Цветок виселицы

7

Путь от подножия обрыва до стоянки Дан преодолел с трудом.

Солнце золотило вершины гор на противоположной стороне долины. Сама долина уже давно лежала в тени.

Дану казалось, что в его фуфайке, связанной узлом, шевелится и царапается что-то живое. Он старался держать узел подальше от себя. Ингрид и Ульвхедин следили сзади за каждым его шагом, следили друг за другом и не спускали глаз с заветного узла.

Все это крайне тяготило Дана. Ульвхедина он знал и уважал всю жизнь. Но теперь с трудом узнавал в этом человеке своего сдержанного родственника. А Ингрид, с которой он вел такие интересные споры! За ним кралась не девушка, а настоящая ведьма с желто-зелеными глазами, готовая в любую минуту наброситься на него. И убить?

Именно этого Дан и опасался. Эти двое не остановятся ни перед чем, если не обуздают свое жгучее желание овладеть древним корнем.

Он обернулся, и его испугал огонь, горевший в их глазах.

— Теперь сокровище Людей Льда будет полным, — сказал он. — Если я разрешу вам сегодня вечером произвести небольшие опыты, вы не разорвете меня на части?

Ингрид и Ульвхедин были оскорблены.

— Ты нам не доверяешь? — спросил Ульвхедин.

— Я не доверяю проклятию, тяготеющему над вами, несчастными.

Ингрид рассмеялась воркующим смехом:

— Мы далеко не несчастные, поверь мне!

От ее смеха по коже у Дана побежали мурашки.

Наконец они добрались до стоянки. В ту же минуту на вершинах погас последний отблеск солнца. Горы и долину окутала серая мгла.

На свете нет более пустынного места, чем эта долина с ее бесчисленными захоронениями, поросшими травой, озером, в котором отражаются краски неба, силуэтами качаемых ветром берез, травой, нашептывающей о глубокой древности, — думал Дан.

«Как далек отсюда светлый Гростенсхольм! А Швеция и мой дом еще дальше».

Долина Смерти. Долина Скорби. Одинокая, рыдающая Долина Скорби.

Ульвхедин воткнул в костер ветки, и они запылали, как факелы. На западе, на фоне оранжевого неба кружили черные ночные птицы, их привел в смятение свет костра, на их памяти в долине не побывал ни один человек.

Там, где кончался свет костра, тянуло холодом от вечных снегов, лежавших в горах.

Ингрид и Ульвхедин быстро проглотили нехитрый ужин и требовательно уставились на Дана.

«Надо разрешить им проделать хотя бы один опыт с мандрагорой, иначе они сделают это без моего разрешения, — подумал Дан. — Лучше опередить их».

Он поставил на землю короб и положил узел так, чтобы на него падал свет от факелов. Потом повернулся и пошел в хижину — жалкое убежище от непогоды — три стены да крыша.

— Делайте с вашим добром что хотите, только без рукопашной, — предупредил он. — А не то мне придется ранить одного из вас, чтобы вы успокоились.

Ингрид и Ульвхедин махнули ему, чтобы он уходил, и не дожидаясь бросились доставать свои драгоценности.

Дан лежал на спине, подложив руки под голову, и прислушивался к их взволнованным голосам.

Они говорили долго. Слышался нетерпеливый смех Ингрид, басовитое бормотание Ульвхедина. Дан понимал, что они варят на костре колдовское зелье.

Он не видел ничего дурного в этой затее, причин для опасений у него не было.

Со своего места он видел острый гребень горы на фоне более светлого неба, на вершине гребня росли редкие березы. Потом взгляд его скользнул на скалу причудливой формы…

Наступила ночь. Дана разбудил голос Ингрид. Она прижалась к нему.

— Дан! Дан! — Ингрид была взволнована, и язык у нее слегка заплетался. — Вот! Ты должен попробовать! Я приготовила отвар, который сделает тебя самым сильным и непобедимым из людей.

— Я и так непобедим, — сонно улыбнулся Дан. — Но если хочешь, я выпью. Думаю, вреда от этого мне не будет.

— Я сама тоже выпила немного этого отвара и чувствую себя непобедимой! А Ульвхедин сварил себе другое зелье. Мы с ним перебрали все старинные рецепты. — Она даже начала шепелявить.

— Надеюсь, в твоем отваре нет желчи старой жабы или кошачьей крови?

— Нет, нет, не бойся! В нем только растения, которые дают силу.

Дан выпил сладковато-горький напиток, и его передернуло от отвращения.

— В нем еще крохотный кусочек корня мандрагоры, — проговорила Ингрид, глаза у нее были совсем хмельные.

— Это еще зачем?

— Совсем чуть-чуть, не больше, чем ноготь мизинца. Я побоялась положить больше.

Дан не успел ничего сказать, как перед ними выросла грозная фигура Ульвхедина. Глаза его неестественно сверкали.

— Ты и Дана напоила этим?

— Самую малость!

Малость? — пронеслось в голове у Дана, но он был не в силах пошевелить языком.

— Совсем сдурела! — грубо сказал Ульвхедин и крепко сжал руку Ингрид. — Нужно, чтобы хоть один из нас сохранил ясность ума и способность соображать. Если ты опьянела от своего любовного пойла, это твое дело, но Дана оставь в покое!

Любовное пойло? Дан попытался сосредоточиться, но в голове у него все туманилось. Это было приятное чувство.

— А ты сам? — прошипела Ингрид. — Чего выпил ты сам?

— Не твоего ума дело. Мой напиток не имеет ничего общего с любовным дурманом!

— Подумаешь! Мне только хотелось испытать, как действует старинный рецепт, — проворковала Ингрид. — Но пока я еще ничего не чувствую. Никаких изменений. Разве что голова кружится.

— Тогда ложитесь каждый в своем углу и проспитесь, а я пойду пройдусь.

— В темноте?

— Уже начинает светать. Ты разве не видишь?

— Я вообще ничего не вижу, — блаженно вздохнула Ингрид. — У меня перед глазами все плывет!

Шаги Ульвхедина затихли в темноте. Ингрид бросилась на свое одеяло.

Дан повернулся к ней спиной. Его сморил сон. Погружаясь в его ласковые волны, Дан услыхал, как Ингрид бормочет себе под нос:

— Я взяла все, что имеет отношение к афродизиаке, все, что там было. Посмотрим, каково будет действие.

Голос ее умолк, потом послышался снова:

— Странно, что я совсем ничего не чувствую.

Афродизиака? Дан попытался собраться с мыслями. Средства, повышающие чувственность? Усиливающие любовное влечение? Его затуманенный мозг не мог понять смысла этих слов.

Он погрузился в сон.

Ульвхедин шел по той же дороге, по которой они спускались вниз. Его мозг, напротив, работал ясно и четко.

— Дана нельзя подвергать такой опасности, — шептал он. — Дан обыкновенный человек. Хорошо, что я ушел без него. Однажды я справился с болотными жителями. Не оплошаю и на этот раз.

Он оглядел склоны.

— Вон уступ, с которого бросился Колгрим. Должно быть, он попал туда откуда-то сверху. Он бежал и кричал, увидев того, кого все боятся. Я силен. Отвар дал мне силы, и я готов встретиться с самим дьяволом. Нынче ночью мне дарована сверхчеловеческая мощь!

Он остановился и задумчиво огляделся.

— Или Колгрим пришел с другой стороны?

Ульвхедин закрыл глаза, словно его пронзила острая боль.

— Зачем, зачем я тогда убил Калеба? Он бы мог все мне рассказать!

Он шел дальше, с горечью сознавая, что всю жизнь будет раскаиваться в давнем приступе буйства.

Ни Ульвхедин, ни кто-либо другой, не знал, каким образом Колгрим встретил Тенгеля Злого. Не знали они и о ларце, хранившемся на чердаке Гростенсхольма, в котором лежал дневник Силье — она вела его, когда они жили в Долине Людей Льда. И Колгрим, и Тарье внимательно изучили этот дневник и многое почерпнули из него.

Об этом дневнике больше не знал никто на свете.

Ингрид открыла глаза. Ночные сумерки, слегка размытые приближающимся рассветом, окружали их убежище.

Что ее разбудило?

Какое-то странное ощущение в теле… Сладкое, щекочущее…

Она все еще была одурманена своим напитком, думать ей было трудно, голову приятно кружило.

Взгляд ее упал на гребень горы. Что это там на гребне? Неужели она вчера не заметила, что там растут березы?

Но ведь это вовсе не березы!

Ингрид пошевелилась и вдруг почувствовала влагу у себя между ног. Это ощущение наполнило ее блаженством. Значит, опыт все-таки удался! Значит, и с ней происходит то, о чем она столько слышала и о чем так мечтала! То, о чем служанки таинственно шептались в Гростенсхольме! Вот, значит, что это такое! Ощущение было почти болезненное, но такое сладостное!

Однако чего-то ей все-таки не хватало!

Ингрид поморгала, чтобы лучше видеть. На причудливых изгибах скалы кривлялись страшные рожи. Отвратительные, похотливые. Они смотрели на нее жадными глазами. А что это там на фоне темного неба? Как она могла принять их за березы? Этих демонов с узкими, лисьими лицами и горящими глазами. Слетка покачиваясь, широко раздвинув колени, они сидели на корточках, и Ингрид были видны их висящие детородные члены. По мере того, как демоны смотрели на нее, их члены восстали и приняли совсем иной вид.

Ингрид легкомысленно хихикнула и повернулась так, чтобы им было лучше видно ее. Потом она быстро сняла штаны и слегка раскинула ноги. Демоны оскалились от похоти, в сумраке белели их острые клыки. Но вниз они не спустились.

Ингрид поняла, что они не могут двинуться с места. Она сладострастно потянулась, пытаясь подманить их поближе, но безуспешно.

Как же ей погасить огонь, который безжалостно жег ее лоно? Она со стоном легла на бок и провела рукой между ног…

Дан? Где он?

Ингрид повернула голову и нашла его глазами.

Дан тоже проснулся от жгучего желания. Он даже застонал, обнаружив, что чувствует все уже наяву. Что делать, как погасить этот адский огонь?

В это мгновение кто-то упал на него, гибкие руки и ноги страстно обвились вокруг его тела, жадные губы припали к его губам. Он протянул руки и нащупал обнаженную грудь. Ингрид, подумал он в блаженном угаре. Господи, как это было прекрасно! Она пыталась расстегнуть его пояс, он приподнялся и перевернул ее на спину, страсть причиняла ему невыносимую боль. Проведя руками по телу Ингрид, он понял, что она готова принять его, под юбкой на ней ничего не было. В лихорадочной спешке он сорвал с себя пояс, сбросил одежду. От нетерпения Ингрид часто дышала, помогая Дану проникнуть в себя. По Дану пробежала дрожь, он задыхался, чувствуя, как она изогнулась под ним всем телом, чтобы теснее приникнуть к нему, — после этого Дан потерял рассудок и отдался разрывающей его страсти и пьянящей близости Ингрид.

Ингрид, как одержимая, принимала его любовь. Прильнув к нему всем телом, она наслаждалась каждым мгновением, забыв обо всем, что было в ее жизни до сих пор. Сейчас она подчинялась основному инстинкту людей и животных — инстинкту продолжения рода.

Но вот наступило утро, дыхание Ингрид и Дана стало ровнее. Дана охватило чувство вины, знакомое всем, кто когда-либо поддавался искушению.

— Ингрид, мне искренне жаль…

— Помолчи, — прервала она его. — Что случилось, то случилось, и давай забудем об этом, словно ничего никогда не было. Согласен?

— Но ведь ты женщина, такая ночь не проходит бесследно…

— Неужели ты думаешь, что я не смогу внушить Туру Эгилю Фредерику Севеду Франке, что я девственница? Я была бы никудышной колдуньей, если бы не могла справиться с такой пустяковой задачей!

— Но отвечать должен я! А вдруг последствия будут серьезнее, чем мы ожидаем?

— Никаких последствий не будет.

— Откуда ты знаешь?

Ингрид вздохнула, поражаясь мужской недогадливости.

— В коробе хранятся рецепты на такой случай. Подожди, сейчас я тебе покажу.

Она стала нетерпеливо шарить среди целебных снадобий.

— Вот, смотри! Прекрасное средство, которое может предотвратить то, чего ты так опасаешься!

Дан взглянул, взвесил в руке небольшую коробочку, открыл ее и понюхал сухие размельченные листья.

— Допустим. Но ведь они очень старые и, наверное, уже давно утратили свои свойства?

— Какая чепуха! Приму побольше и запью водой.

Ингрид так и сделала.

— А теперь, забудем о том, что случилось. Нам было хорошо, надеюсь, ты не станешь этого отрицать. Но мы с тобой должны положить на этом крест, мы слишком близкие родственники и к тому же оба обручены. Ты красивый, Дан, ты подарил мне блаженство, но я не собираюсь влюбляться в тебя, это было бы слишком некстати.

Она отошла от него с напускным равнодушием, и он не успел по-рыцарски предложить ей свою руку.

— Давай оденемся, — сказал Дан. — Ульвхедин может вернуться в любую минуту.

— А куда он, собственно, подевался? — вдруг спохватилась Ингрид. — Он тоже выпил какой-то отвар, но вот какой… Не помню ни слова из того, что он сказал, у меня голова как будто ватой набита. Вроде бы он упомянул о даре предвидения…

— Он им и так обладает.

— Дан! — Ингрид схватила его за руку. — Проклятие! Где была моя голова? О чем только я думала?

— Догадываюсь, о чем, — буркнул Дан.

— Я сейчас не шучу! Боже мой, я уверена, что он пошел искать Тенгеля Злого!

— Что? И ты говоришь это только сейчас? Ведь это я должен был…

— Он не хотел подвергать тебя опасности. Дан, что нам делать?

Они поспешно оделись, еще не совсем отошедшие от дурманящего действия отвара.

Однако демоны на гребне скалы вновь стали березами.

Ульвхедин стоял на краю уступа, ночной ветер играл в его волосах, еще густых и темных, как в юности, — все, кто нес на себе печать Людей Льда, старели поздно.

Он воспользовался своей странной способностью проникать в суть вещей и событий. Как Колгрим оказался на этом месте?

Узкий проход между горами был в той стороне… Значит, Калеб и Тарье пришли оттуда. А Колгрим, как говорили, — с противоположной стороны.

Это было ясно. Чтобы это понять, не требовалось дара провидца.

Ульвхедин повернулся влево и стал осторожно подниматься по склону. Он шел как будто по тонкому льду. Конечно, многие из тех, что жили в долине, ходили здесь, но над ними не тяготело проклятие, они ничего не замечали. Другое дело, Колгрим!

И Суль? Он так и не знал, была ли здесь Суль. Ходили слухи…

Если бы Ульвхедин не был одурманен своим отваром, он никогда бы не пришел сюда. Прав он был в тот раз, когда признался самому себе, что, победив болотных жителей, уже выполнил свое предназначение.

Будь он в здравом уме и твердой памяти, он не оставил бы своих юных спутников одних во власти приворотного зелья. Но там внизу, на стоянке, он был не способен думать ни о чем, им владело лишь одно желание. — найти для Дана могилу Тенгеля Злого.

Он считал, что совершает благородный поступок. Ради того, чтобы помочь молодому гению, Ульвхедин был готов даже пожертвовать собой…

Он медленно шел по открытому склону, по которому в свое время, судя по всему, бежал Колгрим. Над ним нависали скалы, за которые цеплялись березы. Колгрим мог выбежать из-за любой из этих скал.

Ульвхедину предстояло осмотреть большое пространство.

Чем выше он поднимался, тем медленнее становились его шаги. В душе у него зародился смутный страх, чувство опасности становилось все острее.

Вернись, Ульвхедин, вернись!

Чепуха, разве он своими заклинаниями не загнал обратно в землю болотных жителей? Испугает ли его после этого какой-то жалкий призрак Тенгеля Злого?

Ульвхедин остановился и посмотрел на вершины.

И снова ему почудилось, что некая грозная сила не довольна их вторжением в долину. И это неудивительно. Двое из них, непрошенных гостей, несли на себе проклятие, обладали колдовскими способностями. Впрочем, Ингрид не представляла опасности для этой силы, зато он сам… Его мощи достанет на то, чтобы пробудить к жизни дремлющее в долине зло!

Под действием выпитого отвара Ульвхедин сделался слишком самоуверенным и безрассудным.

Вернись, Ульвхедин, вернись!

Вдруг он понял, что эти слова произнес не он. Его внутренний слух улавливал чужие голоса. Кто-то именно так отозвался на его просьбу оказать ему помощь и поддержку. Но его мозг был слишком затуманен, чтобы внять предостережению.

Ульвхедин был уже высоко над долиной, но карабкался еще выше среди берез и скал. Он чутьем угадывал зловещие предупреждения, но уже не от доброжелателей: какая-то темная сила бдительно охраняла то, чего не смел коснуться ни один смертный.

Но что именно? Котел? Могилу? Или и то, и другое?

Этого Ульвхедин так и не узнал, у него внезапно перехватило дыхание. Он завернул за скалу и… кровь отхлынула у него от сердца, он едва не потерял сознание.

Перед ним стоял призрак. Вернее, это были отвратительные останки того, кто некогда, по-видимому, был человеком. Ульвхедин никогда в жизни не испытывал такого омерзения.

Ему вспомнилось описание Тенгеля Злого, сделанное Калебом со слов Колгрима: «Не человек, не зверь и не дух: маленький, пепельно-серый, с острыми глазками и гнутым хищным носом, похожим на клюв». Почти так же описывала его Суль Тенгелю Доброму: «маленькая головка, пальцы, как когти…»

Но одно дело — услышать, другое — увидеть собственными глазами. Никакие слова не могли передать истинный облик этого исчадия ада.

Ульвхедин мгновенно понял, что все его заклинания тут бессильны. Он не мог загнать в землю это жуткое существо или отправиться на поиски его могилы. Потому что и могилы-то у него никакой не было, Ульвхедин вдруг только сейчас это осознал.

Ему оставалось одно.

Он повернулся и побежал так, как не бегал никогда в жизни. Но он был не одинок: ему помогала некая таинственная сила, которая благоволила к нему. Ветки и кочки уступали ему дорогу, вниз по склону его будто несли чьи-то руки. Однако Ульвхедин чувствовал, что призрак собирается с силами, чтобы броситься за ним в погоню. Это был даже не призрак, а неосязаемый сгусток зла, обитавшего там, наверху.

Его нельзя было причислить ни к людям, ни к выходцам из загробного мира. Он был олицетворенным представлением о Зле!

Но Ульвхедин чувствовал, что дух Тенгеля Злого — а это был именно он — боялся его, и, вероятно, не без оснований.

«Видно, мы, по своему недомыслию, чем-то вызвали его недовольство, — думал Ульвхедин на бегу. — Как же мы могли оказаться такими недальновидными? Суль, видела его, будучи маленькой девочкой. Колгриму было четырнадцать, и он вряд ли представлял опасность для Тенгеля. Но я? Ингрид? Знает ли он об Ингрид? Безусловно. Он наверняка отметил ее присутствие в долине, и ему это не понравилось».

Почти спустившись к подножию, Ульвхедин почувствовал, что Тенгель Злой, оставшийся на вершине горы, зашевелился и двинулся вниз. У Ульвхедина как будто выросли крылья.

Что же такое Тенгель совершил, чтобы стать таким? Продал душу дьяволу? Знать бы точно… Ульвхедину казалось, что объяснение заключается в чем-то другом.

Вот только в чем? Он как будто прикоснулся к загадочным основам жизни, о которых людям, даже отмеченным печатью дьявола, знать не дано.

Ульвхедин вдруг понял, что Тенгель Злой не охраняет ни могилу, ни котел. Столкнувшись с ним на миг на вершине горы, Ульвхедин ясно почувствовал, что у него вовсе нет могилы. Нигде.

Уже почти у самой стоянки он встретил Дана и Ингрид, которые спешили ему навстречу.

— Мы увидели тебя… — начал Дан.

— Назад! — крикнул им Ульвхедин. — Бежим! Мы должны сейчас же убраться отсюда!

— Но ведь еще не рассвело!

Ульвхедин почти силой повернул их обратно.

— Быстрее! Нельзя терять ни минуты! Тенгель Злой преследует нас! Если он нас догонит, нам конец. Это даже не призрак, это скопище злобных помыслов, которые распространяются по всей долине.

Они побежали к стоянке. Собирая в спешке свои вещи, Дан сказал:

— Те, кто видели его здесь, Суль, Колгрим и Тарье, расстались с жизнью. Но мы не можем потерять тебя, Ульвхедин! Надо немедленно покинуть эту проклятую долину!

— Если мы выберемся отсюда, мы спасены. Тенгель Злой или его мысли не выходят за пределы своего магического пространства.

— Будем надеяться, что ты прав. — Ингрид побежала, Дан и Ульвхедин побежали следом за ней.

У самого выхода из долины Ингрид тоже почуяла за спиной опасность. Она закричала от страха.

Дан и Ульвхедин подхватили ее под руки и потащили за собой. Они бросились в бурную реку, не тратя времени на поиски узкой полоски земли, по которой могли бы пройти или проползти. Течение было сильное, и они позволили ему нести себя. Ульвхедин и Дан не спускали глаз с Ингрид, но она неплохо справлялась и сама, — когда долина скрылась из глаз, ей стало спокойнее.

Река сузилась, плыть по ней было уже невозможно. Им пришлось выбраться на один из берегов. На этот раз им было легче, они знали, что туннель проходим и, кроме того, их гнал вперед страх.

Когда страх слегка отступил, Дан спросил сквозь прерывистые дыхание:

— Так ты видел его самого?

— Подожди. — Ульвхедин с трудом переводил дух, ведь он бежал с самой вершины. — Я… я пока не могу говорить.

— Но я больше не чувствую его у нас за спиной! — воскликнула Ингрид.

— Ты права, — прохрипел Ульвхедин. — Его мысли уже не достигают этих мест.

И все-таки через весь ледяной туннель они продолжали бежать так, словно их преследовала свора адских собак.

Им казалось, что они бегут уже целую вечность. Они протискивались через узкие проходы, задыхаясь от страха из-за малейшего промедления, натыкались на камни и ледяные глыбы, захлебывались водой, их одежда давно промокла насквозь. Сухим оставался только короб с сокровищем Людей Льда, на этот раз в нем лежал и корень мандрагоры. По-крайней мере, внутри короб был сухой. Но, в конце концов, вода могла проникнуть и в него!

— Выбрались! — крикнул Дан, увидев во мраке тусклый зеленоватый свет.

Через несколько минут они выбрались из туннеля, твердо решив больше никогда не возвращаться в Долину Людей Льда.

Однако они не дали себе даже маленькой передышки. Подгоняемые безотчетным страхом, они быстро отыскали своих лошадей. К счастью, лошадь Дана так привыкла к своему хозяину за время его долгого путешествия по Норвегии, что тут же прибежала на его свист. За нею явились и две другие.

Мокрые до нитки, путники вскочили на лошадей и поскакали прочь.

Проехав плоскогорье, они стали спускаться вниз. Теперь, когда все успели отдышаться, Дан снова задал Ульвхедину свой вопрос о Тенгеле Злом. Они ехали бок о бок.

— Даже не знаю, его я встретил или нет, — задумчиво сказал Ульвхедин. — Там наверху я испытал много разнообразных чувств, мне было подано много знаков, некоторые — против воли Тенгеля Злого. Но ведь я был под действием очень сильного снадобья.

— Какого? — быстро спросила Ингрид.

— Тебе незачем это знать. Или ты хочешь пережить то же самое?

— Нет, ни за что!

Ульвхедин рассказал им о своей жуткой встрече в горах Долины Людей Льда, и Дан с Ингрид передернулись от ужаса, хотя опасность уже миновала. Они поняли Колгрима, который в беспамятстве бежал, увидев это загадочное существо — дух Тенгеля Злого.

— Объясни все-таки. Значит, это был не сам Тенгель Злой? — спросил Дан.

— Это был сгусток всего того зла, которое нес в себе Тенгель Злой. Это страшное существо или дух что-то стережет там в горах. Именно его видели когда-то Колгрим и Суль. Не знаю, что он стережет, но только не могилу. Могилы у Тенгеля Злого нет. И больше я никому не советую ее искать.

— Ладно, Бог с ней, с могилой, — нетерпеливо сказал Дан. — Ты так и не ответил на мой вопрос.

Ульвхедин поморщился и оглянулся. Ему стало легче — он окончательно убедился, что их больше никто не преследовал.

— Я понимаю, мои слова звучат невразумительно: но мне кажется, что я видел душу Тенгеля Злого… Я убежден, Тенгель Злой жив. Он где-то существует, но только не в нашем мире.

— Однако иногда он свободно ходит среди людей? — Ингрид вздрогнула.

— Нет, не ходит. Он отгорожен от нас. Я не мог бы прикоснуться к нему. Там, наверху, он закрыл от меня свои мысли, и я потерял представление о происходящем. Но где-то он существует, откуда-то он посылает свои мысли. Но пространство это ограниченно.

— Это Долина Людей Льда?

— В том числе и Долина Людей Льда. Как далеко. Но вспомните, про Суль говорили, будто она встретила его даже в Сконе.

— Значит, тем, кто отмечен проклятием, он может являться и в других местах, — заключил Дан. — Вернее, не он, а его неосязаемый образ, сгусток зла, носимого им в душе при жизни.

— Да, я представляю себе это примерно так.

— Благодарю вас, — сказала Ингрид. — Теперь я буду более осмотрительно принимать колдовские снадобья.

— Ты имеешь в виду этот мусор? — Дан махнул рукой в сторону короба.

— Не смей называть это мусором! — сердито воскликнула Ингрид. — Между прочим, Дан, ты забыл в долине свою фуфайку, она валялась на земле возле хижины.

— Я ее не забыл. Просто я бы все равно никогда больше ее не надел после того, что случилось.

— Я тебя понимаю, — сказала Ингрид. — Знаешь, Ульвхедин, я хочу отказаться от своего права на наследство Людей Льда. Мне не нужны все эти колдовские снадобья и магические предметы, которые лежат в коробе. Я получила хороший урок.

Ульвхедин понимающе кивнул. Он тоже как-то сник.

Только сейчас Дан и Ингрид смогли признаться себе в том, что произошло между ними на рассвете. Они переглянулись и тут же опустили глаза.

Действие отвара кончилось, на память о минувшей ночи им осталась только нечистая совесть.

В усадьбе, где они оставляли лошадь и снаряжение Дана, их как следует накормили. Они переночевали там и еще раз высушили свою одежду. На этот раз, несмотря на протесты Ульвхедина, Дан и Ингрид привели его с собой в дом, опасаясь, чтобы, ночуя на сеновале после прогулки по ледяному туннелю, он не заболел. Они заверили хозяина усадьбы и его домочадцев, что Ульвхедин, несмотря на свою грозную внешность, человек добрый и благородный. Сперва все отнеслись к нему настороженно, но постепенно он завоевал всеобщее расположение своей грубоватой приветливостью.

На другой день перед отъездом путники рассказали хозяину о Людях Льда.

— Мы так и думали, что вы направились в эту легендарную долину, — сказал хозяин.

Дан спросил, много ли преданий об их родичах ходит в селении.

Хозяин пересказал несколько расхожих преданий о колдуньях и колдунах, о страшном пожаре, уничтожившем в Долине Людей Льда все дома, но ничего нового в этих рассказах не было.

— А о Тенгеле Злом вам что-нибудь известно? — спросил Дан. (Почему-то он с трудом произнес это имя, словно боялся ненароком вызвать дух злобного предка.) — Правда, Тенгель был известен здесь задолго до нашего времени. Не знаете, что говорили о нем в ваших краях? Ведь вы ближе всех живете к Долине Людей Льда?

— Это верно. Да, о нем здесь ходило немало слухов. Но об этом поговорите лучше с моей матерью.

Пришла низенькая, сгорбленная, полуглухая старушка. Однако, когда ее попросили рассказать о Тенгеле Злом, глаза у нее загорелись.

Да, во времена ее детства о нем здесь ходило много преданий, но теперь их почти забыли, ведь Людей Льда уже не осталось в живых. Она понизила голос и прошептала с затаенным восторгом, что призрак Тенгеля Злого обречен вечно ходить среди людей, потому что Тенгель бессмертен!

— Как же так, матушка, — тут же вмешался Дан. — Вы говорите «бессмертный» и «его призрак»! Но раз у него есть призрак, значит, он умер?

— Нет, нет, не умер. Я слышала о нем одну историю, когда была еще совсем маленькая, — зашептала старушка. — Только это страшная тайна.

— Пожалуйста, откройте нам эту тайну! Для нас это очень важно, мы собираем и изучаем древние предания. И чем они древнее, тем лучше.

— Да, да, это предание очень старое. Его рассказывают с незапамятных времен.

Ульвхедину, Дану и Ингрид было мало что известно о тех временах, когда жил Тенгель Злой, и они с нетерпением приготовились слушать.

— Говорили, будто… — Голос старухи звучал так тихо и хрипло, что им пришлось поближе наклониться к ней. — Говорили, будто он вовсе не похоронен там в долине.

Им повезло, рассказ старухи обещал быть интересным!

— Продолжайте, матушка, продолжайте. Мы внимательно вас слушаем!

— Говорили, что он покинул долину, прожив там очень долго, гораздо дольше, чем может прожить человек. Его следы находят по всей Норвегии. И даже за ее пределами!

— За пределами Норвегии? Где же это?

— Его видели в городе Гамельне! По пути на юг! Тенгеля Злого ни с кем не спутаешь, такого страшного лица нет и не было ни у кого на свете.

Ее подслеповатые глаза скользнули по Ульвхедину. Все были с ней согласны: тот, кто видел лицо Тенгеля Злого, уже его не забудет.

Они покинули усадьбу еще до обеда. Дан сидел в седле очень прямо, путь их лежал через Довр.

— Теперь я знаю, что делать! — сказал он. — Гамельн!.. В мире легенд этот город пользуется дурной славой… Туда-то я и поеду.

Ему никто не возражал. Они уже знали Дана. Если он вбил себе что-то в голову, обязательно это выполнит.