Черный занавес

ПИСЬМО НА ТОТ СВЕТ

— Скажите, Михаил Сергеевич, вы действительно настолько любили покойную Ирину Вагай, что готовы были оставить жену и двоих детей?

Инженер Муратов тяжело вздохнул, приподнялся в кресле, куда усадил его начавший допрос Королев, и вытер лоб смятым уже платком.

— Я не понимаю, — сказал он, — мне неизвестно, имеете ли вы право задавать такие вопросы, тем более их задают мне уже не первый раз.

— Кто вас еще спрашивал?

— Ваш коллега, который присутствует сейчас здесь. — Муратов кивнул на Гукова, устроившегося в кабинете начальника рубежанской милиции, который уступил его для проведения допроса.

— Было такое, — сказал Гуков. — Спрашивал.

— Мы можем задать вам любой вопрос, если он обусловлен интересами расследования, товарищ Муратов, — спокойно произнес Королев. — Поэтому уж не взыщите… Придется отвечать.

— Расследования? — вскричал, снова приподнявшись, инженер. — Почему я должен отвечать на ваши любые вопросы? В чем меня обвиняют?

— Так уж сразу и обвиняют! — мягко проговорил Андрей Иванович. — Что это, право, Михаил Сергеевич, вы так всполошились? Успокойтесь. Вас просто допрашивают в качестве свидетеля. Обычное дело.

— Хорошо, — глухим голосом произнес Муратов. — Да, я любил эту женщину и был готов оставить семью ради нее.

Наступило молчание.

— Нет, — сказал инженер, — не так выразился. Оставить жену — это да. Детей оставлять я не собирался.

— Жена знала о ваших намерениях? — спросил Королев.

— Я хотел ей сказать, но Ирина запретила мне. Ирина не хотела причинять боль другой женщине. Это был необыкновенный, святой человек! Да… Какая нелепая смерть! — Неподдельная глубокая скорбь прозвучала в голосе Муратова.

Гуков и Королев переглянулись.

— Вы, конечно, думали и о судьбе детей, — сказал Андрей Иванович, — когда принимали решение о союзе с Ириной Вагай.

— Думал, — ответил Муратов. — Я хотел их взять с собой.

— А жена ваша согласилась бы на это? — задал вопрос Королев.

— Нет, — глухо проговорил инженер и опустил голову. — Нет, она не согласилась бы. Я знаю это точно.

— И тогда бы вы оставили не только жену, но и детей тоже, — проговорил Гуков.

Муратов не отвечал.

— Скажите, Михаил Сергеевич, — спросил Королев, — где вы встречались с Ириной Вагай?

Инженер заметно смутился.

— В каком смысле? — проговорил он, запинаясь.

— В самом прямом. В каких местах вы виделись с нею?

— Во дворце культуры, на репетициях. Дома я у нее бывал. За город ездили. Ну и у общих друзей встречались…

— А на комбинате?

— Ирина часто бывала в цехах, она всегда говорила, что должна знать тех, для кого работает. Виделись мы с нею и на комбинате.

— И к вам она заходила? — спросил Андрей Иванович.

— Ко мне домой?! — воскликнул Муратов.

— Нет, зачем же! — сказал Вадим Николаевич. — В лабораторию «Сигма».

— В нашу лабораторию с обычным пропуском не попадешь, — проговорил, успокаиваясь, Михаил Сергеевич. — Да и не было нужды видеться нам еще и здесь, на моем рабочем месте.

— Значит, Ирина Вагай никогда не бывала в стенах лаборатории? — спросил Королев.

— А чего ей там делать? — вопросом на вопрос ответил Муратов.

— Хорошо, — сказал Королев. — Благодарю вас. — Он повернулся к Гукову: — Хотите спросить еще что-нибудь?

— Нет, достаточно, — ответил Андрей Иванович.

— Тогда вы свободны, товарищ Муратов. Прошу о нашем разговоре никого не информировать. Вы понимаете?

— Да-да! Конечно понимаю… Никому не скажу.

Инженер Муратов вышел.

— Ну, — сказал Королев, — как он тебе показался?

— Сложное впечатление. С одной стороны, тяжело переживает гибель любимого человека. Любовь в этом возрасте к молодой женщине — опасная штука. Ему ведь за сорок?

— Сорок пять.

— Бывает, что и сильные духом мужчины теряют голову в таких ситуациях. Только не забывай, что Муратов еще и способный актер. Все в один голос твердят: есть в нем божья искра.

— Я тебя понял, Андрей. Он мог и сыграть свое чувство к Ирине. Только зачем это ему нужно?

— Резонно, Вадим. Зачем это ему нужно?… Не знаю. Но глаз с Муратова спускать нельзя. Тут возможен такой вариант: Ирина Вагай знала о допуске влюбленного в нее инженера к секретным материалам — она узнала об этом от некоего Икса, в подчинении которого находится. Икс приказывает ей обольстить Муратова, что большого труда Ирине не составило. Когда инженер, как говорится, дозрел и был готов бросить семью, Ирина Вагай ставит ультиматум: или материалы и она, либо Муратов не получит ее. Тогда Муратов, потерявший от чувства к молодой женщине голову, и решается на преступление. Он передает режиссеру секретные материалы и уезжает в командировку.

— И тот его срочный отъезд с комбината на машине, свидетелями которого мы с тобой были, — задумчиво проговорил Королев. — Помнишь? Это было после твоего с ним первого разговора…

— Да, — сокрушенно сказал Гуков, — на своем «Жигуленке» Муратов обошел твоих ребят. Они ведь его потеряли, и мы до сих пор не знаем, где был Муратов в течение двух часов.

— Я думал, что ты спросишь его об этом, Андрей?

— Зачем? Чтоб раскрыть наблюдение за ним? Пусть пока резвится свободно.

— Ладно, — сказал Вадим Николаевич, — с Муратовым пока оставим. Ты мне скажи, что за хитрую акцию ты проводишь вдвоем с моим Мелешиным?

— Уже пронюхал… Неплохо у вас поставлена служба, товарищ начальник. Или сам Мелешин доложил?

— До Мелешина я еще доберусь! — притворно суровым тоном произнес Королев. — Ишь ты! Служит исправно чужому дяде, а про дорогого и близкого товарища начальника забыл! Ну и ты тоже хорош… Заимел какие-то собственные соображения и разрабатываешь их втихую. Как это называется, Андрей Иванович?

— Это согласно, Вадим, русской пословице: семь раз отмерь — один раз отрежь… Понимаешь, на голом месте построил гипотезу, на одной интуиции. Тебе рассказать, так ты, старый зубр, смеяться будешь, ничего, кроме эмоций, в этой моей версии нет. А Вася Мелешин — салага, он смеяться не будет. Да я и не посвящаю его во все. Он пока выполняет отдельные поручения, порой не догадываясь об их связи между собой. Ведь одному мне повсюду не успеть.

— Хорошо-хорошо! — перебил Гукова Королев. — Давай пробуй свою интуицию, я в ее существование всегда верил. Только вот сейчас она мне, моя интуиция, подсказывает, что мы оба схлопочем солидные «фитили» от Щербакова, если не разберемся со всем этим в ближайшее время.

— Наш дорогой начальник Щербаков не только на «фитили» горазд, — возразил Гуков. — Я ведь не успел тебе сказать… Из главной нашей конторы мне сообщили, что после установления прежних московских знакомств Ирины Вагай к делу подключились тамошние ребята.

— Это уже что-то, — сказал Королев. — Они там, мы здесь, глядишь, и обложим зверя.

— Давай еще раз посмотрим, как организовано хранение секретной документации в лаборатории «Сигма», — предложил Андрей Иванович. — Может быть, отыщем еще какую щелку…

— Давай посмотрим, — согласился Королев, но в это время в дверь постучали.

Вадим Николаевич крикнул:

— Войдите!

Вошел его заместитель.

— Прошу прощения, — сказал он. — Есть интересная новость. Посмотрите-ка вот это.

— Что это? — спросил Вадим Николаевич

— Письмо на имя Ирины Вагай, — ответил заместитель. — Прибыло с утренней почтой. Отправлено из Москвы четыре дня назад. Отправитель С. Ромова, или, как она себя именует в письме, «Соха».

Королев вытащил листок из конверта, понюхал, хмыкнул, развернул и принялся читать. Гуков подошел к столу, взял в руки пустой конверт и стал внимательно рассматривать его. Вадим Николаевич прочитал письмо, взглянул на Гукова, пробежал глазами текст еще раз. Затем он протянул листок Андрею Ивановичу и сказал:

— По-моему, это тот самый второй кончик веревочки, о котором ты говорил в первый день своего приезда в Рубежанск.