Черная рука и пирамида Хеопса

Глава двадцать первая, в которой кажется, что все возвращается на свои места, но это только кажется

Было очень тихо.

Катя сидела с закрытыми глазами.

«Интересно, а сейчас я где? — подумала она. — Может, раскрыть глаза? А вдруг опять будет страшно?»

Сердце у нее снова колотилось.

Катя приоткрыла один глаз, а потом раскрыла оба.

Она сидела на веранде.

Саша водил пожарную машину по дивану.

Кошка Гера вылизывала хвост.

В своей паутине сидел паук и, так же злобно вытаращив глаза, ждал добычу.

Более того, перед Катей стоял стаканчик с нерастаявшим мороженым.

Все было как всегда и Катя, посмотрев на мороженое, вдруг с ужасом подумала, что все, что с ней сегодня происходило, просто приснилось. Не было ни Хеопса, ни пирамиды, ни Нефертити.

Но главное — не было Черной Руки.

— Мы предупреждали Хеопса, что он плохо кончит. Так и вышло, — внезапно раздался знакомый голос, и Катя даже подпрыгнула от счастья.

Черная Рука была тут, на веранде. Она сидела чуть сбоку, в кресле, держа и перелистывая какую-то толстую книгу.

— «История Древнего Египта», издание четвертое, исправленное и дополненное, — пояснила перчатка. — Это хорошо, что дополненное. Поищем нужную страничку.

Она полистала фолиант и удовлетворенно хмыкнула.

— Так и есть. Читаю. «Когда археологи вошли в пирамиду Хеопса, то обнаружили, что фараон так никогда в своей гробнице и не был похоронен, и где он — неизвестно». Ну, мы то знаем, где он.

Черная Рука как-то очень серьезно взглянула на Катю.

— Поздравляю, мы вместе изменили историю.

— А мне его жалко, — печально сказала Катя. — Он так старался, строил свою пирамиду, так хотел быть мумией. А я его обманула про проспект Хеопса. Это несправедливо.

— Он был глупый, — возразил Саша, не отвлекаясь от пожарной машины. — У него даже колеса не было.

— Наш пожарник прав, — подтвердила Черная Рука. — Чего хотел Хеопс? Он хотел на века остаться в пирамиде, и он в ней остался. Только не в своей усыпальнице, а, в соседней пустой комнате, где его никто никогда не найдет. И, кстати, не украдет его золотую фигурку. Он может нам сказать спасибо, ведь за века пирамиду не раз грабили всякие воришки. Но правда в том, что пирамида ему нужна была исключительно для его собственной вечной славы. Он говорил, что он как Солнце. Но Солнце дает жизнь, а фараон сеял смерть.

Черная Рука перевернула страницу, рассматривая рисунки, и продолжила:

— Есть человек, и есть память о нем. Мы с вами наказали плохого человека, а с памятью о нем рас правилась сама история. Вот что написал древнегреческий историк Геродот, который посетил Египет почти три тысячи лет назад и видел пирамиды:

«Цари Хуфу и Хафра, воздвигшие самые большие пирамиды, были и после смерти ненавистны народу. Рассказывали, что народ, доведенный до отчаяния непосильным трудом, поборами, голодом и нищетой, восстал и разорил гробницы этих двух наиболее беспощадных тиранов. Мумии Хуфу и Хафра были выброшены из их великолепных гробниц и растерзаны на куски. Статуи, увековечивавшие память этих жестоких угнетателей, возмущенный народ разбивал везде, где только они встречались. А ненавистные имена Хуфу и Хафра в течение многих столетий были преданы забвению, народ избегал называть их». Кое-что тут Геродот преувеличил, я ему об этом говорил, но в главном он прав.

Перчатка отложила книгу.

— Как видишь, Катя, нельзя рубить головы народу и от него же требовать любви. В истории все по справедливости. Хеопс рубил головы и исчез. Народ строил пирамиду — и она стоит до сих пор, вот уже пять тысяч лет. И почти как новенькая!..

— А что стало с Нефертити? — Катя вдруг вспомнила смелую девочку с большими глазами. — Я бы ее назначила большой древнеегипетской царицей. Она смелая и, по-моему, справедливая. Совсем не такая, как Хеопс.

— Кстати, хорошая мысль, — заметила Черная Рука. — В руководство нужно двигать больше хороших людей.

Она задумалась.

— Большими начальниками в Древнем Египте были только фараоны. Но фараоном я ее сделать не могу, ее быстро свергнут. — Внезапно она щелкнула пальцами. — А что, если мы подберем ей фараона получше и она станет его женой? Он ее будет защищать, а она будет давать ему хорошие советы. Подходит?

— Подходит, — засмеялась Катя.

— Ну ладно… — Черная Рука вдруг резко поменяла свой тон и опять стала легкой и веселой. — Все возвращаем на свои места!..

Она достала свой блестящий пистолет и нацелила на комнату.

— Пора наконец разрешить нашей мухе посадку на папину лысину. А то она, бедная, замучилась в воздухе висеть.

— Стойте! — отчаянно крикнула Катя. Она вдруг отчетливо поняла, что все сейчас действительно закончится. — Мы помогали вам, вы сказали, что мы друзья. И сейчас вы улетите? Но это нечестно. Ведь мы прошли ваше испытание! Какая у вас плохая память, Черная Рука!..

— Кто сказал, что у меня плохая память? — удивилась перчатка. — Я помню, ты мне поручила сделать Нефертити женой фараона. Для этого как минимум нужно вернуться домой, сесть за пульт и нажать пару кнопок. Потом еще сегодня нужно успеть отремонтировать пару миллионов игрушек. И если я не ошибаюсь, у тебя еще полно уроков на понедельник.

Черная Рука подняла пистолет.

— Я программирую луч на минуту. Через минуту твои родители разморозятся и увидят вас на веранде. Обещайте мне, что не расскажете им ни слова обо мне и наших приключениях.

— Обещаем, — хором сказали дети.

Черная Рука нажала на курок. Пистолет щелкнул.

Красный луч вырвался из дула и сквозь стекло веранды исчез в глубине комнаты.

И тут же в воздухе возник секундомер, который стал отсчитывать время назад.

Черная Рука опять крикнула что-то на непонятном языке.

Сразу же с гудением появилась черная колбаса, готовясь переправить перчатку на ее Черную планету.

— Мы ничего о вас так и не узнали, — грустно сказала Катя. — Например, кто вы на самом деле.

Черная Рука улыбнулась, со свистом совершила пируэт в воздухе и уселась на краешек черной колбасы. Шум воздуха был столь сильный, что ей приходилось его перекрикивать.

— Не все сразу, девочка, ведь самое интересное на свете — это тайна, которую еще предстоит разгадать. Будем их разгадывать вместе. Я скоро вернусь и возьму вас совершать новые подвиги. И вы, наверное, снова станете героями. А если я вам срочно понадоблюсь, то подумайте обо мне ровно три раза. Как в сказках.

Труба загудела громче. Перчатка хитро подмигнула, повернулась к пауку и изо всех сил крикнула ему:

— Эй, мохнатый, ты все понял? Нашего Сашку не пугать!

Паук подпрыгнул и забился в угол своей норы.

Вой трубы возрастал.

Внезапно громко ударил колокол. Катя и Саша посмотрели на секундомер. Он показал нули и исчез.

В эту же секунду в комнате все пришло в движение. Зашевелился огонь в камине, побежал спортсмен на экране телевизора, а няня Наталья Федоровна дотянулась наконец до куска пирога, который ей протягивала мама.

И муха наконец приземлилась на папу, точно спланировав в центр его лысины.

Но тут — о ужас! — сам папа стал разворачиваться лицом к веранде.

— Пора! — крикнула Черная Рука.

Она прыгнула в черноту. В тот же миг труба изогнулась, как всегда, проглотила сама себя и исчезла.

И в эту же секунду папа открыл дверь и выскочил на веранду.

— Что-то случилось? — тревожно спросил он, оглядываясь по сторонам. — Я видел, тут что-то прыгало!..

Возникла пауза, папа ждал ответа.

— Вы что-то от меня скрываете, — сказал он подчеркнуто строго и посмотрел на Катю.

Но Катя отвела взгляд и стала внимательно разглядывать потолок. Тогда папа стал в упор смотреть на Сашу.

И тогда Саша сделал шаг вперед.

— Папа, мне нужно тебе сказать один секрет, — произнес он, не глядя на Катю.

— Что за секрет? — подозрительно спросил папа.

Катя похолодела.

— Я хотел сказать его тебе на ухо, но могу и громко. Я тебя люблю.

— Это очень хорошо, — обрадовался папа, — и что?

— А за то, что я тебя люблю, ты откроешь свою машину и дашь мне покрутить руль. Прямо сейчас.

Папа еще раз подозрительно оглядел веранду.

— Хорошо, — сказал он. — Идем, возьмем ключи.

Он скрылся в комнате, а Саша хитро подмигнул сестре и пошел за ним.

Катя облегченно вздохнула и прямо рухнула на диван. Потом нащупала кошку Геру и посадила ее себе на колени.

— Правда, у нас с тобой хороший брат? — спросила Катя.

Гера молчала, задумчиво вертя хвостом.

— Очень хороший, — сказала Катя.

Она посмотрела вокруг. За забором привычно шумел лес.

Солнце склонялось к закату. Катя прижала Геру к лицу.

— Смотри, Гера, — прошептала Катя в мягкое ухо. — Вокруг всё как всегда. Кажется, что в нашей жизни ничего не поменялось и всё по-старому. Но мы то с тобой знаем, что это только кажется.