Час волка

Глава 8

Оцепенев от холода, запекшейся крови и грязи, я поднялся на ноги. Это была арена амфитеатра, на которую Падра указал мне накануне, и я застрял в овальном кольце. Надо мной, в рядах скамеек, сидели десятки людей Карака с факелами, освещая осыпающиеся руины. А на вершине амфитеатра располагалось отделение ассасинов с автоматами и винтовками. Примерно посередине длинной изогнутой стены была секция каменнных скамеек в коробках, и на одной из них был Карак. Рядом с ним была пара приятелей с факелами, а поверх униформы было накинуто старое одеяло, чтобы защитить себя от холодного ветра. Его глаза были прикованы ко мне, а рот скривился в дьявольской улыбке. С того места, где я стоял, он выглядел как ничтожный «нерон» в поношенной тоге.

Прямо передо мной на земле лежало обезглавленное тело мужчины. Я знал, что это был Ментон, третий заключенный группы Софии. У него были завязаны глаза, как у казненного. Сначала я не понял почему, потом вспомнил, что некая группа гладиаторов, андабатов, дралась вслепую с повязками на глазах.

Я не мог не задаться вопросом, сколько мужчин и женщин стояло там, где я сейчас был; сколько из них было зверски убито ради удовольствия кровожадных тиранов вроде Карака.

Я услышал голос Карака. - "Картер!" Он смеялся как сумасшедший. — Тебя не ждали в качестве следующего аттракциона. Но хорошо, что это может продолжаться».

«Гарт мертв».

— Я этого и ожидал, иначе вы не смогли бы сбежать. Посмотрим, как долго ты продержишься, прежде чем присоединишься к нему.

— Те, кто вот-вот умрут, приветствуют вас, — саркастически сказал я, подняв руку.

С другой стороны арены из ворот вышел большой темный воин. Он был одет в узкие брюки и сапоги, его обнаженная грудь блестела в свете факелов. Он нес утяжеленную рыболовную сеть и трезубец, оружие древних ретиариев.

Когда он подошел ко мне, я присел, мои пальцы ног коснулись земли. Гладиатор кружил вокруг меня, сдерживая меня ложными атаками трезубца.

— Давай, — отрезал я. 'Что тебя останавливает? Боишься голого человека?

Он усмехнулся и просто начал крутить сеть, как лассо, постоянно расширяющимися, плоскими кругами над своей головой, готовый отпустить и кинуть на меня. Я знал, что лучше не смотреть на сеть и наблюдать за выражением его глаз и его лица.

Вот оно! Доля секунды перед броском. Я пригнулся и откатился от него. Одна из свинцовых гирь врезалась мне в ногу, но сетка промахнулась и упала на пол арены.

Я вскочил и бросился на него прежде, чем он снова смог схватить свою сеть. Он отшатнулся, и на мгновение мне показалось, что я достану его. Но он парировал меня его трезубцем, и мне пришлось пригнуться, чтобы он не нанизал меня на свой трезубец. Он загнал меня в угол.

Я стоял, задыхаясь, не уверенный, что смогу действовать достаточно быстро в следующий раз. И даже если бы мне это удалось, мне пришлось бы уворачиваться от следующей атаки и от следующей. Я подавил желание сесть отдохнуть и позволить ему прикончить меня.

В моей работе на АХ я сражался с подводными лодками и водородными бомбами, рентгеновскими лучами и изменяющими сознание наркотиками, всеми изобретениями, которые только можно вообразить, но это было другим, ужасно другим. Это была война, сведенная к ее примитивному облику, лишенная ее современной сложности. Это заставляло диких зверей драться друг с другом, и это каким-то образом делало это еще более ужасным.

Но я чувствовал, как зверь растет внутри меня, и оскалился на этого гладиатора двадцатого века, как только он собрался для очередной попытки. Я напряг слух, чтобы услышать смертоносный звук кружащейся сети. Я ждал, сгорбившись, мои мышцы напряглись.

Он просто бросил его снова.

Я нырнул, как и раньше, но на этот раз я повернулся и схватил закрученную сеть, прежде чем он успел ее отпустить. Гладиатор бросился на меня, подняв трезубец. Я откинул крутящуюся сеть, надеясь, что это собьет его из равновесия.

Он споткнулся и запутался в сети, которая накрыла его.

Я тут же оказался сверху, решив проявить к нему столько же милосердия, сколько он имел ко мне, когда пошел в атаку. Я повалил его на землю и вырвал трезубец из его руки. Он закричал от ужаса, когда я повернулся, чтобы вонзить трезубец ему в грудь. Все было кончено за секунду. Один раз он вздрогнул, побледнел от смерти, а затем безжизненно упал на землю.

Я стоял, склонившись над телом, опираясь на древко трезубца. Я услышал рычание людей Карака. Я повернулся к скамейкам и увидел Карака на троне. Его лицо было бледным от гнева. Через мгновение я вывал трезубец и подошел к Караку.

Он сразу понял, что я задумал. — Не пытайся, Картер, — крикнул он. «Ты не можешь бросить этот трезубец так далеко, и, кроме того, мои люди убьют тебя».

«Кого волнует, как я умру, Карак? Я мог бы также взять тебя с собой.

«Я всегда думал, что вы, американцы, любители спорта».

«Спорта?» Я провел рукой по кровавой сцене. «Вы считаете это спортивным? Какой в этом смысл, Карак?

Он злорадно рассмеялся. «Меня это забавляет».

— Ты действительно болен, — сказал я с отвращением. «Ты сумасшедший ».

— Не говори мне, кто я. Тебе никогда не приходилось жить здесь, в этой проклятой адской дыре.

«Я начинаю понимать. Ты действительно ненавидишь Аптос.

«Я презираю Аптос». Карак повелительным жестом плотнее завернул одеяло; его глаза были как гранит. «Каждая минута, проведенная здесь, была для меня мучением. Но это скоро закончится.

— Значит, Падра все-таки был прав. Вы продали себя сербам.

'Продал . . Он поднял плечи. — Но не предал. Соглашение с Белградом дало мне деньги и власть, которые мне причитались. Но это также означает, что люди никогда больше не будут мерзнуть, страдать от голода или страха».

С каких это пор правительство держит свое слово? Тебя обманывают, Карак.

'Нет. Я не буду тебя слушать. Мои люди будут счастливы.

— Они пришли сюда не для того, чтобы быть счастливыми, Карак. Они пришли сюда, чтобы стать свободными.

'Свободными?'- Карак действительно плакал от смеха. «Аптос всю мою жизнь был леденящей душу тюрьмой. Только смерть приносит сюда свободу. Он хлопнул в ладоши, сигнализируя о другом гладиаторе. «Вот почему я так люблю игры. Я последний освободитель своего народа. Теперь сражайся и будешь свободен, Картер.

Хотя вокруг рта не было пены, у Карака явно что-то не в порядке с головой. Очевидно, он поддался суровости своего существования и страдал от паранойи и мании величия, мысленно блуждая между мечтами о былой славе Аптоса и видениями своего личного будущего величия. Я не мог винить его за желание мира, но здравомыслящий человек понял бы, что этот путь бессмыслен и саморазрушителен. Карак был явно неспособен к рассуждениям; Я зря тратил силы, пытаясь поговорить с ним.

Я повернулся к нему спиной и пошел обратно к центру арены. Там я повернулся к воротам, где должен был появиться мой следующий противник.

Новый гладиатор был выше и тяжелее предыдущего.

Его грудь была покрыта шрамами, его руки были обмотаны цести, обручами из кожи и металла, похожими на медные кастеты, и он держал короткий меч и круглый фракийский щит. Он не терял времени даром и пошел прямо на меня, рассекая воздух своим смертоносным мечом. Я повернул назад, и он, ругаясь и тяжело дыша, последовал за мной. Я остановился, развернулся и кольнул в него трезубцем. Он взмахнул своим острым как бритва мечом и вонзил его прямо в древко, снова оставив меня безоружным.

Он бросился вперед, чтобы зарубить меня, и я шлепнулся на землю. Я быстро откатился в сторону. Его меч опустился, едва не задев меня и погрузившись в землю.

Когда гладиатор вытащил меч для очередной попытки, я ударил его ногой. Он отвернулся, и моя пятка промахнулась в нескольких дюймах от его промежности и ударила по внутренней стороне его бедра. Зарычав от боли, он попятился. Я не мог причинить большого вреда, но на мгновение ему помешал. Его лицо было багровым от гнева из-за публичного унижения со стороны безоружного человека. Я поспешил подальше от него, в голове у меня гудело и было совершенно пусто, я отчаянно искал какую-нибудь идею. Напрасно. Внезапно гладиатор снова пошел ко мне, размахивая мечом и рубя вокруг себя мечом.

В этот момент я нагнулся, зачерпнул двумя руками гравия и земли и яростно швырнул их ему в лицо. Как я и ожидал, он поднял щит, чтобы защитить глаза, и грязь не причинила ему никакого вреда. Но его внимание было отвлечено на мгновение. Высоко подпрыгнув, я ударил его по предплечью босой левой ногой, а затем правой ногой в локоть. Меч вылетел из его онемевших пальцев и полетел по арене, вне его досягаемости.

В ярости он ударил меня цестом ; удар выбил весь воздух из моего тела и швырнул меня на землю с вытянутыми руками и ногами.

Он повернулся и пошел за своим мечом. Как бы я ни был оцепенел, я знал, что не могу позволить ему вернуть этот меч. Как только он снова доберется до этого, он порежет меня в клочья. Я бы выглядел так, будто меня толкнули через стеклянную дверь.

Я вскочил на ноги и последовал за ним.

"Хаджии" Я закричал так громко, как только мог, словно я был разъяренным апачем. Ошеломленный, гладиатор обернулся. "Хаджии!" Я снова закричал и добралась до него прежде, чем он понял, что с ним происходит. Он попытался поднять свой щит , но было слишком поздно. Мои ноги взлетели в смертоносном ударе и попали ему в горло. Его голова откинулась назад, и я услышал, как хрустнули позвонки.

Он упал, не издав ни звука, глаза его были широко открыты, шея согнулась под странным углом.

Я побежал за мечом и торжествующе поднял его над головой, торжествующе махнув угрюмому Караку.

'Что теперь?' — насмешливо спросил я. — Может быть, львы? Или гонки на колесницах?

— Не будь идиотом, — яростно фыркнул он. «Где нам взять львов или колесницы?»

— Не расстраивайся, Эван. Я даю вам лучшее представление, которое вы видели за последние годы.

«Иди к черту, Картер». Он вскочил на ноги, одной рукой вцепившись в рваное одеяло вокруг него, другой дико жестикулируя. «Милан встал у меня на пути. Теперь вы пришли сюда, чтобы поднять это дерьмо. Ты должен был умереть несколько дней назад, как Милан. Но каким-то образом тебе удалось добраться до Аптоса. На этот раз тебе не сбежать.

В гневе Карак не понимал, что говорил.

— Ты предал Милана? — спросил я, ошеломленный этим признанием. «Он был дурак, он жил во вчерашнем и позавчерашнем».

— А мой связной в Метковиче? Это тоже был один из ваших людей?

— Я хорошо заплатил за его усилия, уверяю вас. Как и все здесь, он борется за лучшую жизнь, а не за бессмысленные идеалы. Карак остановился, усмехнувшись, словно наслаждаясь своей личной шуткой. Потом медленно снова сел, расправляя складки своего старого одеяла. Он что-то прошептал одному из своих палачей, и тот тут же побежал прочь.

«Я кое-что приготовил, и уверен, что ты найдешь это интересным, Картер», — обратился он ко мне. «Просто подожди и наслаждайся своими последними минутами на этой земле». Измученный, я остановился, прислонив меч к земле. Я с тревогой подумал, что у него может быть в рукаве. До этого момента чистое сопротивление могло накачать в мою кровь достаточно адреналина, чтобы продолжать движение. Мысль о том, чтобы сдаться этому бородатому ублюдку сейчас, была невыносимой. Он раздел меня донага, пороли и пытал, и, наконец, планировал убить меня, но ему придется подождать, пока ад не замерзнет, прежде чем я сдамся и опущусь на колени в пыли перед ним.

Я думал, что на этот раз он меня поймал. Я дрожал от холода и шатался от истощения. Каким-то образом мне удалось выжить в двух гладиаторских боях, но единственным способом заполучить равного противника было то, что моим третьим противником был бы карлик-калека. Со мной все было кончено, и мы оба знали это.

Внезапно из-за ворот раздался глубокий зловещий звук. Волосы на затылке встали дыбом, и меня охватил холодный, липкий страх. Я услышал лязг железных решеток и злобное рычание, донесшееся до меня.

Волки!

Шесть огромных голодных волков вырвались из загонов под ареной. Некоторое время они беспокойно ходили взад и вперед у входа, словно сбитые с толку стенами и наблюдающей толпой.

Глубокий ропот поднялся в толпе надо мной. « Мне очень жаль, что мы вынуждены обходиться без львов, Картер, — весело крикнул Карак. — Но я надеюсь, ты не будешь возражать против альтернативы.

Я ответил ему серией ругательств на сербско-хорватском языке.

Караку все это очень понравилось. — Если вам интересно, — сказал он со злобным смехом, — их вожак — любимчик Милана. Я посадил его на диету, чтобы немного сломить его гнев, но, похоже, он не сломлен. На самом деле, этот голод только сделал его немного злее. Но, может быть, после хорошей еды он станет немного послушнее.

Карак расхохотался еще громче и чуть не согнулся пополам на своем каменном сиденье, пока я смотрел на волков с завороженным ужасом. Значит, одним из них был волк Милана. Так что вся эта чепуха о том, что он мертв и с него содрана шкура, была ложью. Но это означало, что его тайна до сих пор не раскрыта. Знание того, что животное было важным, без понимания того, каким образом, должно быть, было мучением для Карака. Он не мог рисковать убить волка раньше , чем он это узнал, и он не мог подобраться достаточно близко, чтобы узнать. Каким-то образом это заставило меня чувствовать себя лучше; хотя и не сильно, учитывая ситуацию. Мое задание состояло в том, чтобы найти волка, и вот он здесь. Только ни один из этих зверей, похоже, не желал прислушиваться к разуму. Рыча и грызя, они царапали землю, обнюхивая свою добычу: меня.

Внезапно они бросились в атаку, опустив мохнатые хвосты к земле.

Мои влажные пальцы сжали меч.

Они напряглись и прыгнули. Я отскочил в сторону, яростно бросаясь на них. Но они были слишком быстры для меня, и я почувствовал, как острые зубы разорвали мне бедро. На мгновение я запнулся, но затем восстановил равновесие и пронзил мечом ближайшего ко мне волка. Он упал боком на другого волка, который как раз собирался прыгнуть мне на горло. Третий волк отполз назад. Я ударил мечом и чуть не разрубил его пополам. Повсюду была кровь, которую втоптали в пыль назойливые, безжалостные животные. Они кружили вокруг меня, готовясь к очередной атаке, но вдруг все отступили за самого большого волка.

Задыхаясь, я посмотрел в их сторону так же злобно, как они смотрели на меня. Вождем, вероятно, был волк Милана, и он казался самым опасным из стаи.

Внезапно отряд снова распался, и они снова напали на меня. Махая мечом и рубя, я бросился на них. Я вступил в бой с одним из волков, и он упал, его морда вгрызлась в пыль, а голова закружилась назад в последней конвульсии. Другой волк прыгнул вперед, и я провел лезвием по его морде, и он, воя от боли, отпрянул.

Оставшиеся двое просто продолжали атаковать, все быстрее и быстрее. Особенно самый крупный. Как Милану удалось приручить этого огромного монстра? Это казалось почти невозможным. Тем не менее, Милан и София смогли удержать его способом, которого Карак не понял. В отчаянии я попытался проветрить себе голову. Шепот мысли пронесся в моей голове, зародыш идеи. Это казалось безумием, но что мне было терять?

Я изо всех сил крикнул волку, чтобы он остановился. Вместо сербско-хорватского я использовал немецкий. «Стой. Слушай мою команду.'

Но они продолжали нападать. Я бросился на них с мечом, недоумевая, почему я думал, что Милан обучал своего волка немецкому языку. Но это соответствовало тому, что я знал о Софии, и использование иностранного языка не позволяло волку слушать кого-либо еще. Так часто дрессируют полицейских собак в США.

Раненый волк вернулся в бой. Кровь капала у него изо рта. Я снова попытался сказать ему остановиться и лечь. «Хальт. Унтергехен».

Волк Милана заколебался на долю секунды, склонив голову набок. Казалось, он слушает, поэтому я продолжал кричать, надеясь вовремя уловить знакомый знак.

«Унтергехен, ширешейхер Шойзаль».

Волк решительно отреагировал теперь, когда я назвал его отвратительным вонючим чудовищем. Он попятился и остановился в замешательстве. Остальные тоже остановились и стали ждать.

Время, казалось, остановилось. Я заметил группу мужчин, которые, казалось, затаили дыхание, а Карак наклонился и дернул себя за бороду. Все молчали и ждали.

Затем я услышал голоса. «Картер, Картер, мы здесь».

Я слегка повернулся, все еще опасаясь волков, и краем глаза увидел шесть бегущих по полю фигур. Падра, София, двое мужчин из каменоломни и двое из подземелий. Каким-то образом этот несокрушимый Падра сбежал, когда они схватили меня, и ему удалось вернуться, чтобы спасти нас.

Но он повел Софию и остальных прямо на арену с оружием и стаей волков. Волки снова начали беспокойно рычать, и я знал, что мои команды на питомца Милана продлятся недолго.

— Нет, — крикнул я Падре. 'Оставайся там. Оставайся там!'

— Но, Картер. .. '

'Я в порядке. Оставайся там.'

Неуверенные, они остановились, и один из бандитов Карака открыл по ним огонь. Пыль летела рядом с ними, и выстрелы эхом отдавались в овальной чаше. Последовал еще один шквал выстрелов, и София и ее группа отступили в тень ворот.

Следующие несколько мгновений прошли в стремительном действии. В моем распоряжении были только волки и меч, а насчёт волков я был не слишком уверен. И все же я осмелился. «Mit mir», — рявкнул я на них, подбегая к трибунам. — Mit mir, euch dickfelligen Nilpferde!

Животное Карака сделало то, что ему было сказано, идя рядом со мной, рыча и скуля, словно приветствуя давно потерянного хозяина. Остальные волки охотно последовали за ним. Хитрость теперь заключалась в том, чтобы действовать как можно быстрее, прежде чем заклинание будет разрушено. Как только до этого волка дошло, что я не такой фамильярный, каким казался, он перестанет меня слушаться и набросится на меня.

Но прямо сейчас волки ели из моей руки. Образно говоря, конечно. Когда мы подошли к стене под сиденьем Карака, я приказал: « Ангрейфен». Ангрейфен.

— Картер, — проревел Карак сверху надо мной. 'Что хочешь за . .. '

Я продолжал подгонять волков. «Ангрейфен! Вейтер. Вейтер. Greifen und der Mann toten.

У меня было ощущение, что их не нужно было сильно уговаривать, чтобы пойти за Караком: они были очень голодны сейчас. Все они с удивительной грацией и скоростью прыгнули на вершину стены и подогнули там задние лапы для следующего прыжка.

— Останови их, Картер.

'Нет!'

На трибунах поднялся шум, мужчины запаниковали. Некоторые спотыкались о спинки скамеек, пытаясь убежать. Некоторые бросали факелы и шатались в мгновенной темноте, ничего не видя. Некоторые из них подняли оружие, но колебались, боясь задеть своих. Волки приблизились к Караку, длинные резцы блестели от слюны. Повизгивая от гнева и страха, бородатый вождь сбежал со своего места. Его одеяло развевалось за его спиной, как изъеденная молью накидка, когда он, спотыкаясь, метался между рядами скамеек, не зная, в какую сторону бежать; его страх мешал каждой его мысли. Он развернулся и выстрелил из своего русского Нагана в приближающихся хищников. В панике он промахнулся на несколько метров. Он снова побежал и упал на рассыпающиеся скамьи.

Огромные звери оскалили зубы и бросились на свою съежившуюся добычу. С губ Карака сорвался сдавленный крик ужаса. Он брыкался изо всех сил, но с волками ему было невозможно справиться. Крик Карака стих, когда питомец Милана схватил его за сонную артерию. Я увидел брызнувшую кровь, а затем услышал другой звук, поднимающийся на арене: звук острых челюстей, вгрызающихся в мягкую плоть.