Бог, которого не было. Черная книга

Что тебя не устраивает? Смерть

– Хочешь узнать, как мы познакомились? – спросила Майя через алеф, когда ушел Илья.

Я хотел спать, я ненавижу, когда меня будят, я вообще ненавижу утро, и это было настолько явно написано на моем лице – на русском и на иврите, через алеф и через айн, что она, прочитав все это, возразила ему, моему лицу, на котором все это было написано – на русском и на иврите, через алеф и через айн:

– А я люблю утро! Я его больше всего люблю. Особенно когда Рутгер Хауэр укрывает меня и шепчет: «Поспи еще, любимая!» А я такая кусок радуги отламываю и грызу.

– Хауэр?! – спросил совершенно охреневший кактус. Он тоже не любил, когда его будят.

– Да, Рутгер Хауэр – мой любимый актер, – невозмутимо ответила Майя через алеф. – Так вот, мы познакомились вчера в Эйлате. Я там в полиции работала.

– Блядь, – выругался кактус. Он, как и все нормальные люди, не любил полицию.

– Это водная полиция, точнее, морская, – возразила Майя. – Мы плаваем в море и следим за тем, чтобы люди не нервировали рыбу. Кстати, штраф – семьсот тридцать шекелей.

– Блядь, – сказали мы с кактусом.

– Но я Илюше никаких штрафов не выписывала, – успокоила нас Майя через алеф. – Мы с ним трахнулись, потом решили создать рок-группу и сразу приехали к тебе. А, нет, сначала мы еще раз трахнулись. Кстати, можно душ принять, а то я с дороги?

Мы с кактусом не успели ничего ответить, а она уже скрылась в ванной.

Я подошел к окну. За окном шел дождь, дождь будущего, как в великом фильме «Бегущий по лезвию»; в фильме, где играл великий Рутгер Хауэр, любимый актер Майи через алеф; под дождем, как рыбы, которых нельзя третировать – штраф семьсот тридцать шекелей, – плавали люди, где-то там в поисках водки плавал Илья, которого Майя через алеф не стала штрафовать, а трахнулась с ним, и они решили создать рок-группу.

Я прижался к стеклу.

– Я буду задавать вам вопросы, а вы расслабьтесь и отвечайте на них как можно проще. Тест на способность сопереживать. Расширение капилляров при так называемой реакции стыда. Расфокусировка зрачка, непроизвольное расширение роговицы.

– Готовы?

– Да.

– Дорот Ришоним, пять?

– Моя квартира. Съемная.

– Хорошая квартира?

– Вполне. Это уже тест?

– Просто разминка. Вы в квартире…

– Это тест?

– Да. Вы в квартире, и вы один…

– Почему?

– Может, все осточертело и захотелось побыть одному. Или вам двадцать лет и вы уснули после своего дня рождения…

– Тогда это не Дорот Ришоним, пять. Это квартира моей бабушки на Соколе…

– Не имеет значения. Это абстракция. Так вот, вы видите тестуда сулькату.

– Тесту… Кто это?

– Черепаха. Она держит на спине дюжину слонов, слоны держат мир, и вдруг вы почувствовали дрожь и скрежет. Дрожь странная, болезненная, словно дрожит мир, но не так, как при землетрясении, а от озноба. Скрежет похож на голос Тома Уэйтса, замерзающего в глухой степи. А потом звучит Моцарт. Соната № 11, часть третья, Rondo alla turca.

Моцарт звучит и прямо сейчас. Это Илья, он спрашивает, есть ли у меня кола. Я молчу. Это не тот Моцарт, что мне нужен. Я жду Дашиного Моцарта. Илья все понимает, дает отбой, покупает колу и выходит под дождь. Майя через алеф стоит под дождем душа. Рыб нельзя нервировать. Штраф семьсот тридцать шекелей. Хочется стать рыбой. Илья купил водки и плывет под дождем. Шабат. Семь двадцать утра. Загорается рекламный стенд: в загробном мире вас ожидает новая жизнь. Не упустите свой шанс.

– Время еще есть, – усмехается любимый актер Майи через алеф. Он успел встретиться с тем, кто его сотворил.

– Чем могу помочь? – спросил Создатель.

– Исправить свои ошибки, – ответил созданный.

– Что тебя не устраивает? – удивился Создатель.

– Смерть, – ответил Рутгер Хауэр.

Через два часа и пятьдесят минут я скажу тебе то же самое. Ну если ты, конечно, есть.