Чистосердечно привирая

Глава 9

– Как ты себя чувствуешь? – спросила меня Карла на следующее утро в редакции. Мы были одни в моём бюро – Сердечко отсутствовала по беременности, а Марианна ещё не пришла.

За меня ответил мой живот: он заурчал. Яблоко, бывшее моим завтраком, раздразнило его, но не заполнило.

– Через максимум четыре недели ты привыкнешь к этому, – пообещала Карла моему желудку. – Перманентное чувство голода исчезнет, и ты начнёшь наедаться малыми порциями.

– Если доживу.

– Ты бегала сегодня?

– Да, – ответила я. – Если это можно назвать бегом. – В половину седьмого я заставила себя натянуть спортивный костюм и кроссовки и выскользнула из дома. При этом мне навстречу попались две улитки с надписями «black» и «day».

Улиточное пророчество сбылось: у ближайшего фонаря на меня накатила слабость. Я имею ввиду действительно слабость. Мне ничего не оставалось, как повернуть назад, и я была рада, что добралась до дома живой.

– Я хотела сделать один круг по кварталу, – сказала я уныло.

– Супер, – ответила Карла. – Для начала совершенно достаточно малых расстояний.

– Ну, оно было не таким уж и малым. Около ста метров туда и ста обратно, – возразила я. – У меня началось колотьё в боку, я стала задыхаться, а ещё появился привкус крови во рту. Наверное, я чудом избежала инфаркта.

– Ты слишком быстро бежала, – констатировала Карла. – Я это предвидела. Вот! – Она протянула мне наручные часы и чёрный пояс. – Это мой измеритель пульса, и ты им будешь контролировать свой пульс. Новички всегда бегут слишком быстро, и к тому же это ничего не даёт в отношении сжигания жира. Ты должна тренироваться в таком темпе, чтобы не запыхаться, то есть твой пульс не должен превышать ста сорока ударов в минуту. Для начала вполне достаточно, если у тебя во время бега будет сто двадцать. Так можно держаться часами. Давай подними свой пуловер.

– Что?

– Пояс крепится вокруг груди, – пояснила Карла. – Я тебе покажу.

То, что находилось у меня под пуловером, было в обычных условиях надёжно защищённым частным владением. Таким довольно-таки мягким и пышным частным владением. Я неохотно подняла пуловер.

Карла тут же засунула в это моё частное владение обе руки. Я возмущенно взвизгнула.

– Не волнуйся, за это всё мы возьмёмся в фитнес-студии, – успокоительно сказала она. – Вот посмотришь: ты скинешь килограммов десять, полгода беспощадно потренируешь проблемные зоны, и у тебя будет живот как стиральная доска.

– Ты думаешь, Борис позволит мне тянуть полгода? Он уже был разочарован, когда я сказала, что на этой неделе не получится.

Карла закрепила нагрудный ремень и милостиво прикрыла пуловером мои телеса.

– Посмотрим. Давай не будем забегать вперёд. Сегодня твой первый день на растительной пище. Если ты выдержишь, а вечером потратишь полчаса на упражнения для сжигания жира, то сможешь нарисовать в календаре целых два солнышка. Впрочем, для начала вполне хватит, если ты будешь ходить быстрее и держать при себе руки.

– А что, ты считаешь, я обычно делаю со своими руками? Выбрасываю в мусорное ведро?

– Ха-ха-ха. Ну, какой у тебя пульс в состоянии покоя?

Я поглядела на пульсометр, который Карла между делом нацепила мне на запястье.

– Семьдесят пять.

– Нормально, – заявила она. – Оставь пульсометр на руке. Начиная со ста двадцати происходит сжигание жира. Это здорово тебя простимулирует, когда ты, к примеру, станешь подниматься по лестнице или побежишь к копировальному аппарату. Эта штука настроена так, что при пульсе свыше ста сорока она начинает пищать. Что означает – внимание, с этого момента все дополнительные усилия напрасны, потому что после ста сорока начинают сжигаться уже не жиры, а углеводы. Мне вначале это так нравилось, что я оставляла на себе прибор даже на время секса. Но тут меня постигло разочарование. Секс сжигает калории – как бы не так! Основная польза от секса в том, что приходится всё время втягивать живот. А для сжигания жира гораздо эффективнее грести руками. Попробуй-ка.

Я послушно начала описывать руками круги. Внезапно мой пульс подскочил до ста восемнадцати.

– Давай, Брюква, давай, – подбадривала меня Карла, и я гребла как безумная. Карла гребла вместе со мной.

– Что тут происходит? Сломался вентилятор? – Это был Бирнбаум, который стоял в дверях и ухмылялся.

Мы с Карлой опустили руки. Как всегда по утрам, Бирнбаум был безупречно выбрит, причёсан и одет. Я всякий раз с неослабевающим интересом наблюдала, как у него в процессе дня отрастала щетина, растрёпывались волосы и сминался костюм. Это было феноменально.

– Это расслабляющие движения для улучшения кровоснабжения мозга – объяснила я и поглядела для контроля на его обувь. На сей раз он был в парных носках.

– Почему вы не поздороваетесь, как все нормальные люди? – спросила Карла. Она по-прежнему ненавидела Бирнбаума.

– Сейчас вы ко мне несправедливы. Я уже был в вашем бюро, чтобы пожелать вам доброго утра, фрау Лаутенбахер, – ответил он. – Но там никого не было, лишь телефон разрывался как сумасшедший. Однако я целиком и полностью одобряю, что вы что-то предпринимаете для улучшения кровоснабжения вашего мозга.

Карла кинула на него полный ненависти взгляд и стала лихорадочно подбирать подходящее оскорбление для достойного ответа.

– Мы просто тестируем пульсометр, – быстро вмешалась я, пока Карла не ляпнула что-нибудь такое, что могло бы привести к увольнению.

Бирнбаум подошёл ко мне и взял меня за запястье.

– Сто двадцать три, – сказал он. – Это хорошо или плохо?

– Это то, что надо, – объяснила я. – Потому что это показывает, что я сжигаю жир.

Бирнбаум поднял брови.

– Как это? У вас, значит, теперь уже не будет «Шоколадных поцелуев»?

– Нет, – сказала я с сожалением. – В лучшем случае я смогу предложить вам морковку.

– Что, ты села на диету, Ханна? – Марианна впорхнула в комнату и грациозно села за свой стол. – Только потому что я сказала, что у тебя толстый зад? Я бы на твоём месте не мучила себя, детка. Многим мужчинам нравятся толстушки, верно, господин шеф-редактор?

– Да, вполне возможно.

У меня было такое чувство, что все уставились на мои бёдра, и я покраснела. Живот можно втянуть, а вот бёдра нет.

– Моя мать говорит, что мужчинам надо, чтобы было за что взяться, – продолжила Марианна.– И у тебя есть так много за что взяться, что свободно хватит на двух мужчин, Ханна. Двое мужчин! Разве мы не все об этом мечтаем?

Моё лицо тем временем обрело цвет спелого томата.

– Ханна это делает не для каких-то там мужчин, а для себя самой, – сказала Карла. – Верно, Ханна?

Зазвенел мой мобильник, и я возблагодарила Господа за то, что мне не надо отвечать Карле. Я повернулась лицом к моему столу (и спиной к остальным) и сказала в трубку:

– Редакция «Анники», Йоханна Рюбенштрунк, добрый день.

– Ханна, мышонок, сядь, а то упадёшь. Есть новости! – Это был Алекс, мой бывший друг, ну вы помните, тот самый, с которым я рассталась по обоюдному согласию. Настолько по согласию, что он до сих пор называл меня мышонком. – Ты сидишь?

– Да, конечно, – солгала я. Не важно, что он скажет, меня это не потрясёт: Алекс был не тот человек, который потрясает других.

Он сообщил, что два часа назад подписал новый контракт.

– На пять процентов больше зарплата, более солидный служебный автомобиль, и, что самое лучшее, у фирмы отделение в Кёльне. Так что со следующего месяца я буду опять в городе. Ну разве ты не удивлена?

– Да, – сказала я, чтобы его не разочаровывать. – Если бы я не сидела, то точно упала бы!

– Ты меня ещё любишь, мышонок?

– Конечно, я тебя всё ещё люблю, – сказала я, и это было абсолютной правдой: если я кого-нибудь принимала в сердце, то он оставался там навсегда. – Но что скажет Ариана на то, что ты снова переедешь в Кёльн? – Ариана была моей преемницей. Они с Алексом снимали вместе квартиру в Мюнхене.

– Мы с Арианой расстались. По совершенно обоюдному согласию, – сказал Алекс.

– Я от тебя другого и не ожидала, – ответила я. – Значит, ты снова один?

– Да. Это неплохое ощущение. Но я всё больше и больше думаю о том, что пора заводить семью. В этом году мне будет тридцать пять. И у меня наметились залысины.

– Да, время никого из нас не красит.

– Себя ты можешь сюда не приплетать, ты как раз посередине между двадцатью и тридцатью годами и в расцвете своей юности и красоты, – сказал Алекс, и его слова пролились бальзамом на мою измученную душу.

– Ты серьёзно?

– Ну конечно, мышонок. В двадцать шесть лет и не подозреваешь, как быстро летит время. Человек живёт себе в своё удовольствие, и тут бац! В один прекрасный день – дальнозоркость, гусиные лапки, облысение и сосудистые звёздочки. И теперь уже надо постараться, чтобы заарканить женщину. К примеру, ты, такая свежая, юная, наверняка не польстишься на такого старого хрыча, как я. Ты была бы в шоке, увидав мои сосудистые звёздочки!

– В каком месте они у тебя появились?

– Лучше не спрашивай! Ты никогда их не увидишь! Нет, нет, я скорее думаю о женщине, у которой те же проблемы, что и у меня.

– То есть тебе нужна женщина с залысинами?

– Ты понимаешь, что я имею ввиду. Мне нужна женщина, которая, как и я, уже почувствовала разрушительное воздействие времени.

– О, здорово! Тут я смогу тебе помочь.

– В самом деле? Я не против, если меня станут знакомить! Слушай, мышка, на следующей неделе я буду в Кёльне, тогда мы сможем вместе пообедать и подробнее всё это обсудить!

– Отлично, – сказала я и сделала соответствующую пометку в календаре. С кем мне его вначале свести? Не с Виви, он её уже видел, и она не в его вкусе. Возможно, с Соней или даже лучше с Карлой. Ей это нужно в более срочном порядке. И, без сомнения, она уже почувствовала разрушительное воздействие времени.

Когда я наконец повернулась, то поняла, мой разговор был внимательно выслушан всеми присутствующими.

– Кто это был? – спросил Бирнбаум.

– Мой бывший друг, – ответила я послушно, хотя это, естественно, совершенно его не касалось.

– Кто? Занудный Алекс? – уточнила Карла.

Бирнбаум взял меня за запястье и посмотрел на пульсометр.

– Девяносто пять, – констатировал он. – Значит, не такой уж он и занудный.

– Нет, он не занудный, – подчеркнула я.

В этот момент в комнату вошла молодая девушка, высокая блондинка, но не типа куклы Барби, а скорее типа Сары Коннор. Я сразу её узнала – узкое, немного строгое лицо, длинные светлые волосы, длинные стройные ноги и маленькая попка, которая так элегантно смотрелась на высоком табурете в суши-баре. Девушка выглядела во всех отношениях сногсшибательно.

Это была Анника Фредеманн, дочка босса.

Бирнбаум не сразу её увидел, поскольку стоял спиной к двери и всё ещё держал меня за руку, но Марианна со своего рабочего места смотрела прямо на неё.

– Заблудились? – спросила она недружелюбно. Марианна была известной ненавистницей блондинок, и было совершенно очевидно, что она не имеет понятия, кто перед ней. – Сюда могут входить только те, кто умеет читать и писать.

– Простите? – Анника Фредеманн была сбита с толку.

– Мы ещё и плохо слышим, да? Да, всё так, как я и говорю: блондинки должны иметь при себе удостоверение инвалида.

Тем временем Бирнбаум отпустил мою руку и обернулся.

– Ты ищешь меня? – спросил он.

Анника Фредеманн облегчённо улыбнулась.

– А, вот ты где, Адам.

Марианна превратилась в соляной столб. Только двигала глазами – от Анники к Бирнбауму и обратно.

Мы с Карлой мило улыбались.

– Тебя было не так легко найти, – сказала Анника Фредеманн. – В твоём офисе тебя не было, в секретариате тоже никого. Я спросила про тебя одну беременную женщину, так она, услышав твоё имя, тут же разрыдалась. В конце концов пожилая женщина с таксой подсказала, что я смогу найти тебя здесь.

Бирнбаум засмеялся.

– Таксу зовут Пауле, и он один из самых способных моих сотрудников. Вот, – он указал на Карлу, меня и соляной столб, – это фрау Лаутенбахер, секретарь, Йоханна Рюбенштрунк и Марианна Шнайдер, ведущая раздела «Актуальные репортажи». А это Анника Фредеманн, крёстная мама нашего журнала.

– Очень приятно, – сказала Анника, не удостоив при этом Марианну взглядом. К моему безмерному удивлению, она схватила мою руку и пожала её. – Йоханна Рюберштрунк! Как приятно с вами познакомиться! Мне нравятся ваши статьи. Я смеюсь над ними до упада – правда, Адам?

– Да, – ответил Бирнбаум. – Ну что, пойдём в мой офис?

Анника продолжала ослепительно мне улыбаться.

– Я всё время думала, как же вы выглядите? Честно, я представляла вас совсем другой!

«А какой?» – охотно спросила бы я, но мне страшно было услышать ответ, поэтому я просто улыбалась, пока Бирнбаум с Анникой не покинули комнату. Странно, но восхищение Анники моими статьями почему-то мне совершенно не польстило. Внезапно у меня закралось подозрение, что Бирнбауму нравятся мои заметки только потому, что они нравятся его подруге.

Марианна вышла из оцепенения только тогда, когда за Бирнбаумом захлопнулась дверь.

– Чёртово дерьмо, – сказала она. – Вы могли меня предупредить!

Карла эффектным движением забросила за спину волосы.

– Ах, знаешь, Марианна, – ответила она, – мы, блондинки, в сомнительных обстоятельствах предпочитаем держаться вместе!

– А что до меня, то я крепко сидела на своей толстой попе! – добавила я.

Марианна злобно накинулась на свой компьютер.

Мой телефон снова зазвонил.

– Редакция «Анники», Йоханна Рюбенштрунк, чем могу помочь? – спросила я весело.

– Уже ничем, – произнёс голос Виви с другого конца провода. – Потому что уже слишком поздно!

– О чём ты говоришь, ради Бога? И почему ты плачешь?

– Это всё ты виновата, – всхлипнула Виви. – Это был шанс всей моей жизни, ты это точно знала!

– Виви! Скажи наконец, что случилось!

– Сегодня среда, – всхлипнула Виви. – И ты сказала, что разбудишь меня.

О Боже! Интервью Виви в рекламном агентстве! Я посмотрела на часы. Было десять минут одиннадцатого.

– Ох, Виви, мне так жаль… – Я лихорадочно листала календарь. «В 7:00 разбудить Виви» стояло там чёрным по белому. Как я могла забыть?

– Мне это уже не поможет, – прохрипела Виви. – Это был шанс моей жизни, и я его упустила. Я только что проснулась. Будильник не прозвенел, а ты не позвонила!

– Ох, Виви, дорогая! Я тоже не знаю, как это могло случиться… Я специально сделала пометку в календаре. Но я отправилась на пробежку, а потом перечистила кучу морковки для моего постного дня, потом я поехала в редакцию и… ох Виви, мне так жаль!

– Что мне теперь твои извинения, – скзала Виви и положила трубку.

Я плюхнулась на стул и охотнее всего заревела бы.

– Что случилось? – спросила Карла.

– Виви пропустила интервью! Из-за меня! Ах Карла! С тех пор как я решила похудеть, всё идёт наперекосяк!