Человек, который похитил королеву и распустил парламент

9

Милли всегда догадывалась, что эта вещь была там, но ей не разрешалось прикасаться к ящику комода. Фред был очень щепетилен в этом вопросе. Однажды она забыла о запрете — убирала вещи Фреда и увидела под пуловером, который подарила мужу в прошлом году к рождеству, черную страшную вещь и картонную коробочку. Она всегда почему-то считала, что содержимое коробочки называют пулями, но надпись гласила «патроны». Находка взволновала Милли, особенно потому, что в последнее время Фред бывал в какой-то странной компании.

— Я ведь тебе говорил, чтобы ты не…

Больше Милли не открывала этот ящик, хотя все время собиралась спросить мужа, что он думает делать с этой штукой дома. Но смелость не растет на дереве, ее не сорвешь.

Дела и без того обстояли плохо. За долги угрожали забрать ковер. Потом произошла эта история с капитаном и королевой. Фред стал вести себя еще более странно, все время что-то бурчал себе под нос. В этом, правда, ничего удивительного не было: судьба не была столь благосклонна к Фреду, как он того заслуживал. И все же он мог бы какое-то время не бросать работу, особенно если учесть, что Милли была беременна.

Расплывшаяся фигура сэра Тимона Марша была такой же внушительной, как и меблировка его конторы, находившейся неподалеку от Флит-стрит. Он оттеснил низкорослого Бейнарда, который проводил посетителя к Вайатту и оставил его с шефом.

Марш был типичным миллионером: никогда не торопился. Он уселся в кресло, и в течение нескольких минут в комнате царило молчание. Один разглядывал другого.

— Когда в последний раз я сидел здесь, — вспомнил Марш; — я разговаривал с Ригли, точнее, я говорил, а он слушал. Теперь, очевидно, наступили другие времена.

— Вы ведь пришли сюда не для того, чтобы дразнить меня?

Марш серьезно посмотрел на Вайатта, потом лицо его расплылось в улыбке. Ему, человеку дела, понравился этот намек перейти к существу вопроса.

— Конечно нет, — согласился он. — И все же я не такой сухарь, чтобы упустить случай. Такое ведь происходит не часто. Так или иначе, я рад, что вы нашли возможность уделить мне несколько минут.

— Я всегда готов поговорить с человеком. Сэр Тимон в знак протеста поднял руку.

— Не спешите, молодой человек. Правило первое — ничего не жертвуйте, особенно время. Это мой маленький совет вам, хотя вы, наверное, не нуждаетесь в нем. Посетитель пусть подождет. Не надо быть аккуратным — таких людей нет. Так, как вы ведете дело, только на руку вашим противникам. Ничто так не ранит противников, как чувство отверженности. А ваш выигрыш — время. Если вы овладели палатами парламента, то почему бы вам не владеть и Большим Беном?

Вайатт улыбнулся. Этот человек ему нравился.

— Мне улыбаться можно, я безвреден, но не нужно дарить улыбки всем тем, кто замедляет вашу реакцию. Пока вы собираете ваши губы в улыбку, негодяй уже готовится нанести вам в спину удар ножом. Поверьте мне, и вы поймете, кто прав.

— Хорошо, я буду помнить об этом, — пообещал Вайатт и выжидательно замолчал.

— Мне хотелось бы поговорить о заявлении, которое вы передали для опубликования в печати сегодня утром… — начал Марш.

— Вы печатаете его?

— Конечно. Напечатают и другие. Сейчас они напечатают все, что бы вы ни пожелали. На то и власть. Мне бы только хотелось узнать, насколько серьезны ваши обещания.

Вайатт удивленно посмотрел на Марша.

— Правда ли все это? — дополнил тот свой вопрос.

— Вы смотрели телевизионную передачу вчера вечером?

— Я никогда не смотрю этих передач.

— Ваш представитель был на пресс-конференции…

— Я не читаю своих газет.

— Неужели?

— С меня достаточно бухгалтерских бумаг. Если же мне хочется что-нибудь узнать, я получаю сведения сам.

— Хорошо, господин Марш. Я говорил вполне серьезно.

— Только это я и хотел узнать. Как-то я сказал одному своему редактору: «Мне; казалось, что я все знал о перехвате взяток, но это неверно». Конечно, мне не нравится, как вы поступили с королевской семьей, но в наши дни можно наблюдать и еще более смешные вещи. Ваше счастье, по-моему, заключается в том, что большинству людей эта истина известна, и поэтому они не тревожатся.

— Что же тревожит вас?

— В заявлении говорится о создании «правительства по декрету». Разве оно сможет работать?

— Пока да.

— Это постепенный путь к республике. По-вашему, он понравится народу?

— Почему же нет? Ведь ' этот вариант ничего не будет стоить народу, а монархия обходилась ему дорого.

— Ваши доводы мне известны. Многих привлекли ваши рассуждения о правительстве, две трети которого не являются представительными.

— Таково и было мое намерение.

— Меня тревожит вот что, — продолжал Марш. — Вы можете создать республику, отобрать у нас титулы росчерком пера. Лично меня это не беспокоит. Но можете ли вы дать народу здравый смысл?

— Народу можно дать свободу действий. Она ему принадлежит по праву.

— И что же?

— Если с народом обращаться достаточно ответственно, он соответственно будет реагировать на это.

— Верить народу. На этом сломали себе шею многие политические деятели.

— Я не политик.

— Может быть. Однако человек — политически мыслящее животное…

— В том-то и состоит беда: люди устали от того, что с ними обращаются, как с цирковыми слонами, устали танцевать под ударами хлыста. Даже слонам иногда становится больно от ударов, и тогда они убивают своего хозяина.

— Как все это относится к вам?

— Всех охватывает веселье, когда появляются клоуны.

Марш улыбнулся.

— Ну что же. Желаю вам счастья. Хотел бы я иметь такую веру в человека. Когда я смотрю на людей и думаю о политиках, каждый раз радуюсь, что являюсь газетчиком. Вы надеетесь, что люди будут читать ваши декреты?

— Нет, не надеюсь. Но мне представляется, что у народа есть право на возможность самому убедиться в наших намерениях.

— Где же вы думаете публиковать ваши декреты? В правительственной Белой книге?

— Ее мало кто читает.

— Мне не хотелось бы хвастать, но работу парламента в наших крупных газетах мы освещали довольно подробно.

— Вы теряли время. Там ведь велась пустая болтовня.

— Ну что ж. Пока победа за вами, капитан. Марш с трудом поднялся из кресла, на какое-то мгновение остановил строгий взгляд на лице Вайатта, затем расплылся в улыбке.

— Да, чуть было не забыл. Я намеревался спросить, по какой причине вы оставили службу в армии?

— Устал отдавать приказы. Лучше спросите меня, почему я поступил на эту службу.

— Я подожду, когда будет написана ваша биография. О вас станут много писать после смерти. Вы довольны ответом?

— По вашему тону можно подумать, что я скоро умру.

— Игроки всегда рискуют. Пока карта у вас неплохая, но ведь счастье изменчиво.

Даже эта странная манера Марша выражать свое мнение не могла скрыть того факта, что он встал на сторону Вайатта.

Выдержка из ежедневного доклада начальника «теневого отряда» Уолша начальнику службы безопасности Перринсу.

«Вайатт редко покидает дворец. Только один раз он показался на крыльце, и его легко можно было застрелить из автоматической винтовки с оптическим прицелом. У него, несомненно, имеется несколько телохранителей, но только сержант Дженнингс постоянно находится при нем. Большая часть охраны Букингемского дворца переведена в Тауэр.

Пока у Вайатта было немного посетителей. Наибольший интерес представляет визит американского посла, который почему-то хотел сделать этот визит инкогнито…»

— Вы понимаете, что это строго неофициально, господин Вайатт? По очевидным причинам, мне не хотелось бы, чтобы меня видели здесь, тем более что по должности я отвечаю только перед главой государства.

Вайатт задумался.

— Неофициально! Боюсь, что для меня это слишком большая честь. Либо вы пришли сюда, признавая мою власть де-факто, либо вы не должны быть здесь де-юре, и тогда выходит, что я разговариваю сам с собой. На это у меня нет времени.

— Хорошо, капитан. — Джармен с облегчением отбросил дипломатические формальности. — Я еще не имею официальных указаний относительно взаимоотношений с вами. Положение весьма необычное, но не думайте, что мы вам не симпатизируем. Ведь революция позволила нам стать тем, чем мы являемся сейчас.

— Вы за многое должны быть благодарны англичанам.

— Почему?

— Мы прокладываем путь.

— О, вы имеете в виду Содружество Наций. Все мы выросли с тех пор, капитан. Вы — у власти, и все должны идти вслед за вами.

«Ах ты, чертов южанин», — подумал про себя Вайатт, но вслух сказал:

— Ну и что же дальше?

— Я уже сказал, что положение весьма необычное, и поэтому неофициально я, то есть мое правительство, хотел бы знать, какова будет в общих чертах ваша политика в отношении США. Мы хотели бы предполагать, что вы будете поддерживать статус-кво.

— Разве вы не читаете газет, господин Джармен?

— Вы имеете в виду пресс-конференцию? Нам, конечно, известно ваше заявление, но позвольте заверить вас, никто в Вашингтоне не принимает это всерьез.

— Да? — Впервые после переворота Вайатт заволновался.

— Это в порядке вещей. Когда кто-то из неопытных людей свергает правительство, как это сделали вы, у него всегда возникает потребность на кого-то свалить вину, и США подходят для этой роли. В такие моменты у народа легко возбудить самые низкие чувства, заставить его почувствовать себя этаким маленьким Давидом перед грозным Голиафом. Вы можете быть уверены, что мы все это понимаем и ни в чем не виним вас.

— Продолжайте.

— Я уже сказал, что мы рады были бы получить подтверждение тому, что можно рассчитывать на сохранение хороших взаимоотношений.

Вайатт с трудом сдерживал злость, раздумывая над тем, наступит ли день, когда люди будут воспринимать слова в их истинном значении. Он мысленно проклинал все двусмысленности и всякое двурушничество.

— Ваше правительство, должно быть, обеспокоено?

— Не понимаю, что вы имеете в виду.

— Крупнейшая держава первой идет на неофициальное прощупывание. Президент либо очень любопытен, либо чем-то встревожен.

— Подождите…

— Это не самая разумная политика, господин Джармен, — искать заверений у шаткого режима, если вы, конечно, сами не находитесь в таком же шатком положении.

Джармен откинулся в кресле и тяжело вздохнул.

— Вы, честное слово, заставляете меня нервничать. О себе и о нашем президенте вы ведете речь в равных тонах. Ну что же, если хотите, я выскажусь начистоту, бы сами толкнули меня на это.

Знаете ли вы, что такое Соединенные Штаты?! Вы, даже не генерал, а рядовой капитан, неизвестно откуда взявшийся, пытаетесь учить меня, представителя США. Вы арестовали бедную женщину и ее детей. Да известно ли вам, что о ней молятся сейчас в Вашингтоне? Вы свергли законно избранное по священной воле народа правительство и теперь обливаете все грязью в тот момент, когда…

— Когда вы уже полагали, что мы в ваших руках?

Джармен стиснул зубы.

— Значит, вы не шутили вчера?

— Шутки ушли вместе с монархией.

— А наше соглашение об оружии?

— Считается расторгнутым.

— Вряд ли вы отделаетесь так легко.

— Это будет легче, чем проливать пот только для того, чтобы найти тысячу миллионов для уплаты за старую рухлядь.

— Рухлядь?! А как в отношении нашего союза? Вайатт встал. В этот момент в кабинет вошел Бейнард.

— В свое время вас об этом проинформируют, — ответил Вайатт на вопрос Джармена.

Джармен тоже встал. Он сделал тщетную попытку сдержать свое раздражение.

— Вы намереваетесь принять решение прежде, чем информировать президента?

— Прежде всего я проинформирую английский народ, а потом уже президента. Можете сообщить президенту, что, если это ему не нравится, он может приехать сюда и поговорить со мной.

— Разрешите уверить вас, что английский народ будет против таких действий.

— Посмотрим.

— Это неслыханно.

— Прощайте, господин Джармен.

Бейнард принял серьезный вид и открыл дверь, через которую взбешенный дипломат пролетел, словно техасский вихрь.

Предварительный доклад о Вайатте, подготовленный службой безопасности.

«Ричард Энтони Вайатт родился в Лондоне 17 октября 1924 года. Единственный сын Дженифер и Уильяма Ричарда Вайаттов. Уильям Вайатт стал адвокатом в 1909 году в возрасте 23 лет. Вел частную практику в Лондоне до начала первой мировой войны; ему предсказывали блестящую карьеру. В ноябре 1914 года был зачислен в гвардейский полк, ранен в боях на Сомме, сражался храбро, в 1916 году награжден Военным крестом. В январе 1918 года получил ранение в голову. Возвратился в Англию и долгое время находился на излечении в госпитале. В 1919–1925 годах — продавец, в 1926 году приобрел небольшую фабрику игрушек, в 1931 году обанкротился. В 1932 году умерла жена, и он с малолетним сыном стал разъезжать по стране. В 1936 году стал владельцем ярмарочных палаток.

Вайатт, очевидно, помогал отцу в делах до 1943 года, когда был призван на военную службу. Образование незаконченное. Однако по аттестациям считался знающим Человеком. Проходил обучение в школе «коммандос» и участвовал в Нормандской операции. Отец погиб в 1944 году во время обстрела Англии ракетами Фау-1 Вайатт демобилизован в 1947 году. Имел временное звание сержанта. По стипендии, полученной при демобилизации, поступил в Кэмбриджский университет. Изучал историю. После двух лет учебы неожиданно ушел из университета. Данные о месте работы отсутствуют, но известно, что он состоял членом нескольких политических кружков, из которых обычно уходил по истечении нескольких недель. В какой-либо партии не состоял и не состоит. Вернулся в армию в 1949 году. Был рекомендован на офицерские курсы, которые окончил с отличием. Хорошо владеет основами тактики. После получения офицерского звания был направлен в войска. Служил в Корее. Награжден за храбрость. Отказ носить нашивку рассматривался как каприз. В дальнейшем служил на территории метрополии и за границей. В 1958 году ему было присвоено звание капитана. Поведение примерное. Особые сведения: непосредственный начальник по службе поддерживает Вайатта в настоящее время; все знающие Вайатта офицеры отмечают, что он отлично владеет речью. По характеру спокоен и выдержан, но вспыльчив при разговорах на политические темы. Ему не раз удавалось привлечь внимание коллег по службе своими выступлениями в офицерском клубе. Женщинами не увлекается».

«Говорит четвертая программа радиостанции Би-Би-Си. Шесть часов утра. Новости дня:

Сэр Кеннет Ригли выступит сегодня в три часа дня с обращением к стране.

Вопреки предположениям английский национальный банк не предпринял ничего, чтобы поддержать позиции фунта после вчерашних событий. Перед закрытием банка положение фунта стабилизировалось, а в какой-то момент стоимость его возросла до 2,42, но потом снизилась до 2,39. По мнению обозревателей, это свидетельствует о политике выжидания в стране и за ее пределами. По сообщениям крупных банков, изъятия со счетов не превысили обычной суммы, а цены на акции колебались в пределах нормы.

Английский представитель в ООН сегодня вылетел самолетом на родину для переговоров с руководителем революционного движения. В аэропорту Кеннеди он заявил представителям печати, что, по его абсолютному убеждению, здравый смысл восторжествует в ближайшем будущем и он возвратится в качестве представителя вернувшегося к власти правительства и монархии.

Сегодня вечером в Центральном зале в Вестминстере состоится митинг протеста. Предполагается выступление нескольких видных лиц. Митинг будет транслироваться по телевидению вместо ранее объявленных передач.

Наш корреспондент не имел возможности побеседовать с кем-либо из членов парламента или руководителей двух главных партий. Предполагается, что они выскажут свое мнение после заявления господина Ригли.

Архиепископ Кентерберийский объявил воскресенье днем национального молебна. Он сам возглавит службу с молитвой о безопасности королевы в соборе Св. Павла.

Жизнь в Лондоне сегодня шла своим чередом. Один из иностранных гостей сказал, что обстановка напомнила ему Англию 1940 года: «Такая же напряженная, полная ожиданий, но веселая страна».

В течение дня толпы народа неоднократно собирались у Тауэра, наблюдая за солдатами, патрулирующими около этих зданий. Шесть девушек из Австралии поклялись молиться, стоя на коленях, до тех пор, пока не станет известно, что королева и ее семья находятся в полной безопасности и свободны…

Сегодня рано утром неизвестная женщина завернулась в национальный флаг и прыгнула вниз со смотровой площадки высотного здания.

Отклики на происшедшие события говорят о том, что мир буквально ошеломлен. Некоторые круги настороженно ждут, другие резко осуждают захват власти капитаном Вайаттом. Самый модный вопрос сейчас: «Что он предпримет дальше?»

Наши вечерние передачи новостей мы посвятим откликам из стран Содружества, а пока предоставляем слово нашему вашингтонскому корреспонденту Мишелю Одли…»

Мартин Ригг сидел в уединенном уголке главной курительной комнаты клуба «Букерс» и смотрел на Лэнгли с нескрываемым презрением. Пальцами он постукивал по листу бумаги с докладной, который лорд тщательно сложил и вернул Риггу.

— Итак, о чем мы говорили? Ведь мы в руках циркача, а вы предлагаете ничего не делать.

— Именно так. И снова повторю то же самое, если хотите. Страна не разваливается, даже полиция признает это. Между прочим, Ригли видел этот доклад?

— Безусловно. Ведь он просил службу безопасности подготовить его.

— Неужели?

Ригг бросил на старика недоверчивый взгляд.

— Я только высказал предположение.

— Нет, это не так, Мартин. Это я просил подготовить доклад. Разве Ригли мог додуматься до этого? Но откуда вы знаете, что он знаком с докладом?

— Я звонил ему, чтобы узнать, какую позицию он намерен занять. Он сказал, что получил только что секретную информацию, опубликование которой немедленно повлекло бы за собой поражение Вайатта.

Лэнгли самодовольно ухмыльнулся.

— По форме все правильно. Конечно, он попадется в эту ловушку. Между прочим, чтобы не забыть, не очень увлекайтесь связями с социалистами. Вайатт — их проблема. Они были у власти, и именно их он сбросил с седла. Пусть сами найдут путь назад, если, конечно, они смогут это сделать.

— Но ведь здравый смысл подсказывает…

— Ерунда. Я утверждаю, что события развиваются выгодно для нас. И нам остается только не вмешиваться открыто.

Ригг с горечью подумал, что именно таким образом люди, подобно Лэнгли, могли удерживаться у истоков власти в течение четырех веков.

Лэнгли буквально трясся от смеха.

— Отдал бы все, чтобы посмотреть на выражение его лица, когда этот Вайатт… Попомните мои слова, Ригли снова покажет свою неспособность руководить. «Мы в руках этого циркача», — скажет он. Ригли опять не хватит терпения, но народ свое дело сделает.

— Вы, кажется, хотите, чтобы Вайатт укрепил свои позиции? — зло бросил Ригг.

— А почему бы и нет? Чем выше он заберется, тем ниже падет в глазах народа.

— Но страна в руках дурака. — Ригг буквально выплевывал слова, не прекращая посасывать виски из бокала. — Только лунатик может позволить своему противнику полную свободу использования средств массовой информации в таком положении.

— Только дурак постарается воспользоваться этим, — отрезал Лэнгли.