Человек восстает против Бога

«Крещение Руси»

В IX веке на огромной территории от далекого северного Новгорода и лесов вятичей до верховьев Днестра возникло Древнерусское государство с центром в Киеве. Оно объединяло более двухсот славянских, финно-угорских и латышско-литовских языческих племен.

Восточные славяне почитали богов неба — Сварога, солнца — Даждь-бога, ветра — Стрибога, грозы — Перуна. В 1975 году при расчистке фарватера Десны был обнаружен ствол мореного дуба. Когда шеститонную громадину подняли на борт, увидели, что в его ствол вбито девять медвежьих челюстей, расположенных четырехугольником. Это был один из священны — с дубов Перуна, который высился в IX веке на перепутье дорог.

В волшебных сказках, былинах, песнях, старинных обрядах и детских играх сохранились следы языческих верований. Известна сказка о герое-победителе семиглавого крылатого змея или дракона. Змей ежегодно прилетал и грозил погубить людей, если ему не дадут в жены прекрасную девушку. Эта сказка возникла потому, что в древности у разных племен существовал обычай приносить девушек в жертву водяному духу.

В начале XX века в России еще была распространена такая детская игра. Хоровод двигался вокруг мальчика, который должен был выбрать себе из числа девочек «невесту». Во всех губерниях России такого мальчика называли Яшей. Объяснение его имени в белорусской хороводной песенке:

Ящер, про которого поется в песенке, как раз и есть тот самый дракон, хозяин подводного царства, которому приносили в жертву девушек.

В IX веке киевский князь Владимир Святославич пытался объединить разные языческие верования в одну религию в целях укрепления племенного единства. Он устроил в Киеве на княжеском дворе святилище, где поставил изображения главных богов. Рядом стояли славянские идолы Даждьбог и Стрибог, деревянная статуя Перуна с серебряной головой и золотыми усами, изваяния богов тюркских племен Симарьгла и Хорса, богини финнов Мокоши. В 1939 году при раскопках ученые нашли место этого святилища — площадку, выложенную валунами.

Реформа языческого культа не удалась, потому что древние верования и обряды закрепляли племенную раздробленность. Они не способствовали объединению различных племен в одно государство. Для укрепления древнерусского государства требовалась единая религия, соответствующая новому социально-экономическому строю — феодализму. Он был основан на эксплуатации крестьян крупными землевладельцами. Вместе с феодальными политическими, правовыми, этическими и другими воззрениями должны были распространяться и новые религиозные верования, освящавшие частную собственность и деление людей на богатых и бедных. Христианская вера утешала угнетенных, обещая тем, кто ничего не имеет на этом свете, блаженство после смерти в раю.

Известна легенда, согласно которой к Владимиру приходили послы из разных стран предлагать свою веру: волжские болгары — ислам, хазары — иудейство, немцы — католицизм, греки — православие. Князь долго сомневался, креститься ему или нет. Когда греческий «философ» сказал Владимиру, что православные христиане получают спасение через распятие божьего сына на кресте, крещение и веру в богородицу, то князь удивился: «Что ради от жены родился и на древе распят и водою крестился?» То есть как можно получить спасение от дерева (креста), от воды (крещение) и от женщины. Выслушав рассказ «философа» о страданиях Христа, Владимир спросил: «Что ради сниде (сошел) бог на землю и страсть такову прия?»

Где и когда крестился Владимир, неизвестно: одни летописцы рассказывали, что он крестился в Киеве, другие указывали место его крещения в городке Василеве, третьи говорили, что он принял крещение в Крыму, в греческом городе Корсуне, после того как взял этот город у греков.

В 988 году Владимир разрушил все языческие идолы в Киеве. По выражению летописца, киевлян загнали в воду Днепра, «как стадо», и они «из страха перед повелителем крестились». Греческие священники читали над стоящими в воде людьми свои молитвы. Это и называлось крещением. Сохранилась пословица, свидетельствующая о том, что новгородцев крестили насильно: «Путята крестил мечом, а Добрыня — огнем».

Старая вера не сразу уступила место новой. Еще очень долго многие тайно держали у себя идолов, приносили жертвы в «священных рощах». Не раз бунтовал народ против новой веры, но все бунты были подавлены княжескими дружинами. Крестьянин боялся встречи со священником и монахом, считая, что это «не к добру». Народ не понимал смысла новых богослужений. Греческие слова «кирэ эллисон» (господи помилуй) вошли в русский язык в значении «куралесничать», то есть проказничать.

Христианская вера была выгодна князьям и боярам. Она укрепляла их господство над трудящимися. Священники поучали: «Бога бойтесь, князя чтите». Церковь освящала насилия, которые чинили князья.

Православие стало господствующей религией в Киевской Руси, потому что здесь существовали торговые и культурные связи с Византией. Через Киев по Днепру проходил древний путь «из варяг в греки».

Принятие языческой Русью христианства способствовало приобщению ее к передовой византийской культуре. На Руси шире распространилась письменность, переводились и переписывались книги, хотя сама христианская религия была великой затемнительницей народа.

До XVII века на Руси даже не было училищ для детей. Обучали «мастера грамоты» на дому. В их руководстве говорилось: «Издревле детоводцем обычай учити азбуце и писати», а потом «часослову, псалтырю» (сборники поучительных песнопений и ежедневных молитв). Сохранились пословицы, свидетельствующие о том, что религиозное обучение гасило разум: «Аз да буки и все науки», «Бог всего человеку знать не дал», «Кто много знает, мало верит». На вопрос: «Веси ли философию?» учащийся должен был отвечать так: «Учился буквам, астрономов не читах, с мудрыми философы в беседах не бывах, учуся книгам благодатного закона, аще моя грешная душа очистит от греха».

Русский народ с каждым веком все дальше и дальше продвигался по пути к истине и власти над природой. Участие народных масс в революционном движении просвещало их. Они освобождались из плена ложных идей и представлений.

Богатыри-богоборцы

Духовенство часто изображало Древнюю Русь как страну малинового колокольного звона, длинных постов и усердных земных поклонов, а наш народ как «народ-богоносец». В действительности он никогда не был глубоко религиозным. В сочинениях XI века сообщается: «Если надо идти в церковь, то мы говорим: «Холодно, дождливо», а когда плясуны или музыканты позовут на игрище, то все туда радостно бегут», «видим игрища и людей на них множество, а церкви стоят пустые».

В русском героическом эпосе как в зеркале отражаются исконные чаяния и надежды народа. Образы его любимых героев-богатырей, их слова и дела запечатлели свободомыслие, мудрость, удаль, великодушие и подлинные взгляды народных масс на мир. Былины воспевают богатырский труд «оратаев»-крестьян Микулы Селяниновича и Ильи Муромца, восхваляют борьбу молодого Русского государства с хищниками-насильниками ханом Батыгой и царем Калином. С этими врагами расправляются не ангелы и святые, а сыны крестьянские — Илья Муромец и другие богатыри. Славные витязи осуждают «бояр кособрюхих» и «дворян колокольных» за то, что они не хотят бороться «за вдов, за сирот, за бедных людей, за Русь-матушку», не способны ее защищать.

Для Ильи Муромца, который сторожит заставы, очищает дороги от разбойников, смысл жизни не в исполнении религиозных обетов, а в защите родины. Он нарушает религиозные «заповеди великие» ради спасения «мужиков-то города Чернигова». «Клал заповеди» Илья поспеть в Киев «к пасхальной заутрени», клялся не биться палицей до приезда в Киев. Но спокойно нарушил эти обеты, когда надо было уничтожить врагов, осаждавших Чернигов, освободить дорогу от Соловья Разбойника: «Не исполнил старый казак Илья Муромец заповеди божией». Илья не наказан за свое пренебрежение к религиозным обетам. Наоборот, победа над Соловьем Разбойником сделала его героем-богатырем.

Храбрость Ильи Муромца противопоставляется трусости богомольного, хвастливого «святого» князя Владимира. Когда Калин-царь подступает к Киеву с несметной силой, Владимир, вместо того чтобы идти сражаться, в страхе «служит молебны», чтобы господь помиловал. Былины осуждают князя за его ненависть к «мужикам-деревенщине», за любовь к «золотым подарочкам». Владимир пытался погубить Илью Муромца, заточив его по доносу бояр в холодный погреб, но вынужден был освободить богатыря. Илья перебил «железной шалыгой дорожной» «все войско собаки царя Калина», но сделал это «не ради князя Владимира», «не ради церквей и монастырей», а ради спасения «земли российской, стольного Киева-града, ради вдов, сирот, бедных людей».

В былине «Илья Муромец и казна монастырская» богатырь отбирает от разбойников награбленную ими монастырскую казну, но отдает ее «нищей братии», «сиротам да бесприютным», а не в монастырь Народ вложил в уста Ильи Муромца определение характера духовенства: «Понов ские глаза завидущие, поповские руки загребущие».

В эпосе отразилась идея освобождения народа от язычества. Богатыри побеждают змея Тугарина, Идолище Поганое, олицетворяющих духов природы. Витязи поступают часто вопреки предсказаниям и выходят победителями. Грозные пророчества бессильны перед смелостью богатырей На распутье трех широких дорог Илье Муромцу встретился камень с надписью. Помните: тому, кто поедет по одной дороге, убитому быть, по другой — женатому, по третьей — богатому. Богатырь ездил по всем трем дорогам, но остался жив, холост и беден. Илья не верит не только языческим святыням. Он критикует и Евангелие в былине о столкновении с Нахвальщиком:

В былине о Василии Игнатьевиче и Батыге опровергается предсказание о гибели Киева, которое делает сама «пресвятая госпожа-мати богородица». И все же Василий побеждает войска Батыги и спасает Киев.

Наиболее полно вольнодумство русского народа отразилось в образе новгородского богатыря Василия Буслаева. Однажды церковный староста не пригласил его на братчину. А на ней собрались бояре и купцы. Обиженный богатырь «стал по городу похаживать»,

Бояре и купцы не могли справиться с Буслаевым. Они побежали в Кирилловский монастырь к монаху или настоятелю — крестному отцу Василия, умоляли его унять бунтаря. «Старчище пилигримище» внял просьбам князей. По дороге к Волхову мосту он

Богатырь не испугался «божественного старца» с колоколом и угрозы «похристосоваться» с ним. Василий ударил осью тележной по колоколу, пока он не рассыпался:

Никто не мог успокоить богатыря — ни князья новгородские, ни воеводы, ни старшины. Даже икона богоматери — «мать пресвятая богородица с монастыря Смоленского» — не могла с ним справиться. Только его мать Амелфа Тимофеевна успокоила свое «чадо милое». Идея этой былины глубоко оправдана борьбой народных масс против церковных владык. В 1337 году «простая чадь» Новгорода восстала против архимандрита Есифа. В 1418 году народ разгромил монастырь святого Николая, называя его «житницей боярской».

Другая былина о Василии Буслаеве рассказывает, как он по просьбе матери отправляется с дружиной в «Ерусалим-град». Герой берет в дорогу «много свинца», едет не молиться, а воевать. Сюжет о паломничестве Буслаева — пародийный. Василий произносит: «Смолода бито много, граблено, под старость надо душу спасти». Это знаменитое обличие стало крылатой фразой, высмеивающей богомольных богачей: весь век они грабили, а под старость замаливали грехи, строили храмы божии на народные копейки. Смысл былины не в поездке Буслаева в Иерусалим, а в отрицании им религиозных суеверий. Народная фантазия отправляет своего любимого героя туда, откуда паломники привозили бесконечные рассказы о чудесах святынь. А Буслаев даже в «священном» городе остается неверующим. Он отрицает древние религиозные традиции:

«Веровать в свой червленый вяз» — значит верить в собственные силы, а не в «вещие сны» или в суеверную примету: «Чихнул — исполнится желание». Дружина Буслаева нарушила запрет купаться голыми в «священной реке» Иордан, потому что в ней будто бы крестился Христос:

Новгородский смельчак смеялся над предрассудками, перепрыгивая, наперекор всем запретам, через «святыни», камни-фетиши. Но когда он захотел перепрыгнуть через заветную преграду задом наперед, вслепую, Василий споткнулся и погиб.

Эпос отразил веру народа во всепобеждающую силу труда, отразил мечту об освобождении людей от гнета стихий природы. Илья Муромец сворачивает громадные камни, вырывает деревья, чтобы очистить землю под пашню; строит мосты; прокладывает дороги в лесах и болотах, через брянские и смоленские грязи к Киеву.

Богатырь Святогор хотел всю землю поднять:

В основе былины о Святогоре лежит идея борьбы с неземной силой. В ответ на смелый вызов богатыря бог посылает ему маленькую «сумочку переметную», которую он так и не может поднять. Но что не в силах сделать Святогор, оказывается по плечу русскому крестьянину. Сверхъестественную ношу с тягой земной поднял и бросил на поле Микула Селянинович. В действиях Микулы — гордый вызов «силам господним».

Герои былин смело вызывают на бой «небесные силы». От имени всех русских богатырей Илья Муромец говорит:

В конце XIX века в Онежском крае был записан фрагмент одной былины. В ней триста русских богатырей посылают вызов небесам:

Мечты древних сказителей воплотил в жизнь народ. Он сверг своих земных и небесных владык в октябре 1917 года, постепенно начал освобождаться от религиозных предрассудков и суеверий.

«Старая пословица недаром молвится»

Нашему народу издавна было свойственно влечение к реалистическому пониманию явлений природы и общества, к знанию и просвещению. Чертополох суеверий никогда не мог заглушить ростков народного скептицизма.

Михаил Васильевич Ломоносов вспоминал в своей «Грамматике» пословицу «Молебен пет, а пользы нет», свидетельствующую о здравом смысле крестьян. Александр Сергеевич Пушкин писал: «… в нашем народе презрение к попам и равнодушие к отечественной религии, ибо напрасно почитают русских суеверными; может быть нигде более, чем между нашим простым народом, не слышно насмешек насчет всего церковного».

В народе к духовенству часто относились с презрением. Крестьяне сочиняли о священниках и монахах сказки, складывали пословицы, проникнутые ненавистью. В репертуаре скоморохов — старинных народных артистов были песни, высмеивающие жадное духовенство. Ссылаясь на острое «красное словцо», В. Г. Белинский доказывал, что русский народ «это по натуре своей глубоко атеистический народ… Мистическая экзальтация вовсе не в его натуре; у него слишком много для этого здравого смысла, ясности и положительности в уме: и вот в этом-то, может быть, и заключается огромность исторических судеб его в будущем».

А. И. Герцен, соглашаясь с Белинским, отмечал: «Русский крестьянин… равнодушен к религии… Священников он презирает как тунеядцев, как людей алчных, живущих на его счет… Предметом насмешки и презрения всегда являются поп и диакон или их жены. Множество пословиц свидетельствует о безразличии русских к религии: «Гром не грянет — мужик не перекрестится», „На бога надейся, да сам не плошай”».

В противоположность церковному изречению «Умом ниже — к богу ближе» народные пословицы прославляли ум, смекалку, любовь к учению, грамоте и науке: «Где ум, там и толк», «Мужик сер, а ум у него не волк съел», «Кто грамоте горазд — тому не пропасть», «Век жить — век учиться», «Ученье — свет, а неученье — тьма».

Священники, обращаясь к крестьянам, проповедовали: «Пошто шумите, братья, от бога так положено: кому быть богатому, а кому бедному. Господь богатит и высит, убожит и смиряет».

В ответ на елейные поучения о том, что бог награждает людей богатством, а поэтому надо смириться перед властью богатых, народ сложил пословицы: «До того смирялись, пока кишки не порвались», «От трудов праведных не наживешь палат каменных», «У богатого много пива-меда, да пора его с камнем в воду», «Крестьянскими мозолями баре сыто живут», «Бедный мужик и хлеба не ест, а богатый и мужика съест».

Известно множество пословиц о священниках: «Храбрых в тюрьме, мудрых в кабаке, а глупых искать в попах», «От вора отобьюсь, от приказного откуплюсь, от попа не отмолюсь», «Поповское брюхо из семи овчин сшито», «Поповская злоба до самого гроба», «У попа мешок без дна».

Народ ненавидел монахов: «И черт под старость в монахи пошел», «Черная одежда не спасает», «Чернее монаха не будешь», «Берегись козла спереди, лошади сзади, а чернеца со всех сторон», «Кот Евстафий поклялся, постригся, посхимился, а все мышей во сне видит».

Крестьяне высмеивали большое число религиозных праздников: «Дониколился до сумочки», «Сегодня Саввы (3 декабря — день праздника святого Саввы Звенигородского. — М. Ш.), а завтра Варвары (4 декабря — день святой Варвары. — М. Ш.) — просавишься, проварваришься», «Для чашников и бражников бывает много праздников», «День свят, дела стоят», «Праздники часты, а руки одиноки», «Мужик добрый, не проказник, работает и в праздник».

Народ выступал против постов: «Начал говеть, да стало брюхо болеть», «Пост не мост, можно объехать», «За еду не быть в аду». «Испостился, измолился в нитку, а все нет прибытку». Были пословицы против икон: «Из одного дерева икона и лопата», «Годится молиться, годится горшки покрывать».

Крестьяне часто не верили в силу молитв: «Знают и чудотворцы, что мы не богомольцы». «Назло молящим нет события», «Вози навоз, не ленись, так и богу не молись», «Никаким богам не допросишься», «Молился, молился, а гол как родился», «Что тому богу молиться, который не милует».

Вольнодумцы сомневались в пользе «святой воды» и церковных свечей: «Такая беда, не помогла святая вода», «Напраслину терпеть, что богу свечку ставить», «Повадишься к обедне, не хуже харчевни — тому свеча, другому свеча, ан и шуба с плеча». Народ равнодушно относился к церкви: «Велика церковь, а людей мало», «Хоть церковь и близка, да ходить туда склизко».

Известны скептические пословицы о загробной жизни: «Лучше с умным в аду, чем с дураком в раю», «Обживешься, так и в аду хорошо», «В пекле все тепло, а поди в рай — там дрова давай», «Мертвые из гроба не встанут».

Народ смеялся над церковными поучениями о том, что религия удерживает от преступлений: «Вор слезлив, а плут богомолен», «И вор богу молится», «Добрый вор без молитвы не украдет», «Господи прости, в чужую клеть пусти, помоги нагрести да вынести, а там воля твоя», «Помилуй, господи, а за пазухой кистень».

Пословицы обличали ханжей и святош: «Сонная Софья три года сохла, не пила, не ела, все на небо глядела», «На небо посматривает, а на земле пошаривает», «Божница домашняя, а совесть продажная», «Иной по две обедни слушает, да по две души кушает».

Многие крестьяне не верили «вещим снам» и суеверным приметам: «Что наяву видится, то во сие грезится», «Голодной лисе куры снятся», «Разбирать встречи да приметы, так и с печи не слезать», «Встречи да приметы до добра не доведут», «Старуха надвое сказала: либо дождь, либо снег, либо будет, либо нет».

В течение веков русский народ создал устную книгу пословиц, которая опровергает вымыслы о нем как о «народе-богоносце». «Старая пословица недаром молвится»…

Вольнодумцы Древней Руси

В старину православное духовенство поучало: «Не читай много книг, да не во ересь впадаешь». Несмотря на это, в XIV–XVI веках в Новгороде, Пскове и Москве находились люди, которые читали философские, астрономические и математические трактаты средневековых ученых. Все это приводило к свободомыслию. Вольнодумцы доказывали, что вера в троицу, поклонение иконам и кресту противоречат здравому смыслу, осуждали корыстолюбие духовенства, требовали упразднения монастырей.

Кто первый сказал на Руси правду, что нет загробного мира? Еретик-митрополит Зосима, живший в XV веке. Он рассуждал: «А что то царствие небесное? А что то второе пришествие Христа? А что то воскресение мертвых? Ничего этого нет, кто умер, тот, значит, умер, только и всего, до тех пор жил, пока не умер!» Зосима говорил, что церковные уставы — вздор, а иконы и кресты — «болваны». В 149-5 году Зосиму заточили в монастырь.

В Новгороде на головы еретиков надевали берестяные шлемы и венцы из соломы, привязывали несчастных к хвостам лошадей и возили по улицам. Потом вольнодумцев сжигали. В декабре 1504 года в Москве на костре сожгли Волка Курицына, Ивана Максимова, Митю Коноплева и других еретиковл24 октября 1714 года в Москве церковный собор осудил лекаря Дмитрия Тверитинова, студента славяно-латинской школы Ивана Максимова, цирюльника Фому Иванова, часовщика Якова Кудрина и других за то, что они отрицали чудеса, почитание мощей и икон. Фома Иванов был сожжен в Москве на Красной площади на медленном огне. Остальные одиннадцать еретиков были «зело пытаны и рваны».

Духовенство жестоко преследовало вольнодумство. Между церковью и тюрьмой был заключен союз. В Москве за стеной храма святого Константина помещался Константиновский тюремный застенок. За церковью великомученицы Варвары у Варваринских ворот пытали людей. Отсюда пошло выражение «к Варваре на расправу». В одном из московских застенков около дыбы, на которой подвешивали людей, висело изображение Иисуса Христа. Так возникло крылатое выражение «притянуть к Иисусу». В селе Преображенском при церкви Петра и Павла находилась пытошная дыба. Отсюда и поговорка: «Была правда у Петра и Павла».

В 1721 году казнили «работного человека» Ивана Орешникова за то, что он «хулил бога и царя». В 1736 году арестовали солдата Филиппа Мандыхина за то, что он сказал: «Вот-де вчера у бога было сухо, а ныне-де мокро, я бы-де взял бога да кнутом рассек». В 1746 году судили солдата Михаила Щукина за речи, что «нынче правды нет ни у бога, ни у царя». В 1760 году Сидор Корольков написал «богоотступное письмо» против «небесного и земного царя».

В XVIII веке в монастырских тюрьмах томилось много крестьян — «отступников от веры». В 1751 году в Суздальский монастырь был сослан солдат В. Микулин. Он заявил: «Я в бога не верую».

«Новый Прометей»

Несмотря на преследования, идеи древних философов-материалистов проникали в Россию. В повести «Трое» А. М. Горький рассказывает, как юноша Яков купил старинную рукопись, переплетенную в кожу. «Написано там, что был Диагор безбожный, он — «ни единого бога быти разумеша», — стало быть, не верил в бога-то! И Эпикур еще…»

Великий русский ученый Михаил Васильевич Ломоносов (1711–1765) изучал сочинения древнегреческих мыслителей, перевел на русский язык часть знаменитой поэмы Лукреция «О природе вещей», автор которой выражал атеистические идеи Эпикура.

Ломоносов был основателем русской материалистической философии и естествознания Его называли «Новым Прометеем» за то, что он отважно сражался против «невежд свирепых полков», гонителей «науки Прометея». Ломоносов писал, что Прометей, овладев наукой, добыл огонь и стал жертвой гонителей света, ополчившихся на него «под видом почтения богов». Ученый восклицал: «Я к сему себя посвятил, чтобы до гроба моего с неприятелями наук российских бороться».

В 1753 году во время опытов по изучению грозового электричества был убит шаровой молнией петербургский физик Г. В. Рихман. Молодой ученый Д. С. Аничков вспоминал, что слышал «от невежд и пустомелей, будто они видели ангела с огненной проволокой, которой он ударил профессора Рихмана по голове». Ломоносов опасался, «чтобы сей случай не был перетолкован против приращения наук».

В 1759 году Ломоносов предложил внести в проект устава Московского университета такой пункт: «Духовенству к ученым, правду физическую для пользы дела и просвещения показующим, не привязываться, а особливо не ругать наук в проповедях».

Для Ломоносова не религия была спасительницей людей. Он считал, что «наука есть вождь к познанию правды, просвещения, разума, успокоения народов». Именно в распространении знаний «Российский Прометей» видел силу, способную рассеять религиозные суеверия.

В 1757 году Ломоносов написал антицерковную сатиру «Гимн бороде». Его вызвали в Синод — управление православной церковью. В Синод входили представители высшего духовенства, назначенные светским чиновником — обер-прокурором Синода, которого в шутку называли «Дух святой в генеральском мундире». Синод потребовал от Ломоносова, чтобы он прекратил сочинять «соблазнительные и ругательные пашквили», а иначе его заточат в Соловецкий монастырь.

Несмотря на угрозы, ученый написал в 1761 году письмо «О размножении и сохранении российского народа», обличая священников в том, что они крестят младенцев в холодной воде, иногда со льдом. Ломоносов называл таких «упрямых попов» «душегубцами», которые «желают после родин и крестин вскоре и похорон для своей корысти». Через семь лет после этого письма врач Иван Николаевич Михайлицкий подал императрице Екатерине «доношение» о том, что «обряд крещения младенцев через погружение в холодной воде не только опасен и вредителен, но часто и смертоносен». «Доношение» врача было оставлено «без последствий».

Труды Ломоносова вдохновляли молодых ученых на борьбу против мракобесия. Одним из них был Дмитрий Сергеевич Аничков (1733–1788). В 1761 году он окончил Московский университет и там же начал преподавать логику, философию и математику. В 1769 году Аничков решил защищать докторскую диссертацию о происхождении религии. Ученый доказывал, что вера в сверхъестественный мир возникла под влиянием страха древних людей, критиковал христианское духовенство за то, что оно «простирает алчные руки к ненасытному сребролюбию». Он осуждал тех, кто запугивает «нежное отрочество» вымыслами и пустыми страхами.

В 1769 году Аничков напечатал свой труд и представил его на обсуждение профессоров Московского университета. Молодого ученого обвинили в том, что он распространяет учение Лукреция, «пролетария между философами и свиньи из сада Эпикурова». Протоиерей Алексей сообщил в Синод, что Аничков опровергает священное писание, отрицает чудеса, рай и ад. Диссертация была изъята и сожжена палачом на Лобном месте в Москве, там же, где проклятый церковью почти сто лет назад был казнен вождь восставших крестьян Степан Разин.

…Весной 1941 года в Костроме на чердаке одного из домов разбирали хлам, скопившийся здесь за многие десятилетия. Среди пожелтевших от времен газет и журналов лежал старинный рукописный сборник. В нем оказался «Гимн бороде» Ломоносова, несколько переводных трактатов французских философов и русское анонимное сочинение «Зерцало безбожия», написанное в конце XVIII века.

Неизвестное произведение состояло из семи глав, посвященных опровержению веры в существование бога. В первой главе указывалось, что до сотворения мира бог не был творцом: «Ежели получил оное титло, то имеет началом своим качество, составляющее совершенство бога. Ежели бог существовал без некоторых существенных качеств, то он не есть бог, ибо не совершен». Во второй главе отмечалось, что разум составляет свойство человека, то есть несовершенного творения бога «Бог, поелику бог, должен быть чужд сущности твари. Следственно, бог не имеет разума». В третьей главе автор утверждал, что на земле попирается справедливость и беззаконно торжествуют порок и произвол, а «следовательно совершенной воли у бога нет». В четвертой главе доказывалось, что бог не есть творец мира, так как «из ничего ничто не бывает». В пятой главе, приводя примеры различных бедствий в природе и в обществе, автор писал, что «мир не зависит от бога». В шестой главе говорилось о несовершенстве бога.

Последняя, седьмая, глава содержала выводы из всех рассуждений автора о том, «что невозможно доказать бытие того, кого нет на свете». «Допустить существование бога это значит восстать против опыта, разума, совести, это есть малевать химеры». Рукопись заканчивалась словами: «Следственно, бога нет».

Против царя на земле и на небе

В царской России духовенство оправдывало жестокое угнетение народных масс, поддерживало эксплуататоров в борьбе против трудящихся. Всякий раз, когда народ восставал, священники уговаривали не бунтовать, запугивали проклятиями.

В 1783 году первый русский писатель-революционер Александр Николаевич Радищев (1749–1802) написал оду «Вольность». В ней «враг рабства» «зрел через столетия» падение самодержавия, разоблачал его связь с православием:

В мае 1790 года Радищев опубликовал свою книгу «Путешествие из Петербурга в Москву». Императрица Екатерина, прочитав это сочинение, заявила, что оно «противно закону божию, святому писанию, православию… Христианское учение сочинителем мало почитаемо». Писатель «надежду полагает на бунт мужиков», он — «бунтовщик хуже Пугачева». Книга была сожжена. Радищева арестовали, приговорили к смертной казни, которую заменили десятилетней ссылкой в Сибирь.

Новое поколение революционеров воспитывалось на идеях Радищева, вдохновлялось его любовью к труженикам земли русской. А С. Пушкин писал: «Вослед Радищеву восславил я свободу». Поэт сочинил оду «Вольность». В ней он называет основой «неправедной власти» «сгущенную мглу предрассуждений», то есть религиозные предрассудки, считает «оградами трона» алтари рядом с темницами.

Великий поэт — автор «Сказки о попе и работнике его Балде», язвительной пародии на Евангелия «Гавриилиады». Пушкину приписывали переделку строк из «Завещания» Мелье, желавшего, чтобы «все сильные мира и знатные господа были перевешаны и удавлены петлями из кишок священников»:

Пушкин любил среди друзей — будущих декабристов — рассуждать «насчет небесного царя, а иногда насчет земнова». Были декабристы, которые доказывали, что «вера противна свободе». В стихотворении «К Прометею» В. Кюхельбекер сравнивал страдания арестованных декабристов с муками богоборца, терзаемого орлом.

Николай I через пятнадцать дней после казни пяти декабристов распорядился отдать в солдаты студента Московского университета Александра Полежаева за сочинение стихотворения «Сашка», в котором он изобразил себя:

Московский студент Сашка, «младой

Эпикур», не верит в бога и бессмертие души:

Поэт-страдалец написал поэму «Послание к Зевсу», взяв эпиграфом идею трактата «О трех обманщиках»: «Мир полон обманщиков и обманутых». В ней воспет человек как ученик Прометея, научившийся вызывать громы и молнии. Обращаясь к богу от имени русской революционной молодежи, поэт говорит: «Тебе я больше не слуга».

Великие демократы, просветители, предшественники деятелей русского революционного рабочего движения А. И. Герцен, В. Г. Белинский. Н. Г. Чернышевский, Н. А. Добролюбов, Д. И. Писарев боролись против царизма за освобождение крепостного крестьянства. Эта борьба переплеталась с критикой «божественной природы» царской власти. Призывы свергнуть самодержавие сопровождались требованиями свободы совести, то есть права верить или не верить в бога.

Александру Герцену (1812–1870) было тринадцать лет, когда он вместе со своим другом Николаем Огаревым (1813–1877) дал клятву посвятить жизнь служению родине и народу.

В 1841 году Николай Павлович Огарев написал стихотворение «Прометей», в котором писал, что на ключ запер дверь перед религиозными заблуждениями: «Пред истиной нагой исчез и призрак бога».

Герцен считал священника и палача собратьями по профессии. Палач — кнутом, а священник — крестом стремятся к одному и тому же: подавлять протест и возмущение угнетенных.

Виссарион Григорьевич Белинский (1811–1848) так же, как и Герцен, оценивал значение религии. Он писал Герцену: «…в словах бог и религия вижу тьму, мрак, цепи и кнут, и люблю теперь эти два слова, как следующие за ними четыре».

Белинский предвидел освобождение народных масс от духовного гнета. Он писал: «Пробуждено сознание в людях — и падение Зевса неизбежно… Прометеи нашего времени заранее торжествуют победу и уже не боятся хищного коршуна».

Особенно большое значение для критики церкви имело знаменитое письмо Белинского к Гоголю, в котором писатель-демократ назвал церковь «опорою кнута и угодницей деспотизма», «льстецом власти, врагом и гонительницей братства между людьми». Он доказывал, что спасение России не в молитвах и проповедях, я в просвещении. Он учил жить не по закону, сообразному с учением церкви, а с здравым смыслом и справедливостью.

Под влиянием этого письма многие передовые люди порывали с православием. В 1853 году в городе Пензе, где когда-то учился Белинский, в церкви шло богослужение. Пели «Верую в единого бога». Внезапно на амвон поднялся юноша В. А. Слепцов, будущий талантливый писатель. Он воскликнул: «А я не верю!»

Революционные идеи Белинского, провозгласившего: «Да здравствует разум и отрицание!», воспринял юный Николай Александрович Добролюбов (1836–1861) — будущий литературный критик, философ-материалист. В стихотворении «Благодетель» он рассказал, как отказался от веры в бога:

Друга Добролюбова вождя революционных демократов, выдающегося социалиста и атеиста Николая Гавриловича Чернышевского (1828–1889) называли «Прометеем России».

В 40-е годы прошлого века среди сотен юношей, оставивших духовную карьеру, чтобы пробиться к научным знаниям, был и семнадцатилетний сын саратовского священника Николай Чернышевский. Он подал прошение об увольнении из семинарии для поступления в Петербургский университет. Чернышевский говорил: «Не хочу верить, что есть бог, когда мы видим, как несчастны самые лучшие между нами».

По окончании университета Чернышевский более двух лет учительствовал в Саратове. Он писал в дневнике: «Я такое говорю в классе, что могу за это оказаться на каторге». Николай Г аврилович критиковал веру в «творческую премудрость бога»: «Я распорядился бы умнее в устройстве мира, чем бог. Вот, примерно, Алтайский хребет я кинул бы на берега Ледовитого океана. Тогда и северная и средняя Азия были бы обитаемее: северная была бы теплее, не скована в своих льдах, а средняя холоднее — не потонула бы в своих песках». Он говорил, что христианская вера должна смениться знанием, человек будет признавать за истину только то, что опытом проверено и разумом осознано.

Чернышевский внес огромный вклад в развитие материалистической мысли. В апреле 1860 года он опубликовал свое сочинение «Антропологический принцип в философии». Психические явления ученый рассматривал как результат работы мозга и отрицал веру в то, что душа умершего уносится ангелами в рай или бесами в ад. Чернышевский мечтал о радостном дне революции, предвидел, что наступит время, когда не будет религии.

Дождливым утром на Мытнинской площади в Петербурге он был выставлен у позорного столба. На груди — черная дощечка с надписью: «Государственный преступник». После этого Чернышевского отправили на каторгу и ссылку в Сибирь, где он томился около двадцати лет.

Революционные демократы учили мыслить. Выдающийся литературный критик Дмитрий Иванович Писарев (1840–1868) доказывал, что невозможны сделки между истиной и бессмыслицей, между здравым смыслом и предрассудками. Здравый смысл и значительная доля юмора и скептицизм, по его мнению, составляют заметное свойство чисто русского ума. Поэтому ни одна философия в мире не привьется к русскому уму так прочно и так легко, как современный материализм.

Передовая молодежь восторгалась призывами Писарева отказаться от религиозных заблуждений и обратиться к изучению естествознания. Один из последователей Писарева так вспоминал о влиянии его статей на юношество: «Они, словно огромный порыв освежающей бури, распахнули двери, разбили окна в мрачном здании духовной темницы, в которой мы жили. В Писареве мы любим прежде всего учителя атеизма».

Спор отца с сыном

Семинарист Ваня Павлов часами простаивал у закрытых дверей общественной библиотеки в Рязани, чтобы первым захватить новый номер журнала «Русское слово» со статьей Писарева. Под влиянием его сочинений Павлов потерял веру в бога-творца, задавал своим друзьям вопрос: «Если бог сотворил мир, то кто создал бога?»

В 1869 году юноша решает уйти из духовной семинарии. Он так закончил свой конспект по психологии^-«Материализм отвергает всякую двусмысленность, образуется в полную систему, обнимающую все бытие, в которой все «божественное» объявляется за химеру, за выдумку боязливого воображения».

Сегодня Ваня впервые хотел поговорить со своим отцом — настоятелем храма святого Николая — о том, что собирается поехать в Петербург изучать естественные науки Но выбрал для разговора неподходящее время: 17 января — день пророка Малахии, когда в церквях «отчитывают бесноватых». А отец Вани славился в Рязани тем, что умел «изгонять бесов». Из глухих деревень привозили к нему кликуш-истеричек. Суеверным, запуганным крестьянкам, страдавшим нервной болезнью, внушали: мол, вселились в них бесы и изгнать их может священник…

Ваня решил подождать в храме, пока окончится «обедня для бесноватых». Он едва проник в переполненную церковь, откуда слышались вопли, стоны, крики и рыдания. Множество богомольцев толпилось около церкви, с жадным любопытством взирая на кликуш. Их волокли здоровые, сильные крестьяне. Когда кликуш втаскивали в церковь, то они корчились, бились в припадке, орали, что бесы не могут переносить молитв. Священник Павлов, держа в руках Евангелие, громовым голосом «отчитывал бесноватых»:

— Устрашися, вострепещи, убойся, разлучись, бежи дух лукавый… Изыди, окаянный!

Кликуши ревели и вопили до корчи и пены на устах. Многие женщины, слыша их страшные крики, тоже начинали взвизгивать, всхлипывать, совершая странные телодвижения.

Одна кликуша орала:

— Не выйду! Всех испорчу!

Другая плевала на иконы, воображая, что этого требует сидящий в ней черт.

Возмущенный Ваня выбежал из церкви. А вечером сказал отцу:

— У тебя не церковь, а сумасшедший дом на свободе. Ты колдун, а не наставник. Лечить надо больных женщин, измученных непосильным трудом, избитых мужьями-пьяницами, а ты укрепляешь веру в чертей.

— Бунтовщик! — кричал отец. — В тебя самого вселился дьявол. Христос изгонял злых духов из бесноватых, загнал бесов в стадо свиней.

— Сказки. Никогда не буду бесогоном.

— Прокляну, если не станешь священником. Твои предки — дьячки да пономари. Отец мой был пономарь, а дед твой по линии матери — священник. Все родственники принадлежат к духовному сословию.

Отец Петр еще не знал, что скоро два его брата — оба священники — будут лишены духовного звания за отрицание веры в бога.

Ваня ушел с последнего курса семинарии, не сдавая выпускного экзамена, и уехал в Петербург, чтобы поступить в университет.

Впоследствии великий физиолог Иван Петрович Павлов писал: «Я сам рационалист до мозга костей и с религией покончил в 14–15 лет. Когда стал читать разные книги… я был поражен реальностью и силой мысли Писарева… Я в бога не верю, никогда не молюсь… Человек сам должен выбросить мысль о боге».

В январе 1931 года во время пребывания Павлова в Лондоне к нему обратился союз евангельских христиан с просьбой заполнить анкету об отношении к религии. Эта анкета с ответами Павлова сохранилась:

«Признаете ли Вы существование сверхъестественных сил?

Нет, не признаю.

Считаете ли Вы, что наука отвергает веру в бога?

Да, отвергает.

Верите ли Вы, что душа человека продолжает жить после смерти его тела?

Нет, не верю».

Анафема

В марте 1901 года законоучитель отец Савелий вошел в восьмой класс гимназии и сказал:

— Святейший правительствующий Синод двадцатого февраля предал анафеме богоненавистника Льва Толстого.

Священник стал громко читать «Определение Синода»:

— «Известный миру писатель…дерзко восстал на господа…посвятил свою литературную деятельность распространению в народе учений, противных Христу и церкви…»

Отлучение Толстого от церкви заинтересовало старшеклассников. Они достали нелегальные издания сочинений Толстого. В брошюре «О существующем строе» писатель предсказывал, что «уничтожиться должен строй капиталистический и замениться социалистическим».

На одном из уроков законоучитель узрел у какого-то гимназиста толстовский «Ответ Синоду». Великий критик церкви писал: «Я убедился, что учение церкви есть теоретически коварная и вредная ложь, практически же собрание самых грубых суеверий и колдовства. Для того, чтобы ребенок, если умрет, пошел в рай, нужно помазать его маслом и выкупать с произнесением известных слов… Ужасно, что люди обманывают не только взрослых, но имея на это власть и детей».

На следующий день после уроков старшеклассников построили в ряды и повели в гимназический зал. Директор сердито заявил:

— Законоучитель сообщил мне: многие гимназисты читают то, что читать нельзя, а поэтому получат «волчий билет», будут исключены из гимназии без права поступления в другую…

Через несколько дней, когда законоучитель вошел в восьмой класс, он увидел на доске картинку, нарисованную мелом. Под рисунком было написано: «Как мыши кота хоронили». Огромный кот имел львиную гриву, а одна из мышей очень напоминала отца Савелия.

От звонких голосов гимназистов в классе дребезжали стекла. Текст анафемы ученики читали наоборот:

— Отрицающим бытие божие и утверждающим, яко мир сей есть самобытен, и все в нем без промысла божия бывает, отрицающим святую троицу, не верящим в святого духа и бессмертие души, помышляющим на бунт против православного государя многая ле-е-е-та-а-а-а!

Затем последовало дополнение:

— Душегубец малых детей, иже еси доносчик Савелий да будет проклят во веки веков! А-на-фе-ма! Льву Толстому многая ле-е-е-та-а-а-а!

«Считать отпавшим от православия…»

В 1910 году на железнодорожной станции Астапово умер Лев Николаевич Толстой. За несколько часов до смерти он диктовал своему другу: «В догматы церкви теперь не верит ни один гимназист. Еще ходят в церковь, но очень скоро эта вера рухнет».

После смерти Толстого Синод собирался рассмотреть предложение Всероссийского съезда миссионеров-священников об отлучении от церкви 166 русских ученых, писателей и поэтов во главе с Максимом Горьким за вольнодумство.

В начале 1912 года известный математик А. А. Марков заявил репортерам газет: «Синод предлагает отлучить от церкви многих ученых. Я решил опередить его…»

31 октября 1912 года состоялось заседание членов Синода. Обер-прокурор Синода В. К. Саблер докладывал митрополитам и епископам:

— По указу его императорского величества..

Он взглянул на пустующее бархатное кресло с вензелем Николая II, поставленное для царя во главе длинного стола, за которым заседали члены Синода, и продолжал:

— …Двадцать четвертого февраля тысяча девятьсот двенадцатого года слушалось прошение академика Андрея Андреевича Маркова об отлучении его от церкви ввиду того, что он отрицательно относится к сказаниям, лежащим в основании еврейской и христианской религий, не усматривает существенной разницы между иконами и идолами и «не сочувствует православной вере, как и всем религиям». Святейший правительствующий Синод приказал преосвященному митрополиту петербургскому сделать распоряжение о преподании просителю пастырских увещаний и вразумления.

Митрополит петербургский Антоний прервал обер-прокурора:

— Владимир Карлович, мною предписано было протоиерею Философу Николаевичу Орнатскому посетить Маркова, чтобы дать ему пастырское наставление, но он отказался беседовать с протоиереем. — Митрополит добавил: — Вот секрет ная справка полиции. «Во время пребывания в последнем классе гимназии Андрей Марков был едва не исключен из нее за подстрекательство к бунту против уроков закона божия. Давал своим товарищам читать статьи Чернышевского и Писарева. В тысяча девятьсот первом году протестовал против отлучения заблудшего графа Толстого от церкви. Был временно отстранен от должности профессора Петербургского университета за отказ помочь правительству в искоренении беспорядков, чинимых студентами.»

— Математики — все еретики, — заметил митрополит екатеринославский Агапит. — Профессора Осиповского уволили с должности ректора Харьковского университета за безбожие. Его любимый ученик Остроградский не получил ученой степени, потому что не посещал богословские лекции.

— Врачи еще хуже математиков, — сказал митрополит киевский Флавиан. — Знаменитый хирург Пирогов потребовал отменить такие лекции для студентов, так как богословие не может удовлетворять требования науки. Оно, мол, всегда будет в противоречии с ней. А что Пирогов писал в «Дневнике старого врача»? «Ум разъедает оплот веры». Отвергает священное писание как исторический документ. «Спаситель ничего не оставил нам документального в научно-историческом смысле». Каково?

— Мне рассказывали, — прервал Флавиана петербургский митрополит Антоний, что Пирогов заявлял: «религия везде для всех народов была только уздой… а попы и жрецы помогали затягивать узду».

— А известный ученый Илья Ильич Мечников? — вспомнил митрополит Флавиан. — Когда Ильюшке было девять лет, читал безбожные лекции детворе в селе Панасовка Харьковской губернии, а чтобы они не разбегались, платил каждому слушателю по две копейки. Мечников, когда учился в Харьковской гимназии, сочинение на вольную тему написал об отсутствии бога, за что получил прозвище «Мечников — бога нет». Анафематствовать надо богохульников!..

— Требуется осторожность, — заметил обер-прокурор. — Марков — академик, заслуженный профессор Петербургского университета. Ввиду того, что академик Марков остался непреклонным в своем желании быть отлученным от церкви, считать его отпавшим от православия. Уведомить об этом министра народного просвещения и петербургского градоначальника. Пусть примут меры…

В ноябре 1912 года Марков заявил репортерам газет:

— Исключат ли меня со службы, выгонят ли из академии и университета — об этом я думать не желаю. Сделал так, как считаю себя по совести обязанным сделать.

Газета «Правда», руководимая Лениным, поддержала ученого. Она опубликовала заметку о нем: «Отказ А. А. Маркова от религии».

Великий учитель

В семье Ульяновых воспитывали у детей любовь к научным знаниям, уважение к труду. Володя Ульянов никогда не испытывал суеверных страхов. В деревне Кокушкино, где летом жили Ульяновы, дети очень боялись ходить за водой к ключу, находившемуся вблизи того места, где некогда был ограблен и убит лесник. Один из сверстников Володи, живший в этой деревне, рассказывал: «Володя был чужд всякого суеверия и смело предлагал идти за водой.

— Разве ты не боишься? — спрашивали его.

— Чего?

— Да убитого… лесника…

— Гиль! Чего мертвого бояться?»

Слово «гиль» было любимым выражением Володи Ульянова и означало «чепуха».

Как-то раз в гости к отцу Владимира Ильича зашел один чиновник. В разговоре с ним Илья Николаевич упомянул о том, что его дети не любят ходить в церковь.

Гость с улыбкой посмотрел на Володю и сказал:

— Сечь, сечь надо!

Возмущенный юноша выбежал во двор, сорвал с шеи крест и бросил его на землю…

Володя перестал верить в бога в шестнадцать лет.

В Симбирской гимназии, где учился Владимир Ульянов, следили за тем, чтобы в нее не проник атеизм. Директор гимназии уволил учителя истории Теселкина за то, что тот не воспитывал в гимназистах «живой веры в промысел божий». В гимназии уроки начинались общей молитвой. Классный наставник следил за посещением учениками богослужений в церкви, находившейся в самой гимназии.

Сестра Володи, Анна Ильинична, писала, что однажды ее брат, заразительно смеясь, рассказывал, какое большое удовольствие он получил в церкви, когда вольнодумцы-гимназисты исполнили богослужебное песнопение на мотив из оперы «Аида».

Один гимназический товарищ Володи вспоминал о своей прогулке с ним по улицам Симбирска в зимнюю морозную ночь. «Дойдя до высоких белых стен Спасского женского монастыря, Володя вдруг остановился и стал рассматривать залитую лунным светом обитель.

— Вот куда люди сами бегут от жизни и хоронят себя заживо. Хороша, верно, их доля, если они в этой тюрьме находят утешение».

Научное материалистическое мировоззрение Владимира Ульянова сформировалось под влиянием чтения сочинений Д. И. Писарева, Н. Г. Чернышевского, К- Маркса и Ф. Энгельса. Писарев был одним из любимых писателей в семье Ульяновых. Володя внимательно читал его замечательные статьи, когда ему было четырнадцать-пятнадцать лет.

Юноша был знаком со знаменитой статьей К. Маркса «К критике гегелевской философии права. Введение». Брат Володи, Александр Ильич, перевел ее на русский язык для нелегального распространения. Впоследствии Ленин отметил, что изречение Маркса из этой статьи «Религия есть опиум народа» — краеугольный камень всего миросозерцания марксизма в вопросе о религии.

В статьях, посвященных критике религии, Владимир Ильич развивал марксистский атеизм в новых условиях — приближения социалистической революции в России. Он указывал, что партия большевиков была основана и для того, чтобы вести идейную борьбу против религиозного тумана.

В конце 1895 года Ленин в статье «О чем думают наши министры?» разоблачал попытки главы казенной православной церкви — обер-прокурора святейшего Синода Победоносцева задушить в России просвещение народных масс. «Поменьше школ — поменьше грамотеев, — говорил он. — Поменьше грамотеев — не будет и Прометеев». В 1895 году в «Московском сборнике» Победоносцев утверждал, что «в мифе о Прометее нельзя не распознать идею новейшего скептицизма, в сопоставлении с идеей всемогущего бога, это протест гордого духа против веры в бытие божие, отрицание покорности и поклонения божеству».

Ленин писал, что мракобесы смотрят на рабочих как на порох, а на знание и образование как на искру. Если искра попадет в порох, то взрыв неизбежен. Мракобесы боятся соединения знания с рабочим людом. Без знания рабочие — беззащитны, со знанием они сила!

Владимир Ильич донес Прометееву искру знаний до заголовка своей газеты. Строку из стихотворения А. Одоевского «Из искры возгорится пламя!» он выбрал эпиграфом для газеты «Искра». В начале XX века Ленин вспомнил в ней речь известного революционера 70-х годов рабочего-ткача Петра Алексеева, произнесенную им на суде: «Поднимается мускулистая рука миллионов рабочего люда, и ярмо деспотизма разлетится в прах». Петр Алексеев предвидел освобождение трудящихся от духовного гнета.

В. И. Ленин писал, что рабочий класс становится на сторону социализма, который привлекает науку к борьбе с религиозным туманом.

Ленин написал программу партии, в которой требовал отделения церкви от государства и школы от церкви. Разъяснение этой программы включало и пропаганду атеизма. Распространение атеизма Ленин называл «азбукой материализма», потому что философский материализм всегда враждебен религии. Атеизм — следствие материализма, который признает первичность материи и вторичность духа, согласно чему материя не сотворена духом (богом).

Почему Ленин был против религии? Потому что она противоположна науке. Вот несколько его замечательных мыслей, отвечающих на этот вопрос:

«…Всякой научной идеологии (в отличие, например, от религиозной) соответствует объективная истина, абсолютная природа».

«…Учению религии, например, о прошлом земли и о сотворении мира не соответствует никакой объективной реальности».

«Ум человеческий открыл много диковинного в природе и откроет еще больше, увеличивая тем свою власть над ней, но это не значит, чтобы природа была созданием… бога…»

«В мире нет ничего, кроме движущейся материи…»

«Чудес в природе и истории не бывает…»

«Чудесное пророчество есть сказка. Но научное пророчество есть факт».

В августе 1916 года в Швейцарии Ленин беседовал с одним художником. Беседа происходила ночью. Художник заметил, что мысль невольно устремляется к Великому Разуму, когда перед глазами в небесном пространстве — бесчисленное множество звезд.

Ленин засмеялся и иронически произнес:

«— К боженьке!… Допустим, все, что существует, всю Вселенную боженька создал n-ое число миллиардов лет тому назад, ну, а что он делал раньше, спал, что ли… Материя нетворима, она движется в пространстве и видоизменяется по существующим законам… Человечество постепенно открывает завесу с этих законов и, таким образом, без боженьки познает природу… Познать природу можно только диалектическим путем, а боженька тут ни при чем и является лишь преградой к познанию».

Владимир Ильич доказывал, что вера в бога порабощает человеческий дух. Она помогает эксплуататорским классам держать народ в рабстве. Ленин писал о лицемерии, каким проникнуто «обращение доброго деревенского „батюшки” к помещикам и купцам с предложением жить „по-божецки”, любить своего ближнего и подставлять правую щеку, когда ударят по левой. Помещики и купцы слушают проповедь, продолжают утеснять и грабить народ и восторгаются тем, как хорошо умеет „батюшка” утешать и успокаивать „мужичков”».

Невольно вспоминается картина известного русского художника В. Г. Перова «Проповедь в селе». Священник произносит проповедь на текст из «священного писания»: «Несть бо власти аще не от бога». Носители этой власти сидят перед амвоном, охраняемые дворецким, который отталкивает от господ старуху нищенку. Стоящий в первом ряду бедняк крестьянин с двумя детьми не особенно верит словам священника, вколачивающего в сознание крепостных идею «святости» власти барина. Он с недоумением почесывает голову в ответ на призывы проповедника «покаяться» и «возлюбить» господ…

Ленин критиковал попытки проповедников буржуазии приукрасить боженьку, их призывы искать его, отвлекающие народ от революционной борьбы. Вождь рабочего класса выступал против «обновления» религии, замены устаревших верований более новыми. Если бога нет, говорил Владимир Ильич, то не надо его выдумывать.

Партия большевиков требовала отменить в школах уроки «закона божьего». В начальных училищах он занимал одну четверть учебного времени. В гимназиях в течение всего обучения на него затрачивали 760 часов. Большинство учащихся ненавидело «закон божий».

Ленин требовал лишить воспитание и обучение детей церковной опеки. Находясь в эмиграции во Франции, Владимир Ильич жил на берегу моря, в небольшом местечке Порник, в доме таможенного сторожа. Хозяйка-прачка рассказывала Ленину о своем столкновении с духовенством. Ее сынишка ходил в светскую школу, но так как он прекрасно учился, священники пытались убедить мать отдать его учиться к ним в монастырь. Обещали стипендию. Возмущенная прачка выгнала католического священника. Ленин с симпатией отнесся к поступку хозяйки.

В начале октября 1909 года Надежда Константиновна Крупская вместе с Лениным участвовала в Париже в стотысячной демонстрации протеста против казни в Испании передового учителя Франсиско Ферреро, славного борца за светскую школу. Он основал двести школ, свободных от духовенства, издал много учебников и книг для детей.

В декабре 1917 года в Смольный на имя Ленина из далекой Сибири пришло письмо от гимназистки Жени Замощиной из города Красноярска. Она писала: «Я ученица Красноярской губернской женской гимназии. Вы большевик, и я тоже большевичка. Пожалуйста, я Вас прошу написать нашей гимназии предписание, чтобы у нас не был обязательный закон божий».

Женя росла в семье, где имя Ленина произносилось с огромной любовью и уважением. Она училась отлично, но для того чтобы перейти в следующий класс, необходимо было иметь хорошую отметку и по «закону божьему». Женя и ее подруги считали, что изучать «божественные сказки» — бесполезная и вредная трата времени. Поэтому она и написала письмо Ленину. Жене пришел ответ, в котором по поручению Владимира Ильича сообщалось, что в учебных заведениях будут новые порядки, так как церковь отделяется от государства. К письму прилагался текст декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви.

Декрет отменил преподавание «закона божия» и религиозные обряды в школе. Нельзя было допустить того, чтобы детям наряду с научными знаниями внушались вымыслы о природе и обществе.

Газета «Известия» опубликовала 9 января 1918 года письмо одного ученика 4-го класса гимназии: «Несмотря на свои малые лета, я разбираюсь в происходящих событиях и нахожу, что действия Совета Народных Комиссаров об отмене уроков закона божия достойны всеобщего уважения. Число учеников, сочувствующих правительству, чрезвычайно велико».

В 1920 году Ленин посетил деревню Кашино в Волоколамском уезде Московской губернии. Владимир Ильич спросил детей, прибежавших на митинг:

— Ну как? Закону божьему теперь учат?

Ребята кричат:

— Закона божьего нет. И бога, дяденька, нету.

Ленин призывал молодежь учиться, овладевать научным, материалистическим мировоззрением, жить и работать по-коммунистически.

В 1918 году Ленин принял у себя в Кремле членов президиума Первого съезда Российского коммунистического союза молодежи. Поэт Александр Безыменский вспоминал, что Владимир Ильич задавал множество вопросов и в частности спросил:

— Есть ли среди вас религиозные люди?

Все ответили, что нет. Он поднялся из-за стола и, шагая по кабинету, стал говорить о том, что нужно хорошо творить земные чудеса, чтобы посрамить выдуманные чудеса небесные. Союз молодежи должен вести атеистическую пропаганду. Самое важное — суметь заинтересовать научной критикой суеверий, разбудить людей от религиозного сна.

В октябре 1920 года Ленин произнес речь на III Всероссийском съезде Российского коммунистического союза молодежи. Он разоблачал попытки выводить нравственность из «велений бога».

— Мы на этот счет, конечно, говорим, что в бога не верим, — сказал Владимир Ильич, — и очень хорошо знаем, что от имени бога говорило духовенство, говорили помещики, говорила буржуазия, чтобы проводить свои эксплуататорские интересы.

В начале 20-х годов во многих наших городах молодежь праздновала «комсомольское рождество». В Петрограде из подъезда клуба молодых рабочих на Невском проспекте около Фонтанки выходили организаторы «комсомольского рождества»… в рясах. На санях ряженые — священник, раввин и мулла — везли большие чучела небожителей. Потом их под свист и смех сжигали. Комсомольцы несли антирелигиозные плакаты и пели:

«Комсомольские святки» воскрешали традиции скоморохов. Такая грубая агитация была запрещена.

В 1925 году народный комиссар просвещения А. В. Луначарский написал для молодежи «Песнь атеистов». Он доказывал, что «штурм жителей рая и ада» только тогда имел бы смысл,

Луначарский призывал «не стучаться кулаками в пустое небо», а помогать людям освобождаться от религии путем их просвещения.

В книге «Первое десятилетие» секретарь ЦК ВЛКСМ А. Мильчаков вспоминал о протоколе собрания одной комсомольской ячейки:

Брошюру эту написал в 1924 году Емельян Ярославский. Много тысяч рабочих и крестьян под влиянием его книги «Библия для верующих и неверующих» перестали верить в «священное писание», излагающее основы иудейства и христианства.

Школьники, не знакомые с научной критикой Библии, иногда удовлетворяют свою любознательность о ней из источников, далеко отстоящих от науки. Нужно знать правду о «священных книгах».