Да здравствует жизнь!

Глава 1

Честное слово, я сейчас сдохну.

Еще июнь не начался, а я уже изнемогаю от жары. Брусчатка пешеходной улицы Амьена превратилась в одну сплошную раскаленную конфорку. Кажется, что несчастная болонка впереди меня трусит по горячим углям, а пожилая дама, которая ведет ее на поводке, словно и не подозревает о мучениях своей подопечной. Я обливаюсь пóтом и вдобавок опаздываю, но все-таки решаю потратить лишнюю минуту и предупредить ее. Опередив даму, я улыбаюсь – не хочется сразу ее пугать.

– Добрый день, мадам. Прошу прощения, но, кажется, вашей собаке горячо на этих камнях. Может, стоит взять ее на руки, а то она обожжет себе все подушечки на лапах?

Она удивленно смотрит на меня, а потом, опустив глаза на своего четвероногого питомца, поднимает его и осматривает:

– Ах, вы правы! Всю неделю эта невыносимая жара… Не припомню, чтобы весной когда-нибудь было так душно… Бедный мой Тити, сейчас вернемся домой и опустим твои лапки в прохладную воду. Спасибо, мадемуазель.

Злые языки говорят, что в О-де-Франс[1] почти не бывает солнца – а я не знаю, смеяться в ответ или плакать. С каждым годом здесь становится все жарче, и как раньше уже не будет.

Зря я надела платье – под ним у меня слипаются ляжки. Однако это вовсе не повод перестать улыбаться. Я желаю даме хорошего дня и ускоряю шаг.

Мой психотерапевт оторвет мне голову, ведь я регулярно опаздываю на сеанс. То собрание затянется, то кто-нибудь позвонит в самую последнюю минуту, то в ежедневнике ошибка… На этот раз я задержалась, потому что покупала шампанское к сегодняшнему вечеру. Как истинный психотерапевт, она считает это бессознательным проявлением сопротивления. И она, безусловно, права, но это неважно – ведь я-то знаю, что сегодня вечером буду сидеть совсем на другом диване со своим мужчиной и не сбегу, и это будет в тысячу раз приятнее!

Да, мы с Элиоттом празднуем семилетнюю годовщину наших отношений. Конечно, это не вся жизнь, но лучшая ее часть, которая промелькнула как молния. Мы познакомились в кафе, в квартале Сент-Лё; он был с друзьями, а я – с бывшей коллегой по работе. Они с нами заговорили, и я сразу на него запала. Хохотала над его шутками, таяла от его улыбки, а потом мы обменялись телефонами и с тех пор почти не расставались. Это не было любовью с первого взгляда, – просто мы сразу почувствовали, что должны быть вместе.

Мне нравилась моя жизнь и до нашей встречи, но с ним она стала еще прекраснее. Я общительна, дружелюбна, у меня чудесная семья, классная работа и проверенные временем друзья, но всему этому я предпочитаю Элиотта. Мы с ним дополняем друг друга, у нас есть свой уголок, и нам достаточно нас самих. Даже при мысли о нем я глупо улыбаюсь, вспоминая посреди улицы, как он картинно закатывает глаза к небу. Наверное, я кажусь прохожим ненормальной.

Я останавливаюсь у пешеходного перехода. Между грудями у меня бежит струйка пота. Нет, эта жара просто невыносима, а термометру, видно, и невдомек, что пора остановиться!

– Привет, брюнеточка, ишь какая красотка! – бросает мне на ходу какой-то мужик под сороковник.

Вытаращив глаза, я неуверенно бормочу что-то в знак благодарности и иду дальше, не слишком задумываясь о том, как мужчина может назвать мокрую от пота женщину красоткой.

Уже буквально плавясь, но с облегчением я вхожу в приемную Элен Рубен. Табличка «Идет консультация», неизменно висящая на двери кабинета, означает, что предыдущий клиент еще не вышел. Я сажусь и, порывшись в сумке, достаю бумажную салфетку, чтобы вытереть лоб. Вентилятор на длинной ноге крутится с максимальной скоростью, но даже он не способен освежить воздух. Я чувствую, как к горлу подступает дурнота.

На мгновение я прикрываю глаза, чтобы прийти в себя, а когда снова их открываю, взгляд падает на журнал, который кто-то оставил открытым на низком столике. «Я люблю себя, следовательно, я существую». Броский заголовок – вдобавок похожий на мантру. Такая идеально подходит для приемной психотерапевта, работающего с восстановлением самооценки, но, если честно, она все равно практически бессильна.

Меня зовут Марни Сандре, мне тридцать пять лет, рост метр шестьдесят, вес – восемьдесят девять килограммов, мой ИМТ[2] соответствует «умеренному ожирению», и я себя не люблю.

Я не люблю себя уже очень, очень давно. Не люблю, и сама себе злейший враг. Не люблю, и поэтому я здесь. Неслабые вводные!

Дверь кабинета открывается, и за ней показывается Элен Рубен.

– До свидания, месье Кордье, жду вас через две недели.

Мужчина лет пятидесяти хмуро кивает и уходит, не обратив на меня никакого внимания. Похоже, сеанс ему не понравился. Элен поворачивается ко мне со своей неизменно лучезарной улыбкой.

– Добрый день, Марни, – здоровается она, – вы опять опоздали.

Я встаю и рассеянно поправляю волосы.

– Да нет, ведь сегодня я вас жду. Добрый день.

Она улыбается и жестом приглашает меня в кабинет.

– Пожалуйста, садитесь.

Я кладу свои покупки на пол, опускаюсь в плетеное кресло с мягким сиденьем и пытаюсь найти самое удобное положение. В данном случае имеется в виду то, в котором мои складки будут менее заметны. Я сажусь прямо и, втянув живот, закидываю ногу на ногу, потом, передумав, ставлю ноги ровно и напоследок пристраиваю свою сумку на коленях, прижав ее к себе.

Элен наблюдает за мной. Я тоже за ней наблюдаю.

Ей лет пятьдесят, она стройная и загорелая – как зимой, так и летом – крашеная блондинка (ее выдают более темные брови), с огромными, выразительными карими глазами. Ее руки лежат на подлокотниках, длинные ноги в облегающих укороченных джинсах перекрещены, туфли-лодочки подчеркивают тонкие лодыжки, белая рубашка открывает безупречное декольте – все говорит о том, как ей хорошо и приятно в собственном теле…

– У вас какой-то праздник? – спрашивает она, заметив бумажный пакет с бутылкой шампанского.

– Семь лет отношений с моим мужчиной.

– Поздравляю!

– Спасибо.

Повисает короткая пауза, после которой Элен возобновляет разговор:

– Как ваши дела, Марни?

– В общем, по-моему, все нормально.

– Вы в этом не уверены?

Я провожу рукой по волосам – они влажные от пота. А она свежа, как роза… Эх, нет в мире справедливости!

– Конечно, уверена: погода хорошая, на работе у меня перспективный проект, мы только что договорились провести отпуск на юго-западе Франции, а завтра вечером уже начинаются выходные…

– Но?.. – продолжает она за меня.

– У меня раздражение кожи на внутренней стороне бедер.

Я прямо так и сказала, самым нейтральным тоном, словно это просто факт.

Элен даже бровью не ведет, она в курсе.

– Как продвигается ваше похудение?

Я морщусь.

– Если вас это интересует, просто посмотрите на меня – и узнаете ответ. Я в той же точке, что и месяц назад, не сбросила ни грамма.

– А вы знаете почему?

– Потому что я сошла с дистанции посреди дороги, потому что мне надоело постоянно следить за питанием, потому что из-за этой жары мое тело решило, что похоже на водохранилище, а еще потому что я считаю несправедливым, когда такие люди, как вы, могут есть все, что заблагорассудится, и не толстеть, а такие, как я, отказывают себе во всем, но так и не достигают своего идеала.

Я плююсь желчью, а она по-прежнему хладнокровна. Я почти злюсь на себя – ведь я ничего о ней не знаю.

– А какой у вас идеал?

– Я килограммов на десять-пятнадцать меньше, дышу нормально, джинсы не впиваются мне в тело, а ляжки не потеют всякий раз, как я решаюсь надеть платье без колготок или леггинсов или не намазаться кремом. Нормальная жизнь, так сказать.

– И тогда вам станет лучше?

Я опускаю глаза. Как же я ненавижу эти разговоры.

– Физически – да, а морально… у меня нет уверенности.

– Можно поподробнее?

– В юности я была совсем не такой толстой, но точно так же себя не любила.

– Это и мешает вам достичь цели? Страх, что всех ваших усилий окажется недостаточно?

Она застает меня врасплох. Действительно, почему я все это себе внушила?

– Не знаю. Наверное, да, – соглашаюсь я.

Элен улыбается.

– Когда вы пришли ко мне в первый раз, то объяснили, что чувствуете, будто что-то мешает вам отпустить себя, заставляет подавлять свои эмоции, и они держат вас в плену. Ваш анализ, без сомнения, верный, но есть еще одна вещь, которая создает у вас блок. Хотите, я вам о ней расскажу?

Я соглашаюсь, уже жалея, что вообще пришла. Сегодня мне действительно неохота выслушивать серьезные объяснения. Однако я киваю в знак согласия.

– Дело в ваших убеждениях – они вас тормозят.

Я поднимаю брови. Шестьдесят евро в час за такие банальности? Нет, сегодня и правда не мой день.

– Давайте рассмотрим в качестве примера то, как вы держитесь сейчас, – продолжает она, – как прижимаете к себе сумку. Вы уверены, что без нее не сможете произвести хорошее впечатление. Я не ошибаюсь?

Мне приходится признать, что… нет. Я киваю.

– Похвальное желание, но лично я вижу только кусок кожи, который сковывает ваши естественные движения, и это бросается в глаза гораздо больше, чем живот, который вы пытаетесь скрыть. Извините за прямоту, но вам всего тридцать пять, а вы похожи на старушку, которая трясется над своим кошельком.

Это как удар обухом по голове. Ничего себе!.. Я сразу ставлю сумку на пол и, не придумав ничего лучше, складываю руки на груди. Элен улыбается.

– Марни, у нас совершенно одинаковые кресла. Попробуйте сесть в ту же позу, что и я.

– Что и вы?

– Именно.

Я смотрю на Элен: она сидит, скрестив ноги, опирается одной рукой на край подлокотника, непринужденно положив на нее вторую, и кажется, будто ее тело слегка наклонено в сторону.

– Давайте.

Я подчиняюсь.

– Итак, что вы чувствуете? Вам удобно?

– Э-э-э… Да.

Внезапно она достает из-за спины мобильный телефон и наводит его на меня. Щелк!

– Что… что вы делаете?

Она протягивает мне телефон.

– Взгляните на фото. Потом можете удалить, мне оно не нужно. Что вы видите?

В замешательстве я смотрю на себя и понимаю, чего она добивается. Я сижу в совершенно непринужденной позе. Даже создается впечатление, что мне очень удобно. Живота не видно, его закрывает рука. Ладно, я поняла…

– Удивительно, правда? – смеется она. – Некоторые иллюзии только загоняют нас в рамки, но не помогают спрятаться от чужих взглядов – в этом я совершенно уверена. Есть и другие способы работы с такими проблемами, и, если хотите, мы можем им научиться. Потому что, не забывайте, главное – это то, какой вы видите себя сами. Взгляд окружающих вторичен, это лишь результат вашего собственного взгляда.

Элен встает и, порывшись в ящике письменного стола, протягивает мне визитную карточку.

«„Пышки за солидарность“, женская ассоциация». Спрашивать, зачем она мне, излишне: название этой спасительной гавани говорит само за себя.

– Нам еще предстоит пройти вместе долгий путь, Марни, и я буду с вами, пока вы этого хотите. И все-таки я думаю, что знакомство с женщинами, испытывающими похожие трудности, станет для вас дополнительной поддержкой.

Я бросаю на визитку косой взгляд.

– Не уверена, что мне захочется откровенничать с другими людьми.

Элен пристально смотрит на меня.

– У нас у всех есть секреты – и нет ни малейшего желания рассказывать о них всему свету, даже чтобы решить свои проблемы. Идите туда и ничего не бойтесь – никто не станет лезть к вам в душу.

– Хорошо… я подумаю.

– Для начала уже неплохо! Ну что, хотите еще о чем-нибудь поговорить?