Чёрное Солнце Таши Лунпо

Боцен, 11 декабря

Трое сидели перед открытым камином в доме Клаудии. Медленно пламя пожирало дрова, которые иногда потрескивали. Царило приятное тепло. Снаружи, за окнами, тьма уже окутала горы.

Всего несколько часов назад Вайгерт прибыл в римский аэропорт. Фальшивые документы, которые достала Клаудия, выполнили свою цель. Никто не сомневался в их подлинности. Только у Вайгерта во время обратного полета возникли сомнения в подлинности того, что он испытал. Все же, тогда он оживил в своей памяти события последних трех недель и с болью почувствовал, что это все не было сном.

Вена – Вевельсбург – Боцен – Тибет: это была длинная дорога, не только в километрах. Он начал свой путь как совершено обычный журналист в поисках своей истории, она могла бы кончиться так же как и многие другие. Все же, по-том он – неожиданно и не по своей воли – вышел из зрительного зала на сцену. Теперь он был участником спектакля, начала которого он не знал и о котором он не знал, когда и как он закончится. Лучшие актеры, как говорят, врастают в роль, пока они, наконец, не идентифицируют себя с нею полностью. На время их участия в спектакле они осуществляют изменение, которое оттесняет их собственное «Я» в пользу искусственно сотворенной фигуры. Вайгерт тоже прошел метаморфозу, только с одним различием: для него не было больше возможности вернуться назад, даже если его участие в спектакле было бы закончено. Вайгерт играл Вайгерта. И изменение, которое произошло в нем, было настоящим. Его больше нельзя было вернуть в прежнее состояние.

Прежняя система мира была разбита. Все точки опоры, которые были там, были приведены в движение. Сначала медленно, потом все быстрее, пока они совсем не исчезли, наконец. Наверху и внизу, справа и слева, добро и зло: ни у чего из этого больше не было значения. Он попал в центр борьбы, о которой он знал только то, что все правила, известные ему до сих пор, там не действовали.

Случайный взгляд через открытую дверь гостиничного номера; труп, на лбу которого блистало черное солнце; таинственный замок, дух которого из давно прошедших дней снова носился по миру; жестокое убийство двух старых людей; два серебристых диска, которые не хотели отдавать свое сокровище; министры, полицейские и люди из секретной службы, настоящие намерения которых, казалось, были скрыты непроницаемым покрывалом; человек в горах Тибета, который проворно путешествовал между двумя мирами, и не было известно, из какого мира из двух он прибыл фактически.

Одна, абсолютная правда была мертва. Каждая повторная попытка оживить ее, предпринятая в уме Вайгерта, терпела жалкую неудачу. Тысячи правд усердно соревновались друг с другом. И в этом хаосе Ганс Вайгерт должен был сначала найти свою, новую правду, которая больше не имела бы ничего общего со ста-рой, прошедшей. Разум Вайгерта еще застрял посреди этой ночи ужасной неразберихи. Но его сердце давно уже отправилось в путь, чтобы оставить мрак за спиной.

В ситуации, из которой больше не было выхода, где расстояние между спиной и стеной можно было измерить лишь в миллиметрах, не оставалось ничего другого, кроме как смириться с судьбой. Не жалуясь, не плача, не скуля, а в твердой воле принять ее полностью. больше чем принимать судьбу. Не подавая жалобу и горюя, а в твердой воле принимать это полностью. Любя судьбу. Amor fati.

Филлигер забрал его из аэропорта. По дороге в Боцен они немного говорили друг с другом. Вайгерту не хотелось рассказывать свою историю дважды. Его друг только сообщил ему, что ему до сих пор не удалось выманить у дисков Мартена их тайну. Код был сложнее, чем опасался Филлигер. Теперь они втроем сидели перед камином. Вайгерт рассказал. Обо всем. Ни Клаудия, ни Петер при этом не прерывали его. Теперь, когда он закончил, можно было бы начинать обсуждение. Еще в самолете Вайгерт боялся этого. Кто же поверит его рассказу?

- Прости, Ганс. Но все это звучит более чем невероятно.

Филлигер начал как раз так, как ожидал Вайгерт.

- В горах Тибета должен сидеть 91-летний эсесовец, который выглядит настолько классно, что даже девушки клюнули бы на него. Почему, черт побери, ты купился на эту историю Штайнера?

Тело Вайгерта выпрямилось. Теперь речь шла о том, чтобы убедить других. И еще раз, последний раз, убедить себя самого.

- Давайте пока забудем 91-летнего эсесовца. Правда ли это, это, в конце концов, второстепенно. В Тибете сидит человек, который называет себя Карлом Штайнером. Остановимся на этом имени, даже если мы не можем доказать, что оно правильное. Этот человек, этот Штайнер, знает информацию о вещах, которые он, собственно, вовсе не может знать. Он знает, что у Фолькера и Грин-спэна выжгли черное солнце на лбу. Если мы...

- Минуточку!

Филлигер перебил его.

- Конечно, он мог знать это. Ему нужно было только слушать радио и читать газеты. В деле Фолькере ты сам написал об этом, а в случае с Гринспэном этот знак наделал еще больше шума!

- Хорошо. Будем исходить из того, что он в Гималаях регулярно получает газе-ты...

- Подожди, не будь совсем необъективным. Кто сказал тебе, что Штайнер был там все это время. Он мог приехать туда за несколько часов до тебя.

- И как ты объяснишь тогда, что на его чайных мисках тот же знак, как на лбу Фолькера или Гринспэна?

- На этот знак, конечно, не распространяется авторское право. Все же, этот профессор Венского университета сам объяснил тебе, что этому символу тысячи лет. Он существует, я в этом не сомневаюсь. Но почему кто-то не мог просто воспользовался бы им, чтобы украсить этим знаком свои миски для чая?

- Тебе не кажется, что это было бы несколько странным совпадением?

- И пусть даже так. Наконец, он мог украсить миски даже только после покушения на Гринспэна.

- И все еще остается один вопрос, к чему все это. Плевать на глиняные миски! Штайнер говорил о третьем убийстве в этой серии, а именно об убийстве российского министра экономики Олега Гаракина.

- Ты рассказал об этом.

- Ты, по крайней мере, слушал меня. Если бы мы могли доказать, что в официальной версии этого преступления что-то не так, тогда у нас были бы все основания доверять Штайнеру.

- И как ты хочешь это устроить? Поехать в Россию и сказать: привет, вот я. Я охотно узнал бы правду об убийстве Гаракина? Выбрось это из головы. Ты не узнаешь больше, чем уже и так написано в газетах.

- Вероятно, этого уже хватит. Вероятно, там есть какая-нибудь нелепость, которая пусть даже и не подтверждает полностью высказывания Штайнера, то хотя бы делает их более правдоподобными.

До сих пор Клаудия только внимательно слушала. Теперь она включилась в беседу.

- Не отклоняйся от темы. Дело слишком серьезное, чтобы из-за него ссориться.

- Но мы вовсе и не ссоримся!

Филлигер долил себе виски.

- Ладно, Петер. Итог из вашего обсуждения: прежде всего мы должны проверить двух человек. Первым является Олег Гаракин. Как Ганс уже сначала говорил, он был застрелен два месяца назад его женой из ревности. Тут я соглашаюсь, что мы должны, в любом случае, просмотреть сообщения об убийстве. Это сделать просто и не требует много времени. Второй человек – это сам Штайнер. Если он был членом СС, то шанс достаточно велик, что мы найдем кое-что о нем. Москва в значительной степени открыла свои архивы несколько лет назад. Там можно найти массу документов о том времени. Также у британцев уже за-кончился запретный срок для документов, которые они взяли с собой в 1945 году из Германии. Мы могли бы...

Филлигер прервал ее.

- Все, что ты там можешь узнать, в лучшем случае, что был человек по имени Карл Штайнер, биографические данные которого совпадают с тем, что Ганс рас-сказал нам. Это еще далеко не доказательство того, что тот мужчина, которого Ганс встретил в Тибете, и этот Карл Штайнер одно и то же лицо.

- Петер, к сожалению, прав. Поиски в этом вопросе довольно дорого стоили бы, и результат все равно не очень помог бы нам.

- Хорошо, господа. Пока не будем цепляться к личности Карла Штайнера. Все равно остается огромное количество всего, о чем он говорил. Если я правильно понял Ганса, Штайнер предложил абсолютно новую версию истории Третьего Рейха. Согласны?

Вайгерт кивал. Филлигер не мог воздержаться от возражения.

- Да, предложил, никаких сомнений. Но что это уже означает? Даже если нам удастся перепроверка этих фактов – и я подчеркну: фактов, это еще совсем ни-чего не значит. Если мы сможем разыскать эти вещи, то и Штайнер тоже мог.

Теперь пришел черед Вайгерта возразить.

- Правильно. Но при этом ты забываешь одну вещь. Если эти факты, как ты говоришь, и под ними ты наверняка подразумеваешь не эту эзотерическую дребедень, правдивы, тогда это уже большой прогресс. Так как если тайное общество, как этот орден «Туле», в значительной степени стояло за историческим развитием Третьего Рейха, то это значит, что история, по крайней мере, в этом одном пункте, протекала не так, как это представляется обычно.

- Туше.

Филлигера, казалось, удалось убедить, по крайней мере, в этом аспекте.

- Так, и теперь мы пройдем на шаг дальше. Если это дело, по меньшей мере, однажды функционировало, почему оно не могло бы сработать и во второй раз тоже? Действительно настолько ли невероятно, что как раз этот орден «Туле» смог спасти свои структуры во время после крушения в 1945 году? Если эти люди верят в их, если я могу ее так назвать, религию, почему бы им было не затаиться тогда на некоторое время? Если я серьезно размышляю над этим, было бы как раз очень необычно, если бы это не случилось именно так. В истории дост-точно примеров, когда религиозные группы подвергались преследованиям и сохраняли и передавали свою веру в подполье. И тогда мы делаем следующий шаг: если действительно этим людям и их наследникам удалось в течение десятилетий продвинуться вперед на важные позиции, почему бы им не захотеть сделать еще одну новую попытку получить власть?

Филлигер сделал глоток виски, прежде чем ответил.

- Я соглашусь, что все это действительно звучит убедительно. Но кто говорит тебе, что этот орден «Туле» действительно существовал? И даже если он существовал, какое влияние у него было? Это и есть ключевой вопрос во всем деле: был ли он действительно инициирующим, определяющим моментом или он был только одним из многочисленных явлений, которые способствовали развитию?

Вайгерт хотел что-то сказать, но Клаудия опередила его.

- Вывод из этого: мы должны проверить высказывания Штайнера. Если они соответствуют истине, то мы преодолели только первый барьер из многих. Но, все же, это так: гипотеза считается правдивой до тех пор пока не может быть дока-зана ее неправильность. Если мы можем доказать, что версия истории Штайне-ра неверна, то мы можем, пожалуй, отбросить и все остальное. Но и это тоже пошло бы нам на пользу.

Теперь на очереди снова был Вайгерт.

- И это тоже пошло бы нам на пользу. Только кто убил тогда Фолькера и Гринспэна? И кто Гаракина, если высказывания Штайнера правдивы в этом пункте? И у кого на совести Мартен и его жена? Вот причина, из-за чего мы все здесь сидим, и из-за чего я по уши в дерьме! А не потому, что история десятилетия назад протекала иначе, чем написано в книгах.

Несколько мгновений царило молчание. Потом Клаудия нарушила тишину.

- Фолькер, Гринспэн, Мартен. Теперь только это уже моя очередь! Я совсем не рассказала тебе, что я узнала об этом, пока ты отсутствовал.

- Для этого еще придет время!

– Но Хилльгрубер говорил тебе, что Фолькер, президент Еврофеда, и Гринспэн, член Совета Безопасности ООН, якобы должны быть масонами. Как мы договорились об этом, я немного собрала информации об этом. Результат: по Фолькеру и Гринспэну никаких новостей. Подтверждения сведений Хилльгрубера до-стать не удалось. Но при этом выплыло кое-что другое. Я же уже рассказывала вам, что в Италии в начале восьмидесятых годов был большой скандал с ложей Пи-2. Это было первым, что попало мне по теме. Пи-2 была тайной масонской ложей. Теперь я не хочу надоедать вам более мелкими деталями этой в высшей степени запутанной истории. Но я не хотела бы скрывать от вас один момент: некий Роберто Кальви, тогдашний шеф банка Ватикана, «Банко Амброзиано», был впутан в скандал. На его счету, в самом буквальном смысле слова, был ряд сомнительных международных финансовых сделок. Весной 1982 года Кальви сбежал из Италии. В июне того же года он был мертв.

- И что в этом интересного для нас?

- Спокойно. Кальви был убит, причем весьма необычным способом. Его нашли повешенным под мостом Блэкфрайерс-Бридж в Лондоне, его ноги были под прямым углом, в его карманах нашли кирпичи. То, что сначала выдавалось за самоубийство, оказалось позже тем, чем оно и было на самом деле: классическим ритуальным убийством в масонском стиле. Прямой угол – это один из их символов, который ложи переняли у их предшественников, каменщиков. И кирпичи указывают на символ необработанного и обтесанного камня. Необработанный камень – это дух новичка в ложе, который по масонской философии только должен быть обработан, должен быть обтесан как этот камень.

Вайгерт больше не мог сдержаться.

- Жена Мартена! Ее труп оформили в точно таком же виде!

- Точно, мой дорогой.

- И это снова подтверждает определенным способом высказывания Штайнера: в его легенде он говорил о двух соперничающих друг с другом группах, Агарти и Шамбале. Давайте сначала будем рассматривать легенду в качестве только легенды и обратимся к конкретной реальности. Тогда мы видим две соперничающие друг с другом группы: одна является формой выражения группы Агарти, орден «Туле». И другая группа, олицетворяющая Шамбалу, масонство. Они обе ведут друг против друга борьбу, борьбу, которая очень далека от рационально-го понимания, борьбу, которая происходит преимущественно на эзотерически-религиозном уровне.

И иногда мы находим в мире, который мы можем видеть, признаки этой борьбы. Они есть...

Петер Филлигер, которому было недостаточно одного лишь наслаждения солодовым виски, снова взял слово.

- Я вовсе не знаю, что у тебя есть, Ганс. Ты делаешь из этого большое дело. Но Штайнер же сам рассказал тебе об этом, о Шамбале и масонах. Каким тогда доказательством могут служить более подробные обстоятельства убийства мадам Мартен?

- Момент! Штайнер говорил о Шамбале и масонах. Это верно. И он также говорил, что именно у них на совести убийство Мартена и его жены. Но в нашей беседе мы совсем не говорили о том, в каком виде я нашел жену Мартена. Если Штайнер проводит причинно-следственную связь между ее убийством и какими-нибудь масонскими ложами, и если теперь эта связь подтверждается нашими исследованиями, вернее, исследованиями Клаудии, тогда это значит, что выска-зывания Штайнера определенным способом подтверждаются.

Филлигер не сдавался так легко.

- Неправильно! Так же, как и о символе черного солнца, он мог узнать о более подробных обстоятельствах убийства Мартена и, прежде всего, его жены тоже из газет!

Вайгерт возразил:

- Он мог. Однако это ничего не меняет в том, что он дал нам след, который подтвердился исследованиями Клаудии. И этот след ведет в направлении каких-то лож! И, наконец, Фолькер и Гринспэн, по меньшей мере, если верить Хилльгруберу и нашей корреспондентке в Нью-Йорке, были членами масонских лож!

Филлигер что-то ворчал себе под нос. Клаудия вступила в разговор:

- Мы можем здесь сидеть еще часами и спорить дальше. Однако, это ничего не изменит в том, что нам нужно что-то делать. Ты, Петер, все еще не смог расшифровывать оба лазерных диска Мартена. Кто...

- Вот теперь уже это и меня достало! Я всю неделю не отходил от монитора! Я просто не могу больше ничего сделать! Если вас что-то не устраивает, я могу вернуться в мою избу!

Теперь наступил момент, когда требовалось посредничество. Филлигер не был по-настоящему убежден в продолжении истории. Кроме того, он помогал, прежде всего, из дружбы. От него нельзя было требовать стопроцентной самоидентификации с этой историей. Если слишком жестко наседать на него теперь, то он вышел бы из игры. Вайгерт вмешался.

- Хорошо. Я уверен, что ты делал все, что мог. Ты с этим справишься. Материал на лазерных дисках должен быть важным, иначе Мартен его не зашифровал бы и не спрятал в цветочном горшке. А если бы он сам был только незначительной маргинальной фигурой, то его не убили бы. Ты – наша надежда, старина! Ты должен продолжать, пожалуйста!

Клаудия поняла, что ее подбор слов был не совсем дипломатичным.

- Прости меня. Я не это имела в виду. Я только хотела сказать, что ты просто должен продолжать.

Она положила свою руку на плечо Филлигера.

- Итак, вы снова убедили меня. Ну, ладно, я снова пойду в мою каморку и поиграюсь дальше. Но если я не справлюсь еще за одну неделю, я ухожу.

Филлигер встал и отправился наверх, в комнату, где стоял компьютер.

- У Петера есть его работа. Теперь тебе, Ганс, тоже достанется полно работы. Я завтра займусь убийством Гаракина сначала. А потом я поеду в Мюнхен, чтобы узнать кое-что об этом ордене «Туле» в покрытых пылью архивах. Ты будешь анализировать материал. Штайнер говорил тебе, что день встречи, как он назвал это, уже близок. Что бы он под этим не понимал, но если это так, то у нас совсем мало времени.