Что оставит ветер

1. Уйти за край черты

Олег бросил в рот остатки чипсов, с хрустом смял пустой пакет. Где урна? А, вон она. Ладно, пока идти к ней лень.

Душа требовала не пустых чипсов, а пива. Желательно холодного, несмотря на прохладный день. Конечно, пиво — не тот продукт, который потребляется в одиночку. Пиво — напиток для компании и для общения. Не питьё, но процесс. Впрочем, сейчас была та ситуация, когда Олег был готов на пиво даже без компании. Почему? А потому, что компания не поможет.

Происходящее настолько не лезло ни в какие рамки, что Олег не рискнул бы рассказать о нём даже лучшим друзьям. Самое меньшее — покрутят пальцем у виска, а скорее всего — скажут, что… Что? Переработал, перепил, бабу надо, мне б твои проблемы, пора за ум взяться, далее по списку.

И даже в этом будет определённый резон.

Работа не то чтобы отнимала уйму сил, но нервы выедала. Это только со стороны кажется, что компьютерщикам заняться нечем и они сутками тупят в интернет. О, нет — кому-кому, а «айтишникам» начальство плешь проедает так, что уши в трубочку закручиваются. И чёрта с два ты возьмёшь отгул даже при многочасовой переработке — разве что на больничный. Да и то в отделе кадров посмотрят как на врага народа, а директор процедит что-то вроде «Мы не для того тебе зарплату поднимали, чтобы ты на больничных сидел!» Бывало-с, да…

В результате в свою однушку-хрущёвку, купленную родителями у пьяницы в середине девяностых, Олег частенько возвращался в полуобморочном состоянии. Какие уж тут бабы…

И вот он, итог. И хрен ведь кому расскажешь.

Олег покосился вбок. «Итог» никуда не исчез, и парень опять подумал о бутылке пива. Холодненького. Может, сходить? На перекрёстке недалеко есть «магнит», аккурат в конце этого парка — «пятёрочка». Конечно, и там, и там продают одну дрянь, которую, такое ощущение, разливают в ближайшем подвале, но сейчас та стадия, когда подойдёт и это. Например, ёрш под названием «девятка»…

Он посмотрел на лениво текущую внизу реку. Лёд давно уже сошёл — середина апреля выдалась довольно тёплой, разве что в тени берегов ещё белели нерастаявшие полоски. Ограда набережной была новой, качественной — несколько лет назад город наконец-то взялся за оползающий берег, стоящую на обрыве спасательную станцию, построенную чёрт-те когда, снесли, сделали шикарные лестницы, поставили скамейки и освещение… Набережная получилась удачной — наконец-то в городе появилось место для прогулок, ибо сам парк был уже весьма подзапущенным. А набережная — очень даже ничего. Вот и сейчас на нижнем ярусе стояла пара человек с удочками. Неужели что-то ловится, вяло подумал Олег.

На дом они не обращали ни малейшего внимания. И вообще, такое ощущение, его попросту никто не видел.

Никто, кроме Олега.

Впервые он заметил его с месяц назад, Олег даже запомнил дату — аккурат на следующий день после своего 26-летия. Дом стоял на обрыве практически рядом с тем местом, где когда-то была спасательная станция, и выглядел абсолютно чужеродным. По двум причинам — во-первых, это был тот самый осыпающийся берег, на котором в принципе ничего нельзя строить, а дом мало того что стоял над обрывом — он аж нависал над ним, как домики в анимешках Миядзаки. А во-вторых, он выглядел так, словно построен пару-тройку веков назад — из неровного камня, с обложенными отёсанными плитами стрельчатыми оконными проёмами, с острыми крышами — и даже кованый флюгер на башенке, ну зашибись просто. Не дом, а какой-то мини-замок. Этакий особнячок на десяток комнат.

А учитывая, что в парке Олег бывал регулярно — не могли этот дом построить настолько быстро, чтобы никто ничего не заметил.

В тот день они гуляли компанией — вышли из кафе в парк «подышать», прежде чем завалиться к Лёхе «на квартиру». Уже было довольно темно, дом вырисовывался силуэтом, в голове гулял хмель от «крафтового» пива, и Олег не придал увиденному значения. Вяло спросил вслух — дескать, что это за фигня, но подвыпившие друзья, такое ощущение, ничего не поняли, и сам Олег внимания увиденному не придал.

В следующий раз он оказался в парке через неделю. Да и то скорее не «оказался», а попросту заходил в «магнит» на первом этаже той самой кафешки… и увидел в стороне незнакомое здание, нарушающее ровную линию берега. Протёр глаза, даже забыл про магазин и подошёл поближе…

Олег полагал, что знает город более-менее хорошо — благо всю жизнь в нём прожил, но это было уже слишком. Появившийся из ниоткуда ретро-новодел сбил его с толку напрочь.

Сбил настолько, что парень, вернувшись домой, сразу сел за комп и, зайдя в сообщество городских сплетен вКонтакте, поинтересовался — а что за дом стоит на месте бывшей спасательной станции?

Уже потом он подумал — хорошо, что сообщения публикуются анонимно…

Самым первым и самым мягким из комментариев было «Закусывать надо!»

Остальные — в основном из категории «сегодня не 1 апреля», «совсем отупели», «понаехали» и «наркоманы»…

Это было как минимум неприятно, и на следующий день после работы Олег, конечно же, заглянул в парк.

Дом никуда не делся — стоял ровнёхонько там, где всегда были заросли кустарника, на старомодной черепичной крыше лежал подтаявший снег.

Озлобленный парень сделал несколько снимков мобильником и тут же полез в соцсеть, чтобы выложить фото. Пролистывал галерею снимков минут пять, пока не понял, что дома на фотографиях нет — лишь тот самый кустарник. Пустой берег с кустарником.

На автомате Олег заглянул в магазин, взял на последние деньги бутылку недешёвого вискаря и ушёл домой — думать.

По итогам дум вышло, что загадочное здание — не что иное, как галлюцинация, причём личная галлюцинация Олега. Информации о доме в интернете не нашлось вообще, да и откуда взяться дому в столь неподходящем месте?

Парень экспериментировал почти месяц — спрашивал не только взрослых, но и детишек на детской площадке парка, «что это вон там». Взрослые крутили пальцем у виска, детишки удивлённо пожимали плечами, а настаивать Олег боялся, чтобы не получить репутацию педофила. Фотоаппараты дом не фиксировали — Олег даже потратился на плёнку к древнему «Зениту», но и на ней отобразился лишь заросший берег. И это при том, что дом был совершенно, абсолютно реален — конечно же, парень сразу его и потрогал, и ногтем поскрёб, разве что в двери не ломился. Брошенные камушки от стен исправно отскакивали, флюгер вяло проворачивался вслед за направлением ветра.

Вывод напрашивался всего один — пора в дурдом. Горячий, савсэм бэлый…

И вот теперь Олег стоял у парапета набережной, дожёвывал чипсы и думал, что со всем этим делать.

Признавать себя сумасшедшим совершенно не хотелось.

Оставалось одно — войти в дом. Или, по крайней мере, попытаться.

От тропинки дом отделяла ограда парка. Но любопытно — именно напротив входа в дом в решётке была сделана калитка, совершенно неприметная — просто открывающаяся секция ограды. Олег уверенно вошёл в неё, прикрыл за собой. Дом был прямо перед ним, и он ни с того ни с сего подумал: интересно, как это выглядит со стороны? Стоит чувак за оградой и смотрит на кусты перед собой? Вон прогуливается парочка женщин с колясками, вон стайка пенсионеров — они стабильно проводят утро в этом парке… А, была не была. Что мне до того, что обо мне подумают? Я сам себя почти считаю сумасшедшим.

И Олег уверенно взялся за язычок старомодного дверного молоточка.

Тук. тук. Тук.

Тишина.

Парень уже протянул было руку к кольцу, чтобы попробовать потянуть дверь на себя, как та бесшумно отворилась примерно на ладонь.

Олег почувствовал, как по спине побежали мурашки. Больше всего захотелось повернуться и сбежать.

Сбежать? Ну уж нет!

Он решительно потянул дверь и, войдя в тёмный коридор, прикрыл её за собой. И вздрогнул, услышав, как щёлкнул язычок автоматического замка.

Небольшая прихожая, старомодная вешалка, стойка для обуви, полочка для головных уборов, все — из тёмного дерева. Выглядит в этих каменных стенах достаточно стильно, что уж там. На крючках висит пара курток, плащ, ещё что-то… На полу — ковровая дорожка, простая, чуть не советского образца. Коридор идёт шагов на десять вперёд, в конце видны двери направо и налево.

Так. Я влез в чей-то дом. Или… это мой дом, ибо мой глюк? Но всё равно…

— Добрый день, я могу войти? — осторожно позвал Олег.

Тишина. Впрочем, почему тишина? Слышны какие-то звуки — непонятные, но насквозь знакомые и мирные, скорее даже — умиротворяющие. Значит, тут кто-то есть? А почему не отзывается?

Это — игра воображения, одёрнул он себя.

Да? А вот сейчас проверим.

Этот коридор — метров десять. Ширина карниза, на котором стоит этот… «дом» — метров пять, не больше, а потом — обрыв. Значит, если это глюк и я сейчас ломлюсь сквозь кусты, то…

Олег быстро, чтобы не передумать, сделал несколько шагов вперёд, почти дойдя до дверей. М-да… приходилось признать, что дом реален — иначе парень уже плюхнулся бы в холодную апрельскую водичку.

Запах.

Запах готовящейся еды. Точнее — свежей выпечки.

Да и мирные звуки — не что иное, как шкворчание противня и бубнёж людских голосов.

— Извините?

Олег сделал ещё шаг и осторожно заглянул в левую дверь.

Это была явно кухня, причём сравнительно современная, хотя по стилистике дома можно было бы ожидать увидеть тут каменную печь, а то и вообще очаг. Разве что находящийся чуть левее круглый стол был массивным и старинным на вид.

У плиты стоял чернявый, худощавый парень в джемпере, примерно одного с Олегом возраста, держащий в руках противень — действительно, на нём исходили жаром свежие плюшки.

— О, а вот и Олег Андреевич! — радостно воскликнул он. — Проходите, только вас и ждём!

Олег, тщетно пытаясь поставить на место отпавшую челюсть, осторожно вошёл в кухню, во все глаза рассматривая даже не чернявого, а компанию, расположившуюся за круглым столом.

Крепкий бритоголовый парень с бугрящимися под чёрной футболкой мышцами, взгляд острый, как клинок, на плече татуировка в виде стилизованного солнца. Безвкусно одетая девчонка в очках с толстыми стёклами, по виду — типичная продавщица из магазина-павильончика. Давно небритый паренёк положил на стол ладони — по рукам видно то ли слесаря, то ли автомеханика. Толстячок с немытыми лохмами в артистично намотанном на шею ярком шарфе и в очках в чёрной оправе. Девушка с ухоженными чёрными волосами, одетая а-ля бизнес-леди, в блузку, юбку и пиджак, со взглядом уверенной в себе стервы. И вальяжно развалившийся на крепком деревянном стуле коротко стриженый парень в джинсах и серой бадлонке, всем своим видом показывающий, что остальные интересуют его постольку-поскольку.

Компания выглядела не то чтобы необычно — скорее наоборот, все типажи были отлично знакомы. Необычным выглядело то, что все эти совершенно разные люди собрались за одним столом. Единственное, что могло бы их объединять — возраст: все были примерно ровесниками Олега.

Два стула пустовали.

— Олег Андреевич, садитесь! — чернявый, поставив горячий противень на подставку на столе, сделал приглашающий жест рукой, в то же время садясь на один из свободных стульев. Тут же вскочил, добавив: — Только после вас!

Решив ничему не удивляться, Олег опустился на жёсткое, но довольно удобное деревянное полукресло. Вопросительно поглядел на чернявого:

— Давно ждёте?

— Минуты две, — коротко буркнул в ответ небритый. — Только что зашли.

Две минуты? И где они все были до этого? Олег торчал на набережной почти час, он мог бы гарантировать, что в дом не то что никто не заходил — на него вообще никто не обращал внимания.

Вероятно, мысль отразилась на его лице, потому что по тонким губам бритоголового скользнула полупрезрительная усмешка.

— Ну что ж, раз все наконец-то собрались, — чернявый явно играл роль радушного хозяина, — можно и поговорить о том, ради чего вы все сюда пришли…

Пришли? То есть, нас здесь… собрали? Очень любопытно.

Чернявый пошёл вокруг стола, разливая чай по чашкам из пузатого чайника. Хороший чай, судя по аромату — никаких одноразовых пакетиков. На столе стояла вазочка с рафинадом, блюдце с нарезанным лимоном, несколько розеток с вареньем и уже виденный противень с горячей выпечкой. Всё вместе создавало какую-то полуреальную атмосферу купеческого чаепития — не хватало разве что самовара и баранок.

— Меня можете называть… Стас, — представился чернявый. Разлив чай, встал напротив свободного стула. — Кого не устраивает — называйте Станислав Иванович, но мне совершенно всё равно.

— Может, расскажете уже? — немного нервно спросила «продавщица». Видно было, что она чувствует себя не в своей тарелке. Стриженый в бадлонке хмыкнул.

— Обязательно, Софья Николаевна! — радушно воскликнул Стас. — Итак…

Он обвёл взглядом присутствующих.

— Для всех вас история началась с того, что вы в свой 26-й день рождения или сразу после него обнаружили, эммм… дом там, где его не должно было быть, верно?

— Верно, — отозвался патлатый толстяк. Деловая дама еле заметно улыбнулась, бритоголовый опять скривил губы. Остальные молчали.

— Вы через некоторое время убедились, что дом не виден никому, кроме вас, и рискнули зайти в него — кто-то раньше, кто-то позже. Так?

— Получается, нас, кто, эээ… видел этот дом, всё же несколько? — не выдержав, ляпнул очевидное Олег.

— Как сказать, — хитро подмигнул Стас. — Как сказать…

— Скажите как есть, — довольно резко сказала «бизнес-леди». Голос у неё был хрипловатый, как у человека, которому приходится много говорить — или командовать.

— Ну да, не морочьте, ёпт, — добавил «слесарь».

— Хорошо, скажу как есть, — откровенно ухмыльнулся чернявый. — Вы все из разных миров, друзья мои.

«Продавщица» встала, с шумом отодвинув стул:

— Я ухожу. Не буду слушать этот бред…

Стас молча дождался, пока она подойдёт к дверному проёму, и сказал в спину, как нож воткнул:

— Предпочитаете продолжать думать, что сошли с ума? Реветь оттого, что никто вас не понимает? Думать о том, что жизнь слита в сортир?

Девчонка дёрнулась, словно её хлыстом ударили. Олегу очень захотелось встать и дать Стасу в глаз, но спустя всего мгновение до него дошло, что чернявый использовал простой и эффективный способ. А скотина он ещё та…

«Продавщица» обернулась, посмотрела на Стаса. Шмыгнув носом, молча вернулась на место. Стул противно проскрипел по паркетному полу.

— Разных миров, да? — заинтересованно-развязно протянул стриженый. — И есть доказательства?

— А в каком году, ну, скажем… закончилась Великая Отечественная война? — полюбоптыствовал Стас.

— В сорок четвёртом, — пожал плечами стриженый. И почти одновременно патлатый спросил:

— Какая-какая война?

Стас удовлетворённо кивнул. Потом спросил:

— А что изображено на трёхсотрублёвой банкноте?

Олег раскрыл от удивления рот, мимоходом заметив, что ещё минимум трое проделали то же самое, зато бритоголовый спокойно сказал:

— Москва.

И, словно в подтверждение его слов, «продавщица», кивнув, положила на стол розовую бумажку. Олег успел схватить её первым. Ну да, обычная купюра, привычных размеров, разве что номинал незнакомый — ну и рисунок, Кремль с одной стороны, уродско-церетелевский Пётр Первый — с другой… Если подделка, то исключительно искусная: парень машинально провёл пальцем по буквам — выпуклые, как положено… Да и потрёпана, словно много лет ходила по рукам.

Стас улыбался во весь рот — остальные присутствующие были явно обескуражены. Наконец, забил очередной гвоздь:

— А главный город этой области-то как у нас называется?

И удовлетворённо кивнул — варианты «Ленинград», «Петроград» и «Санкт-«Петербург» разделились в соотношении 2:2:3.

Выдержав театральную паузу, чернявый продолжил:

— Вы, конечно, можете решить, что это такой глупый розыгрыш, но, поверьте, это всё нужно не мне, а в первую очередь… вам.

Дождавшись, когда все будут смотреть на него, добавил:

— Этот дом — некое… олицетворение контакта меж разными реальностями. Вас здесь семеро — значит, он связывает семь реальностей, очень похожих одна на другую. Но и различия, как видите, есть. В этом месте существует разрыв меж реальностями — или, если хотите, наоборот, связь. Управляемая чёрная дыра, неходячий замок Хаула, — он подмигнул Олегу и, кажется, кому-то ещё. — Построен он был лет пятьсот назад, как и множество других по всей земле, и существует во всех мирах одновременно… потому и виден лишь тем, у кого есть склонность ощущать связь меж мирами. А она раскрывается только в 26 лет, — многозначительно подытожил Стас.

— Я поняла, нас затащили сюда, чтобы показать, что мы уникальные, — склочным тоном изрекла «бизнес-леди». — Дальше-то что? Я и так знаю, что я не серая масса, — полупрезрительный взгляд в сторону Софьи, Олега и лохматого толстяка.

Ну понятно. Деловая вся такая деловая, жизнь удалась, понятно, что «продавщицу» с её попытками создать «дешёвый гламур» она за человека вообще не считает, неопрятного жирдяя — тоже, а я-то чем ей не угодил, машинально подумал Олег. Я ж инженер с высшим образованием!

Впрочем, мысль держалась всего мгновение.

«В зеркало давно смотрел?», — съязвил внутренний голос. — «Небритый, в вытертой кожанке шестилетней давности, с перегаром — как тебя ещё воспринимать?»

И верно. Как серую массу…

Что любопытно — почему презрение дамы не досталось «слесарю»? Впрочем, мысли прервал Стас:

— Вы правы, Снежана Викторовна! — жизнерадостно воскликнул он. — Вы уникальны, все семеро. Вы чувствуете нашу, эээ, чёрную дыру. Вы можете проходить сквозь неё и при желании сможете провести через неё других… — опять многозначительная пауза.

— То есть, я могу выйти из своего мира и пройти в другой? — полуутвердительно спросил стриженный в бадлонке. А голос-то заинтересованный…

— Можете, Вольдемар Степанович, — подтвердил Стас. — Но при одном условии — вы должны настроиться на мир. Для этого вас должен провести в него другой хранитель, уже вхожий туда.

— А вы-то, Станислав, как вас… Блин, Стас, — начал патлатый. — Вы-то кто?

— А я, Георгий Владимирович, в этом отношении вообще никто, — сказал после заминки Стас, и сказал, как показалось Олегу, виновато. — Я имею доступ лишь к домам в этой области, а выйти, увы, могу лишь в свой мир, и то выход в него далеко не здесь, а за триста километров… Вы — хранители Прохода, а я — всего лишь, как оно у вас называется… коридорный.

Бритоголовый слушал заинтересованно — он так и помалкивал.

— И что, вдруг так вот, ни с того ни с сего, тут понадобились хранители? — наконец сформулировал ускользающую мысль Олег. — А до этого что было?

Стас явно готовися к вопросу.

— Хранитель умер, — коротко сказал он. — От старости. Он оставался единственным… потому и понадобились вы. Я имею в виду, понадобились именно сейчас.

— А ничё, что мы, типа, вообще все разные и хрен с друг другом договоримся? — вступил в диалог «слесарь».

Олег вдруг понял, отчего Снежана, как там её отчество, проигнорировала парня. Он для неё — вообще пустое место. Даже не лузер и не прислуга — так… вроде мебели. А ведь парень не дурак — первым поднял серьёзный вопрос! Впрочем, такие вот работяги-технари частенько «зрят в корень».

— А это, Юрий Валентинович, свойство Прохода, — не менее серьёзно ответил чернявый. — Проход всегда выбирает своих Хранителей так, чтобы они оказались совершенно разными и не могли найти друг с другом общий язык. Но зато если общий язык найден — значит, это реально нужно или к этому были приложены усилия. Так что, друзья мои, перед каждым из вас шесть новых реальностей… если вы сможете подобрать ключики друг к другу, — он засмеялся, но смех на этот раз звучал крайне фальшиво.

— И что от нас требуется? — вступил в разговор бритоголовый качок.

— От вас? Ничего, — Стас улыбнулся настолько честно и открыто, как умеют лишь высококлассные жулики. — Живите, как жили — если сможете. Дом для вас открыт, можете жить и здесь. Тут семь комнат, каждая настраивается на своего хозяина и другим просто так недоступна. Общественные помещения доступны всем. За свет, воду и подобное платить не надо — дом черпает энергию Прохода, просто всё уже переделано для удобства, хм, современного человека, не всякие там свечки-очаги… Вас дом впустит, других без вашего желания — нет.

— Это что — общежитие? — подозрительно поинтересовался бритоголовый.

— Решайте сами, Семён Никитич, — развёл руками Стас. — Можете считать это офисом. Я более чем уверен, что не пройдёт и пары месяцев, как вы не то что переберётесь сюда, а вообще на свою обычную жизнь плюнете. Разве это не то приключение, о котором многие лишь мечтают?

Семён молча покачал головой, словно что-то обдумывая. «Продавщица» передёрнула плечами, словно что-то стряхивая с них.

— Добавлю, что дом «зовёт» вас, — сказал чернявый. — Когда кто-то заходит в него, у остальных появляется чувство, что необходимо сюда прийти. Чем больше людей в доме — тем чувство сильнее… Оно не мешает, скоро привыкнете — но о том, что в доме кто-то есть, будете знать…

Стас прошёлся по кухне-гостиной.

— Ну, вот и всё, собственно, — резюмировал он. — Позвольте откланяться. Пейте чай, кушайте плюшки… Если вы будете нужны — я вас найду. Счастливо оставаться!

И вышел за дверь.

Бритоголовый метнулся к двери проворно, словно кошка, и тут же вернулся с удивлённым видом:

— Нет его… Исчез.

— Ну блин, — встал «слесарь». — Фигня какая-то. Пошёл я, — сгребя грубой ладонью пару плюшек, он повернулся и вышел в коридор. Судя по лицу качка, выглянувшего за ним — тот не исчез, а нормально вышел через дверь.

Бритоголовый вернулся за стол.

— Ну, что думаете? — он был немногословным.

— Шикарное место, — расплылся в улыбке патлатый. — Мечта художника, можно сказать!

— О, да он художник, — скривившись, протянула Снежана Викторовна.

— Да, представьте себе! И весьма успешный! — с вызовом ответил жирдяй. — Вы как хотите, а я пошёл присматривать себе комнатку!

— Рядом с таким даже оставаться не хочу, — прошипела Снежана. — Отойдите! — почти приказным тоном рявкнула на стриженого, стул которого преграждал ей дорогу, и, обойдя стол, тоже вышла.

— Ряды редеют, — невпопад сказал Олег. Рассеянно повертел в руках плюшку, откусил — свежая, горячая ещё. Чай уже остыл — к нему никто и не притронулся, за исключением патлатого.

«Продавщица» встала — похоже, она собиралась «сверкнуть глазами», как Снежана, но у неё это получилось нелепо и неуклюже. Вышла молча.

— Вот, видно самых стойких, — хмыкнул стриженый Вольдемар. — Жирдяй, вали, ищи комнату, мы с мужиками поговорим.

Художник вскочил весьма резво для своего сложения, колыхая складками жира:

— Попрошу! Мы все эти… хранители.

— Иди-иди, — полупрезрительно бросил бритоголовый качок. — Не доводи до греха…

Толстяк вышел в дверь — Олегу со своего места было видно, как он стал подниматься по лестнице как раз напротив двери.

Вольдемар достал откуда-то из кармана плоскую фляжку и три точёных стопки, вставленных одна в другую, выставил их на стол:

— Коньяк. Армянский. За знакомство?

— Я не пью, — отрезал бритоголовый.

— Больной? — ехидно поинтересовался стриженый.

— Если только на голову, — спокойно сказал качок. — Выпил своё в жизни, хватит. Пусть быдло пьёт, я помню свои корни.

— А, ну отлично. Ты присоединишься? — не удивился и не возмутился Вольдемар, обращаясь уже к Олегу. Парень, подумав, кивнул, глядя, как наполняется стопка. Краем глаза увидел, что качок тоже встал и направился к выходу.

— Вольдемар Шустер, фотограф, — отрекомендовался стриженый, поднимая стопку.

— Олег Судаков, компьютерщик, — в тон ему ответил Олег, стукаясь стопками.

Выпили. У обоих на лицах было странное выражение, хотя коньяк оказался отменным — скользнул в горло как по маслу, по пищеводу пошло приятное тепло.

Вольдемар сжевал ломтик лимона, Олег по-простецки закусил плюшкой.

Сам Олег мог бы объяснить свою гримасу.

Таких людей, как Вольдемар, он люто ненавидел — уверенных в себе, нагловатых, прущих как таран, имеющих мнение по любому поводу, с непременной фляжкой дорогого пойла в кармане. Обычно такие оказывались или фотографами, или «блоггерами», или ещё какими-нибудь бездельниками.

Судя по лицу Вольдемара, он был схожего мнения о неопрятных «компьютерщиках», работающих за копейки на собачьей должности и накачивающихся по вечерам дешёвым пивом. Неприятно было это осознавать, но… Олег нутром чуял, что так оно и есть.

Он встал.

— Спасибо за угощение… Вольдемар. Я пойду. Ещё… встретимся, наверное.

Вольдемар улыбнулся приветливой американской улыбкой, демонстративно салютуя пустой стопкой.

На улице совершенно ничего не поменялось — всё так же светило солнышко, ветер рябил поверхность реки, два рыбака следили за поплавками удочек. Олег рассеянно жевал плюшку и размышлял.

Проход. Проход меж мирами. И он, Олег — один из хранителей прохода.

Возможность выйти в другую реальность. Офигеть просто. Писатели-фантасты нервно курят в сторонке.

Впрочем… возможности выйти особо-то и нет. Потому что есть те, кто никогда не поведут его за собой.

Семён? Судя по всему, славянофил, или как там они называются. Из тех, что рисуют свастики и пишут на стенах что-то вроде «Хватит бухать, вспомни, что ты русский». С таким и разговаривать не хочется.

Софья? Похоже, провинциальная девчонка-неудачница, в свои 26 не имеющая ничего, в том числе и парня — впрочем, может, парень и есть. Какой-нибудь гопник, как в клипе «Ленинграда». Шмотки с рынка, яркая косметика, наверняка пьющие или деспотичные родители, ездящие дочке по ушам на предмет «оставишь нас без внуков»… Таких только «обнять и плакать», но у Олега не было ни малейшего желания.

Георгий… Похоже, «свободный художник», из тех, что рисуют идиотские картины в стиле «Это ж Тищенко!» Им плевать на весь мир, а миру частенько плевать на них.

Юра. Работяга, с завода или с железной дороги. Умный, но с узким кругозором — результат однообразной работы, ничем не интересуется, кроме футбола и пива по пятницам… а может, и ежевечерне. Олег видел немало таких типажей в утренних автобусах — чаще всего они оказывались с бутылочкой «Охоты крепкой» или подобной бурды.

Снежана, холёная деловая дрянь, смотрящая на людей как на мусор. Такие либо добиваются успеха с родительскими денежками, либо идут по трупам, пусть и в фигуральном смысле. И часто постят в инстаграммчик, показывая, насколько круты они сами и насколько все остальные — дерьмо…

Ну и Вольдемар… Да, с этим всё ясно. Одно имечко чего стоит — скорее всего, в жизни он обычный Вова.

Ни одного человека, с кем можно бы найти общий язык. Даже при желании.

Ну и ты сам, дружище, подумал он.

Чем ты лучше любого из них?

Да не лучше и не хуже. Просто не такой, как они, и точно так же им безразличный… Ну и с чего ты взялся судить их?

Да никого я не сужу. Просто отчего-то тошно.

Доев плюшку, Олег побрёл домой. По пути заглянул в «магнит». По привычке открыл было холодильник с пивом, но, подумав, закрыл и взял вместо этого бутыль кока-колы — тоже, конечно, дрянь, но зато безалкогольная. Голова нужна чистая.

Дома первым делом побрился, долго с остервенением скребя подбородок безопасной бритвой, потом встал под душ. Зачем бриться вечером, он сам себе объяснить не мог, просто хотелось словно счистить с себя весь налёт от общения с неприятными людьми.

Уже стоя под струями душа — сегодня, как ни странно, напор воды был неплох — почувствовал, как исчезло какое-то зудящее чувство. Не сразу сообразил, что это, скорее всего, означает, что дом пуст — видимо, и фотограф, и художник тоже ушли.

Вытерся полотенцем, обернулся им же — в квартире было тепло, батареи грели вовсю, одеваться не хотелось. Достал из холодильника колу, налил полный бокал. Сев на диван, поставил перед собой ноутбук… и задумался, глядя, как бегут вверх пузырьки газа в бокале.

Поискать в интернете информацию о Проходе? Ну… попробовать можно, но наверняка вывалится куча всякой эзотерической фигни, ну и плюс малонаучная фантастика про попаданцев.

Самое простое и практичное, что пришло в голову — поискать возможных «коллег». Вот только найдутся ли они? Если они и правда из других миров? Впрочем, если миры похожи — значит, эти же люди могут жить и в моём мире. Конечно, они будут отличаться, но что-то можно о них узнать. Так, пробуем в соцсети… Угу, полный ноль — ни одной фамилии ж неизвестно. Имя, год рождения, город… нет, пустота — слишком много вариантов.

Так, стоп! Для фотографа известны имя и фамилия, и они достаточно необычные. Ну-ка, попробуем… Нет, ничего. Совпадения есть, но это вряд ли он. Да и какой он «Вольдемар Шустер» — небось, какой-нибудь Володя Шустров… Таких слишком уж много, и ни одного — в нашем городе.

Олег откинулся на спинку дивана.

А к чему вообще эта суета?

Я что, реально готов ко всему вот этому… перекрёстку миров? Может, это попросту какая-то чудовищная мистификация? Вопрос — зачем?

Иди-ка спать, Олежа. Прямо сейчас, пораньше.

И парень уверенно захлопнул крышку ноутбука.

Голова наутро трещала жутко — не иначе, кока-кола палёная, грустно подумал Олег. Стоя на остановке вместе с группой работяг, скорее всего железнодорожников, негромко беседующих меж собой с сильной примесью мата, он смотрел на их лица — ничуть бы не удивился, увидев тут Юру. Точнее, конечно, его местного «двойника». И неизменное пиво в руках, ну да — пусть сегодня утро пятницы, но, видимо, многие вчера «газанулись».

Пока автобус ехал по разбитой после зимы улице, Олег, прижавшись лбом к холодному стеклу, смотрел на вывески на фасадах и думал, где могла бы работать стерва Снежана. Впрочем, кто знает, насколько отличается её реальность? У нас она вполне может оказаться милой домохозяйкой. Да и «свободный художник» Георгий вполне может сидеть на заправке картриджей или заколачивать костыли на железной дороге — если учесть, что в его реальности даже не было Великой Отечественной…

День показался бесконечным. Головная боль, получив таблетку анальгина, успокоилась, но на смену ей пришли вялость и безразличие. Чуть не допустив по работе серьёзный косяк, Олег немного собрался, но всё равно окончание рабочего дня стало почти избавлением.

Заморосил мелкий, противный дождь. Первой подошла маршрутка, а не автобус, и Олег влез в неё, чтобы не мокнуть, хотя она делала приличный крюк — от остановки до дома придётся пройтись. Уже трясясь на колдобинах, парень подумал: а ведь зато маршрутка, в отличие от автобуса, проедет мимо парка. Может… зайти?

Будем считать, что это знак.

Дом маячил за деревьями. Невесомый дождь продолжал сеять, и Олег ускорил шаг. Вот калитка… Дверь отворилась, стоило поднести руку.

В доме было пусто и тихо — сейчас тут явно никого нет, да и зуда не чувствуется. Может, оттого, что рабочий день, и не у всех он короче на час, как у Олега? Ну и хорошо, можно осмотреть дом.

На кухне пусто, на столе — пустой противень с остатками пригоревшего. А плюшек было много — может, жирдяй-художник все сожрал? Чай нетронут. Олег взял свою чашку, отпил — а чай хороший, даже холодный.

Ну, что тут у нас? В шкафчиках — тарелки, чашки, блюда, в столах — кастрюли… Как в кухнях хостелов или сдаваемых квартир. На раковине стоит бутылочка дешёвого моющего средства, плита — обычная электрическая. Может, приходить сюда готовить, раз за свет платить не надо? Ну, на фиг. Не в этом дурдоме… Окна… Одно выводит на реку, одно — в торец здания, в парк. На потолке стилизованная под старину люстра-колесо с лампами-свечками, выключатель… вон он, у входа, сделан по-западному на уровне пояса. Большое зеркало на стене.

Так, куда там поднимался художник?

Лестница наверх была довольно узкой — с вещами особо не потолкаешься. Ступени, впрочем, не изношенные, хоть Стас и датировал дом полутысячелетним возрастом. На втором этаже — коридор с окнами в торцах, по четыре двери с каждой стороны. Любопытно, Стас говорил, что комнат семь… Олег толкнул первую дверь напротив лестницы — не поддаётся. Вторая, правее… о, открылась. Может, первую комнату занял художник?

Помещение было по ощущениям крупнее, чем предполагал внешний вид дома, и походило больше на кабинет, чем на комнату — старомодный письменный стол, массивный кожаный диван, на который небрежно брошен плед, пара стульев, шкаф в углу, небольшой передвижной столик типа журнального, зеркало в раме слева от входа. Унитаз и раковина в отдельной кабинке за дверью. Кровати нет и в помине, хотя на диван, вероятно, вполне можно прилечь. Паркетный пол покрыт паласом с мелким рисунком. Люстра на три лампы, выключатель… вот он, у входа, под правую руку. Ну да, при желании можно тут обустроить и мастерскую… Кому надо — и романтику найдёт. Стены каменные, но ощущения «каменного мешка» нет. Два окна выходят на реку, впрочем, одно из них — дверь… Олег подошёл, дёрнул вычурную рукоять — дверь открылась, в комнату ворвался свежий воздух с реки. Снаружи был балкончик, совсем мизерный — даже стул не поставить. Зачем такие вообще нужны?

Входная дверь хлопнула и закрылась — видимо, от порыва ветра. Олег в два прыжка подскочил к ней — нет, никакого замка, открывается легко. Изнутри есть засов, и только. Но стоило прикоснуться к рукоятке двери — как в ладони появилось странное покалывающее ощущение. Так… похоже, я нашёл себе комнату.

Парень притворил за собой дверь и пошёл по коридору, толкая остальные двери. Ни одна не подалась — значит, либо эта комната изначально была «моей», либо я занял её, и теперь другие недоступны… Всё же, почему дверей восемь? Одна — запасная? Для гостей, что ли?

Оп-па… а это что такое?

Зуд.

Значит?.. Значит, кто-то вошёл в дом.

Олег почти бегом метнулся по коридору к лестнице. Внизу кто-то чихнул, и чихнул звонко — значит, женщины, либо стерва, либо «продавщица»… Так, а почему я так несусь? Куда тороплюсь?

Олег миновал лестницу, быстрым шагом дошёл до своей комнаты, вошёл, закрыл за собой дверь. Прислушался — тихо… Минута, другая… что-то звякнуло внизу. Послышался шорох шагов — может, по лестнице. Неуверенные шаги по коридору… похоже, в эту сторону. Жаль, глазка в двери нет. Толчок в дверь, судя по звуку, толчок в дверь самого Олега… Скрип двери напротив.

Олег вышел в коридор как раз в тот момент, когда женщина — это оказалась «продавщица» — шагнула в «свою» комнату.

— Кхм… добрый вечер.

Девчонка шарахнулась, едва не оступившись, обернулась — глаза бешеные, перепуганные, очки чуть не свалились, на ногах дешёвые сапоги на неудобной шпильке, китайская куртка с воротником из искуственной кошки, разве что леопардовых лосин для полноты образа не хватает. Волосы выкрашены неровно — вчера Олег на это и внимания не обратил, ладно хоть не завиты в «мелкую химию», как на фотографиях из 90-х…

— Да пошёл ты, придурок! — взвизгнула «продавщица». — Думает, вежливый он, придурок…

И захлопнула перед носом Олега дверь.

Похоже, она действительно испугалась. М-да, первая попытка контакта провалена — и ничего удивительного. Не то чтобы Олег сам считал эту категорию людей неудачниками, но вот возможности найти общий язык с той, которая может переорать любого, он особо не видел.

Ну и ладно, не сильно-то и хотелось.

Ну и что теперь?

А ничего. Продолжу осмотр дома, подумал Олег, спускаясь на первый этаж.

Впрочем, в доме больше ничего интересного не обнаружилось — лишь дверь рядом с лестницей, ведущая в небольшой пустой чуланчик.

Что-то не сходилось.

Олег вышел в кухню, двумя глотками допил «свой» чай, машинально ополоснул чашку — а смеситель у крана вполне современный, кстати…

Вот что. Дом снаружи имеет правильную форму, а внутри правой его части будто бы и нет — по идее, там тоже должны быть комнаты, но на первом этаже есть кухня и чуланчик. Где вторая половина первого этажа? Точнее, как в неё войти?

Достав из стола кухонный нож — неточенный, но с массивной деревянной рукояткой — Олег вышел в коридор-прихожую. Постучал рукоятью по стене, шаг в сторону, стукнул ещё… Минут через пять он убедился, что стены звучат абсолютно одинаково. Монолитные… Если там и есть комната, простым простукиванием ее не найти.

Открылась входная дверь, и в прихожую вошёл… работяга. В натянутой на уши чёрной шапочке-«плевке», с той же щетиной, что и вчера. В руке — вполне ожидаемая банка пива.

— Привет, — буркнул он. Сдёрнул шапку, не глядя бросил её на полку, стащил куртку — обычная рабочая, без символики — повесил на вешалку. Подозрительно посмотрел на нож в руке Олега:

— Встречаешь гостей?

— Стены простукиваю, — честно ответил Олег, для убедительности постучав рукоятью по неровному камню. — Полный ноль.

— А, ну-ну… — без интереса отозвался Юра. Пройдя мимо Олега, зашёл в кухню. — Бля, вы что, вчера всю выпечку сожрали, крысы офисные?

Олег мысленно досчитал до десяти. Потом вошёл в кухню и демонстративно бросил зазвеневший нож к остальным приборам:

— Нет. Не знаю, кто сожрал. Я тут не один был.

— Говори-говори, — пробурчал работяга. Одним глотком допил банку, с хрустом смял её в руке и бросил на пол. Вытянул из набедренного кармана штанов вторую, одним рывком открыл. Посмотрел на Олега: — Ну, может ты расскажешь, что за фигня тут творится?

— Понятия не имею, — пожал плечами Олег. — На втором этаже есть комнаты — наверное, те, про которые этот Стас говорил. И эта, как её, Софья сейчас там.

— А вы уже, это-самое? — ухмыльнулся Юра, отпивая из банки. — Типа свиданка?

Опять захотелось врезать, да так, что кулаки аж зачесались. Впрочем, исход был бы неявным — работяга явно выглядел крепче Олега.

— Она не в моём вкусе, — цинично ответил Олег. — Сиди, развлекайся тут… Только мусор не раскидывай, ты тут не один.

— Ага, поучи меня ещё, — осклабился Юра. — Храни давай отсюда, хранитель…

Вот ведь сволочь. Типичная гопота, хоть и высказывает иногда дельные мысли.

Опять заболела голова.

— Счастливо оставаться, — бросил Олег, выходя из кухни. Очень хотелось хлопнуть входной дверью, но она закрылась плавно, словно была снабжена доводчиком. Дождик закончился — а в реальности работяги его явно и не было, он вошёл сухим, — солнышко робко проглядывало сквозь облака.

Хорошая пара там сейчас образовалась, подумал он. Барышня и хулиган — эти двое точно найдут друг друга… Ну и ладно, объединятся две реальности — мне-то что?

Может, девчонке помощь понадобится? — осторожно шепнул внутренний голос. И он же, немного помолчав, добавил — а возможно, помощь понадобится как раз гопнику.

Ну и чёрт с ними, решил Олег. Разберутся без меня.

И пошёл домой, чувствуя тот самый почти не назойливый зуд…

Интернет ответов не дал. Точнее, дал их слишком уж много.

Проходы между мирами оказались излюбленной темой фантастики, чаще всего графоманско-самиздатовской, и потому активнее всего обсуждались на соответствующих форумах — причём, такое ощущение, обсуждали в основном подростки, и Олег с досадой закрыл браузер. Детский сад какой-то…

Но ёлки-палки, если этому полуреальному «дому» полтысячи лет — должны же остаться какие-то «хвосты»? Не может же вся, ну то есть ВСЯ информация исчезать бесследно? Слухи, сплетни, городские легенды, в конце концов?

Надо бы с кем-то посоветоваться… Вопрос — с кем? Спрашивать-то надо теоретически, не рассказывая подробностей. Вряд ли среди знакомых найдётся хоть один человек, который поверит во всё это…

Так, стоп! Стас ляпнул, что при желании можно провести сквозь «чёрную дыру» других. Но, вот незадача — ни словом не обмолвился, как именно это сделать. Означает ли это, что я могу «показать» дом кому-то ещё? М-да, для этого надо хотя бы сообразить, кому я могу доверять.

Да никому, друг мой. Приятели у тебя, прости меня — говно говном. Хоть одного можешь реально назвать своим другом, ну, за исключением той пары человек, что вообще живут в других городах? А тут — одни коллеги, шапочные знакомства и собутыльники… Школьные друзья и то разбежались кто куда, да и были ли они тебе друзьями? Тот, кого ты считал тогда лучшим другом, вообще тебя подставил — надеюсь, не забыл ещё?

Не забыл… увы. Наверное, потому и не схожусь с людьми. Вообще, есть смысл в мизантропии — никто не капает на мозги.

Зато и посоветоваться не с кем.

Что ж зуд-то не отпускает… Час ночи уже. Кому-то в доме не утихомириться? М-да, привыкнешь к такому…

Олег открыл дверь на балкон — в квартиру ворвался поток свежего воздуха. Хорошо… Батареи ещё греют вовсю, в квартире душновато. Пройтись, что ли, посмотреть, кто есть в нашем… теремочке? Вообще, неплохо бы засунуть поглубже свои принципы и пообщаться с фотографом — он, похоже, готов идти на диалог.

Дождь перестал, хотя в воздухе висела влажность. Сунув руки в карманы куртки, Олег шагал в сторону парка, огибая почти невидимые лужи — фонари горели через один, было откровенно темновато. Вон, дом уже видно — причём с этой стороны на первом этаже аж шесть окон, но изнутри сюда не выходит ни одно помещение. Почему? В этом есть какой-то смысл, или окна декоративные? На втором этаже — восемь окон, всё верно — четыре комнаты по два окна, четыре мизерных балкончика… А если комната заперта, можно ли забраться туда через окно? Ну я-то точно не полезу — навыков нет.

Ладно, гораздо интереснее окна первого этажа. Войдя в калитку, Олег привстал на край выступающего фундамента, подтянулся, заглянул в окно — ничего, чернота. Правда, эффекта «зеркальных окон» нет — просто стекло, за которым темно. Сложив ладони ковшиком, Олег прильнул к стеклу — впрочем, в парке и так было довольно темно, фонари в стороне. Вглядывался несколько секунд — ничего… правда, волной подкатило неприятное ощущение — словно изнутри смотрит кто-то невидимый и сейчас прыгнет на Олега…

Отпрянув, парень соскочил обратно на влажную землю. Было немного не по себе. Зуд не прошёл — значит, в доме кто-то есть. Зайти?

Он осмотрелся. Темнота, неяркий свет фонарей на аллее парка чуть в стороне, светится несколько окон в старом доме напротив, окна кафе давно уже не горят, тёмной громадой вырисовывается за деревьями многоэтажка-долгострой… Тут и в парке-то не знаешь на кого нарвёшься. Зачем я вообще сюда попёрся ночью?

Дом-призрак вдруг показался долгожданным и уютным, и Олег уверенно вошёл внутрь.

— Эй, есть тут кто?

Молчание. На вешалке пусто — значит, гопник-работяга ушёл. В двери кухни виден свет. Интересно, кто сейчас здесь?

Кухня пустовала. Чашки с остатками чая сдвинуты на угол стола, на полу валяется две смятых банки из-под пива — м-да, гопник Юра не потрудился их убрать, хотя вон стоит мусорная корзина, обычная пластиковая, современная. На столе стоит пустая «чекушка» — получается, он ещё и водочкой «догнался», к тому же в одно лицо — на столе немытый стакан, причём один. Зачем он вообще приходил? Выпить в одиночестве? Или рассчитывал что-то найти, увидеть, с кем-то встретиться?

Брезгливо бросив пустую тару в мусорное ведро, Олег ополоснул руки и поднялся на второй этаж. Здесь царила полутьма… и в ней отчётливо просматривалось то, что не было видно днём, при свете: лёгкое красноватое свечение вокруг четырёх дверей — первой и второй направо и второй налево напротив входа, первой налево со стороны входа.

А вот контур двери напротив Олеговой комнаты светился с еле заметным зеленоватым оттенком.

Опаньки. И что это значит?

Испугаться Олег не успел, картинка сложилась очень быстро.

Да всё очень просто — это ж занятые комнаты, которые подсвечены. Одна справа не открылась ещё тогда, одну занял я, одну девчонка. Значит, две слева заняли другие — наверняка Юра и ещё кто-то, возможно Фотограф. А почему же комната девчонки отзывается зеленым, а не красным?

Да элементарно, Ватсон. Она скорее всего ещё здесь, потому и «зов» чувствуется. Ей что, дома не сидится?

Олег открыл свою комнату, вошёл, щёлкнул выключателем. Тут, конечно, ничегошеньки не изменилось. Комп бы сюда… но, скорее всего, интернет в этот дом ни один провайдер не протянет. Мысль о провайдере была настолько глупой, что Олег непроизвольно заулыбался. Так, а мобильный сигнал есть? Есть. Правда, толку от него? Вообще, в интернете можно сидеть и дома, для этого совершенно необязательно бегать в дом-меж-мирами.

А зачем я, собственно, вообще сюда припёрся? Убирать мусор за другими? Стены простуканы ещё днём, спать тут неудобно, ни еды, ни выпивки нет, Вольдемара тоже нет, а нужен, по большому счёту, только он… Дурак ты, Олежа. Сидел бы в своей уютной квартире — так нет, зовёт труба…

Выйдя в коридор и закрыв дверь, он прислушался. Вроде шорох за дверью напротив, или показалось? Пожав плечами, постучал согнутым пальцем:

— Эй, вы здесь?

Молчание, но ясно слышны звуки — за дверью точно кто-то есть. Может, она там прислушивается, чтобы понять, кто именно в коридоре?

— Это Олег, из комнаты напротив. Вы, это… извините, если я вас днём напугал, — сказал парень и тут же выругал себя. Ну вот на фига извиняться, а? И почему на «вы»? Стиль, заданный Стасом — тот вообще ко всем обращался по имени-отчеству? Или рефлекторное говорить «вы» всем незнакомым? Кому это сейчас нужно?

Молчит. Ну и ладно.

— Я пойду чайник поставлю, — невпопад сказал Олег. — Если не спите, спускайтесь…

Он уже спускался, когда сзади скрипнула дверь и раздалось неуверенное:

— Погодите…

«Продавщица» выглядывала из-за двери — впрочем, так, чтобы быстро её захлопнуть:

— Этот… ушёл?

— Юра, что ли? — не сразу сообразил Олег. — Нету его, только пивные банки пустые.

— Урод он, блядь, а не Юра, — выразительно сказала девчонка. — Счас, погоди.

Она на секунду нырнула за дверь и появилась с перекинутой через предплечье своей смешной курткой. Озадаченно посмотрела на свечение вокруг двери.

Олег уже спускался вниз.

Чайник на кухне был обычный, не электрический, но чисто вымытый. Олег налил его водой примерно наполовину, поставил на плиту. Щёлкнула пьезозажигалка, загорелся газ. Интересно, защищён ли дом от пожара, вяло-отстранённо подумал парень. Сгрёб чашки в раковину, выглянул в окно — отблесков заката над рекой уже, конечно же, нет и в помине, за стеклом непроглядная тьма.

Девчонка вошла, уселась на один из стульев, куртку бросила на соседний. Олег, мельком глянув на неё, пустил воду и начал ополаскивать чашки.

— Ты смотри, какой хозяйственный, — язвительно сказала «продавщица». Как там её зовут? Ах, да — Стас назвал её Софьей. Олег на секунду обернулся — девчонка сидела за столом, положив на него локти, и задумчиво рассматривала ногти, лак на которых уже начал облезать.

— А ты, я смотрю, язва, — не удержался он, звеня чашками. Обернулся: — Что, он приставал к тебе, что ли?

— Не твоё дело, — буркнула Софья. — Свалились, блин, на мою голову…

— Не приходила бы сюда вообще, — пожал плечами парень. — Кто ж заставлял…

И вспомнил, какой фразой чернявый Стас остановил Софью у двери. А потом вспомнил, как сам кругами бродил кругами вокруг дома, пытаясь понять, рехнулся или нет…

Повисло молчание. Олег выключил воду и увидел, что девчонка сидит, глядя в одну точку — в лице её не было ни кровинки.

— А ты представляешь, придурок, что такое — понимать, что ты сошла с ума? — еле слышно проговорила она. — Когда никто не видит то, что видишь ты, когда лучшая подруга крутит пальцем у виска, а родители орут, что пора в «пеньки»? Потом я попадаю сюда, и на меня выливают то же говно? Да ещё и первый встречный подкрадывается со спины, а второй пытается лапать? Мне что, мало того, что… — она поперхнулась и замолкла на полуслове.

Парень молча выключил чайник, налил остывшей заварки, долил доверху кипятком. Поставил на стол две чашки, сел напротив девчонки.

— ТЫ сильно удивишься, если я скажу, что тоже решил — пора в «пеньки»? — сказал он. — Кстати, да, у нас местный психоневрологический интернат тоже называют «пеньками», так что поздравляю, наши… реальности близки. Правда, я ни с кем не делился. В одиночку с ума сходил…

На лице девчонки появилась такая тоска, что он тут же пожалел о сказанном, хоть и не понял, что же именно сказал не так.

— Ты умный. Ты в одиночку, — тихо прошептала Софья. — А я, дура, всё рассказала. Одной, второй, родителям, самое главное… Ты хоть представляешь, как это — когда ждёшь, что тебя вот-вот долбанут по голове? Когда родная мать открыто орёт тебе, что ты полная дура и ошибка природы?

А я ведь был прав, с грустью подумал Олег. Так и есть — «высокие отношения» с родителями. Не неудачница, нет — просто девчонка, загнанная жизнью в тупик. «Обнять и плакать». Оно мне, вот МНЕ, надо? Какого фига я полез? Она даже не то что не в моём вкусе — она мне совершенно не нужна и неинтересна! Какого фига она передо мной выговаривается? Я не собираюсь работать жилеткой, в которую можно поплакаться. Да ещё и у разменявшей четвертак, пусть она и ведёт себя, как девчонка!

— А мы все — ошибки природы, — сказал он вслух, подвигая девчонке чашку с чаем. — Потому что мы с тобой сейчас сидим незнамо где и пьём чай. Ты, я, эта гламурная Снежана, фотограф стриженый, нацист-качок… Семь ошибок. Не таких как все.

Софья подняла на него глаза. Грустно улыбнулась, сняла и повертела очки, опять водрузила их на нос. Взбила волосы, испортив и без того не идеальную причёску:

— Оптимист?

— Практик, — Олег откинулся в кресле, отхлебнул чай. Надо хоть печенек каких-нибудь принести сюда, что ли…

— Завидую, — качнула головой девушка. Попробовала чай: — Вкусно, не из пакетика… Боже, когда ж я последний раз пила нормальный чай…

— У вас что, не бывает его? — искренне удивился Олег.

— Бывает, покупать толку нет… Отец хлещет по три кружки за раз, ему всё равно — хоть элитный чай, хоть пыль из пакетика… На день хватает. Я покупала, потом бросила…

Олега так и подмывало сказать — дескать, нет ничего лучше, чем жить отдельно, но он сдержался. Кто знает, что там у Софьи — не у всех же есть лишняя квартирка или хотя бы деньги на съём… Но лучше уж потратиться, чем трепать себе нервы жизнью с вечно недовольными родителями.

Он вдруг понял, что Софья смотрит на него в упор:

— Слушай, практик… Не люблю просить у кого-то, но попрошу тебя, больше всё равно некого. Можешь проводить меня домой? Тут недалеко.

Из-за удивления до парня не сразу дошёл смысл сказанного. А когда дошёл — он удивился ещё сильнее:

— Знаете, Софья, не помню, как вас по батюшке… Это вы что, меня в свою реальность приглашаете?

Девушка скривилась:

— Знаешь, не помню, как тебя зовут, мне плевать на эти реальности. Я из-за того придурка проторчала тут долго. И мне сейчас дома устроят концерт — где шлялась… А при тебе — постесняются. Если не хочешь — так и скажи, не выпендривайся.

Вот это да. Моментально получить доступ в параллельную реальность? Просто так, считай — на халяву?

А если это ловушка? Войду, не смогу выйти? Её отец меня долбанёт монтировкой по голове, в конце концов? Я ж её совсем не знаю!

А, будь что будет! Это ж шанс, нельзя его упускать.

Олег решительно встал:

— Пошли.

— Вот знаешь, приятно, когда первый встречный мужиком оказывается, — вздохнула Софья. Взяла со стула курточку, с трудом натянула — размер явно был маловат. — Пошли, практик.

— Меня, если что, Олегом зовут.

— Да? Ну отлично. Прошу, Олег…

Вместе они вышли за дверь, и Олег почувствовал нечто необычное — шаг в темноту и словно покалывание миллионов мельчайших иголок. Этакий массаж всего насквозь, длящийся максимум полсекунды.

Парк на первый взгляд был точно таким же, как привык Олег, правда, различие обнаружилось сразу: спасательная станция стояла как ни в чём не бывало, почти примыкая к таинственному домику. Парапет тоже был старым — видимо, тут берег не оползал.

— Надо же, а у нас её снесли, — невпопад сказал парень.

— Да ну её, — пожала плечами девушка. — Мне вообще всё равно, есть она или нет…

Они не торопясь пошли по парку вниз по течению реки. Было прохладно, но сухо — дождя явно не было уже пару дней. Олег еле удерживался, чтобы не вертеть головой, но, впрочем, отличий от «своей» реальности он особо и не видел.

Шли молча. Изредка по проспекту вдоль парка пролетали такси — светящиеся оранжевые таблички на крыше, ничего необычного… Кое-где светились окна хрущёвок — кто-то ещё не спит почти в два часа ночи.

— Сильно ругают? — наконец нарушил молчание Олег.

— Когда как, — передёрнула плечами девушка. — Если не сказала, куда уйду и когда буду — всех собак спустят… Как думаешь, я сказала?

Вопрос явно был риторическим.

Идти по парку действительно пришлось всего метров сто: у конца набережной девушка уверенно свернула к воротам, выходящим на перпендикулярную парку улицу Калинина — в реальности Олега ворота были заварены, а проход проделан рядом, а тут, оказывается, перепланировка парка вообще не проводилась. Пропустив очередного джигита-таксиста — «лежачих полицейских» на проспекте не было и в помине — перешли проспект и свернули направо, во дворы череды хрущёвок. Вот тут всё было привычно — никаких отличий. Тот же магазин-павильончик, детский садик, окружённый деревьями, припаркованные машины знакомых марок, фонари над подъездами…

Софья остановилась.

— Вот тут, второй этаж… Окно светится — не спят.

— Подняться с тобой? — поинтересовался Олег.

— Поднимись, иначе зачем шёл-то… — она приложила к домофону медальон ключа, замок пиликнул.

— Слушай… А скажи, как тебя зовут, полностью, а? — не выдержал парень.

— Уже подкатываете, господин практик? — усмехнулась Софья, но усмешка вышла какой-то жалкой. — Ты ж исчезнешь из моей жизни, и очень быстро. И правильно сделаешь.

— Знаешь… — Олег чуть помедлил. — Исчезнуть у меня не получится при всём желании — мы оба эти… хранители. А спрашиваю, прости за прямоту, чтобы поискать тебя в своём мире. Хочу попробовать понять, что происходит.

Девушка криво улыбнулась:

— Матвейко Софья Николаевна, родилась 30 марта 1992 года. В соцсетях я есть. Давай, копай интернет, практик… Я всю жизнь прожила в этом городе, родители тоже — что-то да найдёшь.

Она протянула руку, чтобы вставить ключ в замок потёртой металлической двери, но не успела — дверь распахнулась, чуть не сбив её с ног, в коридоре стояла дама лет 60 — в домашнем халате, с обмотанной шерстяным платком поясницей, разве что поварёшки в руке не хватало для полноты образа:

— Где ты шля… — и замолкла на полуслове, увидев Олега.

Парень, осознав комичность ситуации, еле удержался. Приложив все усилия, улыбнулся как можно благообразнее:

— Вы простите, пожалуйста, не ругайте Софью, это я виноват, в кафе не уследил за временем!

Женщина, раскрыв рот, хлопала глазами. А вот в глазах Софьи сверкнули озорные искорки:

— Мама, прости, у меня телефон сел, не могла позвонить… Олежа, спасибо большое, что проводил! — и мимолётно, коснувшись губами щеки Олега, юркнула в квартиру, сразу закрыв за собой дверь.

Олег прислушался: голоса, но не на повышенных тонах. Похоже, повезло сегодня девчонке.

М-да. И что это было?

Что, что… Сбылась мечта идиота — я в параллельной реальности. Правда, нельзя сказать, что это моя мечта — скорее уж действительно мечта какого-то идиота. А я… мне это надо?

Наверное, надо — для того, чтобы понять, что тут вообще происходит.

Ну прекрасно. Ты в своём же городе — пройдись, посмотри. Но не забудь, что ты, вообще-то, не дома.

Угу. В два часа ночи. Вечером пятницы, когда гуляет гопота. Интересно, тут есть круглосуточный алкомаркет на привычном месте, метрах в двухстах отсюда? Ну его нафиг, пойду-ка я лучше к себе…

И Олег, выйдя на проспект, быстрым шагом зашагал к дому-призраку.

Действительно, отличий почти нет — тот же проспект, именуемый в народе «проспектом 100 колодцев» из-за обилия технических и канализационных люков, ограда парка, построенная ещё в 60-х (кажется, парк носил имя скольки-то-летия чего-то — то ли революции, то ли комсомола, Олег толком и не помнил), череда хрущёвок с другой стороны улицы… Что-что, а этот мир точно почти не отличается.

А, не, есть отличие. Олег с удивлением остановился на углу, рассматривая девятиэтажку. Было как-то привычно, что этот дом, именуемый в народе «монолитом», стоит недостроенным уж лет тридцать, а то и больше, уж точно со времён до рождения Олега — а тут вполне жилой дом с магазинами на первом этаже, даже окна вон светятся… Олег машинально потянул из кармана смартфон, сделал снимок, и тут в очередной раз накатило…

Ты не дома, парень. Ты тут чужой.

И он рванул в парк почти бегом.

Влетев в дверь дома-призрака, Олег облокотился на каменную стену — сердце бешено колотилось. С чего бы это? Вроде ничего не произошло. Прогулялся всего один квартал…

Вопрос — где прогулялся?

Дом стоит, свет горит… На кухне — никого, все нормальные люди в это время спят.

Олег потянулся к ручке двери. На секунду охватила паника: а куда он сейчас выйдет — в свою реальность или в ту, ЧУЖУЮ, в которой был только что? Но стоило коснуться ручки, как пришло чёткое понимание выбора: вот он, выход «к себе», а вот — реальность Софьи. Всё просто, на уровне пожелания.

Проход настроился.

Олег вышел под моросящий дождь. Бросил взгляд на чёрную громаду заброшенной многоэтажки.

Вернулся.

И быстро зашагал домой.

Олег откинулся на спинку дивана. Спать не хотелось совершенно, несмотря на то, что уже пятый час. Скоро светать начнет…

Что-то не сходилось.

Софьи Матвейко не то что не нашлось в соцсетях — это логично, реальности-то разные. Её вообще не было в интернете, она не упоминалась нигде и никак — если не считать неполную тёзку, имя которой встречалось в документах полувековой давности.

Вывод напрашивался всего один — в моём мире Софьи нет совсем, а возможно — нет и её родителей. Интересно — есть ли я в её мире? Миры похожи, очень, но именно её — нет. Почему? В этом есть какой-то смысл? Ну а схожесть миров легко проверить — сделаю это… утром.

Спал Олег беспокойно, но проснулся аж в половине одиннадцатого — видимо, разморило уже под утро. Наскоро проглотив бутерброд с кофе, помчался на улицу — благо до дома Софьи не так далеко, практически соседи…

Ну точно. Этот вот ободранный «фольксваген» со спущенным колесом стоял именно здесь, и номер тот же — 234, легко запомнить, его вчера хорошо было видно в свете фонаря. И вон тот джипяра, уютно устроившийся в парковочном кармашке, тоже был. Похожи миры, очень похожи — настолько, что совпадают автомобили на парковке.

Можно сделать ещё одну проверку — простейшую. Какая там была квартира?

Олег нажал кнопки домофона, пошёл сигнал.

— Ну, — раздалось недовольное после седьмой трели. Голос мужской, немолодой явно невыспавшийся.

— Простите, Матвейко в этой квартире живут? — спросил парень.

— Бля… Нет тут таких и не было никогда, я тут живу. Задолбали вы со своей почтой…

Отбой. Ну… неудивительная реакция человека, которому ранним утром (конечно, для него ранним) звонят в домофон. Особенно при том, что в домофон обожают звонить разносчики рекламного мусора.

Впрочем, удивительное остаётся: о Матвейко никто тут и слыхом не слыхивал, при том, что в остальном всё совпадает. Даже вон там забор проломан точно так же… Загадка? Вероятно, да.

Ну ладно, попробуем зайти с другой стороны — в прямом смысле этого слова. Надо попросту наведаться в гости… к самому себе. Получится или нет?

Мысль захватила.

Мозг пытался сообщить, что делать этого не стоит, что встреча с самим собой ничего хорошего не сулит, но Олегу, что называется, попала шлея под хвост. До дома-призрака он почти бежал, и, едва войдя, сразу выскочил обратно — в реальность-два, как он обозвал её для себя.

Тут над рекой висел густой туман — настолько плотный, что с трудом угадывалась ограда парка. Олег поёжился — тут было откровенно прохладно. Ну что ж… попробуем провести эксперимент.

Улица чуть-чуть отличается — ну тут понятно чем, «магнита» на углу нет — он на первом этаже Монолита, который в реальности-два не стал долгостроем. Лужи у поворота нет, парковка не такая… а вот дальше всё — один в один, даже припаркованные вдоль улицы машины, кажется, отлично знакомы. Светофор на перекрёстке…

В тумане город выглядел немного мистическим, хотя тут, в стороне от реки, уже не было настолько плотного «молока».

У входа во двор встретился знакомый — крепкий бородач с собакой на поводке, что жил двумя этажами выше. Олег с ним обычно здоровался — соседи, как-никак, хоть и не общались никогда. Сейчас бородач на Олега никак не отреагировал, лишь собака инстинктивно потянулась его обнюхать. М-да… показательно.

Парень подошёл к подъезду, потянулся было к домофону, но тут же, хлопнув себя по лбу, достал электронный ключ. Замок послушно пискнул — ну надо же, и ключи подходят… А вот с квартирой так рисковать не стоит, тут же в полицию угожу, если что, и паспорт с пропиской не поможет.

Парень надавил кнопку звонка, услышал, как внутри квартиры запиликало. Замок, кстати, похож — тоже «барьер». Ну, и кто мне откроет? Будет сюрприз?

Волнения, как ни странно, не было ни капли — скорее ощущение нереальности происходящего, будто во сне. Да ещё и этот туман…

Сюрприза не получилось. Точнее, как посмотреть.

— Кто там? — прозвучало за дверью. Голос женский, незнакомый.

— Простите, Олег Судаков здесь живёт? У меня этот адрес записан, — как можно вежливее спросил Олег.

Дверь приоткрыла женщина лет сорока в домашней одежде:

— Тут нет таких.

— А может, раньше жили? Или кто-то из соседей? — Олег постарался подбавить в голос просительности.

— Нет, не слышала даже, — пожала плечами женщина. — В нашем подъезде таких точно не было.

Так. Очень интересно. Ну, в принципе, расстраиваться нечего — нечто подобное Олег предполагал. Теперь бы ещё поискать в местном интернете… интересно, здесь есть интернет-кафе? Вряд ли, у нас их нет и в помине, значит — скорее всего и тут нету. Тогда… тогда нужен вай-фай. Угу — он есть в кафешках, но там без заказа не посидишь… а деньги тут как минимум имеют отличия, не хватало ещё на полицию нарваться из-за ерунды.

Парень спустился во двор, сел на скамеечку — как и в реальности-один, двор явно претерпел благоустройство, было на чём посидеть. На детской площадке носились карапузы, за ними зорко приглядывала пара взрослых, не подозревая, что рядом сидит пришелец из параллельного мира. Вот бы переполошились, если бы узнали!

Так, а что я голову себе морочу? У меня же есть смартфон с интернетом! Вряд ли тут сильно отличаются стандарты сотовой связи, верно? Ну-ка…

Сигнал мобильной сети есть… А интернет? Чудесно, пошёл обмен! Так, в соцсеть… увы, не зайти. Ладно, яндекс — а вот и Софья, действительно куча профилей, во всех соцсетях «засветилась»… А я…

А меня нет. Совсем.

Олег возился с полчаса, но не отыскал на просторах интернета ни себя, ни родителей, ни родственников постарше, которых знал.

Тут не только не было его самого — не было никаких намёков на его род.

Пока искал, он несколько раз и взмок, и похолодел, и сейчас вообще ничего не понимал. Он бы не удивился, не будь тут его лично — но оказалось, что тут его не только нет, но и не могло быть.

Реальность-два оказалась похожей лишь внешне.

А вот это уже странно. И на эту тему задать бы вопрос Стасу… если реально его найти. Кто он вообще такой? Откуда знал нас всех?

Для чего нас вообще собрали?

Он понял, что пробирает дрожь — аж до костей, и это не прохлада от тумана.

Так, спокойно. Для начала неплохо бы пообщаться с остальными — несмотря на разницу взглядов. Это именно нас с Софьей нет во взаимных мирах, или всё сложнее? Похоже, придётся перебраться в Дом (да, именно так, с прописной буквы) и засесть там, чтобы выловить остальных. Сегодня суббота, завтра воскресенье — кто-нибудь наверняка придёт.

В этот раз Олег подготовился намного основательнее. В пакетах лежал хлеб, копченая колбаса, пара полуторалитровых бутылей питьевой воды и одна — лимонада, электрочайник, коробка с рафинадом, одноразовые пакетики чая-кофе, салфетки… На всякий случай взял бутылку недорогого джина. Захватил пару покрывал, ручки-карандаши, пару тетрадей, настольные часы — в общем, решил если не обосноваться в Доме надолго, то как минимум создать некую «оперативную базу».

Сразу заглянул на кухню, прихватил там ножик, пару вилок, тарелок и стаканов — забрал всё это в «свою» комнату.

Задумался: а вообще, можно ли оставлять тут что-то мало-мальски ценное? Потом вспомнил — загадочный Стас говорил, что в комнаты просто так никто не зайдёт. Вероятно, потому и Софья укрылась от пристававшего Юры именно в своей комнате. Интересно, как это работает — на внутреннюю энергетику настраивается, что ли? Не, думать — голову сломаешь.

С тетрадками на столе, чашками на маленьком столике, с покрытым покрывалом диваном комната преобразилась, сразу приобретя жилой вид, перестав быть безликой. Предположив, что крысы и тараканы в межпространственном Доме вряд ли выживут, Олег положил еду просто на подоконник, правда, завернув в пакет. Что ещё? Да пока ничего.

Сбросив кроссовки, он завалился на диван, достав мобильник. Смотри-ка, а сеть есть… Ну и если учесть, что в окно я вижу совершенно «свою» реку, значит — моя комната находится, эээ… в моём мире, в реальности-один? Вероятно, так.

Молодец, Олежа, похвалил он себя. Системно мыслишь, сразу видно, что не бакалавр, а целый магистр, по-старому «инженер», хоть и работаешь непонятно кем… Хотя, почему «непонятно» — должность-то инженерская, это вам не картриджи заправлять, как-никак — базы данных, все дела…

В интернете не нашлось ничего интересного — Олег поймал себя на мысли, что ищет опять-таки информацию о дыре меж мирами, которой быть не может в принципе, и решил, что практичнее будет вздремнуть — тем более, полночи проболтался незнамо где.

Уснул он моментально и проснулся от стука в дверь. И сразу подскочил, как пружина, почувствовав знакомый зуд и осознав, что дверь не заперта на засов.

Сел на кровати, сунул ноги в кроссовки:

— Да?

— Это Вольдемар. Ты же здесь?

— Заходи, не заперто, — сказал Олег, натягивая задник кроссовка.

Дверь дёрнулась.

— Не могу, — раздалось из-за двери.

Хм, очень интересно…

Олег наконец справился с обувью, встал, без труда отворил дверь.

Вольдемар, одетый всё в те же джинсы, но сменивший бадлонку с серой на вишнёвую, улыбнулся уголком рта — вероятно, такая полуулыбка в стиле Харрисона Форда сводила с ума девушек, но на Олега не произвела ни малейшего впечатления.

— Зайду, или вниз спустимся?

— Заходи, — пожал плечами Олег, чуть отодвигаясь.

Фотограф зашёл, огляделся, покачал головой:

— Ты смотри, обживаешься… А я пока так, набегами. Моя комната в другом конце коридора, на реку — заглядывай, если что…

Он подошёл к окну, выглянул наружу:

— Никакой разницы… Только у нас деревня на том берегу реки не такая запущенная.

Он вернулся к стулу, сел на него верхом, скрестив руки на спинке:

— А я к тебе по делу, Олег… Судаков. Это настоящая фамилия?

— Я ж не спрашиваю, ты Вольдемар Шустер или Володя Шустров, — не удержался Олег, садясь на диван. Меж ним и фотографом было метра три — этакое расстояние для словесной дуэли.

— Молодец, — пару раз лениво хлопнул в ладоши фотограф. — Ну это только дурак не догадается, а ты компьютерщик, а значит, не дурак…

Сомнительный комплимент. Фотограф ещё раз отыграл свой образ развязного и нагловатого, уверенного в себе человека. Ладно, молчим, наблюдаем.

— Фамилия, скорее всего, настоящая, — продолжал Шустер. — Но знаешь, я очень удивился, когда узнал, что в моём мире тебя нет. Ну то есть совсем, даже ничего похожего — в гугле найдётся всё, а тебя вот не нашлось.

— Остальных искал? — не удержался Олег, и фотограф хохотнул:

— На деревню дедушке? Я только твою фамилию знаю, а без неё что толку искать… И вот по твоему лицу я вижу — искал ведь тоже?

Олег раскрыл было рот, чтобы сказать, что поисками в интернете не ограничился, но язык словно прилип к нёбу. Взгляд Шустера походил на взгляд змеи — нужны фотографу ответы, ох как нужны… Он старается изо всех сил выглядеть этаким простачком и «своим парнем», но на деле он, возможно, гораздо опаснее гопника Юры.

— Искал, конечно, — утвердительно кивнул Олег. — Ты прав, не нашёл тебя. Ни по одному из имён. А с чего ты удивился-то?

Шустер ухмыльнулся.

— Помнишь, эта холёная сучка Снежана сказала, что она уникальная? Похоже, уникальны все мы. Я и ты точно, и наверняка все остальные. Теорию вероятности учил в школе?

— В институте, — машинально поправил Олег.

— В институте, какая разница… Очень любопытное совпадение, сечёшь? Я хочу разгадать эту загадку, — он в упор посмотрел на Олега, словно ножом ткнул. — Ты со мной?

— С тобой, — неохотно кивнул Олег. Ощущение было как при заключении сделки с дьяволом — он почему-то ни капли не сомневался, что фотограф будет сотрудничать лишь до тех пор, пока это приносит пользу, не более того.

— Тогда пошли, — Шустер встал. — Этот художник от слова «худо» здесь, пойдём, попробуем его… оформить.

Они вышли в коридор, подошли к соседней двери — сейчас, при дневном свете, пусть и в полумраке коридора зелёный контур вокруг неё был совсем бледным. Вольдемар гулко бухнул в дверь кулаком:

— Сова, открывай! Медведь пришёл, — и подмигнул Олегу. Смотри-ка, в его реальности, оказывается, тоже есть мультик про Винни-Пуха… Интересно, чем она вообще отличается от моей?

— Какая ещё сова, — раздалось из-за двери. — Кто там?

— Вольдемар, Олег, — переглянувшись с Шустером, сказал Олег. — Поговорить о делах насущных.

Дверь открылась, оттуда высунулась всклокоченная голова художника, и Олег аж хрюкнул от удивления — настолько жирдяй походил на Сову из мультфильма, взъерошенный и в идиотских очках — кстати, нулёвки, чисто для понту, в отличие от тех, что на Софье, машинально отметил парень.

— Точно Сова, — резюмировал фотограф. — Ты что, мультик не смотрел?

— Какой мультик? — удивлённо уставился художник.

— А, забей, — махнул рукой Вольдемар. — У вас же не было войны в начале сороковых, да?

Он пёр как танк, понемногу выдавливая художника, и тот наконец сдался — открыл дверь, впуская двух соратников в комнату.

Комната была похожа на Олегову как две капли воды — судя по всему, планировка и обстановка изначально были одинаковыми. Впрочем, тут уже стоял мольберт, к стене прислонено несколько картин — причём верхняя не выглядит мазнёй, с удивлением отметил парень, — а журнальный столик завален какими-то тюбиками, листами бумаги, поверх которых ярким пятном лежала палитра. М-да, и художник обживается — правда, по-своему. На столе стоял стакан с недопитым чаем и — Олег совершенно не удивился — на расстеленной газете лежало несколько давешних плюшек.

— Далась вам эта война, — попятился художник. — Была какая-то, недолго шла. А что?

— История у вас пошла совсем иначе, — назидательно сказал Вольдемар, нагло беря и вертя в руках одну из кистей. — И вся культурная программа поменялась… Облцентр-то у вас ведь Ленинград, да?

Помнит и сам, зараза, подумал Олег. Сам он совершенно не помнил, кто из «хранителей» какое название сказал. Такое ощущение, что мир Вольдемара довольно близок к условной «реальности-один», как и мир Софьи. А вот у мира художника явно есть отличия…

Он выглянул в окно — противоположный берег реки хорошо был виден, там тоже устроилась на обрыве деревенька, но с той, к которой привык Олег, она имела мало общего — добротные дома в количестве, почти коттеджи, берег утопает в растительности, сейчас пока что голой. А это что? Неужели?

Олег открыл дверь «балкона», высунулся наружу — ветерок тёплый, тут гораздо теплее. Слева, метрах в трёхстах, хорошо видны два моста через реку — автомобильный и железнодорожный с ажурными фермами. Вот это да, здесь всерьёз взялись за транспортные артерии!

Мелькнула какая-то мысль, но сформулировать её парень не успел.

— Ленинград, — с вызовом ответил толстяк. — а у вас по-царски?

— Типа того, — кивнул Вольдемар. — Но вообще, мы не ради исторических изысков пришли, они нам ни на кой не сдались… В вашем мире есть интернет?

— Чегоо? — опять попятился художник.

— Сеть компьютерная, — пояснил Олег. — Большая, на весь мир. У вас может по другому называться.

— А, это, — вроде как успокоился жирдяй. — Есть, называется социальной сетью. Я там свои работы выставляю…

Во как. Вместо интернета — «социальная сеть» на весь мир. А вообще, в этом есть свой резон — многие знакомые, особенно из старшего поколения, из соцсетей и не вылезают, им скажи, что можно поискать что-то в яндексе или в гугле — большие глаза сделают…

В Олеге моментально проснулся профессиональный интерес:

— Да? И кто её ввёл? Наши или американцы?

На лице художника отразилась работа мысли:

— Я не помню… Может, совместно?..

— Так, Георгий… Он же Жора… он же Гога, он же Гоша… — размышлял вслух фотограф, — меня терзают смутные сомнения, что нас в твоём мире нет совсем — исходя из того, что ты уже наговорил… Фунтик, ты со мной согласен? — полуобернулся он к Олегу.

— Сам ты поросёнок, — автоматически огрызнулся Олег, отметив, что Вольдемар, похоже, крайне неравнодушен к кинематографу советских времён — по сути вся его фраза состояла из цитат. — А вообще, похоже на то. Если войны не было, родители могли не встретиться.

— Во, отлично мыслишь, сразу видно компьютерщика, — Вольдемар рассуждал так, словно толстого Гоши тут и не было. — Можно проверить, но, боюсь, наши компы с их сетью не договорятся, как думаешь?

— Поддерживаю, — кивнул Олег.

— Тааак, — продолжал Вольдемар. — Георгий, вроде Владимирович, фамилию скажи, поищу тебя в нашей сетке, — он вытащил из кармана мобильник — Олег ничуть не удивился, увидев, что это айфон последней модели. — А, зараза, сети нет. Ну, говори давай, — поднял он глаза на Гошу.

— Клёсов, — проблеял тот, видимо, не очень понимая происходящее.

— Так, никуда не уходите, я к себе, — Вольдемар вышел за дверь, оставив Олега и Гошу наедине.

— Ну и приятель у тебя, — покрутил головой художник, когда за Вольдемаром прикрылась дверь. У Олега сложилось ощущение, что он хотел добавить ещё что-то, но не стал — видимо, не сумев предугадать возможную реакцию.

— Он мне такой же приятель, как и тебе, — буркнул Олег. Подошёл к столу, посмотрел на плюшки: — Значит, это ты всю выпечку уволок? Молодец, блин… О других-то думать что, мама не научила?

— Тебе какая разница! — окрысился Гоша. — Вы разбежались — что, оставлять? Лучше, если засохнут?

— Да мне вообще всё равно, — махнул рукой Олег. Первое впечатление оказалось верным — художник ему не нравился, хоть и был, похоже, простачком, в отличие от Вольдемара. Но если разобраться, в глубине души он Гоше немного завидовал, как и всем творческим людям — есть любимое дело, даже если оно и не нужно больше никому вокруг, и — это уже на уровне генов, наверное — в их мире не было самой, вероятно, страшной войны. А значит — отношение к жизни наверняка куда более лёгкое… Вон, даже интернет, похоже, у них творили все вместе. Может, у них и холодной войны не было, все живут в согласии? Да нет, это уже сказки…

— Что хоть рисуешь-то? — спросил он, просто чтобы что-то сказать.

— Да по-разному, — чуть оживился художник. — Пейзажи, маслом. Или акварелью. Я и сюда, в лесопарк, хожу для того, чтобы рисовать…

В лесопарк? Ой как интересно.

— Портреты не рисуешь? — поинтересовался из вежливости Олег, присел, рассматривая прислоненный к стене пейзаж. Ёлки-палки, да это ж здесь и нарисовано — крутой берег, его ни с чем не спутать. Но, судя по нарисованному, парка в привычном виде в мире Гоши нет и в помине — скорее уж нарисованное напоминает глухой лес кисти какого-нибудь Шишкина…

На том холсте, что стоял на мольберте, были сделаны грубые наброски углём — в них без труда распознавалась эта комната.

— Нет, — отозвался Гоша. — Редко, по фотографиям. Под заказ или для друзей.

Олег встал, опять выглянул в окно:

— А вон те мосты давно построили?

— Железнодорожный еще в середине прошлого века, а автомобильный в девяностых вроде, когда объездную дорогу строили…

Вот оно как. Вместо войны — развитие дорог, вместо развала девяностых — расширение транспортной сети… Олега опять кольнула зависть — неосознанная, просто оттого, что в каком-то из параллельных миров обошлось без великой бойни. Хотя, если подумать, наверняка и у них не всё гладко… просто проблемы в чём-то другом.

Твоя беда, подумал он некстати, в том, что ты зануда. Вот опять пытаешься раскладывать всё по полочкам. Оно тебе надо?

Надо. Хотя бы для того, чтобы понять, что происходит.

Вернулся Шустер.

— Ну что, в моём интернете Гоги нет, — сообщил он с улыбкой. — Как художника точно, да и вообще особых намёков нету…

— Может, объясните вообще, что вам от меня надо? — взвился наконец Гоша. — И я не Гога, а Георгий!

— Да какая разница, — отмахнулся Вольдемар. — Короче, толстый: ты весь такой уникальный, в наших мирах ничего похожего на тебя нет… и слава Богу, — хохотнул он.

Гоша разевал рот, видимо, не понимая, как реагировать на откровенное хамство.

— Мы, похоже, все существуем в единственном экземпляре, — примирительным тоном пояснил Олег, которого тон Вольдемара тоже задел. — Нас нет в других мирах.

— И отлично, — пробурчал художник. — В моей жизни только вас и не хватало…

— Ну, мы в твоей жизни уже есть, — похлопал его по плечу Вольдемар, тут же демонстративно отряхнув руки. — И ещё четверо, и никуда ты от нас не денешься… А будешь хорошо себя вести — возьму тебя в свой мир, на экскурсию. Там прямо мечта для такого, как ты! Ну, для творческой личности, — ухмыльнулся он.

— Ну что, — сказал Вольдемар, вольготно раскинувшись на деревянном полукресле на кухне, — в принципе, кое-что ясно: скорее всего, каждый из нас уникален и есть исключительно в своём мире. Так что Стасик соврамши — в смысле, сказал он нам совершенно не всё…

— Соврал или просто не сказал? — не понял Олег.

— Скорее всего, специально не сказал, — фотограф выделил интонацией слово «специально». — Почему — это вопрос… Ну что, допрашиваем других?

— С Юрой особо общаться не хочу. Чуть по морде от него не получил, — зачем-то признался Олег.

— Ааааа, наш работяга? Да, такой может… Ладно, я сам попробую. Так что держи хвост пистолетом. Ещё девчонки есть…

— Софью я проверял через интернет, — подумав, сказал Олег. — Говорили, она называла фамилию. В нашем интернете не нашёл, — о том, что эксперимент проводился гораздо глубже, парень сказать так и не рискнул.

— Ха, да ты ловелас, — ухмыльнулся Шустер. — Хотя, эту кошку драную раскрутить — как два пальца об асфальт… Меня больше интересует стерва. Вот с ней придётся повозиться. Вообще… ладно, посмотрим!

Как ни странно, они разговорились. Фотограф опять вытащил коньяк, в ход пошли подзаветрившиеся лимончики. Что ни говори, а собеседником хам был неплохим — начитанным и умным.

Картина в процессе диалога вырисовывалась следующая.

Реальность Вольдемара была очень похожа на Олегову «реальность-один», за мелкими исключениями. Скажем, Великая Отечественная война в ней закончилась 7 ноября 1944 года — специально подгадали к праздничку. Сталин умер в 1957 году, борьба с культом личности велась не в пример более вяло, Горбачёв успешно развалил Советский Союз, но после него пришёл к власти неизвестный Олегу Ковалёв, кто-то из бывших военных, и без «лихих девяностых» обошлось. В итоге это вылилось примерно в то же, к чему привык Олег, но с чуточку более высоким уровнем жизни, а расклад сил в мире особо не отличался — всё то же противостояние с США, бардак на Ближнем Востоке и страстное желание соотечественников отдыхать где угодно, только не в своей стране… История оказалась достаточно инертной штукой.

Хороший коньяк ударил в голову, и Олег тоже выложил Вольдемару краткую историю страны, изо всех сил следя лишь за тем, чтобы не ляпнуть про уже свершившийся набег в параллельный мир — впрочем, он даже не понял, интересно ли Шустеру сказанное, тот искусно водил разговоры вокруг да около, не давая сосредоточиться на определённой теме.

Просидели пару часов. Около 6 вечера сверху спустился Гоша — правда, лишь заглянул на кухню, но не зашёл. Почти сразу покинул дом, и Вольдемар моментально вскочил:

— Пошли, проверим его комнату.

— Мы ж в неё не попадём, — удивился Олег.

— Но мы же в неё уже заходили, — хихикнул Шустер. — Пошли, попробуем.

Увы, но дверь, подсвеченная красным контуром, не поддалась, словно запертая.

— Жаль, — покачал головой фотограф. — А ну пошли вниз. Есть одна мысль.

Внизу он накинул свою замшевую куртку, Олег снял с вешалки свою потёртую кожанку:

— Уходим?

— Неееет, — Фотограф говорил твёрдо, словно и не пил. — Попробуем-ка вот что…

И он уверенно шагнул в дверь. Олег машинально сделал шаг за ним… и понял, что темнота отозвалась не одной развилкой, а двумя.

Был доступен выход в ещё одну реальность!

Увидев рядом с собой Олега, Вольдемар хлопнул в ладоши:

— Браво! Почему-то я был уверен, что получится.

— Но как…

Привычного парка не было. То, что раскинулось вокруг, больше походило на лес — впрочем, с асфальтированными дорожками и с оградой вдоль обрывистого берега реки. Линия берега была узнаваемой, но не более того, деревья выглядели гораздо старше тех, к которым привык Олег.

Дом-призрак, на вид точно такой же, аккуратно устроился среди деревьев и выглядел частью какой-то мистической композиции из параллельного мира — ни спасательной станции, но набережной, ни даже проспекта вдоль реки.

— Вон, видишь? — Шустер показал рукой вдоль берега, и Олег заметил яркое пятно.

Шарф удаляющегося Гоши.

— Я так и думал, — удовлетворённо кивнул фотограф. — Комната — часть мира того, кто в ней живёт. Вид из окна — отличное доказательство, я уже дважды убедился, что он у всех разный. Приглашение в комнату — приглашение в мир.

— Так это значит… — до Олега наконец-то дошло то, что крутилось в голове в комнате Гоши. — Значит, ты теперь вхож и в мой мир?

— Ну вхож, и что? — пожал плечами Вольдемар. — Тебе жалко? Сможешь сказать, почему я не должен входить в твой, как ты говоришь, «мир»?

Олег моментально протрезвел — такого поворота событий он никак не ожидал. Но, как ни ломал голову, не мог сходу назвать причину, по которой Шустер не должен бы входить в «реальность-один». Ну войдёт. И что случится? Да ничего абсолютно.

А Вольдемар сволочь, да ещё какая. Точно змея.

— Ну что, прогуляемся? — подмигнул фотограф, и Олег понял, что действительно начинает разбирать любопытство.

Они направились за Гошей на расстоянии в полсотни метров — впрочем, среди голых деревьев его шарф отлично был виден.

Уже через сотню шагов стало видно первое крупное отличие.

«Хрущёвской» застройки не было вообще — Калинина, последняя из улиц «сталинской» застройки, словно отрезала город, за ней уже начинался лесопарк — ограда его шла не вдоль реки, а вдоль перпендикулярной ей Калинина. Получается, дом-призрак стоял почти на самом краю лесопарка.

Тут же, у ограды, были ухоженные клумбы, детская площадка, прошла по дорожке пара мамочек с колясками, скользнувших по Олегу и Вольдемару незаинтересованными взглядами. На скамейках сидят люди, в песочнице ковыряется пара малышей, ещё два карабкались по лесенкам детского городка, один гонял голубей на дорожке… Обычный тёплый весенний выходной день.

Гоша свернул на Калинина и пошлёпал вдоль ограды школы. Школа тоже была, но несколько непривычной формы — всё верно, сообразил Олег, у нас же её наполовину разрушили в войну…

— Офигеть, — Вольдемар ткнул Олега локтем в бок. — Мне здесь уже нравится… смотри, сколько деревьев. Не то что у нас.

Художник свернул во двор и наискосок пошёл к подъезду одной из «сталинок».

— Ну тут всё ясно, — резюмировал фотограф. — Пошли, посмотрим город, что ли…

Перекрёстка не было, как и квартала за ним, застроенного «финскими домиками», что строили пленные немцы после войны. Логично — не было войны, не было и пленных… Дальше шла опять «сталинская» застройка, за ней виднелись дома более современного вида. Справа так и тянулся лесопарк — похоже, он был огромным.

Вольдемар уверенно свернул меж домами налево:

— Пойдём, площадь посмотрим… Тут явно край города.

Олег шёл за ним, раскрыв рот. Это не реальность Софьи, похожая на его собственную как две капли воды — это реально другой мир…

Площадь Ленина была там же, где всегда — правда, она словно замыкала собой Заводской проспект, служа своеобразным тупиком. Олег привык, что в его реальности дальше тянулась улица Молодёжи, и потому здешний город показался ему каким-то куцым. На месте памятника Ленину возвышался памятник Сталину.

— Площадь явно не имени Ленина, как у нас, — только и сказал Олег.

— У нас тоже стоял Сталин, убрали в 70-х, — сообщил Вольдемар. — А у вас Ленин на ней стоит?

— Ну да, — пожал плечами Олег. — Заходи, посмотришь…

Вольдемар коротко хохотнул:

— Вот, уже приглашаешь — прогресс налицо! А тут, похоже, с культом личности бороться и не пытались…

Площадь была аккуратной, как игрушка. Дом культуры очень походил на привычный Олегу, но отличался в мелочах — значит, здешний построен по довоенному проекту, у нас-то его разбомбили и потом построили «с нуля» уже в 50-х… У гостиницы припаркованы машины — эмблемы неизвестные, но дизайн привычный. Одежда на людях тоже обыкновенная, ни Вольдемар, ни Олег особо не выделялись. Вот удивительно — совсем нет рекламы! Прямо заповедник какой-то… Над книжным магазином, который в реальности Олега недавно разорился, вывеска «Библиотека». Ну ничего себе!

— Олежка, ты понимаешь хоть, куда мы попали? — тихо, но восторженно пропел Вольдемар, и получилось это настолько одухотворённо, что Олег не обратил внимания даже на «Олежку». — Это ж заповедник Советского Союза! Знаешь, сколько людей душу продаст, чтобы очутиться здесь хоть на часок?

— Думаешь, тут всё настолько радужно? — чуть подумав, спросил Олег.

— Конечно же, нет! И тараканов своих тут наверняка уйма! Но я этот мир изучу, ох изучу… Вон, киоск стоит — пойдём, прессу посмотрим.

Площадь явно была пешеходной, и пара авантюристов пересекла её наискосок. Киоск угнездился рядом с «Культтоварами» — примечательно, у нас в этом помещении точно такой же магазин… Олег пробежал взглядом по витрине киоска — есть яркие журналы чисто развлекательной направленности, вон что-то откровенно детское, газеты лежат…

— О, а вот и бесплатные газеты! — удовлетворённо кивнул Вольдемар на пачку газет, лежащих в надорванной бумажной упаковке на прилавке киоска. Над ними красовалась табличка «Бесплатно», причём не приклеенная скотчем бумажка, а именно табличка — качественная, явно постоянная.

Олег и Вольдемар вытащили по газете, и Олег еле удержался, чтобы не развернуть её прямо сейчас.

— Пошли, потом посмотришь, — Шустер глянул вдоль проспекта, на заводские трубы: — Смотри-ка, алюминиевый почти не дымит…

— А у нас он химический, — невпопад ответил Олег. — Удобрения делает…

— Развалили страну, разгильдяи, — беззлобно ухмыльнулся фотограф. — У нас он старейший в стране.

— У нас тоже… был, — на Олега вдруг накатила жуткая досада, словно Вольдемар обвинил в развале страны его лично. — Пошли уже, посмотрели — и хватит.

Они вышли на середину бульвара, ведущего к реке.

— А вот и архангелы, — не меняя выражения лица, сказал Вольдемар, и по голосу было слышно, что сказал он это сквозь зубы. — Ведём себя естественно, треплемся…

Настречу шла пара явных служителей правопорядка — тёмно-синяя форма с нашивками, пилотки, пояса с обвесом… Дубинок, правда, нет. Шли неторопливо, тихонько разговаривали, но при том внимательно поглядывали по сторонам. Народу на бульваре было немного, разве что на одной из скамеек сидели и о чём-то болтали двое мужчин пенсионного возраста — один в тёмной куртке, другой в светлом полупальто.

Ни на мужчин, ни на Олега с Вольдемаром милиционеры не обратили внимания — так, посмотрели мельком, тем более, что Вольдемар в это время увлечённо рассказывал Олегу что-то про строительство дома, явно придумываемое на ходу.

— Пронесло, — сказал он, когда милиционеры удалились. Кстати, это были именно милиционеры, о чём свидетельствовала нашивка «Милиция» над правым нагрудным карманом и на левом рукаве.

Олег почувствовал, что его трясёт. А ведь попади в руки кому-то в этом мире — чёрта с два докажешь, что ты не верблюд… в реальности Софьи он чувствовал себя намного увереннее.

А вот Вольдемара аж распирало:

— Надо внедряться. Турфирму сделать, организовать сюда туры. За очень, очень большие деньги… да, это мысль. Надо обдумать.

— Ты как-то с места в карьер, тебе не кажется? — попытался охладить его Олег. — Тебя не грохнут за то, что знаешь такую тайну?

— Не грохнут точно, — уверенно сказал фотограф. — Я — ключ, без меня никто не пройдёт. А я, если что, в твоём мире скроюсь, — подмигнул он. — В общем, не кипешуй, этот вопрос я точно разрулю…

Они шли по Речному проспекту, который тут оканчивался оградой лесопарка, а не уходил дальше ещё на километр, как в привычной Олегу «реальности-один». Зашли в парк, сели на свободную скамейку, одновременно, не сговариваясь, развернули газеты.

Газета именовалась «Заводской выходной», занимала один разворот на четыре страницы и, похоже, печатала одни лишь объявления. Рядом с названием красовался смутно знакомый герб — на геральдическом щите была изображена электростанция, металлургический ковш и железнодорожный мост.

— Смотри-ка, старый герб, — почти не удивившись, сказал Вольдемар, и Олег вспомнил — этот старый герб города он видел на значке на какой-то выставке.

— Так, что тут у нас…

Информации газета дала не так много. «Куплю», «Продам», «Сдам», адреса квартир, машины знакомых и незнакомых марок, продажа рассады, живых кроликов… Определилась лишь валюта — рубль, и суммы, отличавшиеся от привычных примерно на нолик в нижнюю сторону. В уголке приютилось расписание автобусов и электричек на Ленинград, а половину первой полосы занимал список вакансий на предприятиях — их тут было немало, и Олег с удивлением заметил, что везде требуются работники с опытом, и зарплаты указаны очень приятные.

Под ложечкой противно засосало — да, тут явно с социальной частью всё в порядке…

— Пойдём отсюда, — встал он.

— Бомбануло? — фальшиво-участливо поинтересовался фотограф, вставая. — Согласен, не для каждого чтиво… Да не кисни ты, используем этот мир в своих целях, — ухмыльнулся он. — Загляну сюда на днях, фоток сделаю.

— Дом на фото не отображается, — непонятно для чего сказал Олег.

— Сам знаю, — отмахнулся фотограф. — Погоди-ка…

Вытащив айфон, он сделал несколько снимков. Олег машинально последовал его примеру — и очень удивился, увидев, что ночная фотография, сделанная в реальности Софьи, тоже никуда не делась. Вот это уже странно… а впрочем, почему странно? После того, как он в реальности-два выходил со своего смартфона в интернет, вроде бы не следовало чему-то удивляться. Мир-то, пусть и параллельный, естественен, в отличие от дома… а почему дом не воспринимается камерой? Что-то тут не то…

Да всё не то, озлобленно подумал он, шагая рядом с фотографом. Всё происходящее неправильно, кто бы что ни говорил…

Почему я? Почему, скажем, он, почему Гоша? Почему нас нет в других мирах, даже очень похожих? Почему, в конце концов, половина дома словно не существует, хотя снаружи он цельный?

Вопросов слишком много…

— Ну что, может, впустишь меня в свой мир? — не выдержал Олег, когда они вернулись в дом.

Вольдемар посмотрел на него оценивающе, прищурившись, словно в прицел смотрел:

— А, фиг с тобой! Пошли.

В реальности Вольдемара шёл дождь. Олег и фотограф постояли минуту под навесом над дверью Дома, глядя на мокнущий парк, и вернулись обратно.

— Ну как, удовлетворён? — поинтересовался Шустер. Олег пожал плечами:

— Да я так, для проформы… раз уж ты нагло воспользовался моим гостеприимством.

— Наглость города берёт, — не обиделся тот. — Держи визитку, будешь в моём мире — звони… Жаль, что наши мобилы сквозь миры не пробивают, — хохотнул он.

На визитке из хорошей бумаги значилось: «Вольдемар Шустер. Фотосъёмка, видеосъёмка, фотосессии, съёмка с коптера» и номер телефона, ничего больше.

У Олега визитки, конечно же, не было, и фотограф записал его номер в блокнот.

Делать ничего не хотелось. Олег попрощался и вышел…

В мир Софьи.

Тут потеплело, туман почти разошёлся, хотя над рекой ещё висела дымка. Подумав, Олег направился к «магниту» в Монолите — в конце концов, можно попробовать, если что — сбегу в Проход, он совсем рядом… Выбрал на полках жестяную банку с каким-то незнакомым кофейным напитком, взял пакет семечек и пакет сухариков. С отсутствующим видом протянул на кассе 100 рублей — женщина приняла их без вопросов. Ладно, с этим определилось, потом у Софьи расспрошу подробнее про деньги…

«Реальность-два» воспринималась на удивление легко — видимо, как раз из-за её похожести на родной мир. Олег вернулся в парк, прошёлся по аллее, нашёл более-менее сухую после тумана скамейку, сел, вскрыл сухарики. Обычные на вкус, в точности как у нас…

По аллее гуляли мамаши с колясками, носились дети, стайками шествовали пенсионеры.

Что мы имеем?

Семь миров, некоторые отличаются разительно, некоторые — чуть-чуть. В каждом мире есть человек, способный войти в Дом — узел порталов меж этими мирами, этакий Нексус, вроде так это называется. И этот человек, похоже, есть лишь в своём мире — его двойников в остальных мирах нет.

Что нам это даёт? А ничего. Это просто наблюдение.

У каждого из миров, вероятно, есть свои плюсы и минусы с точки зрения тех, кто живёт в остальных мирах. Нам интересен советский мир Гоши с точки зрения экзотики, жителям его мира могут быть интересны миры мой, Шустеровский и вот этот, Софьин — тоже как экзотика, а может, в наших мирах можно вести бизнес. Или даже таскать что-то контрабандой — даже не удивлюсь, если фотограф займётся чем-то подобным, с него станется. Три других мира — Семёна, Юры и Снежаны — мы пока не знаем, но наверняка они тоже вписываются в эту картину.

Привитый в институте подход стараться всё проанализировать, помноженный на личное занудство, аж выл — что-то здесь не так. Не бывает бесплатных плюшек, ну просто не может быть. За всё придётся чем-то расплачиваться — особенно за возможность увидеть другие миры. Чем? Как? И, главное, когда? Я ведь побывал уже в трёх мирах, не считая своего!

Так вроде и времени прошло — всего ничего. В четверг я впервые вошёл в дом, в пятницу вечером познакомился с Софьей, сейчас вечер субботы. Всего три дня… а кажется, месяц миновал.

Так, идём дальше.

Комната каждого из нас — часть своего мира. Впуская человека в комнату, мы пропускаем его в свой мир. Стас этого не сказал… кто он такой вообще, этот Стас? Мы-то явно обычные люди… а он? Встреча с чаем и плюшками смотрелась насквозь фальшиво. Что-то ещё не так… что?

Ты зануда, Олежа, грустно подсказал внутренний голос. Просто принять ситуацию — не судьба? Нет, тебе надо её разобрать. Тебе самому-то не надоело? Из-за этой твоей идиотской черты у тебя почти нет хороших друзей, и ни одна девушка с тобой не выдерживает дольше недели… Кому понравится постоянное капание на мозги? Вон Шустер — тот, что называется, «креативный», по-человечески говоря творческий: моментально решил, как извлечь выгоду из Прохода меж мирами. А ты сиди, рассуждай… шляпа.

Олег открыл пакет с семечками, бросил немного перед собой — голуби слетелись моментально, словно только и ждали этого жеста, пикируя с веток, идя над аллеей на бреющем. Отхлебнул из банки — интересная штука, как чёрный кофе, ни разу не встречал такого у нас… а может, просто внимания не обращал.

Мимо прошествовали пенсионеры, человек шесть, что-то негромко обсуждающие между собой. Олег сделал ещё глоток… и почувствовал на себе взгляд. Поднял глаза: старушка лет семидесяти, аккуратная — этакая бабулька питерского образца, в старомодной плюшевой жакетке и чёрном беретике:

— Сидишь, пьёшь… нерождённый, изверг! Тут дети!

Со старушками Олег когда-то любил спорить, но быстро понял, что они в основном ради этого и затевают склоку, и плюнул на это дело. Тем более, такие вот бабки интеллигентной внешности зачастую оказываются самыми опасными. Поэтому теперь он предпочитал другую тактику:

— И вам, бабуль, здоровья, счастья, и внуков богатых! А это кофе, — он приподнял банку, как для тоста.

И только тут до него дошёл смысл фразы — дошёл настолько, что «гусиная кожа» в мгновение покрыла всё тело.

— Погоди-ка, бабуль… Что ты сказала? «Нерождённый? Это… как?

— А то ты сам не знаешь, — сварливо буркнула бабка. — Много на свете прожила, видела вас раз в десять лет…

— Никитична, не приставай к парню! — жизнерадостно крикнул один из пенсионеров, чисто выбритый дед в плаще, с явно военной выправкой. — Сидит, никого не трогает, даже водку не пьянствует.

— Хуже он, — бурча, пошла вслед за другими пенсионерами бабка. — Нерождённый он, я после Лёшенькиной смерти их за версту чую…

Олег так и остался сидеть на скамейке, атакуемый голубями, которых не смутили даже прошедшие по дорожке пенсионеры, едва удержавшись, чтобы не раскрыть рот. Бывший военный, видимо, уже замечал за бабкой какие-то ненормальности, потому что, аккуратно взяв её за локоток, направил к остальным, а сам в несколько шагов подошёл к Олегу:

— Вы уж простите, молодой человек, Никитична после смерти мужа не в себе маленько, вот опять годовщина…

Парень встал. Мысли в голове путались:

— Да ничего, спасибо… Пожилой человек, всё понятно… Я не очень понял, что она говорила?

Пенсионер внимательно посмотрел на него:

— Вы из любопытства спрашиваете?

— Мне показалось, это что-то мистическое, — сделав максимально честное лицо, сказл Олег. — А я всегда интересовался таким, особенно о нашем городе.

— Здешний? — полуутвердительно спросил пенсионер. — Не помню, чтобы вас видел.

— Я в основном в левобережье, — почти не соврал Олег. — Работаю там, на железной дороге.

Он действительно в своё время проработал два года на железной дороге, так что разоблачения не боялся.

— А, ну да, — дед легко согласился, и Олег чуть-чуть успокоился. — Смотрю, вы вежливы — даже встали, когда я подошёл, да и на Никитичну не окрысились… — он взглянул вслед остальным пенсионерам — те уже удалились метров на тридцать. — Если не торопитесь — могу рассказать одну… историю. Если дадите слово, что вам лично, не для этого вашего… интернета. Хотя дело давнее, всё равно уже…

Дед явно был не против посплетничать с новым человеком.

Они неторопливо зашагали вдоль парка, выходя с аллеи на параллельную тропку, что шла вдоль реки. Пенсионер представился как Фёдор Филиппович, Олег тоже назвал себя.

История оказалась любопытной и странной.

Арина Никитична родилась вскоре после войны, ещё в 20 лет вышла замуж за Алексея Звонарёва. Вместе они прожили до 1978 года, когда произошло странное событие.

Алексей внезапно умер — именно что внезапно, от непонятно откуда взявшегося инфаркта. Он был спортсменом, здоровым как бык, возрастом чуть старше 30 — жить да жить. Но Арина рассказывала, что буквально на следующий день после похорон она… встретила Алексея на улице, живого и здорового! Одет он был в незнакомую одежду и жену, которую обожал, не узнал.

То ли Арина Никитична повредилась умом от горя, то ли ещё что случилось — Фёдор Филиппович судить не решался, но после этого она стала рассказывать, что другой Алексей, который с тех пор больше ей не встречался, был человеком без души — она окрестила его «нерождённым».

Тот период она как-то пережила — друзья постарались, включая самого Фёдора, который в то время был старшим лейтенантом в местной воинской части. Жила дальше, растила сына. Жизнь вернулась в своё русло, хотя замуж женщина вторично так и не вышла. И вот через 10 лет, в 1988 году — Фёдор хорошо помнил даты — она опять впала в истерику, рассказывая друзьям, что снова видела на улице «нерождённого», но в этот раз не мужа, а совсем другого человека.

В бардаке перестройки и карточной системы история быстро забылась и всплыла опять через 10 лет, в 1998 году. Никитична к тому времени ударилась в религию, и чуть не с кулаками набросилась на улице на совсем незнакомого молодого человека. Дело замяли, но в кругу друзей о поведении женщины стали перешёптываться. К 60 годам и к 2008 году чего-то подобного ждали, но женщина, видимо, что называется, «выгорела» — произошло нечто похожее на то, что было 10 минут назад с Олегом.

— Вот потому я и решил поговорить с вами, Олег, — закончил рассказ пенсионер. — Я впервые вижу этот, хм… эпизод своими глазами, и мне любопытно не меньше, чем, наверное, вам… Я полковник в отставке, в мистику не верю, но что-то явно произошло. Вы приличный на вид молодой человек, не понимаю, чем вы могли так задеть бедную женщину. Как думаете? — и он пронзительно посмотрел на парня.

Олег не думал — знал. Просто не мог понять, как, ну КАК женщина смогла определить его иномирное происхождение?

Боже мой, да как угодно. У неё может быть сильная восприимчивость к биоэнергетике, вспомнил Олег умное понятие. Явно она во всех описанных случаях видела «гостей» из одного из параллельных миров — просто из-за совпадения впервые это случилось аккурат после смерти её мужа. Может, как раз из-за стресса у неё и проснулась эта восприимчивость…

Но не говорить же это Фёдору Филипповичу!

Работай, мозг, работай… а то сейчас засыпемся. У военных, даже бывших, совсем другой склад ума, им сложно заморочить голову… Попробуем полуправду. Главное — отделаться, а там обдумаем…

— Может быть, у Арины Никитичны сильная восприимчивость к биоэнергетике человека? — предположил он вслух. — У меня вот, например, очень редкая группа крови — четвёртая отрицательная. Я, правда, совсем не знаю, на что это влияет…

Он врал. Группа крови у него была вторая положительная, но пенсионер проверить это не сможет.

— Знаете, Олег, это бы что-то объясняло, но, — дед хитро прищурился, — у меня тоже четвёртая отрицательная. Но Арина не бросается на меня.

Неужели догадался? Блин…

— Она же давно вас знает, — пожал плечами Олег, ощущая, что колени начинают дрожать. — Привыкла к вам… Я компьютерщик, не биолог и не психолог. Так, пытаюсь гадать…

— Ну да, ну да, — покивал головой старик. — Нормальное объяснение, не лучше и не хуже других… Олег, запишите мой телефон? Может, ещё что-то в голову придёт… Раз любите мистические истории.

— Конечно, — легко согласился парень, доставая смартфон. — Диктуйте…

Он вбил номер, привычно нажал кнопку вызова для проверки… и только когда простецкая «нокия» старика запиликала, сообразил.

Теперь дед знает мой номер.

Ну и что?

Да ничего. Когда я в своём мире — он попросту до меня не дозвонится.

Не дозвонится? Или попадёт к тому, у кого ЗДЕСЬ такой же номер телефона?

Пора валить!

Олег как можно вежливее попрощался, попросил передать извинения старушке… и, развернувшись, пошёл к Дому, стараясь не сорваться на бег.

Как наверняка сказал бы Вольдемар, любитель советских фильмов — вечер перестал быть томным.

Фёдор Филиппович смотрел ему вслед.

Вроде и приятный, вежливый парень, но… нервничает. Отчего? Вроде и держится уверенно, и на маленькую ложь о группе крови отреагировал вполне нормально…

Похоже, появилась возможность если не решить загадку Арины Никитичны, то хотя бы что-то узнать о ней.

Старик подумал, достал телефон, набрал номер, выслушал гудки…

— Приветствую, Сан Саныч! Соколов говорит. Да как здоровье — как у всех, Сан Саныч… Слушай, дорогой, вроде все компьютерщики на жэдэ в твоей службе? Ну в бывшей твоей, да всё равно, у вас там все на виду… Скажи, дорогой, ты такого Олега Судакова не знаешь случаем? Лет двадцать пять, плюс-минус… Стриженый, невысокий, вежливый, ходит в вытертой такой кожаной куртке? Не слышал даже? Понял, спасибо тебе! Будешь в наших краях — заглядывай!

Сан Саныч, до недавнего времени работавший в железнодорожном компьютерном центре, о парне даже ничего не слышал… очень интересно.

Ладно, подождём пару дней — а там и позвонить можно.

И Фёдор Филиппович неторопливо пошёл по аллее.

Олег немного отдышался, лишь когда влетел в свою комнату в Доме и запер дверь на засов. Открыл окно, достал джин, набулькал себе в сткан, выпил залпом, не ощутив вкуса, с трудом вдохнул, потянулся за водой.

Сел за стол.

Так. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день.

Похоже, в реальность-два лучше пока не соваться. Дед, несмотря на обходительность, Олегу совершенно не понравился, скорее даже испугал. И то, что у него «тоже» четвёртая-отрицательная, дед наверняка соврал — не бывает таких совпадений. Значит, что?.. Значит, пенсионер что-то заподозрил. Бывший военнный… опасно. Этого только не хватало. Вот угораздило же бабку встретиться…

А если…

Олег почувствовал, как возвращается «гусиная кожа».

А если то, что Никитична встретила «мужа» — не совпадение?

Что, если муж — настоящий — умер именно оттого, что в этот мир пришёл его двойник?

Олег вскочил, нервно прошёлся по комнате.

Может такое быть?

Да легко. Быть вообще может что угодно, особенно когда не понимаешь, как это работает.

Он вспомнил какой-то старый фильм о путешествиях во времени — там путешественник во времени, встретившись с самим собой, просто испарился — точнее, испарились они оба. Сказка, конечно, но это же одна из теорий. Что, если человек — точнее, набор ДНК и кучи дополнительных признаков — может существовать лишь в единственном экземпляре? И если он попадает в реальность, где такой «набор» уже есть, то…

То один из «наборов» просто ликвидируется. Внезапная смерть.

Бред? Бред. Но сама история с Домом-меж-мирами — бред. А тут хотя бы есть некая закономерность.

Как бы проверить?

Тут вопросов вообще уйма. Первый — почему именно 10 лет назад и дальше, кратно 10 годам?

Стоп, стоп, стоп, Олежа. А почему ты отсчитываешь от себя и от этого момента? Как насчёт того, чтобы считать наоборот? История началась давно, в 1968-м году — а может, и ещё раньше, — и она просто повторяется раз в 10 лет.

Этого не может быть. Портал не может активизироваться раз в 10 лет — Стас сказал, что «хранители» собрались именно сейчас, потому что последний из предыдущих хранителей скончался.

Да? А ты уверен, что этот «Стас» сказал правду? Может, точно так же собрали семерых 10, 20, 30 лет назад?

Но как это проверить, как?

Ну вариант всего один, раз спросить не у кого — исследовать местные газеты за нужные годы. Хотя… хотя это вряд ли что-то даст. Одиночные смерти в газеты вряд ли попадали, разве что если случится что-то массовое. Архивы отдела ЗАГС или архивы скорой помощи за апрель-май нужных лет? Это ближе, но меня туда никто не пустит без веских причин — я по сути никто.

Таааак. Я — никто. А Вольдемар? Он наглый, пробивной. Есть ещё Снежана — если, конечно, удастся с ней договориться. Да, придётся им всё рассказать — ну и что? Самое большее, на смех подымут.

И вот ещё что: надо, чтобы Софья по возможности никого не впускала в свой мир, раз уж там обнаружилась такая засада. Да и вообще… лучше бы никого не пускала.

А что это ты, Олежа, так о ней заволновался? — ехидно поинтересовался внутренний голос. — Она же не в твоём вкусе, не?

Не в моём. Просто… волнуюсь за неё.

Ааааа, ну-ну.

Олег вырвал из тетради лист, быстро набросал несколько строк и, выйдя в коридор, сунул листик Софье под дверь — тот на удивление проскользнул в щель без проблем. Конечно, можно было его просто заткнуть меж дверью и косяком, но тогда написанное прочтёт любой любопытный, а Олегу этого не хотелось.

Ладно, надо уходить — хватит на сегодня приключений.

И уже спустившись в нижний коридор, Олег чуть не нос к носу столкнулся с Юрой.

— О, тилигент, — буркнул Юра вместо приветствия. — Хорошо устроился.

Фраза была сказана без малейшей вопросительной интонации, и Олег решил, что ответ не требуется. Опять зачесались кулаки, но он прекрасно понимал, что шансов против крепкого гопника у него нет.

— Тоже устраивайся, — пожал он плечами. — Мусор только за собой убирай, — добавил, не удержавшись.

Как ни странно, гопник не оскорбился:

— Убрать мусор… что-то в этом есть, — хохотнул он. — Пропусти, встал тут…

В руке у него был объёмный пакет с логотипом какого-то незнакомого магазина — в нём виднелись пивные и консервные банки и какая-то снедь.

— Обустраиваешься? — полюбопытствовал Олег, сторонясь.

— Где ж ещё в нашем поганом мире можно спокойно отдохнуть, — пробурчал Юра, и Олег поймал себя на мысли, что фраза прозвучала слишком уж жизненно, без малейшей фальши. — Разве что сдохнуть…

— Сдохнуть никогда не поздно, — машинально сказал Олег. — Хочешь, зайди — у меня электрочайник, закипит мгновенно, — добавил он сам не зная зачем. Подсознательно хотелось наладить контакт, пусть и с не самым приветливым человеком.

— Электрочайник, да? — приподнял брови Юра. — Да ты мажор… Пиво пьёшь?

Только пива и не хватало, подумал Олег. Но вслух сказал:

— Пиво все пьют. У меня колбаса есть.

— Тогда пошли ко мне.

Вот это удача. Хотя… может, как раз наоборот?

— Погоди минут 20. Сгоняю за пивом сам, не выдувать же твоё.

Брови Юры опять поползли вверх — похоже, подобного он не ожидал:

— Забей. В следующий раз ты угощаешь.

На втором этаже Юра зашёл в первую дверь слева. Олег заскочил к себе, взял колбасу и хлеб, стукнулся в дверь Юры — конечно, не открывается. Впрочем, тот тут же отворил дверь:

— Заходи…

Олег с трепетом переступил порог. Ну вот, ещё одна реальность открылась… Интересно, Юра знает? Вряд ли. Сказать? Сказать в любом случае надо, вопрос — сейчас, пока он условно-трезвый, или потом? А, была не была…

— Ты меня сейчас в свой мир впустил, ты в курсе?

— Да пофиг, — Юра с размаху плюхнулся на диван. Жалобно скрипнули пружины. — Вон окно, хоть щас в него выпрыгивай.

Олег, положив закуску на журнальный столик, подошёл к окну. Прыгать в него он, конечно, не собирался, а вот посмотреть было интересно.

Окно выходило в парк, ярко освещённый клонящимся к закату солнцем. Впрочем, было ли это парком?

Деревьев оказалось намного меньше — такое ощущение, что часть их попросту спилили. Монолит был как раз напротив окна, и выглядел он плачевно, гораздо хуже, чем в мире Олега, где долгострой периодически пытались «оживить» — тут он представлял собой скелет дома, заброшенный давно и плотно. Огораживающего стройку забора не было и в помине, на углу ржавел остов легковушки.

Окна первых этажей стоящих вдоль проспекта серых хрущёвок были забраны решётками — все без исключения. От послевоенного «финского домика» на перекрёстке остались одни стены — судя по следам копоти, он горел, и уже давненько. Больше из окна чего-то конкретного было не увидеть.

— Бля… — только и вырвалось у Олега.

— Понравилось? — без выражения спросил Юра, открывая банку пива. — Давай садись, хлопнем, и ты мне расскажешь, с чего у тебя морда такая, как ошпаренная…

Олег придвинул стул, сел. Пиво незнакомой марки — какое-то «Ладожское», не исключено, что местного разлива — было крепким, шесть с лишним градусов, но пошло на удивление легко, возможно, из-за нервяка. Завтра, конечно, голова расколется, но воскресенье, можно пережить…

— Что у вас случилось? По городу как ураган прошёл, — не выдержал он.

Юра, закрыв глаза, сделал большой глоток.

— Я хэзэ, что тебя интересует, — сказал он. — У вас не так? Я с детства не видел ничего другого.

С детства… Ему, как и мне, 26, значит, он родился тоже в 92-м. Те самые «лихие 90-е» — но я их пережил легко, спасибо родителям. А что было у них?

Ответ пришёл в процессе диалога, примерно на третьей банке пива, когда у Олега уже заметно шумело в голове. Судя по обрывочным фразам, оброненным Юрой — рассказчик из него был так себе, — «кризис 90-х» в этой реальности затянулся. «Царь Борис», умерший лет пять назад, уходить не собирался, но вместе с многочисленными соратниками разваливал страну весьма целеустремлённо. Родной город Олега лишился всех крупных производств — завод закрыли полностью после аварии в 2005-м, железнодорожный узел ещё работал, но через пень колоду, жилищно-коммунальное хозяйство находилось в полумёртвом состоянии, немалая часть людей подалась на заработки в Петроград — тут северной столице досталось «промежуточное» название. Преемник Бориса, которого Юра даже не назвал по имени, судя по всему, был полной марионеткой то ли Запада, то ли Китая. Страна находилась если не в полной заднице, то в очень близком состоянии — разворовано оказалось почти всё, сепаратизм национальных регионов процветал, Дальний Восток и Сибирь всерьёз говорили о независимости, утечка мозгов уже почти закончилась. Неудивительно, что небольшой городок в Ленинградской области, оказавшись никому не нужен, превратился в жуткую полузаброшенную дыру, где толком работала лишь торговля — в основном рынок в левобережье, сетевые супермаркеты и ларьки, ничего серьёзнее в город давно не возили. Коррупция достигла небывалых высот.

В этом кошмарном городишке и жил Юра — судя по всему, неплохой автомеханик, потерявший родителей-заводчан при той самой аварии и научившийся выживать в этом аду. Одно плохо — выспаться было почти нереально, так что возможность уютно устроиться в доме-призраке, в котором к тому же был работающий санузел, Юра воспринял с энтузиазмом, даже не особо намереваясь проникать в другие миры, в существование которых не очень-то и верил.

Олег уже наутро, проснувшись дома без заметной головной боли, зато с провалами в памяти, пытался вспомнить, что рассказал механику о своём мире — и не смог. Вспомнил только, как они вместе ходили в «реальность-один» за второй партией пива и как Юра бессильно матерился при виде ярко освещённого магазина, где можно купить не только пиво и закуску, но даже корм для кошек, которого он в жизни не видывал…

Впрочем, учитывая, что пробуждение было всё же дома, а не в полиции, и без синяков — значит, первое знакомство с Юрой прошло без особых эксцессов.

Так, хватит пить. Общение облегчает, но не более того… Правда, получен вход ещё в одну реальность, но вот соваться в неё никакого желания нет.

Олег открыл окно, впустив в кухню прохладный ветерок. глотнул из бутыли холодной колы, поморщился — не, не то. Поставил вариться кофе, бросил на сковородку сосиску и два яйца. Посмотрел в окно — 10 утра, а дети на игровой площадке уже носятся вовсю.

А пиво, получается, не особо и отвратное, иначе утром вообще бы не встал… Юра, скорее всего, спит. Не повезло парню… или, наоборот, повезло — тем, что он получил доступ к Дому? Интересно, а если он проберётся в Гошину реальность? Там как раз работяги нужны.

Так, Олежа, — одёрнул он себя, — хватит пытаться чужую жизнь устраивать. У тебя со своей не всё блестяще, а другие и без тебя разберутся.

Он выключил газ, перебросил яичницу на тарелку, налил кофе. Жуя сосиску, опять задумался.

Два мира, почти полностью совпадающих — мой и Софьин, плюс очень похожий мир Вольдемара. Процветающий мир Гоши, упаднический мир Юры. Остаются два — Семёна и Снежаны… Что там? И Семён, и Снежана выглядят уверенными в себе — скорее всего, там стабильность. И, главное, в эти три дня они не появились в Доме и, похоже, ни с кем не контактировали.

Почему объединились такие разные миры?

Так, стоп. Это уже даже не теоретическая физика — это теоретическое чёрт-знает-что. Научно я это объяснить не смогу — теория параллельных миров и то не доказана. Это реально какая-то чертовщина…

Зазвонил телефон. Номер незнакомый, но обычный мобильный. Взять? Попробую…

— Слушаю.

— И что, практик, хорошо слышно? — услышал он знакомый язвительный голос.

Софья? Но как… Она ж не может позвонить из своего мира в мой???

— А набережная у вас красивая, аж противно, — продолжала девушка. — Прямо как в Европах…

Стоп, стоп. Она что, здесь??? Как она сюда попала?

Я вчера оставил ей записку. А что написал? Чтобы она пока не вздумала никого проводить меж мирами, свой номер телефона для связи… но я не делал НИЧЕГО, чтобы она смогла пройти в мой мир! Да и что я мог сделать?

— Ты что, здесь? — спросил он, чувствуя себя невероятно глупо.

— Или здесь, или тут — какая разница? — легкомысленно отозвалась Софья. — Мне всё равно, меня же тут никто не знает!

— Так, ты на набережной? Сейчас буду, — Олег уже натягивал джинсы.

Софью он нашёл на нижнем ярусе набережной — она стояла и смотрела на реку, облокотившись на перила ограждения, одетая на этот раз в джинсы, джинсовую же куртку и бадлонку с высоким воротом. Волосы с плохо прокрашенными корнями были собраны в хвост на затылке, на плече болталась дешёвая сумочка из фикс-прайса, размером не больше барсетки.

— Привет, — сказал Олег, подходя.

— Привет, — не обернулась к нему Софья. — Смотри-ка, у вас тоже река течёт то влево, то вправо…

— А, ну да… Говорят, раньше, пока плотину не построили, течение вообще часто менялось, — вспомнил Олег старую легенду, облокачиваясь на перила рядом.

Они помолчали.

— Зачем звал? — спросила девушка.

— Звал? Я не… — Олег запнулся. Вроде как надо бы сказать — «я не звал», но это вроде и невежливо получается.

— Не звал? — правильно поняла недосказанное Софья. — Ну я не сомневалась — так, решила просто зайти, посмотреть, что тут как у вас… Все вы, парни, одинаковые, чуть что — на попятный.

— Погоди, — тронул её Олег за рукав. — Я не очень понимаю… Я хотел с тобой поговорить, но специально-то не звал. Просто листок под дверью оставил.

— А что написал на нём — помнишь? — девушка достала из кармана помятый сложенный листок, развернула.

Так…

«Софья, есть новости. Ни в коем случае не проводи между мирами других, особенно в свой мир, это опасно, при встрече расскажу. Позвони…» — и номер телефона.

«ПОЗВОНИ»???

Олег был уверен, что написал что-то вроде «На всякий случай, мой номер».

Но почерк однозначно его, Олега. И писал он ещё до того, как напился с Юрой.

Фигня какая-то. И, главное, как она попала в мой мир?

Вероятно, это было ясно написано у него на лице, потому что девушка, убирая в карман листок, пояснила:

— Я вот и подумала — а попробую? И, представляешь, вышла вот сюда. Набрала номер — а это и правда ты. Или, может, это твой двойник из этого мира?

Двойник. Просто прошла. Олег почувствовал, что мозг начинает закипать.

Господи, да она же ничего не знает! Ни то, что мы уникальны, ни про старушку из её мира, которая видит «пришельцев»! Ни про то, что я был уже в трёх мирах, не считая её мира! Ни про странную внезапную смерть неизвестного Алексея Звонарёва!

— Это я. И у меня есть что рассказать…

Олег рассказывал долго, нервничая, периодически путаясь, сбиваясь и перепрыгивая с пятого на десятое, но в целом изложил всё, что узнал. Софья слушала поначалу рассеянно, но потом явно нервозность Олега передалась и ей.

— То есть, ты хочешь сказать, что если кто-то, кроме нас, пройдёт в другой мир — его двойник в том мире умрёт? — наконец спросила она.

— Это предположение, — развёл руками Олег. — Но проверять его совсем не хочется…

— Дааа, практик, умеешь ты задачки задавать, — покачала головой девушка, из-за чего её несуразный хвостик качнулся туда-сюда. — Вот жила — не тужила… За что мне это, а?

— За что это мне, — буркнул Олег. — Я тоже жил, не тужил… Понимаешь, Софья… блин, слушай, как тебя можно называть? Что-то слишком официально получается, только отчества не хватает.

— Мой бывший звал меня Плюшкой, — хихикнула девушка.

Олег машинально окинул взглядом её фигуру — вот на кого, а на плюшку Софья точно не тянула: что называется, ни рожи, ни кожи. Груди совсем почти нет, да и зад невнятный…

— Да не гадай, всё проще — Софья, Соня, Сплюшка, Плюшка, — пояснила девушка. — Можешь называть Соней, я не обижаюсь.

Олег кивнул:

— Понимаешь, Соня, я тоже не понимаю, почему во всё это попал я. Точнее, мне не по себе, и всё это меня не радует. Как говорили в одном кино, мне кажется, что мы накануне грандиозного шухера… Но у меня нет ни объяснений, ни доказательств!

— Знаешь, а мне кажется, я понимаю, что в нас общего… ну, по крайней мере, в тех, кого ты уже назвал, — вдруг сказала девушка. — Если мы исчезнем — этого никто не заметит.

На лице её появилась тоска, и парень внезапно понял, что говорит-то она сейчас в первую очередь о себе. Но ведь если разобраться…

Исчезни я — кто всполошится, кроме самых близких? В лучшем случае, коллеги по работе. Резонанса — никакого, я маленький незаметный человек. Софья? Возможно, тоже. Гоша художник, натура артистическая, исчезновение его может вызвать пересуды, но беспокойство сверх обычного — вряд ли. Исчезновение Юры в их бардаке вообще вряд ли кто-то заметит, Вольдемар… тут сложнее. Он, пожалуй, не вписывается… как и Снежана с Семёном, о которых мы пока что ничего не знаем.

А ведь и правда, подумал Олег, чувствуя, как подкатывает волна липкого страха: мы все — идеальные кандидаты на исчезновение. И — никаких концов, попади любой из нас в другой мир — моментально становится неопознанным, человеком без имени, без прошлого… и без будущего.

Ну это как сказать. Никто ж не мешает забыть про дом-меж-мирами — особенно сейчас, когда проявилась, пусть и нечётко, его опасность — и продолжать жить своей жизнью? Можно, в конце концов, вообще не ходить в этот долбаный парк — три четверти горожан так и делают!

Ага. А потом сюда, в наш мир заявится двойник твоего лучшего друга — и хлоп, похороны. Или целая экскурсия любопытных — что тогда будет? Серия скоропостижных смертей по всему городу или вообще взрыв где-нибудь?

— Нас не оставят в покое, — тихо сказала побледневшая Соня, и Олег понял, что она думает о том же самом. — Мы — ключи, мы так просто не избавимся от этой ноши…

Раз в 10 лет, раз в 10 лет… Блин, как же не хватает своего человека где-нибудь в архивах! Если понять закономерность — может, удастся определиться, как действовать дальше?

— Вот что, практик, — вдруг неожиданно твёрдо сказала девушка. — Я исчезать так просто не собираюсь. Давай-ка звонить этому твоему пенсионеру — может, он чем-то поможет. — Она встала, поправила очки. — Пошли.

Олег и рот раскрыл.

— Давай, давай, что застыл-то, — требовательно повторила Соня. — Влипли — будем выпутываться. Ты мужик или где? Или сиди здесь на жопе ровно, но тогда давай телефон этого военного. Сама справлюсь.

Парень отлип наконец от парапета:

— Пошли. Ну ты и шустрая… Кем хоть работаешь?

— Медработник, — без тени улыбки сказала Софья. — Собачья работа, между прочим. Пока зубы не покажешь — ни одна зараза не пошевелится…

Вот оно что… Следовало признать, что с «продавщицей» Олег ошибся. Неужто она врач? Вряд ли, по возрасту — или интернатура, или вообще медсестра, вряд ли даже фельдшер. Многое встаёт на свои места — и желание поорать, и цинизм — медику без него никак, и свойственные для начинающего медика перепады настроения и совершенная разбитость в одиночестве, и отсутствие, как сейчас модно говорить, «бойфренда» — медики хорошо уживаются только с медиками, и даже родители — небось плюсом ко всему недовольны, что дочь получает копейки.

Учитывая, что до Дома было меньше ста шагов, в мир Софьи они вышли уже через пять минут, и девушка сразу повторила:

— Звони прямо сейчас.

Отставной полковник ответил почти моментально, да так, что Олег, несмотря на серьёзность момента, чуть не заржал в голос:

— У аппарата.

— Доброе утро, Фёдор Филиппович, — собрался парень, прогоняя смех. — Хотел поговорить с вами, где мы можем встретиться?

— Давайте в парке, на той же скамеечке, — сразу отреагировал пенсионер. — Я там буду через пять минут, сейчас как раз вхожу в парк.

— Отлично, — Олег повесил трубку, посмотрел на Софью. — Пошли, тут рядом.

— Скоренько вы позвонили, молодой человек, — покачал головой пенсионер, подходя к скамейке. — А пришли, как погляжу, ещё быстрее… А вас, мадемуазель, я, кажется, знаю…

— Знаете, — не моргнув глазом сообщила Софья. — Я вам месяц назад уколы ставила… Вы ведь Соколов, верно?

Ух ты… вот это совпадение, подумал Олег. А совпадение ли?

— Верно… Приятно встретить знакомую, — полковник опустился на скамейку. — Держитесь за неё, молодой человек, у неё рука лёгкая. А вы хотите что-нибудь спросить? Или, может, рассказать… почему вас не знают среди железнодорожных компьютерщиков?

Так вот оно что! Значит, дед точно что-то заподозрил и нашёл способ проверить. Интересно, как? А может, через Храброва? Сан Саныч всех компьютерщиков знает, хотя бы на шапочном уровне… Впрочем, это уже не важно.

— А его тут и не могут знать, — самым простецким голосом сказала Соня. — Он из другого мира. Пришелец.

Соколов выпрямился, стал прямым, как палка. Смотрел укоризненно — не на Олега, на Софью.

— Эх, дочка…

— Как думаете, если бы я хотела глупо пошутить, я бы выбрала настолько идиотский способ? — прямо спросила девушка. — Олег, покажи фотографии.

Олег, вытащив смартфон, открыл галерею и выбрал первый из снимков, сделанных буквально только что, перед тем, как войти в Дом на той, другой стороне.

В «реальности-один».

Ничего особенного — просто снимки перепланированных дорожек парка, набережной, недостроенного Монолита… сделанные так, чтобы было чётко ясно, где именно это снято — с характерными деревьями и домами на переднем и заднем плане.

— Листайте пальцем, — он передал смартфон пенсионеру.

Фёдор Филиппович посмотрел удивлённо, достал из футляра очки, нацепил на нос. Пригляделся к фотографии — брови его удивлённо поползли вверх. Сдвинул очки на кончик носа, оглянулся — ну да, смотрит на набережную, на фото она совершенно иная, а вот детская площадка на том же снимке ничуть не изменилась. Пролистнул один снимок, второй… Дошёл до конца, пролистал обратно. Вернул смартфон Олегу:

— Это… что такое, молодые люди? Какая-то мистификация?

— Боюсь, это мистика, Фёдор Филиппович, — решился Олег. — Мы сами пытаемся понять, что происходит, и, наверное, помочь нам сможет только Арина Никитична…

Полковник слушал рассказ очень внимательно, поглядывая на Олега так, словно видел его впервые. Задумался… потом сказал:

— Не думаю, молодые люди, что вам стоит беспокоить Арину Никитичну. Ей и так досталось… Чем я могу вам помочь?

— Мы пытаемся понять, когда и как открывается проход и чем это сопровождается. Мне вот кажется, что это происходит раз в 10 лет — по крайней мере, в вашу реальность чужаки попадали раз в 10 лет точно, — сформулировал мысль Олег.

— Чем это вам поможет? — невозмутимо поинтересовался старик.

— Понять, надолго ли он открылся. Мне кажется, что у всего этого есть… — Олег замялся, — есть какая-то цель. Ну не бывает такого просто так!

— Это точно, — кивнул пенсионер. — Проход между мирами, надо же… Говорите, есть и такой, где до сих пор Советский Союз?

— Похоже на то. Если и не СССР, то процветающий наш город точно есть.

— А есть и такой, где, наоборот, всё плохо, — задумчиво побарабанил пальцами старик. — И если есть те, кто смогут провести людей из одного мира в другой — значит, кто-то этим наверняка воспользуется, — он поднял глаза на Олега и Софью: — Узнавайте о пропавших людях. Об умерших нигде не пишут, а вот о пропавших — посмотрите этот ваш интернет, разные телепрограммы… Годы вы знаете. Конечно, в старых газетах этого не писали, а вот 10 лет назад уже вполне могли. Апрель, май 2008-го. И, — он помедлил, — возможно, вы обнаружите пропажу самых разных людей. Которых нет в других, как вы это называете, мирах.

До Олега дошло, и он похолодел. Увидел, как побледнела Соня.

Те, кого нет в других мирах — хранители Прохода.

Соколов явно намекнул, что исчезнуть могут они сами…

— Спасибо вам, Фёдор Филиппович, — вскочил парень. — Мы… побежим.

— Удачи, — пробормотал старик, глядя прямо перед собой.

— Ты поняла? — спросил Олег, чуть не волоча Соню за собой за руку.

— Поняла… отпусти, больно, — освободила руку девушка. — Мы с тобой — кандидаты в покойники.

— Да. Надо предупредить остальных, пусть тоже роют интернет. Чем быстрее найдём информацию — тем быстрее поймём, что надо делать…

В мир Вольдемара они выскочили вместе, и Олег только потом сообразил — ну да, он вхож в эту реальность, значит, может провести в неё других. Получается, теперь и Софья может. доступность миров ширится в геометрической прогрессии, или как это называется… Даже не стали отходить от дома, парень сразу вытащил визитку, набрал номер:

— Вольдемар? Привет, это Олег. У тебя, да. Хорош хохмить, походу у нас проблемы. Срочно рой ваш интернет, пропажа людей, апрель-май всех лет, что оканчиваются на 8… Да, связано с Домом. Никого не води через Проход, могут быть трупы. Да, блин, я не шучу. Да мне насрать, слушает нас ФСБ или нет! — заорал он так, что Софья шарахнулась. — Ищи срочно, надо понять, что происходит… Давай, до связи.

— Выглядит всё как у нас, — тихо сказала девушка, и только тут Олег огляделся. Да, действительно, погода в этот раз солнечная, парк ухожен — хотя и чуть иначе, чем в реальности Олега, дома вокруг стоят те же самые… Обычный мир, мелкие отличия.

— …Только ощущение какое-то… странное, — поёжилась девушка. — Не могу понять, хотя вроде всё знакомо…

Олег пожал плечами — конечно, адреналин ещё бурлил, но ничего странного или необычного не ощущалось.

— Пойдём в дом, — сказал он. — Надо предупредить Гошу и остальных…

В доме было пусто, и Олег задумался — а вообще, где Семён и Снежана? Они ведь так и не появлялись с того, первого дня. Первой мыслью было написать всё как есть в виде объявления и пришпилить его на видном месте — например, перед входом, но потом парень вспомнил о таинственном Стасе и решил, что открыто писать вряд ли стоит. Вместо этого, выдрав листок из тетради, просто написал, что надо срочно встретиться всем — число поставил завтрашнее, к 8 вечера, чтобы точно для всех после работы. Авось получится…

Листок жвачкой прилепили к стене рядом с вешалкой — любой, кто войдёт, увидит.

— Удачи, практик, — сказала Софья, берясь за ручку двери. — Ищи, я тоже посмотрю… Может, повезёт.

— До завтра, — запоздало ответил Олег, когда за девушкой уже закрылась дверь.

За компьютером Олег просидел почти до трёх часов ночи, но внятного результата так и не добился. Десять лет назад интернет в городе был в зачаточном состоянии — диал-ап, доступ по карточкам, городских форумов не было, в соцсетях народ тоже не сидел… Средства массовой информации полусонный городок в сотне километров от Питера игнорировали, так что и тут было, что называется, «глухо». Олег попробовал написать в городское сообщество, но там опять начали хохмить и советовать обратиться в соответствующие органы. М-да, полный ноль… Интересно, найдёт ли что-то Софья?

Уже засыпая, парень подумал: а не открылся ли проход именно здесь, в маленьком городке, как раз потому, что тут столь слабое «информационное пространство»? Но ведь оно непрерывно развивается, и чем дальше — тем больше.

А это значит…

И навалился сон.

День на работе тянулся как резина. Почти всё Олег делал машинально, удивляя своим отсутствующим видом коллег. «Не иначе, влюбился», — резюмировала Аня из бухгалтерии, знаменитая своим профессионализмом в распространении сплетен. Парень подумал, что наверняка она смогла бы помочь в «расследовании», но, увы, тогда абсолютно всё стало бы достоянием общественности — причём, зная Анькину специфику, скорее всего в аспекте «пора в Пеньки».

Ощущение того, что в доме кто-то есть, пришло незадолго до окончания рабочего дня, и последние полчаса Олег просидел как на иголках. Надо ли говорить, что после работы он первым делом рванул в парк?

Почему-то он почти не удивился, увидев перед домом Гошу. Толстяк разложил этюдник напротив новой набережной и неторопливо рисовал акварелью, чувствуя себя так, словно находится в своей реальности, а не по другую сторону чёрной дыры. Помимо красного шарфа, на нём красовался не менее идиотский красный беретик. Людей в будний день в парке было немного, и на Гошу почти не обращали внимания, хотя на памяти Олега это был первый раз, когда в парке кто-то рисует красками.

Он несколько минут простоял у художника за спиной, глядя, как на листе бумаги появляются всё новые детали. Потом не выдержал:

— Знаешь, я даже не спрашиваю, как ты пробрался в мой мир.

Толстяк вздрогнул, чуть не посадив на лист кляксу. Обернулся, увидел Олега и, кажется, немного успокоился:

— Я тоже удивился, когда понял, что могу выйти сюда. Наверное, оттого, что ты входил в мою комнату…

Вот ведь святая простота… А дом-то непрост. Я вошёл в мир Гоши — он в ответ зашёл в мой… и Софья тоже. Без моего ведома. Получается, миры настраиваются друг на друга сразу. Вот ведь сволочь Стас — получается, и в этом соврал. Что дальше? Какие ещё открытия будут?

— Погоди-ка, — дошло наконец до Гоши. — Получается, и ты в мой мир можешь войти?

— Уже был, гулял, читал газеты, — не удержался от подначки Олег, на всякий случай умолчав, что ходили с Вольдемаром. — Чинно там у вас, как я погляжу, спокойно.

— Ага, — Гоша уже вернулся мыслями к рисунку. — У вас, смотрю, деревьев вообще мало, не то что у нас. И дома какие-то… серые, — мотнул он головой в сторону хрущёвок и недостроенного Монолита. — У нас лучше…

— Слушай, — мелькнула у Олега мысль, — а у вас, я там объявление видел, для устройства на работу строго с документами? Ну, всякие там дипломы, удостоверения, квалификации?

— Хочешь к нам перебраться? — ухмыльнулся толстяк. — Я б на твоём месте захотел. На заводе берут на испытательный срок на месяц и смотрят квалификацию. Подходишь — работаешь. Даже общагу дают, пока жильём не обзаведёшься.

— А если ты без документов — их легко восстановить?

— Я не терял, не знаю… Но вроде несложно, проверяют по отпечаткам, что в милиции не числишься, два свидетеля есть — и вперёд, за новыми…

Вот это да. Это же реально коммунизм!

Конечно, перебираться в мир Гоши Олег не планировал, но вот зато появился реальный шанс вытащить Юру из его адской реальности. Всех, конечно, не переселишь — особенно если предположение о смерти двойников окажется верным, — но одного человека устроить вполне можно…

Так, стоп. Куда я лезу? Какое, нафиг, устройство чужих судеб? Со своей бы разобраться.

— Гош, а у вас…

— Я не Гоша, я Георгий, — огрызнулся толстяк.

— Хорошо, Георгий… слушай, у вас можно узнать, пропадали ли люди в определённый период? Ну или, может, кто-то умирал? В вашем интер… ну, в вашей социальной сети это можно посмотреть?

Толстяк даже кисть отложил — уставился на Олега так, словно видел впервые:

— Зачем?

— Затем, что есть предположение, что все Хранители мрут раз в десять лет, — не собирался щадить жирдяя Олег.

Похоже, если бы он огрел толстяка кирпичом по голове — тот не был бы так обескуражен. Гоша разом обмяк, лицо его пошло красными пятнами, и Олег всерьёз забеспокоился, как бы художника не хватил удар. Мельком подумалось — а вот Юра, привыкший выживать, наверняка бы воспринял такую новость философски…

— Давай в дом, быстро. А то сейчас люди оборачиваться начнут…

До дома художник, слава Богу, дошёл сам, и Олег облегчённо вздохнул — перетащить эту тушу без посторонней помощи вряд ли бы удалось. Только после того, как в рот толстяку была влита треть стакана джина, тот закашлялся и, похоже, осознал, где находится.

— Расслабились вы там, в своём благополучии, — пробурчал Олег, хлопая сам такую же дозу. — Сразу видно — никаких потрясений, не жизнь, а сахарный сироп, даже документы можно восстановить без волокиты…

Скрипнула входная дверь, Олег не тронулся с места, лишь мельком взглянул на часы — без четверти семь. В кухню вошёл Вольдемар, стряхивая зонт — значит, у них опять дождь…

— О, наш толстый друг уже здесь, — протянул он. — Ну что, я требую продолжения банкета. Олежа, давай бухти мне, что ты там нарыл…

У Олега опять зачесались кулаки. Вольдемар каким-то образом умудрялся совмещать обаяние и хамство, балансируя на той узкой грани, после которой дают в морду, но не переступая её.

— Дождёмся остальных, — сказал он вслух.

— Ни Сёма, ни Снежаночка так ни разу и не объявились, — заметил фотограф, ставя расправленный зонт в угол. — Глянь двери наверху — три без подсветки. Тут бывали только мы пятеро.

— Может, Юра и Соня подойдут, — упрямо сказал Олег.

— Она таки уже Соня? Оооо, процесс пошёл, — ухмыльнулся Вольдемар. — Да всё, молчу, молчу, — он шутливо поднял руки. — Ну что, расскажи пока, чего ты так на меня орал вчера по телефону?

— А ты смотрел интернет? — вопросом на вопрос ответил Олег.

— Смотрел… Ничего не нашёл. Ничего толкового, имею в виду. К чему ты подорвался-то? — Вольдемар опустился на стул.

Олег тоже сел и, посматривая то на Гошу, то на фотографа, в общих чертах рассказал услышанное от пенсионера и свои соображения. Гошу в процессе рассказа явно начало потряхивать, а вот Вольдемар слушал серьёзно и молча.

— Это что, мы все погибнем? — пискнул художник, когда Олег замолчал.

— С экскурсиями меж мирами придётся повременить, — покачал головой Вольдемар. — Жаль, я уже подготовился, и желающие есть… Раз в 10 лет, говоришь?

— Старушка видела раз в 10 лет, — уточнил Олег.

— Значит, есть периодичность, слишком уж чётко очерчено, — вздохнул фотограф. — Да, братцы кролики, нае… развели нас, как лохов, — подытожил он. — Взять бы этого Стаса да потрясти его…

— Я б тряхнул, — пробурчал, входя в кухню, Юра — как всегда, с банкой пива в руке. — Давайте, рассказывайте…

— Я могу посмотреть в социальной сети, — некстати вклинился Гоша. — Там у людей дата смерти фиксируется, и город проживания есть. Я пойду? — он встал, посмотрел с вопросительным видом.

— Катись, — коротко резюмировал Юра, отпивая пиво.

— Погоди, — Олег встал, вместе с Гошей вышел в коридор. — Слушай, ты не психуй. И на ребят не обижайся, мы сейчас все не в себе. Посмотри и расскажи потом, хорошо? Если меня не будет — либо сунь записку под дверь, либо прямо домой приходи, адрес… — он назвал адрес. — Это рядом, спросишь, если что, я вечерами если не здесь — то дома.

— Чё-то хорошо мы с тобой посидели, — сказал Юра, едва Олег вернулся в кухню. — Но пиво у вас — дрянь. Хотя я б к вам перебрался, хоть не нужно думать, проснёшься утром или нет…

— Тогда уж лучше к Гоше, — ткнул пальцем на дверь Олег, тоже садясь за стол. — Там и рабочие места есть, и с документами проще, а у нас по КПЗ затаскают.

— Боюсь, мужики, раньше нас затаскают по моргам, — прервал его фотограф. — Короче, тут такое дело…

Юра, в отличие от Гоши, воспринял рассказ без лишних эмоций. Ничего удивительного — в мире, где город умирает и всем на всех начхать, люди гораздо жёстче и куда менее сентиментальны.

— У тебя про поиск в интернете можно не спрашивать? — прямо задал Юре вопрос Олег.

— Какой, нахрен, интернет, телефоны и то не у всех есть, — пробурчал тот. — Двухсотых никто и не считает. Свозят в казённые крематории, и всего делов…

Вот оно.

Вот.

Мир Юры — идеальное место, чтобы избавиться от человека, особенно — от Хранителя из чужого мира. Человек, которого в этом мире нет — ни имени, ни друзей, ни отпечатков. Сожгут в крематории — никто и не вспомнит.

Мельком виденный из окна полуразрушенный город заиграл новыми красками, если к нему применимо это выражение.

— Юрец, у вас полиции на улицах много, или проезжают раз в пятилетку? — спросил Вольдемар. Значит, думает о том же…

— Раз в десятилетку, — бросил тот в ответ. — Если не облава.

— Вот что, мужики… — фотограф обвёл присутствующих тяжёлым взглядом. — Надеюсь, тут все с яйцами? Я предлагаю наведаться в Юрцовский постапокалипсис.

— Нафига? — удивился Олег.

— Я лучше здесь отдохну, — честно заявил Юра.

— Будем искать трупы, — прямо сказал Вольдемар. — И, боюсь, мы их найдём… Я б один пошёл, но по одному туда, мне кажется, лучше не ходить.

В реальности Юры было сумрачно и муторно.

Закатное солнце, скрываясь за облаками, опускалось за горизонт, почти не давая света. Фонарей в парке, судя по всему, не было совсем, спасательная станция рядом с домом-меж-мирами щерилась выбитыми стёклами. В хрущёвке напротив тускло светилось несколько окон, откуда-то слышался далёкий вой сирен.

Часть парка справа от дома была почти подчистую вырублена, как пояснил Юра — попросту на дрова. Землю во все стороны изрезали глубокие колеи от грузовиков — многие явно с прошлых лет. Почти сразу на раздолбанной асфальтовой дорожке обнаружился использованный шприц.

— М-да, уютное местечко, — процедил Вольдемар. — Всю жизнь, бля, мечтал…

— Зажрался, — процедил Юра. — Что ищем-то?

— Место, где можно спрятать труп, — просто сказал фотограф. — И, скорее всего, недалеко. Предлагаю начать вот с этого, — он кивнул на руины спасательной станции.

Тело Снежаны Викторовны обнаружилось почти сразу, в углу заброшенного, местами протекающего гаража спасательной станции, освещённого лишь через дыру в стене. Женщина была в той же одежде, что и в день встречи «за круглым столом», разве что добавился расстёгнутый плащ в тон юбке. Она полусидела, поджав колени, руки безвольно свесились вдоль тела, голова склонена на плечо — если бы не синюшный цвет кожи, можно было бы подумать, что она спит. Ни следов борьбы, ни крови, ничего не порвано — словно просто села и уснула.

Рядом лежало тело стриженого мордоворота в стильной кожаной куртке и с дырой в точности посреди лба. В отброшенной правой руке его был зажат пистолет — довольно новый «макар», стоящий на предохранителе, судя по положению флажка. На груди мордоворота сидело две крысы, и не подумавшие сбежать при появлении людей, под телом натекла лужа крови, чернеющая пятном на бетонном полу.

— Бля, — протянул Олег, повернулся, и его тут же вырвало.

Юра присел на корточки рядом с мордоворотом, вытащил из его руки пистолет — тот легко выскользнул. Оттянул затвор — патрон в стволе есть.

— Дня два лежат, не больше, иначе их уже бы обчистили, — сказал он. — Тут нарки тусуются, постоянно почти…

Вольдемар, прикрыв нос платком, хотя особой вони не чувствовалось, быстро охлопал карманы Снежаны:

— Ничего… И сумочки нет, а должна бы быть. Какая баба без сумочки…

— А это кто такой? — Олега продолжало подташнивать, он подошёл поближе к выходу. — Это не из наших…

— Не из наших тоже, — Юра деловито заткнул пистолет себе за пояс сзади, выпрямился. — На куски меня режьте, мужики — но это её телохранитель… был.

Все трое выбрались на улицу, встали в тени дома-призрака. Олег тяжело дышал, Вольдемар озирался по сторонам, лицо Юры кривилось в какой-то нервной усмешке.

— Ну что, Юрец, она сюда могла пройти только с тобой, — тихо и очень спокойно сказал Вольдемар.

Мгновение — и пистолет уже смотрел ему в лоб. Юра стоял бледный, облизывая губы:

— Даже не шути так, пижон.

— Стас сказал — ввести в мир может только Хранитель, — сказал фотограф.

— Погоди… — Олегу было не по себе, очень не по себе, но он нутром чуял что-то неладное. — Погоди. Стас соврал. Гоша прошёл в мой мир сам, Соня тоже. Я был в твоём мире и у Юры в комнате, кто знает — сюда мог войти и… ты. Не говоря о Стасе. Что он ещё наврал?

Вольдемар улыбнулся всё той же кривой полуулыбкой:

— А кто знает, кто знает…

Юра сделал шаг назад, демонстративно убрал пистолет:

— Вот и заткнись.

— Она пришла сюда с телохранителем, — негромко продолжал Вольдемар. — Кто-то её сюда провёл… Зачем? Нет, зачем — ясно… теперь ясно, но как её сюда заманили, да ещё и в этот гараж? Амбала убили тут — видно по крови. А на ней — ни капли. Она не ограблена, не изнасилована.

— Сумочки нет, ты сам сказал, — вмешался Олег.

— Сумочки… Мне почему-то кажется, что убили её не из-за сумочки. Её убили потому, что, — он внимательно посмотрел на Юру и на Олега, — потому, что она — это она. Хранитель. Убили не Снежану — ликвидировали Хранителя.

— Зачем? — развёл рукаи Юра.

— Не знаю! — огрызнулся Вольдемар. — Но не удивлюсь, если где-то тут валяется и Семён… будем искать?

Энтузиазма к поискам никто не высказал. Чужой голый парк, совершенно безлюдный, да ещё и наполовину вырубленный, производил тягостное впечатление. Было чёткое ощущение, что если Семён здесь — то в живых его точно нет…

В доме уже была Софья, на плите шумел закипающий чайник. Точно, ей же понравился чай, которого в шкафчике было ещё полпачки — некстати вспомнил Олег.

— Почти восемь. Где вы болтаетесь? — спросила она не оборачиваясь.

— Снежану убили, — без эмоций сказал Вольдемар вместо ответа и приветствия. — И Семёна, скорее всего, тоже.

Софья замерла. Дёрнула плечами — как тогда, в первый день. Наконец обернулась — бледная:

— Значит, мы следующие?

— Скорее всего, — буркнул Юра, садясь за стол и выкладывая перед собой пистолет. Вытащил обойму — полная. Щёлкнул затвором, поймал выскочивший патрон. — Но вы как хотите — а я ещё побарахтаюсь. Не для того я выжил на Северном Кавказе, чтобы сдохнуть у себя дома…

Точно. Говоря о мёртвых, он сказал «двухсотые» — военный жаргон, который привязывается на всю жизнь, так же, как непроизвольная замена «последний» на «крайний»… Получается, автомеханик был в горячей точке — и совсем недавно, учитывая его возраст, явно на войне, которой у нас не было и в помине… Вот так и открывается что-то новое — совершенно на ходу, словно между делом.

— Я на тот свет не хочу, — сказал Олег, ни к кому конкретно не обращаясь. Налил воды из-под крана, прополоскал рот, чтобы смыть следы тошноты, но легче не стало. — Что делать будем? И Гоша ушёл… Может, держаться всем вместе?

— Где? В этом проклятом доме? — тихо сказала Софья. От её язвительности не осталось и следа — сейчас она была просто испуганной девчонкой. — Меня уже трясёт от него… Не пришла бы, если б не договаривались.

— Может, к кому-то одному пойдём все вместе? — предложил Олег.

— Не могу, у меня важная встреча завтра, — прищёлкнул языком Вольдемар.

— Не боишься, что тебя с неё ногами вперёд увезут? — подозрительно поинтересовался Юра, вгоняя в пистолет обойму.

— Зубов бояться — в рот не давать, — пожал плечами фотограф. — Погано, конечно, но я не тварь дрожащая. Буду жить как жил, просто внимательнее буду.

— Я к себе вообще не пойду. Останусь здесь, — Юра выразительно клацнул затвором, досылая патрон. — Теперь я чувствую себя намнооого увереннее, — повертел он в руках пистолет. Щёлкнул предохранителем, — И завтра никуда не пойду, только если за жратвой, — добавил он, затыкая пистолет сзади за пояс.

— Сонь, пошли ко мне. Домой, — Олег интонацией выделил последнее слово.

Софья обернулась к нему. Поправила очки, посмотрела так, словно видела Олега впервые:

— Клеитесь, практик?

— В этот раз я оптимист, — попытался улыбнуться Олег. — Могу даже пообещать, что не буду приставать.

Вольдемар коротко хохотнул. Софья зыркнула на него, но, как и в прошлый раз, получилось у неё неубедительно — куда ей до Снежаны… покойной Снежаны. Интересно, кем та была? С телохранителем — какая-нибудь бизнес-леди? А кем был Семён? А может, не «был» — может, он ещё жив?

— Не обещай ничего, — вздохнула Софья. — Погоди, домой позвоню…

Вместе они вышли в парк. Солнце почти село, едва выглядывая из-за леса на противоположном берегу реки — в отличие от реальности Юры, здесь небо было чистым, окрашенным в багрянец.

— Что сказала родителям? — дежурным тоном поинтересовался Олег.

— У подруги, — коротко ответила Софья, явно не собираясь вдаваться в подробности.

Парень обернулся — дом дико торчал на берегу, подсвеченный ореолом от заходящего солнца. Тот порог, та черта, которую, наверное, никогда не следовало переступать… Две жизни — до и после, семь миров… впрочем, скорее уж пять, два так и остались недоступными.

— Пойдём в кафе? — внезапно предложил он.

— Опять заигрываешь, оптимист? — криво улыбнулась девушка.

— Слушай, язва, — разозлился Олег, — хватит уже! Мы оба на нервах. Давай просто проживём вечер, а? Раз уж не знаем, что будет завтра… — и только тут увидел на глазах девушки слёзы.

Да она же почти в истерике, идиот!

— Так, ну-ка пошли, — парень уверенно свернул к нелепому кубическому зданию с «магнитом» на первом этаже. — Сидр пьёшь? Вот пошли, посидим немножно, успокоимся…

Даже нашлось местечко у окна — впрочем, ничего удивительного, начало недели… Пока девушка устраивалась на мягком диванчике напротив него, Олег, не особенно задумываясь, заказал хачапури с зеленью, сидр Софье и пиво себе. Потом сообразил — ну да, в реальности Софьи этого кафе нет, а если и есть — то где-нибудь в другом месте…

Он мельком взглянул в окно — и остолбенел. Дома-меж-мирами, который отсюда должен быть отлично виден, не было! Лишь ровная черта набережной. Только этого не хватало…

— Жди, пока в туалет схожу, — Олег, стараясь держаться спокойно, вышел из кафе и сразу почти бегом рванул по лестнице на первый этаж, к выходу. Выскочил на улицу… и остолбенел вторично: дом стоял на прежнем месте как ни в чём ни бывало.

Ничего не понимая, парень вернулся в кафе, сел за столик. Стараясь держаться как можно спокойнее, спросил у Софьи:

— Слушай, а тебе наш домик отсюда хорошо видно?

Девушка, даже не оборачиваясь к окну, сняла и снова надела очки:

— Ты лучше спроси, хорошо ли я ограду парка вижу… А что?

Так, ясно. Очки у близорукой Сони явно слабоваты… Жаль. И ведь больше не спросишь ни у кого — а значит, прибавилась ещё одна загадка.

— Да странно выглядит, — вывернулся Олег. Не хватало ещё Соню пугать, она и так на нервах…

— Странно, Олег, выглядит вообще всё происходящее, — вздохнула Соня, и Олег не сразу сообразил, что она впервые назвала его по имени — если не считать мимолётного на лестничной площадке. — Я сейчас незнамо где, в общем-то — незнамо с кем, и… — она посторонилась, когда официантка принесла и аккуратно поставила на стол два высоких запотевших бокала, — …и не очень понимаю, что вообще делаю.

— Тогда давай — за понимание, — Олег взял свой бокал, приветственно приподнял его. — За то, чтобы мы во всём разобрались, ага?

— Ага, — натянуто улыбнулась девушка. Отпила сидр: — А вкусно…

Олег, попивая пиво, смотрел на Софью и думал. Думал о том, что это, вероятно, самая странная сцена, которая могла бы происходить. Причём с виду ничего необычного — сидят двое, пьют, ждут хачапури… вон, кстати, его уже несут, что-то быстро сегодня. С виду — да, а по сути… Сидят двое, не имеющие ничего общего, принадлежащие не только разным… социальным группам, что ли? Не только им, но и разным реальностям. Две параллельные черты, которые в принципе не должны были пересечься, но почему-то пересеклись здесь, в этом полусонном городке, местами словно застрявшем в 60-х.

Как это получилось? Почему удалось уйти за край этой черты, нарушить все возможные законы природы?

— Задумался, — сказала Софья, не вопросительно, а скорее утвердительно.

— Ага, — кивнул Олег, перекладывая кусок хачапури с доски-подноса девушке на тарелку. — Думаю о том, что параллельные прямые далеко не всегда не пересекаются.

— Может, они не такие уж параллельные? Может, завязался тут, в парке, такой вот странный узелок?

— Узелки не завязываются сами…

Стоп. Что-то мелькнуло в голове.

Узелки сами не завязываются.

Их завязывают.

Что, если сама дыра меж мирами — не природное явление, а творение рук человеческих?

Нет, это невозможно. Это противоречит всем известным знаниям.

Твоим — да, съехидничал традиционный внутренний голос. А кто сказал, что во всех «параллельных мирах» знания одинаковы? Ты уже увидел два мира с сильными отличиями. А если отличия идут гораздо дальше, чем простые несоответствия в истории?

— Что-то у тебя странный узелок завязался, — как сквозь вату услышал он голос Софьи. — О чём задумался, ау, оптимист?

— Пришло вдруг в голову, — Олег говорил и не узнавал своего голоса. — А что, если эти наши семь миров живут по разным законам природы? Если и Проход, и Дом создал кто-то… кто-то из нас семерых?

— Вот да, я после смены в полуобморочном состоянии иду в парк и создаю проход меж мирами, — вздохнула девушка. — Или ты, после того, как пивом накачаешься. Или этот Юра, полапав очередную девку, — она поёжилась. — Мы ж все — люди. Обычные.

— Семёна мы ещё не видели, — упрямо сказал Олег. — У него на плече символ солнца, старинный, колдовской.

— А ещё его используют фашисты и эти, которые якобы славяне, — не сдалась Софья. — Что я, не видела таких бритых качков? Они все как один строят из себя патриотов…

— А наши места — тоже колдовские. Помнишь, как раз сюда Вещий Олег изгнал волхвов? Что могло произойти за тысячу лет в мире, где знания волхвов сохранились?

— Фантазёр, — девушка никак не желала относиться к сказанному серьёзно. — А если честно, Олег — мне впервые за долгое время хорошо… и спокойно. Не порти вечер, а?

А ведь она права.

Я её вытащил сюда в первую очередь ради её же спокойствия, так какого фига сам же нагнетаю обстановку? Лучше я обдумаю это… сам.

— Тогда — за тебя, Плюшка, — подмигнул Олег. — Всё будет хорошо, не переживай.

Софья коротко хихикнула:

— Обязательно будет, Вещий Олег! Смотри, не пропусти свою змеюку.

— Главное — не угробить коня из-за глупых сказок, — отшутился Олег, и разговор пошёл по пути обычного легкомысленного трёпа…

Домой к Олегу они пришли уже перед полуночью. Олег ещё из кафе позвонил директору, долго рассказывал о простуде и в конце концов договорился, что возьмёт денёк отгула вместо больничного, благо переработка есть. Вторник можно было считать свободным — тем более, и Соня сказала, что идёт работать в ночную смену. Олег постелил девушке на диване, а сам вытащил из кладовки туристическую пенку и спальник.

Уже лёжа, Олег вспомнил о том, что нужно было сделать.

— Сонь… А ты смотрела в интернете про… ну, про происшествия в апреле-мае восьмых годов?

— Смотрела, — отозвалась девушка сонным голосом. — Ничего не нашла.

Олег в ответе и не сомневался. Результат мог быть разве что у Гоши с их чётко выстроенной «социальной сетью».

С этими мыслями он и уснул.

Когда Олег проснулся, ещё не было и семи, но сон ушёл напрочь. Соня посапывала на диване, её левая рука свисала, почти касаясь пальцами пола, одеяло тоже откровенно сползало. Олег подтянул его, с сомнением оглядел свою холостяцкую берлогу со стулом, увешанным одеждой, и разбросанными тут и там дисками и журналами — а, чёрт с ним, не пытаться же наводить порядок сейчас. Натянул шорты и футболку, пошёл на кухню, взялся было за видавшую виды турку, но вовремя вспомнил про чай. Кажется, где-то была коробка листового — хороший повод не дуть чай из пакетиков… Заварочный чайник тоже есть, где-то в глубине стола — последний раз Олег вытаскивал его чуть не год назад.

Парень включил электрочайник, сунул фаянсовый заварник, покрытый пылью, под струю воды.

Когда у меня в последний раз ночевала девушка? Года два назад. Живу тут, как бирюк… ладно хоть, посуду мою и прохожусь иногда по полу пылесосом. Может, пора что-то менять?

Зачем? Кому это надо?

Может быть, надо, чтобы я не был той фигурой, кторую можно легко столкнуть с доски? Может, в Хранители попадают именно такие, как я — ни с кем и ни с чем не связанные? Которые плывут по течению, пьют пиво — и далеко не всегда в компании, те, кому плевать на весь мир, а миру плевать на них?

В морозилке обнаружились блинчики — кажется, срок годности не истёк. Пожарить, что ли… Да и вообще надо разморозить холодильник — в морозилку заглядывать страшно. Может, хватит так жить?

Блинчики уже дожаривались, когда в кухню заглянула Софья:

— Привет… О какой хозяйственный, а…

И прошлёпала босиком в туалет, на ходу собирая волосы. На девушке была олегова футболка, достававшая ей почти до колен.

Когда она вернулась, Олег уже накрыл журнальный столик. Завтрак получился, по олеговым меркам, королевским: по два блинчика, заваренный чай и даже лимон — правда, к блинчикам в холодильнике нашлась лишь скисшая сметана. Зато не надоевшая яичница и не бутерброды.

— Кушать подано, — улыбнулся парень, отпихивая ногой спальник и садясь на кресло диванного уголка.

— Прям кулинар, — покачала головой Софья. — Слушай, оптимист, почему у тебя с твоими талантами до сих пор девушки нет?

— Зануда потому что, — неожиданно честно ответил Олег, наливая в кружки заварку из чайника.

— Главное, что не мудак, они встречаются чаще, чем зануды, — философски сказала девушка. — И правда ведь не приставал, даже удивительно.

— Ты не в моём вкусе, — не обидился Олег. — А если бы приставал?

— Да ты тоже не в моём, не расстраивайся… — Соня взяла из его рук кружку. — А если бы приставал, вот, — и в её руке как по волшебству появился скальпель.

— Страшные вы люди, медики, — Олег не собирался уже ни удивляться, ни пугаться. — Пей чай, Плюшка.

— Олег… как думаешь, что нас ждёт? — тихо спросила девушка.

— Я не знаю. Просто хочу быть настороже… хоть и сам не знаю — ради чего. Не думай, ладно? Бояться… глупо.

Раздалась трель домофона. Олег, чертыхнувшись, мельком взглянул на часы — половина восьмого. Рановато для разносчиков рекламы… Может, соседи?

— Погоди, сейчас, — поставив на стол кружку, он встал. Вышел в коридор — домофон продолжал заливаться. Отключать его надо нафиг, когда гостей не ждёшь…

— Да, — отвечать в домофон Олег старался как можно мрачнее, чтобы как минимум отбить у звонящего желание повторно звонить в именно эту квартиру.

— Олег? Это Георгий… Я нашёл.

Опаньки! Сам пришёл? Не зря дал ему адрес, ох не зря!

— Открываю, заходи! — Олег, чуть не запрыгав от возбуждения, надавил кнопку — услышал в трубке, как внизу запиликал электрозамок. Открыл замок, метнулся в комнату:

— Гоша идёт! Что-то нашёл!

— Отвернись, переоденусь, — моментально отреагировала Софья, вставая с дивана.

— Давай-давай, — Олег выскочил в коридор. Где, блин, этот художник, он там что, ползком поднимается? Третий этаж всего! Приоткрыл железную дверь — лёгкий сквознячок из подъезда, и только. Даже шагов по лестнице не слышно…

Внизу бухнула дверь какой-то из квартир — люди как раз выходят на работу. Шаги, но не вверх, а вниз… Этот чёртов Гоша вообще в подъезд зашёл или так и торчит снаружи?

Сдавленный крик снизу — и Олег почувствовал, как всё внутри сжимается в комок. Плохо соображая, но понимая лишь, что произошло что-то ужасное, он сунул ноги в кроссовки и вылетел на лестничную площадку, оступаясь, понёсся вниз по ступенькам…

Гоша сидел почти у самого входа, привалившись к решётчатой двери, перекрывавшей спуск в подвал. Он был одет в то же самое, что и вчера, кроме разве что берета, очки валялись на полу, остекленевший взгляд в одну точку твёрдо давал понять, что реанимационные мероприятия бесполезны…

Напротив, вжавшись в стену, стояла соседка со второго этажа, женщина лет пятидесяти, дрожащими руками набиравшая что-то на телефоне. Аж дёрнулась, увидев Олега, не сразу сообразив, что перед ней знакомый:

— Здравствуй, Олег… Смотри, что тут…

— Бля… — только и смог выдавить парень.

В руках Гоши ничего нет. Мой адрес… записал он его или запомнил? Если нет — со мной его никто не свяжет. Что произошло? Прошло не больше двух-трёх минут с момента, когда он был жив.

— Вы в милицию? — спросил Олег, чувствуя, что язык еле шевелится.

— Да, и в скорую…

— Правильно… Это вы сейчас кричали? Я собирался, услышал.

— Я… Не уходи, Олег, мне страшно.

— У меня… у меня дома девушка, Марь Степанна. Да и на работу бежать надо уже… — парень попятился вверх по лестнице, провожаемый умоляющим взглядом женщины. Уже входя в квартиру, услышал: «Полиция? У нас тут мёртвый в подъезде…»

Медленно, очень медленно закрыл дверь на замок. Коридор, кажется, из двухметрового стал километровым.

— Где он там? — вышла навстречу Софья, уже в бадлонке и джинсах, но босиком.

Олег молча прошёл на кухню, пошарил взглядом в холодильнике. Вроде был джин… чёрт, унёс же его в… в Дом. Вытащил бутылку с колой, отвинтил пробку, глотнул.

— Сонь, он мёртв. Внизу, у входа. Похоже, его убили сразу после того, как он вошёл…

Отодвинув побледневшую Соню, он вышел в комнату. Не особо стесняясь, скинул шорты, натянул джинсы, носки:

— Уходим, Сонь. Куда угодно, только не здесь — здесь сейчас будет полиция…

Обернулся и увидел почти перед носом лезвие скальпеля:

— А может, это ты… его?

Голос у Сони срывался — опять вернулся тот самый страх.

— Не дури, Сонь. Ты ж видела, я был в коридоре…

Скальпель со звоном упал на пол. Девушка, наклонившись, подняла его, отвернулась. Села на захламлённый стул, ища взглядом свои носки:

— Ты прав… надо уходить. Но… куда, Олег?

— Я не знаю, Сонь… Можно в Питер уехать на пару дней, — вытащив из книжного шкафа неприметную книгу, Олег выгреб из неё деньги. — Рванём сразу на электричку. В Питере у меня друзья есть, пересидим.

— Пойдём. Только… и правда, давай быстрее, Олег.

Мимо лежащего в полутьме Гоши они постарались проскочить поскорее. Дверь подъезда уже была открыта и подпёрта камнем, Мария Степановна стояла снаружи, её поддерживал за локоток Андрей, крепкий мужик с последнего этажа.

— Что там? — мотнул головой Олег на подъезд — убегать молча показалось слишком уж подозрительным. Софья неуверенно пробормотала «Здрасте».

— Наверное, плохо стало. Крови нет. Совсем холодный, наверное, с ночи лежит. Странно, что никто ничего не видел, — пожал плечами Андрей.

— Угу, — кивнул парень, и они с Соней зашагали к автобусной остановке.

— С ночи? — переспросила Соня. — Он же вот только что в домофон звонил?

Олег ничего не понимал. Ситуация явно вышла из-под контроля… если вообще когда-то была под контролем.

— Тело не могло остыть за пару минут, — наставительно сказала девушка. — Вот поверь медработнику. Это чертовщина какая-то…

— Сонь, а вообще вся эта история с домом — не чертовщина? — сквозь зубы сказал Олег. — Гоша пришёл, сказал, что что-то нашёл. Он шёл к нам, ко мне, понимаешь? Он не умер — его убили, убили почти у нас на глазах! Но кто и как?

Софья резко остановилась, мотнула головой, смешно взмахнув туда-сюда своим нелепым хвостиком:

— А если их было двое, когда он звонил в дверь? Если с ним был кто-то ещё из наших? Семён, Юра, Вольдемар, Стас, в конце концов?

Олег встал, словно налетел на стену. А ведь верно — «своего» Гоша бы не опасался. Но как, как его убили моментально, чисто, бесшумно, да ещё и остудив тело???

Да элементарно. Любой, ну абсолютно любой способ, который лежит в той же плоскости, что и дом-меж-мирами. То, что мы его не знаем, не означает, что такого способа не существует. Им может владеть тот же Стас или, поверим в теорию, Семён. Снежану тоже убили чисто, ни единой царапины, да ещё и тело осталось целёхоньким пару дней спустя.

Крысы. Крысы были на теле амбала, но к телу Снежаны они даже не приблизились. Крысы — твари опасные, хитрые и осторожные, они нипочём не полезут туда, где чувствуют что-то непонятное.

А значит — вполне возможно, что убили Снежану, да и Гошу тоже, совершенно нетрадиционными методами…

Совершенно забыв про электричку, Олег почти силой усадил Соню на скамейку во дворе и стал сбивчиво делиться соображениями — в том числе теми, что посещали его вечером в кафе.

— Ну, что скажешь?

Сегодня Соня слушала внимательно — а может, просто повлияло утреннее происшествие.

— Скажу, что ты, наверное, прав, — сказала она. — Мы имеем дело с силами, которых не понимаем, потому что в наших мирах их попросту нет. Значит, либо они есть в каком-то из пяти остальных, либо есть ещё один мир… Восьмой, как восьмая комната. Кстати, — вскинулась она. — Раз уж вспомнили вчерашнее — ты к чему про дом спрашивал, когда мы в кафе сидели?

— Я из кафе его не видел, — честно сказал Олег. — Всё видел, а его нет, понимаешь? Спустился вниз, вышел на улицу — он есть, как ни в чём не бывало. Вот что это было, а?

Софья помолчала.

— Знаешь, — наконец сказал она, — я тут одну теорию читала как-то… В «жёлтой» газетке, конечно, но нам сейчас любое сойдёт… Так вот, там говорилось о том, что стекло предохраняет от сглаза и всяких гипнозов. Ну, то есть, если человек смотрит сквозь стекло, на него гораздо сложнее воздействовать. Думаешь, почему я не ношу линзы? — она сняла и повертела очки. — В том числе и поэтому… Так вот, может, всё, что связано с домом — иллюзия, сглаз? А глядя через стекло, ты не попал под его воздействие?

— Тогда на тебя вообще действовать не должно, — невесело усмехнулся Олег, когда Соня надела очки.

— Может, действует на определённом расстоянии, — пожала плечами девушка. — Ты не умничай, я просто пытаюсь объяснение найти… ВОт почему мы собрались в доме все одновременно, а? Как ты думаешь?

А вот это был хороший воспрос — Олегу он тоже не давал покоя. Сложно представить, чтобы семь разных людей, воспринимающих дом совершенно по-разному и начавшие видеть его в разное время, плюс-минус неделя, решили войти в него в один и тот же день и час? А вот если они сделали всё это под чьим-то воздействием… тогда это куда логичнее.

Парень попытался вспомнить свои мысли насчет дома — и не смог. Как пытался выяснить, видят ли его другие — помнил, как спрашивал в интернете — тоже… а вот когда и как появилось желание в него войти? Не вспоминается. Чёрная дыра…

— Я почти месяц ходила вокруг дома, — подхватила его мысль Софья. — Почему решила зайти именно в тот день — не помню. Просто поняла, что если не зайду, то свихнусь — и всё…

— Задать бы тот же вопрос Юре и Вольдемару, — задумчиво сказал Олег. — И Семёну, если, конечно, это не его проделки… А кто такой Стас? Откуда он взялся, куда исчез?

— Пойдём в Дом, — вдруг сказала Соня. — Эту загадку надо решать. Нельзя от неё бегать…

Зуда не было — значит, дом пустует. Мягко закрылась за спиной входная дверь.

— Давай наверх, — почему-то шёпотом сказал Олег. — Попробуем осмотреть комнаты — вдруг получится.

Мимоходом они заглянули на кухню… и наверх уже не пошли.

Юра сидел за круглым кухонным столом, откинувшись на стуле и повернувшись ко входу. Прядь волос упала на лоб, глаза смотрели в одну точку — но в остальном он выглядел так, словно хочет что-то сказать. На щеках глупо топорщилась щетина, на столе перед ним стояла жестяная банка «Ладожского».

Вот и ещё один. Кто следующий? Вольдемар или мы?

Он осторожно подошёл поближе, наклонился, понюхал банку — вроде пиво. Пересилив себя, тронул лежащую на столе ладонь Юры — ледяная.

— Думаешь, отравили? — тоже шёпотом спросила Соня, стоя по другую сторону стола.

— Не знаю… Что ж за яд такой?

Юра, Юра… Хороший в целом парень с тяжёлой судьбой. Всего шаг до нормальной жизни — эх, если бы ему удалось устроиться в мире Гоши… Что ж за скотство происходит? И, главное, ради чего?

— А вот и наши голубки, — раздалось насмешливое от двери. — Знал, что придёте.

Олег вскинулся, обернулся… и, встретившись взглядом с Вольдемаром, почувствовал, как онемело всё тело, словно наливаясь свинцом. Могли двигаться лишь глаза, мышцы шеи будто окаменели — он видел, как замерла Соня, сунувшая руку в свою нелепую сумочку.

Вольдемар был всё в тех же джинсах и бадлонке, но вот глаза… добродушный увалень превратился в опаснейшего хищника.

Как он это сделал? Гипноз или… или те самые давно забытые умения древних волхвов?

Фотограф постоял в дверях, словно оценивая результат. Почесал затылок:

— Удобная всё же приманка — этот дом… Почти век действует, кого любопытство манит, кого комфорт… Кто хочет другой жизни, кто хочет сбежать от мира. Интересно, откуда ж берётесь вы, уникальные вы наши? А впрочем… — он взял кружку, неторопливо налил воды из-под крана, — впрочем, не будь вас, кто бы раз в десять лет питал Проход… и меня?

Олег судорожно вращал глазами, не в силах сделать что-то ещё. Всё стремительно вставало на свои места, но… что теперь толку?

Явно Проход контролируется этим уродом. С каких пор? «Почти век» — значит, скорее всего, в 1928-м, когда в этих местах началось массовое строительство. Кто он вообще такой? Все эти фразы из советских фильмов, упоминание о пятилетках — скорее всего, он старше, реально старше, чем выглядит. Рабочий со строительства, открывший в себе силы создать или подчинить Проход, узел меж мирами? Крестьянин из местной деревни, получивший от какой-нибудь бабки умение из тех, старых, ныне забытых? Городской интеллигент, попавший в эти края в те далёкие времена?

Вольдемар подошёл к Олегу вплотную, отпил из кружки:

— Вот по глазам вижу работу мысли… Ты алкаш и неудачник, но не дурак. Зато слабак — у тебя нет ни увлечения, ни цели в жизни, ты плывёшь, как говно по течению. Ты, вон она, — он, даже не оборачиваясь, ткнул кружкой в сторону Софьи, — этот вот неудачник, — из кружки плеснуло на Юру. — Было всего двое и правда сильных — Снежана и Семён. В мире Снежаночки не было то, что вы называете «перестройкой», в мире Сёмочки не было даже застоя — потому из них народились вполне годные волки. Одну ты видел, надо было всего лишь выпустить её вместе с телохранителем в юрочкин постапокалипсис — и кранты. Сёма там же, гниёт в сгоревшем доме, и на него всем похрен. У жирдяя есть талант, но зато нет мозгов, в их благополучном мирке люди не умеют выживать… А ты поверил, что проходами владеете вы? Нет, родной, — он отвернулся, выплеснул в раковину остатки воды, поставил кружку, — вы всего лишь туже затягиваете узелок своей беготнёй туда-сюда. Снежана и Сёма не собирались этого делать — поэтому ушли в расход первыми. А самые глупые даже начинают таскать в чужие миры других людей — но ведь в одном мире не могут одновременно существовать два одинаковых человека, это вы правильно догадались. Но это хорошо. Это правильно — ведь их энергия идёт… — он бросил взгляд на Софью и добродушно улыбнулся… — …мне. А с ней создать этот вот домик или одноразового холуя по имени Стас — раз плюнуть.

Олег понимал, что творится что-то странное. Взор Вольдемара притягивал, гипнотизировал, как немигающий взгляд змеи — и в то же время словно вытягивал силы.

Да он же попросту сосёт из меня жизнь, словно вампир — кровь. Ту самую энергию, жизненную силу, безучастно думал Олег, чувствуя, как начинает кружиться голова и наваливается апатия. Гошу быстро, меня — медленно, со смаком, словно гурман. Паук. Вольдемар — паук, сидящий в этом Нексусе, центре паутины. Он уже сожрал четверых поодиночке, нас не побоялся взять вдвоём. Что будет потом? Он или вытащит наши тела в погибающий мир Юры, или просто бросит здесь, и Дом, испарившись, попросту выбросит наши тела в свои миры… где о нас довольно быстро забудут.

Вы и правда неудачники, подсказало меркнущее сознание. Даже почувствовав ловушку, вы влетели в неё со всего маху… Туда вам и дорога.

— Отпусти его, сука стриженая, — прозвучало как сквозь толстую подушку.

Что-то явно произошло. Мутная пелена бледнела, морок словно слезал, таял, распадался на куски. Первое, что увидел Олег, сфокусировав зрение — короткое лезвие скальпеля, упирающееся Вольдемару в горло. Потом увидел тонкую руку в джинсовой куртке, охватывающее его шею, и лицо Софьи над его плечом.

— Отпускай, падла. Я медик, я знаю, где резать. Будь ты хоть трижды колдун, с разрезанной сонной артерией ты сдохнешь здесь и сейчас. Ну?!

По коже Вольдемара поползла струйка крови.

Тиски разжались, и Олег без сил рухнул на пол. Приподнял голову и увидел, как криво усмехнулась девушка, еле видная из-за крепкого Вольдемара:

— А теория не врёт…

Какая ещё теория, не сразу понял Олег, и только потом дошло — да та самая, про стекло, о которой говорили меньше часа назад. Вольдемар явно владеет каким-то гипнотическим умением, но он никак не ожидал, что очки Софьи — толстые и стеклянные, в отличие от «имиджевых» Гоши — ослабят воздействие…

Тело не слушалось — фотограф явно успел что-то сделать, и теперь Олегу казалось, что все движения происходят как в патоке. Встать на колени, ухватившись за стул, на котором всё ещё сидит Юра… Надо что-то сделать…

Рука Вольдемара, крепкая и мощная, легко перехватила тоненькую ручку Сони — сейчас, когда его внимание не отвлекал Олег, фотограф действовал легко, словно играючи. Разворот, сжимает руку со скальпелем — тот выскальзывает на пол. Держа девушку на вытянутых руках, чуть ли не щелчком сбивает с неё очки, бормоча что-то вроде «Век живи — век учись…»

Прыгнуть на него? Нереально, до него метра три, да и тело слушается с огромным трудом, дай Бог проползти эти три метра. Но блин, он же сейчас сожрёт Соню, а потом — меня.

Да чёрт со мной. Она меня спасла. Я сейчас должен был валяться как вот Юра, пялясь в потолок стеклянными глазами…

Юра.

Щелчок взводимого затвора, досыл патрона. Пистолета рядом нет — значит, слесарь не доставал его. Куда он его вчера убрал?

За пояс. Сунул сзади за пояс. Пистолет должен быть там, и если патрон дослан — то он готов, просто на предохранителе.

С трудом уцепившись левой рукой за край стола, Олег сунул правую Юре под куртку. Ни брезгливости, ни страха не было — проклятый паук высосал словно не только жизнь, но и эмоции. Вот он, смертельный металл, тут и есть. Потянуть на себя, сбросить тугой флажок предохранителя… на это сил хватит.

Только бы патрон и правда был в стволе — передёргивать затвор нет уже ни сил, ни времени.

Вольдемар держал Софью левой рукой за горло, правой — за руку, и глядел ей прямо в глаза, как удав. Олег почти физически почувствовал, как жизненная сила покидает тело девушки…

Отдача невесомо ударила в плечо — раз, другой… Ствол, смотревший в одну точку, после выстрела непостижимым образом оказывался ушедшим вверх.

Первая пуля попала Вольдемару в плечо, чуть развернув его, вторая — почти точно в висок, и тело паука-фотографа, словно мешок, рухнуло на пол, а следом за ним осела на пол и Софья.

Всё ещё плохо соображая, Олег машинально обтёр пистолет полой куртки, бросил его на пол. На четвереньках подполз к девушке, встряхнул её:

— Соня… Соня!!!

— А ты и правда мужик, оптимист, — слабо улыбнулась Софья, пытаясь встать. — Далеко не такая тряпка, каким показался вначале…

Мир вокруг бешено закрутился, завиваясь в спираль, и Олег почувствовал, как его руки, только что державшие ладонь девушки, схватили пустоту… а потом сухую прошлогоднюю траву.

Смартфон надрывался в кармане — чувствовался вибровызов, но звук наружу почти не проникал. Пытаясь понять, что происходит вокруг, Олег выудил мобильник, ткнул экран:

— Слушаю.

Я в парке, на скамье. Что я тут делаю? Голова чистая, но… ничего не помню. Какой сегодня день? Воскресенье, раз я не на работе? Судя по солнцу, меньше полудня. Брюки почему-то испачканы сухой землёй. Я что, валялся где-то?

— Олег, привет!

Чей это голос? А, ну да — Ольга, напарница по работе. Почему она звонит?

— Ты завтра выйдешь на работу? Ты ж отгул на один день взял? Мне б завтра с утра задержаться, с ребёнком к врачу надо…

Отгул? Я что, взял отгул? Когда, как?

— Да-да, выйду, конечно, — парень потёр лоб. — Всё нормально.

— Хорошо, спасибо! — Ольга отключилась.

Олег поводил пальцем по экрану смартфона, открывая календарь. Вторник… Такое ощущение, что выходные и конец прошлой недели куда-то испарились. Мы что, пили с ребятами? Если да, то крепко… но голова не болит. Зачем я припёрся в парк и для чего брал отгул?

Он поднялся и пошёл к выходу из парка, где на углу красовался нелепый кубик торгового центра с примыкавшим к нему хронически недостроенным домом по прозвищу «Монолит». Или он должен быть достроен? Да ну, ерунда какая-то — этот долгострой давно уже стал одной из городских «достопримечательностей».

В голове плыли какие-то обрывочные мысли, словно клочья тумана, которые невозможно не то что ухватить, но даже почувствовать. По улице шли люди, грузно переваливались на «лежачих полицейских» машины. Засвиристел светофор на перекрёстке, показывая, что горит зелёный для пешеходов…

Вот и двор. У подъезда почему-то люди. Что-нибудь случилось? Вон Андрей с верхнего этажа:

— Привет! А что случилось?

— Как что? Какой-то парень у нас в подъезде умер, ты ж сам видел утром, когда с подругой выбегал. Говорят, сердечный приступ…

С подругой? Я выбегал с подругой? Чёрт, я уж полгода никого из баб домой не водил, а то и больше… или водил? Что мы пили? Пора завязывать, Олежа, ох пора…

Вероятно, на лице Олега всё это было написано достаточно явно, потому что Андрей даже забеспокоился:

— Слушай, сосед, у тебя всё нормально?

— Да нормально, — машинально отмахнулся Олег. — Что-то мы вчера с ребятами, походу, перебрали…

— Ну вели себя тихо, шума не было, — хохотнул Андрей, теряя к Олегу интерес.

Лестница. Замок. Олег ввалился в коридор, запер за собой дверь, скинул кроссовки. В команте бардак, на полу почему-то спальник, на столе — две кружки… У меня и правда кто-то ночевал? Девушка? Да ну… бред какой-то.

Отбросив одеяло, парень рухнул на диван… но сразу вскочил. Взял подушку, повёл носом…

Запах. Совершенно незнакомый запах.

Тут действительно кто-то ночевал — и, скорее всего, девушка.

Хватит пить. Хва-тит. Пора браться за ум, Олежа — нечего спускать жизнь в сортир. Иначе когда-нибудь тебя из неё просто вычеркнут…

К чему я об этом подумал?

Не понимаю.

Встав, Олег вышел на кухню, включил электрочайник. Ткнул кнопку стоящей на подоконнике старенькой магнитолы, настроенной на местное радио.

— …адио Ваня, и в эфире — группа «Технология»! — жизнерадостно вещал диджей.

Олег слушал вполуха, рассеянно вертя в руке заварочный чайник. С утра чай, а не кофе, да ещё и не из пакетика, а зачем-то заварил… странно.

Вдруг он почувствовал лёгкую дрожь:

— неслось из динамиков.

Олег замер, а невидимый певец продолжал под уже немного старомодную вибрацию музыки:

Что происходит? Почему начинает попросту колотить?

Отчего такое странное ощущение? Откуда в мозгу рисуется силуэт дома на фоне заходящего солнца, смерть друзей? Игры разума? У меня никогда не гибли друзья. Или… что это было? Что вообще происходит?

Щёлкнул вскипевший чайник. Олег нацедил кружку, бросил сахар, соорудил бутерброд. Выставил на журнальный столик ноутбук, запустил браузер… и задумался. Зашёл в почту, в переписку — ничего интересного, новых писем нет. в соцсети валятся комментарии из какого-то обсуждения о глюках…

Так. А куда я звонил в последние дни?

Хм… номер незнакомый и не подписанный. Попробовать?

«Неправильно набран номер». М-да, крепко меня колбасило… А это что, подписано «Плюшка»? Ну-ка…

Длинные гудки, потом дежурно-вежливый голос:

— Здравствуйте, кафе «Пирожки»…

Олег повесил трубку. Тут всё ясно.

Может, я что-то снимал мобильником? Не могли несколько дней исчезнуть бесследно!

Так, это старые… Дом какой-то — где я это снял? Дом незнакомый. Несколько бессмысленных кадров из парка — зачем?

Вот оно.

Снимок, сделанный в кафе напротив парка — похоже, сделан украдкой. Девушка в бадлонке и в джинсовой куртке, с растрёпанным хвостиком волос, в очках. Кто она? Перед ней высокий бокал, смотрит куда-то вбок, не в камеру. Совершенно некрасивая, и, как бы это сказать — неинтересная, взгляду не за что ухватиться. Совсем не в моём вкусе, подумал Олег.

Но, чёрт побери, почему же такое ощущение, что именно в ней воплощена моя нынешняя жизнь?

И я это выясню.