Наш учебный план на первых порах мало чем отличался от плана бывшего факультета службы Воздушного флота. Основная часть времени отводилась на оперативно-тактическую подготовку, главным в которой было обеспечение взаимодействия авиации с наземными войсками и флотом.
Руководство академии уделяло большое внимание подбору преподавательских кадров. Начальником кафедры оперативного искусства продолжительное время был А. Т. Кожевников - один из видных авиационных командиров периода гражданской войны, возглавлявший затем ВВС Белорусского военного округа. Под его началом работали такие преподаватели, как В. Д. Авксютович - бывший начальник ВВС Балтийского флота, П. И. Малиновский, ранее возглавлявший штаб ВВС Ленинградского военного округа, А. И. Богданов, который прежде был начальником штаба ВВС Сибирского военного округа, С. Н. Никитин, занимавший должность командира эскадрильи, П. П. Ионов - один из теоретиков тактики и оперативного искусства.
Учитывая исключительно важную роль авиации в будущей войне, советские военные теоретики, однако, не абсолютизировали это новое техническое средство вооруженной борьбы, как это делали буржуазные стратеги. На Западе, например, очень многих последователей нашла "теория независимости воздушных сил". Ее основоположник итальянский генерал Д. Дуэ считал, что авиация способна самостоятельно одержать победу в войне.
Наши видные военачальники и ученые, в том числе М. В. Фрунзе, М. Н. Тухачевский, А. И. Егоров, В. К. Триандафиллов, А. Н. Лапчинский, В. В. Хрипин и другие, в своих трудах и высказываниях развивали идеи В. И. Ленина о том, что достижение победы в войне совместными усилиями всех видов Вооруженных Сил и родов войск является закономерностью. В книге "Тактика авиации" А. Н. Лапчинский подчеркивал мысль о том, что действия воздушного флота по любым объектам на любой глубине по времени, мощности и эффективности должны оказать влияние на ход и исход боя, операции сухопутных войск, то есть они должны быть либо совместными (на поле боя и в ближайшем тылу), либо согласованными с действиями сухопутных войск.
Во второй половине 30-х годов количественный рост самолетного парка привел к качественному изменению авиации: ее боевое применение переросло тактические рамки и приобрело оперативное и даже стратегическое значение. Но к этому вопросу я еще вернусь.
Курс аэродинамики на кафедре летной подготовки у нас читал В. С. Пышнов, ставший впоследствии заслуженным деятелем науки и техники, генерал-лейтенантом инженерно-технической службы. Хорошо запомнилась его первая лекция. Прежде чем начать излагать материал, он порекомендовал нам в качестве учебного пособия одну из своих работ, кажется, "Теорию полета". Полистали мы ее и ничего не поняли: сплошные чертежи и формулы.
- Ничего, товарищи, - сказал Пышнов, заметив наше замешательство. Постепенно одолеете эту науку. И тут же добавил: - Правда, без настойчивости и упорства дело не пойдет.
Без этих качеств, как мы вскоре убедились, нельзя было обойтись при изучении не только теории полета, но и всех других дисциплин, в том числе материальной части самолета. Занятия по теории сочетались с практикой. В ремонтных мастерских слушатели приобретали навыки по разборке и сборке мотора, планера, их отдельных узлов и агрегатов, производили дефектацию, устраняли различные неполадки.
Труднее всего нам давались письменные работы, связанные с чертежами. Однако и это сложное дело мы постепенно освоили. Каждый понимал, что авиационный командир должен не хуже инженера разбираться в технической документации.
Кафедрой истории войн руководил у нас Г. Д. Гай (Бжишкянц) - герой гражданской войны, удостоенный за боевые подвиги трех орденов Красного Знамени. Его яркие и содержательные лекции мы слушали с особым вниманием. Многие из нас были участниками тех событий, о которых он говорил.
В академии, вернее - на Центральном аэродроме или на полевой площадке, что неподалеку от Серпухова, слушатели проходили и летную практику. У нас было свое подразделение самолетов Р-1 и Р-5. Мы осваивали стрельбу по наземным и воздушным целям, способы корректирования артиллерийского огня и ведения разведки. Я всегда охотно поднимался в воздух, и позднее мне пригодилась практика летчика-наблюдателя. Этим я обязан начальнику кафедры огневой подготовки-крупному специалисту в области бомбометания М. Н. Никольскому, изобретателю известного "зеркала Никольского", которое применялось для контроля прицеливания при бомбометании.
Нет нужды в перечислении всего, чему нас учили в академии, важнее, пожалуй, то, как мы занимались, преодолевая немалые трудности. А трудности эти былп сопряжены с нехваткой учебных кабинетов и лабораторий, с ограниченным количеством учебников и учебных пособий, с неодинаковым уровнем общеобразовательной подготовки слушателей и с целым рядом организационных недостатков.
В аудиториях мы занимались по 10-12 часов, затем организовывали самостоятельную подготовку к очередному рабочему дню. Тогда существовал бригадный метод занятий. В мою бригаду входило несколько человек, в том числе и Иван Глущенко. Штудируем, бывало, какой-нибудь предмет сообща, по одному учебнику, затем я спрашиваю:
- Понятно, Глущенко?
- Понятно, - отвечает.
А когда занятия подходят к концу, Иван досадливо качает головой:
- И шо це такс?..
Приходилось снова и снова повторять материал. Впоследствии Иван Глущенко стал отличником учебы, а по окончании академии был оставлен в ней в качестве преподавателя.
С приходом на пост начальника Управления Военно-Воздушных Сил Я. И. Алксниса работа нашего факультета и академии в целом заметно улучшилась. Были приняты меры для расширения научно-исследовательской деятельности, для создания необходимых учебных пособий и учебников. В 1931 году при командном факультете открылась адъюнктура, призванная пополнять научные кадры.
Боевитее стала работать партийная организация, возглавляемая нашим однокурсником Ивановым, в прошлом артиллеристом. Прежде всего она заботилась о передовой роли коммунистов в учебе и дисциплине, в овладении специальными знаниями и основами марксизма-ленинизма. Упорство и настойчивость коммунистов помогли командованию в борьбе с трудностями в достижении поставленной цели.
Слушатели располагали очень ограниченным количеством свободного времени и все-таки находили возможность для того, чтобы познакомиться с достопримечательностями Москвы, ее историческими памятниками, сокровищами культуры и искусства.
- Вы должны помнить, - говорил нам Сергей Гаврилович Хорьков,-что авиационный командир с академическим образованием - это всесторонне развитый человек, обладающий комплексом всех достижений военной пауки и современной культуры.
Ежегодно слушатели академии принимали участие в военных парадах. Будучи старостой факультета, я постоянно командовал нашей первой ротой. Особенно запомнился Первомайский праздник 1932 года. В тот день над Красной площадью прошла армада самолетов отечественного производства, насчитывавшая до 300 истребителей, штурмовиков и тяжелых бомбардировщиков. Такой грандиозной демонстрации мощи воздушных сил страны Москва еще не видывала. Мы, слушатели авиационной академии, пожалуй, больше всех гордились достижениями отечественного самолетостроения, высоким мастерством наших крылатых друзей.
Годы учебы в академии я считаю самой счастливой порой в своей жизни, ибо они были началом пути в авиацию, в которой мне довелось прослужить более четырех десятилетий.
Мои наставники, видя мое прилежание в изучении теоретических дисциплин, прочили мне путь в науку. Видимо, поэтому мне и предложили по окончании академии должность помощника начальника тактического отдела в Научно-испытательном институте ВВС РККА.
В июне 1932 года я приступил к своим обязанностям. Что и говорить, разрабатывать тактико-технические требования, предъявляемые к новой материальной части, - дело творческое, интересное. Ученые, конструкторы, инженеры, техники, летчики-испытатели, окружавшие меня и моих товарищей, были опытными, высокообразованными людьми. Общение с ними доставляло не только моральное удовлетворение, но и повседневно расширяло мой кругозор, позволяло идти в ногу с развитием авиационной науки и техники, даже заглядывать в завтрашний день.
Институт был средоточием всех новинок, поступавших затем на вооружение строевых частей Военно-Воздушных Сил. Именно здесь, в нашем коллективе, предстояло создание и испытание самого большого самолета в мире "Максим Горький" и его военного варианта ТБ-4; конструирование и освоение знаменитого АНТ-25, на котором экипажи В. П. Чкалова и М. М. Громова совершат потом юроические перелеты через Северный полюс в Америку; рождение скоростных истребителей-монопланов И-14 и И-16, а также скоростного бомбардировщика СБ.
Одним словом, перспективы работы в Научно-испытательном институте были заманчивыми, многообещающими. И все же меня тянуло оттуда в войска, на эскадрильский или бригадный аэродром, непосредственно к часовым воздушных границ. Трудно объяснить - почему. Вероятнее всего потому, что мне хотелось не только посмотреть, как несут службу рядовые авиаторы, но и самому познать ее секреты, пройти эту ступень.
Доводы мои, очевидно, были убедительными, и командование пошло мне навстречу. В январе 1933 года из Москвы меня направили в 20-ю авиационную бригаду, входившую в состав ВВС Киевского военного округа, где я вступил в должность начальника оперативного отдела штаба этого соединения.
Бригада, возглавляемая комбригом Горбуновым, состояла из четырех эскадрилий, по 30 самолетов в каждой, И бомбардировщики, и разведчики, и истребители базировались на одном аэродроме - недалеко от харьковского лесопарка. Такая скученность, конечно, не давала возможности в полную меру использовать время, отведенное на боевую подготовку летного состава, полеты приходилось организовывать в несколько смен.
Штабом соединения руководил умный, тактичный, знающий свое дело человек Альбертов. Не хочу сравнивать деловых и иных качеств Горбунова и Альбертова, но с начальником штаба у меня установились более тесные контакты, и я чаще всего обращался к нему как по служебным, так и по личным вопросам.
Основные усилия командование бригады направляло на совершенствование боевой подготовки личного состава, повышение уровня идейной закалки авиаторов и укрепление воинской дисциплины. Большое внимание уделялось борьбе с предпосылками к летным происшествиям, авариям и катастрофам. При этом мы руководствовались постановлением партии и правительства "Об аварийности в частях ВВС РККА", принятым в 1932 году.
Вспоминается такой случай. Командующий ВВС округа Феликс Антонович Ингаунис должен был прилететь в нашу бригаду, чтобы проверить, как мы выполняем постановление о мерах борьбы с аварийностью. В ожидании его только и разговору было о нем. Друг и соратник героя-летчика и большого авиационного командира И, У. Павлова, он прославился в боях с белогвардейцами под Казанью, в сражениях с авиацией Врангеля в Таврии, за что был награжден орденом Красного Знамени.
Сразу же после гражданской войны Ф. А. Ингауниса назначили командиром 2-й авиационной эскадры. На основании решения собрания партийной ячейки и военнослужащих части был издан специальный приказ об избрании Владимира Ильича Ленина почетным краснофлотцем и о зачислении его в списки этого авиационного соединения. В январе 1923 года В. И. Ленину были направлены копия приказа, служебная книжка и специальное удостоверение No 10429 за подписями командира 2-й авиаэскадры и военного комиссара И. В. Руднева{16}.
В 1930 году Феликс Антонович с группой летчиков выполнил один из первых дальних перелетов по маршруту Москва - Анкара - Кабул - Ташкент - Москва. Затем он возглавлял ВВС сначала Северо-Кавказского военного округа, а теперь вот нашего, Киевского. Среди авиаторов Ингаунис пользовался большим уважением. К встрече с ним в частях всегда готовились тщательно.
Но возвратимся к тому случаю, о котором зашел разговор.
Руководя полетами, я заметил, что на аэродром приземлился самолет не нашей бригады. При посадке он сделал несколько "козлов". Такие взмывания машины нередко приводят к поломкам и авариям. Ну как тут было не вмешаться руководителю полетов?
- Куда же ты смотришь при посадке? - строго выговариваю летчику. - Чему тебя учил командир?
Напомнив некоторые положения из Постановления о борьбе с аварийностью, я пригрозил сообщить о "козлах" командованию той части, где проходит службу летчик. Вопреки моим ожиданиям, прилетевший не стал оправдываться. С любопытством посмотрев на меня, он спросил, кто я такой.
Это совсем вывело меня из равновесия, руководителя полетов вдруг спрашивают, кто он такой.
- Сначала ты доложи, кто такой, - повысил я голос.
- Я, - неожиданно улыбнувшись, ответил прилетевший, - командующий ВВС округа Ингаунис.
Легко представить мое состояние в те минуты. Накричать на командующего, упрекнуть его в нерадивости, в незнании основных положений постановления, направленного на улучшение качества летной подготовки, - вряд ли кто, кроме самого Алксниса, отважился бы на это.
Заметив мое смущение, Феликс Антонович подал мне руку.
- Теперь, пожалуй, мне и делать нечего в бригаде. На себе проверил, что замечаете любую предпосылку к летному происшествию, а виновников драете с песочком. Правильно! А все же и вам придется назваться, - дружелюбно добавил командующий.
- Вершинин! - представился я. - Начальник оперативного отдела штаба бригады. Ингаупис удивился:
- А что, больше некому руководить полетами?
- Есть кому, - ответил я, - но...
И мне пришлось рассказать командующему о своем желании перейти на самостоятельную командную работу. Он одобрил мое стремление и в заключение с улыбкой заметил:
- Ас "козлятниками" будьте так же строги, как со мной.
Так я и не понял, действительно ли Ингаунис допустил ошибку при посадке самолета или преднамеренно совершил ее, чтобы проверить, замечаем ли мы промахи летчиков, эффективно ли боремся с летными происшествиями.
...Одним из важнейших событий, которое на всю жизнь запомнилось всем авиаторам моего поколения, было учреждение Дня Воздушного Флота СССР. С какой радостью читали мы опубликованное в "Правде" за 19 августа 1933 года сообщение о первом авиационном празднике, состоявшемся на Центральном аэродроме. "Вся Советская страна, - писала газета, - сегодня празднует День авиации, совпадающий с пятнадцатилетием со дня существования Красного Воздушного Флота и десятилетием Осоавиахима. За четыре года первой пятилетки выпуск самолетов по количеству увеличился почти в три раза, по тоннажу - почти в пять раз. Выпуск моторов за это же время увеличился больше чем в шесть раз".
Учреждение авиационного праздника способствовало дальнейшему повышению уровня боевой и политической подготовки в частях и соединениях ВВС, в том числе в нашей бригаде. В ответ на заботу партии и правительства летчики, инженеры, техники и другие специалисты отдавали все силы и знания делу укрепления оборонного могущества Советской Родины.
Тринадцать месяцев службы в 20-й авиабригаде дали мне очень многое с точки зрения практики штабной и летной работы, знакомства с рядовыми тружениками авиации. Теперь хотелось испытать себя в роли командира, полностью отвечающего за обучение и воспитание подчиненных, за боевую готовность той или иной части. И я подал рапорт с просьбой перевести меня на командную должность.
Начальник штаба бригады Альбертов с сожалением сказал:
- Я, признаться, надеялся, что ты пойдешь по штабной линии, Константин Андреевич. Сам посуди: ведь штаб - это мозг любой части...
Не без содействия комбрига Николая Яковлевича Котова, который ранее возглавлял командный факультет академии имени Жуковского, а теперь был начальником Высшей летно-тактической школы, приказом Реввоенсовета СССР от 23 февраля 1934 года меня назначили туда командиром эскадрильи. Распрощавшись с харьковскими сослуживцами, я отбыл к новому месту службы.
Н. Я. Котов принял меня очень тепло, однако работать с ним пришлось недолго. Вскоре его сменил Э. Шахт. Потом и Шахта освободили. Начальником школы стал генерал Васильев, а в 1941 году вместо Васильева назначили меня. Довольно частая и не всегда оправданная смена руководящих командных кадров отнюдь не способствовала делу укрепления боеспособности авиационных частей...
Контингент слушателей, обучавшихся у нас в школе два-три года, состоял в основном из бывших командиров частей и даже соединений. В школе было три эскадрильи, укомплектованные самолетами Р-5, ССС, ТБ-3, и два отряда Р-6. Мне доверили командовать эскадрильей легких бомбардировщиков Р-5. Хозяйство большое - 30 самолетов. Кроме того, я отвечал за оперативно-тактическую подготовку слушателей и преподавал им методику проведения летно-тактических учений.
ЛТУ обычно проводились в обстановке, максимально приближенной к боевой. Они служили хорошим экзаменом не только для воспитанников школы, но и для самих воспитателей. Показала эскадрилья высокие результаты - значит, ты отвечаешь требованиям, предъявляемым к наставнику. Обнаружатся промахи в чем-нибудь - стало быть, ты не соответствуешь своей должности. И пенять тут, естественно, не на кого.
Удивительно настойчивыми, выносливыми и упорными были авиаторы-дети рабочих и крестьян, строивших первое в мире социалистическое государство. Они отлично понимали необходимость создания таких военно-воздушных сил, которые могли бы стать надежным воздушным щитом Родины в случае нападения на нее империалистических агрессоров.
Коммунистическая партия и Советское правительство принимали все меры к тому, чтобы наше государство имело могучий Военно-Воздушный Флот. К концу первой пятилетки была создана мощная, технически совершенная авиационная промышленность; мы имели развитую базу моторо- и самолетостроения, хорошо подготовленные кадры отечественных конструкторов, инженеров и других авиационных специалистов. Уже в 1933 году шесть крупных заводов выпускали самолеты и четыре - авиационные моторы. Экономически они были тесно связаны с десятками предприятий-поставщиков.
Выступая на XVII съезде ВКП(б), Народный комиссар обороны К. Е. Ворошилов отмечал: "За время, прошедшее после XVI съезда партии, наши Военно-Воздушные Силы стали неузнаваемыми. Мы создали мощную тяжелую бомбардировочную авиацию и добились улучшения по всем другим видам авиации. Значительно улучшено в желательном для нас направлении соотношение видов самолетов в составе воздушных сил"{17}.
Во втором пятилетии партия поставила задачу освоить серийное производство новых самолетов и моторов, поднять работу научно-исследовательских институтов, обеспечить качественный и количественный рост авиации и вооружения. И это задание было выполнено с честью. За годы второй пятилетки советский народ построил две трети всех авиационных предприятий, имевшихся в стране. Это позволило удвоить самолетный парк в строевых частях по сравнению с первой пятилеткой.
Качество техники с каждым годом заметно улучшалось. Скорость истребителей, например, по сравнению с первыми серийными образцами возросла на 56 процентов, ближних бомбардировщиков - на 38, дальних - на 70, штурмовиков - на 67. Высота полета истребителей увеличилась на 21,5 процента, ближних бомбардировщиков на 83, дальних - на 77. Радиус полета ближних бомбардировщиков возрос на 50 процентов, дальних - на 61.
Заботу партии и правительства о качественном и количественном росте авиации мы ощущали непосредственно на себе. Так, вместо старых самолетов Р-5, которыми была оснащена моя эскадрилья, мы получили новые скоростные бомбардировщики СБ. Это была великолепная боевая машина, созданная группой конструкторов во главе с А. А. Архангельским. Она превосходила лучшие отечественные и зарубежные образцы такого типа.
Организуя летную подготовку личного состава эскадрильи и преподавая теоретические дисциплины, я, разумеется, испытывал моральное удовлетворение: к чему стремился, как говорят, того и добился. Но человеку присуще постоянное стремление за пределы достигнутого. Теперь меня все больше тянуло в кабину самолета, за штурвал: недаром же я имел специальность летчика-наблюдателя.
О своем желании я рассказал начальнику школы.
- Ну что ж, - поддержал меня Котов, - дело хорошее. Подберу тебе шеф-пилота, и "подлетывай" с ним. А когда почувствуешь уверенность в своих силах, самостоятельно будешь подниматься в воздух.
Котов, хотя сам прежде был пехотным командиром, любил и знал авиацию, а людей, стремившихся овладеть летным мастерством, всячески поддерживал. "Окрылил" он и меня, выделив для учебных полетов на Р-5 шеф пилота. Вскоре утерянные после академии летпабовские навыки были восстановлены, и мой наставник начал доверять мне самостоятельное управление самолетом.
Но вот однажды случилось нечто парадоксальное.
После окончания летного дня я, как обычно, собрал личный состав эскадрильи на разбор полетов. Больше других выслушал упреков в свой адрес слушатель Чумак - командир эскадрильи Борисоглебской школы военных летчиков. Вообще-то он был хорошим пилотом, но нередко, как и в этот день, допускал небрежность при взлете и посадке. Именно на этом я и сосредоточил внимание всех слушателей.
Закончив разбор полетов, я начал заполнять документацию, а летчики вышли покурить в соседнюю комнату.
Через дощатую перегородку был хорошо слышен разговор слушателей, являвшийся как бы продолжением только что закончившегося разбора полетов. Сослуживцы подтрунивали над Чумаком, тот пытался спокойно парировать шутки, затем не выдержал, сорвался:
- Конечно, знаний теории летного дела Вершинину не занимать. Академик. Он заметит ошибку или небрежность и посоветует, как их устранить. А на практике показать не имеет права, потому что у него нет летного образования. Какой из него комэск! - закончил он я нервно рассмеялся.
Упрек "какой из него комэск!" буквально обжег меня. Горькая мысль не давала покоя: "Прав ли Чумак?" Не столь важна форма его высказывания, сколько суть. В самом деле, могу ли я, не имея прав летчика, практически показывать слушателям, как надо выполнить то или иное упражнение, как поправить ту или иную ошибку? Нет, не могу, хотя и летаю самостоятельно на Р-5. Стало быть, Чумак прав и то же самое мне может сказать любой слушатель: "Какой из него командир эскадрильи!"
С этими раздумьями я и пришел к начальнику школы. Рассказав ему обо всем, попросил либо освободить меня от занимаемой должности и откомандировать в пехоту, либо послать на переучивание в Качинское училище летчиков. Котов внимательно выслушал меня и спросил:
- Значит, переучиться на летчика хочешь?
- Хочу.
- Ну и правильно, Константин Андреевич. Хотя тебе уже за тридцать, все равно - дерзай. Люблю таких людей! С округом я все согласую. Думаю, возражений не будет о твоем переучивании в Качинском училище.
Рассказывать подробности процесса переучивания пет необходимости. Скажу только, что весь курс учебы удалось закончить немногим более чем за месяц. В этом мне помогли требовательные и отлично знающие свое дело инструктор Аистов, командир звена Долгополов и командир эскадрильи Семенов. И еще, пожалуй, моим негласным помощником по овладению летной профессией в рекордно короткий срок был начальник ВВС РККА Яков Иванович Алкснис, который сам, не имея специального летного образования, за очень короткий промежуток времени освоил трехгодичную программу и в ноябре 1929 года, здесь же, в Каче, сдал экзамены на военного летчика.
Возвратившись из Качи, я снова принял свою эскадрилью.
В августе 1938 года меня, уже в звании полковника, назначили помощником начальника наших высших авиационных курсов усовершенствования по летной подготовке. К тому времени я самостоятельно летал на всех типах самолетов, имевшихся в распоряжении курсов, в том числе и на СБ.
Совершенствуя подготовку слушателей, мы отдавали себе отчет в том, что выпускники наших курсов, разъезжаясь в строевые части, должны обучать летчиков самым современным методам боевого применения авиации, основанным на достижениях советской военной науки, в том числе оперативного искусства и тактики. При этом учитывался опыт боевых действий в районах озера Хасан, реки Халхин-Гол и на Карельском перешейке.
Мы отдавали себе отчет в том, что в условиях напряженной международной обстановки, когда агрессивные империалистические государства то в одном, то в другом конце земного шара создавали конфликты, развязывали так называемые "малые войны" и в конце концов готовились к большим и жестоким битвам против Советского Союза, - в этих условиях кадрам, которые мы готовили, не сегодня-завтра придется вести в бой эскадрильи, полки и дивизии.
Учитывая это, командный и преподавательский состав курсов добивался того, чтобы слушатели настойчиво повышали свое боевое мастерство, перенимали опыт летчиков, участвовавших в борьбе с авиацией противника, творчески подходили к решению тактических вопросов в самых сложных ситуациях.
Шло время. Один выпуск слушателей сменялся другим, по принцип обучения и воспитания авиаторов оставался все тот же - учить тому, что необходимо на войне.
К сожалению, в жизни не все бывает так, как запланировано или рассчитано. Случилось непредвиденное и у нас на курсах.
В соответствии с приказом о предстоящих авиационных учениях мы готовили большую группу самолетов к перелету в Москву. Погода позволяла выпустить экипажи в воздух. На маршруте никаких изменений не ожидалось, как сообщил начальник метеослужбы Седов. И все же летчики были предупреждены, что в случае ухудшения метеоусловий, в частности уменьшения высоты до 800 метров, им следует возвратиться на свой аэродром.
Некоторое время спустя после старта самолетов начал накрапывать дождь. Я хотел возвратить экипажи, однако генерал Васильев не разрешил это сделать, тем более что Седов снова заверил: метеоусловия в районе Москвы хорошие. Но оказалось не совсем так. В результате пять экипажей не дошли до аэродрома назначения.
Потерять пять бомбардировщиков - дело серьезное. Взяв У-2, я полетел на поиски. Оказалось, что два экипажа приземлились ночью вполне благополучно, а три - потерпели аварию...
Начальник курсов уехал с докладом в Москву. Дело его совести, как он себя там вел, однако из Москвы к нам тут же прибыл следователь, который возбудил против меня судебное дело. Накануне заседания трибунала состоялась окружная партийная конференция. Как член парткома курсов в ее работе принимал участие и я. Это означало, что коммунисты доверяли мне, не считали меня виновником чрезвычайного происшествия, случившегося несколько дней тому назад.
На заседании окружного военного трибунала я подробно рассказал все обстоятельства, предшествовавшие ЧП, В мою защиту выступили и несколько участников перелета. Разобравшись, трибунал не признал за мной никакой вины. Но все же меня освободили от занимаемой должности, понизили в звании и направили заместителем командира 49-й авиадивизии.
А через четыре месяца я получаю из Москвы грозную телеграмму: "Срочно возвращайтесь". Прибыв туда, познакомился с новым приказом, на основании которого вместо генерала Васильева назначили меня. Коллектив летных курсов продолжал работу по переучиванию командиров для строевых частей. План учебно-летной подготовки был чрезвычайно напряженным. Впрочем, в предвидении военного столкновения с германским фашизмом с максимальной отдачей сил трудился весь советский парод, мобилизованный решениями XVIII съезда партии.
В 1939 году Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление о строительстве девяти новых и реконструкции девяти старых самолетостроительных заводов. В 1940 году в авиационную промышленность было передано семь предприятий из других отраслей, возводились и новые.
По решению ЦК ВКП(б) значительно улучшилась научно-исследовательская база авиации. В 1938-1939 годах фактически полностью реконструируется ЦАГИ, организуются новые конструкторские бюро во главе с С. В. Ильюшиным, С. А. Лавочкиным, А. И. Микояном, В. М. Петляковым, А. С. Яковлевым и другими творцами боевой техники. Одновременно создаются совершенные по тому времени авиационные двигатели. Это позволило увеличить скорость, дальность, высотность полета крылатых машин. Уже в 1940 году промышленность выпустили 8331 боевой самолет, а в следующем году началось их серийное производство.
С 1940 года командование ВВС приступило к формированию авиационных дивизий, которые стали основными тактическими соединениями истребительной и бомбардировочной авиации. В феврале 1941 года ЦК партии и Совнарком утвердили план дальнейшего развития Военно-Воздушных Сил страны. В нем предусматривалось развитие и укрепление военно-учебных заведений, создание 106 новых полков, вооружение их самой совершенной техникой. Уже к июню 1941 года общее количество авиационных частей увеличилось по сравнению с началом 1939 года на 90 процентов.
XVIII партийная конференция нацелила советский народ на дальнейшее укрепление всех родов и видов войск, в том числе и Военно-Воздушных Сил. "Многое было сделано, чтобы во всеоружии встретить агрессора. Но, к сожалению, не все... Это было в значительной мере связано с просчетом, допущенным в оценке возможного времени нападения фашистской Германии"{18}.
С началом Великой Отечественной войны на руководство наших высших авиационных курсов усовершенствования возлагалась задача формирования, обучения и отправки на фронт боевых полков, оснащенных самолетами СБ и Пе-2. О летно-тактических качествах скоростного бомбардировщика я уже говорил выше. Следует лишь добавить, что к лету 1941 года эта машина, несмотря на модернизацию, уже несколько устарела. Отдельные детали и агрегаты ее часто приходилось ремонтировать своими силами, поскольку запасных частей недоставало. Однако как ни латай старую материальную часть, она все же остается изношенной. Поэтому случались порой досадные отказы и поломки, тормозившие переучивание летного состава.
Другое дело Пе-2, фронтовой пикирующий бомбардировщик, созданный группой конструкторов под руководством В. М. Петлякова накануне войны. Он имел два двигателя ВК-105ПФ мощностью по 1250 лошадиных сил каждый, его максимальная скорость достигала 580 километров в час, потолок - 8800 метров, дальность полета - 1500 километров. На вооружении самолета было 2 пулемета калибра 12,7 миллиметра, 2 пулемета калибра 7,62 миллиметра и 1000 килограммов бомб. Экипаж, состоявший из трех человек - пилота, штурмана и стрелка-радиста, защищали от вражеского огня боковые броневые листы и бронированные сиденья.
Вполне понятно, что большинство летчиков предпочитало воевать на Пе-2, но, к сожалению, не всегда представлялась такая возможность: надо было кому-то драться с врагом и на СБ.
Полки, как правило, комплектовались из экипажей, уже имевших летную практику. Молодежь - выпускники военных школ - составляла не более 6-7 процентов.
За месяц мы готовили примерно четыре авиационных полка и сразу отправляли их на фронт. В период комплектования и переучивания частей к нам приезжали представители из округа и центра. Все они - инспекторы, члены различных комиссий - торопили инструкторский и руководящий состав.
И мы спешили, не считаясь ни с чем. К концу сентября сорок первого года было сформировано и подготовлено к боевым действиям 9 авиационных частей. Таких темпов довоенная авиация не знала. Впрочем, война переиначила весь ритм жизни советского народа.
В двадцатых числах сентября меня неожиданно вызвали в штаб ВВС. "Немедленно прибыть в Москву" - гласила телеграмма. Начались раздумья: "Зачем вызывают?" Волнение было небезосновательным: возможно, вспомнили историю с потерей трех самолетов во время перелета в Москву, а может быть, серьезный оборот приняло дело с поломками машин, которые совершили в течение трех последних месяцев молодые летчики в процессе переучивания.
Так или иначе, но телеграмма приказывала: "Немедленно прибыть..." Простившись с семьей, я собрал небольшой чемодан и вылетел в Москву. В штабе ВВС меня встретил невысокого роста, подтянутый и симпатичны и человек генерал П. А. Соколов-Соколенок. Он работал в Главном управлении обучения, формирования и боевой подготовки. Доложив ему о своем прибытии, я спросил, не знает ли он, по какому делу меня вызвали.
- Может, снимут и...
- Могут снять,-развел руками Соколов-Соколенок,- и... - При этом он одну руку опустил вниз, а другую поднял вверх: как, мол, хочешь, так и гадай. Давай-ка, Константин Андреевич, сначала попьем чайку, потом доложим начальству о твоем прибытии.
Нам принесли по маленькому ломтику черного хлеба, два кусочка сахару и по стакану чаю. Стало быть, жесткая продовольственная норма пришла и в управленческий аппарат... Подкрепившись, я позвонил генералу П. Ф. Жигареву, бывшему однокурснику по академии, возглавлявшему теперь Военно-Воздушные Силы страны. К вечеру раздался ответный звонок.
- Вершинин? - прозвучал в трубке голос Жигарева. - Решением Политбюро и Ставки Верховного Главнокомандования вы назначены командующим ВВС Южного фронта.
Были какие-то напутствия, которых я теперь не припомню. Соколов-Соколенок пожал мне руку, с облегчением улыбнулся и пожелал ни пуха ни пера. А рядом стоял чемоданчик с бельишком и сухариками. "Возьми, Константин, на всякий случай", - трогательно сказала мне жена, Валентина Александровда.
Утром следующего дня на самолете Ли-2 я вылетел из Москвы. По пути на фронт произвел посадку на школьном аэродроме, попрощался с товарищами и семьей.
Глава четвертая. На Южном фронте
Военно-Воздушные Силы Южного фронта были созданы на базе авиации Одесского военного округа. В первый день войны они насчитывали 827 самолетов: 427 истребителей, 285 бомбардировщиков и 115 штурмовиков. Около 20 процентов боевых машин составляли новые образцы, разработанные конструкторскими бюро и прошедшие войсковые испытания: МиГ-3 и Пе-2.
Немецкое командование сосредоточило против войск Южною и Юго-Западного фронтов румынскую авиацию и свой 4-й воздушный флот (командующий - генерал Лер), насчитывавший в общей сложности до 1300 самолетов различных типов. Таким образом, противник имел почти двойное количественное превосходство в авиации. Не утруждая читателя статистикой, замечу, что вражеский истребитель "Мессершмитт-109а" почти по всем тактико-техническим данным и по вооружению превосходил наши И-16, "чайки" (И-153) и даже "миги" на малых высотах; что же касается бомбардировщиков, то лишь один наш ДБ-3 имел большую, чем у "Хейнкель-111" и "Юнкерс-88" дальность и бомбовую нагрузку, однако в скорости он уступал "юнкерсу".
Немецкие летчики занимались воздушным разбоем еще во времена абиссинских и испанских событий и затем несколько лет в большинстве государств Западной, Центральной и Южной Европы. Поэтому гитлеровское командование предполагало уничтожить авиацию наших приграничных округов в первые же дни войны.
В канун вероломного нападения фашистской Германии на Советской Союз в Одесском военном округе проходили авиационные учения. Командующий ВВС генерал-майор авиации М. Г. Мичугин, его заместитель по политчасти бригадный комиссар А. С. Горбунов и штаб во главе с генерал-майором авиации А. З. Устиновым находились в Тирасполе. Большинство полков перебазировалось на полевые аэродромы. Личный состав подготовил материальную часть к предстоящим полетам, рассредоточил ее и замаскировал, как того требовали учения, проводившиеся в условиях, максимально приближенных к боевым.
Находясь, по существу, в готовности номер один, авиаторы округа и не подозревали, что с рассветом им придется не "играть в войну", а вступить в бой с реальным противником. Лишь руководящему составу было известно о возможности нападения немцев в ближайшие двое суток. В директиве Наркома обороны и начальника Генерального штаба, посланной в ночь на 22 июня в западные приграничные округа, предписывалось: "...б) перед рассветом 22.6.41г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;
в) все части привести в боевую готовность..."
На исходе ночи с 21 на 22 июня одновременно с передовыми отрядами фашистских наземных войск начала боевые действия и вражеская авиация. Массированными действиями с воздуха противник намеревался блокировать стационарные аэродромы и вывести из строя значительную часть самолетов. Однако этим намерениям не суждено было осуществиться: большая часть авиационных полков находилась на полевых аэродромах, остальная сумела выйти из-под удара и немедленно вступить в борьбу с противником.
Беседуя с героями первых воздушных схваток и их командирами, изучая различные документы, я впоследствии восстановил события, имевшие место на Южном фронте в начальный период Великой Отечественной войны. Не претендуя на полноту показа боевой работы авиаторов, расскажу лишь о некоторых, наиболее ярких примерах инициативы, находчивости и мужества наших летчиков.
Находясь в полевых условиях, штаб ВВС ОДВО заранее установил связь с частями и дал им необходимые указания. Вот почему массированный налет вражеской авиации на рассвете 22 июня оказался малоэффективным.
В 5 часов 10 минут около трех десятков Ю-88 в сопровождении девяти Ме-109 появились в районе Грассулово, где базировались наши самолеты СБ и Пе-2. Противник не без опасения предпринимал налет, раз его бомбардировщиков прикрывали истребители.
Ведущая девятка "юнкерсов" сбросила бомбы с высоты 1000 метров. Они разорвались в полукилометре от стоянки рассредоточенных самолетов и не причинили никакого вреда.
На цель устремились остальные бомбардировщики, прикрываемые "мессершмиттами". И тут появился МиГ-3, пилотируемый командиром эскадрильи капитаном Кармановым Афанасием Георгиевичем. Имея преимущество в высоте, комэск быстро сориентировался и устремился в атаку на "юнкерсов". Удар сзади сверху - и один из бомбовозов рухнул вниз.
Переполошенные летчики остальных вражеских экипажей, опасаясь такой же участи, сломали боевой порядок, рассыпались и повернули от аэродрома. Истребители же, рассчитывая на легкую победу, бросились на "мига". Девять против одного.
У Карманова три пулемета: БС (конструкция Н. Е. Березина и А. А. Суранова) калибра 12,7 миллиметра и два ШКАСа (конструкции Б. Г. Шпитального и И. А. Комарицкого) калибра 7,62 миллиметра. У вражеской девятки - как минимум 18 пулеметов и 9 пушек "эрликон" двадцатимиллиметрового калибра, а по максимальному варианту - 36 пулеметов и 18 пушек. Только боец необыкновенной воли и завидного мужества может не дрогнуть в такой ситуации. И Афанасий Карманов принял бой.
Отлично владея техникой пилотирования, капитан буквально выскользнул из-под удара истребителей противника и сам атаковал одного из них. "Мессершмитт" загорелся. Решив во что бы то ни стало уничтожить "миг", фашистские летчики открыли огонь из всех пулеметов и пушек.
Отбиваясь от восьмерки "мессов", Афанасий Карманов и сам нападал на них. Но вот нескольким гитлеровцам удалось атаковать его сверху сзади. Снаряды и пули буквально изрешетили самолет, однако советский летчик продолжал сражаться. Затем он перевел машину в резкое пикирование и почти у самой земли вышел из боя. "Мессершмитты" бросились в погоню, но было уже поздно. На бреющем полете капитан Карманов оторвался от преследователей. А на земле догорали два сбитых им немецких самолета - бомбардировщик и истребитель.
На горизонте показались еще две группы вражеских бомбардировщиков. Однако паши зенитчики не допустили их к Грассуловскому аэродрому.
Фашистская авиация пыталась бомбить и другие наши аэродромы. В частности, она произвела крупный налет на Бельцы. Там базировался 55-й истребительный авиационный полк, которым командовал майор В. П. Иванов.
Посты воздушного наблюдения, оповещения и связи (ВНОС) доложили, что с запада на высоте 3000 метров идут более 20 бомбардировщиков "Хейнкель-111" под прикрытием 18 истребителей "Мессершмитт-109". Дежурная эскадрилья в составе 8 истребителей МиГ-3 немедленно поднялась в воздух и в 5 часов 15 минут вступила в бой. Ни относительно большая высота, на которой "хейнкели" шли к Бельцам, ни заход на цель с приглушенными моторами не обеспечили немцам внезапности удара с воздуха. Наши истребители, разбившись на две группы, вступили с ними в схватку. Одна четверка "мигов" отвлекла внимание "мессершмиттов", вторая устремилась на бомбардировщиков.
"Хейнкели" не выдержали решительных и дерзких атак и, не доходя до аэродрома, беспорядочно сбросили бомбы. Лишь одному бомбардировщику удалось прорваться к стоянке самолетов. От взрыва его осколочно-зажигателъных бомб возник пожар на складе ГСМ, незначительные повреждения получили три "мига". При развороте бомбардировщика на обратный маршрут он был подбит нашими истребителями и рухнул вниз вместе с другим Хе-111, подожженным "мигами".
"Мессершмитты", имея более чем двойное численное превосходство, решили сковать боем нашу восьмерку. "Миги" приняли вызов противника и не пускали его на запад до тех пор, пока с аэродрома Бельцы не подоспели остальные истребители 55-го полка, подготовленные авиационными специалистами под вражеским огнем.
Теперь преимущество было на стороне советских летчиков, и гитлеровцы поспешили повернуть на запад. Один из оторвавшихся от боевого порядка "мессершмиттов" был сбит. Охваченный огнем, он врезался в землю на границе аэродрома.
Таким образом, и по Бельцам противнику не удалось нанести внезапный удар. Его план был сорван благодаря бдительности постов ВНОС, активным действиям наших летчиков.
Закончился провалом и воздушный налет фашистов на район базирования 67-го истребительного авиационного полка, которым командовал майор Б. А. Рудаков. Надо сказать, что летчики этой части в довоенное время служили примером для всех авиаторов Одесского военного округа. Высокая выучка как нельзя лучше пригодилась им в пору тяжелых испытаний.
...В направлении аэродрома Болгарика на высоте 2500 метров шел вражеский разведчик. Майор Рудаков приказал лейтенанту Ермаку перехватить его и уничтожить. Юркий И-16 немедленно взмыл в воздух. Заметив его, фашист круто изменил курс, пытаясь уклониться от ее 1 речи. Но спастись бегством ему не удалось. Ермак догнал разведчика и, хотя тот искусно маневрировал, сбил его. Так он открыл боевой счет своего полка.
Летчики майора Рудакова уже знали о том, что фашистская Германия напала на Советский Союз без объявления войны. На аэродроме только что состоялся митинг, и весь личный состав части находился в боевой готовности, Поэтому, когда на командный пункт поступило донесение о том, что к аэродрому приближаются девять вражеских бомбардировщиков (а это произошло вскоре после того, как лейтенант Ермак сбил разведчика), Рудаков поднял в воздух группу истребителей во главе со старшим лейтенантом А. И. Мокляком, Ведомыми у него были Ермак, Курочка и другие комсомольцы
Перехватив бомбардировщиков, наши истребители атаковали их. Ведущему удалось сбить один бомбовоз. Остальные самолеты были рассеяны.
Потерпев две неудачи, противник убедился, что аэродром Болгарика - крепкий орешек, что к нему не подойти малыми силами. И немецкое командование предприняло массированный налет, в котором участвовало 50 бомбардировщиков и 30 истребителей.
Вражеские самолеты шли волнами, с интервалом между группами в две-три минуты; каждую девятку "хейнкелей" прикрывала шестерка "мессершмиттов". Обнаружив первую волну, майор Рудаков поднял в воздух все наличные силы - 50 истребителей. Разделившись на две группы, наши летчики атаковали одновременно и бомбардировщиков и "мессеров". Боевой порядок "хейнкелей" был сразу же расстроен. Отсеченные от "мессершмиттов", они сбросили бомбы на дальних подступах к аэродрому и повернули назад. Однако пяти бомбовозам не удалось уйти. Охваченные огнем, они рухнули на землю. Дерзкими лобовыми атаками были сбиты и два "мессера".
В этом жарком и напряженном бою отвагу и самоотверженность проявил коммунист А. И. Мокляк. Два вражеских самолета он сбил пулеметным огнем, третьего - таранил. Таран - оружие сильных духом. И летчик-герой без колебаний применил его. Ценой своей жизни он спас от бомбового удара и аэродром, и десятки находившихся там людей...
В течение дня часть майора Рудакова успешно отразила три воздушных налета противника, сбив при этом 14 самолетов. Шесть летчиков, выпрыгнувших с парашютами, были взяты в плен. Весть о внушительной победе 67-го истребительного авиационного полка облетела все авиационные части Южного фронта.
Наряду с налетами на аэродром враг пытался бомбить железнодорожные узлы и магистрали, чтобы парализовать работу транспорта. Утром 22 июня более 20 бомбардировщиков Хе-111 на высоте около 1300 метров появились на подступах к железнодорожной станции Кишинев. Однако здесь они напоролись на группу наших истребителей. Смело атакуя, советские летчики сумели поджечь две машины. Спасаясь от гибели, вражеские экипажи покинули горящие "хейнкели" на парашютах. Остальные бомбовозы, освободившись от груза, повернули назад. Ни одна бомба не упала на Кишиневский железнодорожный узел.
В то же утро немцы предприняли попытку разрушить на Днестре Бендерский мост, снизывающий молдавскую группировку войск Южного фронта с основными пунктами снабжения. 60 бомбардировщиков и истребителей противника были встречены сначала мощным зенитным огнем, а затем нашими "ястребками".
Они вынудили гитлеровцев отвернуть от цели и возвратиться.
Второй налет на мост фашисты предприняли в 14 часов 30 минут. В нем участвовало также 60 "юнкерсов" и "хейнкелей". И снова они натолкнулись на мощный огневой заслон наших зенитчиков и летчиков-истребителей. Из 400 бомб, сброшенных противником с высоты 1500- 2000 метров, ни одна не попала в цель.
Немецкое командование и позже неоднократно бросало свою авиацию на уничтожение Бендерского моста. Однако все попытки врага оказались безуспешными. Мост продолжал функционировать.
Характерно, что в первый день войны наша авиация вела не только оборонительные бои, но и наносила ответные удары. В частности, бомбардировщики СБ и Пе 2 совершили несколько налетов на мосты через реку Пруг в районах Ясс и Галаца. Во время боевого вылета семнадцати самолетов 5-го бомбардировочного авиационного полка были отмечены прямые попадания в Галацкий мост. Надо было обладать поистине исключительным хладнокровием, чтобы в такой напряженный момент решать столь сложные боевые задачи.
Полагаю, что приведенных примеров вполне достаточно, чтобы иметь хотя бы общее представление о действиях ВВС Одесского военного округа в первый день Великой Отечественной войны. Эти факты свидетельствуют о том, что противнику, несмотря на его численное превосходство в авиационной технике, не удалось уничтожить паши самолеты на аэродромах и лишить нас возможности наносить ответные удары. Второй, более важный по своему значению вывод состоит в том, что советские летчики продемонстрировали высокое профессиональное мастерство, твердость морального духа, проявили массовый героизм в борьбе с иноземными захватчиками. В ожесточенных воздушных схватках с врагом они уничтожили 40 вражеских бомбардировщиков и истребителей. Наши потери в этот день составили 23 самолета, причем большинство из них мы потеряли во время налетов авиации противника на аэродромы. Одним словом, сравнение явно не в пользу врага.
Объективности ради следует заметить, что действия ВВС Одесского военного округа в этот день были слабо увязаны с боевыми усилиями наших наземных войск (в основном 9-й армии), вступивших в приграничное сражение с немецко-фашистскими оккупантами.
В самом начале Великой Отечественной войны из Москвы в Винницу выехала оперативная группа в составе командующего ВВС Южного фронта генерал-майора авиации П. С. Шелухина, ранее занимавшего должность заместителя командующего ВВС МВО; заместителя командующего по политчасти бригадного комиссара В. И. Алексеева, бывшего начальника отдела спецкадров Главного политуправления РККА; начальника оперативного отдела майора К. Н. Одинцова, работавшего начальником разведотдела штаба ВВС МВО; начальника разведывательного отдела подполковника Г. А. Дроздова, выдвинутого на этот пост с должности начальника штаба истребительного авиаполка; начальника связи военного инженера 1 ранта К. А. Коробкова, назначенного с равноценной должности в ВВС МВО; флагманского штурмана подполковника В. И. Суворова, бывшего флаг-штурмана ВВС МВО. Два дня спустя на фронт отбыла остальная часть управления.
Вновь сформированному штабу поначалу пришлось встретиться с большими трудностями. Во-первых, он был укомплектован личным составом только на 60-65 процентов. Во-вторых, с большинством подчиненных частей еще не была налажена связь. В-третьих, штабисты пока не знали в деталях обстановки на фронте и возможностей своих полков. Все это, вместе взятое, осложняло организацию четкого и непрерывного управления боевыми действиями авиации. И тем не менее уже к 1 июля работа штаба была в основном налажена, действия ВВС фронта стали носить более целеустремленный характер.
Несколько слов об общей обстановке на юге страны. Известно, что наряду с одним из основных стратегических направлений наступления немецко-фашистских войск (из района Люблина на Житомир-Киев), предусмотренных планом "Барбаросса", намечался вспомогательный удар из Румынии, на территории которой, вдоль западного берега Прута, были сосредоточены 11-я немецкая, а также 3-я и 4-я румынские армии. Эти войсковые объединения входили в состав группы армий "Юг", имевшей в своем составе 57 дивизий и 13 бригад.
Перед 11-й немецкой, 3-й и 4-й румынскими армиями стояла задача сковать противостоящие им войска Одесского военного округа, а затем по мере развития общего прорыва в направлении Люблин - Житомир - Киев - Запорожье перейти в наступление и во взаимодействии с румынской авиацией и соединениями немецкого воздушного флота препятствовать организованному отходу советских частей.
До начала июля наземные войска противника, сосредоточивая свои силы и готовясь к форсированию реки Прут, не предпринимали массовых активных действий, исключая бои с нашими пограничниками. Немецкая и румынская авиация, как я уже говорил, пыталась наносить удары по аэродромам, чтобы завоевать господство в воздухе, парализовать действия советских наземных войск, разрушить железнодорожные узлы, мосты и другие коммуникации.
Военно-Воздушные Силы Южного фронта оказывали врагу упорное сопротивление. Летчики-истребители вели ожесточенные воздушные бои, прикрывали от налетов противника Кишинев, Тирасполь, Винницу, Одессу и другие крупные населенные пункты, а также железнодорожные узлы, мосты через Днестр и Днепр, штаб фронта и штабы 9-й и 18-й армий. Бомбардировщики и штурмовики наносили по врагу ответные удары.
В ходе этих боев многие авиаторы показали пример самоотверженного выполнения своего воинского долга. Так, известный уже читателю капитан А. Г. Карманов 23 июня в воздушной схватке над Кишиневом сбил три "мессершмитта". Приземлившись на аэродроме Ревака, чтобы заправить самолет горючим и пополнить боеприпасами, летчик заметил, что к аэродрому приближаются четыре Ме-109. Штурмовыми действиями они могли вывести из строя самолеты и причинить немало других бед. Не ожидая полной заправки самолета, капитан немедленно поднялся в небо и смело вступил в схватку с противником. В этом бою Афанасий Георгиевич погиб, не допустив штурмовки аэродрома. За этот подвиг он был посмертно удостоен высокого звания Героя Советского Союза.
Восьмидневная подготовка позволяла немцам начать переправу через Прут одновременно в нескольких местах. Чтобы сорвать замыслы врага и нанести ему как можно больший урон, командование ВВС Южного фронта организовало 2 июля бомбардировочный налет по скоплению его войск, артиллерии и танков в районах Костешти и Стефанешти. 49 бомбардировщиков ДБ-3 под прикрытием 18 МиГ-3 и 18 И-153 последовательными эшелонированными ударами нанесли противнику довольно ощутимые потери. Днем раньше наша авиационная группа в составе 12 СБ, 3 Пе-2, 24 И-153 под прикрытием 15 МиГ-3 разрушила железнодорожный мост у Скулени.
3 июля генерал Шелухин поставил перед авиацией Южного фронта задачу: частями ВВС 18-й армии наряду с боевыми действиями в интересах наземных войск разрушить вновь наведенные переправы и уничтожить живую силу противника в районе Стефанешти; авиационным полкам 9-й армии основные усилия сосредоточить на разрушении переправ через Прут и уничтожении войск, скопившихся в районе Стефанешти, а также подавлении вражеской авиации на аэродромах Яссы, Роман, Пьятра, Бакэу, Фокшаны, Бузэу, Рымникул-Серат и Брайлов.
Из-за плохой погоды - густого тумана над территорией противника - удары по аэродромам не состоялись. Остальная же часть боевой задачи была успешно выполнена.
Сдерживая натиск численно превосходящего врага, наши наземные войска в последующие дни отходили из Молдавии на Украину. Тем временем Военно-Воздушные Силы Южного фронта прикрывали их отход, разрушали переправы на Пруте и Днестре, бомбили аэродромы в районах Ясс, Роман, Пьятра, Бакэу, Фокшаны, Рымникул-Серат, Брайлов, вели разведку войск противника в окрестностях Бакэу, Думени, Фокшан, уничтожали живую силу и технику врага на главном оперативном направлении.
Приведу несколько примеров, характеризующих инициативные и умелые действия авиаторов в те нелегкие дни.
Командование 88-го истребительного авиационного полка (командир майор А. Г. Маркелов, заместитель по политчасти батальонный комиссар В. Е. Потапов, начальник штаба капитан Г. А. Пшеняник) получило сведения о том, что северо-западное Винницы противник накапливает авиацию. На разведку послали одного из лучших летчиков - младшего лейтенанта В. Ф. Демсика. Командир экипажа отлично справился с этой задачей: в районе Погонное он обнаружил аэродром, на котором было сосредоточено до 70 немецких самолетов.
О результатах воздушной разведки А. Г. Маркелов тут же доложил командующему ВВС Южного фронта. Генерал Шелухин приказал немедленно нанести удар по скоплению вражеской авиации. Андрей Гаврилович Маркелов подобрал экипажи для выполнения этой задачи, проинструктировал их. Вывести группу на цель поручили младшему лейтенанту Деменку, который уже летал в расположение немецкого аэродрома.
Подойдя к цели, Деменок первым устремился в атаку. Затем майор Маркелов вместе с остальными летчиками обрушили огонь на вражеские самолеты. За первым заходом последовал второй, третий. На стоянках запылало десять машин. Когда зенитная артиллерия открыла огонь, наши истребители уже легли на обратный курс.
Во второй половине июля штурман того же полка капитан В. Б. Москальчук, летчик большого таланта, мужества и героизма, вылетел на разведку войск противника в район Умани. Обнаружив крупную вражескую группировку, он развернулся в сторону своего аэродрома, но вскоре был подбит огнем зенитной артиллерии. Однако, несмотря на выход из строя мотора и на то, что в планере оказалось множество пробоин, капитан сумел произвести посадку на своей территории - буквально в нескольких метрах от переднего края. Попав под сильный артиллерийский и пулеметный огонь, Москальчук сжег свой самолет и доставил командиру механизированного корпуса генерал-лейтенанту Новосельскому цепные сведения о противнике. В результате части этого корпуса уничтожили крупную вражескую группировку и захватили много трофеев.
С большим напряжением действовали наши авиационные полки 22 и 23 июля. Они наносили бомбовые удары по скоплениям вражеских войск, которые настойчиво рвались к западному берегу Днепра, чтобы лишить советские наземные части возможности организованно переправиться на восточное побережье реки, привести себя в порядок и занять там оборону.
Сложившаяся обстановка вынудила штаб ВВС Южного фронта за период с 24 июня по 19 августа семь раз менять место своего расположения. Это обстоятельство в значительной мере усложняло управление подчиненными частями. Основным средством общения были самолеты У-2. И тут нас выручали офицеры связи. В условиях господства в воздухе вражеской авиации они на легкомоторных самолетах разыскивали свои наземные части и садились нередко перед носом противника. Передав кому следует приказ или боевое распоряжение, они получали информацию об изменениях обстановки на фронте и спешили своевременно доставить ее в штаб ВВС фронта. Следует особенно отметить слаженную и четкую работу личного состава 8-й Отдельной авиационной эскадрильи связи.
Упорное сопротивление наших наземных войск, активно поддерживаемых авиацией, не позволили противнику с ходу форсировать Днепр.
Накапливая силы на западном берегу реки, гитлеровцы готовились к рывку в направлении Запорожья. Им удалось было захватить Хортицу но советские войска мощной контратакой вынудили их оставить остров.
В течение девяти дней армии Южного фронта укрепляли оборону на левом берегу Днепра. Авиация также приводила себя в порядок. Одновременно мы вели непрерывную воздушную разведку, наносили бомбоштурмовые удары по скоплениям немецко-фашистских войск, по переправам, возводимым неприятелем у Запорожья и Каховки. В то время было установлено, что на днепропетровском направлении сосредоточивается танковая армия Клейста для нанесения удара по линии Новомосковск - Синельникове - Пологи - Орехов и далее на Мариуполь. Цель этого удара - окружить и уничтожить армии Южного фронта. Вспомогательный удар гитлеровцы намеревались нанести в направлении Берислав (Каховка) - Мелитополь. В дальнейшем враг планировал наступление на Перекоп и Крым, а также преследование наших отступающих войск, с тем чтобы в районе Бердянск Мариуполь соединиться с армией Клейста.
К началу Каховской операции немцы сосредоточили на этом участке до 180 самолетов против наших 150. Вражеская авиация непрерывно наносила удары по боевым порядкам войск Южного фронта и по его тылам.
Тяжелые бои шли и на ближних подступах к Днепропетровску. Недостаток авиационных сил на правом крыле фронта генерал Шелухин в какой-то мере компенсировал использованием в качестве дневных бомбардировщиков машины Р-5 Мелитопольского авиационного училища. Они летали на задания группами до 10-12 единиц под прикрытием И-16. Однако Р-5 несли значительные потери.
В воздушных схватках с врагом, как и прежде, особенно активно дрались летчики 88-го истребительного авиационного полка. Вот несколько примеров.
Четверка И-16, возглавляемая капитаном В. Б. Москальчуком, прикрывала наземные войска в районе Днепродзержинска. В то же время группа Р-5 наносила бомбардировочный удар по противнику, пытавшемуся наводить переправу через Днепр. Воспользовавшись туманом и дымкой, пять "мессершмиттов" внезапно атаковали нашу бомбардировочную группу. Два самолета Р-5 сразу же загорелись, а экипажи выбросились с парашютами. Чтобы предотвратить расстрел парашютистов в воздухе, Москальчук бросил свою четверку в атаку на противника. Из-за ограниченной видимости его ведомые оторвались, и ему одному пришлось вступить в бой с пятью Ме-109.
В неравной схватке капитан сбил два немецких истребителя, но и сам был ранен в ногу. На поврежденной машине он произвел вынужденную посадку в расположении одной из артиллерийских бригад, рядом со спасенными им парашютистами...
Однажды, прикрывая переправу через Днепр, младшие лейтенанты Василий Деменок и Василий Липатов заметили приближавшуюся к ним группу вражеских истребителей в составе 18 Ме-109. Не дрогнули советские летчики и смело вступили в неравный бой с неприятелем. Василий Деменок сбил три "мессершмитта". Когда у него иссякли боеприпасы, он направил свою машину в гущу Ме-109 и, столкнувшись с одним из них, героически погиб. С такой же самоотверженностью сражался и Василий Липатов, павший смертью храбрых в этой жестокой схватке. Применив таран, герои погибли, но не допустили гитлеровцев к переправе.
Летчик того же полка лейтенант В. А. Князев на самолете И-16 вылетел сфотографировать вражескую переправу в районе Днепропетровска. На подступах к цели фашисты открыли по нему сильный зенитный огонь. Не считаясь с опасностью, командир экипажа произвел три захода и доставил в полк отличные фотоснимки. Теперь требовалось разрушить переправу.
Первым вызвался пойти на это необычное задание командир эскадрильи капитан Локтионов. Техники подвесили на "чайку" стокилограммовую бомбу, и капитан, поднявшись в ночное небо, взял заданный курс. Отлично владея слепыми полетами, Локтионов строго в расчетное время вышел на цель, выполнил противозенитный маневр, поскольку немцы открыли по нему сильный огонь, и прямым попаданием бомбы взорвал переправу.
Находясь в Запорожье, штаб ВВС Южного фронта организовал тесное взаимодействие с расположенными здесь авиачастями Юго-Западного фронта и с 4-м бомбардировочным авиационным корпусом, которым командовал полковник В. А. Судец. Часть сил этого соединения использовалась в интересах наших наземных войск. При нанесении ударов по скоплениям живой силы и техники врага на днепровском правобережье, по переправам через реку и другим объектам экипажи ДБ-3 приняли новое средство подавления врага - ампулы с горючей смесью "КС". В боях за Днепр на противника было сброшено 36 000 таких ампул. Их применение наносило большой урон врагу и угнетающе действовало на психику гитлеровских солдат п офицеров.
В ходе интенсивной боевой работы наши авиачасти несли потери и в людях и в технике. К концу августа в полках осталось по 10-12, а то и менее самолетов. Надеяться на скорое пополнение не приходилось, поскольку большинство авиационных заводов эвакуировалось в глубокий тыл страны. Нужно было искать другой выход. И этот выход был найден благодаря изобретательности и трудолюбию инженерно-технического состава ВВС фронта, возглавляемого П. В. Родимовым.
В каждой части были созданы специальные группы и эвакуационные команды, которые собирали самолеты, совершившие вынужденную посадку на своей территории. Специальные ремонтные бригады, организованные, как правило, при ПАРМ-1, быстро восстанавливали поврежденные машины. Приходилось прибегать и к такому методу: с самолетов, подлежащих отправке в ремонтные органы, снимались дефицитные агрегаты, а взамен снятых ставились неисправные. Это позволяло быстро, в течение нескольких часов, восстанавливать два-три самолета, и полк продолжал боевые действия.
Проведенная работа дала ощутимые результаты. Только за сентябрь 1941 года в частях силами ПАРМ-1 и приданных им бригад техсостава было восстановлено (отремонтировано) 320 машин.
И все-таки авиации не хватало, особенно бомбардировочной. Командование ВВС Южного фронта решило использовать для этой цели (в ночное время) самолеты У-2. Сначала бомбометание производилось примитивным способом. Летчик осуществлял прицеливание по расчету времени, беря за исходную точку визирования переднюю кромку нижнего крыла. Подпустив цель к кромке, он, в зависимости от высоты, отсчитывал определенное число секунд, затем сбрасывал бомбы. Расчет времени был составлен для наиболее часто применяемых высот и заучивался летчиками на память. И надо сказать, что точность нанесения бомбовых ударов с высот до 700 метров была вполне удовлетворительной.
Некоторое время спустя на самолетах У-2 поставили специальное оборудование для ночных полетов и бомбодержатели. Эту работу выполнили коллективы 131 и 140 авиамастерских под непосредственным руководством старшего инженера ВВС фронта по вооружению П. В. Вайзингера.
Первые боевые испытания таких переоборудованных У-2 состоялись 25 августа 1941 года. Они были успешно использованы для нанесения ударов по боевым порядкам вражеских войск на правобережье Днепра, в районе Берислав (Каховка). Подход к цели, находившейся на удалении 60-70 километров от аэродрома, где базировалась У5-я отдельная авиаэскадрилья, производился с планирования, на приглушенных моторах. Это обеспечивало внезапность налета.
Вскоре в мастерских Геническа была переоборудована для ночного бомбометания довольно большая группа У-2. Опыт их боевого применения был распространен не только на Южном, но и на других фронтах. А с конца 1941 года такие легкие ночные бомбардировщики стали в массовом количестве поступать на вооружение частей. Их бомбовая нагрузка достигала 200 килограммов. В дальнейшем полки легкомоторной ночной бомбардировочной авиации сыграли немаловажную роль в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками.
Глава пятая. Грозы Донбасса
В начале третьей декады сентября 1941 года противнику удалось подойти к Мелитополю, Геническу и Перекопу, создать непосредственную угрозу угольному центру страны - Донбассу. Командующий войсками Южного фронта генерал-лейтенант Д. И. Рябышев пригласил в свой штаб командармов, в том числе и меня, и рассказал о сложившейся обстановке.
- Ударами первой танковой группы из Днепропетровска и одиннадцатой армии из района Каховки в общем направлении на Осипенко враг намеревается окружить и уничтожить войска нашего фронта, - говорил командующий. - Сейчас он ведет перегруппировку сил. У нас имеются благоприятные условия для наступления в направлении Мелитополя и Белозерска с задачей разбить сосредоточенные там силы противника, а затем во взаимодействии с Черноморским флотом и пятьдесят первой Отдельной армией прижать его группировку к морю и уничтожить. Наступление назначаю на двадцать четвертое сентября. Восемнадцатая армия наносит главный удар, девятая - вспомогательный. Авиация содействует наземным войскам и выполняет самостоятельные боевые задачи, указанные в приказе.
К тому времени ВВС Южного фронта объединяли части, непосредственно подчинявшиеся нашему штабу, армейскую авиацию и 5-ю резервную авиационную группу (РАГ-5). Военно-воздушные силы 9-й, 12-й и 18-й армий имели в своем составе в общей сложности 10 полков, большинство из которых были истребительными. 5-я резервная авиагруппа располагала пятью полками - двумя штурмовыми, двумя истребительными и одним ближне-бомбардировочным. В подчинение командующего ВВС фронта входили две двухполковые смешанные авиадивизии. 21-я сад дислоцировалась в районе Новониколаевки, северо-восточное Запорожья. В ее состав входили полк самолетов СБ, летавший в ночных условиях, и полк ближних бомбардировщиков Пе-2, 66-я сад включала в себя 149-й истребительный полк, летавший на МиГ-3 и ЛаГГ-3, и 288-й полк ближних бомбардировщиков, вооруженный самолетами СУ-2.
Возвращаясь в штаб ВВС фронта, я находился под впечатлением воодушевляющих слов командующего. Он говорил, что хотя в общем-то мы отступаем, но нет-нет да и собираем силы в кулак и этим кулаком бьем по железным зубам врага! Вот и на завтра тоже планируется удар по гитлеровским полчищам. На душе было радостно от того, что генерал Рябышев и его штаб в деталях продумали план подготовки к наступлению, четко определили роль и задачи каждого соединения и полка.
Радость, однако, вскоре сменилась тревогой. Войска 18-й армии не успели произвести перегруппировку, и наступление было отложено на трое суток. Противник же за это время перебросил на юг с мелитопольского направления три пехотные дивизии и активизировал свои действия. Оставив Перекоп, 51-я Отдельная армия отошла к Ишуньским высотам. Основные силы врага были сосредоточены на днепропетровском направлении, там оборонялись наши 12-я и 6-я армии.
Несмотря на сложность обстановки, генерал Рябышев не отменил своего решения. 27 сентября в 10 часов утра 18-я армия перешла в наступление. Приданная ей авиация обеспечивала продвижение наземных частей. Действуя по заранее разработанному плану, полки наносили штурмовые и бомбовые удары по танковым и механизированным колоннам противника, по его артиллерии и пехоте. Наши истребители уничтожали вражеских бомбардировщиков, встречая их на дальних подступах к переднему краю, активно вели бои за господство в воздухе.
Части ВВС 9-й армии тоже действовали слаженно и эффективно, обеспечивая наступление наземных войск. Они наносили штурмовые удары по врагу в районах Веселое, Елизаветовка, Воробьевка, Михашювка, Анновка и Акимовка, вели разведку в Рубановке, М. Серагозах и Федоровке.
12-я и 6-я (бывшая резервная) армии, как я уже говорил, противодействовали днепропетровской группировке противника. Ее мотомеханизированные части начали продвижение на юг. Штурмовые и бомбовые удары по ним наносили наши остальные авиационные силы.
К исходу четвертого дня операции советские войска, преодолевая упорное сопротивление врага, продвинулись вперед на 25-30 километров. Имелись предпосылки для развития успеха. Однако обстановка, сложившаяся на правом крыле фронта, не позволила этого сделать: у Колебяхи танковая группа Клейста прорвала нашу оборону и вплотную подошла к Новомосковску.
За каждую улицу, за каждый дом героически сражались наши воины, но под натиском превосходящих сил противника вынуждены были оставить город. Продолжая продвижение на юг, танковые колонны врага заняли станцию Синельниково. Чтобы укрепить правый фланг Южного фронта, генерал Рябышев перебросил туда с каховского направления две дивизии - стрелковую и кавалерийскую, Однако этих сил оказалось недостаточно для остановки врага.
В целях сохранения войск, которым угрожало окружение, 1 октября наступательная операция на левом крыле фронта была приостановлена. По приказу командующего начался отвод 9-й и 18-й армий на рубеж Павлоград, Большой Токмак, Мелитополь, озеро Молочное. Началась Донбасская оборонительная операция, продолжавшаяся до 30 октября.
5 октября вместо генерал-лейтенанта Д. И. Рябышева в командование фронтом вступил генерал-полковник Черевиченко Яков Тимофеевич. Это был высокий, стройный, крепко сложенный человек. В молодости, будучи красным кавалеристом, он воевал неподалеку от этих мест с белогвардейцами. После гражданской войны остался в рядах Красной Армии и прошел большой путь - от командира эскадрона 4-и кавалерийской дивизии С. М. Буденного до крупного военачальника.
Генерал Черевиченко вызвал меня в штаб фронта и кратко объяснил обстановку:
- Первая танковая армия противника нацелила свой удар в стык флангов двенадцатой и восемнадцатой армий, севернее Орехово. Если Клейсту удастся прорвать нашу оборону - а это вполне возможно, ибо наши войска не успели как следует закрепиться на занимаемых позициях, - то полагаю, что его танковая армия пойдет на соединение с одиннадцатой армией вот здесь, - Черевиченко показал на карте район севернее города Осипенко.- Это чревато большой опасностью для наших войск. Понимаешь, Константин Андреевич?
- Да, товарищ командующий. Положение трудное.
- Пока только трудное, - согласился Яков Тимофеевич. - А в дальнейшем может стать критическим. Поэтому мобилизуй все свои силы, днем и ночью бей по Клейсту с воздуха. План боевых действий согласуй со штабом, вечером доложишь его на Военном совете фронта.
Наш штаб, уже дважды менявший место дислокации, находился теперь в Петровском. Возвратившись от командующего, я пригласил А, 3. Устинова, К. Н. Одинцова, Г. А. Дроздова, К. А. Коробкова и других начальников отделов и служб и рассказал им о задачах, поставленных генерал-полковником Я. Т. Черевиченко. Обменявшись мнениями, приступили к разработке плана боевых действий авиации фронта.
Военный совет утвердил наш план. 8 октября на рассвете сотни экипажей истребителей, бомбардировщиков и штурмовиков поднялись в воздух. Наша главная задача состояла в том, чтобы сдержать вражеское наступление и обеспечить планомерный отход своих наземных войск. День выдался чрезвычайно напряженным. Ночью экипажи тоже летали на задание. Так продолжалось трое суток. За это время мы уничтожили 62 вражеских танка, 680 автомашин с различными грузами и живой силой, 7 зенитных установок, 40 мотоциклов с водителями, 13 автоцистерн с горючим и 2 самолета.
Ознакомившись с итогами боевых действий ВВС фронта, генерал Я. Т. Черевиченко поблагодарил авиаторов.
- И тебе спасибо, Константин Андреевич. Сорвали твои соколы немецкий план окружения наших войск. Правда, армейцы и сами, отходя в район Волновахи и Мариуполя, применяли активные маневры, но без помощи авиации им было бы значительно труднее сдерживать натиск противника.
Штурмовые и бомбовые удары по врагу осуществлялись непрерывно. Они не только наносили ему тяжелые потери в живой силе и технике, но и держали его в постоянном напряжении, изматывая физически и морально.
В мобилизации личного состава авиационных частей на образцовое выполнение боевых заданий командования большую роль сыграли работники авиационного отделения политуправления Южного фронта, которыми руководил полковой комиссар К. И. Баранов, политработники ВВС армий, авиационных частей и подразделений, партийные и комсомольские организации. Вот один из многочисленных примеров.
18 октября в 4-м штурмовом авиационном полку (командир - майор С. Г. Гетьман, комиссар - батальонный комиссар Б. Е. Рябов) состоялось партийное собрание, на котором обсуждался вопрос о задачах коммунистов по выполнению приказа Военного совета фронта, призвавшего всеми силами преграждать пути врагу. Краткий, но содержательный доклад сделал Гетьман. Выступившие в прениях члены и кандидаты партии единодушно заявили, что они с честью выполнят задачи, поставленные перед ними, обрушат на фашистов всю мощь своих самолетов. Подобные решения были приняты в партийных и комсомольских организациях других частей.
А 19 октября, как назло, выдалась нелетная погода:
облачность опустилась до 25 метров, шел снег, чрезвычайно ограничивавший видимость. Но в ВВС 9-й армии, в том числе и в 4-м полку, нашлись авиаторы, которые и в таких условиях вылетели сначала на разведку, а затем на штурмовку противника. Сделав 16 вылетов, они уничтожили 9 автомашин и 150 вражеских солдат и офицеров. Большую ценность представляли и добытые ими сведения о немецко-фашистской группировке.
Погода не улучшилась и 20 октября. Тем не менее летчики опять ходили на боевые задания. В районах Бобриков, Волошине, Константиновка, Родиново-Несветайское, Кутейниково, Больше-Крепинская они основательно потрепали врага. Было уничтожено немало живой силы и техники противника. В воздушных боях наши истребители сбили 4 самолета противника. Мы потеряли тогда лишь один И-16.
20 октября (как доложил мне майор Гетьман) на штурмовку немецкой мотопехоты, занимавшей рубеж Ольховый, Карповка, водил семерку "ильюшиных" командир эскадрильи 4-го полка коммунист капитан Иванов. Несмотря на сильный зенитный огонь противника, отважные экипажи разбили 20 автомашин и уничтожили более 100 гитлеровских солдат и офицеров.
Комсомолец Николай Синяков, выполнявший задание в составе семерки, на очередную штурмовку повел сам группу "илов". При подходе к цели на "ильюшиных" напало звено "мессершмиттов".
- Атакуем в лоб! - приказал лейтенант Синяков. Он знал, что гитлеровцы крайне редко не уходят от таких атак, обычно уклоняются от них, шарахаются в стороны.
На этот раз противник принял вызов советских летчиков. Расстояние между штурмовиками и истребителями стремительно сокращалось, общая скорость их сближения достигала 800 километров в час. На дистанции наиболее эффективного огня лейтенант Синяков нажал на гашетки своих пулеметов и пушек. Ведущий "мессер", клюнув носом, вспыхнул и посыпался вниз. Его ведомые не стали продолжать бой и резким маневром ушли в облака. А Синяков и его боевые друзья, рассеяв группу вражеских истребителей, продолжали полет к цели.
В октябрьских боях особенно отличился 131-й истребительный авиационный полк, возглавляемый подполковником Л, А. Гончаровым. Его летчики и раньше отважно сражались с врагом. За первые три месяца войны они провели около 500 поединков в воздухе и сбили 63 фашистских самолета.
Примером для подчиненных, для всех однополчан служили сам командир Гончаров, его заместитель майор В. И. Давидков, а также старший политрук М. С. Токарев, капитан Д. П. Назаренко, старший лейтенант Д. И. Сигов и лейтенант Ф. С. Яровой, ставшие впоследствии Героями Советского Союза.
Давидков еще в период отражения налетов вражеской авиации на Тирасполь показал незаурядное боевое мастерство. Однажды посты ВНОС сообщили о приближении к городу армады бомбардировщиков Ю-87, прикрываемой 18 "мессершмиттами". По этому сигналу Давидков поднял в воздух 12 истребителей И-16 и смело повел их навстречу врагу. Дерзкими атаками ему и его подчиненным удалось отсечь "мессеров" от "юнкерсов" и сковать их боем. А тем временем вторая группа "ишачков", которую возглавлял Д. И. Сигов, атаковала немецких бомбардировщиков. В результате напряженного поединка противник потерял пять самолетов, а наши ни одного.
В другой раз майору Давидкову в паре с политработником Токаревым пришлось схватиться над Тирасполем с 16 Ме-109. В неравном бою они трех "мессеров" сожгли, а остальных вынудили повернуть на запад.
Старший лейтенант Сигов мужественно дрался с врагом в небе Днепропетровска. Возглавляемая им пятерка И-16 встретилась однажды с 12 "мессершмиттами". Нелегко пришлось нашим летчикам в поединке с опытными немецкими асами. Но умелое использование маневренных качеств "ишачков" на горизонталях и взаимная выручка помогли им одержать победу.
Полк Л. А. Гончарова совершал налеты и на вражеские аэродромы. Только в Белой Церкви и в Таганроге летчики этой части уничтожили около 30 самолетов противника.
За четыре месяца войны 131-й истребительный авиаполк произвел 5312 самолето-вылетов. Из них 1493- на штурмовку наземных войск противника.
Я нередко беседовал с летчиками и техниками этой части, лично ставил им наиболее ответственные задачи, присутствовал на разборах полетов. Это была дружная Соевая семья, где что ни командир экипажа, то герой, что ни техник или механик, то заботливый хозяин машины, мастер своего дела. С какой глубокой скорбью встретили авиаторы весть о гибели подполковника Л. А. Гончарова. Они поклялись отомстить врагу за смерть любимого командира и в последующих боях сдержали свое слово. Теперь полк возглавлял майор В. И. Давидков.
Наши авиационные части перебазировались в Сталинградскую, Ворошиловградскую и Ростовскую области. Здесь они доукомплектовывались и готовились к новым боям. Некоторые полки одновременно вели воздушную разведку и даже наносили штурмовые удары по скоплениям вражеских войск.
Какие можно сделать выводы по боевой работе ВВС Южного фронта за минувший период? Вкратце они сводятся к следующему.
В связи с количественным, а в ряде случаев и качественным превосходством вражеской авиации нашим истребителям чаще всего приходилось придерживаться оборонительной тактики. Основным боевым построением являлся круг, который позволял наиболее полно использовать маневренные качества И-16 и И-153 ("чайки") на горизонталях. Некоторые летчики, особенно молодые, продолжали применять такие же тактические приемы и с получением новейших машин типа Як-1 и ЛаГГ-3. А эти истребители по своим летно-техническим данным не только не уступали немецким, но даже превосходили их, особенно в маневре на вертикалях. Шаблон в действиях и недостаточный опыт приводили к излишним потерям.
Наибольший урон по сравнению с другими видами ВВС в первые месяцы войны понесла наша бомбардировочная авиация. Это обстоятельство вынуждало нас использовать для бомбовых и штурмовых ударов истребители И-16 и И-153.
Несовершенность организационной структуры, когда авиация была придана наземным армиям и, по существу, распылена по всему фронту, в значительной мере затрудняла ее массированное использование. И все же иногда нам удавалось это делать. Так, во время Каховской операции около 70 процентов всех сил ВВС фронта действовало в основном по вражеским переправам через Днепр. А в Днепропетровской операции участвовало до 80 процентов авиачастей. Более того, сюда было переброшено несколько авиаполков из ВВС Юго-Западного фронта (из района Канева).
Напрашивается и еще один, пожалуй, самый важный вывод. Несмотря на трудности и лишения, связанные с отступлением наших войск, моральный дух летного и технического состава оставался всегда высоким. Авиаторы никогда не теряли веры в победу советского народа и его Вооруженных Сил над вероломным и коварным врагом.
К концу октября 1941 года, после захвата Мариуполя и Таганрога, южная группа немецко-фашистских войск готовилась к наступлению на ворошиловградском, ворошиловском, шахтинском и ростовском направлениях.
Главным из них было последнее, ибо Ростов рассматривался противником как "ворота" на Кавказ с его богатейшими месторождениями нефти.
На рубеже Горловка, Ольховник находился итальянский экспедиционный корпус, состоявший из трех пехотных дивизий, от Ольховника до Дмитриевки фронт занимали немецкие соединения - 49-й горнострелковый корпус и 198-я пехотная дивизия, а от Дмитриевки до Таганрога - 1-я танковая армия Клейста, основная ударная сила фашистов на Южном стратегическом направлении. Вражеской группировке противостояли войска 12-й, 18-й и 9-й армий, а также части 56-й армии, не входившей в состав Южного фронта. Кроме того, в районе Каменск, Краснодон, Тацын формировалась 37-я армия,
Авиация противника, насчитывавшая до 200 самолетов (100 истребителей, 80 бомбардировщиков и 20 разведчиков), базировалась в основном на приморских аэродромах. В отличие от летнего периода основные ее усилия были направлены на поддержку своих наземных войск в тактической глубине, а также на воздушную разведку, особенно в районах Ростова, Новочеркасска и восточное. Однако вражеские самолеты совершали налеты и на железнодорожные станции к югу и северу от Ростова.
В период, предшествовавший новому наступлению гитлеровцев, наши летчики наносили удары по скоплениям их живой силы и техники и активно вели воздушную разведку.
Можно привести десятки примеров героизма и высокого боевого мастерства советских авиаторов.
30 октября лейтенант 4-го штурмового авиационного полка Николай Синяков, о мужестве которого я уже говорил, повел звено "илов" на штурмовку автоколонны противника в районе Кирсановки, Алекссевки и Матвеева Кургана. Первый удар "ильюшины" нанесли по зенитной батарее врага, открывшей заградительный огонь. Второй и третий заходы они произвели на основную цель.
При выходе из атаки самолет ведущего загорелся. Зенитный снаряд угодил ему в бензобак. Почувствовав, что гибель неизбежна, комсомолец Синяков направил пылающую машину на скопление грузовиков. Они оказались с боеприпасами. Раздался сильный взрыв, в небо взвился огромный столб дыма и пламени...
Боевые друзья рассказали о героической смерти Николая Синякова, повторившего подвиг Н. Ф. Гастелло, а также о результатах этого вылета. Звено уничтожило 20 автомашин с боеприпасами, 2 зенитные пушки с расчетами и около 200 солдат и офицеров противника. Таков был последний ратный счет Синякова.
В тот же день в районе Ново-Московское командир эскадрильи 183-го истребительного авиаполка старший лейтенант М. Д. Баранов сбил вражеский корректировщик "Хеншель-126". На обратном пути он был встречен четырьмя "мессершмиттами". Отважный советский летчик, не раздумывая, пошел в атаку и меткой очередью сбил одного "мессера". Остальные фашисты поспешили выйти из боя и удалились на запад.
В другой раз старший лейтенант Баранов при возвращении из разведки сбил бомбардировщик Ю-88. Экипаж его выбросился на парашютах и был взят в плен.
Михаил Дмитриевич Баранов совершил немало подвигов. Впоследствии его удостоили высокого звания Героя Советского Союза.
...298-му истребительному авиационному полку было приказано выделить четыре самолета для сопровождения разведчика. Командир этой части капитан М. Н. Ткаченко решил вылететь сам во главе звена И-16. На подходи к цели наши летчики были атакованы четверкой вражеских истребителей. В завязавшемся бою ведомый Дрыгни заметил, что ведущий группы в опасности. Фашист зашел ему в хвост и собирался открыть огонь с предельно малой дистанции. Не раздумывая, Дрыгин бросился наперерез и сумел упредить удар гитлеровца. Его очередь хлестнула по кабине Хе-113, и тот, свалившись на крыло, понесся к земле. Потеряв ведущего, фашисты не решились продолжать бой. Наш разведчик, надежно прикрываемый испытанными "ишачками", успешно выполнил задание.
На второй день мне доложили о мужестве командира эскадрильи того же полка старшего лейтенанта Чайки и его ведомого А. С. Заколюка. Шесть наших И-16, сопровождавших группу бомбардировщиков на обратном маршруте, в районе Ровеньки, встретились с шестеркой Хе-113. Чайка приказал бомбардировщикам следовать на свой аэродром, а истребителям вступить в бой с противником.
Зная о превосходстве своих самолетов в скорости, гитлеровцы старались атаковать наших "ишачков" на вертикалях. Но советские летчики сумели навязать им свою тактику, маневрировали в основном по горизонту. Прикрывая ведущего, Заколюк буквально из-под хвоста выбил у него "хейнкеля". А комэск в это время преследовал другого фашиста, догнал его и срубил меткой очередью. Вскоре нашим истребителям удалось сбить еще одну вражескую машину. Остальные четыре фашиста не стали продолжать бой и обратились в бегство. В ходе воздушного поединка старший лейтенант Чайка был ранен в обе ноги. Однако мужественный командир эскадрильи не оставил своих подчиненных и руководил их действиями до победного конца. Но дальше Ровенек Чайке не удалось довести поврежденную машину, и он сел на вынужденную. Заколюк тут же приземлился рядом. Оказав командиру первую медицинскую помощь, он перенос его в кабину своего самолета и доставил в полк.
Политработники сделали этот факт достоянием всего личного состава ВВС Южного фронта. Отличившихся летчиков мы представили к награде.
5 ноября 1941 года противник с рубежа Дубровка, Октябрьский, Каменка-Туаловка перешел в наступление против 9-й армии, которой командовал генерал-майор Ф. М. Харитонов. Судя по всему, враг намеревался сначала выйти в район Шахты, а оттуда нанести удар по Новочеркасску и Ростову. Превосходство в танках позволило гитлеровцам потеснить наши части до линии Бирюково, Новошахтинск. Однако вскоре враг был остановлен. С 8 ноября он не продвинулся ни на метр. Стойкость, проявленная войсками генерала Харитонова, обеспечила планомерное сосредоточение ударных сил 37-й армии генерал-майора А. И. Лопатина и выдвижение ее в стык между 18-й и 9-й армиями.
В эти дни из-за густой облачности и дождей авиация не могла действовать с достаточной активностью. И все-таки мы старались использовать любую возможность для нанесения бомбовых и штурмовых ударов по вражеским танкам и пехоте.
Вылетев на задание, наши летчики-истребители (их было три звена) обнаружили 20 немецких танков, выходивших в тыл одной из наших наземных частей. А неподалеку от них к фронту двигалось подразделение советских танкистов. Летчики снизились и условными сигналами подсказали боевым друзьям, куда следует идти. То быстро поняли сигнал авиаторов и изменили маршрут.
Первыми по танковой колонне врага нанесли удар истребители. Реактивными снарядами они подожгли две машины. А вскоре к месту боя подоспели советские танкисты. В результате совместных действий они уничтожили еще три танка, а остальных вынудили отойти за линию фронта.
Из участников описанного эпизода мне запомнились кабардинец Кубати Лакманович Карданов, белорус Василий Александрович Князев и русский Алексей Алексеевич Постнов. Эти летчики открыли боевой счет еще во время приграничного сражения с немецко-фашистскими захватчиками. В дальнейшем они совершили немало новых подвигов. Всем им было присвоено звание Героя Советского Союза.
7 ноября 5-й скоростной бомбардировочный авиационный полк должен был вести воздушную разведку в районах Успенское и Матвеев Курган. Первым на такое ответственное задание командир части полковник Ф. П. Котляр послал одного из лучших летчиков А. И. Решидова.
- Обязательно фугасочек прихватите с собой, - напутствовал он лейтенанта. - Угостите ими фашистов в честь нашего праздника.
- Хорошо! Будет сделано, - с улыбкой отозвался летчик.
Самолет Пе-2 быстро подготовили к полету. Подвесили и "гостинцы" для фашистов - тысячу килограммов бомб. Решидов взлетел и взял заранее намеченный курс. Несмотря на плохую погоду, он отлично справился с заданием. Обнаружив скопление мотомеханизированных немецких частей, летчик нанес его на карту, а затем обрушил на головы врагов весь запас смертоносного груза.
- Ну что ж, генерал, - поздоровавшись со мной, с веселинкой в голосе сказал командующий войсками фронта (звание "генерал-майор авиации" мне было присвоено 22 октября 1941 года),-считай, что Клейста мы остановили, теперь будем его громить.
Склонившись над картой, испещренной цветными карандашами, Яков Тимофеевич Черевиченко продолжал:
- Правда, проникновение противника в районы Миллерово, Астахове и Аграфеновка несколько осложнили общую оперативную обстановку. Не исключена возможность возобновления немецкого наступления в направлении Новошахтинск, Новочеркасск. Поэтому в ближайшее время мы должны нанести контрудар по врагу. Задача состоит в том, чтобы войска, расположенные на правом крыле нашего фронта, ударили во фланг и с тыла по тем частям армии Клейста, которые просочились в Астахове, Миллерово и Аграфеновку. Задачу будете выполнять во взаимодействии с пятьдесят шестой отдельной армией генерала Ремизова. План операции обсудим на заседании Военного совета. Продумай, Константин Андреевич, вместе с Александром Захаровичем Устиновым и вопрос об использовании авиации. Кстати, какими силами мы располагаем?
Я сказал, что задача ясна и план будет разработан вовремя. Что же касается наших сил, то на тот день мы имели в своем распоряжении 204 самолета, в том число 119 бомбардировщиков, 72 истребителя и 13 штурмовиков, В ремонте находилось около 70 машин. В ходе боевых действий часть из них будет введена в строй.
- Что, мало? - с лукавинкой во взгляде спросил Черевиченко. - Главком Юго-Западного направления придает нам часть авиации Юго-Западного фронта и все боеспособные экипажи пятьдесят шестой Отдельной армии. А у противника сколько?
- По данным разведки, восемьдесят - девяносто истребителей и пятьдесят шестьдесят бомбардировщиков. Кроме того, есть сведения о том, что противостоящие нам вражеские части дня через три-четыре после начала наступления дополнительно получат около шестидесяти самолетов,
- Об этом я знаю. Пусть получают, - махнул рукой Черевиченко, - все равно у нас полуторное превосходство. - А на прощанье добавил: - Надеюсь, ваши соколы не подкачают, Константин Андреевич. - Ведь операция проводится по указанию Верховного Главнокомандующего. Она еще раз проверит наши возможности.
Глава шестая. Удар под Ростовом
Штаб ВВС Южного фронта стал уже по таким, каким был в летний период. Заслуга в этом принадлежала прежде всего генерал-майору авиации А. 3. Устинову - человеку высокообразованному и неутомимому в работе. Он всегда напоминал подчиненным:
- Только творческий подход к решению каждой задачи, только новая, неожиданная для противника тактика применения авиации, инициатива и смелость обеспечивают успех дела. Война не терпит никакого шаблона.
Отделы и службы штаба А. 3. Устинов усилил лучшими специалистами, вызванными из частей и соединений. Обязанности некоторых из них выполняли девушки, прошедшие подготовку на краткосрочных курсах. Хорошими работниками, например, зарекомендовали себя Александра Куренинова, Мария Николаенко и Людмила Голубенко, Валентина Игнатьева, Мария Пименова и Евдокия Бирюкова, трудившиеся в оперативном отделе, Раиса Масликова и Нина Гущина из разведотдела. Добрым словом можно вспомнить и многих других девушек, заменявших на посту мужчин.
Вначале у нас не было своего узла связи, приходилось пользоваться аппаратурой штаба фронта. А общевойсковые командиры порой ущемляли интересы авиаторов. Такое положение иногда создавало предпосылки к различным недоразумениям и в конечном итоге отрицательно сказывалось на боевом применении ВВС. Обо всем этом я доложил Военному совету. Было принято решенис предоставлять авиаторам СТ-35 и другие аппараты в первую очередь. А теперь наш штаб располагал собственным узлом связи с довольно мощным оборудованием, обеспечивающим бесперебойное общение с авиачастями.
Я заметил немало новшеств в самой работе штаба. Если раньше, к примеру, организацией полетов занимался оперативный отдел, то сейчас выполнение заявок отделов и служб управления обеспечивало специально сформированное отделение перелетов. Вместо временных оперативных дежурных по штабу, которые, измотавшись за день, в ночное время уже не справлялись со всем объемом работы, был назначен постоянный из числа сотрудников оперативного отдела. В помощь ему ежедневно подключали еще по одному-два человека. Длительное время таким "ночником" у нас был капитан А. С. Мирный. Он и его товарищи осуществляли контроль за ходом боевых действий ночной авиации, следили за наземной и воздушной обстановкой и обо всех изменениях своевременно информировали полки и дивизии.
Хорошо работал оперативный отдел, возглавляемый К. Н. Одинцовым. Константин Никитович отличался не только внешней подтянутостью и аккуратностью, но также внутренней собранностью и волей. Одинцов со своими сотрудниками успевал в предельно короткое время собрать и обработать необходимые данные, оформить соответствующие документы, незамедлительно доложить обо всем начальнику штаба и мне. Оперативный отдел работал в тесном контакте с разведотделом, службой связи и флаг-штурманом. Вместе они обеспечивали непрерывность управления войсками.
Подготовка предстоящей воздушной операции явилась, пожалуй, самым ответственным делом за все время моего пребывания на фронте. Нужно было определить наиболее эффективные способы нанесения ударов с воздуха и до деталей продумать вопросы взаимодействия прежде всего авиации с наземными войсками, а затем - бомбардировщиков с истребителями и штурмовиками.
Приступая к этой большой и кропотливой работе, командование ВВС, разумеется, исходило из плана фронтовой операции, А он сводился к следующему. Прочно удерживая занимаемые рубежи, не допуская прорыва противника на северо-восток (на стыке 18-й и 9-й армий) и его продвижения в направлении Шахты. Новочеркасск, в течение 4-5 дней создать группировку из войск 37-й армии, которая должна была наносить главный удар с рубежей Дарьевка, Должанская на Большекрепинскую. Одновременно готовились два вспомогательных удара: на Дмитриевку и Дьяково - 18-я армия; на Новошахтинск и Болдыревку 9-я; для отражения возможного контрудара по основной группировке со стороны Чистякове намечено было ввести из-за правого фланга наших войск кавалерийский корпус. Ему предстояло совершить рейд по войсковым тылам противника в направлении Куйбышево, Артемовец. Таким образом, ближайшая задача войск Южного фронта состояла в том, чтобы выйти к реке Тузлов; последующая - продвинуться на рубеж Миуса, а затем окружить и уничтожить 1-ю танковую армию Клейста. Эта армия состояла из двух корпусов: 3-го танкового, включавшего 13-ю и 14-ю танковые дивизии, 60-ю моторизованную и дивизию СС "Адольф Гитлер"; 14-го танкового, в который входили 16-я танковая дивизия и дивизия СС "Викинг".
Какая же роль в этой фронтовой операции отводилась Военно-Воздушным Силам? Во-первых: нанести удары по колоннам мотомеханизированных частей противника, ослабить их и остановить. Во-вторых: упреждающими бомбовыми и штурмовыми ударами по аэродромам парализовать вражескую авиацию и обеспечить себе господство в воздухе. В-третьих: с началом общего наступления обрушить всю мощь ВВС фронта по вражеским боевым порядкам, по его артиллерии и ближайшим резервам. В-четвертых: непрерывными ударами в дневное и ночное время активно поддерживать с воздуха свои наступающие наземные войска. В-пятых: когда обозначится успех, громить отступающие части неприятеля, не допускать подхода его резервов.
Определив порядок и способы оперативного использования ВВС фронта, мы определили, как нужно вести воздушную разведку, а также составили так называемый поэтапный план боевых действий. В нем предусматривалось, когда и какие конкретные задачи должна решать каждая авиационная дивизия.
С неменьшей скрупулезностью разрабатывались мероприятия по партийно-политическому и материально-техническому обеспечению наступательной операции. Военный совет утвердил наши планы, и мы начали готовиться к предстоящим боям.
В этот период в центре внимания всей партийно-политической работы был доклад И. В. Сталина, посвященный 24-й годовщине Великой Октябрьской революции. В партийных и комсомольских организациях подразделений и частей состоялись собрания, на которых обсуждались задачи авиаторов, вытекающие из этого доклада - напрячь все силы и применить все знания во имя победы над врагом.
Открытые партийные собрания состоялись в управлении ВВС фронта, где выступили многие руководящие работники, в управлениях ВВС армий. Доклад на партактиве 5-й резервной авиагруппы (РАГ) сделал начальник авиационного отделения Политуправления Южного фронта полковой комиссар К. И. Баранов. В прениях выступили комиссар ВВС Южного фронта В. И. Алексеев, представители 5-й РАГ, 242-го, 4-го, 225-го полков и обслуживающих подразделений.
Многие активисты говорили о недостатках в работе по укреплению воинской дисциплины, повышению качества боевой подготовки и усилению бдительности авиаторов. Были подвергнуты критике политработники 183-го и 8-го истребительных авиаполков, которые недостаточно активно пропагандировали требования, вытекающие из доклада Верховного Главнокомандующего от 6 ноября 1941 года.
Решения, принятые на собраниях, носили деловой, конкретный характер. Они мобилизовали коммунистов, комсомольцев, всех авиаторов на успешное выполнение боевых задач, способствовали укреплению у них наступательного духа. Вот один из ярких примеров, который мы использовали для подъема боевой активности летчиков.
15 ноября командир звена старший лейтенант В. Калугин патрулировал в районе Батайска. Заметив группу вражеских бомбардировщиков, он смело вступил с ними в бой. Атака следовала за атакой. Когда у старшего лейтенанта кончились боеприпасы, он решил идти на таран, ибо знал: если вражеские самолеты прорвутся к охраняемому объекту и сбросят бомбы, они нанесут нам большой урон. Выбрав момент, Калугин вплотную приблизился к одному из "юнкерсов" и винтом отрубил ему плоскость. Тот неуклюже перевернулся и через несколько минут, врезавшись в землю, взорвался. Остальные фашисты повернули на запад. Выполнив главную задачу, отважный летчик довел поврежденный самолет до своего аэродрома и благополучно произвел посадку.
На второй день Калугин снова вылетел на боевое задание. И опять в критическую минуту воздушного боя он совершил таран. На этот раз летчик отрубил хвостовое оперение вражескому бомбардировщику. Сам герой возвратился домой невредимым.
За два дня - два тарана! Какое яркое и убедительное доказательство боевой отваги, высокого мастерства советского летчика, его неукротимой решимости во что бы то ни стало одержать победу над врагом! Подвигам командира звена были посвящены листки-молнии и боевые листки, беседы в эскадрилье и полку, корреспонденции на страницах фронтовой газеты. Старший лейтенант В. Калугин и сам не раз выступал перед сослуживцами. Рассказывая о способах нанесения таранных ударов, он призывал летчиков не жалеть ни сил, ни жизни для достижения победы над немецко-фашистскими захватчиками.
...В период подготовки к операции хорошо поработали воздушные разведчики во главе с подполковником Г. А. Дроздовым. Для выполнения ответственных заданий им были выделены специально оборудованные самолеты Пе-2. Ценные сведения о противнике нам доставляли также экипажи, совершавшие обычные боевые вылеты.
На основе разведданных нам удалось точно установить, что основные железнодорожные перевозки фашисты производят по направлениям: Синельникове Красноармейское, Мелитополь - Волноваха, Волноваха - Сталине, Таганрог Амвросиевка. Вражеские группировки были обнаружены и в районах Мариуполя, Волновахи, Амвросиевки, Куйбышево, Больше-Крепинской, Несветай, Чалтыря. Разведчики уточнили места базирования неприятельской авиации, определили даже количество и типы находившихся там самолетов.
На главном направлении подполковник Дроздов проводил воздушную разведку по два-три раза в день, а на второстепенных - по одному. Полученные данные незамедлительно сообщались в штаб ВВС фронта по телеграфу.
И вот наступил день, которого с нетерпением ждали все - от командующего фронтом до рядового красноармейца. 17 ноября в 8 часов 30 минут началась артиллерийская подготовка, а еще через час войска Южного фронта перешли в наступление. На направлении главного удара части 37-й армии при поддержке авиации (кроме армейской там действовали РАГ-5, 22-я дивизия дальнебомбардировочной авиации и 66-я смешанная авиадивизия - всего 153 самолета) сразу же прорвали оборону противника на всю ее глубину и пошли вперед. В течение первого дня наступления они продвинулись на 15-18 километров.
Сложные метеорологические условия ограничивали действия военно-воздушных сил. Однако и при такой погоде они старались помочь наземным войскам. Довольно мощный удар по колоннам автомашин и танкам Клейста нанесли летчики 5-го скоростного бомбардировочного авиаполка. Одним из героев этого боевого вылета был уже известный читателю лейтенант А. И. Решидов.
18 ноября 37-я армия встретила упорное сопротивление главных сил дивизии СС "Викинг" и 16-й танковой дивизии. На третий день обстановка все еще оставалась напряженной. Но 20 и 21 ноября обозначился перелом: войска генерала А. И. Лопатина начали развивать наступление на больше-крепинском направлении. На участке фронта, где действовала 18-я армия генерал-майора В. Я. Колпакчи, вражеская оборона, проходившая по реке Нагольной, была прорвана. Группировка противника оказалась под угрозой окружения.
С улучшением погоды наша авиация активизировала боевые действия. Теперь она более эффективно поддерживала свои наземные войска.
Истребители противника пытались ослабить силу наших ударов с воздуха. Однако советские авиаторы действовали уверенно, демонстрировали и высокие морально-боевые качества, и отличное мастерство. Приведу несколько примеров.
Старший политрук В. В. Исаев во главе восьмерки истребителей И-16 штурмовал немецкие войска около населенных пунктов Волошине и Генеральское. Когда задание было выполнено, в небе появилось 12 "мессершмиттов".
Один из них бросился на нашего ведущего. Исаев незамедлительно перевел самолет из левого виража в правый и пошел в лобовую атаку. На дистанции 25-30 метров немец не выдержал и резким маневром вверх попытался выйти из боя. Тут-то и срезал его старший политрук меткой пулеметной очередью. Тем временем другие летчики сбили еще одного фашиста. Группа Исаева возвратилась домой без потерь.
В тот же день девятка И-16, ведомая старшим лейтенантом Лукьяновым, вылетела на штурмовку вражеской автоколонны, замеченной на участке дороги Алексееве, Тузловка. За передним краем советские летчики увидели, что восемь Ю-87 делают заход для бомбометания наших войск. Лукьянов принял решение немедленно атаковать бомбовозы, расчленить их и бить поодиночке. Первый удар советские истребители нанесли с ходу в лоб, поскольку для маневра не оставалось ни минуты времени. "Юнкерсы" шарахнулись в разные стороны и, освобождаясь от груза, стали разворачиваться на запад. Но двум из них не удалось уйти от метких очередей летчиков группы лейтенанта Додонова. Объятые пламенем, они рухнули вниз.
Отлично действовали истребители 590-го авиаполка, которым командовал подполковник А. Д. Соколов. Девятка самолетов И-15 "бис" и три И-16 под прикрытием шестерки ЛаГГ-3 вылетели в район совхоза "Овощной", что в 10 километрах севернее Ростова. Им предстояло нанести бомбоштурмовой удар по механизированной колонне противника. При подходе к цели советских летчиков встретила сильным огнем вражеская зенитная артиллерия. Но они заранее продумали, как действовать в подобной ситуации. Специально выделенные самолеты сразу же вырвались вперед и неотразимыми атаками заставили зенитчиков замолчать. Остальные наши истребители начали штурмовать колонну. Прямым попаданием бомб они разбили 3 танка, 6 крытых автомашин, расстреляли до взвода пехоты. Успех был достигнут благодаря тактически грамотным действиям и правильному подбору для такой цели бомбовой нагрузки (80 процентов фугасных и 20 осколочных бомб).
Не сдержали гитлеровцы и натиска 9-й армии, наступавшей на Болдыревку. Оставив надежды на охват Ростова с севера и северо-востока, противник решил нанести фронтальный удар по Ростову. Для этой цели он создал группировку в составе 13-й и 14-й танковых, 60-й моторизованной дивизий и дивизии СС "Адольф Гитлер". В ходе пятидневных ожесточенных боев враг ценой огромных потерь потеснил части 56-й армии, не имевшие достаточного количества танков и противотанковой артиллерии. 21 ноября он захватил Ростов.
Однако на реке Дон продвижение немцев было остановлено. 56-я армия перешла к жесткой обороне. Тем временем 37-я армия, наращивая силы, наносила удары по левому флангу и тылам 1-й танковой армии Клейста. Гитлеровцы, вероятно, не ожидали здесь нашего наступления, поскольку еще 17 ноября перебросили отсюда на другой участок 14-ю танковую и 60-ю моторизованную дивизии.
Большая часть военно-воздушных сил Южного фронта использовалась по-прежнему на главном - больше-крепинском направлении. Авиация активно поддерживала свои наземные войска, наносила удары по тылам и подходящим резервам противника. Только за 22 ноября она совершила более 250 самолето-вылетов.
Надежно прикрывая наступающие части 37-й и 9-й армий, советские летчики прочно удерживали за собой господство в воздухе, мастерски отражали налеты бомбардировщиков противника. Так, патрулируя в районе Платово, Князевской, Сафронов и Куликов встретили пять "юнкерсов", шедших в сопровождении трех "мессершмиттов", и вступили с ними в бой. "Мессеры" сразу же бросили своих подопечных, а наши "ястребки", расстроив боевой порядок Ю-87, стали бить их поодиночке. Одного "юнкерса" они подожгли, второго подбили, остальных отогнали от цели.
23 ноября авиаторы Южного фронта произвели 253 боевых вылета. Попытки противника (за день мы насчитали в воздухе до 120 его самолетов) задержать продвижение наших наземных войск снова оказались безрезультатными.
В населенном пункте Сергеевка лейтенант А. И. Решидов обнаружил скопление вражеских войск. Для нанесения удара по ним вылетела группа Пе-2 5-го скоростного бомбардировочного авиаполка. В результате первого налета она уничтожила склад с горючим и несколько автомашин. Во втором вылете Решидов вместе с летчиками Н. Застойным и И. Яковлевым взорвали на станции Красноармейская склады боеприпасов и горючего. Забегая вперед, скажу, что А. И. Решидов, совершивший 207 вылетов на бомбометание и 35 - на разведку, стал Героем Советского Союза.
Войны без жертв не бывает. Потери несли не только немцы, но и мы. 23 ноября мне доложили о гибели летчика Масюкова. Вместе со своими однополчанами Богушем и Романовым он прикрывал наземные войска в районе Больше-Крепинская, Аграфеновка. Заметив приближающуюся девятку Ме-109, летчики атаковали ее в лоб, затем, используя маневренные качества своих И-16, не давали противнику зайти сзади и расстроить боевой порядок.
Выбрав удобный момент, Масюков и его друзья сами зашли в хвост "мессерам" и одного из них сбили. Бой становился все напряженнее. Фашистам удалось поджечь самолет Масюкова... Романов и Богуш отомстили врагу за гибель товарища. В жарком бою лобовой атакой они вскоре сбили второго "мессера", а остальных принудили к бегству. Гитлеровцам не помогло даже тройное превосходство.
...В районе Дьяково войска 18-й армии натолкнулись на упорное сопротивление врага. И тогда генерал В. Я. Колпакчи принял решение провести интенсивную пятиминутную артподготовку, немедленно поднять в воздух девятку самолетов 210-го бомбардировочного авиаполка и нанести удар по огневым точкам противника. Так и было сделано. Налет оказался настолько эффективным, что умолкла не только артиллерия врага, но и его пулеметные точки. Воспользовавшись этим, пехотинцы 136-й стрелковой дивизии снова поднялись в атаку и вскоре овладели важным опорным пунктом Дьяково.
В течение 22 и 23 ноября наша авиация в общей сложности уничтожила 23 вражеских танка, 500 автомашин, 13 орудий, 4 бронемашины, 4 бензоцистерны, до двух батальонов пехоты. В воздушных боях было сбито 18 неприятельских самолетов. Благодаря такой эффективной поддержке части 37-й армии к исходу 23 ноября вышли на левый берег реки Тузлов и заняли Больше-Крепинскую, оказавшись на фланге танковой группы Клейста.
Генерал-майор А. И. Лопатин высоко оценил действия летчиков на острие главного удара. "Летный состав, - доносил он командующему войсками Южного фронта, - проявил исключительное мужество, пребывая большее время над целью... Одно только появление наших самолетов над противником заставляло его прекращать всякий огонь".
- Теперь и я вижу, Константин Андреевич, что ты освоился в новой должности, - весело сказал Черевиченко, подавая мне донесение командарма 37. Подождав, пока я ознакомлюсь с этим документом, он добавил:-Не можешь ли поконкретнее доложить о том, что сделали твои соколы за это время?
- За это время, Яков Тимофеевич, - ответил я, - то есть с семнадцатого по двадцать третье ноября, они совершили тысячу шестьсот девять боевых вылетов, сбросили на противника четырнадцать тысяч бомб и израсходовали двести двадцать тысяч патронов и снарядов.
- Разорил, - с шутливым укором заметил Черевиченко. - Ну, а результат?
Донесение лежало у него на столе, но командующий, видимо, хотел слышать живой человеческий голос. Понимая его состояние, я доложил, что в период больше-крепинской операции наша авиация уничтожила 27 вражеских самолетов, 75 танков, около 900 автомашин, не менее 50 орудий и до 3000 солдат и офицеров.
- И это еще не все, - как бы продолжая мой доклад, заметил генерал.- А моральная поддержка своих войск! А психический надлом противника! Эх! вздохнул Яков Тимофеевич. - Вот так бы с самого начала войны нам господствовать на земле и в воздухе. А? Однако же будем господствовать, Константин Андреевич, обязательно будем!
Овладев Больше-Крепинской, войска 37-й и 9-й армий уничтожали разрозненные группы гитлеровцев, укрывавшиеся в населенных пунктах на левом берегу Тузлова, подтягивали артиллерию и тылы, производили частичную перегруппировку сил. Авиация в основном вела разведку на всю тактическую глубину обороны противника.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги