть на него прежде, чем он успел высвободить свой крюк, а остальные трое набросились на меня сзади. Я ударил его по правой голени левой ногой и сделал простой бросок коленом.

Его руки качнулись, как лопасти ветряной мельницы, и он снова упал. Я уперся бедрами ему в грудь и прижал его руки коленями. Я скрестил руки так, что мои запястья были прижаты к его горлу, если это можно назвать горлом, и я отдал все, что у меня было. Я не пытался его убить, я просто хотел отключить его, остановив приток крови к его мозгу. Это было невозможно. Моя раненая рука испытывала острую, пульсирующую, мучительную боль, но я навалился на него всем своим весом, зная, что мне нужно разобраться с ним и быстро. Я слышала, как позади меня идут трое мужчин, и руки гиганта скользят мне под ноги. Я нажал сильнее. Его глаза начали закатываться. Что-то холодное и металлическое прижалось к моему правому виску. Женский голос сказал: «Если он умрет, я снесу тебе голову».

Я медленно повернулся, еще не желая ослабить давление, и обнаружил, что смотрю в ствол винтовки «Манлихер Каркано».

Я посмотрел немного выше. Женщина твердо поставила свои длинные прямые ноги, прижав приклад винтовки к плечу, и с привычной уверенностью глядела на меня. Ей было около тридцати. Ее штаны и рубашка свободно болтались там, где ее талия сужалась и туго натягивалась там, где ее полные груди и сочные ягодицы прижимались к мягкой изношенной ткани. Ее иссиня-черные волосы были коротко подстрижены и прилегали ко лбу, горящим глазам и гордому красному рту.

Я снова посмотрел на мужчину. Он уже стал синего цвета, и я чуть сильнее прижал его горло с извращенным чувством. — Стреляй, — сказал я ей. «По крайней мере, тогда боль прекратится ».

«Я обязательно это сделаю. Я обязательно убью тебя, если ты не выполнишь мой приказ.

«Если я отпущу его, он убьет меня».

— Идиот, — прошипела она. «С тех пор, как вы попали сюда, на вас было направлено оружие. Если бы мы хотели твоей смерти, ты бы давно был трупом. Но ты разозлил Хеша своим вызовом, и он вышел из себя. Не зли меня сейчас, или ты потеряешь свою жизнь.

Я почувствовал прилив горького восхищения красотой и силой этой женщины и подумал, как хорошо было бы высвободить в ней часть этого высокомерия. Тогда я понял, что должен был остаться в живых, чтобы попытаться, и что она держала ружьё, которым обязательно воспользуется. Я вздохнул и ослабил хватку. — Хорошо, — сказал я. 'Но я . .. '

'Ничего такого. Ни слова.' Зи ткнула меня своим ружьем, чтобы подчеркнуть свои слова. — Давай отпусти его и сохраняй спокойствие. Хеш Падра позаботится о том, чтобы ты сказал нам то, что мы хотим знать, а не то, что хочешь сказать ты.

Со спокойной безразличной позицией я медленно соскользнул с мужчины и положил руки на землю. Сейчас не время показывать страх. Мужчины собрались вокруг нас, один хромал, а другой потирал живот там, где я его коснулся. Другие присоединились к ним спустясь со скал, пока все шесть партизан не уставились на меня сквозь продуваемую ветром тьму, все надеясь, что я рухну на землю и буду молить о пощаде.

«Хеш? Хеш, ты в порядке? — с тревогой спросила женщина. Человек на земле втянул воздух, и его массивная грудь надулась, как воздушный шар. Через мгновение он сел, откашлялся, сплюнул и усмехнулся с набитым золотыми зубами ртом. — Да, — прорычал он. «Это была хорошая попытка, но недостаточно, чтобы остановить Падру».

— Вам понадобилась женщина, чтобы спасти вас? — небрежно ответил я.

Он наклонился вперед и ткнул твердым кончиком своего крюка в мое горло, как раз над артерией слева. С холодной яростью он сказал: «Следи за своими словами, иначе они могут стать твоими последними. Даже самый громкий колокол замолкает, когда с него снята звонница».

Я с трудом сглотнул, внезапно почувствовав свой язык. — Ты был глуп, когда пытался шпионить за нами.

«Я пришел сюда не шпионить, — сказал я Хеш Падре. «Меня зовут Картер, Ник Картер, и я… .. '

— Ты лжешь, — рыча, прервал он.

« Вставай Ник Картер должен был пройти через Врата несколько дней назад.

«Врата… ты имеешь в виду главный вход?»

— Как будто ты этого не знал, — усмехнулся Падра. — Мы послали человека, чтобы встретить Картера и провести его сюда. Но нашего человека поймали до того, как он нашел Картера, настоящего Картера. Так что ему все равно придется пройти через Врата, потому что он не знает ничего лучшего. Но ты пришел через другой вход. Только Карак мог послать тебя. Он видит в нас маленьких детей?

— Я не знаю Карака, — огрызнулся я. — Но если ты уберешь от меня этот рыболовный крючок, я расскажу тебе, как я сюда попал.

Вместо этого крюк пошел еще глубже. Я вздрогнул, почувствовав, как кровь сочится из легкого пореза на моей плоти. Я быстро сказал: «Полгар Милан, он был здесь главным, не так ли?»

'И что?'

«Его вдова. .. Если я смог поговорить с его вдовой, я смог бы доказать, кто я».

Хеш Падра подумал, что это очень забавно. Он откинул голову назад и громко засмеялся, захлебываясь, и каждый раз, когда он снова смеялся, крюк погружался немного глубже. Я подумал, успею ли я ударить его по лицу до того, как этот крюк разорвет мне все горло.

— Если бы вы поговорили с его вдовой, что бы вы ей сказали? — спросил он, когда перестал смеяться. — Что бы ты сказал?

'Забудь это. Это по-немецки.

— Попробуй, — призвал он. Его глаза сияли, как у кошки. Он переключился с сербохорватского на английский с сильным акцентом и повторил: «Попробуй».

Я устало посмотрел на него. Мне это нравилось все меньше и меньше. Мужчины потеряли терпение, и женщина угрожающе взмахнула винтовкой. Я оставил их на некоторое время в напряжении, а затем процитировал: «Wir niemals wünschen vorangehen unsere Hass». Что означает: Мы никогда не забудем нашу ненависть.

Женщина тут же ответила следующей строкой стихотворения. «Wir haben jeder aber eine einzige Hass». Или: У всех нас есть только одна ненависть.

Я смотрел на нее в изумлении на мгновение. 'Ты...'

Жена Полгара. София.'

— Но я помню Полгара стариком. И ты . .. «Спасибо. Но человеку столько лет, насколько он себя чувствует, а Полгар всегда чувствовал себя. .. молодым. Она слегка улыбнулась мне, а затем процитировала: «Мы любим как один, мы ненавидим как один, у нас есть только один враг». Если вы Ник Картер, не могли бы вы сказать мне последние две строчки ?

— Это только одно и всего одно слово, — сказал я. «Германия никогда не перестанет ненавидеть Францию».

«Последнее слово — «Англия!».

«Но во время Второй мировой войны . .. '

— Это стихотворение времен Первой мировой войны, — поправил я ее. Песня ненависти Эрнста Лиссауэра. Но ваш мир изменился. Я бросил многозначительный взгляд вокруг себя. «Ваш враг теперь враги вашего мужа, а не Франция или Англия».

Она опустила «манлихер»... «Извините, но мы с Полгар поженились в Берлине много лет спустя после того, как он встретил вас. Мы никогда не встречались. Я должна была быть осторожна.

«Не в чем себя винить».

София Милан повернулась к Хеш Падре и остальным. Это Ник Картер, — сказала она по-сербохорватски. «Случайно он пришел сюда через этот вход, а не через Врата, и избежал и армии, и Карака. Приветствуйте его.

Они приветствовали меня с той же непреодолимой страстью, с которой дрались со мной несколькими минутами ранее. Они столпились вокруг меня со всех сторон, пока Падре не пришлось отдать приказ, сверкая крюком в утреннем свете.

Когда мы добрались до лагеря, София залечила мои раны, а затем приготовила для нас еду. Между кусочком гвивеча, типичного балканского рагу из смешанных овощей, и глотком белого вина со вкусом восьмого отжима винограда, я рассказал о нападении югославов, о Джзане и о своем путешествии в Афон.

Большая часть была правдой. Я не упомянул Арвию. Это не их дело. Я также избегал причины, по которой я был здесь. Меня явно ждали, но чушь с этим стихотворением указывала на то, что группа не знала моего предназначения. Хоук не заявлял об этой секретности. Он только сказал мне, что жена Милана об этом настаивала. Но балканская политика быстро меняется, и осторожность была понятна. Затем было случайное упоминание о человеке, которого послали встретить меня, и другого человека, Карача. Мне это тоже не понравилось. Но я рассказал им подробно то, что я сказал им. Для этих людей скромность всего в двух шагах от трусости, и небольшое преувеличение не повредит истории, особенно если вы хотите, чтобы она была на их стороне. Кроме того, я сам получил удовольствие.

Когда я закончил, они передали мне бутылку, и я сел у камня. Казалось, самое сложное позади. Я приехал, согласился, а остальное будет легко . Я не забыл своего обещания, что постараюсь получить помощь для Джзана, но мне пришлось ждать своей очереди. Хоук в своей фамильярной, резкой манере подчеркнул, что информацию, которую несет волк Милана, нужно получить любой ценой. Это был мой приказ, и мой приказ был важнее всего. Я посмотрел на Софию и снова переключился на немецкий.

— Фрау Милан, — начал я.

«Пожалуйста, зовите меня Софией», — сказала она.

Падра, поняв смысл, если не каждое слово, коротко усмехнулся и закатил глаза. Я проигнорировал его, улыбнулся ей и попробовал только что открытую бутылку. «София, как бы мне ни нравился Афтос и ваше гостеприимство, мне скоро придется уехать».

'Да. Тебе нужен волк моего мужа.

— Мне не нужен весь этот волк, — поспешно сказал я. «Того, что у него с собой, достаточно».

'Это невозможно.'

'Невозможно?' Я быстро сделал глоток вина. Я уже мог представить свой обратный путь, пытаясь удержать под контролем свирепое животное, не потеряв при этом ни кусочка костей. «Нельзя разделить эти две вещи».

— Я имею в виду, — тихо сказала она, — у меня нет этого волка.

'Он пропал? Сбежал? Или взбесился?

«Он у Карака».

Я услышал, как мой голос стал громче. — Кто такой этот Карак?

Последовало долгое молчание. София повернулась лицом к утреннему солнцу. Первые лучи искрились в ее волосах, освещая высокие скулы и шею из слоновой кости. Ее глаза, казалось, поймали его теплоту, но когда она посмотрела на меня, они стали холоднее и непримиримее, чем когда-либо. Как и ее голос, когда она, наконец, продолжила на сербско-хорватском. — Сначала я расскажу тебе, как умер Полгар, Ник. Он и еще девять человек попали в армейскую засаду, такую же, как та, из которой вы избежали, когда вошли в Церна-Гору. У них не было шансов.

Церна Гора в переводе с сербского означает Черногория. Я спросил: «Его предали, София?»

Она кивнула. «Предатель был одним из нас, уставшим от битв и убежденным большой наградой.

Он умер заслуженной смертью предателя. Мы согнули два дерева вместе и привязали его между ними. Затем мы перерезали веревки, удерживающие деревья».

«Но убийства на этом не заканчиваются», — прорычал Падра.

«Сейчас мы находимся в эпицентре гражданской войны. Мы должны решить, кто возглавит нас после смерти Полгара.

— М мы раскололись надвое.

«Другая половина, — сказал я, — это Карак?»

'Да. Эван Карак, лейтенант моего мужа. Он командует большей частью, Ник. Он контролирует большую часть лагеря, а мы — изгои.

'Ты? Но ты жена Милана.

«Здесь женщина рассматривается как сожительница мужчины, а не как его лидер», — сказала она с сожалением. «И у Карака есть волк».

«Она имеет в виду его мех», — объяснил Падра. «Волк умер вместе с Полгаром, и Карак содрал с него шкуру. Он использует его как тотем, как доказательство того, что он законный наследник Полгара. И что еще хуже, мужчины повинуются и следуют за ним, как блеющие испуганные овцы.

«Жизнь здесь жестока, а борьба за независимость Хорватии долгая, может быть, слишком долгая. Начальники потеряли душу вместе с молодостью, — вздохнула София. — Но это естественно. Когда вы становитесь старше, вы хотите крепче держаться за то, что осталось».

— Ба, — сердито воскликнул Падра. «Мы должны атаковать. Мы должны отомстить за Полгара и наших павших братьев. Но нет! Мы в Аптосе снова сражаемся с прошлым и играем в игры, чтобы забыть о будущем. По словам Карака, мы реалисты, а я думаю, что мы здесь загниваем».

— Но ты же понимаешь, Ник, почему это невозможно для нас, — сказала София. «На стороне Карака много людей, и он останется у власти, пока у него есть этот волчий мех. Он не откажется. Мне жаль, что вы все равно пришли сюда и теперь должны вернуться с пустыми руками.

Я задумался на мгновение, когда горькое чувство пробежало по моему телу. Тогда я спросил по-немецки: Знает ли Карак об этом деле, София?

«Конечно, нет», — ответила она по-немецки. «Мы с Полгаром держали это в секрете».

— Значит, что бы там ни было, оно все еще там?

'Да.'

Я встал, потянулся и отдаваясь неизбежному, я сказал по-сербохорватски: «Тогда остается только одно».

— И это?

Нужно забрать этот мех от Карака ».