Чугунные облака

– Ты знаешь, у меня иногда складывается впечатление, что каждый тут может меня убить. Ты улыбаешься? Правда звучит тупо, но каждый в городской черте форменный безумец. Это впечатление у меня складывалось годами. Кажется, что когда-то, в одну обычную лунную ночь вроде этой, моё тело могут найти окровавленным под густыми зелёными деревьями. Безумство? Может быть. Но каждый, ты слышишь меня? – напуганными глазами она взглянула в объектив. Её нос почти к нему прикасался – Каждый там способен на убийство.

Видео прервалось. Перед нами недвижимо повис чёрный экран. За те десять секунд толпа успела выговориться и прийти в себя. Это были самые громкие десять секунд за весь вечер.

Новое видео началось с бледного кадра – лицо Адрианы снизу. Она держит камеру дрожащими руками. Вверху виднеется густая зелёная листва. Мимо камеры пролетает слезинка.

Зачарованная толпа наблюдала за странным видео.

Погибшая недвижимо смотрит вдаль, будто ожидает чего-то ужасного. Тишина – лишь её тяжелое дыхание.

Убедившись, что вокруг никого нет, она подняла камеру на уровень лица и взглянула на неё заплаканными глазами.

На лбу красной краской, небрежно протекавшей на переносицу, нарисован овал с двумя точками. Похоже на свиное рыло. Или на круглую розетку. Может быть этот кривой рисунок какой-нибудь символ.

Слёзы продолжали капать вниз. Девчонка всхлипнула. Отчаяние сразу видно по глазам, она растеряна и испугана.

– Я прошу каждого, кто смотрит это видео – тихим голосом начала Адриана. Почему-то это напоминало предсмертную речь – Ребята с моей школы. Дети, которые не понимают, что их ждёт впереди. Родители, чудом оставшиеся целы. ВСЕ, кто живёт там. Я молю вас прямо сейчас сесть в машину и на полной скорости уехать подальше от этого города. Умоляю, бегите пешком, убегайте. Они нелюди, кровожадные животные которых не остановит ничто – Адрианна всхлипнула ещё раз. Между бровями образовались глубокие складки – Они найдут вас. Они ВЕЗДЕ. Не верьте никому, слышите?

Адриана резко опустила камеру вниз. Издалека послышался шум.

Сзади неё показались десятки пламенных огней, становясь ярче. Теплым светом они осветили густые листья.

Свет – точно огонь. Неужели самые настоящие факелы как из фильмов про средневековую Европу?

Адриана резко вздохнула, точно увидела что-то чудовищное. Это был вздох перед полным отчаяния громким криком. На нём видео оборвалось, на экране опять начались помехи. Из динамиков раздалось противное шуршание, оглушившее зрителей.

Они не подготовились к подобному потрясению. На уютном праздничном вечере подобные потрясения казались абсурдом.

Содержание видео по криповости не уступало «Ведьме из Блэр» или «Паранармальному Явлению» с разницей в том, что всё показанное реально. Настоящая девочка, тело которой найдено за городом упитанным дальнобойщиком в пять часов утра. Он заметил разбитую машину, от неё на приличной дистанции лежало окровавленное тело девчонки.

Шуршание переросло в пронзительное скрипение. Спасаюсь от скрипа мы прикрыли уши ладонями. Даже мэр, подбежав к проектору, встал на месте и схватился за голову.

Яркий красный прожектор осветил сцену. Сверху показалась длинная деревянная палка. Скорее всего, она была привязана к сцене как декорация.

Можно было подумать что так нужно: начнется шоу, выйдет школьный хор и запоёт кавер на песню из «Величайшего шоумена», толпа обрадуется и обо всём забудет.

Но эти багровые капли сразу же насторожили…

На паркет сцены начал капать ручей алой жидкости. Внизу образовалась небольшая лужица.

Все устремили взгляды на медленно выезжающую конструкцию, и через секунды поняли что она – самый настоящий церковный крест.

По площади раздались крики ужаса. Толпа запаниковала, каждый пытался бежать в разные стороны. Всеобщий хаос. Стоящие впереди люди всем весом налетели на меня. Мне не дали упасть на землю студенты стоящие сзади.

Крик не стихал. Все зрители пытались убежать. Началась немыслимая толкучка. Каждый думал, что прямо сейчас прийдёт его черёд. Каждый думал, что прямо сейчас станет следующей жертвой. То, что увидели мы, тёмным кошмаром отложится в памяти на всю жизнь:

На распятие железными острыми гвоздями прибито тело Давида – пухлого еврея; его тут знали все благодаря скандальному видео-мему на ютуб. Даже с приличного расстояния заметны многочисленные ножевые ранения. Из них литрами вытекает кровь.

Его лицо полностью ей измазано. Глаза закрыты, но при этом Давид внимательно наблюдал за паникой.

На животе глубоким порезом выточена латинская буква «V”.

Глава 3 #муравьиворту

Меня окутывает страх. Дикая дрожь пробегает по всему телу каждый раз, как я вспоминаю те минуты. Тут со мной это случилось впервые – всепоглощающий страх, поедающий клетки мозга изнутри. Не тот страх, при котором чувствуется лёгкая щекотка в животе, как от просмотра проходного ужастика про старый дом с приведениями.

Безысходность – самое страшное чувство, что может почувствовать парень вроде меня.

Я падаю вглубь тёмной бездны. Тело пережимает и сковывает, я зажат между двух крайностей. Этот город сводит меня с ума.

Засыпая я всматриваюсь в темноту и рассчитываю увидеть там мистический силуэт рыжей дамы. Смотря на кресты я вижу изуродованное тело Давида, возникшее перед всеми.

Мои сны всегда погружали меня в царство наихудших кошмаров. Чаще всего они неприятны до жути. Я видел неизвестного человека в маске, готовившегося вонзить нож мне в живот. Я не мог ничего сделать. Бежал в тёмном лесу и скрывался от кровожадной охоты. Переживал кровавую войну. Сквозь сон я понимал что застрял, надёжно заперевшись в мире фантазий, что существует по свои принципам и законам.

Я научился убеждать себя что это понарошку, что с первыми солнечными лучами кошмары перестанут существовать. А до этого нужно смирится и встретиться с кошмаром лицом к лицу.

Ведь потом я просыпался в холодном поту и с облегчением осознавал что ночь окончена.

После загадочного убийства юного еврея улицы этого места казались мрачной обителью зла. По ним шатались слепые люди, не видящие мистики города, в котором живут.

Я счастлив, что у меня не было безисходных ситуаций. В моей жизни всегда была запасная тропа, ведущая к свету. Но тут меня буквально сбросило в круговорот страха. Я узнал, что такое быть обречённым, не способным сделать что-то для своего спасения, ведь это бессмысленно.

Худшие сны прививали это чувство с детства, в эту пятницу я прочувствовал его по-настоящему.

Ну а пока приходилось жить с ощущением что вот-вот должно произойти что-то страшное. Один раз «страшное» уже произошло, значит второй не заставит себя ждать.

Вчерашний вечер заполнился форменной тьмой для всего города, анархией и паникой, овладевшей всеми на площади.

Капли крови, стекавшие с деревянного креста сводили людей с ума. Они не видели никого, толкали друг-друга и убегали прочь по чужим спинам.

Море из людей превратилось в бушующий океан, каждая капля летела в разные стороны. Жуткий шторм. Чего они все добивались когда сломя голову убегали прочь? Будто бы их тоже собираются прибить гвоздями к кресту и вырезать мистическую букву «V” на груди.

– “V”… – в моих ушах прозвучал удивлённый голос брата. Странный эпизод: пока вокруг него все кричали и пытались отвернуться от чудовищной картины, он открыв рот разглядывал глубокий порез, будто загипнотизированный видом крови – Леди V… – мямля повторил он. Его голос заглушал крик.

Леди V? Звучало непонятно (хоть и знакомо для меня), пока Андрей не объяснил нам что это значит. Загадочный аноним, подписавший себя так в письме с угрозами.

Желтоватая бумага, не особо приятная на ощупь… Мне посчастливилось подержать письмо в руке и увидеть жуткий напечатанный на машинке текст своими глазами. Неужели на моего брата положил глаз псих, способный на абсолютно бесчеловечное убийство подростка?

Стоя посреди безлюдной тёмной улицы, на которой лишь одна вывеска закрытой кофейни освещала мрак, мне в очередной раз стало ужасно страшно. Неописуемая паника, будто бы тот, кто изуродовал тело пухлого парня стоит за спиной и угрожающе всматривается в мой затылок. Держа в руках мятый листок я то и дело оглядывался назад. Источником резких звуков оказывался сильный ветер, что выхватил с заполненного мусорника пластиковый контейнер и потащил его дальше по безлюдной улице.

Телефон разрывался от звонков напуганных родителей, узнавших об инциденте на концерте. Они и незнании где я брожу.

А я просто не мог ответить. Все слова забыл. Как смски писать тоже забыл. Плёлся за братом и что-то мямлил, а в голове прокручивались кроваво-алые картинки.

Тот вечер навсегда отложится в памяти каждого, кто видел несчастного, покрытого паутиной из струй крови. Каждый будет видеть перед глазами безжизненное тело и слышать громкий крик, звеневший в ушах после того, как крест медленно выехал вниз.

Власти почувствовали себя настоящими придурками, перехитрёнными на глазах у всего города. Только вдумайтесь: кто-то смог повесить на железные цепи театральный церковный крест, украденный из местного драматичного кружка ставящего «Страсти Христовы». Звучит достаточно непросто: протащить огромный реквизит на верхушку самодельной сцены.

Кровожадный убийца бродит рядом. Новая смерть молодого человека. Новое горе…

«Скоро вы все скажите спасибо благородной Леди V” – старый хриплый голос. Я чётко помню его, будто услышал три минуты назад. Психопатка пыталась громко заявить о себе в прямом эфире.

По голосу можно представить что ей не менее семидесяти. Тут одно из двух:

1). Или перед грустной одинокой старостью пенсионерка решила поубивать молодых. Веселья ради.

2). Или психопат имитирует голос старого человека ради запоминающегося образа (миллионы приложений по искажению голоса в помощь)

– Сегодня, когда я слушал подкаст перед концертом…

– Ты слушаешь подкасты? – хмыкнула Алина. У них всех была ужасная привычка перебивать друг друга.

– Ну, я решил послушать ваш местный подкаст, первый вылетевший в «iTunes», чтобы лучше познакомится с городом.

– О май гад, кто знакомится с новыми городами через пердунскую болтовню? – ей Богу, хотелось замотать рот скотчем этой стерве, чавкающей очередной пластинкой «Тридент».

– Так вот, в студию позвонила старуха и представилась как Леди V.

– Я не думаю, что старуха будет перелазить через заборы чтобы ловко закинуть камень – дрожащим голосом заметил не на шутку напуганный Андрей. Он выхватил письмо из моих рук и нервно мял потенциальную улику.

– Старуха не стала бы на глазах у всего города вешать труп подростка – высказала Каролина и так очевидную гипотезу.

– Вспомните всех, кто может вас ненавидеть настолько, чтобы пойти на угрозы– обратился я к каждому.

– Ого, таких и не сосчитать – хмыкнула Алина, нервно взглянув на отводящего глаза Андрея, потупившего взгляд. Он никогда не опускал глаза вниз. Сегодняшний день стал переломным для всех.

Прийдя домой и поздоровавшись с родителями, я пробежал мимо гостиной и взбежал по скрипящей лестнице в свою комнату.

Закрыв глаза, я плюхнулся на кровать и с головой залез под одеяло. Стало темно. Непроглядная тьма, в которой виднелись капли крови на коже и гвозди пробивающие стопы и руки.

На теле проявились мелкие капли холодного пота. Пробежала дрожь. Мне стало невероятно холодно, будто сейчас, отбросив одеяло в сторону, я обнаружу себя на лысой горной вершине Мон-Блана, посреди которой одиноко стоит моя уютная кровать.

Я зажмурил глаза. С каждой секундой становилось ещё хуже. Я не способен думать и размышлять кто же мог оказаться психопатом, как в крутых детективах, где герой при виде трупа человека, с которым этим утром спокойно общался сидя за партой, спокойно щёлкает пальцами и называют убийцу, а трагедию пережевывает как мелкую семечку.

Пол заскрипел: кто-то вошёл в комнату и не спеша подобрался ближе к кровати. Этот «кто-то» тихо сел на край кровати и положил тонкую руку на мою мокрую голову.

– Мне так жаль что ты это увидел – проронила моя мама, продолжая держать руку на голове – Первый день, а тут… – она вздохнула, словно пытаясь вобрать в себя весь воздух летавший по комнате. Я представил её лицо: она смотрит на стены зелени слегка наморщив лоб и закусив нижнюю губу. Моя мама – вот кто был настоящей загадкой. Королева школы смогла стать заботливой мамой. Одев на себя корону на выпускном она думала что не снимет её до конца жизни. Возможно, иногда она её и не снимала, общаясь с окружающими порой грубо, бестактно и вызывающе. Бытует мнение, что братья (мой отец и дядя) специально выбирали себе жён, не умеющих сдерживать эмоции.

Моя мама по манере общения напоминала гламурную темнокожую репершу, каждое предложение проговаривала как дерзкий речитатив и умело обозначала роли окружающих.

Но она менялась. Весьма умело, кстати говоря. Заходя в мою комнату и садясь на краешек кровати она чувствовала себя как на проповеди и не могла лицемерить.

Когда-то, мама гордо надела усыпанную камнями корону и улыбаясь взглянула на своего короля. Рядом с ней махая всем рукой как принц Чарльз стоял мой отец. Самый популярный парень школы, вырастивший меня.

Сейчас их судьбы по виражам напоминали быстрые американские горки. Стоявший в толпе зажатый парень, которого местные задиры-мудаки вроде моего папы любили окунуть головой в толчок туалета превратился в олигарха. Красавчик-король стал трудягой среднего звена, за мешками под глазами скрывая многочисленные обиды на мир.

– Этот город опасен – проронила мама. «Мы должны уехать отсюда» – я ожидал, что она скажет это и прикажет собирать вещи обратно в зелёный чемодан. Этого, на моё удивление, не случилось. Она лишь в очередной раз показательно глубоко вздохнула, встала с кровати и зашагала прочь – Спокойной ночи – ласково проронила она, после чего послышался хлопок двери.

Я остался один. Один наедине с тьмой и дрожью, окутывавшей тело всё сильнее и сильнее.

«Да сохранит Бог твою молодую кровь» – отчаянный голос, кричавший изо всех сил. Загадочная старуха будто продолжала стоять над моей кроватью, взглядом просверливая белое одеяло.

Что она имела ввиду? Пустая фраза, проронённая из уст ночного кошмара начала играть новыми красками. Может быть тут чтобы выжить и вправду только Бог сможет помочь?

Я навязываю. Мне стоит расслабиться, закрыть глаза…

Ладонью я вытер стекающие капельки, смахнув их на покрывало. Поджав ноги под себя, я боялся расслабить их и дать вылезти из тёплого убежища.

Дрожь спала. Я провалился в сон.

Тёмная комната. Тонкое одеяло, под которым свернувшись в комок лежал потеющий подросток. Скрипящий шкаф то открывается, то закрывается сквозняком дующим из приоткрытого окна. Среди гор вещей, небрежно валявшихся в пыльных коробках, блеснули глаза, мрачная рука приоткрыла дверцу.

Сладкое дыхание спокойного сна. Ни звука кроме размерянных вдохов спящего мальчика.

Мрачная тень вышла, и медленно наступив на пол вслушалась в тихий скрип под подошвой. Она застыла над недвижимым телом, улыбаясь стянув одеяло и осмотрев умиротворённое лицо, в блеске влажной кожи отбивающее свет луны, проникающий в комнату сквозь единственное окно.

Громкий звон колокола разлетелся по мрачной площади. Оранжевое небо, напоминавшее по цвету бушующий пожар. Тёмная жидкая грязь, в которой по лодыжку тонет моя ступня.

Я стоял в толпе, лица каждого в которой с интересом смотрели на развернувшуюся впереди картину.

Чёрные вороны кружили над головой, заглядывая тёмными как бусинки глазками в душу. Одна из них, под звучное «К-а-р-р!» села на деревянный столб, верхушка которого прослеживалась сквозь головы народа.

Она махала крыльями в разные стороны, будто призывая меня привстать на цыпочки и осмотреть столб.

Я по хамски хватаюсь за плечо стоявшей впереди незнакомки, её голову плотно скрывал белоснежный платок, и моментально возвышаюсь над всеми.

Перед взорами людей застыл крест, окутанный багровой кровью, капавшей вниз на чёрную грязь. Она медленно струится по тёмному дереву, выходя из тела закрывшего глаза тощего высушенного молодого парня.

Ручьи крови начинают течь быстрее. Словно тонкая паутина, капли охватывают всё тело несчастного. Они находятся в непрерывном движении, поглощая струями словно тонкими нитками бледную кожу.

Создавалось впечатление, будто они медленно твердеют. Кровь засыхала, превращаясь в темно-красный блестящий камень. Она образовывала на бледной коже глубокие ямы, словно железные цепи окутывали тело всё сильнее и сильнее. Казалось, вот-вот и струи крови разрежут тело на множество маленьких частей. Ужасное зрелище.

Несчастный распахнул глаза, первым делом непонимающим взглядом посмотрев на толпу, после чего наклонив голову взглянул на тело.

Тяжелые глубокие вдохи стали чаще. Его грудь то надувалась, то сдувалась как праздничный воздушный шар. С голубых чистых глаз рекой полились мужские слёзы отчаяния.

Толпа продолжала бесчувственно наблюдать за кровью, живущей своей жизнью.

Дикий громкий визг. Тонкий визг, заставлявший уши чувствовать себя как от ультразвука, которым секретное подразделение армии убивает врагов.

Визг напуганной свиньи. Это точно свинья, я узнаю эти звуки в любом случае. Узнаю, потому что испытываю дикую неприязнь к этому животному. Необъяснимая детская фобия, от которой мне не удаётся избавится на протяжении многих лет.

Да, ещё один страх, хранящийся внутри себя. Маленькие грязные безобидные существа, кажущиеся мне самыми чудовищными созданиями планеты.

Гребаная свинья продолжает орать.

Я продираю глаза, судорожно осматривая комнату. Белые стены залили ярко-жёлтые лучи восходящего солнца.

Свет, доносившийся из окна на целую минуту ослепил глаза, в непроглядной тьме которых танцевали тысячи огней после взгляда на солнце.

Прямо с омерзительным криком свиньи наступило утро. Новый день. Я надеюсь, он обойдётся без неприятных сюрпризов как прошлый.

Жирный желток медленно расплывался по моей тарелке, образовывая ярко-жёлтое море, посреди которого словно огромные круизные лайнеры плавали огрызки моего недоеденного хлеба. Порезанный белок напоминал острова. Жидкий кусочек справа – вылитая Новой Каледонией, а куски поменьше чуть правее – Борнео с едва заметной Суматрой.

Голова раскалывалась. Я чувствовал мерзкий звон в ушах, будто тот звук до сих пор громко звучал.

Странный сон. Будто я побывал в параллельной реальности, где вместо света небо горит пугающим оранжевым, а люди носят белые платки на головах.

Скорее всего, мои родители пережили не самую приятную ночку, как и я. Я даже представлял, насколько неприятную: каждый по очереди просыпался в собственном поту, вспоминая жуткое известие о убийстве. Идя вниз и скрипя дверью он будил другого родителя, в свою очередь продолжающего лежать с раскрытыми глазами и ждать пока первый родитель прийдёт с кухни издавая из своего рта аромат жирной салями. Дождавшись пока первый родитель заснёт на медленно высохшей простыне, второй родитель также идёт на кухню изучать внутренности холодильника. И так множество раз. НЕСКОНЧАЕМЫЙ ЦИКЛ. Я понял это по синим мешкам на глазах, добавляющим моим родителям усталого вида, и по гундосому тихому голосу, тон которого не смог задать даже кофе.

Интернет разрывался, окрасив свои просторы в траурный чёрный. Хэштеги «#молимсязаДавида» и «#чтослучилосьсАдрианой?» вышли в местные тренды Твиттера. Все постили одну единственную фотку Давида, доступную обществу: маленький клочок школьного альбома за девятый класс, посреди рамки которого виднелось пухлое уставшее лицо. Выставляя её все ставили хэштег и грустные смайлики.

Инстаграм взорвался. Люди выкладывали фото расчлененного тела, повисшего на кресте (зачем?). Администрация социальной сети и города быстро чистила все публикации, боясь напугать ещё больше и без того напуганных людей.

Мама молчала, смотря в окно и пережёвывая остывшую глазунью. Вот от кого, а от неё я не ожидал столь отстраненной реакции. Я видел картину, как только продрав глаза вижу собранный чемодан и лохматую напуганную мать «Уезжаем быстрее!», «Валим!», «Этот город проклят!» – короче, типичные представления о суетливых матерях, боящихся всего на свете. Но вместо своих фантазий я видел это: грустный поникший взгляд, крепко стиснутые губы, словно боясь что из рта вылетит неуместное слово; опущенный подбородок – кажется, она ссутулилась первый раз в жизни. Стройная осанка всегда выделяла её среди других перекошенных родителей. Должно быть, помогли занятия балетом в детстве.

«V” – всплыла перед моими глазами алая буква. От неё в разные стороны струились литры крови.

Возможно, главной причиной остаться был мой отец. Улыбаясь, он сидел с краю стола делая вид что город, где вчера убили подростка сущая утопия. А знаете из-за чего? Из-за того, что его зарплата тут выше чем в рыбацкой деревне в целых четыре раза. Он даже стал сидеть по другому: самодовольная, наглая осанка бизнесмена. Начал чувствовать себя по другому: ни как человек, чья рубашка жутко пропахла рыбой, а лицо похоже на то, будто пять минут назад у него умер кот. А как человек, который наконец начал получать удовольствие от жизни. Идеальный мужчина: напивая себе под нос мелодию из заедающей рекламы он быстро съел завтрак, пританцовывая выпил стакан кофе и напоследок чмокнул жену. Хоть у кого-то дела налаживаются.

Коридоры школы, из яркого шумного места встречи молодёжи превратились в тесную канистру с тёмной нефтью. Толпа стала сборищем траурных подростков, каждый из которых всем своим видом пытался показать, что скорбит. Для всех учеников имя «Давид» стало не тем звуком, после которого хихикнув стоило крикнуть «А, тот обдолбанный жирный еврей? Я видел этот видос». Для всех учеников его фотография стала не поводом для отпущения очередной пошлой шутки, а поводом чтобы сжать руки перед собой в искренней молитве. Вот так, лишь умерев на глазах у всех зажатый жирный парень стал горем города.

Его фото висело рядом с шкафом – всё тот же снимок из школьного альбома, где он печально смотрел в кадр будто вот-вот расплачется. Тот день он запомнил надолго, в отличии от довольных собой обидчиков из баскетбольной команды: перед фотографированием один из них толкнул толстяка лицом в противную грязь, реки которой мерзкой густой жижей текли у школы, с криками: «Мерзкие гадкие свиньи должны жить только так!» В то утро он где-то пол часа провёл над раковиной в туалете, пытаясь хоть как-то отмыть вонючую жидкость.

И до сих пор, на висевшей тут фотке виднелись коричневые капли на воротнике серой кофты Давида. Всю жизнь он был посмешищем, после случая на вечеринке превратившись в «популярное посмешище».

Сейчас же, над десятком горевших свечей и несколькими алыми розами склонилась почти вся школа, горюя за ушедшим навсегда. Лицемерили они – неизвестно, ведь как можно понять, толкал ли лицом в грязь Давида широкоплечий брюнет, сжавший в руках тонкую свечку и дотронувшийся до рамки фото, висевшего на железной дверце шкафа? Как можно понять, тыкала ли пальцем в растерянного ослепшего парня рыжая тонкая девчонка, по щеке которой медленно скатилась слеза?

Что можно сказать с уверенностью: каждый горевал по-своему. Кому-то жалко несчастного парнишу, кому-то страшно за своё тело, на котором сегодня же могут вырезать огромную букву. Вся школа превратилась в тёмное тихое море, в коем каждый склонив голову пребывал в чистом страхе. Каждый видел перед собой окровавленное тело. Каждый был в шоке.

Хотя нет. Не каждый. По всему коридору раздался стук длинных шпилек и шаги увесистых подошв. Мрачную толпу своим видом разбавляли нахальные мажоры, превращающие тёмную нефть в новогоднюю гирлянду. Подняв подбородок, каждый из них смотрел лишь в одну точку впереди. Выпрямив осанку, казалось, они хотели достать до потолка макушкой. Идя в одном ритме, одной и той же ногой они были словно клонированы с одного человека.

Серая куча людей рассасывалась, образовывая тоннель для дефиле стабильной каждодневной сенсации.

Гордые ухмылки, довольные лица – они создавали интригу и скандал даже после смерти Давида, всем видом показывая насколько им хорошо.

На Алине обтягивающее чёрное платье с красно-зелёными полосками по бокам, на Каролине – ярко-розовый свитер с котом в паетках посередине, на парнях – толстовки и футболки с броской надписью на груди. «Гучи» – твою мать, я совсем забыл что сегодня за день.

Компания резво подошла ближе, продолжая ухмыляться, будто пару секунд назад они услышали постыдную шутку о моей персоне. Хитрые улыбки, словно шрамы, искажали лицо каждого (кроме Никиты; думаю, это и так ясно. Он выглядел ужасно.)

– И как вы это назовете? – с возмущением кинул я, уставившись на броскую кофту Кэр.

– «Как МЫ назовём»? – повторил Андрей, бегая глазами по моему телу – Где Гучи, брат? Ты не сможешь сидеть с нами за столом в этом! – пальцем он указал на мою скромную чёрную майку.

– Вчера, блин, произошло убийство, а вы думаете о Гучи и изо всех сил делаете вид будто вам посрать.

– Так нам и в самом деле посрать – удивлённо бросил Макс, не предавая привычки таращится на каждую прохожую в узких джинсах или мини-юбке. Каролина усердно этого не видела, или видела, но делала вид глупышки.

После равнодушной фразы Макс положил гигантскую ладонь на плечо Кэр (в сравнении с рукой Макса оно выглядело как плечо смурфика, придавленное лапой йети). Лицо блондинки поменялось, словно её резко ошпарило кипятком: она отклонилась от руки, глядя на неё как на разносчик проказы.

– Слушай, «господин здравомыслясть» – закатила глаза Алина.

– «Господин здравомыслие» – подправил я.

– К «господину здравомыслие» добавляется ещё и «мистер зануда» – продолжила она – Мы, скорее всего, единственные кто не боится выражать реальные чувства – она обвела рукой толпу, пялящую на наш спор словно смотря глупое ночное ток-шоу – Если мы и при жизни терпеть не могли пахнущего коровьим дерьмом жирдяя – после смерти мы не станем за ним горевать. Все в этой школе просто лукавят, оглянись! – вскрикнула она. Обернувшись, она начала обращаться к толпе, всё внимание которой и без этого было обращено на неё – Кто тут при жизни еврея не смеялся над ним? Поднимите руку, а?

Толпа замолчала, стыдливо опустив глаза в пол.

– Кто вообще считал его полноценным человеком, тут такие есть?– толпа всё ещё молчала, как собака, которую ругает хозяин за то, что она нассала ему в тапок – Вы ведёте себя сейчас как лицемерные жопы, думая что вы такие правильные. Каждый из вас – лжёт. И не надо делать из меня дочь сатаны лишь из-за того, что я пришла на каблах в школу после смерти ученика – я только сейчас заметил, что она несла свои загорелые ноги на черных шпильках сантиметров девять в высоту – Вы превратили школу в похороны. Причём похороны человека, которого вы при жизни сравнивали с говном.

– Алина? – произнёс строгий женский голос за её спиной. Из кабинета на громкую речь вышла математичка, схватившись за живот, будто она и вправду беременна от рыбника из Ашана.

– Я всё сказала – закончила она, поставив жирную точку и обернувшись, увидя рядом с собой озадаченную учительницу.

– К директору – злобно произнесла она, продолжая держаться за живот.

Курс истории родины – был одним из тех самых предметов, которые были чересчур монотонны чтоб их ненавидеть, и чересчур скучны чтоб любить. Я с абсолютно странными эмоциями, описываемыми одним точным словом «никакие», зашёл в знакомый узкий кабинет формы треугольника и сразу же громко ахнул. Нелепый звук типа продолжительного «Ах-х-х!». Такие привыкли слышать от старух на грани маразма, но не от шестнадцатилетних пацанов.

Слава Богу мой прокол, в виде истеричного вздоха ужаса, никто не заметил.

Я посмотрел на два пустых места в третьем ряду. Одно из них принадлежало мне, а другое – человеку, которого буквально вчера распяли на кресте.

Оно смотрелось словно маленький уголок тьмы, медленно поглощая весь класс, точно если я там сяду – меня сразу же накроет чистый ужас. Странное чувство.

Я бросил рюкзак у парты, быстро сев на стул и зажмурив глаза. Я сидел рядом с местом мёртвого, и что с того?

«Стул – это стул, не стоит навязывать себе. Открой глаза и слушай урок…»

Я раскрыл глаза.

«Молодец. А теперь посмотри на доску, прочитай тему и попытайся расслабится. Ты начал потеть, оу чувак, так ни одна чика не захочет познакомится с тобой. Согласись, не одна чика не хочет знакомиться с потеющим параноиком. Это мерзко».

День Осеннего Возрождения – сегодня нашей темой будет праздник, с которым теперь у всех будут связываться ассоциации не только Большого Пожара, но и чистой паники, ужаса, страха…

– П-с-с, чувак – я помнил его голос. Он продолжал звучать в моих ушах, в то время как я смотрел на учительницу, ставшую посреди класса. Казалось, будто если я повернусь то увижу знакомое пухлое лицо, по которому стекают мелкие прозрачные капельки. Он хотел меня предостеречь от них, людей которые сидя за второй партой смеясь проживают новый день не запоминая прошлый. Людей живущих только собой, людей живущих во взглядах десятков, сотен… Людей которым чужды эмоции. Он хотел меня предостеречь от моего же брата и его друзей.

– … Если не хочешь быть выставленным на посмешище… – «На посмешище», «На посмешище» – эхо его голоса звенело в моих ушах. Запах чеснока. Запах его тела, далеко не самый приятный, он навис над моей партой будто Давид до сих пор тут сидит.

– Жуткая трагедия, которая поразила весь город… – учительница не успела договорить, презрительно взглянув на вскочившего с места молодого человека.

Я встал из-за парты, больно ударившись ногой и растеряно посмотрев на учительницу.

Шум, который создала моя невезучая левая нога отвлёк весь класс.

– Влад, Вам что-то мешает? – строго фыркнула она, обиженная на то что её лекцию грубо перебили.

– Да, простите пожалуйста, но я не могу сидеть за этой партой – историчка осмотрела класс, за минуту вынеся вердикт что свободных мест нет.

– Сядьте на место, как видите свободных стульев в классе нет – спокойно предложила она.

– Но я не могу сидеть тут – озадачено возразил я

– Я сказала БЫСТРО СЕЛ – завизжала она голосом как у престарелого исполнителя шансона, или солиста хэви-метал группы – Твоим местом будет мусорник в коридоре, если ты сейчас же не сядешь и не заткнёшься – я подскочил на месте, словно в меня попала яркая громкая молния, и мигом сел.

Кажется, учительница истории весьма опасная фурия. Даже пугающая, чёрт возьми. Говорят, перепады её настроений похожи на виражи ролер-костеров: с отличием, что у неё оно всегда было плохим, переходя из плохого в сумасшедше-ужасное.

– Она просыпается с плохим настроением – объяснил мне Андрей после урока – Кормит злых, как она, котов, кусающих её пятки с плохим настроением. Едет в маршрутке с плохим настроением. Празднует день рождение, новый год, рождество, Хэллоуин с плохим настроением. Она сидела в утробе матери с плохим настроением. Она родилась с плохим настроением.

Она и вправду даже говорила будто зловонный скунс навонял под её носом.

Её жёсткие чёрные волосы всегда были взъерошены, создавая на голове картину форменного беспорядка, но когда она на меня громко накричала волосы взлохматились ещё больше.

Пересилив себя, весь остальной урок я старался не смотреть на место Давида. Кровавый крест сразу всплывал перед моими глазами когда я туда косился.

Нормально слушать урок не получалось: мои мысли заняты копанием в чудовищном убийстве. Кем настолько руководит месть, чтобы убить невинного подростка? Может быть это обычный сорокалетний извращенец, который решил вставить свою лепту в школьную жизнь, после очередного наблюдения за подростками из окна старого минивэна.

Моя фантазия разошлась, я даже представил его лицо: седая борода, глаза прикрывают солнцезащитные очки, купленные в отделе «всё до пяти долларов», во рту друг на друга облокачиваются стремительно гниющие коричневые зубы а волосы седеют с каждым днём всё больше и больше, скрывая настоящий возраст психопата и делая его более старшим на вид.

Но тогда зачем шизанутому мужику представляться женщиной? Старухой? Ха, должно быть маньяк-женщина найдёт больший отклик в обществе эпохи феминизма. Зачем угрожать моему брату? Чисто ради веселья, любой житель хотел бы помучать сына олигарха.

Сквозь свои теории я не улавливал слайд-шоу, которое учительница включила нам для более детального погружения в эпоху до большого пожара.

Довольные люди улыбались на чёрно-белых снимках, забыв вытереть со лба мелкие капли пота. «1901» – написано над мрачными слайдами. Рисунки карандашом, на которых изображён огонь поглотивший маленькие деревянные домики.

Безумная чехарда: фото жизни, на котором с серьёзными каменными лицами стояли жители сменялось рисунком пожара, в котором те самые жители бесславно погибли.

Учительница, облокотившись об свою ладонь скучая нажимала на кнопки ноутбука, зевая смотря на экран. Далее перед скучающим классом выплыло фото героя-спасителя-великого-легендарного Дилана Грина. Консервативный мужик в строгом костюме, штаны которого были явно малы. Аккуратная седая борода, будто выщипанная под линейку и меланхоличные глаза, смотрящие мимо камеры. Судя по дате, снимок был сделан в аккурат после смерти жены: британки с серьёзным приданным.

Сзади него начинались бескрайние жёлтые степи, на фоне которых стоял строящийся особняк.

Дилан был типичным представлением стандартного человека о строгом мужчине из Новой Англии, созданным словно по шаблону.

Стрелки часов, висевших над доской медленно подводили время к окончанию первого урока.

Послышался щелчок клавиши. Выплыло новое фото: старая ферма, напротив которой как небольшая гора возвышался стог сена. Недалеко расплылась лужа чего-то коричневого и омерзительного. Надеюсь, это не коровий навоз. Из лужи торчали острые вилы.

На переднем плане в три небольших колоны выстроились, видимо, работники фермы. Бедно одетые, как и полагается тем кто трудится с раннего утра до поздней ночи. Невзрачные, серые, грязные. Их скучные взгляды и монотонные выражения лица не выделили бы этот кадр среди десятков таких же, что сегодня увидел класс во время уроков, если бы не одно загадочное «НО».

В третьем ряду, слегка встав на цыпочки, пыталась влезть в кадр женщина с до боли знакомым лицом. Я не мог её рассмотреть, но понимал, что где-то видел раньше.

– Извините, вы не могли бы приблизить фото к третьему ряду? – вежливо попросил я у скучающей учительницы, готовящейся к ожидаемому концу занятия.

– Ты меня сегодня вконец достать решил? – раздражённо фыркнула она, послушно приближая к третьему ряду кадр, немного покопавшись в функциях своего допотопного ноутбука.

Точно, мне не показалось. В кадре стола женщина лет шестидесяти. Грубое квадратное лицо, узкие сощуренные глаза. Я знал её. Прада, немного не в таком обличии.

Продавщица МаМа. Я не мог сам себе поверить, но я точно это понял. Стоя напротив фермы она выглядела младше, чем сейчас на лет тридцать.

Под фото была броская подпись: ферма Корнвальд, 1901 год.

– 1901 год… – тихо прошептал я, обратив на себя внимание сидевшей спереди блондинки.

Старухе чисто физически не могло быть (если предположить, что на снимке ей 60) сто восемьдесят лет. Это бред. Но в кадре стояла вылитая она. Та самая женщина, что вчера грубо выперла меня из заполненной котами лавки.

Это заметил не один я:

– Это же старуха из магазина! – крикнула девчонка с последнего ряда, указав пальцем на экран.

– Да-да, та, которая без проблем сиги продаёт каждому, даже первоклассникам – хихикнула неразговорчивая Сабина, обращаясь к своей подруге по группе – бледной блондинке.

Весь класс заполнился бурными обсуждениями, все узнали знакомое лицо местной психопатки-знаменитости. О лавке, воняющей кошачьим дерьмом тут слагали легенды.

–Может быть это её родственница – объяснила учительница, спокойно заметив неоспоримую схожесть.

– Такое сходство просто невозможно – сказал я – Она должна быть её сестрой-близнецом, чтобы хоть как то объяснить это.

– Так, успокойтесь все. Хватит шептаться! – крикнула Ангелина Васильевна – Это… это просто совпадение.

На меня загадочными глазами таращилась женщина, жизнь которой можно было объяснить разве что бессмертием.

– Не может человек быть настолько похож – я не мог успокоится, нагло закинув ноги на парту в классе экологии. Я выбрал этот факультативный предмет, и как оказалось не прогадал. Весь класс переместился на экологию в полном составе. Может, это было связанно с тем что быть «асом» в жизни природы, зная сколько разлагается пластик в тропических условиях и чем питается дельфин при сильных течениях – это обалденно модно.

– Если тебя так тревожит эта старуха, то просто узнай что с ней не так – предложил Андрей – Хотя, это супер-глупо. Супер-пупер-дупер глупо.

– И каким образом? Завалиться к ней домой и задать вопрос: «Вам правда сто восемьдесят лет?» – иронично спросил я.

– Ну хотя бы начни с этого, я же тебя знаю как облупленного. Мой брат не успокоится, пока не узнает что не так с сумасшедшей старухой из вонючего магазина.

Я задумался, взглянув на ярко-зелёный плакат:

– Хочешь со мной? – предложил я.

– Нет брат, этим безумием занимайся без меня.

Всё это время Макс стоял рядом, уткнувшись в свой смартфон.

– Позови этого безумца – хихикнул Андрей, ударив своего друга по широкой и твёрдой как бетон спине.

– Чё? – подняв глаза спросил Макс.

– Хочешь вломиться в дом сумасшедшей старухи, узнав на самом ли деле она бессмертная? – пробормотал я

– Конечно – улыбнулся он, спустя секунду опять опустив глаза в смартфон.

– Раз! Два! Три! Четыре! – громко отсчитывала Алина – Пять! Шесть! Семь! Восемь! – она свысока взглянула на последний ряд танцовщиц – Стоп! Стоп! Стоп! – громко крикнула она, перекрикивая новый латинский рэп-трек, вышедший на прошлой неделе – Это ни на что не похоже! Просто ни на что!

Вся задняя линия сразу же нешуточно напряглась. Они знали, что если Алина и остановила музыку, так это явно не к добру: это к жуткому крику и тонне унижений, следующих сразу за ним.

– Дорогая моя Альбина, выйди сюда – взглянула она на рыжую девицу в задней линии.

– Я Анжела – тихо ответила она.

– Мне плевать – грубо ответила Алина – Скажи мне, какое важнейшее мероприятие ждёт нас в конце сентября? А?

– Конкурс «Ай-Дэнс 2018» – уставившись в пол тихо ответила Анжела.

– Скажи мне, как я могу выпустить на сцену главного танцевального конкурса страны ЭТО – каждая из девочек, находившееся в зале с интересом наблюдала за тем как Алина потихоньку закипает – А теперь подумай, у нас тут девичий танцевальный кружок или драки сумо?

– Танцевальный кружок…

– Вот именно. Я хочу видеть от каждой женственность. Но твой уровень танцев, как тебе объяснить, сойдёт только для танцев Леди-Боев в самом дешевом борделе Паттайи. Или может быть для шоу Драг-Квин, там привыкли смотреть на подобное уродство. Но сейчас ты просто в наглую насилуешь мои глаза.

Каролина подошла к своей лучшей подруге и взяла её за плечо:

– Успокойся – шепнула она.

Но Алина не останавливалась:

– Изнасилование моих глаз – вот на что похожи твои омерзительные танцы. Ни страсти, ни пластики, ни секса. Ты танцуешь как заплывшая жиром кошатница, просидевшая всю свою жизнь дома, смотря телевизор и поедая пончики. Ясно?

Анжела кивнула.

– А теперь убирайся отсюда, и танцуй на кухне для своей мамки, которой также как и мне будет за тебя очень стыдно, Альбина.

– Я Анжела – всхлипнула она.

– Да мне насрать! – истерично завизжала Алина – Убирайся отсюда!!!!

Расплакавшееся девчонка мигом вылетела из зала.

Алина не любила когда в её танцевальном кружке халтурили. Она всегда реагировала на это визгами и унижениями, ведь это был только её кружок, трон который она иногда разделяла с Каролиной. Но не смотря на это, все мечтали оказаться на месте одной из танцовщиц. В этой школе это было очень почетно. Все парни сходили с ума от девчонок танцующих там. Все глубоко убежденны, что там можно набраться женской красоты и сексуальности. И скорее всего, так оно и было. Танцы, поставленные Алиной добавляли девочкам уверенности и изящества.

Молчание в зале прервали чьи-то медленные саркастичные хлопки. Обернувшись, Алина увидела Андрея, своего любимого бойфренда.

– Обожаю смотреть на твои педагогические методы, просто кайф! – улыбался он.

– Андрей – агрессивность Алины будто рукой сняло, и она улыбаясь подбежала к своему парню, ловко вскочив ему на руки.

Самый популярный мальчик города и самая главная стерва города – типичная поп-пара, вызывающая у всех зависть.

Когда Алина зависая на руках Андрея начала показательно запихивать ему свой язык в рот, весь зал сразу же заполнился шепотками и обсуждениями.

– Как же меня это бесит – шепнула Алиса, местная видеоблогерша, своей лучшей подруге Еве, любительнице 90-х и знатному книжному червю (она ещё сыграет значимую роль в моей судьбе, вы увидите) – Показательно сосаться со своим парнем, у которого вместо мозгов половой орган, на виду у толпы. Сплошное шоу.

– И не говори – тихо чмокнула Ева – Когда-то эта Алина своё получит. Унижать каждого встречного и при этом выходить сухой из воды – это талант.

Популярность в этой школе синоним слова «ненависть». Обсуждать за спиной в этой школе кого-то – значит автоматически недолюбливать. По другому тут и не могло быть.

Если ты популярен, то значит что где-то за спиной тебе желают смерти десятки людей. Причём незнакомых. Это могут быть те, кого ты ни разу в жизни не видел. За то они каждый день по вечерам листают твою страницу в Инстаграмм и мечтают чтобы когда-то, когда ты высокомерно будешь идти в школу со своей подругой-красоткой, тебя сбил автобус. Вот тогда у этих людей начнётся настоящая счастливая жизнь.

Макс вошёл в зал где проходила девичья тренировка и помахал девушке Каролине. К этой паре у общества было более сдержанное отношение. Ну а как может быть по другому?

Макс – целеустремлённый баскетболист, который всю свою молодость кладёт на достижение цели. Целыми днями тренируется и качается. Главная спортивная звезда школы. Гордость спорта всего города.

Каролина – пай девочка, которая никогда не смела нахамить кому-либо. Она всегда держала широкую улыбку на своём лице для каждого. «Добрый человек» – думали все окружающие. На самом деле это была философия родителей, заложенная в неё с самого детства. «Чем шире улыбка, тем больше денег» – говорила ей мама, заплетая косички. И это работало. В городе их компания имела шикарную репутацию, переманивая к себе ежегодно десятки спонсоров.

Макс, подойдя к своей девушке сразу же бросился целоваться. Но неожиданно для него, она сделала один шаг назад. Впервые за те полгода, что они встречались.

– Сейчас не время – улыбнулась она, отведя глаза в пол.

Ей не хотелось целоваться. Не понятно из-за чего. В её голове прочно засели прозрачные голубые глаза, тесно переплетающие в своём взгляде дерзость и грусть.

Валентин. Так его звали. Новая дилемма Каролины. Парень-загадка, появившийся в её жизни всего на пять минут, но успевший застрять в голове надолго.

Всё свободное время после уроков я нудно разбирал многочисленные пыльные коробки с моими вещами, пытаясь хоть как-то вписать их в общий интерьер комнаты. Дизайнер из меня отстойный. Выглядело это всё как обычный не аккуратный подростковый бардак. Ну и пофиг. Обведя быстрым взглядом комнату я плюхнулся на кровать, взяв в руки книгу «Над пропастью во ржи», в которой после переезда знатно замялись корешки.

Я был у конца. Книга могла бы показаться до смерти банальной, если она не была бы такой жизненной.

«Стеречь ребят над пропастью во ржи. Знаю, это глупости, но это единственное, чего мне хочется по-настоящему. Наверно, я дурак». Чёрт, в этом есть своя доля смысла. Наверное, именно сейчас я чувствую это так сильно, как не чувствовал никогда. Хм, «над пропастью во ржи»… После последней странички название заиграло по новому. Хоть и герой так и остался странным мудаком.

Обожаю лежать на кровати. Да, я знаю что мой возраст ещё не перевалил за семьдесят, чтобы любить это делать. Да, я знаю что в моём возрасте парни сбегают из дома, колятся и идут грабить банки. Но чёрт возьми, мне нравилось укутаться в белое мягкое одеяло и смотреть на солнце, медленно опускающееся за плотную стену елей.

Снаружи бродит убийца. Может быть, это тот кого я вижу каждый день в классе. Может быть, это старый седой педофил. Может быть, безумный религиозный фанатик. Всё может быть. Но как же я не хочу капаться в смертях. Быть детективом – всю мою жизнь это словосочетание казалось особенно заманчивым. Загадки. Опасность. Ощущение того, что твоя жизнь доверху набита поворотами, коих ты никогда не ждал.

В детстве я часто брал в руки бабушкину лупу, и после прочтения очередного тома «Братьев Харди» отдавался фантазиям. Сосед считал что соседский парниша чокнутый: «почему он залез на забор и думает, будто я опасный грабитель?». Одноклассники, теряя ручки и линейки под партами полагались на мой дедуктивный метод.

Тогда казалось, что встревать в неприятности и опасности – безумно круто. Настоящая жизнь – это жизнь наполненная приключениями.

Со временем это утверждение выползло из головы.

Передо мной, прямо перед самым носом разворачивалась покрытая мраком загадка. Страшная тайна, на которую все боялись взглянуть вблизи. Ни у одного человека этого города не хватало духу. Женщина, которая не стареет? Девочка, которая отчаянно пыталась убежать с места аварии? Распятый на кресте интернет-мем? Согласитесь, кому хватит отваги прикоснуться к стольким вопросам без ответа?

Впервые за жизнь мне не хотелось ни в кого играть. Я – обычный подросток. Я буду держаться на расстоянии километра от того треша что тут происходит. По канону жанра я должен всунуть любопытный нос в самую гущу. Не-а, не пройдёт.

«Вла-а-а-д» – протяжно, как сирена полицейской машины, завыла моя мама. Она хотела, чтобы я сходил за порошком.

«Порошок нужен так срочно?» – обиженно переспросил я.

А она такая: «А у тебя есть дела важнее?», а я такой «Ну я на кровати валялся». В общем, как не удивительно я нехотя выполз на улицу мечтая о тёплой уютной постели. Сам вид пустынной улочки городишки навивал жуть.

Солнце ослепило глаза, привыкшие к полумраку уютной комнаты. Птицы так горланили свои трели, что «пением» это явление не назовёшь. Они орали как в последний раз. Орали, будто секунду назад их подстрелили охотники. Орали, словно хотели мне что-то сказать.

Маленький воробушек пролетел мимо меня, чуть не врезавшись крохотной головкой в мой волевой открытый лоб. Взмахнув крылышками, он поднялся ввысь и сел на телевизионной антенне, торчащей из серой крыши нашего дома.

Ни одной живой души на улице так и не появилось. Прекрасный уютный район, брошенный жителями, будто узнавшими о зомби-апокалипсисе. Ни одного соседа, который бы мерзко сверлил какую-то дрянь во дворе, мешая окружающим. Ни ругающейся супружеской пары, кидающей в друг друга посуду. Ни достающих детей, визжащих как не в себя. Пусто. Лишь невысокие дома в два-три этажа, не смыкая глаз наблюдающие друг за другом.

Да, моя фантазия одушевила их и сделала схожими на людей. У меня так часто. Может, я чокнутый. Скорее всего, просто умею это не показывать.

Если бы дома тут ожили, они скорее всего стали офисными планктонами, все разговоры которых сходились к рассуждениям о финансах. Они бы носили строгие серые вельветовые костюмы, на которых часто цеплялась шерсть назойливых кошаков МаМа. По вечерам, они бы сплетничали, ведь видели всё вокруг себя. Точно: опрокинув рюмку-другую скучные разговоры сменяли собой свежие сплетни.

Как обычно, поливалки напротив моего дома не умолкая тарахтели, опрыскивая ярко-зелёный газон, сделанный словно из насыщенного изумруда.

Мой район был чистым, тихим, спокойным, но из-за этого ужасно бездушным. Выверенные под линейку улицы, которые одна за другой оставляли на теле города серые полосы как у зебры. Невзрачные переулки, одинаковые дома, будто клонированные один за другим.

Никого. Лишь воробьи, прыгающие под летящими на них каплями. Они продолжали кричать, забыв о том что по идее должны мило петь, принося радость человечеству.

Этот ор прервала приятная мелодия. Какая-то птица отважилась начать издавать гармоничные звуки.

В клетке, висевшей над верандой старенького дома напротив взбунтовался яркий волнистый попугай. Казалось, что вот-вот и он взорвётся, ударяясь о стенки клетки и разлетаясь в разные стороны парящими в воздухе перьями.

– Тише – шепнул ему голос пожилой дамы. Только сейчас я заметил сидевшую в старом кресле чопорную леди, напомнившую строгую представительницу английского двора.

Очередной пожилой житель. В этом городе их более чем достаточно, что весьма странно. Из одной крайности возрастную статистику населения бросало в другую: тут, чаще всего, встречались ИЛИ подростки как я, ИЛИ пенсионеры как сидевшая передо мной женщина. Ни детей, ни студентов… Они тут были, но не в таком количестве.

Гордая старуха окидывала взглядом ухоженную клумбу перед своим домом. В её взгляде явно читалось: «О да, я ещё крута для своих лет», ведь двор был и вправду сказочный: яркие тюльпаны, которые словно повырвали с лучших Голландских заповедников и срочным рейсом привезли сюда. Рядом с ними улыбаясь застыли в разных позах стояли десятки маленьких милых гномов смотрящих на меня. Столько глаз, по идее, должны были веселить. Но меня все эти взгляды карликовых человечков весьма напрягали.

– Здравствуйте! – крикнул я, рукой махнув соседке. Этот жест явно лишний по отношению к старшему человеку. ОЧЕНЬ старшему человеку. Эхо моего голоса отбилось от домов, громко раздавшись по пустой улице.

–Подойди ближе, тебя плохо слышно – неторопливым тембром ответила старуха, голос которой звучал как у сорокалетней бизнес леди: слегка грубый, не слегка прокуренный, но очень уверенный и строгий.

Обойдя пышные клумбы и чуть не зацепив ногой гнома, дерущегося с жирной зелёной лягушкой и схватившего её за лапу (странная скульптура), я подошёл к крыльцу, наступив на первую ступень. Раздался звучный скрип. Доска под моей ногой просела на сантиметров пять, не меньше.

Попугай не замолкал. Он напугано кричал, раскачивая клетку в разные стороны.

– Тише-тише – продолжала успокаивать его соседка, распрямив замявшуюся у себя на ногах юбку дрожащими руками.

– Я Влад – представился я, слегка улыбнувшись. Знакомясь с соседями непринуждённая улыбка обязательна, но чересчур расплываться в ней не стоило. Находить золотую середину у меня получалось, судя по лицу старухи, которое медленно украсила широкая улыбка. Её зубы весьма классно сохранились, выстроившись в ряд и выглянув наружу – Я ваш новый сосед.

– Ах да – вздохнула она, словно тут же меня узнала – Я о тебе слышала. Приезжий мальчик.

– Слышали? – переспросил я.

– Да. Тут много болтают, знаешь ли. Люди любят болтать. Им это нужно – моя новая знакомая завелась как старая музыкальная шкатулка – Особенно в этом городе и в это время. Приезжий мальчик и обсуждения его личности хоть как-то могут отвлечь всех от страха.

– Неужели?

– Именно. Люди не хотят смотреть правде в лицо. Они хотят без конца молоть языками и сочинять новые сплетни. Ты же племянник Арсения, ведь так?

– Да… – проронил я, наблюдая за кривой улыбкой дамы, осматривающей меня своими резвыми глазами. Громкая музыкальная шкатулка на секунды умолкла, чтоб потом опять завестись.

– Может быть тебе понравится в этом городе. Может быть – своим строгим голосом продолжила она. Только сейчас я почувствовал как из её рта разит крепкими сигаретами – Я много путешествовала. Жила в Германии, плавая каждый день в купальнях Баден-Бадена, в Индонезии, провожая закаты Явы каждый вечер, в Австралии, кормя с ладошек кенгуру – в тембре голоса старухи звучало «О да, я несусветно крута» – Но я всегда возвращалась. Этот город как магнит, он манит назад. Каким захолустьем он бы не казался.

Она причмокнула губами, переведя взгляд на попугая.

– И ты теперь один из нас. В тебе навсегда засел магнитик.

Прозвучало это как проклятие.

– Кстати: я Жанна. Жанна Аркадиевна.

– Очень приятно, Жанна Аркадиевна – проронил я встав с скрипящей ступени и готовясь попрощаться раньше, чем Жанна успеет опять открыть рот.

Не успел.

– Жанна, мне опять звонил тот напыщенный паршивец, ещё одна неуплата и мы будем ночевать в коробке от телевизора у вокзала – через дверь, скрипя старыми досками, на веранду вышел пузатый старик. От этой особи воняло перегаром. Сигареты и перегар, перегар и сигареты – их брак прекрасно друг друга дополнял, создавая уникальный аромат под названием «гниющая печень».

– Я думаю сейчас не лучшее время, Григорий. Ты посмотри, к нам пришёл племянник самого Арсения.

– Хм, Арсения говоришь? – на лице старика появилась ехидная кривая ухмылка, которой он явно стремился показать своё мнение о моём дяде. У него получилось. Местного богача тут ненавидели все, и я не удивлён что услышав имя моего дяди лицо старика скривилось будто на его пороге стоял самый ужасный человек мира.

Григорий переминался с ноги на ногу, продолжая скрипеть досками.

Посмотрев на старика, я понял что он был слеп: на глазах одеты чёрные очки, а передвигался он за счёт палочки, как у крота из сказки про Дюймовочку.

Облокотившись об трость, старик снял очки и я увидел, что на месте, где у обычных людей ВСЕГДА есть глазные яблоки, у него не было ничего. Просто пустота. Удручающее Н-И-Ч-Е-Г-О. Мне показалось что я видел его лысый затылок изнутри. Как вообще такое возможно? Я как человек, у которого всегда были хорошие оценки по биологии и сто процентная посещаемость знал, что такого в природе быть не может. А если и может, то это настоящий феномен. Мой взгляд застыл на глазах Григория, точнее, на месте где они должны были быть.

– Влад, я думаю ты, как приличный мальчик, должен знать, что это не прилично так рассматривать людей с дефектами внешности – осуждающе сказала Жанна, продолжая разглаживать юбку.

– Да не беспокойся, увидев мои глаза, точнее, ничего не увидев, любой будет пялить пол часа – хмыкнул Григорий, ещё шире раскрыв веки давая понять, что голова его пуста.

Что вообще?

Моя скула дёрнулась. Я представил себе что в его черепной коробке вообще ничего нет, как в надутом воздушном шаре. Скула дёрнулась во второй раз. Всё лицо заходило то вверх, то вниз. Жанна это заметила, расплываясь дальше в своей хитрой улыбке. По одной лишь ухмылке было ясно, что эта женщина всю жизнь считала себя умнее окружающих. Хитрыми глазами она не переставала оценивать каждого проходившего по дороге мимо её крыльца. Она была в восторге , считая себя прекрасным садоводом, путешественником и просто человеком.

Попугайчик никак не закрывался, и пение, которое сначала показалось мне красивым, сейчас действовало на нервы и резало по ушам.

Дрожь, начавшая бегать по телу после взгляда на глаза старика, которых не было, не отходила. Я, отойдя подальше от скрипящего крыльца улыбнулся семейной паре в последний раз:

– Мне надо бежать, а то родители начнут волноваться.

–Пока Влад, храни магнит внутри себя с аккуратностью – пожелала мне Жанна. До сих пор её метафора с магнитом казалась мне странной.

Старик, одев чёрные очки смотрел совсем в другую сторону.

Я вышел с уютного двора и пошёл дальше по безлюдной дороге, взглянув на загадочную семейку в последний раз.

Встав с кресла, Жанна подошла к шатавшейся в разные стороны клетке и распахнула дверцу. На крыльцо вылетел желтоватый волнистый попугайчик, и взмахнув крыльями вспорхнул на крышу. Наконец он умолк. Лапами обхватив водосточную трубу, птица повисла над клумбой и тёмными глазами размером меньше бисера смотрела мне в след. Какие умные глазки. Такие маленькие, но такие выразительные, будто вот-вот и он прокричит вслед прощание.

– Али, ты же знаешь зачем я пришёл? – обнимая свою девушку спросил Андрей, дыша ей в волосы.

– И зачем же? – игриво улыбнулась она, прекрасно зная, чего её бойфренд добивался.

– Я хочу увидеть обворожительней танец своей подружки – сказал он, подарив загорелому телу быстрый тёплый поцелуй, от которого на коже Алины проступили мурашки.

– И ты его увидишь, будь уверен – отозвалась она и вырвалась из объятий. Все танцовщицы её кружка продолжали наблюдать за диалогом самой популярной пары школы.

– Сейчас будет практика. Смотрите и поглощайте как надо танцевать, выдрочки – сказала Алина поставив первый попавшийся трек в её плейлисте. Это был быстрый зажигательный женский реп.

Она вышла в центр зала и начала двигаться. У неё это получалось идеально, будьте уверенны – танцевала она как надо. Во время танца всё тело находилось в движении, от волос до кончиков ног.

Начала она свой танец с быстрых обворожительных движений бёдрами, подсмотренных у Ники Минаж. Взмахнув волосами (она так делала часто: специальный привлекающий внимание манёвр) Алина упала на колени, продолжая соблазнительно двигаться.

Андрей стоял и не отрывал взгляда от этого приковывающего внимание танца, ведь он был именно для него. Девушки также замерли и внимательно рассматривали каждое движение.

В свои семнадцать Алина танцевала как настоящая королева танцев. На танцполе она ослепительна как и в жизни.

Дотанцевав она остановилась, напрашиваясь на аплодисменты. Как и предполагалось, они посыпались шквалом после последнего движения.

– Каролина, теперь давай ты станцуешь для Макса! – крикнула Алина, вытаскивая свою подругу за руку на танцпол.

Каролина неуверенно стала посреди зала, ожидая когда включат музыку. Ей попался более медленных поп трек. Взмахнув своими светлыми волосами, Каролина встав спиной к Максу начала медленно приседать, максимально оттопыривая свою объемную гордость сзади.

Как и подруга, она танцевала как мастер: безудержно и вызывающе ослепительно. Закрыв глаза она представляла как на неё смотрят миллионы восторженных взглядов, желающих её одну. И это чувство вдохновляло. Танцевать для двух подружек – любимое занятие.

Раскрыв глаза и поймав на себе азартный взгляд Макса, в котором она ясно прочитала увлеченность, что-то перемкнуло внутри Каролины. В мыслях резко промелькнули загадочные глубокие глаза, в которые она вчера всматривалась. Валентин плотно застрял в её голове. Лысый парень, образ которого вспоминался частями. Нахальная ухмылка. Грустные глаза. Сильные накачанные руки, сквозь рукава тёмной кофты просматриваются пухлые синие вены. Каждая его часть запала в её сознание. Она помнила всё до малейших деталей. Все эти части собрались в один неотразимый пазл, вставший перед глазами чётким миражом.

Не дождавшись окончания музыки Каролина резко остановилась, взглянула на удивленную толпу и вышла из зала.

Провожая её взглядом, никто и слова не смог проронить от удивления.

Музыка продолжала играть. Толпа замерла, смотря вслед блондинке.

– Я совершаю ошибку – шепнула Каролина, хлопнув дверью.

Тишина.

Ровно ноль машин проехало мимо меня за время променада в магазин.

Увидя серое старое здание «Лавки у МаМа» я ускорил шаг. В нос ударил резкий отвратный запах ссанины. Он вылетал наружу через каждую щель, каждую трещину, коими полностью усыпана стена дома.

Мне не хотелось заходить внутрь и покупать там моющее. Просто не хотелось и всё тут. Магазин оставил чертовски плохое впечатление, так что увидев потрескавшуюся вывеску я отвернулся, решив не жалеть себя и пройтись к супермаркету. Ну и что, что Гугл карта показывала «15 минут пешком» до магазина. Ну и что, что в городе орудует убийца а на улице ни души.

Поливалки. Птички. Серые дома. Поливалки. Птички. Серые дома. ПОЛИВАЛКИ. ПТИЧКИ. СЕРЫЕ ДОМА. Этот район до ужаса напрягал. Я попал в пустыню однообразных серых сооружений, лабиринтом окружающих меня.

Кажется, тут вполне реально медленно начать сходить с ума. Ни звука. Ни души. Форменный вакуум.

Я прошёл мимо старого заброшенного здания, окна которого плотно закрыты деревянными досками. Из них в разные стороны торчали острые гвозди.

Изрисованный уродливыми граффити, пахнущий огромной свалкой и выглядящий как удручающая руина дом портил своим видом ряд аккуратненьких одинаковых домов. Словно хулиган-панк в толпе банкиров. Чёрный, словно его стены пережили ужасный пожар. По яркому красному «BANKSY”, написанному краской над главным парадным входом, можно понять что заброшенное здание служило пристанищем для наркоманов, гопников, любителей заняться сексом в Богом забытом месте и прочих противоречивых молодых людей, которых тут называли одним собирающим словом – «отбросы».

На крыше, от которой с каждым днём отпадало по одной черепичной плитке, сидела тёмная ворона, смотревшая вниз. К ней медленно подлетала вся её семья. Одна, вторая, третья… Их становилось всё больше, пока целая стая не заняла крышу заброшки.

Я остановился, всматриваясь сквозь доски внутрь дома. Наверное, то самое место про которое местные ребятишки сочиняют страшилки. В маленьких городках такое любят.

Именно тот самый загадочный «дом монстр» из классических ужастиков. Я прям видел, как из его дверей, над которыми выведено банальное «BANKSY” большими буквами, выбегает ребёнок одетый в белую уютную пижаму. За ним ещё один мальчик, догоняющий братика. За этим всем, улыбаясь и попивая чашку чая наблюдает мать, которую в фильме, скорее всего, сыграла бы Николь Кидман. А за мамой, которая наблюдает за детьми наблюдал бы фантом, который в конечном итоге всех бы убил. Конец. Все фильмы про дома с приведениями заканчиваются так. По телу пробежала дрожь. Со стороны я, должно быть, смотрелся как психопат. Парень, уставившийся на вонючую развалюху и фантазирующий о семье, живущей там раньше. Хорошо, что наблюдать за мной некому.

Наверное.

Высокие тёмные стены дома скрывали за собой просторный двор, с которого стаями вылетали десятки ворон.

Тишина. Только карканье.

Резкий крик, перебивший тишину и испугавший ворон.

– Помогите!!! – напугано кричал голос. Детский голос. Голос мальчишки – Помогите пожалуйста!!!

Мольбы о помощи эхом раздались по пустой улице. Я был один. Один с терзаниями: идти ли на крик, когда по городу разгуливает убийца?

– Помогите!!!!

Стоит ли рисковать, ради незнакомого ребёнка?

– Помогите ПОЖАЛУЙСТА!!!!

Неужели никто не может прийти на помощь? Оглянувшись, я точно понял что никто.

– УМОЛЯЮ!!!!

Может вызвать полицию? К времени их приезда ребёнку не понадобится помощь.

Вдох. Выдох. Я пересилил себя, смахнув ладонью пот проступивший у начала волос.

Крик доносился с заднего двора развалюхи.

Спиной я прижался к стоящему у забора толстому дубу. Кажется, я был незаметным.

Посреди густо обросшего высокой травой и зелёным мхом двора мелькали знакомые лица: хулиганы с концерта. Те самые «АДИДАСЫ».

Стоя посреди зарослей высоких сорняков два парня в чёрных костюмах выворачивали руки мальчику, которому максимум можно было дать одиннадцать.

Пухлый и безобидный паренёк, тот самый типаж ездящего на четырёхколёсном велике и жующего жирную булку с корицей ребёнка.

По щекам мальчика вниз сбегали слёзы. Его лицо плотно прижато к высокому муравейнику, кишащему крупными быстро бегающими муравьями. Где-то с десяток владельцев муравейника запрыгнули на детское лицо, топчась мелкими лапками по пухлому телу.

– НА ПОМОЩЬ! – завизжал мальчик, пытаясь вырваться из хватки хулигана. Всё его тело плотно покрыли маленькие насекомые, заставляя изворачиваться как кота, по которому бегают блохи.

– Закрой свою хавалку, притырок малолетний – сквозь зубы бросил обидчик. Рыжий парень с волнистыми волосами. Лицо его плотно укрывали мелкие веснушки. Увидя такого на улице, можно сказать что он увлекается бабочками, или собирает талончики от трамвая, но никак не задирает младшеклассников. Такие, обычно, сами оказываются предметом насмешек. Видимо, он решил опередить закон социальной пирамиды.

– Жри муравьев!!! – выкрикивал он, труся густой шевелюрой как в рекламе «Pantene”. Одна лишь фраза вызывала у меня устойчивую неприязнь к подонку.

Ненависть. Он будто бы проникался чистой ненавистью, наслаждаясь криками. Наслаждение. Ему нравилось наблюдать за тем, как огромные муравьи бегают по шее мальчишки. Жестокость. Он даже глазом не моргнул, слыша мольбы о пощаде.

Гандон.

Его напарник, абсолютно не выразительная блеклая тощая личность выполнял роль ассистента. Он прижимал лицо мальчика всё сильнее и сильнее к земле, наблюдая за бунтующими насекомыми. Они в ярости. Их убежище, которое выстраивали сотни живых существ грёбанных три года разрушено. Уничтожено одной пухлой щекой.

Обкусать с ног до головы разрушителя им мало. Они хотели обгрызть его косточки, съесть и оставить пустое место от молодого тела.

Видимо, они уже начали приводить в исполнение свой ужасный план мести.

– Ай!!! – вскрикнул мальчуган, вскочив и ударившись головой о подбородок рыжего.

– Жри их! – у гандона заела одна фраза. Создавалось впечатление, будто никакого другого словосочетания кроме «Жри муравьев!» он не знает – Жри! Жри! – рукой он обхватил лицо паренька, пытаясь вручную разомкнуть челюсть.

Я молча наблюдал за ужасной картиной, правой ногой наступив на деревянный сучок, треснувший под подошвой. Хулиганы не услышали. Они чересчур заняты унижением.

Им нравилось это, они получали удовольствие наблюдая за конвульсиями паренька. Это пугало. Они были одержимы.

– Не хочешь жрать, мы тебя накормим – хихикнул рыжий. Такому хохоту позавидовал бы сам Джокер. Он взглянул на напарника, крикнув – Помогай!

Гандон номер два вцепился руками в крепко сжатый рот и распахнул его. С глаз паренька бежали слёзы.

Рыжий взял несколько муравьев в руку, сжав её в кулак. Немедля, он закинул ползающих озлобленных тварей в рот мальчика.

Гандон номер два отпустил руки. Челюсти бедолаги крепко сжались. Он стал кашлять, сев на корточки и пытаясь выплюнуть насекомых.

– Ну и как они на вкус? – улыбнулся рыжий, наклонившись к жертве – Готов к второй порции? – мальчик попытался вырваться, на что хулиган грубо его оттолкнул, дав телу упасть на кишащую муравьями землянку.

Дуэт психов расхохотался, смех эхом прокатился по пустынному двору.

Вторую порцию я не смогу перенести. Даже и боюсь подумать насчёт паренька.

С надеждой я выглянул на улицу, в очередной раз убедившись что она пуста.

Гандон номер один собирал новую охапку муравьев.

Делать нечего.

Вдох. Выдох.

Я вышел из-за дерева, громко крикнув:

– Эй, рыжий! – хулиган машинально выпустил из рук насекомых. Они в свободном падении полетели вниз – Отпусти парня!

– А ты у нас из фонда защиты неполноценных жирных детей? – улыбнулся он, осмотрев внезапно выросший перед собой силуэт.

– Я из фонда уничтожения конченых рыжих мудаков – о да, не плохо я это сказал. «Рыжих мудаков» – пафосненько.

– Значит, мне прийдётся засунуть в твой рот парочку таких же мелких злых засранцев – он продолжал улыбаться, показательно закатывая рукава чёрной кофты, пронизанной, как стрелами, несколькими белыми полосами. Противник готовился к бою, пытаясь хоть чуть-чуть напугать меня, забывая о том, что он выглядел как ирландский малыш, тело которого выросло, а вот лицо не менялось с двух месяцев.

– Оу, рыжик, я засуну муравьев в твою наглую жопу намного раньше, чем ты подойдёшь ко мне – о да, сегодня я был хорош. Мой пафосный рот извергал крутые фразы со скоростью главного персонажа боевиков из девяностых. Я чувствовал себя Эшем в третьей части «Зловещих мертвецов». Как он там говорил? Точно, «подсласти мне губки, детка», «увидимся на том свете».

Рыжий рванул на меня, начав размахивать несуразными кулачками в разные стороны. Если я не ошибаюсь, он на года два старше меня. Учился в выпускном классе. И на что я рассчитывал? На то что резко стану невероятно сильным за несколько секунд?

В детстве я три года ходил на дзюдо. Вообще, я много куда ходил. Моя жопа, желающая уметь всё мелькала везде.

В том кружке, сэнсэй одетый в белое кимоно учил детей заученным приёмам. Я не уверен что в моей памяти хоть что-то отложилось. Зато, я помню как считать по китайски. Или японски. Или корейски. «Ич… Ни… Сан…» – …дальше не помню.

Спустя секунды рыжий был передо мной, одной улыбкой говоря: «Тебе полная жопа, готовь рот к муравьям». Замахнувшись, он сделал первый удар и сам того не ожидая промахнулся.

Я уклонился, резко сбив его с ног одной подсечкой. Твою мать. Опыт остался. Я на механике отработал заученную в восемь лет комбинацию. То самое чувство, как в фильмах про супергероев, где обнаружив свои силы впервые главный герой стоит пол часа смотря на руки и кивая головой. Во всех супергеройских фильмах есть такое. Такое же чувство было у меня, я смотрел на свою левую ногу и совсем позабыл о напарнике хулигана.

Парень ринулся с места. За секунды, след мальчишки «булочка-с-корицей» простыл, оставив разбомблённый муравьиный город после себя. Рыжий, не медля встал с земли.

Именно тут, я понял что пора делать ноги. Обернувшись, побежал к углу здания, краем глаза видя как по дороге пронёсся красный экономный жук. Чёрт.

Почти выбежав на большую дорогу я отключился. Из угла заброшенного здания выбежал рыжий, прям мне на встречу. Секунду назад он не спеша вставал с земли и подбирал сопли. Как такое возможно? Кажется, с такой скоростью не бегает ни один олимпийский чернокожий бегун.

Мистически быстрый рыжий долбанул меня с такой силой в живот, что сделав последний вдох я плюхнулся на твёрдую землю, потеряв сознание.

«20 ноября 2017 года

Привет, дорогой дневник.

Я думаю ты знаешь, что сегодня за день. Ты должен помнить. Каждый год, приходя со своих «невероятно весёлых» вечеринок я открываю твои слипшиеся страницы, воняющие похуже чем пот недомытого задрота и записываю свои эмоции. Почему бы не купить нормальный скетчбук, по типу тех, что носят наши девчонки подмышками подмигивая парням и вставляя себе огрызки туалетной бумаги в лифаки? Хороший вопрос, но ты пока радуйся, что в тебе делает записи шестнадцатилетняя девчонка, а не старый обезумевший чернокнижник.

Вести блог было плохой идеей. Почему? Да потому что он никому нахрен не сдался. Может, это даже к лучшему, ведь увидев моё гневное письмо, в котором я пытаюсь втолдычить в бошку Никиты все прелести фрэндзоны, он бы разозлился на меня на всю жизнь. Он никогда не понимал суть этого простого слова из пяти букв: Д-Р-У-З-Ь-Я. Смысл же ясен? Ясен.

За день до моего треклятого СДСДР (скучного до смерти дня рождения), когда мы делали у него на кровати математику он попытался чмокнуть меня. Даже не чмокнуть, как бы объяснить, по жесткому «отчпокать». Как я поняла, что меня хочет лучший друг с трёх лет? ХЗ. Ты бы тоже понял.

Самое страшное, что он мне походу тоже начинает нравится. Я не могу это объяснить. Он похорошел, переродившись из маленького упырёнка в возмужавшего, чуть-чуть привлекательного упыря. Но это всё равно мерзко, думать о том что между нами что-то может быть. Это как представлять, будто целуешь в засос своего младшего братика. Сродни инцесту. Фе-е-е-е!

Итак, мой СДСДР. Тут всё без сюрпризов. Был заказан столик на десять мест в кафешке, пахнущей как бордель (серьёзно, там впрямь пахло влагалищем), оно убийственно скучное.

Понятное дело, пришла хренова тысяча людей имён которых я не знаю и знать не желаю. Им всем за тридцатник. Вот это вот настоящий провал.

Мамины подружки лезли мне в глаза как спам-реклама в гугле. Знаешь что подарили мне эти сучки? Книжку «Серьёзный разговор с девчонкой об ЭТОМ». Об ЭТОМ, КАРЛ!!!

«Во время первого попадания полового члена в вагину, девушка испытывает неприятные ощущения». ДА ЛАДНО БЛЯ! Это то же самое, что подарить футболку с надписью «Я аутистка, помогите».

Был один папин друг. Дядя Рома в первые десять минут (как всегда) рассказал тупой анекдот про секс и чукчу, после чего все мамины сучки смотрели на него как на заражённого вирусом Эбола.

А теперь главная новость дня. *Барабанная дробь*. Без чего не обходится ни один СДСДР Адрианы? Свечи на торте? Хрен. Песня «happy birthday» хором? Хрен. Истерика и пинок матери, слетающей с катушек? БИНГО.

На этот раз схема потерпела изменения: ЛП укусила меня своими зубами, стоявших семье три месяца моей учёбы в колледже. Зубы целы. Кожа моей руки – нет.

Что ты предлагаешь? Снять слепок укуса и идти к копам? Уже пыталась. Не вариант.

Прийдя в своём любимом гнусном пиджаке, который она будто украла у лежавшего в Нью-Йорском метрополитене бомжа, моя любимая маман делала всё, чтобы понравиться своим сучкам. У неё всё получалось. Образ паиньки-умнички-Адрианы стоял на режиме «ON”, до тех пор, пока одна из сучек не услышала то, что ей стоило услышать.

Короче говоря, что паинька-Адриана сказала назойливой стерве – не важно.

Важно то, что после моей реплики ЛП повела меня в одну из кабинок пахнущего так же, как и кафе (немытой вагиной) туалета и вымолвила:

– Что ты себе позволяешь, идиотка конченная? Ты хоть знаешь КТО она?

Она схватила меня за руку, вцепившись в кисть своим длиннючим и безвкусным маникюром. Маникюры у неё всегда ужасные были. Как и её факт существования в целом.

Я стала вырываться под звуки:

– Ты мне всю жизнь отравила одним своим рождением – и про себя петь «Happy birthday to you!» в голове танцуя джигу-дрыгу.

Ненависть, что прилила в её глаза надо было заснять на камеру и выставить в Лувре с табличкой: «Злая и ненавидящая всё тупая сука». Закончилось это всё тем, что она меня укусила. Со всей силы. Сначала за шею, быстро, как комар, а потом за руку, как кровопийца-вампир, только если бы он был безумной тупой сукой.

А теперь без шуток. Моя мать переходит все границы. Однажды, она просто может взять нож и долбануть туда же в шею. Она способна на убийство своей дочери. Клянусь, даже глазом не моргнёт.

Так что, дорогой дневник, не удивляйся, если мой труп где-то через годик будет найденым лежащим в своей же крови где-то в самой отбитой залупе этого места. Надеюсь, ты дашь показания полицейским, сказав что АДРИАНУ НА САМОМ ДЕЛЕ ЖЕСТОКО УБИЛА МАТЬ.

Хах, не пугайся. Я же шучу.

С днём рождения меня!

Спокойной ночи»

Глава 4 #КукольныеДомики

Я открыл глаза, глянув в потолок. На улице стояли просвещаемые несколькими фонарями сумерки.

Там, у уютных деревянных стульчиков и небольшого пахнущего гарью мангала пел с десяток неугомонных сверчков. Может быть именно они меня разбудили?

– Влад? – с надеждой бросила мама, обхватив нежной ладонью мою руку. Всё это время, что я лежал в отключке она была рядом. Она всегда была рядом.

Я посмотрел на неё. Доброе, милое лицо, искренние глаза, на которых виднеются мокрые капли, смотрят прямо на меня. Даже в темноте, над ней будто загорелся яркий светлый нимб. Мой ангел-хранитель. Сейчас она казалась мне лучшим человеком в мире. Хотя, это предложение лучше писать без «казалось».

Она продолжала сжимать мою руку, но болью это чувство назвать нельзя было. Я чувствовал тепло человека, любящего меня всем сердцем. Её сердцебиение, проносящееся по венам.

Я поднялся, сев на край кровати рядом с мамой.

– Что случилось? – протерев глаза спросил я.

– Ты не приходил с магазина почти сорок минут, не отвечал на телефонные звонки, я отправила отца пройтись посмотреть где ты. Он нашёл тебя лежащим у заброшенного здания. Ты не хочешь рассказать что случилось?

– Я просто подрался с гопниками, мам.

– Подрался? – недоверчивым тоном переспросила она, ослабив хватку и разжав кулак.

– Ну ладно, меня побили.

– Надин мне рассказывала, что тут таких шатающихся без дела огрызков навалом. Она говорила тебя предупредить. Я пол часа слушала рассказ о том, какие опасные парни в «адидасах».

– Я вообще, кинулся ребёнка защищать – похвастался я, вспомнив свой героический подвиг. Подняв подбородок я дерзко кинул: «Эй, рыжий!», и вообще всё шло как по маслу, если бы… Если бы он не телепортировался за секунду выйдя из-за угла передо мной.

– Врёшь – улыбнувшись бросила моя мама.

– Нет, эти козлы скармливали ему огромных муравьев

– Муравьи не могут быть огромными – хихикнула она – На то они и муравьи.

Я встал с места, схватившись за живот. Казалось, будто в него засунули тяжелейший камень, заставляющий меня согнуться и схватится за пресс, на котором виднелся красный след от кулака рыжего «адидаса». Хотелось вырвать.

– Посмотри на себя в зеркало.

Подойдя к двери и обратив внимание на своё жалкое отражение, я сразу же обратил внимание на лоб. На нём чёрным маркером крупными печатными буквами было выведено «ХЕРой дня». Именно через «Х».

– И почему же ты это не вытерла? – рассмеявшись спросил я.

– Я пыталась, но не получилось, попробуй смыть надпись в ванной с мылом и вазелином.

Я зашёл в свою личную ванную комнату, пронзительно скрипящая дверь от которой находилась слева от входа в спальную.

Мама осталась сидеть на моей кровати с жалостью смотря в след. Ненавижу, когда на меня смотрят с жалостью.

Выглянув в окно, которое перекрывали густые ветви росшей рядом сосны, я открутил кран, повисший над белоснежной широкой ванной, и открыл горячую воду.

Сняв с себя футболку и шорты, я медленно стал залезать в маленькую лужицу горячей воды, обжигающей мне пальцы. Они покраснели от резких ощущений, я присел, ожидая как вода полностью укроет тело.

Я был уставшим. Поникшим, быстро смотря на себя в зеркало и улыбаясь, делая вид что всё хорошо.

Ничего хорошего не было.

Девы – «Заядлые оптимисты, которые способны видеть хорошее даже там, где его нет». Лживый гороскоп в очередной раз нагло соврал.

Резкие перемены настроения. Их я чувствовал совершенно редко. Сегодня был тот самый случай, когда после болезненного удара рыжего гопника мне хотелось с головой уйти под воду и не вылазить. Я хотел спрятаться. Это место странное. В нём сквозила тайна.

Жуткие надписи прервавшие слайд шоу. Загадочное видео. Чёртов труп распятый на деревянном кресте. Гопник, бегавший со скоростью гепарда или имевший брата-близнеца, ожидающего за домом.

Это всё удручало. Со всех щелей тут сквозило неуловимое ощущение опасности, видимо, принесённое первым холодным осенним ветром.

Моё тело было полностью в горячей воде, наслаждаясь высокой температурой и не замечая, что вода начинает меня легонько обжигать. Я опустился в неё с головой, взяв в руку мыло, потом попытался стереть своё клеймо. Статус, читаемый буквально по лицу. «ХЕРой дня» – что же, весьма остроумно как для городских гопников-бродяг.

Я задержал дыхание, пытаясь остаться под водой подольше. Тут так убаюкивающе тихо. Словно в безвоздушном вакууме. Все мысли восстанавливались в единую кучу. Мне стало лучше, словно после короткой регенерации.

Такие смены настроения – весьма странное явление моей жизни. «Клик!» – и всё снова хорошо. Я сново примерный мальчик-подросток, улыбаясь шагающий по городу.

После душа я решил плюхнуться на кровать, уютно уложив голову на воздушную подушку, а в руках над собой держа телефон.

– Чего не отвечаешь, упырёныш? – в Ватсап мне писал мой старый лучший друг Алексей, которого я забыл как самый последний гавнюк. Я фиговый друг.

– Хэй – ответа долго ждать не пришлось. Он подключился меньше чем за тридцать секунд.

– Хэй. Я заждался описаний богатой жизни твоего брата. Ты уже ел роллы с сисек китайской модели?

– Не-а, пока что мечтаю. А как продвигается батл за блондинку из старшего класса? – с улыбкой на лице я вспомнил как во время видеозвонка он мне рассказывал за свою новую любовь. У него она обновлялась стабильно раз в день.

– Что за блондинка? А, та у которой грудь меньше чем твой кулак?

– У меня ОГРОМНЫЙ кулак.

– Да, наверное больше чем у неё грудь. Ты видел новый прикол? Дух, который пишет всем угрозы в ВатсАп. Это очень крипово. Он мне написал что всё про меня знает.

– И что же?

– Что я сорокалетняя домохозяйка живущая вместе с коровами в ферме посреди поля. Безошибочно.

– Мне хватает криповости тут. Вчера во время концерта весь город увидел распятый труп.

– ТРУП?!?!?? Подробнее, это круче чем жрать роллы с азиатских сисек.

Я не хотел описывать вчерашний вечер. Каждый раз, вспоминая его я содрогаюсь, словно моё тело резко охватывает холодный ветер.

Я просто закрыл ВатсАп и вышел из переписки. Я хреновый друг.

Зайдя в Твитер в ленте оказался пост Каролины, которая в сети себя ознаменовала @karolinka_babydoll. Розово. Ванильно. Гламурно. Как и полагается.

В пост она вставила стих Есенина про одиночество и бестолковую любовь. Не думаю что она отважилась его прочитать до конца.

Пост уже набрал триста лайков и более пятидесяти комментариев плана: « Детка, почему ты загрустила?», «Красотки не плачут» или «Мне сегодня приснилось что ты меня зафоловила. Мечты…» – фу. Местная звезда, по влиянию в социальных сетях дающая тут фору Кайли Дженнер и Селене Гомез.

– Хэллоу, я жду подробности про труп.

Сверху бело-синего фона показалось быстро всплывшее уведомление.

– Были ли у него выпущены кишки?

– Он был реально распят как Иисус?

– Алло, господин МОРОЗ, включать свой мерзкий мороз будешь на богатого братца, как только вылижешь грудь азиатки от васаби.

Если бы Алексей был нормальным человеком, в каждом его СМС была бы тонна гневных смайликов. Фиолетовые чертята, смотрящие прямо в душу. Но он никогда их не ставил. Его фишка: сухо и без красок.

Я открыл ленту @karolinka_babydoll в Инстаграмм. Селфи, селфи, полный рост, селфи, селфи, селфи с Максом, полный рост. Она обожала себя больше всего в жизни. И почему бы не обожать? Идеальная фигура, белые волосы и ноги, созданные как по заказу. Девочка-идеал. Обычно, такие имеют характер похуже чем у жены дьявола. Похуже, чем у всех вместе взятых бестий греческих мифологий. Такие как она чаще всего сучки по жизни: прямолинейные, высокомерные и неприступные, как Алькатрас.

Но она была другая, или хотела быть другой. Она пыталась угодить всем, начиная от идущих мимо прохожих и заканчивая своими друзьями. Маска ангела, каким-то образом затесавшегося среди компании чертят, никогда не снималась с неё.

Самая популярная девчонка в школе и в социальных сетях, даже самые нелепые и странные её посты были интересны всем окружающим и собирали кучу актива. «Ты видела что она вчера выставила?», «О да, я в полном восторге от её нового купальника», «Вы видели новый Твит Каролины? Он такой остроумный», «Говорят, после вчерашнего чек-ина прибыль ресторана «Киото Суши» возросла в два раза», «Мне кажется, на последних фотках чаще всего она использует фильтр C3. Это точно C3” – миллионы мнений, обсуждений, догадок и прочей чепухи исходило от всех её фолловеров.

Настоящая звезда социальных сетей, за жизнью которой следила куча незнакомцев. Весьма жутко, если задуматься. Они комментировали её эпиляцию, высказывали свои пожеланию по поводу её личной жизни и следили за тем, какую канцелярию она выбирает к новому учебному году.

Раз в неделю она проводила «Подписчики управляют моей жизнью». Полная чушь, только вдумайтесь: идя на свидание со своим бойфрендом первым делом она постила стори, в котором предлагала зрителям выбрать цвет помады. Потом тон тонального крема. Затем платье. Встречаясь с ним она спрашивала, куда идти: в кино или в ресторан. Идя в кино, она спрашивала какой вкус попкорна выбрать. Какой фильм смотреть. И в конце концов, где проводить ночь: у Макса или у неё. Безумие. Всех этих людей она отваживалась пускать в жизнь, не боясь давать им управлять своими поступками.

На вопрос «Как я отношусь к Каролине?» я бы сказал, что пока не знаю. Она создавала впечатление бездумной блондинки, мысли которой летали в облаках. Она всегда была будто не тут. Где-то далеко, мечтая о том, какую шляпу одеть на следущий пост. Каждый миг своего бытия она снимала в стори, при каждом удобном моменте она делала селфи. Но не для запечатления прожитых эмоций. Всё это она делала чтобы другие в полной мере смогли оценить чертовски классную жизнь девчонки.

По внешности она напоминала Бритни Спирсо-Перис Хилтоно подобных девочек из 2006 года, будто вот-вот и она вскочит на парту начав петь «Hit me baby ONE MORE TIME”, труся белыми невинными косичками в разные стороны.

Она очень пыталась быть полной противоположностью своей подруги Алины: хотела выглядеть как милая наивная блондинка. Идеальная девчонка: красотка, любящая собак с прекрасным, добрым характером. Хлопая своими невинными зелёными глазками она всем прививала образ, называющийся: «Я не стерва, нет! Я просто модная блондинка с популярным инстаграмом». И, скорее всего, я не имею права её осуждать: возможно она и правда была хорошим человеком. Возможно.

Как вы уже могли догадаться, её семья была супер-обеспеченная. Её отец занимался перевозками угля в другие страны. Только благодаря консервативному мужчине, каждый день одевающему строгие дорогие костюмы, отдалённые северные острова Канады и Тирольские деревушки не замерзали, превращаясь в ледяные города-призраки.

Белая улыбка, педантичный и переодически мерзкий характер: в жизни этого мужчины всё должно было работать с точностью швейцарский часов. В отличии от остальных друзей-миллионеров, жену он выбрал не по размеру бюста, а сродни себе. Он не боялся начинать споры о экономике и политике с красивой интеллектуалкой. Голубоглазая, слегка строгая и очень миловидная. Она совмещала в себе красоту и мозги с отношением пятьдесят на пятьдесят.

И именно у этой пары родилась она: Барби в человеческом теле.

Жили они в большом трехэтажном белоснежном доме, будто вымытым моющим с зубной щеткой, на заднем дворе которого находился огромный бассейн с лазурной водичкой, который знал каждый подписчик Каролины по многочисленным фото в купальнике у него.

Тихий вечер. Молодая луна, которая можно было рассмотреть в полной мере лёжа на просторной мягкой кровати, сверху которой нависал объёмный светлый балдахин: как бы ей хотелось снять его и спалить в огромном костре, уничтожив эту безвкусицу.

– Я чувствую себя, блин, как Скрудж Макдак! – заявила она на своё четырнадцатилетие.

В руках Каролина держала «Завтрак у Тиффани» Капоте в твёрдой обложке, с лёгкой улыбкой на лице перелистывая страницы. Классический фильм с Одри Хэпберн был её любимым. Персонаж Холли Голайтли, для неё был эталоном женственности.

Сквозь щель через слегка открытое окно проникал холодный ночной воздух, щекоча стройные ноги и переодически открывая деревянную дверцу шкафа, который, как и всё в её комнате, был едкого розового цвета. Как все кукольные домики. Этот оттенок стал её порядком раздражать. Почему «стал»? Уже в девять лет он казался ей ужасно нелепым.

Она всегда здесь себя чувствовала будто милая идеальная куколка, за жизнью которой наблюдают десятки. Она словно была заключена в чём-то стройном теле, сделанном из пластика. Это была не она – та кукла Барби, живущая в раскладном идеальном домике.

Классический роман Капоте пролетал сквозь голову Каролины, которая была занята совершенно другим. Весь вечер она вообще не могла контролировать свои мысли. Даже за ужином с родителями она не смогла выдавить из себя даже привычную фразу: «Как прошел ваш день?», она сама не понимала в чём причина её задумчивости. В голову приходил отрывками вчерашний концерт. Что-то на нём её сильно зацепило. Может быть те видео вселяли ей нешуточный страх? Или вид трупа, по телу которого ручьём стекала кровь? Или тот загадочный лысый парень залез в её голову и никак не хотел выходить?

Его взгляд, улыбка до сих пор стояла перед её глазами. История жизни Холли хоть и нравилась Каролине, но сейчас она проходила мимо неё, из-за этих воспоминаний.

Чёрный костюм, подчёркивающий белизну бледной кожи. В её голове будто бы поселился фантом, всплывающий разными картинами перед глазами. То прозрачные, как хрусталь, глаза. То пухлые, как два пуфика лежащие один на другом, губы.

Её мысли прервал стук в окно. Посмотрев на него, она вздрогнула, увидев знакомое лицо, сидевшее на карнизе рядом с высоким каштаном, прораставшим во дворе за окном розовой комнаты.

Загадочный хулиган Валентин, который после вчерашнего концерта так прочно застрял в её голове. В руках он держал пять красных роз, шипы на стеблях которых впивались в его ладонь. Но он и не подавал виду, улыбаясь будто сейчас лучший момент его жизни, как только она посмотрела в его сторону.

Он постучал ещё раз, продолжая сидеть на шатком карнизе.

Не спеша встав с кровати, Каролина подошла к окну. Что-то остановило её. Она встала в метре от него и задумалась, засмотревшись на лицо незнакомца.

Он постучал ещё раз.

По телу девушки побежали мурашки. Чего она медлила, встав словно каменная скульптура? Ведь это то, что ей так нужно было прямо сейчас. Он, незнакомец поселившийся в её голове бледным силуэтом. Он бы не давал ей нормально жить дальше, всплывая перед глазами в самые неподходящие моменты. Он нужен ей, хотя бы для того, чтобы навсегда выгнать его со своего разума.

Блондинка распахнула окно, впустив в комнату свежий ночной воздух. В его аромате перемешался запах стоящего рядом леса, ядовитого дыма угольных шахт и едкая хлорка, которая всегда делала глаза уродливо-красными после купания в бассейне.

Его синяя подсветка, напоминавшая оттенок аквамарина освещала сад внизу.

–Что ты тут забыл? Ты напугал меня! – раздражённо выпалила Каролина, заглянув в те самые глаза дивно мешающие в себе десятки оттенков разных эмоций. И как у него это получалось?

«Даже и не думай включать очарование» – про себя проговаривала она, стараясь уколоть нового жителя её головы больнее чем розы, что он держал в руке.

– Прости, я хотел поговорить с тобой…

– Если мой отец увидит тебя здесь, он задушит тебя голыми руками! – в ярости крикнула она.

– Каролина, вчера на концерте я забыл тебе сказать, что ты мне очень нравишься. Может быть ты меня пустишь внутрь?

Недолго думав она ответила:

– Ладно, залазь. Только не топчи подоконник!

Валентин приподнял свои испачканные белые кроссы над розовым подоконником Каролины, и спрыгнув, начал увлечённо рассматривать комнату. Сам того не заметив, он по-глупому открыл рот удивляясь размаху одной спальни, которая по площади в три раза превосходила его тесную комнатёнку.

– У тебя роскошная комната. Я такие видел только в фильмах с Перис Хилтон. Каролина расхохоталась:

– Ты смотришь фильмы с Перис Хилтон?

Валентин засмущался:

– Нет! Нет! – хмыкнув обижено отрицал он – Я не это имел ввиду…

– Всё! Ничего мне не говори – Каролина продолжала смеяться – И как тебе «Блондинка в Шоколаде», ценитель гламурного девичьего кино?

– Да ладно тебе…

В комнате зависло молчание. Как бы он хотел, чтобы идеальная блондинка, стоящая перед ним, рассмеялась ещё раз. Этот заразительный искрений смех, который исходит откуда-то изнутри. Она не прикрывает рот ладонью, как это делают остальные девушки. Она не старается смеяться потише, дабы избежать чужих косых взглядов. Она смеётся как привыкла, просто наслаждаясь моментом. Это чертовски импонировало.

Они оба улыбались и смотрели друг другу в глаза.

В воздухе Валентин чувствовал запах Каролины. Кокосовый лосьон и сладковатые девичьи духи создавали вокруг неё личный, неповторимый аромат. Она уникальна.

Его глаза пробежали по огромной кровати, на подушке которой вверх обложкой лежал «Завтрак у Тиффани».

– И как тебе Капоте? – для поддержания разговора спросил он, продолжая смотреть в добрые уверенные глаза, не моргая смотрящие на него.

– Я обожаю эту книгу. Раз третий перечитываю. Холли для меня – идеал женской харизмы – «Удивительно – про себя подумал Валентин – Как у самого идеала может быть свой идеал? Безумство. Зачем ставить перед собой кумира, когда ты сама кумир десятков людей?».

– Как ты умудрился залезть на такой высокий каштан?

– Это плёвое дело для меня, поверь – криво улыбнувшись, за своей спиной он пытался достать из-под ногтей тёмную кору дерева.

– Так… Ты хотел мне что-то сказать, судя по розам, которые вот-вот и продырявят твои пальцы.

Валентин опустил взгляд вниз, заметив как глубоко шип цветка проседает в кожу. С ней вся боль не чувствовалась. Она становилась неважной как только он слышал её смех. Звучит банально, но он и правда был как обезболивающее.

– Да, точно. Понимаешь, это было что-то типа любви с первого взгляда.

– Ты что, один из тех безумцев, что верят в любовь с первого взгляда?

– Судя по всему, один из них…

– Не хочу расстраивать вдохновлённого мелодрамами брутального романтика, но любви с первого взгляда не бывает – вдохновлённая улыбка Валентина начала сходить с лица.

– Ты наверное слышала много о моей отвратительной репутации. И это моя вечная дилемма по жизни. Когда я хочу с кем-нибудь завести разговор то в их глазах вижу только: «Эй, парень. Я за тебя слышала много нехорошего». Некоторые так вообще шугаются и начинают убегать. Один раз в мои глаза пшикнули газовым баллончиком – он помнил те чувства как сейчас: глаза покраснели и начали жечь, будто вот-вот и вспыхнут огнём. Это была теннисистка из параллельного класса: запуганная высокая поклонница автозагара последовала рекомендации матери, нося с собой средства защиты чтоб обороняться от назойливых хулиганов.

Безумная теннисистка прослыла легендой по всем мужским туалетам школы, ссущие в которых не хотели получить порцию адски щипающего спрея себе в глаза.

– Это должно быть не сильно приятно… – сочувственным тоном заметила Кэр.

– Конечно это не приятно. От этого треклятого баллончика глаза как-будто горят. Ну я не об этом: в твоих глазах было кое-что другое. Я заметил тебя ещё до того как ты меня толкнула. В школе ты сидишь на самом видном месте в столовой, на тебя даже свет по-другому падает, и каждый день я смотрел на тебя пытаясь даже и не думать о том, чтобы подойти и завести разговор. Ну у меня не получилось, как видишь. Ты пришла сама, и я понял, что это что-то значит – в другой ситуации, Каролина закатила бы глаза и сквозь зубы процедила: «Это ничего не значит». Но не сейчас. Она делала глубокие вдохи, будто её нежданный гость всасывает в себя весь кислород – Твой запах, твоя манера идти и смех. Ты идеал девушки.

– Смелое заявление.

– Я просто не понимаю, как идеал может создавать себе свой идеал.

– Не боги горшки обжигали – сказав это, Каролина поняла что её взгляд чересчур долго замирал на глазах гостя. Должно быть со стороны это выглядело странно. Но не для них. Они вцепились в друг друга своими глазами как железными цепями. Крепкая хватка не собиралась слабнуть.

– Просто дай мне шанс, прошу – Валентин очень нервничал, ведь это его первое в жизни признание в любви. Подобные слова раньше он никому и никогда не говорил. И думал что не скажет, до того как в его спину локтем случайно врезалась она.

Его руки вместе с розами лихорадочно тряслись, горло пересохло, а голос с каждым словом становился нелепее и нелепее. «Должно быть, я выгляжу как конченый параноик» – про себя заметил парень, опустив цветы бутонами в пол.

– Хах, залезть в окно и подарить розы – не самый оригинальный способ признаться в любви – Каролина, хоть и пыталась иронизировать, но ей, если честно, не хотелось ранить чувства этого парня, ведь он нравился ей взаимно. Очень странное притяжение, начавшееся с самого первого взгляда в хрустальные глаза. Необъяснимо, он просто застревал в голове как паразит, выедающий мозг изнутри и создающий в нём глубокие тоннели.

«Нет-нет-нет. Даже и не думай о том, что у вас что-то получится» – Каролина номер два, которая по сущности своей была занудной брюнеткой, перебила её мысли.

«Но я просто не могу перестать о нём думать».

«Значит, думай дальше. Подруга, ты чё, забыла кто он?»

« «Ужасныйманьяксадистпсихопатжестокиймудак» которого ненавидит весь город больше чем кого-либо».

«И что мне с этого? Слухи всегда живут и их ничем не убьёшь».

«Ладно, я расставлю по полкам. Сейчас, перед тобой дрожа как маленький пугливый ёжик стоит человек, которого ты просто не знаешь. Первое – в слухах всегда есть доля правды».

«Он не может оказаться настолько ужасным».

«А кто тебе докажет, что это не он распял несчастного жирного еврея на кресте? Может быть, вздрочнув при этом».

«Фу Каролина, ты омерзительна!».

«Спасибо Каролина! Во вторых, если о ваших отношениях узнает город, то репутация твоей семьи упадёт со скоростью шаткого карточного домика. Ты этого хочешь?»

Вся её жизнь – забота о репутации. Её образ – продуманный коммерческий проект. Да-да, созданный специально для того, чтоб впоследствии принести компании родителей больше денег. Согласитесь, нести свои деньги людям, у которых дочка невероятно милая и добрая красотка гораздо приятнее, чем если бы она была покрытой угрями и заплывшей жиром от дешёвых бургеров грубиянкой.

Увидеть рядом с девочкой-идеалом антагониста для каждого, живущего в этом захолустье – сродни автоматом записать имя «Каролина» в список врагов красной гелевой ручкой.

Ещё с самого детства она слышала советы от мамы и папы: они твердили ей что высокомерное, стервозное поведение как у её лучшей подруги Али – разрушает впечатление о семье. Высокомерная холодная стерва понизила акции своих родителей на пять процентов одним лишь своим поведением. А это где-то минус двадцать пар туфель Джимми Чу от огромной коллекции.

Горожане – основные клиенты.

«Когда Алина толкает кого-то – ты подними, когда она кого-то жжёт – ты потуши. Когда она кого-то унижает – ты похвали. Буть выше, дочь» – без умолку твердил ей отец.

Вот она, философия блондинки сошедшей с грёз каждого парня – поднимай, чтоб тебя впоследствии не толкнули, туши, чтоб тебя потом не подожгли, хвали, чтоб тебя не облили коровьим дерьмом – это же так просто, да?

Она уже представляет, как отреагируют родители на человека, имеющего самую ужасную репутацию в городе. Уголки маминых губ нервно задёргаются, а затем поджмутся. Заикаясь, папа вымолвит брызжа слюной в разные стороны «К-к-к-кто эт-т-то?»

Не то что её бойфренд, с которым она уже полгода. «Как дела у Максика?», «Как прошёл последний матч у Максика?», «Оу, последний бросок Максика в кольцо был шедеврален» – он нравился её родителям. А как может не нравиться настоящая звезда? Красивая, широкоплечая. Каждый местный готов был на руках его носить за то, что благодаря ему местный спорт не потонул в зловонной пучине бездарности.

Другой разговор – Каролина к нему ничего не испытывала. Глядя на него внутри п-у-с-т-о-т-а. Картонный мальчик, внутри которого летает ветер. Его лицо описывало Макса за секунды: все силы отдаёт спорту, добрый и любящий себя. Но это не тот, кого она хотела видеть рядом с собой.

Плоский мальчик.

Он не мог её также прицепить, словно огромный тёмный «гелик» везёт на прицепе аккуратный розовый кабриолет, как Валентин. Она не могла перестать видеть его перед собой. Как это назвать? То частями, то цельной картиной…

– Я понимаю, мы совершенно из разных миров, у меня абсолютно другая репутация.

– Но ведь запретная любовь всегда самая сладкая – дополнила Каролина, не поняв, зачем она сказала то, о чём думала, вслух. – Если честно, ты мне тоже понравился – после этой фразы Валентин на секунды потерялся. Что? Такой как он смог понравиться такой как она? – Но я ведь даже толком с тобой не общалась, я не знаю тебя… И вообще, что подумают люди, когда узнают что мы пара? Мои родители будут в шоке, они не разрешат мне даже подходить к тебе.

– Им не обязательно обо всем знать.

– Но правда все равно всегда всплывает наверх. Особенно в моём случае.

– Почему в этом городе всегда так парятся о том, что думают другие? Разве ты хочешь прожить свою жизнь не для себя, а для кого-то? Совершенно чужих людей, которых ты даже не видела и вряд ли увидишь?

– Это наш бизнес.

– Хочешь прожить с человеком к которому ничего не испытываешь? С гордым челкастым баскетболистом? Он пуст. Я же тебя насквозь вижу, это не для тебя – «будто с языка снял» – подумала Каролина.

– С чего ты это взял?

– Я фолловлю тебя в твиттере.

– Но… – Валентин не дал Каролине договорить, громко затараторив:

– Всего ОДНО СВИДАНИЕ! Пожалуйста!

Карлина молчала и смотрела в окно. Синяя подсветка освещала зелёные листья клёна, один из которых сорвался и полетел к окну комнаты.

– Умоляю!!!

– У меня есть парень. Я не могу с ним так поступить.

Каролина подошла к открытому окну и взяла листочек в руки.

– Бояться расстаться с человеком, чтоб не ранить его чувства – это глупо.

– Да что ты знаешь! – воскликнула Кэр, взмахнув листком – Тебе не узнать, что это такое: быть бизнес-проектом. Сущей глянцевой куклой, живущей в кукольном домике и встречающейся с таким же пластиковым Кеном, внутри которого – ничего.

– Ещё не поздно разрушить свой кукольный домик, Кена выкинуть на свалку и заполнить пластиковую пустоту внутри – Каролина смяла кленовый лист в руке – Сейчас как раз время.

Свидание с загадочным хулиганом… Что ж, интересный эксперимент. Звучит романтично.

Может и вправду, пустота внутри идеального тела Барби жаждет быть заполненной? Она не может спокойно носить её дальше. Она знает чего хочет, чтобы чувствовать себя счастливой. И тот, кого она хочет стоит прямо перед ней и надеется услышать «да!».

– Я согласна – сухо проронила она. «Может быть это ошибка?»

– Йес-с-с! – вскрикнул Валентин, подпрыгнув на месте.

Испугавшись, Каролина обхватила руками чёрный спортивный костюм и шепотом возмутилась:

– Заткнись! Ты хочешь чтобы сейчас в комнату с дробовиком вбежал мой отец и прострелил тебе лысину?

– Я по-другому представлял своё знакомство с родителями – Валентин, расплывшись в улыбке опустил глаза. Хрупкие руки вцепились в его костюм. Он чувствовал её тепло. Чувствовал дыхание, пахнущее сладковатой вишней. Запах доносился изнутри. Может быть она сама как сладковатая вишня?

Резкая близость.

Каролина одёрнула руки будто от горячей сковороды.

– Куда ты хочешь пойти на наше первое свидание? – он не мог поверить, что с его уст соскочила эта фраза. Этот вечер стал похожим на чудо. Чертовски правдоподобно отыгранный спектакль.

– Ты джентельмен, тебе и выбирать.

– Что насчёт «Пауков Сумрака»? – это место служило закусочной для всей молодежи города, все свидания и встречи зачастую проводились там. Культовое заведение местного масштаба.

– Окей, подходит.

– Завтра, в восемь часов я за тобой зайду.

–Не смей за мной заходить! – крикнула Каролина, и поняла, что это было чересчур уж громко – Я прийду туда сама – она посмотрела за широкую спину, на открытое окно – А теперь срочно вылезай из комнаты, пока нас никто не увидел – шепнула она.

Валентин перевесился через карниз, стараясь не пачкать его грязными кедами. Обернувшись, он улыбнулся последний раз, после чего спрыгнул. Секунда – и загадочного гостя будто не было. Лишь его запах остался летать по комнате. Бюджетный одеколон «Old Spice». Да, это был он. У Кэр прекрасное обоняние.

Локтями уперевшись об подоконник Каролина перевесилась, посмотрев вниз. Господи, как же там высоко. Метров десять, не меньше. Спрыгнув с такой высоты можно легко переломать ноги как спички.

Но этого не произошло. Двор был пуст. Голубая подсветка осветила мрачные клумбы. Неожиданный гость испарился. За секунды. Как это возможно?

Она осталась в своей комнате совсем одна, поймав себя на том, что мысли о Валентине сами лезли в голову. Это больше походило на болезнь. На одержимость. Он продолжал стоять перед глазами, на том же месте, у подоконника, и любопытным взглядом окидывал её комнату.

Его неординарность так зацепила. Он не пуст. Не Кен для Барби из кукольного домика. Он настоящая личность, личность, прочитать которую по одному лишь лицу очень не просто.

Как можно прослыть хулиганом перед всем городом, и при этом оказаться достаточно интеллигентным человеком? Умные глаза. Спокойная речь как у ведущего. Как можно назвать этого парня бунтарём?

«Мальчишка загадка», «Любитель Перис Хилтон» – когда Каролина его вспоминала, она то и дело расплывалась в довольной улыбке, непроизвольно смеясь.

Каролина подошла к зеркалу, взглянув на довольное лицо. Она была счастлива. Её руки до сих пор помнили какой его тёмный спортивный костюм на ощупь.

Может быть, мысль о том, чтобы сейчас же босиком выбежать на улицу и трусцой пробежаться к дому Макса не была такой безумной? Она бы нажала на кнопку, слушая громкий звонок и замерзая подпрыгивая с ноги на ногу как горная коза, а когда дверь бы отварилась, она ляпнула что-то вроде «Извини. Нам не по пути». Она уже видела это лицо. Лицо человека, что знакомо с трёх лет. Лицо человека, который любил её. Она знала, что он любил её. Он всегда любил её, ещё с трёх лет.

Каролина закрыла окно, и холодный сквозняк прекратил кучами заваливать в комнату.

У подоконника остался тёмный слегка заметный след. Его белые грязные кеды. Он всегда их носил. Он был собой. Не мальчик-картонка. Не мальчик-пустышка.

Он имел свой стиль, не боясь показаться окружающим безумцем. Он жил, как хотелось ему. Этого так не хватало Каролине.

«Тук-тук» – Кэр услышала стук в розовую дверь её комнаты. Быстро плюхнувшись на кровать, она взяла книгу в руки и скрестила ноги.

– Войдите – мило крикнула она.

– Каролина, я пришла пожелать тебе спокойной ночи – приоткрыв дверь, мама заглянула в комнату Барби. Она всегда заходила к ней перед сном. Привычка детства. Заботливая мать из всех сил пыталась давать любовь за двоих, ведь отец никогда не желал спокойной ночи дочери. Чаще всего его просто не было дома. Он очень занятой человек, всё своё время отдающий бизнесу. И если уж у него находилось время для дочери, у неё начинался настоящий праздник. Она любила своего отца, по-настоящему – Как прошёл твой денёк? – поинтересовалась мама, подходя ближе к кровати.

– Прекрасно. Мы с Алиной сегодня заказали маникюрщицу к ней домой после уроков – похвасталась Кэр, протягивая ладонь показывая новый фиолетовый маникюр – Говорят, этот цвет сейчас в тренде. А твой день как?

– Отлично, как всегда в делах и заботах – мама засмотрелась в глаза дочери и заметила – Тебя что-то тревожит, я это вижу.

– Ты права… – задумалась Каролина – Давай чисто гипотетически: мне понравился один парень, который не понравится окружающим.

Мама взяла её за руку.

– Ты же знаешь, что в нашей семье главное – чтобы он понравился окружающим. Ты это понимаешь?

– Понимаю… Но… – она не успела окончить предложение.

– Вот и славненько. Сладких снов, дочь – Мама поцеловала её в лоб и пошла к двери. Вдруг, её взгляд словил почти незаметный тёмный след от мужского кроссовка.

Кто-то был в комнате её дочери. Каролина что-то скрывает.

Взгляд застыл на тёмном следе. Мать взглянула на дочь, увлечённо читавшую книгу, затем на след, потом опять на дочь – и вышла, хлопнув дверью.

Каролина, сразу же после хлопка, отбросила книгу в сторону. «Завтрак у Тиффани» не мог нормально восприниматься во время настоящего водоворота мыслей.

Она зарылась в приятное мягкое одеяло и не переставала думать о Валентине. Улыбка. Хрустальные глаза. Спортивный костюм. Улыбка. Хрустальные глаза. Спортивный костюм. УЛЫБКА. СПОРТИВНЫЙ КОСТЮМ. ХРУСТАЛЬНЫЕ ГЛАЗА. Опять его части виднеются в темноте под тёплым одеялом. Чёртова одержимость.

Каролина отбросила белоснежное одеяло на пол и опять подошла к зеркалу, взглянув на своё отражение.

Решено, с этого момента ей наплевать что скажут люди. Она будет жить как захочет, любить кого захочет, и не парится о том, что скажут ее подписчики когда увидят, что она ходит на свидания с гопником.

– Этот вечер – навсегда изменит мою жизнь – улыбаясь сказала своему же отражению Каролина – Сегодня пластиковая кукла умерла. Вместо неё выходит настоящая Кэр.

– Теряешь форму, Макс. /ко-ко-ко-ко/ Бегаешь со скоростью черепахи. /ко-ко-ко-ко/ – возвращаясь домой Макс пинал лежащие на дороге мелкие камни, кривляя своего тренера – Лучше расскажи всем про свой простатит, жалкий старпёр.

Несколько фонарных столбов разместились вдоль улицы и освещали дорогу.

Он один, по другому и не может быть в этом городе. Тишина, которую прерывать решались лишь распинающиеся сверчки сидящие в кустах.

День выдался паршивым. Почти паршивым. 50/50. Подкачка в зале хоть как-то вытянула его из глубокой бездны заполненной рутиной. Одев наушники и включив старый альбом Канье Веста Макс полностью отдался работе. Плохие мысли сами собой улетели через мелкое окно, запускавшее в комнату хоть какой-то свежий воздух.

Его девушка явно морозится. Его любимая ослепительная Кэр даже и глазом в его сторону не ведёт. Что могло случится? Что он опять сделал не так?

Тренировка прошла ужасно. Хуже и быть не может. Старый недовольный жизнью импотент орал будто его разрезают на две части (наверное, в такие времена эта метафора неуместна).

Матч, который прошёл в самый последний день лета был благополучно слит. И ладно бы, если Макс слил его и забыл. Но нет. Каждый бросок, прыжок и шаг проматывался в его голове. Словно с перемоткой, как на старых видеоплеерах. Туда-сюда. Бросок, претендующий на трехочковый – мимо. Туда-сюда. Пас Андрею. Мяч перехватил противник, ловкий и робкий парень смахивающий на монгола. Что этот робкий карлик вообще забыл в баскетболе?

Ему нравилось идти одному по улице и впадать всё глубже в свои размышления. Может быть, сейчас ему это и было нужно.

На встречу, гордо идя перед мужем, вышла мама Адрианы. Строгая неприветливая женщина стандартно для себя одета в невзрачный жакет, на который налипли все известные человечеству виды мусора.

За ней, как гномик-прислуга, коротенькими ножками перебирал муж. Тот ещё хлюпик. Спина жены превышала по ширине его спину в три раза – что тут ещё добавлять.

Быстро поздоровавшись, парочка пошла дальше.

«От этой дамы даже на расстоянии сквозит холодом» – подумал про себя Макс, представив насколько ей сейчас должно быть тяжело. Увидеть столько откровений о своей дочери – не просто.

Пустая дорога, всё той же блеклой чередой серых домов, уходила в совершенно другую сторону, и на её прежнем месте начинался ОН: огромный тёмный парк-гигант, именуемый как «Дубовый». Похождение этого названия весьма простое: тут этих дубов задницей жри.