Глава 18

Томас Сэндс хохотал как безумный. Это был идиотский смех, от которого у Малко леденела кровь. За все время их знакомства американец позволял себе лишь вежливую улыбку. Он как бы опасался, что веселый смех может исказить черты его по-мужски красивого лица.

А в этом хохоте, пронзительном, нервном, сухом, слышалось нечто пугающее.

Американец поднял на Малко растерянные, блуждающие, больше обычного косящие глаза.

– Прочтите, – бросил он.

И протянул Малко напечатанный на машинке текст расшифрованной телеграммы. Тот медленно, останавливаясь чуть не на каждом слове, прочел документ, и кровь бросилась ему в лицо.

Телеграмма была подписана государственным секретарем по иностранным делам. В сухих и четких выражениях Госдепартамент предписывал руководству американского посольства в Кабуле передать генерала Линь Бяо в распоряжение китайского посольства. В качестве единственного условия выдвигалось требование обменять его на тридцать американских пленных, задержанных в Северном Вьетнаме. Расстроенный Малко уронил документ на стол. Какой абсурд! И это в момент, когда Линь Бяо находился в помещении посольства, когда достаточно было посадить в его саду американский вертолет и доставить генерала в Кандагар...

Китаец очень ослаб, но жизнь его была вне опасности. Его напичкали лекарствами, и он, хоть и не без труда, постепенно приходил в себя. Со вчерашнего дня, после попытки посольского сайентолога расспросить его, он отказывался от всяких разговоров. Ясно одно – это действительно генерал Линь Бяо, предполагаемый преемник Мао Цзэдуна.

– Прочтите теперь это.

Сэндс протянул Малко еще один листок. Это была телеграмма Давида Уайза, в которой он горячо поздравлял Малко и Томаса Сэндса с их фантастической удачей. Поистине, левая рука не ведала, что делала правая.

– Они наверняка обменяли его на что-то с политической точки зрения гигантски важное. Значит, наша работа не была бесполезной, не говоря уже о жизни американских парней, – сказал Малко с едва сдерживаемой горечью.

Томас Сэндс согласился.

– Да, конечно. Но это не так-то просто проглотить. По крайней мере, они могли бы его сохранить до поездки нашего президента в Пекин. Он привез бы генерала в своем багаже. Как подарок в знак примирения.

– Нечто подобное как раз и происходит.

– Во всяком случае, – заметил американец, – наша роль еще не сыграна до конца. Мы должны проследить, чтобы все прошло без неожиданностей.

Теперь за ним охотятся русские, а ЦРУ должно работать рука об руку с коллегами из КНР. Какой-то перевернутый мир.

– Надеюсь, Мао пошлет нам свою красную книжечку с автографом, – с горькой иронией заметил Малко.

Американец вздохнул.

– А я надеюсь, что с нами не случится неприятностей.

Малко простился с цеэрушником и сел за руль своей «тойоты». Машинально он проехал по проспекту Бебе Марг и остановился перед королевским дворцом. Он чувствовал себя усталым и опустошенным. Крис Джонс и Милтон Брабек спали в «Интерконтинентале», а Элько Кризантем бродил по базару. И как бы Малко ни убеждал себя, что возможность передать Линь Бяо китайцам стала для Соединенных Штатов огромным политическим козырем, он не мог отделаться от чувства неудовлетворенности.

В то же утро Джиллиан вместе с мужем покинула Афганистан, не повидавшись с Малко.

И вдруг у него возникло бешеное желание встретиться с Афсане. Хотя бы для того, чтобы поблагодарить ее. Ведь и она в немалой степени способствовала захвату китайского генерала.

* * *

Растянувшись на кровати в своем номере, Малко погрузился в мир фантазий. После нервного напряжения последних дней ему были просто необходимы отдых, солнце, роскошь. Если б ему удалось найти Афсане! С ней он мог бы поехать в Карачи, сесть на самолет «Трансориент» авиакомпании «Скандинавиан» до Бангкока... Потом он заколебался. Было бы неплохо провести несколько дней в Паттайе, под солнцем Сиамского залива. Заманчиво было бы также взять билеты на самолет «Трансэйшн» той же компании до Бали. Афсане это наверняка понравилось бы. А может, лучше приобщить ее к роскоши и утонченному обслуживанию в отеле «Мандарин» в Гонконге? Он предложил бы ей там настоящий китайский обед из девятнадцати блюд...

А оттуда почему бы не рвануть в Токио? Зимой Япония просто удивительна. Потом они с Афсане могли бы выбрать разные маршруты. До Европы можно добраться двумя путями, предлагаемыми «Скандинавиан Эйрлайнз»: трансполярным Токио – Копенгаген через полюс и транссибирским – через Сибирь и Москву. Побродив в мечтах по свету, он решил окончательно: отправиться в Паттайю – идеальное место для медового месяца. Затем, обегав антикварные магазины в Бангкоке, он самолетом «Трансэйшн» отправится в Копенгаген и Вену, сделав единственную остановку в Ташкенте, чтобы запастись русской водкой и икрой. Правда, икра там не отличается тонкостью иранской белужьей, но на войне как на войне. Что касается Александры, бангкокские шелка помогут ей забыть все его прегрешения. Однако, прежде чем покинуть Афганистан, он должен свести кое с кем счеты. С полковником Куртом Пильцем, в частности.

Этажом ниже Крис Джонс и Милтон Брабек пытались убедить себя, что пища, которую им подают в отеле, не отравлена. Для большей уверенности Крис Джонс приволок из посольства емкость с американской водой, чтобы полоскать рот и умываться. Эта насквозь пропыленная страна, лишенная даже канализации, их очень пугала.

Зазвонил телефон.

Узнав мягкий, низкий голос Афсане, Малко чуть не вскрикнул от радости.

– Я как раз думал о вас, – откровенно признался он. – И не знал, как вас найти.

– Вы в самом деле хотите меня видеть? В голосе ее чувствовались напряжение, тревога, но и явная теплота.

– Да.

Послышалось что-то вроде вздоха облегчения. Очевидно, Афсане нелегко было решиться на этот звонок.

– Хорошо. Я вам сейчас объясню. Найдите японское посольство. Это на Шар-И-Нау. Прямо напротив его вы увидите маленькую деревянную зеленую дверь. Постучите в нее, я буду вас ждать.

* * *

Афсане показалась ему еще более хрупкой и изысканной в костюме из тяжелой синей парчи, состоящем из туники и брюк. Ее длинные распущенные волосы падали назад до самой талии. На пальцах блестели драгоценные камни, а уши были украшены великолепными рубиновыми серьгами. Видно было, что она с маниакальным тщанием сделала макияж, ее глаза от этого выглядели как бы стилизованными.

– Входите, – сказала она смиренно.

Афсане закрыла деревянную дверь, они пересекли крошечный садик и вошли в небольшой дом в калифорнийском стиле.

Внутри было тепло, в воздухе витал не знакомый Малко аромат. Пол обширной гостиной был покрыт коврами с разбросанными там и сям пуфами и подушками, а в центре, прямо на полу, стоял огромный медный поднос. Афсане грациозно уселась на подушку, поджав ноги.

Малко, несколько удивленный, последовал ее примеру. Обычно юная афганка была чрезвычайно робкой и нерешительной, всегда спешила и волновалась. А сейчас она принимала его, словно куртизанка. Он склонился и поцеловал ей руку.

– Вы настоящая царица Савская, – сказал он.

Афсане рассмеялась звонко, как девочка.

– Я наверняка не такая красившая, как многие из женщин, которых вы знали раньше.

Она впилась в Малко страстным, почти страдающим взглядом. Он нагнулся и поцеловал ее. Она тут же вернула ему поцелуй, пылко припав к нему. Афсане, видимо, чуть ли не облилась духами, настолько сильным был исходящий от нее аромат. Осторожным движением она откинулась назад, увлекая за собой Малко. Впервые он ощутил, как ее тело отвечает на его прикосновение без робости, почти яростно.

Чтобы немного разрядить обстановку, он спросил:

– Это ваш дом?

Афсане покачала головой.

– Нет. Этот дом принадлежит моей подруге. Она отправилась погостить на пару недель к кушанам.

– Вам не страшно оставаться здесь наедине со мной?

Она снова вызывающе взглянула ему в глаза.

– Нет.

– Я хотел поблагодарить вас, – сказал Малко. – С вашей легкой руки нам улыбнулась удача. Я хотел бы предложить вам что-нибудь интересное, то, о чем вы давно мечтали.

Губы Афсане задрожали.

– Вы можете дать мне кое-что, и я буду счастливой долго-долго...

Ее большие и чистые, как у газели, глаза были влажны от волнения. Она отвернулась и открыла бутылку водки, стоящую на подносе.

– Я знаю, что вы любите водку, – сказала она.

– А вы выпьете со мной?

Он ответила очень серьезно:

– Я не нуждаюсь в водке, чтобы любить...

Четко и ясно. Так вот для чего нужны были украшения и макияж. Она вдруг бросилась к Малко. Ее живот прижался к его ногам, а бедра неожиданно задвигались в неловкой и трогательной сарабанде.

Он начал мягко ласкать ее грудь, а она тихонько стонала от наслаждения. Когда же его руки опустились до бедер, она сперва вздрогнула, но затем моментально расслабилась. Она целовала его со страстью и неожиданным умением, а он принялся стягивать с нее одежду. Это было несложно, так как кроме костюма на ней ничего не было. Тело девушки было обильно надушено.

Малко собрал в горсть ее длинные волосы и прикрыл ими ее тело от груди до низа живота.

– Я вас люблю, – прошептала Афсане, – и хочу принадлежать вам.

Она любовалась Малко с какой-то ножной и возвышенной страстью. Ее тонкие руки гладили его кожу с такой осторожностью, точно боялись ее повредить.

Ему даже не верилось, что Афсане девственница, настолько она была уверена в себе, счастлива и раскована. Он любовался ее стройной фигуркой, маленькими грудями, бедрами, плоским смуглым животом. И длинными-длинными ногами.

С потрясающей нежностью ее длинные пальцы снова пробежали по его коже. Он хотел приподняться. Ведь ласкать полагалось ему, а не ей. Но девушка удержала его и прошептала:

– Позволь мне.

Медленно, настойчиво и утонченно ее руки завладели телом Малко. Вытянувшись рядом с ним, прильнув головой к его бедрам, она словно дразнила его множеством легких прикосновений, то замирая, то отталкивая, чтобы еще более возбудить. Причем не говоря ни слова, с ловкостью и нежностью вполне зрелой женщины. Наблюдая за ней сквозь полузакрытые веки, он видел, как напружились соски ее грудей, чувствовал, как перекатывались в ней крутые волны желания.

Им завладела жажда наслаждения, неистовая и неукротимая. Неожиданно губы Афсане впились в его плоть. Неловкая, но пылкая ласка продолжалась несколько секунд. Затем она выпрямилась, и ее губы нашли рот Малко. Она увидела в его золотистых глазах свое лицо, восхищенное и в то же время наивное.

Встряхивая головой, она разбросала свои длинные волосы по животу Малко. Словно для того, чтобы прикрыть предмет своих ласк... Косы она превратила в своеобразную завесу, наброшенную на тело возлюбленного. И сквозь этот шелковистый покров афганка продолжала ласкать его легкими, почти воздушными прикосновениями. Время от времени она приникала к нему ртом, и Малко чувствовал через завесу волос ее горячее дыхание.

Удовлетворение в любви обычно приходило к Малко с трудом. А здесь его наслаждение росло как ураган, перемежаясь яркими видениями, порывами напряжения и расслабления. Руку свою он невольно держал на затылке склонившейся над ним девушки.

Длинные черные волосы Афсане то хлестали его, словно бархатистым хлыстом, то обволакивали теплым шелковистым коконом. Никогда ранее он не испытывал таких странных ощущений, словно Афсане хотела передать ему в форме этих утонченных ласк обуревавшее ее необыкновенное чувство.

Он понял, что не сможет долго сопротивляться этому напору. Есть границы, которые не может переступать настоящий джентльмен. Он решительно оторвал Афсане от себя. Сноп волос скользнул по его животу, она без сопротивления поддалась ему, и, задыхаясь, закрыв глаза и прикрыв лицо руками, легла на спину. Получилось, что не Малко овладел девушкой, а она предложила себя.

Когда Малко осторожно вытянулся рядом, Афсане обвила его руками и впилась ртом в его шею, будто решила слиться с ним навсегда. Он хотел продлить ласки, но встретил отпор. Теперь он был нужен ей до конца. Побежденный, Малко сдался на милость девушки. Он сблизился с ней, проявляя величайшую деликатность и нежность, на какие только был способен. Он двигался медленно, будто совершая важный ритуал, идя все дальше и дальше. Открытый и ясный, полный грусти и счастья взгляд Афсане был погружен в его золотистые глаза.

Резким движением руки Малко обхватил ее ягодицы. Она вскрикнула, не закрывая глаз, и закусила губу. Ее ногти впились в плечи мужчины, который только что стал ее любовником. В глазах ее отразилось все счастье мира.

Малко ускорил ритм. Афсане то напрягалась, прижимаясь к нему, то вдруг твердела, как доска, а затем снова льнула к телу любовника. Они вместе стонали, вместе вскрикивали. Она бормотала какие-то непонятные слова, вжимаясь в него с таким неистовством, будто хотела проникнуть ему под кожу. Несколько долгих минут она не позволяла ему отстраниться даже на несколько миллиметров, причем с силой, которую трудно было предположить в столь хрупком создании.

Малко показалось даже, что она впала в состояние беспамятства, но когда он попытался шевельнуться, девушка удержала его, пробормотав:

– Не хочу, чтобы вы уходили.

Слезы выступили у нее на глазах, губы жалостливо дрожали. Он испугался, что причинил ей боль, и сказал об этом. Афсане покачала головой с улыбкой, полной восторга:

– Нет. Но для меня это будет первая и последняя близость с человеком, которого я люблю.

Он погладил ее по голове.

– Не будь такой пессимисткой.

– Я скоро выйду замуж за Валли Гохара, – сказала она спокойным тоном. – С сегодняшнего утра я официально помолвлена с ним. Мои родные дали на это согласие.

Малко показалось, что он ослышался.

– Валли Гохар! А я думал, что вы его ненавидите!

– Я и в самом деле его ненавижу.

– А зачем тогда выходите за него?

Она поколебалась, затем сказала тихим голосом:

– У меня нет другого выхода. Он меня шантажирует. Он грозился сказать моему отцу и дяде, что только благодаря моей помощи удалось ваше похищение. Что это я вас надоумила...

Если это случится, меня убьют или запрячут на многие годы в тюрьму. Я предпочитаю поэтому выйти за него замуж...

Малко вздрогнул от отвращения.

– Уезжайте из страны, – сказал он. – Я вам помогу. В Нью-Йорке они ничего не смогут вам сделать.

Она покачала головой.

– Нет, не могу. Моя страна здесь. В Америке я не буду чувствовать себя дома, там я никого не знаю. Я люблю свою семью, и я должна здесь остаться. Иначе моя мать умрет от горя. Я выйду за Валли Гохара. Но ему предстоит изведать самое тяжелое в жизни унижение, когда он поймет, что я не девушка. И я ему буду без конца напоминать, что я отдалась вам. Я сведу его с ума.

Глаза юной афганки блеснули. От этого она показалась Малко еще более прекрасной.

– А если он пожалуется вашей семье? Афсане усмехнулась холодно и зло.

– Он никогда не посмеет. Слишком велик позор. И всю жизнь его будет терзать эта тайна. Он пожалеет, что женился на мне.

Малко был потрясен этим открытием. Афсане, с ее стремлением к абсолютному, с ее жаждой любви, вложила в свои слова столько патетики! Она подняла глаза:

– Не пытайтесь больше увидеться со мной. Забудьте меня. Вы понимаете, мне будет слишком больно видеть вас и не иметь возможности поговорить. Я люблю вас каждой клеточкой своего тела, изо всех сил. Но я знаю, что вы не созданы для меня. Вы обещаете?

Малко заколебался. Стоило ему взять ее за руку, и она пошла бы за ним. Даже за границу. А дальше? Есть Александра. Замок. Другая жизнь. У юной афганки слишком цельная натура, она не сможет его делить ни с кем. Он лишь причинит ей боль.

– Обещаю, – сказал он.

– Спасибо.

Она прижалась к нему и прошептала на ухо:

– Еще один раз.

Загрузка...