Человек в воде

Глава пятая

Продолжим наше знакомство с оттенками психологического состояния, которое люди испытывают, находясь в воде. Что еще, кроме водоворотов и судорог, тревожит их в заплыве?

Благодаря письмам читателей становятся ясными многие причины страха и обстоятельства, при которых он возникает. Удается воссоздать черты психологического барьера, который, по-видимому, для одних оказался роковым, а других всегда удерживает лишь у берега или на мелководье. Вполне естественно, что причины и обстоятельства оказались различными, в зависимости от того, насколько хорошо человек держится на воде. Поэтому авторы писем отнесены к четырем главным группам: едва плавающие, плохо плавающие, «вдольбережники» и хорошо плавающие. Деление это условное. Отличаясь несколько от принятого в литературе о массовом плавании, оно учитывает не только умение, но и психологическое состояние, что, как стало очевидно, не менее, а порой и более важно.

Первая группа – едва плавающие – включает в себя тех, кто с трудом, чаще всего «по-собачьи», может проплыть 10-30 метров (и то лишь там, где есть дно под ногами) и должен вскоре встать, чтобы отдохнуть; такие пловцы даже повернуть назад не всегда могут – плавают лишь по прямой. Они устают не только оттого, что не умеют дышать и абсолютно не тренированы, но и от большого нервного напряжения.

В группу плохо плавающих можно отнести тех, кто способен проплыть без остановки до 100-200 метров, но это уже предел, эту дистанцию пловцы покрывают на исходе физических сил и лишь при хорошей погоде. Они, как правило, владеют только одним стилем («по-собачьи», вразмашку или а-ля брасс), не умея плавать на спине, а тем более отдыхать на плаву. Продержаться в воде такие пловцы могут около 10-15 минут.

Группа вдольбережников выделена по следующему признаку. Ее представители отличаются тем, что, плавая, в общем, довольно сносно, боятся заплывать далеко от берега. «Вдоль берега могу плавать сколько угодно, а вдаль отплыть не решаюсь: страшно», – почти всегда говорят они. Тренированность и опытность таких пловцов, конечно, не высока, ибо вдоль берега им обычно скоро плавать надоедает, к тому же их «сколько угодно» – преувеличение: это 20-40 минут, а ведь мастерство приходит лишь в длительных и дальних проплывах при любой погоде.

Четвертая группа объединяет в себе пловцов, которые владеют не одним стилем, зачастую умеют отдыхать в воде, способны проплыть большие расстояния, исчисляемые километрами, и могут часами находиться в заплыве.

Из-за общности многих черт, а также чтобы не задерживаться на деталях, я буду в тексте объединять едва и плохо плавающих в одну группу – плохо плавающих, оговаривая их разграничение, если в этом возникнет необходимость.

«Дна нет». Очень типична для плохо плавающих боязнь оказаться на глубоком месте. Они плавают лишь там, где мелко, где в любую минуту могут достать дно ногами и, встав, окажутся в воде по плечи. Воды по горло – это для них уже страшновато, уже неприятно, неожиданно. Они боятся в воде вертикального положения без опоры: если и принимают его, зависают стоймя на секунду, то подавай им тут же дно.

Устав в проплыве или встревожившись, плохо плавающие, а также искалеченные страхом, неуверенные в себе люди, приближаясь к берегу, начинают искать дно ногами и не всегда нащупывают его: «Дна нет!!!» С этой жуткой парализующей мыслью начинаются паника и утопание, если вовремя не поспевает помощь. Как показывают отчеты водолазов спасательной службы, основная масса утонувших извлечена из воды недалеко от берега, поэтому представление, будто плавающие тонут главным образом вдали, на глубине, – ошибочно. Что же происходит с этими людьми? Ведь они были совсем рядом с границей, где зачастую уже можно встать на дно, не погружаясь в воду с головой! И сил вполне хватило бы проплыть еще несколько метров: физические резервы в тот момент были далеко не исчерпаны.

Вот как описывают многие свое психологическое состояние в заплыве. Пишет 27-летняя женщина: «Раньше в Сибири мне приходилось купаться в довольно быстрых и бурных реках, и не было такого страха перед водой.

А теперь меня пугает спокойный Днепр, который в Гомельской области можно переплыть на лодке с одним веслом: будучи студенткой, я при купании попала в яму, чуть не утонула, с трудом выбралась. С тех пор попытки мои научиться плавать кончаются безуспешно: стоит обнаружить, что я не достаю ногами дна, как мною овладевает панический страх».

В других письмах читаем: «И когда нет дна под ногами, мое сердце сжимается от страха, координация движений нарушается, и я иду на дно…» «Боюсь, что, как только лягу на воду, попаду на более глубокое место и не смогу достать дна…»

Пишет спортсмен, имеющий 1 и 2-й разряды по разным физическим видам спорта: «Когда купаюсь, стараюсь ногами достать дно, хочу убедиться в том, что в случае надобности я могу встать на ноги. Боюсь плавать на глубоких местах. Как ни стремлюсь перебороть страх, мне это сделать не удается».

Итак, если пловец психологически не готов к тому, что дна может не оказаться под ногами, что в поисках его можно погрузиться в воду с головой, если человек не умеет, не любит или боится опускать лицо и голову в воду, то наступает испуг: даже секундное погружение ему кажется катастрофой. Парадокс такого критического момента заключается в том, что зачастую, если вытянувшись встать «на цыпочки», то дно уже можно достать ногами. Но плывущие обычно ищут желанную опору полусогнутой ногой, к тому же находясь не в вертикальном положении, а «полулежа», на плаву (рис. 11). Бывает, что человек барахтается, захлебывается, теряет сознание и тонет на мелком месте, где глубина-то, если встать, по горло.

Хотя боязнь опустить голову в воду характерна в первую очередь для плохо плавающих, однако встретить ее можно и у хороших пловцов (хороших – это по нашей классификации. С точки же зрения спортивного плавания, не опускающий голову и не выдыхающий в воду – плавает неправильно, плохо).

Пишет взрослая, хорошо плавающая и далеко заплывающая в море женщина: «Боюсь, страшно боюсь опускать голову в воду. Голова над водой – и сам черт не страшен; под воду – силой не затащишь…»

Рис. 11. Вот так (левая фигура) полусогнутой ногой слабо плавающий человек ищет спасительное дно на мелком месте и… не находит. А встань он спокойно, распрямившись, и обретет опору.

Вот почему обучение плаванию должно начинаться с опускания лица в воду, Открывания глаз в воде, с выдохов в воду, промеров глубины «солдатиком» – эти упражнения надо поставить первыми и обязательными. Кроме того, начинающий пловец должен научиться мысленно успокаивать, убеждать себя: «Не достану дна – ничего страшного, не беда. Сил хватит, проплыву еще немного или сначала отдохну на спине и сделаю последние гребки к берегу».

Уже в младших классах надо рассказывать и показывать детям, как вести себя в таком случае – учить самоспасанию. Нет сомнения в том, что многие из них, оказавшись в трудной ситуации, вспомнят этот урок: оставшиеся до берега метры можно преодолеть; если, погружаясь с головой, отталкиваться ногами от дна и делать несколько гребков вперед. Так в годы войны приходилось нашим бойцам иногда форсировать небольшой водный рубеж, если плыть с грузом было невозможно.

Дети очень восприимчивы ко всему, что связано с героикой военных лет. Если рассказать им, что так было, так поступали их отцы и деды в годы Великой Отечественной войны, ребята запомнят этот способ и применят его, когда придется туго.

Боязнь глубины. У многих пловцов в сознании прочно сидит страх перед глубиной, как будто не безразлично, где плыть – над толщей воды в 5 или 40 метров. Вот как они сами описывают это состояние: «Лежала на спине в море, наслаждалась купанием. Глянула в глубину на свои ноги в воде, и меня охватил ужас перед бездной, лежащей подо мной…»

«Туда мы добрались спокойно, а когда поплыли назад, то на середине реки я подумала: а сколько метров воды подо мной? И после этого я сразу же потеряла способность двигаться, отнялись руки и ноги. Правда, я успела крикнуть: «Римочка! Мне плохо!» И уцепилась за шею подруги. Стали вместе тонуть. Нас спасли товарищи».

Один, хорошо плавающий человек, умеющий отдыхать в воде, совершающий далекие заплывы, признался: «Страх перед темной толщей воды остался…»

Пишет 18-летняя девушка: «Сил у меня было достаточно, но вдруг я представила себе, что здесь очень глубоко, и испугалась. Сразу перехватило дыхание, пыталась встать на дно – и безуспешно, барахталась, плыть не могла. Вначале было страшно умирать, а потом я смирилась со своей участью. Уже с синими ногтями меня вытащил из воды парень…»

«Заплыл я в море далеко и оглянулся, потом с открытыми глазами опустил голову в воду и глянул под собой. Зеленая, а дальше темная страшная глубина потянула меня к себе, как щупальцами. Страх, одиночество, бессилие охватили меня. Я чувствовал, что не доплыву до берега, что это мое последнее купание, что мне суждено здесь остаться, в этой страшной глубине…»

Преодолеть страх перед глубиной, приучиться спокойно воспринимать толщу воды под и над собой помогают тренировки, во время которых надо погружать голову в воду и, если она прозрачная, рассматривать дно, водоросли, обитателей дна и глубинных слоев, надо нырять с маской и ластами.

Полезно научиться внушать себе уверенность, ободряюще разговаривать с собой. Деморализующей мысли «А сколько метров глубины подо мной?» надо противопоставить свое убеждение: «А мне безразлична глубина. Нет дна? А я не боюсь. Я сильнее воды и этого глупого унизительного страха. Что, собственно, мне угрожает?» Позднее, когда придет бесстрашие на воде, необходимость в этом успокоении отпадает. Однако умение владеть собой, приводить себя в нужное психологическое состояние всегда пригодится человеку.

Прикосновения в воде. Неожиданное прикосновение к чему-либо в заплыве у большинства людей, мягко выражаясь, не вызывает удовольствия. И причину этого надо искать в том, что даже у хороших пловцов где-то внутри сохраняется психогенная напряженность. Что же говорить тогда о всех остальных…

«Когда нога касается чего-то под водой, внутренне вся содрогаешься от страха. Может быть, в этом виноваты разные рассказы об утопленниках…»

«Могу утонуть от одного прикосновения тины или скользких растений на дне…»

На небольших реках участки русла бывают покрыты водными растениями (в обиходе их называют водорослями, оставим и мы с оговоркой это название). И хотя для купания люди предпочитают места, где этих водорослей нет, чрезвычайные обстоятельства могут вынудить человека плыть через подводные заросли. Поскольку речь пойдет о пресноводной, а не морской растительности, с которой встречаются аквалангисты, будем различать два вида растений. Один – это лентовидные растения типа осоки, встречающиеся в реках с выраженным течением. Другой вид – например, водяные лилии – водится в зарастающих водоемах, в стоячих и медленно текущих водах – в прудах, озерах, в речных протоках. Крупные сердцевидные листья лилий местами сплошь покрывают зеркало воды, а шнуры-стебли идут от самого дна, образуя в верхнем слое воды густые заросли. Эти сплетения стесняют любые движения пловца, ногам же, как ни странно, растения мешают меньше.

Первейшим условием остается – никакой паники! Не поддавайтесь первому впечатлению, будто растения могут вас утопить. Даже если глубина здесь больше человеческого роста и на дно не встанешь, «архимедова» сила все равно поддержит пловца. Значит, и опутанный стеблями по рукам и ногам человек может сколь угодно долго держаться на плаву, если его голова опущена в воду и поднимает он ее только на мгновение для вдоха.

Плыть в таких зарослях приходится с частыми остановками, необходимыми, чтобы освобождаться от объятий травы: какой бы стиль вы ни применили, продвинувшись на два-три метра, вы почувствуете, что все усилия тратятся почти впустую: хотя стебли лилий поодиночке легко обрываются, в массе они все же препятствуют движениям. Освободиться от них не очень сложно. Делается это так. Вдохнув и расслабившись, опустите голову в воду и, зависнув поплавком, снимите попеременно с обеих рук нанизавшиеся растения. Затем, если потребуется, так же освободите ноги (рис. 12). Намеренно проплывая в зарослях лилий по 200-300 метров, я не обнаруживал потом на теле ни порезов, ни раздражения кожи.

Рис. 12. В такой позе удобно снять с ноги пучки водорослей, если они мешают плыть.

Оказаться среди лентовидной травы еще безопаснее, такой участок реки порой можно шутя преодолеть пешком: если водоросли не только просматриваются сквозь толщу воды, но и достигают поверхности, значит, тут неглубоко. Не бойтесь сделать промер глубины: соединив и выпрямив ноги, «солдатиком» опуститесь на дно и оттолкнитесь от него ногами. Водоросли не опутают вас, ведь вы только проткнете их, а не будете взбивать ногами. Чаще всего тут же обнаружится дно, и воды окажется по грудь или плечи. Правда, при вынужденном проплыве сквозь гущу осоковидной травы могут случиться небольшие порезы кожи, поэтому такие заросли целесообразно проплывать «торпедой»: руки прижаты вдоль туловища, ноги работают как в кроле, лицо опущено в воду и поднимается только для короткого вдоха. Главное, помните: опасность водорослей молвой преувеличена, поэтому, встретившись с ними, постарайтесь не допускать никакой нервозности.

Вырабатывая у себя непотопляемость, не упускайте случая испробовать ощущения плавания в реке с травяными зарослями, чтобы знать, как следует преодолевать такие участки. Для тренировок выберите заведомо неглубокое место и поплавайте вдоль и поперек. Вы обнаружите, насколько сразу стали опытнее.

На море, озере или водохранилище разыгравшийся шторм может срывать со дна водоросли и выбрасывать их на берег. В заплыве после шторма встречаются дрейфующие среди волн охапки таких растений, например, у побережья мелководного Азовского моря. Предвидя такие встречи, реакцию испуга можно ослабить, свести к минимуму.

«Плыла в море, задела в воде за что-то мохнатое. В голове мелькнула мысль, что это какое-то морское животное. Очень испугалась, обе ноги схватила судорога. Стала хлебать воду, утонула. Меня спасли два парня, откачали. То страшное и мохнатое оказалось большим камнем, покрытым, как мхом, мелкими водорослями. Вершина камня была едва скрыта водой…»

Хотя встречи с утопленниками в заплыве крайне редки, непонятный ужас и панику нагоняют они на плывущего, а ведь нет никакой разницы, где встретиться с мертвым: и на суше, и в воде он одинаково безобиден, лишь бы пловец умел гасить свои эмоции. Не кидаетесь же вы на берегу прочь сломя голову, когда видите умершего, и на многие похороны ходите добровольно. Так что же, при встрече с утопленником в воде сказывается неожиданность? В значительной мере, да. Что еще? По-видимому, отсутствие уверенности, подверженность суеверию: «Вдруг и я тоже!..»

«Купались на Лене, в Сангарах. Недалеко от берега проплывала коряга. Приятель поплыл, ухватился за корягу, а это был утопленник. Приятель заорал и стал тонуть. На берег его буксировали мы вдвоем: уж очень он был напуган. Не знаю, успел бы он сам справиться или нет…»

«На другом берегу реки народ столпился. Я переплыла туда. На песке лежал утонувший парень. Меня взял такой страх, что обратно я не смогла плыть. Зайду в воду по пояс, и кажется, что меня хватают за ноги. Пришлось просить, чтоб перевезли назад на лодке. С тех пор держится какая-то боязнь. Почти разучилась плавать…»

«В море кто-то тонул, и мимо меня промчалась спасательная лодка. В это время моих ног что-то коснулось (видимо, это была медуза). В тот момент я подумала, что это утопленник. Страх: руки, ноги ослабли, стала тонуть. А ведь плавала я хорошо, умела долго отдыхать на спине. Лишь мысль о дочери, оставшейся на пляже, придала мне тогда силы…»

Работники милиции, персонал больниц, моргов, кладбищ, солдаты и санитары на фронте – все, кому приходится часто сталкиваться со смертью, не бывают так потрясены видом умершего человека, как люди, видящие это изредка. Поэтому встреча с мертвым, да еще в воде, становится для них сверхсильным раздражителем – если нет психической устойчивости, развивается стресс. Устойчивость же обеспечивается целенаправленной тренировкой и специальным психологическим «просвещением». Надо заранее свыкнуться с мыслью, что в заплыве возможны и неприятные встречи, и, понимая вред испуга в воде, не позволять эмоциям возобладать над разумом.

Будьте готовы ко всему: и в рыбацкие сети можно угодить рукой, и медуз доведется касаться, и водоросли могут мешать плыть, и, хоть это и мало вероятно, утопленника можно встретить.

Есть у пожарных такой термин: «локализовать очаг пожара.» Это значит ограничить его, взять в тиски, перекрыть пути для распространения, коль сразу ликвидировать невозможно. Принцип локализации очага применим и к страху на воде. Неожиданность вполне может породить испуг. Но важно то, что будет чувствовать человек после испуга и как поведет себя: будет ли логично действовать вопреки страху или поддастся ему и станет безвольным или бессмысленно активным, впав в панику.

Вспоминается, как характеризовал после полета в космос Герман Титов своего дублера Андриана Николаева, тогда еще не известного нам. Восхищаясь его выдержкой и самообладанием, Титов рассказывал, что ответы космонавта-3 на экзаменах и тренировочных занятиях, где строгая комиссия «создавала» теоретически самые сложные аварийные ситуации, начинались с обязательного и самого мудрого в этих случаях тезиса: «Прежде всего – спокойствие».

На случай испуга надо выработать у себя тормозную реакцию: «Спокойно, сейчас разберемся, что бы это могло быть…»

Есть надежда, что эта книга поможет читателю переосмыслить свое отношение к мнимым опасностям воды, а это, в свою очередь, изменит реакцию на стимулы угрозы. Впрочем, вот образец здоровой «железной логики», обнаруженный в одном из писем: «И чего бояться глубины? На глубине плавать приятней: чище вода, меньше народу, острее чувство удовлетворения».

О «шутниках» и «шутках». «В молодости я была разносторонней спортсменкой, но плавать, правда, не умела. Однажды, когда мы катались на лодке, мои товарищи в шутку выбросили меня в воду. Дикий страх, испытанный в тот день, навсегда засел во мне, так и не дав научиться плавать в течение всей жизни…»

«Есть у некоторых дурацкая привычка – «курнать» других, более слабых или не умеющих плавать, то есть топить их силой, несмотря на отчаянные крики и сопротивления этих несчастных…»

А вот два письма, показывающие, какую цену платят иногда подопечные за необдуманные поступки даже своих тренеров. Одно из них получено из Польши от Яна С-кого.

«Когда я был в пятом классе начальной школы, нас стали учить плавать. Сперва мы плавали с доской в руках в воде на глубине полутора метров, а после 4-5 занятий инструктор поручил нам прыгнуть с тумбы в воду на глубину 3-4 метров. Прыгать надо было не ногами вниз, а только головой с вытянутыми вперед руками. Я стоял на тумбе и никак не мог решиться. В это время сзади ко мне подошел инструктор и, ничего не говоря, внезапно столкнул меня в воду. Падая, я разрезал ногу о какой-то выступ в бассейне. Мне помогли выбраться из воды и отвели к врачу. Я теперь студент, мне 19 лет, но с того времени я ни разу не мог прыгнуть в воду. Плавать я умею, но мне надо медленно войти в воду. Много раз я пробовал заставить себя прыгнуть, но непреодолимый страх парализовал мои ноги, и я никак не решался это сделать. Не знаю, что будет, если я буду вынужден прыгнуть в воду, а ведь все может случиться…»

«Страх во мне поселился после такого случая. Я тренировалась в бассейне, хорошо плавала. Показывая, как надо нырять, тренер неожиданно толкнул меня со стартовой тумбы. Я едва выбралась, оделась и ушла, чтобы больше никогда не приходить в бассейн…»

Конечно, таких случаев не должно быть, и надо, чтобы «шутники» осознали вред своих «шуток», которые у впечатлительных людей могут лишь укрепить страх перед водой и надолго отбить охоту заходить в воду. Испуг может оказаться даже сильнее желания научиться плавать, и многие так и остаются «сухопутными» существами, болезненно переживая свою мнимую неполноценность, либо оказываются надолго искалеченными боязнью воды.

Правда, правила игры в ватерполо разрешают останавливать игрока противной команды и «топить» его за долгую задержку мяча без броска в пас, но в спортивном состязании участвуют тренированные пловцы, для которых насильственное погружение не приносит вреда. Когда же кто-то копирует эти приемы вне спортивной игры, применяя их к неподготовленным, слабо плавающим людям, то это надо расценивать не иначе, как жестокость или хулиганство.

Абсолютно порочным и вредным является довольно распространенное мнение, будто человек скорее научится плавать, если сразу будет брошен на глубину. «Хочешь жить – выплывешь», – эта ошибочная мысль в незначительных вариациях муссируется журналистами и писателями, встречается в газетных статьях и книгах, звучит с «голубого» и «белого» экранов. К сожалению, особенно нетерпеливые люди, порывающиеся выступить в роли самозванных учителей плавания, проповедуют и применяют этот метод на практике. Мне довелось быть свидетелем сцены, когда в бассейне молодой отец, рассердившись на шестилетнего сына, который не решался опуститься в воду, взял его за руки и с силой бросил в бассейн. Мальчонка по инерции ушел в глубину и долго не мог выбраться на поверхность, изрядно нахлебавшись. Отцу пришлось нырять туда же, чтобы вытащить сына на сушу. Потом малыш долго сидел на скамейке, вздрагивая и всхлипывая. Чего же добился отец этим насилием? К воде он сына не приучил, а лишь посеял страх и неприязнь, оказав ему тем самым «медвежью услугу».

Так что давайте навсегда забудем эту поговорку. Принцип – ставить человека в трудные условия, чтобы закалить или проверить способности, – пригоден и полезен для многих случаев жизни, но он совершенно не уместен в приложении к плаванию, где необходимо последовательное и постепенное усложнение условий и заданий, чуткое и терпеливое отношение к обучающимся.

«Хлебнет воды». «Плаваю я средне. Однажды заплыла далеко, хотела перевернуться на спину и немного хватила воды. Сразу испугалась, все тело ослабло, чувствую, что меня тянет вниз. Стала барахтаться. Меня успели вовремя вытащить. После этого случая я ни разу не плавала на спине. Кажется, стоит перевернуться, как я утону. Смешно самой, но отважиться не могу…»

Надо сказать, что даже у опытных пловцов вода при вдохе может попадать в рот, особенно в ветреную погоду, но они выплевывают ее при выдохе. Хлебанье же у плохо плавающих – явление частое. Объясняется это тем, что у плохо плавающих еще не сформировался автоматизм координации между дыханием и актом глотания.

Сама по себе проглоченная вода безвредна, но у пловца, находящегося почти в лежачем положении, заполненный водой желудок подпирает диафрагму и несколько стесняет дыхание. Горько-соленая морская вода при глотании может у некоторых людей (опять-таки плохо плавающих) спровоцировать рвоту. Рвотный рефлекс в таких случаях надо заглушать, ибо рвота изматывает человека и осложняет его положение. Подавлять рефлекс помогает самовнушение, при котором следует не обострять вкусовые ощущения, не содрогаться от отвращения: «Фу, какая гадость!», а, наоборот, притуплять их: «А морская-то вода на вкус ничего, немного солоновата, но совсем не противно».

Трудный момент, особенно для начинающих и неопытных пловцов возникает, когда вода попадает в гортань и трахею. Тут сразу развивается приступ натужного, изматывающего кашля, заканчивающегося иногда рвотой. Для уже ослабленного страхом человека рвота опасна, если в эти секунды не принять мер предосторожности. Как же вести себя в подобных ситуациях? Если человек хлебнул воды и закашлялся, надо, не пугаясь, скорее отвернуться от волны, лечь на спину и, держа под водой вдоль тела расслабленные руки (чтобы не закрепощать плечевой пояс), слегка перебирая ногами, держаться у поверхности, откашливаться, успокаивать дыхание. Лежа легче удалять попавшую в дыхательные пути воду. Кроме того, в этой позе почти не требуется усилий для удержания себя на плаву, в то время как в вертикальной позе отдыха торчащую над водой голову надо «уравновешивать» толчковыми движениями, на что уходят столь дефицитные в подобной ситуации силы.

Но в какой бы позе пловец ни находился, во время кашля надо оставлять глаза открытыми, иначе можно не увидеть надвигающуюся волну: в момент очередного судорожного вдоха она может плеснуть в лицо и вызвать новый приступ кашля или рвоты. Так не долго и захлебнуться, если закрывать глаза, лишь только вода зальет лицо. Вот почему важно приучаться плавать всегда с открытыми глазами.

Начинающим пловцам нельзя забывать и о правильном дыхании (выдох в воду). Нужно сделать его для себя обязательным и машинальным, тогда значительно быстрее появится глотательный автоматизм, предохраняющий от вдыхания воды.

Необъяснимый страх: все в воде таинственно. Опасение за свое здоровье. «Прошлым летом купался в Севастополе. Стыдно признаться: боялся доплыть до буйков. Как говорится: чем дальше, тем страшнее. Чего именно я боюсь, сказать трудно. Практически здоров, воду люблю…»

«Боялся опустить ноги, потому что казалось, что кто-то схватит и утащит в глубину. Мысли путались и бегали…»

«Я научилась прекрасно плавать, ныряю, прыгаю в воду с восьмиметровой вышки. В море заплываю далеко, но все время со страхом чего-то жду…»

Пишет врач-невропатолог. Раньше он тонул несколько раз. Сейчас неплохо плавает, умеет отдыхать в воде на спине. По психологическим характеристикам он может быть отнесен к вдольбережникам. Судите сами: «В бассейне или вдоль берега реки, озера, моря я проплываю 3-4 километра без отдыха. Но плыть от берега дальше 100-150 метров не могу: появляется чувство сильного страха, давящая тяжесть за грудиной, сжатие в области сердца, начинаю делать судорожные гребки, голова высоко поднимается, дыхание становится частым, неглубоким…»

Перемежая текст короткими цитатами из писем, а не приводя их полностью, я тем самым знакомлю читателя по возможности с большим числом людских признаний. И все же вкрапления из целых писем местами необходимы, так как позволяют проследить всю картину эмоционального стресса – от его зарождения до финала. Они особенно ценны тем, что показывают развитие стресса у хорошо плавающих. После этого читателю уже нетрудно представить, сколько же страхов укореняется в сознании менее подготовленных пловцов.

Письмо, приводимое дальше, принадлежит бывшему фронтовику и примечательно тем, что написано человеком, который вырос на море, с детства хорошо плавал, умел часами лежать неподвижно в воде!

«Я родился и вырос в Ялте. Научился плавать лет с пяти. В юности все свободное время проводил на море. Плавали мы обычно целой компанией и, как правило, очень далеко, 1,5-2 километра от берега. Потом я стал плавать один. Моря не боялся и не знал, что такое страх. Я слышал о судорогах, но сам никогда их не испытывал, хотя очень часто здорово замерзал в воде, особенно поздней осенью. На всякий случай я плавал всегда с ножом, чтобы сильно уколоть себя, если случится судорога. Так нас учили рыбаки еще в юности.

И вот однажды, году в 1935 или 36-м я так же, как всегда будучи в отпуске, поплыл один. Погода была так себе, волна балла 2 или 3, несильный ровный ветер. И вдруг мне стало страшно. Чего я испугался? Не пойму сам. Я был в километре от берега. Сначала мне даже было смешно, что я вдруг ни с чего испугался. Но чувство страха не проходило. Я лег на спину, а я умею часами без движения лежать на воде, и начал себя уговаривать, что это же глупо. И вдруг на меня напала паника. Именно паническое чувство. Это даже не страх, а какое-то отвратительное животное чувство, не поддающееся описанию. Я потом пытался подробно восстановить все в памяти, как это получилось, но описать это чувство паники – вряд ли сумею. Какое-то безотчетное, не подчиняющееся воле чувство ужаса. Именно паника, пожалуй, точнее не скажешь.

Я начал быстро плыть к берегу, но тело перестало мне повиноваться. Руки и ноги дрожат, слабость, сердце замирает. Вдохнуть всей грудью не могу. И я начал тонуть. Глупо, но это именно так. Я разозлился на себя. Чувство злости меня и спасло. «Ну и тони, идиот такой, – говорил я себе. – Раз ты такой дурак, что не можешь победить это отвратительное чувство, тони! Грош тебе цена». Я опять лег на спину, нахлебавшись воды. Постепенно успокоился и поплыл к берегу. Больше один я так далеко не плавал: воспоминание о том отвратительном состоянии сохранилось.

Я в своей жизни испытывал не раз чувство страха, но это совсем не то. Инвалид Отечественной войны, я был на фронте, полз под обстрелом по полю с перебитой ногой. Это тоже страшно, но никакой паники тогда не было. Мысли были четкими и ясными. А тогда в море – мыслей никаких не было вовсе. Безотчетный ужас и больше ничего. Что это такое и отчего – понять не могу…»

«Тянет на дно». В моменты паники почти все отмечают, что их потянуло вниз.

«Я боролась с водой, хотя она и хотела меня затащить к себе в объятия и навек сомкнуться… Перестала ходить купаться. Лето потеряло для меня свое очарование…»

«Неудержимая сила влекла меня обратно на дно…»

«Меня тут же, как магнитом, потянуло вглубь…»

После знакомства с физикой плавания отчетливо видны ошибки терпящего бедствие. Неуверенность в себе порождает психогенную напряженность, что ведет к быстрой потере сил, хотя до рокового момента усталости не было совсем и можно было бы плыть еще довольно долго. Тут у плывущего возникает ощущение, что тянет вниз. Сопротивляясь этому, он пытается поднять голову еще выше и тем самым вынуждает себя на усиленную дополнительную работу: голову приходится уравновешивать гребками. При этом пловцу все равно кажется, что его тянет вниз. А ведь тянет, а точнее – давит сверху по закону Архимеда только то, что выступает из воды. Замедлил он движения с торчащей над водой головой – и потянуло. Опустил голову в воду, сделав вдох, и тянущие силы исчезли.

Такая уж здесь закономерность: чем больше человек старается вылезти из воды, чем больше он возвышается над нею, тем больше сил приходится тратить, чтобы удерживаться на поверхности. Поэтому в трудные моменты надо стремиться, наоборот, максимально погружаться в воду, оставляя над водой для вдоха только рот. Иногда приходится погружать и лицо, поднимая или поворачивая его в сторону на секунду лишь для вдоха, делая выдох, конечно, в воду.

«Берег далеко». «Когда я начинал плыть от берега вдаль, меня всегда охватывало какое-то чувство радости, легкости, простора, хотелось плыть и плыть. Но как только я поворачивал к берегу, настроение сразу менялось, плыть становилось труднее, руки тяжелели. Обычно появлялась тревога – доплыву ли? Начинал напряженно следить, как скоро сокращается расстояние до берега…»

«Я уверен, что могу плыть часами, но эта уверенность сразу же пропадает, как только я отплыву от берега и оглянусь на него. Расстояние до берега при этом значения не имеет: это может быть и 100 и 200 метров. Приходится себя уговаривать, успокаивать…»

«Глянул с середины реки на берег меня охватил ужас. Речная вода показалась сразу вязкой массой, которая поглотит меня, поблекли краски, небо и зелень на берегу стали серыми. Очень захотелось звать на помощь. Все же сумел себя взять в руки, потому что понял: меня не успеют спасти…»

Обозревая водную гладь с берега или от кромки воды с высоты своего роста, человек не всегда реально оценивает расстояние, которое намеревается проплыть, и поэтому чувствует себя уверенно. Иное дело, когда, проплыв половину пути (только туда), он оглядывается назад, берег кажется далеким (причем, «далеко» – понятие индивидуальное и различное для каждого случая), пловец во власти водной стихии, до берега еще предстоит добраться, а силы (так начинает ему казаться в тот момент) поистрачены, уже сказывается усталость, и… он пугается: разве тут услышат, если звать на помощь?

Плохо плавающие, отплывшие от берега на расстояние 50-100 метров, не сталкиваются со зрительными иллюзиями.

Рис. 13. Схема, показывающая эффект кривизны земного шара при взгляде с водной поверхности: удаленный от глаза объект кажется меньшим, чем он есть на самом деле.

А вот совершающие далекий заплыв должны учитывать, что взгляд на берег издали с уровня водной поверхности оставляет обманчивое впечатление: берег кажется более узкой полосой и более удаленным, чем на самом деле. В этом проявляется оптический эффект кривизны водной поверхности земного шара, которая становится заметной, если отплыть на 2-3 километра от берега и смотреть почти с уровня воды (рис. 13).

Для людей, письма которых цитированы выше, оказалось неожиданным это явление, повергшее их в панику: «Берег далеко!» Но если бы они знали раньше, что такой испуг возможен, что не следует поддаваться этой эмоции, что ее надо сразу погасить, то стрессовое состояние не развивалось бы.

«Вдруг не доплыву… вдруг утону». «Плавал я отлично, бывало, по 5-6 часов в большом озере находился в воде. Потом на одной реке шириной около километра я поплыл один. Где-то на середине появилась мысль: «Вдруг не доплыву». Сердце сжалось, движения рук и ног участились, чем чаще старался грести, тем непослушнее становилось тело. Заставил себя перевернуться на спину, отдохнуть, и на спине доплыл до берега. И странная вещь: чем ближе я подплывал к берегу, тем меньше становилась усталость».

«Когда подругу спасли и откачали, то на вопрос, почему утонула, плавать-то умела, она сказала: «Испугалась, что не доплыву». А речка-то была маленькая…»

Следующее письмо принадлежит человеку, имевшему первый разряд по плаванию. «Начал плавать я рано. В 16 лет впервые выступал в школьных соревнованиях и неожиданно для себя и окружающих показал результат 2-го разряда; в 18 лет выполнил 1-й разряд. Правда, потом увлекся спортивной гимнастикой и забросил регулярные тренировки, но любовь к плаванию у меня сохранилась. Сейчас мне 35 лет, еще в прошлом году я почти ежедневно в летний период проплывал по 800-1500 метров, а в ластах до 2,5 километра в Каховском море. Никогда никакого страха я не испытывал, хотя в детстве мне приходилось тонуть не раз.

В этом году, впервые в жизни, я испытал дикий страх. Тут, очевидно, важны будут даже мелкие детали. По роду работы мне часто приходилось бывать в городе Марганце. Все свободное время я проводил в воде и на берегу. Плавал я или с товарищами, боявшимися далеко заплывать в одиночку (я тогда еще не понимал этого), а чаще сам, маршрут обычно был один и тот же. В этом году открыл сезон 12 мая, почти не плавал – вода показалась холодной. 14 мая я после работы приехал с друзьями на косу. Они остались барахтаться у берега, а я поплыл по обычному маршруту: параллельно дамбе, а потом в открытое море. Плыл в хорошем темпе, вольным стилем, проплыл метров 400, но когда повернул обратно… Берег показался далеким, вода вокруг чужой и какой-то враждебной, легкая встречная волна сразу сбила дыхание (чтобы оглядеться, я некоторое время плыл брассом). И тут меня охватил страх. Тело стало сразу беспомощным, и каким одиноким почувствовал я себя! А ведь, если повернуть влево, то до дамбы каких-нибудь 200 метров! Я знал, что надо повернуться на спину и расслабиться, но спокойно лежать не мог. Шумно дыша и всхлипывая, я стал каким-то диким стилем – ноги кролем, руки брассом, на спине двигаться к берегу.

Правда, это длилось недолго, через минуту я успокоился, перевернулся на грудь и уверенно поплыл к берегу. Но такого страшного состояния со мной никогда прежде не было. Когда я выбрался на берег, друзья ничего не заметили, так что мне стало даже смешно».

Если я цитирую преимущественно письма о страхе, целиком захватывающем человека в заплыве, а не о преодолении этого чувства, то потому, что таких, победных, писем мало. Кроме того, гораздо важнее проанализировать истоки, причинность страха, обстоятельства, при которых он возникает. Тогда легче будет найти и меры борьбы с ним, а главное – выработать систему надежной профилактики страха. А пока – вот еще несколько писем от победителей: каждый преодолевал страх, как мог.

«Почему-то (и отчего она могла прийти?) в голове мелькнула мысль: хватит ли оставшихся сил доплыть до берега? И как только это подумал, мгновенно ослаб. Нормальная работа сердца нарушилась. Чувствовал до того неприятную жуть и невыносимое состояние, что хотелось кричать, звать на помощь. В последний момент пересилил себя, устыдился. Но отказывались работать ноги и руки. И тут я заставил себя поверить, что сил хватит. Успокоился. Вернулась уверенность, а вместе с ней и нормальное состояние…».

«Случилось это летом 1961 года на реке Цне близ Тамбова, когда я проходил службу в Советской Армии. К этому времени я имел двухлетний стаж работы матросом на спасательной станции Воронежа и на личном счету 21 спасенного на реке. (Понятное дело, пишу это не в похвалу, подчеркиваю лишь то, что уж плавать-то я умею и на здоровье никогда не жалуюсь).

Так вот, купался я в Цне и решил переплыть на другой берег. Ширина здесь небольшая, метров 100. Мысли о том, что доплыву ли, конечно, никакой не было, это было само собой разумеющимся. Переплыл, походил по берегу несколько минут, поплыл обратно. И вот, когда я был на середине реки, внезапная мысль пронзила меня: «Сейчас я утону!» Поверьте, это было неожиданно и очень страшно, подобного со мной никогда, конечно, не случалось. Сердце бешено заколотилось, я замолотил руками и ногами по воде, а мысль неотступно сверлила: «Все, все кончено!» Совершенно ясно я вдруг представил, как находят мой труп, как мать получает извещение о гибели, короче, в голове все перемешалось. Повторяю, никаких болей, ни судорог, ничего подобного я не испытывал, но понимал, что нахожусь на краю гибели.

Наряду со всем этим, меня угнетала мысль о том, какая это нелепость: спасатель, физически развитый парень и вдруг – тону! Безудержно хотелось кричать о помощи, и сдержать крик стоило неимоверных усилий. Чувствовал, что если хоть на секунду открою рот и вода попадет в него, то… конец.

Я понимал, что спасение мое зависит от того, насколько мне удастся овладеть собой и отвлечься от таких мыслей. Я решил сократить расстояние с помощью стремительного рывка, как на дистанции. Увы! Мне казалось, что я нисколько не приближаюсь к берегу. Затем я решил нырнуть в расчете на то, что вода попадет мне в уши; в нос, и это физическое воздействие отвлечет меня. Так я проделал раза три. После чего стал плыть только под водой. Когда до берега осталось метров 15, весь «груз» тревоги так же мгновенно покинул меня, как и появился. После этого я плавал еще минут 10 вдоль берега, успокаивая себя.

Конечно, я пересказал только то, что мог, но ужас, охвативший меня и едва не парализовавший, передать не в состоянии. Признаюсь, с тех пор я слишком осторожен на воде, попросту боюсь, хотя при страховке совершаю длительные заплывы в одежде и обуви (ради спортивного интереса, как принято говорить)».

«Купался я как-то в Подмосковье. В воде мелькнуло что-то длинное, гадкое, скользкое, проплыло, задев ноги, – то ли рыба, то ли какое-то еще плавающее существо. Сразу пропала вся ритмичность движений, появился страх, тело отяжелело и пошло вниз. Дна ногами не мог найти, видимо, было очень глубоко. Продвигался вперед кое-как, делая бессвязные хаотические движения руками и ногами. То вдруг вынырну на поверхность, то почему-то опять вниз тянет. Так продолжалось до тех пор, пока я каким-то внутренним голосом не сказал себе: «Да что я на самом-то деле?» Это было решающим моментом, сразу наладилась ритмичность движений, все пошло хорошо, доплыл нормально…»

Это действительно так: достаточно сказать себе что-то встряхивающее, ободряющее, мобилизующее, как мгновенно происходит перестройка организма, включаются механизмы готовности к логичным и уверенным действиям, исчезает усталость, приходит спокойствие. Это сработали, по выражению академика Анохина, «функциональные системы», обладающие свойством «опережающего отражения действительности».

Какая-то скрытая борьба всегда происходит в человеке, оказавшемся в критической ситуации. И будет больше пользы, если, преодолевая себя, он сознательно откажется от всяких компромиссов. Вот читаю в письме: «Плыл, нарочно не смотрел назад и по сторонам, так как знал, что это может мне повредить…». А ведь надо наоборот: и по сторонам смотреть и назад оглядываться; все, что только может вызвать у человека страх, должно им проверяться, опробываться, осваиваться, преодолеваться. Ибо непреодоление ситуации, порождающей страх, только закрепляет его.

Помните первые детские победы над страхом? Страшно прыгнуть с крыши сарая в снег, страшно пройти по темному коридору… Нежелание быть осмеянным сверстниками заставляло порой выполнять то, что мешал сделать страх. Потом, повторенное не однажды, это действие уже начинало приносить радость ощущения победы над страхом, вырабатывало очень нужную в жизни решимость.

Водные обитатели. «Вспомнились рассказы, как рыба-меч отсекает половину тела, руку, что дельфины нападают стаей…»

«Говорили, будто сомы утаскивают людей под воду…»

«Вдруг ондатра укусит…»

«Прикосновение медуз вызывало у меня ужас. А однажды, опустив голову в воду (дело было в море), увидел змею, толщиной в руку. В панике кинулся назад. Наверное, это был какой-нибудь предмет».

«Однажды, на Черном море, когда я в шторм плавал близко у берега, подо мной проплыло что-то большое, скользнув по животу. В этот момент меня оставили силы: жуткий, леденящий душу страх сковал все тело и мозг, дыхание перехватило. Из последних сил я повернул к берегу…»

Поскольку сам автор письма ничего более не добавляет, остается предположить, что это могла быть крупная медуза или дельфин. Но медузы в Черном море не опасны, а дельфины вообще отличаются дружелюбием по отношению к человеку. И все же, случись в море такая неожиданная встреча впервые, она, наверное, испугала бы каждого.

«…На берегу кто-то рассказывал, что в этой местности появляются акулы. И вот то ли рыба мелькнула в воде, то ли что-то другое, но мне показалось, что это акула. Я вскрикнула и в испуге отпрянула в сторону. Выбилась из ритма, мышцы сразу ослабли, и я начала захлебываться. Прикасания медуз еще больше усиливали мой страх. На несколько секунд наступило какое-то оцепенение. Я не лежала на воде, а почти вертикально стояла. Но так умирать было глупо. Опомнилась, постаралась лечь на спину, постепенно пришла в себя…»

Об акулах написано много и противоречиво. Несомненно, что наряду с миролюбиво настроенными видами есть и акулы-людоеды, но встречаются они в прибрежных водах тропического пояса. Кандидат биологических наук С. Клумов, реабилитируя этих своеобразных животных, пишет: «Берега нашей Родины, омываемые двенадцатью морями и тремя океанами, ни в одной точке не акулоопасны». В Черном море водится лишь один вид акуловых – катран, достигающий не более полуметра в длину. Это совершенно неопасное для человека существо.

«Чтобы отпугнуть нас от места, где они сидели в лодках, рыбаки нашли-таки, чем встревожить нас, шестнадцатилетних парней. Они стали нам рассказывать жуткие вещи о морском коте, который сам нападает на людей, а если его задеть рукой – его роговой хвост рассекает человека. Никакой кинжал ему не страшен. Мы в панике кинулись плыть к берегу. Один из нас задел животом «кота», от страха выпрыгнул из воды, как рыба, и тогда только заметил, что это была медуза».

Морской кот, или хвостокол, которым пугали юношей рыбаки, является представителем скатовых. На его хвосте есть зазубренный шип длиной до 12 сантиметров – им-то скат может нанести болезненную, долго не заживающую рану. К счастью, морской кот ведет донный образ жизни, любит зарываться в песок, поэтому встретиться с ним могут только аквалангисты.

Надо сказать, что плавающим в наших реках, озерах и морях практически никто из их обитателей не угрожает. Лишь на Дальнем Востоке, в Японском море и Татарском проливе, определенную опасность для купающихся представляют медузы гонионемы, называемые еще «крестовичками». Несмотря на свои малые размеры (диаметр их купола достигает 2-5 сантиметров), эти медузы имеют на щупальцах-стрекательные клетки, выделяющие ядовитую жидкость. Поражение этой жидкостью вызывает на коже крапивный ожог и острое отравление, требующее оказания пострадавшему медицинской помощи.

Совсем в другие условия попадают аквалангисты. Погружаясь в «царство Нептуна» и вторгаясь в придонных слоях в среду обитания рыб и животных, они могут столкнуться с представителями подводного мира, контакт с которыми не желателен и даже опасен: у одних – у скорпены, ската, морского дракончика – есть шипы и колючки, укол которых болезнен или даже ядовит; у других – у медузы, актинии, кораллов – стрекательные клетки; у третьих – некоторых видов скатов, морских угрей – электрические органы. Те, кто намеревается плавать в морях с аквалангом, должны не только пройти медицинскую и техническую подготовку, но и познакомиться с морской биологией данного района.

Приступ одиночества. Вот как описан врачом один случай: «Не первый раз купалась я в том озере. Заплыла далеко. Никого кругом нет, тишина, зеркальная вода, далеко впереди одинокие фигуры. Внезапно возникло пронизывающее чувство страха: рядом никого! Сердце заплясало, ноги и руки в беспорядке захлопали по воде, берег отдалился на недосягаемое расстояние. Был момент, доли секунды, когда тело сковалось; не хотелось (именно не хотелось) двинуть ни одним мускулом, страх сковал не только движения, но и разум. Вдох – не получался. Безразличие, безысходность. Единственным спасением казался крик. Но кричать было некому. Блеснула мысль: «Я же врач! Возьми себя в руки!» И вот, чтобы не видеть расстояния (оно вновь возвращало к этому непреодолимому страху), закрыла глаза, заставила себя сделать вдох и плыть. Плыла до тех пор, пока не зацепила рукой дно…»

«Силы мои катастрофически иссякали от страха. Стоило только сопровождавшей меня шлюпке уйти вперед или оказаться сзади, сердце начинало учащенно биться, и я в панике глотал воду. Как только шлюпка с преподавателем, а главное – со спасательными кругами подходила ближе – все становилось на место».

Обостренное чувство одиночества – не новость, оно может возникать у людей и в повседневной жизни. Но нас интересует ощущение физического одиночества на воде. Причину этого внезапно развившегося психического состояния надо искать в подсознательном страхе: только он порождает боязнь остаться на воде одному. Конечно, присутствие в заплыве спутника, более опытного пловца, успокаивает, но важно приучать себя рассчитывать на собственные силы. «Лодка рядом» – это уступка себе. А уверенность не придет, если уповать всегда на подстраховки. Лодка рядом допустима лишь сначала, потом нужны тренировки в одиночных заплывах, дальность которых должна возрастать в процессе физической и психологической подготовки. Последняя подразумевает, в частности, подбор соответствующих формул для самовнушения, к которым пловец должен прибегнуть немедленно, если обнаружит у себя хоть малейшие признаки беспокойства.

Течение сносит. Если не очень уверенному в себе пловцу, а тем более плохо плавающему приходилось прежде купаться только в водоемах со стоячей водой – в прудах, озерах, водохранилищах, то, оказавшись впервые в быстрой реке, он может испугаться скорости течения: «Как сносит!» С непривычки впечатление быстро движущегося берега действует психологически отрицательно, особенно, когда пловец уже устал. Ему хочется поскорее отдохнуть на берегу, но тот проносится мимо, не сразу удается пристать – в такие минуты и может возникнуть страх.

Вот как описывает один из читателей запомнившийся ему случай. Купался он впервые в жизни в быстрой реке, и течение стало проносить его мимо того места, где он предполагал выйти из воды. Ниже по берегу начинались заросли камышей, но еще дальше можно было бы так же удобно финишировать. Однако, не оценив обстановку и почему-то не отступая от первоначального намерения, он упорно стремился к намеченному месту. Напрасно борясь с течением, он спустя некоторое время, обессиленный, выбрался из воды все равно ниже камышей.

Боязнь причалить не там, где первоначально было намечено, заставляет человека действовать нелогично: он тратит максимум усилий, старается плыть против течения, но оно его сносит; он перенапрягается, отчаивается, забывая, что физическое и главным образом психическое напряжение может привести к нежелаемым последствиям.

Поэтому надо учиться сразу оценивать обстановку, чтобы не обрекать себя на изнурительную и бесполезную борьбу. Ведь, если река не скрывается в закрытом тоннеле, если она не приближается к водопаду и бурным порогам или к месту, где из-за отвесных скал на протяжении многих километров нельзя будет выбраться на берег, то все остальное можно воспринимать спокойно; пусть несет, надо, не торопясь, плыть, как на тихой реке. То, что течение сносит, нисколько не удаляет пловца от берега!

Как и в других ситуациях, помогает самовнушение, когда человек мысленно говорит себе: «Ну и пусть! Выйду на берег ниже, потом пройду немного по суше. Не в Ниагарский же водопад меня сносит».

Уносит от берега. «Из рассказов некоторых тонувших я слышал, что с ними именно так и происходило, как со мной в реке: они к берегу, а их тянет назад. Вот это-то больше всего меня и испугало. Я даже не стал сопротивляться…»

«В Петергофе я заплыл далеко в заливе и долго лежал на спине, любуясь небом. Очнулся оттого, что показалось, будто меня уносит в море. Доплыл до буя, вцепился в него, как единственного спасителя. Но от страха почудилось, будто буй вместе со мной продолжает уплывать в море. Я отскочил от него, словно ужаленный. Изматывая силы, захлебываясь, безрассудно боролся я со своим невидимым врагом, пока, наконец, не наткнулся на подводный камень. Отдохнул. Большого усилия стоило его покинуть, сняться со своей спасительной мели и продолжать путь к берегу».

Приезжему обычно не известны «роза ветров», погодные условия и гидрологические особенности нового для него района. Да и местные жители не всегда искушены в этом. Поэтому неопытный пловец может решить, что его уносит в море. Здесь полезно вспомнить некоторые сведения из школьной географии.

Над рекой ветры могут дуть в любую сторону: масса речной воды не влияет на погоду, хотя днем и от реки веет прохладой. Только речники и рыболовы хорошо знают, что сулят им «верховой» или «низовой» ветры, дующие по течению или против него.

Иное дело море. Поскольку суша с восходом солнца нагревается быстрее, чем вода, массы нагретого воздуха поднимаются над землей, и их место занимает воздух, пришедший с моря. Так рождается постоянный дневной ветер – морской бриз, который гонит небольшую волну к берегу. Нагреваясь медленней, чем суша, море дольше сохраняет тепло, поэтому с заходом солнца и ночью, когда земля остывает, а над нагретым за день морем поднимаются массы теплого воздуха, ветер дует с суши в сторону моря. Это – береговой бриз. А в летний сезон, когда дни долгие, преобладают ветры с моря.

Как правило, без ласт человек плывет медленней, чем бегут к берегу волны. Обгоняя плывущего, они создают иллюзию обратного движения, удаления пловца от берега. С подобным обманом зрительных восприятий сталкивался каждый, кто хоть однажды был пассажиром поезда: после стоянки на железнодорожной станции трогается с места рядом стоящий поезд, и некоторое время, глядя из окна на медленно проплывающие вагоны, невозможно с точностью сказать, какой из поездов движется – возникает впечатление, что тронулся ваш поезд. Нечто аналогичное происходит и в море.

Все сказанное выше не противоречит данным о возникающих в прибрежных зонах периодических течениях, которые могут отнести пловца на некоторое расстояние от берега. Причины их появления различны. Так, на наших северных и восточных морских границах возникают течения, связанные с отливами и приливами. Это поперечные течения – от берега. Осложняя плавание аквалангистов в придонной толще воды, они менее выражены в поверхностном слое.

Иногда временные течения вызываются ветром, тогда их направление в основном бывает вдольбереговое, продольное. Такие течения не мешают пловцу приблизиться к берегу и лишь относят его несколько в сторону. Однако в некоторых участках побережья, где есть бухты, заливы, во время волнения на море могут возникать и поперечные, идущие от берега ветровые течения: от нагона большой массы воды к берегу создается донный противоток (заметьте: донный, а не поверхностный, в котором плывет купающийся), называемый разрывным течением – своей противотекущей струей оно как бы разрезает фронт прибоя. Разрывное течение ограничено в ширину – не более 50 метров и длину – максимально несколько сот метров, поэтому аквалангисту, плывущему в глубине, при встрече с ним следует уйти в сторону, чтобы выйти на берег правее или левее этой зоны (рис. 14).

В некоторых местах, где горы подступают к самому морю, прибрежный район акватории защищен от ветров, дующих с суши. Так, защищены от северных и северо-восточных ветров Кавказское побережье Черного моря, гористая часть Крымского побережья. А вот побережье степной части Крыма, Азовское, Аральское, Каспийское моря открыты для северных ветров, которые могут дуть днем в направлении – от берега к морю.

Рис. 14. Схема движения воды в зоне придонного разрывного течения. В пределах полосы разрывного течения аквалангист, устремляющийся под водой к берегу будет относиться назад. Если же он удалится в сторону от полосы, разрывного течения, то беспрепятственно приблизится к берегу.

Правда, для этого ветер должен достичь штормовой силы, что бывает не так уж часто.

Но неопытному пловцу любой ветер на море может показаться «уносящим от берега». Если все же случится, что ветер действительно уносит в море, прежде всего вспомните, что главное в такой ситуации – спокойствие и уверенность, ибо только они помогут выбрать правильное решение и сохранить силы.

Осмотрев линию берега, прикиньте: вон там он чуть выше, и ветер в прилегающей к нему зоне моря должен быть слабее. Именно туда держите направление. Если вдоль волны это сделать трудно, то, может быть, целесообразнее плыть на волну, но не форсировать движение, а, главным образом, держаться на воде, экономя силы. Оставаясь оптимистом и веря в успех, приготовьтесь к тому, что в воде, возможно, придется пробыть еще много часов, пока к вечеру или ночью ветер не стихнет или не изменит направление. В таких случаях держаться на плаву можно, используя способ Фреда Лану или лежа на спине, время от времени проплывая какое-то расстояние, чтобы не уставать от безделья. Многочисленные рекорды на дальность и длительность проплывов показывают, что в нехолодной воде можно держаться многие часы и даже дни.

Уместно напомнить, что еще в предвоенные годы сестры Людмила и Евгения Второвы, Ольга Лагунова и другие спортсмены совершили 25-километровый морской проплыв, находясь в воде почти 10 часов. После войны Людмила Второва провела сверхдальний проплыв по Волге протяженностью 150 километров. В 1945 году марафонец И. Г. Файзуллин преодолел 100-километровую дистанцию по Дунаю, потратив на нее почти 18 часов, а несколько лет спустя он же совершил 200-километровый проплыв по Амуру, пробыв в воде 26 часов. Но, пожалуй, самый поразительный рекорд поставил в 1977 году итальянец П. Донаджио. За сто часов он переплыл Средиземное море – 225 километров. Этого до него не делал никто!

Могут резонно заметить, что речь идет о тренированных пловцах, добившихся рекордов после длительной подготовки. Но случаи с людьми, упавшими за борт в океане, показывают, что и нетренированные пловцы могут долго держаться на воде, дожидаясь спасения.

Впрочем, вернемся к рассматриваемой проблеме – «уносит от берега».

«На Балтийском море я плавал у берега на автомобильной камере. Показалось, что сносит в море…»

Это в самом деле случается с теми, кто любит плавать в море на таких камерах. Имея большую поверхность и мало погружаясь под весом человека, они легко скользят по воде, и поднявшийся с берега ветер действительно может далеко угнать незадачливого морехода. Однако его плавсредство обеспечивает долгое и комфортабельное путешествие, пока он сам не вернется к берегу или на помощь не придет береговая служба.

Надувные матрацы столь же легко скользят но воде, но они неустойчивы и часто переворачиваются вместе с человеком. Об этом не стоит забывать тем, кто плавает плохо или совсем не умеет плавать. Зарегистрировано много случаев, когда люди, не умеющие плавать, устраивались на таком передвижном лежаке загорать, подгребая руками, как веслами, отплывали от берега и при резком движении внезапно опрокидывались вместе с матрацем. Казалось бы, никакой опасности здесь нет: если не удается из воды забраться на матрац, можно держаться за него сколько угодно долго и плыть или ждать помощи. Но как часто, растерявшись, люди тут же погибали! Разве не страх убивал их?

Незнакомое место, илистое дно. Пожалуй, ничего удивительного нет в том, что большинству людей неприятно шагать по илистому дну. «Вызывает отвращение вязкое, илистое дно, водоросли…»

«У меня это страх не перед самой водой, а перед неизвестной глубиной водоема и качеством его дна. Ведь даже дно бывает разное: ямы, колья, битое стекло и прочая дрянь».

Надо заметить, что в реках с тихим течением или в протоках, где вода движется медленно, дно у берега нередко оказывается вязким, илистым. Однако дальше, где пловцу будет уже по пояс и выше, дно чаще всего песчаное. Объясняется это тем, что вода, скорость которой нарастает от берега к фарватеру, уносит частицы ила с песчаного русла, откладывая их в местах гаснущего течения.

Спору нет, конечно, идти по песку приятнее, но стоит ли отказываться от купания потому лишь, что не хочется входить в воду из-за противного топкого дна? А как действовать, чтобы не повредить ноги, ступая по дну, усеянному острыми камнями или битым стеклом, чтобы меньше увязать в иле?

Обычно в подобных местах люди заходят в воду, ощупывая ногой, куда бы ступить дальше, балансируя и теряя равновесие. А ведь можно сделать проще: лечь на воду и, даже если очень мелко и нельзя свободно плыть, продвигаться вперед, перебирая руками по дну. Так же, на руках, можно вернуться назад, к самой кромке берега. Есть и другой способ преодолеть захламленное дно: зайдя в воду по колено, лечь и проплыть несколько метров на спине или на животе (рис. 15).

Непогода, сумерки, темнота. «Когда я переплывал реку Белую, где-то на ее середине меня застала внезапно разыгравшаяся гроза. Я чуть не утонул, испугавшись волн, грома, дождя. Кое-как доплыл до того берега, вышел, отдохнул. Когда плыл назад, возникли судороги ног…»

Рис. 15: а) и б) чтобы не поранить ноги на каменистом или захламленном дне, нужно, войдя в воду, присесть и сразу от берега плыть на спине или на животе; в) выходить на берег в таких местах надо, тоже погрузившись в воду, и встать на ноги лишь тогда, когда руки начнут задевать дно.

«Часов в 9 вечера отплыл я от берега. Быстро стемнело, я потерял на мгновение ориентировку, не увидел берега. Дикий страх обуял меня в море…»

«Мы с мужем спустились к морю. Уже темнело. Вода была прохладная, на пляже – никого. Разделась, нырнула, проплыла метров 30, и вдруг меня охватил не страх – ужас! В темной воде мерещилось что-то пугающее, неведомое, враждебное. Пыталась себя успокоить: «Мадам, вы же знаете философию и математику, хорошо плаваете!» Но тщетно. Судорожным рывком развернулась и, как могла, быстро поплыла к берегу. Стыдно было. Следующим вечером повторилось то же самое…»

Разве не доводилось вам слышать восторженных повествований о ночных купаниях при луне, когда вода особенно тепла и из нее не хочется выходить? Попробуйте поплавать в таких условиях, чтобы потом не бояться заплывов в темноте, если к этому вынудят обстоятельства.

Суеверия, предрассудки, неосознанные внушения. «Люди тонут и от предрассудков, – пишет один читатель. – Вот мне цыганка нагадала, что я утону в 15 лет на любимой реке. Вспомнил ведь я ее пророчество и был именно поэтому близок к гибели, да спас юмор…»

«Цыганка мне нагадала – бояться воды и высоты», – вторит другой.

К сожалению, в арсенале гадалок действительно есть и предсказания, вроде «бояться тебе воды всю жизнь» или «примешь ты смерть от воды, утонешь, если не будешь беречься». Скажут они такие слова – и падает зернышко сомнения на почву суеверий. Застрянет в голове мысль об опасности, об угрозе воды, чтобы объявиться потом в критической ситуации – «Доплыву ли?» Нет уж, приучайте себя лучше к оптимизму, чем к сомнениям. Пусть будет у вас в заплыве готовая контрфраза для этого момента: «Конечно, доплыву!»

Предсказания гадалок являются таким анахронизмом, что как-то даже неудобно всерьез опровергать их «тезисы». С этой разновидностью внушения, рассчитанного в основном на легковерных и недалеких людей, надо разделываться в своем сознании энергично, сразу и навсегда: «Чушь это все! Как можно придавать этому какое-то значение!» Но хочу привести и другие примеры внушения – неосознанного.

«На Ине я много раз подряд ныряла с берега – разучивала прыжки. Последний раз вошла в воду неудачно – боком, неловко ударилась, даже на мгновение, наверное, потеряла сознание. После отдыха решила прыгать снова. Мужчина на берегу сказал мне, что если я так еще нырну, то не выплыву. Я посмотрела на воду. Она показалась мне мутной и страшной, и я не стала прыгать. Вошла в воду и тихо поплыла. А в сознании стучало: «Не вынырну, не вынырну». Руки вдруг начали слабеть, и я пошла ко дну. Боролась молча, с ужасом вспоминая только что пережитые ощущения».

Иногда силу неосознанного внушения приобретают наши воспоминания, особенно если они наводят мысли на нежелательные образы. Отгоняйте от себя такие воспоминания в заплыве, переключайте свои мысли на «другую программу». Ведь хотим мы этого или не хотим, но механизм «подумаешь – сбывается» часто срабатывает, пока человек не владеет собою в достаточной степени.

Роль прецедентов – своих и чужих. «В детстве нырял я с мальчишками с обрыва «солдатиком». После дождя река вспучивалась, размывая берега. Я угодил в подмытый кустарник. Завяз в нем, едва выбрался, побив рекорд пребывания под водой. С тех пор стал бояться воды. Никак не могу заставить себя прыгнуть ногами вниз. Я скорее брошусь с десятиметровой вышки вниз головой, чем с 3-5 метров ногами вниз…»

«Боюсь далекой воды после того, как была судорога ног. За лодкой могу плыть 3-4 километра, один или даже с напарником плыть боюсь, боюсь не воды, а случая…», – пишет мужчина, имеющий 1-е разряды по борьбе, туризму, занимающийся подводным плаванием.

Страх способен закрепиться как последствие испытанного ранее потрясения и в условиях, аналогичных пережитым, может вновь вспыхнуть. Как пишет один пожилой человек, попав в 1927 году в железнодорожное крушение, он с тех пор не может спокойно спать в вагоне поезда.

Надо сказать, что происшествия в воде, случившиеся с человеком в детстве или юношестве, редко накладывают прочную печать страха: в этом возрасте все воспринимается проще и легче. Испытание же, выпавшее на долю взрослого, более стойко закрепляется в сознании и в дальнейшем может мешать преодолеть этот психологический барьер. Но ведь чего только не случается с кем-то в жизни ежедневно и ежечасно! Не перестаем же мы, например, ездить в городском транспорте оттого, что кто-то пострадал при столкновении автобуса с грузовой машиной. Так и в воде. Теперь уже ясно, что для плавающего больше всего опасен он сам. И вопрос «плавать или не плавать?» надо решать для себя однажды, раз и навсегда: «Да. Хорошо плавающие тоже тонули. Но они не были подготовлены психологически. Со мной же этого не случится, потому что я неуязвим. Я знаю, отчего происходят несчастья на воде». И даже, если первое время в заплывах еще будут слабые рецидивы сомнений, то вы, дорогой читатель, уже знаете, как их развеять, как переключиться на другой, оптимистический настрой, вы уже умеете побеждать страх «бескровно», без «зарубок» в памяти на всю жизнь.

«Когда мне было 19 лет, купаясь, я провалилась у берега в яму и тонула. Потом мы узнали, что землечерпалка там углубляла дно для пристани. С тех пор я панически боюсь воды и не купаюсь даже там, где плещутся ребятишки…»

Как часто встречается это признание: «С тех пор боюсь». А ведь чтобы преодолеть это свое психологическое состояние, надо так немного! Для тех, кто не может разом сбросить с себя «груз прошлого», полезно ставить перед собой постепенно возрастающие по сложности задачи: сначала – более далекие заплывы, затем заплывы в непогоду, плаванье в одиночку и так далее. Нельзя оставлять себе даже малейшей лазейки для страха – «мало ли что может случиться…»

Страх надо активно и терпеливо изгонять из себя, учиться подавлять его, если он все-таки возник в критической ситуации. А это достигается только в бесчисленных заплывах. Значит, летом… плавать и плавать! Чем больше, тем лучше.

О прыжках в воду. Пишет врач: «Плавала прилично. Много раз переплывала Терек. В искусственном бассейне прыгнула с края – не с высоты – и не могла всплыть. Вытащили. С тех пор страх не дает плавать: проплыву 2-3 метра и назад…»

Научиться прыжкам в воду и нырянию нужно обязательно. Это не только расширит ваши возможности, но и предохранит от всяких неожиданностей.

Чем с большей высоты приходится прыгать, тем важнее войти в толщу воды перпендикулярно, наименьшей лобовой поверхностью, ибо возрастающая скорость падения увеличит удар при встрече тела с водной средой. Поэтому прыгать надо, вытянувшись в струнку, вниз головой, с вытянутыми вперед руками, или «солдатиком» – ногами вниз.

Говорить здесь более подробно о технике прыжков в воду нет нужды, поскольку есть немало хороших руководств по этой теме. Надо лишь иметь в виду, что тело, оказавшееся под водой вследствие прыжка «солдатиком», само не выскочит, как поплавок: оно будет очень медленно всплывать к поверхности, и запаса кислорода для дыхания может не хватить. Поэтому надо выбираться активно: грести руками, двигать ногами, как в плавании кролем или брассом. Видимо, женщина, которая, совершив прыжок, не могла выбраться из глубины и тонула в бассейне, не знала, что подниматься надо, прилагая усилия: запас плавучести у человека невелик.

Опасно прыгать в воду в незнакомых или необследованных участках водоемов: можно застрять между корнями подводной коряги, удариться головой о дно, о затонувшее дерево или металлические конструкции. Такой удар чреват переломом шейных позвонков (самых тонких и хрупких у человека) и повреждением спинного мозга, а это – мгновенная смерть либо полная инвалидность.

Алкоголь и плавание. «Трезвый боялся далеко плавать в море. Однажды выпил – и уплыл в Турцию: страх был заторможен». (Выражение «уплыть в Турцию» бытует на побережье Черного моря, означая дальний заплыв – на несколько километров от берега).

Итак, что же изменилось? Силы – те же, умение и опыт – прежние, море – то же. Изменилось субъективное отношение к мнимой угрозе. Вот ведь как получается: трезвому человеку видится в воде «опасность» там, где ее нет, и лишь под влиянием винных паров он ее игнорирует. А надо бы наоборот: понять, что настоящие опасности в заплыве исходят только от самого человека, особенно если плавание случается после выпивки.

Дело в том, что при купании температура воды обычно ниже температуры тела на 10-20 градусов.

Естественная реакция организма при этом направлена на то, чтобы сохранить тепло: кожные сосуды сужаются, кровоток в них уменьшается, в результате снижаются потери тепла. Алкоголь же вызывает расширение периферических кровеносных сосудов, увеличивая тем самым теплоотдачу. При повышении ее организм через некоторое время может «спохватиться», и тогда развивается резчайший спазм не только периферических сосудов, но и сосудов жизненно важных органов. Это приводит к резкому подъему артериального давления, к малокровию мозга, к сердечной слабости, обморочному состоянию. Вот почему гибель пьяного в воде не составляет загадки. Причем роковые физиологические реакции включаются независимо от степени опьянения, о чем свидетельствуют акты судебно-медицинских вскрытий утонувших людей.

По принципу индукции. Внося в название этого раздела слово «индукция», что в электротехнике означает наведение тока, я имел в виду способность подсознательно воспринимать душевное состояние другого человека (особенно если оно выражается сильными эмоциями) и мгновенно настраиваться на созвучный лад.

Примеров психической индукции в жизни немало. Вот в помещении раздается внезапный крик «Пожар!», и люди, не разобравшись в ситуации, способны терять контроль над собой. В такой обстановке пострадавших бывает несравненно больше, чем от действия только огня и дыма, ведь охваченные паникой люди давят друг друга, пытаясь вырваться из помещения. Найдись в тот момент волевой и опытный человек, который пресечет панику и организует упорядоченную эвакуацию, пострадавших может и не быть.

Приходится говорить о психической индукции и в заплывах, где нередко случается, что тревожный крик над водой сеет сомнение и страх в сознании недостаточно устойчивых людей. В этом смысле характерен пример из армейской жизни. Отделение молодых, еще неуверенно плавающих солдат преодолевало вплавь водную преграду. Крик командира: «Попов тонет! Помогите ему!» – был обращен к плывущим поблизости от начинающего захлебываться Попова, и сразу вслед за этим стали «самостоятельно» тонуть еще несколько бойцов. Такое наведение страха («И я тоже могу утонуть»), неспособность противостоять ему привели у психически нетренированных бойцов к тому, что они оказались в критическом положении, нуждаясь в эту минуту в посторонней помощи или словах поддержки.

Дети и страх. Когда пытаешься проследить истоки закоренелого страха перед водой, нередко обнаруживаешь их в далеком детстве. Оказывается, именно в этом, легко ранимом, возрасте закладывается у многих фундамент водобоязни. В. М. Бехтерев писал: «Вряд ли нужно говорить, что эмоция страха особенно вредна для здоровья ребенка… Беспомощный ребенок по природе своей есть существо боязливое, стесняющееся. Всеми зависящими средствами необходимо вселять в него чувство бодрости, даже смелости, поясняя лишь в случае нужды, как и в чем надо быть осторожным».

А вот что нам сообщают на этот счет читатели: «Я знаю людей, которые боятся заходить в воду дальше своего пояса только потому, что их с детства смертельно напугали водой родители…»

«Страх этот не сам пришел, он был передан взрослыми, которые учили плавать. Особенно боятся воронок, так как о них всяких небылиц много ходит, боятся судорог. Это оседает где-то в подсознании…»

«Моя 14-летняя дочь в моем присутствии как-то поплыла от берега. Раньше я не видела, что она плавает. Я закричала ей: «Ира! Вернись, там глубоко, ты утонешь!» Мгновенно она среагировала на мой крик и стала тонуть: она испугалась. Ее спасли. После этого она боится воды, совсем перестала плавать. Я потом анализировала этот случай. Если бы я крикнула ей: «Ира! Молодец, возвращайся назад, ты умница», – она бы спокойно доплыла, сил у нее было много…»

На нашу психику, если ею не управлять, действуют любые внушения. А дети, конечно, управлять ею еще не умеют, и об этом порой забывают взрослые, сея в сознании ребят страхи, неуверенность в своих силах.

«Нужно не только учить плавать с детства, но и сразу навечно вселить в детей мысль, что они сильнее воды, что они не должны ее бояться. Слишком много твердят у нас об опасностях плавания, об осторожности. Все это «программируется» в психике начинающих пловцов», – пишет один из наших корреспондентов.

С этим мнением нельзя не согласиться. Вред запугивания детей приводит, с годами к тому, что вырастает нерешительная и боязливая личность. Так, одна женщина написала нам о различии в психофизическом развитии, которое она наблюдает у своих дочерей: «Старшую дочь часто пугали водой. Ей уже 12 лет, но до сих пор она не может научиться плавать, хотя открытый плавательный бассейн у нас рядом с домом, девочка не в силах преодолеть внушенного ей страха к воде. А младшая дочь, шести лет, избежала этого: ее не запугивали, и она уже хорошо плавает».