Чужак из ниоткуда

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ Игра с пехотой. Лимонад. Мертвяк и кошка

Двадцать восьмое февраля подкралось быстро, но не застало врасплох — какую-то форму мне к этому времени набрать удалось. Не лучшую возможную, но чувствовал я себя уже гораздо увереннее, чем в первые дни. Прогресс был налицо. Подтягивался двенадцать раз, делал выход силой на одну руку и даже осилил подъём переворотом. Хватало на два раза подряд. Мало, но лучше, чем ничего.

Что до остального, то это должен был выявить предстоящий матч.

Трудно поверить, но накануне я волновался!

Вплоть до того, что минут десять, а то и все четверть часа не мог заснуть, прокручивая в голове возможные варианты игры.

Затем, осознав, что без информации о том, как играет соперник и твоя собственная команда это бессмысленно, провалился в сон и открыл глаза уже утром.

Бегать не стал, обошёлся энергичной зарядкой, делая упор на растяжки. Принял холодный душ, позавтракал, вынес золу, растопил печи и отправился на стадион.

Футбольной экипировки у меня не было — ни бутс, ни гетр со щитками, защищающими голени, ни — тем более! — перчаток. Значит, буду играть без всего этого. На один матч сойдёт и спортивный костюм с кедами, а дальше посмотрим. Будет очень нужно — приобрету. Когда придумаю, как заработать денег. Кое-какие дельные мысли уже брезжили по этому поводу, но их практическую реализацию я пока отложил — нельзя успеть всё сразу. Наш девиз: постепенно и неотвратимо.

Однако обо мне позаботились.

Когда ровно в семь тридцать я появился на стадионе, команда уже была в сборе, а меня ждали слегка потёртые, но вполне годные кожаные бутсы, зелёные гетры со щитками, тёмно-синие спортивные трусы и того же цвета футболка с длинными рукавами и белой цифрой «1» на спине.

— Переодевайся, голкипер, — сказал капитан команды Володя Королёв по кличке Король. — Не в кедах же играть. Размер ноги сорок первый у тебя?

— Сорок первый, — подтвердил я.

— Значит, бутсы должны подойти. А вот перчаток нет, извини.

— Обойдусь. Хороших не достать, а обычные кожаные только мешают. Голыми руками хват надёжнее.

Капитан молча кивнул и отошёл.

Общей разминки не было, каждый разминался самостоятельно.

Я быстро переоделся (бутсы подошли точно по ноге), сделал круг по стадиону с ускорениями и растяжками. Затем встал в ворота с уже натянутой сеткой и попросил кого-нибудь мне постучать.

— Слава, Юра, Боря, — позвал капитан. — Разомните молодого.

Братья Юрасовы, играющие все трое в нападении, взялись за дело.

Дак! Дак! Дак!

Поймать-бросить. Поймать-бросить. Упасть-поймать-встать-бросить. Снова упасть-поймать-встать-бросить.

Через четверть часа я был готов к игре, ощущая, как разливается по телу горячая нерастраченная молодая энергия. Эх, роста бы ещё прибавить сантиметров пять (лучше — десять), было бы совсем хорошо. Ну да ладно, будем обходиться тем, что есть, — рост, как и возраст, сами придут, никуда не денутся.

Наш соперник — сборная команда мотострелкового полка — тоже разминался на другой стороне поля, у северных ворот.

Начало матча было назначено на восемь часов утра.

Рановато, как по мне, но, думаю, это было вызвано особенностями солдатского распорядка дня. Это мы, гражданские люди, вольны распоряжаться своим временем, особенно в выходной день, а они — нет.

Перед самым матчем к нам подошёл судья — какой-то майор-артиллерист, старавшийся, по слухам, судить объективно и худо-бедно знающий правила. Пожал руку Королю и Славе Юрасову — старшему из братьев.

— Готовы?

— Готовы.

Судья бросил на меня короткий взгляд.

— Это, что ли, ваш новый вратарь?

— Ага, — подтвердил капитан. — Он самый.

— Слушай, он же совсем пацан ещё.

— Нормально сыграет. Другого всё равно нет.

— Тебе сколько лет, мальчик? — ласково обратился ко мне судья.

— Четырнадцать, — соврал я. — И я не мальчик, а такой же игрок, как все. Прошу относиться соответственно.

— Как скажешь, — пожал плечами судья. — Смотри, Король, я конечно предупрежу ребят, чтобы поаккуратнее были, но, если что, под твою ответственность.

— Не волнуйтесь, — товарищ судья, — сказал я. — Если что, я и сам за себя отвечу.

— Ясное дело, — сказал судья. — Ты понял, Король?

— Понял, товарищ майор. Всё нормально будет.

— Тогда — на поле.

Команды выстроились друг против друга в центральном круге.

Король махнул рукой, и мы гаркнули в одиннадцать глоток:

— Команде мотострелкового полка физкульт-привет!

То есть гаркнули десять глоток, а я только рот открывал, не зная, что кричать. Теперь буду знать.

— Команде города Кушка физкульт-привет! — слаженно рявкнули в ответ мотострелки.

— Капитаны, ко мне, — поманил судья.

Бросили монетку. Нам выпало выбирать.

— Ворота, — сказал Король и посмотрел на меня. — Какие, вратарь?

Я посмотрел на небо, прикрывшись ладошкой.

Солнце поднималось, как и положено, на востоке. Сейчас оно слепило того, кто займёт северные ворота. А вот во втором тайме, когда оно поднимется выше, играть в северных будет уже легче.

— Южные, — показал я. — Берём южные.

Разошлись.

Судья свистнул, и игрок соперника сделал первый удар по мячу.

К моему удивлению, не смотря на ранее время, посмотреть на матч пришло довольно много народу. С другой стороны, почему бы и нет? Воскресенье — это воскресенье, день отдыха, а с развлечениями в Кушке напряг. Телевидения нет. Кино — вечером (хотя можно сходить и на дневной сеанс). Ресторан? Ну, так себе развлечение, на любителя, ещё и дорогое. Танцы по вечерам в том же Доме офицеров. Бильярдная тоже там.

Что ещё?

Гулять по окрестным сопкам? Читать? Слушать радио? Пить водку с друзьями-товарищами? Заниматься спортом? Не всех устраивают все эти способы.

Испокон веков люди, как и силгурды, падки на зрелища. А что может быть лучше в этом смысле, чем футбольный матч? Пусть даже среди любительских команд. Вот и пришёл народ на стадион. Некоторые даже с семьями.

Я не высматривал, есть ли на трибуне мои. Перед матчем попросил маму не приходить, чтобы ей не волноваться зря, но не был уверен, что она послушается. Отец? У советского офицера выходных дней практически не бывает. А уж если он командует полком, то отдохнуть раз в месяц — уже счастье.

Игра сразу пошла в одни ворота — мои, и всё моё внимание переключилось на поле.

Хуже всего, что наша защита не воспринимала меня, как полноценного товарища по команде. Они видели мальчишку, которого нужно защищать от нахрапистого взрослого соперника, но при этом слушать, что он кричит-говорит — не обязательно. Сами с усами.

Вот из-за этого мы и пропустили в первом тайме.

Крайний правый нападающий мотострелков хорошим дриблингом обвёл двоих, вышел к нашей штрафной и прострелил в центр.

— Играю! — крикнул я, выскакивая на перехват.

Но защитник — это был Лёзя — не послушал и решил отбить мяч головой сам. В результате столкнулся со мной, когда я уже был в воздухе, не дал дотянуться до мяча и сам промахнулся.

А соперник оказался тут как тут.

Удар — мяч в сетке.

Не попасть по пустым воротам из штрафной площадки трудно. Вот он и попал.

— Лёзя, если я кричу «играю!» — это значит, что играет вратарь и не хер ему мешать, — высказал я тёзке. — Чего ты полез?

Лёзя молча ожёг меня взглядом и потрусил из штрафной.

Ладно, играем дальше.

Второй мы пропустили уже почти в самом конце первого тайма, когда игра, казалось, более-менее наладилась, и нам даже удалось создать у ворот соперника пару-тройку опасных моментов.

Говорю «мы», потому что пропустили с пенальти. В цвинте тоже есть аналог пенальти, только бьют не одиннадцати метров, а с девяти. В любом случае — это расстрел вратаря.

Поэтому в пропущенном с пенальти мяче голкипер считается не виноватым по умолчанию.

Взять пенальти можно, если угадать направление удара или войти в режим орно. Но ведь и тот, кто бьёт, может в него войти. Именно поэтому в цвинте орно под запретом. В слайте — нет, но только в особо оговорённых поединках.

Но земляне-то про орно ничего не знают, верно?

Поэтому я вошёл в орно перед ударом. Но всё равно не помогло. Удар был сильный, мяч лёг точно под перекладину в верхний левый от меня угол ворот.

В «девятку», как здесь говорят.

Мне элементарно не хватило роста.

Нет, я мог, конечно, переместиться в левую часть ворот и отбить. Но со стороны это бы выглядело, словно вратарь исчез на долю секунды и снова возник, словно из ниоткуда, в нужном месте. Слишком невероятно. Фантастично. Из разряда чудес. А на фига нам, спрашивается, ненужные слухи? Правильно, совсем не нужны. По крайней мере, до поры до времени.

Поэтому я прыгнул за мячом, но не достал. Хотя кончиками пальцев коснулся, и это все видели. Видели и оценили.

Ноль-два.

С этим счётом мы ушли на перерыв.

Расселись за бровкой поля у забора. Кто-то пил воду, кто-то тяжело дышал, приходя в себя, кто-то просто сидел, отдыхая.

— Плохо, — сказал Король. — Проигрываем. Они быстрее. А у нас физика проседает. Говорил я, нужно больше тренироваться и поменьше бухать. Вот и результат. Поднажмите, мужики, иначе проиграем. Через «не могу». Первый матч важен, не мне вам говорить.

— Все матчи важны, — пробормотал Юра Юрасов, вытирая рукавом футболки обильный пот со лба.

Остальные молчали.

— Можно сказать? — попросил я.

— Скажи, если есть что, — разрешил капитан.

— Два замечания. Первое. Уже говорил, повторю. Не надо мне мешать. Если я кричу, что играю, значит, — все в стороны и дайте дорогу вратарю. И второе, главное. Они нас в полузащите обыгрывают как детей. Отсюда постоянная угроза нашим воротам — есть кому снабжать нападение мячами. Знаете, почему обыгрывают?

— Потому что лучше играют, — сказал четвёртый нападающий Сарпек Джанмухамедов, — худой и ловкий, чёрный как смоль, парень.

— Лучше играют, потому что играют в четыре полузащитника. Из которых два центральных при необходимости становятся центральными нападающими. А у нас схема четыре-два-четыре. И четверо нападающих почти никак не помогают полузащите, когда их отсекают от мяча.

— Я же говорю — физика проседает, — сказал капитан.

— Физика тоже, но не она главное. Нужно поменять схему. Оставляем двух крайних нападающих — Сарпека справа и Борю Юрасова слева. Слава и Юра оттягиваются в полузащиту. Активно мешают разыгрывать мяч в центре поля и поддерживают атаку, если сил хватает. Если не хватает — оттягивают на себя защиту соперника и снабжают мячами Сарпека и Борю. Сарпек, ты техничный, бей чаще по воротам, у них вратарь слабоват, нет в нём уверенности, может и пропустить «бабочку»[13] на дурака. И последнее. Особенно полузащиты касается. Старайтесь играть на опережение, не давайте им спокойно принимать мяч, перехватывайте. Особенно, когда пас длинный.

— А что, — сказал Юра Юрасов, жуя травинку. — Дельное предложение. Молодец, молодой, соображаешь. Думаю, можно попробовать. Как считаешь, Король?

— Думаю, можно, — согласился капитан.

С самого начала второго тайма соперник попытался, как и в первом, использовать своё преимущество в центре поля, но вдруг обнаружил, что преимущества уже нет. Свободно владеть мячом не получалось, пасы перехватывались, пошёл более жёсткий отбор мяча с последующим переводом свободным крайним нападающим — Сарпеку или Борису. В первые же десять минут Сарпек дважды пробил по воротам. Один раз попал, и этого хватило, — вратарь только проводил мяч глазами, не решившись или не сумев за ним прыгнуть, и тот лёг в сетку, как к себе домой.

Один-два.

Следующие двадцать минут прошли в упорной борьбе. Я сумел дважды спасти команду — один раз в броске переведя мяч на угловой и второй раз, вовремя упав в ноги нападающему, когда тот выскочил со мной один на один.

А за пять минут до окончания матча второй мяч забил Боря Юрасов. В прекрасном стиле обвёл защитника, отдал Сарпеку, который вытянул на себя ещё двоих, снова отдал Боре, и тот с ходу точно пробил. Два-два.

Последующий накат на наши ворота ничего не дал — соперник торопился, устал и мазал по воротам. Мы, впрочем, тоже устали, это было заметно по тяжёлому дыханию и бегу, то и дело переходящему в шаг. Так что свисток судьи об окончании матча все восприняли с большим облегчением, а кто-то и с откровенной радостью. Ещё бы! Дело шло к явному поражению, но мы сумели отыграться.

— Все молодцы, всем спасибо, — сказал Король после матча. — Вратарю особенно. Хорошо сыграл, молодой. И советы дельные дал. Так что поздравляю, ты теперь в команде. Следующий матч с танкистами, через неделю, седьмого марта. Тренировка в среду в восемнадцать ноль-ноль и в субботу в пятнадцать часов. Вопросы, предложения? Если нет, все свободны.

— Есть предложение выпить пивка, — сказал Пушкин. — В ШПВ[14] как раз свежее привезли. Отметить боевую ничью.

— Пивка для рывка, потом водочки для обводочки? — поднял брови Король. — И всё это в десять утра?

— А чего сразу водочки? — обиделся Пушкин. — Подумаешь, по бутылке пива…

— Знаю я ваше по бутылке, — сказал капитан. — Нет, запретить, конечно, не могу, идите, кто хочет. Но лично я — пас.

— Мы тоже, — сообщили братья Юрасовы. — Дел полно. И тебе, Пушкин, не советуем. Мал ещё пиво с утра хлебать.

— Как играть, значит, взрослый, а как пиво пить — нет?

— Ты что, и впрямь дурак совсем, если разницы не видишь? — Боря Юрасов постучал себя пальцем по лбу. — Вон молодой, Гуня, наш вратарь новый. Отлично сыграл сегодня. Сколько ему?

— Ну, тринадцать, — буркнул Пушкин. — Между прочим, это мы с Лёзей его нашли.

— За что вам спасибо. Но ты не отвлекайся. Тринадцать. Ты всерьёз считаешь, ему уже можно пить пиво, раз он играет вместе со взрослыми?

— Да я и сам не хочу, — сказал я. — Горькое оно, ваше пиво, и противное. То ли дело лимонад. Особенно «Крем-сода»! Эх, я бы сейчас выпил бутылочку. Не знаешь, Пушкин, есть в ШПВ «Крем-сода»?

Команда засмеялась.

— А что, — предложил Король, — давайте и впрямь жахнем по бутылочке лимонада. За боевую ничью.

— И нового вратаря, — сказал Юра Юрасов. — Пусть растёт быстрее.

«Крем-соды» в ШПВ, к сожалению, не оказалось. Пришлось удовлетвориться напитком «Буратино», который обошёлся нам по двенадцать копеек за бутылку, с учётом наценки и без учёта стоимости посуды. Я хотел заплатить за себя, двенадцать копеек у меня были, но ребята не дали.

— Что-то в лесу сдохло, — сказала буфетчица Таня, полноватая женщина лет пятидесяти, выдавая нам несколько бутылок лимонада и стаканы. — Или вы с собой принесли? Смотрите, увижу, что разливаете, — выгоню.

— Обижаете, тёть Тань, — сказал Сарпек. — Только лимонад. Спортивный режим у нас.

— Ну-ну, — сказала тётя Таня. — Зарекалась лиса в курятник не лазить.

Мы выпили лимонада, обсудили некоторые, наиболее острые моменты матча и разошлись.

Не знаю, как остальным, а мне понравилось. Было в этом совместном послематчевом распитии безобидного газированного напитка что-то объединяющее. Надо будет не забыть и повторить в следующий раз. Пусть станет традицией. К тому же мне, как самому младшему в команде, это было особенно нужно. Равняло с остальными.

На следующий день, в понедельник, я пошёл в школу. Слухи о моём чудесном исцелении и о вчерашнем матче с мотострелками уже разошлись, и я не раз ловил не себе заинтересованные и восторженные взгляды. Заинтересованные от старшеклассников, восторженные от тех, кто младше.

Привыкай, сказал я себе. Теперь так будет часто, если ты собрался удивить этот мир. А ты собрался.

Первые три урока — русский язык, математика и биология — прошли довольно скучно. Материал я уже знал, поэтому только укрепился в мысли, что школу нужно заканчивать экстерном.

Четвёртым уроком было рисование. Его должна была вести та же учительница, которая преподавала туркменский — Дурсун Полыевна. Я было приготовился скучать дальше или для развлечения похулиганить и набросать точные портреты одноклассников, благо рисовать Кемрар Гели умел и любил, но выяснилось, что урок отменяется.

— Училка заболела! — сообщил Данатар, первым узнавший радостную новость. — Айда на речку, пацаны!

За последнюю неделю речка Кушка, питаемая тающими снегами с гор Афганистана, из хилого ручья превратилась в мутный стремительный поток шириной в два-три десятка метров.

— Да ну, — протянул Тигр. — Чего там делать, на грязную воду смотреть? Мы лучше в лянгу поиграем, да, пацаны? Кто со мной? — он вытащил из кармана, подбросил и поймал ту самую новую лянгу, которую сделал недавно.

Мнения разделились. Большинство, как ни странно, захотели лянгу. Я выбрал речку, а вслед за мной — Тимак и Билли.

Через десять минут мы вчетвером уже стояли на берегу, глядя как проплывают мимо обломки деревьев и целые кусты, смытые половодьем.

Данатар подобрал и швырнул в воду палку. Я пнул камень. Тимак сложил колечком большой и указательный палец, свистнул пронзительно, с переливом. Делать на берегу реки было решительно нечего.

— Ой, — сказал Билли. — Кошка. Кис-кис-кис…

Он вытащил из портфеля завёрнутый в бумагу бутерброд, отломил кусочек колбасы, протянул на ладони:

— Кис-кис, иди сюда, смотри, колбаска тебе.

Чёрно-белая кошка (или кот, так сразу было и не разглядеть) недоверчиво приблизилась, обнюхала ладонь взяла угощение и отошла в сторонку.

Тем временем Жека Данатаров, вечный заводила и подстрекатель, что-то заметил и теперь напряжённо всматривался в реку, прикрываясь ладонью от солнца.

— Что там? — спросил я, подходя.

— Глянь, Гуня. Это утопленник, что ли? — показал он пальцем.

Я посмотрел. Со стороны Афганистана по реке, ныряя в мелких волнах, плыло человеческое тело.

— Похоже, — сказал я.

Тело несло по воде лицом вверх, головой вперёд. Теперь, когда оно подплыло ближе, было видно, что человек облачён в типичную пуштунскую[15] одежду: светло-серые шаровары и длинную рубаху навыпуск, поверх которых был надет тёмно-синий халат. На голове — традиционная афганская пастушья шапка, похожая на причудливый берет.

Но главное не это. Левая рука человека была прикована к плоскому чёрному чемоданчику. Он и поддерживал тело на плаву, не давая ему полностью скрыться под водой.

Всё это я заметил в долю секунды, но что делать дальше первым сообразил Данатар.

— Достанем! — воскликнул он.

— Как? — ответил я. — В воду лезть? До него метров пять, не меньше.

Тем временем тело практически сравнялось с нами. Теперь уже его заметили и Тимак с Билли.

— Гля, пацаны, мертвяк… — тихо произнёс Билли.

— Афганец, — уверенно сказал Тимак.

— Ясно, что не русский, — согласился Данатар. — В горах смыло селем. Или убили, а потом в реку столкнули.

— Ага, убили, а чемодан оставили, — скептически заметил Тимак. — «Дипломат», между прочим, дорогая вещь. Интересно, что в нём?

— Билли, — скомандовал Данатар. — Ну-ка, тащи сюда свою кошку.

— Зачем?

— Тащи-тащи, не бойся, всё с ней нормально будет, — пообещал Жека и достал из портфеля моток верёвки. — Скорее давай, не успеем!

Везёт мне на котиков, подумал я. Куда не пойди, везде они. Надеюсь, этого спасать не придётся. Остановить, что ли, Жеку? Не стоит, пожалуй. Пусть проявляет смекалку, пока в пределах дозволенного.

— Ты что же, — спросил я, — всегда с собой верёвку таскаешь?

— А то, — сказал Данатар, ловко обвязывая кошку, которую держал Билли. — Верёвка дело такое — в любой момент пригодиться может. Вот и пригодилась. Та-ак, Билли, держи её крепче. Главное, чтобы лапы свободными остались.

Кошка неуверенно орала, но сильно не вырывалась.

— Бежим! — крикнул Данатар, подхватывая кошку и сунул мне в руки конец верёвки. — Щас вытащим!

Мы ринулись вдоль берега, догоняя тело. Перегнали его, остановились. Здесь река делала изгиб, и тело приблизилось к берегу. Теперь до него было не больше трёх метров.

— Раз-два-три! — Данатар раскачал кошку и швырнул её в реку.

С диким мявом животное взлетело в воздух и опустилось точно на тело, изо всех своих кошачьих сил вцепившись в халат.

— Тащи! — крикнул Данатар.

Мог бы и не кричать, я уже перебирал руками верёвку, подтаскивая тело к берегу.

Несколько секунд, и вот уже утопленник оказался на мели и дальше — руками — был вытянут на берег.