Чаша Мараканы

Стартовая площадка „три-кампеонов"

Заключительным актом, закрывавшим торжества по случаю завоевания Нике, должен был стать «матч благодарности»: в знак признательности народу Мексики за поддержку, за овации и прочие дружественные манифестации, сопровождавшие выступления бразильской сборной на чемпионате мира, СБД пригласила сборную этой страны в Бразилию для товарищеской встречи с «три-кампеонами», которая была назначена на 30 сентября 1970 года. Матч должен был проходить на «Маракане». Кстати, не кажется ли вам, уважаемый читатель, что в книге, посвященной завоеванию «Золотой богини», нельзя не уделить пару-другую страниц рассказу об этом стадионе, ставшем колыбелью «три-кампеонов» ?

Утверждают, что футбол стал не только самым массовым, самым любимым спортом на земле, но и вообще самой «универсальной» страстью, охватившей ее обитателей. Говорят даже, что количество стран, входящих в Международную футбольную ассоциацию – ФИФА, превысило количество государств – членов Организации Объединенных Наций! Не будем спорить с этими утверждениями футбольных статистиков, ибо, как уже было сказано Ильфом и Петровым, «статистика знает все». Статистика знает, сколько голов забил Пеле на сегодняшний день и час, сколько ног было переломано подданными ее величества в матчах на кубок Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии в прошлом году или десять лет назад, сколько сосисок будет съедено в мюнхенских барах во время будущего чемпионата мира 1974 года. Одного лишь не знает статистика: сколько стадионов имеется на нашей беспокойной планете от «финских хладных скал» до еще более хладных плоскогорий Антарктиды. С точностью известно лишь одно: самым знаменитым среди них, самым шумным, веселым и – что особенно важно – самым большим является Муниципальный стадион имени Марио Фильо в Рио-де-Жанейро, знакомый миллионам болельщиков по звучному и необычному имени «Маракана».

Начнем с имени. «Маракана» (с ударением на последнем слоге: «Мар-ра-ка-НА») – индейское слово, которым много веков назад индейцы племени тупинамба, обитавшие на том месте, где впоследствии вырос Рио, назвали маленькую речушку. Много воды утекло с тех пор в этой речке. Все тупинамба давнымдавно уничтожены принесшими на эту землю «цивилизацию» португальскими колонизаторами, а речушка сохранилась. Она превратилась в грязный ручей, омывающий с юга ограду стадиона. В период тропических ливней этот ручей превращается в бурлящий и грозный поток, разливающийся на громадное пространство. В эти часы стадион становится островом, болельщики – пленниками, а сотни автомобилей, ожидающих своих владельцев, уносятся грозной Мараканой за сотни метров от тех мест, где они были оставлены водителями.

Один из таких ливней обрушился на стадион во время матча «Васко-да-Гамы» и «Ботафого» в феврале 1971 года. День тогда был солнечным и жарким. Никто из спешивших на стадион болельщиков не обратил внимания на крохотную черную тучку, показавшуюся над горой, где раскинул свои цементные руки серый Христос, высящийся над Рио-деЖанейро. Дождь начался по свистку судьи. Одновременно с первым ударом по мячу. А уже через восемь минут судья прервал поединок, поправ традицию: «матч состоится при любой погоде».

Это было что-то неописуемое. Мы, журналисты, сидевшие в ложе прессы, которая находится в самом центре трибуны – неподалеку от точки, где пересекаются средняя и боковая линии поля, не могли различить ни ворот, ни центрального круга футбольного поля, не говоря уже о противоположной трибуне: вода шла не потоками, не струями, а каким-то необузданным водопадом, низвергавшимся с неба ожесточенно и грозно. Через несколько минут после начала этого ливня на окружающих стадион улицах и площадях уровень воды поднялся до двух – двух с половиной метров. Из трансляционных репродукторов раздались тревожные призывы администрации стадиона с просьбой к болельщикам не покидать трибун во избежание несчастных случаев. Никто, впрочем, и не мог бы этого сделать. Особенно после того, как стало известно, что у шестнадцатых ворот (через которые въезжают на территорию «Мараканы» машины журналистов) погибли трое мужчин, пытавшихся форсировать несущийся по улицам бурный поток воды.

Смерть наступила от удара электротоком: оборвался и упал в воду кабель, питавший энергосистему стадиона. Тело одного из них было обнаружено четыре дня спустя в заливе Гуанабара, километрах в шести от места гибели. Потоки воды протащили его через весь город!

Уже упомянутая нами всезнающая статистика зафиксировала, что 1970 год – год мексиканского чемпионата – стал для стадиона юбилейным: «Маракане» исполнилось ровно двадцать лет. Что металлоконструкции, затраченные на его сооружение, можно было бы (при желании и, разумеется, разрешении вышестоящего начальства) дважды уложить вокруг земного шара по линии экватора. И что из цемента, израсходованного на сооружение этого гиганта, можно было бы воздвигнуть колонну, вдвое превосходящую высоту самого высокого здания на земле – 103-этажного «Эмпайр стейт билдинг» в НьюЙорке. Статистика знает также, что трибуны «Мараканы» имеют высоту 32 метра и вмещают 200 тысяч болельщиков. Однако самой волнующей цифрой, которую могут вам сообщить бразильские Константины Есенины, являются 56 миллионов, или, чтобы быть предельно точным, 56 102 366 болельщиков (составляющих более половины населения страны!), прошедших за эти двадцать лет через ворота стадиона на его трибуны. К сожалению, не все из этих 56 миллионов сумели вернуться домой: на трибунах «Мараканы» погибло 20 человек, два десятка страдальцев пали здесь смертью героев на поле брани – жертвы бурных инфарктов и инсультов, вызванных незабитыми голами, проигранными кубками и пенальти, пробитыми мимо ворот. Заметим, однако, что эти печальные потери были, хотя и в очень малой степени, компенсированы одной страстной поклонницей футбола, которая умудрилась благополучно разрешиться от бремени прямо на архибанкаде (втором ярусе) «Мараканы» во время одного из трех с половиной тысяч матчей, проведенных здесь за эти двадцать лет[2].

История стадиона неразрывно связана со всеми радостями и печалями бразильского футбола за последние два десятилетия. Построен он был в страшной спешке: полторы тысячи рабочих трудились днем и ночью, чтобы сдать его к открытию четвертого чемпионата мира, назначенному на 9 июля 1950 года.

Первый матч состоялся здесь 15 июня. Играли сборные Рио-де-Жанейро и Сан-Паулу. Первый гол был вабит, как уже было сказано, Диди, выступавшим за сборную Рио. А всего лишь месяц спустя – 16 июля состоялся тот самый «трагический» в истории стадиона матч – финальная встреча с уругвайцами на первенство мира, проигранная бразильцами 1:2.

Но, сказать по правде, за двадцать лет своей жизни «Маракана» принесла своим завсегдатаям гораздо больше радостей, чем печалей. Самые счастливые страницы в ее истории связаны с матчами «золотой сборной» – «би-кампеонов», поразивших мир в Швеции и Чили. Здесь, на «Маракане», дважды завоевывал звание чемпиона мира среди клубных команд самый популярный бразильский клуб «Сантос».

Здесь, на «Маракане», потрясал торсиду своим радостным искусством «Чарли Чаплин футбола» – Маноэл Франсиско дос Сантос, известный миру по шутливому прозвищу Гарринча. Здесь сыграл свои лучшие матчи и забил свой самый знаменитый – тысячный! – гол лучший футболист мира Эдсон Арантес до Насименто – Пеле.

Об этом событии, вероятно, самом ярком и самом незабываемом из всех ярких и незабываемых футбольных спектаклей, прошедших на стадионе за эти двадцать лет, стоит рассказать поподробнее.

К ноябрю 1969 года, когда сумма голов, забитых Пеле, приблизилась к тысяче, пресса заволновалась «Сантос» участвовал в то время в турнире «Серебряный кубок» и дважды в неделю играл в разных городах страны. После того как был забит 998-й гол, по пятам за командой стала ездить целая дивизия фоторепортеров, кинооператоров и телевизионщиков. Тысячный гол «короля» должен был быть запечатлен со всех мыслимых и немыслимых точек зрения, ео всех возможных и невозможных ракурсах, в чернобелом и цветном вариантах. Когда был забит 999-й гол, спортивную прессу охватил истеричный ажиотаж. Следующий матч Пеле должен был играть в столице штата Баия – в Сальвадоре. Туда устремился цвет бразильской футбольной журналистики, сопровождаемый полчищами фотографов и операторов. Соперником «Сантоса» была довольно слабенькая команда с весьма посредственной линией защиты, и ни у кого не было сомнения, что 1000-й гол будет сделан именно в этом матче. Губернатор Баии заказал (и привез на матч!) мемориальную доску, которая должна была увековечить в торжественно-высокопарных фразах великое событие и благодарить Пеле от имени народа Баии за то, что он соблаговолил забить свой тысячный гол на этой гостеприимной земле…

Матч прошел с подавляющим преимуществом «Сантоса». Громоздившиеся друг другу на головы и спины фотографы и операторы, заполнив все свободное пространство за воротами местной команды, изнемогали от нетерпения, озаряя стадион вспышками «блицев» каждый раз, когда мяч попадал к Пеле. Увы, в этот день была подтверждена старая, как сам футбол, истина насчет того, что поле ровное, мяч круглый и что вообще в этой игре ничего нельзя планировать и предвидеть заранее, кроме незапланированных и непредвиденных сюрпризов. Однажды, минуты за четыре до конца матча, Пеле отделяли от тысячного гола какие-то несколько сантиметров: обыграв вратаря, он влетел с мячом почти в ворота. Когда мяч уже пересекал роковую белую линию, защитник хозяев поля сломя голову бросился в ноги «короля», выбивая его (мяч, а не Пеле!) из пустых ворот. Бронзовая мемориальная доска, заготовленная губернатором Баии, оказалась «вне игры». Ее можно было отправлять в музей футбольных курьезов.

Следующий матч «Сантос» играл 19 ноября на «Маракане». Утром этого дня все газеты страны отвели львиную долю своих страниц обсуждению животрепещущей проблемы: быть или не быть тысячному голу? Губернатор Рио-де-Жанейро, несмотря на печальный опыт своего коллеги из Баии, тоже заказал мемориальную доску. Погоня за билетами на матч превысила все ожидания администрации стадиона и руководителей клуба, которые довольно улыбались, предвидя внеплановые прибыли. Телестанции транслировали в записи самые знаменитые голы, отметившие путь «короля» по стадионам мира. Газеты и журналы публиковали списки его голов. Первый из них был забит тринадцать лет назад: 7 сентября 1956 года в товарищеском матче «Сантоса» против «Коринтианса» из города Санто-Андре, в ознаменование национального праздника Бразилии Дня Республики. «Сантос» выиграл тогда 7:1, и пятнадцатилетний мальчишка, которого за несколько месяцев до этого привезли из городка Бауру, дебютировал в основном составе команды рядом с прославленными мастерами, многие из которых входили в сборную страны: знаменитый вратарь Манга (выступавший, кстати, у нас в СССР в 1969 году в составе уругвайского «Националя»), будущий «би-кампеон» Зито, Дель Векио, Жаир да Роза Пинто и другие.

Пеле появился на поле во втором тайме, когда судьба матча уже была решена. 6:1 вели «сантисты».

Несколько минут спустя он получил высокий пас от Жаира, принял мяч на грудь, опустил на землю, мягким финтом оставил за своей спиной защитника и сухим щелчком послал мяч между ног вратаря Залуара. Вся команда бросилась поздравлять мальчишку с «боевым крещением», и никто из ветеранов «Сантоса» не мог тогда и предположить, каким длинным окажется его «послужной список», первая графа которого была заполнена в этот день.

Не прошло и года, как шестнадцатилетний Пеле забил свой первый гол, выступая за сборную страны.

Этот матч был его премьерой в сборной. Спортивная пресса и болельщики тогда еще пребывали в недоумении: зачем понадобилось вводить в состав национальной команды этого мальчишку, пусть талантливого, но совсем еще не обстрелянного? Год назад он гонял мяч на пыльных улицах своего провинциального Бауру – и вдруг сразу же оказался в сборной. Его выпустили, когда команда проигрывала сборной Аргентины со счетом 0:1. Менее удачную обстановку для дебюта трудно придумать: бушуют недовольные трибуны «Мараканы», команда проигрывает, аргентинцы, почуяв запах победы, играют остро, резко, даже грубо… Спустя несколько минут мальчишка пробирается через частокол неприятельских ног и посылает мяч в какую-то, только одному ему видимую щель между защитниками и знаменитым аргентинским вратарем Каррисо, который даже не успел понять, в чем дело, как мяч оказался в сетке. Все же эту встречу бразильцы проиграли, но через два дня – в ответном матче, который проходил в Сан-Паулу, Пеле вышел уже в основном составе и потряс болельщиков цепкой и напористой игрой. Этот матч был выигран бразильцами 4:1.

19 июня 1958 года Пеле забил свой первый гол в матчах чемпионатов мира. Случилось это в трудном матче против сборной Уэльса, в четвертьфинале, когда только победа позволяла бразильцам продолжать борьбу за кубок Жюля Риме. На 25-й минуте второго тайма, получив мяч от Диди, Пеле «разбросал» защитников быстрыми финтами, перекинул мяч через голову одного из них и с лета, почти без обработки послал его в правый нижний угол ворот. До сих пор он называет этот гол – единственный гол того трудного матча – одним из своих лучших и самым «важным» голом своей жизни. Спустя десять дней – 29 июня 1958 года Пеле (семнадцатилетний!) стал самым молодым в истории футбола чемпионом мира, и, возвращаясь на родину среди множества призов и подарков, увозил с собой охотничье ружье из России: специальный приз, врученный ему одной из советских газет, до сих пор украшающий его домашний музей и являющийся одним из самых дорогих и любимых призов «короля».

А всего лишь месяц спустя – 81 июля 1958 года Пеле (семнадцатилетний!) записал на свой лицевой счет 100-й гол, забив его на стадионе «Пакаэмбу» в Сан-Паулу в матче против клуба «Комерсиал».

Не прошло и года (!), как он забивает 200-й гол.

Это случилось в Ганновере (ФРГ) 13 июня 1959 года в матче «Сантоса» против команды «Нидерзаксен».

И снова менее года понадобилось Пеле для следующей – третьей сотни голов. Завершил он ее 18 мая 1960 года в Милане, в матче против «Интернационале». 28 июня 1961 года в Афинах в ворота греческой команды «АЕК» был забит 400-й гол, 5 сентября 1962 года – 500-й (в матче против команды «Ботафого» из Рибейрао-Прето), 22 августа 1963 года – 600-й (в ворота «Ботафого» из Рио-де-Жанейро), 18 апреля 1965 года – 700-й, тоже на «Маракане», в матче против хозяев поля – «Флуминенсе». 800-й гол был забит «королем» в Мадриде в ворота «Атлетико» 21 июня 1966 года. Это был гол с пенальти, пробитом в его знаменитом стиле, который именуют здесь, в Бразилии, словом «парадинья» – «остановочка». Разбегаясь перед тем, как пробить одиннадцатиметровый удар, Пеле за полшага до мяча неожиданно останавливается и меняет ударную ногу. Эффект в таких случаях обычно бывает один и тот же: вратарь летит в один угол, мяч – в другой. 900-й гол был забит 21 июня 1968 года в Нью-Йорке (обратите внимание, сколь богата и необъятна «география» одних только «юбилейных», «круглых» голов. По ней уже можно составить себе достаточно полное представление о международном «километраже» «короля»). Это произошло в матче против итальянского «Наполи», выигранном «Сантосом» со счетом 4:2. Прошел еще один год, и страна затаила дыхание, ожидая с минуты на минуту 1000-й гол своего кумира.

Конечно же, трудно было найти более подходящую сцену для этого события, чем «Маракана» – расцвеченная флагами, укутанная клубами ракетного дыма, звенящая многотысячным хором своей бескрайней архибанкады. Была и в этом своя глубокая логика, какая-то объективная закономерность, какаято фатально-неизбежная историческая необходимость: 1000-й гол лучшего футболиста мира должен был быть забит на крупнейшем стадионе мира, взлелеявшем и выпестовавшем этого парня.

…Зарядив две фотокамеры, я с трудом втиснулся между сотнями возбужденных фоторепортеров, наводнивших сектор за воротами «Васко-да-Гамы». Матч был упорный. Вратарь Андрада, купленный «Васко» в Аргентине, поклялся, что мемориальная доска, заготовленная в честь 1000-го гола, не будет вывешена сегодня. На этот матч прилетел из Аргентины отец Андрады.

В первом тайме Пеле почти не получал мяча: в то время как защитники «Васко» установили за ним неусыпную слежку, его партнеры – «сантисты», желая помочь «королю», засыпали его пасами и передачами, которые было невозможно реализовать.

«Сантос» столь сильно заботился о 1000-м голе Пеле, ч:то позабыл об охране своих собственных ворот, в результате чего «Васко» повела в счете.

В начале второго тайма опекун Пеле – Рене, пытаясь прервать адресованный «королю» пас, вогнал мяч в свои ворота. Счет стал 1:1. После этого обстановка накалилась. Пеле все чаще и чаще обыгрывал Рене. Однажды он, казалось, должен был во что бы то ни стало забить, но умудрился пробить выше ворот.

Заметно, как волнуется сам Пеле, как нервничают «сантисты», как застыли в напряженном ожидании трибуны. На 32-й минуте второго тайма Пеле неожиданно врывается в штрафную площадку, проскочив между Рене и Эбервалом. В последний момент, когда он заносит ногу для удара, Рене сносит его. Бесспорный, очевидный, не вызывающий и тени сомнения пенальти. Трибуны ревут. Игра остановлена. Судья ставит мяч на одиннадцатиметровую отметку. Но что это?! Пеле отказывается бить штрафной? С нашей позиции за воротами Андрады хорошо видно, как он отрицательно качает головой и машет рукой, подзывая Карлоса Альберто – «штатного» пенальтиста «Сантоса».

«Этого не может быть!» – кричит взволнованный фотограф «Жорнал дос спортс», лежащий со своей камерой на моем левом плече. Хватается за голову стоящий на моей правой ноге оператор английской Би-Би-Си, прилетевший из Лондона ради этого матча, точнее говоря, ради этого гола. Трибуны тоже заметили нерешительность «короля». И где-то в недрах торсиды «Васко» рождается крик: «Пе-ле! Пе-ле! Пе-ле!» Сами болельщики «Васко-да-Гамы» требуют, чтобы пенальти в их ворота пробил Пеле. Их клич крепнет, растет и растекается по архибанкаде.

Несколько секунд спустя его скандирует весь вскочивший на ноги стадион.

И Пеле подходит к мячу. Он волнуется и старается не глядеть на Андраду. Поправляет мяч.

Нагибается и поправляет гетры. Распрямляется, вздыхает. Проводит рукой по волосам. У него такой вид, словно от этого гола зависит его судьба. Жизнь или смерть… На гигантской трибуне воцаряется тишина, от которой по спине начинают бегать мурашки. Пеле отходит. Андрада сжимается в комок. Замерли флаги, застыло все вокруг, замолчали десятки радиостанций, ведущих репортаж… Застрекотали камеры кинооператоров.

Пеле делает шаг, другой… Он разбегается, как всегда неторопливо, словно нехотя. И за полшага до мяча снова делает свою «парадинью», чуть заметно меняя ритм движений. Его нога касается мяча, взрываются единодушным треском тысячи затворов фотокамер. Мяч летит в левый от вратаря нижний угол в метре примерно от земли, и за мячом в акробатическом броске летит Андрада. Он касается мяча кончиками пальцев, но не успевает изменить его траекторию…

Всколыхнув сетку, мяч замирает в глубине ворот…

И в это же мгновение «Маракана» взрывается, словно лопнувший вулкан. Пеле бежит в ворота мимо лежащего на земле вратаря, хватает мяч и целует его.

И тут же на поле врываются, тесня друг друга локтями, сумками, штативами, операторы и репортеры, снимавшие гол, за ними бегут запасные со скамеек «Сантоса» и «Васко». Штурмуя ров, на поле устремляются сотни болельщиков с «жерал» – сектора для самых дешевых стоячих мест. Полиция и не пытается остановить это вторжение, потому что полиция и сама в восторге бежит по пятам за Пеле, который совершает круг почета на плечах журналистов. Кто-то накидывает на него футболку, где вместо «10» – традиционного номера Пеле – красуется «1000». Чиновники стадиона бегут в раздевалку «Сантоса», где спешно приколачивается мемориальная доска. Отныне и навеки эта раздевалка станет именоваться «раздевалка имени Пеле».

К лицу Пеле тянутся десятки микрофонов. Все еще сидя на плечах журналистов, он вытирает слезы, машет рукой, обернувшись к продолжающим неистовствовать трибунам, и говорит хриплым, запинающимся, каким-то чужим голосом, какой-то странной скороговоркой: «Сейчас, когда меня слушает вся страна, когда все вы смотрите на меня, я хочу сказать вам, друзья: давайте вспомним о наших бедняках, о нищих, о голодных, о детишках в фавелах! Давайте все вместе поможем им! Ведь приближается рождество! А сколько людей встретят его голодными? Я сам был голодным мальчишкой! И я знаю, что это такое. Давайте же, друзья мои, поможем бедным детям, сиротам, всем детям Бразилии, которым я и посвящаю сегодня свой тысячный гол!»[3]

Впереди еще больше десяти минут игры, но никого не интересует исход встречи. Болельщики и журналисты, картолы и операторы – все бросаются к раздевалке, куда унесли на плечах Пеле. Ясно, что доигрывать он этот матч уже не будет. Ясно, что досматривать этот матч никто не будет. У раздевалки разливается бескрайнее людское море в ожидании счастливой минуты, когда улыбающийся Пеле, поднявшись из туннеля, пройдет к автобусу «Сантоса».

Что еще вспоминается, когда думаешь о «Маракане»? Голы и восторги торсиды, буйный рокот барабанов, торжествующих победу, и печальные костры, дымящиеся на серых пустых трибунах после поражений, когда опечаленная торсида сжигала свои флаги.

Вспоминается радостный матч сборной Бразилии со сборной «всего остального мира» душным ноябрьским вечером 1968 года, когда непривычно доброжелательные к гостям трибуны «Мараканы» бурно аплодировали именитым соперникам, которых выводил на поле капитан сборной мира Лев Яшин, рукоплескали мастерству Шестернева, Мазуркевича, Метревели, Джаича и другим «звездам» футбола, прибывшим на торжества в связи с пятидесятилетием Бразильской федерации футбола и десятилетием победы в Швеции.

Вспоминаются и печальные эпизоды, омрачившие славную историю стадиона – побоища, разыгрывавшиеся иногда на зеленом ковре «Мараканы». Вроде того, которое вспыхнуло в финальном матче чемпионата Рио-де-Жанейро 1966 года, когда за 20 минут до конца встречи все основные и запасные игроки «Фламенго» и «Бангу» устроили грандиозную потасовку под оглушительный свист публики. Судья удалил всех с поля, матч остался недоигранным, а судьба чемпионата была решена в кабинетах местной футбольной федерации. Или не менее кровопролитная драка, вспыхнувшая в товарищеском матче сборных Перу и Бразилии 9 апреля 1969 года, после того как Жерсон сломал ногу защитнику гостей Де ла Toppe.

Глядя на это побоище, плакал тренер перуанцев Диди и кричал репортерам: «Мне стыдно, что я родился бразильцем!»

В 1968 году на «Маракане» был установлен порядок, разрешающий бесплатный вход на стадион детям до четырнадцатилетнего возраста. Этим решением не просто увеличивалась армия торседорес на трибунах, но, что еще важнее, оно позволило сотням тысяч детей бедняков из окрестных фавел – завтрашней смене Пеле и Гарринчи – регулярно посещать матчи, учась у своих кумиров. О том, как широко пользовались дети этой возможностью, свидетельствует тот, например, факт, что на матче сборной СССР с командой «Васко-да-Гама» в феврале 1969 года они составили свыше трети от общего числа зрителей. Казалось бы, этому нельзя не радоваться. Ан нет, в недрах футбольных клубов послышалось глухое ворчание недовольства столь резким увеличением количества зрителей, проходящих на стадион бесплатно. А вскоре в печати появилось интервью президента «Мараканы» Абеларда Франса, который обнажил еще одну удручающую сторону этой проблемы: «Каждый вечер после матча я и мои сотрудники, – жаловался чиновник, – вынуждены до полуночи обшаривать самые потаенные закоулки «Мараканы», потому что тысячи бездомных и беспризорных детей, пришедших на матчи, пытаются найти на стадионе убежище и на ночь.

Мы их вытаскиваем из раздевалок и туннелей, из-под прилавков и лестниц. Я не знаю, что делать с этими несчастными. Пытаюсь отправлять их в канцелярию судьи или в комиссию по делам несовершеннолетних, но там для них тоже нет места, и их выдворяют на улицу. И когда настает день очередного матча, они снова появляются на стадионе…»

Эти слова упали, как подарок всевышнего, в руки руководителей футбольных клубов. Дельцы в мгновение ока разрубили гордиев узел: на совещании президентов клубов Рио-де-Жанейро было принято решение запретить бесплатный вход детей на стадионы города. Коварство этой меры усугублялось еще и тем, что она была объявлена менее чем за сутки до начала интереснейшего матча «Ботафого» – «Васко-да-Гама», решавшего судьбу лидерства в чемпионате. Не зная о запрете, десятки тысяч детей собрались у ворот «Мараканы». Полицейские, помахивая для острастки, дубинками, преградили им путь, отгоняя от ворот, в которые вкатывали, сверкая лаком, лимузины тех, кого не волнуют все эти земные проблемы. Вместе с сиятельными папами улыбались в лимузинах физиономии детей, которые имеют возможность попасть на стадион за любые деньги. Их были сотни, этих счастливчиков.

Тысячи остались за воротами.

С чем сравнить слезы и горе мальчишек, которые не могли купить себе билет? Как описать их тщетные усилия проникнуть на стадион любой ценой? Как передать их волнение в момент, когда с далеких трибун донесся первый взрыв восторга: гол!… Чей? Кто забил? Кому забили? В бессильной злобе мальчишки начали хватать камни, палки, все, что подвернется под руку, и закидывать стоянки нарядных лимузинов.

Зазвенели разбитые стекла. В ответ послышалось цоканье подков: гася протест гаврошей, у которых нет ни денег на билет, ни крыши над головой, конная полиция ринулась на восстановление законности и порядка.

Накануне следующего матча стадион был окружен еще более плотным заслоном полиции«А мальчишки не могли смириться. Одни бегали, выпрашивая деньги у взрослых, другие, более предприимчивые, занялись коммерцией. «Сеньор! Сеньор! Пожалуйста, купите апельсин! Купите скорее, а то начнется матч, и я не посмотрю мой «Фламенго»!» – взывал негритенок у входа на трибуну прессы и почетных гостей.

Матч «Фламенго» и «Ботафого» начинался, а ему все еще не хватало одного крузейро. «Один крузейро! Один крузейро!» – кричал малыш, и слезы катились по его щекам«

Да, «Маракана» многое повидала на своем веку.

На ее «трибуне почета» горделиво восседали знаменитые кинозвезды и наследные принцы, миллионеры из Европы и генералы из США, затянутые в цветастые тоги африканские послы и сверкающие смокингами особы королевских кровей. Знаменитый брат знаменитого американского президента Роберт Кеннеди бегом бежал с этой трибуны в душную раздевалку и прямо под душем обнял роняющего мыльную пену, голого Пеле. Он знал, сколько голосов будет стоить ему эта фотография на предстоящих президентских выборах, до которых он так и не дожил, Английская королева вручала здесь Пеле после устроенного в ее честь матча Кубок дружбы, и волнующиеся фотографы, пытавшиеся запечатлеть историческую встречу королевы с «королем», кричали истошными голосами: «Эй, королева! А ну подвинься! Встань поближе к нему!»

И для королевы, и для Роберта Кеннеди, и для тысяч прочих высокопоставленных визитеров «Маракана» явилась всего лишь мимолетным эпизодом в их пестрой и бурной жизни. А для тысяч простых кариок – жителей Рио – она стала родным домом.

И не только в переносном, но и в самом прямом смысле этого слова: после страшных тропических ливней и наводнений, смывших в 1966-1967 годах с окрестных гор целые кварталы фавел, под трибунами «Мараканы» нашли убежище десятки тысяч бедняков, лишившихся крова. Долгие недели они ютились здесь, ожидая помощи правительства штата, голодая, страдая от сырости и зноя.

Как известно, «Маракана» является сугубо футбольным стадионом. На ее «центральном ядре» – как принято у нас говорить – нет ничего, кроме футбольного поля, огражденного рвом и барьером. Однако, кроме футбола, здесь проходит ежегодно еще одно, не менее ожесточенное состязание: каждую осень на архибанкаду стадиона приходят тысячи юношей и девушек, сдающих вступительные экзамены в университет и другие учебные заведения города.

Впрочем, не будем уклоняться от главной темы этой книжки, от футбола, и вспомним, что разговор о «Маракане» зашел у нас в связи с тем, что именно на этом стадионе должен был состояться «матч благодарности», отмечавший финал торжеств в связи с завоеванием «Золотой богини». Хотя этот матч не был рекордным с точки зрения посещаемости: через рулетки контролеров прошло «всего лишь» 139 тысяч зрителей, он поставил иной рекорд – он стал самым радостным и веселым, самым праздничным и – не побоюсь этого слова – нарядным футбольным зрелищем, которое видели бразильцы за всю историю своего футбола. И дело было не только в праздничной иллюминации, в расцвеченных прожекторами гигантских воздушных шарах, которые подымали над футбольным полем лозунги: «Спасибо тебе, Мексика» и «Слава нашим «три-кампеонам». Дело было не в чинных эволюциях военного оркестра, не в цветах, усеявших трибуны, не в «папел-пикадо», усыпавшей поле разноцветным бумажным снегом. Нет, сам этот матч был удивительным и необычным. Еще бы: в этот день «три-кампеоны» впервые после Мексики выходили на поле, впервые появились перед своей торсидой, впервые играли в своем новом качестве – в звании покорителей «Золотой богини» – на самом большом стадионе Земли. Этот матч не был футбольным состязанием: над командами не висел дамоклов меч поражения или деклассификации, никто особенно не заботился о количестве забитых голов. Парни вышли на поле, чтобы порадовать своих соотечественников.

И чтобы поиграть в свое удовольствие.

И они показали все, что они умеют! Они показали, на что они способны. Это был спектакль волшебников и фокусников, задиристый, остроумный футбольный мюзик-холл, веселая помесь балетного представления с цирковой клоунадой и искрящейся пантомимой. Мяч выписывал над полем самые немыслимые орбиты, скакал по коленям, спинам, катался по плечам и животам этих резвящихся в свое удовольствие молодых парней, которые совсем не походили сейчас на всемогущих чемпионов, поставивших на колени весь футбольный мир.

Шутя были забиты два гола в ворота мексиканцев, а затем, словно демонстрируя великодушие и щедрое гостеприимство хозяев, «три-кампеоны» великодушно позволили гостям под занавес «размочить» счет. Так и закончилась эта встреча – 2:1, И долго еще вспыхивали над медленно пустеющими трибунами бенгальские огни, долго тлели головешки празничных костров, разложенных на архибанкаде. И среди них дымился маленький костер, организованный «Лузитанией», которая, разумеется, в полном составе прибыла на этот матч. В полном составе, кроме Дамиана, который не смог пойти вместе со всеми на архибанкаду: шесть крузейро – это не шутка! Таких денег старик никогда в руках своих не держал. Поэтому он вынужден был отправиться на стоячие места – «жерал», и весь матч маячил там, внизу, прижавшись к ограде над пустым рвом.