Чудачка из Железки (СИ)

Глава 7

Прошло ещё четыре напряжённых трудовых дня. На часах двадцать два часа тридцать пять минут. Мой письменный стол завален бумагами. Сижу, согнувшись буквой «зю». Голова взъерошенная. Помада съедена. Глаза безумные. Мыслей больше нет, работоспособности тоже. Последним усилием воли какое-то время держу голову навесу. Но силы кончаются, и я резко роняю её на стол. Появляется только одно желание — сдохнуть!

Сидящая напротив меня Женька, заметив падение моей головы, заплетающимся от усталости языком пытается пошутить:

— Девочки, кажется, Жанна лицо об стол побила!

— Её лицо уже ничто не испортит! — подхватывает Светлана.

Отвечать на их приколы не хочется, нет сил. Как представлю, что ещё предстоит ехать домой, мороз по коже бежит.

— Жанна, — обращается ко мне Женя, — сейчас за мной муж прикатит на машине. Мы поедем на дачу мимо твоего города. Хочешь, отвезём тебя домой?

— Хочу, — еле ворочаю я языком. — Спасибо тебе, Женечка, ты настоящий друг.

Приехал её муж. Мы с Женей садимся в машину, и я тут же засыпаю.

— Жанна, — слышу я голос Жени, — мы уже в городе Железнодорожном. Тебя куда отвезти?

— Остановите чуть дальше железнодорожной станции.

Машина останавливается. Я благодарю Женю, её мужа, прощаюсь и плетусь к своему дому.

— Ещё минут пять пути, и я упаду в свою кровать, — мечтаю я по дороге.

Поднимаюсь на свой этаж, лезу в сумочку за ключами и вспоминаю, что они у меня в кармане ветровки. А ветровку я забыла на работе. От бессилия и обиды на саму себя, я сажусь на грязную ступеньку лестницы и плачу:

— Что же мне делать? В офис мне уже не попасть. Может, стоит поймать такси и поехать к родителям? А вдруг они на даче? Да и денег на такси у меня не хватит.

Я ещё сижу какое-то время без движений, а потом решаю:

— Сейчас позвоню родителям, скажу, что скоро буду у них, а когда буду подъезжать к их дому, попрошу, чтобы кто-нибудь из них спустился к подъезду и принёс мне деньги, расплатиться с водителем.

Набираю домашний телефон родителей, никто не отвечает. По очереди набираю их номера мобильных телефонов. Бесполезно! Родители по-прежнему не отвечают. Делаю вывод, что они на даче. Там плохая мобильная связь.

Сил совсем нет. Я кладу голову на колени и закрываю глаза. Сквозь дремоту слышу сзади себя тихие шаги, спускающегося по лестнице человека. Ощущаю, что он останавливается рядом со мной и садится на ступеньку. От ужаса «шкура» над лопатками становятся дыбом. Я слышу дыхание этого человека. Резко поворачиваюсь вправо и замираю от изумления. Рядом со мной сидит Олег.

— Ты что здесь делаешь? — с испугом спрашиваю я.

— Тебя жду, — отвечает он, не сводя с меня глаз.

— А как ты узнал мой адрес?

Потом, вспомнив, что Вера снимала для него копии паспортных данных всех сотрудников, сама же и отвечаю:

— Ну, да, у тебя же были все наши данные.

— Что с тобой? — спрашивает Олег.

— А что тебе не нравится? — сонным голосом спрашиваю я.

— Да на тебе лица нет.

— Вот незадача! — начинаю ёрничать я от злости. — И куда оно подевалось? Доля у меня такая! Понимаешь? Бухгалтерская! Вкалываю до ночи за троих за смешную зарплату, а потом, ничего не соображая, тащусь домой! А перед самой дверью понимаю, что забыла на работе ветровку, в кармане которой лежат ключи от квартиры! Похоже, прямо здесь и лягу спать!

— Пойдём в машину, — предлагает Олег, — на заднем сидении поспишь.

Не поверив своему счастью, я поплелась за ним к машине, свернулась калачиком на сиденье и заснула. В тот момент мне было абсолютно всё равно, как я выгляжу. Но знаю точно, что храпела и спала с открытым ртом. Я всегда так сплю, когда сильно устаю. Утром под щекой я увидела мокрое пятно.

— Значит, ещё и слюна стекала, — поняла я.

Когда мои глаза наконец-то открылись, я увидела на переднем сиденье, смотрящего на меня Олега. Мне так и подмывало спросить:

— Как я тебе в спящем виде, понравилась?

Но обратила внимание на его бледное лицо и спросила:

— Олег, тебе плохо?

— Есть, маленько.

— Почему ты не в больнице?

— Я только вчера вернулся в Москву. Сейчас поеду на госпитализацию, договорённость уже есть. Только тебя на работу отвезу.

В дороге он трижды останавливался и клал голову на руль.

— Кружится голова, всё вижу, как в тумане, — объяснил он.

Спустя полтора часа мы подъехали к офису. Я поблагодарила его, попрощалась и пошла на работу. Весь коллектив уже был на рабочих местах. Главный бухгалтер и финансовый директор тоже вышли на работу. На душе было не спокойно. Минут через двадцать я вышла на улицу и посмотрела туда, где Олег меня высадил из машины. Машина всё ещё стояла на том же месте. Я подошла к ней и посмотрела внутрь салона. Голова Олега лежала на руле, руки висели. Постучала в приоткрытое стекло, позвала его. Он не реагировал. Бросилась в офис и сообщила об этом Илье Семёновичу. Тот побежал к машине, через отверстие в окне открыл дверцу машины. Поднял голову сына. Он был бледным и находился в бессознательном состоянии. Илья Семёнович вызвал скорую помощь. Она приехала через двадцать три минуты. Это время показалось нам вечностью. Илья Семёнович рассказал врачу о причинах такого состояния сына, сказал, в какую клинику он должен был сегодня лечь. Олега переложили на носилки и увезли в сопровождении отца.

Мне стало тревожно. Я подошла к главному бухгалтеру и рассказала о случившемся. Ведь с её Антоном тоже произошло такое же несчастье.

— Где сейчас Антон? — спросила я.

Он вчера приехал с Олегом в Москву и сразу же лёг в больницу.

— А почему Олег не лёг?

— Отец настаивал, на немедленной госпитализации, но он согласился только на сегодняшний день.

— Но почему?

— Антон сказал мне по секрету, что Олег хочет уладить какие-то сердечные дела. Правда не сказал, какие.

— Неужели Олег действительно ко мне неравнодушен? — вновь засомневалась я.

И тут же сама себе ответила:

— А иначе, зачем бы он приехал в мой город, и выжидал меня в подъезде столько времени? Просидел всю ночь в машине, больной и слабый, предоставив возможность мне, совсем обессиленной, отдохнуть до утра.

Ухудшение здоровья Олега не давали мне покоя ещё в течение трёх дней. Я испытывала чувство вины за то, что не отправила его в больницу стразу. Но я и сама в то время ничего не соображала от усталости. Ночами я тоже долго не могла заснуть.

Однажды после обеда Илья Семенович пригласил меня в свой кабинет, посмотрел мне в глаза отцовским взглядом и спросил:

— Тебе интересно, как себя чувствует Олег?

— Конечно.

— Ему уже значительно лучше. Вот, собирался съездить к нему сегодня, да совсем нет времени. Ты, Жанна, навести его, пожалуйста, прямо сейчас. Отвези эту передачу да подробно расспроси об его самочувствии. Завтра мне расскажешь.

Он вытащил из-под стола пакет и поставил его на стол передо мной.

Я открыла рот, чтобы сказать о том, что сильно загружена работой, но он, словно прочитав мои мысли, сказал:

— Завтра мы с Еленой Николаевной пересмотрим твои должностные обязанности, часть их перераспределим между другими бухгалтерами. Работать будет легче.

— Да кому их можно будет перераспределить? — испугалась я. — Ведь работой перегружены все! Как после этого коллектив бухгалтерии будет относиться ко мне?!

— Ну, хорошо, хорошо, — стал он меня успокаивать, — введём ещё одну ставку бухгалтера и разгрузим тебя. А сейчас езжай к Олегу, а то он голодный останется. Больничную пищу он не очень-то любит.

Илья Семёнович протянул мне листок бумаги.

— Вот, я тебе написал, в какой больнице, в каком отделении и палате он лежит.

Выбора у меня не было. Я взяла с его стола пакет и отправилась в бухгалтерию. Выключила свой компьютер, взяла сумочку, ветровку, попрощалась с коллективом и пошла к выходу.

— Эй, красавица! — окликнула меня Женя. — Ты куда это лыжи навострила?

— Лучше и не спрашивай, Жень! Еду кое-куда по заданию финансового директора, — не останавливаясь, проговорила я и закрыла за собой дверь.

Всю дорогу я думала:

— Почему Илья Семёнович отправил к сыну именно меня. Потому, что я работала с ним в другом городе и знаю причину его болезни, или потому, что Олег оказывает мне знаки внимания, и ему это стало известно? А вообще-то у него есть мать! Могла бы сама навестить сыночка, если мужу некогда. Скорее всего, Олег сам попросил Илью Семёновича отправить меня к нему в больницу, — наконец-то догадалась я. — Ведь он же просил меня навестить его. И что я такая упрямая? Всё никак не могу простить ему заносчивое поведение во время нашего совместного нахождения в командировке.

Я прибыла в больницу. Нашла нужное мне отделение, надела накидку, бахилы и пошла по коридору, искать палату, в которой лежал Олег.

— Девушка, вы к кому? — спросила меня медсестра.

— К Олегу Никитину.

— Он лежит под капельницей в следующей палате, — показала она рукой.

Услышав про капельницу, я спросила:

— Ему стало хуже?

Она посмотрела на меня внимательным взглядом и поинтересовалась:

— Вы, наверное, его девушка?

Я засмущалась и соврала:

— Можно сказать и так.

— Не переживайте, у нас хорошие врачи, и быстро поставят его на ноги.

Поблагодарив медсестру за хорошее известие, я постучалась в дверь палаты и вошла. В ней стояло три кровати. На средней лежал Олег. Мы с ним сразу встретились взглядом. Поздоровавшись, я подошла к его тумбочке и поставила рядом с ней пакет.

— Это тебе Илья Семёнович передал.

— Спасибо.

— Как ты себя чувствуешь? Говорить со мной сил хватит?

— Конечно, хватит! — расплылся он в улыбке. — Ещё раз спасибо тебе огромное!

— За что?

— Это же ты обнаружила меня в машине на дороге.

— А, — отмахнулась я. — Какое-то тяжёлое предчувствие не давало мне покоя, вот я и пошла, посмотреть, уехал ты или нет.

— Предчувствие, говоришь? — хитренько прищурив глаза, спросил он и заявил уверенно: — Друг друга чувствуют на расстоянии только близкие и родственные души.

— Ну, началось! — разозлилась я и быстро перевела разговор на другую тему. — Так что с тобой случилось в машине? Почему ты отключился?

— Да, — небрежно махнул он свободной рукой, — уже всё в порядке.

— Что тебе обещают врачи? Удастся полностью восстановиться?

— Толком ничего не говорят. Единственное, что они сказали с уверенностью, так это то, что после выписки длительный период придётся сидеть на определённой диете и часто посещать докторов.

— А трудоспособность будет сохранена?

— Об этом тоже пока рано говорить.

— Вот влип в ситуацию! Ты уже знаешь, что ожидает ваших с Антоном «отравительниц»?

— Думаю, что их будут судить. От нас с Антоном требуются заявления в суд. Сначала мы должны пройти курс лечения, чтобы можно было определить степень причинённого ими вреда нашему здоровью, и последствий этого вреда.

— Кстати, а где лежит Антон?

— Вот на этой кровати.

— А где он сейчас?

— Уролог его куда-то повёл.

Я пожелала скорейшего выздоровления ребятам, попрощалась и пошла к выходу.

— Жанна, ты придёшь ещё? — спросил Олег, с видом маленького мальчика.

— Приду, — твёрдо ответила я, закрывая за собой дверь.

Возвращаться на работу не было смысла. Поэтому я отправилась домой с несколькими пересадками с одного вида транспорта на другой. Когда уже села в электричку, зазвонил мой мобильный телефон. Это была Маринка.

Взбудораженным голосом она взмолилась:

— Жанночка, отпросись на часок раньше, подъезжай ко мне на рынок.

После чего назвала номер павильона.

— Что-то случилось? — спросила я.

— Да, но это не телефонный разговор.

— Хорошо, — согласилась я. — Минут через сорок я буду, жди.

Выйдя из электрички, я направилась на рынок. Нашла её павильон. Он был закрыт. Я постучалась в дверь.

— Кто? — услышала я осторожный голос подруги.

— Марина, это я.

Она приоткрыла дверь и впустила меня внутрь.

— Что у тебя случилось?

— Представляешь, сегодня Дмитрий, мой работодатель, пришёл пораньше и заставил выложить все деньги, полученные от продажи товара, вместе с моим заработком. Его опять начала давить жаба. Он снова решил, что мне достаётся больше денег, чем он планировал мне платить за работу. Я начала возмущаться и говорить, что он уже четвёртый раз за два месяца меняет систему оплаты моего труда.

— А он что?

— Нагло смотрит мне в глаза. Так больше не может продолжаться! — заявила я ему. — С завтрашнего дня я больше у вас работать не буду. Только я собралась сдать ему весь оставшийся товар и деньги, как к павильону подошло несколько мужчин в штатской одежде. Они показали ему какие-то удостоверения и потребовали ехать с ними.

— Дайте мне закрыть павильон, — попросил он.

— Но они и слушать его не стали. Дмитрий швырнул мне ключи от дверного замка и ушёл с ними. Я растерялась и не знаю, что мне теперь делать. Работать здесь больше не хочу. Оставить товар здесь на ночь боюсь. Если с ним что-нибудь случится, он с меня три шкуры снимет, когда вернётся. Обвинит в его пропаже меня. Человек он очень нехороший. Продавцы и хозяева соседних павильонов видели, что Зверева куда-то увезли, и он не вернулся. Жанна, что мне делать?

— Краса, ты дверь-то мне открой, я тебе что-то расскажу, — услышали мы за дверью женский голос.

— Это та бабка, которой ты монетку однажды давала, — шёпотом произнесла Марина. — Она видела, как уводили Дмитрия, и сказала, что всё разузнает по поводу его ареста и мне расскажет.

— Да что какая-то дряхлая бабка может узнать? — раздражённо прошипела я. — Кто ей что-то доложит?

— Девонька, открой дверь, — повторила бабка.

Марина тихонько приоткрыла дверь и впустила её. Бабка вошла и уставилась на меня.

— Что это ты, девонька, перестала бывать на рынке? — спросила она меня с упрёком, качая головой. — Никак вы подружки?

— Подружки, — ответила я и осведомилась о её здоровье.

— А что с ним сделается? — ответила она вопросом на вопрос. — Пока ещё бегаю.

— Что вы мне хотели сказать? — спросила требовательным тоном Марина.

— Хозяин твоего товара надолго задержали. Его не выпустят, скорее всего.

— А что он сотворил? — спросила я, всё ещё не веря в осведомлённость бабули.

— Он в каком-то городе, забыла в каком, со своим знакомым обманным путём отобрал у девушки квартиру. А от этой девушки пытался избавиться, бросив её избитую в лесной овраг, считая, что она уже умерла. Но девка-то выжила. И всё открылось.

— Как тесен мир! — произнесла я в изумлении, не поверив своим ушам.

— Тебе об этом что-то известно? — с интересом спросила старушка, заглядывая мне в глаза.

— Я знаю эту историю про девушку, брошенную в лесу.

— Ты о той девушке, в квартире которой сейчас находится новый офис вашей фирмы? — уточнила Марина.

Я кивнула головой.

— А кто будет благодарить меня за информацию? — прищурившись, спросила бабка и привычным движением выкинула костлявую руку вперёд.

Мы с подругой вытащили из кошельков по полсотенной купюре и положили ей на ладонь.

— То-то же, — сказала бабка, зажав их в кулаке. — Я свою миссию выполнила. Теперь сами думайте, что вам дальше делать с этим барахлом. Надеюсь, вы не обижаетесь на меня за то, что я обираю вас?

— Ну, что вы! — добродушно ответила Марина, — конечно, нет!

— Хи-хи-хи, — засмеялась старушка, — живу-то где, в Обираловке, на станции которой Анна Каренина бросилась под поезд.

— В смысле? — не поняла я.

— Так это сейчас наш город называют Железнодорожным, а раньше это была Обираловка, — пояснила она, шаркая ногами по пути к двери.

Она ушла. А мы стали думать, куда нам девать товар?

— Сходи завтра в полицию, узнай, как тебе поступить с этими вещами? — предложила я подруге.

— Ты что смеёшься? — плачущим голосом произнесла Марина. — Неужели ты думаешь, что я смогу кому-то доверить товар, пусть даже самой полиции? Она распорядится им по своему усмотрению, а отвечать за него всё равно буду я. Ведь я не сдала его Дмитрию. Значит, он висит на мне. Сейчас-то его куда девать? В павильонах товар на ночь никто не оставляет. Его каждое утро привозят, а вечером, не реализованные остатки, забирают.

Я заметила в углу составленные картонные коробки.

— Давай пока сложим всё в них, — предложила я.

— Давай, — согласилась Марина и принялась укладывать вещи.

Я открыла дверь и выглянула наружу. Там из соседнего павильона грузили товар в «Газель».

— Ты попроси этого водителя отвезти коробки с вещами к тебе домой, — предложила я Марине.

— Он однозначно в такую даль не повезёт? — запротестовала подруга. — Да и я не хочу, чтобы кто-то из работающих на рынке, знал, куда я всё отвезу. Давай временно оставим их у тебя.

— Хорошо. Сиди здесь. Сейчас я поймаю на дороге машину, и мы отвезём коробки ко мне.

Через десять минут мы уже грузили коробки в фургон, объяснив водителю, что наша машина сломалась. Павильон мы закрыли, товар отвезли, и сели думать, что делать дальше.

— Кстати, — сказала я, — наш финансовый директор собирается взять на работу ещё одного бухгалтера. Замолвить за тебя слово?

— Замолви. Мне очень нужна работа.

Я встала посреди комнаты и, глядя на заставленный угол в квартире, попросила:

— Марина, завтра же обдумай, что будешь делать с этими коробками. Не хочу, чтобы они здесь надолго оставались.