Цветок для ее величества

Эпилог

Сорок лет спустя — 24 июня 1845 года, Лондон

Джек Грант налил себе двойную порцию шотландского виски и поставил хрустальный графин на полированную стойку из ореха. При этом он смотрел из окна бюро, обшитого красным деревом, и наблюдал за толкотней на Чаринг-Кросс, ожидая, пока издатель Освальд Смит прочтет до конца его рукопись.

Латунный маятник часов беззвучно качался из стороны в сторону. Короткие и толстые пальцы Освальда каждый раз били по страницам, перелистывая их, и это всегда напоминало Джеку щелканье кнута в руках кучера.

И вот Освальд закончил и снял очки, чтобы потереть глаза.

— Все это произошло на самом деле, — произнес Джек, словно отвечая на немой вопрос. — После визита мистера Мэссона я перепроверил в библиотеке все газеты. Его дневники публиковались в 1776 году в «Философских трудах Королевского общества», специальном научном журнале, который издает Королевское общество в Лондоне. Там можно найти все эти мелочи: львов, цветы, миссию для короля, совершенно все. И к тому же моя бабушка подтвердила все остальное.

— Что стало с мистером Мэссоном? — поинтересовался Освальд.

Джек отпил из стакана и ощутил, как жидкость горит огнем в его горле.

— Мистер Мэссон больше не вернулся в Англию. Остаток своих дней он провел у нас. Он умер месяц спустя, в рождественский сочельник. Почти все время он находился рядом с Джейн в летней кухне, они сидели вдвоем и пытались наверстать упущенную жизнь.

— Могу себе представить, им было что рассказать друг другу, — задумчиво произнес издатель, перелистывая страницы прочитанной рукописи.

— О, они много не разговаривали. Вся жизнь Мэссона записана в его дневнике, на страницах которого было более полутора тысяч рисунков всевозможных растений, собранных им. И одна страница, которая все изменила.

Последние листки дневника он заполнил портретами Джейн, но не юным цветком он запечатлел ее, каким запомнил тем летом на мысе Доброй Надежды, а сокровищем, которое он нашел в Канаде ледяной зимой. В конце жизни в Монреале они провели вместе столько же времени, как и тогда, в те недели в Африке, почти день в день.

Разница состояла лишь в том, что когда они расстались во второй раз, никто не сомневался, что они воссоединятся вновь.

— Итак, Джек, — вздохнул Освальд. — Как я уже говорил, мы очень хотели бы издать эту рукопись. Неуклюжий садовник становится шпионом, потом вольнодумцем и наконец романтическим героем — эта история сразу вызовет интерес. Конечно, мы должны будем внести некоторые изменения. Понятное дело, что вы эмоционально привязаны к героям, но вы же знаете, как это бывает: мы должны дать читателям то, чего они хотят.

— Я понимаю. Самое главное, что эту историю расскажут. Какие изменения вы хотите внести?

— Я считаю, что часть действия, которое происходит в Африке, можно немного приукрасить.

— Какую именно часть?

— Ну, вы знаете: эту, со львами, и все такое.

Джек усмехнулся. Волна ностальгии охватила его, одновременно приятная и болезненная, когда он вспомнил лицо Роберта в отсветах очага в летней кухне. Он был совершенно захвачен историей Фрэнсиса Мэссона. Джек, чья юность оказалась довольно сложным периодом, тогда даже не подозревал, что это время окажется самым счастливым в его жизни. Ведь чаще всего только на закате дней распознаешь сокровища, которые были скрыты в тех моментах: чудесные минуты среди родственников, когда семья проводит время вместе, неподдельная радость из-за хорошо рассказанной истории, случайное счастье встречи с незнакомым человеком, который несколькими словами может озарить всю твою будущую жизнь.

— Конечно, — наконец произнес Джек.

— Великолепно! — воскликнул Освальд. — Ну, если вы предоставите нам доработанный вариант до конца июня, мы должны успеть издать книгу вовремя, как раз к рождественской ярмарке. Еще я вам предложу несколько изменить название, но, само собой, последнее слово останется за вами.

Издатель сунул рукопись обратно в обложку и протянул через стол Джеку. Когда Джек бросил взгляд на титульный лист, то заметил, что его чисто отпечатанное заглавие перечеркнуто. Под ним Освальд красными чернилами от руки вывел: «Цветок для королевы, или Удивительные приключения мистера Мэссона на мысе Доброй Надежды».

Джек раскрыл портфель и сунул рукопись к обтянутой кожей записной книжке, пожал Освальду руку и вышел на запруженную транспортом полуденную улицу. Взглянув на часы, он решил, что есть еще немного времени и можно пройти пешком несколько кварталов к пляжу. Он миновал Королевское общество и наконец свернул налево, к Ковент-Гарден.

Среди бесчисленных красок и запахов цветов со всех уголков земного шара, которые продавали на все лады орущие кокни, Джек нашел то, что искал.

— Я возьму дюжину, — сказал он и указал на сине-оранжевые, похожие на звезды цветы.

— Отличный выбор, сэр, — ответил веселый молодой человек, стоявший за прилавком. — Вы знаете, что эти цветы изначально росли в Африке…

Джек, слушая рассказ цветочника, улыбался.

Послесловие автора

История о двух прибрежных деревнях

— Где все началось?

Каролин Вермаль (далее КФ):

— Все началось в маленькой деревушке у моря, где я в детстве каждый год проводила лето. Я вспоминаю, как однажды утром в 2010 году стояла в длинной очереди к торговцу рыбой.

Собственно, я должна была начать совсем издалека, по правде сказать, по-настоящему книга «Цветок для королевы» берет начало со 151 страницы карманного издания одиссеи по американской глуши авторства Билла Брайсона, которая называлась «Пикник с медведями». Хотя для такой истории это довольно странное начало, но Брайсон в своей книге затронул тему борьбы человека со враждебной средой, а также испытаний и невзгод первых собирателей растений в Америке. Этим он задел меня за живое.

Начиная с Индианы Джонса до «Острова сокровищ» Стивенсона меня всегда с ума сводили истории о затерянных сокровищах. Наша история действительно имеет некоторое сходство с ними. Впрочем, в ней идет речь не о пиратах или каперах, гоняющихся за золотыми слитками или драгоценными реликвиями, а о более здравомыслящих людях, добыча которых была изящной и хрупкой, но в те времена не менее ценной — цветы.

Романтика поиска новых, редких растений пленила меня, и когда я вплотную знакомилась с тем временем и реально жившими личностями, передо мной открылся почти бесконечный список потенциальных главных героев. Но, так или иначе, все они оказывались слишком значительными, слишком очевидно было, что они были предназначены для высоких свершений, либо они оказывались благородных кровей или чересчур зажиточными.

Однако, когда мне уже грозила опасность окончательно заблудиться в садах славы великих собирателей растений, я случайно наткнулась на упоминание о парне по имени Фрэнсис Мэссон. Он не был ни ботаником, ни зажиточным человеком, а просто обычным садовником. До своей экспедиции в Южную Африку он никогда не покидал свою родину — Великобританию. Он был слишком неуклюж и слишком беден, он казался одним из самых невезучих людей, которые когда-либо появлялись в учебниках истории. И все же, несмотря на все превратности, ему удалось расширить ботаническую коллекцию Кью-Гарденз в Лондоне на 1500 новых видов растений, которые он нашел в разных глухих и суровых местах планеты. Я еще не упоминала, что он стал шпионом не по собственной воле? Фрэнсис Мэссон был обыкновенным человеком, который вел совершенно нормальную жизнь. Я сразу поняла, что он — именно тот персонаж, о котором я хочу написать.

У меня был главный герой, но история, которую я хотела рассказать, пока откладывалась. До тех пор, пока я однажды в прекрасный летний день не стала в длинную очередь к единственному торговцу рыбой в маленьком местечке на французском атлантическом побережье, чтобы купить свежепойманных крабов.

На прилавке стояла маленькая, довольно невзрачная композиция из экзотических цветов. На самом деле она была такая неприглядная, что, наверное, одна я ее заприметила из всех стоявших в очереди покупателей. Но мне она бросилась в глаза, потому что в ней был цветок под названием стрелиция королевская, похожий на райскую птичку. Его как раз и открыл Фрэнсис Мэссон.

С ума можно сойти, но прямо перед нашим носом был результат фантастической одиссеи этого человека, и никто на это не обращал внимания, кроме меня. Именно в тот момент я и поняла, что должна рассказать эту историю.

— Значит, речь идет о реальных событиях?

Райан фон Рюбен (РфР):

— Скажем так, большинство событий реально. А что до тех, которые не реальны, у нас возникает чувство, что они могли происходить, если не на самом деле, то хотя бы в нашей фантазии.

Настоящего Фрэнсиса Мэссона действительно отправляли в экспедицию на мыс Доброй Надежды, и для этого задания у него явно не хватало уровня квалификации. Даже если в исторической литературе написано, что он отправился добровольно, мы знаем, что, кроме него, кандидатур на это место не было. Затрагивая тему шпионажа, историки, которые о нем писали, не смогли прийти к единому мнению: шпионил или все же не шпионил. Это доподлинно не известно. Но приказания сэра Джозефа Бэнкса относительно исследования бухты Фолс-бей действительно имеются. Может быть, Фрэнсис Мэссон и не мечтал о собственном роскошном саде, но этого простого сына Британских островов однозначно охватила тяга к путешествиям. Известно, что в своих десятилетних путешествиях по всему миру, часто катастрофических, он находил (и терял) уйму растений. Скупость детальной информации в его письмах и отчетах Бэнксу дают нам право включить фантазию, чтобы восполнить пробелы.

Я могу представить, что Карлу Тунбергу, этому тщеславному и одаренному человеку, который любил сказки, понравилось бы читать о своем книжном двойнике. Мы придерживались его настоящей биографии и лишь немного приукрасили ее. Он просто сделал все: создал картотеку южно-африканской флоры, стал голландским хирургом, чтобы попасть в Японию, и воздвиг своему великому наставнику Карлу Линнею собственный трогательный памятник. Сад Линнея, который его знаменитый ученик тщательно восстанавливал более двадцати лет, можно и сегодня увидеть в Уппсале.

Если Джек и его семья, мать Мэссона, Констанция, Болтон, Симмонс, Схеллинг, Виллмер и Эулеус — плоды исключительно нашей фантазии, то Джеймс Кук, Джозеф Бэнкс, Джордж Форстер-младший и лорд Сэндвич — абсолютно реальные исторические личности.

Кто из них точно переворачивается в гробу, так это бедный старый Форстер: на самом деле капитан Кук не высаживал его с корабля в Южной Африке, он никогда не попадал в тюрьму на Роббенэйланде. Вместо этого он с сыном поплыл дальше на «Индеворе» вокруг земного шара. Но большинство историков все же сходятся во мнении с Джеймсом Куком и Карлом Тунбергом: старик Форстер любил играть на нервах, и Куку, вероятно, наша версия событий понравилась бы больше.

— Как случилось, что вы стали писать эту книгу вместе?

КФ:

— По счастливой случайности, мой муж, тоже писатель, волею судеб оказался в том местечке на французском побережье единственным южноафриканцем.

— Значит, вы взяли «на борт» мужа благодаря его знанию местности?

РфР:

— Когда Каролин впервые рассказала мне об этой истории, я не мог поверить, что это случайность. Место, где Мэссон впервые обнаружил стрелицию королевскую, находится совсем недалеко от городка на восточном побережье ЮАР, где я в детстве проводил каждое лето. Собственно, я и не знал, что стрелиция королевская происходит из Южной Африки — отличный эксперимент!

Чем больше мы об этом говорили, тем больше меня увлекала история, потому что мне становилось ясно: за всем этим скрывается нечто большее, чем цветы. У Южной Африки своеобразная история, и как раз восточный регион мыса Доброй Надежды, который в те времена был приграничной территорией, особенно богат значимыми историческими событиями. Каролин все это казалось сплошной приключенческой историей о сокровищах, для меня же это стало возможностью окунуться в историю страны, которую я люблю, но которая осталась в прошлом после моего переезда в Европу. Исследовательская работа и написание книги предоставили мне удивительную возможность провести время в месте, с которым меня связывают такие хорошие воспоминания моего детства. Несмотря на то, что с XVIII века многое изменилось, наверное, вы будете удивлены тем, что многое осталось нетронутым, прежде всего ландшафты.

— Как вам вдвоем работалось над книгой?

КФ:

— Очень приятно. Когда роли так четко распределены, ты несешь ответственность за определенную часть работы. Это просто сотрудничество. Можно быть уверенным, что остальная часть работы выполнена хорошо. Я взяла свою изначальную идею и развила ее дальше, пока основные темы, персонажи и последовательность событий не были определены.

РфР:

— Моя роль заключалась в том, чтобы историю, которая в то время по большей части состояла из диалогов и насчитывала около сотни страниц, несколько украсить и проработать описания, придерживаясь существующей структуры. При этом иногда получалось так, что некоторые события приходилось менять, добавлялись или убирались персонажи. Тем не менее и в таких случаях мы приходили к общему знаменателю, убеждаясь, что новые части текста не противоречат задуманной идее или оригинальной истории.

— Вам было тяжело принимать решение, какие факты оставить, а какие выбросить?

РфР:

— Самое увлекательное в истории — это то, что мы всегда имеем дело с фактами, и даже самые лучшие историки не могут уловить все детали происходивших событий. Возможно, поэтому нам так нравятся артефакты: в них представлена часть истории, которую мы можем лично увидеть и пощупать, не полагаясь на описания других. Помимо самой истории того времени, интересной тем, что ее описывали небольшие группы людей с европейским мировоззрением, привлекает также ландшафт, на котором разворачивается действие романа. Он как один громадный артефакт. Если смотреть на Столовую гору из Столовой бухты, то можно видеть ту же гору, которая стояла на том же месте и во времена Ост-Индской компании, несмотря на то, что сам Кейптаун немного изменился! Но что в этой увлекательной истории нас действительно завораживает, так это шанс заполнить пробелы между историческими фактами и использовать для этого события восточного региона Южной Африки. Этот грандиозный ландшафт можно увидеть и сегодня таким, каким видели его в свое время Мэссон и Тунберг. Результатом все этого стал роман, который, как мы надеемся, придает реальному миру, в котором происходит действие, живости и глубины.

— А откуда взялся таинственный мистер Барнетт?

РфР:

— Это подлинная история. Некто, назвавшийся мистером Барнеттом, появился с рекомендательным письмом от сэра Джозефа Бэнкса на Мадейре, его принял в качестве гостя британский консул, пока не прибыл парусник «Резолюшн». Горничная случайно раскрыла обман: мистер Барнетт оказался на самом деле дамой. Но консул обязал горничную молчать. За несколько дней до прибытия «Резолюшн» пришла новость, что Бэнкса на борту нет. Почти сразу «мистер» Барнетт уехал. Но осталась фантастическая история, о которой можно прочесть в письмах Кука. Настоящая дама вернулась в Англию, а по нашей версии она превратилась в леди Джейн, вольнодумную смелую женщину и «цветок», который пленил сердце Мэссона.

— Значит, любовная история Фрэнсиса Мэссона всего лишь выдумка?

КФ:

— Кто знает? Он тридцать лет собирал растения. Фрэнсис Мэссон умер 26 декабря 1805 года в Монреале. Насколько нам известно, он никогда не был женат и не оставил наследников. После него остался лишь небольшой дневник о его поездке на мыс Доброй Надежды, в котором он со всей скромностью рассказывает о своей встрече со львами. Кроме того, он изумительно изображал растения, которые находил. Но его наследие не ограничивается вещами, которые можно найти в пыльных архивах. В конце концов, он путешествовал по самым удаленным уголкам земли, а мы теперь можем любоваться самыми изысканными сокровищами в своих садах и оранжереях. И представлять, какие мечты у него были, когда он открывал новые миры и писал историю.

Но прежде всего он ставит перед нами вопрос: какая часть человеческой жизни наиболее ценна, если жизнь эта превратилась в легенду, а путешествие из обычного — в необыкновенное. Он напоминает нам, что во всех сражениях единственное, за что стоит бороться и умирать, что так обыденно, чего так нелегко достигнуть, можно на мгновение обрести и тут же потерять, — это Любовь.

Июль 2013

notes