Человек из Оркестра

Краснодеревщик

Столяр Степан был в душе краснодеревщиком. Он, сколько себя помнил, представлял, что он мастерит изысканную штучную мебель, неповторимую.

Но жизнь сложилась своенравно, и по её причуде Степан преподавал уроки труда в школе, а в свободное от работы время столярничал по мелочам и делал табуретки, по просьбе заказчиков. А таких у Степана было очень много. Слава об его изделиях, то есть табуретках, пронеслась по городу. Степан будто бы обладал каким-то секретом в производстве этих самых табуреток, что делал он их какими-то легкими, удобными и устойчивыми.

В школе дети обожали уроки труда, потому что учитель, Степан Ильич, молча сколачивал за время урока низкую скамеечку или детский стульчик, разрешал взять его изделия домой. На радость детям и их родителям.

А еще он никогда не ругался, ставил всем «отлично» и легко отпускал с его урока, если его просили.

Степа вообщем был своей жизнью доволен, потому что рано понял, что лучше довольствоваться тем, что есть, а не терзаться ненужными искушениями.

Но искушение такое у Степана было. Никто о нем и не догадывался. Степа мечтал сделать секретер из драгоценной какой-нибудь породы дерева. Сделать самому, как у старых мастеров – и бюро, и ящички, и обязательно какой-нибудь свой секретик встроить. Ведь на то он и «секретер». Но мечта эта всё отодвигалась временем. ПТУ, армия, семья. Взросление детей и сложности в семье отнимали силы, желания. И мечта о секретере все блекла, отлетала и появлялась иногда, перед сном, тревожила Степу своей укоризною и неосуществимостью.

Но жизнь постепенно налаживалась.

Главное, дети уже занялись своей жизнью и делами в ней, тоже своими. Жена Варя пропадала при первом внуке, а Степан вдруг робко подумал, что он может приступить к реализации своей мечты.

Он даже купил тяжелый том книжный об истории старинной мебели и справочник краснодеревщика.

Делать он решил в гараже, все равно он пустовал, Степан давно отдал машину детям, ему совсем это было не интересно. Он уже начал наводить справки, где и как достать нужно дерево. Делал свои самодеятельные чертежи. И все ему казалось доступным и легкоисполнимым.

Дело продвигалось. Днями Степан торчал в гараже, стрекотал токарный станок, трудился на верстаке. В гараже появился устойчивый запах стружки.

Настроение у Степана было поначалу лихим и азартным. Но после многих недель упорных работ, он получил в результате вместо секретера многоэтажную табуретку с ненужными ящичками и странной скамейкой сбоку. Если учесть, что этот, так называемый, секретер был рассчитан на полный человеческий рост, и бюро замышлялось, чтобы стоя писать нужные автору записи, то получилось у Степана громоздкое страшилище без названия.

Степан сильно огорчился, разобрал его быстро-быстро на детали и стал думать и размышлять, что он сделал не так. Он еще раз стал разглядывать картинку с желанным бюро, всё было просто. Вот ящички, доска для письма. Все это он сделал. Но соединить не смог.

Что-то здесь было не так. Все детали – по замерам. Всё должно было соединиться в абсолютную красоту.

Но доски не сдавались и в красоту не хотели уперто превращаться.

Степан решил сделать перерыв. Освежить отдыхом свою мечту, начались занятия в школе, и его отвлекли табуретки и скамеечки. Но в душе он не успокоился.

Уверенность в том, что он соберет свое бюро-секретер делала его жизнь интереснее и как-то чуть таинственней для окружающих.

И жена это заметила. Особенно странной улыбки отца испугались дети.

«Может, у него женщина?» – сразу обвинила жена.

Но сыновья успокоили и стали присматриваться к отцу, чтобы понять что с ним не так. Наконец они обнаружили тайну гаража. Они пришли на запах свежей стружки и увидели ужасную тайну отца. Неуклюжий стол с ящиками, тяжелый и нескладный, занимал половину гаража. Был высок, тяжел и некрасив.

Сыновья как-то, от любви к отцу, уловили истинное стремление его и поняли, что хотел сказать отец о себе этим бюро-нескладехой.

Сыновья были ребята с пониманием, и деньгами. Они не стали утруждать себя вопросами к отцу. Любовь, все знают – это поступки.

И они поступили по своему разумению.

Когда Степан Ильич пришел на выходные в гараж, увидел то, что привело его в тупое недоумение. Он сел на собственного изготовления табуретку и молча смотрел, не верил глазам.

Прямо перед ним стоял уникальной работы секретер. И бюро, и столик с ящичками. Все – как ему думалось и мечталось. Всё было покрыто темным лаком и от этого было еще недоступнее в своей красоте. Степан вскочил со своей табуретки, она даже опрокинулась оскорбленно, подошел к дивной этой мебели и стал, едва прикасаясь, бережно выдвигать ящички. Один за другим. Воплощенная кем-то его мечта стояла здесь, в гараже, и должна была радовать его. Но этого не случилось.

Степан потрогал с уважением поверхность бюро, обнаружил под ним старательный тайничок – всё как он представлял и хотел. Но его что-то огорчало все больше. Каждую минуту он физически ощущал, как что-то теряется им навсегда. И приходит горьковатое осознание чего-то уже непоправимого и тяжкого. Он понял вдруг, что никогда не сможет создать такую роскошную красоту. Вещицу, которая через века предъявила своего творца, гордясь тем, что ее так тщательно составили, выстрогали, выпилили, всё это с необыкновенным знанием, умением и вкусом.

И тут Степан тяжко выдохнул – и сдался. Сдался этой красоте, мастерству, которое было никак необъяснимо.

И дело было не в качестве досок, резьбы и рубанка.

Дело было в каком-то другом знании, умении высшего регистра, которое не могло быть по какой-то причине, совсем недоступно Степану Ильичу.

Он, конечно, огорчился этому мудреному открытию, но не стал злиться на сыновей, которые так хотели его порадовать.

Степан еще раз погладил темные лаковые бока шедевра и вышел из гаража.

Больше он туда никогда не заходил.

Пёстрая тетрадь,

29 октября 2020