Чужая тень

Глава 28. Тень Триединого

Всё шло к финалу. Специально обученные люди принимали ставки, на арене под звуки, издаваемые скрипками и свирелями, танцевали девушки, тряся еле прикрытыми округлыми формами, разливалось шампанское, кое-кто из сидящих за вип-столами спал, переборщив с выпивкой.

Я направлялся к своему уголку, где меня уже ждали. Черный костюм был подогнан по его фигуре так, чтобы подчеркнуть плечи и втянуть живот, но общавшийся с Ларой мужчина расстегнул пуговицы пиджака, и теперь пузо, облачённое в белую кружевную рубаху, торчало, растопыривая полы одежды.

Говоривший снял цилиндр и держал его в левой руке. Голова была покрыта редкими, мокрыми от пота, чёрными кудрявыми волосами. Он добродушно улыбался лицом, которое никогда не знало голода или, по крайней мере, давненько его забыло. Лопнувшие капилляры, вызвавшие покраснение на коже, выдавало в нём любителя выпить.

— Кто это? — спросил я у Эйвина, пока мы были ещё далеко.

— Это купец Жаниев Малива, он же Маляр, владеет карандашной фабрикой, — пояснил тот.

— И что ему надо от… — Я хотел сказать «от Лары», но осёкся, вспомнив, что Эй не знает наши истинные имена: — От меня?

— Наверно, вы ему понравились как боец. Может, хочет нанять вас в телохранители… — предположил парень. — Денег у него просто буран. Потом расскажите обязательно. Я пойду на вас поставлю.

— Давай.

Я проводил взглядом Эйвина и приблизился к Ларе и Маливу.

— Доброго дня.

— А, мистер Зейнал. — Маляр повернулся вполоборота и протянул мне свою руку так, словно я должен был тут же выхватить её из воздуха у самого своего лица и расцеловать за одно лишь внимание ко мне столь высокопоставленной персоны. — Восхищен вашим искусством и должен заметить, что впервые вижу такую комбинаторику стилей. Кто вас учил?

Я пожал его ладонь, вялую, будто дохлая рыба, которая хоть и снизошла до рукопожатия с кем-то моего полёта, но всё ещё не желала расставаться с белотканной шелковой перчаткой. И прежде чем я что-либо ответил, в сознании возник Зэр:

— Ответь ему уклончиво: мол, то тут, то там.

— Улицы учат быстрее любых учителей, мистер Малива, — сдержанно улыбнулся я, смотря купцу прямо в глаза.

— Что ж, хоть что-то хорошее выходит из грязи послевоенных улиц. И как я уже имел честь сообщить вашей супруге, я планирую поставить на вас крупную сумму, мистер Зейнал. Не подведите меня. — С этими словами он протянул руку и, словно ездового жеребца, похлопал меня по щеке.

О, как я хотел вложить в этот момент толику своего Ци и небрежным движением вырвать напудренную руку с корнем, чтобы смотреть ему в глаза и видеть фонтанирующую кровь, смотреть и нелепо улыбаться, наблюдая боль и ужас в этих сытых маленьких глазках, а потом идти неудержимой машиной для выкорчевывания всех, кто попробует привести меня к покорности, конечно же, тем самым рассекретив всю нашу команду и снова сорваться в бега!

Но взгляд Лары уже взывал ко мне: «Нет! Умоляю, не надо!” Я выдохнул, направляя свой гнев куда-то в землю, и расплылся в ответной улыбке, произнеся:

— Всё будет в лучшем виде!

— Надеюсь, надеюсь! А я взамен обещаю не забыть клинику вашей семьи. Удачи в бою! — снисходительно улыбнулся Малива и, подмигнув Ларе, вальяжно направился к своему столику.

Я смотрел ему вслед, про себя радуясь, что так и не поглотил артефакт седобородого Гауса, иначе всё было бы испорчено в одночасье.

Культивация не меняет характер, а лишь делает его ярче и острее. Часто культиваторы не могут смириться с несправедливостью мира по отношению к себе и попадают под внимание прихвостней светломирцев.

Я вдруг вспомнил, как на войне солдаты сходили с ума якобы от происходящего вокруг и устраивали одиночные бунты или даже убегали с оружием. Тогда вдогонку за ними выходили тайная служба вместе с жрецами церкви Триединого. Собственно мятежники и колдуны появлялись то тут, то там. Тогда я не понимал, почему на одних велась тщательная охота, а к побегу других относились в духе: “Ну дезертировал и дезертировал, поймаем потом”.

Теперь же сквозь призму взгляда культиватора я задавал вопрос памяти своей тени, и она “отвечала”. Они тщательно ловили лишь избранных сферами, людей, случайно уснувших в местах силы и обретших артефакт. Когда война закончилась, был и вовсе издан указ о полном запрете оружия. С одной стороны, это дало возможность боевым искусствам развиваться, а с другой, словно факелом в ночи, осветило всех, кто хоть как-то владел своим Ци.

— Наконец-то ты правильно мыслишь Райс, — проговорил император. — А ваш Триединый — это на самом деле просто орден предателей, объединяющий весь Тёмный мир единой предательской идеей, что в Тёмном мире никто не должен поднять голову выше таких вот холуёв, как Маляр.

— Ты хочешь сказать, что Триединого бога нет? — спросила у Зэра Лара.

— Я не знаю, есть ли он или нет сейчас, но когда я был императором единой суши и семи морей, у нас были лишь сферы силы. Они правили ветром, водой, огнём вулканов. Именно в мире с ними жили все те, кто населял Тёмный мир. Именно поэтому, Райс, нужно быстрее взять меч Серафима, любой ценой!

— Не любой, — мотнул я головой, поднимаясь на арену, где уже стоял рыжеволосый Рок Цуран. Приглашение к бою я пропустил мимо ушей, пока боролся со своим гневом.

— Рай… Бенжди! — шепотом крикнула мне вслед Лара. — Ты же не поглотил диадему и не перешел на третью ступень бронзовой лиги!

— … тебя же убьют! — закричал Блик.

— Что же ты молчишь? — прикрикнула Лара на императора. — Он должен выйти в бой на пике силы!

— Разве ты не видишь, девочка? — скрестил руки на тёмной груди Зэр.

— Не вижу что?

— Он для себя уже всё решил…

Я держал диадему в руке, а сквозь рокот толпы Вилли Ливон кричал о том, что через какие-то секунды прямо тут начнется кровавый бой между мной и Роком. То, что я сжимал диадему в кулаке, было гарантией, что никто никого не обманет и всё пройдёт по договору без подвохов и прочего кидалова, как говорили бандиты, освобождённые на время войны ради участия в сражениях на стороне уже не такого уж хорошенького в моих глазах короля Джастиро. Рок Цуран, культиватор истинной ступени бронзовой лиги, просто не сможет поглотить мой артефакт шестого ранга духовной ступени — таков закон сфер. А я в свою очередь не смогу никак повредить ему.

***

— Зачем тебе всё это? — спросил я Рока, удобно опирающегося на ящики, коих было наставлено в этом складском помещении видимо-невидимо.

— Я выигрываю уже третий турнир подряд. Скоро мои фокусы не будут работать, и против меня просто перестанут ставить. Того и гляди триединщики придут на колдовство проверять, — хмыкнул парень, будто жрецы Триединого бога были для него не очень-то большой проблемой.

— Поэтому ты так прямо возьмёшь и отдашь мне победу? Где гарантии того, что ты сдержишь своё слово? — Мне не верилось в то, что он говорил: жизнь в Тёмном мире учила никому не доверять.

— Гарантии у тебя в руке. Пока ты не вступил на истинную ступень, ты в безопасности. Я ведь не хочу, чтобы по моим стопам пошел зверь серебряной сферы.

Рок не переставал улыбаться.

— Как ты тогда культивируешь, если так легко отказываешься от артефактов?

— Я сражаюсь в сферах со зверями своей лиги и ступени. Правда, в одиночку. Магу тяжело бывает. Твоей дочери повезло, что у неё есть такой отец, как ты. Хотя ты невероятно молод, чтобы быть её отцом. — Он хохотнул, будто бы догадывался о том, что Филиция и Блик вовсе не родня мне.

— Стой, так ты маг, а не воин? Почему ты тогда дерешься на турнирах как боец?

— Потому что я прежде всего актёр, а уже потом — культиватор и тому подобное. Это моя роль, и твоей дочери я могу дать пару важных уроков по магии, но это после. Ну что, по рукам? — Цуран протянул мне руку, будто мог бы пожать её на расстоянии четырёх метров.

— Сначала докажи, что ты маг!

— Легко! За тобой уже пришли, — вдруг указал за мою спину Рок.

Я повернулся и увидел Эйя, чьи глаза привыкали к темноте, ища меня среди нагромождений.

— Мастер Бенджи? — окликнул меня он. — Вас там возле арены хотят видеть. А вы тут… Что делаете, кстати?

Я огляделся. След Рока простыл, как будто я и впрямь разговаривал сам с собой. Бросив что-то нейтральное, я проследовал с Эйом обратно, туда, где к Ларе уже подбивал клинья какой-то чопорный толстосум.

***

Мимолётные воспоминания отступили, как только начался бой и мои удары посыпались по Року, каждый раз натыкаясь на что-то, похожее на золотую кольчугу Зэра, но более простенькую. Рыжеволосый делал вид, что ему очень больно, и даже отбрасывал голову от каждой подачи, пятясь на канаты октагона, однако не забывал отвечать мне тычками, на удивление пробивая мою защиту за счёт одного лишь умения драться. В отличие от Рока у меня не было никакой магической защиты, кроме, наверное, той, что мог бы наложить император, но он молчал, первым из нашей группы поняв, что в этом противостоянии мне ничего не светит, но и не грозит.

В какой-то момент мы сцепились в плотном захвате, и мой противник тихо проговорил мне на ухо сквозь показательно сдавленный от натуги рык, поражая меня умением говорить и рычать одновременно:

— Бей на отходе, левой ногой!

Голос будто исходил из груди, оттуда, где на его тени блестела бронзовая заколка с тремя драгоценными камнями — артефакт истинной ступени. Тут же Рок разорвал дистанцию, оттолкнув меня от себя, и наигранно замахнулся правой рукой якобы для мощнейшего удара из-за бедра.

Я ударил по его команде. Левая ступня не достигла головы культиватора буквально пары дюймов, снова столкнувшись с незримой защитой, однако это мог видеть только я ну и, может быть, Зэр. Рок описал кувырок вокруг своей оси, а прямо из воздуха брызнул неясно откуда взявшийся фонтан кровавых брызг, будто бы я пнул по подвешенному бычьему пузырю, наполненному кровью и требухой.

То, что крутанулось в воздухе, было то ли волшебством, то ли иллюзией, подобной той, когда он позвал меня перед нашим боем в образе маленького пацана поговорить в темноту склада. За доли секунды перед кувырком я увидел, как его тень в момент удара просто легла на пол, отделившись от тела будто живая.

Рыжеволосый актёр рухнул на траву, изобразив тремор, словно и вправду находился без сознания.

— И наш новый чемпион свободных боёв Лозингара мастер Бенджи Зейнал! — завопил Вилли Ливон, выскальзывая в центр арены и рывком поднимая мою правую руку.

Толпа ликовала, а я краем глаза наблюдал, как медленно поднимается Рок, сначала на колени, а потом и вовсе садится на зад, шатая головой, как от тяжёлого удара. Весь его вид говорил: ”Как же так? Как я мог проиграть? К бесам как, чем меня так вырубило?” Но я видел его улыбающуюся тень. Он был доволен собой как никогда. Пусть сыгранная им роль была не главной, но это был полностью его спектакль.

Те, что стояли за ограждением, полезли на арену и подхватив меня на руки, так непривычно для бывшего солдата, начали качать и подбрасывать вверх. В один из таких полётов я наконец поглотил уже начавшую остывать диадему Гауса, и сила истинной ступени бронзовой лиги наполнила мой артефакт вторым рангом.

На мгновение мир замедлился и дрогнул. Сквозь качающую меня толпу я увидел, как Рок незамеченным выходит из складского помещения, будто никто, кроме меня, его вовсе не видит; как подходит к Ларе Маляр и передаёт ей какой-то тяжёлый свёрток; как улыбается лопоухий Эйвин, уже сжимающий в руках три плотных кожаных переплёта — документы на всю семью Зейнал, — и как мелькнула еще одна тень, доселе незримая мной, тень, поспешившая покинуть турнир, тень, носящая на груди бронзовый артефакт в виде треугольника — символа Триединого бога.