Чёрное Солнце Таши Лунпо

Вена, 18 ноября

Пока Ганс Вайгерт рылся в глубинах своего письменного стола в поисках галстука, Бернхард Фолькер как раз повязывал свой. Он стоял в ванной своего гостиничного люкса. Всегда, когда он бывал в Вене, он обычно останавливался в «Империале». Там его уже знали, и торопились следовать его желаниям.

В конце концов, Фолькер был одним из самых важных людей Европы. Как президент Европейского центрального банка он был господином над ЭКЮ, который несколько лет назад заменил национальные европейские валюты. Теперь это первоначальное искусственное творение было самой сильной валютой мира, даже более важной, чем американский доллар. И потому от политики Еврофеда, как называли банк по аналогии с его американским образцом, зависело многое – государства, предприятия, люди, судьбы.

Власть маленького человека из Германии, голова которого была лишь очень скудно покрыта волосами, базировалась не на реальной стоимости, а исключительно на искусственном производстве, которое как вуаль – подобно паутине – было наброшено на экономику современности: на деньгах. Все запутывалось в этой сети. Это был фокус жизни и стремлений, мотор современного общества. И Бернхард Фолькер был машинистом.

Опытными пальцами он обвивал концы галстука друг вокруг друга, чтобы связать их в узел. В зеркале он критически рассматривал результат. Он был перфекционистом до детали. Он не простил бы себе плохо сидящего узла галстука.

Короткий взгляд на «Сантос» от «Картье» на его запястье сказал ему, что по-степенно подходило время: уже одиннадцать минут двенадцатого. Через три четверти часа он встречался с австрийским министром финансов. Он ненавидел этого маленького казначея провинции, который не хотел понимать, что валютная политика Европы делалась в Люксембурге, там, где размещалось правление Еврофеда. У этих австрийцев всегда были какие-то жалобы и особые желания. Не могли ли они просто подчиняться? Слишком уж они все еще мыслили в категориях национального государства. Все же, эти категории давно стали устаревшими. В Австрии как раз часы всегда немного отставали. Таково было мнение Фолькера, и сегодня он дал бы это почувствовать тому, кто его здесь принимал.

Он вышел из ванной в одну из двух жилых комнат «люкса». Там его уже ждали оба телохранителя, как он поручил это им вечером раньше.

- Добрый день, господин президент.

Фолькер не ответил на их приветствие.

- Где Хельмштедт? Он же точно знает, как я ненавижу непунктуальность.

Фолькер был рассержен. Для него дело было не столько в опоздании, сколько в том, что его секретарю хватило наглости заставлять ждать себя.

Один из телохранителей почувствовал в себе желание утихомирить поднимающиеся волны.

- Я как раз видел его на завтраке. Он должен быть здесь в любой момент.

В дверь постучали.

Фолькер кивнул мужчине, чтобы тот открыл. Сейчас Хельмштедта ждет головомойка.

Телохранитель повернул дверную ручку и открыл. Еще до того как неожиданность успела отразиться на его лице, наступила смерть. Быстро, точно и непреклонно.

- Что ты, собственно, ищешь?

Тольмайн мог своим унынием замучить кого угодно.

- Мой галстук.

-Зачем? Повеситься хочешь?

- Дурак. Вечером я должен интервьюировать Фолькера.

- Конечно. У Риттмайер опять оказалось что-то лучшее. И мы снова должны за-тыкать дырку.

- Теперь ты снова начинаешь с «мы». Это на меня повесили эту работу, не на тебя!

- В прошлый раз это был как раз я. Ты уже знаешь, как…

Вайгерт прервал его.

- Может у тебя есть галстук для меня?

- Только тот, который на мне. И он мне самому нужен.

- Зачем? Хочешь повеситься, например?

- Ах, я бы с удовольствием!

Вайгерт справился бы и без галстука. По крайней мере, он при поисках нашел диктофон. Он не мог найти его уже пару недель. Чтобы пленки не оставались пустыми, он должен был составить несколько вопросов. Фолькер среди журналистов считался трудным собеседником для интервью. Это граничило с чудом, что он вообще дал себя уговорить на интервью.

Вайгерт сел у компьютера и начал просматривать на мониторе сообщения телеграфных агентств. Главное слово «Фолькер», главное слово «Еврофед», главное слово «ЭКЮ». Список становился все длиннее, и тогда он ограничил его периодом последних четырех недель.

24 часа, круглые сутки, информационные агентства гнались по линиям связи за своими сообщениями. «Ассошиэйтед Пресс», «Рейтер», «Ажанс Франс Пресс» или появившееся из «Юнайтед Пресс Интернейшнл» «Уорлд Ньюс Эйдженси» – все они пробовали себя в охоте на информацию. Даже если информация иногда была совсем незначительной, все же, царила постоянная, жесткая конкуренция. Время от времени Вайгерт сомневался в смысле этой охоты, результаты которой часто оказывались снова устаревшими на следующий же день или даже через пару часов. Но, в конце концов, он сам был посреди этого и потому обычно про-гонял эти мысли так же быстро, как они приходили к нему.

Агентства поставляли основу для каждого СМИ, все новости, пригодные для печати», как это называли в их сфере. Но солью в супе была обширная сеть корреспондентов «Листка». В целом 42 мужчины и женщины сидели в самых важных метрополиях мира, чтобы посылать оттуда их собственные истории в компьютерную систему редакции. Обо всех областях, которые не могли покрыть корреспонденты или событиях, которые были слишком обширны для одного, заботилась главная редакция в Вене. Вайгерт в среднем от десяти до двенадцати раз в год путешествовал по всему земному шару. Именно это он ценил больше всего: расследования далеко от редакторского письменного стола, непосредственно в месте развития событий. Он воспринимал эти поездки как одну из самых приятных сторон его профессии.

Когда он снова слишком сильно настаивал на новой международной команди-ровке, то иногда попадал в спор со своими коллегами. Хотя не все были такими любителями поездок как он, но на тих тогда сваливалась вся ежедневная нуд-ная работа: переписывать информационные сообщения, делать макеты страниц, придумывать комментарии, отправлять корреспондентов. В конце концов, именно люди в Вене, координировали все нити и производили, наконец, изо дня в день, конечную продукцию, их газету, «Листок».

Прогресс электронных средств массовой информации сильно оттеснил бульварные газеты в течение последних лет. Но электронная информационная революция – некоторые говорили также о дезинформационной революции – абсолютно бесследно прошла мимо высококачественных серьезных газет. Они смогли защитить свое место, даже многократно увеличить его. «Листок» был одной из таких газет.

Перед вступлением Австрии в Европейское Сообщество это была одна из двух серьезных и воспринимаемых всерьез газет страны. Целевой аудиторией «Лист-ка» были не массы, а ведущие специалисты. И потому его влияние было, в конце концов, большим, чем позволял предположить его тираж.

К новой ситуации в объединенной Европе в «Листке» переориентировались да-же лучше, чем можно было ожидать: Вместо того, чтобы потерять долю рынка, даже захватили кусок пирога, пусть и относительно скромный в Германии и позже в Швейцарии. В мировом масштабе «Листок», однако, занимал место лишь среди второстепенных изданий.

Вайгерт распечатал примерно три дюжины сообщений. Он как раз собирался приступить к их упорядочиванию, как открылась дверь, и вбежал Хилльгрубер. Начальник отдела встал перед письменным столом Вайгерта. Тольмайн прекратил стучать по клавишам его компьютера.

- Вам не понадобится галстук, господин Вайгерт.

- Как мило. Что, изменились предписания о форме одежды для интервью? Или господин президент Еврофед соблаговолит принимать меня в пижаме?

- Не мелите чепуху. Фолькер уже не сможет принять вас. Его застрелили в «Империале».

Тольмайн не мог смолчать: – Как раз то, что я тебе говорил. На нас всегда что-то подцепят.

Застреленные жертвы покушений, разорванные взрывчаткой тела, горы жестоко искалеченных трупов: Для журналистов отдела международной политики не было ни дня без таких сообщений. Иногда они сами были на месте событий.

Смерть была постоянным провожатым политических событий. И цинизм относился к основным необходимым качествам в этой профессии.

Также и Хилльгрубер был так взволнован отнюдь не потому, что застрелили Фолькера. Он был взволнован, так как чуял возможность написать суперстатью.

- Отдел хроники подслушал полицейскую радиосвязь. Это случилось примерно двадцать минут назад. Хватайте себе такси и сразу поезжайте в этот «Империал». Узнайте как можно больше! А я пока поговорю с шефом, чтобы мы получи-ли место на первой странице.

- А разве это не дело местной редакции?

У Вайгерта не было никакого желания ссориться там еще и с парой полицейских.

- Я сказал шефу отдела хроники, что мы принимаемся за расследование. Они и без того радовались, так как большинство ее людей все еще копаются в большом скандале вокруг ядовитых отходов.

Это было типично для Хилльгрубера: чем больше статей обработает его отдел, тем больше будет уважение к нему и тем самым – его влияние. В конце концов, он собирался сменить Бергмана на посту главного редактора. Даже если уже две попытки не удались, однажды он, конечно, добьется этого. Бергману уже не много осталось до ухода на пенсию.

- Поторопитесь. Вероятно, вы можете быть там, до того как примчится вся свора. Вы же, господин Тольмайн, пока займитесь некрологом на Фолькера.

Вайгерт знаком подозвал к себе такси, распахнул дверь и хлопнулся на место рядом с водителем.

- Отель «Империал», но как можно быстрее!

Водитель недовольно взглянул на него и двинул свою машину без особенной поспешности. Вайгерт помахал ему перед носом купюрой.

- Хотите заработать немного сверх счетчика? Тогда жмите на газ!

- А вы возместите полицейские штрафы тоже?

- За это не волнуйтесь. Полиция в данный момент полностью занята большой облавой.

Вайгерт не знал, что больше убедило таксиста. Во всяком случае, он делал все, что мог. Было немного позже половины двенадцатого. В половине пятого было время подписания в печать. У него было достаточно времени, чтобы составить вполне приличную статью. Вайгерт по опыту знал, что политическое убийство – если это было политическим убийством – человека уровня Фолькера займет его, по меньшей мере, на следующие дни или даже недели. И для Вайгерта это значило, что его имя можно будет читать ежедневно все это время на первой странице «Листка». Собственно, вовсе не плохие перспективы, чтобы вновь немного добиться признания.

Издалека уже можно было узнавать мигающий синий свет полицейских машин. Когда его таксист попытался свернуть в объезд от Рингштрассе, на которой находился «Империал», машину остановили двое полицейских. У обоих были пистолеты-пулеметы. Их взгляд не предвещал ни малейшей приветливости. Во-дитель опустил стекло.

- Что тут случилось?

– Вы что, не видите, что вы не можете подъехать к отелю? Отъедьте назад и езжайте себе мимо.

Вайгерт уже выпрыгнул из машины и сунул водителю несколько купюр. Обещанные чаевые не были забыты.

- Так правильно.

- Но пешком вам здесь точно так же нельзя пройти!

Теперь высказался второй полицейский, меньший из двоих. У Вайгерта был опыт общения с такими полицейскими, меньше в Австрии, больше за границей. Но, в принципе, тип был всегда одним и тем же.

- Вам это знакомо.

Вайгерт вынул свое удостоверение журналиста и сунул его обоим людям в форме под нос.

- Я из газеты «Листок», у прессы, надо надеяться, есть доступ? В конце концов, общественность хочет получить информацию.

Голос полицейского внезапно стал на два уровня приветливее.

- Вы господин Вайгерт. Я читаю ваши статьи очень...

- Я рад этому. Но если вы хотите и завтра снова кое-что прочитать, то пропустите меня, пожалуйста. Я должен торопиться.

- Само собой разумеется. Капитан Варда отвечает за прессу и телевидение. Вы найдете его в отеле.

Вайгерт протиснулся мимо и поспешил к входу.

Краем глаза он увидел, как машина с трансляционной установкой телецентра подъезжала к отелю. Свора была на охоте.

Вайгерт показал свой документ также чиновникам уголовной полиции в штатском платье, которые стояли у входа. Он вошел в лифт и поехал наверх. Дверь лифта открылась. Вайгерт понял, что он ни в коем случае не был первым пред-ставителем своего цеха. В других местах, очевидно, тоже подслушивали полицейскую связь. Офицер полиции, очевидно, руководитель операции, был окружен уже пятью журналистами – тремя мужчинами и двумя женщинами. Вайгерт знал двух из коллег.

- Привет, Маргарета! Тоже уже на месте?

- Ну, ясно, или ты думаешь, что мы спим?

Его коллега обнажила карандаш, в правой руке она держала блокнот, диктофон высовывался из ее сумочки.

- Он уже что-то сказал?

Вайгерт указал на полицейского.

- Нет, пока нет. К самому розыску он имеет мало отношения. Он должен только сообщать людям снаружи о каждом новом изменении в ходе расследования. Для этого он наверняка будет уходить в одну из комнат, чтобы мы ничего лишнего не услышали. И полицейские из отдела убийств только что прибыли.

- Ганс, старина!

Это был Тим Джейкобс с корпункта радио Би-би-си в Вене. Несколько месяцев назад Вайгерт с ним и несколькими другими журналистами по приглашению Объединенных Наций ездил по Африке. Его огненно-красные волосы нельзя было не заметить. Как маяк, подумал Вайгерт.

- What’s new, Тим?

- Через десять минут здесь ад начнется.

Немецкий язык Джейкобса был почти без акцента.

- Тут ты без сомнения прав.

Вайгерт огляделся. Это уже начиналось. Два фотографа щелкали все, что виде-ли. Телевизионная группа, приезд которой Вайгерт еще раньше успел заметить, как раз выходила из лифта: оператор, звукоинженер, два репортера. Оператор уже держал камеру наготове и снимал обоих полицейских, стоявших в карауле в паре метров от двери номера. Вероятно, вход в «люкс» Фолькера, подумал Вайгерт. Поперек коридора был натянут взятый, вероятно, из гостиничных за-пасов шпагат. Он должен был удерживать журналистов от того, чтобы они слишком близко приближались к месту происшествия. Несколько людей в форме, стоявших перед ним, еще четче подчеркивали это.

Случайность иногда оказывается очень неплохим режиссером. Нужно только уметь ею пользоваться. Вайгерт знал одного из полицейских. Вальтер Мюллер и он вместе сидели за партой. После экзамена на аттестат зрелости их дороги разошлись. В то время как Мюллер пробовал свое счастье в полицейской школе, Вайгерт отправился в университет. Через пару недель после того, как он вернулся из Болоньи, чтобы начать работу в «Листке», он снова случайно встретил Мюллера. За одним бокалом пива последовал другой, и они с первого раза стали понимать друг друга снова так же хорошо как в старые школьные времена. С тех пор оба встречались несколько раз в году, чтобы поболтать и поиграть в бильярд.

- Вальтер!

Тот, к кому он обратился, повернулся.

- Вот только тебя мне тут и не хватало!

Вайгерт оттянул Мюллера немного в сторону.

- Как оно там выглядит внутри?

Он показал на дверь с номером 1717.

- Ты хочешь, пожалуй, какую-то специальную информацию?

- Конечно, зачем же мы тогда знакомы?

- Я не могу сказать тебе больше, чем этот Варда уже сказал. Варда был тем человеком, которого Вайгерт считал руководителем операции.

- Меня тут еще не было, когда он угощал своими первыми премудростями.

- Ну, у нас там внутри три трупа. Очевидно, это верховный банкир Бернхард Фолькер и оба его телохранителя. Нашел трупы Фолькера его секретарь, некий Хельмштедт. Все трое были застрелены, это установлено.

- И?

- Никакого «и». Это пока и все.

- Как обстоят дела с преследованием преступников?

- Насколько я знаю, плохо. Но прошло только полчаса. У нас есть, вероятно, еще шанс поймать их.

- Можешь ты мне разрешить хоть на минутку посмотреть на мертвецов?

- Ты же знаешь, что это не разрешается.

- Как я вижу, ты в данный момент еще самый высокий здесь по званию, вместе с этим Вардой там. Итак, дружище Мюллер. Ты же знаешь, что мне нужно не-много цвета для моей истории.

- Начальник полиции будет здесь в любой момент, Ганс!

- Прекрасный стимул. Но ты еще мог бы использовать шанс.

- Я не знаю...

- За это я позволю тебе в следующий раз обыграть меня в бильярд. Ну, разве это плохое предложение?

- Хорошо. Давай уже, заходи и смотри, чтобы твои коллеги ничего не заподозрили. Иначе все захотят туда.

- Они полностью заняты этим Вардой.

- У тебя есть фотоаппарат с собой?

- Нет, я забыл.

- Тогда хорошо. Иначе я бы у тебя его отобрал.

- Ты что, не доверяешь мне?

- Кто же поверит журналисту?

Мюллер поднял шпагат и Вайгерт проскользнул внизу. Один из фоторепортеров увидел это, тут же подбежал и хотел тоже попасть внутрь. Мюллер удерживал его.

- Простите, но туда нельзя.

Хорошо, что фотограф не знал его, подумал Вайгерт. Он принял его, пожалуй, за полицейского в штатском. Если бы он знал, что Вайгерт работает для «Лист-ка», началось бы восстание.

Мюллер открыл дверь комнаты и отошел в сторону, чтобы Вайгерт смог бросить короткий взгляд в комнату. Эксперты службы фиксации следов были уже в работе. Они на минутку взглянули вверх. Когда они увидели, что никто не намеревается войти в комнату, то продолжили работу.

Первый телохранитель лежал в непосредственной близости от двери. Выстрел попал ему точно между глаз. Его, судя по всему, застрелили первым, не дав ни малейшего шанса дотянуться к пистолету, который сейчас, так как пиджак ото-двинулся назад, выглядывал над его левым плечом.

Второй телохранитель сидел осевший в кресле в задней части помещения. Пуля попала ему прямо в сердце. Она резко затормозила движение, которым бодигард хотел схватить пистолет-пулемет, лежащий на маленьком боковом сто-лике возле него.

Сам Фолькер лежал в проходе к ванной. Вайгерт сразу узнал его. Он довольно часто видел его на фотографиях или по телевизору. Преступник или преступники застрелили его сзади, когда он пытался убежать в смежную ванную. Фолькер лежал на спине. Полицейский как раз проводил мелом белую линию вокруг контуров его странно искривленного тела.

Тем не менее, самым заметным на трупе Фолькера был его лоб. Вайгерт при-смотрелся внимательнее.

- Этого же не может быть!

Теперь Мюллер, который до сих пор держал коридор под наблюдением, тоже смотрел внутрь. – Что там?

- Ты видишь это?

-Что?

- Там! На лбу Фолькера! Они, похоже, просто выжгли ему это на лбу!

- Может быть.

Мюллер снова сконцентрировал внимание на коридоре.

Вайгерт пристально смотрел на труп Фолькера. Что-то должно было сжечь его лоб, чтобы оставить этот безобразный, выжженный черным отпечаток. Это было что-то вроде солнца с двенадцатью скошенными на их концах лучами, которые образовывали нечто вроде колеса.

Вайгерт точно запомнил себе этот знак. Если бы он знал, что этому моменту суждено было радикально изменить всю его жизнь, он тут же постарался бы за-быть об этом. Но теперь все для него должно было стать не таким, каким было прежде.