Чертенок с пушистым хвостом (СИ)

1 глава

— Машк… а Маш-ш-ш-шк… хватит жрать, послушай чего расскажу.

«Машк», а точнее Мария Соколова семнадцати лет от роду — это я. Коза, которая не дает мне спокойно доесть пирожок, пихая сзади ногой, моя лучшая подруга — Мартина Вишневецкая, в миру Тина или Марта, кому как больше нравится. Ее характер полностью соответствует значению ее имени — «воительница». Если она хочет вон ту сосиску, то лучше сдаться и отдать ее ей. Целее будешь.

— Чего тебе?!! — шиплю, чуть не подавившись, последним куском и отряхивая руки. — Говори, несчастная, пока я тебе травы-вонючки в рюкзак не напихала.

Нет, на самом деле мы друг друга нежно любим. Как умеем. Нас со школы зовут Мармар. Потому как увидеть нас порознь почти невозможно. На мой голос поворачивается преподаватель.

Блин.

Я и так у нее на карандаше, поняла это по сузившимся маленьким глазкам за стеклами очков, когда опоздала на пару на пять минут. Прозвище у нашего институтского кошмара — Хлодвиг. И характер такой же. Старательно скашиваю глаза к переносице и изображаю преданность и внимание. И желание учиться. Во взгляде тирана из 21 века сомнения: она не уверена, что это я шумела и потому, пронзив напоследок взглядом, отворачивается к столу. Перевожу дух и тут снова толчок сзади. Стул скрипнул. А чтоб тебя…

— Вовка вчера не позвонил. А Леська сказала, что видела его вчера в кино. Стопудово не один ходил.

Я подняла глаза как можно выше к бровям и вздохнула.

— Никуда твой Вовка вчера не ходил. Зуб даю. А Леське делать нечего, вот и выдумывает от скуки всякую чушь.

Марта задумалась и задушевным голосом выдала:

— Вот же… швабра крашеная… хочет без своей мочалки остаться? Так я устрою…

— Вишневецкая, вы сколько раз хотите пересдавать: два или три? — голос Хлодвига прозвучал, как гром среди ясного неба.

— Я молчу, Ангелина Аркадьевна, — тоненьким голосом пропела подружка. — у меня просто карандаш упал и я попросила Машу его подать.

Да-да, у нашего местного узурпатора ангельское имя, которое совсем не соответствует ее настоящему облику. Как и внешность Марты, чьи прозрачные голубые глазищи на пол-лица и легкие льняные локоны, доставшиеся от польских предков, не раз выручали эту поганку из неприятностей. Вот и сейчас строгий голос преподавателя хоть и остался недоверчивым, но ледок ощутимо подтаял.

— И где же он?

Снова вздыхаю и протягиваю Марте свой, незаметно убранный со стола.

Ангелина Аркадьевна грозит пальцем и возвращается обратно к своему месту. Сижу притаившись, как мышь и на очередную попытку заговорить тихо, но выразительно показываю кулак. Марта затихает, но жалобно сопит, чтобы я почувствовала какая я жестокая и бессердечная.

Наконец пара заканчивается и я с облегчением закидываю на плечо рюкзак. Когда ты — вчерашний школьник, то пары, которые ну совсем не похожи на уроки по продолжительности кажутся бесконечными. А за окном светит еще по-летнему яркое солнце и хочется на речку.

Марта догоняет меня и дергает за один из хвостов.

— Пошли в маркет, я тоже жрать хочу. А кто-то слопал все и не поделился.

— Иди в лес! — привычно отбрыкиваюсь.

Но Мартину таким не смутить:

— Пирожки бабушке нести? Так ты их все стрескала в одно лицо.

— Нет. К Вовчику своему. Вон стоит хвостиком серым машет — я замечаю внизу у лестницы предмет наших обсуждений.

Под два метра ростом, копна светлых волос и покладистый характер — это все о нем, Вовке Серове. Хотя с другим характером Марку не выдержать. Вы когда-нибудь искали бананы в час ночи? А Вовка искал… Зимой при минус …дцать градусов. И даже не бросил ее после этого. После этого я всерьез задумалась о том, что настоящая любовь наверно все-таки существует. Потому, что другой причины почему он ее терпит я придумать не могу. Был бы каким-то несчастным подкаблучником тогда ладно, но ездить на свое шее Вовка позволяет только белобрысой польской захватчице. Чем та бессовестно пользуется уже четвертый год. И если бы она его ценила. Так нет же. Раз пять бросить пыталась и пару раз даже начинала встречаться с другими. Но воздыхатели исчезали через одно-два свидания, что искренне удивляло мою подружку, еще не успевшую показать свой милый характер. Причину знала только я. Потому, что кто-то слезно просил: «Машк, ты же мне друг, покажи того урода, что к Тине подкатывает». Вовка клятвенно обещал не членовредительствовать и после этого получал вожделенную инфу. Поклонник растворялся в неведомой дали, Марка скучала и тут снова появлялся Вовка и между парочкой воцарялось хрупкое перемирие. Но сейчас снова что-то пошло не так. Тихо показываю ему кулак, вопрошая взглядом «опять проштрафился, гад?»

Но взгляд Вовки кристально чист и правдив. Вины за собой не чувствует. Та-а-акс… Значит это нашей звезде опять шлея под хвост попала. Теперь нужно только узнать какая и избавить себя от полуночных разговоров на тему «все мужики — козлы».

Марта задирает хорошенький носик, намереваясь пройти мимо, но но моя нога в кроссовке преграждает ей путь:

— Стоять. В маркет я схожу одна. А тебя ждут. И даже кажется не с пустыми руками. — я уже заметила в левой руке парня цветную упаковку нежно любимых Мартиной круассанов.

— Ты оставишь меня наедине с этим предателем? — грозно вопрошает подруга.

— Ага. — подтверждаю без капли жалости. — И даже надеюсь, что он выживет. Зря что ли парень озаботился белый флаг принести?

Пока Марта размышляет я проворно ускользаю, поймав Вовкин благодарный взгляд. И мысленно желаю ему удачи.

На улице вовсю светит солнце, блестят стекла машин, отражая солнечных зайчиков и мое настроение стремительно ползет вверх. Внутри будто скачут веселые пузырьки, как в бутылке газировки, когда открываешь пробку. И хочется сделать что-то эдакое, чтобы выпустить наружу энергию, бьющую фонтаном. И я, издав победный клич, швыряю вверх рюкзак. Стоявший неподалеку от входа, замстаросты вздрагивает и недовольно спрашивает:

— Соколова, ты что озверином от подруги заразилась?

Макс Стрижаев — мечта наших девчонок, высокий красивый и бла-бла-бла… Ну вы понимаете о чем я. Блондин из серии «мамина радость и папина гордость» с зелеными глазами и спортивной фигурой. Всегда знает, как правильно и как не надо жить. Каждая первокурсница уже мысленно положила на него глаз, не удивлюсь, если парочка уже в мечтах вышла за него замуж. Только мое сердце остается целым. Потому, что на меня он и в страшном сне не посмотрит.

Если вы думаете, что я уродина, ошибаетесь. Как говорит моя подружка я "очень даже ничего». «Ничего» — это средний рост, примерно метр шестьдесят три сантиметра, в меру стройная фигура, густые темно-русые волосы и зеленые глаза. Говорят в детстве у меня были веснушки, но я не верю. Хотя кожа светлая, как у рыжих и сгорает так же легко. На вид очень милая девочка, таких любят ставить в пример чужие родители. И мне даже верят… пока не посмотрят прямо в глаза. Там днем и ночью пляшут наглые черти, которых мне никак не удается приручить. Я вряд ли стану, томно вздыхая, смотреть ему в глаза и ждать неделями звонка. Меня нельзя показать друзьям, как красивую новую машину. И поставить галочку в длинном списке побед. Для этого нужно быть красоткой с ногами от ушей, длинными локонами и наращенными ресницами опахалами. И обязательный пункт — высокие каблуки. А я не из тех, кто станет носить это все, чтобы понравиться. В одежде я предпочитаю прежде всего удобство. Джинсы, кроссовки — это наше все. Мои же попытки проявить креативность заставляют бледнеть даже бывалую Марту. Последняя моя попытка покрасить волосы вместо благородного цвета графита придала моим волосам веселенький болотно-зеленый оттенок. Другая бы девушка рыдала день и ночь, но мне неожиданно понравилось. По уверениям же Марты, если бы она не была блондинкой, то все смогли бы увидеть ее седые волосы. Но, когда мне что-то втемяшится в голову, то сдвинуть меня с места так же легко, как асфальтовый каток. Именно с этим цветом я и пришла на самую первую пару, заработав вечную ненависть Хлодвига. Потому, что нарушила два самых незыблемых ее правила: первое — никогда не опаздывать, ибо история — это святое. И второе — осмелилась выделиться. И этим заработала вечное место в аду. Наш тиран твердит нам каждый раз, что женщина должна быть скромной. И то, что через две недели я вернула свой натуральный цвет ее ни капли не смягчило.

Как и нашего местного красавчика. В его глазах я сразу увидела приговор: из списка возможных сердечных побед меня вычеркнули красной пастой. Три раза.

Вот и сейчас он пренебрежительно окинул взглядом мой наряд: шорты с длинными серыми гольфами выше колен и тонкий сиреневый джемпер.

— Цирк уехал — клоуны остались, Соколова? Взрослая девушка, а одеваешься, как первоклашка.

Сладко улыбнулась в ответ:

— Рыбки дома уже передохли от твоего занудства решил за меня взяться?

И гордо прошествовала мимо.

Если я когда-нибудь влюблюсь в кого-нибудь подобного, торжественно прошу меня пристрелить.

По спине треснули рюкзаком, заставив ойкнуть.

— Сбежала, предательница?! — рядом пристроилась Марта, доедая круассан. — Чего этот гоблин от тебя хотел?

— Воспитывать пытался. — я тоже цапнула из пачки выпечку. — Как нужно выглядеть девушке.

— Чтоб его светлости понравиться? Ты его хоть послала?

— Да ну его… Еще подумает, что я к нему неровно дышу. — усмехнулась.

Марта чуть не подавилась.

— Кто — ты? Окстись, Соколова, день, когда ты влюбишься я обведу красным в календаре и напьюсь. Ты как Герда, которую вместо Кая украли по ошибке.

— Хамишь? — ласковым голосом поинтересовалась я, приподняв бровь, но напугать таким Марту сложно.

— Соколова, когда ты поймешь, что «нарядно» и «удобно» — не синонимы, я обрету надежду. Слушай… а давай с последней пары удерем?

Последняя пара у нас — ОБЖ. Преподаватель, неплохой человек и не злобный по натуре. Кроме одного бзика. Всем, кто посещает его пары без пропусков он ставит сессию автоматом. Хоть один пропуск — пишите завещание. Память у него, как у королевской кобры. Выжить можно, но страдать будешь долго. Пока пересдашь. А сделать это не так уж и легко. Ведь как всегда есть проклятое «но»…

У Олега Севастьяновича слабое здоровье и вечный гайморит. Понять что он говорит можно с большим трудом и в обычные дни. Но если его прихватило да еще и аудитория большая то лекция начинает напоминать игру на выживание. В чем связь между помещением и его здоровьем? Ну хотя бы в том, что микрофоном он не пользуется. И приходится напрягать уши изо всех сил. Помогает слабо. Нет, так-то он мужик неплохой, как я уже говорила. Но после пары лекций у него я твердо решила не пропускать. Это мой единственный шанс сдать его предмет. Тем более, что меня он запомнил очень хорошо.

С моим-то везением…

Нет, на его пары я не опаздывала. Просто у него есть один ритуал перед каждым занятием: проверять всех по журналу пофамильно. Ну как в школе на уроке. И каждый должен подать голос, что, мол, вот он я. А у меня этот процесс вызывает, как у собаки Павлова при загоревшейся лампочке стабильную реакцию — поднять руку, как будто я снова за партой. Его это почему-то бесит, потому что нужно подавать голос а не лапу. Но дрессировке я не поддаюсь. От слова совсем. Клятвенно обещаю себе быть внимательной, но когда звучит моя фамилия рука сама, как намагниченная тянется вверх, вызывая смех окружающих. По-моему, на нас уже ставки делают, кто победит: ОБЖник или я.

За это я заработала у него прозвище «звезда моя».

Грустно вздыхаю. Уж мое-то отсутствие Олег Севастьянович точно заметит. Марта цапает меня под руку:

— Да ладно тебе, поспим под его «колыбельную» и потом в парк махнем. Вот только не пойму: зачем ты его злишь постоянно? А, «звезда моя»?

Мы весело смеемся и ныряем в прохладное нутро магазина. Здесь среди полок, заполненных цветными упаковками и банками тихо и немного пыльно. Людей мало — середина дня. Все на работе. Я взяла маленький сок и пачку печенья а вот Марта затарилась основательно: чипсы, пару пачек сухариков еще круассаны с вишневым вареньем и маленькую пиццу с колой. Много думаете? Ничего подобного, аппетиту этой белокурой феи могут позавидовать даже крокодилы в зоопарке. При этом она не полнеет. А на все шутки в свою сторону философски отвечает, что на то, чтобы творить зло уходит слишком много сил.

Мы уже стояли в очереди, когда меня будто кто-то толкнул, заставив оглянуться. На крайней у входа кассе стоял высокий парень, со спины похожий на сотню таких же других брюнетов, которые точно так же носят дорогие светлые пиджаки и дорогие стрижки. У них такой же разворот широких плеч и уверенный наклон головы. И возможно мне просто показалось, что он похож на того, чье имя я боялась произнести вслух. Вдруг услышит? Но внутри все покрылось инеем, доставая до самого сердца. Которое вдруг подпрыгнуло, замерло и снова заколотилось с утроенной силой. Стало трудно дышать. Незнакомец взял пакет и стал поворачиваться, чтобы уйти. Я трусливо отвернулась.

Это не он.

Точно не он. Но смотреть не буду.

Так на всякий случай.

— Э-э-эй, Машка, тебе, что плохо? Ты вся вспотела.

— Душно тут. — промямлила, язык закостенел и с трудом двигался.

— Так давай на воздух. Сейчас пройдемся и тебе станет легче.

При мысли, что сейчас столкнусь там у выхода с ним сердце снова трепыхнулось.

— Нет, подожди, я забыла кое-что. — рванула обратно к полкам.

Марта только пальцем у виска покрутила.

— Давай быстрее, блаженная. А то на перекличку к Севастьянычу не успеем.

На пару мы успели.

Но всю дорогу до универа мне казалось, что я сейчас с ним столкнусь нос к носу. Это то, что я не люблю рассказывать даже Марте. О том, что даже ледяное сердце может треснуть. Оно ведь только снаружи кажется непоколебимым, а на самом деле хрупкое, как стекло.

Уже сидя на паре судорожно размышляла. Мысли скакали, как бешеные тараканы. Это же не может быть он? В нашей стране куча городов побольше и покрасивее этого. Зачем ему сюда приезжать?

Мозг зафиксировал знакомое слово и я вяло дернула рукой, нехотя поднимая ее вверх. Раздавшиеся вокруг смешки заставили вернуться в реальность. Стрижаев напротив поморщился, но мне было на него исключительно наплевать. Пусть вон Леська, поедающая его глазами со второго ряда, переживает о его душевном равновесии.

К счастью, преподаватель продолжил называть других студентов, решив в этот раз оставить меня в покое. К концу пары я кое-как пришла в себя и теперь слушала Марту, которая, слопав все чипсы, сытая и довольная (у нее эти два события всегда неразрывны) щебетала, как соловей.

Но в парк мне идти расхотелось и я удрала домой.

Едва открыла дверь тут же увидела две недовольные мордочки: одну шоколадную, почти черную с бежевыми щечками и вторую интеллигентно-наглую полосатую. Мои собака и кот. Которые искренне убеждены, что я существую для того, чтобы им было хорошо.

Каська, иначе именуемая Кассандрой, дворняжка, как две капли воды похожая на овчарку, многие, кто ее видит до сих пор уверены, что это щенок, который когда-нибудь обязательно вырастет. Но наша хвостатая дамочка уже давным-давно взрослая и активная девушка с мозгами которыми активно пользуется. Иногда мне кажется, что она умней меня. Во всяком случае ее сообразительности можно только позавидовать. А еще она обожает обниматься. Стоит зазеваться, как она врезается, как пушечное ядро и, на секунду обхватив лапами, уносится прочь. На ее собачьем языке это значит «поздороваться». А я называю это — «смерть колготкам», которые, к счастью, ношу редко.

Ее подобрали в камышах соседские мальчишки, но взять ее к себе не смогли. И Кассандра обрела дом у нас. Но если ее мы взяли осознанно, то Боня появился у нас сам. Он так решил. Его выкинули уже взрослым, потому что купили дорогую собаку. И Бонифаций оказался ненужен. Его приютили в том же дворе на складе, какой-то магазин снимал для него помещение на первом этаже. Вовка подрабатывал там летом, чтобы отвезти Марту на море в августе. Мы часто приходили туда вдвоем с ней. Там-то Бонифаций меня и заприметил. Стоило мне появиться, как он тут же начинал кружить рядом, а потом лез на колени. Мягко, но непреклонно. Я всегда снимала его и прогоняла. Каська нервничала, чуя его запах. Но Боню это не останавливало. Он уже выбрал меня. Оставалось только убедить в этом новую хозяйку. То бишь Машу Соколову.

В тот день шел дождь, как из ведра. Домой добралась мокрая как мышь, только успела принять горячий душ и переодеться в любимую пижаму с теплыми носками, как в дверь позвонили. Со словами «я впервые видела, как кот плачет» Марта сунула мне в руки Боню. Оказывается стоило мне уйти, как Бонифаций запаниковал и начал меня искать. Не найдя, начал метаться и стенать. И Марта, в которой доброты было много, а вот совести ни капли, решила помочь котику.

— Марка, ты сдурела? Куда я его дену у меня же собака?! — только и смогла растерянно буркнуть. Но выкинуть нового жильца, доверчиво прижавшегося к груди не смогла. Его уже и так однажды предали. И если он после этого еще способен верить людям, то уж точно заслуживает на еще один шанс на свой дом.

В тот день кошачий бог улыбнулся Боне. Мои родители часто в разъездах по работе и на время их отсутствия в дом приезжает тетя, а у нее одно единственное правило: дите, то есть я, должно быть сыто, одето-обуто и время от время показываться на глаза, чтобы она знала, что оно живо и здорово. Все остальное на мое усмотрение.

Когда папа вернулся из рейса и вместо тапочек обнаружил Бонбона, требовательно мяукнувшего прямо в лицо, мол, кто такой будешь и зачем пришел, то растерялся и не смог возразить. Но с Боней они быстро нашли общий язык и когда он дома, то кот спит только с ним. И газету читает. Даже сопровождает в ванну побриться. А вот маму Боня уважает и побаивается. Она куратор в картинной галерее и даже дома всегда при параде. Так что я точно не в нее. Ко мне у кота особое отношение, он похоже считает, что я его котенок. Если меня поздно вечером нет дома, то он всегда сидит в коридоре на обувной тумбочке и ждет. Неважно сколько. Когда открывается дверь я всегда вижу его на том же месте. Только убедившись, что я дома, он уходит спать. Благодаря этому предателю папа всегда знает, когда я вернулась. Спит-то он у него на подушке. Родители смеются, что скоро тетю можно будет не вызывать. Бонифаций с успехом ее заменит.

Есть в нашей квартире еще один обитатель — волнистый попугайчик Гоша. Он базируется в моей комнате в клетке, подвешенной у окна. Боня по большей части его игнорирует, а вот почему его не трогает роскошная черная красавица Ванда — тетина кошка — для нас с Мартой загадка. Ванда вообще таинственное и непонятное существо. Всегда сама по себе, по квартире ходит мало, она незримо и неслышно царит в гостиной, где на диване спит тетя. Там у нас стоит огромная плазма, на которой она денно и нощно смотрит сериалы. Поэтому она добровольно поселилась там, хотя в гостиную на время ее пребывания хотели сослать меня. Если Ванда не захочет, то вы даже не узнаете, что она есть в доме. Она не дается в руки и не терпит прикосновений, но когда раз в году ей приспичит, чтобы ее погладили то вы можете принимать ванну, кушать, да хоть рожать, но гладить Ванду придется. Марта называет это «кошачьим климаксом». Но тихонько и так, чтобы Ви не услышала. Подружка свято уверена, что в прошлой жизни эта кошка была колдуньей да и сейчас много чего умеет.

Как-то раз меня скрутила сильная боль в животе, случилось это рано утром поэтому я просто пережидала приступ в постели, но он не проходил. Вставать не было ни сил, ни желания. И тут возле моей кровати появилась из ниоткуда Ванда. Минуту поизучав меня зелеными глазищами, она почти по-человечески досадливо вздохнула и улеглась сверху точнехонько на больное место. И боль ушла. Не сразу, постепенно, но как только это случилось Ванда тут же встала и ушла. Словно знала, что хватит. А Марта окончательно уверовала в ее ведьминское прошлое.

И вот теперь эти два узурпатора недовольно смотрели на меня. Кася хотела на улицу, а Боня, чтобы ему уделили внимание и почесали за ушком. Наклонилась и потрепала обоих по голове.

— Прости, Касс, но сегодня с тобой погуляет тетя.

Настроение было слегка подпорчено, непонятная тревога грызла и не давала покоя. Подхватила любимый ноутбук с кровати и улеглась, сунув под спину подушку. Пока он загружался нетерпеливо болтала ногой. Но вот экран осветился и я полезла в папку под названием «лето». Там была всего лишь одна фотка. Высокий парень на фоне камней, освещенный солнцем. Темные, как вороново крыло волосы и восточный разрез глаз выдавали в нем азиата. Наполовину так оно и было. По отцу Ким Джин Хо был корейцем, а по матери — русским. Здесь его называли Дином.

Темные глаза смотрели словно сквозь меня. И тогда, и сейчас с экрана он словно не замечал меня.

Пиликнул телефон.

Это пришло сообщение от Марты: «кого я только что сейчас видела…..»

Ослабевшие пальцы разжались и телефон грохнулся на пол, разлетаясь на части.

2 глава

Пока собирала телефон, мелкая дрожь сотрясала все тело, как в лихорадке. Почему так разволновалась и сама не могла понять. Но едва приладила крышку на место и нажала кнопку, как мобильник снова зазвонил.

— Эй ты чего? Я жду, что ты перезвонишь…

— Кого… кого ты видела? — голос осип и не слушался.

— Да дуру эту, что сказала мне про Вовку — Леську. Ты оказалась права: она просто хотела меня позлить. Представляешь, оказывается она тоже положила глаз на Стрижаева. Видела их вдвоем — умора. Наш принц будто шпалу проглотил.

— …!!! — облегчение, прокатившееся по телу освежающей волной, сменилось злостью. — Я убью тебя, Вишневецкая, готовься.

В трубке на пару секунд повисла тишина, а потом Марта осторожно спросила:

— Ты чего белены объелась, Соколова? Или Боня за ногу укусил? Чего орешь, как потерпевшая?

— Да я чего только не передумала после твоей смс-ки! — вяло огрызнулась, ярость сменилась апатией и захотелось присесть. Вот просто коленки подогнулись и все. Хоть на пол садись.

— Я вот еще с последней пары заметила, что ты не в себе. Машка, давай колись, что случилось?

— Да ничего… просто настроения нет.

— Настроение надо поднимать. — философски заметила подруга. — Слушай, а пошли с нами вечером. Тут кафе открылось новое с живой музыкой на летней площадке. Развеешься хоть. А то ты на замученную кикимору скоро будешь похожа.

— Спасибо на добром слове.

— Пожалста. — великодушно разрешила Марта. — Ну так что?

— Да зачем я вам там третьей лишней?

— Я тебя умоляю! Когда это Вовка тебя смущался, он наоборот надеется, что я при тебе себя приличней вести буду.

— А такое возможно? — усомнилась я.

— Дак и я о том же, но не отбирать же надежду у человека? В общем, ты там того… собирайся. Через два часа я у тебя. И ты уж постарайся выглядеть человеком.

Часы в прихожей мерно отстукивали минуты. Боня с Касей удрали к тете в гостиную, а я отправилась собираться, попутно удивившись, что можно делать два часа? У меня на все про все с душем больше часа не уходит.

Марта уставилась на меня тщательно подкрашенными глазами, раздраженно сдув со лба локон.

— Дочь моя, у тебя много недостатков, но глухота в них не входит. Я же говорила. Мы. Идем. В кафе. Гулять. Не Касю выгуливать. А тебя.

Я непонимающе посмотрела в огромное зеркало в прихожей. В нем отразилась такая же удивленная девушка в джинсах и синей футболке с каким-то мультяшным псом.

— И что?

— Что?!! — Марта дернула меня за хвост. — Тебя, Машка, в таком виде не пустят даже в то место, где фейс-контроля в принципе нету.

— В универ же пускают. — я даже ухом не повела.

— Это в виде исключения. Потому, что по закону нашей страны право на образование есть даже у такого чудовища, как ты. — подруга вздохнула и достала телефон. — Вовка придется тебе подождать. Я тут феей поработаю для одной засранки. Доброта, моя доброта… когда-нибудь она меня погубит. Хотя сама виновата. Нужно было догадаться, что ты что-то подобное напялишь. Пошли, несчастье мое.

Через сорок минут в зеркальной поверхности я увидела незнакомку. Это был кто угодно, но не я. Глаза стали прозрачно-зелеными и огромными, а ресницы длинными, как у куклы. Мои тонкие, но густые и ужасно непослушные волосы превратились в массу воздушных локонов и рассыпались по плечам. Среди моих спортивно-удобных нарядов Марте каким-то чудом удалось отыскать это черное короткое платье простого покроя, ничего лишнего, но превратившее меня в девушку с обложки.

Марта сопя вытаскивала из-под моей коллекции кроссовок элегантные лодочки — мамин последний подарок из поездки, который я сразу же засунула подальше, чтобы мне не пилили мозг.

— Что еще и каблуки?!

— А ты хотела к этому платью кроссы надеть? — ехидно уставилась на меня моя мучительница. — Надевай это!

— Ну я думала может балетки… — я еще пыталась сопротивляться.

Парой неприличных выражений подруга коротко отмела мое предложение.

— Надевай сказала! Там Вовка уже спит на скамейке у подъезда. Хочешь, чтобы его местные бабки за алкаша приняли?

Вовка не спал судя по вытаращенным глазам, которыми он на нас уставился.

— Ты же говорила, что за Машкой зайдешь. А это кто?

— Серов! Жить надоело? — я тихо показала ему кулак за спиной Марты, мол, забыл все хорошее, что я для тебя сделала? Ну так я напомню.

Тот картинно расшаркался, изображая раскаяние. Забылся, исправлюсь, больше не повторится. Тоже мне клоун выискался.

Новое кафе открылось на набережной с видом на реку. Небольшое и симпатичное. Летняя площадка была оформлена в стиле минимализма: несколько столиков на витых ножках, легкие кресла. От улицы его ограждали тонкие решетки, укрытые зеленью. Столбики между решетками были обвиты спиралью из легкой белой ткани. В углу на небольшом возвышении стояли музыкальные инструменты. Судя по всему это и была сцена. А музыканты придут, ближе к семи-восьми вечера, как обычно бывает в таких заведениях.

— Здорово правда? — Марта пританцовывала на месте от нетерпения. — Тут говорят даже можно спеть в сопровождении их музыкантов. Платно, разумеется.

Нашей Мартите еще при рождении на уши наступило целое стадо медведей. Поет она только в душе по утрам пока соседи по батарее стучать не начинают или когда пьяна в стельку. Но тогда ей море по колено. Альбатроса из американского мультика про русалочку, помните? Тогда вам не нужно дальше объяснять почему ее пение способен выдержать только влюбленный Вова. Зато она прекрасно знает кого в школе постоянно мучил учитель по музыке. У меня вполне приличные вокальные данные и слух имеется. Вот только с выступлениями перед зрителями проблема. Многочисленные глаза, уставившиеся на меня, вводят в ступор. И я готова вытерпеть даже насмешки за свое молчаливое стояние у микрофона только бы не петь. Пару раз учителю по музыке все-таки далось гнусным шантажом и обещанием всяческих плюшек заставить меня выйти на сцену. Это заставило Марту уверовать, что с моим страхом можно что-то сделать. Мои объяснения, что я в той ситуации поступила, как жена с больной головой, которой шубу пообещали, закрыла глаза и получила удовольствие ее не трогают. В ответ она заявила, что «больно только первый раз, потом будет легче».

Зараза!

Подозрения во мне зашевелились с утроенной силой при виде ласковой улыбки Марты. Так заботливый родитель смотрит на свое дитя перед тем, как начать учить плавать. Без спасательного круга.

Столик мы выбрали ближе к сцене. Вскоре принесли по коктейлю нам с Мартой и сок Вове. Он решил, что в компании двух девиц кто-то должен оставаться трезвым.

В новом облике было несколько непривычно. Я уже успела поймать заинтересованный взгляд парня из-за соседнего столика. Он похоже пытался определить кто из двух девушек пришел с кавалером. На вид симпатичный: среднего роста со спортивной фигурой и светло-песочными волосами. Он был один за своим столиком. Милая подружка быстро просекла ситуацию и решила взять все в свои руки: наклонилась и начала что-то нежно шептать Вовке на ухо, положив руку на колено. Взгляд незнакомца удовлетворенно блеснул: намек был слишком прозрачным, а идиотом он явно не был. Я отвернулась к сцене и стала рассматривать музыкантов, которые настраивали инструменты. Так … синтезатор, барабаны, две гитары, сбоку от возвышения рояль. У одного из четверых парней я даже заметила саксофон. Ничего себе… если они всем этим владеют, то это невероятно шикарно. Что они делают пусть и в дорогом, но все-таки просто кафе? Не слишком ли жирно для праздных жующих? Тем временем музыканты настроили инструменты и вынесли микрофон на центр сцены. Один из официантов подошел и что-то прошептал на ухо одному из них. Тот кивнул и спустился к пианино. Остальные ушли к стульям в глубине возвышения в полумрак.

Зазвучала мелодия тихая и нежная. Я определенно ее раньше не слышала, но она напоминала старого знакомого, которого очень долго не видел, но точно когда-то встречал. Пока я силилась узнать ее возле меня кто-то остановился. Мужской голос спросил:

— Я могу пригласить вас на танец?

Парень из-за соседнего столика.

Марта тихо показывала под столом поднятый вверх большой палец и едва ли не шипела от нетерпения. Если я сейчас не отвечу, с нее станется встать и начать выпихивать меня из-за столика. Поэтому пришлось принять приглашение. И кажется я ошиблась насчет его роста даже на каблуках я была ниже примерно на пол-головы. Но, что мне понравилось, руки мой партнер держал строго на талии и не пытался ее сильно сжать. Я чувствовала его ладони, но не более. И могла спокойно наслаждаться музыкой.

— Меня зовут Виктор. — нарушил молчание незнакомец.

Чуть помедлив, ответила:

— Ольга.

Я всегда лгу насчет имени, когда не собираюсь продолжать знакомство. Нет, он меня не оттолкнул ничем. Скажем так, не заинтересовал настолько, чтобы этого захотелось. Подружка из-за стола показала кулак. Иногда Марта меня пугает, у нее что локаторы вместо ушей? Нет, она не выдаст, но плешь проест.

— Красивое имя.

Неопределенно кивнула. Может он просто помолчать, чтобы мне не пришлось изображать натужную вежливость? Но Виктор и сам сообразил и замолчал. Из-за его плеча я любовалась рекой, по которой скользили огоньки. Наверно кто-то катается на яхте. Мне тоже хотелось, но Марта одну меня не отпустит, а идти большой компанией это совсем не то. Взгляд скользнул одному из столиков и снова вернулся к воде. И тут меня словно кипятком ошпарило и я снова аккуратно выглянула из-за плеча Виктора. За столом у самой решетки сидел какой-то шатен, а напротив него на спинке кресла висел белый пиджак! Тот самый! Не знаю почему я была так уверена в этом, но вещь дорогая и каждый второй в таком ходить не будет. Кресло было пустое.

Танцевать расхотелось. Я слегка уперлась ладонями в плечи парня и он сразу же остановился.

— Тебе нехорошо? Ты очень бледная.

— Извини. — я освободилась от его рук и направилась внутрь в кафе. Лицо горело и зеркало в уборной только подтвердило это. Бледная, как смерть с двумя яркими пятнами на щеках и лихорадочно блестящими глазами. Сердце стучало как ненормальное. Интересно, я теперь что везде его буду видеть? Наверняка это не он. Просто похожий пиджак. И все.

Марта ворвалась в туалет словно фурия.

— Какого … ты пугаешь парня. Мари, если ты его упустишь — я тебя прокляну, вот тебе мое родительское слово… — она осеклась. — Что случилось?

— Ничего. — говорить не хотелось. — Марта, возвращайся за столик, я скоро приду.

— Точно? — на меня подозрительно уставились.

— Точно-точно. Иди.

Дрожь прошла и мне даже стало немного смешно от собственных страхов. Понапридумывала бог знает что и сама себя накрутила. Виктор наверно уже сбежал. Хотя… все равно он мне не понравился, так что какая разница? Зачем нам слабонервные? Правильно. Незачем. Ладно, пора прекращать разговоры с самой собой и возвращаться за столик пока Марти снова не прискакала.

Выходя из дверей, я оступилась и начала падать. Ступеньки всего две и вторая утоплена в пол, но приятного будет мало промелькнуло в голове. Чья-то сильная рука придержала меня за локоть, остановив бесславное падение.

— Ну что же вы так… Осторожней, девушка.

Опустила глаза на свою руку и в поле зрения сразу же попала смуглая мужская ладонь с длинными музыкальными пальцами и … рукав белого пиджака. Сердце скакнуло вверх к самому горлу и плавно опустилось в пятки. Пробормотав что-то невразумительное, я вырвала руку и бросилась бегом к выходу с летней площадки. К счастью там прямо на парковке оказалось свободное такси и когда я шлепнулась на сиденье, кое-как пробормотав адрес, мотор сразу же взревел, увозя меня из злополучного кафе.

Последнее, что я увидела из окна машины, это ошарашенное лицо подруги и такого же удивленного парня в белом пиджаке возле дверей кафе. Свет из окон упал ему прямо на лицо. Это был какой-то неприметный брюнет. Таких масса в каждой толпе. Высокий, но больше ничего примечательного в нем не было.

И он был мне незнаком.

Ввалившись в квартиру, я сразу же сбросила ненавистные туфли и отключила телефон. И так чувствовала себя полной идиоткой. Если мне еще и скажут об этом, легче мне точно не станет. А вопли Марты можно и завтра послушать. Боня спрыгнул мне под ноги и мимолетно потеревшись мордочкой о щиколотку, будто успокаивая, ушел. Понял, что мне не до него.

Но ночью пришел, запрыгнул на постель и тихонько прижался. Мне не спалось и его тихое урчание убаюкивало. Сама не заметила, как глаза закрылись и я уплыла в объятия Морфея.

Сон был странный и какой-то размытый, что ли. В нем я, то убегала от кого-то, то меня вел куда-то мужчина в белом пиджаке. Потом я бродила одна среди деревьев пока он снова не нашел меня и что-то протянул на ладони. Кажется это было яблоко.

Будильник затрезвонил, возвещая утро. Бонифаций раскинулся во все стороны, растопырив лапы, и блаженно сопел. Разве что только уши от удовольствия не дергались. Я подтолкнула его пальцем.

— Вставай лежебока. Нас ждут великие дела.

Один зеленый глаз приоткрылся и уставился на меня. Потом закрылся. Мол, двигай горы сама, а мне природу жалко. Знает паршивец, что по утрам я завтракаю редко, а значит проку с меня мало. Поэтому лучше подождать пока проснется тетя. Там может чего вкусненького и перепадет, а корм в миске и так никуда не убежит. Каська его не ест, а Ванда брезгливая и из чужой миски кушать не станет. Можно спать дальше.

Бросила в него маленькой подушечкой он даже не пошевелился.

Настроение было сравнительно бодрое и я, быстро выпив кофе, пока тетя не проснулась и не заставила завтракать, сбежала в университет.

Первое, что я увидела в коридоре возле аудитории был мрачный взгляд Марты. Она бросила сумку рядом со мной на подоконник и уперла руки в бока.

— У меня два вопроса: какого ежика это вчера было и какого …. ты отключила телефон???

Бли-и-ин, точно телефон. Достала его и продемонстрировала мрачной подруге темный экран.

— Разрядился. А зарядить забыла. Проспала.

— Ну это меня как раз не удивляет. Но сбегать-то зачем?

— Крыша вчера просилась в отпуск, а я не пускала и она мне вечером бунт устроила. — я обняла ее. — Ну прости, Марка, нет у меня нормального объяснения. Может Луна в Козероге была?

— Шарики у тебя за роликами были. — Марта постепенно оттаивала. — Я сама вчера чуть не рехнулась, когда увидела, как ты удираешь, словно кошка от стаи собак.

Проходящая по коридору Леська фыркнула при виде наших объятий, но поймав мрачный взгляд Марты, быстро зацокала своими каблучками прочь. Я с любопытством следила за ее бегством.

— Чего это с ней?

— С кем? — удивилась Марта. — А-а-а-а… с этой? Да ничего. Я тебе не успела вчера рассказать. Я ей посоветовала следить за языком, если не хочет перманентный макияж на пару недель.

— Марта!

— Да не трогала я ее. Просто мило побеседовали. Видишь же, патлы все на месте.

Началась пара и наш разговор прервался. Потом времени не было, постоянно рядом кто-то находился. Марта пару раз пыталась что-то рассказать, но каждый раз нас отвлекали.

Последняя пара. Наконец-то! Я наспех побросала тетради в рюкзак и тут Марту позвал преподаватель. Она махнула мне рукой, чтобы я шла одна. Закинув лямку рюкзака на плечо и позволив ему свободно болтаться на плече, я покинула аудиторию.

А на улице меня ждал сюрприз.

Возле выхода у самых ступеней стоял Виктор. Рядом на парапете высокой клумбы-чаши лежал букет в модной сетчатой упаковке. Смотрелся он весьма и весьма импозантно в светло-голубой рубашке и джинсах. Наши девчонки, проходя мимо, то и дело постреливали глазками в его сторону, чтобы узнать кого же он ждет.

А вот я сегодня переплюнула саму себя…

Широкий свитер неопределенного серого цвета, сползший с одного плеча так что видно широкую лямку топа, его связала мне тетя и я его обожаю, хоть в него можно засунуть двух таких, как я. Марта зовет его «мечта бомжа», а мама хватается за сердце при виде меня в нем. На груди у него изображение огромной морды кота, похожего на Бонифация. Добавить к этому джинсы с искусственно сделанными дырами на коленях, кепку, надетую козырьком назад, два хвоста длиной до лопаток и вы получите меня. Ах да, еще ни грамма макияжа. Если он узнает меня в таком виде, то я съем свои кроссо….

Э-э-э… кажется я поторопилась со своей клятвой.

В тот самый момент, когда я пыталась проскользнуть мимо, втянув голову в плечи, взгляд Виктора упал на меня и он разулыбался и двинулся в мою сторону. Кажется одной бессовестной блондинке жить надоело. Потому, что это явно ее работа.

— Привет. — парень прервал мой яростный диалог с внутренним голосом. — Ты так внезапно вчера сбежала, что я не успел попросить твой номер телефона.

— И поэтому решил подкараулить меня здесь?

Черт, кажется прозвучало не очень дружелюбно. Парень, то разве виноват, что у Марты проснулся дар сводни?

Я отвела глаза, но потом снова взглянула на него. Кажется Виктор решил пропустить мою грубость мимо ушей.

— Не сердись на нее. — он, как будто прочел мои мысли. — Это я выпросил у нее твой номер, я хотел позвонить перед тем, как подъехать, но твой номер не отвечал с самого утра.

Ну да, он же у меня типа разряжен и для поддержания легенды пришлось его так и оставить. Парень протянул мне цветы.

— Это тебе.

Синие. Мой любимый цвет. Похоже он у Марты не только номер выведал.

— Ты мне понравилась еще там в кафе и я надеялся, что сегодня у тебя настроение будет получше.

— Оно лучше. — заверила я. — Только есть одна небольшая проблемка.

— Какая?

— Девушка, которую ты видел в кафе и я — это два разных человека. Тебе понравилась она, а не я. И цветочки ты купил тоже для нее. Так что прости, но ничего не получится.

Виктор слушал внимательно, чуть прищурившись от яркого солнца. Потом улыбнулся.

— Почему ты так решила?

— Ты бы подошел пригласить на танец девушку, одетую так, как я сейчас? — спросила и сама же ответила. — Вряд ли.

— Не знаю. — спокойно ответил парень. — Но когда ты сбежала, я подошел к твоей подруге, которая угрожала «оторвать голову Машке за ненадобностью». Да-да, имя твое я тоже знаю. И она даже честно попыталась отговорить меня от знакомства с тобой. И только, когда уверилась, что я настроен серьезно сменила гнев на милость. И она же рассказала, как выглядит по-настоящему «Ольга».

— И ты не разочаровался? Ни капельки?

— Мне трудно ответить на твой вопрос. Ты странная… и смешная, но цепляешь, о тебе начинаешь думать, сам того не замечая. Но то, что разочарования нет даже близко, это точно.

Виктор пригласил меня прогуляться на набережную и немного подумав я согласилась. Мы даже покатались немного на арендованных велосипедах. Причем я тут же поспорила, что обгоню его. Оба вошли в азарт так, что не замечали окружающих. Прохожие только улыбались, глядя на нас.

Гонку я проиграла потому, что когда заметила, что Виктор поддается, то начала возмущаться и потребовала переделать все заново. И оказалось, что он катается гораздо лучше меня. Гордость была ущемлена, но вот чувство справедливости довольно. Мы даже побывали на новых аттракционах, которые недавно приехали. Больше всего мне понравились американские горки и лодка, которая поднималась вверх-вниз, постепенно наращивая скорость, а потом переворачивала вниз головой. После него Виктор позеленел, но держался стойко. Поэтому от еще одной поездки я хоть и с сожалением, но отказалась. Парень настаивал, но я решительно поволокла его прочь. Сошлись на колесе обозрения.

Уже спустились сумерки и когда колесо подняло нас вверх показалось, что мы в этом мире совсем одни. Все остальные остались внизу такие маленькие и как будто ненастоящие. Только мы, звезды вверху и тишина. И там Виктор меня впервые поцеловал. Просто наклонился вперед, взял лицо в ладони и коснулся губ.

Сердце затихло и прислушалось.

Тишина… и ничего.

Оно снова застучало. Ровно и спокойно.

Я отстранилась первая.

Захотелось домой, но смолчала, чтобы окончательно не портить вечер. Виктор снова промолчал. У меня создалось впечатление, что он меня дрессирует, как дикую кошку. Как только я выпускаю коготки он отступает и терпеливо ждет, чтобы снова подойти через время.

Правильно говорят: бойтесь своих желаний. Когда я в очередной раз с тоской подумала о том, какую бы причину придумать для вежливого отступления, зазвонил телефон. Когда включила его на одном из аттракционов, чтобы посмотреть время, то потом забыла выключить.

— Мама?

— Марусенька, ты где? — знает, что я ненавижу это обращение, но все равно меня так называет, р-р-р-р, — Только не пугайся, тете с сердцем стало нехорошо и ее забрали на скорой из дому.

Телефон уже в который раз полетел на пол из ослабевших пальцев, но в этот раз его спас Виктор и молча сунул мне в руку и отошел на пару шагов.

— Але… але… Марусенька…

— Мам, я сто раз просила не называть меня так.

Но мама ухом не повела.

— Марусь, я не успела тебе сказать, не переживай, из больницы уже звонила тетя, все в порядке, но несколько дней ей придется остаться там под наблюдением. Ты сможешь побыть дома одна до ее возвращения?

В этом вся мама. Свою работу она любит больше всего на свете. Я не удивлюсь, если узнаю, что в своей самой первой жизни она была мореходом-путешественником. Каким-нибудь Марко Поло. Она любит нас с папой, но дух странствий не дает ей сидеть постоянно на одном месте. Ей всегда нужно куда-то ехать, видеть новые лица и смотреть новые и новые страны. Вот и сейчас первое о чем она задумалась: не нарушит ли тетина болезнь ее очередное путешествие. Я вздохнула:

— Ну конечно, мам, не волнуйся. Боня проконтролирует, чтобы все было хорошо, не волнуйся.

— Вот и ладненько. Я знала, что ты у меня взрослая девочка и со всем справишься. Навести завтра тетю Агату и будь умничкой. Сегодня не нужно, ей вкололи лекарство и она проспит всю ночь. Если хочешь, то пусть Марта поживет у нас несколько дней до возвращения тети.

Мой ответ она уже не слушала, быстро попрощалась и повесила трубку.

— Нужна помощь? — Виктор, тихо стоявший в стороне, решил подать голос.

Я вздрогнула. Вот же черт! Совсем про него забыла.

— Нет, Вить, прости но мне нужно домой. Увидимся потом как-нибудь.

Не дожидаясь ответа, закинула рюкзак на плечи и рванула к остановке. Но не тут-то было: Виктор в два счета меня догнал и пристроился рядом.

— Я провожу тебя. И не спорь. — сказал, как отрезал, увидев, что я открыла рот.

Ладно, пусть провожает. Я и так весь вечер вела себя, как пусть не свинья, но маленький вредный поросенок. Все равно скорее всего мы больше не увидимся, так что хоть напоследок побуду милой.

У дома я сухо попрощалась и тут же ушла в подъезд.

На пороге меня встретила Ванда, которая попыталась заглянуть мне за спину, а потом с немым вопросом в глаза. Я подняла ее на руки и она обняла меня лапами за шею. В доме остро пахло лекарствами. Я поспешила открыть окна в гостиной. Бонька благородно отступил в кухню.

— Испугалась, маленькая? Все будет хорошо.

Ночью Ванда впервые спала со мной.

3 глава

Утром хотела даже забить на универ, но собака Стрижаев мне ведь это просто так не спустит. У него на меня с Мартой зуб длиной полметра. Я в его понимании не имею право на существование потому, что оскорбляю весь женский род одним своим внешним видом. А Марта его как-то спаниелем обозвала. А поскольку голос нашего потомка польских завоевателей такой же зычный, как у них много веков назад на поле брани, и понижать его она считает ниже своего достоинства, то Максу даже сплетни слушать не пришлось. Он в этот момент разговаривал с Леськой прямо у Марты за спиной. У той только глаза расширились, став почти на пол-лица, как у стрекозы, о чем ей немедленно сообщила моя любимая подруженька, которая оглянулась чтобы узнать почему стало так тихо. Присутствие Макса ее ни капли не смутило. Тот ей ничего не сказал, но зло затаил. И очень скоро убедился, что все напрасно. Дело в том что, когда раздавали наглость Марта заблудилась и встала в очередь два раза и не успела за совестью. Боженька ее пожалел, подумав, погибнет ведь убогая и дал немножко удачи. Для баланса. Все попытки нашего замстаросты насолить вредной польке стекали с нее, как с гуся вода. И пришлось ему оставить ее в покое.

Открыв шкаф я неожиданно столкнулась с проблемой всех женщин: нечего надеть. В смысле, из того что я обычно ношу. В моем шкафу два отдела: в первом то, что покупает мама и я говорю спасибо и кладу на полочку и во втором человеческая удобная одежда. И вот там сегодня наблюдалась печальная пустота. Потому, что кто-то забыл закинуть вещи в стирку. У него два дня много дел было. Грустно почесав в затылке, я вернулась к маминой части шкафа, где хранились все ее чаяния и надежды, что однажды я стану похожа на девушку. Так, короткие платья отметаем сразу, мини-юбки туда же, вот эти брючки вроде ничего, но обтянули меня, как вторая кожа… туда же их.

Наконец я остановилась на длинном сарафане из струящейся ткани опалового цвета на широкий бретелях, он мягко обтекал фигуру, от талии расширяясь в свободную летящую юбку до пола. Только носы белых балеток выглядывали.

— Чудненько… в этом я хоть нагнуться смогу.

Сарафан повлек за собой кучу других изменений: рюкзак пришлось оставить дома, взяв сумку, и надеть светлый кардиган. Волосы я завязала в свободный низкий хвост. И так сойдет. Я и так нарушила все свои каноны.

Зараза Марка громко присвистнула при виде меня и картинно схватилась за сердце.

— Вот что значит впервые в жизни цветы подарили. — не преминула съязвить Леська, которая крутилась неподалеку в ожидании Макса.

— Захлопнись. — привычно посоветовала ей Марта и схватив меня за руку, поволокла за собой. — Идем дочь моя, доведем благое дело до завершения, чтобы сердце мое возрадовалось.

Она как-то проболталась что дед по материнской линии у нее священник и в детстве ее часто оставляли ему на лето. Вот и прорывается у нее время от времени память о годах чудесных.

Шли мы недалеко. В туалет, где Марта лично меня накрасила. Как она это сделала я так и не поняла. Внешне будто бы ничего не изменилось, но глаза стали больше и ярче, а губы нежнее и пухлее. На щеках проступил нежный румянец.

— Так-то лучше будет. — подруга удовлетворенно уставилась на дело рук своих. — Да не дергайся, волосы не трону. Вполне неплохо. Двигаем на пару, а по пути ты мне расскажешь чего там Виктор такого сделал что прошло цунами?

— Да ничего он делал! Только целоваться лез на колесе обозрения.

Марта резко остановилась.

— Ну вот … а ты говоришь: ничего. Нехорошо врать старшим.

Я подтолкнула ее вперед:

— Ты старше всего на месяц, балда. Так что переживешь.

— Ну вот. Никакой благодарности. — вздохнула блондинка. — Гриша, и за что я в вас такой влюбленный.

— У нас что новенькая?

Сзади раздался голос Стрижаева, нарушая нашу дружескую перепалку. Я оглянулась.

— Ага, со старыми дырками. Не будет тебе такого счастья, Стрижаев, твой гарем и так переполнен.

Макс недоверчиво уставился на меня.

— Ты что ль, Соколова? Что-то в лесу умерло? Или в штаны не влезла?

— Хотела посмотреть, как тебя кондратий хватит. — ласково сообщила, опуская ресницы, чтобы не было видно ядовитого блеска.

Но блондин неожиданно ответил почти миролюбиво:

— Почти получилось. Дальше пытаться будешь? Ну чтобы я приготовился?

Как всегда не вовремя начавшаяся пара не дала нам сцепиться как следует и прошипевшая «много чести» Марта уволокла меня внутрь занимать место.

Добил меня ОБЖник. Пробежав взглядом список отсутствующих, который положил ему Макс, он окинул взглядом аудиторию и спросил:

— А Соколова, что тоже заболела?

Стрижаев кивнул в мою сторону, сохраняя самый серьезный вид, на который был способен:

— Да, чем мы пока не знаем и пока думаем: лечить или не надо?

Вот же… спаниель несчастный!!!

Олег Севастьянович побарабанил пальцами по столу.

— Вы меня поразили, звезда моя. У вас сегодня день рождения?

Сцепив зубы, покачала головой. К счастью, на этом шутки по поводу моей внешности закончились. В перерыве в меня вцепилась Марта, возжелавшая после пар пойти в кафе.

Покачала головой.

— У меня зверье дома одно. Каську выгулять надо.

— Неужто тетя решила пристроить тебя к общественно полезному?

— Тетя Агата в больнице.

Марта задумалась.

— То есть ты осталась одна? Так дуй к нам, будем киношку до утра смотреть.

Я покачала головой. Я всегда плохо сплю на чужой территории. Где бы я ни была, но спать всегда возвращаюсь домой. Чужая постель, незнакомые простыни и бессонница мне обеспечена. Не люблю незнакомые помещения и чужие вещи, когда мне нужно отдохнуть. У меня как у хищника для этого должно быть свое логово. При этом люблю новые знакомства и легко адаптируюсь в компаниях. Если мне там интересно.

— Мама предложила, чтобы ты переехала к нам на это время.

— Я бы с удовольствием, но мои предки в жизни меня не отпустят. — вздохнула Марта. — Они считают, что такой тайфун, как я должен быть под присмотром.

Не, ну тут я с ними согласна. Возле нас остановилась Леська.

— Соколова, так что это за мальчик вчера приходил? Брат наверно?

— Все мы в этой жизни братья и сестры: кто-то по духу, кто-то по крови. — усмехнулась я, но Марта была настроена более враждебно.

— Слышь, швабра, я кажется тебе уже сказала не отсвечивать тут? Или у тебя со слухом плохо? Так могу помочь. Оказать первую помощь.

— Да нужно больно… — съязвила наша красотка. — Просто интересно стало, что он в нашем чудовище нашел? А тебе, Вишневецкая, не помешало бы успокоительного пропить, а то нервная сильно.

Взбесить Марту, особенно, если и без того ее раздражаешь — дело двух секунд. У нее разгон от милой зайки до полной стервы ровно столько. И тормозного пути нету. А Леська похоже пытается себе билет до ада заказать. В рай такую су…, ну в смысле стерву, точно не возьмут. Ядом все забрызгает. Я кинула взглядом по сторонам. В дверях аудитории стоял Макс и с кем-то разговаривал. Кажется это секретарша из деканата, смуглая брюнетка с ногами от ушей. Так это для него спектакль? Хочет, чтобы он ее спасать бросился в память о былых чувствах. Пока я мысленно прикидывала будущее рядом вершилось настоящее. Обратно в реальность меня вернул Леськин визг. Марта таскала ее за волосы, согнув пополам для удобства, Леська ее выше на голову на своих шпильках. На крики бросился Макс и еще два парня из нашей группы. Марту мне удалось оттащить только потому, что она боялась меня задеть, но она все равно успела навесить своей противнице пару оплеух. Леська повисла на шее Стрижаева и голосила на весь коридор, как сирена, размазывая остатки макияжа. Так все-таки я угадала: Максу предназначили роль принца-спасителя от дракона.

— Вишневецкая, ты сдурела?! — рявкнул Макс. — Ты посмотри, что ты с ней сделала?

Посмотреть и в самом деле было на что: безукоризненная высокая прическа Леськи съехала набок, закрывая ей обзор слева, тушь потекла да и помада тоже. Но это уже больше от ее фальшивых слез. А вот алая правая щека — это точно Маркино достижение.

— Я ей показывала, что такое «чудовище». — Марта стряхнула с ладоней несколько светлых волосков. — Она с первого раза туго понимает пришлось на пальцах разъяснить.

Взгляд Макса упал на меня, он правильно разгадал кому достались комплименты от Леськи. Марте она вряд ли рискнула бы такое сказать. Не потому, что я безобидная. Просто в отличие от моей подруги я дерусь гораздо реже. Во-первых, меня трудно задеть словами, если вы для меня ничего не значите, а во-вторых, у меня другие методы воздействия на противника. Нападаю я только, если не дать мне уйти.

— Тебя Аристов искал, просил, чтобы ты зашла после пар. И свою бешеную подружку прихвати. Он ее на роль принцессы хотел взять.

Аристов — это наш школьный режиссер. Он студент старшего курса и друг Макса. Леська злобно глянула на Марту и открыла рот, та двинулась вперед, я ее едва успела перехватить.

— Идем, принцесса. Нас ждут великие дела.

— Идите-идите, — напутствовал нас Макс. — Только театр не разнесите там.

Очень хотелось показать ему средний палец, но я сдержалась. В конце концов он спустил на тормозах Маркину драку, хотя прилететь ей могло за это прилично. Поэтому стоило сделать хорошую мину при плохой игре и тихо свалить в туман. Бесплатной его доброта не будет это и ежу ясно. Как и то, что мы отделались малой кровью. О чем он не преминул мне напомнить, незаметно кивнув в сторону Марты, а потом в сторону лестницы ведущей на второй этаж, где в левом крыле и располагался студенческий театр. То есть, если я правильно истолковала его намек, либо мы идем туда, либо в деканат. Одна драка у Марты уже была и о ней еще не успели забыть. Наша блондинка все делает эпично и размахом. Это вторая. О последствиях лучше не думать потому, что приятного там будет мало. Значит делаем вид, что нам все понятно и идем. Показывать Роману китайскую дипломатию.

Марта еще не успокоилась, она все еще недовольно пыхтела, но шла молча. Наверно потихоньку осознавала произошедшее. Но по ее удовлетворенному лицу особого раскаяния я не заметила. Когда мы обернулись, то увидели, как Макс весьма неласково стряхнул с себя Леську и что-то ей выговаривает.

— Зачем ты с ней связалась? Ну потявкала она в мою сторону… и что? Тебе еще повезло, что Стрижаев решил закрыть на это глаза. Будешь теперь принцессой отрабатывать.

Роман давно на Марту облизывается, его режиссерская душа не может вытерпеть такой траты образа неземной красавицы. Он видел ее в одной студенческой постановке ко дню Святого Валентина. Только Марке там не нужно было играть. Нужно было просто сидеть на бутафорском балконе и грустно смотреть вдаль. Поэтому все вышло на ура. Если бы моей подружке дали хоть раз открыть рот, то принц оставил бы ее дракону под аплодисменты зала и сбежал в прекрасное далеко. А конь бы мчался следом. Репетиционная комната за сценой была пуста и мы поднялись через нее в актовый зал, где собственно и проходили спектакли. Сцена была полуосвещена и тоже пуста. Хотя нет. Роман выглянул из-за кулис.

— Привет девчонки. Это твоя подруга, Мартина? Она из нашего универа?

Марта любит свое полное имя примерно также как я мамину «Марусю», но у Ромки есть пунктик — он всех называет полными именами.

Сегодняшние шутки по поводу моей внешности меня уже успели порядком достать, но вспылить я не успела: Роман узнал меня раньше.

— Мария? Не ожидал… тебе очень идет.

— Спасибо. — с натянутой улыбкой процедила я. — Так Марту я доставила, вы общайтесь, а я в коридоре подожду.

Почти со злорадством подумала, что сейчас с ним сделает наш белокурый дракончик. Думала его спасти, при мне Марта вела бы себя более цивилизованно, но… зря он упомянул мою внешность. Ох зря…

— Подожди. Вообще-то я хотел увидеть тебя потому и попросил Макса передать мое приглашение. Ты же как будто поешь? — он задумчиво потер подбородок, глядя на меня.

Так я и тебе и сказала.

— Забудь. — сухо отрезала. — Вот тебе принцесса и хватит с тебя. А я в коридор. Постерегу, чтобы не сбежала.

Но глаза Марты, услышавшей про пение, уже воодушевленно заблестели. Хитрый жук Роман моментально понял, что заполучил надежного союзника и решил ковать железо пока горячо.

— Зачем сразу отказываться? У нас по пьесе там есть роль сирены, которая поет прячась за камнями, и заманивает путников в пропасть. Но у нас нет поющих девчонок, а фонограмма это совсем не то. Марта как-то рассказывала, что ты поешь и я думал, что ты не откажешься, если действие будет происходить на заднике и мы тебя закутаем в вуаль. — тут он сощурился. — Вот только теперь я не уверен, что стоит это делать. Все можно сделать гораздо шикарней. Получится просто конфетка.

— Притормози. Я еще не давала согласие. Тем более, что я думала, что речь идет о Марте, когда шла сюда. Я не собиралась играть.

Роман хитро сощурился:

— Мартита и так уже моя с потрохами. Макс позвонил мне только, что и рассказал о ее подвиге. Поверь, лучше ей отрабатывать свой залет тут, чем на ковре в деканате.

— Шантажируешь? — с легким любопытством юной людоедки взглянула на него Марта.

— Протягиваю руку помощи. Если бы не было меня, то Макс бы тебя так легко не отпустил. Это ведь по твоей милости, рыбка моя, его за спиной спаниелем зовут.

Марта насупилась, но промолчала а Роман переключился на меня.

— Ну так что?

— Аристов, — хмыкнула я — В избиении одной дуры моя вина косвенная поэтому крючка у тебя на меня нет. Расслабься и забудь меня. Как страшный сон.

— Ну насчет страшного я бы поспорил. — весело возразил Роман. — А вот насчет крючка ты права. Нету. Но неужто ты бросишь Марту без дружеской поддержки?

— Я ей из зала буду хлопать. Громче всех. Могу даже свистнуть пару раз. — я встала. — В общем, я в коридор, а вы договаривайтесь.

Роман успел буквально на ходу сунуть мне в руки отпечатанные листы.

— Ну ты хоть прочитай для начала. Отказаться всегда успеешь. Твоя роль выделена красным.

Махнула рукой и пошла к ступенькам, ведущим со сцены в репетиционную комнату. За окном начинало потихоньку смеркаться. Ну надо же не заметила, как и вечер наступил. Сегодня пар было больше чем обычно и время пролетело незаметно. Свет зажигать не стала. Я люблю полумрак. В нем все кажется необычным и немного волшебным. Это ночь играет яркими красками, она может сделать все в один миг зловещим либо взорваться фейерверком веселья. Сумерки они не такие. Они мягкие, как шаги Ванды. Чуть смазывают все вокруг, делая очертания предметов более мягкими и плавными. Они расслабляют. Хочется сесть прикрыть глаза и слушать тишину — подругу сумерек. В ней такая палитра оттенков, что ее можно слушать бесконечно. И не думать ни о чем, что осталось за дверью. Есть только я и она.

Скрипнула дверь, осветив тусклым светом из коридора, высокую мужскую фигуру. До боли знакомый поворот головы, я несколько лениво подумала о том, что кажется меня еще преследуют галлюцинации. Странно, я думала, что избавилась от них, рассмотрев того владельца пиджака. Ан нет… он все еще тревожит меня.

И тут моих ноздрей коснулся запах парфюма незнакомца легкий древесный с небольшой острой ноткой и дремота слетела испуганной птицей. Внутренний голос взвыл от нахлынувших воспоминаний. Глаза, привыкшие к темноте еще не разглядели в темной фигуре знакомых черт, но внутри просто бухнуло одно короткое слово.

ОН!

Парень повернулся к стене в поисках выключателя, но я оказалась там быстрее. Я так быстро протянула к нему ладонь что он не успел убрать свою руку и знакомые пальцы (теперь я была в этом уверена!) легли поверх моих и раздался щелчок. Помещение ярко осветилось.

Яркий свет больно резанул по глазам и хотя они тут же подернулись влагой я не стала морщиться, а пристально смотрела на парня, стоящего напротив.

Смуглая кожа, черные, как смоль волосы и восточный разрез глаз цвета обсидиана. И бесстрастное выражение лица. Он редко показывал свои чувства на людях, у азиатов это не принято. А он пусть и лишь наполовину, но их крови, подарившей экзотическую для нашей местности внешность.

Ошибки быть не могло, но в последней надежде на то, что все сейчас развеется и я проснусь, я посмотрела на руку, лежавшую поверх моей, и дернулась в сторону, освобождая свою ладонь. На мужском запястье тускло поблескивал черный браслет.

Обсидиан.

Ким Джин Хо.

Я не проснулась.

Я всегда была уверена, что не умею любить. Возможно у меня даже не сердца, которое кто-то может украсть. Тогда почему так сводит в груди? Как будто на месте пустоты когда-то что-то было. Просто я забыла об этом. И сейчас вот это странное тянущее ощущение похожее на боль должно мне напомнить об этом.

Белые листы с тихим шорохом падали на пол, а мы смотрели на них. один, второй, третий…

Я первая нарушила молчание. Хотелось разбить, сковавший нас незримый купол, который оставил нас наедине, отгороженных ото всего мира. А может просто надеялась, что мне никто не ответит? Что я просто сошла с ума и разговариваю сама с собой.

— 안녕하세요. 오랜만에, 김진호. (Здравствуй. Давно не виделись, Ким Джин Хо.)

Он молчал. Я почти с облегчением подумала, что все-таки я сошла с ума и мне все чудится, когда твердо очерченные губы шевельнулись:

— 너 도망 갈거야?… Ma Ri. (Убегать будешь?… Ма Ри)

Это было сказано безразличным тоном, больно резанувшим по сердцу. Джин Хо не собирался облегчать мне жизнь и делать вид, что мы случайные знакомые. Он как никто знал меня. Знал, что сейчас мне хочется больше всего на свете вылететь отсюда и забиться в самый дальний угол универа и не показываться дня три. А желательно неделю.

Сзади скрипнула дверь.

— О, Дин, ты все-таки пришел. Вы меня радуете, ребятки, то и одного не затащить, а то сразу трое в моем распоряжении.

Роман разбил тишину, но неловкость осталась. или ее не замечал никто кроме нас с Джин Хо. Хотя ему было все равно. Из-за плеча режиссера выглядывала любопытная мордочка подруги.

— Мария познакомься. Это Ким Джин Хо — мой приятель, тут мы зовем его Дином потому, что не все могут его запомнить.

— Машка может, она даже немного знает корейский!

Марта-Марта… ну во кто тебя за язык тянул?! Я понимаю, что ты гордишься мной, как заботливая мамочка, но сейчас-то зачем?

— Да? — Роман повернулся ко мне. — Оказывается у тебя столько талантов Мария, а ты молчишь. Дин, она знает твой язык.

А еще я последний человек, с которым он станет разговаривать. И ты, Ромочка, говоришь об этом тому, кто сам меня учил.

На лице ДжинХо не дрогнул ни один мускул он лишь подарил мне вежливый взгляд. Как ребенку в три годика, который хорошо стишок рассказал. Ледяная корка внутри становилась все толще. Еще чуть-чуть и доберется до горла.

— Я все еще надеюсь уговорить Марию стать нашей сиреной. Ну той, что заманивает путников и сбрасывает в пропасть. Я думаю она просто шикарно подойдет на эту роль.

Темные глаза коротко глянули на меня.

— Да. Ты прав. Ей подойдет.

Пять коротких слов. Но они упали, как камни, разбивая мое хрупкое спокойствие.

Дзынь

Дзынь.

Дзы-ы-ы-ынь!!!

Звон нарастал, взрываясь внутри головы. Я больше не хочу это слушать.

И я больше не хочу собирать себя по осколкам. Я не для того наращивала себе толстую шкурку, чтобы ее пробили первым же броском.

Трижды фиг вам!!!

Я хочу быть Машей Соколовой, которая с недоумением смотрит на Леську, которая ревет в сотый раз из-за того, что Макс не заметил ее новую прическу. Для которой День Святого Валентина — это всего лишь непонятная цифра в календаре. Машей-местным чудовищем, которая вызывает священный ужас у всех местных красавиц и крапивницу у замстаросты. Машей, у которой все всегда хорошо. И спокойно.

Потому, что не существует человека рядом, способного взорвать спокойное течение времени в моем мирке.

… Не существовало.

— Марк, я выйду куплю водички. Что-то в горле пересохло.

И двинулась в коридор, глядя прямо перед собой, чтобы не видеть насмешки в его глазах.

Мы оба знали, что я не вернусь.

Красивая белокурая девушка со странным именем, вышла из-за Романа и остановилась перед ним.

— Я наверно многого не знаю. — негромко произнесла она.

— Это точно. — согласился.

— Но это не продлится долго, красавчик. То, что я сейчас видела мне не понравилось. А когда это происходит, я расстраиваюсь. И расстраиваю окружающих в радиусе километра. А мы же за мир во всем мире? — не дожидаясь ответа, повернулась спиной. — Ромчик, пока, мой сладенький. Будем считать, что для первого раза все неплохо. Но если тебя освистают, помни, я предупреждала.

Прошла не прощаясь, я хмыкнул и потер шею, обращаясь к другу:

— Это дракон был?

Роман ухмыльнулся.

— Трепетная принцесса, робкая, как лань.

— Словарь принести? Узнаешь, что эти слова значат.

Громкий хлопок дверью возвестил, что со слухом у светловолосой стервы все в порядке. Или это она так попрощалась?

Я не успела дойти до выхода, как меня догнала Марта.

— Куда намылилась без меня?

— Пойду и напьюсь в хлам. — мрачно проронила. — Желание у меня такое. Можно?

— Можно. — разрешила подруга, обнимая за плечи. — Но помни: питье в одиночку — прямой путь к алкоголизму. А женский, как известно, неизлечим. Но тебе повезло. У тебя есть я. И Чип спешит на помощь.

— Погоди, если ты — Чип, то я Дейл?

— Не-е-е, ты Вжик, который хотел улететь без меня. Только я проницательная и сообразительная.

Мы прыснули со смеху.

Марта не задала ни одного вопроса. Но и уйти без ответов не позволит. Слишком хорошо меня знает.

А вот знаю ли я себя?

4 глава

Сколько способны выпить две девушки одна из которых расстроена до чертиков и хочет забыться, а вторая твердо настроена ей в этом помочь?

Ответ: много. И даже не пытайтесь перевести это в цифры. Пусть у вас останется хоть одно светлое чувство по отношению к женскому полу. Ну и парочка заблуждений.

Еще в магазине, глядя, как Марта опытной рукой мечет в тележку спиртное у меня мелькнуло опасение, что до утра мы не доживем. Но потом в памяти всплыли темные глаза на бесстрастном лице и я затолкала голос разума подальше. Хоть перестану думать, может так мне станет легче.

Марта крутила в руках пачку с креветками.

— Их ведь варить придется…

Отобрала и бросила в тележку к остальному.

— Я сварю. Зелень не забудь.

Лень-матушка родилась впереди Марки. В магазине она предпочитает покупать, то что можно есть сырым, либо фаст-фуд. Когда я начинаю ее пилить, то вяло огрызается, что просто заботится об окружающих. Потому, что если она кого-то накормит своей стряпней, то ее посадят за убийство. А ей еще ребенка растить. Меня то есть.

А только что вы видели простенькую банальную ловушку. Засранка знает, что я обожаю морепродукты во всех видах. Поэтому, если помахать передо мной цветной упаковкой, то есть шанс, что и самой что-то перепадет. Если миску с креветками поставить подальше от меня. В компании, где меня хорошо знают все так и делают. Как сказала Марта одному новичку, который еще питал какие-то иллюзии по поводу меня, что «Маша достанет, а вот если оно будет стоять во-о-о-он там есть шанс, что ты успеешь их попробовать». Зато вы совершенно спокойно можете оставить возле меня маринованные свиные ушки, нежно любимые Мартой. Почему она их обожает? Правильно. Их готовить не надо. Шучу. Марта говорит, что мы потому и не ссоримся с ней, что вкусы наши полярны. Как Северный и Южный. Она обожает зельц, кровяную колбасу, свиные щечки и ушки. То есть все то, что меня, даже привязав к столу, есть не заставишь.

Марка вернулась из кулинарии счастливая, как слоненок с запеченной курицей и упаковкой свиных ушек. Я уставилась на коричневую тушку.

— Марка, не пугай меня. В нас столько не влезет.

— За себя говори. — отмахнулась подруга и озабочено наморщила лоб. — Это взяли, это тоже, ушки, курица, креветки… Зелень забыли.

Ну да, как я сразу не подумала. Марка способна есть, как крокодильчик, неделю без перерыва. Так что порчи продуктов можно не бояться.

Когда мы ввалились с сумками в дом, вся живность попряталась по углам: Боня быстро, Ванда с чувством собственного достоинства медленно, а Каську пришлось ловить на кухне, чтобы выгулять. Марта благородно вызвалась сделать это сама, чтобы под благовидным предлогом свалить на меня готовку. Кассандра сменила гнев на милость, когда Марта жалобно сообщила, что иначе готовить заставят ее. Из-под скатерти сначала высунулся нос, а потом ухо. На аргументе «тебе же это жрать потом придется» Каська сломалась. Они с Мартой прекрасно ладят, но этой вредине хотелось выразить протест за то, что ее оставили на целый день одну.

Вернувшись, Марта весело прокричала из ванны, где мыла Каське лапы:

— Я только что Васю видела.

Вася — это местная достопримечательность, помесь гопника-алкаша. Мнит себя красавцем-мужчиной и неоцененным сокровищем. Увидеть его трезвым можно только во время поиска средств на то, чтобы исправить это состояние. Высокий, тощий с вечно красными глазами и сшибающим с ног перегаром. И в бессменном синем спортивном костюме, в котором он когда-то, по его словам, покорял олимпийские вершины. Все соседи мечтают о том дне, когда Вася наконец сопьется. Но чуда не происходит. Он живет один в квартире, доставшейся от матери, заслуженной народной учительницы, и ждет, когда примчится принцесса на белой лошади и спасет его от зеленого змия. Ну а пока Вася пробавляется тем, что вымогает у подростков на улице деньги и у тех соседей, кто его боится. Таких немало. Как все пьяницы такого пошиба, он нагл и беззастенчив. Рецепт спасения от Васеньки я узнала случайно в день нашего первого знакомства с ним. Его, как и всех обманул мой вид девочки-ромашки. Поэтому, когда он от уговоров перешел к действиям: попытался залезть ко мне в карман в надежде поживиться, то нарушил второе табу. Я ненавижу, когда меня касаются без разрешения и нагло вторгаются в мое личное пространство. В общем, надела я нашему местному робингуду мусорное ведро на голову…

И постучала сверху несколько раз. Для закрепления пройденного материала.

После этого Васенька зовет меня бешеной и обходит десятой дорогой.

А вот Марту он почему-то полюбил с первой встречи. Зовет ее Ариель и пытается предупредить, что дружить со мной опасно.

Вот где справедливость-то, а?!!! То, что в его пьяной башке перепуталось, что морская принцесса была красноволосой, это ладно. Но то, что он считает, что Мартита — ангел небесный, а я черт с рогами, вот это обидно. Слышал бы он хоть раз, как она костерит на чем свет стоит ключи, когда ищет их в сумке. Хотя я думаю и тогда нашел бы ей оправдание.

— И что? В любви признавался?

— Ага. Спрашивал, когда я Вовку брошу?

— А ты? — я даже из кухни выглянула с ложкой.

Марта шлепнула Каську по боку, мол, свободна и подмигнула:

— А я говорю: не отпускает меня этот ирод, Васенька. А то бы сразу к тебе прибежала. Сказал, если обижать будет, то сразу ему говорить. А к зверюге той, тебе то есть, на длину руки не подходить. Бессилен он там. Но если что, стучи, Ариель, по батарее, я полицию вызову.

От нашего смеха Каська рванула к Ванде в гостиную, но сообразив, что мы идем с тарелками туда, заметалась и сбежала ко мне в комнату.

— А где ведьма? — Марта заглянула под диван и за шторы и, не обнаружив Ви, успокоилась. — А то я при ней ругаться боюсь, все кажется, что она на меня сейчас порчу нашлет.

— Ну наложить она может только тебе в ботинки.

— Это еще хуже. Знаешь за сколько я их купила?

Обувь — это страсть Марты. И лучше плюнуть в нее, чем на них. Тогда хотя бы есть шанс выжить.

Как я и ожидала, сначала Марта позволила мне расслабиться, но где-то через полчаса в ее голубых глазищах появился инквизиторский огонек и она нехорошо уставилась не меня. Заглянув в бокал, я загрустила, в голове только начал приятно шуметь хмель и все мысли отступили, как эта живодерка взялась за меня.

— Дырку проделаешь. — со вздохом произнесла.

Но Марту так просто со следа не собьешь.

— Сейчас меня больше интересует другое. Нужно ли мне подарить пару отверстий тому красавчику, знакомому Ромки.

— Этому Дину? За что? — как мне казалось, очень натурально удивилась я.

Но по жалости в глазах поняла, что актриса из меня никакущая. Еще хуже, чем из Марты неспасенная принцесса.

— Слушай сюда, Соколова. — подруга твердой рукой подсунула мне бокал. — Отсюда мы выйдем только, когда ты мне все расскажешь. И не раньше. Кончатся продукты — будем есть животных. Пожалей их они не виноваты.

— Да нечего рассказывать.

— Угу. — коротко согласилась Марта. — Именно поэтому у тебя было лицо побитого щенка там в театре. Машка, мне хоть не ври. Ты что удрать намылилась потому, что ошалела от Ромкиного предложения?

Мысль уцепиться за поданную идею была крайне заманчива, только Вишневецкая на нее не купится.

А жаль.

— Я тебе помогу начать. Единственное время, когда мы с тобой не общались дольше двух суток — это лето. Первого сентября ты пришла с зелеными волосами. Маленькая подсказка: ты начинаешь измываться над своей внешностью, когда хочешь что-то забыть. Тогда я не стала тебя ни о чем спрашивать. Думала: прошло и ладно. Захочешь, сама расскажешь. Но судя по всему к нам явилась причина этих переживаний. И Рома сказал мне, что он будет учиться с нами. А я не хочу увидеть тебя в одно прекрасное утро с ирокезом из-за какого-то придурка.

Из всего сказанного я услышала только одно.

— Он будет учиться ЗДЕСЬ???

Марта проворно отодвинула от меня все бьющееся и приземлилась рядом.

— Да, Маша. Он — наш новый студент. И я тебе больше скажу: Ромка затянул его в свою гениальную постановку. Так что видеться вы будете часто.

«Может академ взять?»

По вытянувшемуся лицу Марты я поняла, что сказала это вслух.

И что лучше начать говорить, потому что у ее отца дома есть ружье и у Марты вполне может хватить ума открыть охоту на моего, как она считает, обидчика.

В нашей области так далеко, что нужно почти целый день трястись на разбитом автобусе, чтобы добраться, и такая маленькая, что ее даже не на каждой карте отмечают расположена деревушка со смешным названием Елашино. Откуда оно взялось даже старожилы не помнят. Может ее так назвали из-за леса, в котором много хвойных? Все может быть.

Бабушка давно просила нас приехать и мы уже почти решились, но у отца подвернулся срочный выгодный контракт, от которого он не смог отказаться. Родители мечтают, что я буду учиться за границей. А на это нужно много денег. Наша семья далеко не бедствует, но это удовольствие не из дешевых. Тут наши мнения несколько разошлись. Я хотела стать дизайнером и учиться здесь. Мать с отцом, зная мою способность к языкам, мечтали видеть меня международным переводчиком. Ну а как тут ей не быть способности-то, если растешь в такой семье? Отец свободно владеет английским. Мама знает еще и французский. В нашей семье с детства устраивали «языковые» дни. Это когда все время разговариваешь только на том языке, который хочешь изучить. А Машеньке было весело, Машеньке было интересно. Она думала, что с ней играют. Тогда мне уделяли очень много времени. И я видя, как радуются моим успехам родители, и желая добиться еще большей похвалы, так же легко осилила и немецкий с испанским. Это потом я уже поняла, что это было закладывание фундамента в мое будущее, которое было расписано на годы вперед. И там не было места моей мечте. Только их. И тогда я впервые устроила бунт. Безобразный и громкий. И сбежала к бабуле.

Бабушка очень обрадовалась нежданно-негаданно приехавшей внучке. Но узнав, что я сбежала, не сказав ни слова родителям, занялась моим воспитанием. Перво-наперво, по старинке, попытавшись вложить в меня разум через нижние девяносто. Розог у нее, к счастью, не нашлось, но их с успехом заменил веник. Городское дитя, в моем лице, которое ни разу за всю жизнь пальцем не тронули, было в шоке. Но прониклось.

На следующее утро примчались родители, которые всю ночь ехали на такси, потому что не смогли ждать автобуса. Ребенок огреб еще раз после того, как они проверили наличие всех частей тела.

После этого состоялся семейный совет, на котором постановили. Я учусь в родном городе, если: во-первых, поступаю на бюджет, это не наказание, а проверка действительно ли мне это нужно. Как сказал отец: «мечта — это хорошо, но она чего-то стоит только, если человек может за нее бороться». Но после я еду за рубеж получать престижное образование. Если вылечу из универа раньше, то это случится быстрее. Просить деньги или пытаться самой заработать на платное обучение я не буду. Если окажется, что мой талант — это мыльный пузырь, то когда он лопнет, Маша пакует чемоданы на самолет. Коротко и ясно. И обжалованию не подлежит.

Может кому-то мое упрямство и покажется смешным, но я любила свой город. Каждый его уголок наполнен памятью об особенных моментах. И я хотела жить и творить здесь. Не там на другом конце земли, а здесь. Именно поэтому я выбрала специальность — дизайнер ландшафта. Мне кажется родителям помогла смириться с моим выбором мысль о том, что в нашей стране эта специальность только начинает развиваться и дает не так уж и много возможностей. В отличие от зарубежья. А значит, когда удастся сплавить меня туда, то без куска хлеба я не останусь.

Ну и в завершение родительского собрания было постановлено, что раз уж я все равно тут, то забирать меня не станут. Оставят бабушке, которая была невероятно счастлива, что наконец-то собрала нас всех под одной крышей. Папа свято уверовал в бабушкины воспитательские способности после того, как она рассказала, как я от нее удирала по всему двору. А деревенские бабки меня запомнили, как «Женькину городскую внучку, которая два часа на вишне сидела». Посмотрела бы я на них, после знакомства с веником. Бабушка до сих пор дрова сама колет и рука у нее не из легких.

Бабушка решила меня совсем уж не загонять в тиски, пущай внученька отдохнет, а то за год над теми книжками можно полжизни потерять. В переводе на русский человеческий это значило: убрала в доме с утра и до заката можешь не показываться, только в обед поесть приди. Ну и там со стиркой помочь, если вдруг на реку сходить надо. К готовке меня не допускали, бабушка Женя умела это делать так, что я после семи жизней наверно не научусь. В общем, свободного времени у меня было много. А когда его много, то начинаются приключения. Не знаю как у других, а у меня всегда так.

Я познакомилась с деревенскими очень быстро, поначалу меня немного дичились, потому что, как признались позже, ждали, что городская будет нос драть. Ожидали увидеть куклу с бантами. А тут я с облупившимся на солнце носом и поцарапанными на деревьях коленями. После того как я обыграла в метание блинчиков (бросание камешков по воде, чтобы они подскакивали) местного чемпиона и так же дружно со всеми удирала от полевого сторожа, когда он увидел, как мы со стога катаемся, то стала своим человеком. Меня научили ездить на лошади без седла и прыгать в воду с отвесной скалы. Было весело. Вот это и был тот самый момент, когда обычно что-то случалось. И «черт в юбке», я то есть, с разгону влетал во что-то, куда нормальному человеку ни за что не вляпаться. Хотя в какой юбке?! Не носила я их там, но черт в шортах звучит не так красиво.

День моего знакомства с Джин Хо подкрался незаметно. Его историю появления на свет здесь не знал только ленивый. Рядом с Елашино есть еще одна деревня, где полями владеет местный олигарх — Павел Романович. Романович — это фамилия, если что. Живет он в каменном доме за железным кованым забором. Такого ни в Елашино, ни рядом ни у кого нет. Местный царек. Кряжистый, как дуб, крепкий мужчина с короткой седой бородой. Мало кто рискнет сойтись с ним на узенькой дорожке. Раздавит. Ну а дальше все как в сказке: была у царя дочь-красавица. Не жалел он для нее ни камней, ни нарядов. Чтобы лучше всех была. Учиться в город отправил. В институт. В деревне такого давненько не было. Для короля принцессу свою готовил заморского, видать. Но человек предполагает, а Бог располагает. Украл ее сердце не принц-наследник государства могучего, а бусурман желтолицый. Знамо дело, шептались в деревне, так должно было кончиться. Во вред образование бабе. Зачем оно? У печи горшки таскать да рожать — без надобности. Природа сама все подготовила. А от тех книжек одни мысли вредные. В деревне тогда будто буря прошла. Романович ходил, как злой медведь-шатун, которого среди зимы подняли. Непутевая дочь наотрез отказалась избавляться от своего позора и возвращаться в деревню. Она вышла замуж за своего избранника без родительского благословения и на свет появился Джин Хо. Он и примирил между собой враждующие поколения, наладив хлипкое перемирие. Романович ведь, как узнал о свадьбе дочери, выкинул все ее вещи из дома и запретил упоминать ее имя. Но на внуке дедовское сердце смягчилось. Он больше не проклинал дочь, но и на порог дома не пускал. Только для Джин Хо открыл их. Мать привозила его в поселок бабушке и уже та приводила домой. Романович так ни разу и не встретился с ней.

В тот день я отправилась на реку после дождя, когда немного распогодилось, с альбомом порисовать. Я давно облюбовала для этого местечко на скале. Вид оттуда открывался просто шикарный. Но коварный камешек спутал все мои планы. Скала была покрыта мхом и влага, затаившаяся в складках болотистого ковра, сделала его опасно скользким. А мои кеды с резиновой подошвой не были предназначены для такого. Когда я почувствовала, как нога отъезжает в сторону, то попыталась резко отступить, чтобы удержать равновесие. Это и было моей ошибкой. Под обувью что-то хрустнуло и, взмахнув руками, я полетела вниз. Я не успела от неожиданности набрать воздуха в легкие да и удар об воду слегка оглушил, а потому я сразу пошла на дно.

Тонуть на самом деле не страшно. Это в кино показывают море брызг, буруны и истошные вопли жертвы. На самом деле кричать вы не сможете. Вода, попадающая в рот, надежно заглушит все звуки. Там на глубине все всегда спокойно. Это то, что я запомнила. Тебе кажется, что ты изо всех сил бьешь руками по теплому ватному одеялу, которое сковывает движения пока не начнешь уставать и не покоришься этому бирюзовому спокойствию. И я не чувствовала удушья. Просто постепенно переставала дышать, но боли при этом не было. Как будто я засыпала и кто-то нежно убаюкивал меня.

«Еще немножко, еще чуть-чуть и все закончится»

Мне не было страшно подчиниться этому голосу. Сколько прошло времени я не знала. И тут кто-то грубо ворвался в мой маленький уютный мирок и с силой дернул вверх.

Шум ворвался в уши резко, будто выдернули пробку. И я услышала свой крик.

Я кричала: «не надо!!!»

Кому? Не знаю.

Может тому бирюзовому плену? Наверно.

Ведь с первым глотком воздуха, прорвавшимся в легкие, пришло бешеное желание жить. Жить и дышать.

Длинные волосы облепили лицо, не давая рассмотреть того, кто рядом. Паника, идущая изнутри, заставляла беспорядочно брыкаться, как взбесившегося зверя. Но неизвестный спаситель оказался достаточно ловок, чтобы сгрести меня в охапку и поволочь к берегу силой. Отпустили меня только на пологом каменистом спуске, по которому мы с ребятами поднимались наверх после прыжка. Просто бросил меня на землю и оставил откашливаться и сопеть, пытаясь придти в себя. Чем я и занялась, сначала став на четвереньки, а потом, когда отдышалась, сев на попу. В ушах еще немного гудело. Попыталась дрожащими руками собрать волосы в пучок. Вышло далеко не с первой попытки. Оценив ободранные ладони, я мрачно пробормотала парочку ругательств на английском.

— Неплохо. — одобрил голос рядом на том же языке. — Ругаешься — значит жить будешь.

Я вскочила. Точнее попыталась это сделать. Ноги меня еще не держали поэтому получился такой себе мощный рывок, чуть не уронивший меня на спину. Еле успела опереться на руку, чтобы не упасть. Слева от меня темноволосый парень отжимал рубашку. Первое, что бросилось в глаза, подтянутая мускулистая фигура. По коже пробегали блики, отражаясь в капельках воды. И еще я заметила у него те самые пресловутые шесть кубиков, которыми так любят хвастаться парни.

«Ты сдурела, Машка, тебя только, что вытащили с того света, а ты на голый торс облизываешься! Мозг долго без кислорода был?!»

Быстро отвернулась пока он не заметил, как я на него таращусь.

— Чего молчишь? — полюбопытствовал спаситель, его мое смущение только развлекало.

Сделала лицо деревенской дурочки и пропищала:

— Спасибо, дяденька. — я уже успела заметить, что незнакомец старше меня лет на пять, и сделала попытку шаркнуть ножкой из сидячего положения, получилось так себе, но для него сойдет.

— Зубастую рыбку я поймал, однако. — одобрительно кивнул он.

По разрезу глаз я сразу поняла, кто передо мной. В поселке он был один такой. Его английский был идеален, как впрочем и русский. Ни малейшего акцента, свойственного азиатам. Хотя чему тут удивляться при русской-то матери. И красив загадочной нездешней красотой. Если его отец хоть вполовину похож на на него, то понятно почему дочь Романовича не устояла. Его глаза завораживали и словно гипнотизировали. Но лучше я буду смотреть в них, чем опущу взгляд ниже. По мужским губам скользнула усмешка. Это меня слегка взбесило, но съязвить я не успела. За шиворот упали крупные капли, показавшиеся ледяными. Я чуть не взвизгнула. Откуда взялся этот дождь?! До поселка было далеко и мы рванули в лес, где спрятались под деревом. Небо потемнело прямо на глазах и хлынул ливень. Он барабанил по веткам и искал щели чтобы просочиться и заставлял нас придвигаться все ближе к друг другу. Воздух был холодный, но внутри меня тлел огонь, было так жарко, что я старалась незаметно глубоко дышать ртом. Меня смущал полуголый красивый парень рядом. А вот ему было похоже все равно. Брюнет нетерпеливо выглядывал из-под ветки в ожидании, когда можно будет уйти. Я уже почти совсем уверилась, что он забыл про меня, когда парень, не оборачиваясь, спросил:

— Как тебя хоть зовут?

— Русалочка? — предположила я, сделав невинное лицо.

— Скорее Чучелко. — обидно хмыкнул он. — Русалки плавать умеют, а не тонут, как полено, попав в воду.

— Можно подумать ты их много встречал, чтобы знать какие они. — надулась я.

— Мультики в детстве смотрел. Поют они красиво. Петь-то хоть умеешь, Чучелко? — язык у этого красавчика оказался, как у змеи такой же ядовитый.

Только и я умела изящно хамить. Но сейчас почему-то язык проглотила. И все слова куда-то запропастились.

Я вздохнула и скосила глаза на Марту. Та сладко спала, зажав в руке куриную ножку. Интересно, а я смогу уснуть это ночью или разбуженные воспоминания не дадут закрыть глаза? Слишком мало времени прошло, чтобы забыть.

5 глава

Первой мыслью при пробуждении было: видели бы меня сейчас родители. Страшный зверь под названием похмелье превратил нас в двух грустных панд, испытывающих просто нечеловеческую жажду. Пытаясь оттереть потекшую, якобы водостойкую тушь, дала себе зарок никогда не ложиться спать, не смыв косметику. В голове, будто веселый барабанщик чечетку отбивал.

Марта появилась со стаканом, который сунула мне в руки.

— Я не буду Марта. У нас через час первая пара.

— Пей, алкашка. Это аспирин. У тебя и так круги под глазами, как после оргии. Хочешь еще с больной головой грызть гранит науки?

Завистливо подумав, что Марка уже пришла в себя я осушила стакан. Стало чуть полегче, а минут через пятнадцать и барабанщик, забрав манатки, исчез в неизвестном направлении. Фу-у-у-у! Больше никогда не буду так надираться. Ни один мужик этого не стоит.

— Это точно. — Марта появилась в дверях спальни бесшумно, как индеец.

Так.

Пора завязывать с дурной привычкой разговаривать вслух.

— Выкладывай. — Марта заметила, как я закусила губу и с интересом уставилась в окно, верный признак, что мою головушку посетила очередная идея. — Согласна на все кроме голодовки.

— Давай Максика разыграем? Он вчера мне намекнул, что оборона крепка и кондрашка от нервного потрясения ему не грозит. Нужно проверить.

Сказано — сделано.

Макс Стрижаев только икнул, увидев двух фриков. Я в своем обычном стиле — футболка и шорты с подтяжками ну и кеды с розовыми шнурками — вряд ли его удивила. А вот Марка, появившаяся в джинсовом комбинезоне с веселыми бабочками на коленях, попе и плече была похожа на сумасшедшего сантехника. Она еще для полного сходства закатала рукава рубашки до локтей и застегнула только одну лямку на левом плече. Моя счастливая кепка, привезенная папой из Испании, завершала ансамбль. Краситься мы тоже не стали только аккуратно припудрили мордашки, чтобы не было видно кругов под глазами.

— Это заразно. — наконец вынес нам вердикт наш белокурый казанова. — Марта признайся, она тебя покусала?

— Это мне Рома сказал постепенно привыкать, чтобы легче в образ войти. — важно сообщила та.

Когда мы прошли, он тихо пробормотал:

— Мне казалось принцессы выглядят иначе…

При виде его ошарашенного лица наше настроение ощутимо поползло вверх. Леська при виде нас сделала страдальческое лицо и попросила убить ее, чтобы не смотреть на это. Но при словах Марки «с удовольствием, дорогая» поспешно ретировалась на первый стол с привычного у окна в центре аудитории. Чем мы немедленно и воспользовались.

Я почти убедила себя, что вчерашняя встреча мне показалась, когда дверь скрипнула, впуская очередного студента.

Его.

При свете дня он выглядел еще более красивым чем я его помнила. Ну если это конечно возможно. В Корее таких называют айдолами и за ними бегают толпы фанаток. У азиатов культ красивых лиц. Скульптурный черты лица вкупе с восточной загадочностью — взрывной коктейль. А про его фигуру я уже упоминала. Макс дружески похлопал его по плечу. И как я сразу не догадалась? Если он дружит с Романом, то сто процентов знаком и со Стрижаевым. Если бы я не была так уверена, что знакомство их весьма непродолжительное, то подумала бы, что это изощренная месть замстаросты мне. Но прорваться на бюджет нашей специальности в этом году было сложновато. Не думаю, что моя персона стоит таких жертв.

— Смотри-смотри, как Леська напряглась — прыснула Марта. — Кажись нашему красавчику замену примеряют.

Наша «Памела Андерсон» и впрямь выпрямила спину и томно вздохнула, пуговицы на голубой блузке жалобно скрипнули нитками, но с честью выдержали испытание. Или ее спасло то, что несколько штук были расстегнуты, демонстрируя миру ее богатство.

Марта зажала рот, чтобы не рассмеяться на всю аудиторию с моих ехидных комментариев, а потом громким шепотом поинтересовалась, что конкретно я имею ввиду: золотой кулончик или то, на чем он лежит?

— Конечно золото, — не долго думая, выбрала я. — Те достопримечательности так часто бывают на виду, что их ценность стремительно падает.

И почему я язык не прикусила? Глядишь, и не заметил бы….

Джин Хо направился в мою сторону, не сводя с меня глаз. Желудок жалобно заурчал и затих. Я не могла отвести глаз от него, как кролик перед удавом. Казалось весь мир сосредоточился в его темных глазах.

Но увидеть обиженное удивление в глазах Леськи, когда он прошел мимо, я все-таки успела.

Сначала зачесался нос, а потом срочно захотелось в дамскую комнату. На часик. Но пошевелиться сил не было. Вдруг, если я прикинусь мертвой, он мимо пройдет? Вон свободных мест сколько! Чего сразу сюда-то?!

Джин Хо поравнялся со мной и я затосковала.

Рюкзак шлепнулся на стул…

Позади меня.

Наверно я все это время не дышала потому, что когда вздохнула в легких закололо. И тут же ойкнула — Марта больно ущипнула меня, сделав страшные глаза.

Только на паре я поняла, что зря радовалась. Чувствовать его взгляд в спину и слышать его дыхание было еще хуже, чем если бы он сидел рядом. Невидимый, но четко ощущаемый, он так прочно поселился в моей голове, что я видела его лицо на страницах тетради. Мысли путались, а уши горели. Когда я украдкой скосила глаза, якобы спрашивая что-то у Марты, то увидела, что Джин Хо смотрит на преподавателя, слушая лекцию. Спокойствие вернулось… но ненадолго. Стоило отвернуться, как чувство, что мне смотрят в затылок снова появилось. Я сломала карандаш и так громко закрыла книгу, что гул по всему ряду пошел. Во всяком случае, так показалось перепуганной мне. Но никто не обернулся.

Ма Ри нервничала и вместе с тем трудно было просчитать ее, меня всегда поражало в ней это свойство: она умела быть закрытой, оставаясь полностью на виду. У нее очень подвижное лицо, на котором постоянно отражаются какие-то эмоции. Вот и сейчас она на секунду отвлеклась на формулы и лоб озабоченно наморщился — это ее слабое место, гуманитарий до мозга костей, она терпеть их не может. Но тут же вспомнила обо мне и повернулась к Марте, чтобы незаметно, как ей кажется, посмотреть на меня. Я еле успел отвернуться. Настороженность, недоверчивость и наконец облегчение. Расслабилась малышка? О чем же ты думаешь? Многие, кто ее знает, считают, что Ма Ри так проста, что даже не умеет лгать. Ох как они ошибаются… Умеет. Еще как умеет. Просто делает это крайне редко и только, когда ей не оставляют другого выхода. При любой попытке насильно нарушить ее личное пространство, если она не желает идти с вами на контакт, просыпается ее личная интриганка. Которая, как лиса уводит прочь от нее любопытных. Они уверены, что получили все, за чем пришли, а на деле их руки пусты так же, как и головы. Одурачены ее невинно-беззащитным видом. Но я получу ответы на все вопросы. Просто надо много терпения. Или зря я это все начинаю? Может оставить все как есть? Мы могли не встретиться в этом городе и тогда все решилось бы само собой.

Упс… ее бешеная подружка кажется засекла меня, когда я увлекся размышлениями и перестал скрываться. Она очень громогласная и агрессивная. Кому-то может нравиться такой тип женщины, но не мне. У нее правильные черты лица, огромные голубые глаза и длинные натуральные светлые волосы. Картинка, а не девочка. Но эта красота холодная и не греет. Сегодня она надела вещи Ма Ри, что меня почему-то раздражает. Она чужая им. Ей пойдут короткие юбки со шпильками и яркий дерзкий макияж. Сейчас она смотрит на меня глазами голодного волка.

Хэх, кто надоумил Ромку, что она может стать прекрасной принцессой? Да это же драконица в чистом виде, стерегущая маленького дракончика. Представив их в этих образах, я чуть не рассмеялся. Вовремя спохватился. Но моя улыбка взбесила Марту еще больше. Впрочем, наплевать.

Когда я после пар зашел в театр, Ромка на сцене вкручивал лампочку, стоя на стремянке.

— О, Дин, будь другом сходи за водой. С утра, как енот в колесе.

— Белка. — машинально поправил.

— Э-э-э, нет, во-первых, белка — это девочка, а, во-вторых, приходит после других событий.

— Видал я сегодня ее приятельниц. — хмыкнул. — Травмировали Макса до самого чувства прекрасного.

— Да, и если по пути их встретишь, поторопи. А то массовка уже давно заряжена, а я все никак главный состав в кучу не соберу.

Не собирался я их искать, но неожиданно столкнулся на крыльце. Да еще как.

У Виктора наверно вошло в привычку подкарауливать меня возле универа. Хорошо хоть без цветов пришел, а то наша Леська-Несмеяна дырку от зависти в оконном стекле глазами протрет. После того, как даже новичок бортанул ее откровенный призыв, она совсем скисла. Мне ее даже жаль стало. Хотя лучше бы она выводы сделала. Мужчины не очень любят, когда на них охотятся. При ее-то внешности чуть-чуть хитрости и Стрижаев с руки бы у нее ел. А так его похоже больше интересует та брюнетка из деканата. Поговаривают, что она замужем, но Макса это только раззадоривает. Замужних в его коллекции еще не было. Как и битой разгневанным мужем рожи.

Марта пихнула меня в спину в его сторону и как цивилизованная дуэнья отступила на два шага.

— Привет.

— Привет. В этот раз без цветов? — с легким любопытством вопросила я.

— Ну почему же? — улыбнулся Виктор, доставая из-за спины жестом фокусника небольшой букет. В этот раз это были очень похожие на розы цветы. У них сложное название и я никогда не могу вспомнить его с первого раза.

Эс… эис… эустома! Точно!

— Зачем? Хочешь, чтобы все наши девчонки от зависти умерли?

— Ну так далеко я не загадывал. Достаточно того, чтобы они понравились тебе.

Ответить я не успела. Взгляд поймал, стоящего от нас наискосок в двух шагах Джин Хо и слова застряли в горле. Но вот он мигнул и леденящее выражение глаз пропало. Вместо этого появилось безразличие.

Марта попыталась его перехватить, но безуспешно.

— Вас там Роман дожидается на отработку. И чем дольше он ждет, тем меньше в нем доброты и понимания.

— Чего тебе надо?! — Марта зашипела, как заправская змея. — Не видишь, что ли девушке цветы дарят. Заняты люди, не понятно?

— Вижу, но она не любит такие. А значит у него без шансов.

В воздухе ощутимо запахло грозой. Взгляды парней скрестились, а я с ужасом подумала, что еще одну драку я не вынесу. Чего они все время возле меня происходят?! Когда в школе всех девочек приглашали на медленный танец, а меня — нет, я мечтала, чтобы из-за меня когда-нибудь подрались. Чтобы почувствовать себя королевой, милостиво дарующей внимание подданным. Скромная такая мечта глупой девочки. Сейчас же, когда она могла вот-вот воплотиться в жизнь, у меня от страха язык к небу прилип.

В глазах Виктора был режущий, как сталь вопрос и ехидная насмешка в ответ во взгляде Джин Хо. Казалось еще минута и грянет гром. И тогда уже ничего нельзя будет остановить.

Это помогло мне отмереть и коснуться рукава Виктора:

— Извини, Вить, нам и в самом деле пора. Спасибо за цветы. Я позвоню тебе.

И двинулась в сторону входа, поймав торжествующий взгляд Джин Хо. Но Виктор решил оставить последнее слово за собой.

— Какие цветы ты любишь, Мари? В следующий раз я подарю тебе их.

И глядя в темные глаза напротив я негромко ответила:

— Голубые лилии.

Стоило мне войти в здание, как Ма Ри налетела на меня, как фурия.

— Обязательно было вести себя, как свинья?!

— А что такого? — скривил губы, хотя внутри было горько, как от полыни. — Я всего лишь помог тебе. Ты же не любишь розы.

— Это не твое дело! Глаза бы мои на тебя не смотрели! — в сердцах выкрикнула она.

— Ну к нашему общему несчастью, это невозможно, сирена. — с усмешкой напомнил.

— Как бы я хотела действительно сбросить тебя в пропасть. — Ма Ри вся дышала яростью даже щеки вспыхнули.

— Зачем же дело встало? — тихо ответил. — Ты ведь уже делала так однажды. Нужно всего лишь повторить.

Она дернулась, как будто налетев на прозрачную стену. Затем развернулась и молча ушла.

Мои слова были жестоки, но я ведь и правда разбился в руках неопытной девочки, которая так сильно поддалась чувствам, что в результате не сумела с ними справиться. Или не захотела? Этот вопрос жжет меня постоянно. Не уверен, хочу ли узнать на него ответ. Может оставить все как есть?

— Голубые лилии. Мне нравятся голубые лилии.

Он смеется:

— А разве такие цветы бывают?

— Конечно, если я их люблю. — уверенно отвечаю.

А он помнит до сих пор.

Ромка обрадованно потер при виде нас руки.

— Ну что, звезды мои… — меня передернуло и Аристов с удивлением глянул на меня.

Марта пояснила, сжимая губы, чтобы не рассмеяться:

— Машуню так ОБЖник зовет за то, что она его выводит из себя.

— Ну значит это судьба. — не смутился наш режиссер. — Быть тебе, Мария, нашей примадонной.

— Еще слово и сам будешь петь. — пригрозила, почувствовав, как за спиной улыбаются.

— Хорошо, что напомнила. Дин, я привез твою гитару, подыграешь Марие? — и тут же деловито повернулся ко мне:

— У сирены нет слов в песне, там в основном идут вокализы, но мне нужно точно знать твои певческие способности. Фоно обещал заняться настройщик, но он сегодня не пришел поэтому пока так. Сможешь?

Пожала плечами. Пока Рома выносил из-за кулис гитару Марта на пальцах показывала мне «спой так, чтобы этот зазнайка подавился своим эго».

— Я уже начинаю ее побаиваться, — негромко сказал Дин, обернувшись на Маркину жестикуляцию.

— Если бы я этого хотела, то предложила бы спеть сама. — ласково сообщила Марта.

Гитарные переборы погрузили меня в воспоминания: ночь, костер, кони, я и Дин. Тогда я так смущалась, что болтала, не переставая. Обо всем на свете. Наверно я где-то в глубине души женской интуицией чувствовала, что сейчас произойдет. Хотела этого и боялась так, что пальцы на ногах поджимались, а сердце дрожало как заячий хвост.

Джин Хо слушал меня и улыбался. А потом все случилось как-то в один момент. Наступила тишина, а меня вдруг посетила мысль. Первая: почему я молчу? А следом за ней вторая — почему я вижу звезды?

Я полулежала в его руках и меня целовали. Но я никогда не смогу описать свой первый поцелуй. Я помню только второй. Просто небо с землей поменялись местами и несколько секунд мое сердце не билось. Может именно в этот момент его украли? А я ничего не знала.

Дальше поцелуев в ту ночь мы не зашли. Я не знала хочу ли этого да и вряд ли бы смогла сказать об этом. А он не тронул ошалевшую от любви девчонку. Просто отвез домой и исчез на несколько дней. Это потом уже я узнаю, что у него состоялся разговор с дедом.

Павел Юрьевич стоял у окна, тяжело опираясь на трость, ни дать ни взять седеющий лев в своем логове. Даже сейчас, когда его здоровье начало сдавать, он оставался собой: властный и знающий все лучше всех.

— Оставь девчонку Соколовых в покое.

— А что такое? Не ко двору пришлась? — тихо, но резко спросил, сидящий на диване парень.

— Не в этом дело. Хорошая девочка, хоть и ветер в голове пока, но это пройдет. Не про тебя она.

— Рылом не вышел, да, дед? — в словах прозвучала невысказанная горечь, дед любил его он это знал, но никогда ничего не забудет.

— А как ты хотел? Хочешь ее детям свою кровь передать? Я знаю Соколова с самого детства: парень выбился в люди тяжким трудом, стал уважаемым человеком и жену себе нашел, чтобы уровень поддержать. Думаешь, он отдаст свою дочь такому, как ты?

— Какому? Второго сорта? Таким ты меня видишь? Во дворе двадцать первый век, а ты до сих пор держишься за старые предрассудки. Отец всю жизнь пытается найти с тобой общий язык, но ты отталкиваешь его. Мама счастлива с ним. И он тоже не последний человек у себя на родине.

Трость со стуком ударила по паркету, царапая его.

— Вот именно: У СЕБЯ на родине. Каждый должен, «где родился — там и пригодился». А он выбрал себе мою дочь.

Парень молчал. Дед вздохнул:

— Мое слово такое: не уймешься — отправлю к отцу, а пока, чтобы дурь из головы повыветрилась, съезди-ка ты с бабушкой на пару деньков в город. Купить там надо кой-чего, а сама она не разберется.

Ответа он не ждал, но внук и так знал, что это бы ничего не изменило. Дед никогда не менял своего решения. Сказал кончено — значит «кончено». И обжалованию не подлежит.

Сама не знаю почему я выбрала эту песню.

— «Всей душой полюбила тебя,

но так и не понял этого.

Всего частичку, закуток твоего сердца…

Не можешь подарить мне?

Нельзя поселиться там?»

Марта слушала глядя на меня внимательней, чем бы мне хотелось. Языка она не знала. Но слуха у нее не было только музыкального, а вот чуйке мог позавидовать следователь в отделе по особо тяжким. На Джин Хо я смотреть боялась. Зачем я это делала? Хотела, чтобы у него тоже голова кругом пошла, как у меня эти несколько дней? Или убедиться, что ему все равно?

— «Стоит тебе лишь обернуться — сможешь разглядеть меня».

Гитара жалобно тренькнула и замолчала. Но я не остановилась.

— «Сердце не дает уснуть.

Все выдумала я сама?

Ведь я здесь.

Но почему же не замечаешь?»

Когда я обернулась, гитара лежала на сцене.

В этот раз сбежал Джин Хо.

Роман хлопнул в ладоши:

— Замечательно, у нас получается прекрасная сирена. Нежная и слабая, которую хочется защитить во чтобы то ни стало. Текста у тебя мало, так что выучишь быстро. Мартина, — Марта скривилась, как от зубной боли. — теперь ты. Ты у нас главная героиня и слов у тебя гораздо больше, а у тебя по роли еще кот не валялся.

— Выйду воздухом подышу. — я направилась к выходу. Но далеко уйти не успела, дорогу мне преградил Джин Хо. Коридор был пустым — студенты давным-давно посбегали домой. И увидеть нас было некому.

Я молча сделала шаг влево и попыталась обойти его по стенке.

Ага, два раза… рука перед носом перегородила путь. Повернула назад — там была вторая. Впервые за долгое время я видела его так близко. Джин Хо почти прижал меня к стене.

— Что это было … — чувствовалось, что ему очень хочется выругаться.

— А что? — вежливо обратилась я к джемперу, чтобы не поднимать глаза вверх, не хотела казаться напуганной. — Не понравилось? Аристов наоборот в восторге. Говорит, что все очень похоже и я талант.

Рука возле моего правого уха резко сжалась в кулак и глухо ткнулась в стену, но я не вздрогнула — знала, что он меня не тронет. Даже в состоянии крайнего бешенства. Не сможет. И он знал, что я знаю.

— Талант. — глухо согласился. — Его даже слишком много для одной Ма Ри Соколовой.

— Может уберешь руки? — снова обратилась я к груди, обтянутой серым. — Меня Бонифаций ждет. И не только.

Рука опустилась.

— Это тот парень с букетом? Странное имя, но ему подходит. Слащавое, как его цветы.

Я чуть не споткнулась.

— Нет, конечно. Боня — это мой кот. И хорошее у него имя. И ему действительно идет.

— Откажись от роли.

Я уже думала об этом. Ну среди прочих вариантов, типа бросить институт и уехать из города. Родители с радостью увезут меня на другой конец земли стоит мне только заикнуться. Не будет же он преследовать меня по всему земному шару? Но сейчас внутри меня зрело глухое упрямство.

— Почему бы тебе самому это не сделать? — от собственной сладкой улыбки самой во рту приторно стало и водички захотелось.

— Откажись. — повторил он.

— Кажется у тебя пластинку заело, Ким. — теперь я начала злиться. — Давай я скажу тебе несколько очевидных вещей: я у себя дома, в своем городе и буду жить, как хочу. Если тебе так не нравится мое лицо, что ты не хочешь его видеть, то это твои проблемы. И вполне решаемые, между прочим. Покупаешь билет на северный полюс и едешь мишкам настроение портить. Понятно? Обещаю за тобой не ехать потому, что ненавижу холод.

И гордым шагом удалилась прочь.

Коленки подгибались.

Сценарий я решила прочитать вечером при свете лампы, подсунув под бок Боню, который не возражал и тут же включил «моторчик». Не успела я удивиться, как с другой стороны шустро пристроилась Ванда.

— Мадам, у вас «эти» дни? — вслух озадачилась я, Ванда прикрыла лапой нос и сунула голову мне под одеяло, мол, я-то тебя, конечно, терплю, но уши уже скручиваться начинают.

А ночью мне приснился сон.

«Было холодно и ветрено, но она была в тонком шелковом платье, раздуваемым ветром и открывающим тонкие босые ступни. Лицо ее было бледным, на нем выделялись только огромные глаза с длинными густыми ресницами. Она полуприкрыла их, чтобы не дать увидеть какого они цвета. И еще у нее были длинные волосы, которые ветер то бросал ей на лицо, то откидывал за спину.

Воин немного удивленно смотрел на нее:

— Мне говорили: сирены прекрасны…

— Так и есть. — легко согласилась она. — Я очень красивая. Ты просто не видишь меня.

— Обычная озябшая девчонка, каких много в бедных селениях. Мне говорили, что здесь обитает чудовище, которое губит людей, а я вижу только одинокого ребенка.

— Чудовище? — нежно-розовая губа обиженно дрогнула. — Не называй меня так. Я никому не делала ничего плохого. Эти люди приходили сюда, чтобы забыть то, что их гнетет и я давала им это.

— Ты убивала их.

Темные волосы снова скрыли выражение ее глаз.

— Они хотели полное забвение ото всех забот. А так не бывает. Жизнь — это всегда боль пополам со счастьем. Не зная одного, не увидишь другого. Полный покой дарует только смерть. Я всего лишь исполняла их желание.

Неожиданно она легко вскочила на ноги и протянула тонкую ладонь вперед.

— У меня особый дар: я вижу чужую боль. У тебя на сердце рана, воин. Хочешь, я избавлю тебя от нее?

Он отступил назад.

— Ты ошиблась, сирена. У меня нет сердца. Оно в руках той, кому я отдал его добровольно. Тебе ничего не получить от меня.»

6 глава

Следующая неделя прошла на удивление спокойно. Такое затишье бывает перед бурей. Мне бы вспомнить об этом и насторожиться. Но наивная Маша радовалась, как ребенок тому, что все само собой устаканилось.

Но… не с нашим счастьем, как говорится.

Тот понедельник был последней тихой гаванью. Дальше события закрутились с такой скоростью, как на американских горках. И если выпадали спокойные дни, то их лучше было использовать для того, чтобы перевести дух пока есть возможность.

В восемнадцать лет многим девчонкам кажется, что самое страшное это, когда на тебя внимание не обращают. Я тоже так думала… и ошибалась. Гораздо страшнее, когда их двое и ты не можешь выбрать.

За год до всех событий мы с девчонками отдыхали на море. Это был подарок на мой день рождения. Сами, как взрослые барышни. Ну почти сами. Мой отец зарезервировал нам комнаты на три дня в пансионате у своего друга и попросил присмотреть за нами, чтобы мы никуда не влипли. Так что видимость свободы была, но поводок тоже имелся. Все в лучших традициях правильного родительского воспитания.

Мы шли с пляжа и решили зайти на рынок чтобы купить фруктов. Рыночки в приморских городах напоминают улей. Торговцы, не перестают жужжать, как пчелки вокруг цветов-туристов, чтобы собрать с них побольше медку, на который потом весь год будут жить их семьи. Все такое цветное и яркое и пестрит так, что голова кружится. И хочется и то, и это, и еще вон то. Сама не замечаешь, как накупаешь всякой ерунды, которая тебе в общем-то и не нужна. Мы купили огромные персики желтые с розовыми бочками и с плотной мякотью, но такие сочные, что они брызгали во все стороны сладкими золотистыми каплями, покрывая руки и подбородки. Один килограмм мы слопали тут же у прилавка и купили еще два. Продавец с южной внешностью и низким рокочущим басом так расхваливал свой виноград крупный и такой светлый, что казалось светился изнутри, что мы купили и его. А потом прилипли у прилавка с ручными украшениями. Я сначала купила себе плетеный тонкий ремешок, который повязывают на голову, а потом мое внимание привлек головной обруч. Он был сделан из металла в виде тонкой ветки с камнем в виде капли центре. Эта капля в момент движения посылала мягкие искры делая лицо загадочным, как у героини волшебной сказки. К нему шел такой же браслет. Я купила весь набор, не смогла устоять, вот просто почувствовала, что эта вещь моя и все. При этом мы весело щебетали, обсуждая разные девичьи глупости. Катя, высокая шатенка задорно сказала, что, мол, увидев ее в этом колье сосед Паша точно не устоит и женится на ней. Продавщица, невысокая худощавая женщина с короткой стрижкой и очень светлыми голубыми глазами, глянула на нее и едва заметно улыбнулась. Катя это заметила и задиристо спросила: