Что для России лучше

Д. Зыкин ГОРЬКАЯ СУДЬБА МОЗГА НАЦИИ

Довелось мне как-то раз быть свидетелем одного интересного разговора. Спорили прямо-таки хрестоматийные персонажи: крепкий, хозяйственный крестьянин и кандидат физико-математических наук.

Крестьянин сформулировал свой тезис следующим образом:

«Я ничего не понимаю в физике, но ведь и физик ничего не понимает в сельском хозяйстве. Мы оба специалисты в своих областях, и оба невежественны в чужих. Так значит, наши знания равны».

В ответ на это кандидат наук предложил мысленный эксперимент:

«А давай поменяемся местами, я пойду на твой огород, а ты ко мне в научно-исследовательский институт. Очень скоро я научусь делать всё то, что умеешь ты. А вот для того, чтобы стать кандидатом наук, надо сначала 10 лет хорошо учиться в школе, потом пять лет в институте и только после этого можно думать о диссертации».

— Да, ты прав, — согласился крестьянин. — Действительно, ты, безусловно, освоишь мои навыки и довольно быстро, а я так не смогу. Значит, разница всё-таки есть.

С «легкой» руки некоторых оппозиционных публицистов многие стали считать интеллигенцию одним из главных виновников нынешней Смуты. Обсуждение роли интеллигенции в нашей истории, как правило, ведется издевательски-насмешливым тоном, в котором отчетливо слышатся шариковские нотки и характерная плебейская присказка: «мы университетов не кончали».

В оппозиционной среде укоренилась своеобразная похабная мода на поливание интеллигенции грязью. В основе этой «моды» лежит принципиальное пренебрежение к интеллекту, ложное убеждение в том, что умственный труд не является явлением более высокого порядка, чем физический. Критикующие, а точнее глумливо насмехающиеся над интеллигенцией, убеждены, что физический труд, особенно тот, что погрязнее и малоквалифицированней — это и есть основа общества, хребет экономики и социальных отношений. Что интеллигенция, в лучшем случае, создает на этом «хребте» лишь некую декорацию, надстройку, иногда красивую, иногда не очень, но в любом случае, их продукт не является жизненно необходимым, без него можно обойтись.

Данное утверждение глубоко ошибочно и свидетельствует о невысокой культуре тех, кто так думает. В широких слоях общества под культурой обычно подразумевают умение вести себя за столом, правильно говорить (хотя бы без мата) и т.п. А между тем — это не культура, а дрессировка. И обезьяну можно научить есть ложкой и вилкой, но она не станет от этого культурной. Путем дрессировки можно отучить от блатного жаргона и мата, можно сделать так, что пальцы перестанут автоматически растопыриваться веером, но выдрессированный человек всё равно не станет от этого культурным.

Культура — это определенный тип мышления, из которого как частные и далеко не главные следствия вытекают различные внешние проявления.

Носителей культуры меньшинство, это подлинная аристократия общества. На протяжении всей истории человечества интеллектуальная элита играла важнейшую роль. Возьмите любое, даже самое древнее и примитивное общество, и вы всегда найдете в нем представителя интеллигенции: жреца, шамана, мага или знахаря — то есть носителя особых знаний и умений. Позже появляются философы, летописцы, «книжники» — и это тоже интеллигенция, чей социальный статус был намного выше среднего уровня.

Человек — это существо, обладающее, помимо сугубо материальных, еще и духовными потребностями, удовлетворить которые способна только интеллигенция. Технический прогресс, создание принципиально новых технологий и орудий труда — также заслуга отдельных, особо одаренных одиночек. Оставим расхожие байки о творчестве масс. Выдающиеся достижения — всегда заслуга единиц или небольших групп. А если имя автора утеряно в веках, то это не повод приписывать массе чужие достижения. Характерно, что с появлением возможности фиксировать авторство, новые образцы так называемой «народной культуры» перестают появляться. Новые «народные» сказки и песни больше не появляются, зато расцветает литература, созданная конкретными людьми, имена которых известны нам до сих пор.

Изобретения, ранее якобы создаваемые народом, перестают появляться, зато на историческую арену выходят выдающиеся ученые. Так называемые «народные» лекарственные средства тоже больше не изобретаются, зато в разных уголках мира выдвигаются великие врачи: Гиппократ, Гален, Авиценна, Парацельс и другие.

Возьмем русскую литературу. Она начинает быстро развиваться в восемнадцатом веке, расцвет приходится на девятнадцатый, а в двадцатом, пусть и не столь плодотворном веке, писатели и поэты всё же создают ряд шедевров. А что же народ? За то же время он не создал ни одной народной поэмы, стихотворения, сказки или былины, сравнимой по уровню с шедеврами одиночек. Весь народ, всей своей массой, не создал в литературе того, что смог один единственный гений — Пушкин. А почему? Раньше вот удавалось создавать народные былины и целые эпосы, а куда всё подевалось? А никуда. Ничего и не было, «народный» эпос — плод трудов древнего гения-одиночки. Жаль, что его имя не сохранилось.

Это говорит о том, что и раньше культура создавалась отдельными талантливыми личностями. Они создавали песни, подхватываемые массой, они создавали «народную» музыку, они делали технические изобретения, они и только они развивали науку и технологии. Но просто во времена седой древности не было возможности зафиксировать авторство, и поэтому плоды трудов одиночек позже, когда их имена забылись, приписали некой абстрактной массе.

Отличительной чертой тех, кто способен на культурный и в частности научный прорыв, является умение выйти за рамки привычных представлений и традиции. Неслучайно масса, чернь, с ненавистью относится к «смутьянам», к носителям непривычных идей, «непонятных» знаний. Чернь Средневековья подкидывала уголёк в костер «еретикам», чернь XX века третировала интеллигенцию как «очкариков и шляп». В них видели угрозу привычному мирку, даже если этот мирок был грязен, нищ и убог. Крестьянин России предпочитал умирать от голода, но отказывался культивировать картофель. Все знают про то, как маялся Петр Первый, стараясь распространить картофель по стране. В целом затея провалилась. Екатерина Великая пошла на хитрость, использовав, как сказали бы сейчас, манипулятивные методики. По ее приказу, поля, где рос картофель, начали охранять специальные люди, так чтобы простонародье решило, что раз охраняют, значит картофель — ценность. Кое-какой, частичный, успех был достигнут.

В середине XIX — правительство решило платить крестьянину премии за возделывание картофеля, но и это не слишком помогло.

Борьба с народом за то, чтобы его накормить картофелем, продолжалась вплоть до первой половины XX века. Это сейчас «простой народ» убежден, что «картошка — второй хлеб» и чуть ли не исконная русская еда. А еще совсем недавно государству приходилось прилагать серьезнейшие усилия для того, чтобы ЗАСТАВИТЬ крестьянина помочь самому себе и прекратить голодать.

Приведу еще один пример. В начале XX века в русских деревнях детям давали соску, сделанную из коровьего вымени. «Соска» быстро загнивала, и дети жевали и сосали гнилое, испорченное мясо, от чего детская смертность была чрезвычайно высока. Ни один взрослый человек добровольно ни за что не будет есть разлагающееся мясо, а детям додумались пихать в рот вонючую гниль. В одной и той же губернии рядом жили православные русские и мусульмане татары, у татар смертность была намного ниже, поскольку в соответствии с их религиозными убеждениями, детям нельзя подсовывать такие вот «соски». Русские всё это видели, видели, что из года в год, из поколения в поколение воспроизводится ужасающая картина детской смертности, даже самый ненаблюдательный человек способен понять её причину, но православное население упрямо держалось за «традицию». И хотя цена традиции — смерть их собственных детей, всё равно ребенку совали в рот гниль. По заветам отцов.

Вот что такое «простой народ», вот каковы его креативные качества, вот так он воспринимает новое и прогрессивное.

Лишь интеллигенция способна вырвать народ из пучины невежества и традиционной косности. Вот оно — призвание и смысл существования интеллектуальной социальной группы.

Упадок интеллигенции приводит к упадку и само общество, которое быстро деградирует или в лучшем случае стагнирует, а, значит, становится беззащитным и обречено на гибель под натиском врагов.

Давайте теперь с этих позиций посмотрим на судьбу нашей отечественной интеллигенции.

Интеллектуальный слой Российской Империи незадолго до Революции был очень тонок.

Лиц с высшим образованием насчитывалось в 1913-1914 гг. всего лишь 112-136 тыс. чел., число специалистов с высшим и средним специальным образованием в 1913 г. 190 тыс. (1 на 837 работающих). Общая численность образованного слоя к 1913 г. составляло около 3 млн. (2,2% населения).

В результате Революции и последующей за ней Гражданской войны и без того крайне немногочисленная интеллектуальная элита страны понесла страшные потери. Значительная ее часть была уничтожена в боях, погибла от голода и болезней, эмигрировала или люмпенизировалась. Те немногие, что выжили, остались в России и в какой-то мере сохранили социальный статус, оказались один на один с государством, идеология которого была в той или иной степени враждебна мировоззрению как минимум части «старой» интеллигенции.

Советская власть, с одной стороны, остро нуждалась в специалистах умственного труда, а с другой стороны, обоснованно опасалась их идеологического влияния, расходившегося с революционными идеями. Поэтому «бывшим» позволили занять довольно высокое положение в управленческих и научно-образовательных структурах, однако установили за ними жесткий идеологический контроль. Параллельно власть взяла курс на создание новой, «красной», интеллигенции. Огромная заслуга советской власти — проведение масштабной программы ликвидации безграмотности, когда широкие народные слои получили реальную возможность значительно повысить свой образовательный уровень.

Однако в данной статье речь ведется не о среднем уровне по стране, а о качестве интеллектуальной элиты, так вот нельзя забывать, что уровень именно высшего образования по сравнению с дореволюционными временами в целом заметно снизился. Высококлассных вузовских преподавателей катастрофически не хватало, но проблема далеко не исчерпывалась кадровым голодом. «Декрет о правилах приема в высшие учебные заведения» предоставил право поступления в вузы лицам вообще без образования. А выходцам из образованного слоя «бывших» законодательно закрыли доступ даже в среднюю школу II ступени. Исключение сделали для детей особо доверенных специалистов, которым выделили несколько процентов плана приема.

Только в 30-х годах ситуация стала меняться в лучшую сторону. Восстановили практику вступительных экзаменов, несколько снизили «классовый контроль» за абитуриентами. Улучшилось и материальное положение лиц умственного труда. Здесь необходимо привести дореволюционную статистику доходов представителей интеллигенции и рабочих:

В 1913 г. при среднем заработке рабочего 258 р. в год заработок лиц интеллектуальных профессий составлял 1058 р., технического персонала — 1462 р. Профессора вузов получали не менее 2000 р. в год, а в среднем 3-5 тыс.

Военные. Оклады младших офицеров составляли 660-1260 р. в год, старших — 1740-3900, генералов — до 7800. Кроме того, выплачивались квартирные деньги: 70-250, 150-600 и 300-2000 р. соответственно.

Медики. Земские врачи получали 1200-1500 р. в год, фельдшеры — от 500-600 до 200-300, фармацевты — в среднем 667,2.

Учителя. Преподаватели средней школы с высшим образованием зарабатывали от 900 до 2500 р. (со стажем в 20 лет), без высшего образования — 750-1550. Пенсии их (после 20 лет стажа) составляли 1800 и 1100 р. соответственно. Учителя городских начальных школ получали в среднем (1911 г.) 528 р. (женщины — 447), сельских — 343 и 340 соответственно. В 1913 г. 70,9% из них получали в год свыше 200 р.

Как видим, до Революции интеллигенция была значительно богаче рабочих. В начале 20-х годов доходы интеллигенции и рабочих уравняли. К чести Сталина, он в какой то степени восстановил привилегированное положение интеллектуалов. К 40-м годам социальный статус интеллигенции значительно вырос, что отразилось и на уровне её доходов в сравнении с другими группами населения. Зарплата ИТР превосходила зарплату рабочих более чем вдвое, научных сотрудников — на треть. Сильно возросли оклады комсостава армии. После войны разрыв увеличивался, достигнув пика в конце 50-х. Но вскоре начались рецидивы политики ранних 20-х. Словно из небытия вернулась «классовая политика» в отношении абитуриентов. В 1958 г. принято положение о преимущественном зачислении в вузы «производственников», «стажников» — лиц, проработавших на производстве не менее 2-х лет. План приема предусматривал долю «стажников» на уровне 80%, поэтому экзамены для них превращались в формальность. В 1965 году, когда катастрофические последствия такой политики стали очевидны, руководство страны пошло на попятную. Доля «производственников» среди студентов резко упала, хотя рабочий стаж всё равно продолжал оказывать влияние на зачисление в вузы.

Как и следовало ожидать, доходы интеллигенции и рабочих вновь, как и в 20-х годах, уравняли.

Я думаю, приведенных фактов достаточно, чтобы понять очевидную в общем-то вещь: советская власть вырастила интеллигенцию люмпенизированную и униженную, лишенную корней, растворенную в море недоучек.

Помните концовку «Собачьего сердца»? Задайте себе вопрос, а что бы было, если бы Шарикова не превратили в пса, а оставили его в человеческом обличье? Его бы продолжали дрессировать, запросто могли принять без экзаменов в вуз. Кое-какими знаниями он всё-таки бы обзавелся. Его дети и тем более внуки уже сильно бы отличались от пса, подобранного профессором Преображенским. Но, тем не менее они не стали бы полноценной интеллигенцией, ведь культура и дрессировка не одно и тоже. Подлинная интеллектуальная аристократия в СССР так и не сложилась. Даже в конце 80-х годов мало кто мог сказать, что его дедушки и бабушки обладали дипломом о высшем образовании. Интеллигенция была еще очень молодой, если не сказать сырой. Но у нее всё равно возникло корпоративное сознание и они понимали, что высшие достижения Советского Союза — это в значительной степени их заслуга. Космос, ядерные технологии, великолепные самолеты, подводные лодки и многое многое другое создал не «гегемон», не рабочий с крестьянином, а скромный интеллигент в очках и шляпе.

Интеллектуалы, пусть и «сырые», всё равно понимали свое культурное превосходство над советскими правителями. И совершенно справедливо начали считать, что руководить обществом должны они, а не стучащие ботинком малограмотные хамы, вроде Хрущева, или бывшие трактористы, вроде Горбачева. Неудивительно, что значительная часть интеллигенции оказалась настроенной антисоветски. Но не она уничтожила строй и государство. Строй уничтожила партийная элита с целью присвоить себе государственную собственность. Властвующая элита использовала рядового интеллигента, разжигая в нем ненависть к социализму. Партийная элита, державшая в своих руках рычаги управления, смогла натравить на социализм всё советское общество. Вспомним, что никто не вышел защищать СССР в 1991 году. И уж точно интеллигенция ничуть не хуже шахтеров, антисоветские забастовки которых трясли страну несколько лет. В конце концов, Горбачева приветствовали широчайшие слои общества, а за Ельцина дважды голосовали десятки миллионов людей.

Как обстоят дела сейчас? За время «реформ» интеллигенция вновь оказалась подвергнута погрому со стороны властей. Значительное количество истинных интеллектуалов было изгнано из России, в которой они не могли прокормить себя без изменения рода деятельности. Политика зарплат, проводимая «реформаторами», привела к тому, что лучшие специалисты покинули страну и успешно устроились в лучших мировых научных центрах. Многие деклассировались.

По системе образования нанесен удар, сравнимый с тем, что произошло в 20-х годах. Открылись всевозможные «высшие» учебные заведения, в которых принимают, по сути, без экзаменов.

Ткань высокой культуры опять, в который уже раз, оказалась разорванной. Пока Россия кувыркается в безумных социальных экспериментах, другие государства последовательно и планомерно культивируют интеллектуальную элиту. Система элитарных образовательных центров обеспечивает западное общество прекрасно образованными управленческими кадрами. Насмехаясь над западной системой образования, у нас приводят примеры из реалий обычной американской школы, в которой ученики бескультурны, не знают, что такое элементарная дисциплина, не способны решать даже примитивнейшие задачи и так далее. Но надо учитывать, что наряду с такими школами существуют и частные элитные учреждения, образование в которых построено на иных принципах.

Интеллектуал развитых стран принадлежит к привилегированной социальной группе. Немыслимо, чтобы гарвардского профессора в мирное, спокойное время сначала отправили в деревню собирать картошку, в виде «шефской помощи» крестьянину, а потом на овощебазу, «помочь» чернорабочему — обычная практика советских времен.

Немыслимо, чтобы доходы западных интеллектуалов примерно соответствовали доходам водителя такси — обычная практика советских времен.

Таким образом, приходится констатировать, что российский интеллектуальный слой находится в очень плачевном состоянии. Упадок культуры, деинтеллектуализация нашего общества это симптом и одна и причин глубочайшего кризиса. Восстановление интеллектуального слоя, планомерное повышение его качества — это одна из ключевых задач, которую необходимо решать, иначе Россия очень скоро окажется в числе отсталых, третьесортных государств. Скорее всего, нынешняя правящая элита продолжит курс на дальнейшее уничтожение мозга нации. Сырьевому придатку не нужен мозг.

Если же в России найдется политическая сила патриотической направленности, которая сможет прийти к власти, то в числе самых первоочередных, неотложных мер должна быть принята комплексная программа, направленная на воссоздание отечественной высококачественной интеллектуальной элиты.

Список использованной литературы:

1. Соколов Д., Гребенщиков В. Смертность в России и борьба с нею. СПб., 1901.

2. Волков С. Интеллектуальный слой в советском обществе.