Цифровой журнал «Компьютерра» № 159 (full)

Семь громких рекламных войн между ИТ-компаниямиЮрий Ильин

Опубликовано 08 февраля 2013

Корпорация Microsoft возобновила маркетинговую войну с одним из главных своих конкурентов, каковым оказалось случиться корпорации Google: создатель ОС Windows, офисного пакета Microsoft Office и поисковика Bing запустил антирекламную кампанию под названием Scroogled.

Суть высказываемых — на сей раз — претензий заключается в том, что Google, дескать, сканирует содержание почтовых сообщений в Gmail с тем, чтобы адаптировать свою контекстную рекламу для каждого конкретного пользователя и тем самым нарушает пользовательскую приватность. А Microsoft Outlook — нет.

Сразу необходимо отметить три момента: во-первых, конкретно эта кампания началась не только что, а год назад. Изначально маркетологи Microsoft пытались доказать, что Microsoft Office — лучше-надёжней-безопасней, чем Google Docs. Теперь вот на специально созданном сайте Scroogled.com отстаиваются преимущества Microsoft Outlook. Мало того, Microsoft даже запустила кампанию по сбору петиций на The Petition Site с призывом прекратить эксплуатировать содержание пользовательских электронных сообщений для адаптации рекламы.

Во-вторых, войну с Google Microsoft ведёт уже много лет, причём на всех возможных фронтах, включая судебные залы.

Ну, и в-третьих, название Scroogled придумали не в Microsoft: так назывался уже довольно старый злостно-конспирологический рассказ Кори Доктороу, в России известный под названием «Выгуглен».

Нынешняя «война» — лишь один из примеров того, как коммерческие компании на IT-рынке (да и не только на нём) переходят к открытому «идеологическому» противостоянию. Стоит вспомнить и другие примеры. Итак:

В 2006 году Apple запускает весьма успешную «сравнительную» рекламную кампанию Get a Mac («Купи себе Mac»), в которой сравнивались компьютеры Apple и PC. «Мак» представлял хипстер в раздолбайском прикиде, а PC — неважно выглядящий офисный служащий в очках и костюмчике, который жаловался на вирусы, шпионский софт и прочие неприятности, характерные, главным образом именно для платформ на Windows. Целью кампании было показать превосходство Mac над PC во всех возможных аспектах.

Ниже приводится видео, где собраны все эти ролики с 2006 по 2009 год. Приятного просмотра.

Корпорация Microsoft, впрочем, в долгу не осталась. Сперва появился ролик, в котором показывался весь возможный диапазон пользователей PC с целью опровергнуть «стереотип», показанный в роликах Apple.

К сожалению, слишком отчётливо было видно, что это «наш ответ Чемберлену», так что даже складывалось впечатление, будто руководителей Microsoft рекламная кампания Apple задела за живое по-настоящему.

В добавление к этому Microsoft выпускает серию роликов Laptop Hunters, главные герои которых пытаются купить ноутбук, имея в кармане только 1000 долларов. Ниже приведён один из них.

Apple с ответом — как водится, в меру нахальным, — долго не тянула:

Как бы там ни было, Microsoft Windows по-прежнему остаётся самой популярной в мире операционной системой, компьютеров с Windows в мире гораздо больше, чем «Маков». Зато Apple в 2010 году выпустила первый iPad, который оказался миной замедленного действия для всего рынка ПК в целом.

Кого считать победителем, оставляем решать пользователям.

В начале 2000-х Microsoft сделала ОС Linux и весь софт с открытыми источниками объектом постоянных нападок. С чем это было связано, понять можно: корпорация Microsoft боролась (и борется) за серверный рынок, где у Linux позиции были довольно сильны уже тогда, десять-двенадцать лет назад. Ровно по этому поводу Стив Баллмер пообещал, что Microsoft будет бороться с Linux всеми возможными способами. В 2004 году Microsoft запускает антирекламную кампанию Get The Facts, в рамках которой пыталась доказывать, что серверное ПО Microsoft лучше, а главное, дешевле в эксплуатации (стоимость владения ниже), чем всевозможные «открытые» решения. Кампания проводилась через печатные и электронные СМИ.

Впрочем, хотя кампания и называлась «Get The Facts» («Узнайте факты»), изобилие натяжек, неоднозначности и двусмысленности позволили СМИ и просто противникам Microsoft заявить, что кампания Get The Facts построена на эксплуатации «страхов, неопределённости и сомнений», а с фактами так как раз весьма плохо.

В 2006 году автор Get The Facts Мартин Тэйлор ушёл из Microsoft, а на следующий год компанию вполне официально переименовали в Compare; активная стадия борьбы с Linux на этом, кажется, закончилась.

В свою очередь, сообщество Open Source учинило Microsoft глобальный «холивар», продолжающийся и поныне.

В сухом остатке имеем следующее. По состоянию на начало 2013 года доля Linux на десктопах составляет 1,21%, а Windows — 91,49%. Доля на серверах данные сильно разнятся, в зависимости от того, кто считал и каким методом: W3Techs полагает, что на Linux работают 32,9% серверов (плюс 1,16% на BSD, плюс ещё 30% с лишним на других UNIX-подобных системах), в то время как доля Microsoft здесь 35,3%. IDC, исходя из данных о выручке, приписывает Microsoft долю рынка 47,9%, всё остальное приходится на UNIX-подобные системы, включая Linux (22,1%).

Кто победил? — Сложный вопрос.

Очень давняя история, относящаяся ко временам игровых консолей четвёртого поколения. В 1988 году Sega обходит основного конкурента в техническом плане и выпускает 16-битную консоль Sega Genesis, в России более известную под кодовым названием Sega Mega Drive. После чего запускае издевательскую рекламную кампанию под названием Genesis Does What Nintendon’t («Genesis делает то, что не может Nintendo», обыгрывается окончание названия Nintendo). Причина? Страшная популярность 8-битной консоли Nintendo Entertainment System.

Nintendo потребовалось два года, чтобы выпустить свою собственную 16-битную систему Super Nintendo Entertainment System (SNES), и начать отвоёвывать рынок у Sega и остальных конкурентов. Отвоевала более чем успешно: во всём мире были распроданы более 49 млн приставок SNES против 30 млн Sega Mega Drive/Genesis.

Общий итог? В 2003 году Sega пришлось уйти с рынка игровых консолей полностью.

Война, продолжавшаяся с 2007 года как минимум до 2011-го, возможно, что и позже, началась с того, что AT&T подписала эксклюзивный контракт с Apple, став единственным провайдером, в сетях которого можно было использовать iPhone первого поколения.

Verizon Wirelss закатил по этому поводу «кампанию негодования», в рамках которой доставалось и AT&T, и Apple iPhone. В своих рекламных публикациях оператор доказывал, что его покрытие территории США сетями 3G намного лучше, чем у AT&T, и даже выпустил на ТВ рекламный ролик по этому поводу «There is a map for that», в названии которого обыгрывалось наименование собственной рекламы Apple и AT&T — «There is an app for that». Оба ролика представлены ниже:

Дошло до судебных препирательств: оператор AT&T обвинил Verizon в том, что тот обманывает потребителей, заставляя их думать, что AT&T отстаёт не только в том, что касается сетей 3G, но и по всем остальным параметрам. Кроме того, AT&T потребовал от Verizon отозвать ролик «There’s a map for that». Тщетно.

В итоге Verizon впоследствии также получил от Apple контракт в связи с iPhone, но драка не прекращалась и далее. Verizon не упустил случая проехаться по качеству сотовой связи в сетях конкурента:

Ответ от AT&T был, но он не выглядел как встречная оплеуха:

Итог? Пока что война продолжается и ни однозначно проигравших, ни однозначно выигравших нет.

Схватка между Samsung и Apple продолжается не первый год, и, как и в случае с Microsoft и Google — на всех фронтах, включая судебный. Причина в том, что Apple усмотрела в смартфонах и планшетах Samsung «раболепное копирование» iPhone и iPad (и небезосновательно), а во-вторых, Samsung стал флагманом операционной системы Google Android, за которую покойный Стив Джобс обещал устроить Google «термоядерную войну».

Войны не случилось, а вот судебный процесс Apple в прошлом году с грохотом выиграла, отсудив миллиард долларов за нарушение патентов.

И до и после обе компании обменивались «любезностями». Samsung злобно обстёбывал фанатов Apple, выстраивавшихся с ночи в очереди за очередными гаджетами:

А заодно публиковал рекламные плакаты, перечисляя превосходство Galaxy S III над iPhone 5. Картинка очень большая и имеет вертикальный формат, полноразмерное изображение откроется по клику на миниатюре (справа).

Что интересно, Apple на сей раз предпочла на наскоки Samsung не отвечать вовсе. «Обратка» пришла со стороны поклонников iPhone, произведших на свет издевательские пародии на рекламу Samsung, перечисляя недостатки Samsung S III и подчёркивая функции iPhone, про которые Samsung умалчивает в своих рекламных материалах.

Ну, а промежуточный итог их противоборства заключается в том, что «поголовье» аппаратов на Android намного превосходит численность аппаратов на iOS, однако Apple по-прежнему извлекает львиную долю всей прибыли на рынке смартфонов и планшетов, несмотря на обилие голосов, сулящих этой компании скорбь и погибель.

Кто победил, говорить пока рано, бой продолжается.

По большому счёту, «рекламные войны» редко свидетельствуют о силе «агрессора». Это видно и из вышеприведённых примеров: все эти кампании имели целью не столько привлечь интерес потребителей к какому-то продукту, сколько приуменьшить успехи конкурентов, обычно превосходящие достижения «нападающей стороны». Иногда это работает, иногда нет, но чему такие кампании способствуют точно, так это развлечению наблюдающих.

К оглавлению

Персональный компьютер будет стоить меньше 100 долларов и уместится в кармане?Андрей Письменный

Опубликовано 08 февраля 2013

В начале 2012 года по интернету стремительно разошлась ссылка на простенькую веб-страничку, которая сообщала о том, что Дэвид Брейбен, один из авторов знаменитой игры Elite, затеял создание крошечного компьютера, стоящего всего 35 долларов. Компьютер называется Raspberry Pi, основан на процессоре ARM и работает под управлением ОС Linux, загружаемой с карточки SD.

Предполагалось, что Raspberry Pi пригодится в первую очередь в школах и университетах. Имея под рукой компьютер с открытой архитектурой и возможностью легко присоединять к нему датчики, подростки смогут на практике изучать любые компьютерные и связанные с ними инженерные дисциплины — от системного программирования до создания роботов.

Однако открыв приём заказов на Raspberry Pi, его создатели быстро обнаружили, что заполучить эту платку хотят далеко не только студенты. Заявки о получении новостей на сайте оставило более двух миллионов человек, а к сентябрю 2012 года было продано полмиллиона Raspberry Pi. Теперь их буквально не успевают производить, а доставки до сих пор приходится ждать месяцами.

Если идея Raspberry Pi принадлежит Брейбену, то создание этого компьютера стало возможным исключительно благодаря Эбену Аптону — сотруднику компании Broadcom, выпускающей системы на чипе для мобильных телефонов. Если бы не уговоры Аптона, в Broadcom не согласились бы продавать процессоры мелким тиражом — эта компания оперирует миллионами. Впрочем, теперь уже нет никаких сомнений в том, что миллионы заказов обеспечены. Из пособия для школьников и игрушки для энтузиастов маленький компьютер, работающий на ARM и Linux, грозит стать мейнстримным явлением.

В связи с Raspberry Pi уместно вспомнить историю OLPC XO-1. Помните шумиху про «стодолларовый ноутбук», разразившуюся в 2006 году? Тогда некоммерческая организация, придумавшая дешёвый ноутбук для африканских детей, внезапно оказалась в центре внимания широкой общественности. И причиной стала не столько благородная миссия компании, сколько всеобщее удивление тем, что ноутбук может стоить сто долларов.

Как мы знаем, OLPC так и не добился ожидавшихся успехов. Производство растянулось на несколько лет, а финальная модель стоила не сто долларов, а двести. К тому же XO-1 свободно продавался лишь по модели «получи один, подари один»: платишь 400 долларов, получаешь один компьютер, а второй отправляется в африканскую школу.

Зато в промежутке между 2006 и 2009 годами произошло другое важное событие: услышав про интерес к OLPC, производители ноутбуков пришли к выводу, что неплохо бы сделать что-то похожее, но в коммерческом исполнении. Без операционной системы, нацеленной на обучение, без динамо-машины, позволяющей заряжать аккумулятор крутя ручку, без дисплея Pixel Qi, не слепнущего под ярким солнцем, словом — без фиксации на проблемах африканских детей. Так родились нетбуки.

Конечно, средний нетбук стоил не сто долларов и не двести, а, скорее, около трёхсот, и в случае с самыми дешёвыми моделями качество и мощность оставляли желать много лучшего. Однако покупатели первое время находились: идея нетбука для многих была привлекательна — заплатить поменьше и получить компьютер, дающий минимальные возможности. Текстовый редактор, почтовик, браузер, Skype… многим кроме этого ничего и не нужно.

Сейчас эпопея с нетбуками почти закончилась: с одной стороны их потеснили мобильные телефоны и планшеты, с другой — малый вес и дешевизна потихоньку становятся нормой и для обычных ноутбуков. Тем не менее, эта история поучительна: достаточно одной мощной идеи, и компьютерная индустрия с энтузиазмом делает кувырок через голову.

В том, что последствия этой истории были серьёзными, можно не сомневаться: достаточно вспомнить, как в Microsoft резко изменили курс, сделав Windows 7 менее требовательным к ресурсам чем Vista. То, что компьютеры вместо обычной прибавки производительности внезапно стали слабее, было для компании полной неожиданностью.

Raspberry Pi стоит даже не сотни долларов, а десятки, и кутерьмы в айтишной индустрии тоже может наделать на порядок больше чем OLPC. Точно так же, как за стодолларовым компьютером потянулись нетбуки, за Raspberry Pi тоже потянутся коммерческие реализации. Мало того, они уже появляются.

Первыми за идею дешёвого компьютера на ARM и Linux или Android ухватились разработчики медиацентров. Такое устройство будет иметь размеры флэш-карты и вставляться в порт HDMI телевизора. Если телевизор новый и поддерживает стандарт Mobile High-Definition Link (MHL), то питание можно получать прямо из HDMI, а если нет, то требуется включить устройство и в USB (который теперь есть почти в каждом телевизоре). После подключения достаточно перевести телевизор на нужный канал, и готово — можно передавать на экран контент с других устройств или даже запускать приложения. Подобные проекты можно во множестве найти на Kickstarter: Pocket TV, Equiso Smart TV, GameStick и прочие. Китайские поставщики безымянного оборудования тоже не сидят сложа руки, и выпускают массу вариантов таких устройств.

Но настоящее веселье начнётся тогда, когда инициативу подхватят производители компьютеров. Если в случае с нетбуками первым был ASUS с его Eee PC, то теперь в роли первого вестника выступила фирма Dell, объявившая о разработке компьютера Ophelia. Как и медиацентры, он тоже имеет размер флэш-карты, вставляется в HDMI и работает на Android. Стоить он будет около ста долларов.

Поскольку такой компьютер обладает довольно скромными характеристиками, в Dell планируют сосредоточиться на облачных хранилищах и технологиях виртуализации — Ophelia в таком случае будет выступать в качестве тонкого клиента. Получается что-то вроде Google Chromebook, но за сотню долларов и с возможностью сунуть его в карман. Достаём его обратно из кармана, втыкаем в любой современный монитор, и можно продолжать работу с того же места, где оставили.

По тому же пути идёт и мобильная версия Ubuntu: если подключить телефон, работающий под управлением этой ОС, к компьютеру, то можно продолжать использовать те же приложения, только уже на десктопе. Не исключено, что не пройдёт и пяти лет, и такой способ носить рабочий стол с собой станет абсолютно привычным и естественным.

Интересно, что Эбен Аптон, склонивший Broadcom к тому, чтобы отгрузить партию чипов для Raspberry Pi, отлично понимает, какие перспективы открывает затеянный им переворот. «Персональный компьютер будет стоить 50 долларов», — говорит Аптон. Стоит добавить, что этот компьютер обойдётся без продуктов производства Intel и Microsoft. Масштабы последующего передела рынка предлагаем вообразить самостоятельно.

К оглавлению

Автомобильный рынок’2030: железо от «Тойоты», ОС Android, софт из облака и антивирус Касперского?Денис Викторов

Опубликовано 08 февраля 2013

Одна его рука возилась с пуговицами на блузке. Вторая с некоторым упорством раздвигала ей колени. Маруся успела подумать: «Как он ведет машину? Вернее — чем?..»

Сергей Довлатов. «Иностранка»

Я не люблю, когда в американских фильмах водители не смотрят на дорогу.

Le Fabuleux Destin d’Amélie Poulain («Амели») — милая кинокомедия Жан-Пьера Жёне

***Нет, разумеется, мы знаем, что в кабине пилотов современного авиалайнера творится теперь полный разврат. Летчики потягивают кофе (и, хочется верить, ничего более крепкого), трескают бутерброды и травят анекдоты. А умная машина летит сама. Мы знаем, но не боимся. Скорее даже наоборот. Слишком уж часто выясняется: не только множество мелких инцидентов, но и значительная часть катастроф, происходящих с воздушными судами, вызваны человеческим фактором. Так пусть уж лучше рулит автомат. Компьютер, по крайней мере, не запьет.

Но вот смотреть, как водитель машины снимает руки с руля, убирает ноги с педалей и, поворачиваясь к сидящим на заднем сиденье пассажирам, принимается болтать с ними о всякой ерунде, — пока страшно. Особенно для того, кто сам «шоферит».

Сами-то мы, конечно, порой позволяем себе оторваться от органов управления. В одной руке пачка сигарет, в другой — зажигалка, ползем в пробке со скоростью пешехода. Зачем тут руль? Несколько секунд можно ехать «без рук». Как в детстве на велике, особенно если девчонка из соседнего подъезда вышла во двор. Но стоит только сесть в такси или к другу в машину, мы превращаемся в поборников соблюдения всех возможных правил безопасности. И, как Эркюль Пуаро в исполнении Дэвида Суше, требуем водителя держать руки на «баранке» в положении «без десяти два» или «без пятнадцати три».

Ненавижу возить активных водителей справа от себя. Но оказавшись на их месте — сам становлюсь невыносим.

По вечерам на Третьем транспортном кольце, медленно пробиваясь через пробку перед Звенигородкой, я все чаще наблюдаю такую картину. Ноги водителей работают в режиме «газ-тормоз», а управляют люди… «айпэдами» и «айфонами». Пишут СМСки, отвечают на почту, читают Интернет. Почему бы и нет, если машины стоят в колее, продавленной грузовиками, как трамваи на рельсах?

О чем читают шоферы-любители? В том числе об автомобилях без водителя. Которые будут возить нас самостоятельно. Безопасно и надежно.

Полез сегодня смотреть, что интересненького планируется на Чикагском автосалоне, открывшемся вчера (сначала для профессионалов; «народ» начнут пускать с 9 февраля). Среди «инновационных» анонсов — экологически чистые дизели, новые системы безопасности и… конечно же, демонстрационные заезды «автомобиля без водителя»! Из скупых анонсов я так и не понял, какую именно разработку будут демонстрировать (может быть и не одну). Но подозреваю, что одним из экспонатов такого рода станет VW Passat, переоборудованный компанией Continental.

Посмотрите свежее видео на сайте Wired. Интервьюер и зритель сидят «сзади», а участник исследовательской программы Continental Ибро Мухаремович в какой-то момент действительно начинает вести машину «без рук» и «без ног». А вернее, вообще перестает управлять транспортным средством.

В ролике показаны три режима работы интеллектуальной системы. Первый — самый простой. Это, скорее, способ помочь водителю: активированы средства предупреждения о возможном фронтальном столкновении, контролируются «увод» с полосы и «слепые» зоны. Плюс — включена функция автоматического экстренного торможения.

Второй режим: ко всему перечисленному добавляется активный круиз-контроль, позволяющий в автоматическом режиме держаться за идущим впереди автомобилем и, при необходимости, тормозить — вплоть до (как нас учат выражаться российские ПДД) «полной остановки транспортного средства».

Ну, а третий вариант настройки — как раз полностью автоматический. Машина сама соображает, что происходит вокруг нее и принимает правильные решения. Причем, как сообщает Wired, в показанном прототипе используются доступные на рынке «железки». Стереокамера от Мерседеса Е-класса. «Дальний» радар — такой же, что устанавливают ныне на BMW и «Кадиллаках». Радары ближнего радиуса действия — те, что применяются в некоторых моделях «Тойоты», «Крайслера» и «Форда».

В чем тогда цимес демонстрируемой разработки? В том, что за совместную согласованную работу всех этих уже почти стандартных подсистем отвечает «много-много софта». И это ключевой момент. Процесс создания автомобиля будущего, по сути, уходит из «железной» фазы — в «мягкую», программную. Что означает начало полновесной революции во всём мировом автопроме.

Похожими экспериментами сегодня занимаются все. От ведущих автобрендов и поставщиков комплектующих до новых игроков (таких как Google, которых еще вчера никто и не ждал на автосалонах). А в некоторых штатах США уже принимаются законы, регламентирующие использование «самоходок». Но дело не в экспериментах, не в занимательных видеороликах, не в законах и даже не в фантазиях о том, «как будет выглядеть автомобильная дорога через двадцать лет». Куда интереснее смена парадигмы, которая намечается в автомобилестроении.

В последнее время я довольно много общался со специалистами, непосредственно занятыми разработками в сфере «кар аутомейшн» (сфера новая, терминология пока «плавает», но это тоже детали). И вот какая картина вырисовывается.

Сегодня мы наблюдаем как будто разрозненные эксперименты по скрещиванию привычных автомобилей с ИТ, телекоммуникациями и цифровыми сервисами. На конференциях продолжаются споры о том, какая модель победит и что станет главным в автомобиле завтрашнего дня — принесенное мобильное устройство (здесь тоже активно работает тренд BYOD) или все-таки бортовой компьютер. Но уже появляются основания говорить о том, что главными действующими лицами станут, скорее, ЦИФРОВЫЕ ПЛАТФОРМЫ, «под» которыми окажутся собственно автомобили, а «сверху» — любые приложения.

Если посмотреть на то, чем занимаются ныне ИТ-компании, решившие (как мне кажется) подмять под себя авторынок, легко обнаружить: то, что мы воспринимаем в виде фрагментов мозаики и заказных проектов «для Тойоты» или «для Ауди», на самом деле — первые шаги по созданию платформ.

Логика та же, что и с компьютерами. Сначала были нестандартные железки, под которые приходилось писать нестандартные операционные системы, чтобы затем разрабатывать нестандартные приложения. А вскоре выяснилось, что куда более удобным для всех оказывается иной ландшафт: стандартное железо, стандартные операционные системы и стандартные прикладные программы. Эра господства PC началась, как мы помним, как раз с этого.

Совсем недавно ту же развилку (и в том же направлении) преодолел рынок мобильных устройств. Еще совсем недавно разработчики приложений для телефонов стонали от «зоопарка», с которым им приходилось иметь дело. Разные операционные системы, размеры и пропорции экранов, разные органы управления. Но стоило только рынку прийти в состояние «несколько платформ (операционных систем) — множество терминальных устройств», как возникла и масса пользовательских приложений. И, между прочим, «из ничего» появилось огромное количество новых бизнесов, получивших возможность выехать на рынок мобильных приложений, используя в качестве «средства передвижения» платформу iOS или, скажем, Google.

Высока вероятность, что аналогичным путем пойдет и автомобильный рынок. Нижний уровень: «хардвер», автомобильное «железо», построенное с опорой на открытые индустриальные стандарты (совсем уж проприетарные подходы, думаю, придется забыть. Хотя бы потому, что покупатель нового автомобиля захочет «мигрировать» с сохранением ставшего привычным цифрового окружения, что будет особенно актуально при смене марки). Средний уровень: несколько базовых цифровых платформ, обеспечивающих связь между «этажами». И, наконец, уровень прикладной.

Как и в случае с компьютерами, платформа («операционка») будет заниматься, в том числе, вопросами безопасности. Так что если купленное в облачном магазине приложение, разработанное третьей стороной, грозит «обрушить» всю систему (что может привести к катастрофе и жертвам), прикладная программа будет блокироваться. И уж конечно, на эту поляну придут поставщики антивирусов.

Если этот прогноз оправдается, мы увидим мощный всплеск софтверных автомобильных стартапов.

Сегодня у маленькой девелоперской компании, придумавшей что-то нужное для водителя, есть три варианта: попытаться продать разработку одному из автопроизводителей, чтобы тот интегрировал «полезняшку» в свой товар, договориться с кем-нибудь из OEM-ов и вывести продукт на рынок «внутри» специализированного гаджета или — прописаться на мобильном устройстве, принадлежащем водителю (что не равно созданию приложения ДЛЯ АВТОМОБИЛЯ). А вот когда на авторынке победит несколько базовых софтверных платформ car automation, легко представить себе тот же сценарий, который был реализован в сегменте приложений под Android и iOS.

Ну и, конечно же, очень интересно — ЧЬИ ИМЕННО платформы выйдут в победители. Об «автомобилях под управлением Google» написано уже много статей. Но есть вероятность, что как черти из табакерки появятся другие ребята, которые сделают всё чуть иначе и станут новыми «гуглами» на автомобильном рынке, перекроив его до неузнаваемости.

К оглавлению

Московская Биржа проводит IPO: почему в этом нужно участвовать вам? Евгений Золотов

Опубликовано 08 февраля 2013

15 февраля Московская Биржа — главная биржевая площадка России — проводит своё IPO. Попросту это означает, что параллельно с акциями российских компаний в свободное обращение попадут и акции самой Биржи, после чего и вы, и ваши друзья сможете покупать и продавать их так же легко, как, скажем, бумаги МТС, Лукойла или сети магазинов Магнит. Впрочем, если термин «IPO» (переводимый как первичное публичное размещение) вам незнаком, значит, самое время заняться самообразованием. Потому что именно размещение Московской Биржи может дать сигнал коренному перелому в отношении простых россиян к торговле ценными бумагами — а у технически подкованной аудитории Компьютерры есть хороший шанс прыгнуть выше остальных.

До последнего времени биржевая торговля в России представляла собой грустное зрелище. Ликвидных активов раз два и обчёлся: акции лишь пары десятков компаний торгуются достаточно активно, а сектор срочных бумаг (фьючерсы и опционы) вовсе никакой — там активные инструменты можно пересчитать на пальцах одной руки. И когда «наверху» бредят Мировым Фенансавым Центром (так презрительно обзывают инициативу рядовые спекулянты), не хочется ни писать, ни спорить, а просто отвернуться.

Мы попали в замкнутый круг. Инвесторы, в том числе иностранные, не верят в российскую «фонду» (слабые законы, чрезмерное внимание государства, неуважение прав мелких акционеров и т.п. и т.д.), а российские компании не желают выпускать свои акции в России («размещаться») потому что без инвесторов нельзя и собрать серьёзных денег. В результате, по оценке, например, Wall Street Journal, треть торгового объёма с акциями российских компаний проходит на западных биржах.

Но хуже того, средний россиянин шарахается от слов «биржа», «акции» как от огня. Полагаю, сказывается негативный опыт последних двадцати лет: в наших головах акции всё ещё ассоциируются с бумажками МММ, а биржевая торговля — с полулегальными FOREX-лавочками, реклама которых висит на каждом углу и сайте, но деятельность которых, как и той же МММ, не регулируется. В результате только каждый сотый россиянин более-менее активно оперирует ценными бумагами (подробнее см. «Как привести на биржу простых россиян»). Сравните это с Соединёнными Штатами, где в фондовый рынок инвестирует каждый пятый! Ничего удивительного, что периодически предпринимаемые правительством неуклюжие попытки заинтересовать обывателя оканчиваются ничем: я даже не спрашиваю вас участвовали ли вы, я спрошу — слышали ли вы о «всенародных IPO» Роснефти, ВТБ?

Хорошая новость в том, что подвижки всё-таки есть. Срочный рынок так и пребывает в рудиментарной фазе, но вот акции начинают понемногу просыпаться. Утверждая так, я опираюсь прежде всего на собственный опыт, свою оценку ситуации. Я активно торгую на российском рынке с середины нулевых, держу сегодня самый большой портфель в своей жизни (не только в смысле стоимости, но и в смысле степени диверсифицированности — то есть разнообразия входящих в него бумаг) — и с удовольствием констатирую, что список акций, которые могут быть интересны как долгосрочные вложения, стабильно растёт. Да, многие высокотехнологичные игроки по-прежнему предпочитают размещаться на Западе (Рамблер, Яндекс, Mail.ru, см. «Американское IPO Яндекса»), но у нас есть свои герои.

ОАО Магнит, владеющее одной из мощнейших сетей продовольственных магазинов в России (её основатель Сергей Галицкий — чуть ли не единственный отечественный миллиардёр, сделавший состояние не на перестановках в эпоху приватизации). Аптека 36,6 — одна из наших крупнейших аптечных сетей. М-Видео, входящая в топ ритейлеров бытовой электроники. Всем знакомые звёзды коммуникационного сектора МТС и Ростелеком. Нефтяные гиганты Нижнекамскнефтехим, Башнефть, Лукойл. Золотодобытчик мирового уровня Полюс Золото. Трансконтинентальный извозчик Аэрофлот.

Я могу продолжить список (это бумаги, особенно часто бывающие в моём портфеле), но и того, что уже названо, достаточно, чтобы показать две важных вещи. Во-первых, все эти активы ведут себя вменяемо: их минимальный пакет стоит не слишком дорого, объём дневной торговли достаточен, чтобы исключить вероятность резких скачков цены, многие платят дивиденды. И, во-вторых, такие активы можно найти в каждом секторе российского рынка, что позволяет снизить риски при вложении большой суммы денег (поровну распределив её между акциями, т.е. диверсифицировав портфель).

Вложив некоторую часть своих накоплений в такие бумаги, вы получите в худшем случае альтернативу банковскому вкладу, а в лучшем — уникальный инвестиционный инструмент, аналогов которому на финансовом рынке нет (даже ПИФы не дадут вам такой свободы и доходности). Акции Магнита, например, только за прошлый год выросли более чем вдвое, да и почему бы им не расти, когда компания так агрессивно расширяется?

Есть и третий фактор, связанный с лично вашим интеллектуальным превосходством над серой массой рядовых инвесторов, но прежде чем обратиться к нему, давайте вернёмся к тому, с чего начали. В последние дни — и это неслыханное дело — западные финансовые СМИ говорят о русской фонде. Повод: то самое IPO Московской Биржи. В середине февраля её акции поступят в продажу по ориентировочной стартовой цене в 600 рублей за минимальный пакет из десяти штук (тикер MOEX). Иначе говоря, это будет достаточно дешёвое удовольствие, чтобы в нём поучаствовать — хоть бы и из чистого интереса. И именно из-за цены есть надежда, что это IPO наконец-то станет первым по-настоящему всенародным.

Почему это может быть интересно? Прежде всего, как билет на отходящий поезд. Московская Биржа (результат слияния ММВБ и РТС) уже самая крупная торговая площадка на постсоветском пространстве и в Восточной Европе. Смысл её работы сводится к предоставлению места и условий для торговли ценными бумагами, так что, буде не случится глобального экономического кризиса, выручка Биржи будет расти, а покупатель её акций, получается, автоматически сделает ставку на весь российский фондовый рынок.

Кроме того, публика, которая никогда с ценными бумагами дела не имела, ещё и узнает, что такое инвестиции и почувствует вкус к этой игре. Московская Биржа обещает платить щедрые дивиденды своим акционерам, пуская на выплаты до половины прибыли каждый год. В России подобная щедрость пока редка. Она означает в том числе, что акции Биржи можно будет приобрести не только с целью перепродажи по более высокой цене, но и как долгосрочное вложение: вне зависимости от того, каков будет их курс, держателю будет регулярно начисляться копеечка.

Наконец, есть патриотические соображения. Западные аналитики полагают, что если IPO Московской Биржи пройдёт гладко, это даст стимул российским компаниям размещаться в России. Так что Биржу россияне могут поддержать даже просто из любви к Родине, так же, как для американских инвесторов, например, патриотизм — не пустой звук.

А теперь, когда вы видите картину в целом, оцените своё место в ней. Россия на пороге инвестиционного взрыва: не сегодня завтра ценными бумагами заинтересуются миллионы россиян. Как и в развитых странах, свой портфель из акций появится у домохозяек, рабочих, пенсионеров. Уровень технической подготовленности большинства таких инвесторов будет крайне низким. И тот, кто привык и умеет работать с информацией в чистом виде, неизбежно получит преимущество.

Так не опоздайте.

К оглавлению

Большая проблема Big data в РоссииДенис Викторов

Опубликовано 07 февраля 2013

За последнее время я посетил несколько мероприятий, посвященных большим данным. Скажу честно, меня не интересует эта технология сама по себе. Я не заказчик. И общее понимание сути Big data у меня вроде бы сложилось. Очень-очень неглубокое. Ме-е-е-ленькое такое, как лужица. Но для редактора и журналиста — вполне достаточное. Мне эти штуки не внедрять. Мне про них нужно уметь разговаривать с людьми. С теми, кто продает. И с теми, кто покупает. Зачем тогда таскался на пресс-конференции? Мне было интересно, как поставщики Big data рассказывают про новые решения журналистам. Чтобы уже через них дотянуться до заказчика. Так вот, выглядит всё это крайне печально. Коротко расскажу — почему.

Вот классический формат пресс-конференции, посвященной Big data.

Сначала — банальности, о которых и так известно. Ключевой спикер рассказывает о том, как быстро растут объемы данных во всем мире. Затем коротко намечает основные контуры решений в этой сфере, упоминает о «трех v» (volume, velocity, variety). Уверяет, что всем вокруг давно уже требуются решения для быстрой обработки огромных массивов информации, представленной как в структурированной, так и в неструктурированной форме. И — тут же переходит к презентации нового продукта. Который, разумеется, быстрее, чем у конкурентов и всеяднее. А уж по «грузоподъемности» — и вовсе чемпион. Пережевывает любые data вне зависимости от того, насколько они big.

Наконец, наступает время вопросов. Журналисты технических изданий интересуются программно-аппаратными деталями. Все остальные — спрашивают про отрасли, в которых эти чудесные технологии полезнее всего применять. И о конкретных примерах («А где это уже работает?»).

Спикеры отвечают. И — все расходятся, довольные друг другом. Фуршет — это святое.

А мне почему-то постоянно кажется, что кофе пить рано. Что поставщики НИЧЕГО НЕ РАССКАЗАЛИ. И что журналисты, извините, ничего НЕ ПОНЯЛИ. И большой вопрос — что они «передадут» в своих статьях заказчикам, живописуя прелести Big data. Может быть лучше вообще ничего не пересказывать? Во избежание конфузов?

Вообще говоря мы уже не в первый раз наблюдаем одну и ту же историю. Вендоры начинают «двигать» в нашей стране новые продукты, не озаботившись предварительной артподготовкой. По логике вещей, сначала было бы полезно помочь и заказчикам, да и журналистам СМИ (как «айтишных», так и деловых) научиться задавать правильные вопросы. А уже потом давать на них ответы. Но… С Big data в России, как мне кажется, всё происходит как обычно. То есть — в обратном порядке.

Производители сразу выводят на линию огня сейлзов, умеющих популяризировать конкретные решения. Хотя первыми в атаку должны были бы пойти евангелисты. В итоге получается какая-то каша. Люди, к которым обращены зажигательные «продуктовые» агитки, задают сущностные вопросы. На которые менеджеры по распространению готовой продукции ответить не в силах. Просто потому, что в головах у них сидит вызубренная от и до презентация, которую они и воспроизводят с любого места и в любом порядке. Этакие «органчики», как у градоначальника Брудастого. Сегодня мероприятие в Москве. Завтра в Стамбуле. После завтра — еще где-нибудь в «регионе EMEA». А текст — один.

Диалоги на мероприятиях получаются примерно такие:

Журналист 1: Слушайте, а зачем вы приводите примеры со счетами-фактурами? У нас в стране только-только налаживается электронный документооборот в b2b. Может быть есть другие показательные применения технологии?

Сейлз: Наш новый продукт готов работать в любых условиях и решать любые задачи. Наша миссия… [далее — партия «органчика»]

Журналист 2: Можете привести конкретные примеры работы предиктивной аналитики?

Спейлз: Наш новый продукт поддерживает предиктивную анлитику. Наша миссия… [снова ария «органчика»].

Журналист 3: Не могли бы вы пояснить, как стыкуются решения в сфере бизнес-аналитики и Big data?

Сейлз: Наш новый продукт предоставляет обширный аналитический инструментарий. Мы стремимся к тому, чтобы каждый клиент… [щелчок в мозгу и — «органчик» снова выдает презентацию].

Ну, собственно, а потом объявляется кофе-брейк.

По-моему, у больших данных в России действительно возникает большая проблема. Пресловутое «big» оказывается главным. Все говорят о скорости, объемах данных. О КОЛИЧЕСТВЕННЫХ показателях. Хотя главный фокус современных решений для обработки больших данных — это, по сути, извлечение знаний из огромных массивов фактографии. И — новое качество управления бизнесом, которое возникает благодаря применению этого инструментария.

Некоторое время назад я попросил генерального директора одной из ведущих интеграторских компаний простыми словами объяснить мне, что же такое решения для работы с большими данными. И чем «на верхнем уровне» Big data отличаются, например, от решений класса BI (Business Intelligence).

Ответ был коротким и ёмким: «BI — это история, когда есть все-таки какой-то заранее заданный паттерн обработки данных. А Big data — тот самый случай, когда паттерн, строго говоря, не известен».

В этот момент весь теоретический мусор о Big data, который застрял в моей голове, мгновенно структурировался. Как в школьном опыте, когда под дощечку, на которой набросана металлическая стружка, подводят магнит.

Почему гендиректор российской ИТ-компании может в двух словах объяснить, что такое Big data, а сейлзы компаний-производителей — не могут и развлекают аудиторию звуками маркетингового «органчика», популяризирующего конкретный продукт? Да потому что гендиректор интеграторской компании НЕ ПРОДАЕТ ПРОДУКТ. Он продает решение проблемы — бизнесу. А прежде — помогает заказчику эти проблемы осознать, локализовать, прояснить, осмыслить, конкретизировать.

Я, в общем, давно уже ничему не удивляюсь. Но все чаще возникает ощущение, что мир перевернулся с ног на голову. Вендоры вместо того, чтобы делать «presale», формировать и будить спрос, четко и внятно объясняя, какие именно задачи российских предприятий способны решать технологии нового поколения, просто привозят продуктовые презентации. То есть пытаются торговать (в том числе из президиумов пресс-конференций) ответами на вопросы, которые у рынка ЕЩЕ НЕ ВОЗНИКЛИ.

А вот системные интеграторы, которым, по логике вещей, полагается приходить на вспаханное вендорами поле и внедрять конкретные продукты, заняты почему-то вопросами повышения квалификации заказчиков. Как бы за свой счет. И уже на их плечах к заказчикам торжественно въезжают новые разработки производителей.

И, конечно же, очень грустно, что вендоры (а это видно по всему) до сих пор продолжают адресовать свои посылы исключительно директорам по ИТ. Хотя в применении решений Big data заинтересованы, на самом деле, функциональные заказчики. В крупных исследовательских лабораториях, занятых поиском лекарств против рака, это — исследователи. В розничных банках — люди, выстраивающие новые формулы взаимодействия с клиентами. В нефтянке — те, кто стремится заменить бурение пробных скважин (тут одна «дырка» — от миллиона долларов) компьютерным анализом геодезических данных. В сетевом ритейле — менеджеры по закупкам, пытающиеся гармонизировать свою деятельность с фактической активностью покупателей. Но с ЭТИМИ людьми надо говорить иначе. Другими словами. Им нужны реальные кейсы. Узнаваемые «картинки». И им уж точно не интересно, на дисках будет лежать база данных, или на лентах. В «облаке» или в собственном дата-центре. Это где-нибудь за углом поставщики обсудят с CIO.

А самое замечательное в том, что разговаривая с функциональными заказчиками (а не только с CIO) на нормальном человеческом языке, поставщики ИТ смогут уронить зерно понимания и в головы технологических журналистов. Которые, в таком случае, действительно смогут что-то «донести». Кроме перепечатывания пресс-релизов и фрагментов из корпоративных агиток.

Не знаю, может быть я просто старый стал. Или давно не захаживал на пресс-конференции ИТ-компаний — с тех пор, как переместился из «компьютерной» журналистики в деловую (а ведь уж десять лет скоро, однако!). Но создается ощущение, что в коммуникациях на рынке ИТ ничего не изменилось. А то и хуже стало.

В середине 90-х к нам часто приезжали иностранные гуру, которые не пытались сразу продать продукт, а проводили подготовительную работу. И уже потом начиналась, собственно, продажа. Теперь же — какой-то рыночный гоп-стоп. Покупайте, граждане, нашу бигдейту. Пригодится! Хорошая вещь. Ведь наша миссия…

Щелчок. Еще щелчок. А, вот он, этот слайд в голове спикера. И — пошел играть «органчик».

К оглавлению

Youtube и его партнёры: видео «для интернета» становятся отраслью Юрий Ильин

Опубликовано 07 февраля 2013

Уже наступающей весной Youtube планирует организовать платную подписку на индивидуальные каналы, сообщает нам Ad Age. Затея, в конечном счёте, заключается в том, чтобы переманить у традиционного телевидения продюсеров, зрителей и, естественно, рекламодателей. Для начала Youtube обратился к нескольким продюсерам уже существующих внутри сервиса каналов и попросил их разработать планы по созданию новых — платных для конечных пользователей — каналов. Предварительно обозначенный размер абонентской платы составит 1-5 долларов в месяц.

Пока неизвестно, какие именно каналы первыми удостоятся чести обзавестись «подписными» версиями, однако предполагается, что среди первых кандидатов — Machinima, Maker Studios, Fullscreen. Медиакомпании, создавшие себе имя на Youtube и сформировавшие там огромную аудиторию — миллионы, десятки и сотни миллионов просмотров. Притом что начинали они, казалось бы, с сугубо любительского контента.

Компанию Maker Studios, например, создала Лиза Донован, начинавшая с размещения пародийных видео на собственном канале на Youtube. Таких вот, например:

Они оказались настолько популярными, что она смогла жить исключительно за счёт рекламных поступлений с них. Затем Донован и её жениху (а по совместительству оператору большей части её видеороликов) пришла в голову здравая мысль, что, скорее всего, имя таким же, как они, видеолюбителям должно быть легион. Так почему бы их всех не собрать под одни знамёна? Так в 2009 году появляется компания Maker Studios. К 2012 году под их маркой функционируют 600 каналов на Youtube, штат компании составляет более 300 человек, а штаб-квартира, в которой располагаются и студийные помещения, занимает 0,2 гектара.

Часть этих студий показана в ролике. Можно ли сказать, что они плохо оборудованы? Нет. Можно ли сказать, что контент — в худшем смысле «любительский»? Тоже нет.

Ещё один значительный пример того, как «прежние любители», когда-то заведшие себе каналы на Youtube, превращаются в знаменитостей, — проект Corridor Digital:

(Осторожно: присутствует русская ненормативная лексика).

(Осторожно: только для фанатов игры Skyrim).

Как нетрудно заметить, операторская работа и спецэффекты (как минимум) — на высоте, любительщиной здесь и не пахнет, разве что малобюджетностью. Нетрудно также заметить, что всё показывается преимущественно крупными и средними планами. Это важно, и к этому мы ещё вернёмся.

Пока же обратимся к следующему ролику:

Это всё те же Corridor Digital дают своего рода мастер-класс по производству спецэффектов к видеороликам для Youtube — точнее сказать, их интервьюируют представители Youtube Partners Program.

Партнёрская программа, в рамках которой Youtube инвестирует в развитие каналов и создание контента на новом уровне, была запущена в декабре 2010 года. С января 2011 года было запущено еженедельное «ток-шоу» (также в рамках Youtube), в ходе которого ведущая и видеоблоггер Шира Лазар интервьюировала создателей наиболее удачливых каналов на Youtube. «Люди делают на этом карьеру. Это сообщество нуждалось в том, чтобы ему рассказывали истории успеха», — пояснила Шира Лазар. И действительно: например, создатель канала MysteryGuitarMan Джо Пенна, по его словам, ещё в 2010 году «спал на полу, воровал у соседа Wi-Fi и питался по общественным столовым». В 2011-м у него уже была собственная студия. А это недешёвое, мягко говоря, развлечение.

Изначально партнёрская программа Youtube была доступна только по приглашениям. В апреле, однако, программу сделали доступной всем желающим (точнее, всем желающим в 20 странах, в число которых Россия, увы, не входит). Главным условием для участия является успешная монетизация минимум одного видеоролика.

Как видим, Youtube на протяжении многих лет выращивал себе обширный урожай производителей контента, позволяя им зарабатывать на собственном контенте. Что же касается вышеупомянутых инвестиций, цифры выглядят очень серьёзно: в 2011 году Google инвестировал в контент-партнёров Youtube в общей сложности 100 млн долларов, а в конце 2012-го стало известно, что планируется ещё 200 млн вложений. В одну только Machinima Google и его партнёры вложили 35 млн долларов. Число партнёров Youtube уже превышает 10 тысяч.

Сейчас, пожалуй, уместно даже говорить о формировании собственного формата контента на Youtube: эти видео относительно малобюджетны, непродолжительны, выполнены на достаточно пристойном техническом уровне, рассчитаны на просмотр на небольших экранах (даже притом, что на некоторых поддерживается разрешение 720 и 1080p), а главное, они чем-то способны зацепить внимание и получить «вирусное» распространение, аккумулируя в итоге сотни тысяч и миллионы просмотров.

И вот теперь как минимум часть «контент-партнёров» Youtube смогут организовать себе платную подписку и получить ещё один перспективный (более перспективный, чем кажется на первый взгляд) инструмент заработка.

Идея появилась не вчера: ещё в октябре, выступая на медиа-саммите в Абу-Даби, главный директор Youtube по контенту Роберт Кинкл заявил, что Google рассматривает возможность предоставить производителям контента на Youtube право взимать с посетителей своих каналов деньги за просмотр, хотя, по словам Кинкла, большая часть каналов по-прежнему будет зарабатывать за счёт рекламы.

На том же саммите Кинкл сделал очень существенное заявление: около 50 процентов потребления контента Youtube в арабоговорящих странах приходится на мобильные устройства, и количество «мобильных» пользователей будет только расти. Причём не только в арабских странах, но и по всему миру.

И вот тут мы возвращаемся к тому, о чём упоминалось несколькими абзацами выше, — о чётко выраженной совместимости видеороликов с малокалиберными экранами: предпочтительнее всего крупные планы (максимум средние); мелкие детали, если они вообще есть, выпячиваются так, чтобы быть заметными даже на низком разрешении. В общем, всё имеет «камерные» масштабы.

В своё время таким же образом образовался формат телефильмов (в противоположность «большому кино»). То, что хорошо смотрелось на большом экране в кинотеатре, неважно смотрелось на маленьком экране телевизора (а изначально они были совсем маленькие, как известно), но «соцзаказ» на телефильмы тоже был. Соответственно потребовалась «смена парадигмы» — изменение подхода к написанию сценариев, операторской работе и так далее.

Сейчас экраны телевизоров в среднем стали весьма крупными, зато пришёл Youtube с его всё более определённо выраженной ориентированностью на мобильные дисплеи. Дисплеи этим могут иметь очень высокое разрешение, но площадь их всё равно остаётся невеликой. Со всеми вытекающими последствиями.

Интересы Youtube тут, похоже, внезапно совпали с интересами Голливуда. На днях глава анимационной студии DreamWorks Animation SKG («Мадагаскар», «Шрек», «Как приручить дракона») Джеффри Катценберг заявил, что в дальнейшем образуется ценовая дифференциация на контент, прямо зависящая от размеров дисплея.

«Люди будут платить за квадратный дюйм. Если версия [фильма] для мобильного телефона будет составлять не более 75 центов, мы получаем 350 млн жителей Индии, готовых платить», — отметил Катценберг.

По данным Ad Age, голливудские студии ищут способы повысить продажи видео на международных рынках, справедливо полагая, что с угля «мелкого, но много» можно получить неплохие прибыли.

К тому же есть основания полагать, что Голливуд всё-таки заинтересован и сохранить, а то даже и усилить дифференциацию по «площади экрана».

В строительство по всему миру цифровых кинотеатров с огромными экранами и самыми передовыми звуковыми системами были вложены огромные силы и средства; целью было оттащить публику от телевизоров и домашних кинотеатров и вернуть на зрительские места. Сейчас стоит другая задача: не дать мобильным гаджетам отнимать кусок хлеба у кинотеатров. И вот тут Youtube с его многочисленными производителями контента и Голливуд внезапно оказываются стратегическими союзниками: ведущие мировые кинокомпании продолжают выпускать блокбастеры, рассчитанные на большие экраны, в то время как пользовательские мобильные устройства занимает другой контент, специально под них создаваемый. Мухи отдельно, котлеты отдельно — и все довольны. Почему бы и нет?

К оглавлению

Золотая жила, которую нашёл Twitter: кто покупает ваши 140 знаковОлег Парамонов

Опубликовано 06 февраля 2013

На днях компания Twitter приобрела стартап Bluefin Labs, который анализирует популярность телепередач в социальных сетях. Не понимаете, какое отношение Twitter имеет к телевидению? Это нормально. Непонятность — главная характеристика Twitter. Многие до сих пор не вполне понимают, зачем он нужен. Как эта компания планирует зарабатывать на жизнь, ещё бОльшая загадка. И так было с самого начала: пути развития Twitter никогда не определяли его создатели. Связь с телевидением тоже придумали не они, но об этом немного позже.

Многие веб-сервисы не сразу нашли себя. Существует даже термин «pivot«, обозначающий момент, когда стартап осознаёт, что направляется в тупик, и разворачивается на 180 градусов. Характерный пример — Youtube. Почти никто не помнит, что самая первая версия этого сайта представляла собой малопопулярный сервис знакомств. Youtube потребовался «pivot», чтобы превратиться в крупнейший видеохостинг планеты.

Однако Twitter в этом смысле уникален. Его затянувшаяся история «поиска себя» не укладывается в стартаперскую терминологию. Эту соцсеть от начала и до конца придумали пользователи. Разработчики всегда плелись у них в хвосте и даже не пытались перехватить инициативу.

Изначальная задумка создателей Twitter имела больше общего с Foursquare, чем с тем сайтом, который мы знаем теперь. Но вопреки их ожиданиям никто не стал использовать Twitter для того, чтобы оповещать посторонних о своём местоположении и планах. Вместо этого они публиковали короткие мысли и писали комментарии приятелям.

Twitter не предусматривал возможности комментирования, но пользователи обошли этот недостаток. Через какое-то время поддержка формата комментариев, который они придумали, появилась на сайте. Затем кто-то изобрёл ретвиты — способ цитирования чужих постов. Ретвиты стали популярны задолго до того, как разработчики официально встроили их в Twitter.

Чем крупнее становился Twitter, тем труднее было определить, куда дует ветер и чего хотят пользователи. Когда Twitter колонизировали знаменитости с миллионами поклонников, аудитория сайта расслоилась на множество изолированных фракций, каждая из которых использует его по-своему.

Тех, для кого Twitter остаётся микроблогерским сообществом, относительно немного. Существенная доля пользователей читает исключительно твиттеры звёзд и молчит (или, в лучшем случае, ретвитит своих кумиров). Кто-то использует Twitter в качестве чата, предназначенного для переписки с ограниченным кругом знакомых. Особая история — субкультуры, обосновавшиеся в Twitter и использующие его в не очень понятных посторонним целях. Замечали в списках «трендов» загадочные воззвания на тему Джастина Бибера? Это они.

Настроить таких разных людей на общую волну способны только события, которые не подчиняются их воле. Сообщения очевидцев появляются в Twitter быстрее, чем на лентах телеграфных агентств или в теленовостях, а затем с огромной скоростью распространяются от пользователя к пользователю.

Для постороннего этот процесс не особенно заметен, но создатели Twitter давно осознали, что сидят на золотой жиле. Они видят, что волнует сотни миллионов пользователей в разных частях света прямо сейчас. Они видят, как сообщения волнами расходятся по социальному графу. Они видят, как колеблется амплитуда этих волн, реагируя на внешние события.

Из этой информации могут следовать интереснейшие выводы. Некоторые примеры я пару лет назад перечислял в заметке «Как Twitter переработает мысли пользователей в доллары«:

Twitter копает в этом направлении с тех пор, как стало ясно, что аналитика способна стать одним из двух важнейших источников дохода компании (другой источник — это реклама; её Twitter тоже развивает, но с поразительной на фоне Facebook или Google робостью и деликатностью).

Проблема заключается в том, что доставшаяся Twitter золотая жила залегает на труднодоступной глубине. Отфильтровать нужную информацию и преобразовать её в удобоваримый вид — нетривиальная задача. Обычный поиск и даже «тренды», выдающие стремительно обновляющийся поток невнятных отрывочных сообщений, её не решают.

Вернёмся к Bluefin Labs. Телепередачи, интерес к которым анализирует эта фирма, по сути, представляют собой одно из событий, объединяющих пользователей Twitter. Когда по телевизору показывают фильм, его видят миллионы человек — и тысячи отчитываются об увиденном в Twitter.

Согласно статистике, которую публиковала компания в прошлом году, 40 процентов сообщений, которые постят пользователи в телевизионный прайм-тайм, касаются того, что они видят на голубом экране. Каждая передача и каждый рекламный ролик, показанный в это время, получает отражение в Twitter. В других странах, где Twitter популярен, картина почти та же.

Даже простой график, отражающий изменение количества сообщений о передаче или фильме во время её показа, крайне интересен. На нём отчётливо видно, какие моменты вызвали у пользователей Twitter бурную реакцию, а какие оставили равнодушными.

В Twitter обратили внимание, что передачи одного жанра имеют графики сходной формы. А при многократном показе одного и того же фильма график всякий раз получается одинаковым. Вот, например, графики реакции пользователей на фильм «Заложница» с Лиамом Нисоном. Слева — один телеканал, справа — другой, но разница почти незаметна.

Телевизионщики и рекламодатели заметили и пытаются эксплуатировать этот феномен. Каждый второй рекламный ролик, показанный в минувшие выходные на Суперкубке по американскому футболу (Superbowl), содержал ссылку на Twitter или хотя бы на рекомендуемый хэштег.

Для сравнения: Facebook упоминался только в 8 процентах случаев. И причина понятна: хотя Facebook популярнее, чем Twitter, из-за своей герметичности он гораздо хуже подходит для распространения информации. Что касается Google+, то о нём на Суперкубке не вспомнил ни один рекламодатель.

В Bluefin Labs разрабатывали технологию, которая отыскивает в социальных сетях реакцию пользователей на телепередачи и рекламные ролики, а затем преобразует её в отчёты и графики, за которые готовы платить и те, кто производит телевизионный контент, и те, кто размещает на телевидении рекламу.

Если Twitter желает дотянуться до этого рынка, технология Bluefin Labs — как раз то, что им нужно. А он хочет: это подтверждает декабрьский анонс, сделанный Twitter совместно с Nielsen — компанией, вычисляющей рейтинг телепередач более традиционным способом: с помощью репрезентативной выборки зрителей, чьи телепристрастия отслеживаются специальным устройством. С этой осени Nielsen начнёт учитывать при составлении рейтингов данные Twitter.

Что будет дальше? Джон Баттель, основатель компании Federated Media, занимающейся интернет-рекламой, полагает, что в самом ближайшем будущем Twitter попытается найти способ превратить аналитику не только в товар, но и в контент.

Всё становится на свои места. Создатели Twitter не отказались от своего излюбленного метода — следовать за пользователями, а не подталкивать их. Они не стали выдумывать что-то новое, а нашли уже существующий и очень популярный метод использования соцсети (твиты о телепередачах) и нашли ему доходное применение. До сих пор этот метод не подводил. Вряд ли теперь выйдет хуже.

К оглавлению

Чего ждать от Apple в 2013 году: MacBook Air на ARM, приложения Apple TV, новые iPhone и iPadАндрей Письменный

Опубликовано 06 февраля 2013

Не секрет, что компания Apple не любит делиться своими планами на будущее и по возможности никогда не делает этого. Повышенной секретности уже достаточно, чтобы предсказывать будущие продукты компании было интересно. Иногда такие предсказания сбываются, иногда нет. В отдельных случаях они сбываются, но очень не сразу — помните, как все говорили про iPhone и даже угадывали его имя за годы до анонса? Сказать точно, что Apple выпустит в 2013 году, не может никто, но мы тем не менее предпримем попытку заглянуть в будущее, разобраться в слухах и решить, какие из них больше всего похожи на правду.

Телевизор Apple — один из самых часто приписываемых компании продуктов. Логика такого предсказания ясна: в Apple делают настольные компьютеры, ноутбуки, планшеты, телефоны и плееры, так что телевизор остаётся единственным неохваченным компанией домашним экраном.

Масла в огонь слухов подлили и сами руководители Apple: в биографии Стива Джобса говорится, будто в свой последний год жизни легендарный гендиректор Apple упоминал придуманное им решение проблемы компьютеризации телевизора; Тим Кук на конференции D10 и на переговорах с акционерами тоже обмолвился о том, что телевизор в наше время выглядит устаревшей технологией.

Однако сказать, что Apple совсем не обращает внимания на эту проблему, нельзя: телеприставка Apple TV продаётся с 2007 года и находит всё большую популярность. В 2012 году, в частности, было продано пять миллионов Apple TV. Из «хобби», которым Стив Джобс назвал выпуск телеприставки, это превращается в бизнес — пусть по масштабам Apple и небольшой.

Так почему бы не совместить Apple TV с двадцатисемидюймовым Apple Thunderbolt Display (бывший Cinema Display) и ТВ-тюнером? Такое устройство можно будет продавать за тысячу долларов, и покупатели наверняка найдутся. Интересный ответ на этот вопрос даёт Жан-Луи Гассе — бывший генеральный директор Apple, а ныне блоггер и аналитик. Гассе обращает внимание на то, что компьютеры развиваются (и приобретаются) намного активнее телевизоров. Если стодолларовый Apple TV можно обновлять каждые пару лет, то покупать новые телевизоры с той же частотой вряд ли кто-то захочет. Компьютерную часть можно сделать присоединяемой, но велика ли тогда разница по сравнению с комплектом из телеприставки и обычного телевизора?

Куда логичнее предположить, что в Apple продолжат развивать Apple TV. Ожидать появления возможности запускать сторонние приложения на этой приставке можно уже в этом году, не исключено и появление в ней поддержки Siri — голосового ассистента Apple. Нынешнее поколение Apple TV работает на процессоре A5, мощности которого уже хватит для запуска приложений на большом экране, а переход на современный A6 сделает возможными даже игры с более-менее продвинутой графикой (примерно на уровне Nintendo Wii).

Конечно, предстоит ещё решить вопрос управления. Можно вообразить, что в Apple сделают возможным управление при помощи устройств на iOS или даже выпуск приложений, задействующих одновременно iPod, iPhone или iPad и телевизор. Или, например, разрешат сторонним производителям выпускать свои контроллеры — такой вариант будет идеален для игр.

Наконец, у Apple есть свои патенты на устройства вроде Microsoft Kinect — с ним стало бы возможным жестовое управление, не требующее дополнительного контроллера. В этом случае выпуск полноценного телевизора кажется более логичным, чем встраивание камер в Apple TV, но надеяться на появление такого устройства в 2013 году было бы слишком оптимистично.

Процессоры ARM, проектируемые в Apple, потихоньку приближаются по мощности к младшим чипам Intel. Так, процессор A6X, устанавливаемый в iPad четвёртого поколения, работает на частоте 1,4 ГГц и набирает в тесте Geekbench около 1750 баллов. До производительности новых MacBook Air, в которые ставят процессоры Intel Core i5, они, конечно, не дотягивают: те в том же тесте набирают больше 5500 баллов. Однако долго ли сохранится этот разрыв?

Переход на ARM дал бы Apple полный контроль над своей платформой, что в компании традиционно ценят очень высоко. Но главное — это, конечно, сниженное энергопотребление компьютеров, а значит, возможность работать дольше от одного заряда батареи или, как вариант, менее объёмные и тяжёлые аккумуляторы. В Samsung, к примеру, уже изготавливают ноутбуки Chromebook на основе ARM, и покупатели высоко ценят их портативность.

Перевод компьютеров Apple на ARM, скорее всего, начнётся с самых маленьких ноутбуков: вместо (или сперва в дополнение к) MacBook Air 11″ появится аналогичная модель, но уже на своём процессоре и с новой операционной системой. Затем то и другое потихоньку распространится — сперва на тринадцатидюймовую модель, а следом на MacBook Pro и iMac.

Сложнее всего представить, какой будет операционная система. Пойдёт ли Apple по пути Microsoft, сделав общую ОС для ноутбуков и планшетов? Появится ли новая версия iOS с доработанной многозадачностью и поддержкой тачпада? Или же новые версии «взрослой» OS X заработают на ARM? Ответ (или по крайней мере намёк на ответ) мы должны получить вместе с анонсами iOS 7 и OS X 10.9 на конференции WWDC 2013.

Чип A6 был вдвое мощнее, чем A5, и если в Apple снова удвоят производительность, то следующий процессор (A7) будет почти пригоден для установки в полноценные ноутбуки на OS X. Но так или иначе он будет пригоден к запуску специально модифицированной для ноутбуков версии iOS. И если в первом случае мы увидим «макбуки» на ARM не раньше 2014 года, во втором они могут стать большим событием уже в 2013 году.

Если, рассуждая о выпуске телевизоров Apple и переводе ноутбуков на ARM, приходится взвешивать все «за» и «против», то с судьбой iPhone и iPad всё более-менее ясно, и даже вездесущие слухи кажутся вполне правдоподобными.

Газета Wall Street Journal недавно сообщала о полученной из неназванных источников информации об удешевлённом iPhone. Сейчас в Apple практикуют снижение цен на модели предыдущих лет: так, например, остатки iPhone 4S распродаются после выхода iPhone 5. Однако информация о том, что число заказов на компоненты iPhone 5 было снижено, косвенно свидетельствует о намерении компании не продолжать собирать и продавать iPhone 5 после выпуска следующей модели. Вместо этого на рынке может появиться новая версия iPhone с характеристиками iPhone 5 и удешевлённым корпусом — к примеру, с пластиковым задником.

По другим слухам, модельная линейка iPhone пополнится телефоном с диагональю экрана большей, чем у iPhone 5. Известно, что многие люди используют телефон двумя руками, а не одной, и предпочитают модели с огромным дисплеем. По вычислениям автора программы Instapaper Марко Армента, разрешение нового iPhone может составлять 640  на  1136 точек, а диагональ экрана — 4,94 дюйма (то есть 264 точки на дюйм). При подсчётах Армент руководствовался пропорциями iPhone 5 и разрешением новых iPad. Тем не менее никакой серьёзной информации, подтверждающей выпуск такой модели, нет, а статья Армента озаглавлена «Ещё более дикое предсказание«.

В чём нет никаких сомнений, так это в появлении iPad mini с дисплеем Retina и смене дизайна «большого iPad» на тот же, что и у меньшей модели. Слух о новых матрицах для следующего iPad mini поступил с китайского сайта, якобы прознавшего о делах корейского поставщика деталей для iPad.

И хоть малоизвестный китайский сайт и нельзя считать достоверным источником, перевод очередного продукта на Retina — более чем предсказуемый шаг для Apple. Фотографии задней панели корпуса iPad следующего поколения раздобыл сайт 9to5Mac, и они тоже кажутся похожими на то, что могут сделать в Apple.

Получается, что на презентациях Apple в 2013 году можно с уверенностью ждать новых iPhone, iPad и iPad mini, а также новых операционных систем — iOS 7 и OS X 10.9. Не стоит забывать и о давно не обновлявшихся программах для настольных компьютеров — Pages, Numbers, Keynote и прочих.

Но ждать от Apple очевидных и предсказуемых вещей, согласитесь, скучно. Все привыкли, что на презентациях Apple показывают чудеса и называют новые продукты «волшебными». Первый «макбук» на ARM и Apple TV с поддержкой приложений вполне подошли бы в качестве очередных поводов для шумихи вокруг Apple.

К оглавлению

Бизнес в социальных медиа: о средствах коммуникации Юрий Ильин

Опубликовано 06 февраля 2013

После того как в конце января Foursquare выпустил своё новое мобильное приложение, ориентированное на бизнес-пользователей, Wired опубликовал заметку, в которой указывается, что вот, наконец-то, социальные сети начинают выпускать приложения, ориентированные на своих истинных клиентов — коммерческие компании. Материал фактически начинается со старой поговорки: «Если вы не платите за услугу, то вы скорее продукт, нежели клиент».

Клиентами социальных сетей являются коммерческие компании, занимающиеся зарабатыванием денег сами и выплачивающие Facebook деньги за рекламу и другие услуги.

Если взглянуть на последние материалы издания Allfacebook.com, то около половины новостей там посвящены как раз новым маркетинговым и мониторинговым разработкам для бизнеса, позволяющим более точно оценивать отношение пользователей к тем или иным брендам (Smart Stream), выявлять сходные группы пользователей (Lookalike Audiences) и так далее. Причём речь идёт как о сторонних разработках, так и о собственных инструментах Facebook, которые тот плодит в последнее время с завидным усердием. И да, недавно анонсированный поиск по социальному графу — это тоже разработка с прицелом на бизнес.

Ну, а пользователи… Что ж, если они сами не являются продуктом, то, во всяком случае, производят его — столь же органично, как пчёлы мёд.

Правда, чтобы воспользоваться этим «цифровым мёдом» эффективно, процесс его «производства» необходимо каким-либо образом контролировать. Но тут возникает закономерный вопрос: как вообще можно контролировать процесс «словоизвержения» случайных людей в социальных сетях? В общем-то, никак — невозможно управлять пчелиным роем. Но можно видеть, на что эти пчёлы слетаются и с какими намерениями. И реагировать на это.

Можно. А необходимо ли? Говорит Кирилл Готовцев, генеральный директор рекламного агентства РА «Маньяко»:

Ещё в 1999 году были опубликованы 95 тезисов, в которых утверждалось, что «рынок — это общение», что интернет делает возможным двустороннее взаимодействие, невозможное в эпоху традиционных масс-медиа, и что компании, которые не понимают, что с интернет-рынком невозможно общаться на прежнем языке — брошюрами, пресс-релизами, официозными описаниями «миссии компании», — упускают свои шансы заработать и становятся предметом насмешек.

Вот некоторые из этих тезисов:

Все эти лозунги и требования пользователей интернета (а сегодня очертания групп «пользователи интернета» и «пользователи социальных сетей» практически совпадают) никуда не делись. Только количество пользователей достигло сотен миллионов, что ни в малейшей степени не убавило бизнесу головной боли.

Для коммерческих компаний работа в соцсетях чётко делится на две задачи: «слышать» и «разговаривать». «Слышать» — то бишь иметь чёткое и объективное представление о том, кто и что говорит о брендах, продукции и самих компаниях. «Разговаривать» — общаться с пользователями на их языке.

Сегодня в Сети можно найти уйму статей и рекомендаций относительно того, как коммерческим компаниям надобно себя вести с пользователями социальных сетей (прилично, вежливо, отзывчиво и порядочно) и что им с этого будет — и хорошего, и, возможно, плохого. Большую популярность пару лет назад получил вот этот ролик, описывающий, что может случиться из-за какого-нибудь одного комментария или видео, выложенного на Youtube, и какова цена недостатка внимания к социальным ресурсам:

Ежедневно пользователи всех мыслимых социальных ресурсов производят колоссальное количество контента. Компаниям необходимо держать «руку на пульсе», но в условиях, когда случайных отзывов и упоминаний за сутки может быть десятки и сотни тысяч, составить объективную картину можно только с применением технических средств. И не только из-за потенциального количества прямого и косвенного упоминания той или иной компании, бренда или продукта, но и из-за того, что для выяснения объективной ситуации требуется ещё и оценивать их содержание: то есть программа должна отличать позитивные комментарии от негативных.

К тому же, учитывая нынешнюю моду на перепубликации в социальных сетях и Twitter, необходимо адекватно оценивать дубликаты сообщений (а у них заведомо более низкая ценность, чем у «оригинальных» комментариев, но и её со счетов сбрасывать нельзя).

В общем, качественная автоматическая система мониторинга должна сочетать в себе массу «продвинутых» функций, иначе она неэффективна, то бишь бесполезна.

Ниже представлены несколько решений для мониторинга социальных медиа, позволяющих отслеживать и, что важнее, категоризировать и оценивать отзывы пользователей о тех или иных компаниях, продуктах и брендах — по заданным параметрам.

Youscan — позволяет мониторить блоги, форумы, Twitter, Facebook, «ВКонтакте», YouTube, то есть большинство значимых для бизнеса платформ в Рунете. Сервис называют одним из самых успешных. Умеет осуществлять категоризацию отзывов, фильтровать спам (и прочий мусор), генерировать отчёты в автоматическом режиме.

IQ Buzz обрабатывает информацию из Facebook, Twitter, «ВКонтакте», LiveJournal, LiveInternet, Youtube и множества других источников. Оснащён функциями для коллективной работы, умеет автоматически определять позитивные и негативные сообщения, контролировать дубликаты и осуществлять поиск по истории сообщений. Кстати, именно он и рекламируется в вышеприведённом видеоролике. То, что это реклама, становится понятно лишь на самых последних секундах (как говорится, респект создателям). На сайте, кстати, выложен целый ряд вебинаров о том, что и как делается с помощью IQ Buzz, по ним можно составить представление об эффективности инструмента.

Brandspotter — средство для отслеживания отзывов по конкретным брендам; над сервисом работает команда лингвистов, что повышает его эффективность в том, что касается оценки тональности отзывов. Вдобавок реализованы средства самообучения, так что со временем её эффективность должна расти. Интересно, что сервис вылавливает комментарии не только по социальным сетям, но и из Яндекс.Маркета, Торг@Mail.Ru, с сайтов «М.Видео» и «Эльдорадо», а также из региональных и нишевых форумов, с сайтов объявлений и из электронных магазинов.

Wobot — сервис, построенный на собственном механизме поиска. Осуществляет мониторинг упоминаний в дюжине главных социальных сетей и нескольких блог-сервисах. Позволяет выявлять «евангелистов бренда» и популярность пользователей, участвующих в обсуждении, персональные метрики, а также определять географическую привязку мнений.

В поисковиках до сих пор на высоких позициях висит Buzzware, однако этот проект благополучно закрылся в 2012 году.

Зато появились такие сервисы, как Babkee («Бабки» — речь не о деньгах, а о «сплетнях и пересудах» — то есть обсуждениях того или иного явления в Сети), SemanticForce и другие. То есть недостатка в инструментарии нет.

Если обеспечить себе «уши» компания может посредством сугубо технических средств, то на этапе активной коммуникации техника бессильна. Не придумали ещё «искусственного интеллекта», который в полной мере мог бы заменить живого обладателя коммуникативных талантов. Понятно, что если между ушами нет мозга, правильно интерпретирующего поступающие сигналы, то никаких «слуховые аппараты» не помогут; однако для того, чтобы наладить прямое общение с целевой аудиторией и добиться её лояльности, необходимость и в мозге, и в хорошо подвешенном языке у ответственных лиц становится куда более явной.

Одна из главных проблем, правда, — это нахождение баланса, как в отношении количества публикаций, так и в плане языка.

Компании, которая пытается активно продвигать какой-то продукт или бренд в социальных медиа, необходимо учитывать, что, если количество «её» обновлений появляется в новостных лентах подписчиков (в Facebook, например) слишком часто, это начинает вызывать раздражение у пользователей. Согласно результатам опросов, 47 процентов пользователей высказывают недовольство, если коммерческого свойства посты «засоряют» их ленты. Это выглядит как навязчивая реклама.

При этом «молчаливое присутствие» — это тоже дорога в никуда: если компания не проявляет никакой активности или раз в неделю публикует что-то с точки зрения пользователей не очень значимое, её «вообще нет».

В свою очередь, очень важным оказывается определить (и не переступать) границы, где общение на «человеческом языке» переходит в опасное панибратство и фамильярность. С кем-то из целевой аудитории это может работать (очень любят «молодёжные» журналы обращаться к своим читателям на «ты»), однако в основном подобное вызывает в лучшем случае недоумение, в худшем — прямое раздражение.

Бывают и обратные ситуации, когда представители компании общаются с клиентами с использованием подчёркнуто сухой, обезличенной лексики: общается именно что компания. В этом плане интересны официальные аккаунты компании «Мегафон» (https://twitter.com/MegaFonCorp, https://twitter.com/MegaFonHelp) в Twitter, которые в среде, казалось бы, заведомо, подчёркнуто неформальной функционируют как справочное бюро и язык используют соответствующий.

Что же касается Twitter, то любопытно также взглянуть на официальный аккаунт редакции издания «Лента.ру», регулярно публикующий исключительно язвительные и даже задиристые комментарии на публикации самого издания — в то время как публикации имеют подчёркнуто «благочинный», нейтрально-деловой тон. За некоторыми исключениями, конечно.

Часто случаются ситуации, когда ответственным лицам компании — SMM-менеджерам — приходится выходить за рамки своих площадок и предпринимать какие-либо усилия на сторонних ресурсах от лица компании. Буквально совсем недавно скандал, связанный с пресловутым «Киберпонедельником», вынудил менеджеров магазинов «Эльдорадо» объясняться в комментариях «Компьютерры» в том числе. Удачными или неудачными были эти объяснения? Вряд ли они могли в полной мере компенсировать репутационный ущерб, вызванный всей этой историей (а в первую очередь недостаточным пониманием степени технической грамотности и въедливости у целевой аудитории пресловутого «Киберпонедельника»). Однако они хотя бы не стали игнорировать поднявшийся шум и попытались загладить происшедшее. В меру оставшихся возможностей.

Очень интересный пример — это история с продвижением автомобильной марки KIA Soul через Facebook. Интересен он в первую очередь тем, как эффективно могут работать полупровокационные элементы рекламы: помимо всего прочего на странице бренда в Facebook была размещена закладка с «реалити-игрой» Go Hamster, Go («Иди, хомячок, иди»). Игра содержала элементы рекламы Soul, а также в ней была реализована технология отслеживания движения лица игрока.

Пример хорош ещё и тем, что демонстрирует, как необходимо учитывать различия в ментальности: целевой аудиторией рекламы с хомяком была западная публика. С российской этот номер вряд ли бы прошёл в принципе, учитывая, какое значение в Рунете обыкновенно придаётся слову «хомячок».

Компаниям, занимающимся продвижением своей продукции и брендов через российские социальные ресурсы, приходится учитывать, во-первых, что у каждой из крупнейших соцсетей здесь — Facebook, «ВКонтакте», «Одноклассниках» — своя специфическая аудитория, а во-вторых, то, что повсюду наблюдается очень высокая степень всенаправленного негативизма и скепсиса, переходящего в тотальную подозрительность. Российскую аудиторию очень легко убедить в том, что бренд А или компания Б чем-то плохи и никому не нужны, и очень трудно — в обратном. Также в любых позитивных высказываниях о том или ином бренде среднестатистический пользователь Рунета более чем охотно усмотрит проплаченный пиар. Как раз это и относится к рискам от позитивных откликов, упомянутых Кириллом Готовцевым.

В общем-то, подобного рода готовность усматривать «грязную игру» в любых позитивных комментариях легко объяснима: пожалуй, все так или иначе слышали истории о том, как те или иные компании заводили себе официальные страницы (Pages) в соцсетях и оперативно обзаводились «обширной группы поддержки» в несколько тысяч, а то и десятков тысяч «френдов», но на поверку оказывалось, что значительная часть этих «френдов» — боты или недавно созданные неактивные аккаунты.

Тем не менее негативизм и подозрительность людей играют здесь очень важную роль, а потому формирование лояльной группы потребителей — в соцсетях или где бы то ни было ещё — для российского рынка важно вдвойне.

- Cоциальные коммуникации, если не путать их с пиарными каналами, дают возможность массового рекрутинга лояльных потребителей, ещё не проведённых через сделку. Ранее этого можно было достичь только длинной и трудоёмкой работой экспертов и последовательным пиар-продвижением результатов их работы, подкреплённым длинными и продуктивными продажами, — отметил Готовцев. — Сегодня же мы можем создать лояльную аудиторию в считанные месяцы, затратив на это сравнительно скромные деньги.

К оглавлению

Тагир Яппаров (АйТи): О «политической воле» и ситуации с госпроектами на рынке ИТТагир Яппаров (АйТи)

Опубликовано 06 февраля 2013

Совокупный спрос, генерируемый государством, во многом определяет ситуацию на российском рынке информационных технологий. До некоторых пор главной темой обсуждения здесь оставались количественные параметры. То есть — общий объем денег, которые государство «выбрасывает» на рынок ИТ ежегодно. Но пришла пора всерьез задуматься о качестве этого спроса. А если говорить прямо — о том, не пора ли перестать в прямом смысле слова ВЫБРАСЫВАТЬ огромные бюджетные средства без внятного результата.

В течение нескольких последних лет в этом сегменте наблюдалась позитивная динамика. Причем я имею в виду опять-таки не общий объем заказов или денег, поступающих на рынок, а — прежде всего фактические итоги автоматизации государственных ведомств. Казалось, действительно началась реализация проектов, позволяющих предоставить гражданам новые услуги и сервисы — более удобные, современные, сберегающие время, силы и нервы. Кроме того, был взят курс на обеспечение межведомственного электронного взаимодействия в стремлении повысить общую эффективность системы государственного управления. Причем курс этот впервые начал сопровождаться жесткими KPI. Соответствующие индикаторы были установлены как для отдельных госструктур, так и для регионов. Появилась взаимосвязь между сроками и конкретными целями внедрения информационных систем. И, по сути, впервые за всю историю рынка поставщики почувствовали реальную заинтересованность государственных органов во внедрении ИТ.

Всё это вызывало осторожный оптимизм у российских ИТ-компаний и прежде всего у системных интеграторов. Государственный заказчик начал всерьез задумываться о качестве автоматизации. Потому что главным становилось не «освоение бюджета», а — выполнение KPI, определенных в высших эшелонах власти. Но сегодня все чаще возникает ощущение, что наблюдавшийся нами всплеск оказался временным. По моим оценкам, в прошлом году «мотивация на результат» со стороны госзаказчика в ходе реализации ИТ-проектов снова снизилась. Почему это произошло?

Мне кажется, переключившись на другие (полагаю, не менее важные) задачи, первые лица страны несколько ослабили контроль за выполнением ключевых показателей эффективности в ходе автоматизации как федеральных, так и региональных структур. И это неприятный симптом. Как для государства, так и для нас, участников индустрии ИТ.

Еще совсем недавно руководители высшего уровня лично держали руку на пульсе государственной автоматизации. Именно они дали мощный импульс всему процессу, уделяли ему много времени, подключили сильных управленцев. Чиновники и представители региональной власти всех уровней почувствовали: важен именно результат, а не общий объем ассигнованных на реализацию ИТ-проектов средств. Нужно не просто выдержать заданные сроки, но и выполнить другие KPI, связанные с работоспособностью, надежностью, эффективностью (например, обеспечить реальный обмен данными между ведомствами). Но есть признаки того, что сегодня эта тема начала «глохнуть». И тут же изменился подход госзаказчика к ИТ.

Реальные цели автоматизации снова начали уходить на второй план. А мы, поставщики, очень чутко воспринимаем подобные изменения. У каждой компании, работающей по госконтрактам, есть внутренний «барометр», позволяющий точно оценивать уровень заинтересованности федерального или регионального заказчика в достижении фактических результатов любого проекта.

Да, автоматизация — сложный процесс, требующий значительных усилий не только от поставщика, но и от заказчика. Результат невозможно «купить». Как бы ни старались поставщики, организация должна прилагать определенные усилия со своей стороны. Тем более, большинство госпроектов в сфере ИТ носит явно выраженный трансформационный характер. Внедряемые системы призваны не зафиксировать прежние процессы, а — помочь запустить новые процедуры. Причем на качественно ином уровне. А это требует наличия «политической воли», помогающей преодолеть внутреннее сопротивление, вызванное необходимостью модифицировать регламенты, привычки, стереотипы. Наконец, почти любой проект, внедряемый в госсекторе, затрагивает интересы конкретных людей. И здесь без постоянного «контроля сверху» тоже не обойтись.

Для того чтобы внедрить новую модель взаимодействия, создать и, главное, зафиксировать новый баланс интересов, в нашей стране всё еще требуются постоянные усилия руководителей ведомств, регионов и страны в целом. К тому же, многие ИТ-проекты в государственном секторе очень сложны, в них много участников. Например, сегодня мы наблюдаем уже третью попытку создать в стране единый, современный и удобный идентификатор. В работу по созданию и запуску в обращение «Универсальной электронной карты» (УЭК) вовлечено множество подрядчиков и госструктур. Но очевидно, что (отчасти из-за ослабления «политической воли») этот проект находится в довольно сложной фазе и, скорее всего, будет реализован не совсем в той форме, которая декларировалась в самом начале. И таких примеров все больше.

Я вижу много проектов, которые хорошо стартовали и могли бы быть доведены до результата, но… «заваливаются на бок», после чего «переформатируются», «переформулируются», пересматриваются… При этом цели, задачи и прежние KPI чаще всего упрощаются, а первоначальные масштабы — сокращаются. А ведь «сделанный наполовину» ИТ-проект — это уже ничто! Все мы отлично понимаем: нельзя «наполовину» внедрить ИТ-решение, будь то ERP или бухгалтерская система. «Частичное» внедрение — фикция.

Почему это волнует меня как руководителя ИТ-компании? Ведь, казалось бы, можно наконец-то расслабиться, понимая, что госструктурам новые проекты в сфере автоматизации снова нужны «для галочки». Но расслабиться невозможно, потому что для профессионалов выполнение любой работы без четкой цели — огромная проблема.

Что значит участвовать в ИТ-проекте, который по-настоящему не нужен заказчику? В проекте, где заказчик не заинтересован (пусть даже под страхом жесткого контроля) в результате? Это прямые потери. Мы несем репутационные издержки (никому не хочется ассоциаций между брендом компании и «половинчатым» внедрением). Мы теряем деньги, поскольку плохо управляемые со стороны заказчика проекты приходится по многу раз переделывать (что все равно не приносит результата, поскольку отсутствует «политическая воля»). Мы теряем мотивацию команды и развращаем своих специалистов, в голове у которых происходит «смещение ценностей». Этот список я могу продолжать и продолжать. Но, думаю, уже понятно, почему нам как поставщику очень важна нацеленность госзаказчика на реальный результат.

К сожалению, формальный подход по отношению к истинным задачам ИТ-проектов в госсекторе снова нарастает. И об этом, как мне кажется, пора говорить всерьез, причем на самом высоком уровне. Совокупные объемы бюджетов могут даже расти. Но если отсутствует «политическая воля», денежная «накачка» ничем хорошим не закончится. Это тупиковый путь.

Конечно, это не повсеместная ситуация. Встречаются государственные проекты в сфере ИТ, где заказчик действительно хочет добиться декларированных целей и готов к внутренней перестройке своей работы. Но описанная выше тенденция всё более заметна.

Мне кажется, за последние год-полтора многие чиновники, что называется, перестали брать на себя ответственность. И это, похоже, принципиальная позиция. Они понимают, что любой ответственный шаг может сыграть против них. И, в итоге, начали играть в игру «Кто быстрее замрет». Но внедрять информационные технологии (и уж тем более трансформировать систему управления) без инициативы, без спорных решений — невозможно. Здесь ВСЁ построено на изменениях. Как следствие, мы оказываемся в ситуации, когда внедрение ИТ перестает быть интересным для госзаказчика. То есть… «пусть внедрения идут, но только так, чтобы в итоге ни в коем случае не возник какой-нибудь эффект!». Поскольку этого эффекта сам госзаказчик — боится. Тем более, что современные ИТ еще и деятельность самих чиновников делают прозрачной, а это тоже нужно далеко не всем.

Без «политической воли» высшего руководства страны исправить эту ситуацию невозможно. И здесь у первых лиц государства есть союзники — поставщики ИТ-решений. Если деградирует заказчик, деградируем и мы. А нам этого ох как не хочется!

Об авторе. Тагир Яппаров — председатель совета директоров группы компаний АйТи.

К оглавлению

jOBS: фильм, которого могло не бытьЕвгений Золотов

Опубликовано 06 февраля 2013

В любом книжном магазине зайдите в отдел бизнес-литературы — и вы непременно наткнётесь на полку с книгами о Стиве Джобсе. Думаю, не сильно ошибусь, если предположу, что секрету его успеха посвящены десятки томов, причём всплеск популярности такого рода литературы случился буквально в последние два года. Что ж, если вы когда-то интересовались содержанием этих изданий, то знаете и другой секрет: подавляющее их большинство имеют очень мало общего собственно с Джобсом.

Это воспоминания и мысли людей, которые с ним когда-то работали, пустопорожние рассуждения аналитиков и прочее, чем можно досыта и совершенно бесплатно наесться в Сети. Короче говоря, для обывателя, ищущего, что бы почитать про кумира миллионов, такая литература не стоит денег, которые за неё просят, — а имя Джобса на обложке позволяет просить за них много, чем мода на их написание и обусловлена. Впрочем, это моё личное мнение и я буду признателен за аргументированные возражения и наводки в комментариях.

Но речь сегодня пойдёт не о книгах, а о кино. Где, натурально, наблюдается тот же самый тренд. Ведь вы уже слышали про фильм «jOBS» с Эштоном Катчером в главной роли (на официальном сайте есть трейлер)? На минувшей неделе состоялся его закрытый премьерный показ для участников кинофестиваля Sundance. Немногие счастливчики, допущенные в зал, отзываются об увиденном весьма доброжелательно. Фильм, говорят, не блестящий, местами слишком осторожный, местами наигранный, но в общем по-своему хорош, напоминая духом и слогом независимое кино. Это достойное продолжение айтишной темы в кинематографе, хоть и получилось ближе к малобюджетным «Пиратам Кремниевой долины», нежели к «Социальной сети». Особенно ценной ленту делает тот факт, что снята она не просто как развлекательное кино: она претендует на большее — на раскрытие характеров и секретов.

Режиссёр Джошуа Стерн подобрал замечательную актёрскую команду. Катчер перевоплощается в Стива поистине волшебно, что неудивительно, если учесть его внешнюю схожесть с прототипом и то, сколько времени и сил он потратил на подготовку. Он просмотрел и прослушал сотни часов публичных выступлений Джобса, перенял манеру говорить и жестикулировать, общался с друзьями и коллегами сооснователя Apple, носил ту же одежду и даже пробовал сидеть на фрутарианской диете, которой почти до самой смерти придерживался Стив — и которая привела Катчера в больницу (после месяца на фруктах и овощах он якобы слёг с воспалённой поджелудочной железой).

Так же готовился и Джош Гад (вам он, возможно, знаком по роли второго плана в фильме «21″), играющий Стива Возняка. Впрочем, ему явно пришлось легче: Возняк — фигура непубличная, тогда как Катчеру было необходимо воссоздать героя, которого помнят все — и нужно было либо попасть точно, либо не браться вовсе.

Съёмки, проходившие в том числе и в гараже, где Apple была зачата (том самом гараже!), вместили ключевые этапы карьеры Джобса в главной компании его жизни. В «jOBS» не попал Pixar и почти нет NeXT, но ведь и публика в массе своей знает Стива только по «яблочным» наработкам. Так что — да, тут есть Джобс, с характерной улыбкой отмахивающийся от слова «невозможно», Джобс, орущий на сотрудников, Джобс, изобретающий на лету: случайный щелчок толкает его к мысли об Айподе — красиво, правда? И сходство персонажа с реальным человеком временами поистине сверхъестественное, что, конечно, добавит удовольствия от просмотра.

Однако не делайте из внешнего сходства далеко идущих выводов. «jOBS» — не документальная лента, и настоящий Стив Возняк (фильм не смотревший, но читавший сценарий и видевший трейлер) уже отозвался о нём в весьма жёстких выражениях. Персонажи показаны неверно («мы были детьми!»), диалоги выдуманы (сцены на парковке, показанной в трейлере, не было вообще, а если б и была, то героев следовало поменять местами — ведь это Возняк привёл своего друга в компьютерный мир), манера общения переврана («Ужасно и отвратительно! Не хочу иметь с этой лентой ничего общего»). Впрочем, Воз — известный добряк и не изменил своим принципам и здесь: беседуя на днях со студентами, он добавил, что если фильм получится увлекательным, то на огрехи можно закрыть глаза. Примерно тех же позиций придерживаются и Стерн с актёрами: они старались и надеются, что зрители (в том числе и Воз), увидев фильм, оценят вложенный в него труд.

Однако у «jOBS» есть ещё один козырь, делающий эту картину по-своему уникальной. Дело в том, что Джобса играет не просто актёр. Эштон Катчер — известный, успешный венчурный инвестор с акцентом на высоких технологиях. С компьютерами он знаком постольку поскольку: начинал в детстве с Apple II, но только для игр, а программировать начал лишь студентом. Но сегодня, лично и посредством фонда A-Grade Investments, который он соосновал, он участвует в таких проектах, как Skype, Foursquare, Airbnb, Spotify, Path, Flipboard, приложил руку к запуску нескольких менее известных техностартапов.

В инвестициях Катчер придерживается простого правила: вкладываться в компании, предлагающие элегантные решения для актуальных проблем. Так что когда на минувшей неделе на выставке MacWorld его спросили, поддержал бы он в Apple в 70-х, когда за ней стояли нестриженые ребята, давно не принимавшие ванну, он крепко задумался, после чего сказал достойное уважения: надеюсь, я был бы достаточно прозорлив, чтобы в неё вложиться. Что ж, венчурный инвестор, играющий великого компьютерщика и бизнесмена, по определению способен сыграть свою роль лучше простого актёра, лучше понять и передать характер прототипа. Купив билет на «jOBS» (премьера в апреле, по крайней мере для англоязычной аудитории), помните об этом.

Но, покупая билет, помните также и о том, что вы идёте смотреть очередную авторскую интерпретацию, очередное жизнеописание Стива Джобса глазами постороннего лица. Тут самое время вернуться к книгам. Издания с именем Джобса на обложке делятся на две неравных группы: справа стоит официальная биография от Уолтера Исааксона, написанная на основе бесед и воспоминаний лично Стива, плюс замечательная тоненькая «iWoz», принадлежащая перу Возняка. А слева толпятся книги мало кому известных людей, единственный шанс которых продаться — ассоциировать себя с официальной джобсовской биографией. Эти «левые» книги, конечно, представляют интерес для некоторого числа специалистов и фанов IT, но среднего читателя их содержание скорее разочарует.

С лентой «jOBS» та же ситуация, она — из левой стопки. Её автор широкому зрителю неизвестен, её сценарий сшит из затёртых до дыр общеизвестных истин, авторское видение режиссёра доминирует над фактами настолько, что Возняк публично открестился от любых ассоциаций с фильмом, и снимали его наспех, точно так же, как писали книги, чтобы успеть до выхода официальной биографии Исааксона — с той лишь разницей, что «jOBS» должна успеть до выхода на экраны другой картины про Джобса, «Стив Джобс» Аарона Соркина.

Соркин, известный, в частности, как сценарист «Социальной сети», играет по-крупному: у него права на экранизацию книги Исааксона, у него эксклюзивное право на консультации Стива Возняка, и подход у него необычный (лента будет состоять всего из трёх эпизодов, разворачивающихся в реальном времени). «jOBS» имеет шансы собрать кассу, только если выйдет раньше. Помните об этом и не требуйте от фильма слишком многого.

К оглавлению

Dell выкупит все свои ценные бумаги у акционеровЮрий Ильин

Опубликовано 05 февраля 2013

По некоторым сведениям, сегодня правление компании Dell планирует провести заседание, на котором будет решаться, делать ли Dell частным предприятием, то есть выкупать ли все находящиеся в свободном обороте ценные бумаги компании. По имеющимся пока данным, Dell собирается предложить акционерам от 13,5 до 13,75 долларов за каждую акцию; финансовую помощь сделке будут оказывать управляющая компания Silver Lake Management и Microsoft. Общий размер сделки составит 24 млрд. долларов, при этом капитализация всей компании Dell составляет порядка 25 млрд. долларов.

Слухи о том, что Dell может превратиться в сугубо частную компанию, ходят уже довольно давно. Как и многие другие производители традиционных ПК, Dell испытывает серьёзное давление со стороны «мобильного» рынка; теснят её и «собратья по цеху» — Asus, HP и другие.

При этом Dell стремится расширять свой диапазон предложений, в том числе в областях, далёких от ПК.

Выкупив все свои ценные бумаги у акционеров, руководство Dell получает определённую свободу для манёвра: ему больше не придётся опасаться противодействия со стороны акционеров.

Трудности Dell уже стали предметом для издёвок со стороны многочисленных злопыхателей, припоминающих основателю компании Майклу Деллу рекомендацию, которую он дал Стиву Джобсу в 1997 году: закрыть лавочку и вернуть все деньги акционерам. Прошло шестнадцать лет, и капитализация Apple в 20 раз превосходит капитализацию Dell.

Sic transit gloria mundi… Хотя сейчас неправомерно говорить, что Dell при смерти,однако в данный момент речь идёт лишь о проблемах, пусть и довольно серьёзных.

UPD: Только что стало известно, что компания Dell официально становится личной собственностью своего основателя Майкла Делла. Все акции будут выкуплены по цене 13,65 доллара за штуку. Часть средств на выкуп ценных бумаг — два миллиарда долларов — предоставляет корпорация Microsoft.

К оглавлению

Алекс Экслер: Litres шантажирует разработчиков программ-ридеровАлекс Экслер (www.exler.ru)

Опубликовано 05 февраля 2013

Излагаю историю вопроса. Там «многабукаф», но это имеет смысл почитать пользователям магазина Litres, пользователям программ-ридеров, программ-читалок (воспроизведение электронных книг вслух) и пользователей электронных библиотек.

Итак. Когда-то давно, в конце девяностых и начале двухтысячных, в Рунете были только бесплатные электронные библиотеки, главным и наиболее уважаемым представителем которых была Lib.ru Максима Мошкова. Владельцы таких библиотек и сами пользователи проделывали гигантскую работу по сканированию, распознаванию и вычитыванию самых разнообразных произведений, которые помещались в библиотеку и становились доступными для скачивания любыми желающими.

В 2004 году недоброй памяти компания «KM.ru», которую в Сети после определенных событий иначе как «КГ/АМ.ру» не называли, сделала интересную вещь. Сначал эти ребята аккуратно сперли содержимое большинства самых крупных сетевых библиотек. (Этот факт был неоднократно доказан на основании анализа выложенных на сайте KM.ru книг.) После этого KM.ru объявили о том, что теперь будут представлять интересы различных авторов, доступ к электронным копиям будет платный, а сетевым библиотекам, откуда они слили книжки, направили очень смешные письма из серии: «А теперь, ребятишки, пшли вон с поляны, мы сейчас будем бабло зарабатывать. А не пойдете — мы вас с нашими юристами зароем». Не очень понятно, на что рассчитывали в KM.ru, но никакие сетевые библиотеки никуда с поляны не пошли, а KM.ru, разумеется, реально что-то с ними сделать ничего не могла. Тогда они стали гадить по-мелкому: науськивали на ту же «Библиотеку Мошкова» каких-то левых авторов, вроде некоего Геворкяна, а те подавали в суд по факту «нарушения своих авторских прав», хотя изначально Геворкян сам давал Мошкову разрешение размещать его книги, а когда вдруг начал возмущаться — Мошков его книги с сайта тут же убрал, тем более что они не больно-то кому были нужны. Но по крайней мере один геворкяновский иск до суда все-таки дошел, Мошкова оштрафовали. Сетевая общественность Геворкяну написала много тысяч очень добрых комментов в его ЖЖ, других авторов судиться КМ.ру уже не нашли, после чего пытались судиться с Lib.ru и Litportal.ru собственными силами, но у них, насколько я помню, ничего не вышло. Зато саму KM.ru по крайней мере один раз засудили за незаконную продажу переводов иностранных авторов без согласия переводчиков. Большие борцы за авторские права, кто бы сомневался.

В результате проект платного доступа к электронным книгам vip.km.ru у них полностью провалился, авторы вместо золотых гор получали сущие копейки (эти альтернативно одаренные из KM.ru одному топовому автору как-то раз демонстративно выплатили огромную сумму, но остальные топовые авторы получали рублей по 200-300, что только подчеркивало идиотизм ситуации), ну и в конце концов все это дело ожидаемо подохло совсем.

В 2006 году Дмитрием Грибовым, Алексеем Кузьминым и Андреем Барановским был создан проект Litres.ru. Он был создан для распространения и продажи лицензионных электронных книг, и долгое время пользовался большим уважением в Сети. Потому что Litres, в отличие от этих отмороженных ребят из KM.ru, ничего не воровал, ни с кем не воевал, а занимался очень полезным делом становления цивилизованного рынка электронных изданий. И занимался этим очень цивилизованно. Сайт магазина очень удобен, наполнение и функциональность впечатляет — в общем, я долгое время не нарадовался и постоянно приобретал там книги.

Среди пользователей Сети изредка ходили какие-то вялые домыслы о том, что, мол, Litres также продает какие-то книги без договоров с авторами, но я ни разу не увидел ни одного подтверждения этому, а как автор, книги которого продаются на Litres (я это делал только в порядке эксперимента, потому что все мои книги совершенно бесплатно можно скачать с моего сайта в FB2 и EPUB), я могу сказать, что Litres крайне щепетильно относится ко всем этапам заключения договоров и отчетности, и лично я уже замучился подписывать многочисленные, хотя и вполне необходимые бумажки. Была только одна известная история, когда в Litres посчитали некий договор автоматически пролонгоированным, а он не был пролонгирован, в результате чего возникло судебное разбирательство, но это совершенно обычное дело в подобных случаях, их избежать просто физически невозможно. Важен сам факт: Litres всегда работал строго в рамках лицензионных соглашений.

Некоторое время назад по Сети поползли странные слухи. 17 декабря прошлого года из магазина приложений iTunes Store была исключена программа «Читатель»: она создана для озвучивания текстов электронных книг. Как известно, аудиокниги сейчас очень популярны и среди людей, вынужденных проводить долгие часы в автомобильных пробках, и среди людей с проблемами по зрению (которые, замечу, составляют большое количество пользователей этой программы). Сейчас выпускается немало аудиокниг, записанных профессиональным чтецами, однако они покрывают только очень небольшой процент литературы, присутствующей на рынке, поэтому програмы-читатели — как правило, очень популярны, особенно если они качественные.

Litres по странному стечению обстоятельств выпускает свою программу-читалку, присутствующую в iTunes и Google Play, но она, как следует из отзывов пользователей на iTunes и на Google Play, работает совершенно безобразно и имеет низкий рейтинг.

Программа же «Читатель» была очень востребована.

Что делает в этой ситуации Litres? Генеральный директор Сергей Анурьев, который возглавляет компанию Litres с 2010 года после того, как главный инвестор Александр Долгин продал свою долю издательству «Эксмо», хорошо помнит завет дона Вито Корлеоне, который говорил, что если ты хочешь стать главным поставщиком оливкового масла, то тебе не обязательно делать его лучшим на рынке и самым дешевым. Главное, что тебе нужно сделать — это устранить конкурентов и стать монополистом. Тогда масло будут покупать только у тебя.

И от Litres в iTunes Store было отправлено письмо по поводу того, что приложение «Читатель» нарушает авторские права Litres, являющейся представителем компании «Эксмо». А знаете каким образом приложение «Читатель» нарушает права Litres? Программа «Читатель» позволяет загружать в приложение различные электронные книги после чего проигрывать (зачитывать) их. Для удобства пользователей в «Читателе» есть механзим запоминания сайтов, откуда пользователи берут книги. И среди этих сайтов, разумеется, были ссылки на всякие сетевые библиотеки, которые в Litres считают пиратскими.

Претензия совершенно абсурдная? Разумеется. Более того, даже если бы в «Читателе» изначально были бы забиты ссылки на Flibusta и прочие библиотеки (это было только в первой версии, потом они это убрали), то это никак не может считаться нарушением авторских прав Litres и поводом выносить приложение из магазина. С тем же успехом Litres может требовать удаления из каталога приложение «Яндекс», где в закладках могут ставить ссылки на Flibusta.

Но тут дальше надо понимать, как действуют магазины вроде Google Play, iTunes Store и аналогичные. Поскольку никто из них не хочет нарываться на суды по поводу нарушения авторских прав, то как только они получают подобную претензию, приложение безо всяких проверок просто выносится из магазина. Более того, даже если ты будешь потом пытаться доказывать, что ты — не верблюд и что никаких нарушений там нет и в помине, то тебя все равно очень вряд ли восстановят обратно — они не хотят с этим связываться. Таким образом, любое приложение можно вынести из магазина по подобному ни на чем не основанному доносу, а восстановят его только в том случае, если доносчик откажется от своих претензий. Любопытная ситуация, да? Открывающая широчайшие возможности для создания неестественной монополии, чем Litres и воспользовался.

Хронологически это происходило следующим образом (вся информация получена непосредственно от руководителя мобильного подразделения компании-разработчика «Центр речевых технологий» Егора Рябошлыка).

19.09.2012 разработчики «Читателя» получают от магазина Apple сообщение о том, что Litres предъявляет их приложению претензии в нарушении авторских прав. Apple было отвечено, что разработчики вообще не понимают, о чем идет речь, потому что это приложение читает любые книги, а сами книги в приложение не входят — их скачивают читатели. Apple на это не ответили. Ну и замечу, что перед подачей претензии Litres не делал никаких попыток связаться с разработчиками, они просто решили сразу «мочить».

03.10.2012 компания «Центр речевых технологий» получает соврешенно психоделическое письмо от Litres, цитирую по тексту, присланному Егором Рябошлыком:

Вы поняли, да? Предложение не содержит ссылок на бесплатные приложения (да даже если бы и содержала, что с того?), а позволяет скачивать с пиратских ресурсов книги! И Litres требует от «Центра» прекратить нелегальную коммерческую деятельность!

Если честно, я бы вообще подумал, что это такая предельно идиотская шутка в стиле KM.ru — вот эти ребята еще и не на такое были способы.

Однако в Litres вовсе не шутили. 17.12.2012 из Apple сообщают, что приложение «Читатель» убрано из магазина. На вопрос, каким образом приложение можно вернуть, потому что там ничего не нарушено, из Apple сообщают, что вернут только в том случае, если Litres отзовет свою претензию. Прелестно, не так ли?

Совершенно прелестно, правильно понял ситуацию генеральный директор Litres Сергей Анурьев. Вот теперь, сказал он сам себе, мы всех и поимеем.

Разработчики «Читателя» были поставлены в совершенно идиотскую ситуацию. Они были вынуждены звонить в Litres и о чем-то договариваться, хотя при чем тут вообще Litres и с какой стати теперь Litres решает, какие приложения могут быть в iTunes Store а какие нет — непонятно совершенно.

Разговор прошел следующим образом, цитирую письмо Егора.

Я, прочитав это дело, если честно, просто обалдел. Повторяются старые добрые времена KM.ru с этим «мальчики, пшли вон отсюда, мы сейчас будем бабки зарабатывать». Анурьев прекрасно понимает, что из-за его совершенно неправомочного доноса «Читатель» убрали из магазина и восстановят только по письму Litres, поэтому он может измываться как хочет, требуя «Читателя» лечь под Litres, да еще и повернуться так, чтобы Litres’у, грубо говоря, было удобно их иметь. Это просто наглый шантаж, другим словом это никак не назовешь. «Читатель» на шантаж не пошел (и правильно сделал), ну и это приложение в iTunes больше не присутствует. Вот здесь есть демонстрация приложения, но главное скотство заключается в том, что для iOS программы скачиваются только из iTunes Store, поэтому иным способом его скачать нельзя (если не делать джейлбрейк). С Android все-таки проще — вы можете устанавливать приложения не только из Google Play.

Но если вы думаете, что на этом история закончилась — так ничего подобного. У Litres есть еще одно приложение — читалка Litres. Обычная программа-ридер с поддержкой покупок в онлайновом магазине. По функционалу очень сильно уступает остальным читалкам, которые в основном бесплатные.

Вот их приложение в Google Play. И вот так оно оценивается пользователями. (Правда, много низких оценок было поставлено из-за начавшегося скандала, но там еще можно почитать отзывы.)

Что делает Litres? Правильно, начинает по отработанной технологии вышвыривать из магазина конкурентов. Из Google Play по кляузе Litres (ее составлял все тот же Сангалов, которые рассылает эти психоделические письма) вылетает очень популярный ридер Moon+ Reader. Автор программы, насколько я помню, китаец Seany Zhou. Он не говорит по-русски, он понятия не имеет, что такое Litres и каким образом он может нарушать их права. А нарушает он их права знаете чем? Тем, что читалка Moon+ Reader имеет доступ к OPDS-каталогам (Open Publication Distribution System), которые Litres считает пиратскими. Причем в программе напрямую не содержатся эти ссылки, она работает просто как интернет-браузер. Причем, как и в случае с «Читателем», Litres не высказывал никаких претензий автору программы, а просто по доносу вышвырнул их из магазина. Автор программы в полной растерянности. У него 10 миллионов пользователей, программа очень популярна. А теперь его выставили из магазина по совершенно идиотской претензии и он понятия не имеет, как туда обратно попасть.

Когда автор попытался связаться с Litres, его тоже начали шантажировать: потребовали, чтобы он включил в свою программу «черный список» сайтов, указанный «Литресом», тогда, может быть, они отзовут свою претензию. Но посмотрят сначала, конечно, на его поведение.

Вот кто бы мне это рассказал, я бы решил, что человек плетет явные небылицы.

Подобным образом мочить в Google Play крайне популярную в России программу-ридер Cool Reader (я ее считаю лучшим ридером под iOS и Android) они все-таки не рискнули, хотя вот там как раз содержались явные ссылки на сетевые библиотеки, в частности, Flibusta. Убоялись реакции общественности.

Но на автора стали конкретно нажимать, требуя убрать из программы ссылки на Flibusta и другие сайты, вызывающие недовольство Litres, а также включить в программу черный список по версии Litres, чтобы пользователи вообще не имели возможности попадать на эти сайты. Иначе, сказали в Litres с уверенностью, повторишь судьбу Moon+ и «Читателя», технология уже отработана.

Автору против такого шантажа некуда было деваться: убирается программа из магазина, как выяснилось, элементарно, а восстанавливать ее очень сложно или даже невозможно, если Litres не уберет свою кляузу. Поэтому автор прямые ссылки на Flibusta и аналогичные сайты убрал (теперь там в ссылках Litres красуется), но никакой черный список встраивать не стал.

Но в Сети на профильных сайтах (4PDA и «Хабрахабр») уже пошла серьезная шумиха по поводу явного беспредела, творящегося компанией Litres, в результате чего они опубликовали на 4PDA свое «официальное разъяснение». В нем они пошли на попятный в части ошибочности требования внесения в программы «черных списков» (хотя их объяснение подчеркивает, что ничего удивительного они в таком требовании не видят, просто этот список будет неэффективным), в некоторых моментах откровенно врут по поводу размещения ссылок на бесплатные библиотеки (Moon+ ссылок не содержал, он имел доступ к OPDS-каталогам, «Читатель» тоже не содержал ссылок, и это было признано руководством Litres), ну и также свой явный шантаж разработчика «Читателя» назвали, цитирую, «сейчас мы продолжаем обсуждение возможных вариантов решения проблемы и возвращения приложения в AppStore».

Теперь что мы со всего этого имеем.

Мы имеем крайне опасный прецедент вынесения программ из онлайновых магазинов по абсолютно неправомерной кляузе, причем что Google, что Apple отказываются возвращать приложения кроме как после отзыва кляузы и не дают разработчикам доказать свою невиновность.

Litres лицемерно прикрывается якобы «защитой авторских прав», однако, следуя их логике, следующими из онлайновых магазинов должны вылететь все браузеры, позволяющие ставить закладки на бесплатные библиотеки, ну и поисковые системы, через которые эти библиотеки можно найти. Но с браузерами и поисковиками, ясный пень, у них кишка тонка. Если проделать подобную хохму с каким-нибудь крупняком, можно нарваться на такие судебные разбирательства и такие штрафы за упущенную выгоду и порчу деловой репутации, что Litres перестанет существовать просто в одночасье.

Поэтому они действуют очень аккуратно: мочат прямых конкурентов своих мобильных читалок, причем, как правило, эти конкуренты — один разработчик, ну или очень небольшая фирма, которая не будет связываться с длительными и дорогими судебными разбирательствами.

И если этот все «Литресу» сойдет с рук и никак не повлияет на его сетевую репутацию, а также на его работу в Сети и доходы — это будет означать, что никто из разработчиков не защищен от подобного шантажа и явно нечестных и подлых методов конкурентной борьбы.

Так что мы все с этим должны что-то делать. Что мы можем с этим сделать? Во-первых, предать данную историю максимальной огласке: давайте ссылки на этот мой текст, 4PDA, «Хабрахабр» и так далее, чтобы об этом узнало как можно больше народу. Во-вторых, мы можем отказаться что-либо покупать в магазине «Литрес» — будем ждать появления другого магазина, который не занимается подобными вещами (тем более что такие магазины есть и развиваются). В-третьих, авторы, присутствующие на «Литресе», могут разорвать с ними сотрудничество. (Это я о себе и других сетевых авторах, которых возмущает данная история.)

Что в данной ситуации может сделать «Литрес», чтобы хоть как-то сохранить изрядно подпорченное лицо?

Полностью отказаться от подобных методов устранения конкурентов своим мобильным приложениям. Все эти сказочки про «защиту авторских» прав они могут рассказывать идиотам. А мы — не идиоты.

Немедленно отозвать из онлайновых магазинов все свои претензии к разработчикам и прекратить их шантажировать.

Ну и я бы на их месте все-таки принес разработчикам и пользователям этих приложений свои извинения, хотя подозреваю, что им нужны не извинения, а скорейшие действия.

Я до следующего понедельника жду реакции от Litres. Если эта реакция не последует или они будут продолжать настаивать на своем праве мочить конкурентов с помощью кляуз в сетевые магазины — ну что ж, будем действовать так, подсказывает нам революционная сознательность.

Кстати, подобная манера действий появилась у них не так давно — с того момент, как долю в Litres приобрело издательство «Эксмо» и посадило в компанию очень «эффективного менеджера» Сергея Анурьева. Вот он там и эффективит, позоря компанию, до того имеющую вполне хорошую репутацию.

Так что посмотрим, что они будут делать. Прощать такие вещи нельзя категорически, как я считаю.

Источник: http://www.exler.ru/blog/item/13271/

К оглавлению

Марк Андриссен пророчит смерть традиционному ритейлу. Не рановато ли?Денис Викторов

Опубликовано 04 февраля 2013

«Software eats retail». На днях венчурный инвестор Марк Андриссен опять повторил свою коронную фразу. Те, кто до сих пор тратит время на развитие традиционных розничных форматов, скоро вылетят из бизнеса, уступив место нормальным ребятам, которые заняты электронной коммерцией. Услугами интернет-магазинов будут пользоваться абсолютно все покупатели, так что долгосрочные возможности для роста онлайновой торговли совершенно очевидны и просто не обсуждаются. Розница в привычном понимании находится на последнем издыхании. А розничные сети — вообще нежизнеспособные структуры, страдающие неизлечимыми экономическими болячками. Торговые площади и товарные запасы — бремя, с которым им удается справляться лишь при помощи заемного финансирования. Только толкни и — сети повалятся, поскольку их финансовая модель никуда не годится. И вообще софт сожрет ритейл.

Таковы, в вольном пересказе, тезисы Андриссена, изложенные им в беседе с Сарой Лейси, журналисткой PandoDaily — ресурса, посвященного стартапам и, шире, самым интересным событиям, так или иначе связанным с Кремниевой Долиной.

Нет ничего удивительного, что на громкие заявления Марка тут же налип колоссальный снежный ком из комментариев. Все прогрессивное онлайновое человечество с удовлетворением потирает руки. «Как Марк им врезал! Ай молодца!». Реалисты, которых тут же обзывают ретроградами, пытаются воззвать к здравомыслию, но их тут же затыкают. Да кто вы такие? Сам МАРК АНДРИССЕН вынес приговор всем этим вашим вонючим супермаркетам и унылым железобетонным торговым центрам! Сидите и не вякайте!

Спору нет, Марк Андриссен — личность легендарная. Как-никак, соавтор первого нормального браузера NCSA Mosaic. И, конечно же, настоящий боец. Кое-кто еще помнит, что именно Марк с Netscape наперевес противостоял Microsoft в «великой схватке браузеров». К тому же Андриссен увенчан не только прежними наградами, но и вполне актуальными победами. Сегодня он по праву считается одним из самых успешных венчурных капиталистов. И это, без сомнения, добавляет веса его словам.

Основав вместе с Беном Хоровицем фонд Andreessen Horowitz, Марк быстро заработал репутацию гения рисковых вложений в стартапы на ранних стадиях. Сегодня в портфеле у Марка и Бена более 90 активов, в том числе доли в Facebook, Twitter, Pinterest, Airbnb, Foursquare… Фонд работал с Groupon, Zynga, Instagram. А уж своевременные вложения в Skype и последующий exit — просто классический пример венчурного инвестирования, который так и просится в учебники: вложив в 2009 году $50 млн, Андриссен и Хоровиц спустя два года получили в четыре раза больше — после того как Microsoft приобрела Skype за $8,5 млрд.

Еще один немаловажный штрих. По имеющейся информации, Andreessen Horowitz уже практически расплатился с акционерами, принимавшими участие в формировании фонда. Не частый случай, когда инвесткомпания, работающая с рисковыми активами, за три с половиной года умудряется вернуть вкладчикам средства, взятые «на вырост».

Такому человеку хочется верить. Но любые громкие заявления, как известно, хороши только для заголовков СМИ. А вот правда жизни — всегда скучнее.

Никто не спорит, бурный рост интернет-торговли очевиден. Это отчетливо фиксируемый тренд, особенно заметный в развитых странах с высоким уровнем развития широкополосного и мобильного доступа в Интернет, современных финансовых сервисов, логистики и — с соответствующим же индексом благосостояния граждан. Правда, по данным Y-Charts на долю онлайновых магазинов в США сегодня приходится… чуть более 5% от всех розничных продаж. Проще говоря, динамика у молодого сектора электронной коммерции просто отменная. Но вот с количественными результатами всё несколько иначе. Вероятно, именно поэтому глупенькие «Retail guys», которые согласно приговору Андриссена вот-вот вылетят из бизнеса, намерены еще помучиться.

Нет, разумеется, на месте Анриссена любой другой поступил бы точно так же. Мало того, как интернет-инвестор он просто ОБЯЗАН подбрасывать в топку своего паровоза самый трескучий уголь. Если вкладываешься в онлайновые стартапы — хвали Интернет, повышай градус оптимизма и прилюдно копай могилу офлайновому врагу.

В активе Андриссена — харизма, напор и ёмкая формула. (Кстати, «Software eats retail» в устах Марка очень напоминает слоган основателя Salesforce.com Марка Бениоффа «The End of Software», обращенный к производителям проприетарного программного обеспечения). Так что яркий тезис Андриссена наверняка поднимут на свои знамена и российские интернет-торговцы. Но я бы на их месте не спешил. Потому что если даже предположить, что предсказание Марка вскоре сбудется применительно к США, это еще не будет означать столь же скорой победы «онлайна» над «офлайном» в нашей стране.

На самом деле лучшее, что я могу сделать, так это поставить точку и адресовать читателя к весьма аргументированной статье предпринимателя Евгения Бутмана «On/Off», опубликованной не так давно в Бизнес-журнале и на сайте «Национальной деловой сети».

«Твердая уверенность в том, что интернет-розница вот-вот победит сначала независимые магазины, а в скором времени — и розничные сети, появилась в 1999 году, когда обороты крупнейших онлайн-магазинов уже оценивались десятками миллионов долларов. Примерно такой же объем продаж могла показывать по итогам года средняя розничная сеть. Сегодня все вокруг только и говорят об Интернете. Однако годовой оборот крупного веб-магазина в России ныне может оцениваться, скажем, сотней миллионов рублей. А выручка крупнейших федеральных розничных сетей, согласно отчетам, выражается уже сотнями миллиардов. О чем это говорит? О том, что за одно и то же время, несмотря на «бум Интернета», выручка веб-магазинов в нашей стране выросла в разы, а обороты розничных сетей — на порядки», — пишет Бутман, бизнесмен с более чем двадцатилетним стажем, основатель сети re:Store, а ныне — инвестор, успевший только за последний год вывести на российский рынок несколько ярких розничных концепций.

Если хотите знать мое личное мнение, то я уверен: аргументов в пользу того, что традиционный ритейл в нашей стране будет «мучиться» еще очень долго, — предостаточно. Возможно, этот рынок будет потихоньку «загнивать». Но — к полному удовлетворению акционеров традиционных розничных сетей, да и покупателей тоже.

Приведу список ключевых аргументов, понимая при этом, что мы говорим о рынке МАТЕРИАЛЬНЫХ товаров, а не о «цифре» — этот товар УЖЕ ушел в Интернет, где ему самое место.

1. Интернет пока бессилен обеспечить тактильный контакт потребителя с товаром. А это ключевой эмоциональный элемент покупки.

2. Материальный товар в онлайне невозможно попробовать. Все телевизоры на сайтах выглядят одинаково. И только в торговом зале традиционного ритейлера вы обнаружите, что удивительно дешевый китайский телеприемник не обеспечивает и пятой части той яркости, контрастности и насыщенности изображения, которыми по праву гордятся Sony и Samsung. Те же самые проблемы — с джинсами, пуховиками, ботинками…

3. Покупка в Интернете не сопровождается развлечениями. А в этом, что ни говори, сила современного торгового центра.

4. Покупка в Интернете бессмысленна, если товар нужен ПРЯМО СЕЙЧАС. В этом смысле магазин у дома (причем скорее всего сетевой) — персонаж с еще очень и очень длинной биографией.

5. Интернет-торговля — это логистика. Пока российские торговцы оперируют преимущественно в Москве и Питере, давая пенсионерам и отставникам работу, курьеры еще как-то справляются. Но накануне 8 марта, 23 февраля и уж тем более Нового года коллапс курьерской доставки — явление привычное. Хватит ли у нас пенсионеров? И не пора ли думать о снижении, а не о повышении пенсионного возраста?

6. Кто-нибудь прикидывал хотя бы на салфетке, что произойдет, когда не мы будем ехать в места торговли товарами, а ВСЕ купленные товары кто-то будет доставлять нам на дом или в офис? Нет, правда — хоть где-то есть оценка того, как всё это будет функционировать на практике?

7. Сядем в машину и посетим любой российский райцентр. Посмотрим вокруг. Поговорим с людьми. А вернувшись, ответим себе ЧЕСТНО: согласны мы с Марком Андриссеном, или все-таки следует погодить с изготовлением надгробия на скромную могилку традиционного ритейла?

8. Интернет-торговля — технология, доступная не только «правильным пацанам из Интернета». «Retail guys» из классической розницы занимаются ровно тем же самым. И нередко выигрывают по ценам, поскольку обладают куда более весомыми инструментами воздействия на поставщиков. «Намного более дешевый товар» у интернет-ритейлеров в России — это чаще всего фикция. Скорее всего вам подсунут что-нибудь «серое» с непонятной гарантией, а то и вовсе без нее.

9. Интернет-торговля в России (за исключением крупных игроков) до сих пор находится вне сферы постоянного присмотра контролирующих органов. То есть, налицо нерыночные методы конкуренции. Традиционные ритейлеры не устают обращаться к государству с одним и тем же вопросом: «Почему у нас инспекторы налоговой службы и прочие проверяющие днюют и ночуют, а виртуальные «однодневки» пользуются «льготой невнимания»? Все дело в том, что с нас БРАТЬ легче, чем с них?». И что-то подсказывает, что неповоротливая машина госрегулирования скоро проедется катком по правильным пацанам от интернет-торговли. После чего этот сегмент рынка будет выглядеть совсем иначе.

10. Пока у вас немного покупателей и вы торгуете в Москве с виртуальной витрины без склада, заручившись договорами с оптовиками, всё хорошо. Но с ростом бизнеса, по мере выхода в регионы, интернет-магазин неизбежно начнет набирать лишний «вес». Люди, отделы и департаменты, пункты выдачи, склады… Аутсорсинг? Возможно. Но и обычные розничные сети используют услуги внешних подрядчиков. В чем тогда разница, особенно если у офлайнового ритейлера появляется такой же торговый сайт в Интернете?

Этот список можно продолжать и продолжать. А можно остановиться и посмотреть на результаты, которые фиксируют независимые аналитики. Вот короткие цитаты из свежего исследования Data Insight «Российский рынок e-commerce: где потолок?».

«Медленное торможение».

«Темпы роста понемногу снижаются каждый квартал».

«Второй по значимости фактор роста – увеличение количества интернет-пользователей — перестает работать» [первый фактор, по оценкам авторов отчета, — «Рост доли покупающих в онлайне среди ранее подключившихся к Интернету», — Д.В.].

«Если человек не начал покупать в онлайне за первые ~ 7лет, он вряд ли начнет покупать потом».

«Даже среди опытных интернет-пользователей покупки в Сети совершает не более 85% в Москве и 60% в регионах. Видимо, это – потолок. При этом уже сейчас доля пользователей e-commerce составляет 35-40% интернет-аудитории. Значит, даже с учетом роста аудитории Сети количество онлайн-покупателей может вырасти еще в 2,5 раза. Выше 1 трлн. руб. (с нынешних $320 млрд.) рублей рынок e-commerce может вырасти только за счет роста частоты онлайн-покупок, их диверсификации и, возможно, смещения спроса в сторону более дорогих товаров и услуг».

А как вам такая фраза: «… активные рекламные кампании и вирусный эффект за 2 года охватили всех, кто был психологически готов к покупкам одежды в Интернете. Нужна пауза, чтобы «подросло» пополнение?».

И, наконец: «1% оффлайн-продаж продуктов питания [в России] примерно равен всему годовому росту рынка e-commerce. При этом: лидер сегмента оптимизирует косты, свертывает инфраструктуру и не увеличивает продажи [насколько я понимаю, речь идет об «Утконосе», — Д.В.].; ряд проектов закрылись в 2011-2012 гг.; офлайновые ритейлеры приходят в онлайн…».

Ну, довольно. Гаджеты, книги, софт, кино — всё это будет и дальше прекрасно продаваться в онлайне. Костюмы, кроссовки? Тут уже сложнее, хотя есть варианты что-то придумать (и кое-что уже придумывается) по части снятия мерок и минимизации возвратов не подошедшего товара. Но докторская колбаска, которую мы придирчиво выбираем по цвету к субботнему завтраку и свежие овощи? Вот это вряд ли.

Впрочем, это всё «бытовые» выкладки. А вот если заглянуть в те места, где перспективы розницы обсуждают не инвесторы и не стартаперы, а ПРОФЕССИОНАЛЫ розничного рынка, можно узнать кое-что интересное.

На самом деле «противоборствующие стороны» практически договорились о том, что победит не «нахальная» интернет-розница и не «традиционная» торговля. Возникнет нечто среднее, промежуточное, новое. Что-то мультиканальное, мультиформатное.

Что это будет на практике — пока мало кто знает. Кто придет в эту точку раньше — тоже большой вопрос. Мальчики из Интернета резвы и подвижны. На их стороне смелость и азарт. Но за спиной розничных сетей — вымуштрованные производители, натренированные дистрибьюторы и колоссальные финансовые ресурсы. Не говоря уже о возможностях привлечения заемного финансирования под… те самые недвижимые активы и товарные запасы, которые Андриссен считает камнем, привязанным к ногам утопленника.

Марк Андриссен — он, конечно, великий инвестор. Но зачем же стулья ломать? К тому же поломать стул, на котором в России сидит традиционная розница, у «пацанов из Интернета» в ближайшее время точно не получится. Можно ножку сломать. Не у стула — свою.

P.S. В репликах читателей к одной из многочисленных статей, спровоцированных высказываниями Андриссена, появился такой комментарий: «Этот парень, видимо, не очень любит шопинг». Похоже, так и есть. Ну, а в России, между нами говоря, приходится учитывать еще и такой фактор, как… не слишком передовые умонастроения масс. Культурная программа на выходные — приятное семейное времяпрепровождение в торговом центре, где чисто, красиво и можно почувствовать себя человеком. А вечером — концерт Петросяна по телевизору. Интернет этой радости нашему человеку дать пока не может. Хотя технически в онлайне доступны и концерты Петросяна, и товары повседневного спроса…

P.P.S. P.S. Взглянуть на ситуацию под другим углом можно в статье Евгения Золотова «Высшая мера для мелкого торговца: куда уходит розница?», на сайте «Национальной деловой сети».

К оглавлению

Руслан Тугушев, Boomstarter: «Деньги перетекают к успешным проектам»Юрий Ильин

Опубликовано 04 февраля 2013

Boomstarter — российский аналог (чтобы не сказать клон) всемирно известной платформы по коллективному сбору пожертвований на творческие проекты Kickstarter. В Рунете подобных проектов сразу несколько, однако так сложилось, что именно Boomstarter оказался самым успешным, несмотря на то что и появился-то совсем недавно. О том, как функционирует эта платформа и каким образом удалось в принципе сделать её рабочей, «Компьютерре» рассказывает CEO Boomstarter Руслан Тугушев.

- Расскажите, пожалуйста, как вообще появилась идея сделать платформу Boomstarter?

- На самом деле, как бы ни парадоксально это звучало, но мы на самом деле придумали все, что мы сейчас сделали. Идея пришла в феврале прошлого года. В общих чертах речь шла о том, что было бы хорошо, чтобы люди могли коммуницировать между собой для создания новых проектов в разных сферах: в творчестве, в бизнесе, во всем остальном. И мы начали уже разработку, ну, не то, чтобы разработку – продумывание; начали накидывать первичный дизайн, начали расписывать, как должны работать процессы. Где-то через неделю после того, как мы сделали первые рабочие макеты, мы начали мониторить все, что происходит в мире, потому что зачастую бывает, что все, что ты придумал, уже на самом деле существует где-то. Мы, собственно, наткнулись на Kickstarter, поняли, что мы ничего [нового] не придумали.

- То есть хотите сказать, что сначала была идея, а потом уже «обнаружение» Kickstarter?

- Да, да, да. Причем никто из команды, которая организовывала, не знал про Kickstarter вообще ничего. То есть, мы вообще ни разу не слышали о нем. Раз или два попадался на глаза российский «С миру по нитке», но я даже не мог проассоциировать его с тем, что мы собирались делать. Это потом, когда мы начали разрабатывать Boomstarter, то увидели, что в России были уже попытки создать краудфандинговую платформу, причем не один раз. Мы насчитали, по-моему, 12 попыток. Сейчас многие из них просто закрыты, кто-то ещё шевелится, как черепаха, но все равно.

В общем, сначала мы придумали идею, потом увидели Kickstarter, и у нас возникло почему-то такое чувство, что, возможно, кто-то еще захочет сделать то же самое. Поэтому мы решили не тратить время и быстро всё скопировать. Мы этого не скрываем, нам, конечно, очень стыдно, но мы скопировали Kickstarter полностью, добавив небольшой редизайн, и то не везде. Но это помогло нам быстро запуститься. В ближайшее время мы, конечно, переделаем дизайн и все остальное. Но принятое в начале решение помогло нам сделать быстрый старт, внедрить все возможные процессы, которые есть в Kickstarter, потому что мы смотрели и то, что есть снаружи, и то, что внутри, то есть как проект управляется и взаимодействует с бэкерами (backers) — спонсорами. И уже в июне у нас была альфа-версия и мы начали поиск проектов.

Разработка у нас заняла — с учетом майских праздников — с нуля до альфа-версии полтора месяца, мы уложились в очень короткие сроки. В мае – 30 мая – у нас вышел на работу первый человек, который начал заниматься поиском авторов. 21 августа, соответственно, у нас стартовала публичная версия, мы запустились.

- И сколько было на старте проектов?

- Два или три. Но мы не стали выкладывать все проекты сразу. Мы за три месяца подготовили порядка пятидесяти проектов, готовых к старту, и потихонечку их выкладывали, 1-2 в день, чтобы первый месяц, соответственно, август и сентябрь, у нас не было провалов по выпуску новых проектов. Сейчас мы ежедневно выпускаем новые проекты. Пока трудно гордиться какими-то успехами по сборам, но каждый день выпускаются от 1 до 5 проектов новых на платформу. С момента запуска 21 августа у нас не было ни одного дня, чтобы мы не выпустили что-то новое, включая даже 1 января 2013 года. Нам удалось наладить схему по привлечению людей, которые запускают свои проекты, есть уже порядка 30 проектов, которые собрали деньги. Объемы пока маленькие, но у нас ежемесячный рост порядка 30 % по сборам, поэтому мы считаем, что, несмотря на наши скромные показатели по сравнению с Kickstarter, мы вполне удачно развиваемся.

- Какова средняя сумма, которую просят проекты?

- В самом начале авторы просили суммы, большие, чем на Kickstarter. В самом начале, в сентябре, попадались проекты, которые просили семь миллионов и больше.

- Угадать их «успешность» нетрудно.

- Да, но мы знакомы с авторами, которые запускались на Kickstarter, говорили, что там больше можно собрать; сейчас суть немного в другом. Средняя сумма сейчас за проект на Kickstarter в районе 10 тысяч, у нас – в районе 100-120 тысяч рублей.

- Десять тысяч долларов, надо полагать?

- Но еще в прошлом году в середине года эта сумма на Kickstarter была 7,5 тысяч, а в начале года – вообще около пяти.

У нас сейчас пороговая сумма составляет порядка 100-150 тысяч рублей, это достаточно комфортной, но всё очень сильно зависит от самого автора. Если продукт хороший и автор не новичок в своем деле, у него есть хоть какая-то аудитория, которая уже знает его, знает, что он может сделать, — то сумма может быть значительно больше. Всё очень сильно зависит от той аудитории, которая тебя знает.

У нас есть такой примерная формула, при которой мы можем рассчитать, сколько автор примерно может собрать денег. Если у автора 500 активных фанатов или друзей, как это можно назвать, то он может рассчитывать на сумму в 150 тысяч рублей. Всего 500 человек.

У российских авторов есть ряд заблуждений по поводу Kickstarter. Первый миф — это то, что кикстартер посвящен технологическим проектам. Это самое большое заблуждение. Первое место занимает по сборам фильмы и видео, второе — игры, третье — продуктовый дизайн, музыка опустилась на четвёртую строчку, технологические проекты занимают всего лишь пятую… Многие думают, что это все-таки посвящено каким-то технологиям.

Второе самое большое заблуждение – это то, что на Kickstarter американцы страшно щедрые и деньги бросают просто так; что это просто благотворительность. На самом деле, если вы там пользовались – вы, перечисляя деньги на Kickstarter, обязательно получаете что-то взамен. Вы можете, конечно, отказаться от любого вознаграждения и просто так перечислить, но, по статистике самого Kickstarter, таких backer’ов набирается меньше 2%. В основном, люди что-то выкупают: будущий продукт, альбом, какую-то благодарность, какой-то элемент тщеславия, свое имя на обложке либо персональную благодарность от автора. Это не donation, это, фактически, магазин товаров, которых пока еще нет, то есть, как бы, с очень длинной доставкой – сегодня купил, через два месяца доставят. Классический интернет-магазин, но только с фьючерсными продажами; при этом ты еще должен поверить, что этот товар будет произведен. Это второе заблуждение. Третье заблуждение – это то, что пользователи кикстартера целыми днями ходят и ищут интересный им проект среди пяти тысяч (обычно в лайве от 4 до 5 тысяч проектов в день). На самом деле, все это не так. Автор каждого проекта предлагает в первую очередь свои усилия, среди уже имеющейся своей аудитории оповещает о том, что он запустил такой-то проект и хочет его реализовать. В первую очередь, помогают друзья, близкие люди, люди, которые знают этот продукт, уже пользовались им.

-То есть, раскруткой автор занимается сам?

- Конечно, да.

- Без какого-либо участия платформы, на которой размещен проект?

- На Кикстартере только 12 % платежей переходят от незнакомых людей. Есть проекты-исключения, вот, например, все знают часы Pebble, которые собрали 10 миллионов – это проект-исключение. Всего на Kickstarter сделаны 84 тысячи проектов, из них 10, может быть, 20 исключений. Все остальные – это стандартные проекты, собирающие в районе от 5 до 10 тысяч долларов, которые привлекают собственную аудиторию. Kickstarter выступает лишь платформой, которая аккумулирует платежи.

Многие русские авторы обожглись, запуская свои проекты на кикстартере, заявляли по 20-30 тысяч долларов, а собирали по 200-300 долларов. Есть, конечно, успешные ребята, есть несколько проектов, которые собрали всю требуемую сумму. Время от времени мы сталкиваемся с такими высказываниями, что, мол, зачем я буду запускаться у вас, я лучше запущусь на Кикстартере, там народу больше. И остаются они с 300 баксами на, да и тех не получают. Если автор сам не работает и не привлекает свою аудиторию, не пиарит свой собственный продукт – он ничего не получает ни у нас, ни на кикстартере, нигде не получит. И в жизни тоже он не получит процесса продвижения своего продукта, пока не приложит усилия к тому, чтобы он стал успешным.

- Скажите, пожалуйста: а у вас какие-то приоритеты по содержанию проектов есть? Есть ли проекты, которым вы заведомо откажете?

- У нас есть формальные признаки. Ну, соответственно, нас ограничивает законодательство Российской федерации: ювелирка, таблетки, товары для детей, все продукты, которые требуют сертификации, мы тоже не можем продавать, потому что мы занимаемся аккумулированием платежей, у нас нет сертификата на продажу этого продукта. Поэтому нет алкогольной продукции, табачной продукции, всего, что запрещено законодательством – нет.

- А за пределами этого?

- За пределами этого – главное, чтобы попадал в какую-то нашу категорию. У нас есть практически все, можно всегда найти катерогию. Ну и третье – это не должен быть бизнес-проект. Взамен нельзя предлагать долю в будущей компании какой-то. На этом ограничения заканчиваются.

- Да, существуют. Математические. Вот я, во-первых, сказал про количество друзей. - Какие-либо формализованные методы отличия перспективных проектов от бесперспективных у вас существуют?

- В основном, в социальных сетях, потому что мы, все-таки, живем в digital-среде.- Количество друзей где?

- Да, у нас есть возможность привязать такие социальные сети, как Facebook, ВКонтакте, Mail.ru, «Одноклассники», то есть, все четыре основные, хотя Mail.ru можно особо не считать. По количеству друзей можно понимать, какая аудитория у человека, если мы говорим про физическое лицо, потому что есть еще и компании, которые могут запускать продукты. Если смотреть на нашего Большого Брата, есть компании, которые выпускали какой-то продукт, например, игру, которая имела успех несколько лет назад: пять, семь, восемь лет назад – и потом в один волшебный момент у них случился какой-то экономический кризис и денег на дальшейшую разработку сейчас нет. Зато есть популярность среди тех людей, которые играли в эту игру семь или восемь лет назад. С большей вероятностью они захотят поиграть в сиквел, если этот же продукт будет делать та же самая команда на том же уровне качества. Среди российских разработчиков тоже такие есть. У нас есть хорошие игры. Для PC, хотя это сейчас не самая удачная сейчас платформа…- Просто многие пользуются сразу несколькими социальными сетями.

Но эти люди и компании есть, они тоже могут поставить свою репутацию на проект и сказать, что они берут на себя гарантию, что тот продукт, который они выпустят, будет с именем вот этой компании и он будет иметь адекватное качество. Тогда, конечно, backer’ы будут готовы раскошелиться.

Если мы говорим, что создатель проекта — физическое лицо, то нужны 500 друзей – если это действительно друзья, не боты. Это, кстати, видно сразу. Когда ты заходишь на проект, когда мы получаем проектную нумерацию, мы видим, какие социальные сети подключены, сколько в них друзей, и если у человека, например, 2000 друзей и он хочет сумму в 150 тысяч рублей, то вероятность того, что он ее соберет, больше 90%. Для того, чтобы он её собрал, мы ему тоже помогаем: мы ему рассказываем, что надо делать.

- Это, пожалуй, ключевой вопрос.

- Да. Раньше мы не помогали, но у нас уже есть определенный опыт – небольшой, но все-таки есть. Мы сформировали некую инструкцию, некоторый план по тому, каким образом сделать свой проект успешным. Это наши собственные рекомендации, наблюдения, это изучение фидбеков от авторов, которые успешно профинансировали свои проекты на Kickstarter, и тех проектов, которые прошли успешно у нас. Мы спросили, что они делали для того, чтобы их проект стал успешным. Там примерно 30 различных решений. Если каждое это решение выполнять в течение каждого дня, пока идёт кампания по сбору средств на проект в течение месяца, то вероятность того, что проект будет успешным, приблизится к 100 %. Но есть многие авторы, которые думают, что можно проект вылить и он сам всем про себя все расскажет и деньги посыпятся сами по себе.

- Как говорится, мечтать не вредно.

- Да, мечтать не вредно, поэтому мы помогаем им, мы предоставляем эту инструкцию, у нас есть человек, который ежедневно коммуницирует с этими людьми, и примерно на 4-5 день проекта можно понять, соберет он деньги или нет. Если автор — лентяй, то это сразу понятно на второй-на третий день. Цифра как на нуле будет, так она и остается. У успешных проектов за 4-5 первых дней собирается примерно 20-25 процентов требуемой суммы. Соответственно, мы помогаем. У нас есть также свой институт кураторства. Как только мы видим, что один из проектов имеет большую динамику роста, мы предоставляем контакты наших партнеров в СМИ – либо отраслевых, либо просто общих – которые помогают информировать дополнительных людей о том, что существует такой проект. Среди кураторов есть «Вести», они там часто пишут. Им интересны проекты, например, в сфере кино или мультипликации, ну, что-то с видео связанное. Есть «Слон», есть телеканал «Дождь». Их, на самом деле, много; есть порядка 30 кураторов. Есть «Геометрия». Есть «Краудсорсинг», ARCHiPEOPLE, ну, то есть, много, «Спортбокс», например, они недавно поддерживали линию спортивной одежды. Есть Look at Me. Ну, то есть, достаточно много. Если проект интересен, они оповещают о нем при помощи своих медиа-ресурсов. Мы эту возможность, эти контакты даем только в том случае, если автор сам проявляет активность. Ну и, соответственно, площадкам тоже интересно работать с авторами успешных проектов, то есть, например, с теми, у которых четыре проекта уже успешных и вот пятый близится к завершению и тоже будет успешным.

Если мы говорим про Facebook или ВКонтакте – «люди лайкают» — здесь люди деньгами «лайкают». Если им продукт нравится, они начинают туда денег закидывать. Порядка 30 % могут еще добавить оповещения.

- У вас, насколько я знаю, можно перезапускать те же самые проекты, которые в первый раз не смогли собрать нужную сумму.

- Да, это не запрещено правилами. У нас есть определенные правила по срокам: максимальный срок сбора 60 дней. Потому что мы не видим смысла делать более длительные проекты: конечным пользователям и без того приходится очень долго ждать. Обычно сам проект реализовывается в течение двух-трех месяцев после завершения сбора средств. Есть платформы в России, которые предлагают запускаться и на 180, и на 360 дней. То есть, если я сегодня дал денег а первый день проекта, проект длится 180 дней, потом три месяца еще его будут реализовывать – фактически год. Я могу забыть про этот диск уже или там про какой-то продукт. Понятно, что некоторые продукты делаются долго, но, мы считаем, длительные кампании излишни. Поэтому мы ограничиваем максимальный срок 60 днями.

- А если вот кто-то провалился, допустим, в сборе — возникает ли ситуация, когда вы предпочитаете отказать во втором туре?

- Нет, мы запускаем проекты только по формальным признакам. То есть, никакой там супердедукционной фильтрации нет. Если человек хочет второй раз попробовать – пожалуйста. Если он подумал, что он допустил какие-то ошибки или, может быть, он не оповестил нужных людей о том, что он запустил проект, может быть, он только в последние два дня прочитал инструкцию о том, что нужно делать – то пожалуйста, он может перезапустить. Причем возможность сразу стартануть с большей суммой имеется, потому что перетащить тех спонсоров, которые были в проекте, на новый, выпустить обновление в старом проекте, что «Ребят, я запускаю свой новый проект» — они могут все эти деньги автоматически переслать на новый проект, потому что мы не используем Amazon Payments, деньги списываются сразу. И при возврате деньги возвращаются сначала на внутренний счет. И только потом при желании пользователей их можно обратно вывести. Мы используем помимо кредитных карт платежи по мобильным телефонам, аппаратам Qiwi, Яндекс.Деньгам, Webmoney, а там нет таких процедур, как возврат. Нельзя же вывести обратно из аппарата Qiwi тысячу рублей. Поэтому деньги возвращаются на внутренний счет сначала, и можно быстро перетащить средства backer’ов из первого проекта на второй, если у пожертвовавших есть такое желание.

- А каков механизм вывода денег именно для конечных пользователей?

- По-моему достаточно просто, пишется email на refund@boomstarter.ru. Это есть в помощи, и им приходит инструкция, когда проект неуспешен, им приходит email о том, как вернуть. Возврат занимает от 30 минут до 5-7 дней в зависимости от средства перевода. Если использвоались кредитные карты, то возврат происходит вообще практически моментально, а если, например, аппаратом Qiwi, то нужно указать какой-то персональный расчетный счёт, и средства будут перечислены туда. Но большинство людей перекладывают деньги в другие проекты.

- То есть, в принципе у вас деньги, грубо говоря, «варятся» внутри?

- Ну, по большей степени да, но фактически они все перетекают к успешным проектам, можно так сказать. Какой-либо проект не успел собрать деньги? — На платформе всегда есть интересные проекты, и сейчас их больше 60-70 одновременно.

- Вы как-то сами агитируете за такое перенаправление средств или это происходит исключительно на уровне собственного желания пользователей?

- Да, мы агитируем. Во-первых, мы, когда проект не получил финансирования, каждый спонсор получает email, в котором ему либо предлагается какой-то другой проект, либо он может сам зайти и выбрать, посмотреть, что его может заинтересовать, либо мы ему говорим: «Если хотите, забирайте деньги». У нас есть еженедельная рассылка. Поэтому один раз в неделю мы присылаем один email с тремя самыми интересными проектами по нашему мнению. В основном, это три проекта из разных категорий, которые проявили наибольшую активность, можно так сказать.

- Скажите, а кого сейчас больше среди авторов: компаний или физических лиц?

- Частных лиц больше. В основном, если смотреть по истории нашего развития, мы не сильно отличаемся от западных аналогов. У нас сейчас в первую очередь музыкальные проекты, проекты в видео, много достаточно интересных короткометражек, всяких фильмов, мультипликационных фильмов. Технологических проектов и проектов промышленного дизайна, конечно, хочется больше, они хорошие, но их мало. Мы, на самом деле, не настаиваем на их поиске сейчас, потому что это достаточно сложный продукт.

- У нас еще и инфраструктура для этого не самая развитая…

- Да, ну и проектов на самом деле мало. То есть не то, чтобы у нас их нет, а их просто мало. Там немножко по-другому нужно подходить. Я думаю, мы к этому придем, но не так быстро, как хотелось бы.

- На Kickstarter были единичные случаи мошенничества, когда в самый последний буквально момент backer’ы успевали спохватиться, что проект «липовый». Какие-то механизмы защиты на Бумстартере против этого есть?

- Основной механизм защиты – это репутация самого автора. На Kickstarter таких случаев множество, потому что есть определенная аудитория, которую можно обмануть каким-то образом. У нас как таковой аудитории, которую можно обмануть, нет. И люди, на самом деле, неохотно дают деньги незнакомым. Просто так кому-то ни у нас, ни на Kickstarter никто просто так деньги не дает. Я думаю, из 85 тысяч проектов, запущенных на кикстартере, сколько случаев мошенничества? Один, два, ну, может, десять. Это такая капля в море. Система самого краудфандинга построена на том, что автор проекта подписывается своей собственной репутацией, поэтому он рассказывает о себе, появляется в кадре сам в видеоролике, он подключает свои социальные сети.

Я на прошлой неделе столкнулся с сервисом, который выдает кредиты на основе репутации в социальной сети. Это стало частью нашей жизни. Если человек не реальный, то вероятность того, что он дойдет хотя бы до 10 % сборов, просто близится к нулю. Если кому-то на каких-то сайтах это удавалось – ну, значит, они профессиональные мошенники, раз им удалось убедить такую аудиторию.

Потом, большинство проектов сейчас мы ищем сами и мы смотрим на то, что люди уже делали до этого. Если они ничего не делали, то мы даже не связываемся с ними, потому что вероятность того, что они деньги соберут, равна нулю. Никто не поверит, что они что-то хорошее сделают.

- А вот если ситуация, что проект собрал деньги, что-то начали делать, например, видео снимать. Доделали его до какой-то стадии, после чего деньги кончились и проект заглох. Какие-то механизмы «защиты инвестиций», грубо говоря, для пользователя существуют в таких ситуациях?

- Если рассматривать с юридической точки зрения, то мы выступаем, как агент, который перечисляет деньги одного лица другому. Фактически, взаимоотношения возникают между автором и тем человеком, который перечислил деньги. Мы – просто процессинг, который переводит деньги из одного места в другое и оставляет себе маленькую комиссию за это. Если у какого-то из наших авторов возникнут проблемы с тем, что он не сможет реализовать, то у него возникнут персональные претензии от каждого из спонсоров. Если кто-то из спонсоров захочет предъявить ему претензии, то он будет это делать в рамках российского законодательства. Но, как показывает практика и того же самого Кикстартера, и европейских платформ, — почему это все-таки творческий краудфандинг: большинство авторов все-таки доводит свои проекты. Есть, бывают задержки длинные, большие, но большинство проектов доводят, все-таки, до конца все, что они хотят сделать. Да, может качество быть не то. Да, могут не быть реализованы все те задумки. Но среди спонсоров – или бэкеров – большинство людей, которые все-таки знают уже человека, и вероятность, что они поймут, что что-то там не задалось, — очень большая. Ну и все-таки большинство авторов хотят реализовать, собственно, проекты, и если у них что-то не получается – значит, как-то плохо поработали. Риск есть, как и в любом деле. Иногда можно прийти в магазин и купить прокисшее молоко.

- Такой вот вопрос; в принципе, с чего разговор начался: Бумстартер – это не единственный аналог Кикстартера, но, фактически, один из очень немногих работающих. Как вы считаете, благодаря чему вам удалось добиться, что этот проект «зашевелился», в отличие от конкурентов?

- Почему? Тут, я считаю, много составляющих. Во-первых, проектом занимаются люди, которые имеют от 5 до 9 лет опыта работы в интернете, это не первый проект наш в интернете, то есть, у нас есть достаточно хороший портфель успешных кейсов. Мы потратили достаточно большое количество времени, да и не только времени, но и денег, для того, чтобы понять, что такое краудфандинг, как он работает. Наверно, нам помогло то, что мы все-таки не просто копировали идею, а ее сначала придумали, она родилась в нашей голове и развивалась там, и потом мы увидели ее реализацию. У нас очень хорошая команда, помимо даже тех людей, которые придумали все это дело, но и те люди, которые работают: работают с авторами; работают с авторами до момента поиска, во время; люди, которые разрабатывают продукт. Все люди, которые работают в Boomstarter, работают не просто за деньги, просто им это нравится. Ну и, наверно, вторая составляющая успеха (успехом пока трудно назвать, но всё-таки) – мы знаем, откуда брать этих авторов, где они находятся. Если посмотреть на наши российские платформы, основная проблема их в том, что они эти проекты не находят. А мы знаем, откуда их брать.

- И откуда вы их берете?

- Не расскажем. Это наш основной секрет.

В принципе, в Рунете есть вполне успешные платформы – та же самая Планета (www.planeta.ru), но она ориентируется больше на звездные проекты и там не так много проектов запускается. У каждого своя правда. Мы считаем, что надо брать количеством. Чем больше выбор у человека, тем… Мы хотим в этом году дойти до точки запуска 800 проектов в месяц.

- И сейчас их у вас?..

- Сейчас примерно так от 70 до 150 в месяц. Мы хотим в 10 раз увеличиться по количеству запущенных проектов. Мы думаем, что это у нас получится.

К оглавлению

Как ломали Нью-Йорк Таймс (и почему не работают антивирусы)?Евгений Золотов

Опубликовано 04 февраля 2013

Эти выходные западная пресса провела без сна — и тому есть хорошая причина: всю минувшую неделю, один за другим, всплывали факты проникновения таинственных взломщиков в святая святых американской журналистики. New York Times, Wall Street Journal, Washington Post пострадали, насколько можно судить сейчас, от одной и той же команды чёрных хакеров, орудовавших в их внутренних сетях на протяжении трёх с лишним месяцев. Следы ведут в Китай, что, конечно, добавляет красок этой мрачной картине, но в случившемся есть и ещё одна интересная деталь, связанная с поведением защитных инструментов. Впрочем, давайте по порядку.

Начала шумиху New York Times, опубликовав 30 января пространный материал, в котором описывала, как на протяжении последних 4 месяцев редакция противостояла интернет-атаке на свои системы. Нападение не было полным сюрпризом, его ждали, однако в какой-то момент ситуация вышла из под контроля и то, что начиналось как занятный эксперимент, превратилось в маленькую войну. NYT привлекла сторонних специалистов по компьютерной безопасности и ФБР, с чьей помощью в конце концов сумела вычистить оставленные взломщиками «закладки» и предположить, кто организовал налёт.

На китайцев указывает совокупность улик. Начало атаки совпало с публикацией NYT результатов скандального расследования, посвящённого состоянию, скопленному родственниками китайского премьер-министра Вэня Цзябао. Первый удар был направлен на компьютеры сотрудников, непосредственно занимавшихся подготовкой той публикации. Кроме того, манера заметать следы и некоторые другие характерные приёмы также заставляют предположить китайское вмешательство.

Вломившись в NYT, злоумышленники крали пароли, переписку, контакты, прочие документы сотрудников, очевидно, надеясь обнаружить имена информаторов, помогших американцам вскрыть финансовую подноготную семьи китайского премьера. Такие атаки не новость: вот уже лет пять, как западные журналисты периодически становятся объектами подобных нападений. Предполагается, что так китайская государственная машина пытается предвосхитить критические статьи в иностранных СМИ и упредить «удар буржуазной пропаганды». Вот почему хоть уровень доступа и позволял взломщикам причинить серьёзный вред издательской машине NYT, вредить они не стали. Та же история и с другими вышеназванными изданиями: целили в сотрудников, занимавшихся Китаем, данные только крали, но не стирали и т.д.

Всё вместе это позволяет предположить, что взлом газет — дело рук не просто китайских кракеров, а кракеров, находящихся на государственной службе. Mandiant, одна из security-фирм, работающих на NYT, даже дала им название: «группа A.P.T. number 12″. Понятно, что дальше должен был произойти скандал — и он, конечно, случился: МИД Китая, другие официальные лица выступили с заявлениями, смысл которых сводится к недопустимости подобных обвинений без твёрдых доказательств. Что ж, китайскую сторону поддержал и кое-кто из западных журналистов (мол, даже если следы действительно ведут в Поднебесную, это ещё не значит, что виноваты китайские власти), но я предлагаю на этом остановиться и обратиться к другому аспекту истории.

Атаку на NYT, повторюсь, ждали, за ней следили, она вышла из-под контроля, а когда контроль над компьютерами издательства удалось восстановить в полном объёме, специалисты обнаружили почти полсотни экземпляров различных шпионских и атакующих программ. При этом защита — основанная в данном случае на инструментах Symantec — среагировала только на один (!) из образчиков заразы. Из этого популярная пресса немедленно сделала малоприятный вывод: если вами заинтересовались профессионалы, обычная защита вас не спасёт. Сама Symantec попыталась этот вердикт смягчить: мол, только антивируса действительно недостаточно, чтобы жить спокойно в постоянно меняющемся мире, следует использовать весь комплекс защитных средств. Компания не заявляет прямо: купите! Но это читается между строк. New York Times, очевидно, поскупилась, полагаясь лишь на один из компонентов защитного пакета Symantec. А скупой платит… ну, вы помните.

Собственно, в грызне между популярной прессой и антивирусными вендорами нет ничего нового: первая грешит на несовершенство программных продуктов, вторые рекомендуют не жмотиться, и длится это уже бог знает сколько. Но случившееся с NYT и её коллегами по цеху заставляет поставить вопрос ребром. Насколько вообще полезны стоковые защитные продукты — и антивирусы, как их основа?

Двадцать лет назад антивирусы были устроены просто: сличали кусок кода из программы с образцами известной заразы и при совпадении поднимали тревогу. Такой — сигнатурный — подход и поныне остаётся краеугольным камнем защитных механизмов, но вирусы не стояли на месте, и соответственно не стояли на месте технологии защиты. Вирусы научились шифроваться, мутировать на ходу, маскироваться в системе, внедряясь в ядро или критически важные программы. Самые современные, вроде Stuxnet и Red October, взяли манеру делиться на модули и подгружаться по частям. В свою очередь, защита освоила многогранный поведенческий анализ и — писк моды — анализ репутационный: безопасность каждой контент-единицы определяется комплексной оценкой по десяткам критериев (наличию цифровой подписи, источнику, дате создания и модификации и т.д. и т.п.).

Это то же самое соревнование щита и меча, что и в случае с военными технологиями, и — увы! — атакующие здесь также на шаг впереди. Для нового вируса или шпионской программы всегда можно подобрать новую уязвимость нулевого дня, протестировать на предмет незаметности той или иной защитой — и таким образом гарантировать проникновение в подзащитный периметр. В результате чем дальше, тем менее эффективен цифровой щит: статистика здесь приводится разная, но, к примеру, уже упоминавшаяся Mandiant пару лет назад показала, что антивирусными программами обнаруживается лишь каждый четвёртый образец вредоносного софта на персоналках.

Понятное дело, Mandiant не хуже и не лучше других игроков: она тянет одеяло на себя, предлагая пользоваться своими сервисами и продуктами. Но те немногие эксперты, что рискнули ответить на поставленный выше вопрос беспристрастно, дают парадоксальный ответ. Чтобы сделать домашнюю, корпоративную или национальную защиту эффективней, стоит перераспределить защитный бюджет. Вместо акцента на покупных инструментах следует использовать свободный антивирус и свободные же средства обнаружения проникновений (ClamAV + Snort, к примеру), а высвободившиеся деньги потратить на кастомизацию, подстройку защиты для индивидуальных особенностей ваших систем. Это даст лучший эффект и, возможно, будет дешевле, чем постоянное обновление билета на комфортабельное место в догоняющем составе.

В статье использована иллюстрация Jonathan Kos-Read

К оглавлению

Угрозы, с которыми столкнутся приставки следующего поколения Михаил Карпов

Опубликовано 04 февраля 2013

В конце февраля, похоже, Sony планирует объявить PlayStation 4. Несмотря на то что совсем недавно руководство Sony говорило о том, что спешить с анонсом приставки не будет, это, похоже, был отвлекающий манёвр. Пока все гадают, что же собой будет представлять консоль нового поколения, нелишним будет взглянуть на рынок «больших» компьютерных игр вообще.

Ситуация на нём складывается достаточно плачевная: оказывается, основная группа людей, которая играет в них, — вовсе не школьники, и даже не молодёжь, а люди за 30 — то есть поколение, которое ходило в школу тогда, когда бум этих игр начался. Именно для них, уже обеспеченных людей, и выпускаются игры с бюджетом в десятки миллионов долларов, именно они покупают эти игры по 60 долларов за коробку.

Вот чистая статистика: среднестатистическому геймеру 30 лет, и он играет на протяжении 12 лет. 68 процентов игроков старше 18 лет. 47 процентов от всей аудитории, играющей в консольные игры, как это ни странно, — женщины, эта группа больше, чем группа людей, которым 17 лет или младше!

Печалит в этом крупных издателей один момент: чем взрослее становится человек, тем меньше у него времени на то, чтобы играть. Не получится ли так, что именно это убьёт «большие» игры? Нужно учитывать и то, что новому поколению «стандартных» приставок будет грозить куча факторов, с которым предыдущее поколение не столкнулось. Нет, в ближайшие два-три года «большие» игры не исчезнут полностью, но угроз много. Давайте посмотрим на каждую из них.

В 2007 году в Apple выпустили первый iPhone. Сначала приложений для него не было — сторонние программы нельзя было выполнять на не взломанной прошивке вообще. Однако на следующий год компания объявила о том, что у iPhone будет свой магазин приложений. Многие отнеслись к этой затее со скепсисом, но её ждал ошеломляющий успех, плоды которого фирма пожинает до сих пор.

Говорят, что Стив Джобс, который тогда был исполнительным директором компании, был очень недоволен тем, что первые места в рейтингах App Store занимают именно игры. Игры он (опять же по слухам) не любил и относился к ним как к какому-то недоразумению. Но не признать очевидного было нельзя: игрушки заполонили магазин и множились в экспоненциальной прогрессии.

Это были не те игры, на которые издатель выделяет многомиллионные бюджеты, в основном это были приложения от независимых разработчиков или небольших стартапов. Стоили они соответственно существенно меньше обычных 60 долларов, которые просят за свои творения крупные студии.

Среди инди-разработчиков было принято продавать свои игры долларов за 15-25, но App Store диктовал свои правила. Дело в том, что выгоднее оказаться на первых местах в списке самых популярных программ, при этом запросив за свой продукт минимальную цену (скачают больше), чем сделать гениальную игру, но продавать её за 25 долларов и сидеть за пределами первой сотни. Факт есть факт: проекты, которые не попадают в топы магазинов приложений, можно считать неудачными — их спасёт только чудо.

Запросив всего доллар за новую интересную игру и войдя в топ, разработчик вполне мог рассчитывать на несколько миллионов долларов. Выпуская по двадцать новых модификаций игры и создав удачную франшизу (как Angry Birds), создатель мог получать эти миллионы не один раз. С появлением возможности выпускать условно бесплатные приложения со встроенными покупками, разработчики смогли заставлять людей устанавливать игру, заманивая их игровым процессом, а потом требовать деньги за следующий уровень или игровую валюту (кстати, как показывает опыт, это намного выгоднее, чем выпускать приложения по доллару).

Мало-помалу для мобильных устройств стали появляться и вполне себе достойные игры, которые вполне можно сравнивать с «большими». Конечно, большинство из них только имитируют шик крупнобюджетных проектов, но большей части аудитории на это откровенно наплевать. Когда вышло предыдущее поколение приставок, такого конкурента у них не было. Чтобы играть, нужно было купить Playstation 3, Xbox 360 или Nintendo Wii (ПК к тому времени рассматривался как достаточно мелкий и непривлекательный рынок).

Мобильные устройства распространены на порядок шире, чем самые популярные приставки. Сейчас количество смартфонов в мире превышает 1 миллиард, и эксперты уверенно говорят о том, что это число повысится в два раза к 2015 году. Совокупное число проданных приставок нынешнего поколения не дотягивает и до 250 миллионов.

Как мы уже говорили, для мобильных платформ разрабатывают игры вполне себе крупные компании и издатели. Какие? Да все, наверно. И Electronic Arts, и, скажем, Disney Interactive. У «Диснея» всё настолько серьёзно, что компания была реорганизована: разогнали приставочных разработчиков, чтобы сфокусироваться на выпуске мобильных игр.

Крупные издатели начинают понимать, куда дует ветер. Давайте посмотрим, какая игра лучше всего продавалась для приставок? Это Wii Sports для Nintendo Wii (80 миллионов проданных копий). Но вторая по продажам игра — это Tetris для GameBoy, и тут уже фигурирует цифра 35 миллионов. Однако это скорее аномалии — большинство рекордсменов для современного поколения приставок не дотягивают и до 10 миллионов.

А теперь рекордсмены с мобильных телефонов и планшетов. Тетрис — 100 миллионов проданных копий! Пусть и не по 30-60 долларов, но тем не менее. Pac Man — 30 миллионов только в США. Angry Birds — 12 миллионов, но это в основном на iPhone, где игра платная. На тех мобильных ОС, где игра распространяется условно бесплатно, количество скачиваний достигло 1 миллиарда — и если хотя бы один процент платил деньги за помощь в прохождении уровней, то, подумайте, это уже 10 миллионов людей, которые потратили на игру хотя бы доллар.

Подведём промежуточный итог: что же сдерживает издателей от создания крупнобюджетных игр для мобильных платформ? Прежде всего то, что нет никаких гарантий, что этот бюджет удастся отбить. Причём тут от мобильного разработчика зависит намного меньше, чем от приставочного. Огромное количество различных игровых поделок может не только не дать «выстрелить» хорошей «большой» игре, но и даже просто окупиться.

Смартфоны и планшеты грозят убить приставки и напрямую, на их поле деятельности. Ничто не мешает современным устройствам связываться со Smart TV по специальному протоколу и передавать часть игровой картинки на телевизор. И зачем тогда, спрашивается, вообще нужны эти приставки?

На днях Гейб Ньюэл, основатель Valve, которая создала Half-Life, Counter Strike и магазин Steam, выступал на одном событии, которое устроило интернет-издание Polygon. Он говорил о Steam Box — консоли на основе Linux, на которой будут идти игры из Steam. В частности, он говорил о том, кого он боится как конкурента.

«Мне кажется, больше всего нам нужно бояться не консолей следующего поколения, — сказал Ньюэл. — Самая серьёзная угроза для нас — это то, что Apple собирается всерьёз заняться большими экранами (телевизорами), прежде чем индустрия ПК поймёт, что к чему». Нетрудно догадаться, что он боится телевизора Apple, который пока не объявлен (или обновлённой телеприставки Apple TV, которая сейчас используется только для трансляции контента, купленного в iTunes Store).

Его вполне можно понять. Видя то, что творится на мобильных платформах с — будем откровенны и честны хотя бы сами с собой — подачи Apple, сложно не испугаться. С уже огромным портфолио всевозможных игр для смартфонов и планшетов сделать возможным с лёгкостью портировать их для больших экранов не составит труда. Поскольку Steam Box полагается, прежде всего, на независимых разработчиков, Apple TV вполне может задавить этот благородный порыв, который мог бы подарить линуксодам возможность играть в качественные игры на Linux.

И с Apple ведь всё начнётся, но далеко не закончится. Многие Smart TV сейчас оснащают процессорами ARM, мощности которых вполне достаточно, чтобы запускать современные мобильные игры. Строго говоря, их производители пытаются затащить разработчиков игр на свои платформы, но пока им нет резона делать это (пара-тройка узнаваемых игр на Smart TV разных производителей — это не в счёт). Если Apple сделает с телевидением то же, что и со смартфонами, альтернативные телевизионные ОС тоже ждёт всплеск интереса разработчиков.

Ну, со SteamBox всё понятно, скажете вы, а при чём тут остальные приставки нового поколения? Всё просто: зачем покупать ещё одну приставку, когда сам телевизор уже является приставкой? К тому же для того, чтобы привлечь на свою платформу разработчиков «больших» игр, достаточно просто предложить им отдельный игровой магазин, в котором их игры будут всегда на первых местах. Конечно, цены придётся снизить, но не до доллара. И овцы относительно целы, и волки не то чтобы голодны.

Только что мы говорили, что для ПК мало кто хочет разрабатывать игры, и вот опять он? Да. Разрабатывают неохотно, но играть-то хотят! Причём очень сильно. И виной всему уже упомянутый Steam.

Steam — это не просто магазин игрушек для ПК. Он сделал с играми для PC как платформы (Windows, Mac OS, теперь Linux) то, что Apple сделала с приложениями для мобильных устройств. В Steam люди охотно покупают игры. Всё дело в цене: конечно, ты можешь держать цену и всё равно надеяться на хорошие продажи, но выгоднее всего принимать участие в распродажах.

Распродажи — это конёк Steam. Во время распродажи пользователь может запросто получить ту игру, которая стоила ещё недавно 60 долларов, за 10 долларов. При этом игры, принимающие участие в таких акциях, всегда рекламируются на главной странице и даже (несколько назойливо) с помощью всплывающих окон.

Именно поэтому игроделы настолько подозрительно и недоверчиво относятся к онлайну. Ведь когда ты идёшь покупать коробку в нормальный магазин, ты редко ждёшь специальной распродажи и редко спрашиваешь, когда игру за 60 долларов можно будет получить бесплатно. Увы, розничная офлайновая торговля играми быстро идёт на спад, и ничего тут не поделаешь.

Но крупные издатели, в частности EA, пока не спешат списывать приставки нового поколения со счетов. По словам представителей Electronic Arts, вся статистика говорит о том, что спад продаж игр для приставок нынешнего поколения обусловлен только тем, что они уже слишком устарели.

Тут они, вероятно, немного лукавят, но простим им это. Главное, что можно вынести из статистики, которую представили в EA, — это очень хорошие продажи хитов. Если вы обрадовались и думаете, что теперь-то не будет выпускаться всякая проходная лажа (как же, нерентабельно ведь!), то ошибаетесь. Знаете, какие игровые серии лучше всего продаются? FIFA Soccer и Madden NFL (и Battlefield — куда же без него).

Так что даже за оптимизмом издателей кроется вполне ясное послание геймерам: мы будем выпускать ещё меньше рискованных проектов и сосредоточимся на том, что нам приносит больше денег. А деньги приносит футбол. Ну и, конечно, растущий рынок мобильных игр. В таком свете, может быть, наоборот, не нужны эти плейстейшны и иксбоксы, может, со SteamBox и Apple TV будет даже поинтереснее?

К оглавлению