Чудеса деревни Обрядово

3 Глава. Письмо

В письме я старался дать информацию о всех значимых событиях для страны, свидетелем которых я явился или о которых я знаю. Закончил я свой труд и подумал, что одного письма будет мало, есть вероятность, что оно может не достичь адресата. Могут возникнуть обстоятельства форс мажора для его доставки. Подумал, я подумал и решил повторить письмо, но второе письмо я направлю Председателю КГБ СССР Андропову Ю.В. Еще один момент, который я учел: доставка. Посылать такое письмо почтой было бы верхом глупости.

Поэтому я решил, что когда поеду домой через Москву, то лично занесу его в отдел ЦК КПСС. В свое время перед отъездом за рубеж, я побывал у инспектора на Новой площади, в подъезде №6. В фойе там вход был свободный, точно также обстояло дело и в общественной приемной КГБ СССР, на Кузнецком мосту. Здесь было еще проще: при входе был подвешен специальный почтовый ящик, кроме того в холле стояли специальные тумбы для почты.

В новое время видеокамеры не устанавливали на каждом здании, поэтому я был уверен, что сохраню свою личность инкогнито. Письмо я подписался псевдонимом ЧАПА от моего позывного «Чапай». Это мои будущие действия, сейчас же меня готовят к выписке и демобилизации по ранению. Наступил моего день прощания с работниками реабилитационного центра Кандагара, с девушками я хорошо попрощался двумя ночами ранее, а сейчас врачи мне еще раз давали наставления, как жить дальше на гражданке и выдали документы с анамнезом.

В часть я ехал в кабине попутного «Маза», который доставил меня прямо к воротам части. Я был рад, что моя парадная форма не испачкалась, веселый и энергичный представился дежурному по части. Лейтенант , посмотрел на мои награды, но не пропустил, доложил обо мне в штаб, и пока я ожидал разрешения на вход, огорошил новостями:

- Комбата сняли, особый отдел обвинил в преступной халатности руководство четвертого вертолетного отряда. Они на 40 минут позже прилетели на вызов в Дури, а броневой отряд вообще был возвращен в часть. В свою очередь, летчики говорят, что заказа на вылет в штабной тетради не был сделан, с них взятки – гладки, разбирайтесь со штабом. В общем, руководство убрали, а штабники отделались строгим выговором.

- Почему же такая несправедливость, - прервал я его, - выходит, что это из-за них погибло одиннадцать человек.

- Я тебе больше скажу, - с энтузиазмом продолжил дежурный, - народ говорит, что они в форме дырки прокалывали для орденов, после сообщения Рябко о «забое грузовика с оружием » и забыли сделать вызов .

Зазвонил телефон, и дежурный пропустил меня в часть. Я направлялся в штаб уже хорошо разогретый и направился в комнату заместителя начальника штаба , который увидел меня и ухмылялся, сидя за столом и собирая документы в пакет. Затем передал его мне и сказал

- Забирай и вали домой, многие из нас хотели бы оказаться на твоем месте, - остановился, вытащил из сейфа коробочку со знаком «Воин интернационалист». – сел на стол и продолжил, указав пальцем на грудь. - Это добавление к твоему иконостасу.

- Спасибо на этом, - ответил я с ноткой сарказма.

- Иди, герой, - затем майор что-то увидел на моем лице и добавил, - но помни, что, если бы не мои показания, твой Рябко вместо героя, оказался под трибуналом за неисполнения приказа проводить досмотр « забитых трофеев» только в светлое время суток, под которым стоит его подпись.

Темная злобы охватила меня, когда я смотрел на его ухмыляющуюся физиономию, руки сжались в кулаки, но внезапно голова заболела, и золотой свет проник в мозг, успокоил. Я с холодной головой направился к двери, но вернулся, подошел к столу положил пакет и двойным ударом в центральную точку и печень сбросил хама на пол. Он заверещал

- Охрана! - Вбежал часовой, стоящий на посту номер один у флага и беззвучно смотрел на нас. Вошел замполит с красной повязкой патруля. Майор указал на меня и закричал, - Он меня ударил, арестовать его!

Теперь мой выход. Я указал рукой на майора и сказал замполиту

- Майор призывал меня к дезертирству, затем оступился и упал, я его не трогал.

- Иван, - снова прокричал майор, обращаясь к замполиту - арестуй его!

Замполит строго посмотрел на меня и жестко проговорил

- Каким образом он призывал вас к дезертирству? Спросил капитан и сверлил меня глазами.

- Он сказал, многие воины интернационалисты хотели бы быть на моем месте, а учитывая, что я демобилизован по ранению, то считаю, что эти слова являются прямым призывом к дезертирству и буду доказывать это на любом уровне.

- Иван, это была просто шутка, неужели не понятно, - пробормотал майор, поднимаясь с пола.

Капитан, что-то решил и обратился к солдату у флага.

- Ты видел, что лейтенант ударил майора?

- Нет, товарищ капитан, я не имею права покидать пост, я только слышал голос майора, когда он закричал.

- Так , все понятно, - тихо как бы размышляя проговорил замполит, - слово против слова. Петро, покажи мне следы ударов лейтенанта? Их нет. Лейтенант демобилизован и не подчиняется военному командованию, а пожаловаться на тебя комбату он может. Кроме того я тоже обязан доложить в особый отдел о твоем поведении.

- Еще он сказал, - прервал я замполита, - что старший лейтенант Рябко получил Звезду Героя Советского Союза незаслуженно и только благодаря его показаниям.

Замполит посмотрел на майора и произнес

- Ты говорил это?

- Тот вытолкнул из себя, - Лейтенант неверно истолковал мои слова.

- Все, Петро, ты заработал себе трибунал. Если лейтенант напишет об этом в рапорте в Особый отдел, то тебя арестуют. А если медкомиссия не обнаружит следов побоев, то тебя ждет суд чести.

- Что же мне делать? – растерянно посмотрел майор на замполита.

- У тебя только один путь: умолять лейтенанта простить тебя, - указал на меня замполит, - А мне поставить бутылку за то, что я забуду твои слова.

Майор встал, протянул мне руку и сказал

- Извините меня, товарищ лейтенант, за мои слова и недостойное поведение.

Я пожал его руку и вышел из комнаты. Через полчаса я ехал на попутке в сторону Кабула и ближе к России. Я размышлял пока ехал, не о том, почему я врезал штабнику, а о том, что я сделал это не в порыве злости, а в состоянии «холодной головы». Предварительно я проанализировал, чем мне грозит этот поступок, получил от своего внутреннего я «добро», врезал ему по почкам. Я отметил еще один факт: появления света в момент вспышки злобы и боли в голове.

Мне предстоял долгий путь на Родину, коллеги по реабилитации советовали добраться до авиабазы в и там постараться улететь обратным рейсом на Ту – 16 251 полка дальней авиации, которая базируется в Белой Церкви на Украине, оттуда до Москвы не далеко. Я согласился с таким планом и сейчас исполняю его. Я доехал до Кабула, потом на попутки до города , несколько раз машину останавливала военная автоинспекция. Еще десять километров, и я в части .

На КПП меня направили в штаб, где началась движение: перед домом выстраивался взвод солдат. Я доложил дежурному о своем прибытии. Он посмотрел на меня и сказал

- Извини, лейтенант, сейчас не до тебя. Поступила информация, что рядом с базой активировались духи. Они любители стрелять на взлете в самолеты, а у нас готовиться ласточка в Россию. Приходи, попозже.

-Давайте я вам помогу, тем более собираюсь лететь домой, - предложил я.

Капитан посмотрел на меня и проговорил

- Пойдем, со мной в оружейную.

Через десять минут я уже ехал в броневике и автоматом в руках в составе взвода охраны. Мы проехали пять километров от базы и остановились. Капитан ожидал информацию от руководства. Я чувствовал напряженность недалеко от нас на юге и предложил проверить это направление. Мы проехали немного, когда нас обогнала вертушка, через некоторое время раздались взрывы и пулеметные очереди. Капитан получил приказ помогать группе разведчиков. Когда мы подъехали к оперативной точке, десант уже закончил с диверсионной группой.

Нам оставалось только вернуться на базу. Капитан поблагодарил и помог оформить меня на рейс Ту -16, как я и планировал. Лететь пришлось в грузовом отсеке, потом переместился к кабине. Так меня отблагодарили пилоты, когда узнали от штабиста, как помог вместе с десантниками уничтожить духов со «Стингерами». В свою очередь, я поблагодарил их за возможность лететь домой в комфорте, иначе пришлось бы лететь на «Черном тюльпане», это были самолеты АН 12, которые вывозили гробы в СССР. Они согласились, что у них более приятная обстановка.

Новое приключение меня ожидал в поезде КИЕВ – Москва меня подсадили по «литеру» в купе с тремя попутчиками, мы сразу обменялись именами: Иван летел в Тюмень на буровую установку, Петро к сестре в Москве, Николай в Мурманск. Затем они предложили выпить за нашу победу. К нам заглянула лохматая рыжая голова и исчезла. У меня прозвенел колокольчик »внимание», я внутренне собрался. Через десять минут к нам заявился рыжий и предложил расписать «пульку».

Я отказался, а попутчики согласились скрасить путь. Затем была, по инициативе рыжего, «бура», «очко», и все деньги моих попутчиков перекочевали в карман рыжего, который назвался Антоном. Рыжему показалось мало этого выигрыша, и он решил раздеть солдатика в моем лице

- Что, служивый, «за подло» тебе со мной сыграть на Судьбу. Мои попутчики зашевелились и посмотрели на меня. Я читал на их лицах желание, чтобы я тоже сыграл и обязательно проигрался.

Извини, но у меня нет денег для игры, - я пропустил мимо ушей насмешку рыжего.

Антон не отпускал меня и продолжал, - Не может быть, чтобы у человека, который возвращается из-за границы, ничего не было для кона.

- А почему бы мне не наказать этого мошенника и заодно проверить свою память, - пролетело в голове, - и я сказал

- Аппарат примешь?- Вытащил приемник. – Только у меня предложение: ты предложил сыграть на Судьбу, такая ставка делается только один раз, и на кон ставиться все, что есть, ты согласен ?

- Запросто, - Рыжий вытащил из кармана все деньги и даже вывернул карма, чтобы показать, что он пуст. Он был уверен в своей победе.

- У меня еще несколько предложений, - Я согласен играть твоими краплеными картами, но мне их надо несколько секунд посмотреть, согласен? – спросил я у ошеломленного парня. Мои попутчики возмутились и стали требовать у Антона реванша.

Я согласен, - поднял он руку, останавливая поднявшийся гвалт, - но после игры, чтобы никто больше не пищал о проигрыше, - он посмотрел на всех. – Согласны? Все согласились. Я взял колоду, повернул Антона спиной

- Сейчас я буду смотреть карты и считать до десяти. На счет десять, отдаю карты, и мы играем. Он мотнул головой и отвернулся, а я раскинул всю колоду и стал считать.

- Один, два, - на счет, - десять. – Вернул колоду Антону. Он повертел карты в руках, профессионально смешал и предложил мне снять., затем снова соединил колоду. Я опять толкнул ее пальцем, и он был вынужден ее переложить. Мне нужен был последний съем, поэтому я претворился, что сильно переживаю, даже читаю почти вслух молитву. Он не удивился, когда я снова как бы на последнее вздохе сдвинул колоду. Он переложил сдвинутый пласт вниз, как мне было и надо. Антон спросил меня

- Сколько?

- Я ответил, - Три, - получил два туза и шестерку и объявил, - «Золотое очко». – Обрадовался и заорал, - флэш рояль.

Стал собирать деньги со стола. Антон сидел ошарашенный. Потом еще раз осмотрел мои карты и вылетел из купе. Я вернул деньги мужикам, мне также досталась солидная сумма. Попутчики были довольны донельзя, стали обмывать удачу, а я лег на койку и скоро заснул. Антон больше у нас не появился, а вот, когда мы вышли с попутчиками на перрон Киевского вокзала, я заметил, как в толпе мелькнули его рыжие волосы.

Мужики направились на стоянку такси, я на метро радиальная, чтобы доехать до станции «Лубянка». В окне ресторана я обнаружил за собой слежку, решил провериться: для этого сделал «ход лисой» и вышел им за спину. Я наблюдал, как Антон и его напарник начали взволнованно переговариваться и озираться, когда потеряли меня из виду. Далее было просто, мы все сели в вагон поезда, из которого я перед закрытием выпрыгнул, а мои преследователи остались там и что-то беззвучно кричали.

На второй электричке я сел в хвостовой вагон и доехал до площади Свердлова и вышел на площадь. Посмотрел на памятник Дзержинскому, который в мое время снес «неблагодарный» народ и по подземному переходу вышел на улицу Кузнецкий мост. Прошел несколько раз по правой стороне мимо магазина «Людмила» вниз до ЦУМА и наблюдал за входом в общественную приемную КГБ СССР. Народ туда не ломился, по крайней мере при мне, и желающих кинуть письмо в синий почтовый ящик я тоже не заметил. Люди спокойно проходили мимо, больше обращали внимание на вывеску Центрального Дома Моды, чем на скромную информацию о приемной.

Я внимательно отслеживал возможное расположение видеокамер на домах. Отметил тот факт, что их не было нигде, даже, на входе в приемную. Поэтому на третьем заходе я опустил письмо в почтовый ящик и быстро прошел вперед. Я внимательно наблюдал через окно витрины книжного магазина за улицей, но слежки не заметил. Далее я вернулся ко входу в метро и прошел мимо Музея архитектуры города Москвы к Новой площади к зданию ЦК КПСС и свернул к подъезду №6. Все было как раньше, вход свободный в холл, где висел почтовый ящик. В Москве была поздняя осень, прохладно, но без дождя. Я вошел в холл, никто не обращал на меня внимания, посетители звонили по телефонам, спрашивали информацию у милиционера.

Я опустил письмо в ящик и вышел на улицу и быстро пошел в сторону. Обычно я чувствую, когда мне сверлят спину взглядом. Я спокойно шел к метро «Площадь Ногина» и размышлял, что буду делать далее. Больше в Москве у меня дел не было, пора ехать домой. Но куда, у меня , как и у моего тезки Чапаева, собственной квартиры не имелось, всю жизнь ютился в гарнизонных общежитиях, поэтому и семьи не завел, кому нужен нищий офицер?

У моего нынешнего тела была однокомнатная квартирка, студия, созданная в результате реконструкции бывшего общежития железобетонного комбината в городе Пермь. Костя получил после выхода из Детдома. Семьи у него тоже не было. Матери и отца он не помнит, круглый сирота. Вот и поедем в Пермь, предписание у меня до этого города, где я должен в течение трехдневного срока встать на учет в местном военкомате. Я зашел в Метро и выдвинулся на красную линию, чтобы доехать до станции «Комсомольская», где меня ожидала площадь трех вокзалов.

Без приключений я сел на поезд Москва – Пермь, ехал в купе до Горького один. Время видно, не курортное, поэтому вагон был полупустой. Мне это было на руку, я повернулся на бок и тут же уснул. Я чувствовал себя в полной безопасности, поэтому позволили себе не просыпаться , когда ночью в купе заселялись попутчики. Утром меня накормили пирогами, и скоро я вышел на перрон вокзала Пермь 2. У меня было желание посетить свою квартиру, но мое внутренне я твердило, что в первую очередь необходимо освободиться от военкомата.

Я приписан был к Дзержинскому военкомату, от вокзала на автобусе добрался до Уральской улицы и пешком добрался до облезлого здания во дворе. Мне пришлось подождать, когда военкомат откроется.