– Пока ничего, – сказал Доусон, положив трубку после разговора со службой социальной опеки.
– Они обзвонили врачей, практикующих малую хирургию, а также стационары одного дня, но надежды мало. Обычно это работает лишь если младенец только что родился. Сам найденыш еще в больнице – его обследуют, но на теле нет ни синяков, ни повреждений.
– И никаких полезных следов, – добавила Стейси.
С этим Доусон согласился. Ребенок выглядел упитанным, здоровым и ухоженным. Вплоть до того момента, как его бросили перед полицейским участком в морозную ночь. И от этого факта никуда не денешься.
Сержант рассматривал каждую женщину на записи камеры с бензозаправки, расположенной в миле от полицейского участка. Ребенок мог принадлежать любой из них. Она может быть любого возраста, комплекции и относиться к любой социальной группе. Работающей или не работающей. И Кевин не понимал, как им удастся сузить круг подозреваемых.
Он услышал, как Стейси громко вздохнула, и в этот момент зазвонил его телефон.
– Говорите, – ответил сержант, увидев, что звонят из участка.
– Доусон?
– Привет, Фил. Что случилось? – спросил Кевин дежурного сержанта.
– Ты где? – в свою очередь спросил тот.
– Мы в Седжли, проверяем…
– Сейчас это не важно, – прервал его Фил. – Где бы вы ни были, вы нужны мне здесь и прямо сейчас.
– А это не может подождать?
– Доусон, мне надо, чтобы ты немедленно вернулся в участок. У меня здесь три бабы, которые несут какой-то вздор по поводу брошенного ребенка.
– Ну так запиши их показания, и мы… – Доусон нахмурился.
– Не пойдет. Они не хотят уходить. Каждая из них утверждает, что она – его мать.