Четыре года войны

Второй эшелон или резерв фронта? Марш-маневр к Висле. Настал и наш черед. Встречи с П. С. Рыбалко. Создаем неприступную оборону. Бои за удержание и расширение плацдарма. Десять самых трудных суток. Герои боев под Сандомиром. Некоторые итоги.

Почти год 5-я гвардейская армия вела непрерывные боевые действия. За это время в ее боевую летопись было вписано немало героических страниц: оборонительные бои и контрнаступление на Курской дуге, а затем без какой-либо паузы участие в наступательной операции по разгрому белгородско-харьковской группировки противника, освобождение городов Полтава и Кременчуг, штурм Восточного вала на Днепре, Александрийско-Знаменская и Кировоградская операции, боевые действия на Правобережной Украине в неимоверно трудных условиях весенней распутицы 1944 года, выход в Молдавию, форсирование Днестра и захват плацдарма на его правом берегу…

С честью были выдержаны все испытания, но и человеческим возможностям и силам есть предел. Наши люди устали, соединения понесли немалые потери и остро нуждались в доукомплектовании личным составом, дополнительном оснащении вооружением и боевой техникой, пополнении материальными запасами и, конечно, хотя бы в небольшой передышке. Поэтому вывод армии в первой половине июля с передовой в район Скалат, что юго-восточнее Тернополя (Тарнополь), мы восприняли с большой радостью.

Во всех операциях, проведенных армией в 1943–1944 годах, в ее состав неизменно входили два гвардейских стрелковых корпуса: 32-й генерал-лейтенанта А. И. Родимцева (13-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора Г. В. Бакланова, 66-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора А. Я. Яншина, 6-я гвардейская воздушно-десантная дивизия полковника М. Н. Смирнова) и 33-й корпус, которым командовал генерал-майор И. И. Попов, а с августа 1943 года — генерал-майор М. И. Козлов (95-я гвардейская стрелковая дивизия полковника А. И. Олейникова, 97-я гвардейская стрелковая дивизия полковника И. И. Анциферова и 9-я гвардейская воздушно-десантная дивизия полковника М. М. Сазонова).

42-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора Ф. А. Боброва находилась в моем непосредственном подчинении.

В любой создавшейся обстановке я всегда стремился сохранять боевой состав корпусов и был признателен И. С. Коневу, который почти никогда не забирал у нас дивизии, составлявшие их боевой костяк, — наоборот, командующий фронтом в ходе некоторых операций усиливал армию новыми соединениями. Например, в Кировоградской операции в ее составе сражались: 110-я гвардейская стрелковая дивизия полковника М. И. Огородова, 214-я стрелковая дивизия полковника Г. Н. Жукова, 111-я стрелковая дивизия полковника П. Д. Четвертухина, 84-я стрелковая дивизия генерал-майора П. И. Буняшина. Когда отпала необходимость пребывания дивизий в составе армии, он отобрал у меня эти соединения, но, хочу еще раз подчеркнуть, наши «штатные» но трогал. И все же без «потерь» не обошлось. С сожалением пришлось расстаться с прошедшими в составе армии от Курска до Днестра 6-й гвардейской воздушно-десантной и 66-й гвардейской стрелковой дивизиями.

Когда 5-я гвардейская армия сосредоточилась в районе Скалат, боевой состав корпусов-ветеранов был уже несколько иным. В 32-й гвардейский стрелковый корпус входили 13, 95 и 97-я гвардейские стрелковые дивизии, а в 33-й гвардейский стрелковый корпус — 14-я, 78-я гвардейские стрелковые и 9-я гвардейская воздушно-десантная дивизии. Командовал теперь этим корпусом генерал-лейтенант П. Ф. Лебеденко. Здесь, в районе сосредоточения, мы приняли в свой состав 34-й гвардейский стрелковый корпус (15-ю, 58-ю гвардейские стрелковые и 118-ю стрелковую дивизии) под командованием генерал-майора Н. М. Маковчука, а также 155-ю пушечную артиллерийскую бригаду полковника М. А. Тарасова. В таком составе армия воевала до конца войны.

В районе сосредоточения соединений армии мы начали активно готовиться к новым наступательным операциям, Гвардейцы понимали, что вскоре им предстоит решать серьезные боевые задачи в сражениях за освобождение Западной Украины, а затем и братской Польши. Соединения и части пополнялись личным составом, вооружением, боевой техникой; создавались необходимые материальные запасы. Полным ходом шло боевое слаживание подразделений, штабов, тыловых частей и учреждений.

Какова же была общая оперативно-стратегическая обстановка на львовском направлении?

После успешного завершения зимних и весенних наступательных операций войска 1-го Украинского фронта во второй половине апреля 1944 года временно перешли к обороне на рубеже: западнее Луцка, восточнее Броды, западнее Колымыи, Красноильска и приступили к подготовке новой наступательной операции.

Замысел операции предусматривал прорыв вражеской обороны на рава-русском и львовском направлениях, разгром основных сил группы армий «Северная Украина», выход на рубеж Хрубешув, Томашув, Яворов, Николаев, Галич с одновременным окружением бродской группировки противника и последующим развитием наступления к Висле и предгорьям Карпат.

Группа армий «Северная Украина» располагала против войск 1-го Украинского фронта немалыми силами. В ее состав входили «34 пехотных, 5 танковых, 1 моторизованная дивизии и 2 пехотные бригады. В них насчитывалось свыше 600 тыс. человек (с учетом тылов 900 тыс.), 900 танков и штурмовых орудий, 6300 орудий и минометов. Для поддержания наземных войск предназначалось 700 самолетов»[42].

Кроме того, противник располагал крупными оперативными резервами: две танковые дивизии и одна пехотная — в районе южнее и юго-западнее Ковеля; на львовском направлении также находились две танковые и одна пехотная дивизии, и на Станиславском направлении — две танковые и одна пехотная дивизии.

Гитлеровское командование создало на всех направлениях довольно прочную и глубоко эшелонированную оборону. Она состояла из трех полос общей глубиной 40–50 км. Кроме того, вокруг Львова были оборудованы два оборонительных обвода — внешний и внутренний.

Заслуживают внимания некоторые детали решения командующего фронтом на эту операцию. И. С. Конев планировал нанести удары на двух направлениях, отстоящих друг от друга на расстоянии 60–70 км. Ударной группировке на рава-русском направлении — в составе 3-й гвардейской армии генерала В. Н. Гордова, 13-й армии генерала Н. П. Пухова, 1-й гвардейской танковой армии генерала М. Е. Катукова и конно-механизированной группы генерала В. К. Баранова — предстояло рассечь оборону врага мощным ударом на Соколь, Рава-Русская; второй ударной группировке на львовском направлении — в составе 60-й армии генерала П. А. Курочкина, 38-й армии генерала К. С. Москаленко, 3-й гвардейской танковой армии генерала П. С. Рыбалко, 4-й танковой армии генерала Д. Д. Лелюшенко, конно-механизированной группы генерала С. В. Соколова — ставилась задача — ударом из района Тернополя на Львов разгромить львовскую группировку немцев и овладеть мощным узлом обороны — Львовом и крепостью Перемышль.

На левом крыле фронта наступали 1-я гвардейская армия генерала А. А. Гречко и 18-я армия генерала Е. П. Журавлева.

«Во второй эшелон выделялась 5-я гвардейская армия, которая в ходе подготовки операции вошла в состав фронта. В резерв фронта — один стрелковый и один танковый корпуса»[43].

Таким образом, фронт располагал достаточными силами для успешного проведения Львовско-Сандомирской операции. «Он имел 80 дивизий, 10 танковых и механизированных корпусов, 4 отдельные танковые и механизированные бригады, 13900 орудий и минометов, около 2200 танков, самоходно-артиллерийских установок. В войсках фронта было 843 тыс. человек боевого состава, а с учетом тылов — 1 200 тыс. человек. Сухопутные силы поддерживала 2-я воздушная армия генерала С. А. Красовского, насчитывающая свыше 3 тыс. боевых самолетов»[44].

Львовско-Сандомирская операция началась утром 13 июля. Чтобы читатель смог лучше представить, как развертывались события, предшествовавшие вводу в сражение 5-й гвардейской армии, остановлюсь в общих чертах на ходе боевых действий армий первого эшелона фронта.

На рава-русском направлении к исходу дня соединения 3-й гвардейской армии продвинулись на 8–15 км, а передовые батальоны 13-й армии — на 6–8 км, встретив упорное сопротивление противника на второй полосе. Потребовалось провести артподготовку, осуществить ввод вторых эшелонов стрелковых корпусов. Бои за вторую оборонительную полосу носили упорный и ожесточенный характер. Уже здесь нашим войскам пришлось сражаться с двумя танковыми дивизиями — 16-й и 17-й, выдвинутыми гитлеровским командованием из оперативного резерва. Однако это не помогло врагу. К исходу 15 июля был завершен прорыв всей тактической зоны обороны противника на глубину 15–30 км и созданы благоприятные условия для окружения его бродской группировки.

16 июля для развития успеха в полосе 13-й армии была введена сначала конно-механизированная группа, генерала В. К. Баранова, а с утра 17 июля — 1-я гвардейская танковая армия генерала М. Е. Катукова. Мощными ударами с севера и юга враг был смят, а с выходом наших войск в район Каменка-Струмиловская, Деревляны были отрезаны пути отхода его на запад. В этот же день был форсирован нашими войсками Западный Буг, и они вступили на территорию Польши.

Используя успех 1-й гвардейской танковой армии и конно-механизированной группы, войска 3-й и 13-й армий в течение 18 июля продвинулись на 20–30 км и охватили бродскую группировку противника с севера, северо-запада и запада. В бродском котле оказались до восьми гитлеровских дивизий, которые перемалывались дружными усилиями стрелковых и танковых войск, артиллерией и авиацией. И напрасно старался гитлеровский генерал Ф. Меллентин в своей книге «Танковые сражения 1941–1945 гг.» преуменьшить понесенные в этом районе потери, утверждая, что, дескать… значительной части окруженных войск удалось вырваться из котла. Не удалось!

После разгрома бродской группировки противника по распоряжению штаба фронта соединения нашей армии 21 июля выступили из занимаемого района и полными переходами выдвигались на запад в общем направлении Немиров, Ярослав. Походный порядок армии был двухэшелонным: в первом — 32-й и 33-й гвардейские стрелковые корпуса, во втором — на левом фланге — 34-й гвардейский стрелковый корпус. Армейская артиллерия двигалась в центре между корпусами первого эшелона по самостоятельному маршруту.

Стрелковые корпуса имели глубокий походный порядок — но дне дивизии впереди и но одной сзади. Каждая дивизия первого эшелона, как правило, двигалась по двум дорогам. Расстояния по глубине были несколько сокращенными: 3–5 километров между частями и 10–12 километров между корпусами. Командиры и штабы находились за передовыми частями. Батальоны 55-й инженерной бригады и саперные батальоны дивизий заблаговременно выдвигались вперед для ремонта дорог, мостов, разминирования отдельных участков местности.

Дневки использовались нами для отработки отдельных вопросов ведения боя и сколачивания подразделений.

Приведу программу лишь одного дня нашей учебы. 20 июля 1944 года отрабатывалось: в 13-й гвардейской стрелковой дивизии — наступление усиленного стрелкового батальона с боевой стрельбой и с форсированием водной преграды; в 9-й гвардейской воздушно-десантной дивизии — наступление усиленного стрелкового полка на подготовительную оборону противника с преодолением водной преграды и последующим переходом к преследованию; в частях 32-го и 33-го гвардейских корпусов — строй и боевые порядки стрелкового батальона в наступлении и при преследовании; в частях 34-го гвардейского стрелкового корпуса — второе упражнение одиночных боевых стрельб.

В ходе марша мы внимательно следили за действиями войск первого эшелона, так как понимали, что в любой момент армию могут задействовать на любом направлении.

Кстати, хочу заметить, что в ряде исторических исследований о Сандомирской операции авторы указывают, что 5-я гвардейская армия составляла второй эшелон фронта. Выше я привел цитату, подтверждающую этот вывод. Однако Маршал Советского Союза И. С. Конев и тогда, и в послевоенное время утверждал, что армия была его резервом. Принимая решение на операцию, командующий фронтом конкретной задачи армии не поставил. В той обстановке это было совершенно правильно, ибо при удалении двух ударных группировок до 70 км друг от друга любая из них могла нуждаться в помощи. Поэтому И. С. Конев указал армии только направление выдвижения.

Мне впоследствии рассказывали, что в ходе операции штаб фронта неоднократно предлагал использовать армию, особенно для развития успеха на львовском направлении, когда 60-я армия была занята уничтожением бродской группировки противника и когда на рава-русском и львовском направлениях образовался 100-километровый разрыв. Здесь возникла особенно острая необходимость двинуть в образовавшийся разрыв полнокровную армию. Однако И. С. Конев ввел в этот разрыв конно-механизированную группу, а расставаться с 5-й гвардейской армией не торопился. Член Военного совета фронта генерал К. В. Крайнюков в своей книге «Оружие особого рода» писал: «Командующий фронтом не раз говорил, что надобно на время забыть о существовании 5-й гвардейской армии, которая крепко пригодится на заключительном этапе операции. Так оно и произошло»[45].

Как же дальше развивались события? На львовском направлении войска фронта утром 27 июля освободили Львов — областной город Украины, крупный узел дорог и важный промышленный и культурный центр, а к исходу этого же дня штурмом взяли крепость Перемышль. Ударная группировка, наступавшая на правом крыле фронта, вышла: часть ее — 3-я гвардейская армия и конно-механизированная группа генерала С. В. Соколова — на рубеж Красник, Ниско и к реке Сан; другая часть — 13-я армия, 1-я и 3-я гвардейские танковые армии и конно-механизированная группа генерала В. К. Баранова — захватила плацдармы на реке Сан. Для войск фронта создалась весьма благоприятная обстановка на этом направлении. Поэтому И. С. Конев решил использовать здесь свои главные силы — три общевойсковые армии, две танковые армии и одну конно-механизированную группу — Для стремительного наступления к Висле и захвата плацдармов на ее западном берегу. Сюда же намечалось выдвинуть и нашу 5-ю гвардейскую армию.

Мне было приказано по мере выхода войск правого крыла фронта к Висле ночными переходами перемещать корпуса армии в направлении Баранува.

28 июля мне позвонил маршал И. С. Конев и сказал, что наступление армий первого эшелона к Висле развивается успешно и что настало время и нам — гвардейцам — показать себя.

— Готовьтесь к форсированию Вислы. Вашей армии придется наступать с целью расширения захваченных плацдармов во взаимодействии с армией Рыбалко, которая выдвигается в район Баранува. Ускорьте выдвижение своих корпусов, — закончил командующий фронтом.

Получив это указание, я собрал своих заместителей, членов Военного совета, операторов и разведчиков, и все вместе мы еще раз проверили свои расчеты на выдвижение армии в указанный район и порядок возможного ввода корпусов первого эшелона на плацдармы.

Теперь армии нужно было ближе прижиматься к первому эшелону фронта, быть на удалении но более одного перехода. К утру 29 июля войска, совершив ночной марш, сосредоточились в районе Копань, Родава, Пыткова Воля, Лукавец, Майден. По моему указанию начальник штаба армии генерал-майор Н. И. Лямин собрал на совещание командующих и начальников родов войск и служб, командиров корпусов, дивизий, отдельных частей и соответственно начальников штабов и политотделов. Генералы и офицеры были проинформированы об обстановке на фронте и о задаче, поставленной перед, армией. Были рассмотрены дальнейшие меры по повышению бдительности, соблюдению режима телефонных и радиопереговоров, поддержанию постоянной готовности соединений и частей для отражения возможных контрударов противника. Было обращено внимание руководящего состава на необходимость изучения местности и характера рек, особенно Вислы, заблаговременной подготовки переправочных средств, как табельных, так и подручных, проведения занятий с подразделениями по практической отработке наступательных действий с преодолением водной преграды.

Оценивая характер предстоящих действий, я особо остановился на вопросах обеспечения внезапности ввода войск армии в сражение, ведения разведки, форсирования с максимальным использованием массированного огня артиллерии и ударов авиации, захвата и расширения плацдармов и их закрепления с учетом накопленного опыта на Днестре, где вместе с передовыми стрелковыми подразделениями переправлялись артиллерийские наблюдатели и противотанковые батареи. Были также в деталях обсуждены вопросы управления, организации ПТО, ПВО, инженерного обеспечения, материального, технического и медицинского обеспечения. Многие из этих вопросов были в ходе выдвижения отработаны с командирами, штабами и войсками на двухсуточной дневке. Переход через реку Сап впоследствии использовался для проведения практических занятий но форсированию.

Член Военного совета генерал-майор А. М. Кривулин и начальник политотдела армии полковник Ф. А. Катков на этом совещании рассказали о задачах командиров, политорганов и штабов, партийных и комсомольских организаций в связи с выходом войск армии на территорию Польши и зачитали обращение Военного совета 1-го Украинского фронта к польскому народу. Этот пожелтевший от времени документ и сейчас хранится у меня как память о тех незабываемых днях. В нем, в частности, говорилось: «Красная Армия не ставит себе задачу присоединить к Советскому Союзу какую-либо часть польской земли или вводить в Польше свои советские порядки… Наступил исторический час, когда польский народ сам берет в свои собственные руки решение своей судьбы, создан Польский Комитет Национального освобождения, единственная правомерная власть на территории Польши, выражающая интересы польского народа. В этот час вы должны оказывать всемерное содействие Красной Армии и этим самым ускорить разгром немецко-фашистских армий и установление нормальной жизни на свободной, независимой польской земле»[46].

В подразделениях проводились беседы, в которых разъяснялось значение освободительной миссии Красной Армии, подчеркивался ее классовый, интернациональный долг. Политработники, коммунисты рассказывали воинам о давней дружбе русского и польского народов, о совместном участии их в общей борьбе с немецко-фашистскими захватчиками.

Надо сказать, что на войне многие факты сразу бросаются в глаза и в зависимости от их значения могут положительно или отрицательно повлиять на моральный дух и боевой настрой воинов. Так, в ходе марша мы каждый день с утра до позднего вечера наблюдали, как в небе на разных высотах группами по 20–30 штурмовиков, бомбардировщиков под прикрытием истребителей шли громить врага наши соколы. Полное господство в воздухе было на нашей стороне. Какой огромный подъем вызывало это в войсках! Воины-ветераны, испытавшие горечь наших неудач в 1941–1942 годах, рассказывали молодым бойцам о том, как тогда фашистские стервятники издевались над мирным населением, бомбили почти безнаказанно города и деревни и даже гонялись за отдельными людьми и автомашинами. Фашистская пропаганда раструбила тогда на весь мир, что советская авиация уничтожена и больше никогда не сможет возродиться.

Прошел всего год. Наше советское небо стало чистым! Славно поработали труженики авиационной промышленности, героический рабочий класс!

Между тем бои на Висле с каждым часом становились все более ожесточенными, обстановка быстро менялась. 3-й гвардейской армии и конно-механизированной группе Соколова удалось захватить лишь небольшие плацдармы в районах Аннополь, Доротка, Виняры. Гитлеровцы яростно сопротивлялись, и расширить плацдармы не удалось. Выход 1-й гвардейской танковой и 13-й армий к Висле проходил более стремительно: передовыми отрядами удалось с ходу форсировать реку с помощью войсковых и подручных переправочных средств.

13-я армия генерала Пухова к 4 августа вышла на рубеж Цышица, Чайкув, Сташув, Поланец. Захваченный войсками армии плацдарм достигал 30 км по фронту и до 20–25 км в глубину. 1-я гвардейская танковая армия генерала Катукова к этому же времени вышла в район Клементува, а 3-я гвардейская танковая армия генерала Рыбалко — на рубеж Сташув, Стопница, Пацанув.

Немецко-фашистское командование придавало большое значение рубежу реки Висла. Оно планировало остановить здесь наступление советских войск и создать по западному берегу реки прочную оборону. Поэтому гитлеровцы вновь и вновь предпринимали отчаянные усилия, чтобы ликвидировать захваченные нашими войсками плацдармы. 2 и 3 августа противник нанес сильный удар силами до пехотной дивизии при поддержке 40–50 танков из района Мелеца в общем направлении на Баранув по восточному берегу роки Виста в целях выхода в тыл переправившимся на западный берег соединениям 1-й, 3-й гвардейских танковых и 13-й общевойсковой армий. В ходе ожесточенных боев врагу удалось потеснить здесь наши части и овладеть рядом населенных пунктов, в том числе Падевом и Войкувом. Это было началом сражений за сандомирский плацдарм.

Гитлеровское командование перебрасывало сюда все новые и новые силы. В районе западнее Мелеца сосредоточились соединения 17-й армии, 23-я и 24-я танковые дивизии и одна пехотная дивизия из группы армий «Южная Украина», а также около двух пехотных дивизий, прибывающих из Германии. В район севернее и западнее Сандомира также подтягивались оперативные резервы[47].

В этот напряженный момент операции и пригодилась свежая 5-я гвардейская армия. Ее соединения к утру 3 августа были уже в районе Демба, Доматкув, Колбушева (15–20 км восточнее Баранува) в готовности к нанесению ударов по контрнаступающему врагу. Выдвижение армии на это направление, как нам потом стало известно от пленных, противник не заметил.

Начиная с 1 августа я с командующим артиллерией генералом Г. В. Полуэктовым и офицерами — операторами и разведчиками неоднократно выезжал в 1-го гвардейскую танковую армию и 13-ю армию, поддерживал с ними связь и полностью был в курсе обстановки, которая складывалась на Висле.

3 августа я получил приказ за подписью Конева, Крайнюкова и Соколовского следующего содержания: «…В целях расширения и закрепления плацдарма на р. Висла приказываю:

1. С утра 4.8 с рубежа Баранув, Падев, Чайкув, Мелец наступать в общем направлении Поланец, Стопница и к исходу 0.8 овладеть главными силами районом (иск.) Шидлув, Стопница, Новы-Корчин. Передовыми частями захватить Хмельник, Буско-Здруй, Ставице, Опатовец.

2. Для форсирования р. Висла использовать переправы 13-й армии и 3-й гвардейской танковой армии в районе Баранува.

3. 34 гв. ск иметь во втором эшелоне за левым флангом армии и вывести его в район Тугаув, Нородовы, Шуцин, Мелец…»[48]

Не успел закончить чтение полученного приказа, как к телефону «ВЧ» меня вызвал командующий фронтом.

— В дополнение к тому, что вы уже знаете, — сказал Маршал Советского Союза И. С. Конев, — имейте в виду, что обстановка на плацдарме весьма сложная. Контратаки немцев следуют одна за другой. Договоритесь поподробнее с Рыбалко о взаимодействии с его 9-м механизированным корпусом. Красовский с утра 4 августа нанесет бомбовые и штурмовые удары по контратакующему врагу и поддержит ввод вашей армии в сражение. Действуйте!

Времени на раздумывание было очень мало. Исходя из поставленной задачи и оценки обстановки, я решил нанести удар по мелецкой группировке противника силами 32-го и 33-го гвардейских стрелковых корпусов, разгромить ее, а затем, переправившись через Вислу в районе Баранува и южнее на плацдарм, к исходу 6 августа овладеть рубежом Шидлув, Стопница, Новы-Корчин, а передовыми отрядами — районом Хмельник, Буско-Здруй, Опатовец.

Корпусам были поставлены следующие задачи.

32-й гвардейский стрелковый корпус генерала А. И. Родимцева, усиленный 155-й пушечной артиллерийской бригадой (без одного дивизиона), 29-й зенитно-артиллерийской дивизией (без одного полка), 1073-м истребительно-противотанковым полком и 308-м гвардейским минометным полком, имея две дивизии в первом и одну во втором эшелоне, должен был перед началом наступления пройти форсированным маршем более 30 км, в ночь на 4 августа переправиться через Вислу у Баранува, а с рассветом нанести удар в западном и юго-западном направлениях. Ближайшая задача корпусу ставилась: к исходу 4 августа выйти на рубеж Сташув, западнее Будзиска, сильными передовыми отрядами (каждый до полка пехоты, усиленного артиллерией на мехтяге) — на рубеж западнее Сташува, Стопница, Пацанув. К исходу 6 августа главные силы корпуса должны были выйти на рубеж Шидлув, Стопница, а передовые отряды — Хмельник, Буско-Здруй.

33-й гвардейский стрелковый корпус генерала Н. Ф. Лебеденко с 469-м минометным полком, одним дивизионом 155-й пушечной артиллерийской бригады, имея в первом эшелоне стрелковые дивизии, получил задачу наступать в общем направлении Жабец, Солец и во взаимодействии с 9-м механизированным корпусом 3-й гвардейской танковой армии уничтожить мелецкую группировку врага и выйти на Вислу. В ночь на 5 августа форсировать Вислу и к исходу следующего дня выйти на рубеж Стопница, Новы-Корчин, а передовыми отрядами — Ставишнице, Опатовец.

34-й гвардейский стрелковый корпус генерала Н. М. Маковчука составлял второй эшелон армии. Ему была поставлена задача двигаться за левым флангом 33-го корпуса, выйти в район Шуцин, Малец и обеспечить главную группировку от ударов противника с юго-запада.

Ввод армии в сражение и ее боевые действия на плацдарме обеспечивали с воздуха 1-й гвардейский смешанный и 1-й гвардейский штурмовой авиационные корпуса, наносившие бомбоштурмовые удары по узлам сопротивления и боевым порядкам группировок противника.

Штаб армии быстро оформил боевые распоряжения, которые офицерами связи были направлены в соединения и части. В войска для оказания помощи в организации наступления разъехались начальники родов войск, генералы и офицеры полевого управления армии. Армейский наблюдательный пункт к рассвету 4 августа был оборудован на высоте юго-восточнее Баранува.

Убедившись, что все необходимые распоряжения отданы, я с начальниками оперативного и разведывательного отделов армии полковниками И. М. Самыловым и Б. Т. Ивановым выехал на НП армии. Неизменным моим спутником был мой адъютант капитан А. П. Кириллов. Смелый, добросовестный и инициативный офицер, он не раз выполнял различные оперативные поручения. Я искренно признателен Алексею Петровичу за его внимание и заботу, которыми он окружал меня в самых сложных боевых ситуациях.

По пути на НП побывали у Родимцева и Лебеденко, уточнили с ними все вопросы организации и ведения предстоящего наступления.

Эта поездка мне запомнилась и тем, что ночью восточнее Баранува, к моей большой радости, я встретился с моим давнишним близким товарищем — командующим 3-й гвардейской танковой армией генералом Павлом Семеновичем Рыбалко. Последний раз мы виделись в районе Тулы в конце лета 1942 года.

Познакомился я с П. С Рыбалко в начале тридцатых годов во время учебы в Военной академии имени М. В. Фрунзе. Уже тогда высокая военная и политическая эрудиция, большой энтузиазм, опыт и огромное трудолюбие выделяли его в число наиболее талантливых слушателей. Он пользовался уважением среди однокурсников, преподавателей и у командования академии. После окончания учебы Павел Семенович длительное время находился в служебной командировке в Китае, где в трудных, специфических условиях оказывал помощь китайским коммунистам в организации Народно-освободительной армии. Незаурядные организаторские способности, глубокие военно-политические знания, высокая партийность помогли Рыбалко хорошо зарекомендовать себя и на военно-дипломатической работе — он был военным атташе в Польше в самый трудный, предвоенный период.

В ходе войны Павел Семенович возглавил танковую армию, и до нашей встречи за его плечами уже был ряд успешно проведенных операций: по освобождению Украины, форсированию Днепра, освобождению Киева и Западной Украины, в которых полностью раскрылось его высокое военное дарование. Опережая время, скажу, что наши армии до Дня Победы воевали в составе 1-го Украинского фронта и я имел возможность восхищаться мастерством П. С. Рыбалко в руководстве войсками, его исключительной выдержкой и высокими волевыми качествами.

Наша встреча была хотя и непродолжительной — обстановка но позволяла этого, — но весьма дружеской и деловой. Рыбалко рассказал коротко о положении наших войск на плацдарме, о том, как его 3-я гвардейская танковая армия буквально вползала в узкий колтувский коридор.

— Вот где по-настоящему нам было очень трудно, — сообщил Павел Семенович. — Возникла железная необходимость войти в прорыв, хотя с точки зрения существующих требований военного искусства условий для этого почти не было.

Рыбалко рассказал мне о том, как развивались события на львовском направлении. Оказывается, прорыв обороны противника проходил здесь в сложной и напряженной обстановке. Наступавшие войска к исходу первого дня смогли продвинуться только на 3–5 км. Лишь 60-й армии генерала П. А. Курочкина сопутствовал успех — она прорвала оборону в районе Колтува. Для срыва нашего наступления гитлеровцы проводили частные контратаки тактическими резервами, а затем нанесли на участке Колтув, Зборув контрудар силами 1-й и 8-й танковых дивизий и 14-й пехотной дивизией СС «Галиция». В результате этого контрудара им удалось не только приостановить наступление войск 38-й армии, но и потеснить некоторые ее соединения на 2–3 км.

Создалась угроза срыва наступления на этом направлении. Требовалось как можно быстрее завершить прорыв вражеской обороны. И здесь на помощь общевойсковым армиям пришли гвардейцы 3-й танковой. Для того чтобы изменить обстановку в нашу пользу, она была введена в сражение. Позднее вслед за ней была введена в бой и 4-я гвардейская танковая армия генерала Д. Д. Лелюшенко.

— Представляешь, что было в этом районе? — продолжал Павел Семенович. — На узком, сильно пересеченном и заболоченном участке местности, простреливаемом фланговым артиллерийским и даже пулеметным огнем:, по размытым беспрерывными дождями грунтовым дорогам по одному маршруту друг за другом в прорыв пошли две танковые армии. Этот коридор надолго запомнится не только танкистам, но и всем, кто их обеспечивал…

Выслушав его рассказ, я развернул карту и сообщил ему порядок ввода армии и намеченный план действий. Мы тут же рассмотрели вопросы взаимодействия, и он при мне отдал распоряжение командиру 5-го мехкорпуса генералу М. В. Волкову о совместных действиях.

…Вернувшись на наблюдательный пункт, я получил информацию из штаба фронта, что фланговый удар немецких войск на Баранув провалился. Обе группировки (тарнобжегская и мелецкая) понесли значительные потери и отброшены за Вислу и Вислоку. Но эта неудача не остудила горячие головы гитлеровского командования. Оно решило идти напролом. В район Хмельник, Буско-Здруй, Новы-Корчин были подтянуты новые крупные оперативные резервы. В район Хмельника — 3-й танковый корпус 4-й танковой армии, в состав которого входили 3-я, 16-я танковые, 20-я моторизованная дивизии и 501-й отдельный танковый батальон. Севернее Новы-Корчин, Шуцин — 46-й танковый корпус (17, 23 и 24-я танковые дивизии) 17-й армии. В район Буско-Здруй выходила 1-я танковая дивизия 1-й танковой армии, отходившей в Карпаты.

Таким образом, для ликвидации группировки советских войск на сандомирском плацдарме немецко-фашистское командование сосредоточило шесть танковых дивизий, одну моторизованную, отдельный танковый батальон и восемь специальных батальонов. Эта группировка насчитывала: солдат и офицеров — 34 000, полевых орудий — около 500, пулеметов — более 1000, танков и штурмовых орудий — около 400. С воздуха она обеспечивалась соединениями 4-го воздушного корпуса в составе 500 самолетов[49].

На этот раз немецко-фашистское командование решило рассечь советские войска на плацдарме, отрезать их от Вислы и таким образом осуществить свои намерения — отбросить нас за реку. Однако гитлеровцы вновь просчитались. Они не знали точного состава наших войск, действующих здесь, а тем более того, что на плацдарме уже находится свежая 5-я гвардейская армия.

Рассмотрим кратко, как развивались события. С утра 4 августа 33-й гвардейский стрелковый корпус генерала Н. Ф. Лебеденко нанес сильный удар во фланг мелецкой группировке противника в то время, когда она развивала контрудар к югу от Баранува. Завязался встречный бой с частями 23-й танковой дивизии гитлеровцев. Наиболее удачно внезапный удар нанесла 78-я гвардейская стрелковая дивизия генерала А. Г. Мотова из района Колбушева во фланг и тыл фашистских войск. К исходу дня противник был отброшен от переправ. Большую выдержку и стойкость проявили части 13-й и 95-й гвардейских стрелковых дивизий 32-го гвардейского стрелкового корпуса, которые обеспечивали развертывание армии.

В 15 часов после мощного артиллерийского налета соединения армии, преодолевая сопротивление врага, опрокинули его и к исходу дня овладели населенными пунктами Шидловец, Войнув, Жрудла, а также аэродромом юго-западнее Мосциска…

…Мой наблюдательный пункт находился как раз в районе, где развертывались основные события. Я видел, с каким героизмом шли на врага воины 42-го гвардейского стрелкового полка 13-й гвардейской стрелковой дивизии. Командир полка гвардии подполковник И. К. Половец весьма искусно маневрировал своими силами и успешно отразил одновременно две контратаки противника, нанесенные по обоим флангам полка в районе Баранува. Два батальона этой части смело продвинулись вперед, и в ночном бою к утру 5 августа станция Падев была захвачена. Батальоны вышли к реке и начали форсировать ее на подручных средствах.

Храбро сражались гвардейцы 289-го стрелкового полка под командованием гвардии майора Ю. А. Науменко. Гитлеровцы, отброшенные подразделениями полка за линию железнодорожного полотна, сильным пулеметным огнем при поддержке танков и бронетранспортеров пытались задержать продвижение гвардейцев к Висле. Но тщетны были потуги врага. На всех направлениях бои носили исключительно ожесточенный характер…

…Двое суток продолжались бои на правом берегу Вислы в районе южнее Баранува. Немецко-фашистское командование продолжало бросать в бой свежие силы. Мелецкая группировка усилилась за счет 17-й и 23-й танковых дивизий и оказывала упорное сопротивление 33-му гвардейскому корпусу. Темп его наступления значительно снизился, так как соотношение сил, особенно по танкам, было в пользу противника. Поэтому мне пришлось ввести в бой 34-й гвардейский стрелковый корпус, поставив ему задачу расширить плацдарм на западном берегу Вислы и закрепиться на нем. В резерв армии была выведена 15-я гвардейская стрелковая дивизия этого корпуса.

К исходу 5 августа противник под ударами гвардейцев был вынужден отказаться от попыток захватить баранувские переправы на Висле.

В ночь на 6 августа дивизии 32-го гвардейского стрелкового корпуса по наведенным переправам вышли на западный берег Вислы, а дивизии 33-го гвардейского стрелкового корпуса овладели городом Мелец и, на плечах отступавшего врага форсировав реку Вислока, продолжали наступление, отбивая контратаки подошедших 17-й и 24-й танковых дивизий.

В это время южнее города Мелец вышли соединения 60-й армии П. А. Курочкина. Получив это сообщение, я приказал командиру 33-го гвардейского корпуса не форсировать реку Висла, а развивать наступление в направлении Шуцина и содействовать войскам 60-й армии и 4-го гвардейского танкового корпуса в овладении Дембицей. В течение этого же дня и ночи на 7 августа на западный берег Вислы переправился вслед за частями 32-го корпуса и 34-й гвардейский стрелковый корпус. Его дивизии вышли на рубеж Стопница, Жабец, Ратье и разгромили противника севернее Шуцина.

Таким образом, к исходу 7 августа войска фронта не только сохранили сандомирский плацдарм, но и расширили его до 40 км по фронту и до 35 км в глубину.

К 8 августа соединения 32-го и 34-го гвардейских стрелковых корпусов, прочесывая на своем пути лесные массивы и уничтожая отдельные разрозненные группы немцев, сменили на своих направлениях действующие отдельно на рубеже Шидлув, Дольне, Стопница, Зборув, Корчин, Облеконь, Слупец части 3-й гвардейской танковой и 13-й армий. Усиленные передовые отряды захватили крупные населенные пункты Хмельник, Буско-Здруй и Вислица.

Задача, поставленная командованием фронта, была полностью выполнена.

Теперь все три корпуса армии были в первом эшелоне: два (32-й и 34-й) на плацдарме, один (33-й) южнее Вислы.

Вечером 7 августа я встретил ехавшего из Мелеца генерала С. А. Красовского, которому сообщил, что авиация хорошо поддерживала соединения армии. Мы наблюдали, как наша зенитная артиллерия и истребители сбили несколько самолетов.

Вернувшись в штаб, я узнал, что армия получила новую задачу — перейти к обороне. 33-й гвардейский стрелковый корпус и 4-й гвардейский танковый корпус передавались временно в оперативное подчинение 60-й армии для нанесения удара в направлении Вампежув, Радомысль, Бельке, Дембица, разгрома во взаимодействии с ее соединениями дембицкой группировки противника и овладения городом Дембица.

У читателя может возникнуть вопрос: почему армия в ходе наступления неожиданно была остановлена и переходила к обороне? Должен заметить, что такой вопрос задавали себе многие командиры соединений и частей, да и в штабе армии недоумевали по поводу такого решения командующего фронтом. Однако ничего неожиданного в решении И. С. Конева не было. Дело в том, что Львовско-Сандомирская операция «проглотила» все наши материальные ресурсы. Ряды гвардейских соединений поредели, ощущался большой некомплект в боевой технике. На исходе были боеприпасы и горючее. Базы снабжения отстали и не могли наладить планомерного подвоза. Командующий фронтом понимал, что в таких условиях дальнейшее наступление в глубь Польши без надлежащей подготовки рискованно и может кончиться плохо.

Читатель опять напомнит: «Да ведь сильного противника перед вами не было!» Да, непосредственно не было. Враг выдохся, и было весьма заманчиво воспользоваться этим. Однако, как известно, Конев все-таки решил остановиться на достигнутом рубеже, ибо знал больше, чем мы: гитлеровское командование лихорадочно готовило в своей оперативной глубине крупные силы для того, чтобы попытаться сбросить нас с сандомирского плацдарма и удержать за собой висленский рубеж. Решение командующего фронтом на переход к обороне, как мы увидим ниже, было во всех отношениях оправданным.

Расскажу об этом периоде боевой деятельности армии несколько подробнее. Под прикрытием усиленных стрелковых батальонов, которые находились на удалении 18–20 км от намеченного нам переднего края, перехватив важные узлы дорог, в том числе населенные пункты Хмельник и Буско-Здруй, мы приступили к организации обороны.

8 августа после краткого уяснения полученной задачи и оценки обстановки мною было принято решение на оборону.

Основу его составляли организация системы огня всех видов, особенно противотанкового, оборудование тактической зоны, сосредоточение сил и средств на «удержание районов: (иск.) Шидлув, Халупки, Гжибув; Ястшенбец, Стопница, Олесница; Мариамполь, Свиняры, Пацанув… не допустить прорыва противника в направлениях: Шидлув, Сташув; Стопница, Олесница; Новы-Корчин, Пацанув»[50], подготовка контрударов и разгром врага в случае его вклинения.

В полосе обороны армии намечалось оборудовать главную, вторую полосы обороны и армейский промежуточный рубеж.

Передний край главной полосы обороны проходил но линии Шидлув, Халупки, Херники, Ястшенбец, Стопница, Пуланки, Влосневице, Свиняры, Лесне, Ратье. Населенные пункты Хмельник, Буско-Здруй, Вислица оборонялись усиленными передовыми отрядами.

Вторая полоса обороны готовилась в 8–10 км от переднего края на линии Олендув, Гжибув, Низины, Олесница, Боржимув, Зборувек.

Промежуточный армейский рубеж планировался по восточному берегу реки Парны от Сташува до Поланеца.

Ввиду того что один корпус привлекался для решения наступательных задач, оперативное построение армии было одноэшелонное. Создавались сильные резервы: общевойсковой, артиллерийско-противотанковый, подвижный отряд заграждений, а также армейская зенитная артиллерийская группа.

Армию поддерживал 5-й штурмовой авиационный корпус, и, кроме этого, в ее полосе действовал 4-й бомбардировочный авиационный корпус 2-й воздушной армии.

9 августа в состав 5-й гвардейской из 38-й и 60-й армий было переброшено пять артиллерийских полков, в том числе три истребительно-противотанковых. В район западнее Поланеца из резерва фронта сосредоточивалась 8-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада. Всего на плацдарм для усиления армии было выделено около 1000 орудий и минометов. Сюда же выдвигался и 31-й танковый корпус.

Соединениям были поставлены следующие боевые задачи.

«32-му гвардейскому стрелковому корпусу с двумя дивизионами 155-й армейской пушечной артиллерийской бригады, 222, 1073, 323-м истребительно-противотанковыми артиллерийскими полками, 296-м гаубичным артполком, дивизионом 308-го гвардейского минометного полка, имея две дивизии в первом и одну во втором эшелоне, оборонять полосу Сташув, Шидлув, Пуланки, Поланец и не допустить прорыва противника в направлениях Сташува и Олесницы. Создать в главной полосе корпуса шесть и на второй — три противотанковых опорных пункта. На танкоопасных направлениях иметь плотность 25–30 артиллерийских орудий.

34-му гвардейскому стрелковому корпусу с двумя дивизионами 155 апабр, 47-й гаубичной артиллерийской бригадой (без полка), 8 иптабр, двумя дивизионами 308-го гвардейского минполка оборонять полосу Пацанув, Зборув, Ратье, Жабец, ликвидировать плацдарм в районе Шуцина и не допустить прорыва противника в направлениях Новы-Корчина, Пацанува. Создать шесть противотанковых опорных пунктов, имея в каждом не менее 25–30 орудий.

Общевойсковому резерву армии (15-я гвардейская стрелковая дивизия) организовать оборону на второй полосе своего корпуса, создав три противотанковых опорных пункта. Подготовить совместно с 31-м танковым корпусом (резерв фронта) контрудары в направлении Пацанув, Стопница; Пацанув, Свиняры. (31-й танковый корпус к 12 августа был сосредоточен на промежуточном армейском оборонительном рубеже в районе Рытвяны, Рудники, Щека, а в ночь на 13 августа выдвинулся в район Олесницы. Мы планировали использовать корпус по двум вариантам: для нанесения контрудара совместно с 15-й гвардейской стрелковой дивизией, как уже говорилось выше, и для усиления противотанковой обороны стрелковых корпусов на наиболее угрожаемых направлениях. Между прочим, использование танкового корпуса по второму варианту было предпочтительнее, так как он имел всего 70 танков и самоходно-артиллерийских установок. — А. Ж.)

9-й гвардейской минометной бригаде подготовить залпы РС по районам, наиболее вероятным для наступления противника. Армейскому артиллерийско-противотанковому резерву (9 иптабр) сосредоточиться в районе Гжибув, Стрельце в готовности к маневру в направлении Сташув, Стопница, Новы-Корчин. (Однако бригада прибыла в состав армии только 12 августа, и указанные рубежи не были подготовлены к началу боевых действий. — А. Ж.)

Подвижному отряду заграждений (274-й и 79-й инженерно-саперные батальоны) подготовить участки для минирования на флангах и стыке стрелковых корпусов и на рубежах действий противотанкового резерва.

Армейской зенитно-артиллерийской группе (29-я зенитная артиллерийская дивизия и 155-й зенитный полк) надежно прикрывать основную группировку войск на плацдарме.

Готовность организации обороны и системы огня — к утру 10 августа»[51].

Таким образом, командование армии предусматривало создание глубокой обороны, и прежде всего противотанковой. Основные силы и средства сосредоточивались на плацдарме, где оборонялись два корпуса. Главная задача состояла в том, чтобы отразить удары врага в тактической зоне и удержать плацдарм, игравший теперь оперативно-стратегическую роль. Поэтому здесь стрелковые дивизии вмели полосы до 10 км, а глубина всей обороны армии достигала почти 40 км. Сил и средств было достаточно для создания прочной и непреодолимой обороны. В нашу оборону фронт выдвинул 3-ю артиллерийскую дивизию прорыва генерала И. Ф. Санько и 4-ю танковую армию генерала Д. Д. Лелюшенко.

Военный совет армии самым тщательным образом рассмотрел план организации обороны. Затем он был доложен командующему фронтом Маршалу Советского Союза И. С. Коневу и им утвержден.

Итак, полоса обороны армии шириной до 40 км была поровну разделена между корпусами. Одноэшелонное оперативное построение компенсировалось за счет двухэшелонного построения боевых порядков 32-го гвардейского стрелкового корпуса и дивизий. Все соединения армии, в том числе и резервы, располагались в тактической зоне обороны, что соответствовало условиям обстановки.

Оперативная плотность достигала около 7 км на дивизию. Глубина оперативного построения колебалась от 15 до 20 км. Плотность в главной полосе составляла 0,75 стрелковых батальона, на второй — 0,55 батальона, а общая тактическая плотность — 1,3 стрелковых батальона на 1 км фронта.

После принятия решения и отдачи соответствующих частных распоряжений соединениям все мы — от командующего до командира взвода — работали непосредственно на местности, организуя систему огня, противотанковую оборону и инженерное оборудование районов, участков и полос. Штаб армии, политический отдел, офицеры родов войск и специальных войск были направлены в соединения для оказания им практической помощи. Главным для нас было как можно быстрее создать непреодолимую для врага оборону, ибо обстановка не позволяла нам долго раскачиваться. Работники штаба были настолько заняты практической работой на местности, что мое решение в письменном виде было оформлено только 14 августа[52].

Оборона армии строилась прежде всего как противотанковая с целью отражения атак танков и мотопехоты противника, а также уничтожения в случае прорыва их в глубине обороны. Она основывалась на максимальном использовании всех видов огня — артиллерийского и минометного, танков и самоходно-артиллерийских установок, противотанковых ружей — в тесной связи с маневром артиллерийско-противотанковых резервов, подвижных отрядов заграждений и инженерных заграждений. В своем решении я указал, что «плотность противотанковой артиллерии на основных танкоопасных направлениях должна быть не менее 20–25 орудий на 1 км фронта…»[53]

Это требование было выполнено, да и средств для этого соединениям выделялось вполне достаточно.

Обходя с командирами корпусов части и подразделения, мы наблюдали, как искусно артиллеристы оборудовали свои позиции.

На дорогах войны мы всегда с уважением относились к воинам, у которых на левом рукаве шинели или гимнастерки был прикреплен ромб, черный, бархатный, с золотыми перекрещенными пушками — эмблемой истребителей танков, людям исключительного героизма и воинского мастерства.

Истребители танков! Они первыми вступали в бой с фашистскими танками, жгли «пантеры», «тигры», «фердинанды», грудью защищая доблестных стрелков в обороне и расчищая им дорогу в наступлении. И здесь истребители танков тщательно зарывались в землю, готовились своим огнем преградить путь врагу.

Особое значение мы придавали организации системы огня орудий прямой наводки. Для этого привлекались все батальонные, полковые противотанковые батареи, отдельные батареи пушечной артиллерии дивизий, а также приданные истребительно-противотанковые полки. Все они располагались в пределах полковых участков обороны, объединялись в противотанковые опорные пункты.

Основу противотанковой обороны составляли противотанковые опорные пункты, которые создавались на главной и второй полосах обороны. Всего в армии было создано 19 таких пунктов, из которых 13 располагались в главной, а 6 — во второй полосе обороны. Я лично выбирал место, согласовывал состав и ставил задачи каждому противотанковому опорному пункту. Командиры корпусов уточняли эти районы на местности и организовывали взаимодействие между ними.

Состав противотанковых опорных пунктов зависел от наличия артиллерии и важности направлений, на которых они располагались. Например, в 32-м гвардейском стрелковом корпусе в одном из пунктов было 34 единицы противотанковых средств, в том числе орудий — 26 и противотанковых ружей — 8, а в другом орудий — 29, а противотанковых ружей — 15.

Подступы к противотанковым опорным пунктам и промежутки между ними прикрывались огнем артиллерии и минометов с закрытых огневых позиций, ружейно-пулеметным огнем и взрывными инженерными заграждениями.

Взаимодействие между орудиями прямой паводки и батареями, расположенными на закрытых огневых позициях, достигалось распределением дальностей ведения огня по атакующим танкам и бронетранспортерам. Для осуществления тесного взаимодействия командиры батарей, расположенных на закрытых огневых позициях, находились на одном наблюдательном пункте с командирами батарей прямой наводки. Последним предоставлялось право вызова огня артиллерии с закрытых огневых позиций при атаке танков противника в их секторе обстрела, если дальность до атакующих танков превышала дальность прямого выстрела орудий прямой наводки. Каждый противотанковый опорный пункт прикрывался достаточно мощным огнем с закрытых огневых позиций. Так, для обеспечения подступов к одному из ПТОП в полосе 13-й гвардейской стрелковой дивизии привлекалось до 80 орудий и минометов, а в полосе 118-й стрелковой дивизии — до 40 орудий и минометов.

Ответственность за организацию взаимодействия между противотанковыми опорными пунктами возлагалась на командиров стрелковых корпусов и дивизий.

Особое внимание было уделено организации системы огня. Перед передним краем создавалась зона сплошного огня всех видов орунам. Основу ее составлял артиллерийско-минометный огонь, огонь танков и самоходно-артиллерийских установок, пулеметов, автоматов, противотанковых ружей. Интересно отметить, что плотность огневых средств на 1 км фронта в главной полосе составляла[54] винтовок и карабинов — 230, автоматов — 77, пулеметов — 10, 82-мм минометов — 5, противотанковых ружей-до 5.

Во всех корпусах и дивизиях создавались артиллерийские группы, но их состав был непостоянным. Он изменялся в зависимости от обстановки, складывающейся в ходе боя. Например, в период тяжелых оборонительных боев на стопницком направлении с 13 по 15 августа 32-му гвардейскому стрелковому корпусу были приданы из 33-го гвардейского стрелкового корпуса одна тяжелая гаубичная бригада и две минометные бригады, а также одна гаубичная бригада из 34-го гвардейского стрелкового корпуса. Благодаря такому усилению артиллерийские плотности в полосе 32-го корпуса значительно возросли, 14 августа они достигали 36, а 16 августа — 70 орудий и минометов на 1 км фронта.

К началу оборонительного сражения на стопницком направлении армия имела более 650 орудий и минометов (без противотанковой артиллерии). Кроме того, я уже говорил, что она была усилена 3-й артиллерийской дивизией генерала И. Ф. Санько. Значительная часть штатной и приданной артиллерии использовалась на плацдарме, где в общей сложности было сосредоточено более 1000 орудий, минометов и реактивных установок, что дало плотность около 27 единиц на 1 км фронта.

Инженерное оборудование полос и позиций обороны началось сразу же с выходом войск армии на рубеж Шидлув, Стопница, Ратье и осуществлялось как в период подготовки обороны, так и в ходе оборонительного сражения. Надо сказать, что к началу наступления противника нам удалось выполнить лишь 25–30 процентов оборонительных работ. Более низкими темпами они шли в полосе 34-го гвардейского стрелкового корпуса, особенно в полосе 118-й стрелковой дивизии, из-за большого некомплекта в личном составе. Кроме того, нам не хватало противотанковых мин, взрывчатки, колючей проволоки.

Слажен по в этот период работали политорганы армии. Острие всей партийно-политической работы в соединениях и частях было направлено на быстрейшее завершение инженерных работ, создание неприступной обороны. Большое внимание уделялось воспитанию у личного состава, особенно у молодых солдат, непримиримой ненависти к врагу, изучению боевого мастерства воинов-ветеранов. Для гвардейцев читались лекции, доклады, проводились беседы на темы: «Современная Польша», «О советско-польских отношениях», «Высокий моральный дух бойца — решающий фактор победы», «Дисциплина и организованность — залог победы», «Отстоим сандомирский плацдарм по-гвардейски».

Хочу особо отметить, что политические органы армии, корпусов и дивизий, возглавляемые Ф. А. Катковым, И. А. Фомичевым, П. И. Петровым, Г. А. Нестеровым, А. А. Москаленко, Ф. М. Мочаловым, Д. Г. Муратовым, Г. Я. Марченко, А. Ф. Пяткиным и другими, все время были в курсе событий и решали конкретные задачи. Они не просто контролировали выполнение планов партийно-политической работы в частях, а практически обеспечивали решение боевых задач соединениями.

В эти дни, решая вопросы организации обороны, мы пристально следили за поведением противника. Наша разведка ни на час не оставляла врага без внимания. Анализ поступающих разведывательных данных показывал, что гитлеровское командование сосредоточивает значительные силы в районе Хмельник, Пинчув и западнее Слунеца. От разведчиков поступали все новые и новые данные о выдвижении к плацдарму резервов противника.

9 и 10 августа разведгруппы 95-й и 13-й гвардейских стрелковых дивизий установили на рубеже реки Нида появление новых вражеских танковых и моторизованных частей. В ночь на 10 августа разведгруппа старшего лейтенанта Деревянина у деревни Голендры (4 км западнее Хмельника) взяла в плен фельдфебеля 3-й танковой дивизии, которая перебрасывалась с юга. Позже разведчики А. Краснов, И. Королев и В. Кричмарь захватили двух унтер-офицеров 16-й танковой и 20-й моторизованной дивизий. Пленные показали, что 11 августа будет нанесен удар в направлении Сташува. Из всех данных разведки выяснилось, что враг сосредоточивает 3-й танковый корпус (3-я, 16-я танковые, 20-я моторизованная дивизии, 501-й отдельный танковый батальон «королевских тигров») в районе Хмельника, 46-й танковый корпус (17, 23 и 24-я танковые дивизии) севернее Новы-Корчина и 1-ю танковую дивизию в районе Буско-Здруй. «Вся эта группировка противника имела в своем составе около 400 танков и штурмовых орудий, 500 орудий полевой артиллерии и 5 батарей шестиствольных минометов»[55].

В штабе армии мы обдумывали возможные варианты действий немецко-фашистских войск и неизменно приходили к выводу, что вероятными направлениями их ударов нужно считать Хмельник, Сташув, Баранув или Буско-Здруй, Стопница, Баранув, которые являлись кратчайшими к переправам на Висле и выгодными для наступления танков и мотопехоты.

Наша работа по инженерному оборудованию обороны была нарушена на четвертые сутки. В 2 часа 11 августа усиленный 2-й батальон (командир капитан Базенкин) 290-го гвардейского стрелкового полка, составлявший передовой отряд 95-й гвардейской стрелковой дивизии, был атакован превосходящими силами пехоты с танками из района Хмельника. Ожесточенный бой, которым руководил находящийся здесь заместитель командира дивизии полковник Н. Т. Спирин, продолжался около шести часов. В этом бою принял участие и передовой отряд 112-й стрелковой дивизии 13-й армии. В результате боя противник потерял 4 танка, 8 бронетранспортеров, 18 автомашин и много убитых и раненых. План неожиданного удара был сорван. Тогда в 10 часов утра при поддержке массированного огня артиллерии и ударов авиации противник перешел в наступление в направлении Шидлув, Сташув, нанося удар по стыку 112-й стрелковой дивизии 27-го стрелкового корпуса 13-й армии и 95-й гвардейской стрелковой дивизии нашей армии. Такой удар 3-го танкового корпуса врага создавал угрозу флангам обеих армий. Чтобы не допустить здесь прорыва танков гитлеровцев в глубину на рубеж Печоноги Гацке, выс. 233, 4, командир 95-й дивизии генерал А. И. Олейников выдвинул свой второй эшелон и противотанковый резерв (330-й истребительно противотанковый полк и 103-й истребительно-противотанковый дивизион), а командир корпуса генерал А. И. Родимцев — противотанковый резерв и один пушечный дивизион. Эти силы на первых порах не допустили прорыва танков противника в сторону фланга армий. Однако угроза не была снята.

Тогда я принял решение о маневре на угрожаемое направление более значительных сил и средств с неатакованных участков обороны. На рубеж Меленец, Оглендув, Гжибув был выдвинут второй эшелон 32-го гвардейского стрелкового корпуса — 97-я гвардейская стрелковая дивизия и 8-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада (три полка). В район Жендува (северный) из района Слунеца переброшен 308-й гвардейский минометный: полк реактивной артиллерии, а в район Жендува (южный) — 222-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк, выведенный из боевых порядков 13-й гвардейской стрелковой дивизии. Южнее Конемлоты выдвигался дивизион 155-й пушечной артиллерийской бригады из состава артгруппы 32-го гвардейского стрелкового корпуса. В то же время и командующий 13-й армией выдвинул на рубеж реки Чарна 306-ю стрелковую дивизию, усиленную истребительно-противотанковым полком.

Гитлеровцы, неся потери, рвались вперед. К исходу дня они потеснили наши части, хотя темпы наступления противника значительно снизились, несмотря на применение новых танков, так называемых «королевских тигров». Надо сказать, что эти танки имели целый ряд отрицательных качеств в сравнении с обычными «тиграми». У них были слабые гусеницы, большие габариты, малая скорость и маневренность. Ценою больших потерь в танках и живой силе врагу удалось вклиниться в нашу оборону на глубину до 6 км, овладеть районом Шидлув, Курозвенки и выйти к реке Чарна на участке Ракув, Курозвенки в полосе 13-й армии. 112-я и 95-я гвардейские стрелковые дивизии загнули свои фланги. Танки противника попали в огневой мешок.

Для разгрома вклинившейся группировки противника в этот же день в районе Сташува сосредоточивался 6-й гвардейский танковый корпус 3-й гвардейской танковой армии для нанесения контрудара во взаимодействии с соединениями 13-й и 5-й гвардейской армий в направлении Сташув, Шидлув. В район юго-восточнее Сташува выдвигались 10-й танковый и 6-й механизированный корпуса 4-й гвардейской танковой армии с задачей отражения новых ударов противника[56].

При этом в полосе нашей армии должен был действовать 10-й танковый корпус.

Перед фронтом 13-й гвардейской стрелковой дивизии и 34-го гвардейского стрелкового корпуса в этот день противник активности не проявлял.

11 августа по пути на НП генерала Родимцева я заехал на наблюдательный пункт командира 6-го гвардейского танкового корпуса генерала В. В. Новикова. Тепло поздоровавшись со мной, Василий Васильевич сказал:

— Посмотрите, Алексей Семенович, на потрясающую картину истребления фашистских танков.

Действительно, я увидел, как везде на поле боя пылали танки и бронетранспортеры, штурмовые орудия, чернели обгоревшие остовы уже подбитых машин. Это «поработали» наши тяжелые танки, артиллерия и штурмовики 1-го авиационного корпуса генерала В. Г. Рязанова. В те дни 10 исправных «королевских тигров» были захвачены и направлены в Москву, где показывались на выставке трофейного вооружения в Центральном парке культуры и отдыха имени М. Горького. Всего наши войска уничтожили около 80 танков, бронетранспортеров и штурмовых орудий.

С утра 12 августа противник возобновил наступление, стремясь овладеть переправами через реку Чарна. До батальона пехоты с 10 тяжелыми танками перешли в атаку в направлении Оглендува, до полутора батальонов с 12 танками и 4 штурмовыми орудиями — в направлении Загроды. Обе атаки были отбиты.

По указанию командующего фронтом мы договорились с генералом II. П. Пуховым и генералом П. С. Рыбалко контрударом восстановить положение.

В 14 часов после короткой, но мощной артиллерийской подготовки второй эшелон 32-го корпуса — 97-я гвардейская стрелковая дивизия совместно с 290-м гвардейским стрелковым полком 95-й гвардейской стрелковой дивизии перешли в контратаку. Одновременно контратаковал гитлеровцев и второй эшелон 27-го стрелкового корпуса 13-й армии — 309-я стрелковая дивизия, поддержанная двумя танковыми бригадами 6-го гвардейского танкового корпуса. В этот день нам удалось продвинуться лишь на 2–3 км. Ночные действия оказались более успешными. К утру 13 августа наши части вышли на рубеж Помесице, Шидлув.

В этих боях героически действовали воины 294-го и 289-го гвардейских стрелковых полков подполковников А. Д. Харитонова и Ю. А. Науменко. Они смело врывались в боевые порядки фашистов и уничтожали пехоту и танки. Командиры полков умело управляли боем подразделений, проявляли личное мужество и отвагу. Им было присвоено звание Героя Советского Союза. В дни боев на сандомирском плацдарме, как и везде, где сражались гвардейцы 5-й армии, впереди всегда были политработники, коммунисты. Используя различные формы политработы — дружеские беседы перед боем, рассказы об отличившихся бойцах, листовки-молнии, они поднимали наступательный дух личного состава, укрепляли его стойкость, помогали командирам сплачивать людей, мобилизовать на отличное выполнение боевых задач.

Если резюмировать результаты наступления противника на стыке 5-й гвардейской и 13-й армий в направлении Шидлув, Сташув, то можно прямо сказать, что оно провалилось. Враг понес большие потери в живой силе и технике и был остановлен в пределах главной полосы обороны. Контратакой вторых эшелонов 32-го гвардейского стрелкового корпуса и 95-й гвардейской стрелковой дивизии во взаимодействии с соединениями 13-й армии противник был в последующем отброшен назад на 4–5 км.

Не добившись успеха на этом участке, немецко-фашистское командование еще в ходе боев на сташувском направлении начало прощупывать прочность нашей обороны в полосе 34-го гвардейского стрелкового корпуса. Для того чтобы прикрыть направление Новы-Корчин, Пацанув, командир 34-го корпуса в ночь на 12 августа начал выдвигать 118-ю стрелковую дивизию на рубеж Пясек Малы, Новы-Корчин. В эту же ночь противник переправил части 24-й и 17-й танковых дивизий с южного берега Вислы на участке Кемпа Болеславска, Новы-Корчин. Так как к утру 118-я дивизия еще не успела закрепиться на указанном ей рубеже, гитлеровцы, воспользовавшись этим, а также образовавшимся разрывом между 58-й и 118-й дивизиями, повели наступление во фланг и тыл последней. Одновременно противник атаковал 175-й гвардейский стрелковый полк 58-й гвардейской стрелковой дивизии частью сил 42-й танковой дивизии из района Облеконь на Пархоцин. Потеснив правый фланг этого полка, гитлеровцы вышли на рубеж Тшебица, Пархоцин, Кемпа Болеславска, откуда предприняли атаку в направлении Свиняры, Зборув.

К исходу дня противнику удалось овладеть Зилонки, подойти к Свинярам и перерезать шоссе Новы-Корчин — Пацанув. Для ликвидации прорыва в тыл 118-й стрелковой дивизии в район Свиняров был выдвинут дивизион 117-го артиллерийского полка и 191-й истребительно-противотанковый дивизион (артиллерийско-противотанковый резерв дивизии), которые не допустили дальнейшего продвижения врага на Зборув и Пацанув.

Учитывая тяжелое положение, в котором оказалась 118-я стрелковая дивизия, я приказал командиру 34-го гвардейского стрелкового корпуса отвести ее на рубеж Зборув, Свиняры, Лесне. Для усиления этого направления корпусу были переподчинены 222-й истребительно-противотанковый полк, который развернулся в районе Бехува, а также 15-я легкая артиллерийская бригада. Кроме того, 39-й гвардейский стрелковый полк 13-й гвардейской стрелковой дивизии перегруппировывался из района Чижув, Дзеславице, Печоноги на рубеж южная окраина Стопницы, выс. 266, 4, юго-восточная окраина Метели для прикрытия фланга 32-го гвардейского стрелкового корпуса.

На рассвете 13 августа противник возобновил наступление, нанося удар вдоль шоссе Свиняры — Пацанув. В результате упорных боев ему удалось прорвать оборону 398-го стрелкового полка и потеснить его. Однако добиться здесь серьезного успеха врагу вновь не удалось. Атаки частей 20-й моторизованной и 24-й танковой дивизий противника, предпринятые в этот же день против 13-й гвардейской стрелковой дивизии, были отбиты.

Неудача противника на шидлув-сташувском направлении вынудила немецко-фашистское командование перенести свои усилия на Стопницу, Баранув. Для этого в район Колачковице, Щитпики, Смогожув были переброшены 3-я и 16-я танковые дивизии, а также 20-я моторизованная дивизия 3-го танкового корпуса. Сюда же выводилась 1-Я танковая дивизия. В районе Зборув, Свиняры, Зилонки сосредоточивался 46-й танковый корпус (17, 23 и 24-я танковые дивизии).

Всего к 14 августа в группировке противника на стопницком направлении насчитывалось шесть танковых дивизий, одна моторизованная и остатки 501-го отдельного танкового батальона, развернутые на узком участке (12 км) фронта. Вся эта группировка имела: танков и штурмовых орудий — 285, полевых орудий и минометов — 420, пулеметов — 1080, людей — 34000[57].

Средняя тактическая плотность составляла: пехотных батальонов — 1,6, танков — 24, орудий — 35, пулеметов — до 100 на 1 км фронта. Плотность нашей артиллерии и минометов на этом направлении достигала 80 единиц, однако танков в боевых порядках здесь не было.

В 9 часов утра 14 августа после короткой артподготовки, при поддержке авиации, противник перешел в наступление с целью рассечь оборону армии, выйти к Висле в районе Баранува и ликвидировать сандомирский плацдарм. Основной удар из района Смогожува силою до 80 танков с мотопехотой пришелся по 13-й гвардейской стрелковой дивизии, а до 50 танков с мотопехотой из района Сольца двинулись на 118-ю стрелковую дивизию. Особенно упорные бои развернулись в направлении Скробачув, Стопница, где на позиции 13-й гвардейской стрелковой дивизии наступали почти три танковые и моторизованная дивизии гитлеровцев. Дивизия оказалась в тяжелом положении.

Звоню Родимцеву, спрашиваю, как дела.

— Врагу удалось потеснить 13-ю дивизию. Сейчас выезжаю на наблюдательный пункт Бакланова для изучения обстановки на месте, — доложил мне Александр Ильич.

— Подождите меня, подъедем туда вместе, — приказал я комкору.

На наблюдательном пункте командира 13-й дивизии мы разобрались в обстановке. Навстречу танковым лавинам противника были выдвинуты артиллерийско-противотанковые резервы дивизии и корпуса и два батальона 39-го стрелкового полка, составлявшие мой общевойсковой резерв. Бои на этом рубеже были тяжелые. Я лично наблюдал, как вражеским солдатам удавалось ворваться в наши траншеи лишь тогда, когда там в живых не оставалось никого. К исходу дня ценою больших потерь противник вклинился в оборону 13-й дивизии только на 2–3 км.

Не менее упорные бои развернулись в полосе 118-й стрелковой дивизии, против которой наступали части трех танковых дивизий противника — 23, 24 и 17-й. Сначала вражеские танки атаковали 527-й стрелковый полк, однако успеха не добились. В середине дня более 50 танков устремились в стык между 527-м и 463-м стрелковыми полками. Ценою больших потерь противнику удалось вклиниться между ними и потеснить 527-й стрелковый полк. Решительной контратакой 398-го стрелкового полка положение в полосе дивизии было восстановлено.

В этих ожесточенных боях особенно отличились артиллеристы 222-го истребительно-противотанкового полка. Подпустив танки и бронетранспортеры противника на 500–600 метров, они открыли огонь. Первыми выстрелами были подбиты два головных «тигра», в следующие 3–5 минут были подожжены еще три танка и три бронетранспортера. Не выдержав огня наших артиллеристов, вражеские танки отошли.

Настойчивые атаки танков и мотопехоты гитлеровцев на участке 13-й гвардейской дивизии вызвали необходимость ее усиления. Моим распоряжением 97-я гвардейская дивизия (второй эшелон корпуса) была переброшена с правого фланга 32-го гвардейского стрелкового корпуса в затылок 13-й на вторую полосу обороны на участок Низины, Броды Дуже, а один полк дивизии — на третью позицию главной полосы на рубеж Чижув, Клемны. Учитывая значительное превосходство противника в танках, пришлось усилить противотанковую оборону корпусов за счет танков и самоходно-артиллерийских установок 31-го танкового корпуса. При этом две танковые бригады были выдвинуты в полосу 13-й дивизии, а две — в полосу 118-й дивизии, где они встали в засаду и окопались. На танкоопасном направлении развернулась и 9-я армейская истребительно-противотанковая бригада.

С утра 15 августа противник возобновил наступление. Особенно упорный характер носили бои в полосе 13-й гвардейской стрелковой дивизии, на боевые порядки которой был обрушен мощный массированный огонь артиллерии, сбросила свой смертоносный груз авиация, а в 11 часов гитлеровская мотопехота при поддержке 20 танков и 6 самоходных орудий нанесла удар в направлении Стопница, Олесница. Путь врагу вместе со стрелками преградил 4-й истребительно-противотанковый дивизион, на счету которого немало подбитых танков противника под Прохоровой, Борисовкой, Томаровкой, Полтавой. И здесь за несколько минут они уничтожили 6 танков, 2 самоходных орудия, более полусотни солдат и офицеров. Танкисты и самоходчики 31-го танкового корпуса, действуя из засад, в этот день уничтожили 14 танков, 6 бронетранспортеров, 14 орудий и 11 минометов врага.

Хочу отметить инициативу и изобретательность наших артиллеристов. Они применили стрельбу по пехоте противника прямой наводкой с разрывом снарядов на рикошетах, а также стрельбу из зенитных пушек среднего калибра бризантными снарядами. Этот поистине уничтожающий огонь приводил гитлеровцев в панику. Уже после войны командир 10-й истребительно-противотанковой бригады полковник В. И. Базиленко на одном из подмосковных полигонов демонстрировал такую стрельбу Главному маршалу артиллерии Н. П. Воронову и другим командирам. Она вызвала у всех восхищение.

Ценою больших потерь противнику все же удалось потеснить левофланговые подразделения 13-й гвардейской стрелковой дивизии, прорвать первую позицию и овладеть Стопницей. Наивысшего напряжения бои достигли 16 и 17 августа, когда враг бросил все свои силы на Олесницу.

Я был вынужден вывести сюда почти все приданные противотанковые средства и всю артиллерию. В боевых порядках 13-й дивизии появилась 8-я истребительно-противотанковая бригада; 32-й гвардейский стрелковый корпус усилен тремя истребительно-противотанковыми полками, двумя минометными бригадами и одним минометным полком, одной тяжелой гаубичной бригадой; на второй полосе в районе Олесницы развернута артиллерия 31-го танкового корпуса.

Этому направлению уделял большое внимание и командующий фронтом. На рубеж Стрельце, Олесница, Бешовас выдвигался 10-й танковый корпус 4-й танковой армии генерала Д. Д. Лелюшенко с задачей не допустить прорыва противника на вторую полосу. Промежуточный армейский рубеж по восточному берегу реки Чарна занял 6-й механизированный корпус.

В эти горячие дни я все время находился на наблюдательном пункте юго-западнее Олесницы, ибо из собственного опыта знал, что лучше раз увидеть, чем сто раз услышать. Это давало мне возможность быстро реагировать на все изменения в обстановке имеющимися силами и средствами, лично ставить задачи командирам не только корпусов и дивизий, а порой и частей и даже подразделений.

16 августа противник вновь попытался прорваться на стыке 13-й гвардейской и 118-й стрелковых дивизий. На 34-й стрелковый полк двинулись до 30 танков и более двух батальонов пехоты, к моему наблюдательному пункту — до 25 танков и два батальона пехоты. Я обратил внимание на необычность боевого порядка атакующих. Впереди двигалась пехота, за ней в развернутом строю — тяжелые танки, затем — средние танки, бронетранспортеры и. самоходные орудия. Такое построение имело цель вскрыть систему огня наших орудий прямой наводки. Этой тактике мы противопоставили свою. По моему приказу каждый истребительно-противотанковый полк и дивизион были усилены автоматчиками (рота, взвод), которые вели борьбу с пехотой противника при ее подходе к району огневых позиций орудий прямой наводки. Последние открывали огонь только по бронецелям при подходе их на дальность прямого выстрела.

Такая тактика значительно снизила потери нашей противотанковой артиллерии, в то же время эффективность борьбы с танками и мотопехотой противника увеличилась. Только в этот день враг потерял 37 танков и штурмовых орудий, 11 бронетранспортеров, 12 орудий, 10 минометов, 36 пулеметов и до 600 человек убитыми и ранеными. Но и наши части несли немалые потери. Сказывалось превосходство врага в танках. Нам пришлось оставить вторую, а местами и третью позицию главной полосы. Несмотря на это, каждая новая атака гитлеровцев разбивалась о стойкость и мужество воинов 5-й гвардейской армии. Во второй половине дня гитлеровцы попали в узкой полосе под перекрестный огонь артиллерии и танков, понесли большие потери и прекратили атаки в направлении Олесницы. Оценивая обстановку, мы пришли к выводу, что противник попытается нанести удар на Пацанув в полосе 118-й стрелковой дивизии, поэтому в ее полосу была перегруппирована истребительно-противотанковая бригада. В ночь на 17 августа в район Олесницы вышел 10-й гвардейский танковый корпус генерала Е. Е. Белова. Командир 34-го гвардейского корпуса просил отвести 118-ю стрелковую дивизию на вторую полосу обороны. Ему указали на нецелесообразность этого.

С утра 17 августа на фронте было спокойно. Но вот около 11 часов появилась фашистская авиация. Она нанесла удары по узлам обороны и населенному пункту Пацанув. В середине дня до 40 танков и двух полков пехоты нанесли удар во фланг 292-го гвардейского стрелкового полка 97-й гвардейской стрелковой дивизии, который оборонялся на третьей позиции в районе Чижува. До 30 танков и 20 бронетранспортеров с пехотой атаковали левый фланг 42-го гвардейского стрелкового полка, стремясь прорваться к Олеснице с юго-запада. Оба полка под натиском превосходящих сил противника были вынуждены отойти к Стрельце и Олеснице.

К исходу 18 августа противнику ценою огромных потерь все же удалось завершить прорыв нашей главной полосы обороны, продвинуться на 5–8 км к востоку от Стопницы и подойти ко второй полосе. Здесь он был остановлен частями второго эшелона 32-го гвардейского стрелкового корпуса, огнем артиллерии, танков и самоходно-артиллерийских установок 10-го и 31-го танковых корпусов. В результате не очень продолжительного боя мы подбили и сожгли не менее 35–40 танков и штурмовых орудий, десятки бронетранспортеров, уничтожили много пехоты. Попытки вражеских войск прорвать вторую полосу обороны потерпели неудачу. Чувствовалось, что враг выдохся, и надо было воспользоваться этим.

Утром 19 августа мы нанесли сильный контрудар по противнику силами вторых эшелонов корпусов (97-я и 15-я гвардейские дивизии), частью сил 13-й гвардейской, 118-й стрелковых дивизий и 10-го гвардейского танкового корпуса. Наш удар для гитлеровцев оказался неожиданным. В течение двух дней враг был отброшен на исходное положение.

…Мужественно сражались в те дни воины 15-й гвардейской стрелковой дивизии. Когда 7 ноября 1944 года дивизия праздновала свое пятилетие, в ее адрес поступи по много поздравительных телеграмм. Но самой радостной для гвардейцев была телеграмма командующего фронтом Маршала Советского Союза И. С. Конева. В пей говорилось: «…Прошу передать всему личному составу 15-й гвардейской стрелковой Харьковской, ордена Ленина, Краснознаменной, ордена Суворова дивизии мое поздравление.

Поздравляю красноармейцев, сержантов, офицеров 15-й гвардейской дивизии с пятой годовщиной.

За пять лет дивизия прошла героический боевой путь и покрыла себя неувядаемой славой в боях с врагами нашего Отечества.

Ваша дивизия сформировалась из 50-го Краснознаменного имени Ворошилова стрелкового полка. Кадры дивизии в двух, войнах — с белофиннами и немецкими захватчиками — показали стойкость и мужество, умение и выучку, что обеспечило боевые успехи дивизии.

Лично я, как бывший командир 50-го Краснознаменного имени Ворошилова полка, горжусь вашими успехами и подвигами, шлю искренний привет своим сослуживцам и ветеранам дивизии.

Убежден, что в боях за окончательный разгром немецко-фашистских армий гвардейцы покажут новые образцы воинской доблести, умение и прославят себя новыми боевыми делами.

Слава воинам трижды орденоносной дивизии!

Ваш Конев».

На торжественном собрании, посвященном этой знаменательной дате, я с большим удовольствием вручил воинам-гвардейцам боевые награды. Красноармейцы, сержанты и офицеры с гордостью прикрепляли ордена и медали, полученные за мужество и отвагу, проявленные на висленском рубеже, рядом с наградами за бои под Сталинградом, на Курской дуге, за освобождение Украины и Молдавии…

…Итак, гитлеровцам так и не удалось добиться своей цели — ликвидировать сандомирский плацдарм. Превосходящим по численности фашистским войскам воины фронта противопоставили железную выдержку, массовый героизм, высокое боевое мастерство, гибкую тактику. Успешное завершение оборонительных боев объясняется и созданием глубоко эшелонированной противотанковой обороны на плацдарме, и смелым маневром силами и средствами с менее угрожаемых участков на направления главных ударов противника, и особенно массированным использованием артиллерии.

Успеху 5-й гвардейской армии на сандомирском плацдарме способствовало и четкое взаимодействие с войсками 13-й армии, 3-й и 1-й гвардейских танковых армий, постоянная взаимная помощь в самых сложных и критических ситуациях. Например, в то время, когда враг рвался к Висле через Олесницу, наши соседи перешли в наступление, разгромили сандомирскую группировку и 18 августа овладели Сандомиром. Для оказания помощи сандомирской группировке немецкое командование перебросило из района Стопницы на север 17-ю и 23-ю танковые дивизии. Естественно, что это облегчило наше положение. 20 августа перешел в наступление 33-й гвардейский корпус и тоже отвлек на себя силы врага.

Считаю своим долгом отметить огромную роль штаба армии в управлении войсками. Именно штаб армии непосредственно осуществлял всю разностороннюю работу по подготовке необходимых данных для принятия решения командармом на операцию, ее планирование и доведение задач до войск. Он собирал и обобщал данные о противнике и своих войсках, организовывал всестороннее обеспечение операции, контролировал работу подчиненных штабов. Ни один из органов полевого управления не имел столь ответственных и разнообразных функций руководства войсками, как штаб армии.

В этой связи необходимо подчеркнуть особенно важную роль начальника штаба армии. Он являлся первым заместителем командарма и в случае его временного отсутствия выполнял его обязанности. Опыт войны показал, что оставлять в этой роли штатного заместителя было не всегда целесообразно. Начальник штаба армии, как правило, хорошо знал оперативную обстановку и весь круг вопросов, решением которых занимается полевое управление; он постоянно поддерживал связь с командирами и штабами подчиненных соединений и частей, а также со штабом фронта и соседями. Поэтому, естественно, обязанности командующего во время его отсутствия было легче выполнять начальнику штаба.

Четкость, слаженность и оперативность в работе штаба и полевого управления в целом в значительной мере зависели от характера взаимоотношений, установившихся между начальником штаба и другими руководящими лицами полевого управления, которые ему непосредственно не были подчинены. Должен сказать, что генерал Н. И. Лямин обладал большим опытом в работе, пользовался заслуженным авторитетом в полевом управлении и, решая тот или иной вопрос, проявлял соответствующий такт, заботясь прежде всего об интересах дела.

Деловая, товарищеская атмосфера в деятельности штаба и других органов полевого управления во многом зависела также от методов работы командующего армией. В ходе подготовки операции командарм мог уточнять тот или иной вопрос непосредственно с командующими родами войск, начальниками отделов штаба армии, минуя начальника штаба, который в последующем информировался об этом. Однако практика показала, что наилучшее решение вопроса достигалось тогда, когда он предварительно прорабатывался с начальником штаба. В этом случае исключалось возникновение каких-либо трений во взаимоотношениях между начальником штаба и руководителями других органов полевого управления, а также внутри них.

Мне хочется отметить армейских операторов во главе с полковником И. М. Самыловым и разведчиков, руководимых полковником Б. Т. Ивановым. Высокую организованность и оперативность показали штабы 32-го и 34-го гвардейских стрелковых корпусов и их начальники полковники И. А. Самчук и Ф. Г. Мительман. Серьезный экзамен выдержали штабы дивизий, в полосах которых происходили ожесточенные бои. Мы всегда ставили в пример хорошую организацию управления в 13-й дивизии, штаб которой возглавлял полковник Т. В. Вельский — ныне генерал-майор. Хорошо работали штабы 95-й дивизии во главе с полковником П. В. Бойко, 97-й дивизии под руководством молодого, но опытного и знающего свое дело подполковника Ю. П. Бокова, 118-й стрелковой дивизии, где начальником был полковник И. Д. Панин, 15-й дивизии — начальник подполковник В. X. Гоникман, 9-й гвардейской воздушно-десантной дивизии во главе с энергичным и опытным штабистом полковником А. Я. Горячевым, 78-й дивизии под руководством полковника Н. А. Попова.

Высокое мастерство в организации артиллерийского обеспечения и в управлении огнем в ходе боевых действий за удержание плацдарма проявили командующий артиллерией армии генерал Г. В. Полуэктов и его штаб. Здесь мне хочется еще раз отметить подполковника О. Е. Кузьмина. Я но раз возлагал на него организацию корректировки огня армейской и приданной артиллерии. Так, 15 августа, в самый напряженный день на плацдарме, Кузьмин находился на передовом наблюдательном пункте в полуокружении противника, под градом пуль и снарядов и обеспечил четкое управление огнем. За проявленные героизм и мужество он был представлен мною к высокому званию Героя Советского Союза.

Умение четко управлять артиллерийскими частями и подразделениями, своевременно выводить их на острие танковых ударов врага показали командующие артиллерией 13-й гвардейской стрелковой дивизии полковник А. В. Клебановский и его штаб под руководством подполковника Г. Т. Мацюка и 97-й гвардейской стрелковой дивизии подполковник В. И. Кутарев. Мужественно дрались с танками противника артиллеристы 32-го полка под командованием подполковника И. А. Агеева, 232-го гвардейского полка во главе со своим командиром майором И. Г. Розановым и другие.

Глубокое уважение и признательность воинов армии заслужили армейские медики, руководимые начальником медицинской службы полковником Е. А. Максиным и главным хирургом подполковником Е. П. Поповым. Многие гвардейцы обязаны своим спасением мужественным врачам, медицинским сестрам и храбрым санитарам, которые оказывали им помощь на поле боя…

…Сражение на плацдарме явилось новым испытанием боевого мастерства и моральных качеств наших гвардейцев. И они выдержали это испытание с честью. Гитлеровцы не смогли прорвать даже тактической зоны обороны.

Военный совет, командиры, штабы, политорганы, партийные организации проводили большую партийно-политическую работу. Коммунисты показывали пример мужества и отваги. Партийные и комсомольские организации помогали командирам и политработникам в мобилизации воинов на выполнение боевых задач. В трудную минуту увеличился поток заявлений о принятии в ряды ленинской партии. Так, в 13-й гвардейской стрелковой дивизии в июле было принято в члены и кандидаты в члены партии 110 воинов, из них рядовых и сержантов — 103; в дни жестоких боев на плацдарме — 151 человек, рядовых и сержантов — 131. В 97-й гвардейской стрелковой дивизии в июле ряды партии пополнили 84 воина, в августе — 137[58].

Членам партии поручались самые трудные задачи. У коммунистов учились и комсомольцы. В боях на плацдарме комсомольцы дрались бесстрашно. Партийные и комсомольские организации частей и подразделений дивизий старались как можно быстрее довести до каждого гвардейца сообщение о подвиге, совершенном их товарищем. Для этого практиковался выпуск специальных плакатов «Герои сандомирского плацдарма». Один из них, который экспонируется в Центральном музее Вооруженных Сил СССР, был посвящен четырем бесстрашным гвардейцам — Мирзо Бободжанову, который отличился на днестровском плацдарме, Антону Гливницкому, Фахруддину Аминову и Алексею Матыгулину. На плакате — зарисовка одного из эпизодов боя, фотографии героев и следующий текст: «… Немцы пытались отбросить нас за Вислу. Они ввели в бой крупные силы танков и пехоты. Но на пути «королевских тигров» и пьяных гитлеровцев встали гвардейцы — богатыри земли русской. Золотыми буквами на страницах истории наших подразделений засияют имена Фахруддина Аминова и воспитанников ленинского комсомола, трех комсоргов рот — татарина Алексея Матыгулина, таджика Мирзо Бободашова и украинца Антона Гливницкого.

Контуженный, потерявший слух и речь, гвардии старший сержант Мирзо Бободжанов не покинул поле боя. Его глаза видели врага, его пальцы сжимали рукоятку «максима», и он продолжал косить немцев. Когда гитлеровцы подобрались совсем близко к окопу пулеметчиков и начался бой гранатами, Мирзо был ранен. Он наспех наложил повязку и продолжал бой. Герой-комсомолец уничтожил в одном бою до взвода гитлеровцев и две огневые точки.

Фахруддин Аминов увидел вражеский танк и устремился к нему навстречу. В этом поединке гвардеец-сталинградец, вооруженный гранатой и автоматом, вышел победителем. Вокруг подбитого им танка валялось восемь трупов гитлеровцев.

Антон Гливницкий повторил подвиг Аминова. Молодой воин пропустил танк через свой окоп и бросил в открытый люк противотанковую гранату. Вражеский танк сгорел.

Имя Алексея Матыгулина давно известно всем бойцам. Опытный снайпер, он уничтожил З4 гитлеровца и награжден двумя орденами Славы. В последнем бою он истребил десятки немцев. Когда вражеский танк наехал на его окоп и придавил ему ноги, Алексей Матыгулин собрал последние силы и бросил гранату в бронированное чудовище.

Воин! Бей врага, как бьют его Фахруддин Аминов, Алексей Матыгулин, Антон Гливницкий и Мирзо Бободжанов…»

…С одним из отважных гвардейцев, Мирзо Бободжановым, я встретился в 1962 году. Мне было приятно вручить ветерану 5-й гвардейской армии второй орден Красного Знамени. Церемония вручения награды состоялась в Центральном музее Вооруженных Сил СССР у станкового пулемета отважного героя, который высится на одном из постаментов. С этим «максимом» Бободжанов прошел всю войну и расстался с ним только после Победы…

Как я уже писал, в то время когда соединения 32-го и 34-го гвардейских стрелковых корпусов вели бои на плацдарме за Вислой, 33-й гвардейский стрелковый корпус готовился к операции по освобождению во взаимодействии с 60-й армией города Дембица — важного узла железных дорог и крупного промышленного центра Восточной Польши. В районе этого города фашисты имели заводы по производству самолетов-снарядов «Фау-1».

Дембицкая операция началась утром 20 августа. 33-й гвардейский стрелковый корпус 5-й гвардейской армии и 4-й гвардейский танковый корпус наступали на Дембицу с северо-запада, а с востока повели наступление на город соединения 15-го стрелкового корпуса 60-й армии.

Удар двух гвардейских корпусов с севера развивался успешнее, поэтому Маршал Советского Союза И. С. Конев принял решение сосредоточить основные усилия в полосе наступления 33-го гвардейского стрелкового корпуса. Между 14-й и 78-й гвардейскими стрелковыми дивизиями была введена 9-я пластунская стрелковая дивизия. Вдоль восточного берега Вислоки с целью свертывания обороны противника наступала 322-я стрелковая дивизия 60-й армии. В обход Дембицы с юга усилили нажим на вражеские войска левофланговые части этой армии.

К исходу 22 августа части 4-го гвардейского танкового и 33-го гвардейского стрелкового корпусов во взаимодействии с 322-й стрелковой дивизией захватили переправу через Вислоку и завязали бои на ближних подступах к Дембице. На следующий день город был полностью освобожден от фашистских войск…

…Военные действия на сандомирском плацдарме начали постепенно затухать. Однако гитлеровское командование еще тешило себя надеждами, что ему все же удастся вернуть утраченные рубежи на Висле. Оно продолжало подбрасывать в район плацдарма свежие силы. К концу августа группировка противника в этом районе увеличилась более чем в два раза. 29 августа мы получили указание фронта о переходе к обороне. К этому времени войска армии занимали следующее положение: 32-й гвардейский стрелковый корпус удерживал рубеж Гации, Жиция, Халупки, Дзеславице, Бялобоже; 34-й гвардейский стрелковый корпус — Новы Весь, Метель, Хжанув, Воля Бехувска, Карське, Ратье.

Подводя итоги боев на сандомирском плацдарме, следует сказать, что оборонительные бои по удержанию плацдарма носили упорный и активный характер, они не прекращались ни днем, ни ночью. Войска армии успешно выполнили поставленную задачу: измотали и обескровили врага, не допустили прорыва обороны, остановили его в главной полосе, а затем отбросили назад.

За время боев было уничтожено более 20 тысяч солдат и офицеров, 230 танков и самоходных орудий, около 80 бронетранспортеров, 120 орудий, 80 минометов, более 200 автомашин, 22 самолета и много другого вооружения и техники. Захвачено в плен свыше 300 солдат и офицеров.

Активность войск в обороне выражалась в непрерывном воздействии на противника всеми видами огня, в воспрещении ему осуществлять свободный маневр силами и средствами, в нанесении согласованных контратак с целью восстановления положения. За 10 дней боевых действий войска армии провели три контратаки силами стрелкового полка, одну — силами стрелковой дивизии во взаимодействии с танкистами и соседом и контрудар силами общевойскового резерва армии во взаимодействии с дивизией второго эшелона 32-го гвардейского стрелкового корпуса и второго эшелона 118-й стрелковой дивизии.

Захватом, удержанием и закреплением плацдарма на западном берегу Вислы, имевшего оперативно-стратегическое значение и вошедшего в историю Великой Отечественной войны под названием «сандомирский плацдарм», успешно закончилась Львовско-Сандомирская операция. Если время проведения всей операции составляло полтора месяца, из которых немногим более полумесяца ушло на разгром бродской, львовской и Станиславской группировок противника, то почти месяц потребовался на ее завершающий этап — борьбу за плацдарм.

Несмотря на яростное сопротивление врага, нашим войскам удалось не только удержать, но и значительно расширить плацдарм — до 100 км по фронту и до 50 км в глубину, разгромить здесь мелецкую, сандомирскую, дембицкую группировки противника и, таким образом, создать условия для начала с этого плацдарма в январе 1945 года Сандомирско-Силезской операции.

Ответственная задача в битве за плацдарм выпала на долю 5-й гвардейской армии, сбереженной на первом этапе операции. «…Войска 5-й гвардейской армии, — писал Маршал Советского Союза И. С. Конев, — укрепили наше положение на плацдарме, способствовали его расширению и разгрому противника, наносившего удары по флангам наших войск»[59]