Человек со шрамом

Глава 27. ФЕРЗЕВЫЙ ГАМБИТ

В густой тени огромного вяза стояла белая «Волга» подполковника Мельникова. Сам же Мельников сидел около двух своих удочек и со слабой надеждой посматривал на неподвижные поплавки. Было около одиннадцати утра, и рыба почти перестала клевать.

Чтобы скрасить затянувшееся ожидание, подполковник закурил. Потом сделал глоток коньяка из небольшой плоской фляжки. Он приехал на это озеро, чтобы немного отдохнуть, однако все чаще и чаще его мысли возвращались к его служебным делам и заботам.

Долго и тщательно готовившаяся операция по переброске крупной партии оружия в «горячую точку» на юге России прошла исключительно успешно и без потерь. Мельников отвечал за проведение этой операции и лично вылетал на юг. «Легион» в то время был занят разборками с другими группировками, что в конечном итоге упрощало дело. Учитывая свой собственный печальный опыт, в этот раз подполковник проявил максимум осторожности и предусмотрительности.

Да и как иначе, если к тому времени он уже имел неопровержимые доказательства того, что диверсия не была случайностью. Группа капитана Хопрова, посланная им в то роковое ущелье, вернулась не с пустыми руками. Рискуя собственной жизнью, они смогли найти в радиусе двухсот метров от эпицентра взрыва, и особенно на дне того ущелья с полсотни искореженных обломков автоматического оружия — в основном, стволов и затворов. А также — один сильно поврежденный деревянный ящик, в котором перевозилось оружие. В том ящике чудом сохранился порядочный кусок обыкновенного белого кирпича. Обломки и осколки таких кирпичей на дне ущелья встречались повсеместно.

Эти находки подтверждали смутные подозрения Мельникова: ни один из найденных стволов и затворов не соответствовал типу автоматов АК–74Н калибра 5,45. Все эти металлические обломки раньше были автоматами АК–47 калибра 7,62 мм, изготовленные до 1974 года. Что касается силикатного кирпича, то Мельников был уверен, что он был использован как балласт, чтобы вес ящиков без оружия не отличался от ящиков с оружием.

Отсюда следовали крайне неприятные выводы. Во–первых, к взрыву «КамАЗа» причастен кто–то из Управления ФСБ. Это как минимум. Во–вторых, истинная цель диверсии неизвестных пока организаторов было не уничтожение грузовика как военной цели, а сокрытие следов подмены дорогостоящей партии современного оружия кирпичом и ржавым хламом. В–третьих, получалось, что «Легион» к этому эпизоду отношения не имел.

Были и другие вопросы, которые сильно беспокоили подполковника. На каком этапе операции произошла подмена оружия? И, наконец, кто стоит за этим темным делом?

Думал Мельников и о той семидневной войне, для разжигания которой он приложил столько сил и стараний, но так и не смог достичь своей главной цели. По его замыслу война должна была стать затяжной, и чем больше в ней будет жертв со стороны участвующих преступных группировок, тем лучше. Лучше для него самого и для общего дела. Но война, вопреки его коварным планам, закончилась слишком быстро. И что самое неприятное — он сам едва не стал ее жертвой… Четыре последних дня из той недели, что продолжалась война, он был задействован в нелегальной операции с перевозкой оружия на Кавказ. Будь Мельников в городе, возможно, он сумел бы исправить допущенные его людьми ошибки и, быть может, война продолжалась бы и поныне.

В тот злополучный вечер он только что вернулся из служебной командировки и находился в своем кабинете, где его почти настиг разрыв осколочной гранаты. Выстрел из гранатомета явно предназначался лично ему, но стрелок немного промахнулся и засыпал кабинет битым стеклом и щепками от оконной рамы… Если бы граната влетела в комнату, то вряд ли бы он отделался легкой контузией: два дня у него звенело в ушах, но потом это прошло.

Две взорванных «Девятки» на внутренней стоянке Управления недвусмысленно показывали, что его игру раскусили и признали его авторство во всей этой истории. Это было серьезным проколом, по сути дела, провалом неплохо задуманной, но наспех подготовленной операции. Все это, конечно, уязвляло профессиональное самолюбие Мельникова и еще раз подтверждало, что он имеет дело с опытным и умным противником.

Шефу он представил дело несколько иначе: из гранатомета по Управлению выстрелил или какой–то конченный псих, или обкурившийся до глюков наркоман, которому это оружие попало в руки случайно. Маркин был человеком недалеким, но ведь не полным же кретином, чтобы поверить в маловразумительные объяснения? Воронка в стене была рядом с окном подполковника, а не какого–нибудь капитана Хрумкина.

Однако Мельников и это объяснял простой случайностью: в момент выстрела светилось всего несколько окон, в том числе — и его. В действительности же, теперь и сам Мельников не был уверен, кому он все–таки обязан персональным выстрелом из гранатомета. Формально, такой мотив был у любой из преступных группировок, которые он втянул в междоусобные разборки. Во всяком случае, у той из них, кто смог понять его роль в семидневной войне. Мотив понятен — месть. Или, в лучшем случае — предостережение.

Но нельзя полностью исключать и другой, гораздо более опасный для него вариант. Благодаря негласно проведенному расследованию, он обладал чрезвычайно опасными уликами против пока неизвестного врага внутри Управления. Этот человек, а скорее — группа людей, пошли на прямое предательство общих интересов Управления ради личной наживы. Четверть миллиона долларов — хорошая цена за предательство, потому и неизбежная смерть двух человек в «КамАЗе» особой роли не играла. А где уже есть два трупа, третий или четвертый погоды не делает. И если, не дай бог, изменники пронюхают про улики, которые удалось найти в том проклятом ущелье, то и он сам, и три его лучших товарища — стопроцентные покойники.

По этой причине Мельников еще раз предупредил своих людей, что любая утечка информации о секретном расследовании будет стоить и ему, и им жизни. Однако посвящать их в детали — почему именно эта информация смертельно опасна — он, по своему обыкновению, не стал. По этой же причине он передумал проводить и негласную экспертизу обломков кирпича, хотя это могло помочь в расследовании. Установление завода, на котором был изготовлен силикатный кирпич, могло прояснить ситуацию с моментом подмены оружия, а могло — и нет. Однако сам факт такой экспертизы, если о нем станет известно предателям, мгновенно позволит им понять, что в их секреты посвящены другие люди.

«Хватит с меня и экспертизы того затвора, которым заклинило пулемет, — удрученно подумал Мельников. — Кто же мог знать, что это подлое предательство, а не случайный подрыв на фугасе? Хорошо, что хватило ума провести ту экспертизу в частном порядке. Будем надеяться, что про то никто не пронюхает. Но если даже и узнают, это еще не смертный приговор: один ржавый затвор серьезной угрозы для них не представляет. В худшем случае, просто насторожатся…»

Плохо обстояли дела и с двумя уничтоженными новенькими «Девятками». Тут уж шеф повесил на Мельникова всех собак: именно с подачи подполковника машины были приобретены для специальных оперативных разработок. Деталей этих разработок Маркин не знал. Он старался не обременять себя всякими деталями, ибо по его разумению для этого у него были заместители.

Но ведь совсем нетрудно сопоставить тип сожженных машин с теми, на которых разъезжают боевики Шувалова. Правда, в одном Мельникову все же повезло: «Мерседес» его шефа не пострадал — за час до диверсии Маркин благополучно покинул Управление. Если бы за компанию с «Девятками» сгорел новенький «Мерс» начальника, то неприятности по службе могли бы иметь еще более неприятный характер.

Но с другой стороны, успешная операция с переброской оружия смягчила для него последствия провала операции с междоусобной войной. В противном случае Маркин не ограничился бы только тем, что полчаса орал на подполковника. Да и то в основном из–за сгоревших машин. Впрочем — не только. По некоторым показателям работа Управления оценивалась как худшая в Крае. Во всяком случае, управления ФСБ в других городах из гранатометов пока не обстреливали, а значит, тамошние начальники держали ситуацию под лучшим контролем.

Что же касается успешного завершения кавказской операции, то шеф сквозь зубы поблагодарил подполковника и списал с него часть долга. Но чтобы списать весь долг, Мельникову нужно было провести таких крупных операций не две и не три…

Намеченный план действия с использованием агента Черного начал приобретать более конкретные черты. Однако неудачная попытка втянуть «Легион» в междоусобную войну с группировками Князя и Армена вынуждала Мельникова действовать исключительно осторожно.

Были у Мельникова и другие заботы. Тот же Ветвицкий со своим хитроумным планом… До этого, конечно, нужно додуматься! Голова у него соображает… Одно плохо: слишком сложен план и успех его будет зависеть от множества второстепенных причин. По своему личному опыту подполковник хорошо знал, что меньше всего неожиданных «сюрпризов» и проколов бывает при простых операциях. Чем проще план, тем легче его довести до конца — это общее правило. Но в данном случае простой план еще нужно придумать, а сколько не ломал себе голову профессиональный разведчик, ничего гениально простого придумать не смог.

В предстоящей операции ни сам Мельников, ни его люди практически ничем не рискуют. Выгорит это дельце — «заказчик» сохранит свой скромный теремок в три этажа, с мраморным бассейном и с участком земли чуть ли не в полгектара, кое–кто из людей Шувалова окажется за решеткой, а сам Мельников получит еще и остаток гонорара. Кроме того, это зачтется по службе, как успешно проведенная операция против организованной преступной группы. Не выгорит — тоже не смертельно: двадцать тысяч он уже получил, а этот план предложил не он, а Ветвицкий. Значит, он, Ветвицкий, несет и ответственность за риск предстоящей операции как главный придумщик. Дело же Мельникова — грамотно и умело провести сложную и необычную операцию.

Правда, этот скользкий тип много чего не договаривает… Но это уже его проблемы: не хочет говорить — не надо. Мельников на этом не настаивал, к тому же это ему было выгодно. Если операция сорвется и всплывут кое–какие детали, о которых «заказчик» был обязан уведомить «генподрядчика», но тем не менее умолчал об этом, то основная вина ляжет на Ветвицкого. Какие тогда претензии к исполнителю? В конце концов, те 300 или даже 400 тысяч долларов, которые они поставят на кон, принадлежат Ветвицкому.

Вообще, довольно странная игра: сам Мельников, как партнер и исполнитель, уже получил часть своего гонорара и фактически ничем не рискует при любом раскладе… Ну не пристрелят же его боевики Шувалова? В это он не верил. Если уж они и решатся на такой крайне опасный для них самих вариант, то сделают это более тонко и умно, без глупых декораций, многочисленных зевак и свидетелей. Зачем им такие опасные и рискованные авантюры?

Правда, они один раз уже шарахнули в него из гранатомета… Чем, надо сказать, не столько напугали его, сколько озадачили: это совершенно не было похоже на их почерк. Машины на стоянке Управления сожгли боевики Шувалова — здесь никаких сомнений у Мельникова не было. Способ исполнения, логика такого решения, да и сам почерк определенно указывали на «Легион». Но чтобы из гранатомета — по окну кабинета? Это совсем не похоже на обычно хорошо продуманные и спланированные акции Свиридова. Может быть, кто–то из его людей самостоятельно провел эту акцию устрашения? Или даже возмездия? В горячке или сдуру… Пока это оставалось темным и загадочным моментом.

Странная игра: Ветвицкий ставит на кон кучу денег, но фактически ничего не выигрывает. В лучшем случае он сохранит свой особняк, эти деньги и, наверное, надеется таким сложным путем выйти из игры. Что ж, пусть надеется: разубеждать его в обратном не входило в планы чекиста.

Откуда он возьмет столь крупную сумму наличной валюты, Мельников если не знал наверняка, то догадывался. Жена Ветвицкого проходила пару лет назад по очень громкому и скандальному делу, связанному с крахом «Гоп–Инвеста», типичной финансовой пирамиды. Дело тогда закрыли, «строители пирамиды» остались на свободе, ну, а деньги, как водится, исчезли…

Так что, в лучшем случае, Ветвицкий сохранит свой дом и деньги, взятые в долг либо свои собственные. А в худшем? В худшем случае он рискует потерять либо то, либо другое, а может быть, и все сразу. Разумеется, шанс потерять деньги, а уж тем более — особняк, практически равнялся нулю. Однако полностью исключить такой вариант было нельзя: от «Легиона» всего можно ожидать. Но только на этот раз Мельников приложит все усилия, чтобы опытные вымогатели попались в мышеловку. А уж кусочек сыра он им приготовил аппетитный — пальчики оближешь! Мечта, а не приманка: целый кейс наличной валюты.

Что же касается его самого, то Мельников не стал бы играть на собственные денежки с ушлыми «легионерами». Не было ему известно примеров, чтобы кому–то хотя бы раз удалось по–крупному обыграть Шувалова. А на чужие деньги почему ж не сыграть? Любопытно будет посмотреть, как шуваловские умники будут умыкать «кусочек сыра», а заодно уносить свои хитрые задницы из умело расставленной западни. Если они клюнут на приманку, то будут обречены на неудачу. Чтобы выскочить из такой мышеловки, им придется прыгнуть выше своей головы. Прыгать через чужие они давно научились…

Фактически, операция уже началась. После очередного назойливого напоминания о том, сколько дней ему осталось до погашения долга, Ветвицкий, с подачи Мельникова, заявил своему анонимному «доброжелателю» на другом конце провода, что у него есть другое предложение, которое, возможно, заинтересует их больше. Через два дня состоялась встреча с одним из вымогателей, и Ветвицкий изложил им свое контрпредложение. А именно: вместо того, чтобы передать имущественные права на свой новый дом, он предложил выплатить «неустойку» в размере полной стоимости дома, то есть 300.000 долларов. Наличными, естественно… Последовала долгая пауза — вот уже третий день от «Легиона» не было ни слуха, ни духа.

Мельников не рассчитывал, что они обязательно согласятся со всеми условиями встречного предложения и тем более — сразу. Но все же они надолго призадумались: видимо, у них возникли какие–то серьезные сомнения или подозрения. Правда, и отказа от них пока тоже не поступало. Значит, они еще прикидывают или просчитывают возможные варианты и еще не пришли к окончательному решению. Торопить их ни в коем случае нельзя: пусть думают, сколько хотят, теперь их черед делать ответный ход.

Похоже на игру в шахматы. Они с Ветвицким уже имели так называемые домашние заготовки. Их осторожные противники наверняка были заняты тем, что пытались разгадать эти опасные для них сюрпризы. В таких играх они не новички — на «детский мат» ни той, ни другой стороне рассчитывать не приходится. Игра обещает быть интересной и захватывающей.

Мельников перекинул поплавок удочки на другое место, сделал глоток из фляжки и подумал: «Они ведь могут и отказаться играть этот «шахматный гамбит», что лично для меня было бы нежелательно. Во–первых, они лишат меня реального шанса взять вымогателей с поличным. Во–вторых, я лишусь удовольствия от интересной игры… Ну, а в–третьих, придется вернуть «аванс» прохвосту Ветвицкому. А что делать? Уговор дороже денег. Очень кстати подвернулся он со своими проблемами… С деньгами у меня всегда напряг, да и двадцать тысяч на дороге не валяются….Пусть эти ушлые ребята думают сколько хотят — мне–то спешить некуда. Подожду, мне не привыкать. Если они все же заглотнут наживку, то им будет уготовлена роль рыбы на крючке. Не такой мелкой и глупой, как в этом озере, но все же рыбы, а не рыбака…»

Подполковник резко дернул леску правой удочки, и его удилище согнулось в дугу: на крючок попался здоровенный лещ! После азартной, захватывающей борьбы удалось подтащить его почти к самому берегу, но тут леска предательски лопнула, и лещ, взбаламутив мелководье, быстро ушел на глубину.

- Твою мать!.. — незатейливо прокомментировал рыбак свою неудачу. — Безмозглая тварь, а все же оставила меня с носом. Один хороший лещ за все утро, и тот сорвался, стервец. На второй раз можно не рассчитывать, теперь ушел на глубину…

Мельников привязал новый крючок, насадил крупного червя и закинул поплавок подальше в озеро. Потом приложился к заветной фляжке и сделал пару глотков.

«Вот как сейчас, — он вытер губы тыльной стороной ладони и вернулся к своим размышлениям, — не всегда рыбаку удается подцепить рыбу на крючок, иногда и срывается. Тут уж ничего не попишешь: человек предполагает, а бог располагает. Главное, чтобы «Легион» заглотнул наживку, а там посмотрим, повезет ли им так же, как тому дурному лещу. И леску я надежную приготовил, и крючок с аппетитной наживкой, и подсак для крупной рыбы… — все готово. Теперь «ловись рыбка большая и маленькая». Но лучше большая — так значительно интереснее».

- Ох, и наглец! — всё не мог успокоиться подполковник. — Сам с крючка сорвался и всю рыбу распугал. Так плюхнулся в воду, что волна, наверное, до другого берега дошла. Словно то не лещ был, а, по меньшей мере, крокодил…

Мельников перекинул поплавок на прежнее место в слабой надежде на повторный заход дурного «крокодила». Но его надежды не оправдались: поплавки окончательно «сдохли» и больше не подавали ни малейших признаков клева. Словно, рыбы в этом озере нет, и никогда не было.