Черный октябрь

Глава 1 В преддверии событий

Преддверие августа 1991 года выдалось жарким как в прямом, так и в переносном смысле. Мало кто из простых людей подозревал о том, что их ждёт. Многие, конечно же, давно хотели перемен и очень надеялись: они обязательно приведут к чему-то лучшему. Вот только даже смена времён года, как правило, не происходит без распутицы. А уж перемены в мировоззрении и основных жизненных установках — вообще вещь трудно предсказуемая и порой совсем не соответствует ожиданиям.

А ведь так всегда и бывает! Ждёшь, понимаешь, ответа, как соловей лета… И тут приходит лето, а ты всё без ответа! Зачем ходил, зачем просил? Впрочем, чего просил, то и получил. Ничего не меняется в этом мире.

«Перемен! — требуют наши сердца. Перемен! — требуют наши глаза», — пел Цой, погибший почти год назад в странной автокатастрофе. Ему вторил Игорь Тальков: «Я верю, что хоть через сто веков вернусь в страну не дураков, а гениев!». Скоро и этот вольнодумец получит пулю в сердце. Бывают же такие совпадения⁈ Эпоха перестройки родила и вынесла на гребень популярности немало талантливых личностей из толщи народа. Вынести-то вынесла, а вот удержаться там смогли отнюдь не все: опереться оказалось не на кого, кроме как на самого себя.

Неожиданно во многих советских людях взыграло чувство национального самоопределения, семьдесят лет искореняемое советской властью. Безуспешно искореняемое. И на свет божий полезло такое, о чём никто и подумать-то вроде не смел! Хотя и до этого в каждой союзной республике (будь то таджикская советская социалистическая или белорусская) имелось всё: от собственной национальной академии наук до комитета государственной безопасности. Да и сами названия республик подчёркивали доминирующую национальность проживающих на их территории людей.

И теперь СССР медленно и плавно, как большой океанский лайнер, шёл ко дну. Он ещё оставался на плаву, но многочисленные пробоины в его днище уже не давали ему никаких шансов доплыть до берега без потерь. А разрозненная многонациональная команда изо всех сил гребла в разные стороны, ведя его к окончательной гибели.

Рулевой дёргал руль, направляя его на отметку «Полный вперёд!», а в машинном отделении, напрочь ломая все механизмы, давали «Полный назад!» или на ходу бросали якорь. Стюарды бегали по кораблю, распространяя панику, связисты откровенно врали, а штурман вёл корабль на скалы. И не было на том корабле достойного лоцмана, который смог бы указать на нюансы донного рельефа, хорошо знал бы фарватер и все скрытые течения и водовороты. Ну, или его никто не желал слушать.

Самоуверенный капитан ещё долго пребывал в полной уверенности, что корабль идёт верным курсом перестройки, словно не замечая очевидного. И лишь небольшая кучка старой команды оставалась ему преданна. Все же остальные только искали повод, чтобы потопить корабль любой ценой. Каждый уже успел нахапать с этого корабля всё, до чего смог дотянуться, и отныне собирался жить «своим умом» и, желательно, отдельно. Корабль вроде бы ещё общий, а вот денежки уже потекли врозь.

"Денег, денег, больше денег!' —

Полстраны разворовав,

Коммунист (читай: мошенник)

Баксы убирает в шкаф.

Наконец, нужный результат достигнут: корабль неотвратимо и уверенно идёт ко дну. И команда тут же сломя голову бросилась к шлюпкам и катерам, уже заранее окрашенным в национальные цвета их кибиток, саклей и халуп. Погрузившись, они отчалили восвояси, бросив до поры до времени общий корабль на волю волн и наплевав на всех оставшихся там пассажиров. Последним сбежал капитан. Вернее, его практически пинком под зад вышвырнул с корабля старпом, сам встав у руля.

Держа твёрдой, но влажной рукой руль, второй он сжимал горлышко бутылки с прозрачным как слеза «Гавана-клаб», время от времени прикладываясь и смачно сглатывая заморский напиток. Алкоголь придавал ему уверенности в себе, и под его градусами даже корабельные крысы казались полноправными членами команды.

Судно же, несмотря на расшатанность, оказалось на удивление крепким. Впрочем, на том и строился весь расчёт полупьяного кормчего. И хотя часть пассажиров сбежала, а часть утонула или погибла, туша пожары, корабль каким-то непостижимым образом всё ещё держался на плаву. В итоге оставшиеся, непрерывно ремонтируя буквально разваливающееся судно, всё же доплыли на нём до земли. Здесь корабль выбросился на мель и там и остался, ржавея и всем своим видом напоминая о былом величии и мощи.

Всё мало-мальски пригодное из него повыдирали и распродали за бесценок. Сусальное золото шло на Восток, благородное дерево на Запад, уникальные механизмы и агрегаты отправлялись за океан, а всё оставшееся тупо разворовали, попилили и распродали на металл.

Начиналась совсем другая история. Именно о ней и пойдёт речь дальше. И это будет всего лишь версия и исключительно фантазия автора о тех событиях и о возможностях, которые смогли бы поменять весь ход истории, сделав её если не мягче, то хотя бы менее кровавой. Впрочем, как знать…