Чего боятся ангелы

ГЛАВА 47

После ухода Себастьяна Кэт пошла в гардеробную и занялась своей корреспонденцией. Через пару часов взволнованная горничная впустила к ней Лео Пьерпонта. Актриса с удивлением подняла взгляд.

– Лео, разве это разумно?

Пьерпонт бросил шляпу на столик и подошел к окну, выходящему на улицу.

– Он ведь был здесь прошлой ночью?

– Вы имеете в виду Себастьяна? Дорогой Лео, вы что, сквозь занавески подсматривали?

Он продолжал смотреть на улицу.

– А как же лорд Стонли?

Кэт отложила перо и откинулась на спинку кресла.

– Его лордство мне надоел. Не сомневаюсь, что его разбитое сердце исцелится. – Она задумалась на мгновение, губы ее тронула циничная усмешка. – Скажем, через пару недель.

Лео ничего не ответил. Их отношения всегда были такими. Кэт сразу дала понять, что любовники – или жертвы, как называл их француз, – выбираются ею.

Хотя актриса часто сотрудничала с Лео, она никогда, по сути дела, не работала на него, и приказывать ей он не мог.

Пьерпонт вдруг отвернулся от окна. В бледном свете утра его лицо выглядело непривычно измотанным.

– Ваша связь с Девлином опасна. Вы что, не понимаете? Он подозревает, что мои взаимоотношения с Парижем не совсем таковы, как мне хотелось бы показать другим.

Кэт встала из-за стола.

– Пока это только подозрение…

– Он также знает о пропавших документах.

Девушка замерла.

– О каких таких пропавших документах, Лео?

Ноздри его тонкого носа затрепетали.

– На прошлой неделе, пока я был в Хэмпшире, кто-то взял бумаги из тайника в каминной полке у меня в библиотеке. Это были мужчина и женщина, и они работали в паре.

– И кого вы подозреваете? Меня?

Лео покачал головой.

– Нет. Это сделали любители. – Он помялся, затем добавил: – Думаю, это была Рэйчел.

У Кэт от предчувствия дрожь прошла по спине.

– О каких документах вы говорите, Лео?

Он совершенно по-галльски пожал плечами.

– Любовные письма лорда Фредерика одному красивому молодому клерку из Министерства иностранных дел. Свидетельство о рождении ребенка принцессой Каролиной на континенте несколько лет назад. Всякое такое.

– Что еще?

В его светло-серых глазах мелькнула ирония.

– Вы ведь не думаете, что я и правда все вам расскажу, mon amie?

Кэт не улыбнулась.

– Есть что-то, касающееся меня?

Он покачал головой.

– Нет. Вы в достаточной безопасности. Если, конечно, не натворите глупостей. Мне, со своей стороны, возможно, придется покинуть Лондон как можно скорее. Если так, то я пришлю вам известие. Вы знаете, куда ехать?

– Да…

Все было условлено заранее, включая название постоялого двора в стороне от главных дорог к югу от города, где она должна попытаться по возможности встретиться с ним, если ему придется бежать из Англии.

Кэт смотрела, как он берет шляпу. Кража представляла смерть Рэйчел совсем в другом, зловещем свете.

– Скажите мне одну вещь, Лео. Почему вы раньше срока вернулись из поместья лорда Эджуорта в прошлый вторник?

Он резко обернулся к ней.

– Я получил сообщение, что со мной ищет встречи эмиссар из Парижа. А что?

– Значит, когда вы покинули гостей на час или около того, вы встречались с ним?

– Да. Он приехал раньше, чем я ожидал. – Он наклонил голову набок, внимательно всматриваясь в ее лицо. – Вы что, опять думаете, что это я убил Рэйчел?

– Похоже, у вас были мотивы.

Пьерпонт надел шляпу.

– Как и у вашего юного виконта.

– Да? А какие?

Француз улыбнулся.

– Сами у него спросите.

Только Себастьян вышел из «Розы и короны» и направился к Ковент-Гардену, к нему подбежал неряшливый мальчонка лет восьми с запиской от Пола Гибсона.

«Зайди ко мне, когда сможешь, – торопливым почерком писал ирландец. – До полудня буду в богадельне на Чокс-стрит».

Бросив парнишке пенни, Себастьян немного постоял в замешательстве, а затем направился в Ист-Энд.

Богадельня на Чокс-стрит находилась в конце Спиталфилдс, неподалеку от Шеферд-плейс, среди закопченных старинных каменных домов, когда-то бывших францисканским монастырем. Богадельней управляло благотворительное общество, представляя гуманную альтернативу городским работным домам и приютам. Учреждение давало местной бедноте одежду, пищу, а также кое-какую крышу над головой. Пол Гибсон приходил сюда время от времени, перевязывал раны работниц, осматривал больных детей и тайком раздавал средства, не дающие разрастись местной популяции проституток.

– Они становятся все младше год от году, – вздохнул Гибсон, заводя Себастьяна в маленький холодный альков, отведенный ему управляющими. – Вряд ли хоть одной больше шестнадцати.

Сквозь грязное окошко в свинцовом переплете Себастьян смотрел, как последняя пациентка доктора стрелой несется через улицу. Девочке было на вид лет двенадцать.

– Такой род занятий не способствует долголетию.

– Увы, это так, – согласился Гибсон. К счастью, глаза его нынче утром были ясными и яркими. – Мне пришло в голову, что местные filles de joie могут оказаться хорошим источником информации о джентльмене с определенными грязными склонностями, но пока не удалось найти ничего значительного. – Гибсон отер руки полотенцем и запер дверцу шкафчика, где держал свои скромные медицинские средства. – Но вот одну вещь ты должен знать. Все время, пока я делал вскрытие трупа Рэйчел Йорк, у меня было ощущение, что я что-то упускаю. Долго не мог понять, что это, но прошлым вечером, когда в госпитале Сент-Томас я читал лекцию о мускулатуре, до меня наконец дошло.

Себастьян отвернулся от окна, впившись взглядом в лицо друга.

– Что именно?

– Обмывая тело Рэйчел Йорк, я заметил, что у нее сломана рука. Характер перелома указывал на то, что он имел место после наступления трупного окоченения, вот я и не обратил на него надлежащего внимания. Это могла сделать женщина, которую наняли выпрямить тело – обычная практика, понимаешь ли… Но прошлым вечером я решил…

– Да?

– Если обмывальщице пришлось сломать руку Рэйчел, чтобы ее разжать, то, значит, она была стиснута. – Гибсон поднял сжатый кулак. – А нам известно, что Рэйчел оцарапала убийцу. – Вот так. – Он расслабил руку. – Если она была изнасилована до смерти, то я бы сказал, что она стиснула кулаки в самом конце, как поступает человек, вынужденный переносить сильную боль. Но мы знаем, что тут не тот случай.

– Так ты хочешь сказать, что она умерла, сжимая в руке какой-то предмет?

Гибсон кивнул.

– Подозреваю, что именно так и было. Конечно, это могло быть что-то совершенно бесполезное, вроде клока волос, вырванного у убийцы.

– Или что-то куда более значительное. Но нам никогда не узнать.

– Может быть, да. А может, и нет. Я пытаюсь найти женщину, которая готовила труп Рэйчел к погребению. Если мне удастся ее убедить, что я не собираюсь посадить ее за кражу, она, возможно, и расскажет мне, что там было.

Себастьян снова подошел к окну и глянул на узкую, заваленную отбросами улицу. Темные серые облака тяжело нависли над городом, суля дождь. Через мгновение ирландец встал рядом и вместе с другом уставился на низкое небо.

– Ты не думаешь все-таки съездить на каникулы в Америку?

Себастьян тихо рассмеялся.

– Вряд ли мне удастся отыскать убийцу Рэйчел Йорк в Балтиморе и Филадельфии, так зачем мне туда?

– Я переживаю не за Рэйчел Йорк. Она мертва. Меня беспокоит судьба Себастьяна Сен-Сира.

Себастьян покачал головой.

– Не могу я уехать, Пол. Это дело серьезнее, чем казалось поначалу. Гораздо серьезнее.

Пол Гибсон уселся на стул, пока Себастьян излагал ему вкратце историю взаимоотношений Рэйчел и Лео Пьерпонта.

– И что ты решил? – спросил ирландец, когда Себастьян закончил рассказ. – Что Пьерпонт обнаружил, кто украл документы, и покарал воровку за содеянное?

– Либо он, либо один из тех, на кого этот француз собирал компрометирующую информацию. Не думаю, чтобы Рэйчел связывалась только с лордом Фредериком и моим отцом. Ее мог убить любой из тех, кого она шантажировала.

Доктор кивнул.

– Эта девушка впуталась в темные дела. В темные дела с опасными мужчинами.

– Подозреваю, что вырванные странички из ее записной книжки касались лорда Фредерика и Пьерпонта, но начинаю сомневаться, что когда-нибудь это узнаю. – Он резко выдохнул. – Возможно, что бумаги Пьерпонта вовсе не связаны с ее смертью, как и поздний визит в церковь.

Гибсон смотрел на него прищурившись.

– Ты ведь еще кое-что обнаружил? Себастьян взглянул прямо в глаза другу и кивнул.

– Мой племянник Баярд, похоже, был до одури влюблен в эту женщину. Преследовал ее повсюду.

– Ну, это достаточно частое явление, если дело касается красивой актрисы или оперной танцовщицы и неоперившегося юнца.

– Возможно. Да вот только вечером последней субботы перед смертью Рэйчел Баярд впал в ярость у Стивенса и угрожал ее убить. Намеревался оторвать ей голову.

– Ага. Это уже не совсем обычно. А он на такое способен, как ты думаешь?

– Я его с детства не любил. Злой мальчишка. Иногда омерзительно жестокий… – Голос Себастьяна упал. – Но мне все же не кажется, что он мог такое сделать, поскольку вечером буянил у всех на глазах в весьма людном месте, пока не напился до чертиков и не отключился прямо перед заведением Гриббза. Его отвез домой собственный отец.

Гибсон немного посидел в задумчивости.

– Нет, это вряд ли возможно. А другая женщина, Мэри Грант? Зачем Баярду выслеживать и убивать ее?

Себастьян покачал головой.

– Незачем. Хотя то же самое можно сказать и о Хью Гордоне. Рэйчел была ему должна, а он достаточно сильно проигрался, так что мог убить ее в порыве ярости, если она отказалась платить. Но служанку-то за что? Совершенно бессмысленно. Разве что… – Себастьян осекся.

– Разве… что?

Себастьян внезапно сел.

– Разве что Гордон выслеживал Мэри Грант, поскольку искал бумаги, украденные Рэйчел. Подумай – актер знал, что Рэйчел связана с Пьерпонтом и французами. А если он догадывался о том, что она украла документы? Он мог решить сам наложить на них руку и продать.

– И где, по словам мистера Гордона, он провел вечер прошлого вторника?

Себастьян встал.

– Он говорит, был дома, учил роль. Хотя пьянчужка ирландец Пэдди О'Нил утверждает, что Гордон уехал в карете где-то прямо перед девятью вечера.

– А куда он поехал? Есть мысли?

Себастьян улыбнулся.

– В Вестминстер.

Себастьян нашел Хью Гордона в модной лавке на Хаймаркете, где актер рассматривал тонкое сукно на полке у боковой стены.

– О боже. Снова вы, – сказал он, когда Себастьян подошел к нему. – Какого черта вам теперь-то надо?

– Ну, например, правду, ради разнообразия. – Себастьян прислонился к темной стене и улыбнулся. – Вы следили за Рэйчел до церкви Сент Мэтью в тот вечер.

– Что? – Гордон бросил нервный взгляд через плечо. – Да нет, конечно же. Я же говорил вам, что был в ту ночь дома, учил роль.

– А Пэдди О'Нил рассказывает совсем другое.

– Пэдди? При чем тут этот старый пьяница?

– Он говорит, что вы увели у него из-под носа вызванную им карету и поехали в Вестминстер.

– Врет.

– Да? Вам были нужны деньги – много денег, даже больше, чем Рэйчел вам задолжала. Я думаю, что вы узнали о документах, которые Рэйчел украла у Пьерпонта, и вам пришла в голову мысль запугать ее и отобрать их. Да вот только она отказалась. – Себастьян подался поближе и понизил голос. – Вот тогда вы схватили ее, да? Может, даже устроили ей встряску, как привыкли. Только на сей раз девушка дала сдачи. Пыталась выцарапать вам глаза. А вы ударили ее по лицу…

– Это безумие… – начал было Гордон.

– Ударили по лицу, – продолжал Себастьян. – А когда она снова набросилась на вас, выхватили клинок из трости и перерезали ей горло. А затем, поскольку драка с женщиной всегда вас возбуждает, вы изнасиловали ее…

– Что?! – Он чуть ли не взвизгнул от ужаса. – Что вы говорите? Что Рэйчел изнасиловали после ее смерти?

– Именно, – ответил Себастьян. – Полагаю, такая кровожадная страсть выбивает из колеи. Может, именно потому вы только на следующий день обшарили комнаты Рэйчел, надеясь найти там документы. Да только к тому времени ее служанка успела обчистить квартиру. Потому вам пришлось выслеживать уже ее. Вы ее нашли и убили. Интересно зачем? Потому, что она не давала вам взять бумаги? Или потому, что вы вдруг поняли, что вам нравится насиловать мертвых?

Кадык Гордона задергался. Он с трудом сглотнул.

– Клянусь Богом, все не так, как вы думаете.

Себастьян оттолкнулся от стены и нервно облизнул губы.

– Вы правы. Я действительно ездил в Вестминстер тем вечером. Но я не приближался к церкви Сент Мэтью. – Он помолчал, затем выпалил: – Эта женщина. Ее… ее семья не одобрит, если узнает, что мы встречаемся, потому мы скрывались в гостинице близ аббатства. Она называется «Три пера». Мы провели там половину ночи. Если хотите, спросите хозяина.

Себастьян кивнул. Это действительно было легко проверить. Какое-то движение на улице привлекло внимание виконта к эркеру лавки. Начинался дождь, тонкая морось покрывала брусчатку мостовой, и та быстро темнела. Он обернулся к актеру. Хью Грант снова смотрел на улицу.

Себастьян увидел, как изменилось его лицо. Ему пришло в голову, что хотя актер и был ошеломлен известием об изнасиловании, но он вовсе не удивился, когда Себастьян упомянул о документах, похищенных у Пьерпонта.

– И все же вы знаете о документах, которые Рэйчел украла у француза.

Гордон резко обернулся.

– Верно. Да. Рэйчел проговорилась, когда я прижал ее насчет денег. Но, Богом клянусь, я не убивал ее.

Себастьян подвинулся так, чтобы актер оказался между ним и дверью.

– Кто еще знал о том, что эти бумаги у Рэйчел?

– Понятия не имею. Да и откуда мне знать? Почему бы вам не спросить ее любовника? – Нижняя губа актера презрительно выпятилась. – В конце концов, это он помог ей их выкрасть.

В дверь лавочки сунулся какой-то человек. Он нагнулся, так что Себастьян почти не видел его лица. Но что-то было в нем знакомое – в посадке головы, в линии плеч.

– Ее любовник! – резко потребовал Себастьян. – Кто он? Его имя?

– Донателли. Джорджио Донателли, – сообщил актер, когда в лавочку ворвались Эдуард Мэйтланд с еще одним констеблем.