Через костры и пытки

«Жизнь во всех веках грядущих» (Вместо послесловия)

Так писал Иоганн Вольфганг Гете. Писал о временах давно минувших, когда великий конфликт между религией и наукой проявлялся в открытых преследованиях ученых, жестоких пытках, публичных казнях на кострах и плахах. Ныне церковь не очень-то любит вспоминать об этих временах, а ее иерархи произносят выспренние речи, прославляя прогресс науки. Два десятилетия назад собравшийся в Ватикане XXI Вселенский собор католической церкви торжественно провозгласил, что «сегодня со всей ясностью проявилась возможность глубокой связи между наукой и подлинной верой, которые… служат одной цели».

Так что же, конфликт между религией и наукой — это уже прошлое? Не торопитесь с ответом на этот вопрос. Давайте обратимся к одному эпизоду, о котором сравнительно недавно поведала мировая пресса.

Год 1981-й. Соединенные Штаты Америки. Штат Калифорния. Город Сакраменто. Судебный процесс, который американские газетчики нарекли «обезьяньим». Точно так же, как нашумевший в 1925 году процесс над школьным учителем из города Дейтона Джоном Скоп-сом, который был привлечен к суду за то, что преподавал своим ученикам дарвинизм.

На этот раз перед судом предстало все школьное ведомство штата Калифорния. Истец — преуспевающий бизнесмен Келли Сигрейвз потребовал пересмотреть школьные программы, которые якобы подрывают веру в божественное творение, распространяя вредное и ложное учение Чарлза Дарвина. Он подал петицию, подписанную двенадцатью тысячами верующих, поддержавших его требование.

Процесс транслировался по телевидению. За ним следили миллионы американцев. И вот наконец судья в черной мантии огласил приговор, вынесенный присяжными заседателями. Келли Сигрейвз мог быть доволен. Судья объявил, что эволюционную теорию Чарлза Дарвина, впервые научно объяснившую происхождение человека, не следует признавать в качестве единственной. Она должна быть приравнена к «другим теориям творения», которым тоже надлежит «уделять внимание в преподавании». Нетрудно понять, что речь шла о «теории», изложенной в Библии, иными словами, о библейском мифе, давно отвергнутом наукой. О мифе, повествующем о шести днях творения, о сотворении богом первых людей Адама и Евы — одним словом, о той картине происхождения человека, которая родилась многие тысячелетия назад и нашла свое место в «священных» книгах христианской религии.

Мракобесие могло праздновать победу. Но стоило ли этому удивляться, если в самой развитой капиталистической стране в ряде штатов продолжают существовать законы, вообще запрещающие преподавание дарвинизма в школах? Если в США открыто действуют так называемые фундаменталисты, отстаивающие библейскую версию о шести днях творения, а наряду с ними и лица, которые подвергают сомнению научное представление о шарообразности Земли?

Конечно, ушли безвозвратно в прошлое времена, когда защитники религии могли преследовать и расправляться с теми, кто смело и мужественно шел к познанию истины. Прошла пора костров и пыток. Успехи науки стали настолько очевидными, что отвергать их просто невозможно. Да и что может противопоставить церковь открытиям, сделанным в лабораториях химиков и физиков, в ходе космических полетов, в поражающих воображение экспериментах биологов! Человек смог подняться на недосягаемые высоты в небе, опуститься в глубины океана, проникнуть в тайны клетки, победить болезни, которые еще сравнительно недавно уносили многие тысячи человеческих жизней. Он сумел создать новые виды материалов, растений, животных, использовать энергию атома, сконструировать удивительные машины, пришедшие к нам из мира фантастики. Вот и попробуй тут обойтись библейским утверждением: «…все, что делает бог, пребывает вовек: к тому нечего прибавлять и от того нечего убавить…».

Сама жизнь вынудила защитников религии надеть тогу защитников науки, искать пути к примирению религиозной веры и знания. Но какие бы славословия ни источали уста богословов и церковных проповедников в адрес ученых, как бы ни восхваляли они научный прогресс, религия и наука все равно остаются на противоположных позициях в отношении познания человеком окружающего мира. И невозможно совместить несовместимое, примирить веру и разум, знание и незнание, научные и религиозные взгляды на природу, общество, человека. Недаром же в Библии утверждается: «…Кто умножает познания, умножает скорбь».

Нет, и в XX столетии не пришли к примирению религия и наука. Великий конфликт продолжается. Он будет существовать, пока сохраняется религия. И каждое новое научное открытие будет наносить удар по религиозным представлениям об окружающем мире.

Мракобесие существовало во все времена. Оно живет и сегодня. Порой затаивается, выжидая удобного часа, чтобы выплеснуться наружу. Порой выступает с открытым забралом. Однако вековой спор между религиозной и научной картиной мира в наши дни решен окончательно и бесповоротно. И тем, кто продолжает находиться во власти религиозных представлений, остается лишь искать оправдание деяниям своих предшественников, стремившихся остановить развитие знания, беспощадно расправлявшихся с пытливыми искателями истины, чьи имена навечно вошли в величественный пантеон борцов за науку.

«Религия мешает людям видеть, потому что она под страхом вечных наказаний запрещает им смотреть», — писал два столетия назад французский философ-материалист Дени Дидро. Но люди хотели видеть. Они хотели знать. И религия была не в силах остановить их стремление к постижению природы, к познанию ее законов.

Тем более она не в силах это сделать сейчас. Наш век не случайно называют веком научно-технической революции. Наука в XX столетии совершила поистине революционный переворот, сделала открытия, о которых еще сравнительно недавно не могли мечтать даже самые смелые писатели-фантасты. Но путь к высочайшим вершинам знания был трудным и жестоким. И в наши дни, когда религия претендует на то, чтобы служить людям своеобразной «наукой жизни», надо помнить об этом пути.

«Смерть в одном столетии дарует жизнь во всех веках грядущих». Эти мудрые слова Джордано Бруно подтверждаются той памятью, которую мы храним о первопроходцах, явивших пример мужества и стойкости, честности и принципиальности. О тех, кого мы называем героями и мучениками науки.