Глава 21

В кафе «Солнышко» мы с Леной Котовой пробыли больше часа. Ели мороженое, пили молочные коктейли и разговаривали. Такой говорливой я Лену давно не видел. Сегодня она мне напомнила Риту Баранову.

Котова сообщила, что Торопова всё ещё переживала расставание с Артурчиком. Но рыдала Наташа теперь реже, временами даже улыбалась и шутила. И уже общалась с Ларисой Шировой, пусть и не слишком приветливо.

Лена предположила, что Кирилл и Инга теперь тоже расстанутся. Сказала, что не видит в этом трагедии. Потому что моему брату нужна была «совсем другая» женщина, которая бы доверяла ему, и которой мог бы довериться Кирилл.

А ещё Лена рассказала, что получила сегодня письмо от Насти Бурцевой. Анастасия, как и обещала, официально пригласила нас на зимние каникулы в Москву. Не только меня и Лену: позвала она и Наташу, и Кирилла, и Артурчика.

После кафе я отвёз Котову в общежитие; а затем сам поехал в посёлок к родителям. Оставил там взятый в квартире Сельчика фотоаппарат, пообщался с папой и с мамой. В Красный переулок я приехал за час до полуночи.

* * *

В предыдущий раз я посещал Светочку ещё летом. Но теперь точно и не помнил, когда именно это случилось. Знал лишь наверняка: после сентябрьского «перелома руки» я к Светочке не наведывался. Поэтому сразу же увидел произошедшие в переулке изменения. И новые автомобили, что притаились рядом с домом, где снимала квартиру Света Ельцова. И кучки яркой разноцветной осенней листвы на газонах. Заметил, и что один из каштанов в Светочкином дворе недавно спилили — на его месте теперь красовался окружённый высокой пожелтевшей травой чуть склонившийся вбок пенёк.

Я припарковал Братца Чижика напротив входа в Светочкин подъезд, под фонарём. Но не слез с мотоцикла, посмотрел на часы. Прикинул, что Светочка вернётся домой примерно через четверть часа. В пятницу, насколько я помнил, Ельцова приходила с работы в то же время, что и в субботу. Но обычно она не задерживалась до утра: по пятницам ночные банкеты в ресторане «Московский» устраивали редко. Я повесил на руль свой мотошлем, с сожалением подумал о том, что не прикупил семечки. В очередной раз пробежался взглядом по скудно освещённому двору, зевнул.

Ельцову я заметил, когда та вышла из-за угла дома. Светочка покачивала бёдрами, улыбалась. Её глаза то и дело блестели — отражали свет фонаря. Увидел я и то, что шла Ельцова не одна: рядом с ней бодро вышагивал высокий худой мужчина в серых брюках и в полосатом свитере, уже явно разменявший пятый десяток лет. Мужчина заметно сутулился. О чём-то рассказывал, жестикулировал. Он то и дело поворачивал голову, посматривал на лицо Светочки (будто любовался им). Я отметил, что уже видел этого мужчину раньше: его косматые чёрные брови и седые виски выглядели знакомо.

Я подмигнул фарой мотоцикла — Светочка меня заметила, резко остановилась. Она растерянно моргала; смотрела на меня, на мотоцикл и словно гадала, не привиделись ли мы ей. Её спутник прошёл в одиночестве полтора метра; и тоже замер. Замолчал. Он взглянул на Ельцову, посмотрел и на меня. Братец Чижик не удостоился его взгляда. Я услышал: мужчина поинтересовался, «что случилось». Светочка качнула головой и ответила ему, что «всё в порядке». Обронила: «Валера, подождите меня, пожалуйста, около подъезда». Указала своему спутнику на неплотно прикрытую дверь. Подошла ко мне.

— Здравствуй, Серёжа, — сказала она. — Не ожидала, что увижу тебя сегодня, в пятницу. Обычно ты приходил по субботам.

— Не переживай, — сказал я. — Надолго тебя не задержу.

Кивнул в сторону «Валеры».

Сказал:

— Знакомое лицо. Где-то я его уже видел. Но не вспомню, где.

— Ты видел его в прошлом году на том банкете, после которого оставил в подсобке ружьё, — подсказала Светочка. — Это Валерий Борисович, водитель директора Колхозного рынка Наиля Руслановича Рамазанова.

Я кивнул.

— Точно. Он сидел тогда за столом. Не пил.

Поинтересовался:

— Часто он тебя провожает?

— Иногда, — сказала Светочка. — Но не по субботам.

Добавила:

— Я ждала тебя, Серёжа. Почему ты так долго не приезжал?

Я пожал плечами.

— Дела внезапно навалились. То те, то эти. То здесь, то там. То в Москву ездил. То на права сдавал.

— Это твой мотоцикл? — спросила Ельцова. — Симпатичный.

Она провела рукой по рулю. Смотрела мне в глаза.

— Я чем-то тебя обидела, Серёжа? — спросила она. — Ты поэтому про меня забыл? Или нашёл другую женщину?

Я взглянул поверх её плеча на «Валеру». Ельцова тоже оглянулась, но тут же посмотрела на меня.

— Не обижайся, Серёжа, — сказала она.

Я заверил:

— Не буду.

— У Валерия Борисовича семья: жена, двое детей. Я с ним общаюсь больше от скуки. Потому что скучала без тебя.

— Сегодня я ненадолго. Не помешаю вам. Общайтесь.

— Хорошо.

— Дело у меня к тебе, — сообщил я. — Работаешь в субботу?

Светочка кивнула.

— Конечно, — ответила она. — Но банкета у нас завтра нет. Не волнуйся.

— Это замечательно. Я приеду завтра в восемь часов вечера. Открой мне дверь подсобки.

— Зачем? — насторожилась Ельцова.

Она моргнула.

— Приятелю кое-что передам, — сообщил я. — Лично. Быстро и незаметно. Он в «Московский» завтра непременно заглянет.

— Прохоров, что ли?

Я загадочно улыбнулся.

Светочка кивнула.

— Ладно, открою. Но если тебя заметят…

Я усмехнулся.

— С тобой я ни о чём не договаривался.

— Вот именно, — сказала Светочка.

Она привстала на цыпочки, поцеловала меня в щёку. Прошептала: «До завтра». Махнула рукой.

Ельцова поспешила к «Валере». Я надел мотошлем и слез с мотоцикла.

Братец Чижик завёлся только с пятой попытки.

* * *

Ни Кирилл, ни Коля, ни Марго не спали, когда я вернулся. Они напоили меня чаем, выслушали мой отчёт о проделанной за сегодняшний день работе. Маргарита Лаврентьевна мне сообщила, что сегодня «весь город» судачил о «нападении» на сына второго секретаря горкома партии. Говорили, что Игорь Матвеевич Сельчик «рвёт и мечет». Все ему показательно сочувствовали. Никто не сомневался, что преступление раскроют «в кратчайшие сроки». Высказывали множество предположений относительно мотивов нападения и личности преступника. Но мою фамилию при Марго сегодня никто не упоминал.

* * *

Двенадцатого октября я проснулся на рассвете. Младшего брата не разбудил: тот ещё вчера меня предупредил, что «взял паузу» в занятиях физкультурой (до возвращения в общежитие). Но мне хватило и вчерашней «паузы». Поэтому я утром взбодрил себя умыванием, натянул кеды и трико, спустился в заставленный автомобилями двор (походивший на выставку продукции советской автомобильной промышленности). Сегодня я разведал новую трассу: пробежал четыре квартала до дома Прохоровых, наведался во двор школы (где раньше учился Артурчик), отыскал там спортплощадку. Завтракал я в одиночестве (мой младший брат и хозяева квартиры ещё спали), но с аппетитом; пребывал в хорошем настроении.

Я не обещал вчера Котовой, что прихвачу её с собой на встречу с Олегом. Поэтому к общежитиям МехМашИна я не свернул. Лишь бросил мимолётный взгляд на главное здание Новосоветского механико-машиностроительного института, когда промчался мимо него верхом на задорно рычавшем Братце Чижике. Подъехал к кафе за пять минут до мною же назначенного времени встречи с Котовым. Взглянул на окна кафе, но не увидел, дожидался ли меня внутри него Олег. Потому что окна сейчас походили на огромные зеркала, отражали яркий солнечный свет. Я бросил в люльку мотоцикла мотошлем, полюбовался собственным отражением на стёклах. Решительно взбежал по ступеням, шагнул в помещение и огляделся.

Заметил сидевшего за столиком около стены Олега. И восседавшую справа от него Лену. Отметил, что Котов выглядел невыспавшимся и словно слегка испуганным — его сестра сверкнула в меня своими огромными глазищами и тут же смущённо опустила взгляд. Мне почудилось, что загар на лице Котовой вдруг стал темнее; особенно «сгустился» он сейчас на скулах и на мочках ушей Лены. Я махнул Лене и Олегу рукой — направился к ним, виляя между столами. На ходу соображал, проголодался ли за время пути. Уловил в воздухе аромат свежей выпечки — мой желудок отреагировал на него радостным урчанием. Но я не свернул к витринам, а первым делом подошёл к Котовым. Пожал руку Олегу, поздоровался с Леной.

Заметил: брат и сестра переглянулись, словно пара заговорщиков. Почувствовал аромат духов «Иоланта» и запашок «Шипра».

Спросил:

— Может, выпьем по чашке чая с пирожками?

— Подожди с едой, — сказал Олег. — Присядь.

Он указал на пустовавший до моего появления стул. Я последовал совету Олега, уселся спиной к входу в кафе, лицом к стене (где красовалась изображавшая счастливых советских граждан мозаика). Взглянул сперва на Лену, затем на её брата.

— Напечатал?

Олег нахмурился, кивнул. Он огляделся, будто разведчик на встрече с резидентом; сунул руку под свитер и извлёк оттуда чёрный конверт из-под фотобумаги (явно не пустой). Положил его на столешницу, сдвинул в мою сторону.

— Вот, держи, — сказал он. — Зачем я только согласился на это занятие.

— Всё так плохо? — поинтересовался я.

Опустил взгляд на конверт с фотографиями.

— Это ужасно, — ответила Лена. — Мерзко. И противно.

Она посмотрела мне в лицо, но тут же снова опустила глаза.

— Ты уже посмотрела? — спросил я.

Посмотрел не на Котову, а на её брата. Олег дёрнул плечами.

— Лучше бы я этого не делала, — сказала Лена.

Она вдруг приподняла голову. Я встретился взглядом с её глазищами.

— Ты правильно сделал, что набил этому гаду морду, — сказала Котова. — Я бы ему ещё и голову оторвала!

Я усмехнулся и произнёс:

— Как интересно.

Открыл чёрный конверт — Лена накрыла тёплой ладонью мою руку, прижала её к столешнице.

— Осторожно, Сергей, — попросила Котова. — Смотри их так, чтобы никто посторонний не увидел. Там…

Лена вздохнула, покачала головой и снова опустила глаза.

Я расправил плечи, спиной заслонил конверт от взглядов немногочисленных посетителей кафе. Вынул наугад одну из фотографий.

Хмыкнул, пробормотал:

— Вот, значит, зачем Венчику понадобился штатив. Так даже и лучше.

* * *

Просмотр фотографий не испортил мне аппетит. Я всё же загрузил тарелку ароматной выпечкой, взял чешку горячего чая. Расставил всё это перед собой на столе. А вот Олег и Лена от булок и пирожков решительно отказались — я в очередной раз отметил, что в нынешние доинтернетовские времена людей было несложно одними лишь картинками удивить или шокировать.

Жевал пирожок с мясом, слушал ворчание Котова. Олег пожаловался на то, что из-за меня вчера солгал Рите. Он сказал, что «больше никогда» не согласится на мои «авантюры». Я слушал жалобы Котова, поглядывал на его сестру. Заметил, что Лена хмурила брови. Она посматривала на чёрный конверт и поглаживала пальцем комсомольский значок — будто держалась за оберег.

Лена рассказала, что видела вчера вечером Ингу Рауде. Та выглядела печальной и задумчивой. Лена рассказала и о том, что «девочки» в общаге «вовсю судачили о Венчике». Но меня к этому делу они не приплетали. Встретила Котова вчера и Артурчика. Тот расспрашивал у неё, куда подевались Черновы. Но не упомянул о том, что меня или Кирилла разыскивала милиция.

* * *

Котова упросила, чтобы я взял её сегодня с собой — из кафе мы с Леной поехали к Коле и к Марго.

Те обрадовались появлению Котовой. Маргарита Лаврентьевна и Лена тут же углубились в обсуждение скорой свадьбы. А я показал Николаю и Кириллу напечатанные Олегом (с плёнки Сельчика) фотографии.

— Этот ваш Венчик больной на всю голову, — заключил Уваров. — М-да.

Он почесал затылок.

— Лучше бы я его тогда убил, — пробормотал мой младший брат и стрельнул в меня злым взглядом.

* * *

За обедом я попросил Маргариту Лаврентьевну, чтобы та помогла нам с пошивом вечернего платья для Лены Котовой: подсказала подходящий случаю и модный сейчас фасон, выбрала ткань, посоветовала хорошего портного.

Сказал, что чуть позже закажу новые костюмы для себя и для Кирилла. Но нам они не к спеху: успеть бы до Нового года. А вот платье для Лены понадобится к концу этого месяца: качественное, модное и красивое.

— Серёжа, зачем мне вечернее платье? — спросила слегка растерявшаяся Котова.

Она едва не уронила ложку.

Я сказал, что это будет мой подарок ей на день рождения. Напомнил Лене, что зимой мы пойдём в театр, когда приедем в Москву. А ещё сообщил, что двадцать седьмого октября (в Ленин день рождения) мы с ней приглашены в ресторан «Московский» на годовщину свадьбы Прохоровых.

— В «Московский»? — недоверчиво повторила Котова.

Маргарита Лаврентьевна сказала:

— Тебе там понравится, подруга. Замечательное место. Это будет хорошая тренировка перед Москвой.

Она лукаво улыбнулась.

— Нас с Николаем туда тоже пригласили. Илья Владимирович лично позвонил нам неделю назад.

Марго заметила моё удивление и пояснила:

— Всегда знала, что Прохоров разбирается в людях. И хорошо чувствует перспективу.

Она прикоснулась кончиками пальцев к руке Уварова.

— А у моего Коли перспектива буквально на лице написана.

— М-да, — отозвался Уваров.

Он тяжело вздохнул.

Маргарита Лаврентьевна поинтересовалась, потрачусь ли я на «по-настоящему хорошую вещь». Сообщила, что «приличное» вечернее платье — недешевое удовольствие. Глаза её при этом смеялись, хотя Маргарита Лаврентьевна не улыбалась.

Я заверил, Марго, что уже настроился на «серьёзные» траты. Пропустил мимо ушей причитания Лены (на них никто из сидевших за обеденным столом мужчин не обратил внимания). Заметил, как Марго заговорщицки подмигнула Котовой.

* * *

В восемь часов вечера в Новосоветске уже стемнело. Мимо окон ресторана «Московский» я проехал по относительно ровной дороге, освещённой лишь уличными фонарями и фарой Братца Чижика (тучи спрятали за собой луну и звёзды). Отметил, что рядом с выстроившимися около ресторана автомобилями мой мотоцикл смотрелся бедным родственником. Взглядом пробежался по зашторенным окнам, заметил на двери табличку с надписью «Мест нет». За дверью сквозь стекло разглядел коренастую фигуру охранявшего вход в ресторан швейцара. Свернул в Красный переулок, а потом и во двор дома — Братец Чижик неспешно подкатил к невзрачной двери подсобки ресторана «Московский».

Я заглушил двигатель мотоцикла; стащил с головы мотошлем, повесил его на руль. Пригладил ладонью причёску, стряхнул дорожную пыль с рукавов пиджака, поправил под воротником узел галстука. Пиджак мне чувствительно жал в плечах: я заметно нарастил мышечную массу за тот год, что прошёл после пошива этого костюма. Потому и упомянул сегодня за обедом, что пошью себе новый костюм (до поездки в Москву — обязательно). Я слез с мотоцикла, прислушался. С улицы не различил звуки наверняка звучавшей сейчас в ресторане музыки — лишь услышал шелест листвы клёна у себя над головой. Прогулочным шагом подошёл к входу в подсобку, потянул за ручку дверь. Та беззвучно приоткрылась.

В лицо мне дохнуло ароматами общепита, запахом табачного дыма и подгнивших овощей. Я услышал музыку (та доносилась из зала). Шагнул через порог, включил в подсобке свет. Мне почудилось, что за прошедшее с моего прошлого визита время тут ничего не изменилось. Меня встретил всё тот же скучавший по встрече с метлой пол, стопки ящиков под овощи и ящики с пустыми бутылками, три стула со сломанными спинками. Я снова увидел наполовину заполненную окурками стеклянную банку под стулом, грязную лампочку у потолка, тёмно-зелёные стены с пятнами теней. Пересёк комнатушку, взглянул в сторону кухни (раздавались голоса и шипение масла), осторожно приоткрыл дверь в зал ресторана — музыка стала громче.

К музыке добавились многочисленные голоса гостей ресторана «Московский», сливавшиеся в единый гул. Я зажмурил глаза: освещение в ресторане мне показалось ослепительным (после уличной полутьмы и тусклого света в подсобке). Увидел усатого бармена, работавших на сцене незнакомых мне музыкантов (солировал сегодня невысокий мужчина с кавказской внешностью и приятным шелковистым голосом). Заметил сновавших между столами женщин официанток; взглянул на заполнивших зал гостей (не заметил ни одного свободного стола). Пробежался взглядом по лысоватым макушкам, по пышным причёскам, по мужским и по женским лицам. Отыскал глазами красноватое лицо Игоря Матвеевича Сельчика.

Второй секретарь горкома партии восседал за тем же столом, где и в прошлый раз. В компании той самой молодой девицы, с которой я видел его тут в августе (когда ужинал в «Московском» вместе с Настей Бурцевой). Я хмыкну, одёрнул пиджак. Поймал на себе встревоженный взгляд Светочки — Ельцова тут же отвела глаза и, будто о чём-то вспомнила, торопливо зашагала к барной стойке. «Я прошу, — запел со сцены певец, — хоть ненадолго, боль моя, ты покинь меня…» Под музыку из фильма «Семнадцать мгновений весны» я решительно вошёл в ресторан. Прошёл мимо стола, где обычно ужинал Прохоров (там сегодня отдыхала незнакомая мне пожилая пара), по краю танцплощадки дошёл до стола Сельчика.

Остановился по правую руку от молодой спутницы второго секретаря горкома партии (рядом с пустовавшим стулом), улыбнулся и громко сказал:

— Здравствуйте, Игорь Матвеевич!

Загрузка...