Что сказали мертвецы

3

В приемной офиса «Сен-Сир и Фэйн» Клод Сен-Сир увидел человека средних лет – довольно красивого, в элегантном костюме-тройке и при галстуке.

– Мистер Сен-Сир! – воскликнул посетитель, поднимаясь с кресла.

– Мне некогда, – буркнул Сен-Сир, торопившийся на встречу с Харви. – Запишитесь у секретаря,

Мгновением позже он узнал посетителя. Перед ним стоял Альфонс Гэм собственной персоной.

– Я получил телеграмму от Луиса Сараписа. – Гэм сунул руку в карман пиджака.

– Вынужден просить прощения, – жестко произнес Сен-Сир, – но я теперь сотрудничаю с мистером Харви. Деловые отношения с мистером Сараписом прекращены несколько недель назад.

И все же любопытство не позволило ему уйти, оставив Гэма ни с чем. Они не встречались уже четыре года, а тогда, во время последних выборов, виделись довольно часто. Сен-Сиру даже пришлось быть адвокатом Гэма на нескольких процессах, связанных с клеветой. На одном из них Гэм выступал в роли истца, на остальных – ответчика. Сен-Сир не любил этого человека.

– Телеграмма пришла позавчера, – уточнил Гэм.

– Но ведь Сарапис... – Сен-Сир осекся и протянул руку. – Дайте взглянуть.

В телеграмме Сарапис уверял Гэма в своей поддержке на предстоящих выборах. Гэм не ошибся – телеграмма была отправлена третьего дня. Чушь какая-то.

– Не могу ничего объяснить, мистер Сен-Сир, – сухо сказал Гэм. – Но это похоже на Луиса. Он хочет, чтобы я снова баллотировался. Впрочем, вы сами видите. Я совершенно не в курсе происходящего, давно отошел от политики, развожу домашнюю птицу. Если допустить, что телеграмму послал не Луис, то вы, наверное, догадываетесь, кто и зачем это сделал.

– Как мог Луис послать телеграмму? – спросил Сен-Сир.

– Возможно, написал перед смертью, а кто-нибудь из помощников отнес на почту. Может быть, вы. – Гэм пожал плечами. – Впрочем, вряд ли. Наверное, мистер Бэфут. – Он забрал телеграмму.

– Вы действительно решили выставить свою кандидатуру? – спросил Сен-Сир.

– Почему бы и нет, если этого хочет Луис?

– И готовы снова проиграть? Идете на заведомо безнадежное дело только потому, что упрямый, злопамятный старик... – Сен-Сир не договорил. Посмотрев Гэму в глаза, он посоветовал: – Лучше возвращайтесь к домашней птице. Выбросьте политику из головы. Вы – неудачник, об этом знает вся партия. Да что там партия – вся Америка.

– Как я могу связаться с мистером Бэфутом?

– Понятия не имею. – Сен-Сир направился к выходу.

– Мне нужен адвокат, – бросил Гэм вдогонку.

Сен-Сир остановился и обернулся.

– Зачем? Кто вас выдвинет на этот раз? Нет, мистер Гэм, вам не нужен адвокат. Вам нужен врач. Обратитесь к психиатру, он сумеет объяснить, почему вам снова вздумалось баллотироваться. Послушайте, – он сделал шаг к Гэму, – Луис и живой не вызвал бы вас, а уж тем более мертвый. – Сен-Сир отворил дверь.

– Подождите! – воскликнул Гэм.

Сен-Сир остановился у порога.

– На сей раз я выиграю. – Голос Гэма звучал мягко, но уверенно – в нем отсутствовал прежний трепет.

– Что ж, ни пуха, ни пера, – мрачно пожелал Сен-Сир. – И вам, и Луису.

– Выходит, он жив? – У Гэма заблестели глаза.

– Разве я это сказал?

– Он жив, я это чувствую, – задумчиво произнес Гэм. – Вот бы с ним поговорить! Я побывал в нескольких усыпальницах, но пока – безрезультатно. Ничего, буду искать. Для того-то я и прилетел с Ио, чтобы посоветоваться с ним.

Кивком простившись с посетителем, Сен-Сир удалился. «Ну и ничтожество! – подумал он. – Бездарь, кукла Сараписа. И еще в Президенты метит! – Его передернуло. – Боже упаси нас от такого лидера.

А вдруг мы все уподобимся Гэму? Чепуха, не стоит и думать об этом. Впереди трудный день, а чтобы хорошо работалось, необходимо хорошее настроение».

Сегодня ему, как поверенному Фила Харви, предстояло обратиться с деловым предложением к Кэти Шарп, в девичестве Кэти Эгмонт. Если Кэти согласится, основной пакет акций будет перераспределен таким образом, что контроль над «Вильгельминой Секьюритиз» перейдет в руки Харви. Подсчитать стоимость «Вильгельмины» было практически невозможно, но Харви предполагал расплатиться не деньгами, а реальной недвижимостью – он владел огромными земельными участками на Ганимеде, десять лет назад переданными ему по акту советским правительством в награду за техническую помощь, оказанную им России и ее колониям.

На согласие Кэти Сен-Сир не надеялся, но считал, что предложить сделку надо. Следующий шаг (при мысли о нем Сен-Сир поежился) – громкий вызов и экономическая борьба до победного конца между фирмой Харви и концерном Кэти. А концерн обречен, так как после кончины старика зашевелились профсоюзы. Происходило именно то, с чем беспощадно боролся Луис – внедрение профсоюзных организаторов в «Экимидиэн».

Сен-Сир к профсоюзам относился с симпатией – они весьма своевременно вышли на сцену. Прежде их отпугивали грязная тактика, неисчерпаемая энергия и невероятная изобретательность старика. Кэти этими качествами не обладала, а Джонни Бэфут...

Что тут может сделать недоучка? Пусть даже этот недоучка – алмазное зерно из навозной кучи посредственностей. Бэфут не распоряжается концерном, у него другие заботы. Он создает общественный имидж Кэти. Он уже начал было преуспевать, но тут подали голос профсоюзы. Кэти припомнили наркотики, тюремные сроки, мистические наклонности, и труд Джонни пошел насмарку.

Что ему удалось, так это сделать из нее образец женского обаяния. Кэти красива, выглядит нежной и невинной, чуть ли не ангелом. На этом и сыграл Джонни. Вместо того, чтобы цитировать ее перед репортерами, он наводнил прессу фотоснимками: то она с собаками, то с детьми, то на ярмарке, то в больнице, то на благотворительном вечере...

Но Кэти, как назло, запятнала и этот образ. Запятнала неожиданно для всех, заявив во всеуслышание, что она – подумать только! – общается с дедом. Дескать, это он висит в космосе в световой неделе от кратера Кеннеди и шлет сигналы. Весь мир слышит Луиса, а Луис чудесным образом слышит свою внучку.

Выйдя из лифта на крышу, где находилась площадка для вертолетов, Сен-Сир расхохотался. От газетчиков, любителей жареных фактов, не укрылся ее религиозный бзик. Кроме того, Кэти слишком много болтает – на светских раутах, в ресторанах и маленьких, но популярных барах. Даже Бэфуту не всегда удается удержать ее от болтовни. Вспомнить хотя бы тот инцидент на вечеринке, когда она разделась донага и заявила, что пришел час очищения. И приступила к ритуальной церемонии, помазав себе известные места малиновым лаком для ногтей. Пьяна, конечно, была в стельку.

«И эта женщина управляет концерном „Экимидиэн“! – подумал Сен-Сир. – Во что бы то ни стало надо ее отстранить. Ради моего и общественного блага. – Сен-Сир не сомневался в том, что общество настроено против Кэти. – Пожалуй, Джонни – единственный, кто в этом сомневается, – подумал он. – Джонни к ней неравнодушен, вот в чем причина. Интересно, как относится к этому Сара Белле?»

Сен-Сир уселся в вертолет, лязгнул дверцей и вставил ключ в замок зажигания. И тут снова полезли в голову мысли об Альфонсе Гэме. Мигом хорошего настроения как не бывало.

«Два человека ведут себя так, будто Луис Сарапис еще жив, – осознал он. – Кэти Эгмонт Шарп и Альфонс Гэм». Двое самых отъявленных неудачников.

И вот ведь странно – его, Сен-Сира, до сих пор что-то связывает с ними. Что? Неужели судьба?

«А ведь мне теперь не легче, чем под крылышком старого Луиса, – подумал он. – Кое в чем куда тяжелее».

Взглянув на часы, он обнаружил, что опаздывает, и включил бортовую рацию.

– Фил, слышишь меня? Это Сен-Сир. Я уже в пути, лечу на запад. – Он замолчал и вместо ответа услышал далекое, едва различимое бормотание, бегущие наперегонки слова. Он узнал эту речь – ее несколько раз передавали в телевизионных новостях.

– ...смотря на многочисленные нападки, быть много выше палат, которые не могут-де выдвинуть кандидатуру с подмоченной репутацией. Надо верить в себя, Альфонс. Люди сумеют отличить и оценить хорошего парня. Надо ждать и верить. С верой можно горы своротить. Я обязан воочию убедиться, что труды всей моей жизни...

«Это создание, находящееся в световой неделе от нас, – понял Сен-Сир. – Сигнал мощнее, чем прежде, он забивает каналы связи, словно интенсивные выбросы солнечной энергии. – Сен-Сир выругался и выключил рацию. – Радиохулиганство, – мысленно произнес он. – Кажется, это противозаконно. Надо обратиться в Федеральную комиссию по средствам связи».

Вертолет летел над широким полем.

«Господи! – подумал Сен-Сир. – А ведь так похоже на голос Луиса! Неужели Кэти Эгмонт Шарп права?»

В условленное время Джонни Бэфут прибыл в мичиганский офис «Экимидиэн» и застал Кэти в мрачном расположении духа.

– Неужели ты не видишь, что происходит? – глядя на него дикими глазами из угла кабинета, некогда принадлежавшего Луису, спросила она. – У меня все валится из рук, и это ни для кого не секрет.

– Не вижу, – солгал Джонни. – Пожалуйста, успокойся и сядь. С минуты на минуту придут Харви и Сен-Сир, надо держать себя в руках. – Он всей душой желал, чтобы встреча не состоялась, но знал, что избежать ее не удастся, и потому не возражал, когда Кэти согласилась на нее.

– Я... должна сказать тебе нечто ужасное.

– Что именно? – с тревогой спросил Джонни, усаживаясь.

– Джонни, я снова принимаю наркотики. Как-то внезапно все навалилось – работа, ответственность... Не выдержала. Извини. – Она печально вздохнула и закрыла глаза.

– Что ты принимаешь?

– Разве это важно? Из группы амфетаминов. Я прочла в справочнике, что этот наркотик может вызвать психоз. Ну и черт с ним. – Она повернулась спиной к Джонни. Кэти очень сдала за последние дни, и теперь Джонни знал почему. От чрезмерных доз амфетамина организм работает на износ; материя превращается в энергию. С возвращением привычки у нее быстро развился псевдо-гипертиреоз, ускорились все соматические процессы.

– Очень жаль, – промямлил Джонни. Он до последней минуты гнал от себя страшную мысль о том, что это может случиться. – Тебе, наверное, лечиться надо.

«Интересно, где она раздобыла наркотик? – подумал он. – Впрочем, у нее по этой части большой опыт».

– Главный симптом психоза – эмоциональная неустойчивость, – продолжала Кэти. – Сразу за вспышкой ярости – слезы. Не сердись на меня в таких случаях, ладно? Это наркотик виноват.

Джонни подошел и положил ладони ей на плечи.

– Вот что, Кэти. Скоро сюда придут Харви и Сен-Сир. Думаю, надо согласиться на их условия.

– Да? – вяло спросила она, затем кивнула. – Ладно.

– И было бы очень неплохо, если бы после этого ты согласилась лечь в больницу.

– Фабрика-кухня, – с горечью сказала она.

– Ты поправишься, – пообещал Джонни. – Снимешь с себя ответственность за «Экимидиэн», и сразу станет легче. Тебе нужен длительный отдых, полный покой. У тебя предельное физическое и психическое истощение, но под воздействием амфетамина ты этого...

– Нет, Джонни, со мной этот номер не пройдет. Я не уступлю Харви и Сен-Сиру.

– Почему?

– Луис не согласен. Он... – Кэти замялась. – Он твердо сказал – нет.

– Но твое здоровье, а может, и жизнь...

– Ты хочешь сказать – твой рассудок?

– Кэти, ты слишком многим рискуешь. Черт с ним, с Луисом. К дьяволу «Экимидиэн». Торопишься в усыпальницу? Имущество – это всего лишь имущество, а жизнь – это жизнь. Послежизнью ее не заменишь.

Кэти улыбнулась. На столе зажглась лампочка, послышался голос секретаря:

– Миссис Шарп, к вам мистер Харви и мистер Сен-Сир. Прикажете впустить?

– Да, – ответила Кэти.

Отворилась дверь, Клод Сен-Сир и Фил Харви быстро прошли в кабинет.

– Здравствуй, Джонни. – Сен-Сир держался уверенно, и Харви тоже. – Здравствуйте, Кэти.

– Я разрешила Джонни вести переговоры.

Джонни с недоумением покосился на Кэти – что это означает? Согласие? – и спросил:

– В чем суть предлагаемой вами сделки? Что вы намерены отдать за контроль над «Вильгельмина Секьюритиз»?

– Ганимед, – ответил Сен-Сир. – Весь спутник.

– Понятно. Советские земли. А международный суд подтвердил ваше право на них?

– Да, полностью. Это очень ценные земли, их стоимость ежегодно вырастает чуть ли не вдвое. Джонни, это хорошее предложение. Мы с тобой давно знакомы, и ты знаешь, что я не лгу.

«Может быть, – подумал Джонни. – Похоже, Харви и впрямь расщедрился и не собирается обманывать Кэти».

– Я думаю, миссис Шарп... – начал он.

– Нет, – отрывисто произнесла Кэти. – Не отдам. Он не разрешает.

– Кэти, вы позволили мне вести переговоры, – хмуро заметил Джонни.

– А теперь запрещаю!

– Если хотите, чтобы я у вас работал, последуйте моему совету. Ведь мы уже обсуждали этот вопрос и сошлись на том, что...

Зазвонил телефон.

– Не веришь – послушай сам. – Кэти протянула ему трубку.

– Кто говорит? – спросил Джонни и услышал дребезжание. Будто где-то вдалеке дергали туго натянутую проволоку.

– ...необходимо удержать контроль. Твой совет абсурден. Ничего, она выдержит. Паническая реакция: ты боишься, потому что она больна. Опытный врач легко поставит ее на ноги. Найди врача, обеспечь ее медицинским уходом. Найми адвоката, пусть позаботится о том, чтобы она не попала в лапы судей. Перекрой доступ наркотика. Потребуй... – Джонни не выдержал и отдернул трубку от уха. Затем трясущейся рукой положил на аппарат.

– Слышал? – спросила Кэти. – Это Луис?

– Да, – сказал Джонни.

– Он стал сильнее. Радиотелескоп ему уже не нужен. Он звонил мне еще вчера вечером, когда я ложилась спать.

– Видимо, нам нужно хорошенько обдумать ваше предложение, – обратился Джонни к Сен-Сиру и Харви. – Необходимо уточнить стоимость предложенных вами участков, да и вы, наверное, хотели бы проверить финансовую отчетность «Вильгельмины». На это потребуется время. – Он с трудом выговаривал слова. Живой голос Луиса Сараписа из телефонной трубки потряс его до глубины души.

Джонни договорился с Сен-Сиром и Харви встретиться в конце дня и предложил Кэти пойти позавтракать. У Кэти не было аппетита, но она согласилась, поскольку не ела со вчерашнего дня.

– Что-то не хочется есть, – сказала она, глядя в тарелку с беконом, яйцами и гренками с джемом.

– Если это и Луис, – заговорил Джонни, – тебе не...

– Не надо «если», ведь ты его узнал. Он с каждым часом все сильнее. Наверное, берет энергию от Солнца.

– Хорошо, пускай это Луис, – упорствовал Джонни. – Все равно надо соблюдать свои интересы, а не чужие.

– Наши интересы совпадают, – возразила Кэти. – Мы хотим удержать «Экимидиэн» за собой.

– Чем он может тебе помочь? Ведь его даже твоя болезнь не беспокоит! Только поучать горазд! – Джонни рассердился.

– Он всегда рядом, я чувствую. Мне не нужны телевизор и телефон – я его ощущаю. Наверное, этому способствуют мои мистические наклонности. Религиозная интуиция. С ее помощью легче войти в контакт.

– Ты имеешь в виду амфетаминовый психоз? – спросил Джонни.

– Я не лягу в больницу. Недуг мне не страшен, ведь я не одна. У меня есть дедушка. И ты. – Она улыбнулась. – Да, у меня есть ты. Несмотря на Сару Белле.

– На меня не рассчитывай, Кэти, – спокойно произнес Джонни. – Во всяком случае, до тех пор, пока не уступишь Харви. Соглашайся на ганимедские участки, и дело с концом.

– Ты увольняешься?

– Да.

После паузы Кэти сказала:

– Дедушка говорит: валяй, увольняйся. – Взгляд темных, широко раскрытых глаз был ледяным.

– Не верю, что он так сказал.

– А ты сам его послушай.

– Как?

Кэти указала на телевизор в углу зала.

– Включи и послушай.

– Ни к чему, – сказал Джонни, вставая. – Я и сам уже решил. Буду в гостинице, если понадоблюсь – звони. – Он направился к выходу. Ему показалось, что Кэти окликнула его. Он обернулся у порога. Нет, действительно показалось.

Он вышел на улицу и остановился на тротуаре. Все, довольно с него. Стоило Кэти намекнуть, что он блефует, и блеф стал реальностью. Что ж, бывает.

Джонни бесцельно брел по улице. Да, конечно, он прав. Но все-таки... «Черт бы ее побрал! – мысленно выругался он. – Почему она вдруг уперлась? Из-за Луиса, конечно. Не будь его, Кэти с радостью отдала бы контрольный пакет за ганимедские земли. Черт бы побрал Луиса Сараписа, а не ее», – подумал он со злостью.

«Что же теперь делать? – спросил он себя. – Вернуться в Нью-Йорк? Заняться поисками работы? Наняться к Альфонсу Гэму? Это сулит неплохие заработки, особенно, если Гэму удастся выиграть. Или остаться здесь, в Мичигане? Подождать, не передумает ли Кэти?»

«Она не удержит концерн, – подумал он. – Что бы ни нашептывал ей Луис. То есть, что бы ей ни мерещилось».

Он остановил такси и через несколько минут вошел в вестибюль гостиницы «Энтлер». И направился в свой номер. В пустой, неуютный номер. Чтобы сидеть и ждать. Надеяться, что Кэти одумается и позвонит.

Подойдя к двери, он услышал звонок телефона. Секунду Джонни стоял неподвижно с ключом в руке. Телефон за дверью надрывался. «Кэти? – подумал Джонни. – Или он?»

Он вставил ключ в замочную скважину, повернул и вошел в номер. Снял трубку и произнес:

– Алло?

Дребезжание и далекий шепот. Середина монотонного диалога.

Цитирование самого себя.

– ...нехорошо оставлять ее одну, Бэфут. К тому же, ты предаешь свое дело – да ты и сам это понимаешь. Подумай о нас с Кэти. Что-то я не припомню, чтобы ты меня когда-нибудь подводил. Я ведь не случайно открыл тебе, где буду лежать – хотел, чтобы ты остался со мной. Ты не можешь...

У Джонни на затылке стянуло кожу ознобом. Не дослушав до конца, он положил трубку.

Телефон немедленно зазвонил опять.

«Пошел ты к черту!» – мысленно выругался Джонни. Подойдя к окну, он долго смотрел на улицу и вспоминал свой давний разговор с Луисом Сараписом. Тот самый разговор, в котором босс предположил, что Джонни не поступил в колледж из-за желания умереть.

«А что, если прыгнуть? – подумал он, глядя на проносящиеся внизу автомобили. – Иначе с ума сойду от звона».

«Что бы там ни говорили, а старость – это мерзко, – размышлял он. – Мысли неясны, путаны. Иррациональны, как во сне. Старый человек, в сущности, уже не живет. Полужизнь – и то лучше, чем дряхлость. Старение – это угасание сознания, сгущение сумерек души. Чем гуще сумерки, тем громче поступь неотвратимой и окончательной смерти... Но даже в смерти – квинтэссенции маразма – у человека сохраняются желания. Он чего-то хочет от Джонни, чего-то – от Кэти. Останки Луиса Сараписа активны и настойчивы и ухитряются находить пути к достижению своих целей. Его цели – пародия на те, к которым он стремился при жизни. Но от него так просто не отмахнешься».

Телефон не умолкал.

«А вдруг это не Луис? – подумал Джонни. – Вдруг Кэти?»

Он взял трубку и сразу положил, снова услышав бренчание осколков личности Сараписа. «Интересно, он выходит на связь избирательно? Или по всем каналам одновременно?»

Джонни прошел в угол и включил телевизор. Засветился экран, появилось необычное пятно. Расплывчатые очертания человеческого лица.

«Да, его сейчас видят все», – с дрожью подумал Джонни и переключил канал. Картина не изменилась – те же смазанные контуры лица.

И – сбивчивое бормотанье: «...снова и снова повторять, что главная твоя обязанность...»

Джонни выключил телевизор. Слова и контуры лица канули в небытие, остался только трезвонящий телефон.

Он поднял трубку и спросил:

– Луис, ты слышишь меня?

– ...когда начнутся выборы, мы им покажем! Человек, которому хватает духу баллотироваться во второй раз, который берет на себя расходы... В конце концов, это не каждому по карману...

Нет, старик не слышал Джонни. Связь была односторонней.

И все-таки Луис был в курсе происходящего. Каким-то путем он узнал (увидел? почувствовал?), что Джонни решил выйти из игры.

Положив трубку, Джонни уселся в кресло и закурил сигарету.

«Я не смогу вернуться к Кэти, пока не внушу себе, что сделка с Харви бессмысленна. Но это мне не по силам. Надо искать другой выход.

Как долго он будет меня преследовать? Есть ли на Земле место, где можно укрыться от него?»

Джонни подошел к окну и посмотрел вниз, на улицу.

Клод Сен-Сир опустил монету в щель автомата и взял свежую газету.

– Благодарю вас, сэр или мэм, – произнес робот-продавец.

Пробежав глазами передовицу, Сен-Сир оторопел. Нет, ерунда – видимо, просто разладилась аппаратура полностью автоматизированного микрорелейного издательского комплекса. Какая-то словесная каша, строчки наползают друг на друга. Впрочем, один абзац ему удалось прочесть целиком:

«...у окна в гостинице и готов выброситься. Если надеетесь и впредь иметь с ней дело, удержите его. Она от него зависит. С тех пор, как ушел Пол Шарп, ей нужен мужчина. Гостиница „Энтлер“, номер 604. Думаю, у вас есть еще время. Джонни слишком горяч, зря он блефовал. У Кэти моя кровь; она не любит, когда блефуют. Я.».

Сен-Сир взглянул на Харви и быстро произнес:

– Джонни Бэфут стоит у окна в отеле «Энтлер» и хочет выпрыгнуть. Нас об этом предупреждает Луис. Надо спешить.

Харви кивнул.

– Бэфут на нашей стороне, нельзя допустить его самоубийства. Но почему Сарапис...

– Полетели, некогда рассуждать. – Сен-Сир бросился к вертолету.