Чужого поля ягодка

46. Визит Стана

Ответить Миль не пришлось — дверь бесшумно отъехала, и «сиделка» вскочил и вытянулся. Вошедший только бровью повёл — «сиделка» исчез за дверью вместе с подносом. Проводив его взглядом, Миль, передразнивая вошедшего, иронично приподняла бровь и вопрошающе уставилась на визитёра. Тот ответил изучающим взором. Ну вот не делают в Городе некрасивых мужчин, только не с белым статусом… Этот высокий старик — явно из тех, кто с возрастом становятся всё мужественней, с совершенно седой, густой шевелюрой — необъяснимым образом был молод! Худощавое лицо с высоким лбом, отмеченное всего несколькими — правда, глубокими и резкими — морщинами, освещалось ясными серыми глазами, смотревшими из-под широких седых бровей прямо и проницательно. Нос с лёгкой горбинкой имел резко очерченные ноздри, линия рта с тонкими, плотно сжатыми губами — чёткая и упрямая, подбородок крупный и острый… Череп красивой лепки, сильная шея, гордо водружённая на широко развёрнутые плечи, спина прямая, талия — узкая, движения плавные, экономные и точные… такие же, как у Джея и Бена. А уж кисти рук — пальцы длинные, цепкие, тонкие, с чуть выпуклыми подушечками… руки музыканта… или скульптора. «Наверняка до сих пор нравится женщинам… хотя, кто их поймёт, местных-то… нашим бы нравился…» — подумала Миль.

Игра в гляделки продолжалась, пока Миль не указала ему на освободившееся кресло и не изобразила всем видом ожидание.

Он усмехнулся, благодарно кивнул и как-то очень удобно — не сел даже, а именно расположился в кресле, сплетя пальцы на животе. И только затем открыл, наконец, рот:

— Позвольте представиться — Стайнис Венш. Третий Командор Десанта. Я правильно понимаю — вы не говорите?

«Увы», — развела руками Миль. Но могу писать — показала она пальцем по ладошке.

— Неболтливая жена… — усмехнулся он опять. — Редкое достоинство. Полагаю, не врождённое?

«Нет», — качнула Миль головой.

— Какая жалость. Ну, нашим генетикам вы интересны и без него… Хотя в ближайшие пару дней они до вас пока не доберутся. Болейте, фэймен, на здоровье. А там, уж извините, либо Медсовет вас под крылышко приберёт, либо сразу — Контроль…

Миль, наверное, побледнела — он сочувственно кивнул:

— Вполне вас понимаю. Но не стоит так расстраиваться. Относитесь к своему положению, как к поездке в гости. Или на отдых. Условия вам создадут, какие пожелаете. Проведёте там… некоторое время, подлечитесь. Обследуетесь подробно.

Миль против воли фыркнула. Опять «обследования»… Целовал ястреб курочку… до последнего, знаете ли, пёрышка…

— Медиков можно понять, у них давненько… да, очень давно… не было такой возможности. У них к вам предложение, фэймен. Ваш организм уникален — так они полагают. Они считают, что с вашей помощью… со временем… смогут вернуть здоровье всему Городу, и тогда не будет деления на классы, бесчисленных преступлений из-за недостатка женщин… Вы можете стать национальной героиней, обожаемой матерью целой расы новых, полноценных людей… Подумайте, фэймен. Весь Город будет работать ради исполнения малейшей вашей прихоти, любого вашего каприза, у вас будет всё, чего бы вы ни пожелали… Кстати, если вам этого захочется, они смогут, мне думается, избавить вас от этой вашей очаровательной молчаливости, вы могли бы даже петь, если бы захотели…

Он говорил, глядя мимо неё, лишь бы не видеть, с каким ужасом она смотрит ему в лицо.

И ведь как воодушевлённо вещает. Но в глаза, тем не менее, смотреть почему-то избегает — отлично понимая, чем для неё обернётся осуществление этой их золотой мечты… Жизнь королевы — но королевы улья. Или муравейника. Ага, ещё и песни бы распевала при этом, а почему бы и нет…

— Вам нужно только согласиться на исследования и донорство. И вы уже сегодня могли бы увидеться с мужем — вы ведь хотите его видеть, правда?

Он таки взглянул ей в глаза. И сейчас же снова опустил взгляд.

Запрещённый приём. Подлый удар. И не последний, надо думать… Вроде она была готова к чему-то подобному, но сердце сдавило так, что на какое-то время реальность перестала что-то значить…

Он продолжал шевелить губами, но Миль его ещё долго не слышала… Ничего, впрочем, и не потеряла:

— …ваш прямой долг перед Городом, фэймен. Или вы не патриотка?

Это было так… ненатурально, что ли… пафосно-беспомощно и жалко, что она не выдержала и начала смеяться, почти беззвучно, но от души. И никак не могла остановиться, хотя уже и щёки болели, и живот… «Опять истерика», — дошло до неё. Фу… стыдно как… Стан её не прерывал, но в какой-то момент она увидела перед собой стакан с водой. И смех вдруг прекратился.

— Вам виднее, фэймен. Наверное, это смешно. Но тогда это наиболее весёлая часть того, что я должен вам передать. А вторая часть состоит в следующем: в случае вашего отказа вы должны знать, что ввергаете себя в неприятности.

«Ага, нам не привыкать», — покивала Миль и длинно вздохнула, пытаясь сбросить с души хоть часть придавившей её тяжести.

Стан на долгую минуту умолк… и продолжил:

— Мало того, что вы никогда не увидите мужа. Без вашего согласия вполне обойдутся. Вас просто и небольно заставят делать всё, что нужно…

Миль понятливо кивнула. Обойдутся, конечно, а кто сомневается…

— И ваши способности к гипнозу, которыми вы, видимо, обладаете, и с помощью которых, как полагают, вы разрушили личность женщины, стрелявшей в вас в клинике, вам не помогут…

Ха — гипноз! Надо же. Но — а что они, в самом деле, ещё-то могли подумать?…

— …Вас не винят в её гибели — вы защищались как умели, голыми руками, тут любые средства годились. Но вам не советуют пытаться делать подобное впредь, меры будут приняты. От себя добавлю, — сказал он вдруг, — напрасно вы её просто не убили… И, надеюсь, вы не станете пробовать свои способности на мне, к примеру?

А что — идея подкинута неплохая. Вот только вряд ли что получится со столь подрастраченным запасом энергии… то есть почти с полным её отсутствием. Миль оценивающе взглянула на Стана — и тот поёжился под её взглядом. Ладно тебе, не трусь. Одного человека всё равно мало…

— Так что выбор у вас невелик, фэймен, — сказал он, вставая — сбегает, что ли? — Вижу, мне не удалось вас убедить. Ну, я, собственно, на это и не надеялся… Очень сожалею, что ничем не могу быть вам полезен.

…Ну, кое-чем можешь… да не стану я отнимать у тебя всю твою энергию, не тот случай… так, самую малость чувства вины позаимствую… ты и не заметишь… даже напротив — полегчает на душе…

— Поправляйтесь. А затем, — он пожал плечами, — за вами придут. Вас всё равно передадут медикам — не из Медсовета, так из Контроля. И… для вас будет лучше, если вы пойдёте сами, не станете кричать… кхм… — он кашлянул, — и драться. Не то они вас просто усыпят и…

Он замолчал.

Миль закрыла лицо руками. Скверно, ох, как всё скверно…

— Желаю здравствовать, фэймен. И… простите.

Он поклонился — коротко, с достоинством — и ушёл.