Человек в зеркале

1.

Шарлотта

https://www.youtube.com/watch?v=f4Mc-NYPHaQ

Я хочу вырваться на свободу

— Меня уже тошнит от этого, Эйприл. В шестой... нет, постой, в седьмой раз, если считать ту с кознями ведьму в Хаммерсмите, меня уволили, потому что жена решила, что между мной и ее толстым уродливым мужем что-то происходит.

Эйприл не выглядела сочувствующей.

— Послушай, любишь кататься, люби и саночки возить.

— Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать? — Потребовала я ответа.

— Взгляни на себя. Ты натуральная блондинка с голубыми глазами, с фигурой, за которую можно умереть. И ты удивляешься, что мужчины продолжают влюбляться в тебя, а их жены ненавидят тебя за это?

Я недоверчиво посмотрела на нее.

— Я даже не могу поверить, что ты это говоришь. Во-первых, у меня нет фигуры, за которую можно умереть. У меня толстые бедра, а во-вторых, даже если то, что ты говоришь, правда, что ты хочешь, чтобы я сделала? Набрала двести фунтов и расцарапала себе лицо, чтобы сохранить работу?

Она усмехнулась.

— Твои бедра совсем не толстые, у тебя восхитительно соблазнительные бедра, так что перестань устраивать из-за этого драму. Может тебе следует по-другому одеться на следующую работу?

— Одеться?! — Фыркнула я, уперев руки в бока. — Разве ты не заметила те бесформенные мешки, которые я ношу на работу?

Эйприл смотрела на меня совершенно невозмутимо.

— Да, заметила, но проблема в том, что эти самые мешки как раз делают акцент на твои большие голубые глаза, типа «Ну, давай-трахни-меня».

Я закатила глаза.

— Ясно. И что мне выколоть себе глаза из-за этого, а?

— Не глупи. Как насчет очков? — Она потянулась к тубе «Принглс» и открыла ее.

Я взяла «Принглс», когда Эйприл протянула мне тубу.

— Очки?! Я буду себя чувствовать идиоткой в очках, они мне совсем ненужны. Самое главное, заключается в том, почему я должна делать нечто подобное из-за того, что глупые мужчины не могут себя контролировать?

— Мне казалось, ты действительно хотела получить эту работу.

Я закрыла «Ну, давай-трахни-меня» глаза.

— Это правда. Хочу. Мне нравится Уэльс после того, как я перебралась туда два года тому назад. Ни смога, ни шума от уличного движения. Черт возьми, там такой чистый воздух, что мне даже не приходилось прочищать нос.

Эйприл рассмеялась.

— Почему ты такая странная, Шарлотта?

Я мечтательно посмотрела вдаль.

— Ах да, еще люди. Там такие дружелюбные, великодушные и счастливые люди. Ни у одного не видела кислых лиц, и они все время куда-то спешили как сумасшедшие. Черт возьми, даже если подумать, у овец характер был лучше, чем у некоторых лондонцев. И мне очень нравилось ходить пешком по много миль, не встретив ни одного человека. И мое сердце было разбито, когда семья, где я работала няней, переехала в Америку, так что я очень, очень хотела бы вернуться и жить в замке в Уэльсе.

— Ну что ж, твое желание исполнилось.

Я задумчиво пожевала нижнюю губу.

— Да. Я не могу поверить своему счастью, когда Кристина позвонила и сказала мне о новой работе.

— Хорошо, что еще сказала тебе Кристина?

Я вздохнула.

— С хозяйкой дома может быть немного сложновато. Она какая-то бывшая королева красоты.

— Немного сложновато? Бывшая королева красоты?! Мы обе знаем, что это может значить. Если ты действительно хочешь вернуться в Уэльс…

— … знаю, — перебила я ее.

— Да, тебе нужны именно очки. Ты же знаешь, как все работает. Ты появляешься в доме женщины, и, если тут же она почувствует, что ты не представляешь для нее угрозы, она расслабится и позволит тебе продолжить работу.

Я молча кивнула.

— Но тут никогда нельзя знать наверняка, можно попасть в дом и встретить совершенно милую, прекрасную жену, как та, у которой ты работала раньше. Тогда можно будет сбросить эти никчемные очки и мешковатую одежду и просто прекрасно проводить время с ребенком.

— Не могу поспорить, — неохотно согласилась я, потому что, действительно, ненавидела саму мысль, что мне придется притворяться полуслепой только потому, чтобы какая-то неуверенная в себе ревнивая жена смогла почувствовать себя гораздо лучше, нанимая меня и доверяя при этом своему мужу. Я бы никогда не стала красть чужого мужа. Это просто шло бы вразрез со всем, во что я верила по жизни. Моя мать воспитала меня в правильных традициях. Но, если бы у меня был муж, я бы даже не стала бы пытаться отвести его от других женщин, потому что по моим понятиям, если он был настолько слаб и не в состоянии сопротивляться плоти другой женщины, я бы скорее всего быстро бы избавилась от него.

— И когда ты уезжаешь? — Эйприл прервала мои размышления.

— Я уезжаю в понедельник.

— Я буду скучать по тебе, ты же знаешь?

Я рассмеялась.

— Не будешь. Ты, как встретила своего русского мужа, не успеваешь соединять ноги. Ты даже не заметишь, что я уеду.

— Это даже не смешно. Конечно, я буду скучать по тебе. Я до сих пор не могу понять, почему ты столько работаешь и все еще платишь арендную плату. Юрий же предложил купить тебе потрясающий домик рядом с нами.

Я улыбнулась ей. Эйприл никогда не узнает, насколько сильно я ее люблю. Она для меня, как сестра, которой у меня никогда не было.

— Я знаю, но мне нравится работать. Я чувствую себя тогда полезной. Я не могу представить себя одной из тех женщин, которые все время ходят на ланч и проводят время в салонах.

— Понимаю, но почему ты не соглашаешься, чтобы Юрию купил тебе квартиру, ты не будешь тогда платить за аренду?

Я решительно отрицательно покачала головой.

— Юрий и так осуществил мою мечту, купив для моей матери дом. Я буду вечно ему благодарна за это. Мне больше ничего от него не нужно. Самое главное для меня, что он делает тебя счастливой.

Она усмехнулась.

— Именно это он постоянно и делает. — Она внезапно остановилась, ее глаза расширились. — О Боже, ребенок только что снова шевельнулся. Я должна срочно сообщить об этом Юрию. — Она потянулась к сотовому телефону.

Я же застонала.

— О, ради бога, а мне срочно нужно блевануть. Неужели мне придется снова слушать, как вы воркуете друг с другом по телефону?

Она нажала кнопку на своем телефоне и, самодовольно улыбнувшись, посмотрев на меня.

— Лучше тебе поосторожнее выбирать слова, юная леди. Я не забуду этого, когда ты встретишь своего мужчину и будешь сходить по нему с ума.

Я просто фыркнула в ответ.

— Вряд ли, поскольку в обозримом будущем я буду ходить исключительно в бесформенных мешках, посыпать голову пеплом и носить ужасные очки библиотекарши.

2

Бретт

https://www.youtube.com/watch?v=4fk2prKnYnI

Возбуждение пропало

Господи мой! Одна сторона моего лица горела, плоть распадалась, кости вдавливались в сырую землю. Запах гари ударил в ноздри. Только когда я в панике поднял руки, пытаясь потушить огонь, я понял, что моя кожа не горит. Я в шоке уставился на свои руки. Осколки острого стекла прилипли к моим ладоням, и с них капала кровь.

Какого хрена!

Но что-то все же горело.

В шоке я повернул голову. В нескольких футах от меня горела моя машина. Я смотрел, как огонь полыхает до небес. Даже в своем дезориентированном состоянии я понял, насколько это может быть прекрасно. Вдруг я заметил, как голова Стэнли поднялась с сиденья. На его лице был ужас, рот открыт в крике. Я не пристегнул ремень безопасности, поэтому от силы удара вылетел через ветровое стекло, но он был пристегнут, и теперь он застрял в ловушке и не мог выбраться.

Мне необходимо было добраться до него.

Я попытался подняться, но почему-то тело не хотело двигаться, будто его залили бетоном. Я ничего не чувствовал. Даже пронизывающий холод. Я попытался ползти вперед, но мучительная боль пронзила все тело в сотне разных мест одновременно. Единственный крик боли был клокочущим внутри.

— Стэнли! — Это слово все же вырвалось у меня из горла. — Стэнли! — Закричал я и пополз вперед, хватаясь руками за все, до чего мог дотянуться — до стекла и асфальта. Стэнли что-то кричал, но его лицо пузырилось и плавилось.

— Боже, нет.

Я наполнил легкие ледяным воздухом и попытался подняться. Меня словно ударили ножом в каждую часть моего тела, но я не сдвинулся ни на дюйм. Пот лил не только с лица, но и со всего тела, когда в отчаянии я колошматил рукой по земле. В агонии я смотрел, как мужчина, который для меня был больше, чем мой собственный отец, превращался в слабый силуэт, потом исчез из поля моего зрения.

«Это всего лишь сон. Просто кошмарный сон», — орал голос у меня в голове. Я начал стучать кулаками по телу.

«Просыпайся, просыпайся, Бретт. Просыпайся, мать твою. Сейчас же!»

Я резко проснулся в темноте своей комнаты. Весь в поту. Задыхаясь от кашля, изо всех сил хватаясь за грудь. Я вскочил с кровати, и дикая боль пронзила спину, колени подогнулись. Схватившись за кровать, я перестал двигаться и замер, стиснув зубы. Мне оставалось только ждать, когда пройдет спазм. Они всегда проходили, но требовалось время. Просто нужно набраться терпения. И ждать. Боль притупилась до терпимой пульсации, но я отчетливо помнил кошмар, который мне приснился.

Похоже, он будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь.

Капли пота выступили у меня на лбу, грудь была вся мокрая от кошмара. Я взглянул на электронные часы, стоявшие у моей кровати. Всего несколько минут начало третьего ночи. Я уснул всего лишь сорок пять минут назад. Мысль о предстоящей долгой бессонной ночи заставила меня тихо застонать.

Вздохнув, я поднялся с кровати и заковылял к окну. Семь месяцев назад я мог только доползти до окна на четвереньках, так что это был определенный прогресс, и я был этому рад.

Я открыл окно, чтобы впустить прохладный осенний воздух. Прислонившись к оконному стеклу, глубоко вдохнул и попытался выбросить из головы тошнотворные образы кошмара. На улице было так тихо и спокойно, что я услышал, как бьется мое сердце. В небе появился месяц. Он отбрасывал свой призрачный голубой свет на плоский дикий ландшафт, делая его просто волшебным. Я закрыл глаза и вспомнил, как впервые увидел этот пейзаж в окне. Я не мог тогда полностью ощутить его грубую неукротимую природу или его полную изоляцию.

Я не был деревенским мальчишкой. Ритм и суета этого города были у меня в крови.

И все же я не мог, не мог не купить этот замок. Какой-то первобытный инстинкт подталкивал меня к нему, поэтому я приобрел его. Подумав, что попридержу его несколько лет, сохраняя в коммерческом состоянии, а потом продам с прибылью. Я и не подозревал, что этот замок станет тем местом, где я буду прятаться от всего мира, как раненый зверь.

Рев автомобильного двигателя вдалеке вывел меня из задумчивости.

Я открыл глаза и посмотрел вдаль за массивные железные ворота. Я видел, как ярко-красный «Порше» поднимается по склону холма. Ворота одни за другим распахивались, машина остановилась во внутреннем дворике. Пассажирская дверь открылась и показалась пара блестящих каблуков, приземлившихся на булыжники мостовой. За ними последовали длинные ноги цвета слоновой кости.

Затем моя жена, прожившая здесь почти десять лет, показалась во весь рост.

Она выглядела потрясающе в серебристом мини-платье. Волны шелковых длинных светлых волос развевались на легком ветерке, пьянящий смех сорвался с ее губ и зазвенел в ночной тишине. Я наблюдал, как мужчина на водительском сиденье распахнул дверцу и подошел к ней. У него были темные волосы, зачесанные назад, он был или итальянцем, или испанцем. Одет был в дорогой костюм. И то, как он двигался, подсказало мне, что он ни дня в своей жизни не работал праведным трудом. Всю свою жизнь он провел, обслуживая богатых и одиноких женщин.

Захлопнув за моей женой пассажирскую дверь, он грубо толкнул ее на гладкий металл капота, она тут же подняла колени и широко раздвинула ноги. Он просунул руку меж ее бедер и через несколько секунд так резко дернул ее вверх, что ее голова с силой дернулась назад. В лунном свете ее рот казался темным пятном от шока и удовольствия на лице из цвета слоновой кости.

Мне показалось, что сейчас почти невозможно представлять ее, единственную дочь Стэнли — его принцессу, единственную настоящую любовь всей его жизни. Он был готов умереть за нее. В тот день, когда я женился на ней, он плакал и говорил мне, что я исполнил его самую заветную мечту.

Темноволосый мужчина начал ее трахать, грубо всаживаясь в нее, словно хотел разорвать на части, но ее крики боли, смешанные с удовольствием, поднимались в ночном воздухе как крылья.

Наконец-то она нашла себе мужчину по душе.

3.

Бретт

Я отошел от окна, не испытывая ни единой эмоции. Только раздражение, что шоу перед моим окном, уничтожило все мои и так настолько слабые шансы снова заснуть. Я стоял у кровати, сгорбив плечи. Моя жизнь была сносной только из-за одного человечка.

Только одна душа могла вернуть покой в мое сердце.

Надев маску на лицо и спрятав руки в халат, я вышел из своей комнаты. Никого не встретив, прошел из своей башни, которая была самой высокой и недоступной частью замка, направился в главную часть дома. Мне потребовалось всего пять минут, чтобы добраться до коридора, ведущего в комнату моего сына. Я уже взялся за ручку его двери, когда грохот в коридоре эхом отозвался в пустой тишине большого зала.

Я отпустил ручку и решил направиться туда.

Стоя в тени на нижней площадке парадной лестницы, я увидел свою жену, прислонившуюся к стене, ее тело покачивалось, пока она пыталась собраться с мыслями. Старинная бронзовая ваза каталась рядом по полу.

Оттолкнувшись от стены, она сбросила туфли, пошатываясь, направилась к лестнице. Она пыталась вскарабкаться по ней так, словно каждый шаг таил в себе опасность, будто земля под ногами могла подломиться и отправить ее прямиком в темную пропасть. Когда я повернулся, чтобы уйти, она видно заметила движение с боку, повернула голову в мою сторону. От шока, вызванного моим появлением, она отшатнулась назад, взмахнув руками, чуть не упав, в последний момент успела ухватиться за перила.

— Твою мать! — выругалась она, глядя на меня сверху вниз.

Я сделал еще один шаг в сторону комнаты сына.

— Постой! — обратилась она ко мне.

Я остановился и бесстрастно посмотрел на нее, пока она с трудом пыталась выпрямиться. Когда она все же смогла стоять самостоятельно, то обратилась ко мне без тени стыда или вины.

— Ты чуть не напугал меня до смерти, — обвиняя, произнесла она, положив одну руку на свое стройное бедро, а другой крепко держась за перила.

— Я не помню, когда в последний раз видел тебя трезвой, — заметил я.

Она склонила голову набок и уставилась на меня, пьяно раздумывая над моими словами.

— А я не могу вспомнить, когда в последний раз видела тебя без маски.

Я перенес вес тела на другую ногу, потому что та уже начала пульсировать и болеть.

— Как ты собираешься заботиться о Закари, если каждую ночь напиваешься и спишь почти весь день?

— Ты так красиво все излагаешь. По крайней мере, я нахожусь рядом с ним. — Она зашаталась, но все же сумела во время себя остановить от падения. — Ты никогда не бываешь рядом с ним. Ты ведь тоже ему нужен, знаешь ли?

Ее перепалка в остроумии приводила меня в бешенство, особенно в ее теперешнем состоянии, любое мое возражение было бессмысленным, но я не мог остановиться.

— Мне бы очень хотелось быть рядом с Закари, но, как ты прекрасно знаешь, он меня боится.

— Он не единственный, кто тебя боится, — пробормотала она себе под нос, но я услышал каждое ее чертовое слово. Несколько лет назад ее слова задели бы мое эго, как острый нож, но сейчас все ее слова просеивались через мое сознание, как через решето. Сейчас мне было абсолютно наплевать, что она думает обо мне или кто-то другой.

— Возьми себя в руки, — резко произнес я. — В противном случае я буду вынужден вмешаться. — Я развернулся, чтобы уйти, но ее слова последовали за мной, вызывающие и насмешливые.

— Как ты смеешь так со мной разговаривать? Я тебе не служанка. Я твоя жена и мать твоего ребенка.

— Тогда веди себя соответственно. Будь матерью моего бедного ребенка.

— У меня тоже имеются потребности, — воскликнула она.

— Уверен, что ты полностью удовлетворяешь свои потребности. — Мой голос был холоден и безразличен. Весь этот разговор мне уже давно наскучил. Все, чего я хотел от нее, чтобы она стала хорошей матерью для Закари.

— Мне нужен от тебя хороший трах, но поскольку ты отказался от своего основного долга, как мужа, я вынуждена искать другие способы для своего здоровья. Знаю, ты видел то, что произошло перед твоими окнами. Тебе нравиться за этим наблюдать?

Я продолжал уходить, но от следующих ее слов резко остановился.

— Я наняла няню, если тебя вообще беспокоит этот вопрос.

Я медленно повернулся к ней лицом.

— Что?!

— Конечно, это не могло не привлечь твоего внимания, — выплюнула она. На ее прекрасном лице читалось настоящее злорадство.

— А зачем Закари понадобилась няня?! Ты собираешься куда-нибудь уехать? — Мой голос звучал мягко.

Она вызывающе вздернула подбородок.

— Нет, но мне нужна помощь. Он растет, если ты этого не заметил. Он требует больше времени и внимания, моя жизнь не может вращаться только вокруг него.

Я подумал о темноволосом мужчине, который трахал ее на капоте машины.

— А вокруг чего же тогда будет вращаться твоя жизнь?

Она с горечью фыркнула.

— Ты всегда относился ко мне снисходительно. По-твоему, я ничто, не так ли, Мистер Газиллионер? Знаешь, что? Ты заслуживаешь той катастрофы, которая с тобой случилась. Единственный человек, который не заслужил всего этого, был мой отец... но он получил основной удар, не так ли? Если бы мой отец увидел, как ты сейчас со мной обращаешься, он бы перевернулся в гробу.

Она продолжала подниматься по лестнице, и я позволил ей пройти мимо меня. Я не доверял себе и не решался произнести хоть слово. Я был взбешен ее самодовольным упоминанием Стэнли. Как она смеет так говорить?! Он ее так разбаловал, а она по-настоящему его никогда не любила. Видно, Стэнли своей смертью решил заплатить за все. И если он и перевернулся в своей могиле, то только потому, во что она превратилась.

— Я постараюсь держать себя и Закари подальше от тебя, не волнуйся, — заявила она. — Няня прибудет в понедельник.

— И она будет у нас жить? — Спросил я сквозь стиснутые зубы.

— Конечно, но не волнуйся, я обязательно предупрежу ее, чтобы она держалась от тебя подальше. Ты сможешь передавать ей свои инструкции так же, как и мне. Через твою уважаемую службу внутренней связи.

— Спокойной ночи, муженек, — с сарказмом заявила она, проходя мимо, но тут же остановилась у входа в коридор, ведущий в ее крыло. Она снова посмотрела на меня с каким-то коварным выражением. — Я не шучу. Конечно, достаточно пьяна, но я не прочь попробовать еще раз, так сказать вспомнив старые времена? Твой холод — это как раз то, что мне нужно, чтобы уснуть. В любом случае, разве ты не хочешь узнать, работает ли еще твой член?

Отвращение скопилось в глубине моего живота.

— Иди спать, Джиллиан.

Насмешливое выражение на ее лице внезапно исчезло, она выглядела расстроенной.

— Бретт, помнишь, как ты приходил ко мне в комнату, когда я спала, и начинал меня трахать в темноте, будто я была не твоей женой, а совершенно чужой. Молча, без слов.

— Это было восемь лет назад, — резко напомнил я. — Тогда я был совсем другим человеком.

— Мне очень жаль. Я пьяна. Я не знаю, что творю? Неужели ты настолько совершенен, что никогда не ошибаешься?

— Ты зря тратишь свое время, Джиллиан.

— Сколько раз я должна извиняться перед тобой? Я твоя жена, Брет. Когда же ты станешь обращаться со мной так, как со своей женой?

Именно по этой причине я не хотел обсуждать этот вопрос, поскольку она была пьяна. Это была пустая трата времени.

— Ты моя жена только по моей фамилии. Нас связывает только соглашение, направленное на благо нашему сыну. В тот день, когда соглашение утратит свою силу, нас не будет ничего связывать. Ты пойдешь своей дорогой, я — своей.

— В моей жизни чего-то не хватает, Бретт. Ты мне нужен. — Она стояла у входа в свое крыло и умоляюще смотрела на меня. В этот момент я почти готов был ее пожалеть. Она была несчастна, и никто никогда не сможет сделать ее счастливой. Я обещал Стэнли, что буду заботиться о ней до самой смерти и сдержу свое обещание, но это было все, на что я был способен.

Не говоря больше ни слова, я повернулся и пошел в противоположное крыло. Я молча вошел в комнату сына и долго стоял, глядя на него сверху вниз. Воспоминания вернулись. Я узнал о беременности Джиллиан на званом обеде в нашем доме, как и все приглашенные гости, когда она объявила об этом. Затем она так напилась, что отключилась еще до того, как ушел последний гость. На следующее утро я повез ее в Швейцарию. Она ненавидела это место, но там не было ни капли алкоголя до конца ее беременности. А потом, в тот момент, когда я увидел, как белокурая головка Зака появилась между ног Джиллиан, я впервые в жизни почувствовал страх и чувство уязвимости. Он был таким маленьким и беспомощным. Что, если я не смогу его защитить?

Это чувство ни разу за все эти дни не покидало меня. Я ощущал его даже сейчас, когда стоял над ним. Снаружи поднялся ветер, завывая вокруг башен замка.

4

Шарлотта

Замок уже показался вдали, хотя ехать до него было еще прилично. Он казался неуклюжим живым чудовищем, окутанный утренним туманом, поднимающимся из земли и нависшее над сонным городом, находящимся внизу в долине.

Я изумленно уставилась на него. Это было все равно что смотреть на замок Сарумана (Ортханк (синд. Orthanc) — топоним из трилогии «Властелин Колец» Дж. Р. Р. Толкина. Точное произношение топонима — [’оrθank] (с межзубным глухим, как в англ. think). Переводчики «Властелина колец» предпочли двухсложное чтение Ортханк для большей ясности и удобства произношения слова. Впервые крепость упоминается в первой книге в главе «Совет у Элронда», где Гендальф рассказывает о своём заточении у Сарумана, а также о самом Ортханке. В переводе с эльфийского название означает «Клык-гора», а на языке Рохана название звучало примерно как «изощрённый разум». — прим. пер.). В мягком утреннем свете серые камни казались темными и неприступными, совсем непохожими на сказочный замок типа «Спящая красавица», в котором я провела почти год. Мне нравилась каждая минута пребывания там, я уехала оттуда с тяжелым сердцем. По сравнению с тем замком этот выглядел почти бутафорским. Я даже готова была поверить, если бы кто-то мне сказал, что этот замок был построен нуменорцами или волшебными древними людьми с исчезнувшего острова. (Нуменорцы (англ. Númenóreans) — один из народов, населяющих Средиземье и остров Нуменор (во Вторую Эпоху) в произведениях Дж. Р. Р. Толкина. Возникли в начале Второй Эпохи из остатков племён эдайн Белерианда, переселившихся на остров Нуменор (начиная с 32 года). После гибели Острова, в конце Второй Эпохи (в 3319 г.) остатки этого народа продолжали именоваться нуменорцами, иногда добавляя «нуменорцы в изгнании». Дунэдайн Арнора и Гондора — их прямые потомки.)

Когда мы подъехали ближе, я увидела, что между внешним миром и замком есть две стены. Такси остановилось перед массивными железными воротами. Водитель повернулся ко мне, подняв брови.

— Что вы хотите сделать, мисс?

— Подождите минутку, пожалуйста, — сказала я и вылезла из черного такси. Утренний воздух был свеж и прохладен. Я размяла затекшие ноги и подошла к панели, которая выглядела так, словно это была какая-то система внутренней связи.

Я нажала кнопку и подождала. Должно быть, прошла целая минута, и я виновато оглянулась на таксиста, но он, казалось, уже не был таким нетерпеливым, когда мы выезжали из Лондона, где он громко ругался на всех, кто заставлял его тормозить, хотя бы на секунду. Он выглядел таким же потрясенным этим окружением, как и я. Я заметила вертикальную раздвижную деревянную решетку, обитую железом, подвешенную перед воротами. Во время войны или осады ее опускали, чтобы защитить ворота. Ее прочная конструкция должна была отпугивать незваных гостей, но на самом деле она была одновременно воинственной и странно красивой.

Как раз в этот момент, когда я собиралась подольше подержать палец на кнопке, в динамике раздался низкий голос с сильным акцентом. Я подумала, что этот голос мог вполне сойти за голос дворецкого графа Дракулы.

— Да.

Я посмотрела в сторону камеры.

— Э-э... я новая няня, мисс Шарлотта Конрад.

— Да, вас ожидают. Проезжайте прямо к замку, там будет служебный вход.

Затем в динамике послышалась механическая трескотня, которая почти вырвала мою душу из тела. Я отпрянула назад, когда тяжелые ворота автоматически раздвинулись. Меня пробила дрожь. Это было совершенно фантастическое чувство, но у меня появилось внезапное и совершенно странное ощущение, что если я войду, то выйду отсюда через другой вход. Покачав головой от собственных глупых мыслей, я быстро подошла к такси и села в него.

— Значит, ты собираешься здесь работать? — спросил таксист, когда мы проехали через первые ворота.

— Да, — пробормотала я, не отрывая глаз от пугающего зрелища убийственных дыр в стене высоко над нами. Сотни лет назад раскаленный песок, известь или кипяток обрушились бы на врагов, сумевших прорвать первую оборону. Они терпели жестокую смерть, будучи зажаренными или сваренными до смерти внутри своих металлических доспехов.

Впереди, словно по волшебству, открылись вторые ворота, окруженные рвом, мы подъехали к замку. Это было самое впечатляющее здание, которое мне довелось увидеть в своей жизни.

По обе стороны подъемного моста возвышались две толстые башни. Готическое сооружение с его крепостными валами, бойницами для стрел, бастионами, зубчатыми стенами, деревянными карнизами и удивительно красивыми зубцами заставляло меня почувствовать себя так, словно я вернулась в далекое прошлое, в затерянный и забытый мир.

Такси подъехало ближе к замку, и я увидела массивную входную дверь, покрытую железными гвоздями, но также заметила совсем неприметную маленькую дверцу, которая была почти скрыта от глаз.

— Вы не могли бы подъехать туда? — Сказала я водителю, указывая налево.

Такси остановилось, я вышла из машины. Эйприл оплатила мне проезд заранее. Она настояла на этом, зная, что я поехала бы на поезде. Водитель не включал счетчик, но думаю, что поездка обошлась в несколько сотен.

Водитель улыбнулся — это была его первая улыбка за четыре часа езды, пожелал мне удачи и уехал. Я подошла к маленькой двери, на которой висел большой молоток в виде головы льва, прежде чем я успела дотронуться до него, дверь открылась, передо мной предстал лысеющий, пугающе худой человек в белых перчатках, необычном зеленом жилете и длиннополом угольно-черном фраке.

Ух ты! Настоящий дворецкий в полном облачении.

— Я Барнаби Бутсворт, — представился он, застыв в неподвижной позе, не показывая на своем лице никаких эмоций.

— Шарлотта Конрад, — ответила я с кривой улыбкой. — Я пришла для интервью с миссис Кинг.

— Конечно. — Он вежливо отступил в сторону и подождал, пока я войду, прежде чем закрыть дверь и предложить отнести мой чемодан прямо в мою комнату. Я передала ему свой единственный чемодан, и он повел меня по темному коридору.

— Миссис Кинг будет ожидать вас в гостиной, — сказал он, идя передо мной.

Как раз перед тем, как мы подошли к деревянной двери, он поставил мой чемодан в укромный уголок в коридоре, а затем провел меня в огромное помещение.

В гостиную, огромную гостиную.

Свет заливал комнату сквозь витражные высокие окна. Здесь был огромный каменный камин, который я решила, обогревал эту комнату зимой. В центре комнаты стоял длинный деревянный стол, за которым размещались двадцать стульев, обитых зеленым бархатом. Над столом висела поистине массивная люстра. Под люстрой на столе стояла почти поэтической красоте великолепная мраморная скульптура кентавра, вытянувшего руки вверх, казалось, будто это существо тянется вверх, чтобы дотянуться до света.

Стены украшали большие гобелены со сценами охоты. Основный цвет декора в этой комнате был зеленый, и я подумала, теперь ясно почему дворецкий был в зеленом жилете. Также я подумала о хозяйке этого дома, которая решила сочетать одежду своих слуг с обстановкой дома. Я вдруг вспомнил, что читала книгу одного слуги викторианской эпохи. Он говорил, что лучший слуга — это невидимый друг.

Наши ботинки громко стучали по каменному полу, пока мы пересекали большой зал и направлялись в другую комнату, которую мистер Бутсворт называл гостиной.

— Пожалуйста, подождите здесь, — сухо сказал он, прежде чем тихо закрыть за собой дверь.

Я оглядела комнату. Декор явно был выполнен профессиональным дизайнером. Эта комната напомнила мне программу по телевизору о миллиардере, который пытался продать свою яхту, чтобы купить большую по размеру. И главный пунктик этой яхты, которую он выставил на продажу, заключался в том, что все в его яхте было уникально, больше такого ни у кого не было. Кофейный столик, например, был сделан из кожи двадцати семи ящериц или чего-то столь же нелепого.

В этой гостиной на одной из стен висела роскошная, очень большая картина, изображающая красивую женщину со светлыми волосами. На ней была тиара, сидела она на большом золотом троне. Рядом с ней стоял маленький бледный светловолосый мальчик, но он казался почти призраком по сравнению с величием этой женщины. Я сразу поняла, что смотрю на портрет своей хозяйки — миссис Кинг.

Загипнотизированная великолепием, с которым она была изображена, я подошла ближе к картине и уставилась на нее. Было что-то такое в ее глазах. Художник запечатлел нечто неуловимое. Я не могла точно сказать, что это было, но поняла, что со временем пойму. Пока я пыталась разгадать таинственное скрытое послание, оставленное художником зрителю в своей картине, снаружи послышался стук каблуков, остановившихся у двери в комнату.

5

Шарлотта

Моментально, я отошла от картины на середину комнаты, поспешно поправила очки и пригладила волосы. Через несколько секунд тяжелая дверь распахнулась, и на пороге появилась женщина с картины. Художник не преувеличил ее красоты.

Мне показалось, что ей лет тридцать пять, но она вполне могла сойти за мою младшую сестру. Она разговаривала с кем-то по телефону, но в тот момент, когда увидела меня, встретившись взглядом, я вежливо улыбнулась, она присела, скрестив стройные ноги, кожа на ее пятках была такой гладкой, как у ребенка, а юбка темно-розового костюма высоко приподнялась на безупречных ногах.

Она не торопилась с ответом, внимательно слушая говорившего на другом конце провода, с беспокойством, внимательно рассматривая меня — лицо потом мою фигуру, затем ее глаза вернулись к моему лицу. Я так и осталась стоять, вежливо отведя взгляд. Наконец, она закончила разговор, который явно был не столь важен, но она не хотела его заканчивать из-за меня. Она сразу же устанавливала свои правила. Она хотела, чтобы я почувствовала себя неуютно, с самого начала показав свой авторитет. Она не знала, что от ее действий, меня трудно заставить испытывать неловкость. Каждый раз, когда со мной играли в такие ничего не значащие игры, мне просто было жалко этих людей.

— Шарлотта?! — спросила она ровным, как мед, голосом, и ее взгляд переместился с моих мешковатых темных брюк на уродливый белый джемпер.

Я вежливо улыбнулась.

— Да.

— Ты совсем непохожа на Шарлотту.

Я понимала, что это оскорбление, но я была профессионалом. Я даже не собиралась зацикливаться на таком никчемном комментарии. Наоборот, я улыбнулась еще шире.

— Сожалею, но меня так зовут.

— Да. — Ее губы скривились в холодной снисходительной улыбке. — Мне нужна была более опытная няня, ... постарше, но мне сказали, что ты самая лучшая.

— Я очень стараюсь, — тихо сказала я, не отводя взгляда от ее глаз.

Она приподняла идеально выщипанную бровь.

— Полагаю, ты справишься. — Она взглянула на свои часики на тонком ремешке. — Мне нужно присутствовать на одном мероприятии, так что у меня нет особо на тебя времени. Начнем. — Она нажала кнопку на панели рядом со своим креслом. — Приведи Закари в гостиную, — приказала она, прежде чем снова сосредоточить свое внимание на мне. — Экономка покажет тебе все и расскажет, что нужно знать, как устроено все в доме: время приема пищи, расписание Закари и т. д. Однако все указания, касающиеся образования или время препровождения Закари, будут исходить только от меня. Понятно?

— Да.

— Итак, с какими бы проблемами ты ни столкнулась, должна докладывать о них мне и только мне. Это абсолютно ясно?

Я молча кивнула.

— Абсолютно.

— И еще тебе нужно знать, что отец Закари живет в Южной башне. Пять лет назад он попал в аварию, которая сделала его совершенно... — она замолчала, подыскивая нужные слова, — совершенно неприглядным. Поэтому он старается не показываться на глаза слугам и не выходить во внешний мир. Если ты случайно встретишь его во время выполнения своих обязанностей, пожалуйста, не поднимай головы, продолжай вести себя так, будто его не видишь.

Я была уверена, что мои брови исчезли в линии роста волос. Это была самая странная вещь, которую я когда-либо слышала.

— Если меня не будет здесь… иногда я остаюсь в нашей квартире в Лондоне и возникнет какая-нибудь чрезвычайная ситуация, ты можешь поговорить с отцом Закари по внутренней связи. Телефон есть у тебя в комнате, как и в каждой комнате этого замка. Это понятно?

— Да.

Она встала и направилась к тяжелому деревянному столу в углу комнаты. Проскользнув за него, вытащила из ящика пачку бумаг.

— Я твой работодатель, а не отец моего сына, поэтому, если тебе будут даны какие-либо указания относительно Закари, которые выходят за рамки того, что я изложила на этих страницах, ты должна сначала связаться со мной. — Миссис Кинг протянула мне скрепленные скрепкой бумаги. — Здесь все. Дай мне знать, если что-то неясно или…

Я подошла и забрала у нее бумаги.

— Спасибо.

— Изучи их. Они очень важны.

— Обязательно, — пообещала я.

В дверь вежливо постучали.

— Войдите, — приказала миссис Кинг.

Дверь распахнулась, и хорошо одетый маленький мальчик с бледным болезненным лицом вошел в дом вместе с экономкой, пухленькой женщиной с черными волосами с проблесками седины и румяными щеками. Как только ребенок увидел мать, он отпустил руку экономки и бросился к ней. Она обошла стол и остановилась, поджидая его.

В этот момент у нее зазвонил телефон, она взяла трубку одной рукой, а другой легонько постучала по кончику носа маленького мальчика. Его прекрасные зеленые глаза смотрели на нее с обожанием. За этой сценой было очень странно наблюдать. Полная преданность мальчика своей матери казалась странной, почти как в викторианском романе. Он даже не выказал никакого любопытства по поводу моего присутствия, совершенно для него незнакомого человека.

— Я буду через полчаса, — сказала мать в трубку. — Я как раз собираюсь выходить.

Мальчик любовным жестом прислонился головой к ее юбке, она нежно положила руку ему на голову, я уже было начала изменять свое мнение относительно нее. Скорее всего она действительно любила своего сына. Возможно, я была слишком к ней строга. Поскольку отец фактически жил отшельником, атмосфера этой семье была по меньшей мере странной. Мои мысли были прерваны внезапным приступом кашля мальчика.

— В чем дело, дорогой? — Спросила миссис Кинг.

Без всякого предупреждения мальчик дернулся назад и его вырвало длинной струей прямо на юбку матери. Она так пронзительно закричала от ужаса, что я чуть не выпрыгнула из своей кожи, инстинктивно оттолкнув своего ребенка от себя.

Мой рот открылся от шока, когда мальчик упал на ковер и мгновенно заплакал. Экономка не двинулась с места, и когда я недоверчиво взглянула на нее, она отрицательно качнула головой, как бы предупреждая, чтобы я молчала.

— Что ты стоишь и пялишься на меня? Разве не видишь, что ты ему нужна? — Миссис Кинг набросилась на меня.

Я мгновенно перешла к действию. Положив на стол ее инструкции, подошла к мальчику и взяла его на руки. К моему удивлению, он спокойно вытянул вверх руки и без сопротивления оказался в моих объятиях. Я подняла его с пола, он смотрел на мать сквозь слезы на глазах.

Она схватила бумажные салфетки со стола за ее спиной и сердито стала тереть юбку.

— Я и так уже опаздываю, — воскликнула она, бросив салфетки и с ужасом глядя на пятно. — Фу... и этот запах. Мне нужно переодеться. — Она взяла телефон и, по-видимому, начала звонить кому-то, с кем договорилась встретиться, полностью забыв про нас.

— Пойдем со мной, — прошептала мне экономка.

Неся мальчика, я последовала за ней из комнаты. Проклятия его матери затихли вдалеке дома, пока экономка вела меня по темному коридору.

— Я миссис Блэкмор, — сказала она, перекрывая тихие всхлипывания ребенка.

— А меня зовут Шарлотта.

— Иди сюда, дорогая, — сказала она, открывая другую дверь.

Мы прибыли в очень простую серо-белую кухню. Вся эта роскошь предназначалась для хозяйки. Здесь же собирались только слуги.

— Побудь с ним. Я пойду поищу чистое полотенце, — сказала она и исчезла за другой дверью.

Я вытащила носовой платок, опустилась на колени и вытерла рвоту с его подбородка. Я смахнула слезы с его лица, изо всех сил стараясь его утешить, но он не переставал плакать.

6

Шарлотта

Когда миссис Блэкмор вернулась, я спросила у нее.

— Он что, заболел?

Она отрицательно покачала головой.

— Нет, он не болен, девочка.

Я с любопытством смотрела на нее.

— А почему его вырвало?

— Он только что пообедал и слишком разволновался, увидев мать.

— Почему он так разволновался при встрече с матерью?

— Он не видел ее несколько дней. А может просто волновался. — Она понизила голос до шепота. — Он невероятно робкий ребенок. Даже мышку может испугаться.

Я почувствовала раздражение, несмотря на то, что она понизила голос, ребенок все равно все слышал, поэтому я притянула его к себе и крепко обняла, надеясь, что мой жест успокоит его. Через несколько секунд он в последний раз шмыгнул носом и стал выбираться из моих рук. Я расцепила руки. Он отодвинулся и пристально посмотрел мне в глаза, совершенно новому для него человеку.

— Привет, Закари, — весело произнесла я. — Я Шарлотта, твоя новая няня.

Он смотрел на меня несколько секунд, словно пытался что-то решить, а потом, к моему удивлению, отступил назад, подбежал к экономке и спрятал лицо в ее юбке. Она скорчила гримасу, но тут же опустила глаза и слащаво улыбнулась ему.

— Дай мальчику немного времени, и он привыкнет к тебе, — сказала она.

Да, атмосфера этой семьи казалась мне очень непростой, но я знала, что смогу заставить мальчика доверять мне. И чем скорее, тем лучше. Я поднялась на ноги.

— Возможно, немного физической нагрузки пойдет ему на пользу. Я возьму его с собой в сад поиграть.

— Не-е-ет, ты определенно не можешь этого сделать, — запротестовала миссис Блэкмор, энергично тряся головой. Она явно была в ужасе.

— Почему нет?

— Ты поймешь, как только прочтешь свод правил мадам.

Тут я вспомнила, что оставила договор и ее инструкции в гостиной.

Миссис Блэкмор ввела меня в курс дела.

— Правило номер шестнадцать. Закари не разрешается играть на улице.

Я недоуменно уставилась на нее. Это была самая странная вещь, которую я когда-либо слышала, и я слышала странные вещи в своей жизни.

— Почему запрещается?

— Он всегда был очень болезненным ребенком, мадам беспокоится о его здоровье.

— Но это не достаточная причина, чтобы ребенок не выходил на улицу поиграть. Солнечный свет и свежий воздух — хороши для растущего организма.

— Правила устанавливает мадам и их нельзя нарушать, — твердо заявила миссис Блэкмор, хотя я и так знала, что она втайне со мной согласна.

Я опустила глаза на робкого ребенка, который наблюдал за мной из-под согнутого локтя. Неужели этот бедный мальчик действительно узник в этом темном замке? Неудивительно, что он такой бледный и всего боится. Взрослые вокруг пугают его до полусмерти по любому поводу. Я задумалась, как же мне обойти это нелепое правило. И тут мне в голову пришла одна мысль. «Правила», которые вручила мне миссис Кинг, были по меньшей мере на восьми страницах. А какие еще правила существуют?

— Пошли, — быстро сказала миссис Блэкмор. — Я покажу тебе комнату. Его нужно искупать и переодеть. — Мы вышли из кухни и поднялись по узкой деревянной лестнице, предназначенной для слуг. По мере того как мы втроем поднимались, лестница поскрипывала в разных местах.

Но как только мы добрались до лестничной площадки, то снова оказались в парадной части дома, проходя мимо еще одного яркого портрета миссис Кинг. На этот раз она была изображена в образе Клеопатры. Комната Закари была первой по коридору в крыле. Она была выкрашена — стены и потолок были синими небесами, наполненными пушистыми облаками. Герои мультфильмов сидели в своих самолетах, летающие по всем стенам. Вместе с миссис Блэкмор мы вымыли Закари и одели в костюм из его коллекции парадной одежды. Сразу, как мы его одели, он начал сосать свой большой палец.

— Это значит, что он хочет вздремнуть, — прошептала миссис Блэкмор. Она уложила его в постель, и мы на цыпочках вышли. После этого она показала мне мою комнату, которая была совсем рядом с комнатой Закари, в ней стояла односпальная кровать и шкаф.

— Вчера я попросила Хайди проветрить твою комнату, но мы можем сейчас открыть окна, — сказала она. Пока она показывала мне, как работает душ, мы услышали рев отъезжающей машины.

— Наверное, это миссис Кинг уехала, а? — Спросила я.

— Без сомнения.

— Ладно, я поняла, как все работает. Все достаточно просто. Странно здесь внутри настолько все современно, не ожидала для такого старого здания.

— Замок четырнадцатого века, но, судя по всему, хозяин потратил миллионы на его усовершенствование. Сантехника, центральное отопление. Он даже перекопал всю сельскую местность, чтобы протянуть сюда высокоскоростные волоконные кабели. Он какой-то очень крутой коммерсант, поэтому ему очень нужен интернет.

— Вы когда-нибудь его видели? Миссис Кинг использовала слово «неприглядный», описывая его.

На ее лице отразилось неодобрение.

— Я много раз говорила с ним по внутренней связи, но видела только один раз. Это было ночью в коридоре. Он только что вышел из комнаты Закари и направлялся обратно в свое крыло. Он носит маску и у него видны несколько шрамов на шее, но он прекрасный человек. Высокий и широкоплечий, с пышной копной густых черных волос.

— А что с ним случилось? — Спросила я, понизив голос.

7

Шарлотта

— Бедняга попал в автомобильную аварию около трех лет назад. Думаю, он был парализован почти год, но он боролся. Он передвигался в инвалидном кресле еще полгода, не сдаваясь.

— Миссис Кинг сказала, что если я случайно с ним столкнусь, то должна сделать вид, что не вижу его.

Она фыркнула.

— Ты можешь и сама решить, как тебе поступить, но я не собираюсь бить лежачего. Считаю, что нет ничего плохого, если с ним поздороваться. Он вовсе не чудовище. Во всех моих разговорах с ним, могу сказать одно — он справедливый и честный. И человек, который приходит из деревни четыре раза в неделю, чтобы убрать его крыло замка, говорит, что он держится особняком, но никогда ни о ком не говорит ничего плохого.

— Понятно, — медленно произнесла я. — А какие у мальчика отношения с отцом?

Она нахмурилась.

— Не думаю, что они будут вместе. Дни Закари заполнены делами, которые не включают отца.

— Почему?

Она вздохнула.

— Тебе стоит об этом спросить мадам. Именно она решает, что происходит в этом доме.

— А как же отношения мальчика с матерью?

— О, он просто обожает ее. Боготворит землю, по которой она ходит. Ты же видела, как он на нее реагирует.

— Тогда она, должно быть, просто блестящая мать, — тихо сказала я.

Миссис Блэкмор не могла заставить себя согласиться со мной.

— У нее своя жизнь... свои планы... свои любовники…

Мои глаза расширились.

— Неужели?

— Это не мое дело, сплетничать и распускать слухи, но мужчины приезжают из Лондона и останавливаются в деревне, снимая «постель и завтрак». — Она остановилась и шмыгнула носом. — Она навещает их там. Раз в месяц она сама ездит в Лондон, а когда возвращается, другие слуги говорят, что у нее все тело в синяках. Одному Богу известно, чем она там занимается.

— А как же мистер Кинг?

— Полагаю, он знает. Она даже не скрывает этого, возвращаясь ночью со скользкими мужчинами. Это не мое дело, но, честно говоря, ни один мужчина не должен мириться с подобными вещами. — Она понизила голос. — Полагаю, именно поэтому они живут совершенно раздельно. Я никогда, ни разу не видела его и мадам вместе, даже когда они разговаривали в одной комнате. Она занимает Восточное крыло, а он никогда не покидает своих покоев в Южном.

При этих словах что-то тяжелое ударило мне в сердце. Я не знала, кто он такой и насколько сильно пострадал, но сталкивалась уже с уродством, которое могло полностью разрушить жизнь. Когда мне было шестнадцать, моя подруга стала жертвой нападения с применением кислоты. В одночасье весь ее мир изменился. Ее шрамы были настолько ужасны, что ее собственные родители не могли ее узнать, когда сняли бинты. После многих лет хирургических операций она все еще не была в порядке.

Я всегда впадала в ярость, когда мы куда-нибудь вместе с ней выходили. Единственное, что мне хотелось сделать, это встретиться лицом к лицу с пристально пялящимися людьми и сказать им, чтобы они, бл*дь, перестали пялиться, показывать на нее пальцем и шептаться, она была таким же нормальным человеком со шрамами, но я не могла ничего им сказать, потому что тогда бы привлекла еще больше внимания и сделала бы только хуже своей подруге. Поэтому я свирепо смотрела на этих придурков, метая искры ярости, либо полностью их игнорировала.

Именно благодаря ей я узнала, каким поверхностным и жестоким может быть мир. У нее не было ни единого шанса. Они отвергали ее исключительно из-за ее внешности. Глубокая боль и жалкое отчаяние, которые она постоянно ощущала, постоянно жила в ее глазах, сокрушая ее маленькое сердце. Иногда она говорила мне, что сожалеет, что не умерла тогда и выжила после того нападения.

Летом мы обычно ходили завтракать на пикник в парк. Мы отправлялись рано, когда там почти никого не было. Тогда я еще жила с родителями. Как-то вечером она позвонила мне и попросила прийти завтра пораньше, чем обычно. Она сказала, что испекла мой любимый с двойным шоколадом торт. Тогда я любила поесть, поэтому ушла из дома в пять часов утра. Когда я добралась до нее, в ее окнах было темно. Удивленная я вошла через заднюю дверь и прокралась по лестнице к ней в спальню. Думая, что она проспала.

Но Айша лежала в своей постели и была холодная как лед.

На прикроватном столике стояла пустой пузырек из-под таблеток, а также мой любимый шоколадный торт с двойным шоколадом и два письма — одно для меня, а другое для ее родителей. Я не плакала и не кричала. Я села на кровать рядом с ней и прочитала письмо. Она извинилась за шок, который мне доставила, но писала, что я сильная и смогу это пережить и помогу справиться с ее потерей ее родителям, сообщив им о смерти.

Когда миссис Блэкмор ушла, я быстро вернулась в гостиную и забрала правила хозяйки дома. Сняв очки и распустив волосы из тугого пучка, я легла на кровать и с растущим недоверием просмотрела семь страниц тщательно отпечатанных инструкций.

На них содержались подробные инструкции по каждому аспекту жизни ребенка. Начиная, как следует использовать карточки для обучения и кончая, как стоит синхронизировать работы ребенка, когда он завершит задания. Еще хуже было то, что все это строго регламентировалось и также строго регулировалось.

Завтрак в 8.00, перекус в 10.30, ланч в 1.00.

Не только время приема пищи, но и то, что можно было съесть и перекусить, было подробно описано.

Проветривать его комнату только утром с 8.00 до 11.00.

Не разрешалось Закари выходить на улицу.

Затем…

Носить головной убор на солнце.

— И где он найдет это солнце, если ему не разрешено выходить на улицу?

Это было все так нелепо, что к тому времени, когда я дочитала до конца, я уже не знала, смеяться мне или плакать.

«Мне очень жаль, — решила я про себя, — миссис Кинг, но нет. Просто нет, я не останусь.»

8

Шарлотта

Я лежала на кровати и пялилась в потолок. Теперь меня беспокоило, как я смогу вообще существовать в доме, где все так жестко контролируется той, кого я считала психопаткой. Я хотела помочь Закари и, возможно, его отцу. Я все еще чувствовала давнее чувство вины перед Айшей. Я мало, что для нее смогла сделать. По ее голосу я должна была тогда догадаться, что она собирается покончить жизнь самоубийством. Может сейчас мне представилась еще одна возможность помочь как-то отцу мальчика. Может мне дан второй шанс искупить свою вину.

Возможно, меня не случайно сюда занесло и есть для этого какая-то причина. Но с другой стороны, я была не из тех, кто охотно будет терпеть и мириться с дураками. В один прекрасный день я взорвусь и выскажу миссис Кинг все, что о ней думаю, и это будет выглядеть очень плохо, очень плохо для моего резюме.

У меня зазвонил телефон. Я встала с кровати, ответила на звонок, снова легла в постель.

— Привет, — сказала Эйприл. — Ну, как дела?

— Я не уверена. — Я накрутила на палец прядь волос.

— Что ты имеешь в виду?

— Здесь очень странная ситуация.

— Странная?!

— Странная в том, что мать напоминает ненормальную в бреду, отец попал в ужасную аварию и стал затворником, которого никто никогда не видит. Ребенка вырвало, потому что он слишком разволновался, когда увидел свою мать. У меня есть восемь страниц инструкций, начиная с того, как вытирать ему задницу, и заканчивая тем, сколько граммов хлопьев я должна ему давать на завтрак.

— О! Вот это да! Боже мой!

Я вздохнула.

— Именно так я и думала.

— И что же ты собираешься делать?

— Пока еще не знаю. Я ненавижу сдаваться, не попробовав.

— Не думай, что ты сдаешься. Ты же знаешь, что ты мне нужна.

— Да, знаю. Но я не могу уехать, когда все так неправильно.

— Ты действительно думаешь, что сможешь помочь?

— Да, я думаю, что у меня есть шанс подтолкнуть этого парня. Он сильный духом. Он немного раздавлен, но думаю знаю, как заставить его выйти из своей скорлупы.

— А как же Годзилла?

— Вообще-то она совсем непохожа на Годзиллу. Эта женщина выглядит так, словно сошла с обложки модного журнала. Она очень, очень красива.

— Похоже, она ходячая бомба. Ты думаешь, что сможешь справиться с ней?

— Все будет зависеть…

— От чего?

— От того, сколько времени она будет проводить здесь. Похоже, она проводит много времени, наслаждаясь собой, а нанимая меня, я так думаю, что она еще больше захочет уделять себе времени. Дам ей пару дней и посмотрю, как пойдут дела. А теперь довольно обо мне, как ты себя чувствуешь?

— Я в полном порядке. По правде говоря, я чувствую себя на вершине мира.

— Что ты там делаешь?

— Я лежу в постели.

Я рассмеялась.

— В этом я не сомневалась. Сейчас десять часов утра, и ты только что занимались сексом, не так ли? То, как ты сильно встряхиваешь своего бедного ребенка, заставит его подумать, что это чертовый Мартини.

— Очень смешно. Вообще-то я не занималась сексом. Юрий просто подумал, что мне нужно расслабиться.

— ОМойБог! Он занимался с тобой оральным сексом.

— Может и так, — самодовольно заявила она.

Я тоже улыбнулась.

— Помнишь тот первый день, когда ты вернулась после встречи с Юрием?

— Ага. — Ее голос звучал мечтательно.

— Помнишь, я сказала, что хочу посмотреть, как вы занимаетесь сексом?

— Ага.

— Беру свои слова обратно, — сухо закончила я.

Она только бесстыдно рассмеялась. В мою дверь постучали, и я сказала Эйприл, что перезвоню, а сама пошла открывать. Снаружи стояла женщина примерно моего возраста.

Она широко улыбалась.

— Привет. Меня зовут Мелли. Я личный помощник миссис Кинг и пришла узнать, как у тебя дела. Может тебе что-нибудь нужно?

Я улыбнулась в ответ. Приятно было встретить искренне дружелюбное лицо.

— Я в полном порядке. У меня еще не было возможности оглядеться и разобраться в своих обязанностях, но спасибо за предложение. Я действительно ценю это.

Ее улыбка стала еще шире.

— Поверь мне, когда я говорю, что здесь ничего особенного не происходит. Этот замок самое скучное место на земле. В деревне есть одна пиццерия, где подают резиновую пиццу. В библиотеке полно стариков, пахнущих сосисками. Чайная лавка хороша. Но настоящая спасительная благодать — это паб. По ночам здесь довольно жутко, — ее глаза замерцали, — но иногда приходят большие мускулистые фермеры.

Я рассмеялась.

— Нам надо как-нибудь пойти с тобой выпить. Это будет весело.

— Да, было бы здорово.

— Хорошо, я дам тебе несколько дней освоиться. Я в комнате рядом с кухней. Если тебе что-нибудь понадобится, просто заскочи, я буду рада помочь.

— Спасибо, Мелли.

— Ладно, мне пора возвращаться к серым будням. Увидимся за ланчем?

— Да, конечно. Увидимся внизу.

Она рванула прочь — сгусток радостной энергии. Я закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Возможно, я слишком поторопилась. Если Мелли может мириться с миссис Кинг и с таким счастьем управлять таким огромным кораблем, то, может быть, и я смогу.

Глава 9

Бретт

https://www.youtube.com/watch?v=kXYiU_JCYtU

Онемевший

Я понял, что няня уже прибыла. Не мог точно сказать откуда и как я узнал, но в атмосфере замка и домочадцев что-то неуловимо изменилось. Сначала я был против этой идеи, но сейчас мне казалось, что я ошибся. При появлении няни мне не было необходимости общаться с Джиллиан, выпытывая у нее информацию о Закари. Я мог бы напрямую обращаться к няне. Каждый вечер я мог бы разговаривать с ней по внутренней связи и спрашивать о своем сыне, как прошел его день.

Я работал весь день напролет, но мысли мои были заняты совсем другим.

Мне не терпелось поговорить с этой женщиной и установить с ней хорошие рабочие отношения. До того, как Джиллиан успела бы ее настроить своим ядом против меня. Я прекрасно знал все методы Джиллиан. По капле невидимого яда за раз, ежедневно. Капля за каплей. Пока жертва не станет совершенно мертвой.

Я не мог решить во сколько мне стоит ей позвонить, но вчера вечером, когда я отправился навестить своего сына, заметил, что комната рядом проветривалась, смежная дверь из комнаты моего сына в комнату няни была открыта, я понял, что она поселилась в комнате рядом с Закари. Из своего логова я видел комнату моего сына, а значит, и ее тоже. Я знал, что она будет ужинать вместе с остальной прислугой, поэтому подождал, пока она не вернется к себе в комнату и не включит свет. В половине десятого у нее загорелся свет.

Я прошел путь от парализованного и сломленного во всех смыслах этого слова человека до настоящего момента, когда луч света просочился в мою темноту. Я цеплялся за надежду, что мало-помалу смогу через няню проникнуть в мир моего сына, пока он не станет достаточно взрослым, чтобы больше меня не бояться.

Я включил переговорное устройство и стал ждать, когда она снимет трубку. Она ответила не сразу, поэтому я подошел к окну и увидел ее тень, стоящую посреди комнаты. Подумал, что она все еще не знает, как работает эта система. Затем она прошла вперед, и через несколько секунд я услышал ее голос.

— Мистер Кинг? — спросила она. От ее голоса у меня по спине пробежали мурашки. Ее голос напомнил мне, как я сидел в обшитом деревянными панелями отдельном кабинете французского ресторана, ожидая, пока официант откупорит бутылку «Ле Кло дю Мениль» 2003 года выпуска. Прислушиваясь, как шампанское известной фирмы «Крюг» начинает наливаться в бокал. Сначала роскошный аромат, потом сухой вкус на языке. Игристые пузырьки лопаются на языке, шелковистая жидкость стекает по горлу.

На какое-то мгновение я почувствовал, что не могу ни ответить, ни даже заговорить. Я не мог понять, какое впечатление на меня произвело то, как она сказала — «Мистер Кинг». Я догадывался, что она, скорее всего, не красавица и почти наверняка замужняя пожилая дама. Джиллиан не любила нанимать молодых сотрудников. Она говорила, что ей нравится опытный персонал, но я думаю, что она ненавидела любую женщину, которая была моложе ее.

— Мистер Кинг? — хрипло позвала няня.

Я прочистил горло. Прошло много времени с тех пор, как я разговаривал с женщиной, и мой голос звучал странно даже для собственных ушей.

— Как Закари?

— Он уже спит. Я уложила его спать в назначенное время, сэр.

— Пожалуйста, зовите меня Бретт.

Последовала небольшая пауза.

— Ладно, Бретт.

— А как вас зовут?

— Шарлотта. Шарлотта Конрад. — Она казалась совсем юной, но это было просто невозможно.

— Как прошло его знакомство с вами?

Она судорожно втянула воздух. По какой-то странной причине я почти мог представить себе ее улыбку, чистую и безудержную.

— Сначала он был довольно застенчивым, но за день стал немного более общительным.

— Он от природы очень тихий, — сказал я.

— Хммм.

Я понял, что она чувствует себя неловко, но все равно не хотел ее отпускать.

— А что он делал сегодня днем?

— Ну, у нас было странное знакомство. Его вырвало.

— Его стошнило? Почему? С ним все в порядке?

— Он не болен, ничего такого. Миссис Блэкмор сказала, что это из-за того, что он был слишком взволнован, когда увидел свою мать.

— Понятно. — У меня упало сердце. В привязанности моего сына к матери было что-то неестественное и нездоровое. Он был слишком деликатен, слишком всего боялся. Я понимал, что ему нужна фигура отца.

— Я хотела спросить... — она заколебалась.

— Что именно?

— Так ничего особенного, — ответила она.

— Нет, уж говорите, что хотели.

— Я ожидала, что мальчик его возраста будет проводить много времени, играя на улице. Погода сегодня была такая чудесная, но ему не разрешается играть на улице.

Я нахмурился.

— Что вы имеете в виду, говоря, что ему не разрешается играть на улице?

Несколько секунд она молчала, и я позволил тишине прокатиться дальше. Я все равно доберусь до сути, несмотря ни на что.

— Об этом написано в моих инструкциях. Закари не разрешается играть вне дома. Думаю, мадам беспокоится, что на свежем воздухе он может подцепить микробы и заболеть.

Я почувствовал ярость, как расплавленный обжигающий шар лавы в животе. Меня затошнило, и рука задрожала от гнева. Слава Богу, моей жены не было в замке. Если бы она находилась здесь, я мог бы не сдержаться, отправиться к ней в комнату и не устроить ей такую чертову взбучку, которую она никогда не забудет. Но в любом случае, какой в этом смысл? Она, вероятно, получит от этого сексуальное удовольствие. Какого черта, она пытается сделать? Что еще она делала без моего ведома? Какие еще ограничения были в списке няни?

— Выведите его завтра на улицу поиграть, — сказал я.

Она глубоко вздохнула.

— Что еще? — Переспросил я.

— Ничего, — ответила она. — Завтра я сделаю, как вы сказали, Бретт.

— Спасибо, — сказал я и отключился. Целый час я расхаживал по комнате. Затем позвонил Логану, моему личному помощнику в Лондоне, и попросил его привезти бутылку «Ле Кло дю Мениль».

— Какого года, мистер Кинг?

— 2003.

Через два часа я услышал, как вертолет приземлился на вертолетной площадке. Я подождал пятнадцать минут и вышел из своей спальни. Когда раздался осторожный стук, я открыл дверь, и вошел Логан. Шампанское уже стояло в ведерке со льдом, и он принес с собой два бокала. Он поставил все это на стол.

— Хотите, я налью вам, мистер Кинг?

— Нет, все в порядке, Логан. Спасибо.

Он кивнул и вышел.

Я сел перед окном. Окно няни было уже темным. Я поднял свой бокал в ее сторону. Здесь все должно было измениться. Я уже предупреждал Джиллиан раньше. Наше соглашение будет длиться лишь до тех пор, пока наш сын будет получать от него выгоду. Джиллиан слишком близко приблизилась к краю пропасти.

Я поднес бокал и позволил пузырькам лопаться на языке. Прошли годы с тех пор, когда я пил это шампанское. Когда сам хотел его выпить. Я не хотел, чтобы та жизнь вернулась. Теперь я ясно это осознавал, насколько все было мелко и бессмысленно.

Я подумал о няне Закари, мирно спящей в своей постели, и пожелал ей всего хорошего. Она понятия не имела, что разбудила меня от глубокого сна.

10

Шарлотта

Меня разбудил звук лопастей вертолета. Я задремала с книгой, но вдруг сквозь сон услышала, как вертолет приближается все ближе и ближе, а потом приземлился. Не зажигая света, я подошла к окну, вертолет скорее всего приземлился с другой стороны замка, потому что я его не видела. Потом все стихло. Я взглянула на часы. Была уже почти полночь.

Я снова легла в кровать и подумала, может кто-то вернулся в замок. Но мне показалось, что было слишком поздно для возвращения. Хотя это был странный замок. Возможно, вернулась миссис Кинг. Я вспомнила свой разговор с Бреттом Кингом. Вспомнила его голос, такой глубокий и спокойный. Его голос звучал, как голос очень утонченного, учтивого человека, образованного и обладающего определенным жизненным опытом.

И несмотря на то, что я почувствовала его гнев через интерком, голос все равно оставался невероятно спокойным. Это была моя первая ночь в замке после долгого пребывания в городе, и я была поражена, как невероятно тихо здесь было. Я буквально слышала собственное дыхание. Тишину нарушил мой мобильник, вибрирующий на столике. Я вскочила с кровати. Звонила Эйприл. Прихватив с собой телефон, я плюхнулась обратно на кровать.

— Ты все еще не спишь? — спросила она.

Я сразу же забеспокоилась о ней.

— Да, но почему ты звонишь так поздно?

— А почему ты говоришь шепотом? — спросила она, понизив голос.

— Ну, не знаю. Здесь такая мертвая тишина, даже боюсь ее нарушить.

Она хихикнула.

— Ты явно сумасшедшая.

— Скажи что-нибудь другое, чего я не знаю. Так зачем ты звонишь? Где Юрий?

— Он внизу работает. После того, как ты рассказала мне об этом странном замке, я не могу заснуть, думая о тебе. Как прошел твой первый день?

Я вздохнула, перебирая в уме впечатления этого дня. Но все они неизбежно отступали перед моим коротким разговором с Бреттом Кингом.

— О Господи, что же она сделала? — спросила Эйприл, думая, что мой вздох был связан с миссис Кинг.

— Ничего. Она уехала на какое-то мероприятие, вероятно, в Лондон, и до сих пор не вернулась. Если только она не прилетела на вертолете, который приземлился всего несколько минут назад.

— Тогда почему ты так вздыхаешь?

— Я недавно говорила с отцом мальчика по внутренней связи.

— Ух ты! И как?

Мои мысли вернулись к голосу Бретта.

— С ним приятно было пообщаться. У него такой густой, низкий голос. Один из тех глубоких и спокойных голосов. Я представляю себе его в бархатном костюме, сидящим в ложе оперного театра.

— Интересно, был ли он, тогда красив до автокатастрофы?

— Понятия не имею, — ответила я. — Но в нем явно что-то есть.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не могу точно сказать. В нем есть что-то магнетическое. Я могла бы слушать его голос всю ночь.

— Ого! Вы только послушайте! Шарлотта, он женат! — Эйприл казалось забеспокоилась.

— Я вовсе не это имела в виду. Я думаю, что меня тянет к нему, потому что он так страдал, мне хочется попытаться ему помочь. Он любит своего сына, но мальчик его боится.

— Прошу тебя, будь осторожна, смотри не влюбись в него. Помни свой девиз. Мужья других женщин — это запретная зона.

— Да, я знаю. Не собираюсь я в него влюбляться, хотя экономка сказала, что его жена вроде как его бросила, когда он попал в аварию, решила пойти своей дорогой.

— Ух ты, похоже, что она настоящая стерва.

— Судя по всему, у нее полно любовников.

— Ты ведь не ищешь предлога, чтобы завести с ним роман?

— Ни в коем случае, — твердо заявила я. — Я же говорила тебе, что не собираюсь. Скорее с моей стороны это связано с чувством вины, которое я продолжаю испытывать по отношению к Айше. Мне кажется, может мне дан второй шанс ему помочь. Искупить свою вину.

Она вздохнула.

— В том, что случилось с Айшей, нет твоей вины, детка.

— Я все понимаю. Ладно, послушай, мне пора спать. Я позвоню тебе завтра.

— Хорошо. Веселись с ребенком в замке.

— Нет, завтра я пойду с Закари играть на улицу.

— Эй! Его мать запретила же тебе.

— А его отец настоял на обратном.

— Ого, Шарлотта, ты ходишь по лезвию бритвы.

— И не говори, но я должна сделать все правильно для ребенка. Я просто возьму его с собой ненадолго.

— Хорошо, тогда дай мне знать, как все пройдет.

— Подожди… — окликнула я ее как раз перед тем, как она собиралась повесить трубку.

— Что?

— Может ли... вообще голос воздействовать по телефону?

Несколько секунд она молчала, я тут же добавила:

— Только ничего не бери в голову, это всего лишь простой вопрос.

— А что именно простого в этом вопросе? И кто же так сильно повлиял на тебя по телефону?

— Спокойной ночи! — Сказала я.

Но она была похожа на собаку, у которой собирались отнять кость.

— Только не вздумай сейчас бросить трубку.

— Хорошо. Я всего лишь спросила, вот и все.

— Шарлотта…

Я уже начала сожалеть, что вообще решила задать этот вопрос.

— Ты знаешь, о ком я говорю... — пробормотала я.

— И что? Ты только что сказала…

— Забудь. Уже поздно, и я очень устала.

Ее голос звучал серьезно.

— А что такого особенного было в его голосе?

Я вздохнула.

— Ну, не знаю. Просто... я не буду ничего говорить. Все это несущественно. Спокойной ночи, Эйприл.

Я прервала разговор и отбросила телефон в сторону. Закрыла глаза, пытаясь уснуть, но вздрогнула от дуновения раннего ветерка. Ночи за городом были гораздо холоднее, чем в Лондоне.

С трудом поднявшись с кровати, я подошла к окну и уже собиралась задернуть занавески, но замерла. Миссис Блэкмор сказала, что его Южная башня находилась почти напротив через внутренний двор от моей комнаты. У него не горел свет, за исключением, пожалуй, одной тусклой лампы, я мельком разглядела тень у окна, темный силуэт.

Я вздрогнула, но не вскрикнула от испуга. Не двигаясь, я стояла и смотрела на фигуру, высокую и неузнаваемую в темноте еще несколько секунд.

Неужели это он?

Кем бы он ни был, я поняла, что он наблюдает за мной, глядя прямо перед собой и не двигаясь. Мне вдруг стало жарко. Отойдя от окна, я остановилась в темноте и стала наблюдать за ним. Он отвернулся, я поняла, что затаила дыхание, боясь лишний раз вздохнуть. Правда ли, что он наблюдал за мной, или это мне показалось? От игры теней в темноте. Зазвонил телефон, я сняла трубку, даже не потрудившись взглянуть кто звонил. Я улыбнулась, увидев, что это была мама, пытающаяся связаться со мной по скайпу.

— Я подумала, что ты не спишь, потому что увидела в скайпе на твоей иконке зеленый огонек, — сказала она.

— Ну, ты действительно научилась правильно пользоваться телефоном, не так ли?

— Да, — гордо ответила она.

Я улыбнулась.

— Хорошо.

— Я не разбудила тебя, правда? — спросила она.

— Нет, как поживаешь?

— Я в порядке. Как поживают твои новые работодатели?

— С ними тоже все хорошо, — ответила я.

— Они хорошие люди?

— Да, оба просто великолепные.

— О, хорошо. Ты же знаешь, как я за тебя волнуюсь.

— Мама, я живу в замке. Ты бы видела это место. Оно похоже на древнюю крепость.

— Ну, хорошо, если только они хорошо к тебе относятся.

— Именно так. Я как раз собираюсь ложиться спать, позвоню тебе завтра, ладно?

— Да. Ты, должно быть, устала. Я просто хотела тебя поблагодарить. Я получила деньги, которые ты мне прислала. Ты чудесная дочь!

Ее комплимент заставил мое сердце заныть.

— Ух ты, ты так легко меняешь свой тон, а?

— Что ты имеешь в виду?

— Помнишь, как ты столкнула меня с лестницы за то, что я была слишком упрямой и вспыльчивой дочерью?

— Я не толкала тебя с лестницы, девчонка, ты сама упала.

— И кто же в этом виноват?

— Я верну тебе твои деньги, если ты собираешься злорадствовать по поводу того несчастного случая, — отрезала она, и я была рада, что моя строгая мама вернулась. — Если бы не эти проклятые объедки, которые называют пенсией, — продолжала она, — мне бы не пришлось тебя беспокоить…

— Ты меня совсем не беспокоишь, мам. Я же могу тебе помочь, для меня это в радость. Я люблю тебя.

Она глубоко вздохнула.

— Я тоже люблю тебя, малышка. Только позаботься там о себе. Когда у тебя будет выходной?

— Мне еще предстоит разобраться с этим. Я дам тебе знать, хорошо?

— Очень хорошо, спокойной ночи, мое милое дитя.

— Спокойной ночи, мам.

11

Шарлотта

Видно, от усталости и стольких за день эмоций, спала я крепко, но услышала, как скрипнула моя дверь.

Глаза на мгновение распахнулись, но я ничего не увидела, поэтому закрыла их и отвернулась, слишком измученная, чтобы задаваться вопросом. Затем почувствовала, как кровать подо мной прогнулась, будто кто-то прилег рядом. Мое сердце подскочило к горлу, и я резко открыла глаза. Сквозь темноту вперлась в сверкающий взгляд незнакомца.

Его рука метнулась к моему рту, заглушая крик, я всмотрелась в его глаза и поняла, что он не причинит мне вреда. Он был израненным человеком, и я почувствовала, как в моем сердце воцарился покой.

Я протянула руку и коснулась его лица. Оно оказалось прикрыто маской, которая стала теплой от его кожи, поблескивая в мягкой темноте. Он не сопротивлялся, поэтому я осторожно сняла маску, но было слишком темно, чтобы разглядеть его лицо как следует. Его глаза, не отрываясь смотрели на меня. Моя рука потянулась к выключателю настольной лампы, но он, поймав, остановил ее. Его рука оказалась большой и сильной. На ладонях были мозоли.

Затем последовал поцелуй. Сначала нежный, потом все более и более страстный, пока его поцелуй не выстрелил дозой экстаза в самую мою сердцевину между ног. Я приподняла руки вверх. Пальцами одной руки нащупала его волосы, а другой — обвила за плечи, словно боялась, что он исчезнет.

Он оторвал свои губы, чтобы прижаться к моей шее. Это прожгло меня насквозь. Я опустила руки, напиваясь его сладкими ласками, хотя в голове звучал сигнал тревоги. Что ты делаешь, Шарлотта? Ты не знаешь этого человека. И все же я не испытывала ни страха, ни чувства беспокойства.

Его руки прошлись по моим пижамным штанам. Судорожный вздох сорвался с губ, когда кончик его языка опустился мне на пупок. Где-то глубоко внутри меня зародился смех. Я начала корчиться от нетерпения. Он раздвинул мои ноги и наклонил голову между ними.

— Господи, Шарлотта. Ты такая красивая. И такая чертовски мокрая, — прохрипел он.

Я узнала этот голос, поэтому подалась вперед. Он не был незнакомцем. Я знала голос этого человека.

Он опустил голову, я все еще пыталась разглядеть его лицо, но оно было почти полностью скрыто темнотой. Когда он взял мой набухший бугорок своими бархатными губами и с чувством стал его сосать, будто это была сладость, я чуть не выпрыгнула из кровати. Из меня лились соки.

Мои руки сжали простыню в кулаки, а тело выгнулось дугой. Я умудрилась даже выдернуть простыню из-под матраса, как только его горячий, влажный язык дотронулся до меня, словно я была плавящейся лавой. Я застонала от восторга.

— Ш-ш-ш... детка, — прошептал он и зажал мне рот рукой.

Я не могла прийти в себя, его язык вошел внутрь, и я ухватила его за волосы.

Я была уверена, что мои стоны перешли в крики на грани истерики. Слава Богу, что его ладонь прижималась к моему рту. Я попыталась что-то сказать, но не могла связно составить слова, из моего горла раздался приглушенный животный звук. Странный. Смущающий.

Я хотела кончить... я хотела, чтобы все это закончилось... прежде чем я окончательно обезумлю.

Мои пальцы потянулись к распухшему бугорку, чтобы помочь этому процессу, но прежде чем я успела добраться до него, он прихватил его зубами, слегка прикусив. Я почувствовала боль, которая оказалась тем самым спусковым крючком, к которому я так стремилась. Из моего горла вырвался крик. Затем из влагалища полились горячие сливки, не в состоянии сдержаться.

— Твою мать! — Пробубнила я ему в руку.

Я кончила, но сводящая с ума жажда большего не желала останавливаться. Мне хотелось большего. Намного большего. Неудовлетворенная, я пошевелила ногами и обернула их вокруг его головы, поймав его рот в ловушку своей киской.

«Кто он? Да, кто он такой, черт возьми?»

Мне необходимо было это узнать. Причем узнать сию минуту. Я наклонилась и притянула его голову ближе. Но было слишком темно, и я почти ничего не смогла разглядеть. Мне необходимо было увидеть его лицо на свету.

Когда я проснулась, моя рука тянулась к выключателю.

Я села в кровати, тяжело дыша, на лбу выступил пот. Первые слабые лучи утреннего солнца уже лились в открытое окно. Я в шоке посмотрела на себя. Мои трусики промокли насквозь. Воспоминание о боли и оргазме было до сих пор настолько явным, словно все было наяву, я оглядела комнату, уверенная, что здесь есть этот мужчина, который находился во сне между моих ног.

Никогда раньше мне не снились настолько реалистичные сны. Моя киска продолжала все еще пульсировать. Я взглянула на часы на своем телефоне и вскочила на ноги. Завтрак Закари был назначен ровно на 8.00, но до этого мне нужно было принять ванну и одеться для первой половине дня.

Было уже 7: 30 утра, я плохо начала свой первый рабочий день.

12

Шарлотта

Быстро одевшись и даже не приняв душ, я поспешила в комнату Закари. Я обнаружила его крепко спящим. Как можно нежнее и аккуратнее разбудила его. Он, казалось, ничуть не удивился, открыв глаза, даже одарил меня ангельской улыбкой. Поскольку я все еще была для него практически незнакомкой, подумала, что он может заплакать или запротестовать, когда я начну его одевать, но он покорно стоял, позволяя мне надевать на него вещи.

Собственно говоря, он почти ничего не говорил.

Меня это несколько нервировало, потому что большинство детей наоборот, не могут остановиться, постоянно болтая. Дети болтают без умолку, им все очень интересно. В первый же рабочий день меня обычно засыпают разными вопросами личного характера. «Замужем ли я? Есть ли у меня дети? Почему? Хочу ли я детей, и так далее, и тому подобное.»

Вопросы от Закари. Ни одного.

Кроме того, он почти старался не смотреть мне в глаза. Быстро позавтракав тостами и яичницей, которую он съел без особого аппетита, почти машинально, я решила, что вести его гулять в сад не стоит. Ему была просто необходима умственная стимуляция. Возможно, от других детей или от нового окружения. По моему мнению, его могло подстегнуть поиграть в песочнице с другими детьми, скатиться с горки пару раз, может даже перекувырнуться.

Я спросила миссис Блэкмор, есть ли в деревне детская площадка, и у нее чуть глаза не вылезли из орбит. Прежде чем она успела открыть рот и напомнить мне о без апелляционном списке правил, я заявила, что разговаривала вчера с мистером Кингом, и он настоял, чтобы я отвела ребенка погулять. Я не стала упоминать, что получила от него разрешение погулять в саду. Несмотря на выражение страха на ее лице, она договорилась с шофером, который готов был отвезти нас через час.

Мы сели в маленький голубой «Роллс-Ройс». И на лице Закари появилось оживление, не долго и слишком сильное, но я все же посчитала это прогрессом.

— А куда мы едем?

— В парк на детскую площадку, — сказала я с улыбкой.

Он повернул голову и стал смотреть в окно. Когда мы проезжали мимо старомодной кондитерской, я велела водителю остановиться. Согласно моему списку «делай и не делай», все цветные сладости были строго под запретом.

— Пошли, — сказала я и, несмотря на спокойный взгляд шофера, повела ребенка в магазин.

На двери висел колокольчик, который звякнул, когда мы вошли внутрь. Еще до того, как за нами закрылась дверь, наш нос наполнился сладким запахом сладостей во всех его видах. Глаза Закари стали огромными, как блюдца.

— Мне нельзя есть сладости, — мрачно сообщил он мне, — они вредны для меня. — Его глаза умоляли меня сказать, что на этот раз можно.

— Тебе нельзя есть ничего с консервантами, добавками и искусственными красителями, — ответила я, — но мы обязательно что-нибудь здесь найдем и съедим. — Я подмигнула ему. — Почти полезную пищу.

Впервые с тех пор, как мы встретились, его губы растянулись в настоящей детской улыбке.

Мы вышли из магазина с большим леденцом на палочке, сделанным из органических соков, и пакетом зефира, в котором, как заверила меня продавщица, не было никаких искусственных красителей или консервантов.

Детская площадка была небольшой, и на ней находились двое детей со своими матерями. Дети были меньше по возрасту Закари. К моему удивлению, он даже не взглянул на них. Я повела его к горкам, которые были свободными. Надеясь, что эти дети присоединятся к нему, но они почему-то не подошли, поэтому я улыбнулась и посмотрела на матерей малышей. Матери улыбнулись мне в ответ. Закари трижды спустился с горки, остановился и посмотрел на меня.

— Я уже закончил.

— Может, пойдем поздороваемся с другими ребятами?

— Нет.

Тогда я усадила его на качели, и качала, а он наслаждался. Когда он накачался, просто сказал:

— Спасибо. Я закончил.

Я подвела его к песочнице, он, казалось, был очарован синими и красными пластиковыми формочками. Начал строить замок из песка. Но когда к нему подошли другие дети, Закари тут же встал и подошел ко мне.

— Что же это такое? Разве ты не хочешь завести друзей? — Спросила я, но он не сказал ни слова. Он просто остался стоять рядом со мной, отказываясь присоединиться к остальным. Он был слишком робким для пятилетнего мальчика. Я помнила, что через час у него занятия с преподавателем по чтению, поэтому мы отправились домой.

Я отчетливо осознавала, что ослушаться его мать будет нелегко, но надеялась, когда она увидит, что ее сын наконец-то выбрался из своей скорлупы, то будет счастлива или, по крайней мере, не сойдет с ума от моего ослушания. Я уже заметила некоторое улучшение в его обычно мрачном настроении. От игр на свежем воздухе его щеки разрумянились, у него появился аппетит. Он проглотил свой обед, сопровождаемый улыбками миссис Блэкмор. Оставалось надеяться, что мать заметит эти улучшения и позволит ему гулять, общаться с другими детьми.

Однако все было не так, когда несколько часов спустя она ворвалась ко мне в комнату. Я разбирала на полу его одежду, но быстро вскочила на ноги, увидев темную ярость на ее лице.

— Ты сегодня возила Закари на детскую площадку, — рявкнула она, и от досады на ее лице я приоткрыла губы, но не могла вымолвить ни слова.

— Ты что, совсем спятила своим ничтожным, крошечным, необразованным умом? — закричала она. — Ты что не читала инструкции, которые я тебе передала?

Я почувствовала, как начинаю злиться, но сдержалась.

— Прошу прощения, но сегодня утром вас не было здесь, и я не могла поговорить с вами, но его отец настоял, чтобы я разрешила ему немного поиграть на улице, тем более что погода была прекрасная. Я говорила ему о вашем правиле, но он сказал, что поговорит об этом непосредственно с вами.

Что-то промелькнуло в ее глазах. Страх или что-то еще? Что бы это ни было, это было что-то первобытное.

— И что же ты сказала? — спросила она, словно не желая мне верить.

— Вчера вечером ваш муж настоял, чтобы я вывезла Закари... куда-нибудь.

Ее глаза горели неприязнью. Она сделала несколько шагов в мою сторону, сверля взглядом.

— Слушай меня очень внимательно, потому что я не собираюсь повторять это снова. Очевидно, ты все еще не поняла своего положения в этом доме. Я — твой работодатель, а не мой муж. Я наняла тебя. Контракт заключен между мной и твоим агентством. Поэтому не только те инструкции, которые я тебе даю, ты не должна настолько глупо обсуждать с ним, но и любые его указания, на которых он настаивает, противоречащие тому, что я изложила в правилах, в первую очередь ты должна сообщать мне. Я отвечаю за Закари, а не его отец. Я достаточно ясно выразилась?

На секунду мне захотелось возразить, но что-то заставило меня придержать язык за зубами. Что-то подсказывало отступить. В этом замке явно происходило нечто большее, чем ее пустые угрозы и фальшивый гнев. Она не была в ярости из-за того, что я совершила нечто такое, что могло бы угрожать здоровью ее ребенку. Она прекрасно понимала, что ее список — полная ахинея. Она рассердилась лишь из-за того, что я разговаривала с ее мужем и сообщила ему, что и так известно любому здравомыслящему человеку. Ребенок должен обязательно выходить гулять, бегать, прыгать и играть с друзьями. Она моргнула, и я поняла, что скорее всего она меня немного опасается. По поводу того, какие перемены я могла бы внести в жестко контролируемый график и мир ее сына. Почему она составила свои дурацкие правила и заставляла их придерживаться, я не могла сказать. Но намеревалась это выяснить.

— Да, — медленно ответила я. — Вы выразились очень ясно.

— В следующий раз, когда ты пересечешь черту, твои вещи будут за дверью этого замка, — сказала она мне, прежде чем развернуться и выйти.

Я обернулась и увидела, что за моей спиной стоит Закари. Его глаза были широко раскрыты, и он дрожал от страха. Подойдя к нему, я встала на колени и прижала к своей груди.

— О, дорогой. Не бойся за меня. Все будет хорошо, — прошептала я. Я чувствовала, как быстро и громко стучит его маленькое сердечко.

Что бы ни случилось, я не оставлю этого ребенка, пока не объясню его отцу, что он должен вмешаться в жизнь своего сына, пока ее окончательно не разрушили.

13

Бретт

Не странно ли? Я работал весь день напролет, но какая-то часть меня втайне ждала, когда я смогу снова услышать ее голос. Ее голос, как теплый мед, но все, что она говорила, расстраивало.

— Он робел перед другими детьми? — Спросил я, нахмурившись.

— Да, именно робел, — ответила она. — Как только они попытались присоединиться к нему, он подошел ко мне, не говоря ни слова.

— Почему он так поступил? Может он нервничал?

— Я не знаю почему, но мне кажется, что он всегда начеку, будто боится чего-то или ожидает, что его напугают.

— Может он слишком много времени проводит в стенах этого дома, может еще больше таких прогулок помогут выбраться ему из скорлупы.

Она промолчала.

— Что случилось?

— Сегодня днем мадам сказала мне, что я больше не могу выводить Закари из замка. Кроме того, я больше не могу получать от вас никаких указаний. Я должна отчитываться только перед ней... иначе потеряю работу, если ослушаюсь ее.

Я проклинал себя за то, что не поговорил с Джиллиан ранее. Я же понял, что с Шарлоттой она уже начала свои боевые действия.

— Мне очень жаль, что вы оказались в таком неловком положении. Это моя вина. Мне следовало поговорить с ней сразу же, как только она вернулась из Лондона.

— Все нормально. Я понимаю.

— Завтра обязательно сходите с ним опять погулять. Он находится на полном вашем попечении. Я хочу быть уверен, что ты всегда будешь заботиться о нем и только о нем, чтобы ему было хорошо... без каких-либо извинений или оговорок.

— Вы можете полностью в этом положиться на меня, — ответила она. — Если вам от этого станет легче, Бретт, то дети выглядят маленькими и хрупкими, но они чрезвычайно жизнеспособны. Они не долго помнят плохое даже, если это плохое доставило им боль.

Я слегка улыбнулся. Внезапно вспомнил Закари, когда он только начал ходить. Он споткнулся и упал плашмя. Звук удара его головы о деревянный пол был таким громким, что я готов был поклясться, что потерял десять лет жизни, думая, что он либо сломал себе череп, либо получил сотрясение мозга, но кроме нескольких слез, никаких серьезных повреждений у него не было.

— Спасибо, что напомнила мне об этом. Я тебе очень благодарен. Полагаю, у вас большой опыт общения с детьми.

Она рассмеялась — теплый, красивый смех.

— Я поговорю с его матерью сегодня вечером и решу эту проблему, если у тебя возникнут какие-либо проблемы, немедленно позвони мне.

— И еще одно, прежде чем мы попрощаемся... — начала она.

— Что?

— В замке не так уж много интересного для Закари. Ему понравилось кататься на качелях и съезжать по горке на детской площадке. Нельзя ли будет установить для него во дворе качели, горку или батут?

— Конечно. Это блестящая идея. Отличная работа. У меня нет опыта общения с детьми, поэтому не стесняйся предлагать еще что-нибудь, что, по вашему мнению, будет полезно для моего сына.

Она помедлила с ответом.

— Что такое? — Подсказал я.

— Ну, поиграть с отцом тоже было бы для него очень полезно. Не знаю, насколько это возможно, но ваше присутствие иногда приносило бы ему огромную пользу.

Ее слова прозвучали как удар под дых. В мире не было ничего такого, что я любил бы или лелеял больше, чем своего сына, но это было невозможно, потому что Закари приходил в ужас от меня. Я чувствовал, что надо что-то с этим делать, но пока не появилась Шарлотта, даже не знал с чего начать. Я был настолько парализован страхом, боясь сделать все только хуже, но теперь увидел луч света в конце туннеля, и уже двигался к нему.

— Возможно, когда-нибудь, — тихо произнес я. — Я позвоню завтра. Спокойной ночи, Шарлотта.

Я достал свой мобильный. Через несколько секунд Джиллиан сняла трубку.

— Привет, Бретт.

— Мне нужно с тобой поговорить. Сейчас же, — сказал я.

Она фыркнула.

— О, мне очень жаль, но твоей комнатной собачки сейчас нет дома.

— Тебе лучше появиться у меня до конца этого часа, иначе я оставлю тебя без гроша за душой.

И повесил трубку, прежде чем она успела сказать что-нибудь едкое. Затем я открыл свой ноутбук и приступил к работе, оценивая проект, который только что прислал Логан. Незадолго до того, как час закончился, я услышал стук ее каблуков по каменному полу за моей дверью. Я откинулся на спинку кресла, когда она вошла ко мне в кабинет. Она была вне себя от ярости, поэтому холодно улыбнулась.

Я даже не улыбнулся ей в ответ.

— Почему ты запретила Закари играть на улице? — Тут же спросил я.

Она раздраженно швырнула свою сумочку на мой стол. Я не сводил с нее глаз, но старался сохранять спокойствие.

— С каких это пор ты начал вмешиваться в мое воспитание Закари?

Я поднял на нее свой пристальный взгляд.

— Ты же сама просила, чтобы я оставил его тебе на некоторое время. Ты пообещала, что медленно выведешь его из скорлупы, но если удушение ребенка — это твой особый метод, то мне придется лишить тебя этого права.

Ее лицо мгновенно стало злым.

— Не смей, — бросила она. — Я не собираюсь его душить. Ты же сам сказал, что ребенку нужна мать.

— Да, но только не тогда, когда она приносит больше вреда, чем пользы.

Она недоверчиво посмотрела на меня.

— Похоже, няня принесла тебе присягу верности. Скажи мне, что ты ей пообещал?

Я нахмурился. Мне не хотелось, чтобы она затрагивала няню. Если мы будем продолжать в том же духе, няня исчезнет в мгновение ока.

— Она не присягала мне на верность. Она не имеет к этому никакого отношения. Она просто сказала, что ты проинструктировала ее не гулять с Закари, когда я предложил ей пойти с ним на улицу. Ты хочешь сказать, что она мне солгала? — Я строго посмотрел на нее.

Она вздохнула.

— Не лезь, Бретт. Я знаю, что делаю. Ты принесешь Закари больше вреда, чем пользы. Я же его мать. Я знаю, что лучше для моего сына. Просто держись подальше, — сказала она, — оставь его мне для воспитания.

— Тогда дай разрешение няне, чтобы она играла с ним в подвижные игры на свежем воздухе, иначе я лично вмешаюсь. — Мой голос был чистейшим льдом.

Она смело выдержала мой взгляд, пока не поняла, что я имею в виду каждое слово, которое произнес. Схватив со стола свою сумочку, она резко повернулась ко мне.

— И как долго мы будем продолжать в том же духе?

— Что именно продолжать в том же духе?

Она посмотрела на меня так, словно я предал ее, но мы оба знали правду.

— Мы же женаты.

— К чему ты клонишь?

— Ты видишь, как я уезжаю по ночам... ты точно знаешь, чем я занимаюсь. Я трахаюсь с другими парнями. Но ты ничего мне не говоришь. Неужели тебе все равно?

Я цинично улыбнулся. Я должен быть полным идиотом, поверив, что она делает все это, чтобы привлечь мое внимание.

— Ты все это делаешь, чтобы дождаться моей реакции?

— А какой мужчина, утверждающий, что любит свою жену, не покажет свою реакцию?

— Я никогда не утверждал, что люблю тебя, Джиллиан, — поправил я ее. — Ты знала условия игры с самого первого дня. Я женился на тебе, потому что твой отец попросил меня об этом. Я был обязан ему своей жизнью, он никогда меня ни о чем не просил, ты не была такой уж уродиной, поэтому я согласился. Но на данный момент единственным связующим звеном между мной и тобой является Закари. Если в какой-то момент ты устанешь от своей жизни здесь и захочешь уехать, тебя ничто и никто не будет удерживать... но Закари останется со мной.

— Ты думаешь, он захочет жить с тобой? — она бросила мне вызов.

Я почувствовал, как кровь отхлынула с лица. Эта женщина знала на какие самые болезненные кнопки стоило нажимать, но я ровно и спокойно ответил:

— А почему бы нет? Ты думаешь, он не захочет со мной жить из-за моих шрамов?

— Ты что забыл, он тебя боится?

Мне было больно это слышать, но я специально рассмеялся.

— Так ты говоришь, но ему не вечно будет пять лет. Однажды он все поймет.

— Возможно, когда-нибудь, но сейчас ему нужна я. Ты же видишь, как он ко мне привязан.

— Когда ты в последний раз кормила его, обнимала и даже разговаривала с ним?

— Мой отец был бы разочарован в тебе… — начала она.

Ярость поднялась во мне, как вышедший из-под контроля лесной пожар. Я не мог контролировать эмоции, которые нахлынули при упоминании ее отца. Пока не родился Закари, ее отец был единственным человеком, которого я по-настоящему любил. Меня убивало то, что она использовала его имя всякий раз, пытаясь вызвать во мне чувство вины за автокатастрофу.

— Не смей упоминать его, — предупредил я сквозь стиснутые зубы. — Единственная причина, по которой ты все еще здесь — это в память о нем. Никогда не забывай об этом.

Не в силах больше выносить ее мерзкое присутствие, я поднялся на ноги и приказал ей убраться из моего кабинета.

14

Шарлотта

Во время ужина с остальной домашней прислугой было, как обычно, весело. Все оказались хорошими людьми, без жеманства и грации, и всего через два вечера они уже приняли меня в свою команду.

Несмотря на то, что мистер Бутсворт выглядел как ходячий труп, он обладал тонким остроумием, отчего я прониклась к нему. У шеф-повара было более чем достаточно историй о его эскападах с женщинами в прошлом, которые шокировали нас всех, а резкая сторона миссис Блэкмор оживлялась всякий раз, когда шеф-повар открывал рот. Я уже начала было подумывать, что между ними может возникнуть какая-то химия.

А Мелли шепнула мне, что между мистером Бутсвортом и миссис Блэкмор в прошлом что-то было. Эта мысль, хотя и показалась мне смешной, немного смутила. Я не могла представить себе более неподходящую пару.

Было уже поздно, когда мы закончили трапезу и стали расходиться на покой по разным частям дома. Когда я уже было собиралась расстаться с Кэрри, одной из горничных, на верхней площадке лестницы, не удержалась и спросила, как можно невиннее:

— Я слышала, что ты работаешь здесь немного дольше, чем миссис Блэкмор.

— Да, — ответила она. — Вот уже три года.

— Ты когда-нибудь видела отца Закари?