Черная смерть

XVI

Мария Александровна Лебедева заканчивала обход участка.

Вечерело… На угрюмой набережной Сунгари не видно было ни души.

Лебедева никогда не теряла хладнокровия, но сегодня она чувствовала себя скверно: побаливала голова, дрожали колени. Возможно, просто устала. Она прибавила шагу.

Повсюду лежал грязноватый снег. Проехал конный отряд карантинной службы, на обязанности которой была охрана городской границы.

На перекрестке, тускло освещенном одиноким фонарем она пережидала, пока проедут конные.

— Мадама… Доктор!.. — услышала она взволнованным лепет.

Из сумрака вынырнула согнутая фигура в наброшен ной на плечи стеганке.

— Мадама-доктор! — повторил китаец, указывая пальцем на ее чемоданчик. — Сюда ходи, сюда!.. Очень плохо… — Он тянул Лебедеву за рукав.

Семья Чжу Гуй-сяна прозябала в одном из бесчисленных узких закоулков. Внутри убогой фанзы еле теплилась свеча возле кана, и Лебедева не сразу разглядела на циновках, заваленных рухлядью, седую женщину. Рядом с женщиной лежала девочка лет пятнадцати.

Коснувшись ее ладони, Лебедева ощутила горячую сухую кожу.

— Тебе плохо? — спросила опа по-китайски.

Девочка на секунду открыла глаза, из ее груди вырвался стон.

— Там… еще… — Всхлипнув, Чжу Гуй-сян указал на дальний темный угол, где лежали еще четверо.

Выслушав мать и дочь, Лебедева открыла чемоданчик, достала спирт и кусочком ваты протерла резиновые перчатки, затем ввела обеим камфару.

Знаком показав на свечу, она направилась к дальнему углу. Китаец последовал за нею, шаркая туфлями.

Она опустилась на краешек кана. Здесь лежали четыре подростка, едва прикрытые каким-то тряпьем.

«Эта семья не уцелеет! — вздохнула Лебедева, приготовляя новую иглу. — Я решительно ничем не могу помочь…»

Через час Лебедева покидала фанзу. На улице было гуманно и холодно. Поеживаясь, Чжу Гуй-сян в немой тоске смотрел на врача.

— Вот что… Придется всех отправить в больницу Я пришлю карету и дезинфекторов. А вы пойдете на вокзал, в теплушку, под наблюдение. Там вас будут кормить.

Китаец покорно кивнул головой…

На следующий день профилактическому «прочесыванию» подвергся район Базарной улицы.

Суворов, работавший на одном участке с Лебедевой, увидел ее среди санитаров дезинфекционного отряда.

— Еле на ногах стою, — встретила она студента. — Одиннадцать тяжелобольных да еще три трупа. Они на чердаке. Надо разбирать крышу, иначе их не вытащить. Я и сама-то еле выбралась. — И она показала па халат, покрытый пылью и багровыми пятнами.

Санитары принесли лестницу. Орудуя ломами, они быстро разломали крышу и начали спускать оттуда больных и трупы.

Прошло три дня. В штаб-квартире, как всегда, в установленное время садились за обеденный стол. Паллон обратила внимание на необычное состояние своей подруги: она казалась не в меру возбужденной, лицо ее пылало, движения были порывисты. К еде она почти не притронулась.

Через некоторое время Лебедева поделилась с Паллон своими спасениями:

— Милая Бета, кажется, где-то я чуть-чуть ошиблась… Вам лучше уйти!..

В дверь постучали. Вошел Бутовский.

_ Что тут происходит? — весело спросил он и начал растеривать шинель. Лебедева остановила его:

— Не надо, Михаил Константинович, и… уведите ее, — она указала на Паллон. — Прошу вас…

Оставшись одна, Лебедева закрылась на ключ, достала тетрадь и долго собиралась с мыслями, прежде чем перо зашуршало по бумаге. Она не сразу услышала голос: «Откройте, Машенька!»

Пришли Богуцкий, Ясенский, Хавкин, Паллон и несколько студентов. Лебедева встретила их, прижимая платок к губам.

Напряженное молчание длилось с минуту. Невозможно было утешить человека, который знал, что легочная чума дает стопроцентную смертность.

Богуцкий мягко сказал:

— Надо в больницу, дорогая!..

— Как хотите! — тихо ответила Лебедева. — Только беспокоиться нужно не обо мне, а о других. Наши врачи и студенты могут заразиться и передать инфекцию дальше… Господин Ясенский, — обратилась она к главному врачу КВЖД, — вы должны настоять, чтобы нескольким семьям железнодорожных служащих разрешили уехать в Россию, а в их домах разместили бы медицинский персонал. Понимаете? Чтобы у каждого была отдельная комната…

Даже в объятиях смерти Мария Александровна Лебедева меньше всего заботилась о себе, все ее мысли были заняты судьбой товарищей!

Прежде чем лечь в больницу, Лебедева передала своему помощнику студенту Суворову материалы по обследованию участка, предварительно тщательно продезинфицировав их.

В больнице она отказалась от противочумной сыворотки, сказав, что лекарство пригодится для тех, у кого есть еще надежда остаться в живых. На второй день она очень ослабела и к вечеру умерла.

И вот еще один могильный холмик вырос в дальнем краю.

Вскоре после Лебедевой свалился и доктор Михель. Узнав о результатах бактериологического исследования, он держался так же мужественно и в полном спокойствии отдавал последние распоряжения по службе.

Через три дня его хоронили. Глядя на плывущий над ямой гроб, Бутовский вспомнил, как заботливо встретил их добрый доктор в день приезда в Харбин.