Цветы осени

Мой конец и мое начало

Она все же спустилась с чердака — глупо было воровать еду по ночам на собственной кухне. Очередное поражение, спровоцированное бесплодным ожиданием письма из Венеции.

Жюльетта вернулась к своим старым юбкам, вытянувшимся свитерам и печали в сердце. Луи отрегулировал все часы в доме и пообещал, что никогда больше ни одни не отстанут ни на минуту, ведь опоздание — первопричина всех бед: Луи, как и все мужья, обо всем догадался последним, но ума ему было не занимать. Он повесил в столовой большую фотографию Анны, и дважды в день — ровно в полдень и точно в семь вечера — они с Жюльеттой едят, глядя на кривоватую улыбку малышки.

Луи легко простил Жюльетту — возвращение жены позволило ему избавиться от другой женщины. От сплетницы Габриэль, которая заявилась к нему в дом сразу после отъезда Жюльетты и Анны. Эта надоеда вознамерилась изменить его привычки, хотела, чтобы они отправились путешествовать. А он и в Бель-Иле прекрасно себя чувствует. Жюльетта не задала ни одного вопроса, и Луи тоже не осмелился ни о чем ее спрашивать. Он надеется, что обоюдное молчание позволит им однажды отпраздновать золотую свадьбу. Такую же золотую, как буквы на памятнике, который он заказал ко дню рождения Жюльетты: на солидной плите из розового гранита высекли их имена и даты рождения. Останется добавить даты смерти, и они пребудут вместе навечно. Луи пообещал, что, если она покинет этот мир первой, он посвятит остаток дней тому, чтобы ее душа не покинула их дом, и ничего в нем не изменит. Я буду образцовым вдовцом, так он сказал.

Но Жюльетта чувствует себя очень даже живой под теплым солнцем уходящего лета. Она гладит увядающие головки штокроз и кажется себе цветком. Распущенные волосы ласкают шею. Жизнь проявила к Жюльетте невиданную щедрость. Сегодня утром она подарила ей маленькое персональное чудо — ей, пригвожденной к клочку богом забытой земли, ей, едва расправившей и тут же переломавшей себе крылья. Жюльетта встала очень рано и вышла в сад. Луи был так занят своими люпинами, что не заметил ее. Жюльетту как магнитом тянуло к дому Пьера, хотя после возвращения из Венеции она не осмеливалась к нему приближаться. От скрипа тормозов за спиной у нее свело зубы, захотелось выругаться, а почтальон беспечно протянул ей конверт с венецианским штемпелем.

Пьер написал. Он не переставал писать, писал каждый день, требуя, чтобы Жюльетта была с ним, рядом. Расставание вернуло ему любовный пыл молодости. Он считает, что Луи крадет его письма, да-да, именно так, но не сомневается, что однажды Жюльетта обманет бдительность наглеца мужа. Пьер не только писал, но и звонил, а она ничего об этом не знала, потому что Луи тут же его спроваживал, но он верит в свою счастливую звезду, ведь однажды она помогла ему снова обрести любимую женщину.

Жюльетта вернулась в дом. Поднялась к себе и легла в постель прежде, чем явился Луи с подносом. Цикорий обжег ей язык, крошки пресных хлебцев просыпались на простыню. Луи открыл ставни, шумно радуясь хорошей погоде, которая, конечно же, долго не простоит.

Все это происходило ровно два часа назад. Теперь Жюльетта идет по саду, пристроив на правом бедре тяжелую корзину с бельем. Дверь сарая приоткрыта, внутри, в пыльном полумраке, громоздится куча бесполезных вещей, которые люди накапливают за жизнь по принципу «авось когда-нибудь снова пригодится».

Луи выпалывает сорняки, ворча себе под нос, что земля становится хуже с каждым днем. Он поднимает голову в то самое мгновение, когда его жена оказывается на границе света и тени. Что-то настораживает Луи в ее походке, в исходящем от нее свете, который сияет даже в темноте сарая.

— Жюльетта…

Жюльетта улыбается отвоеванному имени. Луи подходит, забирает у нее корзину, кладет на изуродованное годами тяжелой работы бедро испачканную в земле заскорузлую ладонь.

— Погода хорошая. Мы могли бы покататься на машине. У тебя есть какие-нибудь планы на сегодня?

— Пока не знаю, — отвечает Жюльетта.

Она держит руку в кармане, гладит кончиками пальцев письмо Пьера, и оно согревает ее через изношенную ткань юбки.