Читай по губам

Глава 3

Деззи

— На Келли-стрит есть целый ряд ресторанов, но они немного дорогие…

— Без разницы! Обед за мой счет! — решаю я с улыбкой.

Вот таким образом Виктория, Эрик, Хлоя и я оказываемся в итальянском ресторане на «некриминальной» окраине кампуса, чтобы поужинать после моего утреннего занятия по постановке движений и послеобеденного вокального класса. Хлоя — та самая девушка, которую я встретила на вечеринке, с торчащими во все стороны волосами и густо подведенными глазами. А Эрик только что вежливо попросил меня не называть его Другим Эриком. Я извинилась за то, что назвала его пиво «кошачьей мочой».

— Прослушивания в эту пятницу, — напоминает мне Виктория, откусывая кусочек очень ароматной курицы с фетучини, базиликом и соусом песто. (Примеч.: Фетучини — макаронные изделия в форме тонких плоских полосок). — Я надеюсь, ты подготовила два контрастных монолога. О, я даже не спросила! На какую роль ты рассчитываешь?

Честно говоря, я не придавала этому большого значения. У меня все мысли настолько заняты кое-кем, что даже забыла о прослушивании на пьесу «Наш город».

— Я думала о жене, может быть?

— Миртл? Это мать Эмили, — объясняет Виктория. — Может, если ты хочешь играть жену, тебе стоит попробовать миссис Гиббс, жену Джорджа. О, ты будешь такой же милой, как она! Выбирай, кого хочешь, до тех пор, пока это не роль Эмили.

— Главная героиня? Но она похожа на нее, — протестует Эрик.

— Это моя роль, — настаивает Виктория. — Я ждала этого два года, поэтому буду требовать ее до конца. К тому же, Нина практически намекнула, что я получу эту роль.

— Нина — профессор по актерскому мастерству, — поясняет мне Эрик.

— Я знаю. Она ведет у меня занятия по понедельникам, средам и пятницам. И все в порядке, — говорю я, нервно хихикая. — Я не хочу никакую главную роль. Мне следует… перечитать пьесу. — Несмотря на мое «театральное прошлое», я чувствую себя такой необразованной.

— И это не говоря уже об опыте Деззи, — продолжает Эрик, не обращая внимания на раздраженное фырканье Виктории. — Из тебя выйдет отличная Эмили. У тебя есть мировой опыт. Ты выступала в Италии и все такое.

— Да, — признаю я, — но это был очень маленький театр, и это было больше похоже на тренировочный лагерь, и…

— Ты училась в Нью-Йорке, — не унимается он. — Ты уже знакома с такой жизнью. Ты так много можешь предложить нам. На самом деле, это неслыханно, чтобы новички получали ведущие роли, но технически ты не новичок, так что…

— Я уже сказала, что эта роль — моя, — вмешивается Виктория, стреляя убийственным взглядом. — Ты мне нравишься, Деззи, правда. Мы соседки, и мы становимся друзьями и все такое, но я думаю, что…

— Я думаю, прослушивания определят это, — заявляет Эрик. — Я имею в виду, если ты хочешь получить роль Эмили…

— Она уже у меня в кармане, — отвечает она.

— Тогда тебе не о чем беспокоиться, не правда ли? — С этими словами он пожимает плечами и засовывает в рот очередную порцию равиоли. (Примеч. Равиоли — итальянские макаронные изделия из теста с различной начинкой).

Я улыбаюсь своим новым друзьям, надеясь, что улыбка скроет все мои опасения. Они такого высокого мнения обо мне только из-за того, что я некоторое время посещала шикарную школу, и что я из Нью-Йорка. Если бы они знали мою семью, я бы точно была уничтожена. «Избалованная» — называли бы они меня. «Привилегированный сноб» — подумали бы они обо мне. Я бы стала своей сестрой в их глазах, девочкой, которой дали все, чего она хотела.

О чем они подумают, когда узнают правду?

— Должно быть, твое резюме длиной в километр, — шутит Виктория, качая головой. — Бьюсь об заклад, тебе пришлось вычеркнуть некоторые пьесы, чтобы уместить все на одной странице. — Ее комментарий вызывает смешок у Хлои и Эрика.

Правда в том, что со старшей школы я участвовала только в одной постановке. Это была оригинальная пьеса, состоящая из двух актов, которую ставили в академии Клаудио и Ригби, которая называлась «Приглушите крик». По какому-то странному стечению обстоятельств, я получила главную роль. Клаудио не удавалось скрывать свое разочарование во время каждой репетиции, что заставило меня задуматься, почему я получила ее. Мои предположения закончились в тот день, когда Клаудио бросил на пол свою любимую кружку, а я бросила школу.

Эта ситуация по-прежнему смущает меня.

«Однажды ты станешь знаменитой актрисой, как твоя милая мать» — это Клаудио сказал мне при первой встрече. Боже, как быстро это мнение обо мне поменялось. Дело в том, что я никогда не была такой, какой хотели меня видеть родители и сестра. Мне нужно было найти себя самостоятельно.

Пока другие доедают и начинают подшучивать друг над другом, я слушаю мелодию, исходящую из стереосистемы ресторана, и ловлю себя на том, что улыбаюсь. Заканчивая свои лингуине, которые даже вполовину не так хороши, как стряпня шеф-повара Джулиана, я напеваю мелодию. (Примеч.: Лингуине — длинная плоская и узкая паста, по-итальянски «язычки»). Интересно, это на меня влияет еда нормальных людей, или я просто забыла, что значит… быть собой.

Спустя пару часов все расходятся, и я возвращаюсь в театр, чтобы записаться на прослушивание. В маленьком душном коридоре, соединяющем вестибюль с театром, я смотрю на телефон в своей руке, боясь того, что собираюсь сделать. Это никогда не бывает легко.

Я нажимаю на ее имя и прижимаю телефон к уху.

— Дездемона? Привет.

Меня уже раздражает два факта. Первый: я почти не узнаю ее из-за английского акцента, который она сейчас использует. Второй: она единственный человек в мире, кто использует мое полное имя. Даже родители не утруждают себя произнесением четырех раздражающих слогов.

— Привет, Сиси. Я хочу попросить тебя об одолжении. Действительно серьезном одолжении.

— О, хорошо. Я просто занималась со своим тренером по вокалу, — отвечает она воздушным голосом, ее английский акцент раздражающе реалистичен. — Андре, мы можем взять пятиминутный перерыв? Моя дорогая сестра нуждается во мне. Спасибо. Дездемона, что тебе нужно, дорогая?

Я вздыхаю.

— Ты можешь, пожалуйста, выключить этот свой акцент? Это серьезно.

— Это тоже довольно серьезно, — продолжает она, акцент остается. — Я должна освоить все тончайшие особенности RP акцента, и это подразумевает, по крайней мере, его сохранение до конца недели, дорогая сестра. Моя работа довольно серьезная. (Примеч.: RP акцент — стандартный акцент английскогоязыка в Англии, который отличается от региональных акцентов Англии так же, как стандарты европейских языков отличаются от своих региональных аналогов).

— Ладно. — Закатываю глаза, не в силах вынести ни слова больше, чем мне необходимо. — Сиси, мне нужна помощь с актерским резюме. В эту пятницу мне нужно одно для прослушивания.

— Ох, глупышка, боюсь, я не составляю его себе сама. Это работа Ксавьера и Айрис. Я буду счастлива помочь вам связаться, если ты желаешь…

— Нет, нет, нет. — Меня раздражает, что приходится вести этот разговор. — Ты не понимаешь. У меня нет никаких постановок в моем резюме. Кроме тех, которые были в старшей школе, я участвовала только в одной пьесе в академии, и то не довела дело до конца. Мое резюме пустое.

— Ты… ты просишь моей помощи в подлоге, дорогая сестра? О, как ты стала своенравна! О, звезды! Боюсь, я не могу…

— Черт возьми, Сиси, мне нужна твоя помощь, — шиплю я в телефон, мои руки дрожат. — Это просто резюме. Я не могу прийти в пятницу ни с чем!

Сиси делает глубокий вдох. Я даже могу представить, как именно она это делает: ее тело напрягается, а длинные ресницы раздраженно хлопают, когда она готовится к следующим словам.

— Каждый актер должен с чего-то начать. Это не моя вина, что у тебя нет истории. Чтобы она была, ты должна сделать что-то. Настоящим актера делает его жизненный опыт, Дездемона. Не лист бумаги.

— Мне не дали того опыта, который есть у тебя. Это нечестно с твоей стороны, что ты так свысока общаешься со мной. Это ты унаследовала семейную магическую силу и ничего не оставила мне. Так помоги мне немного, Сиси.

— Позволь мне поправить тебя, — возражает сестра теперь резким голосом. — Что касается «магической силы» нашей семьи, то, на самом деле, это ты попросила отправить тебя в Техас, чтобы найти ее, не так ли, дорогая сестра? Почему ты не можешь попытаться и посмотреть на это как на самую ценную возможность найти то особенное, что делает тебя тобой? Я гарантирую, что это не создание ложного резюме.

Я так крепко сжимаю телефон, что у меня болят пальцы.

— Спасибо за ничего, Сиси. Мне нужно идти. Я так занята здесь, получая собственный жизненный опыт!

Вешаю трубку, прерывая ее. Я всегда жалею, что прошу помощи у сестры; она заставляет меня действовать агрессивно. С раздражением поворачиваюсь к листу регистрации на стене и подношу ручку к его поверхности, царапая свое имя.

Когда я собираюсь отвернуться, слышу шум из открытой двери зала. Останавливаюсь и прислушиваюсь.

Тишина.

Я подхожу к двери и заглядываю внутрь. Я никого не вижу на сиденьях, поэтому иду дальше, оглядывая сцену. Никого. Ничего.

— Привет? — кричу я, как полуголая девка в фильме ужасов, прежде чем ее поймает и выпотрошит убийца. — Тут есть кто?

Никто не отвечает. Иду по проходу, привлеченная тишиной. Поднимаюсь по ступенькам и становлюсь посреди сцены, осматривания сиденья, которые лишь наполовину освещены светом, исходящим от сцены.

На моем лице расползается улыбка. Никто не использует этот зал, по крайней мере, пока не начнутся прослушивания и репетиции. По словам моих друзей, эта большая комната пока что заброшена.

Этот зал мой.

Представляю места, до стен заполненные людьми, которые купили билеты. Представляю гул оживленной толпы, пока люди наслаждаются музыкой и ждут начала первого акта. Я представляю себя, стоящей за кулисами, заламывающей руки и с волнением ждущей, когда поднимут занавес. Это мой звездный час. Это мое представление.

На этой большой сцене я чувствую больше уединения, чем в общежитии. Желание выразить себя становится все сильнее и сильнее… пока больше не могу сдерживать его. Первое, что приходит мне на ум — песня, которую никто не слышал, «Дворец из камня». Я размыкаю губы и пою:

Я построила каменный дворец,

Место, которое я могу назвать своим.

Вот моя кровать,

Чтобы положить голову

И мечтать о том, что я не одинока.

Что я выиграю за такой подвиг?

Двери обманчиво тонкие.

Но я воздвигла настолько высокие стены,

Что они почти целуют небо,

Чтобы никто не мог пробраться внутрь.

Там нет прислуги, чтобы помочь с беспорядками.

Там нет гостей, чтобы восхищаться моими нарядами.

Обеды готовят себя сами,

Пока я вытираю пыль с полок

И смотрю, как прогрессирует моя жизнь.

Я актриса, которая не показывает страха.

Самая храбрая во всей моей биосфере.

И по моему гриму

Ты видишь людей, которыми я была,

И людей, к которым никогда не подойду.

Это работа — забраться на трон,

Изготовленный из кредитных карт и силикона.

Не смей отдавать свое сердце,

Или ты развалишься на части

Прямо здесь, во дворце из камня.

Закончив петь, я представляю, как зрители взрываются аплодисментами. Смотрю на толпу и принимаю все это, радуясь. Мне становится интересно: на сцену бросают цветы? Я могу почувствовать их запах, закрыв глаза.

Слышу шум позади себя. Оборачиваюсь, встревоженная этим.

Парень, мысли о котором преследуют меня днем и ночью, стоит возле стойки для осветительного оборудования и смотрит на меня. Его взгляд свиреп и сосредоточен, губы слегка приоткрыты.

Черт. Он все слышал.

— П-простите, — бормочу я, мое лицо становится пунцовым. — Я… Я не подумала, что…

Его футболка обтягивает широкие плечи, которые переходят в мощную мускулистую шею. Его большие грудные мышцы словно смотрят на меня, прямо как он, и в этот момент он похож на статую бога. Бьюсь об заклад, его мускулы такие же твердые и непреодолимые. Я представляю себе звук столкновения наших тел и металлический лязг осветительных приборов, ударяющихся друг о друга из-за нашего столкновения с ними.

Погодите. Какого черта я вообще думаю об этом?

— П-простите, — повторяю я, смущенная и униженная. Все, что он делает — смотрит на меня. Он не сказал ни одного чертового слова. — Это… это было не так уж плохо, не так ли?

Его взгляд проникает в меня, воспламеняя. О, эти глубокие, темные глаза. Он выглядит таким опасным… таким измученным…

Таким сексуальным. Мое сердце колотится. Я не могу вздохнуть.

— О, — говорю дрожащим голосом. — Это было настолько плохо. Меня ведь не должно быть здесь, да? Я просто… я просто пойду.

И так я и делаю — спотыкаясь, мчусь вниз по ступенькам. Звук моих ног, шлепающих по плитке вестибюля, режет слух, пока я стремительно выбегаю из театра.