Чудесное наследство. Книга 2

Глава седьмая

Ни к какому врачу лечить меня от немоты мы, разумеется, не пошли. Моя «болезнь» исчезла сама собой, едва мы с дядюшкой покинули гостеприимный дом славной семейки Дитриха Фитингофа. Поэтому, придя к ним на следующий день в десять тридцать утра, я сразу же с порога громко и четко произнес:

– Привет! Вот и мы! Пора отправляться в путь!

– Он заговорил! Он заговорил! – обрадовалась старая баронесса и, взяв меня под мышки, приподняла вверх и влепила поцелуй прямо в лоб. После чего поставила обратно на пол и покатила к себе в комнату отдавать последние распоряжения верным помощникам-привидениям.

А минут через пятнадцать вся орава путешественников уже сидела в большом и просторном трейлере. Дитрих Фитингоф в сотый раз проверил тормоза и переключатель скоростей и, уступив водительское кресло Гансу-Бочонку, не очень решительно проговорил:

– Ну, красавчик, приглашаю вас на первый экзамен по вождению. Если до аэропорта мы доберемся без приключений, то, так и быть, я разрешу вам совершить путешествие в Мерхендорф.

Толстяк с сопением взгромоздился на место водителя и нежно потрогал загорелыми лапищами руль.

– Шутите, хозяин… Ну какой я красавчик! Это ваши дочки меня так разрисовали.

Он мельком взглянул в висевшее перед ним зеркальце и тихонько хмыкнул, поглаживая пышные каштановые усы:

– Шут я гороховый, а не красавчик! Честное благородное слово, шут!

И добавил с легкой грустинкой в голосе:

– Хорошо, хоть наша Уллочка меня не видит. То-то бы она надо мной посмеялась!

Услышав его слова, рыцарь Ольгерд, как эхо, печально отозвался:

– Что ж в этом хорошего, Гансик? Ей ведь тоже хотелось повидать родной замок, его древние, древние стены увитые плющом и диким виноградом, взглянуть на заросший зеленой травкой двор…

– Посмотреть на все это Улла может и в своем волшебном зеркале, – ответила на его причитания старая баронесса и сердито заерзала в мягком кресле. – Слава Богу, она умеет это делать! А вот везти ее в драгоценном зеркале по ухабам, да еще когда за рулем сидит размалеванное чудовище, – большой риск и большая глупость!

– Мы поедем по шоссе, – напомнил ей Ганс-Бочонок, нисколько не обидевшись на новый «ласковый» эпитет. – От Гнэльфбурга до Мерхендорфа великолепная автострада!

– И ты думаешь, что вы с нее ни разу не свернете? – с легкой ехидцей спросила начинающего водителя упрямая старушка.

– Надеюсь, нет.

– Я тоже на это надеюсь, – поддержал Ганса-Бочонка мой дядюшка. Он вдруг начал почему-то нервничать, затеребил пальцами свою шляпу, которая лежала у него на коленях, заметно побледнел. – Может быть, пока мы едем до аэропорта, машину поведет сам господин Дитрих? А господин «Мастер на все руки» у него немного поучится?

– Да я и так умею машину водить, – успокоил Кракофакса Ганс-Бочонок. – Дело нехитрое!

В этот момент в салон трейлера заглянула фрау Эльза.

– Все на месте? – спросила она. – Никого не забыли?

– Все тут, – весело доложила матери бойкая Паулина, – можно ехать!

– Ты, все-таки, их пересчитай, – обратилась фрау Эльза к супругу, – так будет надежнее.

Пришлось Дитриху Фитингофу вылезать из кабины и устраивать путешественникам перекличку.

– Мама? – произнес он почему-то вопросительным тоном и загнул на правой руке один палец.

– Слава Богу, я еще не призрак! – ответила насмешливо ехидная старушка.

– Паулина? – не сбиваясь с выбранной тональности, проговорил глава семейства и загнул второй палец.

– Я здесь! – откликнулась его дочка и на всякий случай подпрыгнула в кресле.

– Пугаллино?

– Здесь! – Мальчишка-гнэльф, он же бывшее огородное пугало, махнул господину Дитриху рукой.

– Тупсифокс? Кракофакс?

– Такую мелочь, как мы, можно выкликать и парами, – буркнул мой дядюшка обиженно. И добавил: – Конечно, мы здесь! Неужели вы нас не видите?!

Отец Паулины ему не ответил и продолжил перекличку.

– Ганс?

– Я тут, за рулем! – гаркнул Бочонок.

– Ольгерд?

– Так точно, здесь! – по-военному отрапортовал рыцарь-невидимка.

– Шнапс?

– Гав!

– Кнедлик?

– Тяф!

Дитрих Фитингоф посмотрел на свои руки: девять пальцев были сжаты в кулаки и только мизинец на левой руке сиротливо торчал в сторону.

– Их девять… Где десятый?

– Ну вот, так я и знала! – воскликнула фрау Эльза, ударяя себя по бедрам пухлыми ладошками. – С этими привидениями только свяжись, обязательно выйдет какая-нибудь неприятность!

– А по-моему, все на месте, – попыталась успокоить родителей добрая Паулина. – Сейчас я сама всех пересчитаю!

И она быстро-быстро досчитала до девяти. И – смолкла.

– Вот видите! – почему-то обрадовался ее отец. – Я говорил, их девять!

– «Их»! – передразнил Дитриха Фитингофа мой самолюбивый дядюшка. – Могли бы сказать «нас»!

Господин Дитрих посмотрел ошалелым взглядом на Кракофакса, потом на свою супругу и вдруг хлопнул себя по лбу кулаком (пальцы-то у него были сжаты!):

– Десять!! Нас десять!! Ну, слава Богу…

И он, облегченно вздыхая, согнул мизинец на левой руке и окончательно стал похож на боксера, готового вступить в бой с любым соперником.

– Поезжай, Дитрих, – умоляюще попросила фрау Эльза супруга. – Поезжай, пока еще кто-нибудь не пропал! Счастливого пути! Как только прилетите в Мерхендорф, сразу же позвони! Из аэропорта тоже позвони, а то я буду волноваться, как вы туда доехали!

– С ветерком доедем, фрау Эльза, с ветерком! – «подбодрил» ее Ганс-Бочонок. – Это я вам обещаю!

– Дверца трейлера захлопнулась и мы поняли, что еще немного и вся наша компания отправится в путешествие.

– Жаль, что Уллочка не пришла с нами проститься, – снова пробубнил у меня над ухом рыцарь Ольгерд. – Все-таки мы с ней не увидимся целый месяц!

– Обиделась на госпожу баронессу вот и не пришла прощаться, – прогудел Ганс-Бочонок ему в ответ. – Женщины такие обидчивые!

– Еще один намек в мой адрес и я тоже обижусь, – снова заерзала в кресле старая баронесса.

– Разве я на что-нибудь намекал? – удивился Бочонок. – Я что думал, то и сказал!

Трейлер резко дернулся, так же резко остановился и, снова рванувшись с места, медленно покатил по дорожке усыпанной мелким гравием в сторону автомагистрали.

– Ура, поехали! – издала радостный вопль Паулина и громко захлопала в ладоши.

– Не думал, что окажусь в театре, – прошипел мой дядюшка и гордо скрестил на груди руки. – Спектакль еще толком не начался, а уже раздались аплодисменты. Что-то будет дальше?!