Черные короли. Свинцовые небеса

3.1

Я, когда обломок крыла увидел, подумал, что мы кругами ходим. Но место точно другое было. Камней больше, трупов не видно. Хлама кругом меньше. Да и крыло, почти лежало на земле. Старик пнул обломок ногой и скомандовал:

— Привал. Навалились на крыло дружно, поставим на камень. Сделаем крышу.

Капрал дело говорил.

И про привал. И про крышу. Устали очень.

Я громко икнул и всем телом навалился на деревце-палку, переводя дыхание, а рядовые, чувствуя отдых и скорую трапезу у веселого костра, дружно навалились на обломок крыла. И как только стали двигать из-под жести спиралью раскрутилась огромная пятнистая змея. Пригрелась, видно, наевшись халявной мертвечины. А тут мы. Атаковать она решила салагу, видно приняв его синюшный вид за особый вид цыплятины. Парень, ничего не подозревая, порыкивал от усилия, улыбался несмешным шуточкам здоровяка-дембеля и точно бы получил своё, не шагни я вперед и не взмахивая привычно тесаком. Раз, и нет у змеи головы. Два, и шагнул обратно, с интересом рассматривая водолазный нож. Острый, оказывается.

Крыло выпало из рук солдат, накрывая бешено бьющиеся в агонии кольца огромной змеи.

— Меняю на винтовку! — сразу восхищенно предложил здоровяк, от возбуждения потирая руки, — как ты ее! Одним ударом и отсек голову! Патроны потом найдешь! Бери! Хорошая винтовка. Новая!

— Не нужна мне винтовка! — пробормотал я, перестав икать. Покосился на отрубленную плоскую голову. Пятнистая жёлто-зелёная гадина продолжала энергично грызть челюстями невидимого противника. — Зачем мне винтовка? У меня нож.

— Хороший, — с сожалением сказал рядовой. — Тоже такой хочу. Мне на дембель надо. На пояс бы прицепил для форса. Потом маме подарил бы, пускай картошку чистит.

— Захотел, чтоб она без пальцев осталась? Ты точно моряк? — на всякий случай уточнил капрал, сплевывая в дождь на змею. Попал точно в немигающий глаз рептилии. — Ловко ножом орудуешь. Как спецназовец. Где тренировали? Какой лагерь? Может знаю кого из инструкторов. — Он от важности упивался. Словно голову змее сам отсек.

— А ее есть можно? — спросил новобранец, кивая на змею. В животах у всех тревожно заурчало. Здоровяк осторожно приподнял свой край крыла, поглядел на кольца и радостно сказал:

— Ее есть нужно!

— Не благодарите, — сказал я, махая головой, стряхивая капли дождя, и вытираясь рукой. Дрожать начал. Видно адреналин стал отпускать.

Трое пехотинцев не понимающе посмотрели на меня. Потом капрал хмыкнул и отвернулся, поддевая ногой палку, типа начал хворост собирать. Я кивнул — еще помучаемся костер разводить из мокрых палок. Новобранец вдруг понял и, раскрыв объятия, начал шагать ко мне, приговаривая:

— Морячок! — на лице застыла гримаса радости. Страшнее я ничего не видел. Поспешно наклонил в его сторону деревце, отгораживаясь, и перекрывая путь к себе.

— Достаточно спасибо сказать. Не надо объятий.

— Спасибо! — подал голос здоровяк. — За ужин, спасибо. Тебе лучший кусок будет.

— Спасибо, морячок, — новобранец выглядывал из-за веток моего деревца и лицо его светилось от счастья. Близко стоит. Опасно. Я даже оробел немного, глядя на топор в чужих руках. — Слышал? Тебе лучший кусок будет.

Я кивнул, отворачиваясь. Палка в руках подрагивала. Рядовой отступил. Я облегченно вздохнул.

Скорей бы за нами спасатели прилетели. Тут я поддерживал высказанную в слух мысль дембеля.

Что-то мне на душе очень беспокойно.

После ужина тревога ушла. Разморило. Идти никуда не хотелось. И видно не мне одному. Под крылом было удобно, почти как у тещи на веранде. Не с кончаемый дождь барабанил по жести. Пламя в костре мирно волновалось, убаюкивая. Курорт. Жаль змея быстро кончилась. Рядовые запекали шиши. Я полулежал, прижимаясь спиной к камню. Капрал подкидывал мелкие сучья в пламя, больше забавляясь.

— Меня, кстати, Илья зовут, — добродушно улыбаясь, неожиданно сказал неунывающий здоровяк.

— Рядовой! А тебя кто-то спрашивал? — нахмурился ветеран и ветка в его руках угрожающе хрустнула.

— Нет. Вот я и представился!

— Представился он, — заворчал старик, веткой шевеля угли в костре, и неожиданно заявил. — Капрал Гнедович.

— А по имени? — Илья улыбался. Капрал привычно нахмурился, свел кустистые брови, сердито стрельнул глазами:

— По отчеству что ли?

— Ну да. По отчеству. Раз имени нет. — Здоровяк махнул палкой с насаженным куском шиши.

— Прохорович.

Мы примолкли. В костре громко стрельнул уголек.

— Ничего себе отчество, — сказал Илья, — ели выговоришь. Тебе бы лучше подошло Порохович. Ты, как порох. Спичку поднеси и рванешь. Точно, как порох, я тебе говорю!

— Я, как капрал, тебе говорю, — задумчиво начал старик, — объявляю тебе два наряда вне очереди.

— За что?!

— За неуставные отношения со старшим по званию!

— Есть, два наряда вне очереди, — уныло отозвался Илья. — А тебя, как зовут салага. — Новобранец получил тычок локтем. Хотел расстроиться, но здоровяк протянул ему палку с мясом, и печаль, тут же сменилась радостью. Обжигаясь, паренек задорно прочавкал:

— Сережка!

— Ну и имечко, — отожравшийся на армейских пайках дембель покачал головой, и я заметил большую складку у шеи — вот куда жирок отложился.

— Мама так всегда звала! — Сережка закривился, вспоминая дом и снова обжегся.

— Да ты хоть дуй! — подсказал со своего места капрал. — Тут мамок нет. Но, черт с тобой, будешь Сережкой.

Все покосились на меня. Я понял, что настала моя очередь. Прокашлялся для порядка и чинно, коротко представился:

— Иван, — кивнув головой.

Пехи недоверчиво посмотрели на меня. Сережка перестал есть и пугливо улыбнулся, растягивая перепачканные от жира губы. Капрал нахмурился, сдвинул пилотку на глаза. Илья не удержался и начал громко смеяться, хлопая себя по коленки. Через секунду к нему присоединился Сережка, решив, что понял шутку.

Глядя на чужое веселье, я, ничего не понимая, осторожно спросил у Прохоровича:

— Что?

Тот кашлянул, словно поперхнулся и отвел глаза.

— Да, что не так-то? — я недоверчиво смотрел на пехотинцев.

— Какой ты — Иван, если ты — Виктор, — пробормотал капрал и постучал себя по нашивке на груди. Я скосил глаза на свою нашивку и растерянно хмыкнул. Там было написано: Виктор Рябин, третий лейтенант ВМФ.

Странно. Но я-то себя Иваном ощущал. Всегда думал, что меня так зовут. И опять же красивая девушка из винтажного сна, где много кружева и тяжелых бардовых штор на высоких узких окнах, меня так звала. И потом я ее голос слышал, не такой уже ласковый — больше тревожный. И снова она меня Иваном называла. Будила меня, спасая от опасности. Шептала в уши. Непростая ментальная связь у нас, сразу видно, что родные души и космос не помеха. Такая женщина не обманет и просто так, не придет. Значит была у меня с ней связь.

А оказывается я — Виктор. Ничего не понимаю. Какая-то нестыковка в моей голове. Может у меня два имени? Предположим одно тайное, скрытое и доступное только для близких и родных, а другое для пехов и серой повседневности. Не может же во мне быть две личности. Я бы тогда являлся нескончаемым кладом для корабельного психолога. И в плаванье меня бы взяли не водолазом, а крысой для опытов.

Я напряженно замер, думая над новой информацией.

— А Витюля то наш не прост! Наверное, под прикрытием работает! Вот и раскрыл себя! — хохотал Илья, вытирая слезы. Ситуация забавляла рядового. Я на такого даже злиться не мог.

— Мнимый морячок! — поддакнул ему развеселившийся Сережка, опасно помахивая топором. Наточенное лезвие лихо разрубило свисающий лист папоротника. Плаксой он мне больше нравился.

— Два наряда вне очереди! — рявкнул капрал. Смех у Ильи оборвался на высокой ноте. — Каждому!

Сережка расстроился и шмыгнул носом. Смахнул с уха большую каплю дождя, которая щекотала кожу. Размазывая сажу по щеке из-за импульсивного движения. Закусил печаль горелым мясом. С неохотой зажевал жесткое волокно, отстраненно, глядя перед собой. Тревожно вздохнул, вздрагивая телом. Его снова обидели и слезы готовы были сорваться с остекленевших глаз. Но драматическую ситуацию оборвал дембель, привычно ударяя салагу с локтя в бок:

— Слышишь! — Молодой боец задохнулся от боли и кусок мяса застрял у него в горле. Не обращая внимания на такие мелочи, дембель продолжил:

— Это у меня уже четыре наряда? — Илья задумался. — Быстро я ими обрастаю.

— На дембель не уйдешь, пока все не отработаешь. — Капрал, похлопал Сережку по спине, не давая парню задохнуться, и покосился на меня. Оценил мой хмурый вид и кивнул, извиняясь за всех — нервы, непрекращающийся дождь, джунгли без края. Одно небо чего стоит — свихнуться можно. Люди устали, много пережили за короткое время. Понятно без слов. Прими и прости.

Я принял, но не простил.

А еще я всё сидел, застыв в одной позе, боялся дышать и пошевелиться, и думал: «Какой Виктор? Если я — Иван.»